— Забирай свой гиперкуб.
— На стыке шейного и грудного отделов позвоночника.
— Мой Капру никогда не был частью тебя, трижды мертвец!
— Это не Капру. Прояви добрую волю, окажи содействие и позволь мирно вынуть, без последствий.
— Ты поигрался со мной и Аликом, а потом бросил обоих на произвол судьбы. Лар предупреждал меня, что Лейо следит за развитием моего Дара, а потом придешь ты и заберешь его! Не бывать э...
— Что за чушь! — Все коды доступа действовали и поныне — он мог только воспринимать. — Что ж, Ты выбрал. Видит Арас, я не хотел причинять тебе неприятности сверх необходимого. Не волнуйся, я верну тебя туда же, в ларову лабораторию, откуда взял, а с обездвиженными врагами ваши защитники успеют совладать. А теперь слушай внимательно! Изымать ключ необходимо одновременно из грубого тела и из твоего внутреннего мира, в который мне бы крайне не хотелось насильно врываться, но вижу, придется. Ты желал избавиться от моего подарка, содействующего во всем. Да будет так. И, — все же не удержался от слезы, — мне больно видеть тебя таким, но видно такова Судьба. Мы оба изменились, Миэ. Я научился разделять и дозировать любовь, не опаляя ею, — стоя в локте от него. — А ты даже не помнишь, о чем я говорю... Миэ, все что я делал — ради тебя. Однако жизнь течет — мы разошлись на развилке под тупым углом. Печально. Йомиэль, я считал мир Миэ, заветным, но не твой. И прости за все, если сможешь...
Краски померкли в глазах Йома, подхваченного мною на руки. Сколько же чар на нем было! И все с древесной меткой. Жесть...
Геометрически правильные деревья, ровный ковер трав, с кажущейся хаотичностью разбросанные клумбы, прохладная тень огромного леса. Но все чересчур, нарочито, мозолит глаза. И взбешенный Йом, разворотивший всю поляну вокруг меня, но не смогший ничего сделать. Закрыл глаза, сосредотачиваясь на чувстве направления. Север, хех. Далеко.
— Убирайся! — шипело и плевалось неэстетично растрепавшееся существо, пытавшееся тянуть меня за руку обратно к порталу, через который вошел сюда.
Рябь становилась навясчивой — мотнул головой, прогоняя морок. Ох ты ж ял! Действительно, морок! Навеянный повсюду в затхлом бору росшими амброзиями невероятного размера, источающие ядовитый аромат, от которого уже засвербило в носу. А дурачек не видит!
— Заткнись! — схватив за запястье и сильно сжав, залепив второй рукой жирную плюху. — Смотри, дурак! — растягивая щит и на него.
Помогло. Держась за ухо, он обалдело осматривался, не пытаясь вырваться. Безжалостно дернув его на поезд, подобным когда-то в друой жизни пользовался целитель-криомант Норадлун, на приличной скорости помчался в направлении источника.
Йомиэль мелко трясся, обозревая ландшафты, сплошь поросшие двухметровой амброзией, паразитирующей даже на деревьях, частью поваленных.
— Ты попал, дружок. И сам виноват, допустив разрастание.
— Но я...
— Не обращал внимания, пока совсем перестал видеть, да?
— Как же так? Это Твоя Иллюзия!!!
— Умолкни, хочешь сойти?
— Куда ты меня тащишь!?
— Пусть я и вошел сюда без приглашения, но ты будешь свидетельствовать моим действиям, хочешь того или нет.
Сминать мир в складки нельзя — они останутся, став подобием шрама на душе. Это право Хозяина здешних мест. Пока еще. Этот ядовитый сорняк — привносной. Лар! Но как он сюда попал? Гиперкуб не был запрограммирован столь точно, хотя все с момента установки фиксировал тютелька в тютельку, от и до по всем параметрам, какие не мог расшифровать — оставлял так.
— Что это? — Йомиэля пробила крупная дрож.
Мы подлетали к Границе. К тому периоду, который через гиперкуб я восстановил полностью. Дальше шла иллюзорная стена-зеркало, показывающая в оттенках серого здания и пагоды. И без сорняка! Только оторвавшись от поверхности, можно было различить, что за ней.
— Ты мужик или девчонка, а? Мамочка с тобой, успокойся.
— Что. Это! — я добился желаемого.
— Смычка.
— Чего с чем? А там что?
— В конце концов, это твой мир! Ладно... Смычка с разрушившейся областью, которую ты должен был сам восстановить, прежде чем строиться дальше в том же направлении.
— А... А почему и кто разрушил? Ты!? — автоматически поймав рукой красиво сверкавший камешек, пролетавший мимо. — Отвечай, Эль!.. — и в удвилении заматерился рыбой.
— Я, — пауза. Пролетали над кувыркающимися кусками камня, уклоняясь от слишком больших, оодвигал с пути сухие коряги. Ладонь Йома вспотела и ослабла.
— А говорил про заветность...
— Йом, — я даже остановил движение и заглянул в глаза. — Нет, Ты не поймешь, со`Гранда, — и продолжил, ускорившись, и в режиме скольжения, дабы не повредить больше, чем уже сделано.
— Как же!.. Кто я и кто ты!..
— Смотри, откуда пришло ядовитое семя, — до хруста сжав руку.
Неровная площадка метров в сорок квадратных, целиком утопленная в растении. Зеленый мост, на который из неимоверной пропасти-бездны тянулись заматеревшие лианы, а у самого его основания молодое деревце раскачивалось, усердно что-то ковыряя корнями — стоял скрип камня по стеклу.
— Еще и мерзость развел...
— Она сама пришла, а ты не остановил. Есть шанс избавиться сейчас. Отлепи руку от уха и действуй.
— Ха! Дозволяешь?
— Эх... Твой мир — тебе решать, я пришел за своей частью, не мною в тебя помещенной. А мог и просто убить...
— Ну, спасибо! Уважил! Ооо, как тянется-то!
— Ради этого все и затевалось этим сорняком. Ну и? Возвращаемся обратно или?..
— Мерзость!
Очистительный огонь с ветром не его фишка — трава и прочее пожухло, истлело. Остались только накрепко вросшие в камень недостроенного моста лианы. Вызванный мной ветерок открыл, несмотря на царапины, преисполненую великолепия площадку, пропитанную не только волей. У основания моста не хватало одного камня, даже нет, части одного из опорных камней, уютно лежащей в моей правой руке.
— Оно еще вырастет, если не сломать мост, Йомиэль.
— Ха! Сам все это сотворил, а мне разрушать?
— Здесь только твое. Хочешь оказаться там, откуда пришли эти сорняки?
— Дозволяешь?
— Достал!.. Ты будешь рушить или нет?
— Буду. И пойду за сорняками. А ты пойдешь обратно, да?
— Дурак. Я с тобой отсюда выйду. А дальше ты сам решишь — последовать за лианами и очнуться у их средоточия или рядом с мной.
— Уж не рядом с тобой, изверг!
— Эх. Значит так, Йомиэль. Вот этот сундук содержит копию всей твоей памятя, записанную гиперкубом с момента внедрения. Мне она ни к чему, а тебе может и сгодится вдруг. А в сундуке шкатулка с моими воспоминаниями момента катастрофы, внутри будет ступенчатый ограничитель уровня эмоций — ты не сможешь изменить до реального уровня, пока не станешь способен воспринять все целиком без саморазрушения.
— У меня абсолютная память! И я на многое способен.
— Вот плоскость, по которой следует ударить без разрушения лишнего и без шанса на повторение. Бей.
— А руку отпустишь?
— Хех, после выхода из твоего внутреннего мира.
Преувеличенно равнодушно пожав плечами, Йом без сожаления ударил в точности, как нужно, пока я держал иллюзию спокойных лиан, которые сразу после его самого первого очистительного удара по площадке просто взбесились, выкинув сразу тысячи отростков и семян из распустившихся тут же почек. Вся истинная картина запишется на крышке сундука, вплоть до нашего с ним выхода.
Но вот так покидать отравленный мир, зная о ядовитых гектарах, я не смог себе позволить — шанс мизерный, как в тот раз... И я оставил прощальный подарок на его руке — кольцо с защитой от мороков, наваждений, иллюзий, миражей, которое можно снять лишь трижды отказавшись, произнося ключевую фразу — хе-хе, надеюсь, даже под влиянием не снимет сам, а другим не дано — крепка защита, и нет материальной составляющей.
Оглядываясь назад, корю себя за глупость — спасибо, Лар, за урок! Иногда разница потенциалов несопостовима. Иногда копящийся заряд смертелен. От того и направляют любовь на всех во имя не убийства кого-то одного, по обоюдной глупости оказавшегося у клеммы сердца. Убийственен фокус, ранит пристальное внимание... Спасибо, Лар, научивший отличать истинную любовь от навязанной, от заблуждений и самообмана. Угнетенная, она не цветет. Миэ, пусть на плодородной, пусть на благодатной, пусть на удобренной почве, но любовь расцвела! Твое поле разбито, мое перепахано. Но семена остались, Миэ! О, Миэ... Я сдюжу, не волнуйся. Надеюсь... когда-нибудь... ты отыщешь оставленный клад, а найдя, откопаешь шкатулку... в ней крупица, второе семя в твоем мире... Лишь поняв меня до конца, ты сможешь возродить былое, а я тебя услышу — увижу всход на поле...
... Йом летел вслед за падающей зеленью, слепившейся в огромный и отвратительно шевелящийся ком древесных щупалец. И упал на пол. Знакомый — центральный храм на громадной центральной площади Нордрассила. Знакомый... Йом моментально вскочил, осознав себя голым и обделенным — привычной ОСМО больше не было, где-то на грани, на краю зрения ощущалось нечто подобное, другое. Глаза непривычно узким зрением выхватили аккуратную стопку его прежней одежды со всеми амулетами, включая вживленные. Даже невероятный гиперкуб присутствовал! Но тем же "зрением на краю", Йом увидел множество маленьких растений, похожих на амброзию, усеявших густым все ковром. Рядом была пижама, та самая, он хорошо помнил, как спешил одеть ее под взглядом Арье. А... А сверху лежал кулон Юранэ и кольцо Лаурэль дивной простоты. Его. Его работа — он ощущал это всеми фибрами души, но не мог вспомнить, когда и для кого это делал. Но все это отошло на второй план, стоило только вспомнить Леона, тащащего его через жуткий лес. А потом и это, стоило настоятельнице храма охнуть, а нескольким послушникам и другим служителям, молящемся у алтаря Нордрассила, обернуться, прослеживая взгляд самой старшей, пятивековой, сольфки из находящихся в Соуруфе исторгнутых за последние двенадцать лет. Запунцевав гордостью и презрительным высокомерием, горе-мастер пассом руки облачился в прежние одежды, а вторую стопку спрятал подальше в безразмерную сумку-карман, носимую на поясе...
Эх ты, липовый Мастер Жизни, или дубовый правильнее? Вытравил в себе человеческое и даже не почувствовал, как смеялась та дама и подхихикивала большая часть из присутствующих, безуспешно пытавшихся почти два часа услышать Лара — достаточный срок, чтобы многое понять. Освобождающая цепь, заглохшая было в первые десять минут, почти всех осовбодила за следующие десять. Замороженными остались нелюдимые буки, асоциативные личности, одиночки.
Я не знал, что висящая в холле жилой части Ламбады общая картина с палубы корабля, на котором едва собравшийся состав работников летал над Груздем, замироточила, пока я с мокрыми глазами нежно раздевал превратившего себя в сольфа, выколупливал из тела камни и даже пару склянок, о которых не знал Лейо, а так же пару проросших семян, долженствующих защищать организм от яда и отравы без всякой магии. Но о Ламбаде не забыл — в Ламб отправились данные о Ларе, собранные с Йомиэля, а так же по Ашчату, включая трехмерную карту на текущий момент с пояснениями об заполонивших край пилонах — мой являлся одним из самых продуктивных, судя по выкладке Лейо, многих доят веками, прежде чем сформировать мертвый камень. Поместил и кадры, увиденные в плену самыми первыми. Намек? Предостережение? Каков подтекст и контекст правды? Это их головная боль. Но Арьяна не сможет проигнорировать такое событие — появление на месте Соуруфа на целых три часа гигантского пузыря всепоглощающей тьмы. И портрета Васи.
Возникший порыв столкнулся с проблемой выбора — какой момент? Первая встреча? Склонившееся над лежащим в кровати лицо, из гневного перетекшее в запоминающуюся смесь? Смущение от первого прикосновения к паху или последовавшая за вопросом внутренняя борьба, отразившаяся на тогда еще подернутом прожитыми летами лице? Выражение при передаче инфопакета с огромным пластом знаний? Или деловое, требовательное, провожающее лицо? Сцена рождения дочери? Радость встречи? А какую надпись сделать? Или вовсе без нее? А где разместить? В холле? В галерее? Над переходом? В бывшем кабинете или приемной?
"Спасибо, Брат, что ты Есть" — гласила надпись на той картине, что стояла в квадратной рамке по центру бывшего рабочего стола, а Ламб выводил с чуть большим эффектом присутствия и реалистичностью на купол павильона. Голый торс с рельефными мускулами склонившегося сверху гнома, рука, откидывающая челку. И маленькая деталь — где-то сбоку и сзади торчащий кустик с радужным желудем, провисевшим до самого моего осмысленного пробуждения, якобы зреющим, что, впрочем, не далеко от истины — он просто густел, учитывал упущенное время. Послание для них обоих. Я внес разлад в их отношения. Если захотят меня увидеть, то без обоюдного примирения не получится — рамка подействует, когда не гном и гномнка, а отец и дочь будут держать ее. Акценты тех мрачных событий пора переставлять — засветился круто.
Пара лишних мазков холста не испортит — в павильоне убрал фонтан, переместив в приемную залу, а на полу разместил реалистичный вид всего Угэрежа из ближнего космоса, генерируемый Скайгексом в реальном времени. Индиговые точки, соединенные пульсирующей во время перехода глоров между ними, волосяной линией. Треугольничек Ламбады, перетекающей в бледные расходящиеся концентрические круги красного цвета, обозначающие положение на карте, с периодическим наездом "наблюдателя" на одну из Криб — тогда вид со стометровой высоты расширяется на весь пол. Пульсирующая погодная лента, обозначающая движения воздушных масс с конкретными цифрами температур на поверхности, влажности, осадков. С весьма точным прогнозом на трое суток. Пунктир государств, столицы, крупные города. И главная фишка — упрощенная карта Астрала с контурами материка и подписями распознанных объектов, хотя бы типы. Например, обозначались самые сильные сущности, включая вышедших в астрал архимагов, таких как ректор АЗУ. Удобный интерфейс управления, стеки и указки, а так же прочие задумки, оставшиеся с тех времен и улучшенные сейчас — целый час мне особенно делать было нечего, хотелось расслабляющего уединения.
Минус такого сильного инфэо в том, что сам под него попадаешь. Можно вырваться, разрушив. Но зачем? Да и нужно обязательно проследить за превращением астрального камня, воплощяющего иллюзорные образы, в которых предстал перед Йомиэлем. Заодно и скорректирую мелкие агрехи. Вот и маялся ерундой, добавляя в базу модель часов "Орбитальная Мечта" и прошивку с модулем позиционироания, погодным информатором и новостными лентами, открывающим доступ к радио— и телеканалам с вещающим зи Ламбады центром, интерфейсом просмотра и редактирования медиаресурсов, как моих, так и еще не созданных пользовательских. А так же разнообразные атласы и карты. В Ламбаде в два раза ужал пространство, создав не только телерадиоцентр, но и, к примеру, читальный и картографные залы. Презентовал все нововведенные возможности, заперев на волю и личность та-Вастина.
