В каждой семье есть как минимум две собаки, теддиби, без них никак. Большие бульдожьи овчарки, длинношерстные, брехают будь здоров как, клыки большие и острые, ноги сильные. Выносливы и не в меру сильны, бегают медленно, имеют хороший нюх и слух, чутко спят. Как травильные не используются, только ночная охрана. Однолюбы к сородичам, не терпят рядом конкурентов, преданы хозяевам.
Вообще подавляющее большинство населения Хофоха — пепельные, круглолицые и с носами-картошками, ширококостные, в то или иное время исторгнутые с одной области — большого людского королевства на Имриксе. Местная знать всегда старается обменивать своих, на том и стоит. А что в придачу другие продаются... издержки. Эльфов продают, слишком дорогие и проблемные, а вот гномов и дварфов под присмотр в большие города, трудиться во благо, да еще тайно магически оскопляют, не давая размножаться, хотя девки не особо спешат нести от них — по стране много и старательно шепчутся о судьбе подобных отпрысков.
Государственные рабы возвели и возводят немало крепостей и крепостиц по северной границе, пролегающей вдоль одного из рукавов Иссхоруг, с южной стороны, а так же вдоль самой реки, узкой, глубокой, быстрой. Мы как раз находились между двумя большими приграничными городами-крепостями, стоящими вдоль восточной части достаточно широко раскинувшегося королевства. Из слов Макара сам собой напрашивался вывод о том, что Восточные Ворота сами собой неплохо охраняются бывшими военными, которых традиционно здесь селят. А от ключевых крепостей до северных и южных границ тянутся многочисленные замки мелких дворян, построенные "народными" гномами и дварфами, "спрятанными" от властей.
Земля морщиниста и бедна, рудных шахт особо не настроишь, вернее не откроешь новые взамен старым более чем тысячелетней давности, зато добыча камней под строительство налажена, потому и крепости славятся, и границы стабильны, и хлеба растут для основного покупателя — Груздя, с которым век уже не было военных конфликтов.
Йом всю дорогу неодобрительно поджимал губы на используемую мной ауру расположения(!!!), ничего по этому поводу он не говорил, понимая, для кого и чего.
Нас встречали оглушительным лаем, надрывным и злым. Несмотря на разницу весовых категорий, стая собак могла бы стать смертельной для шипящего раэкапу с хвостом в боевом положении и взлохмаченным загривком, обе стороны это знали.
— Ох ты ж, яловы брехачи, всех на уши подняли!
— Дык, и не заснуть.
— Господин Ариэль, накумекайте чо-нить, а?
— Оглохнем так. Гы!
— Алик, Сай, чай не надорветесь пронести кладь по деревне. Отцепляйте.
— Э-э-э, не отпускайте его! Задерет скот без вашего-то присмотра, господин Ариэль!
— Интеграла никто и не отпускает. Спасибо, друг, буде, — рядом с ухом, почесывая меж ушами.
Под присвист и восторженный детский визг трех голопузых шкетов из-за материнских юбок за крепким продуваемым забором раэкапу уменьшился до прежних размеров, оглушительно чихнул, взъерошившись, мявкнул и запрыгнул на руки к сольфику, покачнувшемуся от привалившего счастья, умными и голодными глазами уставившегося на трофейных альфинов, всю дорогу пучивших на него свои зенки.
Даже у Макара не хватило слов, он привычно расхохотался. Хмыкнули и остальные, братишки обменялись чувствительными тычками. Их ровесники давно уже строчили деток, а эти вот ждут поспевания девичьего урожая у сослуживцев, точнее мелкий ждет, старший предвкушает.
— Ох ты ж, муженек, кого к нам привел!? В доме шаром покати, а ты гостей?!
— Я то же тебя люблю, сладкая! — взял он ее в охапку и без смущения перед сынами громко чмокнул.
Вол был пакаровский, натерпевшегося страху увели жрать, телега близнецов осталась во дворе перед наполовину собранным срубом, над которым трудилось четверо мужиков и столько же разновозрастных парней, строгающих или пилящих, выкладывающих мох или пропитывающих древесину всякими отварами против древоточцев, порчи и вытекания в ненужных направлениях смолы, герметизирующий стыки, из сосновых бревен, составляющих основу трехсаженной избы на добротном каменном фундаменте.
Среди прочих выделялся малым ростом и широкими плечами мужичок, в котором мы сразу признали дварфа, каждый по своим признакам. Да, его круто обкарнали и полностью сбрили бороду, осветлили и покрасили его ржавые волосы, с которых что-то сыпалось, непредвзятый взгляд ничего не заподозрит.
Макар с нами пошел дальше, к одному из домов в самом начале Улицы, по ходу перекинувшись несколькими фразами с Тарасом на местном диалекте. Троих, завернувших к стройке, тут же за нашими спинами завалили вопросами. Тарас же с еще одним мужиком в кожанке, занялись пойманными, оставив разгрузку и сортировку бревен на остальных.
— Лис! Кто ж будет потчевать Улькара, Анкара и Пакара?
— Жены ихние, не в первой. Моя жена Одена, а это Ариэль, господин маг с учениками и стражем!
— Здравствуйте, добрая Одена, — ученики и страж, будучи не названными, молча обозначили положенный приветственный поклон. Муж хмыкнул, дородная жена, упершая руки в боки, зарделась, дети сделали вид, что их как бы и нет.
— Ну что вы встали на пороге? Проходите, гости дорогие, стол ждет... Ох, еще одну тарелку надыть. Михай, бегай к Шигене.
— О, не утруждайтесь! Саинтли хватит пары-тройки яблок, да и моим ученикам мяса нельзя, — на что оба сделали круглые глаза. — Магия требует, — развел я руками и пожал плечами, двумя словами объясняя суть. На лице присутствующих мгновенное отразилось живейшее сочувствие. Маги себе на уме, все не как у людей.
— Как это нельзя? — возмущенно.
— Ты сольф или как? — Йом надулся.
— А мне почему?
— Вкупе с эллорашэ организм быстрее изменится в нужную сторону, позже объясню подробнее.
— Ох ты ж, бедненькие...
— Зато у нас котик есть, он будет рад.
— Охо-хо! Слопал целого опиниуса, съежился и ему мало будет второго??? Воды тащи, — оподзатылил младшого.
— Дык он ел бомльшим, а тутотки махонький, — приближенно к их пониманию.
— Йейльски! — крякнул мужик, огладив бороду.
Первый сруб стал кухней, столовой, прихожей и гостиной в одном флаконе. На чердаке — сушилка, туда вела крутая лесенка в углу. Пристройка была уже и длиннее, находилась со стороны печи в противоположном углу от входа, предваряющегося с верандой. Слева от печи, напротив входа, был проход во вторую часть дома. Справа была спальня родителей, над нею комнатка детей, куда вела гораздо менее крутая лестница с перилами. Слева стояли бочки, у самого выхода, что напротив родительской спальни, складировался инструмент за тонкой дощатой перегородкой. Склад продолжался и на чердаке, для более легких вещей и продуктов.
Во дворе стоял обещанный ятник, поделенный пополам меж разгалдевшимися гусями и курами, рядом были уличные удобства с лиственной подтиркой, сбоку впритык лежал деревянный щит, прикрывающий продолжение ямы ради простоты извлечения удобрений. В деревне все шло в ход, иначе и не может быть.
Хозяйственный вход-выход вел на огород с ровными грядами и плодоносящими деревьями вполне приличного возраста в пятнадцать лет. Центральная тропа вела к речке. Забор, как и везде здесь, был добротным: деревянные столбы через четыре аршина, меж ними перекладины с досками через одну. Сплошного забора не было ни у кого.
На печи глиняный котелок еще шворкал, в печи хлеб румянился, а хозяюшка сноровисто расставляла, казалось, из ниоткуда взявшиеся бадейки с капустно-морковным салатом и гречневым гарниром, аппетитно парующим, достала кувшин со сметаной, вынула бутылочку наливки. Семь деревянных плошек с такими же вырезанными из дерева ложками и чарками уже были на столе к нашему приходу.
На открытых полках чего только не стояло, но меня больше привлекло два больших кувшина необычной формы на хитрых качельках. Хозяйка с квасником к одному из них подскочила в последнюю очередь, пока мы ополаскивали руки в тазике, заполненном принесенной младшим речной водой.
— Чайный гриб? — как собака на косточку, двигая изящным сольфским носиком.
— Хо! Лучший в Таппельцах! Женушка умелица, знает толк!
— Туте чайный квас и фруктовый, на яблоках и вишне, гости дорогие. Ох, кабы не черви — спасу от них нет! — из наливных бы, такой вкуснее.
— Даа, шмакодявки житья не дают, все жрут, йейльские!.. — посетовал с оглядкой.
— Не стесняйтесь, гости, сейчас и, — зыркнув на ушастых, — кольраби принесу с яблочками. Накладывайте, чай не емши с утра, да?
— Такого не емши, эт точно! — накладывая гречу, под которой обнаружились крупно нарубленные грибы.
Разговор больше меж троими велся, Йом стеснялсь под наглыми разглядываниями братьев, до сих пор не насмотревшимися, с Аликом и так было понятно — вежливость и образование.
Ели весьма неспешно, все тщательно прожевывая. Мясо сготовилось только к концу трапезы, когда мы на зависть двум парням напротив лопали свежий хлеб с ягодным вареньем. Простецкая кухня насытила Алика и без всякого мяса, и Йом, приученный к мясу на Ражене, был доволен жизнью, черпая сметану ложками, перепадшей и Интегралу, в этом у него не было конкурентов — всех мышей ловили змеи, домашних котов здесь редко держали простые пахари.
Захар до подзатыльника дело не довел — сам дотумкал и повел нашу четверку по деревне, в сторону заинтересовавшей мельницы. А остальные в это время спешно кинулись приводить свои комнаты к нашей в них ночевке.
Собаки уже не умирали от гавканья, тупо исполняли долг и успокаивались, когда мы мимо проходили. Встретилось четыре отрока, соперничающих за право дружить с двумя девочками-погодками. Заинтересованные взгляды молодух, одна из которых была с заметным животом, неизменно выцепляющие ушастиков. Молчаливой просьбе мы с Лейо вняли, поэтому на Йоме взгляды задерживались чуть, впиваясь в рульфа, укрытого аурой привлечения внимания(!!!). Несколько досталось и Алику, затосковавшему по женскому телу.
Йом на берегу и рядом, откуда добывали каменные блоки, нашел не только крупные кварциты, безразличные Алику.
— Алик, как артефактору тебе лучше присмотреться к действиям Йоми. Я прошу вас обоих больше мысленно общаться в нашем общем канале.
— Ммм, — вслух отмахнулся сольф, рассматривая друзы в только что совершенном расколе.
— Тогда я буду больше им занимать, подтягивая до твоего уровня знаний. Устраивает?
— Ладно.
— Не "ладно", а что за камень, чем хорош, какие силы и чары лучше держит. Вам вместе предстоит изготавливать сложные амулеты, то же кольцо Рапатута, на которое чары накладываются еще до расплавки металла. Пространственные, Йом, заметь!
— Да поняаатно!
— И что тебе понятно?
— Мрр!
— Эх... Это тренировка такая. И лучше ладить друг с другом, чтоб быстрее отвязаться.
— Йомиэль!
— Извините, вырвалось, — ни капельки не раскаиваясь.
— Я не в обиде.
— Алик, — все же я убрал слишком многое, этот год сделал Йома под воздействием Ноцуца взрослее и ответственнее, а лишенный части памяти он неизбежно изменился, плюс внезапные боли. — Смелее интересуйся у соученика. Йом, сделай над собой усилие, у тебя есть прекрасный шанс научиться общаться. Тебе будет сложно в будущем, если не преодолеешь в себе этот комплекс, замкнутость и отрешенность от окружающих сыграет с тобой злую шутку.
Захара, бестолку мающегося рядом, я отпустил. Оба ученика вняли нравоучению и сейчас, спустя час, их мыслеречь воспринималась уже как фон, правильный и нужный. Со стороны мила картина: один возится с камнями, периодически вручая очередной второму, третий с прилежанием всматривается и чему-то кивает, а четвертый ходит в сторонке, высматривая что-то. Нас не беспокоили, предпочитая наблюдать издали, не отпуская детей.
— Пора перейти к обещанным тяжелым нагрузкам. Для начала сядьте, я создам иллюзию вашей медитации, переход в тренировочный зал вы сразу ощутите.
— Скоро уж спать, — заныл, садясь. — Может не надо? Мы столько кварцевых кристаллов обсудили!..
— Молодцы, что обсудили, но физическую нагрузку это не отменит. Приготовились!..
В руке я держал идеальный шар астала с кулак размером. На него и был мною ночью зацеплен прекрасно оснащенный зал с несколькими дополнительными помещениями, включая бассейн и душ. Время здесь могло течь в три раза быстрее относительно внешнего общего потока, чем я и воспользовался. Сам внутри присутствовал в виде двух фантомов, отдельно занимающихся с каждым.
Знакомил с тренажерами, объяснял по мышцам, развиваемым тут или там. За полтора часа угонял так, что они не смогли сами встать из позы лотоса, когда после заката идиллию испортил Макар, без труда притащивший куль со вторым опиниусом, поэтому пришлось применить очищающее инфэо. Пришлось ради него зажечь Светляка, когда вместе с насытившимся впрок Интегралом мы повернули обратно.
Ради нас Одена свечки зажгла, помимо скромно чадящего факела у плиты, где бы он ничего не поджог и не оставил трудно оттираемой копоти. Стол был сдвинут, на нем на двух блюдах лежали красиво нарезанные дары огорода. В углу, у лесенки на чердак, появилось два узких топчана, вместе составленные и с уложенными сверху тонкими тюфяками, застланными застиранной простынкой с дыркой в середине. В качестве подушек была одежка в наволочках. Появился и сундук, большой, обитый медью, а наши два мешка были аккуратно перенесены в соседнее помещение.
Пассом руки я потушил факел и свечи, входя со своим Светляком, тем самым вызывая явственное хозяйское облегчение и уважение.
— Ариэль, отпусти ты их уже спать, вона как зевают, — второй раз умело намекая за время неспешного разговора.
— Ох ты ж, бедняжки, магия столько сил отнимает... — на полном серьезе, ну да это и к лучшему.
— Действительно, пора ложиться. Подъем в восемь, учтите.
У Алика тяжело застучало в груди, когда Сай с Йомом стали подниматься наверх, а в комнате для нашей с ним ночевки хозяйская двуспальная кровать никуда не делась и была приглашающе застлана свежим бельем, пахнущим мятой. Он лег ближе к шторине, создающей воздушный карман меж кроватью и еще горячей печкой, не давая излишнему теплу мешать спать.
— Тут такое дело, Ариэль... Ну, вы наверное понимаете нашу проблему, да?
— Не очень.
— Ох ты ж, господин маг. У нас тут кровных родственников много, и браки противны природе, значится. Господин маг! Вы сильный, здоровый, не откажите, зачните дитятю Шигене, она с мужем согласные на это!
— И ученика своего тоже, человеческого... Ипена не против. А мы вам вот, — открывая шкатулку с большим природным кварцевым кристаллом, прозрачным и более-менее правильным, почти без изъянов. — Нам без надобности, а у вас вон... без камешка посох то.
— Извините, я вам не подойду. А ученика спрошу, но сомневаюсь, что согласится, не сегодня точно.
— Ох, беда...
— Да не переживайте, еще кого найдете. У меня к вам тоже есть просьба, не возражаете?
— Дык, говори, а мы уж порешаем как-нить.
— У вас наверняка есть и другие камни, поплоше, на худой конец как этот или этот, — доставая из воздуха под восхищенные вздохи два найденных недавно Йомиэлем и отбракованных как недостойные внимания, мой Светляк поугас, демонстрируя свет от камней. — Моим надо учиться, а вам свет в избы на пару-тройку лет. Соберете к нашему позднему завтраку с полста таких?
