| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Более того — мы уже обкатывали подобие системы банк-клиент моего времени, только на основе телеграфного оборудования. Маршрутизация сообщений между аппаратами была уже на вполне современной мне сетевой структуре, благо что цифровые ЭВМ это уже позволяли. Хотя адресацию абонентов еще привязывали к географическим точкам, то есть она была скорее не TCP/IP с этими таблицами и масками маршрутизации, а телефонного типа, только помимо кода города существовали и поля для кодов узла связи внутри зон, а маршрутизация выполнялась все-таки по дереву — если сообщение не принадлежало абонентам данного узла, он отправлял его только наверх или только вниз, а не вправо-влево-кудаугодно. Да и размер адреса был два байта — а 65 тысяч адресов, как и 640 килобайт, хватит для всего ((ц) Билл Гейтс) — как раз один байт для адресации узла связи и один — для конечного абонента.
Линии же связи прокладывали не только проводами, но и радиорелейными линиями, а обмен сообщениями мог вестись уже не только между предприятием и банком, но и между самими абонентами-предприятиями — получалось что-то типа мессенджера, по которому директор одного предприятия мог на клавиатуре отстучать другому "Когда ждать поставки по заказу 61/10.07.43 ?", а тот ему ответить "Когда оплатите счет номер 23/12.07.43". И так можно было переписываться хоть до посинения, не забывай только заправлять ленточки в телеграфный аппарат, который по сути становился обычным принтером.
Правда, так как сами конечные аппараты пока были без памяти, то на время отправки и приема сообщений часть линии от узла до конкретного абонента была все-таки занята — сообщение накапливал уже сам узел маршрутизации и затем отправлял его целиком получателю. Но выделять всю линию от отправителя до получателя уже не требовалось — середина сети отправляла сообщения пакетами, а не по-символьно по мере их набора на аппарате отправителя или печатания символов на получателе — это уже была огромная экономия и разгрузка линий связи, что, собственно, и позволяло ввести систему практически на уже существующей проводной инфраструктуре.
А мы к тому же постепенно наращивали количество узлов связи, где и требовалось-то несколько килобайт памяти чтобы временно — пока не будет набрано или напечатано сообщение — хранить их для отправки или после приема и до конца печати. И этих нескольких килобайт, в принципе, хватало для работы пары сотен абонентов — все-таки обмен сообщениями был не настолько велик — одно-два в час на абонента — это уже входило в практику, но пока народ еще не распробовал систему. Мы даже практически не заморачивались шифрованием — ну кто сможет прочитать цифровой код ? В принципе, могли прочитать код между узлом связи и конечным аппаратом, особенно если последний был подключен по проводам, а не по радиоканалу. Но тут уж обычные адресаты работали по стандартному коду, а если все-таки требовалась шифровка с каким-то абонентом, то в аппарат и в его приемную линию на узле связи ставили другую плату перекодировки, и соответственно, при нажатии в аппарате буквы "А", замыкались дорожки с немного другой распайкой перемычек, и вращающийся барабан, проходя своим подпружиненным контактом через выведенные на кольцо контакты кодировочной платы, отправлял в провод другую последовательность импульсов — главное, чтобы на том конце стояла плата с такой же распайкой — тогда оно будет расшифровано правильно и отправлено в сеть в нормальном — но уже цифровом — коде. И прием был таким же — приходящее на узел сообщение стандартного кода отправлялось на проводники соответствующей распайки, и сдвиговый регистр, проходя через нули и единицы, отправлял через усилитель импульсы в соответствии с ней же — и уже аппарат получателя, сдвигая шаговым механизмом контактную площадку, оставлял разомкнутыми контакты в соответствии с полученной буквой — ее-то и пропечатывала схема поворота многорядного барабанчика с буквами — мы отказались от механизмов обычной пишущей машинки с ее множеством рычагов под каждую клавишу.
И эта Система Мгновенных Сообщений — СМС — продолжала развиваться. Сейчас мы переводили прием и отправку СМСок на перфоленты — разделяли на конечных адресатах процессы приема-передачи и набора-печати — все-таки второе было гораздо более долгим процессом чем первое, и за счет такой конвейеризации мы могли существенно уменьшить время, в течение которого линия будет занята конечным абонентом. Соответственно, появлялась возможность посадить на одну и ту же линию нескольких абонентов, хотя пока за ее занятостью должны будут следить они сами — до Ethernet'a нам еще далеко. Ну или сделать отдельные ретранслирующие узлы, которые только и будут делать что с одной стороны — работать с каждым абонентом по выделенной линии, а с другой — общаться сетью с помощью каналов, разделенных по частотам или по времени — главное что в этих узлах уже не будет никакой памяти, а маршрутизацию сообщений по конечным абонентам можно будет сделать и жестко — перемычками и электромагнитами.
Соответственно, если к абоненту приходит сообщение, то оно отстукивается обычным перфоратором на ленте, после приема сообщения она немного продвигается чтобы их можно было разделять — и ждет следующего. А когда сообщения увидят — их оторвут, вставят в считыватель и распечатают. Отправка — таким же макаром — при печати будет пробиваться перфолента, затем ее вставят в передающее устройство и отправят. В итоге на каждого абонента потребуется два считывателя и два пробивальщика. Хотя — можно обойтись и одним считывателем — если пробивальщик нужен и для дежурства на линии, то есть его не возьмешь на время подготовки сообщения к отправке, то считыватель можно подключать к печатающему устройству для печати принятого сообщения и его же переключать к отправляющему устройству для отправки.
Впрочем, сейчас уже активно внедрялась и новая схема печати, а то все эти электро-механические букво-печатающие устройства все-таки были довольно сложной штукой, со многими рычагами и электромагнитами — мы разобрали и скопировали несколько образцов и выпускали их к марту 1943 уже по десятку в день и начали было разворачивать поточную линию по их массовому производству — со всеми приспособлениями и спецстанками их выпуск спокойно можно было поднять до полусотни в день, то есть каждый сутки можно было подключать полсотни новых абонентов.
Но мне это не нравилось — слишком много механики, что для меня — компьютерщика — всегда было как красная тряпка для быка. Но впихнуть в схему привычные мне принтеры, пусть даже матричные, все не получалось — это автоматом означало, что в конечные устройства потребуется включать цифровые схемы, что не хотелось и по соображениям секретности, и из-за недостаточности их производства. И тут я вспомнил про сегментые индикаторы. А ведь сегментные шрифты были известны еще с 1902 года, а сегментные индикаторы запатентовали еще в 1910 году в США. Правда, только семисегментный, которого хватало для отображения цифр и некоторых букв, но в мое время были и 14-, и 16-сегментные, причем последние отлично ложились в два байта.
Вот и выходило, что по проводам можно было предавать не то чтобы саму букву, то есть ее код, а передавать ее начертание сегментным шрифтом — то есть какие сегменты надо отпечатать чтобы в итоге получилось изображение нужной буквы. Да, так требовалось передавать в два раза больше данных, но во-первых сейчас их было не так-то много — еще был десятикратный запас пропускной способности даже существующих линий связи, а во-вторых — потом нам ничто не помешает делать перекодирование при приеме от абонента в более компактный код, передавать его таким образом по сети и затем перекодировать обратно в код абонента при передаче на конечное устройство.
Зато в конечных устройствах мало того что по прежнему не потребуется память и вообще цифровая обвязка, так еще существенно упрощались устройства печати — матричная печатная головка, только не из иголок, а из сегментов, управлялась битами из очередной пришедшей буквы — ее начертания, в котором каждый бит собственно и управлял соответствующим сегментом. То контактный барабанчик вращался, каждый такт устанавливаясь напротив контакта очередного сегмента, и если в это время из сети приходила единица — сегмент пропечатывался. И затем, прокрутив барабанчик по всем сегментам и отшлепав нужные, лентопротяжный механизм аппарата подставлял под головку следующий участок бумажной и красящей лент — и все повторялось. Сплошная механика с несложными аналоговыми схемами синхронизации с сигналами входного потока, чтобы вращение и протяжка соответствовали битам-сегментам и буквам соответственно.
То же и с набором сообщения — перемычки печатных плат задавали нужное начертание букв — их сегментов, и эта набивка шла на перфоленту, разве что для унификации оборудования мы ее оставили восьмибитной, поэтому набивка шла в два присеста — сначала первый байт, затем — второй. Но тут мы еще думали — может, для передающих устройств все-таки кодировать не начертание букв, а сами буквы, то есть применить старый — более компактный код. Но и тут мы еще думали, так как таким же макаром можно было делать и печатные машинки, а там такое кодирование не требовалось, так как замыкания контактов клавиатуры шли сразу с кодировочной платы на сегменты печатающей головки, зато унификация производства позволит существенно уменьшить трудоемкость. Пока остановились на том, что делаем только начертания, без перекодирования в более компактное представление. И вот — эта новая техника позволяла выпускать конечные устройства чуть ли не по две сотни в день — механика существенно упростилась, чуть ли не на порядок, поэтому аппараты можно было устанавливать уже не только в пункты связи предприятий, откуда еще набегаешься носить телеграммы, но в некоторых случаях — на самых ответственных производствах — и на рабочих местах бухгалтеров и директоров.
Конечно, новые шрифты были не совсем привычны, но зато позволяли наряду с русским алфавитом печатать и латинский (и вообще любую псевдографику, которую можно выразить имеющимися в наличии сегментами), и народ даже что-то там делал чтобы можно было печатать маленькие буквы, а не только большие — уж очень удобной оказалась схема. Более того — в новых версиях конструкторы уже заменили большие платы с проводниками микроплатами, где методами фотолитографии были вытравлены проводники шириной в миллиметр и расстоянием между ними также миллиметр, затем на них нанесена защитная пленка, протравлена в местах где необходимо создать контакты между пересечениями, и сверху нанесен и снова протравлен еще один набор проводников — так мы уже делали ПЗУ для хранения программ и констант, а также экспериментировали с микросборками, поэтому технология была уже не новой. В итоге кодировка символов стала умещаться на плате размером 130х40 миллиметров, и тут уж я не выдержал и подлил масла в огонь, сказав что можно вообще делать матричные шрифты — раз уж получаются сравнительно небольшие размеры, и создание всех пересечений можно автоматизировать, то, скажем, если делать шрифты размером 6 на 8 точек, то потребуется всего 6 плат размером 130х20 миллиметров — как раз на 65 символов в 8 точек высотой и 6 шириной — линию, соответствующую символу на каждой плате, будет выбирать нажатие клавиши — только поставить кондей для задержки пока печатаются все колонки символов, а делать последовательный перебор будет шаговый механизм с перемещающимся между платами контактом. Правда, народ сразу же расположил все проводники на одной плате, а потом вынес выводы на отдельный контактный блок, а то если скользить контактом по проводникам самой платы — те быстро износятся. Получалось ПЗУ, которое позволяло, в принципе, делать и знакогенератор для вывода символов на экран ЭЛТ — вскоре его и сделали, только выбор линий выполняли микросхемы, а не механические контакты.
С новой техникой существенно упрощались и всяческие расчеты ведомостей и взимание налогов — там ведь не просто процент от зарплаты — были и разные льготы и прочее, хотя и немного — для физлиц — порядка тридцати условий, то есть показателей. Ну и сам налог был прогрессивным, со ступенями, после которых начинал взиматься все больший процент налога. И мы уже смогли автоматизировать расчеты налогов по более чем четверти населения — пока была проблема в хранении всей этой информации в электронном виде — просто не хватало емкости устройств долговременной памяти, хотя из десяти мегабайт долговременной и мегабайта оперативной памяти, что мы ежедневно выпускали летом 1943, уже минимум четверть шло на системы бухгалтерского и статистического учета (ну и 50% — программистам и электронщикам, 15% — на научные расчеты, остальное — на системы ЧПУ и связи). Но надо было в сто раз больше, но пока никак не получалось — мы и так что называется сняли сливки и пока уперлись в потолок текущих технологий.
Так, ту же оперативку мы делали уже на 4 килобита — нарисованные электронным лучом маски обеспечивали проектные нормы в 2 микрометра практически без проекционной техники — всех этих многочисленных линз, которые изготавливать трудно и их надо много чтобы убирать искажения, неизбежно возникающие при изменении размеров изображений. А так — требовалось только коллиматорными схемами создать параллельный поток света, подвести маску практически к поверхности пластины — и засветка шла напрямую. Если учесть, что такая проектная норма в идеале обеспечивала размеры транзисторов в 8 на 4 микрометров — в длину сток-исток-затвор и промежуток с соседом и в ширину — сами элементы плюс зазор, то — в идеале же — на одном квадратном миллиметре могло разместиться 125х250 транзисторов — 30 тысяч, соответственно, на квадратном сантиметре — аж 3 миллиона транзисторов — почти что три мегабита динамической памяти, да и нормальный 32-битный процессор с кэш-памятью в это количество более чем укладывался. Но краевые эффекты при засветке, недостаточность взаимной изоляции транзисторов таким небольшим промежутком и соответственно высокие токи утечки — все это заставляло увеличивать проектные нормы в два-три раза, да еще добавлялись внутренние схемы выборки, усилители шины с их широкими транзисторами — вот и получалось, что на квадратном сантиметре мы пока могли разместить не более четырех килобит.
Хотя и это было, в общем-то, немало — на тот самый мегабайт в сутки требовалось всего две тысячи микросхем. И снова — в идеале — в реальности требовалось сделать до пяти тысяч, так как внутреннюю структуру мы разбивали на блоки, чтобы повысить выход годных микросхем, поэтому, если один из блоков оказывался неработоспособным, то его просто не подключали на конечных этапах — и выходила микросхема не в четыре килобита, а в три, два, мы даже не брезговали и 256-битными схемами — если рабочим оказывался хотя бы один блок запоминающих элементов и его обвязка. Причем надо учесть, что часть памяти отводилась под коды коррекции ошибок, а в особо ответственных схемах было полное дублирование или даже тройнирование памяти, поэтому реальный объем, полезный для использования, был ниже примерно на четверть, и еще десять процентов выпуска шло на замену вышедших из строя микросхем — причем сейчас этот процент уже снизился, тогда как в начале 1943 он доходил до половины. Но с тех пор разработчики улучшили внутренние схемы и технологии — поменяли температуру пайки шаровых выводов, увеличили ширину каналов некоторых транзисторов, чтобы там не создавались горячие пятна из-за слишком больших токов и соответственно не шло ускоренное диффундирование легирующих примесей, отчего характеристики этих транзисторов быстро портились до неработоспособного состояния, да и дополнительная обработка пластин при обезжиривании и очистке поверхностей снизила процент отслаивания защитных пленок.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
