Том 3. Побег к "от себя"

Том 3. Побег к "от себя"

Аннотация

Умерла любовь. Леонард одевает очередную маску и бежит, безуспешно пытаясь стать частью общества, при этом совершенно не думая, какой след тянется за его беззащитной спиной.

Глава 1. Мираж

Второй раз в додекаэдре было несказанно проще. И справился быстрее. И даже нашел внутренний изъян — несоответствие кратности внутренних потоков и числа граней. Да, это не принципиально, но именно из-за этого резкий дисбаланс породил псевдозверя — Боль, терзавшую не малую часть, а половину.

Миэ... он стал катализатором реакции. Не виню, люблю... И вот всеми двенадцатью потоками уже незнамо сколько ищу решение. Мне не вернуться, не так. Хрупко равновесие, а со спины лишь столкну в небытие.

Я детально восстановил все в памяти, смоделировал ситуацию с позиции Миэ. Отрешенно, спокойно, невылазя из лечебного зазеркалья. Я врач, я циник, я справился, мне пришлось заморозить сердце — любимый должен быть спасен любой ценой.

Но спасти мало, безумно мало. Но что я могу? Мне не достроить мост и не перевести через него, поделившись аватарой, войдя в симбиоз. Но и с тем огрызком его внутреннего мира это не жизнь, это подобие смерти, даже не существование.

Нельзя мне выходить, никак нельзя. Ушел в смерть сам, а позвать должны оттуда, лицом повернувшись, предварительно укрепив растрескавшуюся конструкцию моста, иначе обвалится весь берег, буде он восстановленным, и не выстроить более подобного.

Откатывался назад, анализировал варианты, строил модели, но все было бестолку, пока не вспомнился момент с Аней. Лед потеплел. Да, Аня, твоя самоотверженность не забыта, твои уроки будут выучены назубок.

Нить к моему второму фамильяру не оборвана, подобная связь сохраняется даже в посмертии, я на совесть делал. Что ж, раз нельзя напрямую, значит, буду косвенно. Нет, я не растворю и не растворюсь. Постепенно идея вызрела в готовое решение: тело фамильяра я преобразую в свое собственное. В тварном мире я смогу стать аутентичным, однако легкая примесь чуждости останется, анэстезийская звездочка останется в астрале. Как бы спрячусь внутри астральной сущности, частично воплотившейся на другом плане. Этой самой частью и буду я. Необычно, но не невозможно.

А Миэ... Принцип матрицы, пожалуй. Только он сам вправе отстраиваться, а мой долг подарить шанс возрождения. В чем же его выразить? Построить иллюзию? Завлечь в мираж? А как же он будет восстанавливаться? Сделать изначально похожими? Да... Но меня там уже не будет, ни в каком качестве. Легенда? Заморочка. Его необходимо продолжать учить, восстановив знания в прежнем объеме.

Что ж, из плена его спас Арье. Мы вместе путешествовали по Эжзасза, но ни разу не переспали. Нет. И не за такой короткий срок мы объехали свободные города, а с... Ээээ. Мдя. Ты встретился с тем, за кем шел, но разочаровался и вы расстались. А я... а со мной ты потому, что некуда возвращаться, благоверный сбежал учиться к смилостившимуся деду.

Да, через Капру я смогу дотянуться до вживленного кристалла и установить надстройку, псевдопамять. Нет. Через кристалл я могу импульсом запустить процесс восстановления всего, акромя последнего года! Но... Энергию дадут короны! Точно, надо поставить ограничение, иначе сожгу ненароком фамильяра и вылечу опять сюда, да-да, надо привязаться на всякий случай, обезопасить. Если б не прятки, не понадобился бы больше, эх...

А Лейо... А он будет Саем. И не было много из того, что мы с Миэ творили, и не увидит и не узнает о Лейо. Надо еще очень тщательно все просмотреть и подретушировать. Последний год Йомиэля будет чистой моей импровизацией, свою настоящую память он восстановит сам. Конечно, лучше во сне, кошмарном сне, но с твердым знанием об этом. Хм, в виде игры — собери твердь по кусочку.

Я еще долго аккуратно подгонял и сглаживал углы, формируя признательность к Арье и желание продолжать у него учиться, нейтральность отношения к Саю. И "его, именно так, без имени. С ним познакомился, с ним спал, им был брошен ввиду неодобрения старших и желания учиться у лучших. Избирательная, точечная реконструкция в виде островков.

Аня не могла не согласиться, как и Капру, хоть и с трудом, но понявший и принявший необходимость создания из своих воспоминаний о том, как было на самом деле, дороги через пропасть. Йомиэль был для него дорог. И Лейо согласился обрести тело из пластичного адамантита. Мне было жаль фей с их гнездом, но перед ними я извинюсь, когда закончу с Йоми и Лейо. А остальные... Арьяна чуткая, простит отписку, она уже многое понимает, за остальных не беспокоюсь — взрослые.

Перед тем, как что-то пробовать на любимом, испытаю возможности и отточу взаимодействие с асалами корон. Задачу осталось собрать воедино, и на всякий пожарный следует начать с пристани и складов, третий кристалл лишним не будет.

В ночь на тридцать четвертое я-Арье появился в пустой башне, первая стадия операции "мираж" прошла без сучка, без задоринки.

— Здравствуйте, этрас Арье, — тут же обратился ко мне через браслет Алик. — Я выполнил ваше задание.

— Здравствуй, Алик, — я совсем забыл про него. — Извини, не до тебя. Погуляй пока подальше от комплекса, я позову.

— Как будет угодно, — холодно. Юноша телепортировался в один из тихих сквериков Дюсырга, куда в детстве с матерью часто ходил, уже года четыре как ему стало не до него.

Вожделение, с удивлением отметил, утихло. Но совсем не пропало! Тьфу, не о том.

Спицы по одной стали отлипать от начавшего истончаться венца на крыше. Вся внутренняя система была переведена на резервный источник, тем более ничего не функционировало больше, кроме систем сада с хоббитами. Эм, Алику скучно не будет с ними, точно. Мне лично с ними не хотелось разговаривать.

Обращенный к крыше хвост истончился, вскоре превратившись в единственный энергоканал. Высвободившиеся спицы колыхались в воздухе, как волосы в воде: красиво, но бестолково. Проведенное время не прошло даром: они стали выпрямляться, становясь перпендикулярами к своим граням. Подправив тут и там, получил два мельничных колеса, вращаемых силой магии. Пока настраивал, все нестабильные излишки выходили в гигантский столб верхней грани, рассеиваясь, наверно ослепительно красиво, наверно...

На кончики спиц подал чуть больше маэны, те засветились. Добавлял до образования четких окружностей, начавших притягиваться друг к другу. Плеснул больше силы — и спицы красиво изогнулись, образовав колесо, два по башням. Они начали вращаться еще быстрее, вскоре достигнув максимума. Фееричное зрелище снаружи, наверное, может быть. Плевать.

Я заранее предупреждал об... Переместил пришвартовавшиеся суда вместе со всем рядом складов в болота перед жилой частью Груздя. Окружил область под складские помещения, а под уже созданными, своими, отхватил прослойку под "атомарный бульон".

Энергия больше не рассеивалась, направившись по превратившейся в мощную трубу спице в нужное мне место. Хвост наверху превратился в еще одну тонкую спицу, тупо торчащую в хмурое небо, оплакивающее мое сердце.

Коробка сформировалась, приставка тоже. Однако расщепление захваченных пород застопорилось — Гильдия таки сумела напакостить. Ничего, продавим силой! Стоило отклонить и обратить направление вращения, как к мельнице приплюсовался мощный насос, втягивающий мировые потоки. Страшное великолепие, скорее всего.

Скобы лопнули, когда насос каждой башни стал затягивать весь поток, сперва вращающий соответствующее колесо. Дальше мне не требовалось столько энергии, зашкаливающие датчики пару раз пришлось совершенствовать. Однако не пропадать же добру? Пустил в адамантит, из азуритового ставший, начиная с крыш, превращаться в приятный светящийся панг, когда почти одним махом заполнил отсек для атомов, пространство которого изменялось одновременно с заполнением. Так будет легче переносить, да и защита надежнее, пессимист заморозил оптимиста.

Пока шла медленная перестройка внешних оболочек, я достроил наружные элементы пирса и склада, повесил и раскрутил третий асал, начав одновременно руководить двумя процессами, на пределе возможностей моего пристанища.

Вероятно, запуск космических объектов — это фантастика, которая тронет многие крыши. Пирамида на кубе моего склада раскрыла четыре своих лепестка, от кончиков которых к точке соединения тянулись канаты силы, выполняя роль резинки. Аналогично оттягивался вниз и сам центр, изгибая канаты до парабол. В импровизированный стакан переместил капсулу.

Катапульта-рогатка последовательно шесть раз выстрелила в небо панговыми адамантитовыми капсулями-ракетами, оставляющими за собой кометные хвосты. Не обошлось без эксцессов. Небесная Грань каждый раз зримо натягивалась. Прорывы сопровождались разноцветными веерными молниевыми разрядами, бьющими в покрывшейся расходящимися концентрическими окружностями волн горизонтальной плоскости, усиливающими фееричность. Благо я предвидел нечто подобное, и эпопея со спутниками не узнала грандиозности провала при старте.

Маршрут после выхода на расчетную орбиту решил проложить не по прямым линиям — небезопасно близко с Зиушрацем пролетать. Поэтому одна вправо, одна влево, вправо-влево-вправо, и последняя полетела прямиком к расчетной точке. Для запуска потребовалось раскрутить два колеса над башнями еще сильнее плюс энергетический парус, ловящий мировой поток, мне не приходилось выбирать — иначе на первых десятках километров из-за чрезмерного расхода пришлось бы тратить резерв напичканного энергией адамантита, лишая его всех благоприобретенных свойств.

Шесть поочередных маленьких вспышек ознаменовали закрепление на орбите и начало развертывания. Теперь энергия шла на открытие и поддержку в закрывшейся пирамиде орбитального шеститочечного портала. В телескопы, пожалуй, можно было бы разглядеть, как на информационном и энергетическом уровнях, с проявлением на материальном в виде тонких ярких лучей к соседям, образуется связь. Жаль, прорва уходила на поддержку портала, способного передавать энергию одновременно всем шести новоявленным спутникам Глораса. Эта часть длилась три часа.

Времени было предостаточно, чтобы проанализировать, быстренько перекомпилировать проект по организации производств. Аэропонные и гидропонные теплицы, освещенные многослойным инфэо подобия, копирующего получаемый башнями свет, а так же из точки на уровне гор, будут выращивать более полусотни культур, вместо плановых двух десятков, мне даже хватит энергии на закукливание нескольких временных инфэо, подстраивающих на локальном участке время так, чтобы растительные циклы были незаметны. Где-то ускорение, где-то, в основном цветы для парфюмерии, замедление, обязательная физическая ротация участков с разным течением плюс гашение флуктуационных эффектов.

Мдаа, после пропускания через себя такого океана энергии асалы стали "засоряться", подтвреждая мою теорию. Нефтеподобная субстанция была квинтэссенцией разрушения, наверняка капля похуже нейтронных бомб. Если верны расчеты, то этого "добра" по окончании нацедится литр, с каждого. Пришлось вносить поправки в расчеты выходной маэны, а так же готовить сосуды и процедуру "дойки". Перед пользованием Лейо и Миэ надо все тщательнейшим образом почистить.

Тем временем прошел еще час, завершилась подготовка на спутниках: настройка протоколов шифрования, процедуры принятия сертификатов и магических ключей, первый обмен пакетами, согласование параметров среды передачи, объединения сразу нескольких возможных. Я использовал мыслеобразное кодирование, привязанное к несущей, передающий двоичный сигнал. Алгоритм все перемешивал, в результате передавался бессвязный набор звуков и цветов, ощущения всех пяти обычных чувств, а так же эмоции. Была заложена колоссальная пропускная способность, не способная обеспечить полноценное мысленное общение, включающее все вышеперечисленное, более чем для тысячи абонентов. Сделан первый шаг к пониманию звездного взаимодействия.

Среди прочих идей, задействованных для организации спутниковой связи, не малую роль сыграли подчерпнутые из Эжзасза. Там было достаточно выдающихся уров, прежде профессоров и ученых, чьи эксперименты прошли неудачно, или кого подставили.

Вырастил и все производственные мощности. Десять минут сцеживал, пять активировал систему связи в полном объеме. Довольно быстро, точными, не раз выверенными вливаниями, добился полного соответствия новой маскировки Лейо засвеченному образу Сая. Пришлось усилить защиту и мерность создающего тень элемента, дабы спрятать все новые возможности дома-друга, не смогшего ничего противопоставить рульфскому чародею, а банальный побег был равносилен предательству обороняющихся друзей. Да-да, с новыми потоками я сумел за мгновения и считать события, и высчитать требуемые меры. В помещении, где находился шар под неусыпным контролем, мое письмо уже вскрыли и доложили, ведь проход был деактивирован из-за опасности нахождения внутри комплекса, а система еще не принимала никаких вызовов, кроме административных, то бишь моих.

Даже, вон, растения приобрели какой-никакой разум под таким потоком, и магические способности. Ламб все фиксировал. К моему разговору с наружными цветами, плавно перехватив инициативу, подключился преображенный Лейо. Все, находящее внутри него, хранилось как зеница ока, там ничего не почувствовали, кроме чего-нибудь иррационального.

Фабрики уже клепали когда-то сделанные игрушки и эротические украшения. Лейо удалось втянуть меня в ностальгию, сделать лед горячим. Опомнившись, постарался отключить ассоциации, без эмоций передав в Ламб оставшиеся матрицы изделий, которые уже стали заполнять отдел, перепланированный и переименованный в магический из ювелирного.

— Благодарю, отец...

— Отец?

— Папа. Можно?

— Лейо, я не...

— Сберегу твое сердце.

— Но Лейо...

— Или растопи его! Иначе целиком заледенеешь, отец... Пожалуйста, позволь своим детям зарубцевать рану.

— Детям?..

— Все они знают, но боятся показать свои чувства, не дождаться ответа: тогда ты видел только его, а сейчас никого не пускаешь. Но ты не одинок, поверь.

— Сын, прости.

— Поверь, прошу! И Йоми... Феи говорят об очищении страданием. Ты спрятался, боишься лишний раз подумать, а ведь связь между вами действует, его сердце после излечения окажется ледышкой...

— Лейо! Да ведь иначе он умрет, испугается и... и...

— Поверь... — проговорил бледный фей с плеча Лейо. — Пусть за спиной бьется страх — даст ощущение времени, жизни. Лео, мы помогли, мы желаем добра, последуй совету... — и растворился. Да, без них Миэ уже был бы потерян, ради него они воспользовались силой жизни своего Гнезда, едва не погубив и себя, и будущих детей.

— Аня не выдержит. Простите...

— Я смогу, отец! Я вберу тебя, сокрою, а дети присмотрят за Йоми. Отец!.. — клянусь, я не хотел получить настолько живого Сая, чьи слезы резали по живому.

— В сад?

— Да!

Его объятья были нежными и теплыми, совсем как... Я чувствовал свою боль, нет, это Аня, чья сущность трещала по швам. Переход был быстр — миг, и я внутри, в энергобассейне, а Лейо-Сай обнимает мертвенно бледного Йоми.

Цветы подхватили обоих, когда всплеск моей вины и горя вырвался наружу. Лейо только и успел, что оттолкнуть от себя тело да упасть болванчиком — ничего не должно наружу выйти, а вот внутрь... Дааа, десятки струй бальзамом пролились на меня, рыдающего в обнимку с самим собой. Среди прочих узнал брата-близнеца Амэка, а так же голоса все еще находящихся в городе двух новорожденных и еще не прошедших запечатление клинков. Я закричал в отчаянии — породил стольких, но не уберег главное.

Лучик-Арьяна объединил, сфокусировал на ране, а Лейо вдел получившуюся нитку в иголку и стал зашивать. Боль физическая — ничто, пепел под ногами, гонимый ветрами душевных штормов. Вскоре лишь печаль властвовала внутри. О содеянном, об упущенном.

Колеса так и крутились, а воронки сосали аэр, завершая фундамент-цистерну. Была ночь, мокрая и склизкая, туманно-холодная. В желтом саду на крыше воцарился предвкушающий покой...

...Долго ли, коротко ли Йомиэль просидел, уставившись в замерший мир, но что-то изменилось в эфире. И он едва не свергся вниз, когда что-то впереди вдруг зашевелилось, приковав к себе взор недовольного существа, выдернутого из сладкой дремы бездействия.

Показался смутно знакомый зеркальный шарик. Приблизившись, он начал строить веселые рожицы, не страшные. Поежившись из-за пришедшей со спины волны, Йом продолжал следить за уже двумя шариками, кружившимися у его лица.

Постепенно смотрящий осознал, что и вдалеке что-то зашевелилось. Взгляд не мог зацепиться за белесую дымку, из которой строились навевающие тоску миражи, манящие к себе обещанием защиты от просыпающегося Нечто за спиной.

С двух рожиц стали скатываться в первый момент напугавшие Йома капли, растекающиеся по невидимой поверхности у его ног. Хотелось бежать подальше, бежать к тем... к тем рощам? к тем лугам? Да, куда угодно! Понятие "дороги" само всплыло, однако боящийся трусил подняться и вступить на дорогу, сидя дрожа.

К двум добавился третий, поменьше, и явственно теплый, согревающий светом. Йомиэль решился прикоснуться к полотну далеко убежавшей дороги, оно показалось живым, грустным и одновременно радостно приветствующим. На дорогу легла вторая ладонь, правая коленка, левая. Йом пополз, с каждым движением ускоряясь, удаляясь от все более яростных волн, омывающих в спину.

Внезапно сбоку ползущий разглядел какие-то развалины на огрызке скалы, плавающей над темной бездной. Там был страх, это он развалил, он виноват. Иомиэль закричал и, вскочив, понесся наутек, подальше от острова, из-за которого стало больно-больно в груди. Он видел спасительно манящую полосу и припустил еще быстрее, спасаясь от наплывающих со всех сторон уродств, гнездовий Боли. Впереди проводником плыл шарик, зовущий за собой.

И Йом бежал, несся без оглядки. Вот уже преодолена черта, исчезла дорога, а шарик следовал уже рядом, у плеча. Йомиэль бежал по зеленой и мягкой траве, бежал, окруженный улыбающимися ему цветами, бежал сквозь приветствующие его рощицы, перепрыгивал веселые ручейки, бежал до тех пор, пока не понял, что там, на другой стороне большого холма с огромным кряжистым деревом, есть надежное укрытие, пещерка, смотрящая на приветливое солнышко. Маленькая, уютная, надежная. Он уже не ощущал волн, но страх полностью исчез только здесь, когда он, вжавшись в угол и обняв трясущиеся коленки, смог отдышаться и перевести дыхание...

...Я-Арье подхватил Йоми, целиком покрытого пленкой-Капру, и отнес на кровать, большую и пружинистую, на которой он любил прыгать. После процедуры люфс перестанет быть эмпатом, она превратилась в изгнанницу, подобно воспоминаниям обо мне-Эле.

Часть сознания уже разложила по полочкам бой с рульфами. И теперь, вновь перейдя в Лейо, я принялся наносить последние штрихи. Здесь у меня больше возможностей, иных, но сейчас потребных.

— Прости, Вася, — я зацепил все управление спутниковой связью на Лейо. Для юстировки и калибровки мне потребуется часто бывать рядом с новым обликом, а не прятаться внутри, тем более Йоми туда ход закрыт.

— Лео!? Что с тобой!?

— Так надо, брат. Ради Йоми, он все для меня...

— Объяснись! Мы же волнуемся. Из твоей писульки...

— Вась, Вась, погоди! Арьяна вкурсе, а ты никому не говори. Лео мертв, рульфы достали доблестного защитника Йомиэля. Марионетка-Арье ранен баронами, скончался перед началом торжественного ужина.

— Но как же так? Лео, в...

— Вася! Прошу, так надо. Система запущена в оговоренном объеме, у тебя права первого модератора. Я не прощаюсь, буду периодически поглядывать лог. Не обращайся ко мне напрямую, пожалуйста, я сам свяжусь, буде какая оказия.

— Лео, я скучаю...

— Прости, брат. И прими подарок, — телепортируя к нему в кабинет, пока был океан энергии и известны координаты. — Это память убивших Арье и "жижа", будь с ней аккуратен, третий кристалл — данные по ней. Еще один сосуд я спрятал у себя, один в "Ламбаде". А флакон с дозатором для семейных лабораторий.

— Эх, брат, брат... Какого рода меры нужны?

— Крайне взрывоопасна, как минимум.

— Что с проектом "Сейф"?

— Комплекс завершен и готов к перемещению, у тебя доступ к Ламб как у Костажа, там вся информация и инструкции по переносу. Постараюсь добраться в Ашчат, я за перевод "Ламбады" из Груздя в любом случае. Новосозданный склад независим, и имеет свой Ламб.

— Лео, ты уверен? Продумал?

— Да, настолько, насколько в моих силах. Это мое бремя.

— Я хочу тебя видеть, обнять.

— Хех. А спать не хочешь? Извини. Жду в десять утра по азу.

— По АЗУ?

— Зиушрац как раз на нулевом меридиане Глораса, поименуй иначе на досуге.

— Аха... Брат, во что ты влип, а?

— В любовь. Вась, вот еще два Чебро, подобные тем, что у Чако и Арама. В подарок Барту и Тешу.

— Эх... Теш... Те-Шприн хотел извиниться, лично. Ах, да что я! Лео! Я буду.

— Захвати с собой доверенных, здесь много интересного.

Переделывать старые чебро не было смысла, надежнее из энада(!!!) создать новое. Соединил разрушительную мощь собранной жижи, которую претило именовать иначе, и нового материала, взяв только плюсы для получения идеальной брони, которую я только смог измыслить. Если бы не драпировка, то как при взгляде на Ра или иной мощный источник света можно лишится зрения, так и при активации истинного зрения, направленного на "Ламбада", можно получить контузию.

Изменив пропорции, добавил кинжал и ксифон, а для Лейо... и Алика два ксифона. Верно, четыре комплекта. Защитно-спаржевый цвет под мой стиль, а клинки — серый шифер с черными жилками и черной же волнистой каймой на три миллиметра у режущей кромки. Энад мог быть легким, позволял делать любой баланс клинков, и лепесток мог вытягиваться, истончаясь и выпрямляясь, тем самым удлиняясь, в самый неожиданный для противника момент. Не стал фантазировать с более-менее классической формой, надежно спрятал суть, не позволяя проявляться на материальном уровне в виде банальных искр или свечения. Чары действовали тоньше и эффективнее, тем более напитанный чистой энергий и черной жижей адамантит, энад, сам по себе грозен, он бы играючи справился с зачарованными таркаратскими катанами, а теперь способен разрезать любые чары, не привязанные к "жиже".

Четыре октаеракта в центре трисвогов. Приложить к пупку — и готово. Три сразу запечатлел. На себя прицепил и на мирно спящего Йома, без спросу заменив устаревший вариант новым, живым, ставшим татуировкой. Сай сам приспособил маскировку, он и без Чебро теперь мегакрут, но атакующие инфэо я не переделывал — душа не лежала, так что два клинка не будут лишними.

Носитель без труда сможет менять фасон и вид, не будет нуждаться в повседневной одежде и обуви. Клинки могут висеть в любых ножнах, однако отцепляться будут только первоклассные фантомы — оружие никогда не перейдет в чужие руки, оно часть комплекта. Полный боевой режим сотрет все наслоения до изначально заложенных или тех, с которыми имеется особый тренировочный опыт.

Из инфэо стандартные сервисные и боевые наборы, уже применяемые для Чако, Арама, Лейо, но с усовершенствованной защитой, включая ту, что у "Ламбада", и теперь более интеллектуальные.

Алик с набережной наблюдал за стартом ракет, дважды издалека проверял дом, в котором вырос. Как привязанные, за ним ходили полурослики, на бурчание которых он уже не обращал внимания. За пределы людского района он не заходил, старался держаться в тени, обходя, где можно, фонарные круги. Бродил по Праланту, завернул в переулок, не доходя до перекрестка, на котором кроме патруля никого не наблюдалось — экраны не работали, виднелся фасад со старой вывеской, задрапированной холщовым полотном.

— Возвращайтесь.

— Это возмутительно! Я не потерплю больше...

— Остаетесь снаружи?

— Телепортируйте, нас, Арье, мы готовы.

— Алик?

— Готов.

Сонный и злой Алик появился и сразу сощурился на спящего и сидящего рядом. Он был сух, что означало умение пользоваться браслетом.

— У меня есть вопросы. Учитель.

— Это Сай, а это Йомиэль.

— По поводу задания. Учитель.

— Оголи живот.

— А?.. — я отвернулся, сделав пасс в сторону.

— На столе в соседних покоях аналог брони Арама, если хочешь пойти с нами в начале десятого утра. Там же гиперкуб, если хочешь сегодня успеть устроиться в Школу сразу с полной оплатой и стипендией сверху, плюс де Конлапирам спишут все долги, — устало.

— Учитель, я...

— Уйди, — общаться с ним дольше необходимого не хотелось.

— И... — договорить не дал, телепортировав за стенку. К двум вещам на столе в арамовских покоях прибавились соответствующие бумаги.

К этому моменту два колеса уже распались, превратившись обратно в две короны, начавшие свое величавое вращение. Третий асал был четырех лопастным пропеллером, продолжившим свободное вращение — делались контейнеры, как мифриловые, так и магниевые, дополнительно облегченные, часто выполненные в виде крупной решетки.

Все три асала сейчас были в режиме самоочистки. Жижа не должна их очернить.

Я не забыл пополнить эрмитаж картинами Жерома, пять он полностью завершил, но пока скрывал, не решаясь выставлять на продажу. Наверно, желая подарить сказочно прекрасные и полные любви полотна. Гениальный художник, которому больше не надо было заботиться о лавке, еде и прочих несущественных мелочах.

До часа Х время еще было. Аню оставил в энергобассейне, после него фамильяр не будет испытывать боли из-за силы моих эмоций, а внутри будет расти гиперкуб. Достойное решение сложилось, когда я релаксировал в медитации, без которой наложенный шов обязательно разойдется. Заодно, подцепившись к энерговентилятору, потом доделал, что пришло на ум.

— Арье?

— Доброе утро, соня.

— Ты такой печальный с утра. Ой!

— Все, я отвернулся.

— И я, — спокойный, невозмутимый тенор-альтино. Зашелестела ткань.

— Ой, шевелится... Арье?

— Что такое, Йом?

— Оно живое, — прикрывая ладошкой чресла и показывая второй рукой на пупок. Весь красный, в тон волосам, раскинувшимся по плечам.

— Это живая броня, она надежнее прежней, — отворачиваясь. — Придумай имя.

— А... где вся моя одежда?

— Иди в душ, поговори там с новой... подругой. Она подскажет.

— Как здорово! — и убежал, положив вторую ладошку на пупок, сверкая заинтересованными глазами и голым задом.

— Феи благодарят за живую воду. Зеф и Фиф тоже довольны.

— Спасибо. Сай.

— Мне в радость.

— Ты вырос.

— Спасибо. Арье.

Глубоко вздохнув, пошел в павильон. Зачем напрягать Аню? Мне не сложно пройтись, как было не сложно приготовить завтрак на троих. Пельмени со сметаной. Да-да, я обновил кухню ради полста кусочков мяса, завернутых в тесто, но зато теперь у Костажа будет новый хит в меню, помимо множества видов макарон: трубочкой, раковиной, звездочкой, спиралькой, и многими другими видами, сразу упаковывающимися в хрустящие полиэтиленовые пакеты с рецептом приготовления. Кетчупы, опять же.

— Извините, меня... этрас... — запнувшись, когда поднял глаза. И замолчал.

— Каков выбор?

— Вот... — показывая на ладони бляху. — Учитель?

— Иди завтракать, объяснения позже.

— Да, учитель, — поклонившись ниже, много ниже.

Сердце у парня колотилось, в голове творился кавардак, душа ныла. Он был гордецом, и считал недостойным отказываться от ранних договоренностей. Алик не понимал, как себя со мной вести, но ему хотелось знаний, за ночь он еще раз убедился в ограниченности местных.

Лицо потекло, когда убедился в том, что подопечный скрылся. А потом я хлопнул себя по лбу. Подвесив рядом с остановившейся стрелкой инфэо телепортации в режиме ожидания, оказался внутри Лейо.

— Лео!!!

— Вася...

Два брата обнялись. Я стоял на коленях, став пониже гнома, буквально стиснувшего меня. Мои волосы увлажнились, как и его простая футболка. В ней и в шортах он напоминал отрока, никак не умудрённого годами степенного гнома.

— Твари!

— Ммм?

— Прости. Встань, же!

— Извини за треволнения, брат.

— Простил. Вставай...

— Тоже скучал.

— Тогда ладно.

Мы так долго стояли, пока не наметилась тенденция к остыванию накала эмоций от встречи.

— Спасибо Арасу, что наши пути пересеклись когда-то.

— Воистину. Присядем?

— Ага. Расскажешь о причине своих действий?

— У нас с любимым строилась новая связь, более высокая, чистая, полная, что ли... А когда я опрометчиво попался в ловушку, моя боль эхом отразилась в нем. Йом не выдержал ее, внезапность и мощь сломали его мир, не готовый к таким встряскам. Я должен был умереть, чтобы вторая половина моста оставалась в тени, не напоминала о себе кошмаром боли. Мне пришлось последний год его жизни, при восстановлении, сильно подправить, исключив себя как объект любви.

— А уходить зачем? Барт говорил тебе про опасность, послушай его и ничего не случилось бы...

— Преодолеть барьер способны только Чародеи, а здесь нет прошедших ритуал сопричастия, тем более "высаживались" на ражской половине, да и... Я прячусь в фамильяре или здесь, в Лейо. Моя прежняя маскировка прекрасно работала, и меня нашли из-за Боли, оголившей.

— Они поплатятся, вся их кодла! — костяшки побелели.

— Сам не подставься.

— Цинично, но... Дашь официальный повод?

— Эм, как?

— Ты ведь в образе Арье ни перед кем больше не появлялся с того момента?

— Нет, но Ламб знает. И стоит только появиться Костажу или кому-нибудь еще с браслетом, как увидят.

— Извини...

— Говори, все нормально.

— Следует официально тебя отпеть.

— Ых! Хорошо, я поправлю Ламб, и... наскребу, что сжигать будете. Кстати, вот, держи...

— Ммм?

— Чебро, чешуйчатая броня. Живая, совместима со всеми твоими побрякушками, может перенять от них все чары.

— Быстрая эволюция, — двинул гном бровями.

— К пупку лучше.

Та-Вастин без колебаний задрал свою нехитрую одежку и приложил. Его глаза сверкнули, когда установился мысленный контакт с артефактом. Через несколько мгновений он соскочил на пол и предстал в полном боевом облачении в цветах Дома. Ему безумно шло. Я старался. А гном особенно заинтересовался Чамэком — абсолютно черный ксифон, от матового эфеса до глянцевого лезвия.

— Накрайняк, когда совсем припрет.

— Понял. Ты пробовал это жижу?

— Выкладки дал. И способы работы.

— Да уж, пока мы реализуем... Интересные результаты.

— Как Арьяна?

— Уже спокойнее, — возвращая прежнюю форму.

— Эээ, лучше пусть броня имитирует, так реакция быстрее.

— А ты?

— Вот как Лейо сейчас выглядит, не волнуйся.

— Оу!

— Я потом тебя проведу по основным помещениям. Я пока...

— Все наладится, Лео.

— Как там народ? — спустя какое-то время.

— Сработаемся. Мы морально подготовим к переезду, — я благодарно смежил веки. — Ты не торопись никуда, мы найдем место.

— Можно?

Брат молча дал себя еще раз обнять.

— Я дам сигнал, когда можно будет приглашать.

— Предлагаешь одному побродить по ламбиринту? — шмыгнув носом.

— Ага. И не забудь в конце обхода заглянуть в отдел "Магюв", в секцию для взрослых.

— Заинтриговал. Кстати, не забудь придумать легенду для Леонардо.

— Бой с рульфами транслировался в Грузде, его видели сотни. До момента превращения Лейо в адамантитовый шар. Поэтому он тоже... того, сгорел, спасая любимого.

— Хм. Мы обдумаем наши шаги сегодня на малом совете.

— До свидания, брат.

— До свидания, брат.

В столовую, где молчаливые ученички бросали друг на друга хмурые взгляды, вошел совсем другой человек: подтянутый мужчина, переступающий порог молодости в свои четверть века, глорасских, с пшеничными волосами по лопатки, закрепленными с виду простой тесемкой медного цвета с венчиками, вторящими тем, что на концах аспдино-серего, в тон к ботам, кушака, подпоясующего выглядящую простой, свободную, спаржевего цвета и длиннорукавую рубаху навыпуск и с такими же свободными портами защитного цвета, светловатыми янтарными глазами, нос скруглен, не заостряется, ноздри более четкие и округлые, кожа немного смуглая, без пристального изучения — просто с легким загаром. Эта народность была малочисленна, отличалась сильными магами, даже смесками — чистокровных представителей кожа желтоватая, а волосы темные. Признаться, нелегко оказалось совместить в облике и признаки одновременно и молодости, и прожитых лет, и некую привлекательность с обаятельностью и мужественностью.

— Атс Ариэль. Вы насытились?

— Хи-хи! Арье, зачем маскарад?

— Йом! Я Ариэль, это на торжественных приемах с уважительным атс, будь добр запомнить.

— Хорошо, — посерьезнел он. — Куда идем, Ариэль?

— Подальше от Груздя.

— Учитель, вы можете уделить мне время? — Йом скривил губы.

— А-ри-эль. Повторить?

— Нет, извините, Ариэль, но...

— Просто Ариэль, без выканий.

— Да. Ариэль, — под моим взглядом не решившись продолжать.

— Вы оба — мои ученики, не рабы. Молчаливый Сай — помощник, не слуга. Надеюсь, мы поладим друг с другом. Алик, почему ты не активировал броню?

— Не получилось.

— А попросить помощи?

— Я предлагал, — встрял Йом.

— И я, — юноша потупился.

— Алик, или в команде, или нет. Пока не поздно уйти.

— А ты обещаешь меня учить магии, Ариэль? — вскинулся он.

— Действую по своему уразумению. Что-то не нравится — лучше уйди, — его ноздри бешено раздувались.

— Зачем ты так с ним?

— Мне не нужен лист, гонимый ветром эмоций. Мои нервы дороже золота и побрякушек. Я — эмпат, мне проще заплатить неустойку, чем годы терпеть такое рядом с собой.

— Прошу откровенности, Ариэль. Как или чем я... пригожусь? — бледный, напряженный.

— Ничем и никак, я вполне обойдусь без тебя.

— Почему же тогда...

— Ситуация изменилась, ты — видел.

— Арь-иэль... Со мной ты не был таким, — осуждающе.

— С тобой иначе, Йоми, — грустно и печально. — А над ним я вынужден издеваться сейчас, чтобы он до старости не корил себя за сделанный сегодня выбор и не отравлял жизнь окружающим.

— Ты поэтому печален сегодня? Да? — участливо.

— В том числе, Йоми, в том числе...

— Разрешите быть с вами! Я буду очень стараться, Ариэль...

— Надо не когда-то там в будущем стараться, а вот прямо сейчас.

— Пожалуйста! — вставая на колени.

— Дурак...

— Слов мало, — его бесила моя манера общения с ним.

Однако он сдерживался. Сделав пару вздохов с закрытыми глазами, подуспокоившись, собравшись с мыслями, Алик поднялся, взял Чебро, оголил живот с идеальным прессом, и с секундным колебанием приставил артефакт к пупку. Минуту ждал, пытаясь дышать ровно и как-то обращаться к предмету. Посмотрел на мое печальное лицо, сжал зубы и продолжил попытки. Сай в это время прибрался во второй малой столовой. Йом наблюдал с долей любопытства и жалости.

— Не предмет, живое. Дай Имя, попроси. Пока ты яришься, тебя не услышат.

Через пять минут его лицо просветлело, он расслаблено откинулся на спинку стула, слегка улыбаясь. Произошел контакт и запечатление.

— Молодец. Сай — камуфляж, Йомиэль и Алик — стандартная походная форма.

Алик смотрел непонимающе, оглянулся на мгновенно преобразившихся новых, надеюсь, друзей. Потом неуверенно потрогал пупок. Сомнения рассеялись, от него пахнуло верой в свои силы. Отошедший от стола Сай сподвигнул выйти и остальных, выглядевших примерно как я.

— Здорово!

— А запасы, оружие?.. — и осекся, встретив мой грустный взгляд.

— Она может имитировать любую одежду сразу под ваш размер или прихоть, достаточно четко представить, вспомнить или непосредственно видеть. Настоятельно рекомендую активировать этот режим, а не помещение одежды в подпространственный карман при активации защитного режима. Раздевайтесь, одевайтесь, переодевайтесь как обычно — доставаемое из рюкзаков, — пасс рукой, — будет именно тем, что нужно, а снятое — фантомно, забытое развеется, но лучше помнить, так к нам будет меньше внимания и подозрительности. Мгновенное переодевание оставьте для экстремальных случаев. В рюкзаках обычный набор, о еде не беспокойтесь — она в них не переведется, Сай проследит. Потерять их тоже не бойтесь, но это отнюдь не означает, что можно к ним относиться безалаберно. Боевой режим сам включится в крайней ситуации, если вы вдруг замешкаетесь, но это действительно крайний случай. Есть вопросы?

— Нет.

— Нет.

— Я эмпат, Алик, — он шумно вздохнул через рот, с присвистом.

— Сколько вообще режимов и будет ли холодное оружие?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь, а не Чебро?

— Я с трудом ее понимаю.

— Так-то лучше, Алик. Понимать научишься. Режимы — условность, оружие будет на привале. Это все?

— Да. Касательно Чебро.

— Хорошо. Нет легенды лучше правды, но без подробностей. Я — странствующий маг, вы — ученики. Идем из Груздя поглядеть на Ашчат, поднабраться знаний. Не бедствуем, но и не шикуем. Ну, готовы?

— Ага, — бодро, закончив заплетать волосы.

— Почти. Осталось незавершенное дело, — я печально приподнял бровь. — Восстановление дома, — улыбнулся.

— Я не сахар, могу с умыслом причинить боль, или ненароком и не заметить. Я сам учусь, к тому же вы мои первые ученики, а ведь я ненамного старше вас. Алик, ты стараешься, плохо правда получается, но ты упорен. Это похвально. И я тоже стараюсь, — очерчивая в воздухе неровную рамку с изображением особняка.

На третий раз Алик увидел, как открывается портал над его домом. Он нутром ощутил полыхающую за ним колоссальную мощь, которая через мгновение полилась вниз. Особняк окутал белесый туман, начавший сразу же впитываться в стены, распугавший прохожих, шарахнувшихся кто куда. С прискорбием понял, что давно был готов к большему распараллеливанию сознания: один поток следил за симбиозом с Аней, один был с ребятами, один контролировал взаимодействие с Ламб, один — с Чебро, дополненной функциями прокси с фокусной линзой, три на времени, один занимался инфэо магических систем особняка, один выуживал из памяти матрицы предметов, другой "выдувал" из них оригиналы, один работал с тенями, один компилировал все инфэо в общую реку.

Алик судорожно втянул воздух. Он видел, как не только камни реконструирующихся стен приобретают былой окрас из далекого детства, но и деревья наливаются силой жизни, покрываются зеленью здоровых листьев и цветами, за десяток вдохов превратившимися в огромные спелые плоды. Помимо прочего совершенствовалась и магическая защита дома, а внутри на унылые стенные прямоугольники возвращались былые портреты и пейзажи, проданные или украденные, вырастала мебель. Окна подернулись изысканными занавесками, где-то появилась тюль, рамы вызолотились. В пустых, на памяти юноши, нишах появлялись вписывающиеся в общий облик дома мраморные статуэтки сказочных животных, восстанавливалась расколовшаяся лепнина. Особняк приобретал весь свой шик и блеск, былое богатство и роскошь. По щеке Алика покатилась слеза.

— Какой красивый! Ариэль, он таким и был, да? — очарованно.

— Верно, когда-то давно, а вот теперь и сейчас.

— Спасибо... — одними губами.

— Теперь все? — он кивнул.

Вчетвером оказались севернее Баца, на пролесеце — уже не Ремпту, еще не королевство Хофох. Я Шагнул, заодно на практике проверив возможность "подбирать" рядом стоящих без непосредственного соприкосновения. А на белом мраморной столике в прихожей особняка появился безымянный конверт с письмом, адресованным Вовтабу, сейчас со всеми домочадцами вынужденно посещающему дальнюю родственницу своей старшей снохи, одной обеспокоенной пропажей семьи деверя.

"Это аванс, оговоренный с Тарошлатом, его женой, дочерью и средним сыном, добровольное продавшимися в услужение ради возможности полного расчета с семейными долгами по истечении обозримых лет пяти, в течение которых все контакты с родственниками будут невозможны.

Постскриптум

Действительно живы"

Глава 2. Вопросы-ответы

С самого утра Йом ощущал себя не в своей тарелке. Будто комар вьется где-то над спящим в ночи. Раздражает, а поймать никак. Непонятный зуд на грани. Вроде и событий за это лето море, да все не то.

Точно! Все как в дымке, весьма существенно обесчувствененное. Это... Это почти год длится. С... с запечатления фамильяра! Верно, все правильно, Ноцуц потом все объяснил.

Группа в молчании шла вот уже второй час. Каждый размышлял о своем. Как всегда непроницаемый и невозмутимый Сай. Предупредительный, но это его каменная маска, включаемая большую часть времени, отталкивает. Какой-то он не от мира сего, как Арье. Ой, теперь Ариэль. Хи-хи! Женское имя какое для человека, хотя сольфам, помнится, на это было плевать.

Что же его так печалит? Брр! С ним как с Капру, странно, конечно. Жаль, не вспомнить ощущений. Кажется, так было с нашей встречи...

Какое же лето было... насыщенное. И Йом тут же покраснел, как рак, вызвав недоумение на лице Алика, впрочем, быстро скривившегося и отвернувшегося.

Леон был не таким... Был... Накатила боль, сменившая краску бледностью. Пятый день, как он погиб, защищая меня от рульфов. Мы с ним... любили друг друга? Больно! Арье был рядом... потом. Снова пришел и помог. Забыть, подернуть туманом, лишающим эмоций. Все, уже все. Я жив. Я жив... Жизнь продолжается. Да. Уходи боль, тебе не рады!

Зачем он мне помогает? И мы ни разу не... Хотя именно он водил по... Да, за лето я многому научился. Пусть моя коллекция утеряна в Бразхаоне, зато я теперь такое могу, такое!.. Тепло разлилось блаженной улыбкой, опять смутившей соседа, решившего на сей раз отстать. Чего он так реагирует? И зачем... Ариэль взял его в ученики? Дуб дубом. Двигается, вот, хорошо, и сложен по-военному. Пусть у него и проблемы в семье, но зачем в ученики к себе, а не одолжить денег в Школу? Вопрооос. Ой, я что, ревную!? Ой-ой-ой...

— Йоу?

— Йоу!

— Йоу... а есть защита от эмпатии?

— Йоу!

— Класс! Давай...

— Готово.

— Спасибо, Йоу! Ты здорово меня выручила. А мы можем использовать мыслеречь?

— Да, Йом. С кем из?

— Алик.

— Не обязательно меня просить. Вот смотри, как это быстро делается...

— БУ! — быстро сориентировавшись, Йом вслух расхохотался, когда Алик подпрыгнул от неожиданности и встал в боевую стойку.

— Как тебе не стыдно, Йомиэль, пугать доблестного Алика, — люфс был доволен, шутка удалась и одобрена улыбнувшимся учителем.

— И вовсе я не испугался, — хмуро насупившись.

— Хи-хи! Испугался-испугался! Аж подпрыгнул!

— Ты не мог видеть!

— Он мог. Чебро многие способности предоставляет. Я думал, вы оба плотно общаетесь со своими симбионтами. Да, они питаются от вас, расширяя возможности.

— Но я свою не понимаю!

— А чем занимался, пока шел?

— Думал, — буркнул он.

— Йом, а ты? — печально вздохнув, когда новичок больше ничего не произнес.

— И я. Думал...

— Это радует. Думать обычно полезно. Алик, верни мне браслет.

— Я думал о сексе, — быстро выпалил он. У Йома отвисла челюсть, он нервно хихикнул и скривился от боли.

— Эх. Алик, прости, это моя вина, что ты не понимаешь свою чебро — она просто конфликтует с браслетом, подавляется им. Вот тебе наглядный пример несовместимости двух артефактов. В наши четыре чебро я не включил модуль совместимости, потому как потребные функции там есть или легко добавляются, делая все остальное ненужным. У нас троих нет контактных дополнителей, их заменяла предыдущая версия брони.

— Это ты извини. Я должен был сам догадаться... — отдавая браслет.

— Ученики, помните, не надо всецело полагаться на этот артефакт. Можете что-то сделать сами — делайте. Не можете — пытайтесь до конца. Ясно?

— Да, — нестройное.

— Ее эмпатический щит, как и некоторые другие, имитирует природную устойчивость. Первые дни нашего путешествия — это общение со своими чебро, притирка. Смело спрашивайте у нее или у меня, что да как, уточняйте, советуйтесь.

— Хорошо.

— Ладно.

— ОСМО — операционная система мозга. Достаточно абстрактное и в то же время емкое понятие. У Йома уже есть представление, а с тобой мы вечером поговорим и произведем ее запуск. И еще, сейчас вы оба получите от меня тестовый запрос на разрешение доступа. Первое — это чтение эмоций, второе — мыслеобразов, третье — право вмешательства. Это потребуется при обучении, мне нет дела до вашего прошлого, личных переживаний и тайн, захотите — сами поведаете. Разрешать или нет — дело абсолютно добровольное. Получили?

— Да...

— Да.

— Теперь ваши чебро знают, вы сможете отправлять мне, когда посчитаете нужным, соответствующие права на доступ. Я больше не буду посылать запросы, инициатива полностью у вас. И последнее, — переходя на мыслеречь, — сами вы еще долго не сможете создавать защищенные от перехвата и прослушивания мысленные каналы, поэтому пользуйтесь организуемыми живой броней. Есть два стандартных и постоянно присутствующих — это групповой, для нас четверых, и приватный — только со мной. Вы можете создавать и свои. По умолчанию у каждого из нас разрешены входящие приваты от членов группы. Алик, Йом, займитесь опробацией мысленного канала, вечером перед сном отчитаетесь о его возможностях.

— А что значит право вмешательства?

— В АЗУ есть специальные рабочие столы с магическими контурами. В них заложены шаблоны изучаемых инфэо, информационно-энергетических образований, упрощенно — заклинаний. Когда у обучающегося что-то не получается, то вмешиваются они — выправляют кривые магические построения, помогают контролировать энергетический поток. Я могу создать подобное для вас, индивидуальное, буду регулярно обновлять в соответствии с вашим развитием. Надо?

— А зачем тогда вмешательство? Сделал бы сразу, — его тоже волновал этот вопрос.

— Думал лично помогать решившим у меня учиться. Плюс нехватка времени — нам надо было выходить как можно раньше.

— Поняааатно...

— Ариэль, я все же не понял причины смены имени, облика и поспешности ухода, — испытующе.

— Мне тоже интересно!

— Политика Дома. Этрас Арье ро-Т`Сейф Азуритовый в четверг был убит баронами, но успел выполнить поставленную перед ним задачу. Завтра обнародуют, будет официальная тризна с сожжением деревянного горшка с тем, что удалось соскрести. Дом принял на себя все данные им обязательства в полном объеме. И вот перед вами наставник от Дома — атс Ариэль, заклинающий вампир-метаморф.

— Ой, мамочки...

— Эээ... серьезно?

— Что именно?

— Ввампир...

— Да. Энергетический. Я сам себя таким сделал. И сохранил возможность нормально питаться, получать насыщение и удовольствие от обычной пищи.

— Эмоции тоже еда!? — охнул Йом, сделав вывод из памяти, и позеленев.

— Верно.

— Ты из-за этого мне помогал? Да!? — дрожа.

— В том числе. Я никого насильно не удерживаю, вы все это знаете.

Йомиэль осел меж корней и расплакался. Сай встал рядом, молча положив руку на плечо, поверх лямки рюкзака. Алик оперся о ствол, часто дыша, сжимая кулак, скребя по коре.

— Еще вопросы?

— Зачем признался?

— Чтобы вы не питали иллюзий. Может случиться ситуация, когда от слаженности действий будут зависеть жизни, мы не на прогулке в парке. Априори вокруг полно врагов.

— Твоя жизнь, да!? Схарчишь нас, когда припрет?

— Тебе, Йомиэль, вообще грех реветь и убиваться — жив, здоров, с расширенным потенциалом, славно отдохнувший и ненавязчиво подучившийся за лето. Алик свидетель: он остался жив, когда меня круто приперло. И я не готовлю из вас будущий изысканный десерт. Да, я таков, какой есть. И у меня тоже есть чувства, знаете ли!..

Я сделал несколько шагов и привалился к толстому, более чем в метр, стволу ильма. А вокруг щебетали птицы, где-то рядом пыхтело семейство смелых ежиков. Живность здесь не была пуглива, от нас не пахло хищниками: ни волкотом(!!!) — метр-полтора в холке, поджарые, с волкоподобной мордой и длинным кошачим хвостом, нечто среднее между ирбисом и волком; ни анталопом(*); ни энфилдом(*). А йейля и вовсе не учуять из-за умения складывать пространство и нападать в самый неожиданный момент, не время было и для ночных сов, вынудивших эту семью кормиться, а не спать.

В ветвях соседнего бука двигался элаф(!!!), в траве шуршала ящерица, убегающая от неумелой молодой ящеричной змеи, где-то ужиком хрустел мангуст, приглушенно в последний раз квакнула лягуха. Лес жил своей обычной жизнью.

До своенравного большого брата было рукой подать, поэтому здесь и встречались буки с вязами, не гигантские, не увешанные мхом, как не стриженой бородой, обычные. Не росли только специфические для Ремпту деревья. А вот звери часто уходили за пределы: залетали опиниусы и отбившиеся от стада пегасы, секрет приручения которых берегли горные жители; заползали питоны, наводившие ужас и на ежей; забегали симплициссимусы(*). Несчастных ежиков шпыняли даже родные медведи и обижали кабаны, наступали копытами лоси и другие олени, но они плодились и размножались на лесных харчах, даже их ремптуские родственники, гимнуры(!!!), самые меньшие из которых имели длину тела в полметра.

— Извинись, Йомиэль. Он многое сделал для тебя и действовал бескорыстно.

— А ты откуда и почему с ним? — Йоми было не до разговоров, это Алика учили не впадать в панику или истерику.

— Он позвал и предложил — я отозвался и согласился стать Хранителем Очага(!!!), — юноша благодарно кивнул и решительно шагнул в мою сторону, оставив в памяти зарубку узнать подробности.

— Ариэль, спасибо за откровенность, — встал он прямо передо мной. — Как поступить с эмпатическим щитом?

— Оставь. Твой симбионт и так ограничен из-за твоей неразвитости, не мне лишать его энергии.

— А как же тогда "запрос" и "права на чтение эмоций"?

— Хвалю, Алик, правильно стараешься. По каналу изначально передается только информация, без энергетической составляющей. ОСМО поможет лучше контролировать себя, перенаправлять токи по своему усмотрению. У чебро есть свой источник и аккумулятор, в совокупности их хватит на сутки активной защиты, дальше только глухая оборона. Время подзарядки с нуля — тоже сутки, на данный момент.

— А почему мы движемся пешком, а не через порталы? — Йом затих, прислушивался.

— Я и Сай — это своего рода опорные точки недавно развернутой спутниковой системы отсчета. С нас производится калибровка и градуировка с последующей настройкой до требуемой точности позиционирования.

— Спутниковой!?

— Спутники у Ра — планеты. У планет, в свою очередь, тоже есть спутники — луны. У Глораса — это вращающийся Бодо и зависший на Угэрежем и сокрытый неведомой силой даже в дневное время Рухм, для определения факта присутствия которого на орбите планеты необходим сложный комплекс магических действий. Но помимо естественных спутников у планеты или иного космического тела могут быть и искусственные.

— Зачем!? — и Йом согласно пряданул ушами над коленками.

— Используя Дальнозоркость(*), ты можешь видеть дальше и четче, создавать портал. Заберешься на башню — еще дальше. На гору — совсем далеко. А если взглянуть с неба, можно охватить весь материк. Вращаясь, Бодо видит всю планету. Мои искусственные спутники еще пока несмышленые, и они охватят только Угэреж, будучи на стационарной орбите, подобно Рухму. Спутники уже дали возможность "перепрыгнуть" Призрачный Барьер и наладить связь для Дома по всему материку, а в будущем это существенно облегчит создание порталов и телепортацию — не потребуется знать описание какой-либо местности или бывать там лично, чтобы "помнить" координаты и суметь открыть точку перехода, естественно, кроме помещений и подземелий. Магу достаточно будет обратиться к навигационной системе. А когда она отладится и заработает в полную силу, я стану постепенно расширять ее на весь Глорас, появится связь между всеми континентами. Так же с неба видны бури, можно точнее прогнозировать погоду. Там нет бешенных магопотоков и прочих помех, проще заниматься фундаментальными исследованиями. Я еще не прорабатывал космическое оружие — слишком хлопотно и полно других интересных для меня областей, но оно потенциально более пробивное, мощное, точное. Дом еще пока даже не думал о том, чтобы стать стражником для государств и приструнять агрессоров, хлопотное это дело. К тому же из космоса проще открывать порталы на другие планеты, особенно если там будет соответствующая система искусственных спутников, создать на них наши анклавы. В общих чертах примерно за этим, Алик.

Юноша был огорошен свалившимся знанием, с широко открытыми глазами с трудом переваривая услышанное от меня. Но главное — это Йом, успокоившийся, переключенный на другую тему, обезболенный.

— Извини меня, Ариэль, — взял он мою руку в свои и виновато посмотрел в мои глаза. — Не знаю, что на меня нашло...

— Молодец, извинения приняты. Вам обоим лучше активировать все щиты с имитацией природных устойчивостей. А сейчас перекус и в путь, сегодня уже не успеем дойти до деревни, заночуем в лесу.

— Это ведь все секретное, да?

— Не для распространения, верно. И, Алик... не перестарайся.

— А можно глянуть на Угэреж с высокого неба?

— Пока нет, система должна полностью осознать себя.

— Поняааатно...

— А можно пообщаться с родными?

— Как сможешь при помощи чебро связаться с их браслетами, так и общайся когда угодно и сколько влезет.

Сай для каждого сделал толстый бутерброд: хлебная корочка с ямками, полными остро-горьковатого соуса; кругляш сырокопченой колбасы, обложенный двумя сочными листьями; огурец и сладкий перец в перьях лука. Каждому для утоления жажды две желтых помидорины прохпи(!!!), славящиеся отменным вкусом и количеством сока внутри.

— Спасибо, Сай, — юноши потупились, жуя. Оба похвалили бутеры, когда съели.

Муравейники, дупла, гнезда, норки, лежки. Лес поражал разнообразием видов не хуже Эжзасза. Прав был Лейо, на все сто! Отойдя от моста к Миэ, увидел мир, полный жизненной суеты.

Эмоции, переживаемые одновременно двенадцатью, перегорали в мгновение ока. Не устояла и печаль, осев в самой глубине глаз. Бездельничающие потоки сознания отбросили пессимизм как непродуктивное времяпрепровождение, тлетворно влияющее на Йома.

Изменение в его личности не сказать, что мне нравились, но все лучше, пусть у него и меняется настроение как стрелка компаса в аномальной зоне. Вживленный кристалл по-прежнему отводил излишки энергии в библиотеку Лейо, незаметно, будучи глубже чебро и ОСМО, переустановленной, так сказать, с нуля, сохранившей минимум былого.

Как и Алик, он сейчас сосредоточен, внимание больше вовнутрь, и при этом он вообще не спотыкается, как второй ученик, испинавший с десяток корней. Любо-дорого было смотреть за их совместными исследованиями возможностей артефакта-симбионта. Не все получалось гладко, больше старался человек, оно и понятно.

Час за часом мы не торопясь пробирались по лесу. Четыре молодых, почти одинаково одетых, двое с рюкзаками, один с рюкзачищем, один с посохом(!!!): метр восемьдесят, мой рост, бразхаонской светлой с темным тонким узором. Три линии из центра закругленного основания из мелкой спирали переходили на крупные витки, раздваиваясь и вращаясь в противоположные стороны, переходя в точно такое же на другом конце. Точка на самых кончиках, раздвоения и пересечения были не на пять тонов темнее, а наоборот — светлее. Приятный на ощупь, не витой, не резной, не крашеный.

Алику было мерзко и противно в обществе двух, косо на него смотрящих. Все доводы и попытки умасливания самого себя натыкались на стену омерзения и неприязни.

Отдушиной стала Сима: четкость и лаконичность ответов туманила эмоции, мешающие здравомыслию.

— Проверка связи, — сухо.

— Есть, — отвлеченно.

— Обрывай.

Дальше мыслеречи с интонациями юноша не захотел идти, узнав о возможности передавать все те чувства, что сам испытывает в данный момент: видит или слышит, чует нутром, ощущает малую нужду. Весь комплект или что-то одно, например, ощущение сытости, или вкус томатного сока, все еще витающий на языке.

Они еще раз пять поочередно или одновременно устанавливали связь. Первым конференцсвязь с Саем опробовал именно он, включив его в их мысленную среду. Раздавшийся голос сольфа был вежливым, но человек, не смогший самому себе внятно объяснить причины собственных ощущений, списал показавшуюся чуждость и бесчувственность на расу. Он не мог и не хотел сейчас думать еще и о его странностях — не вожделеет и ладно.

Пробовали запреты и фильтрацию. Дальность не проверить, она, по словам Симы, для его вызовов была порядка десятка верст. "Километры" близки по величине и юноша не видел смысла употреблять для приближенных сравнений более длинное слово. А Йомиэля он не спрашивал, успеется. Для "спутниковой" связи Симе, по ее расчетам, потребовалась бы вся имеющаяся энергия и еще чуточку, юноша хоть и не рисковал остаться совершенно голым, в подпространственном кармане была обычная одежка, но эта "чуточка" его смущала: будет ли он в состоянии общаться по установленной связи?

Да, он с первым учеником — внутренне поморщившись, — испытали варианты поддержки канала, как вызывающей стороной, так и принимающей с возможностью равного долевого участия участников, даваемой только чебро, используемой в их маленькой группе по умолчанию. И Сима заверила, что необходим только импульс с его стороны, а дальше поддержка ляжет на магическую систему "Ламбады". Но Алик не торопился.

Вываленную на-гора информацию, юноша принял за чистую монету, ничуть не сомневаясь в ее истинности. Внешнюю дрожь при малейшем воспоминании о том кровавом событии он поборол, но с внутренней ничего не мог поделать. Вот и сейчас он ненароком ее вспомнил и еле сумел удержаться на ногах, запнувшись об очередную корягу, посмевшую не быть трухлявой.

Практичное воображение нарисовало славный образ его, сидящего на пегасе, зависшим над его войском, штурмующим логовище некромантов, и как по его команде с неба падает ослепительный луч, выжигающих стан врага.

Отогнав несбыточную грезу, Алик грустно вздохнул: чтобы чего-то достичь ему предстоит несколько лет провести с этими... личностями. Он сам выбрал из богатого ассортимента. Тьфу! Как же мерзко... Вытерпеть и забыть как страшный сон!

В Ариэле привлекала не только нестандартность мышления и обширность умений. Юноша уважал силу и рассудительность. Узнавая границы дозволенного, он сделал вывод — учитель охотнее пояснит что-нибудь из магической области, чем ту же политику, в которой плохо разбирается. Алик был уверен — членам баронского совета дали невозбранно уйти, а за советом по дальнейшей линии поведения обратились к более знающим. Ариэль мог их так же размазать по стенке, но предпочел... что? Не пачкаться? Достойно принять ответ?

Порядочность. Это качество офицер, а именно им в душе уже считал себя молодой человек, тоже приветствовал, как и ответственность. Если бы не заноза... Однако... Однако, все не задалось с самого начала. И это угнетало.

Ариэль пружинисто шел первым, не зная, куда бы пристроить свой посох, который явно тяготил, но соответствовал образу и не мог быть никуда дет. За ним Йомиэль, Сай замыкал. Цепочка сама сложилась после сытного обеда, устроенного невозмутимым Саем. Никто не возражал и не спешил принять участие в готовке: учитель прикрыл глаза, опять присев в корнях ильма, а Йомиэль с Аликом наблюдали с одинаковым интересом за длинными густо-пшеничного цвета червями, набухающими в кипящем котелке, висящим в аршине над землей. А рядом на сковороде поджаривались кусочки мяса без единой косточки и жилки в окружении добавившейся в самом конце зелени и луковых нарезков с помидорами, как и прочее, появившихся из воздуха.

— Запоминайте, — проговорил тогда учитель, — учение многогранно, не знаешь, когда и что вдруг может пригодиться.

— Фу, как противно шевелится! — тут же выдал люфс. — Что это? — быстро поправился он, слегка вжав голову в плечи.

— Спагетти, — флегматично ответил Сай. — Разновидность макаронных изделий, варится семь минут. И эскалоп, отбивные котлеты из свинины, под зеленью. Еще будут на выбор острый и сладкий кетчупы — соусы на основе томатов.

Алик умел варить сытную солдатскую похлебку-болтанку(!!!), но об остальном не заморачивался — для изысков есть повара. И без энтузиазма воспринял свалившуюся на него многогранность, за обе щеки уплетая накрученные на вилку, по примеру Ариэля, спагетти, обмакнутые в острый соус, и хрустя поджаренной корочкой тонкой котлеты, в чудовищном нарушении этикета целиком наколотой на вилку.

Еще до обеда юноша разобрался с разнообразными защитами(!!!): ментальная, препятствующая чтению мыслей; эмпатическая, что против воспринимающих чувства; энергетическая, не дающая вытягивать внутреннюю силу; общая магическая устойчивость; противогипнотический щит, закрывающий все пять чувств; иммунитет к ядам и дурманам; повышенная регенерация.

В той или иной степени каждая в отдельности встречалась, но чтобы все вместе и наглухо — это действительно экстраординарный случай, хотя в его батальоне был уникум, однако он намертво пьянел с одного шкалика даже посредственной бздешги, и язык у него становился что помело.

Из объяснений Симы Алик уяснил одно — на полноценный магический щит ее не хватит, ее вообще больше ни на что не хватит, кроме поддержки защит. Одна радость — сам материал выдержит хоть магический таран первой степени, хоть удар арбалетного мифролового болта, да еще способность поглощать чужие "инфэо", это если не попадут в незащищенные ладони или голову.

Новый термин показался таким же смазливым, как идущий впереди люфс, отчего Алик тут же впал в уныние, едва пришла эта ассоциация. Пришла и зависть — впереди шагавший делал это непринужденно и словно не замечал мелких змей, ни разу не попробовавших его броню на вкус, и корней, раз за разом усердно считаемых человеком, несмотря на месяцы тренировок и неспешность ведущего.

Алик прилежно выполнял поручение — знакомство с чебро, его старания иногда даже отгоняли упаднические мысли, но те все лезли и лезли, преодолевая все препоны, как вода сито. К ним присоединилось и желание поскорее посмотреть на два одноручных меча, идущих комплектом, и простенький кинжал больше для проформы. Алик прекрасно умел метать ножи, часто выигрывая не малые суммы, не мазал из арбалета в яблоко с десяти саженей. С луком он и не дружил, и не враждовал. И вот надо же было такому случиться, что именно его магический вариант был предусмотрен, причем для обеих рук — с какой хошь, с той и стреляй. Когда сможешь контролировать потребную прорву маэны.

По скромным прикидкам юноши, стоимость одного только кинжала — при оглядке на проданные на аукционе мечи, — составляла многие тысячи платинов. Алик хорошо разбирался в обычных клинках, но пасовал перед зачарованными, плохо понимая причины высокой стоимости одного, и низкой другого при вроде бы одинаковых свойствах, правильно оценивать которые его не успели обучить. А здесь он судил, к тому же, только по словесному описанию — Сима отказывалась предоставлять мыслеобразы до тех пор, пока он их не изучит.

Молодой человек выспросил достаточно для того, чтобы сложилась общая картина по характеристикам и возможностям чебро. Выяснил, попутно, кое-что о себе с магической точки зрения. Мыслеканал до родных юноша пока не пробовал устанавливать, но остальное по нему выяснил. Поэтому задолго до темноты перестал общаться с Симой, переключившись на окружающий лес и вялотекущее осмысление информации по искусственным спутникам и вампирской сущности учителя.

Пока он шел сзади, ему вдруг вспомнилось, что Йомиэль владеет круговым обзором, по поводу учителя он и не сомневался. Ему явственно почудились выросшие у обоих на затылке глаза, вперившиеся прямо в него. Жуть накатила, и юноша, приноровившийся к бурелому и многочисленным морщинам, испещрившим эту лесистую область, вновь едва не грохнулся: под его ногами свернулся в большой шар матерый ежище. Плечи впереди идущего подозрительно дернулись, однако у чебро уже не было сил на усиление зрения и слуха, поэтому больше юноша ничего не заметил. И с досады со всей мочи саданул по ежу, отправляя до глубины души возмущенного — как, еще и он!? — ежа в полет. Йом явственно хихикнул, а волосы Ариэля осуждающе качнулись. Насупившись, он опустил очи долы, наткнувшись на хихикнувшие пятки впереди идущего.

— Йейльская пернатая!

За лесного брата отомстила лесная сестра: метко шлепнувшийся вонючий и склизкий комочек угодил прямо за шиворот и не медля начал по спине прокладывать дорожку, а где-то в кронах оттрубили победные фанфары, быстро удаляясь с места происшествия. Первый ученик засмеялся в голос, издал смешок и направляющий, еще раз печально вздохнули сзади.

— Тьфу! — Ква-а-а! — Гррр!

Даже лягушка обиделась, обматерив плевца и быстро упрыгнув в густую траву справа, словно боясь быть расплющенной взбешенным двуногим, плевавшим на нее во всех смыслах, сумевшим быстро взять себя в руки и ускорить темп вслед за Ариэлем, обогнав поздно спохватившегося Йомиэля, обиженно засопевшего в спину. Обиделся, похоже, и сам лес: по лицу Алика хлестали невесть откуда взявшиеся ветки, безуспешно цеплялись шипы за одежду, повсюду стали мерещиться игольчатые комки, злобно сверкающие бусинами глаз.

Юноша вынужден был ненадолго деактивировать тройку показавшихся бесполезными защит, попросив Симу очистить затылок со спиной и прикрыть его от неприятных царапин; поползновения настырных веток по выдиранию клочьев длинных волос увенчались почти полным провалом в связи с отсутствием таковых, а к трем длинноволосым они даже не пытались приставать. Но даже зная о явно лыбящейся роже люфса, человек потрогал чистый затылок: он никак не мог избавиться от мысли, что там все еще грязно, ему хотелось ополоснуться обычной водой.

Он бывал в этом влажном лесу, жарком днем и холодном ночью, но много южнее, на вылазке со своими ребятами. Тогда он чувствовал себя уверенным, а не как сейчас — сопливым юнцом, но это быстро прошло. Алик совладал с собой, обрел невозмутимый вид, выпрямил спину, в отличие от йомиэлевской, совсем не уставшую тащить на себе груз рюкзака, странно тяжелого для такого компактного, и бодро перепрыгивал свалившиеся стволы или низко нагибался, не задевая, как люфс, грязные стволы, чем только не облепленные.

Глава 3. Привал

— Ты куда?

— За хворостом. Ночи здесь холодные, а я не хочу активировать обогрев в ущерб защите.

— Погодь, — он послушно встал, молча ожидая продолжения.

Они засветло нашли поляну, достаточно просторную и ровную для них четверых. С полверсты как они прошли глубокий ручей, почти речку — средний шаг шириной, пядь глубиной.

Йомиэль, мгновенно сбросив ношу, едва понял про привал, блаженно полулежал на ней, раскинув ноги и вытянув руки или наоборот — в позе "звезда" все едино. Сай уже срезал дерн, готовя в центре место для костра, собственно и сподвигнув юношу, оставившему свой рюкзак на противоположной половине, на поход за хворостом.

— Какими инфэо ты уже владеешь помимо Светляка?

— Точилка, Искра, Зеркало.

— Йомиэль, вставай, хватит изображать уставшего.

— Но я... уже встал.

— Алик владеет оружием, Йомиэль — магией. Оба недоучились, однако уже имеете боевое прошло, вам обоим следует перенимать опыт друг дружки. И не кривись, Йом!

— Не люблю железки, — буркнул тот.

— Это тебя не избавит от практики. Знаю, прозвучи дико, Алик, но невдалеке было высохшее дерево, еще не упавшее. Ваша задача — на нем исследовать возможности прилагающегося к чебро холодного оружия, а так же добиться того, чтобы оно выглядело и действовало как добротный, но ничем не примечательный местный аналог. И учтите, что сюда надо все полешки, готовые к попаданию в небольшой костер, принести за один раз, а там не должно остаться даже пня. Полную боевую форму активируете непосредственно у дерева, идите.

— Интеграл просится наружу, — произнес Лейо, когда двое послушно отправились к упомянутому дереву.

— Выпусти, — внезапно поняв, как соскучился по нему.

Левее центра поляны появился наглый кот, тут же принявшийся с королевским достоинством столбить поляну. Раэкапу(*), радужный эжзасзаский катопум, невероятно грациозный. Шерсть недлинная, но чрезвычайно плотная и мягкая, нежных радужных оттенков, изменяющихся в широком диапазоне при смене освещения и угла просмотра, без узора, в ночи может ярко светиться, завлекая крупных насекомых; весит килограммов пять, когда по своему обыкновению объестся; когти острые, втягиваются целиком; уши округлые, широко расставлены, с небольшими кисточками, загнутыми назад; длина в метр, причем тело — малая часть золотого сечения; на конце хлесткого хвоста, стоящего не трубой, а изогнутого интегралом, расположен костяной нарост, подобный оголовью булавы, скрытый длинной кисточкой.

Один удар хвоста — и рептилия заморожена, разгрызена и проглочена, или оглушена и холодом превращена в вялое существо, неспособное оказать достойного сопротивления и преследования. Когти тоже обладают свойством превращаться в раскаленные лезвия, без труда шинкующие добычу, как и зубы. Чудовищная регенерация распространяется только на хвост.

Цветастый замечательно смотрелся среди яркой растительности болот, сливаясь, но здесь выглядел дико неуместно, и притом просто шикарно попадал в тему.

— Интеграл, а обняться? — на что кот, неспешно проинтегрировав все окрестные деревья, смерил меня задумчивым взглядом, перетекшим из желтого в зеленый, и гордо сел рядом, подставив спину для ласк. Кончик хвоста подрагивал далеко впереди, превращая безобидный кустик травы в ледяное крошево, а тихое мурлыкание говорило о недостаточности моих стараний и желании ощущать вторую пару рук, тискавшую бы шею и заушье. — Фу какой!

И отнял руку. Кот некоторое время сидел, не шевелясь, потом чисто по-человечьи вздохнул, жалобно посмотрел на меня, и таки соизволил снизойти до моей ноги, подставляя такой желанный для меня мягкий и горячий живот с грудью, наискось положив хвост поверх моих ног.

— А что Осцилляция?

Вторая особь, женского пола, прозванная за постоянное мелкое дрожание хвоста, изогнутого вопросом. Подобрали почти одновременно. Она более светлая и цвета сочнее, мордочка дымчатая с темными ушами, носочки тоже темные.

Они были молоды и любопытны, и до старших им было еще расти и расти, но Йом захотел... В общем, теперь через полтора месяца появятся еще пять карликовых раэкапу. Они были достаточно дикими, пока их не накрыла волна после нашего с Миэ соития. А потом Лейо их всегда держал рядом, в результате они стали ручными, привязались к нам, обрели задатки эмпатии, помимо усиления магических способностей — у других раэкапу только зубы нагреваются при поедании мороженых ящериц или рыбы, их любимого лакомства, а когти просто острые.

Прекращение роста тогда нелегко далось и вылилось в ускоренное половое созревание с достаточно болезненным развитием мышц и укреплением костей. Зато их мордочки остались такими умильно-детскими. Вот глаза — те да, взрослеют и многое понимают.

— Инстинкты сильны. Как и мать, скрывается, готовится к воспитанию котят.

— А ты ее воспитываешь?

— Ага! Надеюсь отключить гипертрофированное самосохранение, в детях уже не будет.

— Ух ты! Решился?

— Да. И у матери психику подправлю.

— Предлагаю вместе попробовать добиться от их шерсти хамелеонских свойств. Есть идея использовать разницу температур.

— Смоделируем сейчас?

— Позже.

— На следующей неделе надо обязательно, дабы признак стал наследственным с первого выводка.

— Тебе видней. Завтра начнем.

Йом устал, морально. Да, он летом занимался физическими упражнениями, даже начал осваивать комплекс эллорашэ, но... Сегодня слишком часто его посещала непонятная щемящая боль в груди и где-то глубже, кажется, это одно из тонких тел, упадок сил — не вина Йоу. В лекарке он всего год недоучился до соответствующих разделов, занимающихся ментальной и энергетической оболочками, а на магике проходят воздействие на них только на пятом курсе, в самом конце.

Он четко помнил весь сегодняшний день, каждую черточку или пылинку. Это казалось и правильным, и не правильным одновременно. Боясь напортачить, люфс решил дождаться утра и проконсультироваться у Ариэля. Беспокойство по поводу непривычной прохлады, бегающих мурашек, отошло на второй план, но часто всплывало — Йом зябко поежился чисто от самого факта нахождения в подобной местности, ведь симбионт обеспечивал достаточный комфорт.

Сейчас его уже не трогал новый ученик, все чувства свелись к безразличию. Смирился он и с необходимостью помахать мечом, никаких приемов он не знает, порезаться он о свое оружие не сможет, как и поставить хотя бы синяк, что выяснил еще днем, поэтому особо не волновался.

Алик заметил пустой взгляд напарника и его вполне человеческое поеживание, вызвавшее полуулыбку, и внутренне расслабился, предвкушая и заранее трепеща перед боевой формой и видом клинков.

Искомая сосна отыскалась быстро, плутать не пришлось. Оба так и не задумались над тем, как будут все это перетаскивать. Один торопливо активировал боевую формацию и с восхищением уставился на два одинаковых ксифона в руках. Другой сделал это со вздохом, преисполненным вынужденности, мазнул глазами по листовидному лезвию в руке, по обоюдоострому прямому кинжалу в три пальца толщиной у эфеса и длиной лезвия примерно в две пяди.

— Дурень!

— Сам такой! — вяло огрызнулся люфс.

Он, не долго думая, сделал неуклюжий колющий удар. Клинок легко проткнул ствол насквозь и застрял. Йом меланхонично направил в клинок порцию силы и поводил из стороны в сторону — рука не ощутила никакого препятствия, будто перед ним не дерево, а иллюзия. Естественно, получилось кривовато, кончик подрагивал, образовав неровный срез при движении в одну сторону, мах в другую вырезал из ствола неровный блин. И вся махина сухой сосны с шумом завалилась в сторону второго ученика, вынужденного отпрыгнуть в сторону. Но полностью упасть не смогло, зацепившись за соседнее.

— Ай! Йеееейль! Да чтоб тебя, ялов еж!

— Активировал бы щит, — между делом заметил люфс, пока человек поднимался.

— Самый умный, да?! — вспылив. — Хоть раз в жизни держал "железку"? — язвительно, видя, как неуклюже тот, как масло, неровно и криво нарезает оставшийся пенек.

— Зачем? — все тем же тоном и взмахнув рукой с кинжалом.

Обрубок развалился на одинаковые чурбаны, идеально ровно распавшиеся на четыре полешка каждый, даже покоцаный, верхний.

— И? Сказано оружие изучать, а не магией баловаться, — неожиданно для Алика у него прорезался тон, которым он наставлял молодых рекрутов. Два его меча под идеальным углом смотрели вниз, словно в руках у статуи.

— А я что? — пожал плечами Йом и, сделав несколько быстрых петель кончиком кинжала, направил его на все еще торчащий пень, из которого повалил пар.

— Ааа, это и есть "проводник", да?

— Якорь, — шагнув ближе. — Вот проводник, — касаясь кончиком меча краешка усохшей древесины, тут же с еще большим треском рассыпавшейся крупными щепками.

— Ясно.

— Ты всегда такой нервный? — непринужденно, тыкая кинжалом в ствол.

— Нет, — все еще продолжая стоять и следить за вяло колупающимся люфсом.

Тем временем Йомиэль воспроизвел по памяти уменьшенную копию оружия Сабира, бывшее при нем при нападении, не вспомнив ничего из "местного". Поднял руку вверх, и под кривую ухмылку опустил.

— Аййй, ял! — под хмурый, но веселый взгляд бросив все из рук и убаюкав правую, получившую отдачу от оставившего вмятину орудия.

— Хых! Это не местный аналог меча.

— А какой нужен?

— Обычный поясной.

— Покажи.

— Как? Ни Образом(*), ни Иллюзией(*) не владю.

— Опиши словесно, — пожав плечами, эфесы сами скакнули в руки.

— Вспомни городскую стражу.

— Ааа, поняааатно... — в его руке образовался табельный меч, на поясе ножны.

— Кинжал с такого же типа лезвием. Не длиннее текущего, — уточнил Алик, гадающий, как же ему преобразовать мечи.

— Не нравится.

— А зачем вообще менял? — люфс растерялся. — Придумал! Надо просто сделать их обычного стального цвета и поубавить режущие свойства. Вот так.

Серо-синеватый шифер с чернью выцвел до стального. Умело взмахнув правым по другую сторону от ствола и подальше от люфса, не вкладывая силы в размах. Парочка рядовых когда-то за подобное схлопотала по зуботычине и наряд на закапывание сортира. Лезвие вошло всего на палец, издав неправильный звон, исправленный при ударе вторым после краткой паузы.

— Угу, — облегченно вздохнув, возвращая к первоначальному варианту, обесцвеченному.

— Только вот еще гарду и эфес надо поменять вот так. И ножны с поясом.

Почему ксифос, а не гладиус, Алик плохо представлял. У первого обычно не делали ни канавки, как у поясного, ни грани, как у второго. Разве что из-за листовидной формы, пересеченной гранью, и гарды. Но вот регулирующийся баланс, изначально соответствующий обычному прямому клинку... Алик был доволен, что сообразил не вносить кардинальных изменений: если тренироваться, так ведь с одним, а не двумя разными. А кислой физиономии Йомиэля было все равно, он не заморачивался такими тонкостями.

— Стоп! А как мы все за раз унесем? — обкорнав половину ствола. Алик делал чурбанчики, а Йомиэль при помощи кинжала рассекал на полешки, меч висел на поясе и постоянно ему мешал.

На что напарник только пожал плечами, грустно вертя головой от дорожки из поленьев до оставшейся основной кроны, успевшей окончательно свалиться, отцепившись.

— Не помнишь, как точно звучало задание?

— Надо все полешки, готовые к попаданию в небольшой костер, принести за один раз, а там не должно остаться даже пня, — дословно процитировал люфс нужную часть.

— Хы, про ствол и ветки ничего. А ты все это сможешь левитировать?

— Я пока только одну Воздушную руку могу контролировать, и на диск Плинга много не положить, — подпинывая бруски.

— Мда. Был бы плащ, завернули бы часть.

— Угу.

— А если представить его как элемент одежды? — смекнул парень.

Йом вскинул брови, но последовал примеру.

К костру подлетел один тюк, битком набитый деревяшками, и подошли двое учеников, вдвоем тащивших горку, наваленную на квадрат плаща.

— Мрщщ! — тут же зашипел раэкапу на впереди идущего незнакомого человека, высоко подняв свой изогнутый хвост.

— Шшш, Интеграл! Свои! — представитель кошачьих сел, так и не опустив хвост, кисточка которого блекло светилась в сумерках.

Надо отдать должное обоим — не уронили, но из-за секундной дрожи парочка поленьев упала.

— Ручной!? — удивленно, без страха.

— Ой! Моя прелесть!

— Кладите ношу.

— Мы выполнили задание, Ариэль.

— Интеграаальчик... — за щеки облапив довольную соскучившуюся морду, позволившую себя тискать под косые переглядывания с Аликом.

— Здесь явно не все дерево, — кивая в сторону принесенного.

— Ствол и ветки остались, — попытался он как можно непринужденнее пожать плечами.

— Действительно. Сай, разберись с остальным, пожалуйста. Разложишь костер, Алик?

— Сейчас, — принялся он сооружать сердцевину и запаляя ее искрой.

— Йомиэль, не хочешь помочь?

— Я устал, Ариэль. Можно не буду?

— Хотя бы зачаруй, — люфс молча повиновался.

— А зачем их чаровать?

— Дабы сами прыгали в костер.

— Ясно.

При помощи клинка Йом справился достаточно быстро, просто проводя кончиком по поленьям. Заодно показал результат. Нечто подобное я и ожидал, иначе бы не избежали они каверзных вопросов.

— Алик, приготовь потом спальное место. Активацию ОСМО лучше лежа проводить. Она...

Пока я рассказывал, дрова сложили в хорошую поленницу. Пока Йом расстилал, часто отвлекаясь на Интеграла, Алик уже все закончил и сидел у костра прямо на траве слева от меня. Вскоре пришел Сай, увеличив поленницу, сделав рядом кучку из веток.

— Ясно. Лучше сразу, не надо долгих болей, а тем более мигрени на целые сутки. Мне просто лечь?

— Да. Пока суть да дело, Сай ужин приготовит. Йом, аппетит ведь отобьешь.

— Эм-м, — отрицательно промычал он с набитым крыжовником ртом.

Алик лежал с каменным лицом и вздрогнул, когда я, сев рядом с его головой, мягко положил на нее свои руки, большими пальцами на лоб. Глаза, как требовалось, он закрыл, а тело я придержал при помощи инфэо из-за резкой боли.

Вживлять кристалл я ему не собирался, как и перестраивать мозг, только отправить на перезагрузку, собственно, из-за кратковременной потери контроля с последующим восстановлением и возьмутся все болевые ощущения. А нужно это для того, чтобы загрузилась ОСМО из памяти чебро, в которую я сейчас и сливал урезанную версию с постепенным задействованием заложенного.

На Йоме я уже успел убедиться, что лучше предоставить обобщенный пример и научить базе, а индивид впоследствии сам будет развиваться в соответствии со своими особенностями мышления и восприятия окружающего. В некоторых ситуациях свое лучше. Тем более естественное развитие может затянуться на года.

Алик мыкнул с расширившимися глазами и обмяк. Физический контакт да плюс предоставленное право вмешательства... Да, острая и запредельная боль только коснулась выключающегося сознания, осталось дождаться, когда он сам очухается.

— Ничего не вижу, кроме черного прямоугольника, — все еще кривясь и морща потираемый лоб.

— Я замедлил процесс, за ночь подсознание освоится, а завтра и сознание начнет, — проговорил я со старого места, поедая обжаренные макаронные ракушки с зеленью, макаемые в сметанный соус.

Как ни странно, но кошак благотворно повлиял на Йоми, первым поужинавшим и уже в легкой дреме смотрящим в огонь и с мурлыкающим Интегралом, пристроившим свою верхнюю половину у него на груди.

— Я к ручью, — зажег Алик маленького Светляка при помощи мысли и жеста, запомнил-таки что-то из книги.

Он сказал просто в воздух, не глядя ни на кого. И ушел.

— Йом, ложись нормально, отоспись.

— Хорошо, — зевнув, переложив пушистого и начав раздеваться.

— Полностью.

— Ззачем?

— Мы наверняка будем купаться вместе, посещать бани. Ты ведь вроде справлялся со стыдом перед мужчинами.

— Угу, — сказала морковка, стягивая последнее и еле удерживаясь от того, чтобы прикрыть или быстро залезть в спальник. Чебро берегла его от холода. Глаза в глаза, но я видел все его тело, и во мне разгорелось нешуточное желание, грозящееся стать заметным во взгляде, пришлось отвернуться к огню.

— Спать так не обязательно, а в лесу лучше и не раздеваться, чебро проследит за комфортом.

— Угу, — одежда тут же оказалась на нем, быстро улегшимся в обнимку с не возражающим раэкапу. Он задремал почти сразу.

А я подглядывал за Аликом. Тот к этому времени дошел до ручья. Поколебавшись, оголился разом, потом вновь оказался в одежде, а затем снял рубашку, которая через мгновение исчезла с земли, окажавшись на нем. Хмыкнув, он вновь разом убрал лишнее, поставил ноги на берега, расставив их шире плеч, поежился, и стал энергично растирать себя, наклоняясь, чтобы набрать воды в ладоши и выплеснуть ее на себя.

Вид сзади оказался неимоверно эротичен. Плавные изгибы, высокая точка раздела пухлых полушарий с перекатывающимися мышцами, широкие плечи, работающие мышцы спины. Метр сто семьдесят, ниже всех в отряде.

Легкий волосяной покров мешочка, так зазывно свисающего между ног... Колебался недолго. Мой эрегированный член оказался у него между полушарий, левая рука легла на пушистый лобок, не давая тазу отстраниться, правая перечеркнула грудь. Инфэо отогнало прохладу.

Алик дернулся и сглотнул, а руки, умывавшие до этого лицо, напряглись, опустились вниз с зажатыми кулаками. Он открыл мне поток своих эмоций, полностью убрав все щиты.

Я застал остатки ненависти, растворившейся в гневе. Брезгливость и отторжение, неприятие. Едва заметная надежда, ушедшая, когда я стал елозить между напрягшимися ягодицами. Решимость, разочарование и горечь обиды, эти превалировали. Слова он посчитал ненужными, не яркими, не способными донести.

— Ссс!

Одна рука сильнее прижала, вторая надавила на плечо, возвращая вставшего на цыпочки из-за без всякой подготовки протаранившего его сопротивляющийся анус моего члена, достаточно смазанного.

Боль, ничем не приглушаемая. Микроразрывы уже появились. Ровность дыхания давно пропала. Костяшки побелели. Я начал активно вдалбливаться почти сразу, без подготовки. Ладонь накрыла его чресла, начав тискать и залуплять, при этом блокируя эрекцию. Я вилял тазом, меняя угол входа в его девственно тесный проход, напряженный для его боли и моего удовольствия, дважды полностью выходя и возвращаясь. Большие махи, сильные удары, громкие шлепки. Долго и с разным ритмом. Правой властно двигал по мускулистой груди, задевая острые сосцы, пару раз поднимаясь к шее и проводя пальцем по плотно сжатым губам.

Боль была не только физическая, но и душевная. От унижения и непонимания. Он все вытерпел, ведь так и не смог расслабиться до самого моего финала с шумным выдохом ему в затылок и шею. Мне самому было горько после содеянного, но так было надо.

Алик вернулся на поляну только через два часа и сразу лег, спиной к костру. Интеграл, аккуратно отлип от спящего Йоми и прошествовал к улегшемуся и застывшему, боящемуся шелохнуться из-за шумного чиха в затылок и щекотания усами оного. Перепрыгнув, котяра уселся напротив. Судя по позе, первым расслабился Алик, и уже потом Интеграл опустил хвост, кончик которого заколотил по земле, заставив юношу вздрогнуть. Насмешливо мявкнув, животное ловко и бесшумно скрылось в темной чаще, ее собой высвечивая.

Хищник возвращался вразвалочку и с огромным отвисшим пузом. В начале он схрустел пару ужиков, а потом ежа, оставив кучку обледенелых игл и породив среди его сородичей жуткую легенду о не в меру мстительном отмороженном заживо замороженным. Оставшиеся в живых свидетели драпали далеко и быстро, больше не мешая спать своим фырканьем вокруг стоянки двуногих.

Интеграл вместе со мной успел вовремя: избирательное инфэо скрыло от слуха еще не заснувшего парня полукрик спящего, следующего не последовало. Любимец властно положил одну лапу на Йоми, потом вторую и улегся, мурлыча, прекратив начавшиеся было метания и стоны вошедшего в глубокую фазу сна. А я поменялся местами с Аней и повторно провел Капру, забывшего прошлый раз, в подсознание его старшего брата по проторенной дорожке, теперь накрепко запомненной волнующимся фамильяром, жаждущим помочь всеми силами.

Последнее, что помнил Йомиэль — это поляна и костер. И вот он очутился в кошмаре, все в том же, на клочке у покосившегося моста, стоя боком к нему, видя и противоположный серый и безжизненный берег. В первые мгновения он только и мог, что безмолвно закричать от давящего ужаса. Ноги подкосились сами собой, тело завалилось набок. Однако страшного не случилось, наоборот — ошеломление затмило все остальное — он не полетел в темень бездонной бездны, а был пойман мягким широким матрацем, дугой охватившим островок, на котором разлегся мирно вылизывающий лапу радужный кот, излучающий тепло и надежность, внушая незыблемость опоры.

И Люфс с ревом облегчения стиснул не возражающего кота. Нескоро он выплакался, а кот все терпел, впитывая слезы, утешая своим теплом и мягкостью, щекоча усами и мокрым шершавым языком, проходящимся по подбородку и нижней челюсти с шеей. Не сразу Йом заметил веселую рожицу-спасителя, а когда увидел, разулыбался и окончательно успокоился, выпустив, наконец, любимого пушистика из своих крепких объятий.

Долго мирок люфса оставался суженным до рожицы, кота и мягкой площадки. А когда он, вслед за рожицей, поднял голову и увидел окружающую разруху и ощутив спиной слабые дуновения со стороны мертвой серости из-за моста, то уже не впал в панику, только передернул плечами и очень сильно захотел туда, на луга и рощи, миражом парящими на горизонте.

Подплывший откуда-то сбоку небольшой камень с кулак Йом долго не решался хотя бы коснуться. Потребовались усилия рожицы, превратившейся в копию, висящую рядом, и кота, вставшего на задние лапы, поймавшего дубликат, опустившего его вниз, и показавшего, что после этого опора получилась надежнее, не пружинит.

Первое касание вызвало боль и Йом отдернул руку. Но настойчивые тычки пушистой морды и усилия рожицы таки увенчались успехом. Преодолевая странные ощущения, при повторном касании уже не показавшимися такими уж больными, Йомиэль долго пытался пристроить булыжник, пока нехотя не вернулся на клочок у моста и не приставил к показавшейся подходящей выемке. Островок расширился. Вымотавшийся облегченно вздохнул, прикрыл глаза и тут же выпал из кошмара.

Я поменялся с Аней местами до самого утра, дав ей отдохнуть от меня. Исследовал астрал, будучи почти целиком в нем, не считая малой частицы в своем слое подпространства категории Мот, продумывал инфэо, наблюдал за разными далекими сущностями, питался разлитым морем энергии и мелкими, подобными океаническому планктону и ракообразным.

Алик все еще ощущал резкие болевые уколы, пронзающие тело, ощущал тень мерзостных прикосновений на груди и в паху. Сим давно уже доложила, что активная болевая фаза регенерации поврежденных тканей завершена, он уже доковылял до своего лежака, и все же память была свежа и не хотела отступать, пока ее не прогнало жаркое дыхание и щекотка на затылке.

Раэкапу!? Этого еще не хватало... Алик зажмурился, а когда открыл глаза встретился с завораживающе радужным взглядом, неожиданно проницательным на молодой мордочке. Жизнь полетела перед внутреним взором, из головы все вылетело: и Сима, и тренированные реакции, и прирученность конкретного этого экземпляра. Когда стали пролистываться недели в гимназии, Алик как очнулся. По-хозяйски быстро навел порядок в сознании. Выругав себя последними словами, юноша расслабился. В конце-то концов, мужик он или б... тряпка? Стало горько, но терпимо и контролируемо. Расслабившись, он зло сощурился на животину, нагло ухмыльнувшуюся в ответ и сбежавшую в лес.

Отчего же с ним так!? Добровольно никто на такую боль бы не согласился, а ведь некоторые сами себя предлагали ему в качестве подстилки. Не получай такие удовольствия, так и не было бы... Тьфу, мерзость! Алик чувствовал себя униженным ниже плинтуса и незаслуженно наказанным. Он знал о чрезмерной свободе нравов в родном городе и о порочной практике драть провинившихся подмастерьев или рекрутов, даже подростком случайно стал свидетелем подобных действий над его ровесником, кричащим и молящим не делать этого снова, что он больше не испортит материал.

Алик знал, когда соглашался, но даже не предполагал и не мыслил, с какой жестокостью столкнется. А главное, за что!? Сам же, ялов гад, поддерживал и поощрял!.. Еле сдержался, чтобы не шмыгнуть. Нет, такое не вытерпеть! Цена непомерно высока, но и высоты знаний колоссальны...

Беспомощность перед обстоятельствами и обида еще долго полыхали, не давая уснуть, как и униженное достоинство, опущенное в самую грязную лужу, не хватало только на глазах у остальных, хоть тут... Ых! Йейль... Нет, Он не увидит моих слез и не услышит плача, никогда! Но как же ловко поймал в ловушку: лишенный памяти об этом дне — и если бы только о нем! — и вернувшийся ни с чем к родным да с еще большим долгом, буду обычным ремесленником, остаток дней терзающимся об упущенном, строящим бесчисленные догадки о произошедшем; или вот так вот с неизвестно какой частотой!

Он хочет меня сломать!? Чтоб сам подставлял и подмахивал? Пришедшая мысль, пусть и не вяжущаяся с выстроенной логикой, шокировала и вогнала в еще большую депрессию. Ведь можно же было прямо сказать. Прямо!!! А не брать так... зверски!.. Захотелось накрыть рукой болезное место, хоть как-то защитить, но юноша сдержался, и горем пополам провалился в мутную хмарь ночного кошмара, усталость и вытянутые силы сделали свое дело.

Над поляной витал пушистый шарик, тройку раз поддавшийся инстинктам и съевший заблудшего ежа с еще каким-то двумя мелкими ночными хищниками, не считая вусмерть напуганных, до которых щупы только касались, отгоняя излишне настырных, не смущенных и запахом раэкапу, и костром.

Глава 4. Разговоры

— Подъем, лежебоки! — бодро и жизнерадостно, ночные изыскания прошли успешно, а единственная фоновая задача по растряске матриц памяти барона и баронессы завершилась оседанием данных "до востребования".

Чтобы защититься от землетрясения, имитировавшегося двумя лежаками, надо было дать осознанную команду на диск Плинга, для примера, а так... Бессовестная побудка прошла успешно. Передо мной предстало два совершенно не выспавшихся и с перепугу озябших существа и одно, продолжившее спать с завидной невозмутимостью, укутавшись в плотное облако тумана. Лейо-Сай пошел собирать местную травку для завтрака, растворившись в умывающемся лесу, для него не составит труда определить то, что нужно, чтобы приготовить блюдо из пареных овощей и кореньев под маслянистым жирным соусом, как обычно, в сладком и остром вариантах, к тому же аура просыпающихся растений взбодрит на свой лад.

Оба были разбиты из-за ночных снов, судя по лицам, однако одежда выглядела как только что поглаженная — она просто не мялась без спросу. Впрочем, взлохмаченный рыжий сонно улыбнулся мне и вяло, но поприветствовал, следом для согрева обняв себя обеими руками — видимо обострилось чувство единения с природой и спроецировалось на телесные ощущения, минуя стандартные кожные рецепторы, ублажаемые симбионтом, а чернявый скривился, будто увидел нечто донельзя омерзительное, с чем ничего нельзя сделать и поневоле приходиться находиться рядом, мазнул взглядом не выше груди и нарочито отвернулся, не поздоровался, стал молча сворачивать лежанку, предварительно с видимым по ауре удовольствием умывшись осевшей на траве влагой.

— Перед завтраком необходимо размяться.

— Эллорашэ в такой холод? — смешно потягиваясь плечами и не решаясь вытащить хоть что-то из-под уютно свернувшегося Интеграла.

— Да. Но у тебя, Йом, уже есть представление, в отличие от Алика, да и не подойдет многое для него.

Первый ученик смотрел мне в лицо, второй в ноги, пытаясь удержать дыхание.

— Угу.

— Не угу, а для начала марш бегом к ручью умываться и по всем делам. Жду здесь.

Йом нехотя побежал, первым. Алик несколько секунд переминался с ноги на ногу. Подняв голову и увидев мой затылок, направляющийся к раэкапу, игранул желваками и помчался вслед за люфсом, быстро его обогнав. Вернулись они порознь с разных направлений, но практически одновременно. Коса Йоми, подарившего текущей воде, по всему телу вспугнувшей мурашек, косой взгляд, была заплетена, а кудряшки Алика влажно поблескивали.

— У вас различное строение тела, потому не пытайтесь копировать друг у друга, — сказал мой фантом, отведший Йоми на другую половину.

— Сейчас я покажу подготовительный комплекс упражнений, — сказал я, вставая напротив полыхающего в костре эмоций Алика. — Его следует выполнять каждое утро сразу после подъема, где бы вы ни просыпались. По мере надобности я буду вносить корректировки. Итак, запоминайте.

Достаточно активные разминочные упражнения с растяжками с соблюдением дыхательного ритма.

— Следует крепко помнить — важен и порядок, и ритм, и дыхание, — когда прошло двадцать минут. — При помощи ОСМО завтра оба повторите под моим присмотром. Вечером перед сном будут повышенные нагрузки под моим контролем в измененной области пространства. Днем разные виды медитаций. Сейчас продолжим, пока Сай готовит. Вопросы?

— Для чего магу повышенные физические нагрузки?

Сказал как плюнул, смачно. У него получилось передать это и позой, и интонацией, и взглядом, всем своим внешним видом. Йом покосился на второго ученика.

— Магу — не знаю, — спокойно принимая, понимая, не осуждая.

— А лично мне? — не растерявшись, но уже спокойнее.

— Во время завтрака. Если это все, то продолжим!

Еще час упражнений только усилил чувство голода, хотя большая часть была плавной и неспешной перетасовкой однотипных, на дыхание и контроль. Мне и самому было полезно размяться.

— Спасибо, пахнет здорово! — после эллорашэ, пока еще далекого от реального прототипа, Йом стал бодрее, и голод сказался, и аппетитные ароматы, весь час щекотавшие носы и желудки. Готовка была только ради него, я не сомневался, что все детали запомнены и сопоставлены с ранее изученным.

— Кушай на здоровье. Сегодня праздник, — косясь на меня.

— Какой? — любопытно переводя глаза с меня на повара и слегка хмурясь.

— Начало осени, — хитро улыбаясь, несмотря на тяжелый взгляд второго ученика.

— Разве ж это праааздник?.. — повесив нос.

— С чего такая реакция?

Он промолчал, уткнувшись в тарелку.

— Ариэль?

— Не хочешь — не будет.

— И все же, зачем?

— А сам что думаешь?

— Ссс. Так останется меньше времени на изучение ОСМО, чебро и магии.

— Я осмелился предположить, что: во-первых, ты на площади Согласия был среди тех, кто возмечтал стать омрэгом; во-вторых, прочитав книгу, ты захотел стать кем-то большим, чем маг. Признаю свою ошибку, вознамерился отойти от условий сделки и улучшить ширину, глубину и направление твоего обучения, Алик. Следуя букве договора, в твоем рюкзаке вся подборка книг и лекций по оговоренному, а так же компактная переносная копия рабочего стола АЗУ для выполнения практики, в виде кольца. Как доешь, запечатлеем Ближнего, заодно деактивируем ОСМО и лишнее у чебро.

Сай предусмотрительно наложил инфэо, не давая испаряться и остывать тому, к чему Алик только раз и прикоснулся. Чтобы не сорваться, еще при упоминании площади юноша отвернулся к огню, желваки ходили ходуном. Йомиэль был отвлечен от своих бед, исподлобья наблюдая за происходящим.

— Для. Чего. Эллорашэ?

— Это не входит в программу твоего обучения, забудь. Думай лучше о Ближнем, которого тебе бы хотелось, больше шанс получить желаемого. Вон напротив пример ушастый: нифига не думал и получил чудо-юдо заморское.

— Капру самый лучший!

— Да я и не спорю. Продемонстрируешь? — совсем иным тоном.

Йом поставил уши торчком, и рядом с плечом появился гладкий зеркальный шарик, через мгновение из него выделилось шесть меньших, волнами закружившихся вокруг разом посветлевшего люфса, что не укрылось от мрачного человека.

— Ариэль. Я бы хотел к себе нормального человеческого отношения. Можно?

— Так а я что? Ориентируюсь на тебя и твой родной Груздь. Ешь, и приступим к ритуалу, сам же торопил.

— Ариэль, и вправду... неприятно. Почему не как со мной?

— Совокупность причин.

Йоми не стал настаивать, вернувшись к тарелке. К еде приступил и Алик, но он жевал, если жевал, совершенно не ощущая вкуса: проявилась ОСМО. На периферии зрения вывелись часы и пиктограммы активированных защит с числовыми величинами маэны, а так же статьи ее поступления и других затрат. У Йоми подобная интеграция произошла еще вчера. Все ненавящиво, а стоит подумать — тут как тут, четко и ясно, сильно не мешая обычному зрению (у люфса так вообще).

— Ариэль... Пожалуйста, подскажи, как мне тебя понимать? Вчера ты... поощрял вопросы, а сегодня каждый разверзается пастью бездны вокруг меня. Я... не понимаю! — по внутреннему каналу я не ответил, ему пришлось вслух.

Йом при этих словах побледнел и замер.

— Строй понимание. Понемногу, по чуть-чуть.

— Как?! Когда каждый раз выбивается опора, уходит земля из-под ног...

— И что же теперь, падать в бездну не предпринимая никаких усилий?

— Слишком крут становится склон. Ариэль... скажи все четко и ясно, что...

— Ничего! — перебивая. — Алик, ничего не скажу, сам определяйся. Действуй по наитию.

— Не получается!!! — сорвавшись на крик. — Не понимаю... — шепотом. — Помогите...

— Кто я для тебя? Учитель? Преподаватель? Наставник? Попутчик? Кто-то еще? Зачем тебе мои знания? Чтобы переправлять в груздевскую гильдию и помочь меня убить? — и сам едва не поперхнулся всплывшей ассоциацией из обработанного ночью массива чужих воспоминаний.

— А?.. — ошарашенно.

— А что мне еще думать? Суди сам по логике: приходите всей семьей, заранее не зная о шансах, считая их мизерными, но легко соглашаетесь не уведомлять гимназию и возможных бывших работодателей, даже с родственниками расстаетесь без колебаний и прощаний. Ловко ускоряете создание прохода на Ражень, о котором за пять дней до вас у Костажа выспросила директриса, посещая "Ламбаду", и после которого на меня покушаются. Дальше в прошлое — больше странностей и совпадений. Ко мне дважды пытался прийти ваш дед, перехитривший сам себя после летнего Солнцеворота. Но что его заставило? Судя по матрицам памяти, полученным при раскрытии сущностей в момент нападения и только в эту ночь полностью разобранным, разрушение крыла вашего особняка было намеренным. А потом дергали не только чиновников, вынуждая главу семьи пойти на сотрудничество именно со мной на любых условиях. И еще был разговор за четыре дня до вашего прихода с едва ли не ультиматумом, дабы хоть кто-то из Конлапиров проник в "Ламбаду" и стал шпионом. Да, там Вовтаб отказался, но вы-то пришли, не так ли? И устроились, да как устроились! Спросишь, чем можно пронять деда? Порослью! Амустом, в частности, и тобой, собственно. Его вынудили предать первенца, по сути, продать в рабство в счет ими же созданных долгов, выловив в болотах по наводке так, чтобы все было шито-крыто. А потом и твоего старшего брата. Да-да, оба, Олисанна и Амсофель, лично курируют программу разведения элитных воинов и магов, как людей, так и уродцев, владеющих магией, натравливаемых на Ражень, тем или иным способом подбирая племенных жеребцов и кобыл. И что я должен думать, если Вовтабу обещали вернуть обоих живыми и физически здоровыми, пусть и с подправленной памятью? Да, он усомнился в доказательствах и ничего не знает о программе "эмге", хотя сам же является ее продуктом: вспомни возраст и его внешний вид. Все они такие, с так и не проснувшимся даром, но получившие не только крепкое здоровье. Я выполню договор, шпион, но не более, тобой займется мой фантом, не пропадешь до окончания обучения.

Алик не сумел сдержать полившихся слез, однако руки были на коленях и, как и плечи, совершенно не дрожали, дышал без всхлипываний. Плохо выглядел Йом, вжавший голову в плечи, пожелавший утешить.

— Не надо, Йом. Вдруг пырнет кинжалом? В его состоянии получится много вложить силы плюс фактор неожиданности — чебро может и не справиться, не рискуй.

— Нно... как же так, Ариэль? Если его п-п-проверить?

— Я и так вынужден был сейчас залезть в такое дерьмо, что в еще одно просто не смогу.

— Мы сами пришли, и с гимназией все было улажено, — еле слышным шепотом.

— Тебя могли разыграть в темную: родители не сказали, в гимназии помогли, да еще, поди, и внедрили в память гипнопрограмму(!!!) какую незаметно или что-то хитрое в Тень подсадили, например, полно приемов.

Чебро юноши полностью перестало защищать его, вернулась и одежка, тонковатая для холодного и сырого утреннего леса. Алик встал на колени.

— Клянусь, мои помыслы чисты! Я не замышлял предательства и готов присягнуть на пожизненную верность. Я очень хочу постичь таинства магии... именно с твоей помощью. Умоляю, Ариэль, проверь меня! — выпалил он почти на одном дыхании.

— Сядь и успокойся, Алик, — устало, смежив веки. — Тебя это тоже касается, Йомиэль.

Алик потерянно сел. Он принял правду, слишком многие странности она объясняла, от которых ранее юноша отмахивался и не замечал. Паззл собрался в картину рухнувшего мира. И вчерашний ручей предстал в совсем ином свете, но до него ли? Впору вешаться. Как сердце то болит, родной дед!.. Пример для подражания! Выведен... выведен как кролик! Йейль!

Арье, Ариэль, как там тебя!? Ты все разрушил, так не гони же теперь! Я не смогу один... После такого не смогу, всему есть предел! Без веры хотя бы в себя сорвусь... Уже, уже срываюсь и нарушаю зароки!

Йомиэль не выдержал и ринулся к Алику, попытавшись, как умел и мыслил, успокоить. Люфс присел рядом, положил одну руку поверх аликовской, а второй стал успокоительно поглаживать его плечо, вздрогнувшее раз, потом другой в сопровождении всхлипа.

Подросток по меркам своей расы, юноша по своим представлениям, он утешал зарыдавшего человека, больше не чувствуя ни капельки ревности. Он видел в нем боль, подобную грызущей его самого. Его собственная стала понятнее и тупее, донимать донимала, а все ж ослабла, разделенная. Он понял одну важную мысль — вдвоем переживать одну беду легче. Кажется, он ее и раньше знал, но почему-то забыл.

А я сидел у ильма, войдя с ним в энергетический контакт. Оно сейчас для меня стало островком спокойствия, вытягивало и питало. Перегнул палку, надломил стержень. А все из-за чего? Увидел соперника? А в чем? Схожесть и конфликт волевых черт наших характеров? Почему меня понесло? И ведь не первый раз... Такой весь из себя вумный, йейль! Унизил, растоптал, победил? Кого? Сам себя...

— Это урок. Для каждого из нас. У меня был когда-то наставник, желавший мне добра, которому я доверился в трудную минуту. Он допустил ошибку, досадную, в чем-то и я был виноват — не сказал всего, не сделал предполагающегося. Я был у него первый, кому он посчитал возможным передать знания. Не мудрено, все ошибаются. Его просчет был смертелен для меня. Он пытался помочь, опять же, как умел, вновь допустив ошибку, не одну. Он не читал меня ни при знакомстве, ни после предложения стать наставником, ни во время беды, следуя своим принципам, нуждаясь в моей помощи. Его действия по логике были предательством. Едва осознав себя, я сбежал от него, так и не встретившись, не объяснившись. Он принял это, не стал искать встречи или силой заставлять, и это отнюдь не поспособствовало пониманию произошедшего, наоборот. Только сейчас я осознал, что абсолютно все тогда случившееся — лишь досадная нелепость, череда непониманий, следствие самоуверенности и нежелания взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. И я страстно желаю броситься в ноги тому, кто принял меня, признал за сына искренне и от чистого сердца. Но я не могу этого сделать сейчас так, чтобы не подставить ни его, ни себя, так, чтобы не оборвалась жизнь существа, ставшего более дорогим для меня. Да... я боюсь, я полон страха оказаться отвергнутым, я ищу отмазки... Я слаб и тешу себя надеждой, что, исполнив мечту отца о возвращении на Имрикс своими путями, потом приду с этим к нему и вымолю прощение за собственное предательство его чувств ко мне, явственно показанных. Вы тоже у меня первые, я не хотел повторять ошибки, но... нельзя совсем их избежать. Извините.

Сай бы уже давно и незаметно покинул нас, дабы не смущать собой учеников, но при этом оставаться поблизости. Пропала бы сближающая приобщенность. Лейо остался, незримо охватывая поляну собой, объединяя, спаивая команду в целое, нуждающееся друг в друге.

Я не постеснялся показать слезы, не истукан какой-нибудь, живой, чувствующий. Не в обиду Лейо, он просто другой и прекрасно понимает это.

— Я сорвался, Алик, — после паузы. — Твой симбионт сразу произвел сканирование, а потом дополнительно и через ОСМО при ее запуске, вчера еще. Тебе доступен интерфейс, значит, все в порядке, Алик. Искренне сожалею, что вывалил всю эту грязь. Моя семья займется Груздем, мнемокристаллы я передал. Не думай о мести, не пачкайся.

— Расскажи об эллорашэ...

— Хех. Это комплекс, разработанный эльфами, предназначенный для совершенствования тела и духа. Повышает внутреннюю энергонасыщенность, увеличивает энергоэффективность. Чародеи потому и сильны, что используют мировые энергопотоки только как второстепенный источник, после внутреннего или чистого и стабилизированного, полученного иными путями. Пример — кристалл с чебро у нас в пупках.

— Ариэль, мне жаль... — обращенное ко мне личико утешителя едва не заставило сердце выпрыгнуть.

— Эм? — он не договорил и в ответ отрицательно поводил носиком, наконец-то оторвался от взявшего себя в руки Алика, направившись собирать лежак, освобожденный Интегралом, прижавшимся к Алику с другой стороны.

— Спасибо вам. Ариэль, и ты меня прости, — вставая, давая понять, что готов продолжить путь.

Он вновь был в броне. Как и Йом, открыл доступ к своим эмоциям. Независимо друг от друга, сами решили. Алик отчаянно цеплялся за то, что еще осталось. Я открыл свои глаза и посмотрел в его — это красноречивее слов, юноша судорожно вздохнул, верно истолковав, что подтвердила моя полуулыбка. Алик не позволил себе распуститься более случившегося, облегчение не расплескалось наружу.

— Вы оба владеете Зеркалом. Пора подобрать свой гардероб. Две смены плюс боевое облачение типа кольчуги и прочего. Алик, подбери, пожалуйста, что-нибудь традиционное из легкой брони и для Йома, с демонстрацией на себе.

— Сделаю.

— А две смены, — робко начал Йом, — это походная и парадная?

— Да. И все скромное, ведь у странствующих обычно не бывает много денег.

Подборка нарядов затянулось. Нет, в них не проснулись девицы, разве что в Йоми. Алик испытывал трудности с точным воплощением, а Йом с богатством выбора. В итоге, к моему удовольствию, пережитое отошло, заместилось. И оба друга, надеюсь друга, постепенно стали помогать. Причем первым вновь пошел на сближение Йомиэль, поверх скромного зеркала наложив иллюзию более подходящего ремня.

— А нам нужна конспирация? — на нем была печать пережитого, делая взгляд тяжелее, а черты лица взрослее.

— Йом, а ты как на это смотришь?

— Не знаю, — растерялся он.

— Эх. Давай высветлим, как раз уложишься в сольфские рамки.

— Эээ, давай, — неохотно согласился он.

— А чего на меня то смотришь? Есть ОСМО, есть симбионт — вполне сам можешь и сияние добавить, и другие приметы... И длину волос поправь, ты же вроде как-то хотел аж до пояса, — у него взлетели брови, глаза засверкали, он отвернулся к ранее созданному огромному зеркалу.

— Шатен?

— И глаза карие. Рекомендовал бы еще изменить гимназистскую стрижку и сбрить аристократку. И, кстати, — громче, — Сай — сокращение от Саинтли, его камуфляж так и просится на темноволосого рульфа, а не сольфа.

— А наши имена?

— Не хочется...

— Алик — сокращение от Александр, Йом — Йомзиль.

— Йомзиль!? — вытянулось его лицо.

— Хе-хе! Йомдроль?

— Пфф!

— Йомантау, — скромно.

— Вариант Александра мне больше нравится, — насупился очаровашка-сольфик с волосами по лопатки, как у меня и Сая.

Алик незначительно изменил эллиптическое сечение в сторону округлого, научно выражаясь, дабы мелкие завитки превратились в волнистую рябь и дали себя уложить в пучок на затылке. До сего дня юноша никогда не носил длинных волос, испытывая с ними известные проблемы, для него этот день ознаменовался еще и кардинальным изменением стиля во внешности.

— Когда пойдем, сочиняйте биографию, итоговое обсуждение в общей мыслекомнате. И вы зря убрали зеркала — про зимние дополнения-то забыли, минимум один шерстяной плащ с подбивкой и один на меху, с капюшонами, это помимо штанов, курток, шапок и сапог.

— Придется переделывать и броню, — деловито. Йом при его словах заметно погрустнел — он не любил железки, даже имитированные.

Второй этап экипировки прошел быстрее, и участвовали все четверо, причем перед одним большим зеркалом. К процессу присоединился я и Лейо, закончивший восстанавливать дерн над костровой ямой, для моральной поддержки и обоюдного запоминания внешнего вида.

Не вмешивался в полет фантазии ребят ни тогда, ни сейчас. У каждого было свое мнение на то, как выглядеть согласно требованиям ситуации. И это правильно, это подчеркивало их индивидуальность, это развивало эстетический вкус, и многое другое.

После порции эмоционального пирога, готовившегося под присмотром повара Лейо, сейчас отряд подсознательно проявлял признаки сплоченности во внешнем виде. Никаких резких контрастов, гармонично вписался и новоявленный рульф, взявший на себя роль отвлекающего внимание и лучше всего запоминающегося из-за необычности костюма и гротескно торчащего из-за спины скрещения мечей с бумерангом за поясом, фонящим очередной модификацией слоено-возвратных чар Итнаг(*), а так же чакрой с усовершенствованными чарами Ммоллоэ(*). Лук и арбалет — слишком банально и не модно, не для западающего в память.

— Хм. Рюкзаки не вписываются.

— Ага! Долой их!

— Мула бы.

— Во! Интеграл, ты крупно попал! Ты знаешь об этом?

— Хи-хи!

В следующий час превращали карликового раэкапу в гигантского, львиную долю уговаривали и улещивали. Кое-как удалось наложить на него чары увеличения роста и уговорить нести на спине специально для него придуманное крепление с поклажей, состоящей из двух мешков особого покроя, один эльфийский и один как человеческий.

Шаблон далеко искать не пришлось — я. Очень быстро выделил необходимые элементы, а будучи знакомым с Интегралом по прошлому опыту, легко осуществил внедрение, под магическим наркозом. Дальнейшее умственное развитие неизбежно, а со свойствами хамелеона я уже было хотел распрощаться, с бухты-барахты такое не сделать на коленке, но помог Лейо, всю ночь рассчитывающий. Заодно внедрю чары в котят, еще формирующихся в утробе матери, которую нельзя трогать до родов, опасно и труднопредсказуемо влияние на кутят. С взрослыми я поделюсь своей энергией для первого преобразования, через которое сам проведу, а растущим малышам предстоит усиленный набор энергетической и физической массы в своем подпространственном кармане, ох и прожорливы же они будут!

Пока уговаривали, мне пришлось незаметно уйти в Лейо, дабы все скомпилировать и оттуда поддерживать разработанного ночью фантомаса(!!!) — сложномодифицированного реалистичного фантома, способного обмануть посредственного азушника первого выпуска. Аня была неспособна выдержать мой экспромт, даже с посохом, выполненным как отдельный артефакт, служащий якорем и проводником.

Полутораметровый в холке котяра с придлинющим хвостищем смотрелся убойно, затмевая собой рульфа. На том и порешили, двинувшись наконец-таки в путь после закусона. Поел и Интегралище. Каким-то жирным кабаном — крупному телу требуется соответствующая добыча, иначе было не реализовать долгосрочное нахождение зверя в измененном состоянии, плюс у взрослого побочный эффект — во сне он не будет способен сохранять форму, возвращаясь до прежних размеров.

Глава 5. Мозаика

Миоран не трогал восьмерых, собравшихся на обед в его "Заливных лугах". На обед ли? Никому из них кусок в горло не лез после прочтения текста у любимого столика их общего друга. Только вчера они прибыли с практики, и только сейчас смогли собраться все вместе, раскиданные по разным группам и за время лета еще не общавшиеся.

Они так и сидели, прогуливая оставшееся учебное время. А за соседним столиком так же смурно сидел мастер Терзецу.

Асколь еще по прибытии группы после злополучной практики сделал мнемосчитку за неделю и установил сильнейший из известных ему ментальных блоков, первым успев восстановить полную картину и не дать ни этим ребятам, ни другим пропасть из-за пагубных воспоминаний — стирание еще не самый плохой прием, который может оказать АЗУ, уж он-то знает за столько то веков сбора информации.

Все сотрудники моцкафского филиала были в траурно сером в знак скорби. Во всех отделениях гномьего банка служащие были в траурно сером. Две монографии висели на видных местах, кратко повествуя о двух ро-Т`Сейфах, предательски убитых, подтверждая слухи о чародеях в Таркарате и о вероломности груздевских владык.

В полдень "Ламбада" была закрыта. Все от мала до велика были на пирсе, на котором уже не разрешалась швартовка посторонним. Был приглашен глава груздевской церкви Араса. Пока он отпевал, повествуя о безвременно покинувших, вместо рекламных аквариумов и на дополнительных гигантских экранах на каждой стене башен-близнецов, а так же перед собравшимися сотрудниками шел смонтированный якобы та-Вастином ролик, показывающий некоторые моменты из жизни двух, под голос церковного иерарха.

Во время сжигания горшочка на экранах шел пятиминутный клип "Трава у дома" с подправленным текстом. Виды из космоса, восстановленные по моим снам, не демонстрировавшийся ранее видеоряд с парашютистами, уголки Эжзасза и Бразхаона, рощи Эльбра и Раледо. Что такое "космодром" и так было понятно из образов, слухов и памяти о том грохота, что закладывал уши, в том числе и стоящим на Набережной.

Пепел развеяли над великой Иссхоруг...

Та-Вастин почти всю ночь не спал, лично следя за тем, как соблюдаются пожелания этранов де Оллагд, де Цеген, де Лиопран, атнов Понча, Реграуда, Вофальта и Тарошлата, Тувафа, Рори, Жеркуля.

Товар начал прибывать вскоре после перехода последнего ура. В первые часы та-Вастин с Костажем с ног сбились, всюду поспевая: и к мяснику, и к художнику, и к оружейникам. Все отделы расширялись, в павильоне воцарилась суета — гном решил сообщить трагическую новость за общим ужином, до которого следовало успеть сделать основные вехи.

Младший глава дома ре-Т`Сейфов загодя закруглил и сдал преемнику из ветки старшего свои дела на Ражене, сосредотачиваясь на исследованиях, своей учебе, готовясь к родам любимой жены и полномасштабному поиску пропавшего брата, если бы он не подал никаких весточек до урита. А вышло вона как...

Дабы отвлечься на церемонии, та-Вастин размышлял о "турфирме" и "экскурсиях". Плотно разбираться со всеми нюансами в переданных когда-то воспоминаниях о совершенно другом мире гном стал в дни Весеннего Равноденствия, по большей мере из-за того, чтобы не дать Лео в очередной раз выпендриться на публике.

Новый куратор моцкафского направления развития Дома прекрасно представлял, что означают эти словечки — вместе с памятью неизбежно пришло понимание и переоценка многих вещей и ценностей, исподволь меняющие гнома куда быстрее, чем он первоначально рассчитывал.

Партнеры ре-Т`Сейфов не раз пытались выяснить, откуда проистекают многочисленные новинки. А тут великолепный шанс, позволяющий до поры до времени метать стрелки, выдавая новье для Моцкафа за продукцию с Раженя и наоборот. При удачных маневрах можно было бы выплыть на Арездайн(*) или острова Дюфхарца — это вызовет большее ошеломление в рядах торговых и политических толстосумов, чем прямой переход между двумя половинами Угэрежа.

В последующие дни та-Вастин не мог не нарадоваться Ламбу, позволяющему строить "тихие" порталы в любую точку города и не только. Частично благодаря скрытым возможностями сети "мечты", плотно охватившей Груздь, в достаточной мере Хофох и несколько крупных свободных городов Эжзасза, частично скапливающимся на "серверах" Ламбады "фотоснимкам" и "видеороликам" путешествующего Лео, полностью доступным лишь его любимому названному брату.

Вот с Эжзасза та-Вастин и планировал начать. Ему было что предложить — болота Тювриф, населенные такими же уродами, но не достигшие подобного расцвета в быту и торговле. Гном видел "пропеллер" над пристанью и спустя пару дней пребывания на Моцкафе хорошо представлял, какие силы даст запуск двух еще более мощных на башнях-близнецах.

Хитрец лично встречался с мэтрами, показывая карту Тюврифа, поделенную на сегменты, и предлагая выгодную сделку, в которую входила переброска излишков и неугодных на выбранные участки для захвата и установления там власти, а так же амулет для связи и гибкое расписание активации порталов. Да, Ламб через Переход после ввода нужных координат мог построить цепочечный портал — спицы на башнях-близнецах со дня первой личной встречи с мэтром Серпо завращались без передышки, известная форма "короны" отошла в прошлое.

На раженьский аналог болот переправлялись целые судна со всем экипажем, забитые под завязку. Очередной осенний поход на Барьерные горы был успешно сорван.

Вместе с та-Вастином на седьмой этаж в комнату Лео переехала и его жена с детьми, комнаты Чако и Арама, поселившихся теперь в покоях, ранее занимаемых урами, заняли сыновья жа-Гийомин и та-Угрин с женами, а к Костажу переехала его семья в полном составе, комнат было более чем достаточно. Обороноспособность комплекса была признана намного более продвинутой, чем в Ветайсдо, несмотря на густонаселенность.

Четырнадцать оставшихся бывших урских комнат поделились следующим образом: в пяти вполне комфортно разместилась охрана — шесть омрэгов и двадцать четыре онура, все добровольцы, давно служащие семье, среди них был и Андилэйль; одну заняли Аппеони, муж и жена, стеклодув и парфюмер; в две переехали Дойчи и Габана — маги-модельеры, Прада и Хьюго — спецы по зачарованию одежды; в одну вселились четыре люма — братья Бобцегреф, Жакрадюк, Табрадюк и Тенрадюк, с другом Тарриорудом, мастера кузнечного и ювелирного дела и артефактор, всем за четверть тысячелетия; две заняло двенадцать разнорабочих, призванных следить за хозяйством; оставшиеся три для трех архимагов, Еграэльса, Виоллити и Регзандзеда, века знакомых друг с другом и выразивших желание ознакомиться с Моцкафом и нутром Ламбады, с тремя ближайшими помощницами, а управление тремя лабораторными комплексами Дома перешло на их заместителей, у которых сразу повысился градус преданности.

В свободную квартиру людской части вселилась семья люфов — Кулальд и Фэасти де Лальен с двумя дочерьми, Аслальти и Улальсти, и сыном Фальдом. Супруги слыли великолепными управителями, приглашенными в помощь к Костажу, а дети, которым было от шестидесяти до восьмидесяти лет, согласились нянчиться с человеческими детьми, воспитывать их, преподавать грамоту, этикет, естествознание, математику, приемы рукопашного и оружного боя, набираться нового и полезного для себя опыта, делясь своим, предполагая в будущем реализовать розовую мечту — найти себе пару из чистокровных сольфов или рульфов и завести своих деток и повидать новые земли.

И Эмльтальто не избежал наплыва новых ртов — гарнизонный взвод охраны увеличился до батальона, прибыло и в обслуге, здесь же поселились и сменщики, обеспечивающие круглосуточную работу торгового павильона.

При этом новые подземные автоматические продовольственные мощности обеспечивали сытную вегетарианскую диету всей ораве, излишки поступали на оптовые склады и в ресторацию Ламбады, за каких-то три дня превратившуюся в элитное заведение, балующее груздевцев экзотической кухней в задействованном банкетном зале, до селе зря простаивающем, со всеми его атрибутами в виде парадных столовых приборов и сервизов.

Младший глава Дома имел немало поводов гордиться близкими, например, сразу корректно поставленное модельно-ткаческое дело подтолкнуло в правильном, здоровом и плодотворном, направлении соревновательный дух во всех остальных производствах с участием "старичков". Уличный аквариум часто сменялся показами мод, шедеврами кулинарного, оружейного, гончарного, стекольного, ювелирного искусства. Реклама — двигатель торговли, особенно в умелых руках энтузиастов с богатой фантазией и вековым опытом в условиях жесткой конкуренции.

Огромную роль сыграл оставленный Лео черновой проект "Бистро", в кратчайшие сроки доведенный до ума. Еще бы — "хот-доги" и "гамбургеры" стремительно влетали в рацион груздевцев, на первых порах внутри павильона, а следом в двух перестроенных и до селе не используемых залах и одном доме, а потом уже в свободных городах Эжзасза и в раженьских столицах. Пусть чопорные аристократы не позволяли себе жевать на улице, зато остальные глоры с удовольствием заполняли тягостное междутрапезье "фастфудом", особенно патрульные стражи с извозчиками.

"Бистро" предлагали более десятка видов сосисок в тесте под горчицей, кетчупом, майонезом и еще двумя десятками соусов со всего континента и с огромным количеством разнообразных приправ и гарниров, начиная от листьев салата и мяты, огурцов, красного, желтого и белого лука, а так же помидоров и квашеной капусты по семи лучшим рецептам, и заканчивая экзотическими овощами и ягодами, произвели настоящий фурор и революцию в пищевой индустрии. Различные ухищрения от трехминутных чар до формы булочки в виде лодочки не давали покупателям измазаться, а нгждадра(*), подаваемая только с "хот-догами" или "гамбургерами", прекрасна утоляла жажду, серьезно раскошеливая раженьских гурманов.

Та-Вастин не упускал ни малейшей выгоды, продавая новье втридорога, балансируя на грани. Парашютные комплекты, сделанные лично Лео, ушли с молотка, по два по обе стороны барьера. Сенсацией стала и лишенная какой бы то ни было магии ткань, выдерживающая тяжелый арбалетный болт, выпущенный в упор. Ее в виде конечного изделия — бронежилета, бронекостюма и бронеплаща, как и многие другие ошеломительные вещи, включая продовольствие и напитки в ящиках и бочках, выставляли на ежедневных аукционах в строго ограниченных объемах, давая время на освоение технологии производства и удовлетворения собственных нужд.

Куратор моцкафского отделения извлекал просто баснословные прибыли в оптовой торговле, производя натуральный обмен непосредственно на складах собственной пристани, якобы в совместном владении. Товарооборот стал сопоставим со всей остальной частью порта, с которой нагло перетянули одеяло. Цены на многие продукты и изделия в Грузде резко взвинтились — Ламбада перекупала все, что хорошо продавалось на Ражене, а там буквально все разлеталось, словно горячие пирожки. Гномы приучали партнеров именно к мену, чтобы в решающий момент изменить тактику. Начальные потери являлись допустимыми — они не шли ни в какое сравнение с будущими финансовыми потоками и другими благами.

Дом ре-Т`Сейфов умело доводил рынок до кипения в скороварке, притом не допуская взрыва. Еще с момента памятного совещания, на котором впервые предстал Лео, разрабатывались планы и проекты, сейчас с немалым риском претворяющиеся в жизнь, тем более опыт, начавший накапливаться с прошлой осени, уже сказывался.

Вдобавок Ламбада позиционировалась в переговорах с груздевскими Дворами как спасительница от кризиса перепроизводства, уже давно стучащегося в запертые двери местной торговой гильдии, в которую она так и не вошла, почти открыто насмехаясь и выплачивая налоги, подтвержденные безукоризненной отчетностью, часто местным же товаром, который порой крутился в обороте десятки раз — со стороны цена покупки и стоимость при налоговых отчислениях отличались достаточно, чтобы отданный товар тут же продавался обратно, а гномам именно это и требовалось — запудрить мозги для сокрытия производимого планомерно и в быстром темпе экономического захвата, своеобразный торговый блицкриг ради тотального разрушения основ благосостояния.

Это даст надуть гигантский мыльный пузырь и оглушительно лопнуть переносом Ламбады вместе со складами, напоследок забитыми под завязку, и при этом сохранить свое влияние, поймать город в аркан, дать самому добровольно защелкнуть на своей шее рабский ошейник, по возможности сделать его зависимость от Дома абсолютной, а любые попытки вырваться — неоправданными, даже опасными кажущейся непредсказуемостью последствий.

Хитросплетения торговых схем и круглый счет в Груце позволяли быстро сосредотачивать наличность для атаки на банковский сектор, истинную вотчину Семьи. Ре-Т`Сейфы были готовы ввести свои собственные банковские билеты из особой бумаги, печатный станок Лео подготовил почти прямо перед уходом. Мысли о собственных деньгах давно пылились в семейном архиве, а тут такой шанс — выбросить накопленные монеты, обесценить и обрушить, заменить даром достающимися бумажками с адамантовыми кристалликами, дающими чувство "незыблемости" валюты. Игра на очередности и приоритетах с воображаемыми скидками протолкнет "гроши, копейки и рубли", подчерпнутые та-Вастином из мира названного брата вместе с "долларовой" схемой, и на Ражене, чьи владыки не посмеют произвести скорую скоординированную атаку — одиночные не страшны, а когда соберутся и договорятся, то окажется поздно — с новыми технологиями и союзными урами Дом сможет отстоять свое имущество и позиции. А уж когда во всю мощь заработает спутниковая система, корпорация будет готова перейти к безналичным расчетам по "пластиковым карточкам", пока еще до конца не переработанным под местные реалии и витающим в виде голой идеи в головах малого семейного совета, и сможет предложить совершенно эксклюзивные услуги и сервисы...

Сабир неприятно поразился тому, что, когда они в последнюю очередь переправились после во всех отношениях приятного отдыха, все их личные вещи оказались сложенными в просторные рюкзаки, ждавшие на галерее. Кроме люфов и люмов, сновавших вдоль и поперек, никого из старых работников не было — разошлись.

— Этрас та-Вастин? — вопросительно и несколько растерянно — ничего не предвещало такого резкого поворота.

— Ваш контракт окончен и больше мы в вас не нуждаемся.

— Но как же так?

— Мы жешь хорошо продавали...

— Йейль!

— И охраняли...

— Сшсшс...

— И вели себя пристойно...

— Ну и ял с вами!

— Дерьмо...

— Тихо! — гавкнул Сабир. — Этрас та-Вастин, у нас был уговор с этрас Арье, согласно которому...

— Знаю, — с каменным лицом. Со стороны это смотрелось вызывающе — щуплый гном и гора мышц с собачьей головой. — Вы до последнего оттягивали разговор с ним. Довожу до вашего сведения, что с тридцать второго действует пункт о преемственности, согласно которому я решаю.

— Но как же...

— Вы, — не поведя и бровью на вклинивание, — неудовлетворительно выполняли возложенное в течение всего периода. Вы нерешительны, у вас нет единства. Мне такие "работнички" не нужны.

— Позвольте, — попытался как-то сгладить ситуацию Сабир, жестом призывая своих к молчанию, — Мы исправимся. Разъясните ошибки...

— Бестолку, у меня достаточно весьма компетентных...

— Ха! По Эжзасза у вас никого нет.

— Я не Арье и не собираюсь воспитательствовать и ждать у моря погоды, — проигнорировав довод. — Я не хочу иметь никаких дел с пренебрегшими дружбой моего брата. Скажу прямо — валите к ялу, бездари! — проявив эмоции. — Пока силой не выпнул, — в прежней манере и громко щелкая пальцами, отчего все браслеты разом свалились с запястий и исчезли, недолетая до пола, повергая в шок всех уров, привыкших к ним и давно продавших первоначальные варианты. Об оставшихся в качестве подарка серьгах никто в тот момент и не вспомнил.

Получив отворот поворот, насупившаяся ватага молча и нестройно потопала на выход, подхватив свои вещмешки согласно меткам. Свои успели проверить лишь Ириок и Бласта, найдя все, вплоть до припрятанного в кадках с цветами.

— Ириок, Бласта? — но те лишь молча и не оборачиваясь прощально помахали ручкой. Следовавшие за ними Волти, Солтап, Мартид, Дузон, Близжа и Хоарнш виновато обернулись — кто развел руками, кто скорчил унылую рожу.

— Оставь... — покачал головой Кравк вслед Сабиру, в несколько прыжков догнавшим магесс.

— Отвянь, собак! — сбрасывая руку со своего плеча, куснув ее Электрошоком.

— Нет больше тана, — ответила вторая, вторя первой.

— И куда же вы? — вкладывая насмешку за неимением лучших мыслей.

— Подальше от глупцов.

— Еще тронь только — пожалеешь...

— После стольких лет...

— Мы образумились!

— Прощай!

Несколько зевак уже собралось, тыкая пальцами и звонко смеясь. Сабир сохранил остатки достоинства и, не оглядываясь на побредших вслед за ним семерых уров, понуро пошел, не разбирая дороги, пытаясь осмыслить произошедшее в Ламбаде и распад его ватаги, а вроде так складно греблось...

— Но я хочу строить корабли, а не дуть стекло! — заявил Зимен.

— Где манеры? — сквозь зубы и отвешивая подзатыльник.

— Арье одобрил... — продолжив тише и тыкая костяшками в бедро молчащего Фоктера.

— Я буду следить за вышей успеваемостью у де Лальен и прилежностью у Аппеони. Не давайте мне повода к выселению.

— Арье разрешил самим выбирать профессию, — таки поддержал молчащий друга.

— Вы опоздали со своим волеизъявлением. Прощаемся?

— Они будут стараться, этрас та-Вастин.

— Изо всех сил, — поддакнул второй родитель.

Оба мальчишки, услышав за ужином страшную весть, в слезах сорвались в свои комнаты, не дослушав. И там, в одиночестве, дали полную волю душащим чувствам, а не как девчонки прямо в банкетном зале.

В тот вечер все мокцафские сотрудники окончательно поняли, что теперь за них возьмутся всерьез и не дадут спуска, требуя по полной программе. Новое руководство жестче и размах его больше, судя по представлению полного штата новых работников, размещаемых на жилых этажах, до ужина они видели лишь грузчиков в одинаковых комбинезонах да познакомились с теми, с которыми предстояло совместно работать в цехах.

А перспектива перемещения всего комплекса из Груздя в Ашчат особенно больно шокировала этранов, не решившихся в свое время на полный переезд в Ламбаду, в случае которого они оказывались в тесных квартирках, лишенные слуг и накопленного имущества. Чего уж говорить о семейных и дружеских связях, теряемых всеми — живого общения не заменить.

Глава 6. Таппельцы

Шел впереди, замыкающим был Сай с Интегралом, на котором вскоре красовался великолепный ошейник(!!!), вмещающий в себе упряжь, намекающий окружающим на факт относительной безопасности ручного зверя. Продвигались медленно. На пути попалось два густо заросших ручья и один болотистый, помимо пары холмов с крутыми склонами, обходить который вышло бы дороже прямого восхождения.

Мало по малу лес редел, на деревьях появлялись засечки, попадались старые и свежие пеньки. Мы уже шли по тропе лесорубов, шире и утоптанней звериной. Раздавался топор смелого дровосека. Ага, и Йом отправил глаз Виката.

— Там бой, — зашевелился ушастик, чьи ушки стали подвижнее и удлинились на целый сантиметр.

Его организм был готов к преображению, вживленный кристалл давно плавно менял его изнутри, подстраивая под новые реалии, оставляя лишь внешние признаки. Йом новый облик воспринял благосклонно, на поляне кочевряжился больше из принципа и напоказ. Я надеялся, что привыкнет и не захочет потом что-то менять. Высветленная рыжина, смещенная в желтый спектр, шла ему гораздо больше.

У дровосеков было жарко — двое дюжих парней кромсали ствол, еще трое во главе с мужиком умело и привычно игрались с тремя альфинами при помощи рогатин и одного меча, чье заботливо отполированное лезвие знавало лучшие годы. Над вырубкой кружила пара хищников, выжидая момента для нападения. Голодным их выводок по всем прикидкам родителей не останется.

— Хотите размяться?

— Есть немного, — кивнул и Йом в согласии, вызывая Капру и завистливую нотку у Алика.

— И только?

— Шестеро не справятся, если трех альфинов поддержит пара опиниусов.

— Будет проще устроиться на ночлег.

— Как будете действовать? — сворачивая в сторону звуков.

— Не знаю.

— По обстановке, — одновременно с Йоми, нахмурившись в неодобрении.

— Йомантау — глуши центрального и левого, Александр — на помощь мечнику, — упомянутые нестройно угукнули. — Ну же, бегите! Небо за Саинтли.

Первому хотелось практики, пальцы так и чесались пощелкать стрелами. Второй желал выплеснуть эмоции, мышцы так и изнывали от жажды нагрузок.

Простая домотканая распашонка на шнуровке с портами, кожаный пояс и плотная кожаная же куртка с костяными пластинками, сапоги в тон — вот и вся нехитрая одежка людей. Все пепельноволосые с коричневыми и каштановыми полутонами.

На поляне со стороны Ремпту лежали кучи спиленных веток, старых и свежих, закрывая вырубку. Одна из сосен была свалена и частично распилена, рядом с надпиленной частью валялась в спешке брошенная двуручная пила, телега у валежника частично заполнена, запряженный вол нервно переступает — ему связки повредили, мычать не может, а значит и не привлечет кого не надо. На куче чурбанов из толстых веток лежало две ножовки, третья так и осталась в распиле. Рядом с телегой завернутая в мешковину туша, успевшая порядочно накровоточить.

Кряжистый мужик с бородой-лопатой бодро орудовал мечом, помогая развести подальше, целясь в крайнего правого. Младшие с топорами, за взмахами косившиеся на зверюг, явно его сыновья, один ровесник Алика, второй помладше. Три бугая с заостренными, длинными и толстыми рогатинами, тыкающими в нахальные морды, старшие родственники, двоюродные или троюродные.

— Хэйа! — гаркнул выскочивший Алик, отвлекая внимание животных.

— Зажимай, ялов корень! — не менее зычно выплюнул мужик напранику.

— Дык, Макар...

— Эйей! В шкуру не тычь!!! — взревев.

— Не боись!

Юноша ловко с левой руки подрезал хвост у основания дико взвизгнувшему на эту несправедливость альфину, обернувшемуся вправо на обидчика. Макар шанса не упустил, метко отчекрыжив башку с правой руки, опередив нежданного помощника, чей удар пропал втуне. Бугай не сплоховал и рогатиной прижал задергавшееся было тело, из спинных отростков которого красиво вылетела пара перьев и закружилась в воздухе.

— Живее, яловы отродья! — хором басанули близнецы.

Их рогатины, на которых они едва ли не повисли всем своим без гака центнером на каждого, учитывая и вес оружия, ловко подцепили шеи оглушенных и глубоко воткнулись в землю, припечатав метровые холки к земле. Сапоги с костяными носками ловко запинали по морде, целясь в глазницы.

— Сверху!!! — заголосила молодежь с топорами.

И оба схватили свои рогатины, пытаясь пресечь поползновения по уносу мешка с расползшимся кровавым пятном под громкий и недовольный клекот разметавших щепы и опилки крылатых, чье пикирование не принесло результатов.

— Глуши, ялов ушастик!

— Да чтоб тебя!.. — заматерился второй.

В это время Йом решил проявить самодеятельность и отсечь головы, да не тут-то было: магия воздуха впиталась в альфинов, придав сил и окончательно сбросив ошеломление от Ментального импульса. Их задние лапы стали активно двигаться вместе с передними, пытающимися достать ноги, сноровисто ударяющие каблуками по кумпалам, из-за чего пасти издавали противный щелкающий и зубовный скрежет. Сольфик побагровел, переполненный всем тем, что он думает.

— Стоять, паря! Живыми нужны! А ну, охламоны, — обращаясь уже к сыновьям, — бросайте йейльскую приманку и тащите сюда веревки! Ща аж пару альфинов словим!

— Батя, а перья опиниусов? Айй!..

— Зафига злили? Рубить сказано было, олухи! — уворачиваясь от двух заостренных с утяжеленным кончиком перьев.

— Йом, да глуши же! — гаркнул на ухо подскочивший к нему Алик, взмахом клинка метко попадая по сразу же ставшему неопасным шоковому перу, отличающемуся большим размером.

Это подействовало — Йом быстро сделал пару пассов, поочередно удалив альфинов в смирный неадекват мощным Ментальным импульсом. От избытка чувств он просто-напросто вырубил зверюг.

В этот момент в битву вступили мы с Лейо-Саем. Точными и скупыми движениями в полет отправилось две огненных загогулины, срубившие по крылу тут же с дикими воплями свалившимся в штопор хищникам. А мой Воздушный кулак и Ментальный удар отправили обоих в нокаут аккурат на куче валежника. Интеграл обиженно мявкнул, придерживаемый за ошейник моей левой рукой. Это больше походило на грозный рык и привлекло всеобщее внимание к нашей паре.

— День добрый, атны! — воспользовавшись образовавшейся тишиной. — Можно одного опиниуса для котика? Проголодался горемычный...

— Угу... — кивнул старший и прищурился. — А не изгваздает тут все?

— Что вы, он чистюля тот еще. Иди, Интеграл, выбирай.

— Э! Он Рогастого не затреплет? — и тут же спохватился. — Дурни йейльские, вяжите, пока не очухались!

Оба пари продолжили вязать задние лапы, опасливо косясь и ежась на дивного зверя.

— Эт как его под груз то! — присвистнул третий, упаковывающий в мешковину обезглавленное тело.

— Я не ушастик! — выплеснул обиду Йом, разрядив обстановку смешками близнецов.

— Зря вы так, оглушит как альфинов, или... — стал рассуждать Алик, убирая мечи.

— Охо-хо! Лопухи!

— Дык мы это...

— А чего он...

— Полноте...

— О!

— Гы!

— Мама...

— Чегооо!?

— Цыц, хлюпик! — шикнул старший брат, приступивший к передним лапам, стягиваемым на затылке в немыслимом изгибе, младший молча скрипнул зубами и показал кулак не меньший, чем у старшего.

— Лучше извинитесь перед Йомантау, — гнул свое Алик нисколько не удивляясь тому, как Интеграл ест.

А зрелище преинтересное: пяток взмахов хвоста с протыканием тушки от головы до хвоста, покрывшиеся инеем шерсть и окружающие ветки, треск отламываемой лапы, характерный хруст пережевываемого льда. Удар лапой с одним когтем, мявк, резкий повторный удар, тычок хвостом, переламывание пополам, подбирание осколков. Он поглощал все, вместе с костями. Вскоре только часть живота с кишками осталась куриться на жаре, тая. Поляну накрыл довольный и сытый рык потянувшейся кошки, а так же льдистый звон упавшей и разбившейся ветки, которую задел хвостом раэкапу.

— Просим, значится...

— Прощения, Йо...

— Мантау.

Комично сконфузились близнецы. Исковерканное имя грозилось распалить сильнее, если бы не рука Саинтли:

— Спокойнее, учись выдержке.

— Пфф! — и тут же побелел, вспомнив обо мне и оглянувшись. Пристыдился.

— Спасибо... путники! Славная добыча! Все, охламоны, — опять переключившись на другое дело, — топайте рубать, справимся, — охламоны угукнули и опасливо обошли раэкапу, начавшего доводить вола до инфаркта.

— Интеграл! А ну к ноге! — чихнув, состроив розовенькие глазки, со вздохом поднялся и таки сшиб на прощанье еще остававшийся целым кончик желтоватого рога. У вола уже в который раз облегчился кишечник, оказавшийся по истине безразмерным.

— Значится, из Ремпту идете?

— Краешком, ат Макар, краешком.

— Фу ты, да какой ат, господин маг? Учеников проветриваете али так?..

— Али так, Макар, — улыбнувшись. — Не подскажите, где лучше переночевать?

— До трактира в Уттерицах к ночи доберетесь, господин маг... — прикидывая по светилу.

— Просто Ариэль. А поближе есть чего?

— Нема в Таппельцах, все тудыть ходют. Но за пятак серебрушки и у нас многие пустят.

— Эх, — притворно вздыхая. — Дикие цены нынче, никакого спасу нет.

— Ну... Подмагните нам, подсуетимся и мы, — ухмыляясь в бороду. — Не погнушаетесь?

— Мы ведь уже помогли, — заметил Алик, косясь на присевшего с другой стороны от Интеграла и чешущего его за ухом Йоми.

— Охо-хо! Мои бы так, а? — задал он риторический вопрос, покосившись на уже почти подрубивших ильм метрового диаметра. — Правда ваша. Но мы сами токмо к ночи и управимся, — с наигранной ноткой грусти.

— Набиваете цену? За свежую простынь на мягкой постели отчего бы и не рассечь пару-тройку раз...

— Ох, совсем не жалко вам мои косточки? Эй, чего рты раззявили, братцы? Пилим, пилим!

— Дык, Макар, господин маг дык ведь... — разводя руками в поисках слов.

— Ай! Магичьте, Ариэль, найдем мягкое местечко.

— И сытный ужин?

— Охо-хо! Вон лежит сытный ужин!

— Так, говорите, посечь это и завалить то, а опиниуса на ужин котику?

— Эк ехидна! Эвон куча, и ее в телегу сверху. Порубленную, охо-хо!

— По рукам!

— Уважаю! — получив чуть большее по силе рукопожатие.

— Александр, куча для Йомантау, — смотря на хмурого. — Твоя задача сконцентрироваться и все проделать мысленно.

— Эээ...

— Не справишься — заночуешь в хлеву.

— Охо-хо, у нас токмо курятник да гусятник! — зорко оборачиваясь на подозрительный шорох.

— Ариэль, так не честно!

— Хотя бы четверть за полчаса.

— Полчаса?

— Магическое слово, не бери в голову, эм...

— Звать меня Пакар, господин маг Ариэль.

— Охо-хо! Загнул цветастом! Чо встали, олухи!? Прута на вас нет, а ну собирайте инструммент и прочие манатки!

Алик излучал недовольство, но решил, пока рядом с Интегралом Сай, время зря не терять и начать сдруживаться с раэкапу. Когда Йоми осилил пятую часть, когда я рассек ствол и сделал кругляк, уложив кору и щепы отдельной кучкой, которую охламоны мигом засовали в мешок, когда выбрали направление и убрались с траектории падающего дерева, к удовлетворению Макара сломавшего с утра подточенную сосну, Интеграл уже сам подставлял юноше свою шею для чесания, правда, пока еще без услады мурчанием.

— Эх, Йомантау. Зачем по одной, когда можно скопом, — тихо цокнул языком. — Алик, отлипни от котика. В чебро есть функция — синтез изображения истинного зрения на хрусталике глазного яблока, активируй. В дальнейшем мы разовьем у тебя его на должном уровне. И обоих прошу внимательнее быть.

— Иду, — так же в общую мыслекомнату.

— Смотри: вот делаем лезвие рассечения. Вот твоя режущая структура, видишь? — продолжил вслух, Алик присел на корточки с другой стороны от меня, недовольный и при этом впечатленный открывшимся видом.

— Да.

— Увеличиваем, а теперь раздвигаем ее. Добавляем проводящие элементы.

В это время над дровами под пристальными взглядами деревенских воздух искривился, будто кривое стекло с идеальной прозрачностью. Раздвинулся вширь. От центра в стороны мгновенно вырос отрезок, превратив линию в ромб с перекрестием диагоналей, накрывший всю кучу. В ромб вписался квадрат с углами на серединах сторон. Через вдох раздвинул рамки, превращая фигуру в правильный многогранник.

— А эта связка для чего?

— Для демонстрации, мы до нее еще не скоро дойдем. При воспроизведении не пытайся повторить ее. А ты Александр пока просто смотри и внимай. Итак, Йомантау, видишь, как легко превратить обычное лезвие в Рассекающую решетку(!!!), все понятно?

— Я мысленно такое не повторю!

— Пожалуй, да, столько отвлекающих моментов не дадут абстрагироваться, а уж во время боя...

— Что это? — приватно.

— Умозрительное построение, в данном случае, — в ответ.

— Пфф! — надулся сольфик.

— Воспроизведи с жестом и словом.

Личико приобрело сосредоточенное выражение. Йоми при помощи жестов создал и раздвинул структуру до решетки, затем резко опустил руку ладонью вниз одновременно выдав фразу на малоре. Все же эльфийская глотка больше подходит для полного спектра, чем любая другая. Куча развалилась, нашинкованная прямоугольниками примерно в пядь шириной подобно пучку травки спецножом из моего далекого прошлого.

— Йейль и все его клыки!

— Охо-хо! Славном как!

— Дык, Макар, как грузить бум? — выпучив глаза.

— Не ссы, так и быть завтра заберем. Ну чо, хлопцы, тронулись чо ль?

Хлопцы дружно агакнули, забрасывая мешки и шипящие тушки на бревна. Телега состояла из двух разнесенных частей, соединенных цепями и имеющая хитрые пазы. Крупный вол с башкой на уровне плечей близнецов упирался до тех пора, пока братья не облапили его за рога и не потянули. Помогло, воз сдвинулся с места, жутко скрипя и грозясь или развалиться, или не вписаться в поворот, или наскочить на пенек. Однако двое водил рулили первоклассно.

Макар бросился рассказывать о родных Таппельцах, постоянно перескакивая с одной мысли на другую. Нет, вырос-то он в столичном предместье королевства Хофох, чей стольный град расположен у самых водопадов Хоффисорг(!!!), а тут остепенился с еще тремя сослуживцами, за отличие в одной из битв отпущенные на пять лет раньше положенного срока. Тогда они удержали ключевую башню, не дав зажатым врагам прорваться в осажденный город, на помощь которому подоспело союзное войско. Граница здесь расплывчата, а других претендентов нет. Бери надел да живи по силам, или милости просим в защищаемые села, облагаемые... да чем только не облагаемые! Позже и родственники перебрались. Глухомань, зато сытная, да и зверье легче отваживать.

Деревня Таппельцы насчитывает всего двадцать три двора на естественной луговине. Макар живет с двумя сыновьями, Михаем и Захаром, старшим, для него строят сейчас еще один двор, что требуется для женитьбы на дочери лучшего друга, Тараса. Жена Одена, множество незамысловатых эпитетов в ее адрес. Близнецы, Улькар и Анкар, сыновья двоюродного брата Макара, женаты на близняшках из соседней деревни, Улькар наклепал разнополых близняшек и маленькую дочку, Анкар сыновей близнецов и маленького сына. Третий, Пакар, еще один двоюродный брат, завел только одну красу-дочку.

Население молодое, работящее, стриками еще не разжились. А вот плотинка с мельницей, э-э-э, господин почтенный маг да не выдаст, сам вон с учеником-сольфом, где такое видано, это дварф лет десять как назад появился, исторгся неподалеку. С тех пор построилась тут водяная мельница, своя, нечета ветряной соседей. В прошлом году еще одну завершили, ниже по течению. В Уттерицах вот кузня есть, пивоварня да мыловарня свои, а у нас жернова да мастер, кожевенник-строитель да резчик по кости в одном лице, уже и обучил ремеслу — вона, похвастался он своей курткой собственного производства, себя обшиваем пока, сколько уж рас спасала, родимая. А дварфа Динграбда бережем, хоть и тоскует он, кузню просит, а где же мы руду-то брать бум? Так и торгуемси между собой, а дальше ни-ни, придут управцы, поставят будку, объявят о защите и пиши пропало.

Запруда ой как помогла — и птица вам, и травы, и удобрения на поля. Да не придут управцы, яловы отродья! Тьфу! И до самого первого дома только и шпарил про них, таких сяких. Неспешный ход длился два часа.

И мы поведали часть своих историй. Я намудрил с телепортом и оказался далеко от родного оазиса, наткнулся на волшебника-ура, попытавшегося меня убить. Ему не повезло. Второго я тоже освободил в Эжзасза. История Йомиэля преобразовалась в следующее: мать-наложница внезапно понесла от нового раба, вдвоем и сбежали, успешно скрывались, успели отпрыска научить кое-чему на пальцах, пока внезапно исторгшийся монстр не нанес смертельные раны. Местные маги определили район поиска, подростку не удалось скрыться. Алик только фамилию с отчеством поменял, остальное и придумывать не пришлось. В Грузде недолго пробыли — не привечают там всякий сброд.

Сейчас как раз завершилась летняя страда, поля будут преть еще неделю, оттого и гнилостный запах встретил нас задолго до подхода. Зато, какие урожаи! С учетом дварфовой мелиорации от водяной мельницы. Всего у деревни было четыре поля и один скотный луг, на котором паслись полтора десятка молочных коров и столько же коз. Мясо из лесу, охотой, совмещенной с лесорубкой. Лесопилка-охотничий домик пока только в проекте. Порой ловят альфинов, которых ушлые торговцы из соседней деревни умудряются провозить тайком. За них дают приличные деньги — менталоны королевства умеют их усмирять и одомашнивать, продавая, т.к. самим не нужны из-за достаточного числа телепортистов. Макар несколько раз посетовал на нехватку железных инструментов и соли, которую приходится покупать втридорога.

Сами дома располагались слева от русла речки в два аршина шириной и пядь глубиной. Меж двух холмов, собственно и была мельница, в самой узкой части. Один из дворов тогда пришлось переносить, зато теперь раздолье для гусей, камышиц и еще парочки видов, ведь правый, южный, берег подтопило, он заболотился на довольно большой территории, величина которой для удобства хорошо регулировалась хитрым шлюзом.

Дома — деревянные срубы, утепленные мхом, укрытые камышом, меняемым раз в три года: дешево и тепло держит. Почти все г-образные. Почему так? Макар объяснил, что молодым общаком строят простой квадрат с печкой и чердаком, а дальше сами отстраиваются, не без помощи, конечно. В Уттерицах не так, там деревня много старше, оттуда молодежь уходит, точнее уходила, пока Таппельцы не появились. Из-за кровных браков, склок, да мало ли причин?

У многих домов подворья либо с птицей, либо с домашним скотом, либо с тем и другим, как у Тараса, настрогавшего пятерых деток. Дома с огородами первых поселенцев стоят вдоль реки ровными прямоугольниками. По другую сторону главной улицы, так и зовущейся — Улица, прямоугольники отделившихся в самостоятельные семьи детей. Итого пятнадцать домов вдоль реки и восемь с половиной ближе к скотному лугу, загибающемуся дугой. За ним и восточнее три поля, еще одно на другом берегу Мыльной, названной так из-за знаменитых хофохских мыловарен, что дальше по течению, верстах в двадцати за соседской деревней. Сам луг раньше был полем, пока не выросли колючие кустарники, насажденные по периметру новых трех для какой-никакой защиты от лесного зверья.

В каждой семье есть как минимум две собаки, теддиби, без них никак. Большие бульдожьи овчарки, длинношерстные, брехают будь здоров как, клыки большие и острые, ноги сильные. Выносливы и не в меру сильны, бегают медленно, имеют хороший нюх и слух, чутко спят. Как травильные не используются, только ночная охрана. Однолюбы к сородичам, не терпят рядом конкурентов, преданы хозяевам.

Вообще подавляющее большинство населения Хофоха — пепельные, круглолицые и с носами-картошками, ширококостные, в то или иное время исторгнутые с одной области — большого людского королевства на Имриксе. Местная знать всегда старается обменивать своих, на том и стоит. А что в придачу другие продаются... издержки. Эльфов продают, слишком дорогие и проблемные, а вот гномов и дварфов под присмотр в большие города, трудиться во благо, да еще тайно магически оскопляют, не давая размножаться, хотя девки не особо спешат нести от них — по стране много и старательно шепчутся о судьбе подобных отпрысков.

Государственные рабы возвели и возводят немало крепостей и крепостиц по северной границе, пролегающей вдоль одного из рукавов Иссхоруг, с южной стороны, а так же вдоль самой реки, узкой, глубокой, быстрой. Мы как раз находились между двумя большими приграничными городами-крепостями, стоящими вдоль восточной части достаточно широко раскинувшегося королевства. Из слов Макара сам собой напрашивался вывод о том, что Восточные Ворота сами собой неплохо охраняются бывшими военными, которых традиционно здесь селят. А от ключевых крепостей до северных и южных границ тянутся многочисленные замки мелких дворян, построенные "народными" гномами и дварфами, "спрятанными" от властей.

Земля морщиниста и бедна, рудных шахт особо не настроишь, вернее не откроешь новые взамен старым более чем тысячелетней давности, зато добыча камней под строительство налажена, потому и крепости славятся, и границы стабильны, и хлеба растут для основного покупателя — Груздя, с которым век уже не было военных конфликтов.

Йом всю дорогу неодобрительно поджимал губы на используемую мной ауру расположения(!!!), ничего по этому поводу он не говорил, понимая, для кого и чего.

Нас встречали оглушительным лаем, надрывным и злым. Несмотря на разницу весовых категорий, стая собак могла бы стать смертельной для шипящего раэкапу с хвостом в боевом положении и взлохмаченным загривком, обе стороны это знали.

— Ох ты ж, яловы брехачи, всех на уши подняли!

— Дык, и не заснуть.

— Господин Ариэль, накумекайте чо-нить, а?

— Оглохнем так. Гы!

— Алик, Сай, чай не надорветесь пронести кладь по деревне. Отцепляйте.

— Э-э-э, не отпускайте его! Задерет скот без вашего-то присмотра, господин Ариэль!

— Интеграла никто и не отпускает. Спасибо, друг, буде, — рядом с ухом, почесывая меж ушами.

Под присвист и восторженный детский визг трех голопузых шкетов из-за материнских юбок за крепким продуваемым забором раэкапу уменьшился до прежних размеров, оглушительно чихнул, взъерошившись, мявкнул и запрыгнул на руки к сольфику, покачнувшемуся от привалившего счастья, умными и голодными глазами уставившегося на трофейных альфинов, всю дорогу пучивших на него свои зенки.

Даже у Макара не хватило слов, он привычно расхохотался. Хмыкнули и остальные, братишки обменялись чувствительными тычками. Их ровесники давно уже строчили деток, а эти вот ждут поспевания девичьего урожая у сослуживцев, точнее мелкий ждет, старший предвкушает.

— Ох ты ж, муженек, кого к нам привел!? В доме шаром покати, а ты гостей?!

— Я то же тебя люблю, сладкая! — взял он ее в охапку и без смущения перед сынами громко чмокнул.

Вол был пакаровский, натерпевшегося страху увели жрать, телега близнецов осталась во дворе перед наполовину собранным срубом, над которым трудилось четверо мужиков и столько же разновозрастных парней, строгающих или пилящих, выкладывающих мох или пропитывающих древесину всякими отварами против древоточцев, порчи и вытекания в ненужных направлениях смолы, герметизирующий стыки, из сосновых бревен, составляющих основу трехсаженной избы на добротном каменном фундаменте.

Среди прочих выделялся малым ростом и широкими плечами мужичок, в котором мы сразу признали дварфа, каждый по своим признакам. Да, его круто обкарнали и полностью сбрили бороду, осветлили и покрасили его ржавые волосы, с которых что-то сыпалось, непредвзятый взгляд ничего не заподозрит.

Макар с нами пошел дальше, к одному из домов в самом начале Улицы, по ходу перекинувшись несколькими фразами с Тарасом на местном диалекте. Троих, завернувших к стройке, тут же за нашими спинами завалили вопросами. Тарас же с еще одним мужиком в кожанке, занялись пойманными, оставив разгрузку и сортировку бревен на остальных.

— Лис! Кто ж будет потчевать Улькара, Анкара и Пакара?

— Жены ихние, не в первой. Моя жена Одена, а это Ариэль, господин маг с учениками и стражем!

— Здравствуйте, добрая Одена, — ученики и страж, будучи не названными, молча обозначили положенный приветственный поклон. Муж хмыкнул, дородная жена, упершая руки в боки, зарделась, дети сделали вид, что их как бы и нет.

— Ну что вы встали на пороге? Проходите, гости дорогие, стол ждет... Ох, еще одну тарелку надыть. Михай, бегай к Шигене.

— О, не утруждайтесь! Саинтли хватит пары-тройки яблок, да и моим ученикам мяса нельзя, — на что оба сделали круглые глаза. — Магия требует, — развел я руками и пожал плечами, двумя словами объясняя суть. На лице присутствующих мгновенное отразилось живейшее сочувствие. Маги себе на уме, все не как у людей.

— Как это нельзя? — возмущенно.

— Ты сольф или как? — Йом надулся.

— А мне почему?

— Вкупе с эллорашэ организм быстрее изменится в нужную сторону, позже объясню подробнее.

— Ох ты ж, бедненькие...

— Зато у нас котик есть, он будет рад.

— Охо-хо! Слопал целого опиниуса, съежился и ему мало будет второго??? Воды тащи, — оподзатылил младшого.

— Дык он ел бомльшим, а тутотки махонький, — приближенно к их пониманию.

— Йейльски! — крякнул мужик, огладив бороду.

Первый сруб стал кухней, столовой, прихожей и гостиной в одном флаконе. На чердаке — сушилка, туда вела крутая лесенка в углу. Пристройка была уже и длиннее, находилась со стороны печи в противоположном углу от входа, предваряющегося с верандой. Слева от печи, напротив входа, был проход во вторую часть дома. Справа была спальня родителей, над нею комнатка детей, куда вела гораздо менее крутая лестница с перилами. Слева стояли бочки, у самого выхода, что напротив родительской спальни, складировался инструмент за тонкой дощатой перегородкой. Склад продолжался и на чердаке, для более легких вещей и продуктов.

Во дворе стоял обещанный ятник, поделенный пополам меж разгалдевшимися гусями и курами, рядом были уличные удобства с лиственной подтиркой, сбоку впритык лежал деревянный щит, прикрывающий продолжение ямы ради простоты извлечения удобрений. В деревне все шло в ход, иначе и не может быть.

Хозяйственный вход-выход вел на огород с ровными грядами и плодоносящими деревьями вполне приличного возраста в пятнадцать лет. Центральная тропа вела к речке. Забор, как и везде здесь, был добротным: деревянные столбы через четыре аршина, меж ними перекладины с досками через одну. Сплошного забора не было ни у кого.

На печи глиняный котелок еще шворкал, в печи хлеб румянился, а хозяюшка сноровисто расставляла, казалось, из ниоткуда взявшиеся бадейки с капустно-морковным салатом и гречневым гарниром, аппетитно парующим, достала кувшин со сметаной, вынула бутылочку наливки. Семь деревянных плошек с такими же вырезанными из дерева ложками и чарками уже были на столе к нашему приходу.

На открытых полках чего только не стояло, но меня больше привлекло два больших кувшина необычной формы на хитрых качельках. Хозяйка с квасником к одному из них подскочила в последнюю очередь, пока мы ополаскивали руки в тазике, заполненном принесенной младшим речной водой.

— Чайный гриб? — как собака на косточку, двигая изящным сольфским носиком.

— Хо! Лучший в Таппельцах! Женушка умелица, знает толк!

— Туте чайный квас и фруктовый, на яблоках и вишне, гости дорогие. Ох, кабы не черви — спасу от них нет! — из наливных бы, такой вкуснее.

— Даа, шмакодявки житья не дают, все жрут, йейльские!.. — посетовал с оглядкой.

— Не стесняйтесь, гости, сейчас и, — зыркнув на ушастых, — кольраби принесу с яблочками. Накладывайте, чай не емши с утра, да?

— Такого не емши, эт точно! — накладывая гречу, под которой обнаружились крупно нарубленные грибы.

Разговор больше меж троими велся, Йом стеснялсь под наглыми разглядываниями братьев, до сих пор не насмотревшимися, с Аликом и так было понятно — вежливость и образование.

Ели весьма неспешно, все тщательно прожевывая. Мясо сготовилось только к концу трапезы, когда мы на зависть двум парням напротив лопали свежий хлеб с ягодным вареньем. Простецкая кухня насытила Алика и без всякого мяса, и Йом, приученный к мясу на Ражене, был доволен жизнью, черпая сметану ложками, перепадшей и Интегралу, в этом у него не было конкурентов — всех мышей ловили змеи, домашних котов здесь редко держали простые пахари.

Захар до подзатыльника дело не довел — сам дотумкал и повел нашу четверку по деревне, в сторону заинтересовавшей мельницы. А остальные в это время спешно кинулись приводить свои комнаты к нашей в них ночевке.

Собаки уже не умирали от гавканья, тупо исполняли долг и успокаивались, когда мы мимо проходили. Встретилось четыре отрока, соперничающих за право дружить с двумя девочками-погодками. Заинтересованные взгляды молодух, одна из которых была с заметным животом, неизменно выцепляющие ушастиков. Молчаливой просьбе мы с Лейо вняли, поэтому на Йоме взгляды задерживались чуть, впиваясь в рульфа, укрытого аурой привлечения внимания(!!!). Несколько досталось и Алику, затосковавшему по женскому телу.

Йом на берегу и рядом, откуда добывали каменные блоки, нашел не только крупные кварциты, безразличные Алику.

— Алик, как артефактору тебе лучше присмотреться к действиям Йоми. Я прошу вас обоих больше мысленно общаться в нашем общем канале.

— Ммм, — вслух отмахнулся сольф, рассматривая друзы в только что совершенном расколе.

— Тогда я буду больше им занимать, подтягивая до твоего уровня знаний. Устраивает?

— Ладно.

— Не "ладно", а что за камень, чем хорош, какие силы и чары лучше держит. Вам вместе предстоит изготавливать сложные амулеты, то же кольцо Рапатута, на которое чары накладываются еще до расплавки металла. Пространственные, Йом, заметь!

— Да поняаатно!

— И что тебе понятно?

— Мрр!

— Эх... Это тренировка такая. И лучше ладить друг с другом, чтоб быстрее отвязаться.

— Йомиэль!

— Извините, вырвалось, — ни капельки не раскаиваясь.

— Я не в обиде.

— Алик, — все же я убрал слишком многое, этот год сделал Йома под воздействием Ноцуца взрослее и ответственнее, а лишенный части памяти он неизбежно изменился, плюс внезапные боли. — Смелее интересуйся у соученика. Йом, сделай над собой усилие, у тебя есть прекрасный шанс научиться общаться. Тебе будет сложно в будущем, если не преодолеешь в себе этот комплекс, замкнутость и отрешенность от окружающих сыграет с тобой злую шутку.

Захара, бестолку мающегося рядом, я отпустил. Оба ученика вняли нравоучению и сейчас, спустя час, их мыслеречь воспринималась уже как фон, правильный и нужный. Со стороны мила картина: один возится с камнями, периодически вручая очередной второму, третий с прилежанием всматривается и чему-то кивает, а четвертый ходит в сторонке, высматривая что-то. Нас не беспокоили, предпочитая наблюдать издали, не отпуская детей.

— Пора перейти к обещанным тяжелым нагрузкам. Для начала сядьте, я создам иллюзию вашей медитации, переход в тренировочный зал вы сразу ощутите.

— Скоро уж спать, — заныл, садясь. — Может не надо? Мы столько кварцевых кристаллов обсудили!..

— Молодцы, что обсудили, но физическую нагрузку это не отменит. Приготовились!..

В руке я держал идеальный шар астала с кулак размером. На него и был мною ночью зацеплен прекрасно оснащенный зал с несколькими дополнительными помещениями, включая бассейн и душ. Время здесь могло течь в три раза быстрее относительно внешнего общего потока, чем я и воспользовался. Сам внутри присутствовал в виде двух фантомов, отдельно занимающихся с каждым.

Знакомил с тренажерами, объяснял по мышцам, развиваемым тут или там. За полтора часа угонял так, что они не смогли сами встать из позы лотоса, когда после заката идиллию испортил Макар, без труда притащивший куль со вторым опиниусом, поэтому пришлось применить очищающее инфэо. Пришлось ради него зажечь Светляка, когда вместе с насытившимся впрок Интегралом мы повернули обратно.

Ради нас Одена свечки зажгла, помимо скромно чадящего факела у плиты, где бы он ничего не поджог и не оставил трудно оттираемой копоти. Стол был сдвинут, на нем на двух блюдах лежали красиво нарезанные дары огорода. В углу, у лесенки на чердак, появилось два узких топчана, вместе составленные и с уложенными сверху тонкими тюфяками, застланными застиранной простынкой с дыркой в середине. В качестве подушек была одежка в наволочках. Появился и сундук, большой, обитый медью, а наши два мешка были аккуратно перенесены в соседнее помещение.

Пассом руки я потушил факел и свечи, входя со своим Светляком, тем самым вызывая явственное хозяйское облегчение и уважение.

— Ариэль, отпусти ты их уже спать, вона как зевают, — второй раз умело намекая за время неспешного разговора.

— Ох ты ж, бедняжки, магия столько сил отнимает... — на полном серьезе, ну да это и к лучшему.

— Действительно, пора ложиться. Подъем в восемь, учтите.

У Алика тяжело застучало в груди, когда Сай с Йомом стали подниматься наверх, а в комнате для нашей с ним ночевки хозяйская двуспальная кровать никуда не делась и была приглашающе застлана свежим бельем, пахнущим мятой. Он лег ближе к шторине, создающей воздушный карман меж кроватью и еще горячей печкой, не давая излишнему теплу мешать спать.

— Тут такое дело, Ариэль... Ну, вы наверное понимаете нашу проблему, да?

— Не очень.

— Ох ты ж, господин маг. У нас тут кровных родственников много, и браки противны природе, значится. Господин маг! Вы сильный, здоровый, не откажите, зачните дитятю Шигене, она с мужем согласные на это!

— И ученика своего тоже, человеческого... Ипена не против. А мы вам вот, — открывая шкатулку с большим природным кварцевым кристаллом, прозрачным и более-менее правильным, почти без изъянов. — Нам без надобности, а у вас вон... без камешка посох то.

— Извините, я вам не подойду. А ученика спрошу, но сомневаюсь, что согласится, не сегодня точно.

— Ох, беда...

— Да не переживайте, еще кого найдете. У меня к вам тоже есть просьба, не возражаете?

— Дык, говори, а мы уж порешаем как-нить.

— У вас наверняка есть и другие камни, поплоше, на худой конец как этот или этот, — доставая из воздуха под восхищенные вздохи два найденных недавно Йомиэлем и отбракованных как недостойные внимания, мой Светляк поугас, демонстрируя свет от камней. — Моим надо учиться, а вам свет в избы на пару-тройку лет. Соберете к нашему позднему завтраку с полста таких?

— Ох ты ж, конечно-конечно, господи маг, все соберем! Благослови вас Арас!

— А когда он у вас? Завтрак тобишь...

— Проснемся, как солнце над лесом покажется, а потом сбегаем в верховья речки и обратно.

— Все сделаем! А с ученичком-то поговорите, лады?

— Лады. Ну-с, спокойной ночи, а эти себе оставьте, в уплату завтрака и обеда.

— И вам, почтенный Ариэль, спокойной ночки!

Светляк совсем погас, а камешки и две пары глаз наоборот засветились ярче.

Алик лежал на добротной и на многое рассчитанной кровати спиной ко мне, укрытый только пододеяльником из-за достаточно высокой температуры, не помогало приоткрытое окно. Он сжался в ожидании, едва дыша, надеясь...

Моя рука подлезла под ткань и легла на его напряженную ягодиц, задев набедренник, более привычный для юноши. Полез дальше, легко сдвинув вбок, второй рукой отбросил с него покрывало в сторону печи.

Юноша с присвистом вздохнул и сам лег на живот, стянув набедренник, представляющий собой хитро уложенную полосу ткани, развел ноги, уткнулся лбом в подушку, подложив под грудь согнутые в локтях руки со сжатыми кулаками. И попытался расслабить свою нижнюю половину, поглаживаемую мной.

Лег на него сверху, опираясь на локти. Эрегированный член задвигался между ягодицами. Минуты три я целовал его затылок и шею, прижимался к спине, наслаждаясь.

— Я не хочу... — прозвучало жалобно, а не планируемо решительно. Он всхлипнул, упала на подушку капля.

— Чего?

— Этого! — я оперативно перевернулся на спину, тем не менее, оставив руку, мнущую его попу.

— Ты знал об этом при первой личной встрече, да и сейчас сам приготовился, не так ли?

— Скажи честно, ты только из-за этого меня взял, да!?

— Да. Мне страстно понравилось твое тело, мне его хочется по многу раз на дню.

— И ты ведь уже тогда знал о моем неприятии!!! — не меняя позы, стесняясь помимо воли катящихся слез.

— И предложил спорные условия, на которые ты сам согласился. И потом тоже сам отказался от простого решения.

— Я думал ты лучше!.. — горько. — За что такая боль!? За что... — вздрогнув всем телом.

— А чего вчера молча терпел? — он хлюпнул носом и промолчал. — Дело только в боли?

— Я не хочу никакого секса с мужчинами!

— Дело только в боли? — с нажимом в голосе и в руке.

— Ты ведь все чувствуешь, эмпат ялов!..

— А если не будет боли, а как раз наоборот и так же сильно? А? Сильнее, чем было с девушками.

Он не поверил, испытывая презрение ко мне, и не ответил.

— Ты ведь знаешь о наркотической зависимости, всяких дурманящих грибочках и травках в настоях, курениях и прочих вариантах. Без подготовки, после вчерашнего ты бы сейчас сам на меня накинулся, вожделея меня для повторения неимоверного блаженства. Превратился бы с первого раза в зависимого. Ни с кем бы больше не испытывал удовольствия, кроме меня. Сегодня следует закрепить результат, а в следующие разы ты сможешь безбоязненно наслаждаться со мной и учиться сексу, а при соитии с кем-либо другим или другой сохранятся навыки и на передний план выйдут твои текущие ощущения, не перебиваемые памятью о много большем.

— И что с того!? Я! Не хочу! С мужским полом! Как же ты не поймешь, а!? Где же тут хваленая добровольность!?

— Потерпеть еще один раз осталось. Если будешь заниматься этим со мной, твой организм покрепчает, останется таким же молодо выглядящим, как сейчас. И сразу после меня ты без всяких физических трудностей сможешь принять участие в другом соитии, да хоть в оргии на всю ночь. И..

— Стань женского пола...

— Когда приблизится пик, я не смогу удержаться, — моя рука все еще оглаживала его, доставая до яичек, а сейчас средний палец почти на две фаланги проскользнул внутрь.

— Прошу, не надо! — положил руку рядом, касаясь его тела костяшками и тыльной стороной ладони.

— Жители деревни просили тебя разбавить их кровь, слишком близки родственные связи между супругами, многие дети вынуждены покидать родных из-за отсутствия пары со всеми вытекающими. Чебро поможет сделать с гарантией в первый же раз. Ты уже видел двух девушек, улыбнувшихся тебе, когда мы шли к мельнице, они и их семьи все понимают и просили через Макара. Подумай, воля твоя. Но если за месяц у нас с тобой не будет второго раза, ты с кем-либо переспишь или один прольешь семя, то при повторной попытке нам придется начинать с более сильной болью. Не хочешь — не буду настаивать на сексе, и смогу, как в остальное время, вообще не показывать своего влечения.

— Влечение, — будто тошнота вышла, а не слово. — И чему научишь, когда только о теле моем и думаешь да вынужден сдерживаться?

— Что сам возьмешь. Я увидел в тебе за эти два дня характер, достойный уважения, ты сильная личность, — совсем убирая руку и возвращая пододеяльник на место. — Мне твое расположение ценнее моих телесных наслаждений, мне важнее научить и остаться вместе с другом, чем удовлетворять несколько лет похоть и встретить когда-нибудь потом непримиримого врага. Все, расслабься, пока сам и прямо не предложишь, ничего больше не будет.

Перевернулся на живот, передвинулся к другому краю, отвернул голову к окну, одному из двух в комнате, укрылся и заснул, оставив Алика застывшим все в той же позе. По-настоящему уснул, фальшь юноша мог распознать, и все давеча сказанное мной обрело бы превратный оттенок.

Глава 7. Первый блин комом

— Ну и чего смотрите? Оголяемся, окунаемся, сушимся, разминка в набедренниках согреет.

— Совсем? — явственно дрожа. Среди деревьев туман еще держался.

— Прохладно, — от ключевой воды, собравшейся в часто используемом для купания деревенскими парнями месте, еще поднимался туман.

— Не отмазывайтесь, тем более мы уже обсуждали это, — и первым показал пример, зная о двух парах подростковых глаз, превосходно спрятавшихся в паре десятков метрах от учеников, но не от Сая, вставшего с северной стороны, и не от меня, быстро развязавшего кушак, разувшегося, снявшего рубаху и штаны с трусами, сделавшего два шага в выемку. Вода прикрыла мой пупок, как и у остальных из нас, крупноватый и чуть выпирающий, но не выбивающийся в разряд необычных и надолго запоминающихся.

Зайдя, пару раз присел, окунаясь с головой, растерся руками, еще раз присел, оглаживая волосы. И спокойно вышел из десятиградусной воды, не обращая ни на кого внимания. Спокойно создал инфэо обсушки и опустил руки от макушки ладонями вниз до упора, гоня волну и зная, что и тот, и другой видят магические конструкции.

— Дело ваше, — двое еще стояли, пусть и по разным причинам.

Одел трусы, провел рукой по волосам, идеально заплетшимся ото лба в сложную косу, начинающуюся с четырех прядей и до двенадцати в конце, изменяющая длину тесемка с кисточками скрепила кончик. И начал разминаться, не обращая внимания на колеблющихся и трапезничающего Интеграла.

Через пять минут оба юноши присоединились ко мне, став повторять движения, и оба остановились, когда я стал одеваться, завершив простенький комплекс для начинающих.

— Магия — это цветок, проросший в вашем горшке. Не ухаживайте за ним, получите вон то, — указав на одинокий кустик, неподалеку от которого возлежал раэкапу, занятый умыванием и метанием брезгливых взглядов на воду, по его шерстке шли беспорядочные цветовые волны, до сих пор не оцененные по достоинству, — которому не важен размер, все равно больше не вырастет — зрелость настала. Не займетесь горшком, получите вот это, — показывая на кувшинку меж камней, — которое таким и останется из-за прекращения роста основного корня, не способного впитывать больше. Инициации могут переломить, как-то стимулировать, они сродни вырубанию старых веток или отрезанию кончика корешка. Это невыносимо больно, не многие неофиты выживают, что уж говорить о взрослых, которые берут свое опытом и внешними средствами или паразитируют на других. У тебя мал горшок для долго развивавшегося без присмотра цветка, а у тебя без отвода лишней влаги начнется гниение с отравлением и толку чуть от всех задатков. Вы оба способны думать самостоятельно, больше я не вернусь к этой теме, не намекну на упускаемые шансы и повторно их не предложу.

И быстрым бегом, соблюдая ритм дыхания, помчался обратно.

— Ах!..

— Эргх!..

Справившись с первой реакцией на мою прическу, чета Телардкенгов во время нашего завтрака вновь стала сетовать на горести в тайной надежде на избавление. К концу пришли их сыновья, принесшие короб, полный разнокалиберных камней, не все из которых были кварцитами. Лучшие были сложены сверху.

Сомнения и терзания Алика от вида этого ящика с ручками по бокам лишь усилились, а в Йома впился комар желания зарыться туда с ушами.

— Благодарствую.

— Ох ты ж, это мы как вам благодарны, благослови Арас, да минуют беды стороной!

— Здесь али во дворе будете? Чо встали, олухи!? Ща на вырубку скопом, а ну за второй телегой!

— Дык, батя, готово усе!

— Охо-хо! Орлы!

— Мы на воздухе, Макар, неча коптить избу.

— Вот и славно, кудыть притаранить? — кивая с таким видом на ящик, будто это сундук с самоцветами да двумя бравыми стражами поодаль.

— Сами уж. Йомантау! Это не наше.

— Ох, да пусть потешится, от нас не убудет.

— Только обмен. Слышишь, нет?

— Ариэль... я всего-то один, можно?

— Подумай о детях, вдруг это любимый камень какой-нибудь девочки? Саинтли, подмогни.

Вышли следом за мужчинами этого приветливого дома, не забыв поблагодарить хозяюшку за специально для нас приготовленное и за сноровисто собранную корзинку со снедью для дневного перекуса.

— Зачем нам... это? — едва вышли за околицу, направляясь к одному из разлапистых деревьев, создающих уютную тень на ровно съеденном луговом разнотравье, ветер дул от деревни, снося вонь подготавливаемых для третьего в году посева полей.

— Тренироваться.

— А можно на этот? — третий раз за дорогу спросил Йом.

— Найдешь владельца ему и предлагай, не мне, — такой ответ ввел сольфика в уныние.

На сей раз я не стал устраиваться в корнях, а уселся на плащ с учетом движения тени. Двое, отказавшиеся взять у Саинтли свои плащи с неудовольствием устроились прямо на траве со следами собранных лепешек. Рульф расстелил свой плащ в сторонке, на свету, сел на пятки к нам спиной и стал аккуратно, неторопясь и бесшумно раскладывать содержимое деревянного короба, плетеный бы не выдержал веса.

— Магия — материализованный союз информации и энергии. Монада — это и единая универсальная сущность, Абсолют, и множество ее проявлений, лучей. Поименовывая, мы ограничиваем рамками восприятия. Помните об этом. Конечно наше восприятие, бесконечен Абсолют. Назовите Богом, но тот же Арас лишь часть иерархии, бесконечной по направлениям, конечно воспринимаемой нами. Монада вездесуща.

Далее я прибег к визуализации.

— Приземлим понятия. Мы — часть субстанции, развивающаяся по своему направлению, коллинеарному окружающему нас множеству. Нас четверо, мы сонаправлены на данном участке пути, но имеем разные характеристики. Мы пересеклись с деревенскими. Если глядеть так, то направления совпадают, а если приглядеться, глянуть вот так, то появляются различия.

На моей ладони появился булыжник.

— Возьмем камень. Он тоже проявленная в грубой материи развивающаяся часть, причем непосредственно пересекающаяся сейчас конкретно со мной. По отношению к нам камень примитивен. Обычный пахарь способен его расколоть, изменив направление развития, скажем: Монада камня может разделиться или расколотое материальное воплощение может перейти к другим Монадам. Но и камень может точно так же повлиять на пахаря: его может метнуть другой пахарь и развоплотить сущность первого, он может оказаться в лавине, так же способной лишить материального воплощения условно взятого пахаря.

Алик с трудом вникал, а Йом слушал только краем уха, отвлекаясь на Сая. Подбросил булыжник и со шлепком об ладонь поймал.

— Расколов камень о камень, пахарь совершит магическое действо. Во-первых, у него знания о том, что один тверже другого, и что определенное действие повлечет ожидаемые последствия. Во-вторых, у него есть энергия, в данном случае грубая, представленная физической силой его тела. Соединив знание и силу, пахарь расколет камень. Возьмем дварфа. У него то же есть определенные знания, но он научился собирать данные, анализировать их, преобразовывая разрозненную информацию в знание. Зачем самому крошить камень, получая охру, если можно приспособить безразличную, по его представлениям, силу воды? И он малым достигнет большего, чем пахарь. А дать камень орку-воину, так тот, не задумываясь, сделает так, — сжал булыжник, рассыпавшийся пылью, — и не поймет ни пахаря, ни дварфа.

— Мрр! — сольфу было скучно и не интересно, его разжарило, он переключился на ластящегося Интеграла, пользуя возможности ОСМО по периферийному зрению. Фокус с камнем его не впечатлил.

— В узком смысле магия сводится к тому, чтобы для некой вездесущей субстанции определить направление и придать импульс, добиваясь желаемого результата. Индивидуальные личностные особенности асмов и ограниченность восприятия окружающего в итоге дали множество способов влияния на него, отточенных коварным временем, породившим догмы, удерживающие методики в тесных коридорах.

Дал время на осмысление за хрустящим процессом поедания сочной кольраби, первым подав пример.

— Можно взаимодействовать или воздействовать прямо или косвенно. Усилия сводятся к конкретизации потребного, поиску энергии и приведению задуманного к исполнению. Так сложилось, что в одном из слоев энергетического пласта более чем достаточно ресурсов со всеми вытекающими плюсами и минусами. Возьмем подавляющее большинство — магов. Основа их деятельности — это формализация желаний. В тварном мире, в нашем уголке бытия, действуют определенные законы упорядочивания, затрагивающие и магические действия. Маги при работе используют системный подход, конкретизируя свой информационный посыл и наполняя его силой при помощи специальных методик. Волшебники опираются на вербальные атрибуты, жесты, слова, материальные атрибуты, за приемлемый срок обучаясь достигать целей своими путями, волхвы и вельвы — волшебники, выбравшие гражданскую стезю — погодники, например. Заклинатели — на мысли, реже на ключевые слова и жесты. Можно грубо их сравнить с черными грифелями и цветной акварелью. Шаманы обращаются к тем сущностям, что могут исполнить потребное, главное для них передать информацию о желаемом, а контроль исполнения, энергия и другое второстепенно. Колдуны и ведьмаки — некое переходное звено между магами и шаманами. Они могут намного быстрее и качественее проклясть, например, снять порчу или отыскать вещь. У перечисленных есть и специализации, наиболее известные это: целитель, друид, демонолог, некромант, дестромант; стихийники: геомант, гидромант, аэромант, криомант, пиромант, аквамант; менталоны: менталист, ментат, эмпат, телепат. Чародеи не используют формализацию и задействуют свою внутреннюю энергию в больше степени. Понятие "сила мысли" как нельзя лучше отражает их суть. Но все вышеперечисленные в той или иной степени действуют опосредованно, сразу ли или по достижению предела возможностей. Жрецы — проводники чужой воли, у них специфична и энергия, и желания. Апостол — сущность, крепко связывающая две плоскости: собственно, нашу и ту, где по общему представлению обитают слепые силы. Они тоже своего рода проводники со всеми вытекающими причинно-следственными связями. Ну и еще стоит упомянуть божеств, которым поклоняются многие глоры, сродни апостолам, но они — это чистые проявления силы, неопосредованные. Вот примерно так, если кратенько.

Мне самому захотелось яблоко: эти двое так аппетитно схрумкивали уже по второму.

— Так я стану чародеем, да?!

— А я кем?

Два таких разных. Трудных. Насколько было проще не думать...

— Вы, — с нажимом и драматической паузой, — можете стать кем угодно. Я же буду давать знания истинных магов, в моем понимании. Это не волшебники и не заклинатели, объединяемые под этим словом. Это система работы с информацией и энергией, подобная заклинательской, спаянная с улучшенным поглощением и усвоением чародеев и с возможностями по продуцированию собственной энергии. Полный контроль, автономность, универсальность.

— Зачем? — а Йом все еще напряженно думал.

— Чтобы жить. Пример: тебя крепко связали и засунули кляп в рот. И все — капут. Если не умеешь обходиться с иными методами. Или ты обучился работе с жезлами или посохами — проводить через них свои инфэо, усиливая, или использовать заложенные в них чары, питая энергией. И тут вдруг плохие дяди отбирают или, такие йейли, ломают инструмент — а без него твои инфэо выдают разве что безвредный пых.

— А как мы станем теми, кем хотим, если ты будешь давать только какие-то свои знания?

— Книг достаточно, и с вопросами по теории я могу помочь разобраться. Выбирайте путь и следуйте в выбранном направлении.

— Ты неправильный наставник!

— Помоги выбрать по силам, — одновременно.

— Йом, иди, погуляй, не трави душу, — сольф насупился и лег на спину, уставившись на одинокие облака с травинкой в зубах. — Алик, есть понятие прорыв, скачек качественный или количественный, естественный или искусственный. Только от тебя зависит итоговый результат.

— Хорошо, Ариэль. Скажи тогда, чем твой путь лучше того же чародейского?

— Есть омрахум с иной философией и жизненными ценностями, которых часто путают с друидами. Эллорашэ — это их переработанные практики. Омрахум, скажем так, иначе общаются с Абсолютом и его проявлениями в нашем пространственно-временном континууме. В инаковости их сила и уязвимость перед всеми остальными. Я сам в начале пути слияния и преображения достоинств заклинателей, чародеев и омрахум. Недостаток — неизбежное изменение личности, как-то: жизненный уклад, привычки, ценности, желания, все то, что ассоциируется с самим собой. Простейший грубый пример — стрижка ногтей и волос, а ведь и у магов, и у чародеев, и у омрахум подвергаются изменениям более тонкие тела, по нарастающей. Поэтому у первых сопоставимо с примером, а у последних все так кардинально.

— А зачем торить новую дорогу и почему не сложилось обучение у Моара Крон-Ра, в АЗУ или у омрахум? Как я понял из твоих слов, ты тоже молод, а раз уверенно говоришь про слияние этих трех течений, значит, имеешь представление и какой-никакой опыт следования по ним, опять же доступ к книгам, и наверняка была инициация, если не сам Ритуал Сопричастия, раз при всей твоей молодости ты переплюнул Гильдию Груздя при отбрасывании домыслов о группе поддержки, помогавшей все в городе проделывать. А какую и кто мне проведет инициацию или она не планируется?

— Все три мнятся мне калечными. И выбор за тобой.

— Да какой выбор-то!? Ты мне его не оставляешь! — и Йом даже встрепенулся.

— Веер на бесконечность. Изначально ты согласился обучаться на мага — познай хотя бы основы. Лелеешь мечту об омрэге, а стихиальной дисциплины то и нет? Захотел инициироваться на огненную? Найдем магистра Огня. Охота на две или сразу все? И такие есть, уговорим. А что не веришь в свои, так вот пример.

В руке появился еще один булыжник.

— Это пространственная дисциплина. Выстрел(!!!) в валун.

Я подкинул его в воздух и накрыл сверху порталом на сверхзвуковой скорости. Каменюка, мигнув, с оглушительным гулом выпулила в валун, торчащий неподалеку. Поблизости никого не было, сам валун был в противоположной от деревни стороне и одиноко торчал в уголке, его собратьев откатили, а до этого видимо еще руки не дошли. Доля секунды и еще более оглушительный удар о мишень. Макушку по трещине напрочь снесло — она врезалась в дерево, сломав бук из лугового окаймления, и укатилась в кусты, таки развалившись на несколько частей, а первоначальный булыжник превратился в облачко быстро оседающей пыли и мелких сверкающих осколков.

— Это артефакторика. Валун — мина(!!!).

К укушенному валуну мною левитировалось яблоко и было отпущено прямо на него. В момент касания сквозь трещины прорезались яркие лучи, за громоподобным раскатом последовал звук взрыва. На месте валуна образовалась трехметровая курящаяся воронка, а вокруг защитной полусферы, накрывающей всех нас, образовался маленький вал из земли и камня.

— Это их комбинация. Кассетная бомба(!!!).

На сей раз был камень с бычью голову. Подкинутый мной, он, мигнув, полетел навесом в многострадальный луговой угол с изуродованными деревьями. Он глухо взорвался метрах в пяти от земли, а дальше последовала серия взрывов его осколков при соприкосновении с чем-либо. Пяток встретила и защитная полусфера, причем они были маленькими, с ноготь и меньше, семерик рядом со сферой упал мини метеорами, после взрыва оставившими воронки в ладонь глубиной. Угол был окончательно изуродован, его перепахало множество воронок, а деревья... бедные деревья. Ну хоть дающее нам тень защитил.

Сказать, что оба были поражены, значит, ничего не сказать. Про деревенских я вообще молчу.

— Еще раз пространственная дисциплина. Терка(!!!).

Выход располагался над поврежденным углом вокруг самой большой центральной воронки. Широкая полоса полтора метра высотой отправилась в быстрый путь от края защитной сферы, гигантским рубанком срезая дециметр верхнего слоя со всем мусором. А сверху пошел дождь из мелких градин в три-пять миллиметров. Инфэо захватило и поверженные деревья, перемолов их в удобряющий слой.

— А это уже земля, вода, жизнь, пространство, — мой посох уже был горячим не только для физического тела, соприкасающегося с ним.

Стенки оставшейся ямы окаменели, сложившись в чашеподобный водоем, из центра которого ударил гейзер, что был вровень с макушками деревьев, оросивший пространство на десятки метров вокруг себя. Почти у основания через вздох образовалась та же Терка, пролившая влагу расходящимся и истончающимся кругом. После ее прохода поверхность вспучивалась, становясь черноземом, из которого проклюнулась сочная луговая трава. А за место утраченных деревьев из парков Лейо были перенесены тисы ягодные и можжевеловые кусты, под пятнадцать лет. Дом еще вырастит. Гейзер совсем опал, превратившись в родник на усыпанном кварцитами дне чаши, вода из которой стала с моей помощью прокладывать себе путь к речке вдоль разделительной лесополосы по так же искусственно сделанное, под дварфово, округлое каменное русло, полное неровностей и выщербин.

Больше ничего не напоминало об изуверствах. Кроме таппельцев свидетелей нет, звуки лес поглотил, а животина не в счет. Разве что птицы, но мало ли что их могло напугать вблизи Ремпту? В магическом плане тоже все было шито-крыто, и приходивших сюда из соседней деревни не так много, отправить червя для правки памяти труда-то не составило, а вот терзания остались — опять я поддался порыву. Но деревня не будет скомпрометирована.

Посох, на физическом плане приобретший красноватое свечение, будто бы он был объят пламенем, держал над землей, он распространял вокруг себя ощутимый жар, моя чебро еле справлялась с защитой. Все же... все же это ограничение, с которым придется считаться до выздоровления Миэ. А над побочными эффектами надо будет подумать, наметки уже есть.

— Вторая лекция...

— Стой!..

— О методологии...

— А сколько раз...

— Работы с магическими...

— Можно инициироваться?

— Структурами на примере Светляка.

Йом все еще пребывал в прострации.

— Что ж... Инициация в данном контексте подразумевает изменение тонкого тела, а то и нескольких, и закрепление результата. Есть последовательные системы с малыми шагами мягкого вмешательства, есть скачкообразные, когда или преобразуется часть, или заимствуется у себя для получения абсолютно новой, или встраивается чужая, либо оторванная, либо симбиотическая. Ваши чебро сейчас никоим образом не влияют на развитие, находясь в режиме помощника, почитай инструмента, артефакта. Но у них симбиотическая суть и у вас с ними есть контакт, отсюда следует, что при вашем желании они дополнят вас потребными свойствами, плавно и безболезненно. Однако помните, что организмы-симбионты не могут жить друг без друга, что пагубно изменение одного, что разъединение при сильной связи будет равносильно полной перестройке, ближайший аналог — это Ритуал Сопричастия. Конечно, есть еще вариации, но основное я сказал, остальное в книгах. Доступ к библиотеке АЗУ через специальный мыслеканал с Саинтли у вас теперь есть, полный вариант с каталогом в виде отдельного артефакта будет завтра утром.

И разлегся на плаще, подложив руки под голову и смежив веки. Только сейчас, когда я готовил материал для изложения, до меня дошло, что библиотека — тоже объект, представляющий из себя совокупность книг. Я имею матрицы большей части и уже небольшой восстановленный фрагмент. Отчего бы не применить матричный метод ко всей совокупности разом? Да, так можно расширить до!.. Нет, все же для начала стоит попрактиковаться на пресловутой азушной. И единственное место, откуда я могу это сделать — тот додекаэдр Раледо. Заодно и другие свои теории проверю...

— Как к полной? — отвесил челюсть Йом, на сей раз быстрее переваривший, или просто отложивший в памяти, все мною сказанное.

— Скажем так, мне ее в свое время позволили нагло скопировать, не ожидая положительного результата. Миллионы томов вкупе с отличным каталогом. У вас будет по личному мнемокристаллу с дифференцированным доступом к содержимому через чебро и ОСМО. Будут работать и все ключи от запертых книг, если вдруг эти самые ключи у вас появятся. Мне их не дали, — хмыкнув, согнув ногу в коленке и закинув на нее вторую.

А внутри все клокотало. Мне казалось, что я сдюжу изменившееся к себе отношение, но я позорно больше не в состоянии адекватно это выносить.

— Лейо, я не могу больше...

— Хочешь, чтобы я остался и присмотрел?

— Прошу.

— А ты? За тобой кто? Как же слова для Йоми про одиночество?

— Красивые и умные слова, но ты передернул. А я с Интегралом.

— А его спрашивал?

— Интеграл?

От раэкапу пришел образ меня, восседающего на его спине.

— Он не против. А в случае чего договорись с Осцилляцией, она войдет в сон Миэ.

— Ты бежишь от самого себя, Лео.

— Сегодня кошмар терзал Миэ сильнее. Ни раэкапу, ни капру ничего не смогли сделать кроме удержания от падения.

— Почему не ушел в меня?

— Алик не спал, а дремал чутко и беспокойно, заметил бы.

— Кто важнее?

— Оба тяготятся моим обществом.

— Потому что ведешь себя как тряпка.

— Я хочу искренней веры, полной и безоговорочной.

— Блажь.

— Да, но ничего не могу поделать.

— Надеешься разобраться?

— Просто надеюсь...

— Сделай себе живую чакру.

— Еще один инструмент? Хорошо, так даже лучше будет. И благодарю.

Диалог принес облегчение.

— И стоило брать и выкладывать? — после долгого молчания и размышлений. Он так и не решился заграбастать себе. Именно "заграбастать", он нарочно демонстрировал чувства, расставляя акценты.

— Пора обедать, а я обещал, что к нему будут светильники. Мое желание провести практическую лекцию столкнулось с вашим нежеланием. А самому мне легче зачаровать скопом.

Что я и проделал, добавив не только датчик освещения, но и движения, и присутствия человека. Использовал и принцип поглощения дневного света для подзарядки.

— Фи!

— Куда уж больше практики! — ядовито. Он кипятился, снедаемый внутренней борьбой.

Сай молча взялся за вторую ручку и мы пошли в сторону деревни. Во взглядах и чувствах жителей деревеньки читался страх, животные не отличались умом и сообразительностью, потому продолжали на нас брехать, квохтать, мычать и гоготать, создавая колоритный деревенский гам.

— Ах, Ариэль, прошу-прошу, все уже готово, все с пылу с жару! Проходите, присаживайтесь, сейчас все положу, не волнуйтесь.

Одена откровенно лебезила, трясясь сама не зная от чего.

— Не стоит, хозяюшка. Вот, кстати, обещанное. Днем свет берут, ночью вертают.

— Ах, ниспошли вам Арас благодать! Славненько-то как! — даже не подходя к нему, стоя у плиты, из которой еле достала пышный капустно-яичный пирог.

— Да, славная у вас деревня, так бы остался здесь. Йомантау, с тобой у меня не было уговоров и у тебя теперь есть персональный страж, Саинтли. Александр, ты от меня получил достаточно, чтобы считать мои обязательства перед тобой с лихвой исполненными. Прощайте.

Выскочить стремглав помешали остатки достоинства. Алик сообразил быстрее, оказавшись на пороге раньше Йоми, однако Интеграл со мной на спине гигантскими прыжками уже несся прочь из деревни прямо на север, а рядом летели два маленьких феникса, не отставая.

Я видел, как мои жгучие и непрошеные слезы, потекшие на обнимаемую шею раэкапу, отразились жуткой бледностью вынужденно опершегося о косяк сольфа. А может это из-за перенаправления потока с библиотеки на спутники и превращение в калибровочную точку? Самообман...

Глава 8. Кристаллизация

— Сбежал... Эй, ты как!?

— Уже отпустило...

— Ах! Ох! Да... Ой! Ай! — скрипнула калитка, выпуская бросившуюся без оглядки к Шигене Одену, бахрома сползшего с плеч платка так и подскакивала.

— И... и что?..

— Есть, чего, — возвращаясь к столу. — Сай, чего не с ним?

— Йомантау нуждается в защите.

— Ариэль не поделился причинами... ухода?

— Да, почему!? Ты же был его личным... стражем.

— К тому Хранителем Очага.

— Его внутреннее время бежит гораздо быстрее вашего. Ариэль не вытерпел постоянного знания о том, что является причиной негатива у небезразличных для него. На мой взгляд, он поступил по-детски, предпочтя разрыв налаживанию отношений.

— Какой негатив?

— Небезразличных?

— Твои внезапные боли. Он не был равнодушен.

— А куда он направился? По-прежнему в Ашчат?

— Что ж он не помог, не излечил?

— Это из-за разлада твоего внутреннего мира. Ты сам должен излечиться, чужое вмешательство ухудшит положение. Я не знаю, куда он направляется.

— Он не исполнил обещанного!

— В чебро заложены все изучаемые в АЗУ плетения, достаточные для оговоренной квалификации. Прямо сейчас с учетом ОСМО ты проходишь по минимуму. Вот, прочти, убедись сам.

— Сай, а ты меня не бросишь?

— Нет, Йом, не брошу. Я же твой страж.

— И что теперь будете делать?

— Я? Эээ... Книги читать! Всегда мечтал засесть в библиотеку академии...

— Здесь?

— Не хочу идти! Сай, а ты порталы можешь строить?

— Я только охраняю.

— Значит, никуда не идем.

— А где жить будете здесь?

— Эээ, вернется Одена, спрошу.

— Сай, а что в сумках?

— Одинаковые походные наборы с месячным запасом питья и еды. Один рюкзак твой, разбирайся с ним сам.

— А как Ариэль передаст мнемокристалл? — никто не удосужился ответить. — Сай, ты не знаешь?

— Нет.

— Сай, а у тебя полный каталог? Я не нашел ни Выстрела, ни Мину, ни Кассетную Бомбу, ни Терку...

— Полный для открытых текстов. Каталога для имеющих ограниченный доступ в академии не было, по крайней мере, Ариэль его мне не предоставил.

Алик чувствовал себя игрушкой, которой поиграли и бросили. Оловянным солдатиком, выброшенным за непригодность к дальнейшим играм. Сама собой всплыла аналогия с дедом, причинив боль. И была отброшена за не усмотрением схожести, а мука от нее осталась.

У эльфов все просто было, а он не знал теперь, куда ему податься и что вообще делать. Пришедшая с мужем Одена довольно быстро взяли в оборот сольфа, взяв на содержание взамен помощи по строительству и для их младшего сына.

Алик представлял, каким соседям его пытаются сплавить, поэтому согласился на топчан на чердаке у лестницы, на одну ночь его согласились просто так оставить. Ему требовалось время для обмозговывания сложившейся ситуации и вообще случившегося за последние дни.

Домой? А есть ли он, дом? Физически, не душевно. Арье-Ариэль напрочь вышиб опору, последовательно и надежно оставив Алика висеть в пустоте, в вакууме, как выразился бы маг в гимназии. Что он? Кто он? Как он?

Юноша хотел обучаться магии, а не становиться им посредством артефакта, пусть живого и досель невиданного. Сам хотел быть, без помощи, хотел постоянного роста, а не стагнации.

Алик проверил каталог на предмет трактата о Светляка, по которому у него была куча вопросов. Так и не заданных, оставшихся без ответа — не было такого в библиотеке, а ограничивать доступ к такому... Не верилось. Юноша прошелся по лекциям, наличествующим аж за все пять лет первого этапа, и учебникам, в которых бы говорилось про Светляка, про заклинание, не инфэо. У него остался трактат, и юноша, зацепившись за различия, касающиеся заклинателей, решил хотя бы с этим вопросом разобраться, раз начал.

К ужину он выяснил — инфэо, Алик для себя принял именно этот термин, прочитав определение в учебнике, в трактате и в программе АЗУ два абсолютно разных. Они давали похожие результаты, но строились на разных принципах, с наскоку одинаково непонятных. Но одно точно — ариэлевское много экономичнее, и даже с виду в истинном зрении выглядит совершеннее. Алик специально проверил, кое-как исполнив по писанному оба варианта по нескольку раз, ОСМО позволяло видеть конкретные траты.

Ему никто не мешал — эльфы сидели в своей, теперь уже точно своей, комнате и никуда не выходили, из-за двери не раздавалось ни звука. А деревенские разбирали свои светильники да трепались о произошедшем, всей гурьбой сходив на луг. Об ушедшем волшебнике говорили только в превосходной форме, а за ужином Алик столкнулся с неявным осуждением, которое выражали еда ли не открытым текстом.

Юноша вынужденно решился на подслушивание. Так он выяснил, что утренняя сцена имела свидетелей, а их считают... У него уши завяли от услышанного, не без помощи Симы, стоит заметить. Сольва то оправдали по возрасту, а вот его... Узнал он и об остром зрении одной девицы, почти неотрывно следившей из чердачного окна за лугом и все еще хотевшей от него, Алика, ребеночка. Особо дотошным был дварф, таки сумевший детально описать демонстрацию магии и поразить всех эпитетами. А его здесь все уважали, считая негласным старостой. Гнать взашей лоботряса — таков был его вердикт об Алике. На эльфов решили завтра еще посмотреть. К тому моменту настали сумерки и пахотные принялись восторгаться светильниками, обнаруживая изменения яркости при удалении от костра или сближении с другим кварцитом, пропаже света при удалении и его появление при приближении человека, именно человека, на что дварф Динграбд обидчиво хмыкнул, но свое мнение об Ариэле не изменил — в конце-концов обещание давалось людям.

— Йом, помоги разобраться со Светляком. Пожалуйста.

— Читай лекции, — бросил выбежавший сольф.

— Но там на фамильяра ссылаются, а у меня его нет!

— А я тут причем? Ритуал запечатления я не смогу провести, мудреный он.

— А...

Но дальше решивший на ночь глядя на улице проверить какое-то инфэо Йом его не стал его слушать, выбежав вместе с Саинтли. Алик заскрежетал зубами, оказавшись у разбитого корыта. Больше не существовало общего мыслеканала, как и приватного. Эльфы не отвечали на его мысленные вызовы, работал только спецканал в библиотеку, пока работал.

Засыпая, юноша решил с утрица сходить на охоту и добычей оплатить проживание, ни одного медяка у него не было, не говоря о большем. Алик так и не определился с тем, куда податься. Единственное, что он твердо измыслил, это попытка по имеющемуся материалу для обучения заклинателей разобраться с еще тремя инфэо, выполняемые им по методам волшебников. Все упиралось в фамильяра и рабочий стол для практики. Если не получится самостоятельно разобраться, то предстоит поиск того, кто поможет запечатлеть, а если и наличие стола окажется критичным...

Юноша понимал — в АЗУ ему не попасть, как и в Школу Магии и Волшебства Груздя. Оставались иные варианты, ближайший университет в Хофохе, например, но кабальные условия при отсутствии денег... Грабить Алик и не помышлял, этот вариант и в голову-то не пришел. А связаться с Домом ре-Т`Сейфов, как и вообще с кем-либо через спутники, он не мог — не умел толком контролировать внешние энергетические источники, а своей мизер. Возможность вступления в полноценные симбиотические отношения с Симой Алик отверг едва ли не сразу, как услышал.

Он уже час засыпал, и все никак не мог себя заставить, не помогла уснуть и мысль о ранней побудке. Ему не впервой было спать помалу. Спасительной стала идея продавать знания из библиотеки АЗУ. С ней он и заснул тревожным сном на жестком топчане.

Йомантау быстро успокоился, и ему понравилось новое имя для конспирации, привык и к внешности, нашел ее привлекательной и уместной. Активировав все возможные щиты по максимуму, сольф, это он тоже легко с собой связал, принял случившееся, как принимали его многочисленные герои романов и баллад, в громадном количестве им прочтенном.

Рядом верный страж, кровать пусть не столь мягка, и питание изысканностью не отличается, и придется пару часов в день тратить на пахотных... Все это мелочи — у него в распоряжении миллионы — миллионы! — книг! Эта цифра своими нулями вводила его в блаженный транс.

Йом уже грезил своей башней в Таппельцах, аккурат на лугу, рядом с родником. Деревенские уступят ему, конечно уступят! Он познает все тайны, разгадает все шифры! У него впереди века! Какой внутренний разлад? Какая боль? К йейлю! Книги-книги-книги!..

Мне потребовалось много времени на приход в себя. Интеграл обогнул побратима Таппельц, выстроившего пару десятков домишек вдоль мелкой речужки. Обогнул болото, миазмы которого и привели меня в чувство.

Раэкапу бежал километров тридцать в час, много медленней первоначального броска. Седла мне не требовалось, чтобы удерживаться на нем, что несказанно радовало моего спутника, не питавшего к упряжи ничего положительного.

Моя признательность к Зефу и Фифу была безмерна. Не бросили. Интеграл пошел шагом, позволив мне обнять двух птиц и уронить две последние слезинки. Собравшись с силами, как мог пояснил любимцам непременность нахождения друг с дружкой и рядом с Аней, опасность разделения они и сами представляли, особенно в мое отсутствие. С легким сердцем оставил насытившегося раэкапу, вернувшегося к истинным размерам и по моей просьбе начавшего учиться контролировать цветность.

Я не мог долго поддаваться райскому наслаждению внутри додекаэдра Раледо, решив первым делом разобраться с библиотекой. К полуночи, из-за невозможности одномоментного сбора требующейся энергии, оба шарика находились в сумках бывших учеников, а в Лейо появилось и физическое воплощение всех книг, в том числе давно стоявших, но изъятых читателями к моменту моего считывания. Для этого мне пришлось покидать пристанище, выходя для действий в астрал и подпространство.

Далее я начал сопоставлять тонкие тела всех познанных в сексе. Да, я видел и знал о несоответствиях, однако соития запечатлели в памяти информацию на более глубоком уровне, недоступном при взгляде со стороны.

Физическое тело у живых организмов не единственное. У эльфов, гномов, дварфов и людей, как и у гоблинов и орков, тонкие тела весьма похожи, что и является причиной совместимости видов и появления жизнеспособных смесков, сохраняющих детородные функции.

Из восстановленной памяти Асколя я знал об обмене знаний между омрахум и чародеями. Последние в Ритуале Сопричастия корректировали свои тонкие тела согласно заветам первых.

Всего они выделяли семь тел: физическое, эфирное, эмоциональное, ментальное, астральное, душевное, и сам дух, Монада. Первые четыре относились к тварному миру, три следующие в отдельных пластах реальности. Так же в эфирном теле среди основных энергетических центров выделялось семь осевых и два поперечных, имеющих связь с физическим телом, и пять внетелесных чакр, не имеющих прямого контакта с физическим телом. Система энергетических каналов, нади, с энергетическими центрами, чакрами, и составляли эфирное тело, тесно связанное с эмоциональным и ментальным, некими отражениями в соответствующих слоях.

Чародеи затрагивали в своем ритуале лишь тварный мир, соответствующее астральное тело само изменялось после вмешательства в первые четыре. Для чего?

Чтобы принудительно развить эфирное тело, называемое ими шакти-телом. Отличие чародеев от Чародеев в задействовании у последних главного канала, сушимна нади, а не только ида и пингала, по которым струится жизненная энергия, прана, внешний по отношению ко всем телам аналог которой зовется маэной. Принудительное вмешательство извне не проходит даром — сушимна нади грубеет и становится неспособным проводить более высокие энергии, чем использовавшиеся при перестройке шакти-тела мастерами Жизни. Омрахум никогда не участвовали в этом ритуале, хотя и не отказывались совсем от контактов с его прошедшими.

Чтобы выправить нарушаемую планетарными потоками гармонию трех тонких тел тварного плана. Чистокровные эльфы в меньшей степени подвержены пагубному влиянию, однако полностью его не избежать без применения сторонних средств. В арсенал эльфов входят не только их собственные волосы, но и кристаллы. У гномов и дварфов природная стойкость, выливающаяся в малочисленность причащенных к таинствам магии. Орки и гоблины — это удачная мутация, позволившая хотя бы мутантам от двух рас иметь общее потомство. А люди... это люди.

Именно из-за чрезмерной активности планетарной энергии приоткрываются многие чакры. Второстепенные начинают перетягивать одеяло с главных. Отсюда и десятидисциплинная система АЗУ, и большое количество магически одаренных, особенно среди исторгнутых смесков и дальних потомков у исторгнутых людей. Отсюда и речь про дар, или цветок, когда в эфирном теле в рисунке можно увидеть аналогию с растением и определить основные способности к управлению тем или иным видом многомерной маэны.

Прошел год с памятного события. Хранитель Башни создал для меня тогда все шесть тел, переселив только дух. Создал идеальными, почти. Из-за ошибки одна из чакр оказалась гипертрофирована. Возможно, это именно она повинна в том, что я тогда вообще начал свой опыт в ванной и вообще его завершил без смертельных последствий. Свою лепту внесла и память, и личность, неизбежно изменившие эмоциональное и ментальное тела, внесшие дисбаланс, не позволив сознанию верно все истолковать и осмыслить. Чего строить догадки?

Алик испытывал боль из-за насильственного прокачивания энергии по его каналам. При таком близком контакте неизбежна передача моих эманаций к нему, я не мог их все закрыть. Но мог подготовить. Подготовить к появлению временных, отводящих мое. Иначе подверглось бы изменению его эфирное тело без добровольного согласия обладателя, как было с секс-партнерами в борделях свободных городов Эжзасза, где я тренировался воздействиям, заранее программировал последствия после оргазма, во время которого любая моя ошибка стала бы фатальной.

Соитие со мной подобно Ритуалу Сопричастия. Факт, проверенный на Миэ. Подобно, ведь я не перестраивал его всего, не трогал сушимна нади, ведь сам еще не раскрыл его потенциала.

Да, в этом корень проблемы. Энергия кундалини полностью не поднимается к роднику, сахасрара чакре. Да, вся дюжина основных и под ними стоящих подведена гармонии. Именно! Мои эмоциональные встряски и желание сохранить привычки, привязанности и прочие черты личности закупоривают нади для высших энергий. И они устремляются... к мосту!.. Ооо!

Точно, кто-то откачивал у меня во время учебы лишнее через пуповину с Йомиэлем. Часть и ему доставалась. Что так, что эдак, но люфс, теперь уже сольф, поглощал мою энергию, терявшую при переходе свои высокие вибрации, и ассимилировал без особых хлопот. Да, это стало возможным именно из-за связи, именно из-за этого я ощущал себя неполным. Мост восстановил торную дорогу от меня к Миэ, когда я оборвал пуповину в борьбе с диссонансом. Теперь мне многое ясно.

А вот что делать!? Как мне раз и навсегда перекрыть неконтролируемый обмен? Ответ — пробудить змею, все еще сонную. Как? Живой кристалл! Эльфы потому и выбирают этот путь, но не все выдерживают. Верховные владыки чтут предков, а если и нет, то за ними приходят омрахум и сами проводят "воскрешение" из живого кристалла, обзаводясь новым братом или сестрой или провожая не желающих оставаться на Глорас, уходящих на планету Соэльда. Как жаль, что Асколь не прошел вторую часть обучения Чародеев, очень много деталей оставлено на потом.

Но мне не пойдет простой живой кристалл! Никак! Я не хочу запираться! Я не хочу становиться уязвимым для чужой воли! Я хочу быть, а не существовать в процессе обуздания себя! Вот оно, противоречие!..

Разрешимо ли? Прошли сутки напряженной мысленной работы. За это время нашел способ выращивания асада, астрального адамантита, а потом и асэнада. Досконально разобрал механизм обращения в кристалл и возврата. Построил модель совершения этого непосредственно на астральном плане. Усовершенствовал аватара.

Миг просветления и мое ликование отразились на роще Раледо, связанной с кристаллом додекаэдра. Она четверо за одну ночь увеличила свою площадь, включая только-только посаженные деревья на отвоеванных хоббитами у Бразхаона участках.

Я смогу провести высокую шакти по всем чакрам, если за каждой будет следить один из потоков сознания и подстраиваться под нужды. Постепенно, по одному, начиная с истока, мулдахара чакры. Самое сложное, это навь. Три потока должны будут принять идеи омрахум, должны очиститься от страстей и не создавать препятствий на пути. Как бы эти три не утянули остальные три четверти за собой. Да, бесследно этот опыт не пройдет для меня, но это лучшее, что мне удалось вымучить.

Когда зарод и живот, свадхистана чакра и манипура чакра, будут очищены, предстоит перерыв и вывод первого потока из транс-состояния. В кристалле я не смогу произвести перестановку и просто поменять потоки с одного на другой. Поэтому должно пройти время, прежде чем перейти к перси, анахата чакре, из яви. А внетелесные? Хм...

В общем, вот оно, живое оружие, обещанное Лейо, чакра Аюуо(!!!) была завершена, в проекте. Кольцеобразный гиперкристалл асэнада двенадцатого порядка. Мое вместилище. Тонкое кольцо аэродинамической формы с двенадцатью секторами со своими аутентичными мягко выраженными цветами и запахами, осязательными и вкусовыми ощущениями, при полете все вместе создающие мелодию. Три готовятся, три следят, три контролируют, три во внешнем мире. По мере моих успехов границы секторов будут размываться одна за другой, в итоге получится подобие спектра, а на финише круг должен замкнуться и стать полностью белым с разноцветными отливами.

Так я сохраню мирское и меня не утянет оттуда, где я так мало прожил, где остался мой любимый. К чему мне знания о реинкарнациях на матушке Терре, когда я в другом мире, или измерении, еще не выяснил из-за сферы Муэр, наглухо капсулирующей солнечную систему. В мире, который я хочу исследовать и познать, в котором у меня есть желание и возможности это осуществить. Да, опыт доступен, но мне страшно туда заглядывать, как во взятое от других и хранимое где-то в глубине. Я боюсь раствориться, утонуть в чужом море. Есть и есть, никуда не денется, разложится по полочкам. Главное стабилизироваться.

А обратно... а обратно только Миэ меня выведет. Не Йомиэль или Йомантау. Все ради Миэ. Не справится на этот раз, значит, приду к нему в следующем воплощении в виде Аюуо, с которой можно поболтать о том, о сем. Вспомнить о мосте, укрепить. И может быть позвать.

Уже почти решившись, отказался — вариант с метанием себя не прельщает. Мало того, он вреден. Точнее вынужденные сопутствующие колебания энергии. Для чего тогда уход в кристалл? Вот то-то и оно. А еще Аня! Ну с этой связью норма. Как раз без нее и не было бы возможности как-то принимать участие в тварном мире, так сказать, воплоти.

Нет, она должна остаться в родном астрале и никогда при моем состоянии не покидать его. На нее будет завязана моя аватара, в ее подпространственном слое будет материал для метаморфирования, мне по-прежнему придется через нее действовать, иначе, но значения не имеет.

Тонкая проволока с круглым миллиметровым сечением в виде обруча, в центре Аня. Все тела тонкого мира будут окольцованы. На физичиском будет та же проволока, пластичная подобно нити, но неразрывная. Да, только так я смогу уберечься. Аватара расстворится, уйдет в подкарман в виде стройматериала, как только физический аналог покинет шею. Ну и симбионта. Ему не важен внешний вид, главное быть вокруг меня в системе двух вдетых друг в друга колец. На физическом плане к нити будет подвешен четырехкратный узел с круглым же семимиллеметровым сечением за верхнюю часть, а в нижней части по бокам через центры будут трилистники, право— и левосторонний, соответственно, с круглым трехмиллиметровым сечением. Не смог удержаться от символизма. Чебро и два дополнительных источника питания. Все из гиперасэнада двенадцатого порядка, зеркального, бесцветного. Работать с мировыми потоками мне пришлось отказаться. А если попытаются сверлить меня халявной силой, то просто выдавят на астральный план, на котором этот трюк уже не пройдет. Модифицированный и облегченный фантом я и оттуда могу запускать.

Так чакра преобразовалась в шейное украшение. Образ Ариэля мне еще послужит, только переделаю имидж: добавлю фрактальный рисунок и плащ с глубоким капюшоном, сумку через левое плечо с креплениями на лямке для необычного кинжала, ручка которого подобна ножкам камертона, обмотанным шнурком. Типа есть кинжал, но неопасен ножик. Застежка на сумке в форме того же узла-восьмерки. Исправил и посох, добавив переработанные возможности лука Браэль и поименовав прицепившимся именем Аюуо. Изменения чебро тоже потребовали выхода из пристанища. Нельзя было приступать к финальной части плана без завершения всех дел — потом поздно окажется.

Йомиэль с трудом засыпал две последовавшие за расставанием с Ариэлем ночи. Внезапные боли стали еле заметными. И сон не таким кошмаристым был, однако сольф больше не увеличивал свой островок. Оба раза его мучила необъяснимая тревога и ожидание боли, сильно изматывающее.

Макар ненарадовался на лесоруба, пусть ради него и задерживали выезд, да потеря времени слихвой окупалась тем, как быстро валятся деревья: сольф делал рубящий жест, касаясь ствола, и дерево под напором ветра падало, а тонкие ветки вообще без жеста. Конечно, его еще и отвозить приходилось.

До деревни его не довозили, за версту высаживая. Там, по словам Йомантау, неподалеку была отличная поляна для его магических практик. И вправду мужики слышали с той стороны треск, свист, и, кажется, завывания. Обед для него готовил его верный страж, беря корзину со снедью, возвращались они к ужину.

Алик на следующее утро со своими новыми возможностями без особого труда выследил группу оленей и метко всадил кинжал в шею вожаку с огромной короной из ценных ветвистых рогов. Умело соорудил волокушу и приволок на ней тушу, тем самым купив место с плотным питанием до начала следующей недели.

За охотой он отметил тот факт, что его внутренняя энергия подскочила более чем в два раза! Он припомнил, что вчера и позавчера впереди просто стояла единичка, на которую он не обратил внимания, а остальные цифры не поменялись. А вот сегодня... Да нет, еще со вчерашнего вечера, после побега наставника, они поползли вниз, резко изменившись. Потому и заметил. Обращение к Симе дало следующее: увеличилось постепенно; особенно сильный скачек произошел после физических нагрузок и ночи; утром колебалось; динамика падения проявилась при Ариэле, ближе к обеду; после его ухода возврат к исходному усилился; до следующей недели прибавка упадет до четверти от момента начала ведения статистики, а к концу месяца до пяти-десяти процентов.

Алик на следующее утро выполнил то, что запомнил из показанного Ариэлем. Падение цифр замедлилось, но не прекратилось совсем.

Юноша тоже уединялся, приходя только поесть и поспать. На попытки постичь смысл и уловить все нюансы, особо выделенные в каждом учебнике и конспектах, Алик впустую потратил полтора дня. Магозрение было для него недоступно, фамильяра не было.

Да, книги были, были описания развития видения аур без запечатленного фамильяра. Алик обнаружил обещанный артефакт, окончательно отрезавший его от пары эльфов, именно в полном варианте были соответствующие тексты, поиском которых он занялся после ужина второго дня от расставания. Нашел и учебники для волшебников, а так же множество книг по переобучению оных в заклинатели.

Пусть утром и произошел неприятный инцидент — Йомантау разбудил весь дом своим истошным криком. Рульф выглядел грустным, когда Алик первым, что естественно, ворвался в комнату, а сольф был бледен как мел и лепетал что-то бессвязное про свой кошмар. Макара человек завернул обратно на лестнице, успокоив.

Всю вторую половину третьего дня, уйдя за болото, он испытывал прочитанное утром для всех четырех своих инфэо. Да, вариант с голосом, но зато хоть что-то пошло так, как было описано. А после ужина юный волшебник, разбираясь в каталоге, отыскал книгу по физическим упражнениям — утром он повторил комплекс и опять наблюдал замедление процесса уменьшения его потенциала, вот и решил разобраться.

В книге он обнаружил несколько видоизмененных элементов, все же узнаваемых. И надолго задумался, найдя не только подтверждение словам Ариэля, но и более глубокий смысл. Уснул он далеко заполночь, найдя книгу по внезапным энергетическим скачкам и прочитав среди прочего краткую заметку о сексуальных связях с чародеями, влияющих на своих партнеров. Прочитанное вышибло из него дух.

Йомиэль на третью ночь решился взять очередной кусочек и пристроить его к своему островку во сне. Неладное он ощутил, когда потянулся за следующим. Вдруг пропало давящее чувство, на спину больше ничего не накатывало. Не сразу, но он обернулся и... и ничего не увидел. Не было больше ужасного серого берега со второй половиной, все заволокло дымкой, сливающейся с окружающим фоном, заметно посветлевшим. Это было дико неправильно, так не должно было быть! Он не мог объяснить, почему, просто знал и не смог сдержать крика противоречия.

За весь последовавший день Йом ни разу не ощутил наплыва неприятных ощущений, да и чувствовал себя иначе, это он со всей точностью мог сказать. Как замечаешь резкую пропажу обычного лесного шума, когда привыкнешь к нему, так и Йом себя ощущал. Теперь на него, так сказать, давила тишина, и ничего не ладилось. Привычные инфэо, Йоми сразу понравился термин, давали иной результат, не просто худший, а как следствие неполноценного контроля плетение расползалось, превращая Светляк в Сферу Огня, только благодаря вмешательству Сая не нанесшей ущерба.

К вечеру, естественно, толковый сольф разобрался в себе и вернул вожжи управления, инфэо заработали, и только-то — на круги своя все не вернулось. Ему стало чуточку труднее, он стал быстрее уставать при самостоятельной апробации новых плетений второго курса академии, а все изученные получались не столь эффективными. Но больше всего его расстроили неудачи с повторением многосвязных плетений стрел Дарб, которые, он точно помнил, раньше жашно получались.

Испытанный вчера Контроль(*) и Подавление воли(*) вымотали. А планируемый Водяной щуп(*) вообще не получился, не завязывались контрольные узлы, хоть убей! Неужели дело в отсутствии рабочего контура? О другом он помыслить дико боялся, с усердием и не без успеха отталкивая это, раз за разом пробуя следовать советам, в избытке наличествующим в преподавательской методичке, пока не вмешался Саинтли и не осадил чрезмерно упорного, заставив лечь и заснуть.

Косой огрызок вызвал только уныние. Все окружающее посветлело — и небо в цветных пастельных разводах, и непонятное ничто, бездна, стала как-то просто темной. А вот его участки, что он ассоциировал с собой, мираж вдалеке да обломки поблизости, подернулись серостью, потеряли сочность красок и яркость ощущений.

Йом по инерции в первые мгновения осознания себя во сне привычно вздрогнул и поежился от несуществующей боли, равномерно донимавшей его. Самообман быстро раскрылся, а вот поганое настроение не пожелало выводиться на чистую воду и исчезать.

Капру, он совершенно точно теперь был в этом уверен, вложил в его руку осколок, маленький и острый. И стал медленно и нежно направлять руку к нужному участку, в меру настойчиво. Вставший на место кусочек слился с остальным клочком, ни следа стыка. Простое действие одарило свершившего его уверенностью в том, что от него здесь что-то да зависит, что неспроста он вот уже какой раз сюда попадает. Йом смутно помнил факт повторения ситуации, детали ускользали, однако переход отсюда к притягательному миражу впереди был. Повторно никто помогать не спешил, предоставляя ему самому разбираться. Именно свои размышления он вынес из сна, переставшего быть кошмаром. Просто сна, не как у всех, да. Случавшееся с ним весь этот год тоже было не как у всех, да. И да, Йом проснулся если не полностью выспавшимся, то уж точно прилично отдохнувшим и малость бодрым.

Скоро у пахарей начнется посев, и сольф, следуя прихоти и хорошему настроению, не только из-за прекратившихся приступов, переставших донимать паренька, провел с Макаром и Тарасом, выведшим на лесорубку всех мужчин деревни время до обеда, навалив больше полусотни деревьев, подвергшихся рассечению на одинаковые по длине бревна. Ветки, вот, остались на стволах, но никто не заикнулся, впервые видя, как валится лес от прикосновения простецкого меча, служившего начинающему магу якорем и проводником одновременно.

Утром Йом догадался попробовать создать щуп с кинжалом в руке. И у него получилось! Привычно и не изматывающе, почти. Его не смутила и кислая рожа бывшего соученика, встрепанная и не выспавшаяся, которую он лицезрел при отправке с Макаром на вырубку, где и отличился выше всяких похвал, заслужив много хороших и искренних слов. Йом ощутил эту искренность, где-то внутри появилось знание. В предыдущие утра его тоже хвалили, глубинного знания не было, но уж по мимике, жестам и шепоткам сольф делал выводы.

И когда ехал на козлах рядом с Макаром честно ему признался, что смотрел светильники. Что они слишком сложны для него, что единственное предположение, которое он может сделать относительно их неработоспособности при удалении от деревни, заключается в том, как он чаровались. Из-за одномоментного зачарования. Йомантау сам в это плохо верил, лучшего объяснения не было — плетения оказались защищены.

Глава 9. Встречи

Очнулся от влажной щетки, прошедшейся по правой и левой щекам. Сознание возвращалось медленно, рывками, как и управление телом. Щетка прошлась по подбородку с ямочкой, по губам и носу, прежде, чем я смог хотя бы руку приподнять. В ладонь тут же ткнулся мокрый и холодный нос, язык прошелся по линии судьбы. Интеграл!

Воспоминания о добровольном заточении навалились всем скопом. Я просчитался, обидно и глупо! Чудо, что хотя бы один поток оказался свободен. Благодаря гиперразвитости в свое время одной из внетелесных чакр.

Остальные... Ох!.. Лучше не обращаться к остальным, довольно знания, передаваемого ими — все под контролем! На финальной стадии придется объединяться, не беда, сдюжу, не потеряюсь.

— Интегральчик, ну хватит... — прорезался у меня слабый голос, подстегнувший вылизывания.

Появился и слух, услаждаемый пением фениксов. Никогда бы не подумал, что они так! поют. Голос и композиция намного богаче соловьиных трелей.

Жаль, вся многомерность восприятия мира пропала, вернулась допотопная сферическая панорама. Благо хоть ОСМО работает, урезанная. И почему я не сомневался?

Интеграл вскоре успокоился, разлегшись на моей груди, мурлыча и пристально глядя в мои янтарные глаза. Работа его диафрагмы и вибрации тела ускорили освоение и усвоение. Новых реалий.

Полностью энергетически изолирован, весь цикл завязан на чебро, питающей и утилизирующей. Правая рука нащупала посох со стержнем из гиперэнада — груздевские подвиги не повторю, но что-то да смогу. Не сам, если не стану питаться обычной физической пищей, а высвобождающиеся ресурсы не потрачу на что-либо иное. Все защиты действуют по максимуму и завязаны на другой источник, на нем же эмпатия с телепатией, впрочем, развернуть матрицу не получится, только фрагментарные Мнемосчитки. Благо остался доступ к ассоциативной базе данных и всем наработкам.

Дааа... И уснуть нормально не получится — вечное бодрствование, перемежающееся с медитациями. Предстоит уделить внимание малору и рунам, без дополнительных средств в этой ситуации никуда.

Пятничный рассвет скрыли тучи. Может поэтому я довольно поздно обратил внимание на время — с момента прихода в сознание и сбора мыслей прошло более часа. Неприятно, непривычно медленно, а злодейка память выдала воспоминания годовой давности, когда подобное я посчитал бы превосходным достижением.

Встал, хмыкнув на собственную заботу о себе любимом. Убрал подголовный валик, свернул подстилку, широкая горловина безразмерной сумки проглотила и то, и другое. Я существенно уменьшил запасы еды Лейо, прихватил и каменья — трансмутация без специальных подготовительных мер стала недоступной.

Ревизировал магические возможности — выводы неутешительные... Шаг на километр, если с раэкапу на руках, фениксы сами способны за мной следовать в тварном мире без особого напряга. Аналогично и телепортация. Порталы...затратны, очень. Без запечатленного на меня посоха Аюуо я не тяну на выпускника АЗУ, вообще на выпускника любого приличного учебного заведения, развивающего и вкладывающего умения и навыки в широком диапазоне.

И оба артефакта фонят так, что мама не горюй! Ведь потребовалось вывести на передний план множество классических атакующих, защитных и сервисных инфэо, чтобы скрыть все остальное, например, постоянную связь со спутниками, жрущую больше всего остального. Это накрайняк, и чтобы та-Вастин не волновался.

— Ну что, Интеграл, отправляемся?

— Мррау! — будто резиновая кукла. Раз — и надулся.

— Молодец, лапочка. Хороший котик...

Он заслужил и большего за терпение и тренировку изменения окраса. Вся меховая шубка имела зеленые и коричневые оттенки. Яркие синие пятна в подражание цветочкам смотрелись комично, но я не обратил на это внимание. И правильно — похвала была воспринята в верном ключе, наша эмпатическая связь стала полнее.

Зеф и Фиф, нагло усевшись на мои плечи, приятно согревали, душевно. Тело грела все та же защитно-спаржевая одежка из свободных шаровар и рубахи с воротом на шнуровке с кисточками, стянутых на лодыжках и кистях за три пальца от края, по которому теперь шла атласная окантовка цвета под серый шифер, как у струящегося плаща с антрацитовой окантовкой. Янтарный мелкий рисунок тонкой нитью по всем окантовкам, строгие фракталы с простым геометрическим паттерном, и песочный по всему остальному, плавный и приятный моему взору растительный узор. Все тот же кушак и тесьма в волосах со сложной косой. Неброско, шикарно, тихая мощь.

Я не скрывал качества ткани. Имея при себе артефакты подобного класса лучше соответствовать и в остальном. Добавилось только тонкое кольцо на указательный палец. Если по нему чиркнуть большим, то в руке из него вырастет посох.

Три дня мы неспешно двигались вдоль границы, сильно забрав на восток в первый день: лес реже, передвигаться проще. Огибали деревеньки, села и городишки. На четвертый день на краю горизонта замаячил Хофсер. Его ассиметричные прямоугольные и треугольные бастионы в душе ничем приятным не отразились, особенно с учетом идущего с той стороны грозового фронта. Стал огибать по широкой дуге, часто Шагая через открытые луга и поля, на которых трудились пахари, начиная третий в году посевной сезон.

Влажность леса успела стать привычной и доставляющей удовольствие, вечерняя прохлада воспринималась наградой. Вода если и затапливала после дождя какую-нибудь балку или овражек, то за солнечные сутки вся уходила, частью в землю, частью испаряясь, хотя встречались и застоявшиеся лужищи, пахнущие гнилью и лягушками, но и они высыхали за неделю без серьезных ливневых осадков, мелкий ночами накрапывающий дождь не в счет.

После полудня столкновение лоб в лоб с молнией подзарядило изрядно истощившийся аккумулятор посоха — обучение Интеграла Шагам, телепортации и порталам шло удовлетворительно, особенно туго давалось третье, из-за постоянно двигающегося хвоста раэкапу, так и норовившего выскочить за границу, которую ради него приходилось делать защищенной.

Первыми неладное заметили фениксы, в очередной раз напомнив мне об ограниченности моего текущего существования. Тьфу! С одним потоком жутко некомфортно. Как бы то ни было в этом лесочке что-то назревало — планетарный энергетический слой как-то подозрительно завибрировал. Исторжение!? Да!!!

Срочно воткнул посох в землю импровизированной полянки, благодаря мне оставшейся в целости и сохранности. Траву прижало к земле, на энергетическо-ментальном уровне стало стремительно расти фрактальное дерево, наводящее эффект дифракции, действующей на волны гасяще и дробяще. Не зря же я на своей одежде старательно подбирал формулу! Над местом развернулся и антидождевой купол.

Только когда рядом с посохом соткалась фигурка ладно сложенной сольфки, полногрудой и длиннокосой, мне не к месту пришла мысль: "А ведь мог появиться и монстр!" Едва не допрыгался, зайчик! Йейль, как же красивы изгибы ее физического тела... И как отвратительно эфирное! И меня как торкнуло — сумятица в ее центрах еще длилась!

Раэкапу сдулся и притулился у кустов, с самого краю защищенной от влаги зоны, одни зрачки неистово переливались, следя за центром, где выполнивший свое посох плавно сбрасывал отсохшие ветки, а я расстилал две подстилки, накрывая мягкими пуховыми одеялами.

Сольфка была в шоке и плохо соображала, взгляд мутный и невидящий, отбрыкивалась, прикосновения причиняли ей боль. Решился на еще большее помутнение сознания — в таком состоянии единственный доступный мне способ, да еще и не проверенный в новых реалиях, грозился вылиться в болевой шок при сопротивлении.

Ох, но до чего хороша! Я возбудился естественным образом и уже был оголен. Однако трезвость ума не потерял и лишний риск постарался убрать — перелил в мегавместительные аккумуляторы Аюуо энергию из чебро и подцепил его к своей системе первым звеном, перед чебро.

Оставив ресурсы прозапас, воспользовался генерируемым потоком, подстегнув эфирное тело, из-за моей нерасторопности почти стабилизировавшееся в своем изуродованном состоянии.

Теперь мои касания приносили смесь с доминантой наслаждения, сладкая боль. Сопротивления иссякло, девушка на инстинктах сама подставлялась мне, свободно улегшись на спину. Спелые груди с острыми сосцами призывно колыхнулись. Мои руки властно и споро согнули ее ноги и, пока язык стимулировал половые губы, а энергетический щуп из него воткнулся в ближайший энергетический центр, вливая в него избыточный энергопоток, стали с мягкой силой мять их от пальцев стоп до таза, положив в итоге себе на спину.

Мои руки подперли ягодицы ее выгнувшегося в истоме тела с более-менее прояснившимися глазами, не имеющими сил сопротивляться ласкам, но с искоркой понимания свершаемого над ней. Пальцы стали играть податливой мягкостью плоти, задевая чувствительные бугорки. Быстро провел ладонями вниз по бокам, чтобы, пройдясь языком до межгрудия, было легче мять холмики.

Головка едва-едва касалась губ, дразня, инфэо поддерживало мое тело, давая опору и освобождая руки. Вошел резко, одновременно накрывая ее рот своим. Ее тело было готово, а глаза... ее морская зелень штормила, однако остальное ее предавало, обнимая меня сильно-сильно. Генерируемой посохом энергии было достаточно, чтобы каждый миллиметр моей кожи вызывал у нее физическое наслаждение, а по мелким каналом в нее текла энергия. Это походила на продувку надувной куклы, пляшущей в потоках воздуха. Только моя цель была выпрямить и зафиксировать, закупорив клапаны этой куклы. Аналогия бледна с реалиями.

Я затягивал процесс. Вот уже два часа фрикций со менам поз. Влажность, жара и собственный пот сделали тела скользкими. Я балансировал на грани падения в экстаз и расчета воздействий, а она пережила два оргазма. Ее руки постепенно возвращались под ее контроль, сольфке не нравилось и она боялась, не только забеременеть, цеплялась за остатки растерянного достоинства, совершенно не осознавая, где оказалась. На мне стали появляться царапины.

Настал долгожданный момент доведения ее эфирного тела до полной кондиции. Девушка, которой было за полтыщи лет, властно и быстро перевернул на карачки.

— Для тебя же стараюсь, глупышка! — прижавшись грудью к ее спине и шепча в ухо на чистом сольфском, древнем, знания от Асколя.

Дальнейшего объяснения не потребовалось — ее сознание впало в шок от родного языка. Этой заминки мне хватило, чтобы мои руки обхватили ее голову, соединившись средними пальцами на темечке. Закукленное инфэо поддержало ее разжаренное, мокрое и изможденное тело в горизонтальном положении.

Я сам устал не меньше ее, поэтому просто растекся по ее спине, быстро-быстро задвигав тазом под пристальным взглядом Интеграла. Наслаждение было мощным, хотя до моего с Миэ не дотянуло. Блаженство на всех планах. После... После совмещения на миг с кристаллической структурой, во время оргазма мой гиперасэнад выступил в роли некоего тактового генератора, прокачавшего всю энергию Аюуо, многократно усиленную, через эфирное тело, за мгновение совершив то, что я делал несколько недель кряду год назад.

Ее поддерживало инфэо, а я бессильно лежал на нем со свесившимися руками и опадающим внутри пенисом. Рой вылетевших мыслей еще не успел вернуться, даря чудесные мгновения. Насколько же я соскучился по этой сладкой истоме, по горячему телу, трепещущему в моих руках.

Меня привел в себя мявк Интеграла. Моя партнерша то в обмороке! И немудрено — ее тело мало того, что подверглось всем перипетиям исторжения, так еще и активное соитие с перестройкой эфирного тела, ставшего явно совершенней исходного.

Оперативно поднялся, убрав с обоих следы жидкостей, развеял инфэо и усадил ее, пристроившись за спиной. В руке появился большой кубок с напитанной энергией живой воды — не тот случай, чтобы экономить. Импульсом привел ее в сознание и стал вливать в нее, следя, чтобы все проливающееся возвращалось и ни капли зря не пролилось. После первого насильного глотка она сама стала жадно пить, положив свои руки на кубок поверх моих, боясь, что отниму.

Ошалелось после финала полового акта выветрило все, кроме желания напиться и уснуть.

— Спасибо, Интеграл... — потрепал умного котика, когда сольфка, осушив кубок, сразу провалилась в сон. — Что же нам с ней теперь делать?

Раэкапу вместо ответа принялся вылизывать лапу. Я хмыкнул. Брать с собой и не отвечать на обязательно возникшие вопросы? Судя по результату, она была посредственной чародейкой, в одночасье, ну ладно, за два часа, ставшей почти Чародейкой, дальше ей самой потребно работать над собой.

Прерывисто вздохнул, глядя на это совершенство, свернувшееся клубочком, с раскинувшимся веером светло золотых волос, уже начавших темнеть. Внизу живота образовался комок жара, через позвоночник ударивший в голову, едва не вогнавший в опьянение.

Так и просидел полчаса, гладя бархатную кожу, одуваемую свежим и прохладным ветерком, свободно проходящим сквозь ливневую завесу. Мои касания сделали ее сон спокойным, изгнали тревогу. Выдохшийся посох постепенно восстанавливался — часть энергии ушло на постройку еще одного фрактального дерева, скрывшего от слишком чувствительных произошедшее. Да, еще и окружающие растения изменились(!!!) — кустик земляники, ветка малины, колокольчик с еще двумя цветками, желтыми с красным, и оба ближайших дерева, береза и сосна, да еще пара кустов.

Нельзя нам с ней, волшебный момент должен остаться таковым, сном, бредом, но не явью. Когда она придет в себя, когда успокоится перенапряженное эфирное тело и она сможет производить магические действия... ей лучше самой осознать то, где она оказалась. Да, рядом есть четыре деревеньки. Какую?

Накрыл ее одеялом, оделся и ушел в медитацию, чтобы глянуть на претендентов на новый дом. Мои надежды оправдались — жители одной приютили у себя одного сольфа, помогающего им растить прекрасные урожаи в обмен на сохранение инкогнито. Нет, конечно, через пяток лет его уже нельзя будет скрыть под чумазостью и платком, но сам факт. В другой был гном, официально занявшийся кузнечным делом, оставшиеся две ничем не могли похвастать. Значит, одену в прихваченную свою одежку, пошитую те-Иэльган, сандалии можно подогнать под ее точеную ножку. А волосы... мой взгляд упал на желтенький цветок, который, казалось, сам прильнул к кончикам волос, оказавшихся рядом с ним.

Взяв Аюуо, выросшим до размеров жезла, и покумекав над структурой плетения, зачаровал сам цветок, легко соскользнувший с ножки. Волосы сами заплелись в шикарную косу под колос, кончик которой держался магией, а на затылке пристроился желтый бутончик.

Одета, сыта, ухожена. Такую и перенес на подсушенную траву неподалеку от выбранной деревни, поближе к дому, где укрывался ее собрат. Заколка защитит сон от дождя и прохладной сырости.

Поцеловав в макушку котика, улегся, решив проанализировать конкордацию. Корень — чебро, не имевшая четких указаний. Пришлось исправлять. Процесс не должен был уйти за Аюуо, воздействие которого было необходимо и достаточно для возвращения в доисторгнутую норму без надрыва. Да, ее эфирное тело стало как будто с лопнувшими капиллярами, без их восстановления эффект девушка ощутит не скоро, а цветок скроет ее истинное состояние от местных магиков, вероятность появления в тех местах кого-то умелого крайне мала.

Девушка... Да какая она девушка!? Женщина, давно зрелая дама, наверняка попавшая в сеть интриг. Аюуо невольно сохранил ее матрицу, еще бы не сохранил при таком близком контакте. Что ж, дорастрачу энергию — тут больше не стоит оставаться.

Переместившись сразу на два десятка километров на северо-северо-восток, накормил Интеграла, подманив добычу, крупного бурого медведя, к высушенному кругу, и уселся, как обычно, в позу лотоса. До заката еще много, а ни раэкапу, ни я, ни фениксы двигаться в этой хмари не желали. Вот и устроились до рассвета.

Еле-еле отогнал навязчивые мысли о попользованной и брошенной. Совесть свербила, не утешаясь фактом помощи. Второе вынужденное насилие кряду удручало. Впору становиться аскетом, ибо... Остаток времени прошел в созерцании лесной жизни, лишенном чувств и мыслей.

Трутовики напоминали древесные глаза, вперившиеся в темноту ночи, беззвездной и спеленованной низкими тучами, беспорядочно извергающимися ветвистыми молниями, расцвечивающими сизые тучи таинственным светом небесного боя. Среди всего этого радостно вытанцовывали фениксы на зависть всем ежикам. Они приветствовали слезы мрака, лишенного общества звезд, плетя кружево танца для него и для меня, а Интеграл бессовестно дрых на мягком, прижавшись спиной к бедру и беспорядочно вытянув лапы. Ночью его контроль спадал, и сейчас к моему боку ластилась радуга, весело мигающая в такт мерному дыханию раэкапу, невесть что вынесшему после увиденного днем.

К утру распогодилось, где-то вокруг, а мы очутились в объятьях молочного тумана, клубящегося над верхушками деревьев. Не устаю восхищаться тем, как грациозно Интеграл тянется, проснувшись, как выгибает спину и в плоскую спираль сворачивает хвост, пикантно смотрящийся с кисточкой в центре. Зеф и Фиф тоже встрепенулись на моих плечах, пора и мне пробуждаться в суетность бытия.

Вчерашний урок не пропал втуне. Больше нельзя допускать нарушения уединения остальных потоков, занятых архиважным делом. И не допущу, перекрыв лазейки — ночью созерцал еще одну, вскрывшуюся после секса. Я смогу нормально им заниматься, без катастрофических последствий, а буде нужда — хватит полной зарядки Аюуо с серией процедур. Хех! Тонкий контроль не даст ни уйти лишнему, ни образоваться переизбытку, зато теперь смогу осуществлять точечное воздействие, делая подарки в виде шелковистости волос или схождению уродливого шрама на лице.

А ведь на той сольфке были, были следы! Сошедший ожог вокруг шеи, ажурный и правильный — колье, порванное ухо, следы от колец — одни едва заметные, повествующие лишь о долгом ношении, другие оставили ожоги, рассказывая о преднамеренном уничтожении того, что мешало избавлению Омманэнс, сольфами название собственного материка не склоняется, от ее присутствия.

Одинокому потоку стало труднее избавляться от непрошеных воспоминаний, чувств, обрывков дум. Но я справлялся, обязан и точка. Запятые потом расставлю.

Моя сегодняшняя цель — Западный Тракт. От станицы ближайшего графства с двумя дугами грунтовых дорог, касающимися с десяток сел, плюс на основном тракте четверик. Все вокруг густой чащи, не имеющей ни рек, ни озер, с негодниками-ручьями, убегающими под землю едва ли не у самого выхода на оную. Холм — труп когда-то большой горы, облепленный низкорослыми корявыми деревьями с мрачной атмосферой таинственности.

Моему глазу Виката предстало отличное всхолмие, на котором паслась отара овец, виднелись коровы и гарбахи. Ленточка реки была забрана толстыми и тяжелыми решетками крепостной стены серого замка, два донжона которого высились на двух горках со скальными гребнями, расходящимися под тупым углом, в котором притулилась искомая станица графства, чей герб — колос, выгнувшийся к шее единорога, выставившего рог на север. Огромное знамя трепыхалось на жестком ветру. На второй башне флагшток гордо держал знамя Хофоха — Ра, меж двух лучей которого на синем фоне золотой же колос, прямой и спелый. Решил зайти с другого боку, приметив вдалеке ориентир для телепорта.

Неожиданность попадания под сканирующий луч собственной разработки вызвала легкий ступор, не дав среагировать как следует. Интеграл дернул хвостом, не поняв резкой остановки, раздался ледовый хруст замороженной ветки.

Мои щиты, естественно, среагировали как должно, а вот раэкапу засветился — крупный хищник на фоне внезапного появления. Мысли пронеслись, а руки уже держали Аюуо, готовый к считке.

— Ах-ха-ха! Ворованные! И кем, Интеграл? Рульфкой!

— Мяау!

— Упс... — я непозволительно расслабился.

Следом за вторым пробегом работающего на передачу всем доступным владельцам часов факта украденности, точнее снятия с трупа предыдущего владельца и неумелой активации через специально оставленную лазейку, луча прошлось детектирующее кольцо иного рода, тут же пропав с примитивным сообщением — обнаружен крупный живой объект.

Любопытство победило — активировал собственное сканирование в западном направлении, откуда все пришло. Метрах в ста в лесу шел бой — группа глоров, ммм, рульфийка, дварф, человек, два человека, и... ээ, оборотень? Да, все верно. Бьются против йейля, отчаянно отмахиваясь от трех недобитых матерых симплициссимусов, девять трупов их сородичей поменьше валялось тут и там. Я как раз находился в их тылу, чем немало их встревожил — там были их лагерь с оставленными животными. О, какие это были животные — два коричневых единорога, не совершенно диких ремптусскийх, а другой породы. Ну чисто лошади, только с рогом, на котором у основания было толстенное кольцо, фонящее ментальной магией, на ногах волосяные носочки, прикрывающие мощные копыта с выглядывающими заостренными подковами. Грива и хвост забраны во множество колечек, оттягивающих лоснящуюся пышность вниз. Расседланы и привязаны и толстому ильму. Рядом два ездовых барана со спиральными рогами. Тоже подкованными и с нехитрыми крепежными кольцами на рогах, держащими зачехленные лезвия, направленные точнехонько на оппонента при бодании.

Интеграл сам уже все понял и учуял, начав подкрадываться к месту действий, минуя опасных животных, оставленных в лагере. Как я понял, на клан симпов невдалеке приготовили ловушку, но вмешался йейль, подранив дварфа и человека-воина. Он ловко уворачивался и вращал рогищами, отбивая клинки.

Все бившиеся имели на цепи в палец толщиной блямбу в виде расправившего крылья кондора, очень искусно сделанного, при движениях не отлипающего от одежды, специально напоказ. Свободные наемники, причем птицы высокого полета. Эта братия с успехом трудилась, принимая в свои ряды многих, за долю в добыче или еще на каких условиях. У одного был медный знак, у другого серебряный, третий — золото с каменьями, четвертый — платина. Платину и каменья я еще не видел. Хм!

Подлеченный человек, прихрамывающий, был со щитом, по косой встречая им мощные клыки. Дварф переключился на крайнего из симпов, а черный мастиф все пытался запрыгнуть на спину йейлю, трижды, за время моего подхода, лишь задевая лапами да располосовывая бок, вынуждая его сделать Шаг к другому противнику, что крайне неодобрительно воспринималось рульфкой, вынужденной оставить лук. Потому оборотень, или точнее перевертыш ввиду полного контроля своих действий в зверином обличье, в данный момент, когда я был уже очень близко, старательно готовился.

Второй человек, маг, изредка кидал в симпов сосульки. Его чакра донимала самого жирного, тщетно пытаясь пробить его броню на хвосте, зато спина и шея кровоточили от характерных ран. Занятненький посох, мне такой же Лейо советовал. Маг периодически с волнением оглядывался назад, больше не получая ответов от сканирующего кольца — я решил, что безопасность Интеграла важнее его брезгливого отношения к щитам личной чебро. До покрытия его чешуей я не дошел, сберегая свои и его нервы.

Дварф орудовал боевым молотом. С одной стороны полукруглое лезвие, штык, и молот, поверхность которого была бугристой — подобная была у меня на родине у молотков для отбивания мяса. Зачарованный молот ранил кожистые крылья, держащие симпов только за счет их магии и то невысоко — на уровне верхушек деревьв. Подгадав момент, кубик подсек одну из дурацких куриных ног существа, не оглушившего криком только из-за магической защиты, наложенной на камни, подвешенные на шнурах к веткам деревьев.

Рульфка была карающей богиней. Ярко светились камни в серьгах и кольцах на всех пальцах. Четырехгранный кончар так и мелькал, оставляя за собой огненный шлейф. Противник с подбитым глазом уклонялся, но все медленней и медленней. Рубящие удары причиняли вред только огнем, причем было видно, как постепенно затухает огромный рубин в перекрестье — заряд кончался. Вот шестое кольцо отдало свою силу — драконоподобная морда получила по тыковке, практически одновременно с удачным ударом дварфа.

Этот удар смотрелся красиво — на башке нарисовалось подобие мишени. Сверху, на расстоянии десятка метров, прошлись кольцеобразные волны, сходящие в одной точке, где образовывался плотный воздушный шар. Последняя волна его воспламенила и будто кий ударил — шар точно вмазался в мишень. Сработало еще одно кольцо, став бледнее, оно отразило огненные ошметки. Дварф был далеко, его недостало.

Симп только пастью клацнул, оглушенный. Этого хватило, чтобы с криком:

— Кьяа!

Кончар выглянул из затылка и быстро вышел из прожаренного мозга, из двух отверстий повалил дымок, смешавшись с идущим от макушки. Туша замертво упала.

Криком воспользовался мастиф, точно запрыгнув на спину замешкавшегося зверя. Магу стало не до кого-либо — его прессовал третий симп, которого сосульки и глыбы лишь злили, рвя крылья и ломая на них суставы. Отборный мат только из уст рульфки да гнома, бас пса да тяжелое дыхание выдыхающихся людей.

— Ну... /непередаваемая смесь из малора, лора, рульфского и дварфского диалектов/. — Ее кинжал прошел по касательной к сфере моего щита, улетев в малинник.

Интеграл как раз вывел нас к краю просторной поляны. Рульфка, едва вытащив свой меч, второй рукой уже сняла метательный кинжал с перевязи и с разворота метнула в мою сторону. Ее тирада приподняла мои брови.

— Отж!.. — выдохнул маг, запнувшись и падая на спину. Чакра скатилась со шкуры, обе руки вцепились в посох, держа генерируемый им воздушный щит, пленка которого стала прогибаться под ударами драконоподобной морды с пастью, истекающей ядовитой слюной, сбегающей вбок.

— Скотина! /вновь ее мнение обо мне/.

Но на помощь откликнулась незамедлительно, в по кошачье грациозном прыжке воткнув меч в место, где полагалось быть ушной раковине, продолжая беситься уже из-за нерасторопного согрупника, умудрившегося запнуться на ровном месте с разбросанными тут и там фрагментами тел других симпов, о которых она умалчивала. Меч ушел на фалангу, но вызвал дикий крик боли и отвлек симпа от лежачего, которому таки отдавили лапой ногу.

— Крио.../фраза на малоре/, — седой мальчик с возрастом старика ткнул пяткой посоха с ярко вспыхнувшим синим сапфиром шарообразной формы в бок опрометчиво отвлекшегося зверя, давшего собраться с силами и произнести ключ-активатор.

В этот момент страшно то ли заблеял, то ли заклекотал йейль, на котором мастиф раздирал холку и в которого человек воткнул свой гладиус с пробегающими по клинку голубыми разрядами от голубого камня в перекрестье к кончику. При попадании в грудь вставшего на дыбы зверя по желобу прошлась настоящая маленькая молния и ставшая причиной истошного вопля. Человек, не боясь испачкаться, налег сильнее и, отбросив щит, двумя руками проталкивал оружие, присев для упора из-за начавшей опускаться туши, передние ноги которой уже не подчинялись мозгу, мелко дрожа, и потому став неопасными для опытного воина. Мастиф без боязни быть задетым рогами вгрызся в шею, мощными челюстями нарушая единство позвоночника.

Я знал, как надоели котику ежики, и как он любит ящероподобных. Легко соскользнул, передав образ крайнего. У гнома были проблемы: руны и замысловатый узор боевого молота после перерубания ноги окончательно потухли, сейчас он наносил удары тупой частью, тяжело дыша после вдыхания ядовитых выдохов симпа. Одна рука висела плетью — кольчуга была пробита хвостом, попавшем не в наручень, а локтевое сочленение. Ему на помощь никто не успевал.

В момент, когда посох ударил в плечевой сустав крыла, покрывшегося инеем, но до конца не замерзшим, раэкапу уже проделал по краю два прыжка. Умный гном быстро смекнул, что к чему, вместе с оружием отпрыгнув и перекатившись, оставшись без противника. Интеграла прикрыли фениксы, сами так решив. Два взмаха и огненные всполохи в с фиолетовыми и зелеными кончиками продырявили крылья словно бумагу, выели много, прежде чем потухнуть через вдох.

Это же время потребовалось котику, чтобы в исходящуюся криком пасть засунуть кончик хвоста и как следует пошуровать там, тыкая в язык, небо, челюстные мышцы. Глаза явственно заледенели вслед за ротовой полостью. В прыжке под глухое уханье дварфа Интеграл захавал нижнюю челюсть, прижав собой трепыхающееся тело. Его хвост лишь раз ткнул в шею, с которой отломилась ледяная башка, подхваченная моей воздушной рукой и плавно опущенная на землю. Это любимое лакомство моего спутника, я знал это и потом получил благодарный взгляд с синей радужкой.

Все остальные удары прошлись по еще во многих местах целому крылу, попадая не в перепонки, а в кости. Перевернувшись в прыжке, лапой с огненным росчерком перебивая еще опасных хвост с острым кончиком, раэкапу принялся с довольным видом как вафлей громко хрустеть перепонками направленного вверх и вбок застывшего крыла, покрытого инеем, и к себе подтягивая хвостом при этом замороженную голову. На его спине пристроились оба феникса, поворачивая голову то так, то эдак, обозревая поляну, в основном двигающихся посторонних на ней.

— Оха-хо-ха! — с хрипотцой умилился гном бешено сопящей и возвышающейся над всеми рульфке, не находящей слов, только скупыми движениями точеной головы пару раз переведшей мечущие молнии песочные очи, под цвет фракталов, с раэкапу на меня и обратно, автоматически убирая чистый и погасший клинок в ножны, после вытаскивания из глаза последнего поверженного на поляне противника.

— Он заслужил свою голову, почтенные. А вам их крылья не нужны?

— Нужны!!! Ялов...

На ха-ха пробило мастифа, но он ловко скрыл это за чихом и стал следить исподлобья, ловко слизывая большую часть выливающейся из раны йейля крови.

— Простите, ваш лифчик до сих пор не кожаный? — глядя на нее и гнома мне в голову больше ничего не пришло, акромя этой пошловатой грубой шутки.

А рульфка была вся в коже, с ног до головы. Где-то блестящая черная, где-то матово коричневая, где-то чешуйчато асфальтовая. Прочная и легкая броня, не лишенная изыска. Она выгодно подчеркивала свою мускулистую фигуру с соразмерной ее комплекции грудью. На ней было много ремней и ремешков с креплениями для самых разнообразных кинжалов, а так же просто свисающих дугами и лентами с заклепками на концах. Каждая деталь была явно продумана. Эдакая женщина-вамп.

Седой при моих словах покраснел, сквозь кровь была видна и багровость пепельного, подбиравшего свой щит и кинжал. У мага дрожали губы в сдерживаемом смехе, у воина были напряжены, а гном крякнул, закашлявшись кровью.

Командирша, я в этом больше не сомневался, задохнулась и изящным жестом королевы, отсылающей прочь неугодного рыцаря, отправила в мою сторону огненную классическую паучью стрелу 24бис, на пальце потухло еще одно кольцо. Маг уважительно приподнял бровь, не переставая выуживать из поясной сумки всякие амулеты, когда стрела, подобно кинжалу, улетела в ту же сторону. Уголок моего рта чуть приподнялся, намекая на щечную ямочку, когда инфэо угодило прямехонько в тот самый кинжал. Прощально полыхнуло зеленым и голубоватым пламенем в обрамлении огненого. Все ее серьги в истинном зрении активно заработали, взгляд прищурился, очи налились золотом — она изучала меня в магическом диапазоне, так же поступил ее человеческий спутник, вынувший длинный стилет с жутковатыми черно-белыми плетениями, в обычном зрении это был, пожалуй, красивый предмет с шикарным алмазом в навершии, чистым.

— Что вам потреба? — жестко. Голос пепельного, ставшего рядом с Ней, был красив и звучен.

— Побаловать Интеграла, — кивая на приступившего ко второму крылу котяру. — Он такого вкусного еще не ел, — у мага все же заползла улыбка на лицо, выдавая качественное образование.

— Да расслабься, Вик! Эй, Нор, давай пользуй, а то жуть как колит! Кабы не яд тама...

— Терпи, не яд, — удостоил седой его косым взглядом.

Выдав на малоре фразу с посохом в руке, он тем самым перевернул тушу на спину и воткнул в область сердца свой стилет, легко вошедший в сочленение чешуй. Дварф лишь цокнул языком. Мастиф зычно гавкнул в сторону раэкапу, а тот и ухом не повел, зато на пса сразу оба феникса одинаково уставились, отчего тут шустро уткнулся в тушу, пофыркивая. На передних его лапах было два шипастых браслета, на шее висела изящная цепочка, с виду дамская. Я ощущал, как перевертыш нервничает. Он пытался создать видимость животного, пусть и умного, спутники все знали и видели его смех, за которым он пытался скрыть обеспокоенность моей персоной, чистой для его чуткого носа.

— Слышь, чел, вали покуда цел! Добыча наша, — примерный смысл без мата.

Алмаз тем временем стал светиться, вбирая в себя распадающееся эфирное тело, а маг вел тихий речитатив на малоре. Брр! Потом резко вынул и сунул в стеклянную пробирку с какой-то жидкостью, вобравшей в себя впитанное, и быстро заткнутой пробкой. Маг пошел к ялу. К туше, от которой мастиф вальяжно отошел.

— Ну и манеры, а ведь как похож на даму... Фу, котик.

— Мряу!

До рульфки дошло последней, однако она неожиданно успокоилась, с лица спали все эмоции, а нога сама собой вдруг пнула пса под брюхо, как шавку облезлую. Не ожидавший такой подлости по щенячьи взвизгнул, превратив полет в отпрыг, и зло сощурив глаза на обидчицу.

— Пусть жрет, если посодействует ликвидации стаи волкодлаков.

— Мы на север.

— За них награда высока, даю слово на равную долю.

Названный Виком неодобрительно дернул скулой и принялся бережно оттирать оружие, часто кидая взгляды на сумку слева от меня. Дварф, почесав бороду под косицами, тихо обратился к Нору, тот как раз закончил со второй склянкой.

— Влей силы, а? Бомшчонки отрубать надыть!

— Не ной, вот третью наберу... Ялом займись.

— Деньги — зло, из-за них становятся рабами(!!!).

— Вот и славно! Не перевелись еще бескорыстные!..

— Хех! Если они на тракте по пути на север, отчего бы и нет?

— Мияргаз нынче неспокоен, а мне известны многие тропы.

— Зачем он нам?

— Ц!

— До самого Ашчата?

— Кхе!

— Оха-хо-ха!

— Сказки все про него, поверь!

— Поверить пришедшейся там не ко двору мужичке-воровке?

Дварф хлопнул себя кольчужной перчаткой с наклепками по кожаным штанам с кольчугой более крупного плетения между стальными чешуйками. Рульфка зашипела. Мастиф по-тихому скрылся в кустах.

— От ж точь курву ощипал! Ох, паря-а-а...

— Викзар! Обдирай трупы к ялу, живее! А ты!.. Да что бы я!..

— Я Диртуд, паря, а песика Шамольдом кличут. Подлечишь? А то наш... целитель о себе и думает только! — вставил он шпильку.

— Ариэль. Советую тебе, Диртуд, дождаться Нора, на тебе еще действует его... заклинание.

Еле удержался от привычного термина. А то прицепятся потом, и не отцепишься. Седой прислушивался, шепча при этом уже другие фразы и втыкая стилет в головы, предварительно осыпаемые какими-то порошками. Камень наполнялся медленно, вдобавок другим цветом.

— Вот ведь ял! — с досады и мучающей боли пнув отрубленную конечность.

— Хорошо! Идем на север, рискнем пошерудить в мутной воде Мияргаза.

— Думаешь, я привлекусь к сомнительному?

— Ариэль... — прищурившись. — Думаешь проскочить мимо грибников?

— Значит, они. Что ж, тогда так: я помогаю с волкодлаками, а потом вместе пообщиплем грибочки.

— Да ты еще тот авантюрист!

— Оха-хо! И у тебя зуб на них? Или клык? — хитро выпучив левый глаз.

— С вас отличное содержание и все живые кристаллы, если попадутся. Остальное меня не интересует.

— Уйё! А губа не дура!

— Облезешь...

— /малор/

— Тебя в деле не видели еще, посмотрим.

— Нет. Это принципиальный вопрос. Ммм, Интеграл, на руки хочешь? Ну иди...

— Мияу... — даже у пса из-за кустов челюсть отвисла, когда раэкапу прямо у всех на глазах сдулся и запрыгнул ко мне на руки, заурчав и положив передние лапы на плечо, а хвостом оставив замороженную полосу на земле и совершенно спокойно, задевая меня, свесил с другого плеча, захлопав кончиком по плащу.

— Решай сейчас... Отж.

— Отжистли! Сами содержитесь, — цыкнув уголком рта.

— Слово, с учетом ЖК как составной части чего-либо.

— Трофейные предметы с живыми кристаллами и они в отдельности тебе, Ариэль, все остальное нам. Мое слово как главы этого отряда.

— Даю слово не убивать никого из соотрядников.

— Пфе, ну хоть так, йейльский чел, — и провела большим пальцем по большому овальному топазу без единой грани в сине-стальной оправе. Тот мигнул. — Баста!

Приятно угодить. Разношерстная компания, колоритная, сильная и спаянная. Разве что пепельный, самый молодой из них, походу новичок. Все же я надумал с ними: легче затеряться, и уж точно не столь скучно.

— Помочь не желаешь? — ядовито. — Норадлуну или Викзару, — специально акцентировав внимание на их полные имена.

В этот момент первый уже залечил дварфа и напитывал силой амулеты. Второй небольшим ножом с очень ярко светящейся ручкой разрезал бок первой обезглавленной дварфом туши симпа, им же отрезая мешающие снятию кожи лапы и крылья, когда извлек внутренние органы и железы и разложил по коробкам из особых сплавов. Весь извазюкался, но при этом делал все достаточно умело и быстро, почти не советуясь с магом, за ним приглядывающим. Пес, казалось, дрых с самого краю. А сама говорившая выковыривала хитро сделанные болты и стрелы, древки которых изобиловали мелким узором. Ими была убита половина клана симплициссимусов. Особенно плохо отделялись чешуйки, пробитые насквозь — требовалось не повредить оперение.

— Зачем мешать мастерам своего дела? — осторожно прохаживаясь и продолжая гладить котика. Фениксы сидели на одном из деревьев.

— Чтобы к ночи подготовить здесь ловушку и приманить волкодлаков, паря, — за нее ответил довольный жизнью дварф.

— Бойкие, однако!

— Цени, чел! Завтра как раз успеем смотаться к хофсерскому командору за твоим... знаком.

— Этой финтифлюшкой на шее?

— Йейль, ты вообще откуда выполз?!

— Да-да! — и стал в общих словах передавать смысл:

— В отряде наемников могут быть только члены гильдии, все остальные либо наниматели, либо потенциальные жертвы. Своих узнаешь по птице... В этой хреновине ничего сверхсложного, сам сделаю, без сдачи крови и отпечатков ауры.

— Оха-хо! Смело! А реестр и прочая... хрень? Гы!

— Типа скопируешь с кого-то из нас? — скептически добавил Норадлун. — Ну-ну...

— Примерно. Без вас, конечно, настройку на отряд будет сложно организовать. Или кто-то одолжит птицу? Я так и думал, — быстро добавив, зная о реакции. — Поможешь утром, Норадлун?

— Я не сова чаровать, — и ведь за простотой было желание стать ею.

— Твое участие сведется к контролю над моим настраивающим коннектом. Серебро и воротник говорят о твоей достаточной квалификации.

Тот хмыкнул и кивнул, возвращаясь к изучению внутренностей тварей и вырезанию оных по всяким колбочкам и коробочкам, в изобилии вынимаемых из сумки и возвращаемых в нее полными. Емкости разительно отличались: от некоторых разило магией, другие были наоборот нейтральны, нефритовые или обсидиановые, прозрачные или матовые, исписанные рунами или изрисованными магическими контурами. Самое быстро теряющее свои свойства после смерти уже извлечено, поэтому действия не отличались скоростью.

Дварф сложил горкой головы и теперь выдергивал свой боезапас из метательных топориков, больше походивших на загогулины с тем преимуществом, что центр тяжести при вращении приходился на пустое место. Затем стал помогать магу потрошить.

Викзар закончил пользовать особый нож, не забыв его подзарядить. И теперь обычными средствами отделял шкуру от лишнего жира и мяса.

Все метательно-стрелятельное было подготовлено для многоразового и универсального боевого зачаровывания. Проникающая инерция, электрические разряды... Был и яд, из-за которого никто не торопился и действовал аккуратно. Отлынивал от работы только пес, изображавший истинного мастифа, да я.

— На твоих зверях и тебе, Ариэль, фланг, — разъясняя тоном как для тупых. — И нельзя дать яловым выродкам сбежать! Ни-од-но-му! Ясно!?

— Сколько в стае?

— От десятка.

— Изюминка плана — это звуковым резонансом сдержать и расстрелять из-за иллюзии с края поляны в упор, пока очухиваются?

— И ослепить. Не хочешь заняться световым заграждением по периметру?

— Да, чел! Колись, чем владеешь. Нас ты видел в деле, а волкодлаки много умнее и опаснее симпов, трех твоих может не хватить.

Мы сидели в лагере, хмурый младший присматривал да трапезничающими неподалеку ездовыми животными. На поляне боя пока ничего не готовили специально, оставили раскуроченные тела, поставив только временный щит, придерживающий запах разложения. Головы засунули в специальный мешок с подпространством, шкуры в другой подобный, аккуратно и туго свернув их в компактные рулоны, как крылья.

— Интеграл много за раз не осилит, вот Зеф и Фиф имеют опыт навесного огня по площади, они великолепно смогут внести сумятицу. А я... ну так и быть, метну пару-тройку камешков-гранат(!!!), если уважаемый Норадлун поставит вам щит от них.

— Эээ...

— Хе-хе...

— Ловушек, простых и со скляницами, вы и так понатыкаете, магию те чуют...

— Слух, паря, дело серьезное, не юли!

— Если Норадлун обеспечит всех вас щитом, выдерживающим, ммм, попадание паучьей стрелы гексабис, — создавая простую иллюзию с общепринятой структурой стрелы, видимой в истинном зрении, — в каменистую почву на... аршин от ног, — опять демонстрируя, только теперь фигурку из палочек и шарика с прямой красной стрелкой и пыльцой от точки, — и если вам не нужны их тела и у вас примут поврежденные черепа, — демонстрируя распад шарика на части, — то к закату в центре поляны я завершу свою ловушку, а о скляницах с железками можно будет забыть.

— Смогу. Подробнее о ее принципе.

— Картечная мина-лягушка(!!!), фитиль будет у вас. Ну, активатор. Когда сочтешь нужным, тогда и плеснешь силы... как на пять упомянутых стрел. Эффект надо видеть, а принцип останется в тайне.

— Тобишь ты, ялов чел, посадишь кукую-то сраную лягуху и все-о-о!?

— Ну конечно нет! Я еще посоветую задействовать отклоняющий принцип щита с заимствованием кинетической энергии осколков и начать обстрел после активации да потом подсоблю, если совсем худо станет. Как утром.

— Ариэль. Магию они очень хорошо чуют!

— Если как ты, то не страшно.

Я специально сгенерировал через Аюуо нечто похожее лучу часов, служащих браслетом у Отж, мой кольцевой скан был уже много совершеннее. И хоть бы хны: ни в поверхностных мыслях, ни в чувствах.

— Ты ничего обо мне не знаешь, а уже судишь! — зло.

— Хорошо, тогда скажи, — доставая из сумки кварцевый голыш, который переместил туда с пройденной еще вчера речки, — есть хоть что-то общее между вот этим камнем и тем, что сейчас на Отжистли.

Камень я достал правой, при помощи Аюуо зафиксировав там базовое радарное инфэо. Даже гном активировал колечко в бороде, фиксирующее плетение.

— Магия есть. Но ничего похожего с амулетами Отж. Да, подобное волкодлаки не заметят, — вынес он вердикт.

— Вот я о чем и толкую, — улыбнувшись.

— Чел, в чем подвох? — кивая на камень. Мда, перемудрил, йейль!

— Просто демонстрация для убеждения. Ну так камешки-гранаты или картечная мина-лягушка?

— Ай! Давай свою лягву, сбережем запасы. Отж, делись кольцами.

— До заката четыре деления, — глянув на часы и пересчитав в уме. — Сколько тебе... Ариэль, нужно для установки?

— Идем на поляну. Выберу место установки, когда покажешь засидки. К сроку сделаю.

— Чел, лучше выложись...

Выбрал две квадратные сажени в центре дальней от половины. Приманят не контролирующих свои превращения и ярость оборотней с юго-запада. На востоке Отж, справа Дир и я, слева Нор и Вик, пес с другой стороны поляны, на северо-северо-западе.

С использованием малора и положенных жестов отодвинул с выбранной площадки лишнее. Затем, прочитав целое предложение на малоре и не забыв пассы, снял квадрат дерна и положил на второй. Застолбил четыре периметриальных точки, возведя опоры иллюзорного щита. Сел в позу лотоса на срезанную почву, нимало не заботясь о чистоте одежды, чем вызвал сверкание глаз, направленных на меня. Им-то пришлось в ближайшем ручье отмываться с участием мага, Вик так вообще догола разделся, пока Отж похлебку готовила, весьма аппетитно пахнущую, кстати. Я же удовлетворился скромной парой крупных яблок, подхваченных в Таппельцах.

Первым делом отгородился, убрав визуальную и слуховую составляющую, а на энергетическую повесив тюль. Я мог все не за шесть часов организовать, а как на том лугу. Но удержался от легкого решения — следует для своей же пользы начать атрибутивную практику, впрочем, опущусь не до мудреных порошковых и эссенциальных составляющих, а ближе: чертежи, с вплетенными символами сил и рунами, и малор с пассами. В малой части я применял ранее только последнее, теперь же предстояло перекомпилировать с новыми величинами.

Мде! Придуманный абзац на малоре — сделает настоящий "Абзац" волкодлакам. Последний абзац в иллюстрированном рассказе про царевну-мину-лягушку, воспылавшую смертельной страстью к оборотням.

Тю на холод и огонь. Если обращаться к первоэлементам, так с учетом агрегатных состояний: твердого, жидкого, газообразного, и плазма. Если обращаться к силам, то к гравитации, магнетизму и электричеству. И уже эти фундаментальные следствия использовать как трамплин к более тонким. Определить мерность применяемой энергии: электрическая, магнитная и прочие. И все это отразить в формуле, изображаемой в точках и отрезках на поверхности.

Как я ни старался, без использования ресурсов чебро у меня сейчас ничегошеньки не выйдет. Применяя мысленные якоря, как-то не задумывался об их многомерности, а к текущему моменту у меня не завершено связывание всех элементов воедино, в стройную систему без противоречий. Пожалуй, к рассвету на краю глубинного медитативного транса добьюсь стабильности построений, но сейчас придется наполнять рисунок силой и осуществлять контроль на всех этапах, чрезмерно растянутых во времени.

Фитиль — главное, это энерговод, по которому хлынет сила. Моя задача скромна — изготовить воздушный шарик, надует и лопнет другой. А за счет сжатости магической конструкции она выйдет из поля зрения, став мушкой, глюком.

Нашел валун и взвел пружину. После чего настала самая нудная часть — исследование естественной слабины и черчение на плоской подошве. Следовало максимально воспользоваться именно природными данными, на основе которых разбить валун на картечь с максимальным поражающим эффектом, острую. И обеспечить этот самый поражающий эффект правильным распределением энергии, направляя взрывную волну.

Мало остроты, надо соблюсти направление движения после резкого расширения сердцевины и дробления скорлупы. Внутри образуется плазма, которая обеспечит просто убойный эффект.

При спуске первой сработает пружина, на полметра подкидывающая валун в воздух. Волкодлаки крупные и прямоходящие твари, бегают на четырех. Пока валун подлетает, скопится достаточно для старта перехода к плазме игольчатого центра, где я вырастил плотный кристалл. Хотя центр не совсем верно — золотое сечение вертикальной оси более-менее правильного яйцеобразного камня со всеми подобающими выщерблинами снаружи. Круговые построения на сплавленной земле и самом камне сыграют роль линз, после их завершения и связывания вся "магия" покинула их, только спусковой крючок, но под валуном не всяк разглядит.

Все чисто на физических законах. Не всполошатся. Энергия из соответствующего уровня почти сразу преобразуется в обычные силы, скрываясь в их тени.

Встав на валун, приподнятый через чебро, с ее же помощью вернул дерн. Все травинки при этом прикольно встопорщились. Дырявить квадрат не эстетично да и не требуется, разглядят еще побочный эффект в виде свечения главного силового фокуса.

— Ууу!.. — они таки подстраховались своими ловушками.

— Оха-хо!

— Йейль!..

— Пфе!

— Эээ...

— !..

— Ща подретушируем! — пассы плюс малор равно летающие филейные части, уделавшие камень и травку под общий антураж.

— Ну, паря, насмешил! — с сожалением качнул бородой и удалился в сторону лежки.

— И где... фитиль!? — сузив глаза, остальные с презрением отвернулись, отходя к своим местам. Призыватель — Норадлун, магически вызванный ветер уже отгонял амбрэ.

— Вот, — приблизившись и протянув кругляш с монету из центра нижней линзы. — Действуй как при зарядке амулетов, когда настанет пора, и помни о названной мной величине энергии.

— Ариэль, лучше тебе стрелами Рушиза помочь — их более двух десятков будет. И еще есть время для объяснений.

— Ты подаешь силу, валун подлетает и взрывается, осколки крошат тела. И лучше бы они стояли, иначе черепа не сохранятся.

— Я не вижу ни малейшей связи этого с тем, — маг выглядел усталым и измученным.

— Так это здорово же! И они не увидят... — похлопав по плечу, ушел к Интегралу, уже получившему мое предупреждение и сдувшемуся.

Оба феникса пристроились у меня на плечах, а раэкапу на руках. Так чебро могла их экранировать даже визуально, это больше касалось фениксов, магических существ. К схватке все были готовы, застыв в ожидании.

Норадлун, встав за свое дерево, достал из уже другой сумочки и выпил маленькую бутылочку. Подобного размера были и у остальных. Алхимия. Было в этой ситуации что-то будоражащее: в обходе их птиц, в схожести чувств и дум, в темной ночи, в прядках.

С каждой минутой мне неспокоилось, нарастала тревожность. Поискал перевертыша. Так-так-так, мне не сказали о том, что будут участвовать единороги с баранами. Их сейчас подводил замухрышка, несомненно Шамольд. Его золотой кондор был укрыт крыльями и сопоставим с ногтем, прятался за неприметной кожаной одеждой, не бликующей в ночи, ладно сидящей. У него были саи и кинжал, приспособленный для метания. На руках под одеждой те самые браслеты, поверх одежды та самая цепочка. Меньший по росту, субтильно сложен. Образ незаметности. Такой пройдет рядом в подворотне, и не вспомнишь потом примет.

Перевертыш подводил животных, распряженных в боевую форму. С ними он ладил, его слушались, подчиняясь ласковым касаниям. Гордые и неприручаемые единороги под ментальным воздействием колец, которые требуется постоянно обновлять из-за рога, сосредоточия магии скакунов, и чуткими касаниями тихо перешли вместе с парой баранов неактивный световой периметр. Шамольд расставил их парами, подальше друг от друга, головами к поляне.

Его задача — активировать два кольца. Первое с хрусталем — световое, второе с плоским отполированным кругом — звуковое. На свет сработают два ближайших кварцевых кристалла, подвешенных к веткам. Весьма умная схема: автономный детектор реагирует на свет и запускает дотоле пассивную часть, Светляка, вырастающего из кончика камня. Заряда для яркой полусферы хватит минут на тридцать максимум, с запасом на добитие. Так достаточно в одном месте зажечь свет, чтобы сработала цепочка, за секунды подняв световую преграду, а громкий и резкий звук испугает боевых скакунов, направив к полю битвы на большой скорости.

Да уж, маг выложился так выложился. Теперь ясна причина его состояния. Если бы не ловушки, на срабатывание коих подо мной так надеялись члены группы, когда расходились, то ему никакой химии пить не пришлось бы.

Беспокойство не отставало, пока не исправил упущение мага и не прицепил готовые плетения щитов для скакунов к Аюуо. Мою активность заметили, им не понравилось. Дварф предостерегающе по совиному ухнул, очень натурально.

Мы ждали. Рассыпанные реагенты вкупе с хитрой магией успешно действовали. Со стороны мага раздался условный сигнал — волкодлаки приближались. Мне бутылочек не давали, а остальные осушили приготовленные, давая время на усвоение.

Опасность черпалась ложками мыслей. Главша подрастрясла свои закрома, выделив по пятку колец Викзару и Диртуду в дополнение к двум собственным. Все выделенное содержало по одному мощному инфэо — один щит против физических атак и четыре огненных стрелы, паучья, две Дарб и одна Рушиза. И сейчас все они были приведены в состояние готовности.

Дварф сжал рукояти метательных топориков, рульфка — вычурный полутораметровый, в согнутом состоянии, лук и две стрелы, маг приготовил чакру, раскрутив ее, воин поудобнее перехватил арбалет с полуметровой дугой плеч и тремя желобами, одним большим и двумя маленькими по бокам, толстый болт уже лежал на своем месте, на пределе допустимого порога воняя разрушительным электричеством, долженствующим оглушить регенерацию противника.

На ночной холод и легкую туманную дымку, морозящую лицо и норовившую забраться зашиворот, внимания не обращали — привычные или защищенные.

А вот и гости: мощные двухметровые тела с буграми мышц на торсе, цепкие лапища с когтями, острые выступающие клыки на вытянутых пастях, треугольники ушей, куцый пушистый хвост. Самые алчные и молодые продрались первыми, жадно морща складки на мордах и сопя в предвкушении вкусной и сытной жрачки. Они ожидаемо кинулись к нашему краю, где самое лакомое парилось. Буквально в полуметре начиналась полоса ловушек.

Матерые, на голову возвышающиеся над молодыми, трое из которых являлись новообращенными и сохранили на себе остатки порванных одежд, двигались замыкающими. Норадлун ошибся или не рассчитал, что по пути стаи к ней присоединится столько новых. На поляне было двадцать три особи, еще девять, самых старых и опытных, выходить из-за деревьев не спешили. Глаза с вертикальными зрачками светились грязно желтым не хуже древесных трутовиков.

Мой валун едва не опрокинули трое, решившие начать драку за кусок, когда вокруг их было еще достаточно. Наконец перевернувшийся Шамольд убедился, что периметр пересекли все, и, перекинувшись обратно в человека, активировал световое кольцо, не спеша пугать переминающихся скакунов, без страха воспринявших изменение освещения.

Следом за вспышкой Нор выкрикнул ключ-фразу с одновременным выходом из-за дерева и пассом в сторону центра поляны. Звук от его ладони ударил болью по чувствительным ушам волкодлаков. Ближайшие рухнули, зажимая уши и скуля от боли, а дальние ожидаемо вскочили и застыли из-за ярко мигнувших и тут же раскрошившихся кристаллов, замаскированных в древесной коре и у трутовиков.

Викзар и Отжистли не выдержали, таки выстрелив в тени, маячившие между деревьями напротив. Высунулся и дварф, но не ему метать через головы свои топорики, он и не выпустил их из рук, готовых метнуть по захваченным глазами целям. Я активировал щиты скакунов, вызвав нервную реакцию у перевертыша, оказывается вполне прилично различающего магию.

Тридцать два против тринадцати, с учетом вообще всех. И при этом в четверых новичках не было уверенности. Может быть это и стало той последней каплей, унесшей соображалку Норадлуна в аут. Прошедший множество боев маг очень быстро перешел от одного инфэо к другому, конкретно к передаче энергии. Он влил примерно столько, как и было сказано. Однако подлетевший валун был закрыт вопящим телом волкодлака, а ощутимого прилива магии в том месте Нор не видел и посчитал, что часть рассеялось, как это бывает при обычной зарядке, ушла в никуда. Вот он и плеснул еще, с учетом обычного рассеивания. Много плеснул.

— Ложись! — гаркнул я, поняв намерения, но не имея возможности без последствий для самого мага разорвать фитиль.

Дварфу прекрасно разглядел поднявшийся валун и смекнул о возможных силах, поднявших его. Колечко в бороде работало, исправно давая представление со стороны истинного взгляда на магические потоки. Он единственный подчинился, рульфка к тому моменту уже выпустила шесть стрел, а человек три болта, они готовились к новому залпу. Из всего выпущенного только три достигли целей, подранив конечности, остальное впилось в молодняк.

И тут это произошло. Мой иглоподобный волос кристалла с утолщением в верхней части для предотвращения появления холостых осколков, летящих в небо, неимоверно разбух, обращая в плазму свое окружение. Больше силы — больше температура и степень ионизации. Яркая вспышка, одно мгновение, завершившее исход боя.

Дальше только следствия — треск деревьев и подвывания выживших. Единороги и бараны сиганули в обратную сторону, задев подраненного перевертыша. Мои щиты выдержали, норовские — не совсем. Оплавленные осколки приобрели дополнительную твердость и мощь, щит не смог все отклонить в достаточной степени — часть задело лицо, руки, ноги, бока, исполосовав взвывшего и тут же перекинувшегося Шамольда, бросившегося прочь от падающих деревьев. Следов ран у мастифа не было, но сознание помнило и бег его был полон боли. Пять бегущих смотрелись красиво в облаке из щепок — каменные пули прошили не один ствол метрового диаметра, прежде чем застрять.

Мои наспех поставленные прямоугольники выпуклых щитов перед тремя идиотами спасли им жизни. Пусть их и поранило как Шамольда, но к ним-то взрывная волна шла, не встречая препятствий.

— Идиот!!! — мой голос, прорезавшийся через оглушение из-за сплоховавшего звукового барьера, все же вывел их из долгого ступора, блокирующего сигналы боли.

А посмотреть было на что. Взрыхленная поляна с глубоким оплавленным кратером метров в десять. Ближайшее к курившемуся черным эпицентру просто испарилось, на этом не стояла моя специальная защита, обеспечивающая мине-лягушке картечь. Окрестные пни, благо только с той стороны, полыхали огнем, давая много света.

Уцелел только луч от меня в сторону леса, став кончиком иглы, вонзившейся в яйцеклетку для оплодотворения (пришедшее сравнение себя со сперматозоидом настроило на гневный лад). Деревья и кустарники, лишившиеся части крон, стояли за моей спиной победителями, гигантской тенью. Ну и прикрытые лагерные вещи — эдакий островок зелени.

Все остальное было сметено в радиусе двухсот метров, трава выгорела, став черным пеплом. По прихоти судьбы едва ли не все осветительные кристаллы уцелели, исправно подсвечивая... вал из древесных щеп и веток, изнутри. Из земли торчали лишь измочаленные пеньки, с западной стороны весело горевшие. За валом еще не скоро начинались нормальные деревья, целые и неповрежденные.

На образовавшемся поле стояли только трое, да еще лежал... нет, уже встал, отряхиваясь, четвертый, совершенно не пострадавший — щиту было легко, ведь угол движения да при заданной силе был почти параллелен земле, а волна... ну подумаешь, подпалились волосы да во все щели забилась горячая пыль.

— На кой ял плеснул второй раз!?

Шел к Норадлуну, успокаивая испугавшегося раэкапу, если бы не чебро, распоровшего бы меня сейчас своими когтями да заморозившего бешено хлещущим хвостом. Зеф и Фиф демонстрировали железные нервы и любознательность, закружив над пепелищем, едва подстегнутая мной волна из газов не убралась прочь, своим светом превращая пейзаж в постапокалиптику. Шамольд уже не убегал, он догонял разбегающихся, и ожидался не скоро.

— А вы /.../ стреляли!? И о ловушках я предупреждал — ударная волна все и смела!

— Не кипятись, Ариэль, — благодушно встрял дварф. — Ради такого зрелища не жалко!.. Славно, что мой бочонок сберег, спасибо, друг! — от души хлопая по спине, мне пришлось срочно подвинуть хвост, иначе бы припечатал бы и огреб, направляясь прямиком к зеленой лужайке с вожделенным пивом.

— Твой щит... спас. Ссс!

— Ялов чел!.. Ай! Мои... моя... О-о-о-о... — первым делом оглядывая испорченную одежку.

— Я думал... Сш!..

— Я спать, разбирайтесь сами, — и быстро ушел, хрустя пеплом чистейшей обувью в пику остальным.

Выбрал самое хорошее место на травке, достал из сумки и постелил коврик, картинно положил подушечку, добавил рядом еще одну для котика. Выдал фразу на малоре, выставив полог тишины и против запаха гари. Театрально уселся в позу лотоса, расправив складки плащи, и закрыл глаза, успокаивая дыхание и входя в медитативный транс, чтобы доделать задумки и поразмышлять над установкой регулируемого энерговентиля для будущих фитилей, ну и насос при излишней осторожности. Пользовать Нора я предполагал и дальше.

Дварф, вскорости, ушел в некондицию — не в состоянии ни крякать, ни охать, вылакав за один присест целый бочонок крепкого и правильного пива... Бочонок покатился в одну сторону, впечатлительный дварф в другою, зайдясь в жутком храпе прямо в том, в чем был.

Рульфка только материлась, совершая обход. Единственный ручеек стыл мутным, а его русло полностью высохло и растрескалось. Ни умыться, ни почиститься толком, запас питьевой воды никто не по назначению не решился употребить.

Нор выпил сам еще один бутылек и выдал по такому же двум соизраненным. Молча. Выдавил скупую фразу на малоре, подлечив себя, и, выбрав место, забылся усталым сном, насильно вогнав себя в него. Вскоре успокоилась и рульфка, уснув последней. Один только Шамольд еще носился по лесу за двумя единорогами, баранов он поймал и привязал к ближайшим деревьям.

Вор двигался умело. Сна не было ни в одном его собачьем глазу. Улегшись, мастиф подполз ко мне. Долго смотрел на пологи, перевернулся в лежащего человека. И стал медленно пробираться рукой под складками плаща к заветной сумке у моего правого бока. Раэкапу был у левого. Зеф и Фиф где-то на валу, за которым остались и ездовые животные, они пили огонь, грозившийся стать пожаром.

У меня было достаточно времени, чтобы придумать мстю. Когда его рука коснулась сумки, я ударил по центру, ответственному за трансформацию. Шамольд обалдело перевернулся, самопроизвольно. Я заблокировал обратное действие, связав с другим инфэо. О! Это был шедевр! Я не пожалел Аюуо — к утру восполнится. Две ленты, охватывающие низ живота и верх груди, к ним привязал натуральные воздушные шарики. Газ и щепотка магии, не дающая вылетать за пределы вала и подлетать к острым веткам, а так же хаотично определяющая маршрут и блокирующая звуки.

Цветные шарики, яркие и веселые. Округлые и вытянутые. А так же колбаски, свернутые в маленьких собачек, парящих рядом как щенята рядом с мамочкой. Мастифу, летающему в четырех метрах над землей, никак было не извернуться и не достать самому. Он пытался, скалился и брызгал слюной, пытаясь попасть ею в спящих. Попадал, даже больше, чем слюной, но не разбудил вымотавшихся.

Глава 10. Путники

— Фууу!.. А ну, Шамольд, скотина такая, где ты!? — взревел дварф, проснувшись бодреньким и полным сил едва сошли утренние сумерки. — Ща хвост-то понадломаю!!!

— Заткнись, а!

— Да ты глянь тока, что эта тварь учинила!? Гад и тебя, оха-хо, уделал!

— Что-о-о!?

— Уймись, ты и так вся... Уй!

— Эй, ялов чел!

— Не ори, Отж, там полог тишины, — зевая и потягиваясь.

— Слышь, найди мне эту вшивую шавку! Сейчас же! — какие богатые интонации... мне стоило больших трудов удерживать каменное лицо.

— Да там, — лениво показав на край выступающей лесной полосы, которой и воспользовался ночью пес для проникновения в зону.

В следующее мгновение наступила гробовая тишина. Из-за кроны показался Шамольд на воздушных шариках, с плывущими за ним розовыми собачками на привязи игрался ветер, болтая их туда-сюда. Вид пса был жалок и смешон. К этому времени он устал пытаться извернуться и его лапы безвольно висели, болтаясь по воле ветра вместе с хвостом, действие эликсира прошло. К чести Норадлуна, на всех троих раны сошли без следа.

Его попытка гавкнуть и разом дернувшиеся при этом собачки стали последней каплей, свалившей всех в дикий ржач. Судорожно вздохнув, мастиф отвернулся, вилянием хвоста чуть подправив траекторию полета. Новую волну вызвал рикошет от невидимой стены над кучей обломков.

— Доворовался, птенчик! — устав смеяться, выдал дварф.

— За содеянное путь и дальше валандается.

— Хе-хе! Показать кому мнемосчитку... — пес задергался.

— Оха-хо! А он-то нас слышит!

— Ой как не прост Ариэль...

— Да брось, Нор, за тобой же подтер.

— Это ты настояла, я просто устал, вот и...

— К ялу! Почему он не перевернулся?

— Наверно, не может...

— Не могу рассмотреть детали, но я читал о таком. Вот будет знать теперь, как не давать...

— Сдергивать его пора да сваливать.

— А бошки, Дир!?

— Ха! Ищи сама.

— Забудьте, они испарились.

— Как?!

— В прямом смысле, как! Температура взрыва раз в десять превышала плавление железа, если не больше, вон воронка какая...

Все еще раз впечатлились видом.

— Ты все пиво выдул, сволочь!..

— Опомнился! Эх, пожрать бы чего...

— Опомнился! Готовь, твоя очередь...

— Эй, стоп! Пса снять надо.

— И? Мне тоже болтов жалко.

— А я что? Не восстановился еще...

— Вы чом!? Да чтоб я, да чтоб свои...

— Именно ты, Дир! Или баран не нужен?

Дварф насупился, зажевав вяленое мясо, выуженное из седельных сумок.

— Этот баран — нет, — прочавкал он, доставая оружие и горестно вздыхая его плачевному виду.

— Когда же чел... проснется!? — подкидывая головешку на ладони.

— Хочешь тоже... полетать? — ехидно и вскинув брови.

— Йейль! Какая была выделка... Все ты!

— Да-да, вали. Столько ловушек перевела зазря.

— Гы!..

— Эдак до обеда будет.

Дварф старался, однако со стороны выглядело так, будто развлекался, сшибая по одному шарику. Мастиф каждый его бросок зажмуривался, поджимая хвост и лапы, постепенно опускаясь.

— Почисти, Нор, а? Чего тебе стоит...

— Сутки отдыха, Отж.

— Кх! Припомню.

— Ты прекрасна в любом виде!

— Умолкни, Вик, без тебя тошно.

— Ариэль обещал себе птицу сделать, кстати.

— Угу, гнездо, вон, уже свил! А ты вроде как помогать ему должен, нэ? Почисти...

Решил "проснуться".

— Доброе утро! Как спалось?

— Йейль!

— Урод...

— Сними его.

— Мда, утро добрым не бывает. Вроде вчера пил только дварф, а в улете еще и пес...

— Чел, а чел, не дури!

— Напомню — Ариэль! Ходи теперь грязной.

— Ах ты!..

— Хе! Когда начнем и сколько это продлится?

— Сейчас, — откусив сочное яблоко. — Идем, получаса хватит.

— Получаса?

— Ага, если не затянется игра в "бросай топорик". Его золотой кондор тоже ведь нужен.

— Покажешь блокирующее плетение?

— И тебя он достал?

— Гы!

— Ариэль! Кто оплатит мне экипировку?!

— Дух святой. Продай вытащенный им из центра котлована камень.

— Чем она лучше поверхности?

— Какой камень?

— Примечательный. Тем и лучше, что спеклась и без серединки. Все, прошу не отвлекать, иначе... ну вы поняли, короче.

Норадлун был сама внимательность, не обращающая внимание на ворчащую Отжистли, разрывающуюся от переполняющих желаний. Он внимал каждой фразе на малоре, вникал в каждое предложение, запоминая.

Я разбил процесс на этапы. Во-первых, выровнял поверхность пня, убрав неровности и сделав правильную кривизну. Во-вторых, сделал площадки для удобства стояния на горизонтальной плоскости. Пять против одной, на которую и встал. Нор благоразумно остался на месте. В-третьих, образовал в центре шар.

Далее я создавал простой световой рисунок, лежащий в плоскости платформ. При участии жеста, слова и мысли рисунок прогнулся, оставив четкий тонкий оттиск на стекловидной поверхности, антрацитово черной. Фрагменты быстро чередовались, отпечатываясь согласно плану. В итоге получился сложный рисунок, идеально выполненный и оцененный двумя свидетелями. Викзара оставили переносить вещи через уцелевшую полосу.

Круги, овалы, многогранники, точно перенесенные на сферические координаты. Пять площадок получились как бы огороженными от общего магического контура, изобилующего точками-не-точками, на самом деле являющимися очень мелким рисунком и выполняющими роль узловых центров насосных и распределительных станций плетения, логикой тонкого управления.

— Трансмутация с одновременным зачарованием. И это еще по-божески упрощенная схема. Как видишь, полная автономность, настраиваться будет только моя птица, наложением отражений ваших, — на самом деле это жутко громоздкий монстр разового проектирования. В один поток я не смог все успеть, нужно больше ночей.

— Ты вычислил код!!! — потрясенно.

— И не пытался! Откуда взять столько времени? Проще свое подогнать, создав зеркало. Ты контроль-то одобряешь? Перегрузки не случится, я специально предусмотрел.

— На это ушла вся ночь, не так ли?

— Да, это не импровизация.

— И наша защита активируется первой. Хорошо. Общий смысл я понял, наш порядок и роли тоже. Отж?

— Ариэль, у тебя проблемы с новым груздевским командором гильдии?

— Наоборот, — обворожительно улыбнувшись. — Или ты расхотела?

— Пока одни лишь убытки.

— Дотянись до песика и вытряси камень. Мастер-артефактор подтвердит ценность, пока Шамольд очухивается.

— Покажешь блокирующее оборотней заклинание, Ариэль?

— Он теперь сам предложит тебе и снимет все помехи. При телесном контакте у тебя получится найти.

— Какой принцип мешает сказать напрямую?

— Твой способ продления молодости тела.

— Предложи другой.

— Вампир-целитель — это звучит гордо! Сам достаточно знаешь.

Шамольд чувствовал себя голым перед обсуждающей его толпой. О нем никто не говорил и не смотрел, но именно так он себя ощущал и выглядел соответственно, упершись глазами в землю. Перевертыш судил себя строже кого бы то ни было, и такой провал был разве что в глубоком детстве, когда он еще не знал о своей сути. Однако самобичевание закончилось, как только Нор активировал щит, а память о позоре въелась в черепную коробку.

Ооо! Нору казалось, что за щитом так и бушуют волны энергий, готовые смести все на своем, не будь узды и плотины. Маг аж вспотел, вливая и вливая в магическую структуру порции силы. Норадлун четко видел все щупы, поочередно коснувшиеся гильдейских колларов, считывая с них данные. Ему самому хотелось понять устройство носимого амулета, и шанс он не упустил, уже получив предостаточно информации для размышлений. Методы работы нового члена команды поражали воображение страждущего. Однако заветным сделалось отнюдь не это, а желание иметь такую же защиту. И по возможности пару лет не расставаться с этим кладезем знаний. Целителя вгонял в трепет способ создания сложных магических контуров на криволинейных поверхностях, вопрос о целесообразности творимого и соразмерности приготовлений с запланированным результатом откатился на второй план, попав в тетрадь мыслей для раздумий на досуге.

Викзар тяготился своим положением младшего, которому вечно достается все самое противное. Ну почти — он покосился на Отж. Еще одна пропущенная ночь! И все по вине этого выродка, ялом принесенного. Теперь и денег не будет за ялову кучу волкодлаков. Выродок! Ну ничего, поглядим... С такой лягухой, глядишь, и на графство накоплю, в гильдии уже немало на моем счету платинов. Приноси доход, выродок, а то ведь и на старуху бывает проруха.

Диртуд был доволен, давненько он так не веселился, а прижать хитрована-перевертыша даже не мечтал. Он сквозь пальцы смотрел на их операции, после которых приходилось драпать со всех пяток, да чем бы дитяти не тешились, пускай развлекают. А новый друг прямо как манна небесная в эту группу. После смерти предыдущего бойца стало совсем тухло, это никуда не годилось. Жаль, пиво кончилось. Ах, какой солод! Какой хмель! Только Хофох умеет варить отменное пиво, почти как дома... Жаль, собратья топят в нем смелость и гордость. Дварф с интересом наблюдал за процессом, видя многие знакомые руны и символы. Он слышал о талантливых, ломавших птах, и об их печальной участи. Пару и сам ловил, что юлить? Бывало всякое! Но вот так на пустом месте еще никто не додумывался. Диртуд уверился в способностях наглеца, еще вчера. Подобное творили на родине, да чего крутить, он сам сейчас так мог. Бы... Погань дровская, яла на них нет! Смотри, Диртуд! Авось в Ашчат-то и проскочишь да окажутся слухи про возвращение хотя бы части способностей верными... Ух, развернется тогда хирд в Дрегдарге, царстве гномьем!..

Отжистли едва сдерживалась, чтоб не искусать губу. Авторитет подорван напрочь, обсмеяна и унижена. Ууу! Къяа вам всем! Йейли в метели! Понасадить бы лягух в Дрегдарге, ох понавтыкать бы их там! Чего этот чел забыл в Ашчате? В царство надо, с таким можно забыть о дурачке и мотнуться всем отрядом на промысел орков и гоблинов, "испарять" тварей тысячами тысяч! Надо привязать его к себе, выведать секрет на худой конец, или убить. Так просто к сумочке не подобраться, а какой с виду безобидный ножичек, ммм! Ох, не завидую грибникам, а ибо нефиг! Зарвались. Давно пора было барона кокнуть, весь их йейльский клоповник. Кокнуть. Главное начать, хотя бы с грибов, а там куда дорожка выведет.

Все шло гладко, пока на финальной стадии формирования конечной фигурки кондора, точной копии одной из пяти, пентагранником раскрывших свои крылья вокруг центра с заготовкой, не вмешался неучтенный фактор. Зеф и Фиф!? Но мой образ опоздал — своенравные, но верные друзья уже вмешались.

Два феникса одновременно подлетели с противоположных сторон по разделительной диагонали. И одновременно выплюнули собранный за ночь огонь в заготовку. Если бы не... Завораживающее зрелище, если бы не выбор момента. Две птицы раздулись, совсем как раэкапу. Взмахнули гигантскими крыльями и хвостами, обжигая жаром неистового пламени с примесью зеленого и фиолетового. И отделились от своих гигантских двойников, двумя потоками в одно мгновение втянувшимися в заготовку.

— Имя ему — Зефир! Будь достоин чести, — пришел четкий и недвусмысленный образ от Зефа и Фифа.

Еще в нем был Чако, на плечах которого сидели оба маленьких феникса. Что ж, они успели принять мою благодарность и обещание, прежде чем прямо в воздухе осыпаться прахом, у земли вспыхивающем зеленью и фиолетовым. Ушли спасители, вобравшие в себя основной жар от взрыва камня и живой лесной огонь.

А в это время мой рисунок вспыхнул от влитой в него энергии. А Нор молодец — выдержал мой насос, в этот момент засосавший поистине гигантский объем энергии для стабилизации процесса, всего лишь тень действительности, пришедшей из астрала, всколыхнувшегося новой сущностью, по праву могущей считаться одним из высших фениксов. Вмешался и я, задействовав Аюуо. Воля фениксов диффузно сложилась с моей, родив Зефира(*).

Гиперасэнад, живой, подобный моему вместилищу, но иной, завершенный, целостный. Просто тело у него такое и все тут. В десяти округлившихся глазах отражалась копия родителей, но с тремя цветами окантовки язычков — синим, красным и зеленым. Безумно чудесное создание сделало первый неуклюжий вираж перед носом застывшей пятерки, а потом уверенно скользнуло ко мне. Любовно расправив крылья и вытянув шею, феникс приник к моей груди, уменьшившись еще в полете до сопоставимого с кондорами размера, от кончиков крыльев побежали огненные дорожки, сошедшиеся на затылке. Миг, и уже вперед направлен зоркий взгляд перевернувшегося и застывшего в виде коллара, подобного изначально запланированному, с необычной цепочкой в виде стилизованных язычков огня. Да, Зефир пристроился так, как хотел, убрав излишнюю иллюминацию, став чрезвычайно красивым, но все же для посторонних глаз амулетом огненной раскраски с сине-красно-зелеными бликами. И начал активное общение с чебро и Аюуо, нежась в лучах моей любви, нашедшей незапрещенное существо, и даря свою. Зеф и Фиф поняли и нашли то единственное...

Все три моих источника энергии выжались досуха, чебро вынуждена была отключить спутниковую связь для поддержания работоспособности остальных функций моего жизнеобеспечения, оставив в памяти последнюю сцену с пришедшим образом от новоявленных родителей, чтобы брат не волновался. Балбес Интеграл, заговорщик ялов, все знал и ухмылялся, глядя в мою спину с края ямы, на котором вольготно разлегся с самого моего прихода к ней. А на месте схемы круг парапета, объединивший шесть платформ, и воронка, какая обычно получается при размешивании воды в стакане, но из застекленевшей земли.

Я в свое время ломал птицу-феникса Замеха, собственно из-за этого и взялся за создание, вплетая переработанный функционал. Но кто ж мог предположить, что его золотой феникс с сапфирами глаз окажется в ауте по всем статьям. В речных королевствах были только серебряные и медные, а платиновые находились где-то в пальцах Грога, причем с камнями был только один, судя по всплывшим и воспринятым ассоциациям.

— Я тут не причем, клянусь! — нежно левой коснувшись теплой поверхности, вызвав переливание цветов. — И Зефир останется на груди, другой птицы не будет, — твердо.

Об иерархии выше орла и совы знала только рульфка, согнувшаяся от смеха с руками на животе, да дварф, лупивший по коленкам в полуприсяде.

— Зефир?.. — рискнул прояснить причину такой реакции, вызвав еще пущий смех.

— Это имя феникса, данное родителями. А такой получился из-за удержанного благодаря тебе контроля.

— Живой амулет!? Целиком!?

— Не амулет, ведь тогда и тебя самого следовало бы считать... амулетом.

— А че эт они?

— Рехнулись?.. — чувствительно подпнув никак не отреагировавшую и не могущую издавать членораздельные звуки рульфку.

— Эм... Пятую градацию, особый цветной сплав, имеет только личная свита каждого феникса: медный — воробьев, серебряный — ласточек или грачей, золотой — соколов или кондоров, платиновый — орлов или сов. Фениксы над гильдиями стран, так сказать высшее, часто наследственное, руководство. Причем платиновая птица с алмазами только одна, и живет где-то в пальцах Грога. Ирония в том, что пятой градации среди птиц-фениксов нет.

— Ялов чел! — смех как ветром сдуло. — Откуда знаешь такие секреты!? — руки едва сдержала, чтобы не выхватить орудие и не убить на месте.

А дварф не унимался, сев на задницу. Трое остальных прониклись моментом.

— Норадлун, будь добр, проверь амулет. Должно все работать, а вид свалим на какую-нибудь особую заслугу и великое позволение отойти от канонов.

— Отвечай мне, ялов чел!

— Мне тоже интересно. Ариэль.

— Скажем так, Норадлун, я участвовал в уритском грибном падеже, повлекшим за собой смену командора с птицей-фениксом из золота с сапфирами. Кое-какие крохи информации мне перепали. Проверил амулет-то?

— Да, работает как должно, ты сказал правду.

— Эй! Не игнорируй меня, Ариэль!

— Прости, Отжистли, ты что-то хотела мне сказать?

— Я. Глава. Этого. Отряда. Понял, ялов чел!?

— Норадлун, ты случайно не знаешь, к кому обращается глава нашего отряда? Чес слово, мне как-то обидно становится за Викзара, браво убившего йейля.

— Остынь, Отж! — басанул дварф, смачно припечатав свою ладонь на ее ягодице.

— Гррш!

— Вау!

— Кхе!..

— Вежливость и уважение к подчиненным тебе пора в себе воспитывать, иначе выше так и не взлетишь, — продолжил Диртуд. — О как! Оха-хо!

— Кондор подтвердил, Ариэль, ты признал мое главенство. Извини за срыв.

— Ой шо делается, ща снег пойдет...

— Изыди, пес.

— Может жрать уже пойдем, а?

— А ты сготовил?

— А че опять я-то? Как че, сразу Вик!

— Пущай новенький покашеварит, а?

— Хех, я на самообеспечении и еще должен готовить то, что даже не испробовать? Хорошо, я сварю вам кашу из топора, — косясь на дварфа.

— Из моего топора кашу!?

— Пфе!

— Диртуд, я тебе по дороге расскажу эту сказку. А с Отжистли у нас был уговор, менять который я не собираюсь, Шамольд. Разбирайтесь с подобными вопросами без меня, — вытаскивая и вгрызаясь в сочную кольраби.

— Уймитесь! Валить надо срочно! Как еще гости не пожаловали!? Твой экран?

— Был и не рассчитывался на рождение Зефира. Сейчас остаточные явления, и наши резервы, кстати, пусты.

— Сколько у нас времени?

— Мало, скоро запеленгуют.

— Опять голодать до обеда!?

— До ужина! Залазь на своего барана и не отставай! — лихо запрыгнув на гнедого единорога.

— Отж, возьмешь?

— Шам!!! Помни, сброшу...

— Фью!

— Куда!? Лесом! До следующей станицы.

А бараны резво припустили за единорожными! Даром что ростом с пони, а поди ж ты, дварфа в полной амуниции да с тяжелыми манатками выдерживает! Правда, было смешно наблюдать за тем, как кубик вскарабкивается на параллелепипед с рогами и на ножках. В самый ответственный момент скотина захотела дернуться вбок, но кулак дварфа оказался быстрее — баран получил по кумполу и изобразил нетерпеливый переступ с ноги на ногу. Все наездники оказались не лыком шиты — ничего не бренчит и не звенит, слышен хруст сминаемых веток, да тяжелое дыхание, а изощренные подковы с лезвиями пусть и косили траву, но явной просеки не оставляли за собой, подчиняясь мастерству наездника и выученности скакунов. Один Интеграл бодр и свеж, стелется по травостою лугов совершенно без напряга. Отряд рассыпался для запутывания следов, перекликались через птиц.

Благо я не забыл за спинами подчистить следы стоянки, накрыв огненной решеткой еще и лежку дварфа с отпечатками остальных, а после прошлась метла ветра. А лопнувшие шарики... нехай покумекают.

Мы были разъединены, потому заполдень к точке сбора я пришел первым. Приметная поляна, сразу за краем, огороженным кустами, бежит ручей. Тенистая, ровная и удобная как раз малых групп. Сбоку, под шикарной кроной могучего дерева, кучка крупных камней, прикрывающая место для костра. Стоянкой давно не пользовались, около пяти лет.

Метрах в двухстах дальше по течению — лог, куда узким ступенчатым водопадом стекал ручеек, сливаясь с еще одним источником. Легкая заболоченность с хвощом, обилие папоротниковых.

Здесь особенно сильно проявлялось живописное разнообразие природы — по другую сторону теснилась группка еловых, создающая вечную тень и сырость, ломившуюся от грибов и поедающих их насекомых и мышей, чешуйчатых и с клочьями грязного меха по прихоти природы растущего прямо на чешуе. Рядом стояла группа толстых и при этом вдвое меньших обычного секвой, лишенная подлеска, кроме кустистых папоротников на членистых метровых стволах и поразительного разнотравья с цветами, похожими на крупные адонисы сочных зеленых оттенков на белесых ножках, пожираемых кем-то вроде тли, за которой ухаживали ядовито оранжевые мелкие шестиногие муравьи с хвостами-антеннами.

Единственный минус полянки — обилие всевозможных насекомых, привлекаемых мелкими цветками в красках мандаринового и нефритового, источающими дикий аромат моркови, мяты и какао. От ползающе-прыгающе-планирующих слепнеподобных букашек до ярких бабочек с дикими красно-желтыми расцветками, будто грубую кисть окунули в красу и брызнули ею на холст, заполняя тот кляксами с потеками, и длинных стрекоз с двумя четверками прозрачных крыльев на длинном и гибком теле с тремя парами длинных тонких конечностей, а так же звонких кузнечиков, смахивающих на саранчу, и мохнатых гусениц чудовищно ядовитых раскрасок, по тельцам которых иногда пробегали искорки неопределенного цвета.

Интеграл, сдувшись, тут же бросился резвиться с бабочками, чьи крылья превосходили площадь моих ладоней каждое. Первым делом он попробовал их заморозить, но ничего у неге не вышло. Я тоже не мешкал, прямо так пристроившись у дерева и скользнув в блаженное созерцание, устав думать.

Раэкапу не смутила первая промашка — его лапа оставалась быстра и метка. Когти рассекли тельце, после пробы которого котик раз пять подряд чихнул, сшибив неуправляемым хвостом при этом еще одну бабочку-неудачницу. Прочихавшись, он долго отплевывался. Заморозка не подействовала и на странных стрекоз, их благоразумный Интеграл и не пытался взять в рот. Просто забавлялся, по змеиному обхватив кончиком хвоста центр тельца и резко дергая, наставляя при этом уши на звук врезающихся друг в друга крыльев. Бегал за ними по поляне, прыгал, красовался модной шкурой.

Слопав наглую ворону и пару тощих насекомоядных змей, раэкапу улегся неподалеку от меня, став хвостом подтягивать к себе стрекоз, не отпуская. Дойдя до пяти, он зевнул и смилостивился над четырьмя, с жалобным шелестом по кривым траекториям разлетевшихся в разные стороны.

Такую картину и застали трое на двух единорогах и баране, когда почти одновременно с разных сторон въехали к месту лагеря. Послеполуденное светило прокатилось половину оставшегося до горизонта расстояния, полутора часов отдыха мне с лихвой хватило.

Грязные и потные. Единороги в мыльной пене и, удивительно дело, все с теми же струящимися хвостами и гривой, радующейся каждому падающему на нее лучику. Дивные бараньи кудряшки превратились в сальные колтуны. Я не представлял, как можно так нестись по настолько пересеченной местности, чтобы загнать скакунов!? Высчитанные километры в час не укладывались в голове, пока не прибавил крюки и петли, едва ли не на порядок увеличившие пройденное ими расстояние. Оно и понятно — я то от своих преследователей ушел без труда.

— Ариэль!?

— Мда?

— А где костер, дрова?

— Как ты нашел да еще и нас опередил!? И почему не отвечал?

— Хо, паря, залюбовался?

— Фу, ненавижу!

Вокруг посоха ммоллоэча витало порядка десятка заготовок структур, помимо штамповок, заложенных внутрь. Одной из таких заготовок и воспользовался маг, ключ-фразой на малоре и пассом руки, красиво "отодвинувшей" всех насекомых, кроме удержанной раэкапу стрекозы, за переделы поляны, следующая заготовка установила антинасекомовый купол, тянущий энергию из запасов посоха при каждой попытке бабочки или стрекозы проникнуть к вожделенной поляне.

— Ага! — подмигивая дварфу. — Большой секрет для маленькой компании! — в сторону единорога Отж.

— Нехорошо.

— Мог бы и позаботиться.

— Опять ялов секрет?! Ты должен нас в него посвятить!

— Обязательно, когда приведете себя в порядок. Сферу универсальной защиты я поставил, — из-под камней костровища вылезала часть магического узора, — костер ее активирует.

Отжистли с победным видом вздернула носик и вернулась к расседлыванию четвероногого любимца.

— Ша-а-ам...

— Да понял я, иду.

Через четверик часа появился и ранее, по всей видимости, здесь не бывавший Викзар, принявшийся устало приводить в порядок скакуна, это святое! Первым делом позаботиться о животном, а потом уже о себе.

Вскоре рядом со мной весело трещал зажженый Норадлуном котерок из сложенного Шамольдом валежника. Появилась тренога с парящим котелком. Четверо ездовых животных уже паслись в непосредственной близости, чтобы успеть съесть все лакомое в тех местах, где обоснуются их моющиеся хозяева.

Готовил дварф, нетерпеливо косящийся на сваленную кучу своих грязных манаток, особенно переживая за непотребный вид верного боевого молота. Все пятеро оделись в легкие льняные порты и рубахи, едва закрывающие плечи и пояс.

— Ты обещал раскрыть большой секрет, вся наша маленькая компания в сборе, Ариэль.

— Что ж, слушайте же большой секрет для маленькой компании! — широко-широко улыбнувшись.

Дварф весело прищурился на первых аккордах, рульфика потемнела, перевертыш хмыкнул, один из людей заинтересованно присмотрелся к автономной иллюзии, рожденной лишь пассом руки. По мере звучания песни(!!!) чувства присутствующих усиливались.

— И это, — пренебрежительно, — что было?

— Оха-хо, славно как!

— Вот это секре-е-ет... — ехидно.

— А в чем секрет-то?

— Ариэль, я хочу посвящения в действительно большие секреты!

— Да с радостью! Начнем с лошадиного!

Дварф крякнул, улыбнулся и Нор. Два единорога стояли поодаль друг от друга и мордами к нам. И жевали они в такт — один пойманную мышь, изредка поводя нижней челюстью из стороны в стороны, перемалывая косточки своими белейшими зубищами, второй довольствовался травой, пуча завистливый глаз в сторону удачливого соседа, и прядали ушами, и хлопали ресницами, и подергивали хвостами. Иллюзия песни на два голоса выглядела чудно.

— Это единороги... Летают пегасы... И они ржут, — каждая фраза вызывала нервную реакцию раэкапу, зашипевшего, когда перевертыш присел неподалеку, и ретировавшегося подальше, к дварфу.

— Ариэль, не придуривайся!

— А по мне так славно! Жаль, пива нет... Эх...

— А теперь кошачий!

С моей подачи Интеграл перекрасился в черный, гордо вскинул хвост и... он удачно вставлял свои мявки, прохаживаясь перед зрителями, особо нагло мимо перевертыша. Настроению дварфа поддался и Норадлун, а затем и Викзар. Отжистли сопела, она внутри хохотала, а показать не могла — имидж все!

— Фи... ррр... как же... — ядовитые реплики все не унимающегося вора вызывали обратную реакцию.

— Ну а теперь, друзья, большой собачий секрет!

— Чего-о-о!? Ах ты!..

— Шам, — еле управляя лицом и голосом, — помолчи, — тот надулся и демонстративно наложил себе добавки.

Я подождал, когда он наполнит миску. И запустил четвертую иллюзию, продолжая концерт. Пес краснел, бледнел, ему кусок в горло не лез — я изобразил на его старом месте будку и мастифа с растущими из ушей незабудками. Целый клип на слова песни Никитиных(!!!) с матушки Земли, от воспоминаний о которой у меня на душе сделалось неожиданно тепло. Последние слова пропели все хором и заржали, громко и от всей души.

Глава отряда сдалась на этой песенке, больше не корча буку, она поддалась атмосфере детского веселья, расслабилась. Викзар улыбался со всеми, не заморачиваясь мыслями.

— Извини меня, Шамольд. Я не знал, что ты действительно сирота, — серьезно сказал я, в спину обиженного перевертыша, когда смех стал стихать.

— Как ты узнал!?

— Оха-хо!

— Секрет?

— Зефир уловил отражение сильной реакции в кондоре. Все же феникс разумен и очень чувствителен.

— Паря, а еще развлечешь маленькую компанию?

— Ладно, но следующая будет последняя — вам стоит пораньше лечь и отоспаться. Песня трех волков.

Норадлун и Отжистли не успели озвучить вопросы, их опередил дварф, поэтому они их приберегли, с удовольствием посмотрев еще одну шуточную сценку уже с участием давешних волкодлаков.

Приведение в порядок амуниции длилось до самого заката. Каждый был сосредоточен и деловито оттирал лезвие или наручень, зашивал или вставлял нить в иглу. Постепенно поляна преображалась в лавочку — стояли распорки с высушивающимися доспехами дварфа, разложены отрезы грубой ткани, на которую с трепетом клались сверкающие полировкой оружейные принадлежности. Вик, нисколько не стесняясь, развесил на кустах свои порты, портянки и набедренник с рубахой, щеголяя открытым торсом, испещеренным жгутами мышц.

Диртуд насвистывал веселенькие мотивчики, выправляя и сплетая броню. Шамольд громко и недовольно сопел, игла в его руках мастерски оставляла за собой идеальные швы. Норадлун вскоре присоединился к моей медитации, усевшись строго лицом на юг. Викзар хмуро орудовал серпом, набивая торбы травой из углов, исподлобья кидая злые взгляды самца в мою сторону и томные на рульфку, каждый раз вздыхая при этом. Отжистли же порхала как бабочка, передвигаясь столь естественно и грациозно, что невозможно было ею не залюбоваться в ее-то простой одежке без нижнего белья и с челкой, скрывающей... За всех своих товарок стрекотала, жужжа, единственная оставшаяся стрекоза, шарахавшаяся ото всех подряд.

Утоливших первый голод скакунов, рульфка лично отводила к ручью, поила и мыла, каждый раз возвращаясь в облегающем ее рельефный стан мокром наряде. Скосивший почти под корень всю траву пепельный все четыре торбы, предназначенные для кормления скакунов и прикрепляемые к морде, вернул к седлам, которыми вместе с упряжью он и занялся, подключившись потом в помощь бородатому и субтильному.

Торбы являлись образчиком смекалки. Имея подпространственный карман со свойствами выталкивания, они обладали специальным полем, не дающим содержимому "вытолкнуться" за определенную черту. Приходилось прикладывать некоторые усилия, тем большие, чем выше наполненность кормом, сохраняющим всю сочность и свежесть. Собственные вещмешки так же обладали чарами, но проще — расширение пространства и уменьшение веса. Материал только их и держал, тем более эти чары не столь сложны. Только поясные сумки и кошели были сделаны из неброского тшего, уменьшающего на девять десятых вес вмещаемого. Вес и был главным ограничителем, помимо горлышка. Был еще и ларец, уменьшающий вещи и их вес, причем размеры уменьшались квадратично, а вес по функции корня из коэффициента. В ларе был организован оружейный склад.

В АЗУ в свое время мы использовали специально пошитые из особой материи, схожей по некоторым параметрам с тшеговскими тканями, а так же артефакты с шаблонными заготовками, когда чаровали свои рюкзаки к летней практике. Торбы же были изготовлены из выделанной кожи, за счет свойств которой и достигался выталкивающий эффект, а ларь из специального зачарованного сплава. Студенты академии на первом курсе работали только с достаточно распространенным на Ражене, подобия торб и ларцов изучались на высших курсах, а вещмешки считались анахронизмом, используемым разве что пахотными, и давались на факультативное изучение.

Не зря у всех были кондоры. Отряд был самодостаточен и каждый мог обслужить сам себя, только работы отдавались мастерам, каждый занимался делом по нраву, которому в свое время отдал предпочтение при обучении.

— Дежурим... так — я, Вик, Дир, Ариэль, Шам. Нор спозаранку собирает травы.

— Нет.

— Что значит нет!?

— А то. Мой отдых весьма чуток и краток, поставленная сфера крепка и умна, в дежурствах нет надобности — меня одного хватит.

— Даже так? — при этом понятливо покосившись на брюнета. — Замечательно.

— Организму нужен регулярный полноценный отдых. Ты уверен, Ариэль, что справишься и крепко не заснешь, а защита верно среагирует?

— Достигни стадии созерцания в медитации и продержись подольше.

— И никогда не выйти из нее!? Спасибо...

— Как знаешь. Другие стадии и техники требуют большего времени для достижения схожего эффекта.

— Оха-хо! Так ты полдня тут дрых, пока мы работали?

— Гад! — в сердцах.

— А чем ночью займешься?

— Я не дрых! А общался с Зефиром и раскладывал по полочкам каждое мгновение его рождения. Вот!

От все еще большого коллара, у других кондор еще с утра раза в два-три уменьшился, вспархнул феникс, имеющий похожее на родительские тварное тело, соединенное пуповиной с основным телом у меня на шее наподобие духа. Сродни моему текущему состоянию, некой средней ступеньке между многомерным фантомом и аватарой. При уничтожении или обрыве ничего страшного не случится.

Птица на груди едва-едва потускнела, а волшебное создание, облетающее поляну, бросало в начавшихся сумерках фантастические отсветы, оживляя тени.

— Сродни фантому. Предвосхищу вопрос — боевые качества не уступают родительским. Этому охраннику точно не нужен сон, если грубо, то живой амулет в отдыхе не нуждается.

— Хе-хе...

— Покажи остальные формы птицы.

— Да пожалуйста.

Феникс на груди стал плавно уменьшаться до трех сантиметров с раскрытыми крыльями. Затем он завернулся в крылья, став похожим на пылающий шарообразный уголек, подвешенный за тонкую раскаленную докрасна цепочку вычурного плетения, с тремя язычками, окрашенными в один из трех цветов, постоянно меняющими размеры и окрас, выбрасывающими вверх быстро гаснущие искорки. Потом пламя визуально погасло, втянувшись в матово блестящую золотую жемчужину с радужными боками, загоревшись в истинном зрении.

— Все слишком приметное.

— Издержки.

— Оставь пылающую жемчужину, так реалистичнее.

— Верно, иногда подобные выкрутасы дозволяются совами и орлами даже воробьям.

— Тьфу, никогда таких не понимал!

— Зато стоят чары ого-го!

— Ха, и одежда пахаря!

— Ты не прав.

— И верно, не лезь дальше кожи. Я никогда не видела такой ткани, а уж узор.

— Покрой прост и удобен. Странно, что ты не видела, Отж, ведь рульфы...

— Дир, та форма облегающа, как вторая кожа, и обычно поверх полоса другой ткани.

— Здесь есть аналоги, но все больше с чарами самоочистки и поддержания температуры. Я предлагал прошить тшеговскими нитями всю нашу одежду, чтобы зачаровать.

— Да, теперь то уж точно так сделаем! Еле отмыл свою!

— Опять траты! Сколь можно!?

— Каждый сам решает, Вик, и свои средства тратит.

— Ага-ага, вы то за десятки лет горы скопили!.. Йейльскее чистюли.

— Оха-хо! Шутничек!

— Молчал бы! И так гладиус с кольцами из моих запасов. А ждать, когда ты намоешься и постираешься, никто не будет.

— Гы! Сперва купите и сделайте.

— Ариэль, а ты где достал?

— В Ламбаде, спецзаказ.

— Где-где?

— Крибы, болван.

— Хех!

— А-а-а-а, там же небесные цены! И чего, вам, богачам, неймется? Сидели бы у очага да семечки лузгали.

— Оха-хо! Иззавидовался весь, ща из ушей полезет.

— У самого-то в гильдии сколько на счету, ась? Беднячек ты наш платиновый.

— Это на поместье свое.

— А мы вот на амуницию тратим, да с тобой, скрягой, делимся еще!

— Ариэль, говоришь, там еще есть?

— Мне туда не резон возвращаться и проверять.

— Нор, а Нор, сваргань телепортик, а?

— На подготовку день уйдет, а нам бежать надо. Мы со следа сбили, но ведь не успокоятся они.

— Хо! Давайте ловушку подготовим? Ариэль, там грибники, вот и пощипаем!

— Не выйдет — Башни засекут телепортик, быстро вычислят точку отправки и вас повяжут на месте.

— Не боись, пока их бюрократы воткнут, что к чему, мы успеем смотаться и сбежать оттуда.

— Рядом с Крибами поставили новые усовершенствованные Башни, финт ушами не прокатит.

— Ах!..

— Хе-хе!

— Че паритесь? Выловим в Мияргазе грибка да заставим открыть легальный телепорт.

— И верно, Шам!

— Хо! Предлагаешь там таскать с собой сундук с деньгами?

— Зачем?

— Аха-ха-ха! Я с тобой тогда заранее попрощаюсь, воздушными шариками ты уже не отделаешься.

— Уел...

— Чо базарить зазря? Надо еще добраться да выловить, — и сладко зевнул во все горло. — Вы как хотите, а я спать. Отж?

— Ложись-ложись, никто не мешает, бессменно теперь дежурит Ариэль.

Пепельный скривился, и в одиночестве гордо прошествовал к устроенному гнездышку. Следом и остальные отвалили от костра, дварф на этот раз сам активировал зачарованный Норадлуном амулетик от своего громоподобного храпа. Фигура рульфки выражала намек и желание, но уста ничего такого не произнесли. Она единственная, кто не доставал спальный комплект, и сейчас демонстративно для меня стала рядом расстилать. Повздыхав разочарованно, Отжистли уснула последней, в одиночестве.

Пока они ворочались, засыпая, рассматривал доспехи и оружие, точнее наложенные на них чары. Конкретно представленные предназначались для смягчения или предотвращения физических атак, а так же противостояние кислоте и ядам. Чаровал более высокий мастер, чем Норадлун: какого-то единого центра не было, что давало возможность легкой починки и распространение нитей плетения на заплаты при простом ношении — энергия бралась у владельца. Вязать подобное кружево — дело долгое и кропотливое, зато качество отменное. Это больше к дварфовским относилось.

Оружие чем-то интересным мне похвастаться не могло, ничье. Оно было все зачаровано, а викзоровское лично Норадлуном, как и броня, кроме гладиуса. Неплохо на его уровне, но в целом посредственно. Пожалуй, стоит отметить неплохую придумку с вращением болтов: загогулина, вытянутая по желобку от одного края до другого, заканчивающаяся на самом краю; точка у каретки; маркер на самом заду болта. Когда зачарованный болт, пробивающая часть которого имеет плетение, уменьшающее трение о воздух, кладется в желоб, он автоматически поворачивается маркером к точке. Когда маркер проходит мимо загогулины, обеспечивается вращение болта посолонь, причем трение сведено к минимому.

Через их птиц было много проще узнавать об их состоянии, и мне не составило труда через них же повлиять сделать их сон крепким. Дополнительно накрыв их и скакунов пологами, отправился к ручью, где сам наконец-то ополоснулся — ощущение воды ни с чем несравнимо. Там же стал заниматься эллорашэ, одновременно пытаясь держать как можно больше как можно тоненьких водяных жгутов, вплетая их в движения, то быстрые, то текучие, то рваные, то самостоятельные.

Взрыв показал, как плоха моя реакция и контроль, опиравшийся на количество потоков сознания, а не на возможности отдельно взятого. Тренировался пять часов кряду, после чего сытно поел запасами, приготовленными еще Миораном, и оставшееся время посвятил отдыху, убрав воздействие на спящих.

Почти сразу проснулся по малой нужде Викзар, справив ее на бок ствола за моей спиной. Толстенький член с незакрывающейся кожицей головкой весь вечер естественно оттопыривал его порты, яички крупные, но не висячие, струя мощная. Остальные тоже просыпались, но уходили все же за кусты.

Я сидел с голым торсом, закаляясь в прохладе. Наступила точка росы, на меня выпала влага. Нор уже бродил по лесу, а Шам привычно рано проснулся и периодически бросал на меня взгляды, нежась.

Раз можно было, перевертыш не упустил шанса просто поваляться, оценивающе меня рассматривая. Плащ и рубаха были аккуратно сложены поверх сумки, рядом с ковриком стояла и обувь. Среди мыслей и чувств Шама проскочила искорка сексуального желания, как и у Нора, но быстро погасла, как и у Нора. Вскоре Шам встал и прямехонько пошел к Нору. До подъема оставался час.

Щиты Нора не помешали мне стать свидетелем их секса. Им просто хотелось удовлетворить свое желание. Никакой страсти или влюбленности. Оба не любили давать, но сумели меж собой договориться и скрашивать друг другу утро. Оба грезили молоденькими, но разнополыми. Так я узнал, что Шам предпочитает подростков, причем не всегда, даже почти никогда, по их желанию. Даже несмотря на их закрывшихся кондоров, превратившихся в подобия маленьких патронов на ниточках.

Нор даже мазь особую использовал, сразу и смазывающую, и расслабляющую, и запахи впитывающую, а потом легко собираемую им при помощи плетения. Капля отправлялась в кусты, а пенис становился чистым и довольным.

Шам предпочитал сзади и стоя, чтобы партнер опирался, в данном случае о дерево. А Нор — лежа на спине. И ритмы были разные — маг делал это размеренно и неторопливо, ускоряясь только к финалу. У обоих был весьма волосатый пах на фоне пропорциональных размеров, почти — оба тонкие и в пядь, за счет тонких аристократичных пальцев эта пядь...

Комплекция была одинакова, но мышцы у перевертыша, что естественно, отличались солидностью. Нору пришлось широко расставить ноги, чтобы Шам мог вставлять под самый корень да под разными углами, постоянно крутя тазом. Его руки часто срывались в поход по телу, и часто отдергивались от мужского и густо волосатого паха, а так же от почти встреченного лица, далековато находящегося.

Мне сразу стало противно от их эмоционального фона, ради сохранения настроения переключился на обдумывание ночевки в городе — денег то я не взял, а создавать их из камней не интересно.

Следующий день двигались единой группой, держась у кромки леса. Мимо проплывали обширные хлебные поля, разделяемые деревьями и кустарниками, посаженными в два ряда с тележными дорогами между ними, пыльными и с колдобинами, по которым одногорбые гарбахи, в парах и в одиночку, тащили повозки.

Это графство мы проехали по касательной, не задерживаясь, никуда не заезжая, избегая встреч. Ночевка прошла примерно так же. Только на сей раз я рассказал обещанную Диртуду сказку про кашу из топора. Сразу мораль не понял лишь Викзар, а лучше всех рассказ воспринял дварф. Отж была еще более элегантна, а Вик мрачен, оба остались ни с чем. Ночью я опять воспользовался шансом спокойно потренироваться, но всего три часа, не усугубляя подозрений из-за слишком глубокого сна, оставшееся время посвятил работе над моделью моей системы.

Потенциально возможности были колоссальны. Ведь в чем основной недостаток вербальных систем перед мысленными? В трудности передачи сложных элементов и во времени подготовки. А наоборот — в малом количестве внутренней силы и неразвитом воображении, поставленном на рельсы логики. Плоские контуры так же не идут по информативности ни в какое сравнение с многомерными построениями.

Задача стояла не просто сделать на поверхности разрез мысленной структуры, а спроецировать все элементы, причем так, чтобы не вызвать подозрений. А это значит неминуемое искривление и работа на микроскопическом уровне, прячущая в канавке грубой линии целую сеть. Это и была причина, не позволившая единоразово, как в случае с простой защитной сферой, нанести на поверхность проекцию.

В итоге к подъему я решил отказаться от точности переноса не сложных структур. Проще так поступить с каркасом, все равно инфэо строится на мысленном уровне, а все остальное призвано заполнить конструкцию силой. Что как не скелет нуждается усилении? Вот в каркас-то и вплету слово и жест, а при необходимости и магический контур. Осталось разработать технику сплющивания многомерности с разной степенью детализации с последующим нанесением полученного магического контура единым махом. Подобное проделывается при чаровании, надо лишь усовершенствовать, добиться универсальности. Конечно, я не изобретал колесо, всего лишь велосипед, с гидравликой и кучей скоростей.

— Заист! — вдруг гаркнул завтракавший вместе со всеми Норадлун, мгновенно отставивший плошку со студенистой мамалыгой собственного приготовления и развеявший евший маэну антинасекомовый купол, схватившись за вертикально летающий в пяди от земли посох, находящийся всегда в достижимых пределах. Очередной штрих в портрете профессионального мага. — Мы в эпицентре... — севшим голосом.

Мои спутники, ялясь, вскочили, активируя личные амулеты защиты и напряженно озираясь с оружием в руках, оборотень бросился к стреноженным скакунам, чтобы успокоить их. "Вот значит, что это" — подумал я, много раньше засекший возмущения, напомнившие мне об исторгнутой сольфке. Явные различия и отсутствие далеко распространяющейся волны возмущений выкриком о "инфэо исторгнутом" окончательно убедили меня в правильности решения о ничего неделании.

Лог, где мы ночевали, не отличался размерами, на склонах кустарником рос кипарис с терновником — хорошая естественная защита от некрупных надоедливых животных, но и препятствующая нашему мгновенному побегу из опасной зоны поражения неизвестным магическим конструктом. Акониты еще вчера были тщательно сожжены — дланевидные цветки местной разновидности распространяли слабо ядовитые ароматы, достаточные для убийства во сне.

— Ариэль!.. — зашипела Отж и осеклась, зло сощурившись на сидящего меня, поглаживающего нервничающего раэкапу.

— Вжухк... — в сопровождении ураганного порыва ветра в истинном зрении появилось нечто, донельзя обезображенное и уродливое. — Бамсссшш...

С шипящим звуком конструкт активировался, переполненный силой и зацепившийся при появлении из глубин за... за гусеницу!!!

— Не рыпаться! — Нор Вику, вскинувшему арбалет с двумя чарованными стрелками в пазах на ком плоти, запузырившийся и набухающий прямо на глазах.

— А че? Продырить...

— Идиот, не спорь! — больно ткнув локтем в чешуйчатой кожаной броне с острыми заклепками из синей стали.

— Опасно вмешиваться, пока оно нестабильно, — быстро произнес начавший волноваться Нор.

Еще бы магу не волноваться — тельце уже стало телищем метрового диаметра и не собиралось останавливаться. Ложноножки, противно булькающие снизу, зашевелились и сверху оквадрачивающегося сегментного монстра, достигшего метров двух в поперечнике. Ворсинки стали черными иглами, скрежещущими в межсегментном пространстве, блеклая зеленая расцветка прорезалась синюшными пульсирующими сосудами.

Интеграл уже не боялся неизвестности, его усы топорщились от любопытства, приходилось теперь не успокаивать, а сдерживать недовольно мяукнувшего друга, которому стоило сделать лишь один прыжок, чтобы добраться до сформировавшейся твари.

— А че стоим-то? Мотаемся отседа.

— Действительно.

— Я хочу вскрыть ее!

— Сбрендил?

— Рехнулся!?

— Это бесценный...

— Сам бей эту гадость, Нор, а ну как огрызнется?

— Вот еще пачкать клинок, Нор. Отступаем, — одновременно.

— Но это живое золото! — возмущенно.

— Мертвому оно не нежно.

— Ариэль, а ты скажешь?

— Мне интересно, какая из нее получится бабочка.

— Оха-хо!

— Хе-хе...

— Йейли вы! — обидевшись и отключив все выставленные общий щиты.

— Эй! Оно же ща за нас примется, вона как второй куст дожевывает, — тыкая ложкой в завернувшуюся почти пятнадцатиметровую тушу, под корень зажевывающую кипарисовый куст следом за терном. Вик решил прикончить свой завтрак несмотря ни на что, глотая заячьи шкварки с мамалыгой почти не жуя и опасливо косясь на издающего громкий скрежет, хруст и чавканье гусеничного монстра.

— Норадлун, — решил я помочь. В первую очередь себе. — Если тебе не трудно будет раз в сутки подпитывать плетение, то могу помочь вогнать гусену в стазис и поместить в одну из твоих пробирок.

— Стазис?

— Это в пробирку!?

— Эээ...

— Остановить конкретно для гусеницы время и уменьшить ее. Заодно потренируем работу в паре.

— Почему опять в паре? А сам?

— Торопитесь, вы!

— Дык мы так ее сдать можем более чем за платин! Да что там, десять!

— Тебе ж надо, нет?

— Мне, — не скрывая подозрительности. И полез в сумку за пустой пробиркой с пробкой.

— Играйтесь, а мы отойдем к Шаму.

— Оха-хо! — хлопая по спине Нора. — Не взорви ее, только недавно стирались! — хмыкнул дварф, быстрым шагом поднимаясь по травянистому склону к единственному просвету меж густого кустарника, с треском поедаемого прыткой гусеницей, по телу которой шли волны при каждом движении.

— Не каркай...

— Гы!

— Хи-хи!

— Эта подойдет?

— Вполне.

Мы остались вдвоем подле костерка и тела, которое как бы не перевернулось, сохраняло способность передвигаться.

Я решил воспользоваться пламенем, создавая из него контур. Брови белобрысого подскочили вверх, когда в половине дециметра над углями побежали огненные дорожки, складываясь в замысловатый геометрический трехмерный чертеж, повторяющий силовые линии плетения, отлично различимого даже начальным уровнем истинного зрения.

Нор сопел сбоку, как губка, вбирая знания, которые сможет лишь повторить, да и то лишь с намеком на результат, вкладываемый мной, из-за множества тончайших элементов, недоступных для видения отрядного целителя.

— Кривая влезет слишком мелкой, — дотошливо.

— Отвлеки чакрой посоха.

Вращающееся кольцо плавно поднялось на метр в высоту и с крутым виражем оцарапало бок со стороны леса. Тем временем от огненной фигуры вытянулся дымный щуп прямо к пробирке, немногим длиннее среднего пальца руки, который свободно в нее входил, она была в правой руке Норадлуна.

— Ты предусмотрел ограничитель и ус подпитки?

— Да. Приступай.

Гусеница, которую чакра полоснула прямо по морде, наконец-то среагировала на угрозу, дико затрещав шипами и завибрировав верхними рядами ложноножек, истончившихся в длинные шипы.

— Эй, не убейтесь там! — крикнули сзади, когда тело гусеницы окутали бледно-зеленые молниевые разводы, с оглушающим треском сорвавшиеся с игл единым потоком точно в чакру, вывернувшуюся из-под удара в последний момент едва ли не под прямым углом.

Нор точно подметил момент, перехватив бразды контроля плетением и открыв клапан — маэна потекла полноводной рекой. По конструкции, развернувшейся над костром, будто клюшкой ударили — она, надувшись и загоревшись неправильным огненным шаром, метнулась к гусенице, в мгновение ока окружив ту причудливой сеткой, погасшей вместе со всеми движениями цели. Наступила оглушающая тишина.

— Ух... — откуда-то сзади.

И как джин в бутылку всосалась гусеница в пробирку с самостоятельно вставшей на место пробкой, из которой в истинном зрении торчал потребный усик для подпитки зацикленного инфэо.

— Освободить проще пареной репы, — кивая на пробирку. Норадлун выглядел счастливым, разглядывая новую цацку, подозрительность ушла на второй план.

— Ариэль, слух, а может нам бестиарий в пробирках намагичить!? Фьють! И всех тварюшек в колбы! Ась?

— Диртуд...

— Голова-а-а...

— Учись, непутевый.

— Пфф!

— А когда она вылезет, то мордой куда? Она ж сразу шарахнет, нет?

— Можно нормально освободить, — отвечая и вопросительно смотрящему Норалуну, и подбежавшим компаньонам. — Тогда по его воле, а можно разбить, тогда куда в пробирке смотрит.

— Мда, против глоров только и сработает, велик риск того, что стакнется против нас же с другими тварями.

— Шам, да ты только представь!..

— Уже.

— Помню, как с полвека назад один умелец прямо в стеклянные шары загонял тварей всяких. Целую торбу с собой таскал зверушек прикольных.

— Кажется, я знаю, как повторить этот трюк!.. Чего!?

— Да так, Норадлун, помчались уже.

— Идея хороша, да не со всеми прокатит. Тот же волкодлак, скажем, или симп, который в одиночку струсит драться.

— Так то оно так, однако с заистическими или исторгнутыми за милую душу трюк прокатит.

— То бишь, просто подальше кинул, дабы разбилось, и текай... Класс! — сверкнул оборотень глазами с вытянувшимися зрачками, когда оба мага ему кивнули.

— Шам, даже не думай! Это на препорацию...

— Угу, размечтался!

— Ооотж...

— Эту дуру в строй да чтоб покатилась с горки... ммм!

— Замашки сокола.

— Йейль, медный, чья б корова мычала! "Давайте купчика сопроводим", — передразнила рульфка.

— Баран на баране, — поддакнул Шам сзади, за что получил тычек от неуклюже взбиравщегося в седло дварфа, обухом топора.

Обсуждение перспектив и вялое подтрунивание длилось всю дорогу. Норадлун со скрипом согласился подумать над бестиарием, приняв довод о том, что всегда успеет вскрыть то, что под рукой или убито другими.

Глава 11. Фослив

Графство Фослив встретило нас множеством мелких холмов, на которых поля не больно то и распашешь. Вот и растили здесь... сливы! От мелких желтых в компании с миндалем на верхушках, до крупных фиолетовых и красных у подножий. Десятки сортов сливовых, включая синие расцветки в желтую крапину. Сочные, сладкие, кисловатые, мясистые, с горечью или остротой. Был даже экзотический сорт с мягкой косточкой, напоминающей орех кешью. Его растили с участием магов, периодически наполняющих энергией особые цепи вокруг стволов, формирующие импульсы и поля. Рощи этих черносливов принадлежали лично графу, огораживались и охранялись. Мне до сих пор было непривычно видеть одновременно на дереве и плоды, и цветы, и завязи.

Вообще здесь имело место круглогодичное батрачество, а чаще всего пожизненное. В Фосливе имелось три сотни дворов, однако статус города ему придавала сотня многоквартирных графских четырехэтажек, где размещались пахотные, работающие за деньги токмо на личных угодьях сюзерена, частично расположенных и вдоль дороги, перпендикулярной Восточному тракту. Добротные дома с каменным первым этажом размещались по краю деревни вдоль огибающей ее Батрачной улицы. Точно такие же стояли по четыре у придорожных трактиров с вместительными складами, находящихся в аккурат на ответвлениях в деревни с пахотными.

Земли же селян тянулись на запад, они платили оброк, отдаваемый натурой, шедшей на производство вин. Вишневое и лавровишневое, сливовое, миндальное, персиковое, абрикосовое, даже из черешни гнали. Здесь не было обычных деревьев — одни сливовые на десятки километров вокруг, причем многие обвивали огуречные лозы, дававшие плоды под цвет слив. Ну и огородики с привычной капустой, репой, брюквой, морковью и приправами навроде лука, укропа, чеснока, гвоздики, перца.

Кроме брожения чего тут только не делали со сливами: варили, жарили, сушили, тушили. Делали пасты, помадки и варенья. Запекали в пирогах и булочках. Делали салаты из вишни, морковки и кольраби, например, или еще сотню всяких по строгой рецептуре. Сливовый бизнес был поставлен на широкую ногу — маги переносили продукцию по городам, а деньги уходили соседям за зерновые, поставляемые по превосходной дороге, не уступающей качеству тракту.

Помимо слив во множестве разводили пчел, собирая с них мед и пыльцу янтарных цветов с необычными желтыми, красными, синими, фиолетовыми и черными оттенками.

Настоящая житница, одна из немногих в Хофохе, славящаяся далеко за пределами королевства.

Семья нит-Миттар-Фослив являлась потомственными магами со способностями к стихии земли. Их величественный замок возвышался на вершине холма, доминируя над всей округой. С одной стороны приютился город, с другой графские винодельческие мастерские с огромадными подземными складами, где стояли гигантские винные бочки и бутилированное вино на выдержке. В свое время граф вырастил весьма протяженную скальную стену вдоль границы с Ремпту, тем самым обезопасив себя от многих тварей, не могущих преодолеть пятиметровый барьер.

Вдоль Бафово, как называли стену, загибающуюся по тогдашней границе владений, стояли гарнизонные башни, следящие за воздушной угрозой. Егеря регулярно шустрили в окрестных лесах. Да, соседи Фослива уже давно забрались много западнее, однако страдали из-за зверей. А нит-Миттар-Фосливы... а они ратовали за стабильность. В их деревнях и селах были лишь стража да управа, военные бдили границу.

Наш отряд рисковал либо два дня переться по дикому и опасному лесу вдоль Бафово, либо нарваться на егерский отряд, весьма недружелюбно настроенный к наемникам, шляющимся по чужим землям.

— Почему?! — взвинтилась она.

— Рекомендация, Отжистли.

— Очередной ялов секрет, Ариэль?

— Пораскинь соображалкой сама — вещица успешно борется с преступностью в самом Грузде, где спецы покруче будут. И она показывает не только часовой циферблат, но и таслоки. А у тебя?

— Шам взломал.

— Да че слухать? На Фостлив! Там кожа симпов в цене.

— Провизией затариться надо.

— Оха-хо! Да у вас все слипнется от сладостей местных! — лицами владели, а эмоции... вроде как амулетик есть.

— Курятина да яйца здесь столь же дешевы, как сливы и телятина, между прочим.

— А мы разве не по тракту двинемся с его частыми постоялыми дворами?

— Верняк! Впарим трофеи и двинемся.

— Предлагаю выгодно обменять эжи или реги на хофи, Ариэль, — оглаживая бороду.

— С чего ты взял, что у меня вообще есть деньги?

— Оха-хо!

— Хе-хе!

— Хи!

— Гы!

— Пфф!

— Ну насмешил, паря, так насмешил! Серьезно?

— А как собираешься пошлину въездную платить?

— А за постой?

— Разберусь на месте. Я владею искусством Магии, к чему утруждать себя бренными кругляшами?

— Маг — звучит гордо! Оха-хо!

— Ну-ну!

Егерей мы не без труда миновали, а пахотные не особо нами интересовались — едут и ладно. Лишь в самом начале вспугнули кого-то, выходя к дороге.

— Сехоф за проезд, атс! — проклацал солдатик, не могущий спрятаться в будке, как начальство, еще издали завидевшее моего Интеграла.

В разных местах по-разному монеты кличут. В Грузде все приучены к хождению эжей, потому просто медяшки, серебрушки, золотые и платины, а в провинциях и люд попроще сокращает названия, как этот солдатик, например, сократил серебряный хоф до сехоф.

Городок окружала трехметровая добротная стена с низкими, квадратными, зубчатыми башенками. Двое ворот, входящих на запад, да выплеснувшие за черту ряды халуп с коровниками, жутко смердевшими. Речка основным течением пролегала через графское хозяйство, в станицу шел крытый рукав, служащий канализацией для богатых семейств, с обязательным коллектором и отстойником, гигантским резервуаром, откуда потом при помощи магии переносили переработанную специально выведенными червями превосходную подкорму на поля. Вода в реку возвращалась чистой — ниже по течению рассыпались города щедрой рукой правителя, самые крупные и стоящие ближе к Иссхруг в судоходной части не заботились о сбрасываемых отходах жизнедеятельности, на которых жировали речные твари — тренировочные мишени для подрастающих волшебников, а так же воробьев.

О, а стена заслуживала отдельных и всяческих похвал! Ей насчитывалась тысяча с лишним лет, а выглядит она как новая, за исключением не единожды поменянных ворот. Каждая следующая пядь, начиная с низа примерно двухметрового ухоженного и широкого рва, выступала сантиметров на пять, причем никаких блоков и кирпичей видно не было. Каждый такой уровень был усеян шипами, выступающими на ноготь. А внутри трапециевидной стены на равном расстоянии друг от друга находились крупные гроздья драгоценных камней, сохраняющих общую монолитность и неприступность, рассчитанную прежде всего на ремптусских тварей и других гадов с насекомыми, которые, судя по выросшим хлевушкам вокруг и безалаберности охраны, несколько десятилетий не тревожили станицу.

Против людской угрозы возводился замок с его тройным оборонительным кольцом из стен высотой, если грубо, в десять, пятнадцать и двадцать метров. Сооружение выглядело грозно и солидно, и это без учета подземных полостей.

— Дык вон же бесплатно ат прошел, и телега проехала всего за медный чирик!

— С ездовых один сехоф! — держась обеими руками за алебарду с подрагивающим кончиком. Из-за его спины раздавался гогот моих спутников.

— Хм, а кто сказал, что я ездовой? — легко спрыгивая на крупную каменную брусчатку, вымостившую площадку перед настежь открытыми воротами.

Будка стояла с внешней стороны, створки открывались вовнутрь, из-за зубцов торчало две алебарды, хозяева которых преспокойно себе посапывали на посту. Ко мне на руки под совсем одичавшим взглядом запрыгнул сдувшийся раэкапу, случайно заморозивший пробившийся у кустик травы и оставивший на камне глубокие полосы от когтей.

— Низя! С ездовых животных серебряный хоф! — это уже ефрейтор, не видевший оставленных следов.

За моей спиной собралась толпа местных мальчишек с парой залихватски взлохмаченных девчонок, завороженных радужной расцветкой и общей необычностью. А как они бурно отреагировали на преображение. Выглядывали и местные взрослые, крутил ус и возница с полной ящиков телегой, лупали глазками и другие прохожие, под вечер стремящиеся в город. Благородных не было, пахотный да торговый люд.

— Это вы, значит, меня — меня! — мага — мага! — за ездового животного посмели считать!? Да я вас самих сейчас в них превращу!

— Мряу! — с плеча поддакнул Интеграл.

— Нно, господин маг, ннельзя с ездовыми... Серебряный хоф...

— Да где вы видите ездового!? — Интеграл спрыгнул с рук, юрко шмыгнув мимо стражника с алебардой и задев импровизированный шлагбаум, тут же покрывшийся ледяной коркой, начавшей таять под солнцем.

У молодого алебардщика при этом сдали нервы — из-под неполной кирасы закапало. Он бросил оружие и позорно скрылся за будкой под смешки мальчишек, многие не сильно то и младше его были.

— Эй, куда рядовой Грякар!?

— Всего наилучшего, ат ефрейтор! — левой рукой помахав не оборачиваясь.

— Эй, господин маг... — в этот момент подломилось тонкое сухое бревно-шлагбаум, рассыпавшись на ледяные осколки. — Проходите... — сглотнув. — Рядовой Кунар, марш на пост!.. — хрипло в открытую дверь будки.

— Ну вот, а вы говорили...

— Гони медный полтос, Вик! Оха-хо!

— Однако...

— Интегральчик, расти, родимый!

Мы еще не отошли от ворот, и все стали свидетелями надувательства. Ефретор, красный от негодования, ткнул замешкавшегося рядового тяжелым кулаком в спину.

— Довольно выпендриваться, поехали в "Миндаль".

— Это который самый дорогой?

— А в какой он стороне?

— Там, — махнув рукой направо в сторону подъема к крепости на холме.

В той части были самые зажиточные хозяйства и наиболее ухоженными и опрятными домами двух, а то и трех этажей. В окружении деревьев с весьма крупными абрикосами и персиками на подпертых ветвях, самостоятельно не выдерживающих веса созревающих плодов, и это при обилии цвета.

— Пожалуй, найду попроще что-нибудь.

— И отделишься от отряда?

— Нехорошо, — поддакнул сзади сидящий.

— И тем не менее.

— Ищи "Черьму", паря, дешево и сердито!

— В полдень у восточных ворот, — не оборачиваясь, бросила рульфка, пришпорившая единорога.

Викзар ненавидел лишние траты, но тут представилась такая возможность... Он поехал следом за любящей комфорт рульфкой, с которой наконец-то будет наедине. Ефрейтор наконец-то увидел, на что так уставился его второй рядовой и сбледнул, а когда вновь поднял глаза, то не застал раэкапу — тот почуял кошачий дух и, мигом сдувшись, шмыгнул в ближайшую щель, задействовав камуфляжную расцветку. Да и я нацепил капюшон до носа, активируя ауру невнимания(!!!).

В этом городе только пять проспектов были замощены — четыре вело к воротам, один к графскому замку. В самом центре — площадь с огромным более чем тысячелетним дубом, вокруг которого ходила восьмерка стражей, попутно следящих за порядком на площади, местной транспортной развязки. С северной стороны площадь граничила с длинными базарными рядами, ограниченными двумя проспектами и разделенными третьим.

Обычная пыль, суета, гам, толкучка. И цены... Мой глазок, еле заметный в истинном зрении, довольно шустро обследовал лавки. Местное и сливовое было почти задаром, отличался только миндаль, молотые косточки в чем-то там, да чернослив — удивительно мягкий и нежный плод, через двое суток после срыва становящийся мягкой и неаппетитной размазней. Зато цены на пшено, гречу и другие крупы дешевизной не отличались, как и выпечка, большая часть которой замешивалась на муке из обработанных косточек.

Было и оружие, тоже шибко дорогое для простого люда. Ценилась и кожа. Причем здесь было много кожевенников, работающих с коровьим и воловьим сырьем, идущим на обувь. Изделия стекловароов отличались повышенной мутностью и дешевизной, стекла большинства домов были едва-едва прозрачными — еще бы, ведь осветление проводилось магами, стоило дорого, особенно за сохранение прочности.

Бутыли, как и окна, штамповались — здесь я еще не видел ни одного выдутого изделия, каждое имело продольный шов, явный или магически изведенный. В состав стекла добавлялось специальное вещество, из-за которого появлялась мутность, и которое давало необычную прочность внешнего слоя, контактирующего с раскаленным давилом и формой. Если вдруг бутыль или окно разбивалась, то обломанные края крошились, препятствуя сильным порезам.

Однако самое-самое — это пряности. Было всего четыре лавки, скорее всего принадлежащие одному купцу. В них было поразительное разнообразие всяких эжзасзских склянок, внутри которых были настойки с цельными представителями флоры и фауны, обещающие долголетие и мужскую силу. Все как обычно, но цены просто запредельные. И несмотря не это народ здесь толпился, беря кориандр или молотый острый перец, помимо прочих более дешевых пряных порошков и трав.

Здесь были все атрибуты заштатного городка с подворотнями — и непересыхающие лужи, и разбросанные застарелые помои, и блещущая разнообразием вонь. Освещение и чистота за счет городской казны только для мощеных улочек, в районе богатых жителей было цивилизованней, улицы тоже мостились, но камни не обрабатывались магией, потому часто тут и там торчала трава меж покосившихся камней.

— Чего изволите, этра? — обратился из-за стойки рослый мужик.

Трактир "Черьма" следовал местной традиции — первый этаж полностью каменный, второй этаж с мансардой — деревянные, крытые черепицей. Рамы не резные, украшений почти что и нет, грубая коробка, внушающее надежность.

Главный зал, в который вел охраняемый рослым детиной в кольчуге уличный вход с обитой листовым железом дверью на клепках, отличался высоким потолком и окнами под ним из-за утопленного в земле пола. С внутренней стороны мутные зеленые окна дополнялись мелкоячеистой решеткой, потолок держался на толстых каменных столбах, закрытых досками с многочисленными следами драк. Зато толстые каменные стены ничем не укрывались — выщерблины в огромных блоках смотрелись некой изящной задумкой архитектора.

Стойка у правой стены почти сразу у входа. За ней был виден закуток с прямым выходом на кухню, пол которой не был опущен, и спуском в погреб, находящимся под ней. Дальше широкая двухстворчатая дверь в хозяйственные помещения — ступенек как таковых не было, лишь горка перед и за проходом, прикрытым пологом из нанизанных на нить высушенных косточек, через который только что юркнула внутрь весьма дородная дама с пустым подносом.

Еще дальше у стены находилась широкая лестница с перилами, в тени которой прятался запасной выход. На противоположной стене был огромный открытый камин, на котором сейчас жарился барашек под присмотром дварфа с бородой-лопатой, в ушах которого и на пальцах было много сердитых украшений, ему помогал пацаненок. Под потолком в углах были вентиляционные решетки, при помощи магии долженствующие выводить воздух из помещения, освещаемого масляными лампами, похожими на керосинки. Специальные держатели для факелов, для доступа к которым требовалась специальная лесенка, с прокопченными пятнами на потолке были еще пусты — светло, вокруг крепежей столы были разнесены и исполнены в камне.

Остальные скамейки и столы были хлипки и даже к полу не привинчивались. Причина весьма прозаична — деньги, вышибаемые вышибалами из посетителей, эти самые столы или мебель портящие.

Зал был просторен, битком сюда, пожалуй, можно впихнуть более сотни рыл. Десятка полтора угрюмых посетителей уже жевало свои сливовые тюри с торчащими куриными ножками и запивало кислым элем из грубых глиняных кубков.

Не трактир, а прям столовая. Для батраков. Огромная кухня с двумя плитами и жужжащими над ними поварами, умудряющимися еще и пощипывать официанток, в данный момент помогающих готовить. В станице насчитывалось четыре подобных заведения, "Черьма" самый большой из них. Причем обслуга тут же и жила.

— У меня дело к хозяину, атс.

— Хы, за стол и кров сюда монетки, — хлопнул он по иссеченной царапинами стойке из толстых досок.

— И все же.

— Да вон он, — кивнул он на дварфа у камина, когда смерил меня недружелюбным взглядом, покосившись при этом на двух дюжих дварфов с косичками в бородах по бокам служебного входа, держащих наготове арбалеты и молоты за спинами, хорошие такие молоты для крушения косточек, которые все же проще восстановить, чем отрубленную конечность.

— Уважаемый...

— Че треба, паря? — грубо оборвав и уперев ручища в боки.

— Чарование в обмен за ночь и провизию на месяц.

— Хо-хо! Обеспошенный маг-побирушка, — расхохотался хозяин, развеселив и посетителей, без зазрения совести откровенно пялящихся на меня и лыбящихся. — Шуруй-ка ты, покеда цел, паря!

— Я могу многое предложить...

— Да знаю ваше племя! Чпок-хлоп, — ударяя в ладоши, — и тает магия, когда за вами уж и след простыл! А зарядка едва ли не втридорога потом обходится! Текай, паря, по-хорошему!

— Вот что, дварфе...

Далее я приподнял руку, чиркнув пальцем по Аюуо, ставшим специально медленно расти. Один из охранников сделал предупредительный выстрел — под общий вздох болт коснулся ткани рубахи и громко плашмя упал на пол. Хозяин заведения сузил глаза, а у меня в руке уже был мой посох. Еще один болт не долетел миллиметра до моего черепа, так же бесславно рухнул, кувыркнувшись из-за задетого капюшона. И я ударил ярко сверкнувшим посохом об пол, сплетая инфэо — одно запудривающее глаза всем, кроме хозяина, лишая видения Аюуо, другое — очистительное, быстро расползшееся светящимся переплетением по всему залу, третье — жгуты, обвившие охрану, четвертое — обездвиживание и лишение речи. Для всех, кроме хозяина, из моего кулака потек свет на пол, растекшись бесчисленными ветвящимися ручейками.

— Не зли меня, — добавив в голос властности и силы, с вызовом смотря засопевшему и покрасневшему глору. — Это всего лишь чистка, — с опасной мягкостью, как раз в этот момент все сальные пятна и копоть потекли двумя реками на пол в сторону вентиляционных отверстий, а световые дорожки потухли. — К полуночи доставишь пять бочонков лучших сортов вишен, свежих и спелых, так же по пять бочонков абрикосов, персиков, слив. Бочку чернослива и бочку миндаля. По вот такой плошке всего, что есть в твоем меню со сливами и без мяса. Иначе так же качественно почистится Фослив. От заведения Черьма.

Стены и пол сверкали чистотой, показав красивые желто-коричневые прожилки, потолок красовался побелкой, окна большей прозрачностью, а непонятные блямбы на стенах очистились, превратившись в распилы причудливых форм и расцветок. Аюуо мгновенно свернулся в кольцо, расплетая все инфэо, а жемчужина на шее запылала.

— Ты пожалеешь! — парочка посетителей у самого входа юркнула на улицу, исчез и один из охранников, остальные опасливо сжались, не рискуя привлекать внимание.

— Аванс уплачен, атс, а предложение об обмене с моей стороны все еще в силе.

— Сдалась мне ялова уборка! Бочки чернослива и миндаля разорят меня!

— Что ж, за упертость получишь то, что я сам сочту нужным дать. Блюда пусть носят в десятую комнату, атс как-вас-там.

— Эй! Этра маг, я совсем не то хотел сказать!

— Мне плевать. Твое время убегает.

— Вот ж упырь! — в бороду. — Малец, пригорит — четвертую! А ты чо зенки вылупил!? Заказ слышал, работай.

Я быстро прошел к лестнице мимо небольшого подиума для артистов. А дварф, так и не представившийся, раздал зуботычины подчиненным и втянулся в служебный проход.

— Простите, господин маг, старика, не признал, вижу плохо... — смирив гордость. Нельзя при подчиненных.

— Зрение править не стану, обидел. А для трактира...

— Ох, извините горемычного. Не ко мне такие как вы ходют, не припомню даже...

Комната, где мы сейчас с ним были, являлась мансардной — двенадцать квадратов, простой топчан, тумба с умывальником, узкий стол с подсвечником и двумя табуретами, шкаф без дверок, мутное оконце с форточкой, пучок сушеных трав для запаха. Все достаточно опрятное и чистое.

Дверь, помимо цифр, красовалась искусно вырезанной и раскрашенной веточкой лавровой вишни — грамотность не являлась достоянием общественности, охватывая узкие слои. Окно выходило в вишневый сад, плоды которого использовались для изготовления собственной черьмовской наливки.

— Я освещение в главном зале сделаю нормальное.

— Смилуйтесь, господин маг, где же мне средства достать на чернослив и миндаль? Отродясь столько не было! Да и зачем мне ялов свет? Мне бы погребок охолодить, а?

— Погребок еженедельно заряжать придется, а свет почитай только обычные дрова в камин клади, как клал, да выгребай золу чаще.

— Не брешешь? Ой, простите, верю! А коли покрадут воры-то?

— Камин!?

— Хо, светильники ваши.

— С куском стены разве что, я ж держатели факелов светиться заставлю.

— А ве... тьфу! Продушку йейльскую сделаете?

— По семь бочек и вот такие железные заготовки с цепью, длина — четыре раза от сих до сих. Для работы вентиляции магия вообще не понадобится, кстати.

— Ох, совсем в разорение старика! Где ж я под вечер металл достану?

Глава 12. Дела и делишки.

Обида выпала в осадок, пакостно мутный. Оглядываясь на торг, не смог сдержать улыбку — дварф мне понравился. Бочки чернослива и миндаля в итоге скукожились до ведер. Мой фантом тончайшим усиком прокалывал плоды на рынке ради вкусовых ощущений, обратившихся в ходе торга в тридцать бочек сливовых.

Практичность не позволила мне и дальше разгуливать без монет: пять золотых хофи, четыре с половиной в серебре, половинка в меди. И так со всеми пятью валютами речных королевств. Гигантская сумма, которую хозяин заведения под моим нажимом вынужден был пообещать выплатить, если я придумаю, как охлаждать пиво и грог, хотя бы тех в бочках, что вделаны в стойку за прилавком.

Эх, вспомнился инжир, напрочь отсутствующий на Моцкафе. Все запасы этого райского плода, купленные еще у Миорана, закончились, а у Лейо я их не смекнул пополнить.

Если освещение обдумывалось мной с самого утра, то бредовая мысль о механической вентиляции подверглась магофикации и включению в общую питающую схему. Из-за новшеств пришлось отказаться от игр со светом — только слегка видоизменяющее копирование язычков пламени из камина на факелодержатели, точнее на кольца, по задумке становящиеся похожими кончиками свечных фитилей, объятые пламенем.

— Этра Ариэль, — осторожный стук в дверь. — Ой! — звук бьющейся посуды и упавшего подноса.

Причитания остались за пологом. Мне лень было открывать и отрываться от вычислений, поэтому просто переместил варенья да помадки с салатами сразу в карман, не тронув емкости, чем и вызвал безмерное удивление у давешней служанки. Расторопность следующих не вызывала сомнений.

Выдохшиеся решетки придется перечаровывать. Хм, для такого большого пространства эти прорези погоды не сделают. Вот уже сейчас куча любопытных потных тел там дышит и пукает перегаром.

Требуется придумать что-то еще. Точно! Воздухоочистителями станут колонны. Сделаем полость, решетки с обоих концов, воспользуемся принципом ионизации, добавим самоочистку, направим воздух снизу вверх, предусмотрим смену направления еще и у стенных решеток. Верно, но как сделать полости и сохранить при этом крепость? Не в мифрил же обращать... Да и вообще кардинальная трансмутация слишком затратна.

После тщательного взвешивания выбрал идею с уплотнением материала колонн, разбитых на восемь секторов с углублениями. А наружный слой — прессованное до камня дерево, армированное уплотненным железом, которое таки принес зачем-то Гагдиодуд, хозяин "Черьмы".

Планы повидать не только базар рухнули, но я нисколечко не жалел. Создавать мне нравилось, а в этом случае еще и дизайнерские изыски хотелось воплотить — уж больно плачевно смотрелись побитые камни стен и почти земляной пол.

Решив взять перерыв и заглянуть в зал, не пожалел. Парочка взлохмаченных мужиков с усердием мутузила трех юношей в лохмотьях, из-за спин которых выбегала проворно повизгивающая служаночка с оголенным плечиком, сопровождаемая шлепками по мягкому месту. Рядом копились деревянные обломки и кровавые брызги с осколками зубов.

Под гогот выпивох пять дварфов растащили дерущихся, когда лупатый за стойкой натренированным взглядом оценил платежеспособность и дал знак охране ровно в момент обнуления средств на воображаемых счетах дерущихся. У троих наскреблось достаточно денег для уплаты, несмотря на их внешний вид, а вот двоих, оглушив, раздели догола и выкинули через главных вход. В большой книге за прилавком добавилось несколько строчек, а около четверти присутствующих с разными возгласами, кто громко, кто понуро, кто улыбаясь, отдавала свой проигрыш, запивая минутное горе из пузатых кубков.

Гардиодуд честно встречал подводы с фруктами, поток блюд из кухни все еще не прекращался, приведя к моей обжираловке — кухня просто восторг! Как себя не одергивал, однако испробовал все двадцать три медовых лакомства — твердые и жидкие с цельными плодами без косточек, с изрубленными или с перетертыми, на песочном тесте, внутри местных круасан и эклеров. Воздушность последнего десерта меня приятно поразила, он буквально таял во рту, не был приторным и чересчур сладким, а кисленький штришок порадовал бы любого привередливого гурмана, что уж говорить обо мне!

Что же подают в лучшем!? Ай, там наверняка освещено все декоративными растениями, начиная залом и кончая комнатами, и магическими светильниками, да поди и волхв штатный есть. А здесь — раздолье! Для меня. Пусть комната обставлена аскетично, и бронзовый подсвечник лишь подчеркивает атмосферу косого потолка, но уют безусловно чувствуется в полотенчике на крючке рядом с умывальником, в лоскутном одеяле, в плетеной соломенной корзиночке на столе, в соломенных же оберегах в виде простецких куколок под потолком, над дверью и на стенах, в броско раскрашенном ночном горшке, яшмовое дно которого притягивает плохие запахи, не давая им вольно гулять по комнате, портя аппетит или настроение.

Построения касательно зала завершил до перерыва на перекус, превратившийся в незнамо что — живот раздулся и оттягивал, на языке еще плясал вкус миндаля в сливово-вишневом фруктовом салате с черешней, взбрызнутом абрикосовым маслом. Оставшееся время посвятил разбору плетения городской стены.

Мастер великолепно сплел кружево из разноцветных нитей, приятное не только для "глаза", но и для всех остальных пяти чувств. Несовершенство затесалось на более глубоких уровнях, но это уже не столь важно — при таком качестве совершенно не важно.

Да, древний маг защитил свое творение, выполнив множество мельчайших деталей, витиевато пронизывающих все его плетение. Чувствовалась груздевская школа, но не только, иначе подобные творения были бы сплошь и рядом. В чем-то это сродни высокоуровневому языку программирования, когда о машинном языке как таковом вообще неизвестно. Почти как у меня, только без многочисленных ассемблеровских вставок и подключаемых библиотек. Невольно всплыла ссылка на соответствующие лекции груздевской Школы Магии и Волшебства и секретные манускрипты и ушла в закладки — грех пренебрегать знаниями, пусть и доставшимися от врага и очищенными от эмоционального наслоения и лишнего ассоциативно-событийного ряда.

Трудно разбираться в хитросплетениях волшебства, доводя чей-то выверт до более-менее понятного вида с центрами контроля, энергонасосами и энерговодами, логическими узлами и сопрягающими связками, перейдя от многопотоковости мыслительного конвейера к допотопной очереди. И все же я справлялся, полагаясь на успевшую обостриться интуицию и уже наметанный внутренний взор, вычленяющий логически и структурно завершенные элементы, определяющий их функционал, раскладывающий на операции и блоки доступного мне низкоуровнего магического языка заклинательства.

Для начала я решил вычленить модуль, ответственный за реставрацию повреждений, дабы вплести его в собственную магическую картину. Самовосстановление! Как же эта идея старательно меня игнорировала!? Зачем городить непробиваемую стену, когда... Да ведь это сродни регенерации! Как похожи участки!..

Приемная выглядела как будто так же, какой ее запомнила рульфка: те же диванчики в черной коже, те же зеленистые веники в лакированных чернью кадках, та же хрустальная люстрочка. Вот рожи на диванчиках сменились, да. Часть постарела, часть заменилась. И все та же блондинка-секретарша. Нет, лицо-то другое, но то, что оно являлось натурально белобрысым и секретарским сомнений не вызывало.

Вошедшей с трудом удалось удержаться, когда она удостоилась лишь косых мужских взглядов, зачарованно уставившихся в противоположную от входу сторону — на девушку, смотревшуюся, как тут же определила идущая по черному мрамору пола походкой от бедра с грозным прицокиванием, не сулившем даже не оторвавшей взгляда ничего приятного, в зеркальце.

Секретарша гляделась непозволительно долго, и строила совершенно дикие рожицы, остервенело гладя и нажимая на большие и красивые камешки оправы, при этом, едва не высунув набок язык.

Почти подошедшая уже определила, что в руках у этой — дуры! — какой-то артефакт. Намеренно громко цокающая всегда презирала таких барышень — она до сих пор так и не понимала, да и не хотела понимать, отчего многие совы отдают предпочтения именно таким типажам, вызывающим лишь складку омерзительного презрения в уголке левого глаза.

Каждый цок заставлял человеческую эльфячку производить странные манипуляции все быстрее и быстрее, а на лица сидящих нагнетал все больше предвкушения какого-то поистине благостного события.

— Дорогуша! — голос по замыслу автора должен был выморозить всю комнату и заставить-таки перевести внимание, однако совершенное лишь подогрело общий градус, так же показался розовый кончик языка в уголку прелестного ротика, идеально подкрашенного ярко-красной помадой.

— Йейль, — произнесла рульфка ласково-ласково, аккуратно пристроив вытащенную голову оной твари не в специальный чарованный садок, а прямо в центр стола, точненько на частично заполненные листы и какой-то гербовый бланк, пачкая все свежей кровью и ее запахом с примесью разложения, сдерживавшегося чарами мешка, легко удерживаемого выложившей одной рукой.

Кровожадные очи со злым довольством наблюдали за чихом беленькой, громким и слюнявым, прямо на зеркало, которое в ответ издало трагичный звук. Очи налились яростным гневом — изменения на лице секретарши вызвал именно звук, а не действия владелицы очей.

А посмотреть было на что: губки надулись; выражение приобрело трогательную детскую обиду, умилившую мужчин, расплывшихся в улыбке кота, обожравшегося сметаны на валерьянке, одной на всех; из глазок побежали слезки; бровки сдвинулись; язычок спрятался, а губка закусилась, впрочем, не утратив искусственно наведенный сочный цвет. Секретарша скользнула глазками по безобразию на своем рабочем месте, мазнула ими по непроницаемому лицу со сверкающими миндалевидными очами, и:

— Уа-а-уа-а! — зарыдала, словно маленькое дитятко, у которого сломали куколку прямо на глазах.

Прижав к груди обеими руками заветное зеркальце, она побежала прочь из приемной в ту же дверь, в которую вошла страшная тетя с острыми ушами. Ее легкое бежевое платьице с узором из спелых вишен на веточках с листочками колыхалось, очерчивая соблазнительную фигурку, приковавшую взгляды всех присутствующих мужчин, среди которых затесались и юноши, старавшиеся выглядеть старше своих лет, с отвисшими челюстями и глазищами, полными детского незамутненного восторга.

— Кто обидел мою Лапусю!? — раздался из-за второй двери в приемную властно спокойный голос с нотками недовольства, звучащими как скорый реквием обидчикам.

Обитая черным булатом дверь из железного дерева открылась, словно фанерная, плавно и беззвучно. В проходе появился высокий бронзовокожий с огненно рыжими волосами и пронзительно зелеными миндалевидными глазами, в которых, если бы не предыдущая сцена, многие смогли бы рассмотреть смешинки.

— Отжистли, как тебе не стыдно? — наставительно, как отец нашкодившей дочке. — Кто же меняет йейльскую голову на детскую игрушку? Вроде взрослая девочка, век уж отжила, а так похожа на четырнадцатилетнюю Лапуссену... — назидательно покачав головой с распущенными прямыми волосами, заигравшими на плечах в закатного Ра лучах.

Все воробушки при первых звуках из-за двери тут же сели прямо, положили руки на колени и немного наклонили головы вниз, пряча лица за бровями и челками, выражая позой невинность. Два степенных грача раскрестили ноги, из рук сварганили замок и постарались придать лицам непричастно-отрешенное выражение со взорами, изучающими венкато паррацу(!!!), растущую в кадке напротив.

Отжистли зарумянилась ярко и быстро от самых кончиков ушей, пылая с досады и страдая из-за растущего пятна на безукоризненной репутации взрослой. Этот раунд она проиграла своему давнему сопернику, оба ушных кончика согласно опустились, признавая поражение.

— Нагренор! Прими уже у девочки трофейчики. Идем, Отжистли, у меня еще остались конфетки, не дуйся.

Красные уши абсолютно точно выцепили сзади тех, кто зажал рот руками.

— Гриндидо, твои... оставшиеся конфетки слишком малы, чтобы меня удовлетворить, — снисходительно, в достаточной мере овладев собой, стоя в коже как в бальном платье императрицы, передавая мешок подскочившему грачу как высшую милость.

Грачи поперхнулись, сова лучезарно улыбнулась, старшие воробушки перестали дышать, младшие уставились непонимающе.

— После охоты, должно быть, сильно проголодалась, да? Не стоит беспокоиться, я... удовлетворю любые аппетиты. Идем, аперитив уже ждет. И не обижай больше маленьких.

Отжистли не нашлась, что ответить. Последнее слово осталось за альфаром.

— Что это было, Грин? — не спеша выходить из образа, тут же заметив новую деталь кабинета — необычное настольное зеркало, неуловимо напоминающее секретарское, но на мужской манер.

— Тетрис, Отж, — с глубокомысленным смешком. — Новомодная игрушка с Раженя, — пододвигая налитый хрустальный бокал с резными боками, в котором плеснулось прозрачное оранжевое вино из особого сбора местных плодов с удивительно тонким букетом.

— С Раженя!? — образ осыпался осколками на толстый не ворсистый ковер, напрочь глушащий подкованную обувку. Рульфка даже первой присела на мягкий стул с высокой спинкой, обитый все той же кожей.

На залпом выпитый бокал альфар грустно покачал головой, вызывая очередное покраснение кончиков ушей.

— Представь себе, этрас Арье перед смертью сумел создать некий аналог портала. Угадай, что он использовал? Молчишь? — через паузу, выдерживая эмоции до нужной консистенции. — Проход через "Моара Крона-Ра", картину за миллиард платинов. Он ее поместил в центр павильона, над фонтаном, превратив в арку перехода.

— О-о-о...

— Красивый ротик, — ехидно.

Собеседница клацнула, поражаясь, как этот полуторавековой ею крутит.

— Он даже смерть свою превратил в незабываемое зрелище, — вертя в руках граненый топаз с ноготь в серебряной оправе брошки. — Такие события, а ты на три недели сбежала пугать йейлей. Кстати, хочешь совет? — втихую радуясь своевременному вложению в "Мечту".

— Бесплатный? — понимая тщетность надежд — рульфка сидела намели, оттого и взялась исполнять низко ранжированные заказы в отсутствие серьезных дел. Она никогда не залазила в свою кубышку, рассредоточенную по множеству схронов и банков, в самой гильдии она держала лишь малую часть. Отжистли предпочитала выполнять "грязные" заказы, порой голодая, и при этом с каждой полученной платы половину откладывала, не смотря ни на что.

— За йейльскую голову, — глава местной ячейки уже вычислил то, как сильнее досадить этой шельме, из-за которой он — серебряный сов! — вот уже которой год торчит в этой райски сливовой дыре.

— Облезешь. Вот золотой за просмотр мнемокристалла.

— Платин. Там еще парашюты и ролики, — смилостивился до пояснений рыжий.

— Три золотых.

— С тобой в город прибыл еще один человек, Отжистли, — добавив в голос металла, убирая брошку в нагрудный кармашек светло серых одеяний, приличествующих королевскому чиновнику высшего звена.

Воздушный элементаль, раб (и по совместительству слуга, охранник и соглядатай) одного из плечевых браслетов альфара, испуганно ретировался, давно завершив сервировку стола для романтического ужина на двоих.

— Он вошел в мой отряд, Гриндидо, — заранее отрепетированно.

— Кто ввел?

— Ариэль. За особые заслуги у него свободная птица, — опережая следующий вопрос.

— Оч-чень интересно, кондор. Птицу на проверку, — мысленно вызывая прикрепленного к ячейке мага-помощника, призванного зафиксировать процедуру.

Заслужить вживление купленного у Груздя магического таланта стоит не только баснословных денег, но и действительно незаурядной истории. Конечно, дар передается не в полной мере и не может быть развит сверх порога, определяющегося после того, как тело примет стороннее, максимально схожее с утерянным прежним.

Только прошедшие процедуру и выжившие после нее знают: о детях, специально выращиваемых для того, чтобы у них в итоге выдрали способности и развеяли их пепел над рисовыми плантациями; о том, что лучше проводить перенос в начале их полового созревания из-за риска отторжения более стабильной структуры.

Только заключившие контракт знают: о кристаллах, размер и чистота которых напрямую определяют качество передаваемых через них способностей при безопасном методе, гарантирующим выживание пациента и накрепко связывающим его с использованным камнем; о девственности переходного возраста, лишая которой можно изъять потребное в самом сильном виде и с возможностью развития или лишиться жизни самому, в зависимости от того, кто перетянет канат, из-за чего требуется добровольное согласие и специальное воспитание, потому как любые гипнотические установки с изменениями памяти в момент безусловной опасности слетают, приводя к смерти обоих.

Только продавцы знают о психоблоке, внедряемом в покупателя для гарантии сохранения тайны обретения им способностей. Никакая софистика с самыми изысканными методами допроса не добьется желанного раскрытия секретов, лишь смерти, после которой призрак вообще не будет помнить о деталях контракта. Механизмы обеспечения безопасности тайны сложны, они пестовались веками лучшими умами.

Отжистли безропотно подчинилась, сняв коллар — полностью раскрывшегося золотого кондора. Она уже научилась справляться с всепоглощающей завистью, которое десятилетие глодающею ее, лишенную всех прежних способностей, до сих пор вкладывающуюся в себя, таща за волосы саму себя к платине, открывающей путь к медной сове даже при простом наличии колоссальной суммы, требующейся для должного "омагичивания". Женщина видела бугорок на груди, соответствующий драгоценному минералу — это явный признак амулета, по слухам, дарующего способности к управлению магическими энергиями и разрушающегося после смерти владельца. Отжистли отчаянно хотела купить подобный прямо сейчас, не дожидаясь.

Манипуляции проводились под мелко решетчатым пологом, затеняющим процесс. Отжистли, перекипев еще в пути, смиренно ждала итогов проверки, доверившись слову Нора, не раз вытягивавшего членов ее группы из объятий смерти.

— Он должен прийти ко мне, кондор, — тоном, не предполагающим возражений.

— Не обязан, — кладя на стол самоскручивающийся кадастровый свиток(*), о котором едва не забыли, вспомнив на подъездах к Фосливу. — Достаточно меня, командира отряда "Отжиг", — твердо, с чувством превосходства.

— Все так же дерзка, — сузив веки. — Нагренор!

— Все сделано, бо... этраи Гриндидо. Вот... — подал уже немолодой платиновый грач с залысиной и жиденькими волосиками вокруг черновую бумагу, заполненную корявым почерком. Каждый командир обязан был знать грамоту.

— Два лахофа? — позволил себе удивиться альфар. Отжистли промолчала, соглашаясь с примерно шестьюдесятью зохофами в качестве более чем на порядок завышенного вступительного взноса нового члена отряда. — Деревар, занеси по форме, — лысый молчаливый помощник с болезным лицом, выдающим активно действующего алхимика, коротко кивнул, приступая к работе с кадастровым свитком и реестровой книгой(*) фосливской ячейки у специального бюро со встроенными пологами, закрывающими проход в специальную нишу, скрытую от простого взгляда иллюзорной картиной нынешнего хофохского правителя в полный рост.

На столе перед сидевшей рульфкой звякнуло два кошеля с разномастными монетами на два лахофа, которые альфар достал из ящика своего письменного стола и ловко подкинул.

— Достаточно травить аппетит, — мягко улыбаясь, вновь сменив амплуа, — Отж. Индюшка, фаршированная маринованными персиками, не любит долго ждать, — элегантным приглашающим жестом показывая на отдельный стол с яствами, за которые еще предстоит расплатиться рассказом о встрече с Ариэлем.

— Как всегда мил и обходителен, — в тон. — Гри. Не откажусь... А денежки на счет, — кошели не удостоились и взгляда.

— Как всегда...

— А-ав! — довольно осклабившись и вильнув хвостом черный мастиф бодро потрусил через подворотню.

На земле в луже остался лежать подросток со спущенными штанами — разрыв в анусе настолько болезненно начал затягиваться, что он потерял сознание, не выдержав. В эфире витали остатки полога тишины, впрочем некому было приглядываться, чтобы заметить еще и действие инфэо, быстро заживляющего раны средней тяжести.

Шамольд убил первого попавшегося, казалось, всюду прыщавого, по двум причинам: оборвыша никто не хватится, его чувствительной коже пупырышек совсем не нравилось касаться, особенно на заднице, которую взял из-за нетерпения.

Покрутившись еще у "Черьмы", оборотень, преследуемый боязливой собачей тишиной и шипением немногочисленных домашних кошек в серую полоску, неспешно побежал в поисках третьего пацана для утех, устав считать подводы и не утвердившись во мнении, что Ариэль исследует город магическим глазом, а не лично.

Черная тень неспешно скользила мимо тысячелетних стен и новеньких заборов, на верхушках которых фонарики физалиса, элитарные растения, нуждающиеся в ежевечерней магической подпитке, зажигающей на всю ночь многочисленные оранжево-красные огоньки, скрывали вмурованное в строительную смесь битое стекло и острые стальные шипы в подражание внешней оборонительной стене Фослива. В этом облике Шамольд иначе чувствовал магию, не как при использовании истинного зрения, спонтанно открывшегося в юности после первого обращения.

Первые этажи многих зданий были возведены в далеком прошлом и до сих пор стояли как ни в чем не бывало. Город планировали с учетом развития, и в те времена северо-западная часть, дальняя от замковой горки, была отведена под большие участки, на которых плодили свиней и птицу. Сейчас вся живность и птица хрюкает и квохчет за городской стеной, а прежние участки застроены по тому же принципу, но уже не столь основательно и продумано.

Вторые и третьи этажи вместе с большими пристройками в богатых районах строились из тесаного камня, многим из них были уже века. Люд среднего достатка и многочисленные лавочники строились проще — камень, скрепленный строительным раствором и снаружи покрытый им, деревянные верха, сооруженные часто из сливовых стволов, были только у самых бедных горожан.

Шамольду на десерт хотелось барского сыночка, щуплого и не умеющего драться. Второй изворачивался ужом, его пришлось повалить и заложить руки за спину. "Какие рулады он выдавал... Жаль, строптивый..." — думал оборотень, крадясь за парочкой юных влюбленных, допоздна разгулявшихся, да так и не решившихся на поцелуй в губы.

Безупречный оборот в прыжке и парень оказался прижат в одной из пустующих ниш с ножом у горла:

— Рыпнешься или пикнешь — убью, понял? — оглушающим шепотом прямо в ухо.

— Мгм! — выдал дрожащий недоросль в дорогой суконной одежке с вышитой оторочкой под золото.

— Снимай все побрякушки и клади в кошель, — приказал он в другое ухо, чуть отстраняясь, давая жертве, прижатой к стене, простор. — Я их все вижу, не пытайся утаить, ялов потрох! — на шее показалась капелька крови, покатившаяся к ключице.

Шамольд забавлялся. Он чувствовал животный страх, исходивший от щенка, наклусившего прямо в штаны. Ничего, у насильника было очищающее тело колечко, для работы которому хватало одного-двух шкаликов воды, во фляге еще булькало достаточно. С этим купеческим неженкой, так неосмотрительно отославшим охранника, оборотень хотел как следует наиграться.

— Да не трясись ты, как йейльская губа перед поцелуем! — рука лежала на плече, пальцы щекотали горло, теребя порез. — Идем спокойно, хе, в тот скверик... — откуда и вышли влюбленные, наворковавшись.

Мешочек с серебрушками, как определил по звуку Шамольд, парой колец и шейным амулетиком давно скрылся. Прохожие старались не обращали внимания на странную парочку, спеша по домам, а стража тусовалась далеко отсюда, привлеченная ограбленной Шамом дамой.

— Раздевайся, паря, — поигрывая кинжалом, роняющим зелено-красные искорки с острого кончика, ножик был спрятан совсем незаметно для жертвы, с ужасом уставившейся на тускло светящийся кончик. — Эй! — помахал он им прямо перед напуганными глазами. — Живее!

— А...

— Ни звука! — коснувшись пореза. Чарованный кинжал простым касанием к ране в правильном месте заставил недоросля молча задыхаться от боли. — Снимай же все!

Скамейка стояла в окружении кустов, а магический фонарь был загодя выведен из строя. Собственно, его выключение и выгнало отсюда парочку.

Непослушными руками с мозолями от письма курносенький и с большими и далеко разведенными глазами на округлом лице сдергивал с себя одежку. Собственные испражнения никак не отразились на лице, полном ужаса и безнадеги.

Пушок едва образовался, кранчик от холода сморщился, гусиная кожа с крупной дрожью, руки инстинктивно обхватили ребра в попытке согреться.

— Прям лягушонок, — склонив голову набок. — Вертайся ко мне спиной, паря, и стой смирно.

Сглотнув, тот повернулся и описался — до него дошло, зачем его заставили раздеться.

— Иии...

Одежка исчезла в шейном амулете, с таким трудом доставшемся оборотню. Шам повернул еще одно кольцо, активируя, помимо полога тишины и ауры невнимания, согревающее поле(!!!), действующее на сажень-полтора вокруг кольца, в момент поднявшее окружающую температуру почти до уровня телесной. Однако недорослю это не помогло — он продолжал трястись, а когда его шеи коснулся камень кольца, упал на колени — ноги не выдержали.

— Эй! — заехав раскрытой ладонью по уху, из-за чего парень взвыл от боли, завалившись на левый бок. — Встать! — командным голосом, больно впиваясь пальцами с острыми ногтями в плечо и потянув наверх.

Всхлипывая, тот поднялся, держась рукой за распухшее ухо и судорожно дыша.

— Больше послушания — меньше боли. Кивни, если понял.

Тот остервенело кивнул, вздрогнув, когда по нему пробежалось водяная клякса, очистившая тело. Он только пискнул, когда к нему сзади плотно прижался насильник и зашарил жадными руками веде-везде. Слезы катились непрекращающимся потоком. Вскрик в ладонь, когда в него проник член черноволосого, и почти на каждое движение всхлипы, услаждающие слух оборотня, постаравшегося начать унизительное действо почти безболезненно для жертвы, с которой он планировал ну очень долго поразвлекаться в этом тихом уголочке, и уже потом, ободренным, пойти на дело — ограбление заштатного менялы, чисто для поддержания воровских навыков в тонусе и собственной репутации, хотя бы в своих глазах, ведь с приходом в группу Викзара за серьезные кражи босс пока еще не бралась, а уж с новеньким вообще ничего подобного даже не предвидится ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем — это он нутром чуял.

Когда-то давно с ним так же поступил младший партнер одного из заезжих купчиков, при помощи амулета подавив волю пронырливого мальчишки, примерно того же возраста, что сейчас дрожал в объятьях маститого вора, на фоне полного осознания всего происходящего. Тогда он впервые познал оргазм. Купчику одного раза показалось недостаточно, он наслаждался смесью унижения, боли и наслаждения, что испытывала беспомощная жертва его похоти. Если бы не его неуемная жажда, быть может, колесил бы и дальше по дорогам, да не судьба — повторный заход так всколыхнул мальчишку, что тот, сам не зная как, смог развеять силу, вложенную в простенький амулет, и, обратившись, насмерть загрыз обидчика.

Кровавые воспоминания о ночи первого обращения затмили собой изнасилование. И оборотень совершенно сейчас не осознавал, что уже давно превратился в подобие того младшего партнера заезжего купца, с которым столкнулась его дорожка в далеком детстве...

Викзар досконально знал свое любимое дело и смог сбыть шкуры не только за три лахофа, два из которых пойдет в его личную копилку, но и уговорить продавца воспользоваться его мастерской, чтобы тройку отобранных шкур подготовить к походной обработке — хватит на четыре обновки.

Воин понимал, что предстоит еще не раз наведываться в подобные мастерские для окончательной выделки, выкройки и закреплению результата, помимо прочего. Впрочем, он был готов платить за это из собственного кошеля — в его текущем отряде все так поступали и оказывались в большем выигрыше. Доля в общаг, доля себе, труды на общее благо окупались сторицей.

Человек не являлся мастером-убивцем, но прекрасно справлялся вместе с дварфом с ролью прикрытия или тарана, при крайней нужде мог вести себя столь же бесшумно, как остальные, и без всякой магии! Викзар недолюбливал полный доспех, предпочитая кожу, упрочненную клепками, пластинами и кольчужной сеткой, впрочем, у него имелся собственный комплект из весьма прочной и легкой стали, удачно сворованный и пришедшийся впору при выполнении одного из гильдейских заданий с прежним отрядом, после которого он получил медного кондора и получил рекомендацию в "Отжиг".

Оба кожевеника с двумя помощниками провозились в мастерской далеко заполночь, довольные друг другом и заключенной сделкой. Обоим было в радость работать над превосходными кожами с редкими качествами — из них выйдут легкие и удобные доспехи, по прочности не уступающие кольчужным, а уж если усилить...

Норадлун обошел все три лавки, торгующие ингредиентами для всевозможных зелий, порошков, притирок и мазей с пастами. Все собранное в походе частью продалось, часть натуральным обменом ушло.

За пробирку желчи одного из убитых монстров к его услугам хозяин самой богатой лавки предоставил подвальную лабораторию, оснащенную всем потребным для пополнения потраченных и изготовления новых, учитывающих новую цель отряда — диверсии в Мияргазе.

Маг выпаривал, осаждал, смешивал и сублимировал, совершенно забыв о времени. В конце-концов он за часть итоговой эссенции оставил длительный процесс на одного из помощников хозяина лаборатории, отправившись далеко заполночь на постоялый двор...

Диртуд как обычно отвел животин в стойла и заплатил аж три сехофа за то, чтобы отличающихся диким норовом скаковых единорогов почистили, накормили, подковали и подновили чары сдерживающих роговых колец, которые Норадлун мог лишь питать силой, а единорог их день ото дня подтачивал в попытках сбросить магическую уздечку и за все отплатить пленителям.

Сдав хитин, оставшейся после боя с насекомыми, где первую роль играли хитрые чарованные подковы с лезвиями, Диртуд выручил с полсотни зохоф, тут же потраченных на чечевицу, пшено, гречу, рожь, ячмень и другие крупы и муки, разнообразившие походное меню, помимо нежной свиной и телячьей маринованной солонины, сала и кусков жира с крутыми специями для наваристых похлебок и каш, ну и, конечно же, тройки бочонков отменного пива.

Город был достаточно велик, чтобы цены за еду не кусались, но все же сказывалось специфическое развитие сливового рая — остатки золота ушли за номера с ванными удобствами — фаянсовыми лоханками с подогревающими и очищающими воду чарами, спрятанными в кварцевых кристаллах, отполированных с внутренней стороны, и нуждающихся в подзарядки при каждом применении, с чем прекрасно справлялся местный магик.

Пришлого дварфа тут не многие знали, тем более эта публика предпочитала кабаки подешевше, впрочем, кружки ароматного и забористого эля вешали улыбки и на предпочитающих не пить слишком много. Сын прежнего хозяина с тревогой глядел, как дварф-балагур спаивает почтенную публику до поросячьего визга.

А Диртуд, знай себе, подливал пивцо да травил свои бесконечные байки. Язык у него был подвешен как надо — смех гулял по залу, волнами расходясь от очередного жертвенного столика, восполняющего наемнику недостаток общения. Смекалистые посетители сбежали в индивидуальные кабинки или убрались к себе в комнаты прежде, чем до них добирался выпивоха, выдувающий кружку за кружкой и не хмелеющий. Дварф три столика опоил, трижды бегая по нужде, а на четвертый его, наконец, самого проняло до самых печенок.

Зная за собой нехорошую черту, крушить все подряд в пьяном виде, Диртуд заранее обеспокоился, памятуя и о приличности заведения — сехоф ушел охране, чтобы вовремя и мягко отвела его в комнату, где ждала заранее заказанная дварфка — жутко дорогое удовольствие, обошедшееся в десятки сехофов. И это за одну только ночь! Но ему было не выбирать — с людками или худышками-гномками, а уж тем более с эльфками у представителя квадратно-бородатого племени не стояло, а до рукоблудства он никогда не опускался, с детства считая это святотатством чистой воды и уделом слабых...

Они встретились у главного входа трехэтажного с мансардами здания подковой, придя с разных сторон. Хмыкнув, разошлись по приготовленным спальням, где их ждали: поздний сытный ужин с соком колбандра, теплые лоханки, умело ласковые ручки, принявшиеся массажно растирать натруженные мускулы после раздевания и омовения, молодые горячие тела, призванные согревать огромные постели с мягкими перинами под балдахинами. Сервис "Миндаля" выдерживал критику вельмож, но все ж до королевского не дотягивал — внутренний дворик без фонтана...

— Рада видеть, Сливар, — внутренне напрягшись, внешне обманчиво расслабившись. Силы еще оставались, как и сбереженный сюрприз.

— Забавно, — одними губами улыбнулся человек, на голову ниже рульфки. Он проигнорировал обращение и его тон.

Светло-пепельный из-за обильной проседи, тонкий прямой нос, широко расставленные карие глаза в обрамлении пушистых ресниц и узкий подбородок в пику двойному под горбатым шнобелем между маленькими близко посаженными бледно-зелеными глазенками в редких ресницах и блестящей в факельном свете проплешине, стыдливо перечеркнутой промасленным зачесом с обеих сторон.

Он и бровью не повел, когда два самых свежих трупа, только что скончавшихся от полученных в ран, тускло мигнули огненным, и их одежда осела, оставив только юхрецу(*) в районе груди, там, где был знак гильдии наемников. "Воробьи!" — внутренне презрительно сплюнула пленница, удостоив их лишь периферийным зрением.

— Это она, господин! — визгливый голос и пухлый указательный палец с утопшими в жиру перстнем и кольцом уперлись в зажатую в тупике подземного коридора, стены которого пронизывала тройная невидимая магорешетка, первые два слоя которой в истинном зрении украшали безобразные дыры, и украшали как редкие черные пятна с оплавленным центром, так и зеленоватые разъеденные с многочисленными кровавыми брызгами, женщину, по шею облаченную в белесый кокон. Рядом с ней как два стража стояли огромные пауки, сверкая уцелевшими крупными и почему-то фасетчатыми глазами цвета бордо, хаотично разбросанными на голове, оставшиеся неопаленными ворсинки на не выдранных или частично торчащих из тел членистых лапах мелко вибрировали, а исцарапанные жвала двигались медленно-медленно, капая слюной, смешанной с черной кровью, пузырящей камень пола и плоть отрезанной руки, владелец которой валялся в наспех собранной куче из трупов личной охраны — гильдейским наемникам купец мало доверял — в боковом проходе, с потолка которого свисала разорванная паутина, а кирпичные стены были почти скрыты за ее многочисленными слоями. Вторая рука с новеньким браслетом поверх дорогой парчи была зажата в шарообразный кулак и потрясала дорогим артефактом. — Подлая убийца свата племянника моего троюродного брата по линии мачехи! — без запинки. — Да вы сами гляньте, ваше сиятельство! — в запале едва не двинув своего господина рукой с активированным экраном, показывающим вращающуюся призрачную голову пойманной и текстовые колонки.

— Спокойнее, атс Абрикар, — тихим властным голосом. Стоявший позади графский охранник вовремя ухватился за купеческое плечо, не дав тому оконфузиться.

— На плаху остроухую!.. — под конец осекшись. Пухлые щеки густо покраснели, а руки обвисли, будто мгновенно выключенные. Зато глазки еще быстрее забегали в своих орбитах, нервно убегая от тускнеющего символа подчинения, выжженного на спинах краудредеров(!!!), надолго выведенных из строя наглой девахой, с невероятным нахальством попытавшейся совершить грабеж. Да не тут то было! Впрочем, убить наемницу торговец не дерзнул — может пагубно сказаться на бизнесе, за профессионалов, а паршивка несомненно это доказала, гильдейские порою мстят, выгоднее затребовать отступные и возмещение понесенных убытков, передав с поличным пойманную правосудию, но не в данном случае — прощать убийство родственника и понесенные после этого колоссальные убытки их общего дела толстяк не собирался.

— Ее гильдия ради нас согласна на обычную гантетту(*), — сделав едва заметный акцент на предпоследнем слове.

Его сиятельство с любопытством смотрел на потерю рульфкой самообладания, ее закушенную губу, бледность, яростный и презирающий прищур. Купец же довольно осклабился, а потом до него дошел весь смысл фразы и глаза полезли из орбит, нос звучно втянул полную грудь, но губы держались молодцом — с них не слетело лишнего.

Отжистли не была готова к такому повороту. Нет, копящихся в гильдии денег уже раз наученной не было жалко, в отличие от тяжким трудом собранных колец и, в особенности, ранга кондора, золотого, командирского. По глазам давнего знакомца наемница догадалась, что ее сюрприз не является таковым — малость запоздало его применение, кабы к графу еще и в рабство на пару десятилетий не угодить — он может устроить. Ялов гад! И она промолчала, так ничего и не предприняв.

"Зарекалась ведь тринадцатого..." — горько подумала она. Ее поймали как несмышленого котенка, грамотно и вовремя экранировав, не позволяя улизнуть или связаться с членами ее отряда. "Сама виновата..." — блеснула очередная невкусная мысль, почему-то оставив на языке всплывшие воспоминания о мерзком пойле, которым ее лишили сил к сопротивлению и грязно... То было давно и тоже тринадцатого. Число, превратившее вольную в секс-игрушку.

— О, Ваше Сиятельство! — взмахнул руками поменявший настроение купец, помощник которого привычно вовремя увернулся от унизанной перстнями длани. — Я так рад, так рад! Покорнейше прошу отведать вместе со мной иноземных хот-догов и гамбургеров, только-только доставили! — новые словечки слетели так непосредственно и естественно, что явственно выдали количество подобных поставок, производимых даже ночью.

Говоря, толстяк жестами нетерпеливо отдавал приказания слугам. Один из магов прибег к мша(*), проведя с собой двоих, чтобы не протискиваться мимо господ, и тут же занялся краудредерами. Второй открыл в стене рамку портала в холл особняка. Помощники же графа позаботились о гильдейских наемниках, перенеся оставшиеся юхрецу непосредственно в здание на улице Прерагга, милостиво оставив остальное купцу.

— Признаться, атс Абрикар, не пробовал, — ответил этрас Сливар, едва поведя бровью и согласно приняв смену темы с молчаливыми распоряжениями хозяина особняка, ставшего еще более радушным: серые глазки предупредительно заплясали, предвкушая будущие выгоды, второй подбородок мелко затрясся, довольно заблестела капелька пота у виска, гордо повиснув и не скатываясь.

Граф лишь бросил мимолетный и многообещающий взгляд поджавшей губы рульфке, напоследок одарив парализующим инфэо, и первым вошел в портал, пройдясь по шошепу — восхитительному сольфскому коврику из особого мха, очищающего подошву — периметр которого сверкал выращенными изумрудами в тонком цветочном орнаменте из яркого золота. Наборный паркет защищался от царапин подкованной обувью зачарованными плинтусами с опорными половыми каменными вставками, сливающимися с деревом, в ключевых точках инфэо ...

Увлекшись процессом, прозевал момент наложения на здание Черьмы связки из щитов Эрраэринтр(*) и Утгеоздзак(*).

— Не дергайся, — предостерег меня Зефир в своей манере без тени пиетета. Плохой все же из меня воспитатель, впрочем, я и нуждался сейчас в таком вот лекарстве — закадычном друге, с легкостью позволяющим себе и наорать, и обругать.

Окрик возымел действие, быстро переключив мои думы с одних рельс на другие, не дав совершить необдуманных действий.

— Да понятно, — буркнул для проформы я, получив от феникса мысленный смешок.

Радужное настроение померкло. Или поблекло? Посерело? В общем, испортилось быстро и бесповоротно.

Впервые столкнулся с подобной техникой — инфэо накрыли из-под земли так, будто гигантский цветок захлопнулся в бутон или воздушный шарик сдулся. Беда заключалась в пропуске мною самого начала, а именно момента зарождения инфэо и его активации.

Пара минут — непозволительно много! — ушла на точную идентификацию окружившей Черьму гадости. Заодно определил наличие трех спящих и восьми бодрствующих постояльцев помимо обслуги заведения, за полчаса до полуночи уже оставившей главный зал без мебели и своего присутствия в смежных помещениях. Единственное исключение — владелец, Гардиодуд, подслеповато выводящий цифири в смете нашего с ним договора, по молчаливой инициативе дварфа перешедшего в разряд официально заверяемых сделок, о чем мне еще только предстоит узнать менее чем через полчаса.

Сложив факты, сделал неприятный вывод — мной заинтересовалась графская семья.

— А что ты хотел? Сам привлек внимание, дважды выпендрившись, — тут же съехидничал Зефир.

— Как здорово, что предыдущие ночи я спал, — ответив в том же ключе с намеком на чей-то вроде как ночной образ жизни.

— Ха. Ха. И еще раз Ха! — сменив тон. — Стандартная связь с птицами заблокирована, кстати, — пламя полыхнуло, напоминая о поддержке.

— Понятно, — рассеянно.

Голова уже работала над переразбиением, внесением соответствующих корректировок в план нанесения маков, магических контуров системы освещения и кондиционирования.

— Этра Ариэль, — ни следа прежнего. Дварф излучал уверенность, его ничуть не поколебал мой укоризненный взгляд, впрочем, толика волнения не укрылась в его ауре. — Договоры подобного рода нуждаются в письменном засвидетельствовании, — слегка касаясь одного из двух документов, выравнивая мнимую кривизну параллельного расположения относительно второго и краев барной стойки.

Светло персиковые листы с серебряной окантовкой и светло-пурпурным гербом во всю страницу наподобие водного знака, исписанные ультрамариновыми чернилами, были прошиты бечевкой с добавлением серебряной же нити, узел которой должен был быть скреплен зеленым магшарским сургучем(*) во время процедуры подписания, а здесь уже. На титульной странице четко определялись три круга — под зеленую печать заверителя и две желтых участвующих в сделке сторон. Только моей и не хватало!

Интересно девки пляшут! Вместо обычной гербовой бумаги с уцкурской тушью(*), местным аналогом карандаша, уже проштампованные бланки высшего разряда. Да дварф-то не простой, а обличенный высочайшим доверием! Плюс ко всему последняя страница предусмотрительно подготовлена к письму тушью для отметки об исполнении всех вышеописанных обязательств. И это еще упрощенный вариант за цену в не менее одного зохофа за экземпляр, в Грузде и не такая бюрократия!

Честно говоря, я не понимал, для чего это надо, если сделка не охватывает период в сутки, а стороны не покидают территорию одного здания и прилегающего к нему участка, о чем и не преминул заметить:

— Атс Гардиодуд, об этом заботятся в момент заключения, а не в середине процесса исполнения, — стараясь не выходить за рамки вежливости.

— Ваше заклинание нуждается в экспертной оценке на соответствие заявленным свойствам, коею я не в состоянии произвести. Таковы правила, этра, — не стушевался он, пряча хитрые глаза.

— Вы ставите меня в неловкое положение, требуя раскрытия юридического статуса, титула или семьи, оконченного учебного заведения или гильдейского положения.

— Отказ?

— Отчего же? Я в состоянии с соответствующим магическим отпечатком оставить монокондил имени на магшарском сургуче, — широко улыбнувшись и поставив хитреца в тупик. — Разновидность вязи за один прием без отрыва, могущая служить личной подписью, — снизойдя до пояснений свершаемых на его глазах быстрых манипуляций указательным пальцем вблизи идеально ровного желтого блина.

— Даже не прочитав... — выдал атс, удостоив подписи кислой миной.

— Отнюдь, атс. Просто я принял к сведению спорные поправки, как, например, о вертеле, и не имею возражений, — хотя на самом деле пламя в очаге предполагалось быть холодным и негодным к готовке.

— Граф разберется, — выронил дварф, тут же поняв свою глупость и поджав губы. Упомянутый почему-то задерживался, вот и сказалось волнение. — Зал Ваш до рассвета, — напоследок бросил он, забрав свою копию со стойки.

— Есть идеи? — сразу же за едва скрипнувшей дверью, закрытой за собой дварфом, прозвучал у меня в голове ехидный голос Зефира.

— Ну-у-у, — протянул я, — добавить воздушные пропеллеры на лицевую сторону и в начале каминной трубы. И как-то сыграть на разнице температур и тяге, — не очень уверенно ввиду уже проведенного ранее предварительного расчета отдачи.

— Не хватит, — тоном профессора.

— Не капай, — огрызнувшись. Мои руки уже выделывали сложные круговые движения, вливая силу в геометрический контур на каминной саже, соединенный с простенькой фигурой на пепле.

— Следует использовать Живое Пламя, — проигнорировав.

— Дык это ж расход!.. — недопонял я, слегка отвлекшись.

— Живое Пламя, — все тем же тоном. — Балбес! — а это уже на черное облако, прочистившее трубу, вместо компактного грязного комка стало вольно оседать на деревья в соседском саду.

— Я еще не углублялся в... — попытавшись обидеться.

— Дурак. А подумать? — грубо прервав.

Посчитал за благо последовать совету нахального защитничка. И сразу обратил внимание на его собственное строение — огонь же, живой. Идею призвать и пленить огненного элементаля, заточив в камине задрипанного трактира на обочине цивиллизации, отверг сразу, как и саламандру с драконом и фениксом.

— И как только в твою головку такая скверная мысль пришла!? — едва не задохнулся от возмущения Зефир, нахально подслушивающий.

— Сам дурак, — отмахнулся я.

В общем, стал дальше думать. Насилие над свободным духом — это край, переступать который в лучшем случае опасно, да и не мой способ. Хорошо, рассмотрим значение фразы "Живой Огонь".

Ну, с пламенем-то все понятно — это огонь, основная фаза горения. С физической точки зрения и в узком смысле, по справочнику АЗУ, огонь — это светящаяся горячая зона взаимодействия паров, газов или продуктов термического разложения горючего вещества с кислородом. Горючее вещество может быть твердым, жидким и газообразным. Цвет появляется из-за наличия различных примесей. Добиться бесцветного пламени, которое можно будет вычислить визуально только по колебаниям воздуха, можно только в специальных условиях. Температура огня может быть различна, она зависит от источника горения и от продуктов, участвующих в реакции горения. Из книг той же библиотеки дается и более развернутое и вместе с тем запутанное определение, больше подходящее к плазме — ионизированный газ.

Теперь жизнь — это активная форма существования материи, основной атрибут живой материи — генетическая информация, используемая для репликации. Или лучше так: жизнь— это высокоустойчивое состояние вещества, использующее для выработки сохраняющих реакций информацию, кодируемую состояниями отдельных молекул. Или активное, идущее с затратой полученной извне энергии, поддержание и самовоспроизведение специфической структуры. А духовные и мистические даже затрагивать не буду.

Так последнее идеально описывает инфэо Напалм. Но мне-то надо получать маэну, а не тратиться. Первое — тупик, а вот второе подлежит разработке. С огнем... Горение не подходит — топливо ограничено и имеет неприятное свойство заканчиваться в самый нужный момент. Мне нужно пламя. Хм, языки пламени, по сути, низкотемпературная плазма. С этим уже проще — минус топливо.

Итого: "Живое Пламя" — плазма, использующая для выработки сохраняющих реакций информацию, кодируемую состояниями отдельных молекул. При помощи магии это реализуемо, достаточно создать самоподдерживающуюся структуру в эфире, т.е. обеспечить все положенные атрибуты тварного мира. Это сродни тому, что я сделал с собой, только надо будет вселить псевдоразум на уровне инстинктов.

Мда, если я и смогу просчитать все условия для внешнего соответствия результата с привычным пламенем, то система получится замкнутой.

— Могу помочь, — скромно заметил Зефир, передавая образ со своим пером, кровью и дыханием. — Минимальный поддерживающий рацион — сам воздух.

— А дрова и уголь!.. — подхватил я. И пусть это очередное волшебство, а не просчитанное заклинательство, разобраться можно и на досуге.

Феникс любезно дал время на анализ предложения, поясняя непонятки. В принципе, ассоциативная память сработала на отлично, подняв из глубин термин "Огонь Феникса". Зефир, видимо, поскромничал, назвав редко употребляемое название, зато именно оно многое прояснило, облегчив дальнейший процесс.

У "Огня Феникса" есть некий критический объем газа, приводящий к смерти — он не "восстает" из пепла, так как является лишь оторванной частью от целого и одушевленного. Есть и магически закаленные металлы и жидкости, не поедаемые пламенем и позволяющие его переносить. Есть и растительные аналоги, впрочем, к делу не относящиеся. Много чего есть, а из всего объема мне и нужны-то лишь способы удержания в пределах очага, снятия вырабатываемой энергии и контроля температуры.

Когда вместе с Зефиром создали финальную проекцию в сверкающем первозданной чистотой топливнике за большим полуарочным сводом каменного портала и пытались заретушировать любой намек на используемое, я допер до способа реализации нужного Живого Пламени и без слишком фонящего Огня Феникса: воздушных пропеллеров и тепла после розжига достаточно для активации инфэо перевода топлива в четвертое агрегатное состояние. Точно! Я же пространственник, мне не составит труда разделить области нагрева и охлаждения ради энтропии, коверканье которой слишком маэнозатратно. Этим я обеспечу морозную свежесть в зале и морозильник в погребе. Главная загвоздка в запуске процесса, а там все легко: глотаем энергию, понижая температуру, и запускаем цепную реакцию разрушения молекулярной сетки, то бишь, испаряем топливо, превращая в плазму посредством термоядерного синтеза и деления тяжелых ядер. Такая круговерть и запутанность энергий неспроста — все подчинено получению маэны, контролю и активной общей защите. Визуальные спецэффекты вторичны.

— Молодец, — похвалил меня друг. — Огонь Феникса выдал бы нас с головой.

— Кстати, ты идиот... — добавил он после краткой паузы.

Да!.. Да!.. И верно... Живая вода!.. Нет, не так — Живая Вода, с прописной буквы! Там, в фонтане... Опять не так — в чаше Живая Вода, а дальше бежит, в том числе и от камня на холме, это уже со строчной. И ведь как же легко было с ней!.. Идиот, даже не удивился, думал, все пучком, списывал энергетическое тело на другое. Йейль, а время бежит, не успею проанализировать.

Только в два часа ночи мы с Зефиром, с его помощью я бы провозился раза в два дольше, а над атомными вопросами можно биться не один месяц, что тут говорить — дитя огня все о своей стихии знает, таким родился, точнее, создали, завершили ядро конструируемой системы. Плотный эфирный ковер в очаге и множество плоских печатей — маков на основе круга — выстроившихся под ним многоуровневой структурой с центральным столбом силы и множеством периферийных каналов, образующих трубу. Некая система линз, фокусирующая контролирующий реакции луч, выкачивающая, преобразующая и распределяющая энергию, некий трансформатор или даже их связная система.

Слава богу, что о ядерных реакциях мы только подискутировали с Зефиром — для изначально поставленных целей более чем хватало высвобождающейся энергии при переходе от твердого состояния в газ, конечно, без его подсказки это не получилось бы так легко и просто, и благо, что Утгеоздзак простирался ниже и никак не помешал, как и охвативший залу мой щит.

Для Гардиодуда станет сюрпризом тот факт, что одну закладку дров можно растянуть на целые месяцы и даже года, если подобрать топливо.

Камин после завершающего штриха — навешивания защиты — в истинном зрении смотрелся единой структурой — цилиндр с кубическим навершием, из которого торчал распушенный пучок нитей, к которым предстояло подключить внешние управляющие и энергетические контуры, созданием оных я и хотел заняться после главной управляющей панели у камина и дублирующей у барной стойки.

Управление всем этим как для тупых и ленивых, впрочем, сделал и расширенную панель с ползунками яркости, температуры, направлением жара в камине, управления кондиционером, таймерами, и с возможностью управления всеми подключаемыми к моему силовому контуру артефактами, включая функцию объединения их в группы. От доброты душевной реализовал чары укрепления остова здания и пропустил через него энерговоды, к которым любой обученный маг легко подцепит что-то свое, например, комнатное освещение.

Теперь мне предстояла рутинная работа, в частности, создание и клонирование объекта типа "факел", дополненного функцией согрева и охлаждения, и подцепление к энергетическому контуру, только не собственному, как ранее планировал, а к общему и универсальному, только что завершенному. Простой, открытый и без протекции мак на основе общепринятых техник построения, даже отдельные питающий и управляющий каналы не являлись чем-то новым для местного магического сообщества. Интерес могли представлять разве что чары на обручи бочек и бочонков и потолочную каменную балку в погребе, которые будут охлаждать.

— Любопытно, этра Ариэль, — сухо.

В третьем часу ночи как черт из табакерки из-под земли появился Он. А Зефир, ялов зараза и гад, опять промолчал, чем в очередной раз уязвил мое самолюбие и подчеркнул — Аюуо не панацея, особенно в пассивном режиме, а Интеграл все еще прохлаждался с девочками — месяца через два-три кого-то ожидает сюрприз, все же генетическая совместимость и активность семени раэкапу гарантированно дадут внеурочное потомство, и два-три приплода точно выживут и успеют подрасти до того, как их проделки серьезно всполошат.

Шикарные бакенбарды, тонкие завитые в спираль черные усики над верхней губой, каплевидная родинка на шее под правым ухом, украшенным жемчужной серьгой, в меру широкие плечи и узкие бедра, тонкие пальцы, обрамляющие небольшую ладошку, с ухоженными ногтями, что-то вроде кителя приятного коричневого цвета с прямым воротником и отделкой червонным золотом, в остальном преобладала серебряная тема, особенно в перевязи с мечом, похожим на саблю.

Потомственный аристократ, вполне осознающий свою силу, опыт и знания. Два его сына жили в сторожевых крепостях по краям стены, дочь, не обладавшую способностями, похоронил, обделенные хорошими способностями пятеро внуков и три внучки жили в столичных имениях, три старших и одновременно одаренных правнука уже окончили магическое заведение в Хофохе и сейчас познавали фамильные секреты в родовом замке — лучший наследует титул и власть, остальные сменят его сыновей на границе, прочие в праве рассчитывать на помощь.

В воздухе висело почти завершенное клише "факела", которым я собирался штамповать оттиски на стенах вокруг мест размещения вмурованных в кладку держателей и на потолке, где виднелись массивные кольца для подвешивания цепей со светильниками. Мой опыт отличался скудность, в отличие от заемного баронского, тут же всплывшего и акцентировавшего внимание на детали.

И вот как мне сейчас себя повести!? Обидеться, показав знания и поддавшись провокации? Не обратить внимания? Огрызнуться? Ответить в тон?

Мимика лица медленнее мыслей, только глаза чуть сузились с разрешения сознания, более ничего даже не дернулось. Зрение эфирного диапазона уловило на тонком теле всполохи из смеси раздражения, усталости, легкой досады, удовлетворения и еще несколько менее заметных эмоций. Слух воспринял грамотно поставленный малор с уважением к силе, сопровождаемый выверенными движениями рук, четкими и едва ли не математически точными пассами.

— И Вам не болеть, этрас Сливар, — после завершающего штриха. Чуть склонил голову, покосившись на графа, повел плечами и встряхнул кистями для снятия мышечного напряжения. Все же мой контроль над собой не был идеален — в голосе явственно прозвучали непочтительные нотки недовольства, колкость, что уж говорить о содержании фразы. Что вырвалось, то вырвалось, обратно не поймаешь. Хотя, собственно, чего я так нервничаю и переживаю? Он же вполне удачно задержался, пропустив компиляцию ядра и управляющих панелей.

— Что за игру вы устроили на моей земле? — холодно и жестко, но пока еще в рамках.

Я спал с лица — между нами таким же образом, как появился граф, образовался большой прозрачный кристалл(!!!), внутри которого в интимной позе застыла пара котов и пучок окаменелой травы с куском земли. Буря чувств выморозила, глубокий вздох оказался судорожным, но уже последующие отличались ровностью. Сорваться не дала едва теплящаяся в Интеграле искорка жизни, которую было дозволено видеть. Можно было не сомневаться, что все его семена уничтожены. Граф, как мне показалось сквозь его защиту, был удовлетворен произведенным эффектом.

— Честный заработок, — сквозь зубы процедил я.

Голова уже работала над побегом. Пусть я легко могу преобразовать клише в атакующее инфэо, воспользоваться уже созданным маком, но и он... Его связка щитов наверняка с каким-нибудь подвохом, на которые ссылались бегло просмотренные мной материалы по ним. Судя по тому, как ловко он подловил раэкапу в непростом ошейнике, бой будет скоротечным. Однако мне в плюс то, что у него была "Мечта-элит", впрочем, мне ею еще надо успеть воспользоваться, да и действие ее не мгновенно, для опытного мага времени вполне достаточно для двух боевых инфэо, если не больше. С шаровым зрением мне не надо было вертеть глазами для рассматривания. Мысли оказались заняты иным, и на губы наползла легкая усмешка — отомстить за Интеграла я смогу. Меня сильно напрягла невозможность общения с любимым котиком, и его состояние в целом.

— А он? — точно статуя, излучающая властность.

Ого-го! Да это же что-то из коантровых, по логике высшая школа Земли... Пренебрежение угрозой в моем лице, вполне оправданное, наконец-то настроило меня на нужный лад. Граф находился слишком далеко, чтобы выдать себя излучением часов — то-то я даже радарного луча не ощутил — а, соответственно, и козырь аннулируется. Просто не смогу сработать по связывающий копию и оригинал ниточке — ни знаний, ни опыта, ни времени их на восполнение.

— Отдых, — поймав момент спокойствия. — Потомство будет обладать собачьей верностью запечатленному кровью в детском возрасте или кормящему с младенчества, — пришлось выдать часть информации. И легкая рябь на грани сообщила о всколыхнувшихся чувствах.

— Почему отдельно от группы? — продолжил он допрос.

— Таковы условия вступления плюс отсутствие монет для расплаты на постоялом дворе, — я не находил смысла в сиюминутном бегстве, существенно бы испортившим репутацию, и не факт, что так выручу Интеграла.

— Кто вы?

— Не ваш подданный.

— Угроза их благополучия.

— В случае конфликта.

— Отжистли арестована в момент грабежа за убийство купца, — достаточно туманно, если не знать подоплеку.

— Хотите здемсь создать прецедент, граф Сливар Вишар нит-Миттар-Фослив? — теперь для меня достаточно явственно проскочило его удивление и подскочивший интерес.

— Взятые обязательства должны быть исполнены, этра Ариэль. Он останется залогом продолжения разговора после рассвета, — и исчез так же, как появился.

Это он опрометчиво, ой как опрометчиво. Внутри меня все мгновенно вскипело и забурлило.

— Доделай, — с нажимом. И сжег связь с клише, не дав с размаху припечатать.

Я думал, что выше нецензурной брани и вспышек неконтролируемой злости. Без Зефира наверняка бы сорвался — он развернулся на груди, грея и пережигая.

Однозначность угрозы и шанс потери еще одного близкого мне взбередил память. На глазах навернулись слезы — я вспомнил о Миэ:

В истоме сладкой стан,

Дыханья хладный жар,

Горящих прядей рыжих нежные концы,

И в звоне смеха бубенцы.

Вдали меня тоска съедает,

И образ часто твой всплывает.

Я не сберег тебя, прости.

Завет мой для тебя — живи!

Вот все, что я хочу, прошу, молю...

А я уж как-нибудь переживу...

Ноги подкосились, помещение озарилось яркими всполохами от хлопнувшего гигантскими крыльями феникса и моим бессильным криком горькой ярости — я заметил размазывающуюся первую границу Вместилища. Неистовый огонь оградил, обжигая до черноты. Зефир знал о важности случившегося и не мог допустить разрушения достигнутого. А мне было больно от осознания причин, я до яла опротивел сам себе.

— А я уж как-нибудь переживу, — эхом пульсировало в голове и разжигалось совместными усилиями Зефиром, Аюуо, симбионтом.

Стресс, шок, нервный срыв. Следствия расшатавшейся психики, не выдерживающей напряжения. Сливар вышиб один из столбов поддержки, и крыша стала заваливаться.

— Ради него должен сдюжить! — гаркнул гигант.

Прописная истина, обернутая в окрик и тонизирующий импульс. А следом погружение в океан огня — уходящая как из сита энергия хлынула обратно, закрепляя достигнутое.

Разобщенность потоков сознания как нельзя остро ощущалась — одно превратили в форменную помойку, и это еще слабо сказано, настолько грязным и ненужным воспринималось все, что желал сохранить в себе. Соблазн выкинуть мусор, вдруг ставший неродным, ударил грязно, исподтишка, сметающе. Миэ уже никогда не будет прежним, так стоит ли цепляться за прошлое?!

Упал навзничь, обессиленный и победивший, не свернувший с избранной дороги. Глазницы еще жгла влага, пахло паленым со стороны шеи и груди, а небо, знай себе, светлело, предвещая скорый рассвет за мутными зарешеченными стеклами.

Когда замковые дозорные увидели краешек Ра, в Черьме моя работа завершилась. Выставленный щит экранировал всплески, выдержав напор, поэтому без опаски помогал себе Аюуо, следуя намеченному плану, иначе мог не успеть.

— Обещанное исполнено, старче, — произнес ментальный двойник в комнате Гардиодуда, ворочавшегося всю ночь и плохо выспавшегося. Ему, как и всем умудрившимся заснуть в эту ночь в его заведении, снился неистовый пожар, пожирающий все вокруг и никак не отпускающий своих жертв. Хозяин Черьмы пару раз просыпался весь в поту, принюхиваясь и опасливо доходя до створок в главный зал, но признаков пожара не обнаруживал и ни с чем возвращался в спальню.

— Эгхм... кхе-кхе.... Гргркх, — сглотнув. — После экс... эксп... — заикаясь, начал он, плохо видя сонными глазами и думая, что я лично стою возле его кровати.

— Немедля! — голосом пробрав его до самых печенок. — Как — твои проблемы, — предугадав следующую отговорку. — Светает, а жесткий договор — твоя идея. Жду у себя в комнате.

— Нда... — выдохнул он вслед растаявшему инфэо.

Ночные перипетии истощили меня, но убраться прочь за преграду из мертвого дерева от когеоантра(*) я догадался. Лениво развеяв ментального двойника, валялся на топчане и радуясь простоте обстановки, лишающей взгляда зацепок. Старика припугнул больше для порядка, чем по прямой надобности. В силах взять плату, но не из его рук это стало бы неблаговидным изъятием и мальчишеской демонстрацией возможностей, хвастливой и вредной по сути.

Жесткий топчан щуплый матрац не исправлял, хотелось разлечься на тахте, чтобы кисти и стопы раскинутых конечностей свободно свисали, а не затекали в неудобной позе.

Мысли о пережитом ночью вызывали румяный стыд на щеках и мочках. И волны тепла на копчике и поддерживающего от груди. И акцент на лучшее видение эфирных тел, и непреодолимое желание жить во что бы то ни стало, наперекор всему и вся. Во мне закрепилась уверенность в не повторении попыток суицида.

Ментального двойника несмотря на слабость я легко создал, интуитивно наложив на трисвог символ мулдахара, когда-то виденный и пришедший в готовом для употребления виде от остальных потоков, медитирующих во Вместилище.

Последствия открытия чакры, отраженные на эфирном теле, тоже стали сюрпризом. Мое текущее тварное тело — бледное подобие прежнего, местами исковерканное. Следствие кристаллизации — далеко уйти от оригинала не удастся, ведь оборотнические способности блокированы постоянством Вместилища, хотя по мелочи я еще могу кое-что. Закономерно было предположить, что глобальные изменения неминуемо и неизгладимо отразятся на подобии, хотя ранее во мне крепла уверенность, как оказалась беспочвенная, что я полностью смогу справиться: заретушировать, искривить, в общем, удержать видимые посторонним изменения в рамках Вместилища.

И как еще я мог подумать, что граф страдает излишней самоуверенностью!? Ага, типа разглядел в чужом глазу сучок, а в своем бревна не заметил!.. Обидно и печально.

Взлелеянный в процессе доделок план лежащему на топчане мне уже не казался гениальным. Вроде бы надо всего-то подтолкнуть графа к созданию трубы, пусть бы именно он активировал созданную в Черьме магическую систему путем вливания внешней маэны, а я уже испытанным на Норадлуне способом пробил бы плотину и по реке или созданному ею руслу, мне вполне бы хватило мгновения для определения истинного месторасположения тела, с легкостью добрался бы до его памяти и выудил освобождающее Интеграла инфэо, заполучив заодно и все секреты древнего рода. Задумка зиждилась на уверенности в способности пробить чужой контроль, воспользовавшись фактором неожиданности, но с учетом напора на начальном этапе я его непременно насторожу, и финт с таким опытным магом не прокатит. А жаль. На перцев такого калибра следует идти минимум с трехкратной гарантией верности удара, а не с жалкой уверенностью. Его когеоантр с астральными примочками был гениальным творением, доскональное разбирательство займет многие сутки. Сколько еще у него интересных разработок, развивающих принципы предков, используемые в той же стене?

Конечно, у меня превосходная защита, одна непробиваемая одежда чего стоит, хотя и ее вскрыть можно при должном усердии и наличии времени, эдак, в пару столетий. Весь минус в энергии, требующейся для стабилизации формы. Как только моя сила, основанная на амулетах, иссякнет, меня легко превратить в отбивную, отутюжить и раскатать в блин.

Да, в арсенале выпускника АЗУ первой пятилетки найдутся гостинцы. Но они не для меня, сейчас мне противопоказана связь с мировыми потоками, я даже не могу толком воспользоваться своими вампирскими способностями — чужое всколыхнет мое, собьет настрой. Чудо даже что этот самый арсенал собран — подспудно списочек растил летом, повезло чернявому. Эх, попка...

Глава 13. Побег

— Почему не связываешься с остальными? — вдруг нарушил мое сосредоточенное молчание Зефир.

— Сам же сказал, что блокировано.

Не перестаю удивляться изобретательности местных умников, придумавших амулеты связи. Это ж чего стоило додуматься до вращающейся загогулины, приспособив аналог торсионных полей в эфире!? Составляющие: ключ в виде заковыристой абстракции внутри сферы, модуляционное вращение на основе функций, к примеру, определяющих момент прилагаемых сил, и родственность, обеспечивающаяся совокупностью характеристик мага-настройщика. Сфера обеспечивает примитивную защиту от копирования ядра, побочный эффект — глушение основного сигнала и снижение дальности, зависящей и от количества родственных связей. Чем больше участников переговоров, тем выше уровень помех. МЖ-пара, как здесь иногда называют два настроенных друг на друга амулета, пробивает весь Моцкаф, а стоит добавить третьего, как дальность резко падает до сотни километров, десяток — всего лишь до нескольких.

Эжзасза додумалась до использования эффекта интерференции, задействовав в одной сферической упаковке одновременно две пары ядер: одна играет роль несущей общей сети, вторая для индивидуальных передач. Да, порядок сложности и, соответственно, время изготовления с исходными материалами определяют высокую стоимость, ничтожную для самих жителей болот, причем применяемая четырехядерная технология пасует за пределами Призрачного Барьера.

Впрочем, если в эжский вариант добавить гироскоп, четыре пары ядер в вершинах правильного тетраэдра с гироскопом в центре рассмотреть как когерентные системы четырехмерного пространства, ключи как совокупности элементов, одновременно вращающихся во всех направлениях эфирного пространства, описанного Тикмилем, подправить управляющий контур, то получится универсальный узел связи, использующийся, в частности, для организации спутниковой связи. Добавив активный сенсор, датчик с анализатором частоты, если можно так выразиться, я могу настроиться на любой амулет связи. Мог, хотя и не пользовался особенно, теперь же без близкого общения и копирования родственной составляющей не получится. Именно это я при настройке на амулеты Отжига и сделал, ну, не только, конечно.

Принцип блокировки прост как репа — ставится внешняя сфера, идентичная внутриядерной, иногда слоистая, сокращающая дистанцию до десятков метров.

Повсеместно используемая раженьская технология амулетной связи громоздка и требует больше энергии, основана на живых кристаллах, получаемых со специально разводимых мартлетов. Из-за непосредственной связи между амулетами и глубинных предастральных уровней действия используется дополнительное кодирование. Зато гораздо проще такой амулет отделить от тела или повредить, чем осуществлять длительную полноценную блокировку его сигнала.

Впрочем, маги для доставки посланий очень часто применяют эйрмарта(*), фамильяров и призванных сущностей, а для связи с друзьями дальсвязь(*).

— Идиот, что с него взять? — задал риторический вопрос птиц. — Не перевирай, речь шла про обычную. Все равно приказы графа выше его страха, занялся бы чем полезным.

— Ммм?

— Не тупи.

Здравое зерно угадывалось смутно. На кой мне впутывать в свои проблемы команду? Мде, я по-прежнему мыслил категориями одиночки. Вливание в коллектив прошло скомкано и во мне не успело прорасти семя единства или обычной дружбы, оно мне и не нужно совсем — намерений таких изначально не имел, рассматривая разношерстную компанию как временных попутчиков, скрашивающих дорогу и перетягивающих внимание на себя.

— Сливар — общая проблема, эгоист хрялов.

— Зеф и Фиф образцовые фениксы, в отличие от некоторых.

— Не переводи тему.

Что ж, совет дельный. Пока хозяин заведения лупит глазки на обновленный интерьер, а судя по мыслям, скоро скомандует работникам общий подъем и возврат меблировки, ничуть не озаботившись моими словами об оплате и ожидая появления местного правителя, время у меня есть. Для начала стоит оставшихся четверых подслушать...

— Жуй яйца! К ялу отрежу! — взорвался Диртуд.

— Остыли! — мимоходом на автомате применив охлаждение пространства(*) на десяток градусов.

— Все хороши... — шепотом вставил свой медяк Шамольд.

— Завалили рыла, — гулко произнес Диртуд, заставляя младших по рангу наконец-то заткнуться.

Дварф обвел всех собравшихся в своей снятой комнате тяжелым и мрачным взглядом, в который раз бессознательно проверяя работу Кольца Молчания(*).

— Жопа ял: Отж схватил Абрикар, знамо чей родственник, Гриндидо в тени Сливара и наверняка согласится на гантетту, еще и рад будет насолить. Роль... Ариэля не ясна, сам он под магической защитой сидит в Черьме, с ним связь тоже потеряна, — подвел краткий итог дварф, еле сдерживаясь от матершинных украшательств.

— Тот лаз прикрыт, до суда ни вырыть, ни найти не успеть. Б.. я.. е.. п... Все-все, — покосился он на закипающего дварфа. — В свете на стену без невидимости лишь йейль с течкой, в особняк только с боем. Портануться обломится отовсюду. Йейли нас ждут. Обложить ялова магика и выпотрошить, ловушек там не чувствую.

— Не, — покачал головой в сомнении Нор, — Сам же описал, там почерк графа. Своих он защищает.

— Во-во! — поддакнул Викзар. Нор скривился.

— Свои интересы, Викзар, — холодно.

— Нападение, вылазка, захват.

— Гад ни пришей кобыле хвост, что с купчиком, что с графом.

— Халупу к йейлю разнесем!

— Выбираешь громкую месть?

— А вдруг она еще там?

— Нутром чую — в замке.

— К йейлю пришлого!!!

— Нас пасут.

— Курва ощипанная! Так йейльски подставиться!..

"Курва ощипанная! Дура самонадеянная! Су-у-уки!.." — крыла все и вся матом заползшая на каменное ложе гусеница, пристроившая, наконец, свою многострадальную голову на жесткий валик. Но и отвернувшаяся к стенке и закрывшая глаза, она видела частичку света, излучаемого напитанными маэной братцами-кинжалами, вырванными в бою и висящими под потолком в качестве освещения, дразня недостижимостью.

Испускаемый двумя золотисто-оранжевыми гелиодорами, четырьмя янтарно-медовыми цитринами и четырьмя же зелеными редчайшими гроссулярами свет вкупе с желтовато-бликующие паралитическими чарами лезвиями вдалбливал в нерадивую башку, именно башку, никак иначе такой набитый дерьмом мешок не назвать, картины совершенных ошибок, освещая просторную каменную камеру без окон и дверей, с одним только вентиляционным отверстием в одном из углов, через которое со свистом шел затхлый воздух в такт дыханию неведомого плетения, механизма или урода.

Не вняла бесплатному совету, предпочтя не понять, пожадничала во второй раз, повелась на легкую добычу, не задумалась о чрезмерной охране, возгордилась и пошла одиночкой, пропустила ледяные иглы(*) и воздушный кулак(*), сломавший доставшее ныть ребро, позволила себя трижды порезать, а потом опутать яловой отрыжкой. И еще выбить кинжалы. Добраться до попрятанного оружия уже не дали, как и воспользоваться сберегаемыми на крайний случай кольцами.

Просчитывая варианты, Отжистли пришла к выводу — быть ей опростоволошенной. В замок графа ее команда не сунется — их здесь ждут с распростертыми руками, чтобы подпортить репутацию известной в узком кругу группы, раздавить и втоптать в грязь, превратить заслуженных птиц в липовых. На новичка она вообще не рассчитывала, не принимая ни в одном из расчетов — зачем ему, преследующему лишь свои цели, так крупно подставляться?

На глазах сквозь закрытые веки навернулась слеза — рульфка вынуждена была сходить под себя, чтобы потом на скором суде предстать унизительным зрелищем. Злость высушила влагу на лице. Отжистли уже начала пестовать планы мести...

— Тихо! — неожиданный и мощный глас ударил по мозгам. — Спокойствие, только спокойствие, — много мягче. — Это всего лишь я, — обычным голосом. — На утро, — буднично продолжил я, пользуясь ошеломленным молчанием, — имеем: пойманную Отжистли, лежащую в графском каземате; моего окаменелого раэкапу изъятого в качестве заложника; меня в Черьме, запертого щитами Утгеодзак и Эрраэринтр; и четырех перегрызшихся засонь, спозаранку строящих запоздалые планы. Ничего не упустил?

— Да пошел ты!..

— Как?..

— Гкхм!..

— Ял..

— Ссука...

— Хех, высказались? Мне оборвать связь?

— Стоять! — командным голосом, уцепившись за призрачный шанс. — Изложи подробности.

— Дружок Диртуда сдал меня графу, не захотев полностью оплатить мою работу. Сливар обещал мне разговор утром, поймав мирно совокупляющегося с кошкой раэкапу, видимо, чтоб неповадно было над стражей насмехаться. Пока еще не появился. А наша конференц-связь завязана на мне, потому как многие заклинания блокировки не рассчитаны на прямолинейные лучи.

— Диртуд.

Дварф кратко, немного торопливо и взволнованно высказал суть ранее подслушанных вариантов действий и отчитался за всех.

— Ясно... — наступила краткая тишина. — Всем сидеть тихо и ждать действий Сливара, — вложив в его имя бездну презрения и ненависти, — в отношении Ариэля, — в кои-то веке без запинки. — Кстати, связь отслеживаема? Сколько сможешь держать?

— Нет, ее без напряга держит Зефир.

— Ты как там, Отж? — рискнул вновь подать голос Викзар.

— Отвянь, — устало-пренебрежительно. — Братцы-кинжалы под потолком, я в краудредерском коконе, все мое при мне, три пореза, ледяные иглы в правую ногу, огненная стрела в левую руку. Жить буду.

— Ариэль, сколько лягв начарить сможешь до полудня?

— Это засадное оружие. Мы под колпаком — не дадут заложить мины.

— Под колпаком?..

— Что у тебя еще есть запазухой?

— Времени там нет.

— Вроде взрослая деваха, какого яла ты вообще полезла, Отж?

— Гриндидо подставил.

— Йейльская отрыжка!..

— Сама клюнула, неча вину перекладывать.

— Да ты как с командиром!..

— Не квохчи, узница, смею. Ялов альфар после гантетты, как пить дать, опустит тебя до медяшки без камешков. Готовься, не нам тягаться с серебряной совой да с графской поддержкой.

— Так, граф появился, связь на всякий пожарный прерываю.

И опять двойником. Не буду спускаться, обиделся. Вкупе с идеей вызволения Интеграла и новыми данными по ситуации с Отжиг... Нет, старых друзей не меняют на новых, раэкапу имеет высший приоритет, нуждаюсь во всех, но не в ущерб, а заставлять ждать особ, наделенных властью, верный способ что-нибудь испортить. Заморозив сумбурно заметавшиеся мысли, вскочил с топчана и быстрым шагом, стараясь при этом не уронить свою задетую гордость, направился вниз, встретив по пути хозяина заведения, неодобрительно и зло быстро развернувшегося при виде меня.

— Ваше сиятельство, — как равного поприветствовав кивком головы.

— А вы умный наглец, этра Ариэль, — и глыба льда улыбнулась.

Зал было практически не узнать, если закрыть глаза на столы, лавки и табуреты с застарелыми пятнами и памятными надписями, в общем, на ровном матово-блестящем в свете проникающих через прозрачные окна лучей рассветного светила каменном полу под паркет стояли совсем непрезентабельные деревяшки, которые могла извинить лишь идеальная расстановка, и то частично. Радует, что составленная для дебилов инструкция сыграла — все активировали без меня.

— Надеюсь, это означает полную выплату моего скромного заработка? — нарушив затянувшееся молчание и не удержавшись от хамоватой шпильки.

— Соглашайтесь работать на меня.

— Верните раэкапу.

— В Хофохе исторгнутые, измененные вне стен или не входящие в реестр хофохской школы магии твари подлежат уничтожению, этра Ариэль.

— Сделка, — неспеша доставая из сумки подшивку, — все еще не закрыта, ваше сиятельство, хотя с моей стороны все пункты исполнены в срок.

— Вы вышли за оговоренные рамки, этра маг. На что вы надеетесь?

— На честность, — его брови чуть двинулись вверх.

— Вы посмели в лицо усомниться. Смело. Все проделанное пойдет во благо Черьмы, за неоговоренное предлагаю это, — скупой перебор пальцами и опять между нами возник камень. — Принимаете в расчет? — вот для чего были такие широкие проходы — в них появились плоды, а рядом с камнем из-под пола возникла одноногая подставка высотой в пояс, на которой аккуратными столбиками стояли монеты.

— Это приемлемо.

— Сколько вы хотите за службу?

— Это не в моей... моих полномочиях — не я командир в группе наемников, в коей я числюсь, — черт, едва не сказал "компетенция", йейль его знает, известен ли термин.

— Понимаю. И все же, если предположить?..

— Я намерен покинуть дружелюбный Фослив, ваше сиятельство, — ох, не умею я общаться с такими господами, а пользоваться чужим опытом и одевать маску претит. Может, разумнее было бы подготовиться и потерпеть?

— К сожалению, в моей вотчине возникли мелкие беспорядки. Ради безопасности я вынужден ограничить вашу свободу этим трактиром до улаживания. Проживание и питание за мой счет, — смилостивился он, приподняв уголки губ.

— Мои услуги могут потребоваться Гильдии Наемников, в коей я состою, поэтому необходимо ее согласие.

— Вы несколько забываетесь, этра Ариэль. Впрочем, я могу немедленно телепортировать Вас в любую другую станицу или столицу в пределах Речных Королевств, — делая круговое движение кистью — деньги с камнем оказались в верхней части получившегося пентагона.

Йейль! Не успею высчитать модуль поправки. Разве что забрать припасы, так нагло вымогаемые за какой-то телепорт, даже не портал. А какие варианты? Единственный — принять предложение. Прорываться с боем не гарно, больше — вредно, как и завуалированное предательство. Сливар не знает обо мне ничего, кроме умения работы с огнем, артефактами и щитами, логично предположить, что на этом способности исчерпываются и, в частности, в пв-магии я едва ли не полный профан. Ну и до любой из ближайших станиц явно больше двух десятков километров, птицы членов наемнической группы не смогут переговариваться.

— А как же остальные мои спутники? — дотумкать до подозрительности мгновенного согласия я смог и сам.

— Вам решать. Итак?..

— Мияргаз, — шагнув в пентагон. И мне не показалось довольствие графа.

Принцип телепортации общепринятый, мне хватило мгновения перебросить в свой карман припасы, деньги и каменюку, а так же прикрыться одноногой подставкой, заставив ее перемещаться последней. Финт сработал — на площадку кучкой вывалилась мелкая мраморная крошка, а кусок плаща мгновенно восстановился.

— Прошу пройти с нами, ат, — сужением глаз отреагировав на ссыпавшийся песок в одном из углов встречающего пентагона. Жуткий акцент с аканьем и гортанным "эр".

Ничего иного и не ожидал. Мрачный тип с квадратным лицом в фиолетовой мантии с коричневой окантовкой и невзрачно-коричневым посохом с красно-коричневым гранатом, ограненным ромбоикосододекаэдром, развертка которого шла по ткани крупным сетчатым узором. Рядом две морды — начищенный бахтерец, гладиусы, стилеты, длинные кинжалы, конусный шлем, наручни, поножи, в общем, комплект шикарный, не то, что у четырех с арбалетами по углам дворика в сто квадратов и еще четырех на стенах, двух на крыше близлежащего трехэтажного здания параллелепипедом, в двух окнах которого из-за штор наблюдали маги. За четырехметровыми стенами ничего, кроме затянутого сизыми тучами неба, видно не было. Где-то за зданием действовала телепортационная глушилка, позволяющая создавать подобные площадки, не охваченные запрещающим перемещения полем.

— По какому праву? — в тон.

— До выяснения личности, таков порядок для всех перемещающихся гостей.

Ловко — Отжистли никак не могла передать мне полученную в фосливском отделении гильдии "официальную" ксиву, моя устарела, однако выгадать время способна.

— Завтрак положен?

— Сеяр.

За цену плотного обеда и ужина мне в комнату, не шибко отличающуюся от снимаемой в Черьме, какой-то мужик в сопровождении брата того мага и родственника тех мечников притаранил манную кашу с комочками и куском вареной зеленой спаржи большим минусом от края до края неровной круглой глиняной плошки, малый кубок пахнущей затхлым воды. Ни хлеба, ни соусов, ни соли, ни масла, ни мяса, лишь лист, по вкусу напоминающий разом щавель и ревень в особо кислых вариациях.

На автомате лениво утоляя якобы имеющийся голод, естественно, под присмотром как на физическом, так и на магическом планах, изучал каменюку с раэкапу. Связь с остальными и всяческие телодвижения здесь строго после решения проблемы с радужным обормотом, давшим себя так легко поймать

— Спокойствие — высшая добродетель, — между делом заметил Зефир.

После первых же минут мне все больше и больше переставали нравиться результаты, оправдывались худшие мысли. Да что же это я впрямь!? И устремился в подпространственный слой ошейника.

— Дьявольский ублюдок!!! Чтоб ты в Бездну провалился!!! — хотелось кричать еще и не такое, но я сдержался во многом благодаря молчаливому упреку со стороны феникса.

Граф подсунул мне обманку, высококачественную пустышку! На самом деле, подключившись к датчикам амулета-ошейника, я увидел клетку из хатти с тонкой циновкой по центру, на которой еле-еле умещался взбешенный раэкапу в своей естественной ипостаси, хвост выделывал в воздухе жуткие кренделя, но прутьев не касался. Дальше клетки я ничего рассмотреть не мог — мешало какое инфэо, точно определить которое не позволял материал клетки. Полное экранирование, включая астрал. Полное, да не совсем — Тень и, тем более, Подпространство ожидаемо обделены графским вниманием.

Хм, с учетом хатти не особо-то и разгуляюсь — за пределы клетки... Туплю! Через Карман в Тень, поиск близлежащих Карманов, нырок и вуаля! Главное быстро высчитать все формулы — в замке не может не быть стационарных подпространственных тайников, благодаря которым затруднений с позиционированием не возникнет. Пора согласовать планы.

— Все, Сливар конкретно нарвался, уж я позабочусь! — восстановив общую связь.

— Чем досадил? — с ехидным любопытством всех опередил Шам.

— Что произошло?

— Ялов понос, чтоб его Бездна пожрала, запер Интеграла в хатти-клеть.

— Кхм!..

— Эргх...

— Ы!..

— Эм, а ты сам где?

— Гость в Мияргазе, — особо выделив первое слово. — Сливар лично портировал.

— И признался про хатти-клеть!? — безмерное удивление на гране недоверия.

— Невероятно...

— Нет, но это детали. Главное — я смогу незаметно проникнуть к яловой гангрене в замок!

— Не брешешь!? — озадаченно.

— Как скоро? — деловито.

— Один справишься? — скептически.

— Выбираться как будешь? — с издевкой.

— За час уложусь, — а вот как собрать остальную часть головоломки я пока еще плохо представлял. — А вот выйти вместе с Отжистли действительно проблемно...

— А нас провести внутрь?

— Уж мы поможем.

— Чем это ты собрался помогать, а Вик? Поднять бучу?

— Заткнулись! Вот так. Ариэль, в чем проблема уйти со мной тем же путем, каким придешь?

— Фантом справится с клетью, дверью и коконом. Сумеет напакостить и проводить, как понимаете, до естественного выхода из крепости, — пришлось выложить один из козырей.

— Оу...

— Ых...

— Эм...

— Если Норадлун справится с плетением телепорта, я поставлю направляющий маяк.

— Не моя специализация. А в обратную сторону?

— Засекут и не почешутся, — тьфу, как плохо с одним потоком!

— Отж, твое кольцо пробьет помехи?

— Нет, но я могу найти укромное местечко и пересидеть суету.

— Дуреха! Не сбегнешь по-быстрому — тупо убьют. Да и его тело порежут.

— А как ты своего раэкапу хотел вызволить, кстати?

— Точно, как?

— В его ошейнике хватит силы, чтобы в малом облике с открытого пространства совершить за внешнюю стену Шаг Следопыта, — осталось только включить инфэо в набор. Благо опыт у Интеграла есть, а объяснить ему принцип активации должно получиться.

— Ходячий кладезь прямо...

— Однако ж!..

— У меня есть полный дюжинный кушон иолита.

— Ооо...

— Фантом сможет воспользоваться им для подзарядки ошейника?

— Да, — двенадцати каратов хватит дважды перевезти весь отряд и еще останется.

— А лягушку до полудня посадить сил хватит?

— Надо собраться вне Фослива, Отж, месть — блюдо холодное.

— Твоя правда, Шам. Ариэль, а, как их там, камни-гранаты?

— Я ведь объяснял — только для засад, когда под лягушкой толща земли или камня минимум метра в три, а лучше пять, чтобы не засекли буде какое подземелье. Гранаты столь же долго делать.

— На том и решим. Мы немедленно покидаем город и ждем тебя в Келап-Фосливской роще.

— Ариэль, ты как?

— Придумаю чего-нить. Руки так и чешутся исполнить Выдох Бездны(*), но увы... Сливар не достоин такого легкого прощенья.

— О, да! Думайте парни над местью всем троим выродкам. Отжиг!..

— Отжиг!.. — пятикратное и я чуть замешкавшийся.

И пусть Викзар совсем не горел желанием кому-то мстить, Диртуд удовлетворился бы простым побегом, Норадлун сгорал от любопытства с растворенной каплей ревности, Шамольд мечтал пошариться в замковых тайниках, а Отжистли бурлила жаждой кровавой мести, но они были командой, четко понимающей, когда нужно бросать, а когда следует идти на выручку.

Да, отличный причал, лучше одинокого валандания по волнам судьбы. Я мог бы их тоже бросить, как сбежал от детей, от ответственности. Их птицы знают о свободе моей, в этом милом "гостевом доме" нельзя только перемещать предметы, телепортироваться и открывать порталы, остальное не блокируется, но пристального взгляда и пометки в журнале, отчете или докладе не избежит. Они знают, что я знаю и какой выбор сделал. Осталась малость — доказать делом.

Растянувшись на жестком топчане, положил одну руку под голову, второй зажал кулон, пряча за своим телом — нельзя допустить и единого намека, бросить и тени подозрений. Я изволил потчевать сон, кашка разморила или там перепад давлений — все это не важно, пусть любуются язычками пламени свернвушегося в шарик Зефира, пусть измышляют, что хотят. В строго указанном направлении. Феникс бдит мое царское ложе, он собой закроет все творимые на нем безобразия.

Мне потребуются все, за вычетом львиной доли на всякий пожарный, энергетические ресурсы — раньше я бы и не заметил перехода между пластами реальности, раньше я на такие расстояние не отправлял фантома, однозначно выбирая Бету или Гамму.

Фантом вынужденно теснился средь баулов, заставляя единственный поток сознания напрягаться и тужиться, удерживая рефлексы лежащего тела, которое из-за установленной тесной связи желало толкнуть плечом одну сумку, поддать коленом другою, сделать бяку седлу. Поспешишь — людей насмешишь, как говорится, а так же рульфку и дварфа, и если бы только насмешить...

Обвыкнув, вынырнул из кармана в Тень и охнул — у хатти-клети не существовало Тени! Выругался матом, а заметив возникшую настороженность Интеграла, чертыхнулся и, не мешкая, нырнул обратно. Друг ощутил дуновение знакомых энергий — хорошо, за клетью обязательно кто-нибудь пристально следит — плохо. Внезапное и резкое изменение поведения раэкапу растревожит этот осиный улей раньше времени.

Каков облом! Ни один из датчиков фантома ничего за прутьями не ощутил. Как быть??? Я столько времени угробил на перерасчет инфэо под Тень!.. Йейль-йейль-черт! Нервно хихикающий в глухой черноте между сумками фантом — то еще зрелище.

Так, взять себя в сплетения нитей, тьфу, руки! Думай, Лео, ты подарил надежду и обязан ее оправдать. Времени в обрез, пытаться что-то еще перекомпилировать — глупо. Хм. Была бы аватара Бета, а не фантом... Стоп!

— Зефир, выдержишь?

— Ммм, да.

— Спасибо...

Все гениально и просто — я достаточно наловчился в создании фантома, идеальной копии, не хуже графского когеоантра, а загвоздка с пуповиной решаема с помощью Зефира. Он поддержит и проконтролирует мой фантом, а я лично смотаюсь к Интегралу. Модель тварного мира я могу легко и быстро модифицировать и подменюсь так, что комар носа не подточит.

Сказано — сделано! Вид камеры отодвинул куда-то на задворки впившееся в хребет седло. Бинго! Идите и получите ваш приз...

Свое необычное видение я так и не смог повторить у фантома, и хатти ему не помеха. Пусть я и впервые так близко уперся носом в этот металл, времени терять нельзя. И вновь облом! Видеть — вижу, но... появлюсь в Тени — раэкапу точно выгнет хвост интегралом, начнет шевелить усами и ушами с кисточками, а за четвертой стеной из армированного булатом стекла ждет не дождется двое наблюдателей и третий, оператор магической установки, вытянувшей в сторону камеры с подвешенной в самом центре клеткой мириады эфирных проводов, пульсирующих от поглощаемой статистики. Лаборатория! И явно, что неудивительно, семье графа, как тем боевым монахам, известен секрет нейтрализации влияния хатти, в отличие от меня, йейль!

Что толку в моем знании об окружающем, если выйти из кармана я не могу... Хм. Без паники. У меня есть подпространственный слой, в силу известных причин неподвижно привязанный к определенной точке тварного мира, я уже давно научился делать сопоставления между пластами реальности, одновременное видение сразу трех обязывает. Отсюда следует, что стоит мне найти еще один подпространственный слой, связанный с тварным миром недалеко от текущей точки... У графа просто не может не быть карманных тайников! Движущиеся объекты, такие как кошельки, сложны в расчете... Эм, на Моцкафе нет кошельков Грандея — все монеты содержат магию. Тем более вычеркиваем!

Полдень близится, и без шума уйти уже не удастся, однако другого выхода нет — поиск требует времени. Плевать, выберемся! Когда от нас будут ждать рывка к воротам или в винные погреба под холмом с лазейками на поверхность, тайными подземными проходами в дома старой постройки, мы приударим на крышу донжона или на любую стену через любую из их угловых башен — Интегралу для совершения Шага помимо панорамы за стеной фамильного замка нит-Миттар-Фосливских нужна поверхность для всех четырех лап, оконный проем для него не прокатит, в отличие от зубчатой стены или плоской крыши с требушетами и баллистами, благо в разобранном виде.

Зацепил! Не прошло и пяти минут. Если бы не скученность, то и не заметил бы. Повезло. Оу!!! Дважды повезло, хотя нет, все закономерно! Какая же сокровищница без карманов!? Самая большая ценность — громадные необработанные кристаллы, где же их еще хранить? Первый, второй, третий карманы забиты подзавязку (точнее контролирующее плетение не сможет удержать больший объем). Мда, а граф-то балуется погружениями в недра. Ха! Наверняка под своим графством все уже разведал и потихоньку растит друзы, забирая результаты: знаменитые фосливские циозитовые черносливы(*), кубические борациты(*) и флюориты, ромбододекаэдрические, тетрагон-триоктаэдрические и комбинированные из первых двух кристаллы гранатов, разноцветные алмазы, иолиты, сапфиры, изумруды, топазы. В монокристаллах, ограненные, отшлифованные, сырые, звездчатые(*).

Тридцать три тайника, привязанных к рунному поясу сокровищницы. Муэркрист(*). Мощно! Судя по всплывшим ассоциациям, не у всех баронов в Грузде такое есть. Шутка ль, собрать такое количество одинаковых монокристаллов берилловых, гранатовых, корундовых или любых других, обладающих высокой прозрачностью, а так же четыре звездчатых, из которых минимум три двенадцати-лучевых. Допускается огранка, но не внутренние дефекты. Существует однозначная зависимость между размерами камней и щита, помимо множества второстепенных факторов. И еще куча сложностей, таких как способ написания руны внутри камня.

Так, некогда любоваться! База идеальна, но быстро выбраться отсюда не по... Тени! Нет... Полная капсуляция частички тварного мира. "Зря он привязал тайники-карманы к основе!" — промелькнула злорадная мысль, когда я констатировал отсутствие сигналки, могущей меня обнаружить.

Тэкс, тупик. Могу продеть нить телепортации так, чтобы Интеграл оказался здесь, но тогда ошейник останется в клетке. Такой подарок я графу точно не сделаю, как не стану немедленно грабить — все это вызовет лишние мысли не только в его сиятельной голове. Да и, в общем-то, такое перемещение раэкапу ничего не даст, я ведь не планирую привлекать лишнее внимание к его сокровищнице. Ни-ни! Она на закуску. Хм, мог бы протащить его непосредственно в камеру к Отжистли, позиционирование я провел, но, опять же, ошейник останется в клетке. Моя основа кристаллизована, нечего и думать об астрале или о том, чтобы прямо так затащить его в свой карман, предварительно применив стазис, полноценная энергетическая форма мне недоступна. Инфэо ание телепорта внешнее для моего эфирного тела, чуткие наблюдатели его вмиг засекут.

Туплю! Сосредоточившись, продолжил поиск начинки в пироге подпространства. Класс, как по заказу! В тайнике нулевые медальон с пятидесятикаратным и пара браслетов с тридцатитрехкаратными иолитами, помимо перстня с двадцатикаратным фосливским циозитовым черносливом багетной огранки, кулона с тридцатикаратным кубиком борацита, вершинами упирающегося в два кольца из белого золота, ну и мелочевка с чистейшими изумрудами, топазами, алмазами и рубинами от десяти до пятнадцати каратов, и спальня в изумрудных тонах, на гигантском ложе под тонкой полупрозрачной тканью лежат три тела: правнучек с двумя любовницами, наверняка он до утра совершал подвиги, раз до сих пор они дрыхнут. Девушки с раскиданными волнистыми белыми прядями прекрасны даже во сне — вот это мастерство! Хм, обе претворяются спящими, благо без способностей. Для меня благо.

Браслеты и кольцо себе оставлю — подобный разовый запас силы мне точно не повредит, и будет чем оправдывать инфэо перемещения, телепортации и порталов. Немного подправить кристаллическую решетку, зачаровать... Жаль, подзаряжаться будет минимум неделю, если пустить большую часть моих текущих ресурсов на их наполнение. Хм, попросить Зефира помочь? А медальон и кулон не для меня — шея, так сказать, уже занята и не выдержит... Ха! Медальон пущу в пряжку, а вот кулон точно следует отдать Нору — сделать для себя преобразователь и угощать супостатов другой школой, например. Тэкс, че за любование!?

Над пушистым ковром завис невидимый обычному человеческому глазу шарик. Ура! Фантом выбрался и готов действовать. Эм... Как?

Обследовав шикарные покои — охранные системы жилых покоев так и просятся, чтобы ими покрутили и бросили ни с чем — нашел малую заклинательную комнату, прямо за картиной с изумрудами в оправе, изображающей лесное озерцо в ласковых лучах Ра, окруженное прелестной — не красивой и не прекрасной — травкой с птицами, похожими на смесь цапли и павлина. К одному из оных изумрудов и якорился карман, остальные играли роль ловушек-обманок.

Обстановка заклинательной встретила фантома поначалу сомневающейся настороженностью и кинжалом за спиной, впрочем, уломать незнакомку удалось так легко, что даже немного стыдно. Вот что делает качественно примеренная маска.

В защищенном книжном шкафу со стеклянными дверцами стояли фолианты по малору, вербалистике и ритуальной магии, справочники магических контуров и способам их сопряжения. Хорошая подборка с учетом наваленных у противоположной стены булыжников вперемежку с песком и перегноем, специальной доской для рисования мелками, судя по остаткам расчетов какой-то формулы. По периметру шел бортик на сантиметров семьдесят, остальной пол комнаты опускался вниз на сантиметров семнадцать и был заполнен чистым кварцевым мелким песком, на котором так удобно многократно рисовать всяческие контуры, убирая спекшиеся куски после опытов. Для мага школы земли не составляет труда сделать пол ровным и твердым так, чтобы не возникло помех.

Извини, правнучек, и без обид, ладно? Он забрал у меня дорогое, и я заберу... веру в тебя, уж не обессудь. Шарику нечем было делать пассы, да и не требовалось с новым якорем из трисвога и символа первой открывшейся чакры. Вот ведь пригодился кокон Ранэля — при первой встрече Сливар видел мою подставную ауру, смоделированную для текущего тела. Ни я, ни Норадлун не обладаем способностями к силе земли и по умолчанию выпадаем из списка, в отличие от правнучка, как напоказ выставившего свои. Отлично!

Не стал пудрить мозги. Себе. А вот двум нимфеточкам-конфеточкам: "Да, выходил Абрикар. Куда? В сторону умывальни. Надолго? Мне сон успел присниться про..." Далее, тупо скопировав прием Сливара, отправивший меня в Мияргаз, нарисовал на песке контур, после секунды любования результатом добавил пару новых штрихов. Однако активировать не стал — зачем портить антураж? Взяв колечко с десятикаратным алмазом — надежным и универсальным для любых чар — принялся чаровать, привязывая к нему карман в глубинных слоях подпространства, надеясь затянуть туда хатти-клеть, не бросать же такой ценнейший материал для изучения? А в свой класть боязно... Подставлять так по крупному — в пятнадцатикаратный изумруд в медальоне с еще четырьмя камнями, коричневыми гранатами, вставил инфэо когеоантра в чистой груздевской редакции, без астральных наворотов, снабдив образом любимого прадедушки.

Тэкс, опять заигрался, а время-то уходит! Здорово, что догадался оставить контроль над телом на симбионта и все ресурсы, так сказать, мозга ничем лишним не загружены, акромя фантома.

— Тиха-тихо, Интеграл. Вот так, молодец. Я тоже тебя люблю и безумно соскучился. Все-все, мы оба виноваты. Сейчас приготовься встать на передние лапы и якобы ударить кончиком хвоста вот по этому колечку, видишь? Ну вот и ладушки. И я люблю тебя, друг. Начали!

Пожиравшие раэкапу две пары глаз под яростно замигавшее освещение выпучились, когда под клеткой сверкнула точка, раскрывшаяся в горизонтальный пентагональный портал, в который упала хатти-клеть, вес которой не выдержало замороженное ударом хвоста раэкапу цепное звено. Портал рассыпался разбитым зеркалом с узнаваемой фигурой Сливара, прежде чем окончательно исчезнуть. И странное дело — клетки на полу не оказалось!!!

В заклинательной едва получилась накладка, едва не превратившаяся в облом. Нет, хатти оставил нужный отпечаток на полу, а вот фантом судорожно цеплялся за Напалм(*), вплетенный в активную защиту в ближайшем дальнем от клетки верхнем углу. Не разберусь с этой фичей — хатти однозначно развеет мое тело, од-но-знач-но! Брр! Без песочной прослойки грамотно развернутая магическая защита лопнула бы при первом соприкосновении с хатти. А так держится великолепно! И колечко с изумрудом пострадало самую нужную малость.

— Еще немного Интеграл, но придется побыть в стазисе, уж прости.

Вот. На душе потеплело — ожидания с хатти и глубинными слоями оправдались. Не повезло тебе, клетка, ну что поделать — законы здесь иные! Забрав ошейник, включил в него Шаг Следопыта и модуль Телепорта с отдельным кармашком. Отныне Интеграл будет в состоянии сам выбраться из подобной переделки, оставив недругам на память расколовшийся не огранённый гранат с ноготь моего мизинца без возможности восстановления вложенных чар.

А теперь вообще совершим кощунство. Я стер с рисовальной доски образовательные потуги, оставляя характерный след школы земли, вычертил уменьшенную версию того же контура и положил поближе к проходу, где еще оставался незатронутый хаосом пятачок — со стенда с какими-то инструментами, со шкафа, с чучела, отовсюду чары успели к хатти притянутся и исковеркаться до неузнаваемости, их сдерживал мой полог и общая система защиты, вплетенная в стены без окон, пол и потолок. К отъезжающей в сторону панели жался раэкапу, никак не могущий остыть от завладевших им чувств вины, благодарности, страха, злости, жажды поквитаться, но хвост свой он держал в узде, как и когти.

— Ты чего так долго!? — зашипела рульфка и осеклась, разглядев мраморное лицо ненавистного Сливара, перетекшее в улыбающееся мое.

— Смотрел сокровищницу, — честно признался я.

Охранники без дара, качественно обвешанные амулетами, не заподозрили в фантоме наглого подражателя его младшего сиятельства, пожелавшего посетить узницу, так сказать, воплоти. А над Отжистли я хотел просто пошутить, да и заодно добиться ошеломляющего отрезвления.

— Не падай духом — вместе потом сходим, — фантом кинжалом Абрикара разрезал кокон двумя движениями, пройдясь от плеч до запястий. — Держи, дальше сама раздевайся.

— Да уж разденусь! — зло огрызнулась рульфка с красными щеками и ушами.

— И это вместо "спасибо, добрый молодец"! — поддел я.

— Умолкни, — в прыжке доставая своих братцев-кинжалов.

— Полностью раздевайся.

— Это еще зачем? — проигнорировав и кивая на вырисовывающийся пентагон в углу.

— Во-первых, омоем тебя и простираем одежду, — она поджала губы. — Во-вторых, необходимо получить коитальную и посткоитальную жидкости, — брови улетели на лоб. — В-третьих...

— Какие жидкости? — еще пуще зашипела она, тиская рукояти кинжалов.

— Сперму Абрикара я добыл, для качественной подставы нужны и твои полноценные сексуальные выделения, — пришлось, правда, лично прибыть, ведь то мое языковое инфэо, позволяющее по принципу подобия влиять на чужие воспоминания, фантому не потянуть, а сварганить сон, где бы сочетался оргазм и Груздь, следовало обязательно для достоверности общей картины, потому как полное и, что маловажно, правдивое отнекивание правнука хуже туманной полуправды, для нас хуже.

— Фантомом добывать будешь? — все в том же духе, но запястья уже успокоились.

— Всего пара касаний с воздействием на железы, Отжистли, для получения их секрета. Ну же, осталось всего немногим более полутора часов до полудня, Абрикара скоро придут будить.

— Рассказывай, — коротко бросила она, быстро разоблачаясь.

— Его покои достаточно высоко в донжоне, семейная свара отвлечет от далеких нас, согласись.

— Да.

— Кольцо, — она молча, сжав зубы и в трубочку вытянув плотно сжатые губки, вытащила обещанное.

Высокая и стройная, обладающая своей, боевой красотой. Нельзя сравнивать с той сольфкой — она просто иная. Красный цвет чуть смягчился, ушки заторчали в довольствии, на янтарный глаз упала пышная зеленая челка, помещение заполнил аромат лаванды.

— Лучше прилечь, возможна боль.

— И поди еще ноги раздвинуть? — ерничая в попытках скрыть неожиданно для самой себя возникшую стыдливость и смущение. — Боль? — с запозданием восприняв вторую часть предложения.

— Нам некогда, нарушение работы организма...

— Ийи!.. — пискнула она, когда я провел второй рукой вверх от половых губ до пупка, а вторая рука фантома приняла все необходимое. Ее нога с силой пнула воздух, пройдя сквозь фантом.

— ...болезненно. Ну вот и все, одевайся и в центр фигуры.

— Никому ни слова, ты понял??? В Бездне достану!!!

— Зуб даю.

— Пфф! Лучше так, — выдала рульфка дельный совет по приведению камеры в постсексуальный вид. И верно — кинжал в порыве страсти должен быть выкинут куда подальше, а не пристроен у изголовья.

— Оооу!.. Как ты хатти сюда доставил!?

— Некогда, идем! Вон там тайник, пока я правнуком занимаюсь.

— Мило, — изящно ввернув бедрам раз-другой с гордой осанкой смертельно опасной кошки.

В других обстоятельствах с удовольствием занял бы место на этой кровати, а не оставлял следы проведенного полового акта за крайней плотью под венчиком, на лобковых волосах, в виде царапин на спине и ягодицах и прикусов на плечах под едва сдерживаемый хохот львицы, умудрившейся и обчистить тайник, и за мной проследить, не забыл и про следы сильного наркотика в крови, носовой полости и под кроватью, чем вызвал несдержанный смешок-кашель.

Ее уловом стала сумма в полсотни платинов в монетах разных стран, бирюльки любовниц, и целая горсть зачарованной мужской бижутерии, существенно повысившей градус ее настроения. Был там и кулон с кубиком. А вот качественно скрытый и экранированный тайник в тайнике неопытный и торопливый я пропустил!..

— Стой. Уговор!

— Ты о чем? — хлопнув ресницами.

— Огненно-рыжий кристалл в платиновом головном обруче — феникс.

— Хм, держи, — после коротких раздумий метнув ко мне с таким вожделением в глазах!.. — Донесешь сам? — скептически, почти мученически. Больше в та полость ничем не похвасталась.

— С кольцом же телепортировался, заметь. Кстати, моя ксива, — протягивая руку за "правильными" документами. — Ухоронка есть неподалеку, в Мияргазе не заметят ничего лишнего. Кстати, иолит лучше всего вставить в ошейник — вдруг придется сразу делать ноги еще и из графства, согласна? — лишним точно не будет, еще и пресечет вопросы.

— Тебе видней, — здравый рассудок победил ее жабу, ура мне!

— Не печалься, в сокровищнице найдешь замену.

— Ой ли...

— В одной из шкатулочек лежит... — драматическая пауза, — пятнадцатикаратный Малыш-Жнич(*)! — не буду отрицать полезность знаний Амсофеля, в свое время расплатившегося с графом, через посредников естественно.

— Оооу! Не шутишь?! А еще?

— Эту бы шкатулку выцепить да открыть. Закончила шмон?

— Да, — довольный голос через амулет, предваривший ее появление в спальне из рабочего кабинета. — Бумаги, — похлопала она по одной из поясных сумочек. — И еще примерно полсотни всяких платинов с десятком книг и подробными картами, не считая эликсиров.

— Тогда вставай обратно, отправлю наверх. В смысле...

— В смысле?..

— Проще сразу телепортнуться к нашим. Эй, вы добрались до рощи? — активировав связь через Зефира и ловко уведя разговор.

— Нет еще.

— Как вы там?

— Выбрались наружу?

— Удачно?

— Нет еще, шутку знатную готовили! — усмехнулась командир, пристально глядя на меня, поглаживающего раэкапу.

— Остановитесь за кустиками — к вам сейчас Отжистли с Интегралом телепортируются.

— Хе!

— Во даете!

— Мы готовы принимать гостей!

— Держи руку строго на ошейнике, — вслух, опять не дав вставить слово.

— Хорошо.

— Тэкс, последний штрих. Интеграл, ату, — передав образ обезображенной когтями панели, проломленной внутрь.

— Зачем? — заместив интерес про целесообразность изъятия камня из кольца и вставки в ошейник другим, более свежим.

— Видишь, среди изумрудов затесался топаз, — и не только, но лучше тебе не знать больше.

Громадная кошка оставила на стене глубокий след, так удачно задев топаз с изумрудом. Больше времени на разговоры не было — на такой вандализм сигналка просто не могла не отреагировать. Фиолетовый рой унес двух через заранее поставленный триггер в пентагоне, а я... пред уходом из Фослива навестил Черьму, не оставив за собой "отпечатков".

В печной трубе фантому-шару с одетым обручем ничего не грозило, с чего бы это? Не спеша осмотрелся: графские инфэо сняты, постояльцы съехали, хотя правильнее будет сказать "разбежались", не выспавшаяся охрана и работники выглядели слегка пришибленно, хотя и бросали восторженные взгляды по сторонам, будучи в погребке или главном зале.

Гардиодуд — мудак! Вот такая вот надпись появилась в печной трубе среди себе подобных. Но не это главное.

— Клянусь освободить в течение суток. Прошу выслушать, — обратился я к живому кристаллу. — Вы меня слышите, ау? — никакой реакции. — Нет желания обрести свободу!?

— Есть, — еле слышно прошелестел огонь.

— При освобождении я могу дать гораздо больше огненной силы, чем требуется для полного насыщения после возрождения и возвращения домой. Исполните ли мою просьбу по применению избытка?

— Подробности...

— Сперва вопрос о доме — он на Угэреже?

— Да.

— Хорошо. Тогда вот суть: сжечь, подчеркиваю, аккуратно сжечь, в пепел всю мебель в зале с камином, в котором пройдет возрождение; погреб и вот эти бочки, — подкрепляя образами, — не трогать. Стекла и остов здания, вот эти балки и перекрытия, тоже не трогать. Остальное так же в пепел, сжечь и налет снаружи до камня. Никакой копоти и проплавов на камнях. Живых глоров не трогать. Нападут — защищайтесь, до отлета домой я не допущу повторной смерти и, в крайнем случае, вмешаюсь. Забирать энергию следует до тех пор, пока ее поток не упадет до примерно текущего состояния, и уж потом улетать. Если энергия будет поступать и после сжигания этого здания, то следует вбирать ее по самому максимуму и выполнять дальние атаки вот по этой или этой целям, ваш собрат, феникс Зефир, укажет точнее.

— Похоже на приказ, — потрескивающий огонь отнюдь не лишен чувства юмора. — За освобождение я еще и обязан буду...

— Леон, — искренность важнее скрытности, жертвуя оной, достигну большего.

— Тиалпироаикльнейтекдр. Или просто Тиалпи, — грохот молодого пламени.

— Ну... Приходи пока в себя. Ровно через сутки инфэо начнет превращать обруч в плазму, но я постараюсь начать это ночью.

— Я запомнил тебя, Леон...

Не вежливо обрывать связь, но... ко мне пришли.

Глава 14. Примитивная ловушка

— Ат Ариэль, пройдемте, — выдал дежурный по этажу, своим жутким местным акцентом чудовищно исказив имя. Пост охраны размещался в начале небольшого коридора с шестью "гостевыми" комнатами: двумя одноместными, двух-, четырех-, шести— и десяти-местными, там и находились давешний маг с мечником помноженные на три.

— Куда?

— Возникли требующие разъяснения вопросы, — процедил воин, всей позой намекая о недопустимости дальнейших разговоров и немедленного подчинения.

— Допрос? — театрально выгнув бровь все еще сидя на топчане.

— Беседа, — выдавил маг. В коридоре что-то клацнуло и скрипнуло.

— Тогда присаживайтесь, — похлопал я по обеим сторонам от себя, — здесь и побеседуем, чего мозоли тереть?

Двое переглянулись и кожаная перчатка с металлическими клепками и кольчужными кольцами грубо схватила меня за плечо, поднимая.

— Но-но-но! Что позволяете? — продолжал я трепыхаться, впрочем, не сильно усердствуя — серьезного конфликта не получится — резервы симбионта ополовинены, Аюуо вообще пуст, первоначальный прогноз опять не оправдался. Ну что поделать — привык я не думать об энергии.

— Ат еще не уяснил своего положения? — несколько насмешливо, видя частично расползшийся кокон Ранэля якобы из-за опасных завихрений мировых потоков, почему-то возникших именно под моей комнатенкой.

— Ат в своем праве и требует присутствия полномочного представителя Гильдии Наемников, — заподозрить птицу в узлах трилистника, четырехкратном узле и облизываемых язычками пламени шарике можно только с большого бодуна. Знаки гильдий, в принципе, не ограничивались кулонами, минимальный функционал связи и идентификатора мог быть и в кольце или серьге, а на шею вешался более продвинутый медальон, например, но так чаще поступали ветераны и весьма состоятельные личности на поводке прихоти.

— Заткнись, — мощный тычек в спину и резкий рывок плеча, не давший сверзнуться с лестницы.

А тебя я запомнил, лысый. И ничего, что сейчас ты волосато-бородатый, полученная тобой при касании доза радиации сделает свое коварное дело. И тебя вылечим, худышка. И ничего, что сейчас ты полон сил и мышечной массы. Я оседлал волну мести, вы сами виноваты, попав под раздачу.

— Присаживайтесь, не бойтесь, — ухмыльнулся в пушистую бороду прилизанный тип в невзрачной одежке, скрывающей легкий доспех.

— Вы дадите объяснения происходящему?

— Только после вас, — а глаза уже мысленно избавляют меня от весьма обременительной тяжести амулетов и сумки. — Рассказывайте, не стесняйтесь.

— Из меня плохой сказочник.

— А я и не привередливый, ат. Так что бишь там про амулеты?

— Какие такие амулеты?

— Мы со всей душой, а ты... — сокрушенно покачав головой. И откинулся на спинку кресла, переклюючив внимание на колыхающиеся колосья. Иллюзия налившегося силой луга успешно заменяла окно в этой просторной комнате с каменной обстановкой в пику травам массивной и серой в мелкую слюдяную крапинку. — Появляется вроде как маг с мощными амулетами при себе, но по документам он как бы и не маг, просто Ариэль. Из Эжзасза с внешностью пустынника. Прическа на манер юйдьрагэй. Одежда сервского покроя из благородной ткани. Заявляет о правах наемника, ничем не подтверждая их. Он прибыл из города, который тревожат беспорядки, ограбление вкупе с чудовищным изнасилованием несовершеннолетнего. Плотно поел и сразу лег спать, не потрудившись хотя бы плащ снять. Не доверяя радушным хозяевам, оставил амулеты в действующем состоянии и сумки с плеча не снял. Мне продолжить перечисление? — добродушно осведомился хозяин кабинета, работая на зрителей за иллюзорной картиной, пару мелких топазов, слуховых и смотровых отверстий в скудно украшенных пилястрах, три из восьми которых, по сути, являлись потайными поворотными панелями. И это не считая многочисленных плетений, с большой фантазией разбросанных тут и там.

Сбежать ни одним из стандартных инфэо не удастся, засветка факта существования обхода равносильна добровольному объявлению охоты за своей головой. На прорыв с боем... Для этого придется сыграть роль одного из альфар-тройняшек, вот токмо нет у меня такого объема сил, чтобы с учетом их мастерства в минималистических затратах на точечные, прорывающие щиты смертельные удары, убить с полста организмов прежде, чем вырваться за пределы городского поля помех, а на дворовой платформе мне уж точно ничего не дадут сделать.

Радует лишь светлая мысля по уводу генерируемой энергии в карман на переделку изъятых бирюлек с переогранкой в до селе невиданную здесь гордеевскую с четырьмястами шестьюдесятью девятью гранями, трилистник "Анатолий" для браслетов и пряжки, гексагон "Мисс Алгора" в перстень. Да, мы с Миэ раскрыли местным глаза на триллиант, к примеру, но ведь число его граней почти на порядок меньше и его вполне реально повторить с помощью местных инструментов. Существовали специальные варианты огранок(*) с околосотенным количеством граней в виде правильных, звездчатых и полуправильных многогранников или частично повторяющих форму плетения в угоду магической функциональности.

— Простите, вы что-то сказали? — выплыл я из аналитических размышлений.

— Сущие мелочи, не берите в голову, — опять он перешел на "вы". — Поделитесь размышлениями?

— Мда... — а он не так прост, этот добродушный мужичок. Но я не твоя гармошка. — Как тесно вы общаетесь с графьями нит-Миттер-Фосливскими? — употребив оскорбительный вариант произношения.

— Почтовая связь регулярна, — отправив в рот дольку персика с одной из трех ваз с фруктами, смотрящимися вторым ярким пятном. — Есть, что к ней добавить?

— Ну, например, предпочтение камня всему прочему и своеобразная архитектура связаны с общением исключительно посредством весьма изощренной версии когеоантра. Хех, пазл сложился, и все обрело объяснение?

— Ваши претензии к этому почтенному семейству настолько высоки?

— А ваши?

— Цель прибытия в Мияргаз? — выдал он грубую фразу своим прежним мягким тоном.

— Я здесь проездом и не хотел бы дальше отягощать вас своим присутствием.

— Общение с вами нам приятно, не извольте беспокоиться. Какие блюда на обед подать?

— Ну-у-у, мне чего попроще — малый хот-дог с еврейской закуской и средний с листьями салата под майонезом с укропом. Давненько не ел, — сокрушенно вздохнув.

— Как там Груздь?

— А он там?

— Вам разонравилось мое общество?

— Чавкают громко, — признался я. За окном подавились, передо мной гулко рассмеялись. — Я на распутье, — резко поменяв тон и соединив кончики пальцев рук. — Взять большой грех на душу и свалить быстро, взять малый грех и свалить громко, взять подорожную и свалить в лес по грибы.

— А как же обед?

— Увольте, обед на пустоши или с трупами?

— Есть и четвертый путь.

— Их бесконечность. О, спасибо!

— Вы не совсем в себе.

— Второй путь отпал. Смотрю, не втыкаете? Объясняю просто и доступно: была патовая ситуация, тупик. Вам нужны веские аргументы для того, чтобы отпустить меня, а не простое словоблудие. Но приведя любой из них, я был бы вынужден убить вас всех, пойти по нежеланному второму пути, единственному из трех, не несущему мне выгоды.

— А в чем выгода уничтожать город? — вежливо-ленивый интерес.

— Это к вопросу об амулетах. В этом жестоком мире у каждого государства с более чем трех-пяти вековой историей есть разработки, которым по силам уничтожить вражеский город. Они — это последний довод, но отнюдь не первый. Понимаете разницу? — согласный кивок. — Так вот, помимо графьев я испытываю нехорошие чувства и к барончикам, оставить на пепелище характерный почерк труда не составит.

— Хм. А вот и обед.

— Признаться, я думал, вы отвечаете за свои слова, — видимо мои сентенции всерьез не приняли.

— Что вас смутило?

— Это что угодно, но не названное мной, — я не тороплюсь особо, тем более соратникам до относительно безопасной рощи еще далеко из-за оперативно выставленных кордонов.

— Прямиком из "Бистро", я человек скромный и не разбираюсь. Просветите, что не так?

— В Мияргазе... Впрочем, подделка вкусна, пусть сырная закуска и соус совсем другие, — но брату записку я оставил.

— Вам удобно с сумкой сидеть, в плаще не жарко?

— А вам весь этот фарс не надоел? — с толикой бешенства.

И тут же моделирование камней и оправ ушло на второй план — симбионт выдал сводный отчет об отклонениях от нормы, имеющих тенденцию к нарастанию.

— Встречный вопрос. Рассказали бы все, и никто бы не стал больше отягощать вас своим вниманием.

Я взял паузу. Не рекламную, но техническую. Какие твари!..

Завихрения — нестабильные образования, случайные. Поздравил бы исследователей, добившихся воспроизведения некоторых или создания собственных. Скорее первое, какое-нибудь естественное место силы, обследованное до мельчайшей песчинки. Аналогия с облаками — образования, несущие дождь, ливень, град, грозу, прикрытие от солнца. Они — следствия атмосферных процессов, круговорота воды, вполне приручаемые, причем. Вот и завихрения имеют собственные характеристики, как, например, незаметная аура или поле, кратковременное воздействие которых вполне безобидно. Однако меня целенаправленно "облучали", создав иллюзию хаотичности с большим периодом повторения. Но это еще не все! Воздух обогащали, постепенно увеличивая процентное содержание нужных для реакций соединений, маленьких ключиков, модулей, которые, поступая через легкие в кровь, соединялись с пришедшими из желудка безобидными элементами, вступая в реакцию еще и при воздействии внешнего поля. Хитроумнейшее и тончайшее воздействие на нервную систему и железы вопит о прекрасной осведомленности про химию чувств, диссонирующей с моим мнением касательно их отсталости и непросвещенности.

Мастерская комбинация призвана расшатать психику, подорвать стойкость. Она должна изящно обойти выставленную магическую защиту, заставить самому ее отключить и считать решение верным, расчистить поле для применения обычных грубых инфэо, заставить обрабатываемого добровольно подставиться под окучивание.

И я, придурок, прозевал череду маленьких звоночков... Стоп, да так можно превратиться в законченного параноика! Йейль! От подобной атаки я склею ласты — как быстро не реагируй, все равно отвлекусь и пропущу истинный удар, либо истощаться силы симбионта, обязательно бы попытавшегося обезвредить химические соединения или появляющихся из ниоткуда паразитов.

Фу! Прерванная добавкой затянувшаяся пауза благотворно повлияла на собеседника. Для него объем мною съеденного к лучшему. Хм. А эти твари посмеиваются. Смейтесь-смейтесь, трите ручонки, мне ваш давно не применяемый трюк с двойной иллюзией побарабану. Так, дышать ровно, гормональный баланс восстановлен, я и так выдал лишку, да такую, что меня посчитали за ненормального фантазера.

— Рассказать все, говорите? Начать с моего первого слова? — немного привычного ехидства не помешает.

— Оно отличалось от "мама" или "папа"?

— Вас это действительно интересует?! Коллекционируете?

— Кхм, — сдерживаясь, — нет. Как у вас появились эти интересные узелки?

— Я могу собраться с мыслями, рассказ долгий.

— Извольте, — легко согласился мужик.

Аня. Мне поможет фамильяр. Эта их укрывающая город сеть, подобная куполу Апо(*), прекрасно справляется блокировкой, а гибкая система управления позволяет "оголять" отдельные ячейки. Однако стоит только повредить управление... Хе-хе! Моя диверсия взбаламутит этот омут, а я сбегу при помощи кольца. Аюуо сейчас в призрачном виде и доступен лишь в истинном зрении, проявить мою заготовку, не вызвав подозрений, пустячное дело. Жаль не успел оправу на эльфийский манер сделать, сойдет и простейшая, да и инфэо только одно — цепочечная телепортация. Я бы никогда не пошел на уничтожение более чем стотысячного города, наверное, не за такой пустяк. Йейль, яловы пи...!

— Дело было в лесу... — медленно и как бы нехотя начал я, растягивая слова из-под полуприкрытых век.

— Ремпту? — мужик никуда не спешил, поливая саженец победной внимательностью.

— Бразхаон, — выражая недовольство прерыванием.

— Продолжайте, — поощрительно.

— Я изменил защитный артефакт, подаренный братом, — правду, ял их знает, что еще они прячут в рукаве, вдруг моя защита не помеха для их детектора лжи, хотя мое тело и так читается подобной открытой книге.

— Вам помогали...

— Да, мне благоволил Источник с Живой Водой, — а куда мне телепортироваться? Передать плетение маяка(*)? Но их использование сугубо индивидуально и не встраивается в амулеты.

— Познавательный опыт с живой водой. Подробности...

— Живая Вода! — едко.

— Ундина или элементаль воды...

— Живая Вода! — раздраженно.

— Отличие от духов... — он умудрялся избегать вопросительных интонаций.

— Вам еще и лекцию прочитать!?

— Ваше видение, не более. Кратко...

— Псевдоразум, лишенный высшей сути — связанных тел из-за пределов тварного мира.

— Амулет вы изменяли недавно...

— Относительно.

— Точнее...

— По моему личному времени это было более полутора лет назад, сложно сказать точнее.

— В Бразхаоне источник располагается...

— Далеко от мягнов.

— Охрана...

— Как таковой нет, вокруг порождения леса, — королева Эасо просто обязана была переделать мой щит под свой народ. А жители не считаются охранниками — они защитники.

— Точное расположение источника...

— Долготу и широту не знаю, — пока. Ой, зря я эти термины употребил, йейль! А все помощь Ане, исследующей макушку центральной башни местной академии магии, в которой инфэо купола строилось по принципу Муэркриста. Весь верхний купол — один гигантский рунный пояс, в котором каждая руна имеет свое рунное кольцо. Число двенадцати лучевых звездачатых камней переваливало за сотню. Многофункциональная система со сложным управлением, уязвимая в своей уникальности. Защитные Башни Груздя во многом дублируют друг друга и меньше зависят от центра.

— Хм. Вектор удаления от Груздя...

— Я же сказал, не знаю! — действительно не знаю вектора — не рассчитывал. А здесь действительно часто пользовали понятия из школы пространственной магии в разговорах о координатах. Направление определяется по таслокам плюс длина. Применить что ль векторную систему? Не, без высотной поправки — дохлый номер, а применение дальновидения(*) и иже с ним не годится из-за чрезмерного увеличения времени.

— Амулет выполняет функции...

— Выполняет, — согласился я.

— Перечислите...

— Кокон Ранэля.

— Еще...

А фиг тебе еще! Я широко-широко улыбнулся.

Аня успешно преодолела защитные барьеры, взломав их: выпив силу, разрушив связки, перескочив через астрал. Для сущности подобного класса, как моя анэстэзийская звездочка, да под моим чутким наблюдением преодоление преград — дело времени. Атакующие плетения местных легко расплетались, не чета они строгим заклинательским формам, в большинстве своем рыхлые и безобразные. Приходилось напрягаться и по максимуму: первый раз с тремя магами-операторами и шестью их охранниками, второй раз с дежурными сменщиками, третий раз с наблюдающими-дублерами — парой магов восьмого уровня. Если бы не способность разделения, подчерпнутая у Капру... Пока одна звезда отбивалась от одновременно метаемых в нее трех-шести инфэо и уходила от косвенных воздействий, вторая пробивала защиту жертвы, третья высасывала энергию, лишая сил к сопротивлению и отправляя в бессознательное состояние, более не обремененное памятью. Скоординированная атака второй и третьей, исчезновение, нацеливание на следующую жертву. Управляемая первая без моей поддержки не справилась бы и с активировавшимися защитными плетениям, и с возмущенными магами.

Пока группа поддержки добиралась по лестницам от места последнего действующего портала, пять этажей я, направляя второго и третьего клонов, успел лишить переходов, в это время Аня добиралась до операторской, вступая в быстрые одиночные или парные бои с магами с третьей по пятую степени, на всю катушку используя фактор неожиданности.

А два шизика восьмого уровня оказались плохими ментатами — не сумели просчитать силу и ошиблись, решив бороться с Аней, не смогшей быстро пробить выставленную защиту, вызвав двух перцев с астрала. Естественно, они прыгнули вслед за целью в свой мир, а там я отработал удар по связывающей их с магами пуповине, вскипятив мозги за гибель одной из трех частей.

— Щит Лильва.

— Поясните... — настороженно — весть о диверсии пришла от быстро ретировавшегося с наших посиделок толстячка, волшебника-артефактора седьмого уровня.

— Смотрите сами, — насмешливо.

В этот момент еще двое магов пятого уровня, по указке сверху глянули еще раз истинным зрением с фокусом на астральные связи. Нашли. И ударили заковыристыми плетениями эмболия(*) и экстравазат(*) сразу после "выключения оконной иллюминации" четвертым первоуровневым учеником-помощником, погрузившей допросное помещение в полумрак. Оба плетения срикошетили в моего собеседника, сумевшего справиться только с более простой эмболией. Умники яловы решили, будто в моей крови кружилась их отрава, обломались — антидот, или что там было у организма напротив меня, оказался не менее притягателен для инфэо магии крови, мне и вмешиваться особо не пришлось.

Даже не сказав "прощайте" мгновенно заблестевшему кровью трупу, с лица которого отвалилась вся борода, вплоть до последнего волоса, а кустистые брови открыли, посмертно, элегантно выгнутые аккуратные дуги, и готовящимся спустить очередное инфэо магам, а так же уже показавшимся из-за потайных панелей бронированным мужикам, вхолостую потратившим заряды своих арбалетов, показательно коснулся ставшего видимым камня, телепортируясь... Правильно, след и пыль от стула, прикрывшего мою задницу, увели в Черьму. Внезапное пылевое облако смонтированная мной система быстро начала выветривать, однако выгаданной заминки вполне хватило, чтобы переместиться в графскую сокровищницу, где стопроцентно никто не будет меня искать.

Я смертельно рисковал, окажись бы вместо тех магов хотя бы один из шизиков. Изъян моего Вместилища из гиперасэнада в шаткости положения из-за проекций в тварный мир и подпространство, тройственности, а вот Зефиру фиолетово, он цельный и неразделенный. Стоит возникнуть угрозе в астрале, удар в котором может выбить оттуда основу, сбить проекции или тонкие настройки, как мне волей-неволей придется переключаться на нее. Начав прессинг на двух планах... Брр! Не раскрывшись, сохранить тайны не удалось бы.

— Пипец! Я защитник или где!?

— Десерту слова не давали.

— Засранец...

— Призрачный эффект не в состоянии полностью скрыть гиперасэнад. Исчезновение одного из кулонов...

— Ну сейчас-то можно!?

— Бяги... — весело хмыкнув.

Молодой, едва поняв, что одним из ключевых элементов системы является кристалл феникса, отождествляющего себя с женским родом... находящийся в центре пентаграммы, у которой каждая вершина...

Я планировал только "короткое замыкание" устроить, с чем Аня легко справилась, перегрузив один из звездчатых сапфиров. А сейчас Башня вообще лишилась своей макушки. И я рад за Зефира, сумевшего обаять возрожденный им же цветник и поставить перед выбором — вечер с ним или месть. Мияргаз надолго запомнит клин фениксов, огненным росчерком, разрезающим облака, унесшийся в Ларут, домой в пустыню.

— Вы как, добрались?

— Давно как.

— Тебя ждем.

— Выбрался?

— Ага. Зефир обнаружил родственников — Миярская башня укорочена.

— Оха-хо! Повезло им!..

— Хе-хе... Только-то?

— Ох и не повезло же им!..

— Ты где?

— Наша последняя стоянка, не в Фослив же было телепортиться.

— Пфф! Попросил бы маяк поставить.

— Для кольца?

— Как добираться будешь?

— Смотря что вы решили о сокровищнице графа.

— А тут и решать неча — идем дальше.

— А что думать — берем.

— Аха-ха!

— Я должен убедиться в отсутствии живых кристаллов.

— Рейд по всем стольням?

— Уймись!

— Я — за.

— Дурни...

— А как же Ашчат?

— Норадлун, зарядишь ошейник? Интеграл за мной быстро сбегает.

— Ладно...

— Ариэль!

— Что, Отжистли?

— Ты при помощи фантома проведешь нас в замок Миттар?

— У меня амулеты разряжены.

— Так заряди!

— Они на чистой силе, обычная маэна не подойдет.

— Ох ты ж!..

— Хо!

— Вампир-вампир, а сам-то?..

— Эм... мой фамильяр их наполнит к утру, — и действительно, чего это я? Не к Зефиру надо обращаться, к Ане!

— У тебя с ним такамя связь?

— Примерно. Кстати, а как вы минуете Мияркрист?

— Черный хатти-крис(*).

— Баа... Жертва — купец?

— Да. И ножны к нему есть. И ритуал сама проведу.

— Не засечет?

— От часов избавилась еще в камере.

— Ловко, не заметил.

— Я могу на раэкапу к тебе прибыть, помогу зарядить.

— Да, к утру надо быть как можно дальше от Фослива.

— Он не повезет на себе никого, кроме меня. Я могу сгонять к Ремпту и там попробовать управиться к полуночи.

— Сумасшедший!

— Туши прихвати.

— Оха-хо! Зачем так тужиться, когда есть заевый путь?

— Эм?

— Цверг-ищейка. Из кабинета Абрикара он проследил потайной коридор до самих винных складов. А туда из дома купца я знаю, как попасть.

— Клевое колечко, ясно. Тогда по нему пойдем, а из ближайшей точки я всех телепортирую к входу в сокровищницу.

— Заметано.

— Значит, в Ремпту не пойдешь?

— Без резерва глупо соваться внутрь разворошенного улья, я выжат как лимон.

— Надеешься на ловкость раэкапу и влитый в ошейник запас?

— В общем, да. Кстати, мы реквизированное барахло на себе потащим?

— Хе-хе.

— С твоим получится два телепортирующих кольца.

— В разные стороны.

— К тому же мы прихватим мешки Дригдерта(*), если не успеем свалить до активации помех Апо , так прорвемся.

— И еще нужен отвлекающий маневр в виде твоей лягушки в виных погребах.

— Я провожу ритуал, ты садишь лягву.

— Вина не жаль?

— Экхм...

— Понял-понял. Кстати, Отжистли, ночью в городе я подготовлю возрождение феникса из найденного у Абрикара кристалла, он добавит суматохи.

— Отлично!

— Ариэль, а ты сможешь вместе с нами пробраться к купцу или за тобой подняться и проводить?

— Резонный вопрос. Я могу привязать к кому-нибудь глаз Виката и просто телепортироваться.

— Плохая идея.

— Есть пара связанных колец для дальновиденья и дальсвязи.

— А переместить их ко мне на стоянку сможешь?

— Лови.

— Есть контакт!

— Ждe на связь после полуночи.

Как здорово, что сразу не сунулся в сокровищницу — там копошились растревоженные муравьи. Вот и откатился еще дальше, едва не спалившись. А камешков-то в тайниках поприбавилось! Круть.

Пока общался, завершил внешний облик кольца. Ах, что за прелесть получилась! Циозитовый чернослив заиграл хлеще асала! А вот и Интеграл появился.

— Иди ко мне, пушистик!

Жизнь налаживается. Вот ради таких мгновений тихого счастья стоит жить.

Двигаясь к Ремпту, размышлял над способом превращения обычного кристалла в асал с сохранением нужных свойств, таких как плеохроизм, и добавлением своих, типа двойного лучепреломления. Вообще асал выращивается из специальной заготовки, помещенной в астрал. Применить опыт преобразования на основе вирапэш? Если забыть о прорве энергии, останется вопрос с заданием свойств.

Глава 15. Месть

Ремпту встретил влажной мрачностью гигантский секвой, увешанных длиннющими лианами, похожими на ротанг, в свою очередь заросших свисающим бахромой мхом. Относительный простор между стволов гигантских деревьев занимали папоротниковые, распушившие свои шапки, захламленные толстой паутиной с высушенными трупами крупных насекомых, на высоте моей головы.

Интеграл брезгливо переступал по прелой жиже из листьев с гусеницами, сколопендрами, червями и непонятно чьими личинками. Тут и там виднелись плесневелые кустики чахлой травы с необыкновенной яркими цветами, попадались и гигантские зубастые цветы. Один из них при мне схарчил вспугнутого боброзайца.

После второго энфилда отправил раэкапу в одиночную прогулку в малой форме, а сам, зацепившись за него, ушел в астрал, отправив тело тварного мира в карман.

Живность в астрале кишмя кишела, причем попадались и сильные сущности, но не им было тягаться с Аней и симбионтом, отражающим выпады и выстрелы. Я же целиком ушел в процесс контроля преобразования, на которое широкой рекой текла энергия через волосы фамильяра, активно сливающего излишки, пока четыре других части прореживали местное население, устраняя агрессивные излишки.

Ура мне! Идея себя оправдала — структура полностью переделана, причем учитывалась и огранка, ведь важность внешнего вида никто не отменял.

До глубокого вечера получал божественно ограненные радужные асалы. Глубокая перестройка в сочетании с изменением цвета и лучепреломлением раскрасила результат во все цвета спектра, включая доступный эльфам. Мог перестараться и получить пестрое пятно, лишенное эстетики, безвкусное, но мои страхи о первом блине не оправдались — получилось тютелька в тютельку! По накатанному обработал три других кристалла, отправив второстепенные на склад — камни подобного класса не нуждаются в спутниках, хотя...

Мелкие алмазы в полкарата стоит выбелить и оставить, причем на кольце два треугольника по бокам, а на пряжке и браслетах узор из круглых в карат, огранка "Иван". Благо итоговые размеры после преобразования уменьшились — перстень с бывшим фосливским циозитовым черносливом с новой огранкой смотрелся на руке убого, буквально моля о соседях и кружевах. А оправа — мифрил, ничто другое так не выделит камни и не подчеркнет контраст между асалом и алмазом. Причем оправа на манер сольфской изящна и легка, кольцо — плетенка из трех, браслеты — семь, пояс — двенадцать. На браслетах острый угол смотрит в кисть, на ремне — вниз.

Для симметрии организовал второе кольцо, как браслет, матрично клонировав уже созданное, чем выкроил время на детали. Добавил всему гарнитуру регулируемый призрачный эффект, позволяющий проявлять изделия лишь частично, скрывая их истинный вид за невыразительной блеклостью и тусклостью.

Часа два добросовестно парализовывал, придеживал тисками и вообще всячески содействовал Ане, вливая еще и свою энергию, дабы она совсем не скопытилась от чудовищной нагрузки, почти полдня беспрерывно трудясь конвертором высоких и грубых энергий. Токмо благодаря богатству и разнообразию флоры и фауны Ремпту, я управился за такой короткий срок, подзавязку заполнив много более емкостные асалы. Заодно удачно применил эффект резонанса, на порядок усиливая поступления от фамильяра генерируемым Аюуо с симбионтом. Однако при таком способе добычи энергии туша становится абсолютно неликвидным материалом, буквально на глазах растекающуюся слизнеподобной лужей, потреблять которую не брезгуют разве что черви, колонии бактерий и некоторые растения. Конечно, парочку я в стазис поместил для Норадлуна, продемонстрирую ему доказательство.

Благо, что за все время пребывания на окраине великого леса не повстречался ни один разумный вид, лишь животные твари. Обрадовал и момент, когда в освобожденную от эфирных тел тушку, не успевшую оплавиться, вторглось исторгнутое с Имрикса. Ооо! Даже не стал гадать, уж тем более ждать результата, тут же став выкачивать колоссальное море энергии, прихваченное объектом и коверкающее в конечном итоге его первоначальную суть во время "прихода в себя" на новом месте. Один только этот случай на целый час сократил общее время, с одного маху накачав ремень.

Блеск! Гарнитурный комплект Асацио(*) из двух колец на средний палец, двух браслетов и ремня получился божественно шикарным, стал изюминкой, нивелировавшей "сервский покрой". Мля, таки задел он меня этим! И посмел глупо сдохнуть!.. Ну да ял с ним. Теперь я могу действовать через украшения как через прокси, выставляя инфэо за результат заложенных чар, которые, пока изделия на мне, нипочем не рассмотреть.

Пунктуальностью я сегодня не отличился. Едва одел на мизинец отосланное мне кольцо, пару к рульфскому, как:

— Совсем охуел, ялов выебок! Сколько можно ждать тебя!?

— Зефир только-только вернулся. Там бы он обязательно привлек внимание.

— Йейль! Мигом сюда!

Все были в черном тшего, визуально поглощающим свет, превращая фигуры в тела оживших ночных кошмаров. Легкий стеганый доспех, кожаная обувь на мягкой подошве Оружие из воровской стали(*) с обмотанными черной кожей эфесами. Черная же бандана с платком на лице. И не сомневался в наличии подобной экипировки.

При моем появлении чарованные платки не пропустили наружу откровенный гогот, а качественные доспехи, одетые умелыми руками, не звякнули, когда некоторые схватились за животы и судорожно сползли по стенке, чудом не задев ни одной бутылки в этом довольно пыльном закутке. Даже упакованный пленник на полу издал что-то невразумительное при виде меня и светящегося раэкапу. Отжистли так потеряла дар речи, широко распахнув свои глаза цвета душистого меда.

— Красив, правда? — приняв эффектную позу, впрочем, свои новые цацки приоткрыл на самую малость. На груди взмахнул крыльями нарезвившийся и устало-довольный Зефир, озарив лежащие рядами на ромбовидных полках пыльные бутыли огненными всполохами до самого конца тупичка.

— Мрр! — тихо поддакнул Интеграл, потянувшись. Коридор выводил на перпендикулярно ему идущий ряд огромных пузатых бочек высотой в два моих роста. Мореная древесина, стянутая чарованными металлическими кольцами, вместо ржавчины покрывшимися пылью и обрывками паутины, свет, направленно исходящий еще и от бычьих глаз в одетых поверх тонких перчаток кольцах с зачарованными кабошонами кварца, не отражала.

— И нечего ржать! — проскрипела темная маска лица, лишенного рта, носа и с крупными выпуклыми фасетчатыми глазами, накрывающими брови, доходящими до щек и ушей.

Гладкая хитиновая поверхность лица переходит в затылок с хвостовым чешуечленистым отростком. Тонкий экзоскелет того же коричнево-черного цвета под темные тени от фонариков-колец, имеющих прок только после принятия эликсира ночного видения. Оптико-магический трюк придавал прямым ногам обратный сгиб, отчего при ходьбе коленный сустав казался шарниром, разрешающим ноге гнуться в обе стороны, он же, трюк, делал анфас ног пузато-бочкообразным. Гладкий хитиновый торс и сложенные на спине крылья, специально жутко шелестнувшие, когда я бесшумно переминался с ноги на ногу, точнее с резинового копыта на копыто. На руках вместо пальцев кинжальные лезвия когтей, при сгибе которых никаких складок не образовывалось, а страху нагонялось море. Тонкость шеи визуально удлиняла ее, держащую непомерно для нее большую голову слегка неправильной для глора формы, она же, тонкость, делала голову постоянно дрожащей. По центру верхнего отдела груди билось черное пламя наружного сердца и двух сосудов, уходящих к основанию крыльев. Монстр носил на шее цветную нитку с узелками, треугольные прослезившиеся глаза на животе и руках, два ногтя тоже снабжались странными шестиугольными глазами с круглым зрачком, а под боком стояла черная живая котообразная тень с умными радужными неглорскими глазами, ловящими малейшее движение жертв.

— Бу! — скрежет как вырвавшийся из кастрюли.

Купец закатил глаза, издав звук сдувшегося шарика, полного фекалий. Четверо, подавились смехом, икнув, впрочем, купца никто не поддержал. Вот что значит выдержка. Не каждый выдержит встречу с ремптуской одонатой(*), на раз губящей зачарованные клинки, на два — их владельцев. Пусть и малость измененной.

— Дебил ялов! — зашипела тут же рульфка, резво вытаскивая свой крис и делая скорый поверхностный надрез, из которого ритуальное оружие начало пить пятна тьмы.

— Ну извини, кто ж знал, что он такой хлюпик, — беззвучно и пружинисто переступило с ноги на ногу насекомое, проскрежетавшее извинение.

— Ты собрал все трупы? — тут же взял мне в оборот Норадлун, вызвав у протрезвевших подельщиков понятливые смешки. И он первым стал щупать мою лапу.

— Эй-эй! Девок ненащупался?

— Принес? — тем же тоном и переключившись на крылья для подтверждения версии о совершенстве иллюзорного облика.

— Иих...

А Викзар свистяще вздохнул, когда когти натурально отогнули брюшную пластину, а клешня-лапа-рука вытащила оттуда ячеистый желудочный мешок, пропорола его и вытряхнула тут же увеличившегося до истинных размеров энфилда в странно-скрюченной позе с дико выпученными глазами и ощеренным ртом.

— Свежак в стазисе. Цени!

— Эй, лягву ставь! Йейль!.. — и быстрые точные движения, сопровождаемые глухим отборным матом, по нагому организму, решившему очнуться как раз в тот момент, когда я возился с сумкой, и вновь громко отключиться, когда я склонился над энфилдом, видимым им со спины, и касанием когтя снял стазис, а труп в ответ за три его ухающих сердечных удара под разочарованный возглас второго склонившегося превратился в кучу кашицы со звуком раздавленной в руке сочной и спелой сливы. Говорят, у страха глаза велики, а вот у купчика явно измененные, раз в такой темноте и без амулетов все разглядел, ну не запивает же он вечером снотворное эликсиром ночного видения!?

— Ладна маскировка! Ух! — восхитился дварф, не впечатленный эпопеей с матерым монстром из леса Ремпту. Он тоже потрогал мою руку-лапу-клешню, ощутив несоответствие между видимым и реальным размером, а так же подобающие маскировке тактильные качества эластичного хитинового покрова.

Мочилово-рубилово в лесу мне быстро надоело, вот на плодотворную почву и пришла мысля об устрашающей маскировке. Первая проба испытаний не провалила, осталось подкрепить инфразвуком и аурой ужаса, да поработать над мелкими деталями...

— Вот, помнится...

— И так со всеми...

— Цыц! — командным голосом цыкнула Отжистли. — Сейчас задергается пташка. А ты чего встал? Лягву у бочек сади!

— И посажу! Царевну-лягушку... — пробормотал я, отчего-то обидевшись на отсутствие должной реакции на мою маскировку со стороны командира группы.

Переместив заранее помеченный рваный бут под сорок килограмм, походя срезанный от торчащего скального обрубка в том же лесу, стал скользить по его слоям, закрепляя навык, пока остальные посильно участвовали в черном обряде на малом алтаре, посвященном неперсонифицированной силе хаоса. Слоистость камня превратит осколки в настоящие дисковые пилы, летящие по самым замысловатым траекториям во все стороны и с легкостью прорезающие толстое дерево. С одной стороны операция расслоения спорилась, с другой я пытался действовать алгоритмично, дабы в будущем сплести умное инфэо, выполняющее эту рутинную работу, хотя фанат массовых убийств и разрушений наверняка бы выпестовывал каждый будущий обломок, рассчитывал его оптимальную форму, скорость и траекторию полета, так же учитывая особенности цели — панцирный доспех, шкура, дерево.

Самая соль же заключалась в чеке, курке или взводе, еще не определился с подходящими обозначениями. Создавать подземную часть нельзя — все стены с полом и потолком опутаны сигналкой на целостность, остальные виды не были растянуты на гигантский винный лабиринт. Мы находились в одном из его второстепенных закоулков с обезвреженными Шамольдом плетениями и махано-магическими ловушками, коридор шел радиально от пещеры с постепенно уходящими ввысь сводами, что давало строителям повышать к центру этажность бочкохрана, а мне добавляло хлопот по созданию направленного взрыва.

Собственно, взрыв не должен быть мощным из-за высокой вероятности цепного обрушения. В завалы полезет гораздо меньше народу. При этом нельзя вкачать в камень много энергии — не удержит, да и заметен будет как яркая звезда на пустом небе, мало тоже нельзя — порвутся, т.е. затухнут, нити формирующего осколки плетения. Создать тройку миниатюрных плазменных шипов с полученными буквально прошлой ночью от Зефира знаниями проще пареной репы. Вопрос в спусковом механизме, долженствующим взять функции вливания порции маэны и активации взрыва. Распространенные способы передачи энергии на расстоянии связаны с жуткими потерями и совершенно четким указанием источника и приемника всему подмножеству любопытных из множества магов.

Один плюс — иллюзия одонаты, до отлетающей каменной стружки карябающей когтями булыжник, окончательно привела жертву в тесные объятья неконтролируемого животного ужаса, со свистом втягиваемого крисом. Теория спонтанного умножения сил под призмой эмоций на практике.

Тратить драгоценные камни — расточительство, хотя некоторые изведенные ловушки на поле с лягвой для волкодлаков подороже многого из ювелирки будут. По началу нехотя, а потом плюнув — в сокровищнице ждет гигантский куш, в принципе мне и не нужный, но могущий оказаться весьма и весьма пользительным — достал из сумки горсть своей недавней добычи. Отжистли и Норадлуну нельзя было отрываться, а вот Диртуд, Шамольд и Викзар прямо таки пронзали меня взглядами, видимо не желая смотреть на мучения ожиревшего человека. Глаза заухмылялись — то еще зрелище копошащегося в бирюльках гигантского насекомого.

Отобрал кулон с большим радужным кабошоном опала и мелкими алмазными пирамидками, густо сидящими в тонкой золотой оправе. Станет ядром системы. Сняв с цепочки, применил арсенал артефактора, под глину размягчив подготовленную область на камне, по самые кромки вставив изделие. Затем по очереди стал присматриваться к остальным безделушкам, ища подходящую делушку. Среди десятка единиц ювелирного изыска выбрал запонку с изумрудом. Тем же арсеналом вдавил лицевую сторону в камень, оставляя на макушке отпечаток, варварски срезал крепление и принял улыбающийся вид.

С источником питания разобрался быстро, уложив фундаментом стыковочное инфэо. А вот финальный этап, чарование ядра-кулона, с неуемным любопытством захотели наблюдать все — жертвоприношение было окончено, скрывающие и наводящие морок порошки и зелья рассыпаны и вылиты, следы затерты.

— И че? Норадлун, наполнил бы запал и подумал над тем, как перемещать его будешь прямо вот в эту ямку, — от этого голоса присутствующим становилось непосебе, как и в целом от нахождения рядом со мной в этом виде. Жизнь наемника учит многое воспринимать иначе — без этого первый же исторгнутый монстр какой-нибудь совсем несусветной конфигурации напрочь снес бы крышу, что, впрочем, и так не редкость.

— Я владею заклинанием перемещения лишь теоретически.

— Ну так зачаруй что-нить иль поройся в закромах Отжистли.

— Пфф! — все же улыбнулась рульфка, походившая на замусоленный и замызганный... Тяжело ей далась подготовка черного хатти-криса.

Отвадив главного вопрошающего наблюдателя, разбирающегося в артефакторике, принялся за дело. Первым делом я понял, что рано засунул в камень кулон, и вытаскивать поздно. Пришлось осторожно переворачивать камень к верху дном. А далее все достаточно просто: сформировать сосуд, который поглотит инфэо; организовать проектировочный луч, в котором сплетется инфэо; и под заунывный речитатив на малоре подобно конструктору собирать визуально трехмерную фигуру из плетеных блоков. Не показывал чудес, схожим образом поступали все маги, плетущие сложные многофункциональные чары. Бутыль весьма удобна для хранения неоконченного произведения магического искусства, порой создающегося годами, но в моем исполнении она была сильно видоизменена, помимо прочего став одноразовой. Мне не мешали, понимая важность процесса и хрупкость концентрации.

— Во время своего ритуала вы ничего особенного, отличного от прошлого раза, не ощутили? -поднимаясь и хрустя... чем-то там в общем хрустя аж до передергивания Викзара, побледневшего и отвернувшегося в сторону.

— Не до того было, Ариэль. Ты, кстати, часто делал лягв, да?

— Я бы так не сказал. Да, а вот я почувствовал отголосок.

— Не мурыжь, — сказал в спину Диртуд, идущий последним в озаглавленной Шамольдом и Отжистли цепочке, поднимающейся извилистым и давненько не использованным тайным ходом, узким и на все лады пищащим сверху и снизу.

— Если рассуждать вдумчиво, то... — почти вся цепочка засопела, а я продолжил, — вспомним факты. Первое. У Графа удивительно спокойные владения. Второе. У графа есть много качественного хатти, из которого была сделана отнюдь не маленькая клеть. Третье. Отголосок во время проведения некро-ритуала.

— Ссс!..

— Ц!..

— Вывод: в замковых подземельях скрыт действующий алтарь Араса со всеми вытекающими.

— Ого!

— Старый лис!

— Хы!

— Нас засекли?

— Йейль!

— Кхегх...

— Не, а вот лягву и трупы как пить дать найдут.

— Ариэль!? И ты до сих пор молчал?

— Думаешь, полезут к лягушке в винную бочку? — под шумок я конфисковал достаточно коллекционного вина более чем вековой выдержки. Жаль, слишком далеко залы с наиболее старыми хранами, запечатаны и обслуживаются лично графской семьей.

— Ял, ты меня понял!

— Хорош мышей пугать, Отж!

— Пфф!

— Не тупи. Больше нагонят в подвалы, больше шума после лягвы.

— Мы скоро достигнем расстояния для короткой непрослеживаемой телепортации.

— Впереди долго не будет отводков в комнаты.

— Поприжмемся.

Лаз, а по другому и не назвать то, по чему мы в данный момент продвигались, и не назовешь, жил своей жизнью, особенной. Мыши и пауки остались позади, начались привыкшие к сырости мохнатые колонии водорослей и волосатых грибов, харчивших мелких мушек, вьющихся среди гнилостных стеблей.

— Здесь.

— Здесь!?

— Фу...

— Наконец-то.

Согнувшись и скрючившись, оскальзываясь и бранясь, кое-как уложились в брикет из Шамольд-Отжистли, Я-Норадлун, Диртуд-Викзар.

— Не дрейфь, Вик! — бодро крякнул дварф, поудобнее беря оружие.

Тот буркнул что-то неопределенное, впервые участвуя в операции подобной сложности. Каждый понимал, что охрана отнюдь не задохлики подзаборные, придется выложиться на полную и положиться на обещанную скорость телепортации.

— Эм...

— Что еще!?

— Кхе-кхе...

— На счет два отправляй запал, Норадлун, на раз телепортируемся. Приготовились! Четыре. Три. Два. Раз, — дварф успел хихикнуть, а рульфка фыркнуть, и только я ощутить вибрацию от взрыва.

Команда сработала слаженно — тут же откатились от меня, дав на все сто сыграть моей маскировке и защите — взлетевший плащ-крылья зловеще скрежетнул, притягивая внимание. Четверо из охраны в следующее мгновение замертво упали с кинжалами в глазницах, чары на оружии оказались сильнее, и мое выступление заставило чисто инстинктивно разрядить арбалеты и метнуть кинжалы в меня. Диртуд сделал ловкий подкат, сбив инфэо мага, а Викзар прострелил ему голову. Норадлун активировал заготовленный загодя полог Рольтоньяг(*), сумев охватить им всю охрану, а его синий дракончик размером с дворнягу бросился на огненно-красного.

Второй маг-охранник бросил в меня Цепь Молний и получил удар лапой обернувшегося раэкапу и добивающий в глаз хвостом. Успевший отойти от любовных утех Зефир подранил третьего мага, которого добил своими саями подскочивший Шамольд. Последний четвертый, одевшийся в полный огненный доспех(*), расплавивший кинжал рульфки, выпустил с рук лавину напалма(*), заставив Отжистли уйти перекатами, и вызвал огненного элементаля(*). Высшего, в качестве посмертного подарка — мой ледяной таран прошиб его грудь насквозь.

Трехметровые арочные колонны поддерживали обычный потолок, каменный пол даже не был облицован, стены терпели развешанные щиты с гербом графства, скрывающие за собой тревожку или ловушку. Первая дверь ничем особо не выделялась, в отличие от монолитной плиты на другом конце квадратного помещения, что было за первой. Из стены напротив бил ключ, оформленный под фонтан, воды уходили ниже, куда-то в пол. В углах слева и справа скаля хищными створками стояли двери, наличники которых представляли собой топорщащуюся иглами буку "п".

На месте пироманта, стоявшего справа от непримечательной двери напротив фонтана, ревел бесформленный сгусток огня, пожиравший кислород. Под ним растекался ковер напалма, так и не угасшего после смерти мага.

Пару ударов сердца противники оценивали обстановку, а потом завертелся бой. Элементаль начал харкаться огненными сгустками, аналогом напалма, во всех подряд. Викзар и Диртуд прикрывались колоннами — это не их драка. Шамольд, успевая уворачиваться, ловко уничтожал амулеты, могущие отослать предупреждающий сигнал, куда не надо. Отжистли прикрыла себя и Норадлуна ледяным щитом из спешно активированного кольца с сине-голубым сапфиром. Интеграл съежился и скрылся за колонной. Зефир разбух, ловя собой большую часть плевков и ловко избегая ударов огненной плети, гулко рассекающей воздух своим расстроенным концом, оставляющим на потолке плачущие борозды. Мой щит отклонял плевки, давая мне простор действий.

Повторный ледяной таран Дарба с шипением испарился, не долетев. Перекрученный пентакль тарана Рушиза-бис затушил ковер — дух стихии выставил щит, однако непосредственно под элементалем пол по-прежнему магматически бурлил, от трупа вызвавшего его мага давно ничего не осталось.

— Шам, живее!!! — крикнула Отжистли, меняя два кольца, чтобы с одного активировать водяную стрелу Рушиза, а со второго водный щит взамен истаявшего ледяного.

— Зефир! — послал я мысленную команду на передачу собранной энергии, бесполезной для атаки на воплощение стихии, когда тот уже вырос до потолка, а я решился на раскрытие очередного секрета — некогда придумывать что-то, и винить некого.

Я отставил левый кулак с кольцом в сторону, к истинно засверкавшему всеми цветами радуги камню крылом прикоснулся феникс. Из точки касания с ледяным шелестом в сторону элементаля полетел Круколвэх последней модификации. Энергия от уменьшающегося Зефира все шла и шла, цилиндр, вырастающий до диаметра в двадцать сантиметров на расстоянии метра, все не заканчивался. Капсулы по щиту духа стихии с треском стекали на пол, заставляя того отступать, не думая о нападении. Через десяток секунд канал между мной и Зефиром стабилизировался и позволил одномоментно передать весь оставшийся объем, и мое инфэо превратилось, по сути, в огромный гвоздь со шляпкой — диаметр цилиндра резко вырос, сломав сопротивление элементаля, развоплотив его, попутно снеся пару колонн. Для правдоподобия засветил весь комплект Асацио, полностью истратив силу из кольца и браслета левой руки, что нельзя было не заметить по внешним признакам и через истинное зрение, просто сравнив с правой.

А, собственно, чего я развожу панику!? Смешок феникса пропустил мимо ушей, виртуальных. Это я прекрасно все вижу, а вот остальные еле дышат через свои лицевые платки, без их чар лежали б в отключке. После Рушиза залу заполнил туман, в котором точками выделялись магические светильники в виде ободов вокруг верхних частей колонн да раскаленный камень с чадящим огнем на месте плевков элеменаля. Круколвэх с его электричеством и водой мгновенно породил быстро распространяющуюся ядовитую взвесь, щиплющую глаза, когда остужал камень под духом стихии, отражаемый огненным щитом, в конце концов проломленным. После победы поле битвы плотно заволок дым, режущий глаза так, что и пальцы на вытянутой руке не разглядеть.

Шамольд перебрался к последнему трупу — магу, убитому арбалетным болтом Викзара. Сам воин с дварфом не шевелился за колонной, прислушиваясь к шорохам, кворкающим плевкам и недовольным мявкам и чихам раэкапу. Отжистли вынужденно растянула щит до купола, из-за его мутноватых границ истинным зрением ничего не рассмотреть, не с таким амулетом, что уж говорить про обычное. Норадлуну вообще ни до чего нет дела, а его фамильяр, расправившись с более мелким и менее сильным собратом, занялся каменными расплавами на потолке, замораживая их дыханием.

— Отбой, — раздался приглушенный голос Шамольда, обезвредившего всю сигналку.

Отж тут же положила руку на плечо мага, устало сбросившего контроль над инфэо и промокнувшего ресницы, на которые тек пот с бровей.

— Чистка! — скрежетнул я ключ-фразу на малоре, запуская под потолком примененный в Черьме воздухоочиститель, на скорую работу которого ушла вся энергия из второго кольца. Зато зала заблагоухала забористым заснеженьем. Через минуту, за которую Норадлун покрыл льдом все огненные островки. Поднявшийся сильный ветер никого не смутил.

— Впечатляет!.. — отцепив край платка произнес Норадлун, делая полный вздох. — Быстра телепортация, на пару ударов сердца дольше...

— И каюк, гргхе! Пчхи! — раздался громоподобный кашель и чих сдерживавшегося Диртуда.

— Йейльский пиромант! Чтоб... — заматерилась вслед за прорванной плотиной молчания рульфка, стаскивая очередное опустошенное кольцо.

— Вик, Дир, — кивнул на трупы привалившийся к одной из колонн Шамольд, намекая на необобранные трупы.

— Хвалю, паря, высоко взлетишь, — специально подошел ко мне Диртуд, чтобы смачно отпечатать пятерню на моей спине, не эстетично проминая крылья.

— Сам обирай, впереди ждут йейльские груды золота, — отмахнулся Викзар, промывающий глаза у фонтана, подав пример остальным.

— Шевелитесь, йейли, скоро ялов хватятся! Ариэль, выпускай на город феникса.

— Нет.

— Что? — ласково-ласково.

— Грабь сокровищницу, — у меня вызрела идея своей мести Сливару.

— Смотри, ушлепок ялов, нас не подставь! Шам, Нор — клиньте двери, Дир и Вик за мной, — взмахом руки посылая с очередного кольца каменный молот, снесший первую дверь. В этот момент я опустошил тайники, опасаясь за устойчивость подпространственных тайников.

Эхо отъехавшей плиты еще гуляло, статуя в центре еще была статуей, а дварф уже крякнул и с неимоверной прытью бросился к одной из полок, успев стащить с полки и щит и принять на него первый удар. Минуты две у троицы с поддержкой раэкапу ушло на бой с каменным големом-охранником, стоявшим в центре большого круглого зала с купольным потолком, вдоль стен которого стояли сундуки, стеллажи и полки с множеством шкатулок, статуэток, подставки с оружием и специальные манекены с одеждой.

Диртуд сразу стал вычленять наметанным глазом дельное оружие и складывать в изъятый из заплечного рюкзачка мешок Дригдерта, периодически касаясь мифрилового щита — потрескавшийся верхний слой красной с золотом эмали, боевые царапины и вмятины, он висел за спиной, закрывая ее всю от зада до затылка. Викзар, взяв вместительный кубок с каменьями, стал азартно вычерпывать сундуки с платинами и золотыми. Сама Отжистли не глядя сметала всю имевшую несчастье попасться на глаза бижутерию. Шамольд, передав свой мешок Диртуду, взялся за шкатулки, либо оборачивая их в тшеговскую ткань и кладя во второй свой мешок, либо развеивая часть плетений и кладя так. Норадлун бегло осматривал все остальное, кладя в свой.

А я ринулся к алтарю Араса, что наверняка находился в самой большой пустоте под холмом. Мои предположения целиком оправдались — в центре гигантской пещеры стоял он, алтарь. Плита в виде тридцати трех лучевой звезды, на каждом луче и в самом центре стояли тумбы. Я смог подобраться, только выйдя из тварного мира, стены и пол пещеры оказались укреплены вделанными прямо в камень тонкими полосами хатти, у сокровищницы остался фантом.

Все верно, хатти-клеть была изготовлена из освещенного материала. И верно предположение о непрерывном бое, идущем повсюду: исторгнутые твари появлялись с суровой регулярностью. Если не успеть испепелить после убийства, то труп оживал, превращаясь в еще более мерзкую пакость. Весь пол был черным, по нему носились небольшие воздушные торнадо, втягивающие пыль и остатки костей. Раненые сами подходили или их подносили к лучевым тумбам — короткая молитва и раны затягивались, через час-два серьезный ранения в печень или живот окончательно заживлялись и воины отходили от тумб, после тяжелых ранений шли сразу на выход. Всего без сильного напряга работало три тройки из двух воинов и мага, в резерве еще две, правда, искуснику приходилось чуть ли не касаться на глазах наращивающего жгуты мышц монстры, чтобы инфэо вообще сработало. Один жрец стоял у центральной тумбы, возложив на нее руки и непрестанно шепча молитвы, трое в своих секторах сидели в позах "чуткого мудреца", мгновенно вскакивая в едином движении и помогая раненому, впрочем, не выходя за пределы звезды, от которой шли квадратные островки, по которым можно было перебраться ко второму арочному проходу, богато украшенному, к которому ни одна тварь не приближалась близко.

Именно на центральной тумбе появлялись исторгнутые глоры. Дюжий монах при мне подхватил хрупкое тело дровки, мгновенно погруженную жрецом в сон, и понес к третьему проходу, а из второго важно выдвинулся монах ему на замену.

Моя попытка исследовать звезду изнутри принесла интересные плоды. Во-первых, вся звезда в ответ мгновенно полыхнула в истинном зрении нестерпимым белым светом, разом обратившим в пепел всю погань. Во-вторых, что-то заметил жрец и все три монаха, отреагировавшие сразу и враждебно — я вылетел подобно пробке из взболтанного шампанского.

Эскапада привела к тому, что из лучей звезды вышли пучки света, по полосам из хатти как по проводам поднявшиеся к потолку, под которым висела специальная платформа с железом, разом обратившимся в хатти. Излишек чистой силы выпал белыми хлопьями вниз. Тут же раздался колокольный звон, из всех щелей высыпали люди, около пяти десятков накопилось к тому времени, когда манна небесная перестала сыпаться. К чести собравшихся, никто не толкался, не прыгал и не бегал, все медленно поспешали, вкушая благодать, чудесно сказывающуюся на всех телах тварного мира, продлевая жизнь, избавляя от импотенции, усиливая дар, а то и даря его простым воинам.

От этого я надолго впал в ступор, едва переваривая самые сливки с поступающей в память для последующего анализа информации.

Судя по одежде, здесь проходили стажировку члены элитного подразделения личной королевской охраны, возможно не только Хофоха. Бойцы уровня Арама, выглядящие молодыми мужчинами лет на восемнадцать, с усиленной регенерацией, устойчивостью к ядам и магии, сохраняющие форму с учетом тренировок лет по сто. Только внезапность и необычность атаки вкупе с экипировкой спасла наш отряд от убиения — сокровищницу охраняли здешние выпускники. Маги третьей-четвертой-пятой степеней с силой шестой-седьмой-восьмой, но с опытом против тварей. Да, не часто здесь манна падает, но и пятка лет, проведенных здесь, вполне достаточно для воинов и десятка для магов.

Что ж, главное я выяснил.

— Мы готовы, — тронула меня за плечо Отжистли.

Ее касание вывело меня из ступора. Быстро вернувшись и заместив идеального фантома собой, поднялся. В сокровищнице было все перевернуто и разбросано, на постаменте голема лежало двенадцать мешков, весящих под центнер каждый, в основном оружие и золото. В сокровищнице еще на ацать таких мешков добра. Я ухмыльнулся.

— Чего лыбишься? Роимся отседова.

— Нет, — и для отыгрыша приложился пальцами к вискам, прикрыл глаза. Я выпустил феникса в Черьме, подкинув в плазму один из алмазов — для задумки требовалась прорва энергии, Тиалпи обещал сдюжить.

— Че, к ялу, опять!?

— Представление в городе началось. А эм... роиться не придется. Нор, — осмелился я обратиться кратким именем, — передай образ подготовленной в той роще стоянки и дома Гриндидо.

— Портал засекут, — резковато ответил недовольный обращением маг, однако просьбу выполнил сразу.

— Не хай, — чиркая по Аюуо и снимая маскировку с Асацио, выгадывая себе секунды от их округлившихся от культурного шока глаз.

Держа посох за центр в горизонтальном положении активировал ключ-фразой Инферно в центре холла, второй взмах, и второй ключ-фразой запечатал вход.

— Теперь плевать на все, — третий жест с посохом сбросил с пентагонального постамента мешки. — Сокровищницу надо ограбить подчистую, валите все в портал, — четвертый указывающий жест, малор и мигнувший камень браслета, отдавший всю силу.

— Оха-хо! — первым очухался дварф и с уханьем отправил в горизонтальный портал, выход расположился на двухметровой высоте над мягкой травой, самый тяжелый мешок.

— Ял! Что ты задумал? — верно оценив ситуацию и метнувшись к полупустому сундуку.

— Сделать хатти-Миттар! — и полезно — он стянет в одно место все исторгаемое на территории, радиусом до Груздя, если не больше.

— Что? — растерянный голос Нора.

— То! Не отвлекайте, вместе свалим! — и встал прямо, взявшись обеими руками за Аюуо, поясной камень по всей сокровищнице разбросал радужные зайчики, всем говоря об активном использовании, откровенно красуясь. Маскарад с меня спал еще при появлении посоха.

На тихие возгласы и перебранку едва ли не шепотом внимания не обращал — все позже прослушаю и просмотрю: как они соорудили носилки, как вытряхивали сундуки, чтобы заполнить мелочевкой и снова вытряхнуть в портал, как Норадлун проявил чудеса смекалки, работая шитом льда как ковшом экскаватора, как Отжистли активировала сразу два кольца, призвавших туповатых, но исполнительных помощников, начавших шустро выковыривать из стен все ценное. И каждый кидал полные зависти взгляды на мой гарнитур, и каждый со вздохом одергивал себя, чтобы через пару носок вновь плотоядно посмотреть и заметить на себе взгляд Интеграла у моих ног.

Пока возродившийся феникс раскочегаривался на Черьме, я снимал матрицу с хатти и встраивал ее в вирапэш. На силе, получаемой от атак феникса, затея не выгорит, однако если добавить поддержку из подземного храма, должно прокатить на ура.

Так, я не готов. Первый взмах парящего над Черьмой феникса с размахом крыльев в пять метров и все оперение, в том числе и с хвоста, летит в дом Гриндидо, атакую по площади. Я все еще не готов — тяну проволоку из хатти, раздраивая клеть в своем кармане, от главных ворот до верха храмовой пещеры. Второй взмах семиметрового в размахе феникса по зданию Гильдии Наемников. Вновь заминка — вырубал довольных на подпотолочной площадке, убирал растительную прокладку, мешавшую замкнуть все полосы в одной точке, к которой подходила проволока внутри с руку толщиной железной обмотке из руды, подтянутой с примеченного под Груздем места. Удар десятиметрового феникса по особняку купца с россыпью по атаковавшим магам. И опять я не готов — перезачаровываю ворота так, чтобы вдалбливаемая фениксом сила шла на цепное распространение вирапэша, для чего на нескольких концах сети оставил матрицы самого вирапэша. Все делал интуитивно, но и так было ясно, что при соприкосновении с хатти инфэо будут сминаться и разрушаться, а надуваемые матрицы имеют не только устойчивую структуру, но и подпитываются с алтаря. Надеюсь, при первом столкновении с силой хатти мои чары не развеются. Проволока прикреплена к железным петлям — сейчас единственной прослойке между зачарованными воротами, уже привлекших внимание магов, и хатти. Что произойдет, когда из города ударит феникс, а сталь петель превратится в хатти? И превратится ли?

Двадцатиметровый феникс начал каждым своим взмахом отправлять в ворота ворох перьев с крыльев и хвоста. Вот отделилась первая волна. Пора! На этот раз пролетел через алтарь снизу и сразу наверх, проконтролировать результат, не обращая внимания на предупреждения симбионта о внезапном переполнении эфирного тела и аккумуляторов на гране их разрушения. Да! Пофиг на эффект вырвавшегося из центральной тумбы светящегося призрака на столбе света вознесшегося к куполу и реакцию находящихся в зале, не знаю пока, на что рассчитывали жрецы, но их усилия ни к чему не привели. Зато мои! О, да!!! Высокие энергии, обращая руду в хатти, устремились по проволоке ввысь. По наитию разместился в самой стальной петле перед самым подходом перьев и света.

Взрыв сексуального желания и порыв немедленно подарить наслаждение всем окружающим застал меня врасплох. Какой вирапэш? Какой хатти? Вот несчастная магиня, преданная наставником, вот брошенная управляющим служанка, вот ночные бабочки, обслуживающие гарнизон, вот отвергнутая любимым знакомая дровка... Точки несчастных побежали по всему Фосливу, а снизу свет все шел и шел, а феникс ритмично все взмахивал и взмахивал гигантскими крыльями, постепенно увеличиваясь, а внешняя стена уже занялась.

— Горячо, Зефир!.. Не рычи, Инт!.. Ох, Аня!.. — фамильяр единственный смог привести меня в чувство.

Аня банально стала использовать перепадающую и ей энергию для размножения. Почему у разных душ не может быть детей? Благодаря нашей крепкой связи мой бесполый ближний подстроился под мои желания, появившиеся из-за раскрывшегося второго энергетического центра, свадхистхана.

Она моя самая ближняя, и она несчастна. Астрал заполнился мириадами пушистых шариков, десятки обрели тела в тварном мире, впоследствии став первейшими защитниками — исторгнутые твари для них были не более чем едой, сытной и питательной.

В своей жажде мести я забыл о простых и ни в чем не повинных фосливцах. Какую судьбу я уготовил для этого, до селе тихого, края!? Волна сострадания сошла с меня, ударив по второй стене, в мгновение ока целиком ставшей из хатти, и прокатилась до площади с тысячелетним дубом, преображая его в молоденький мэллорн, весьма резво заполнивший все пространство когда-то примыкавшей к нему площади, вплотную подойдя к домам. Гигантский ствол на высоте за двести метров раскрывался колоссальным зонтиком кроны, накрывающей всю станицу с предместьями. Но на фоне беззвездного и безлунного неба, когда больно смотреть на яркого феникса, когда вокруг невесть что твориться, трудно заметить без помощи рассвета.

— Ну что такое, Инт? — спросил я раэкапу, устроившего жалобный скулеж у моего фантома.

Проявление в тварном мире вопреки советам симбионта выбило единственный поток сознания в созерцательное состояние, равнозначное обмороку. И действительно, мое тело в сокровищнице рухнуло, как подкошенное, Аюуо-то при переходе забыл вернуть в ипостась посоха.

Позже, конечно, я восстановил цепочку событий. И поразился выдержке группы Отжиг. Они почти закончили скидывать все в портал, когда мое тело, фантом на самом деле, резко засветилось, асалы превратились в слепящие радужные пятна. Потом тело стало как будто сотканным из чистого белого света, асалы играли запредельной красотой. В этот момент раэкапу взбесился, царапая в крошку пол, но и не решаясь прыгнуть на меня, а феникс на груди полностью раскрылся, став таким, как при рождении, и неистово запылал. Затем от меня стали во множестве отпочковываться призрачные шарики, а один даже стал вполне материальным и завис под потолком. На моих абсолютно белых глазах навернулись две пойманные Зефиром слезинки, при виде которых Интеграл издал настолько жалостливый звук, что вызвал слезы у всей группы, к тому моменту полностью очистившей помещение от всего ценного и таращившейся на меня с противоположного края портала, не решаясь уйти раньше, помня о моих последних словах. А когда радужка моих глаз приобрела свой янтарный оттенок на ярко оранжевом белке, я обратился к Интегралу, тут же ко мне вернулись все остальные краски, а посох исчез. Следом за приходом в нормальное состояние тела, его покинуло сознание, и оно кулем упало на подставленную раэкапу спину, вторым прыжком нырнувшую в зарябивший портал. Диртуд, Викзар, Норадлун и Шамольд замешкались, но приданное Отжистли ускорение забросило их в портал, сама она шагнула последней, едва успев проскочить.

Тиалпи надрывался из последних сил, коря себя за несусветную гордыню и необдуманно глупое обещание хитровану. Волей-неволей подчерпнутые в рабстве знания в критической ситуации применялись как родные, спасая от перегруза, помогая подавлять очаги сопротивления точечными ударами, направляя перья к самой границе расплывающегося инфэо, лишь на границе оно и выживало, борясь со своей неминуемой гибелью захватом все новых и новых участков замковых укреплений, пожирая вспугнутые близостью хатти эфирные узлы и нити, не способные оказывать должного сопротивление. Величайшим облегчением стал ушедший таинственный собрат Зефир — значит пора задействовать подарок и уходить самому. Феникс завис достаточно высоко над городом, исходящий от него жар не вредил никому, лишь освещал поднявшуюся панику — зрелище величественной огненной птицы, ни с того ни с сего атакующей Миттер и превращающий всех, посмевших ее атаковать, в живые факелы, не опасные для окружающих, вселяло священный ужас, посеявший семена хаоса, взросшие при пикировании оболочки на замковый донжон, похоронившей под собой вирапэш, завершивший выполнение поставленной задачи.

Никто не устоял на ногах, ощутив божественное присутствие. Миттар сперва вспыхнул свечкой, а потом прошла волна умиротворения, вылечившая покалечившихся в давках, погасившая пожары, сметшая абсолютно все чары. Никто из магов в станице и окрестностях холма больше не мог сплести ни единого инфэо — все разрушал сверкающий белизной хатти-Миттар. Не сразу опомнились и воины, пытавшиеся убивать непонятные шарики, глотавшие все инфэо, которые появлялись откуда-то из области центральных ворот и рассосредотачивались по всей крепости, не сразу бросились на холм помогать убивать появляющихся десятками тварей и оживших скелетов, как животных, так и глоров. А Фослив не сразу разглядел мэллорн и оценил приносимую им пользу, или вред — исторгаемые стали появляться в его корнях, заполонивших винные склады и дошедших до алтарной звезды внутреннего комплекса, непотрепанными, со всеми своими способностями.

Постепенно замок перестал светиться, и лишь алтарная звезда, сердце, продолжала матово гореть. В эту ночь все алтари Араса, попавшие в зону влияния Пречистого Храма, в том числе и груздевский, стали белыми. И каждый благославляюще зазвенел, знаменуя момент освещения замка Миттар. Даже самые новые и тайные, появившиеся после Крон-Ра.

И феникс стал ангелом, покаравшим нечестивцев и наградившим праведников. Графа Сивара постигла участь святого помазанника Араса, в глазах фанатиков, жителях его станицы и не только, долженствующего занимать верховную власть во всем Хофохе, самого обсуждаемого в королевстве и за его пределами.

Гардиодуд, все никак не могущий нарадоваться обновленному общему залу, ослеп окончательно в момент пробуждения в его Черьме ангела-феникса, за жадность наказавшего хитрого дварфа. Так молва могла бы говорить всем приезжающим остановиться в первоклассную гостиницу Феникс и тыкать в кого-то пальцем.

Глава 16. Стоянка

— Из него святой, как из меня пастушка! — буйно отмахнулась рульфка.

— Не ерепенься! Стаду вон пузо пора ублажать да баиньки класть, — одной рукой ударяя по пустому и оголодавшему барабану, второй делая неопределенный взмах, заставляя Шамольда пригнуться и пропустить над собой фальшарду из голубой слоистой стали на бразхаонском ясене.

— Йейли в постели!

Солнце взошло над гиблой рощей, больше похожей на лесок, но ни луча не пробивалось к вытянувшейся стоянке: сверху клубились шапки корабельных сосен, увешанные качелями с яркими эпифитами, осыпающими сплошной частокол бамбука яркой пыльцой, собираемой мелкими насекомыми. То ли по прихоти сошедшего здесь с ума друида, то ли как отголосок битвы здешней или имриксовской, но бамбук чувствовал себя вольготно, отмахивая при росте по метру в час. С востока роща окружена топкими торфяными болотами, выгибающими Тракт. С запада кипятком сероводородных источников, низвергающихся из вонючего озера на севере теплыми целебными водами, кишащими смертельно ядовитыми мелкими рачками. С юга ее прикрывает Призрачная Плешь — филиал Бразхаона, свободно дышащий плотоядными растительными легкими, не загаженными мягновскими шаманами, каждое растение здесь смертельно опасно и не встречается на территориях большого южного брата.

Одна только и радость у местных жителей, что наблюдать издалеча не пытающийся выйти за свои границы феномен, лакомой приманкой притягивающий к себе исторгнутую погань. Говорят, что в Гибелке на ничейной земле водятся баньши, расхаживают призраки с известными птицами на плечах. И все местные неустанно радуются — еще бы, две ближайших Призрачных Плеши — это вымершие пустыри, с которых ветра неустанно выдувают споры плесени, пожирающей поля и стада за многие версты от них.

Как-то раз Отжигу не представилось иного выбора, как морозить жижу под ногами и прикрываться от паров, пробираясь к заросшим лесом буграм, как проламываться через стебли бамбука с режущими кожу листьями и подстегивать рост побегов за своими спинами, дабы за деление, на которое они опережали погоню, никаких следов просеки не осталось. Удача улыбнулась отряду — они выбрались на поляну, облюбованную грибницей. А посетившая их светлая мысля подсказала выжечь только центр, иначе бамбук за ночь захватил стоянку. С тех пор на таких вот полянках и коротали наемники унылые дни, зализывая раны, пережидая неприятности. Ушлых, сумевших исхитриться и проникнуть в бамбуковый рай, кого отвадили, а с кем и договорились.

Несмотря на подкрадывающуюся середину утра, все трудились непокладая рук. Раздавший эликсиры Норадлун с четырьмя кольцами Отжистли поддерживал двух цвергов с помощниками, создающих под землей ухоронку с не меньшими размерами, чем давешняя сокровищница. Остальные сортировали награбленное из образовавшейся после поспешного сваливания ценностей в портал кучи.

Графы нит-Миттар-Фосливы оказались богаче многих герцогов, а может и короля. Шесть сундучков с платинами разных стран, сундуки с золотом и серебром. Тысячи и тысячи монет. Десятки драгоценных ваз, блюд, столовых приборов. Старинные артефакты в виде статуэток и непонятных артефактов. Штук двадцать манекенов, красующихся не только красивыми тряпками, но и стеганками, и клепанками, и кольчужными вариациями, и полными доспехами. Сотни ювелирных единиц с самыми разнообразными чарами: от выводящих чирьи на массивном старинном ожерелье изумительной красоты до Вздоха Бездны на медальоне с камнем в кулак. Ну и, конечно же, оружие в десятках наименований. Все это копилось веками.

Каждый нашел себе обновку, да и не одну. Пять кучек возвышались рядом с одной большой, постепенно упорядочивающейся. В отдалении, у самого края, уже стояли все манекены в своем полном облачении. Рядом возвышались частично заполненные прихваченные стойки для оружия. Открытые сундуки с монетами еще заполнялись — кругляши при вытрясании раскатились так, что золото и платина втаптывались в землю, и это не вызывало никаких эмоций — перегорели.

Азартная сортировка превратилась в работу. Убрать бы черепки да осколки не выдержавших столкновения с реальностью фарфоровых изделий, не активировать случайно амулет, не порезаться, не погнуть, не сломать, послать все к ялу и завалиться спать.

Вчера вечером Норадлун на славу потрудился, оставив аккуратную каемку с мощными грибами аж по колено дварфу, а в центре приятную травку. Мое еле дышащее тело устроил раэкапу, в противоположном конце образованного грибницей коридора, поприжав баранов и единорогов к самому краю. Никого ко мне не подпускал. Голова и спина покоились на его животе и мягком подбрюшье, вздымаясь в такт дыханию и непрерывному урчанию.

Рядом с ним лежали седельные сумки, рядком стояли палатки, далее горел обложенный камнем костер, запекая на вертеле жирную птичью тушку, пожираемую голодными раэкапскими глазами, не смеющими оставить меня. Еще дальше на прожженном Отжистли, первым делом отыскавшей Малыша-Жнича, участке темнел спуск в строящийся призванными подземный схрон. По здравым рассуждениям решили, что лучшего места не найти, хотя что греха таить, основным аргументом была неперемещаемость такого объема ценностей и жаба, душившая всех при одной только мысли оставить такой огромный куш бамбуку, лес перебьется, а еды вдоволь, справимся, сами землю рыть будем.

— Завянь, Вик, убью!

— Но там на каждого хватит фосливского циозита! Я хочу немедля начать сбывать безделушки!

— Нельзя! Иди спать.

— Дай!

— Спи, — бросила рульфка, подкрепив слова силовым приемом, вырубившим человека. — Тупица...

Прошел день. За вечер кучу худо-бедно рассортировали, начав второй этап дележа — подбору подходящих элементов амуниции. Ранее выбранное экспертная комиссия завершила чесать, что-то оставив, что-то в общаг вернув. Завтра предстояла полноценная экипировка с подбором нескольких комплектов — для наемников это прежде всего. Но Викзар уперся рогом — подавай ему долю, разреши хоть черепки и осколки сбагрить. Все шло к его выходу из Отжига — его мечта вот она, поблескивает желтым металлом. Он лично отковырял все монеты, подчистую траву обобрал. Он лучился энтузиазмом, не воспринимая никакие объяснения: Норадлун не может управлять рытьем и одновременно осматривать все артефакты, продавать в Хофохе ничего нельзя из-за конспирации и равнозначно самоубийству, пиратская вольница сама кого-хочешь продаст, связи в других королевствах не выдержат сора, а сбывать с бухты-барахты ценнейшие экземпляры оружейного или ювелирного искусства глупо, что в Хофохе ни титул, ни земли не суждено купить из-за тесной дружбы ограбленного с королем, и многое-многое другое. Все скатывалось как с гуся вода.

Вот лагерь, бдимый раэкапу, которого феникс согнал с насеста на охоту, и сам вынужден был вскоре отогнать бесцеремонно схватившего мою руку и ставшего исследовать браслет Норадлуна вместе с Диртудом, подскочившим еще раньше и успевшим до мага уложить меня на войлочную подстилку, подкласть подушку под голову и поставить рядом горящую лампадку с обогревающими чарами. Он спал от людей до баранов.

А я витал над кучей барахла, как муха над... Тут было столько мелочей, привлекающих внимание изяществом форм или содержимого, что смотрел, и смотрел, и смотрел. Почти у каждого предмета из прошлого тянулась своя история: горькая, сладкая, зеленая, мокрая, колючая, обжигающая.

Из сорезцательности я вышел почти сразу, как только Отжиг начал перепалку, перемывая мне косточки. Вопреки состоянию меня начали заполнять чувства. Мое "я" никак не ассоциировало себя с той... с тем, что защищал большой кот. Вот он я, а там... туда больно смотреть, там не могу быть я. Я сейчас цельный, достаточный, не утерявший ничего, что было бы не жалко. И тело... то тело не мое, я не такой! И я переместился подальше, я не хотел смотреть в ту сторону, но не мог не видеть еле дышащую оболочку, над которой такое...

Контрастные точки помогли забыть, не замечать. Отвлечься. От чего? Такой вопрос даже не приходил в голову, в сознание, ко мне, в общем. Текущее бытие не вызывало вопросов, не угрожало. Я исследовал яркие звезды среди россыпи драгоценностей.

Приелось. С сожалением я отметил, когда наметилась вдали светлая кромка, что та поляна и те растения не дают забвения, что настойчивое и не желанное хочет меня. Почему я? Зачем я? Перед взором еще не потухла острота воспоминания о звездах, отрезавшая от меня бесполезную подделку, когда я решил поближе рассмотреть цилиндрик, необычно влиявший на световые потоки.

Но где же звезды? Наверху тоже подделки. Может, надо забраться выше? Прочь, прочь от зова. Найти звезды! Полоса у горизонта посветлела не сильно, а облака не слишком отдалились, когда я вляпался в неожиданную преграду, а внизу возникла какофония, становившаяся тем сильнее, чем тщательнее я старался преодолеть препятствие на пути к удивительным, но спрятавшимся от меня звездам.

Силы стали неожиданно быстро заканчиваться, впервые ударив меня по лбу фактом своего существования. Что? Как? Почему? А звезды?.. Да вот же они: две яркие, и девять совсем еще крошечных, и еще три резвеньких и почти незаметных. Как я мог их пропустить!? Они удаляются от меня! Стойте! Да что за!.. Я хочу к звездам!.. Я уже лечу к вам!..

Обман! Стоило выбраться из липучки, как звезды исчезли... Нет! Их поглотило то... то... Или нет?.. Больно смотреть, но... но ведь вблизи звезды других не видишь. Может?.. А если?.. Ловушка? А зачем мне к звездам? И ворох других вопросов пронесся мимо меня. Я видел звезды!!! Вперед! Трудно... Но ведь и говорят, что через тернии к звездам!..

Наконец-то чудовищный крик прекратился, а черные слезы перестали течь из его глаз. Отжистли так и не смогла приблизиться, а уж тем более собирать эту черную жижу, как Диртуд, в пробирки с собранной эссенцией жизни, собранные после последнего боя у кромки Ремпту и скрепя сердце выделенные Норадлуном. Одна такая ялова слезинка, упав на землю, породила свалившее даже единорогов с баранами землетрясение, завалившее всю стоянку горой упавших веток, лиан и цветов. Ялова Бездна! Все чудом выжили, а вот скакуны разбежались. Единороги, может, и выживут в этой роще, и даже удастся их выловить, уж Гогьльтли точно, с ним прожито дольше и больше, чем с любым из команды. А с ездовыми баранами командир уже попрощалась, срывая злость на растительном мусоре, заполонившим все вокруг.

Норадлун сразу определили разрушительную природу вытекающего из глаз Ариэля. И корил себя за промедление, когда сорвалась маленькая слабенькая капелька — Сеартрп вырвался и сбежал. Всем несказанно повезло — всего лишь встряхнуло чуток, а могло и взорвать, или затопить, или... Норадлун, подавший последний запас, нейтрализующий мощь до состояния, позволяющего чарованной пробирке из самого закаленного и неразрушимого стекла удерживать силу в себе, прекратил судорожный поиск решений — последняя дорожка до самого слезного протока затянулась в наглухо закрывшуюся рукой дварфа пробирку, ставшую антрацитово черной. Ближе чем на шаг, его не подпустили. Это занозой засело где-то внутри.

Викзар проклинал все и всех. Последнее воспоминание перед болезненным пробуждением еще и от крика, заломившего уши и болью звенящего в голове, кололо предательским унижением и горькой обидой. Мечта карман жжет, а на шею повесить нечего! Только пенька. Для ялова отродья Бездны!

Шамольд, преследовавший сбежавших баранов, и так и эдак вертел свое новое знание — Ариэль является высшим оборотнем с сильнейшим магическим даром. По себе он знал, на что и как смотреть. И ночная побудка окончательно и бесповоротно подтвердила его подозрения, возникшие в сокровищнице. Часть-человек и часть-собака когда-то нашли друг друга, сумели найти общий язык и стать почти целым, сулившим в мечтах абсолютно безболезненное обращение и такой желанный полный контроль над конурой, дающий возможность беспрепятственно проносить туда дополнительный вес и объем. Да, это мечты — между частями уместился магический дар, мешающий полному объединению, мешающий обретению истинной сущности жалким полукровкой, вопреки всему не превратившимся в непомнящего себя убийцу, добивающегося дающегося истинному с рождения. Перевертыш не определился — завидует или жалеет Ариэля, чья целая сущность под воздействием, наверняка жрецов, раскололась, и теперь из-за сильного дара оторванная часть испытывает боль при попытках объединиться, вернее при самой мысли об этом, при таком-то даре. О, что это был за дар! Земля и вода, а не ментал и огонь, как думают другие, не видящие лица за маской, на мгновенье в сокровищнице приоткрывшей спрятанное, судящие по используемым инфэо. За думами Шамольд прозевал викзарского барана, атакованного мириадами местных муравьев и уже на треть обглоданного. Остальных трех он нашел, успокоил и повел обратно, так и не определившись относительно Ариэля и его совершенно непонятной второй ипостасью. Непозволительная задумчивая небрежность стоила жизни второго барана — тот непонятно как запнулся и насадился на бамбуковые колья. Впрочем, Шамольд лишь злорадно рыкнул и помочился на вечно бодавшийся и лягающийся труп. Перевертышу стоило бы задуматься о безопасности подопечных, а не колоться о новое знание и старые обиды. В итоге один из единорогов задел ствол бамбука, от толчка качнувшийся и распоровший нежное цветочное брюшко с переваривающей насекомых едкой слизью, так любимой муравьями. Обрызганные скакуны тут же и скопытились, сам Шамольд едва успел вынужденно отскочить прямо в процессе мочеиспускания и не схватить на свою шкуру ни капли. Проклиная глупую скотину, он поплелся в обход, готовя правдивый рассказ, едва ли смогущий полностью защитить от гнева расстроенной рульфки.

Диртуд едва успел порадоваться окончанию приступа, как пришлось вновь навалиться всей тяжестью под совершенно очумевшим взглядом Интеграла, жестко сдерживаемого Зефиром. Неожиданно тяжелое тело, не без усилий вчера положенное на подстилку, сейчас легко выгнулось дугой под всем немалым весом дварфа.

Я хотел видеть звезды, я перетерпел всю боль, повернувшуюся ко мне очередным свои задом. А что в итоге? Когда видимость прояснилась, то никаких звезд не было и в помине. Передо мной торчала борода из двух ржавых косиц, бугор носа с двумя болотцами побокам и непонятной каштановой мешаниной. Это не звезды!!! Глаза не смогли повторить кульбит точки фокуса, слияние с телом не завершилось, вот они и закатились, а я наконец-то провалился в темноту, к звездам, к себе.

— Оха-хо! — все никак не унимался хохочущий Диртуд, подрыгивающий ногами, держась за живот и приминая спиной и боками упавшие цветы и еще не убранные мелкие ветки.

Раэкапу уже успокоился, уменьшился, свернулся калачиком под боком мирно сопящего Ариэля с шариком-фениксом посередь груди, мерно колыхающим пламенными язычками в такт дыханию спящего, обращающего ноль внимания на окружающий шум.

— Но-о-ор!? — еще ласковее, чем к Диру. Маг был сдержаннее.

— Понимаешь, Отж, — с трудом, но преодолевая себя, — Диру пришлось сесть на него, чтобы удержать в очередной приступ. И тут пациент очнулся, представляешь?

— Нор... — мягко подходя к пятящемуся магу.

— Он почувствовал на себе Дира в интимной позе, увидел его немытую рожу перед собой. И его глаза закатились прямо как у девицы, свалившейся в обморок. Отж, беда миновала, он в здоровом сне, — быстро протараторил маг, едва не запнувшись о ветку.

— Диагноз целителя?

— Он сам себе помог, — ответила колючка. — Повторю. Все жизнеобеспечение завязано на цветную узду с узелками. Любое воздействие извне классифицируется как атака. Иссякнет питающая амулет чистая сила — наступит смерть тела. Подобная привязка имеет свои выгоды и недостатки. В Ремпту он смог схитрить и напитать лишь второстепенные амулеты.

— Диагноз, Нор.

— Разрыв оборотнической сущности, наделенной Даром, с большой буквы. Как и Шам, он не сможет наполнять плетения силой, пусть и сумел преодолеть себя, сложить части. Полное слияние крайне маловероятно из-за обязательно условия — полный отказ от Дара.

— Виноваты жрецы Араса?

— Не имею понятия, — смягчившись. — Происходящее за пределами сокровищницы для нас тайна. И в станицу не сунуться, сама понимаешь. Да-да, Отж! И не смотри так! Это результат контакта с хатти, дальше гадания на костяшках.

Обман. Окунулся во темень как утопающий, опускающийся ко дну и не знающий, что водой можно дышать. Дыхательный рефлекс сломил волю. Легкие наполнились жидкостью. И стали натужно ее прокачивать, подчиняясь заложенной программе. А дыхалка-то не рассчитывалась на подобную плотность кислородосодержащей субстанции, и мышцы долго точно не выдержат. Вот и я засоображал как экспресс, знания топили массой.

Хатти — структурированный материал, резонирующий на высокие энергии, откликающийся на души исторгаемых и чистые порывы паствы, бессознательно фокусирующих на алтаре прану, силу веры. Прекрасный инструмент, действующий без изысков. Спички детям не игрушка. Это обо мне. После раскрытия первой чакры прошло слишком мало времени, переполненного событиями. Успеть приспособиться, освоиться, понять и принять, когда!? А тут такой шанс, грех не воспользоваться. Поторопился. И ни капельки не смешно. Эдакая стирка ультразвуком, отслоившая от основы всю пакость. Так бережно сохраняемую. И едва не покоцавшая на прядки саму ткань.

Потокам во вместилище, осознавшим чудовищность свершенного, пришлось принять тяжелое решение — отпустить часть, грозившую стать тем камешком, что лавиной обрушит возведенное. И приложить все усилия для привлечения оставшегося во вне потока обратно. Вот так я и оказался в луже последствий, лишенный тройственного видения как минимум. И без перебрасывания тела между пластами реальности. Огрызок-обрезок. Йейль!.. Ведь куча примеров поступков у эмоций на поводу...

Зато вынес ценный опыт и знания. Чего только стоят модификации фигур Кийитли, дополнения к теории Тикмиля и структурам Шеадро. Системный анализ позволит чаровать хатти! Да что там, встраивать суть хатти практически куда угодно! Но автентический клад — загрязненные мировые энергетические потоки влияют лишь косвенно на построения из высших энергий, исключение — Небесная Грань, слой на высоте пары с лишним десятков километров над уровнем океана, экранирующий нечистые потоки, капсулирующий их в приплюснутой сфере, охватывающей весь Глорас с его самыми нижними слоями атмосферы. Причем эта грань работает антагонистично. Я прожил слишком мало на планете и практически не пользовался внешней силой, чтобы запачкаться. Но и чистым не являлся настолько, чтобы не пропускать. Магнит тянет железо, а не пластик, у грани схожий принцип.

Сомнения вызывает случившаяся спонтанная перестройка всех моих артефактов, отреагировавших на бушующие вокруг силы. Особенно меня интересует Аюуо, в Асацио только телепортацию и встраивал, не жалко.

Ну и расширение фундамента вторым элементом — водой. Земля и вода, две чакры, усложнение якоря новым символом. Уже ощутил изменения на вирапэш. Теперь нужна перекомпиляция того же колунвэха. А взаимная интерференция двух чакр в используемой маске не убираема. Походу, каждая новая неизбежно отразится даже в замутненном зеркале телес тварного мира. Все же Вместилище накладывает свои рамки. Кокон Ранэля предпочтительно теперь вообще всегда оставлять актичным.

И... и какое же я чудовище! Миэ, что же я натворил, через что заставил пройти... Во имя чего!? И судьба намекала, а я... все осквернил, опошлил, извратил. Эгоистичная тварь! И поделом мне... это мой крест, а ты... Лейо не даст тебя в обиду, живи и радуйся жизни. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня...

Вера, надежда, любовь... Арас. Каково же влияние с учетом Небесной Грани? Незапятнанных нет — все либо ушли, либо пойманы в кристаллы, либо как омрахум отстаивают свое чистое "я". Жижа разрушает, однако ведь живут же как-то глорасцы, в относительном процветании и мире. Экран от влияния божеств и других сильных сущностей с соседних планет? До или после катастрофы, исковеркавшей и взбаламутившей планетарные тела?

Исчерпав слой-хранилище, обратив на него внимание лишь в самый последний момент периода сверхскоростной однопоточной обработки, вывалился в тварный мир. Полуденный Ра прорезал кроны лучами, выжигающими грибницу, с великим трудом восстанавливаемую Норадлуном вслед за расчисткой завалов.

— Здравствуй! — И тебе привет.

— Мряу! — погладил по холке.

— Очнулся? — искусник оказался третьим после моих ближайших друзей.

Быстрая промотка зафиксированного симбионтом вызвала в голове звон и раскаленную боль. Я скривился.

— Терпи, Ариэль. Сам наворотил.

— Нор у нас такой. Добрый.

— Да уж, — пронзенный слабостью плюхнулся на спину. Зрение сузилось до глазниц — слишком болезнен и изматывающ оказался даже простой сферический обзор. Рассинхронизация между частями вносила сумятицу в управляющие сигналы и нервные импульсы, перегружая мозг.

— Умеешь удивлять. Оборотень. Какова звериная ипостась?!

— Тише, Отж. Накорми прежде вопросов.

— Уговор, Дир. Ариэль сам питается.

— Жадина... — доставая из сумки пару сочных черных абрикосов.

— Из-за тебя, отрыжка Бездны, погиб мой Гогьльтли!!!

— Воскреси.

— Идиот!! — замах пропал втуне, вернее отлично сработала одежка, отбив ногу.

— Извини. Мне, правда, жаль.

— Среди нас есть умелец? — с прищуром, не обратив внимания на лицо Отж

— Ммм... Там был артефакт для создания эйнхерий, — не обращая внимание на фон из капилляров и цветных пятен закрытых век в упрощенном интерфейсе ОСМО.

— Йейль, они не имеют магии! — второй замах до цели не дошел, сдержанный самостоятельно на полпути.

— Хм, зато неимоверно сильны. Но даже с жезлом надо выполнить ритуал с множеством вещественных компонентов. За что!? — потирая ушибленный затылок.

— Мы еще поговорим, — сквозь зубы. — Работать, лентяи!!! — гаркнула Отж на остальных, пнув первый попавшийся вещевой мешок

— А мешок за чо-о?! — посмел заикнуться Викзар. И его мешок проломил бамбук. Насупившись, воин зло сплюнул и стал зло срывать на упавшем прямо на золотые сундуки стволе, шинкуя двумя палашами из бывшей графской коллекции.

Тошно. Ни о чем серьезном думать не желалось, шарить в ОСМО не хотелось. Аура мрачности, зависшая над стоянкой, сгущалась.

— Ариэль, ты понимаешь случившееся с тобой? — с сытым любопытством.

— Да, что стряслось в подземном храме? — с давно гложущим интересом.

— Там тренировалась королевская воинская элита. Поглощение манны... пещерной давало им силу и молодость, усиливало магические способности. Видимо, жрецы посчитали меня исчадием Бездны. Никому не советую без подготовки даже касаться действующих алтарей, тем более в присутствии жрецов.

— И тебя... — через паузу, первым сбросив оковы удивления, не столь чрезмерного, как у в пол-уха подслушивающего Викзара.

— Что меня?

— Твою оборотническую сущность разорвало пополам. И теперь Дар мешает слиянию, так?

— Ну... примерно...

— Ты еще не пробовал плести заклинания? — с тщательно скрытым превосходством.

— Намекаешь, что вербальные якоря, как-то малор и жесты, стали недоступными?

— Примерно, — смутился Нор. — Ударишься в шаманизм? — уже ехидно. — Там накопители маэны редко когда нужны, — прозрачно так, как паравоз.

— Фу... — высказал свое презрение Шамольд.

— Пусть подсобляет в дележке, — тихонько произнес Викзар, ни к кому конкретно не обращаясь, уткнув нос в кожаные наручни с замысловато исполненным тесненно-резным узором.

— Устами... Ты упоминал мощный некрарт, Ариэль. Откуда вообще знаешь о нем и кольце?

— Во ж пиявы присоскались... — хмыкнул в бороду дварф, жуя третью ножку из восьми.

— А клириков-поганеборцев не боишься? Ясно. Ну что ж, нефритовая шкатулка из неоткрытых, фонит в инфракрасном спектре при поляризации истинного зрения, а Малышом расплачивались в одной из торговых операций, — рыбка клюнула на приманку, крючок почти готов.

— С амлетами пучок, выкарабкаешься, — обнадежил Диртуд.

— Фонит в инфракрасном спектре при поляризации истинного зрения, — пожевал Нор.

— Нечаровка одна такая, — подхватился Шам, точно выуживая ту самую.

— Дай, — протянула руку Отж.

— Держи, — досадливо пожал плечами перевертыш, сверля шкатулку глазами.

Отж достала инструменты, чтобы раскрыть секрет и достать содержимое. А я накладывал последние штрихи на шутку юмора. Да, я лишился вербального подспорья, получил замечательные резервуары, полные чистой силы, раскрылся перед командой достаточно сильно... Нет, фишку с мыслеплетением оставлю прозапас, тем отчасти более прав был Нор — не могу я магичить. Вот представить плетение, которое как по трафарету исполнит симбионт через Аюуо из запасов Асацио... Заодно получу четкие емкостные цифры, динамику потерь, в общем, проведу так нужные сейчас полевые испытания.

Иллюзию призрака жуткого назгула, долженствующую сработать при открытии шкатулки, напугать, заставить выпустить из рук, чтобы та захлопнулась, а секрет замка поменялся, боялся, что незаметно не подправлю на таком удалении от себя, однако мне подфартило — ее поднесли к костру с закипающим травяным сбором. Сценарий позаимствовал из мультика, антураж — нежить-боссы из нескольких инстансов в рпг-игре, которой когда-то переболел. Примитивная логика корректировала главного персонажа и вставляла считанное у держателя имя в текст.

Тракт в крови, на тракте лужи,

А над ним грохочут грозы.

На дорогах гибнут люди

И большие армии, уха-ха-ха!

В жиже вязнут караваны,

Везя золота барханы.

Их гарбахи все с горбами

С драгоценными камнями,

Их копыта из мифрила,

А в зубах одни асталы.

На путях они теряют

Золотые кругляши.

Танцующая вокруг баронессы Анастрари, Виктуса, Раса Фростуиспера, Кормока и безголового всадника без лошади стайка мелких скелетиков-трещеток, баньш-подпевал и других угловатые представителей больной фантазии.

Арбы россыпью разбиты,

Сундуки стоят раскрыты

Изумруды и рубины высыпаются с горбов

Если хочешь быть богатой,

Если хочешь быть счастливой

Одевайся Отжи в некро -

Будешь нашим главарем,

Будешь нашим главарем.

Соответствующая корона воспарила над шкатулкой — на тот же манер переделал дизайн лежащего там медальона на цепочке из соединенных зубов, клыков и фаланг пальцев. А музыка-то веселенькая, поющий голосок бодренький. Все мультяшное — и телеги, трансформирующиеся в сундуки, и сверкающие зубами в здоровенной ухмылке тягловые, и отряхивающиеся от плоти возничие, танцующие в присяд.

Будешь выть на всех ночами,

Слать мороки и кошмары,

Поднимать бойцов-эйнхерий,

Чтоб таскали сундуки

С золотыми кругляшами,

Уха-ха!

Пусть в трясине они вязнут

Да с горбами, да с зубами

И тогда твоими станут золотые кругляши,

Золотые кругляши...

Все скелетики обзавелись кольцами, браслетами и прочими висюльками на каждой своей косточке, от реберных до пятки, вульгарно зазвенев всем навешенным. И каждая бирюлька то светилась, то пускала разряды или язычки фиолетово-черного пламени, то фантастически вращала своими детальками. При этом кости резиново гнулись под тяжестью и в такт движениям. А корона-медальон возлегла на баронессу с примерно тем же эффектом, как искушало кольцо Галадриэль в известной экранизации их моего прошлого.

Чернявых арб остовы жухнут,

И эйнхерий косяки снуют,

Все в асалах да в мифриле.

Соглашайся быть богатой,

Соглашайся быть счастливой

Одевайся Отжи в некро -

Будешь нашим главарем.

Призрак медальона слился с лежащим в музыкальной шкатулке пожелтевшим костяным оригиналом. Иллюзия закончилась, или, правильнее, скончалась?

Пожертвовал только-только прошедшей головной болью, сумел внушить симбионту программу управления мимикой. Типо я от усталости прикрыл глаза, лежу, изнемогаю, и совсем-совсем ни при чём, колдовать не умею, соплю ровно, в одной руке подсохший огрызок абрикоса с косточкой, во второй надкусанный ячменный хлебец с изюмом и орешками, на лице налет усталости и затаенной боли.

— Так раньше отвращали от опасных артефактов?.. — строго выверенная доля заинтересованности в такой многозначительной фразе, произнесенной с не менее многозначительной интонацией в создавшейся тишине, нарушаемой птичьим кваканьем по упавшим гнездам, да шелестом трепаемых ветром листьев...

Викзар весь сеанс являл собой идеал бледности, ему вторила Отжистли. Шамольд повесил на лице дежурную улыбочку, осознавая иллюзию, но поддаваясь власти инфразвука и зловещим спецэффектам, включая стробирование. Норадлун сухой губкой впитывал все детали, сюжет прошел мимо его извилин. Лишь Диртуд сидел с бесенятами в глазах и играл мышцами, стараясь раньше времени не испортить представление и уловить все оттенки чувств, пролившихся на лица окружающих.

— Оха-хо! — наконец-таки не выдержал дварф, повалившись с полена с оглушающим хохотом.

Отжистли тут же с силой захлопнула шкатулку, став краснее помидора и едва не искрясь от переполняющего ее бешенства. Налился краской и Викзар, смачно сплюнув. Шамольд заиграл желваками. Лишь Норадлун, приклеившийся взглядом к шкатулке, тут же ее выхватил и с мальчишечьим восторгом открыл крышку.

— Тракт в крови, на тракте лужи... — завелась по новой шарманка. Правда, главным стал другой персонаж, приобретший неуловимые черты следующего крышкооткрывателя.

Диртуд смахнул с правого глаза слезу, приметил изменение, крякнул и залился пуще прежнего.

— Ей не меньше тысячи лет, — трепетно выговорил Норадлун.

— Ариэль? — от вскинутых бровок почти явственно отделились разряды, а голос...

— И не открывали несколько столетий... — продолжал Норадлун.

— Что?.. Нор дело говорит, — приоткрыв и вновь закрыв левый глаз.

— Истинно старинный ларутский довоенный!.. Какое изящество!.. — не обращая ни на что и ни на кого внимание.

Знал бы он, какого напряжения мне стоило подражание этой архаичной, но довольно интересной технике! Впрочем, пародия того стоила, всяко.

— Закрой! — взвизгнула Отж на очередной куплет с подтанцовкой. Нор бросил на командира умоляющий взгляд, и тут же захлопнул, изменившись в лице, прозрев. При этом иллюзия "поплыла", агонизируя секунды три, а маг ледышкой под солнцем истаивал.

Рассерженная и взъярившаяся рульфка переводила взгляды с одного члена своей команды на другого и выполняла дыхательную технику, самоуспокаиваясь, беря себя в руки.

— Что. Это. Было. Норрр!

— Предупреждение. Специфическое. То время отличалось... юмором.

— Оха-хо!

— Обед. Закончился. Всем. Считать. И делить. На пять. Частей. Монеты. Живо!!!

Мотив основательно прилип, беся рульфку, скрежещущую зубами. Однако к вечеру все воспринимали мою шутку юмора как дварф, весело и беззаботно. Даже Отжистли, видя мое сонное и ниочемное состояние, подостыла и улыбалась. После ужина шкатулку открыл Диртуд, на нем заложенный заряд и закончился.

Весь следующий день я волынил, отлеживаясь на "вытащенном из сумки" складном шезлонге с мягкими подголовниками и подлокотниками. Остальные по очереди тухли под кольцами, заново строя ухоронку, пока измученный артефактор разбирался с игрушками, раскладывая их по двум кучкам, причем число неопознанных примерно равнялось числу идентифицированных.

Платиновых монет насчитали, вусмерть упарившись, суммарно одиннадцать сотен, золотых — сто сорок сотен, серебряных — шестьдесят сотен. Причем было очень много монет старой чеканки, котирующихся выше современных аналогов. Банковские сертификаты на предъявителя поздним вечером вызвали ожесточенный спор — их было сорок три, причем все на разные суммы, кратные сотням лаэжей, разброс дат в сотни лет со всеми вытекающими. Четырнадцать тысяч восемьсот платинов. Среди прочего с учетом ранее обокраденного кабинета были закладные, права на собственность и прочие документы, которые просто так с рук не сбыть. Поистине королевский куш и без всего остального.

— Помощь не нужна? — подкатил ко мне Шамольд, ловко сбежав от дележа.

— В плане? — начал юлить я, прекрасно представляя, о чем пойдет речь.

— Как оборотень оборотню, угодившему впросак. Ты уже перекидывался после... травмы?

— Шам, Нор неосознанно применил правильный термин — узда, — взявшись за Вместилище. — Я сам себя ограничил.

— Зачем?.. — вырвалось у изумленного перевертыша, абсолютно не представляющего жизнь без второй ипостаси.

— Надо, — резко. — Извини, погодь.

— Да? — высокомерно.

— Я приведу пример. Вот ты как борешься со страхом перед Мот, мешающим преодолеть Пелену? Вот и у меня свой порог.

— Страх? Мот? Пелена? — сощурившись.

— Тебя не обучали. Община истинников стережет свои секреты, даже от полукровок.

— Изгнали? — вклинился Шам.

— Пелена — это граница между этим миром и... — я заглянул в его глаза, заставив отшатнуться, — и конурой, карманом, подпространством категории Мот. Ты ведь еще не осознал, что именно страх тебе мешает, верно?

— Мы далеко отошли от первоначальное темы, — безжизненно.

— Я вынужден сам решать свои проблемы, а тебе выпал шанс в моем лице. Остались вопросы?

— В чем и почем шанс? — я ускользал от его глаз, настойчиво ловящих мои.

— Первый сеанс — вход-выход под мои контролем, второй — сам выходишь, третий — сам входишь в открытую мной дверь и выходишь. А плата... Первый сеанс готов провести авансом, а вот дальше либо твой недоразвитый дар, либо твоя потенция.

— Потенция?!

— Ты коверкаешь судьбы подростков по своему образу и подобию, Шамольд.

— Тебе что с этого? — озлобленно, испытывая противоречивое желание закончить разговор и выслушать до конца.

— Три дня и станешь истинным с декоративным членом, или секс по дороге до Ашчата только с женщинами, без насилия и смертей, плюс никакого самоудовлетворения и собачьих игр. Такова вира. Платой станет личная верность.

— Докажи умение... — хрипло, сидя рядом на корточках, не забывая об остром эльфийском слухе.

— Изволь. Смотри внимательно, — повернул ладонь вниз, сжал кулак, повернул вверх, разжал с его кулоном. — И обратно, — сжимая кулак и разжимая. — Не каждый истинник сможет на таком расстоянии и без касания спрятать в свой карман зачарованный предмет с чужого плеча. Оценил перспективу? — усмехаясь тому, как его глаза на лоб лезут.

Чувства перевертыша били через край. Я ударил по его любимой мозоли, перевернув всю душу вкупе с мировоззрением. Сам не свой он едва удерживал себя в позе, раскрыв рот и теребя вновь появившийся свой самый ценный трофей, вторая рука со сжатым кулаком упиралась в землю третьей точкой опоры.

— Что, язык отнялся? Проговоришься — вырву не только язык! Все, вали к остальным и придумай правдивую сказку для них, — поднялся пришибленный, а пружинистой походкой прочь пошел уверенный и невозмутимый. С виду, не для единственного в команде эмпата.

Тот вечер перешел в пьянку с употреблением забористой бздешги, Отжистли первая пригубила дварфову флягу, дав старт до селе сдерживаемым порывам. Все с пониманием отнеслись к установленному мной куполу, и ушли в загул без оглядки на "больного".

Мои усилия на собственном невидимом фронте не пропали втуне — восстановить сферическое видение всех ранее доступных пластов реальности и перенос тварного тела смог. Работу с вербальными компонентами — нет. Ничего внешнего, вернее все, не относящееся к мысленному уровню, не могло мною использоваться для якорения инфэо. Объект воздействия — да. Противопоказано обращаться к менее чистым энергиям, чем хранятся в хасалах, генерируются гиперхасэнадом (с учетом изменений) или поступают от Ани. Хех, а запрета на пустобрех нет, значит, можно смело играть роль, эффектно щелкая пальцами и декламируя стишки на малоре. С оговорками — без посредства симбионта зачерпывание энергии из резервуаров, включая карманный, ударяло болью, частично зависящей от степени концентрации, определяющий уровень синхронизации, а с ним из-за высокой задержки, обусловленной все той же разницей тонких вибраций, активно поддерживаемые плетения, такие как щупы и плети, например, и другие, сплетающиеся из уже напитанных силой нитей, недоступны.

— Нашиша гваздаетесь с землянкой? — озвучил я животрепещущий вопрос, дразня всех за завтраком опохмельщиков свежайшим фруктовым салатиком в тон лицу и не поддаваясь на мясные и спиртосодержащие провокации.

— Кхргф... — подавился Нор.

— Спрятать ценности.

— Зачем?

— Все сразу не сбыть, — терпеливо.

— Почему?

— Самих грабанут, — усмехнувшись.

— И пепел развеют над Исхоруг.

— Хм, — издал я глубокомысленный звук. — А если я поручусь за перекупщика? — после паузы.

— Поручишься?

— Перекупщик?

— Кто он?

— Где он?

— Ариэль. Ты уже выбрал для себя пыточный инструмент?

— Да, — широко улыбнулся я, залезая в сумку. — Клубника со сливками.

— Оха-хо! Жашно! Зрители допускаются? — ехидно.

— Йейль в постель! Рассказывай, Ари.

— Оу!

— Хех, ладно. Предлагаю следующий план. У вас наверняка есть схрон поменьше типа домика в деревне у бабушки. Прав?

— Найдется.

— Амуницию каждый подновил?

— Ага, — нестройное.

— Но полно оружия и брони, не поддающихся идентификации, — заметил Нор.

— Вижу. Так вот. Вы по очереди или все вместе телепортируете все свое туда. Можете и охранника временного оставить — пара амулетов дальсвязи я видел. Вопросы по этой части есть?

— Есть, ты далече излагай.

— Все эти артефакты — это изумительный материал для исследований. Верно?

— Ближе к сути.

— Для местных они такого уж острого интереса не вызывают. Для моцкафцев.

— Ражень...

— Браво, Шам, садись — пять. Ламбадовцы из Груздя — вот кто возьмет все и сразу по разумной цене, там могут помочь с идентификацией и расплатиться той же амуницией. Думаю, вы вкурсе о свободно продаваемых ими изделиях из мифрила? Теперь вкурсе. Лишний повод посетить лавочку.

— За, — коротко задвинул дварф, вставший в стойку при упоминании мифрила.

— А если подстава?

— Викзар, если ты мне не доверяешь, то бери амулет связи со своей долей монет и сертификатов и дуй к бабушке. Вещи остальных я сам покараулю на соседней грибнице, пока бригада рабочих делает опись и переносит барахло.

— А ты с какого боку к ним?

— Имел в свое время дело.

— Что ж бросил?

— Личные обстоятельства. Как план?

— Так. А тебе в чем выгода?

— Мне надоел местный пейзаж, — сделал я честные глаза. — Пора сниматься со стоянки.

— Оха-хо! Отж, тут неча вихлять! Мифрил — сила.

— Допустим. У тебя есть связь?

— Могу телепортировать в город, минуя тревожку, в смешанный квартал неподалеку от Криб.

— Викзар, идем, сама отправлю. К бабушке...

— Хм! — привлек внимание Шам. — Мы прямо так завалимся и нам тут же поверят?!

— Хм... — со своей колокольни он, безусловно, прав. — На Ражене вера в Араса повсеместна, — доставая из сумки мелкий самородный топаз с чарами приема образов, такой работает на запись и в руках обычных глоров. — Мнемосчитка... частичная, — вовремя оправился я, — подземного храма в свете уже разошедшихся слухов гарантирует лояльность к вам.

— Баста!

Пока урегулировали мелочи, отправил второе срочное послание брату: "Привет, Вася. Прими подарок еще один подарок — сокровищница графов нит-Миттар-Фосливых, подробности ожидай с четырьмя наемниками. Прошу продать желающим лучшую экипировку, вчера переданного Жукнаса и гаджет Экстра с примочками, а так же ездовых маблонгских ирбисов непосредственно из зверинца, с запечатлением. Ну и упомянутые версии часов: асаловая серия с алфавитной маркировкой "Мечта-мини", "Мечта-экстра", "Мечта-макси", "Мечта-Ра, нотная серия для средней ценовой категории "Мечта-до-ре-ми-фа-соль-ля-си". Надеюсь, твои архимаги уже разобрались с техникой модульного построения чар. Блюди конспирацию, пожалуйста. С наемниками еду дальше наводить шухер в Мияргазе. Всех родных поцелуй за меня".

Первое улетело еще вчера с рассветом: "Привет, брат! Да-да, не выдержал. Да-да, ответа не надо... В общем, чего я тут намылился к тебе обратиться — измыслил на досуге Чебро модификации "Жукнас(*)". Плюс варианты дополнительных примочек к часам — звуковой интерфейс, визуальный, мыслеобразный — для теста спутниковой связи. Надо занять все доступные слоты и обкатать управление. Всем привет от меня".

Ночь — плодотворное время суток. Пока все спали, я безбоязненно экспериментировал, за счет Призрачной Плеши восстановив под ноль израсходованный запас Асацио. К моему несказанному удивлению, на всех хасалах добавилось пятнадцать новых граней, доведших их общее число до годицы. Казалось, нет предела совершенству, ан нет! Причем новоявленные "грани" наблюдаются лишь в истинном зрении в виде эдакого цветка на площадке, хотя их можно и проявить, пустив по лепесткам искорку, например.

Задал паттерны для гранильной машины в Ламбаде всех восемнадцати огранок с симметричным геометрически правильным рисунком, а так же на нано-уровне включил новые — круг с вписанной пентаграммой, из центра пентагон делится еще на пять частей. В этом есть определенная символичность — четыре стихии под управлением эфира, составляющие тварного мира. Многие сольфские друиды придерживаются схожей философии. Их концепция включает в себя пять классов — Дерево, Огонь, Земля, Металл, Вода — характеризующих состояние и взаимосвязь всех существующих предметов и явлений. Пяти элементам присущи два основных циклических взаимодействия: взаимопорождение и взаимопреодоление. Взаимопорождение состоит в следующем: Дерево порождает Огонь, Огонь порождает Землю, Земля порождает Металл, Металл порождает Воду, Вода порождает Дерево. Взаимопреодоление состоит в следующем: Дерево побеждает Землю, Земля побеждает Воду, Вода побеждает Огонь, Огонь побеждает Металл, Металл побеждает Дерево.

На основе этих трехмерных ограночных фигур и создал новые серии часов. Несомненная прелесть в богатстве выбора, с естественным увеличением стоимости на порядки из-за индивидуальности, дадут проводить открытые торги и принимать индивидуальные заказы. Если раньше было только две модели, на подложке которой ютились строго подобранные камни, оптимально подходящие под тот или иной объект, то сейчас... Да, с новыми огранками качество и тип камня перестают играть особую роль. Бери хоть опалы, хоть хризолиты, хоть алмазы, подбирай под уже имающийся гарнитур, цвет глаз или сегодняшний окрас ногтей.

В чем преимущество астала? Его монокристалл сам выпадает из астрала, подобно падающему спелому яблоку с ветки, без специфических методик его не удержать и больше не вырастить. Чем плох асал? Дефектами, исправление-ретуширование оных сопоставимо с затратами на цикл роста. Именно астральные камни толкнули развитие технологий привязки плетений. Да, всякие наговоры, заговоры, простые плетения не нуждаются в кронштейнах и других крепежных уловок, их структура достаточно проста, чтобы уместиться в камне как в домике. А вот сложные и тем более системные многовариантные структуры либо развалятся под воздействием внешних сил, либо создадут разрушающе большое внутреннее давление — самая распространенная причина раскола при чаровании. Число ребер у правильных многогранников всегда превышает число граней, потому и придумали привязку к ребрам и хитрые комбинации с задействованием вершин. Только в асталах рассчитать давление проще пареной репы, при отклонениях сложность возрастает в геометрической прогрессии.

Асалы наделят каждый браслет с часами индивидуальностью в большей мере, чем простые камни нотной серии. Один граненый асал вместит в себя все "часовое" плетение, которое будет "жить", пока одето, без необходимой периодики подзарядок, исключая мэтров искусства, держащим всю жизненную энергию в узде.

Мини — один средний асал в оправе, подходящей как для кольца, так и тонкого браслета. Экстра — три одинаково небольших камня, два из которых — боковые, не астральные, относящиеся к одной из четырех огранок: Анатолий, Святой Валентин, Дарья, Иона. Вариант под кольцо или серьгу, легко драпируемую. Макси — средний или большой астральный камень в окружении обычных, под браслет, медальон, элемент головного убора. Ра — звездчатая структура. От среднего до крупного асала в окружении более мелких. Пример: центр — Тайна Тайги, напротив четырех больших ребер — Дарьи, напротив мелких — Александровичи. Или крупная Иона в окружении средних Анатолиев и мелких Александровичей. Или Егор в окружении Игорей.

Ра и Макси идут сразу с полнофункциональными спутниковыми "чипами". И не раздельно в виде однокаменных клипс в уши и дужки на верхнюю часть переносицы почти до слезных протоков с одним мелким камнем в середине. Эти две примочки позволяют скрыть интерфейс часов, давно уже ставших полифункциональным гаджетом, и почти все манипуляции с ним от посторонних глаз, помимо расширения функционала модуля связи до спутникового у остальных моделей при использовании асалов. Ну и добавляют такие интересные функции, как, например, усиление слышимости, выделение конкретного голоса в пиршественных залах, солнцезащитные очки, зрение в разных спектрах, изменение цвета или формы радужки, белка, зрачка, больший разброс фокусных расстояний, привычное зрение и дыхание в сложных средах, под водой или в ядовитых облаках, улучшенная чувствительность носа, улучшенная кратковременная память. Эти две модели гаджетов будут стоить не меньше тех памятных мечей по одной простой причине — бутылки. Каждый незадействованный кристалл доступен для зачарования, специально подготовлен и защищен от расколов, в комплектации по умолчанию используется как накопитель маэны, имеет функцию сброса чар. Причем в Ра пользователю оставлен центральный камень с бонусной функцией копирования чар "как есть", например, в него влезут Малыш-Жнич, Диф, Луарэль, Рапатута, Иллап, и еще останется достаточно места.

Каюсь, копирование выцепил в той куче, что сейчас под бдительным оком четверки описывалась и уносилась через рамку широкого портала, вот уже третий час непрерывно поддерживаемого из Ламбады, оба архимага попутно по-хозяйски идентифицировали артефакты под завистливо-восхищенными старательно маскируемыми косыми взглядами. Автор плетеного из множества колец с кожаными лентами пояса оригинально решил проблему переноса магических вещей в подпространство — эфирное тело отделялось, цеплялось за россыпь оплетенных кожей кристаллов, а грубое физическое отправлялось в подпространство. Гению удалось решить и проблему обратного наложения без погрешностей. Мне же осталась легкая коррекция идеи при переплетении.

Впрочем, поляна очистилась за пять часов. А еще через полчаса напрочь забывшие о Викзаре прибыли за своими котомками с лицами, полными вселенского восторга, прерванного по нужде. Язвить передумал, несмотря на вертевшуюся парочку метких фразеологических оборотов. Уходя, Отжи вскользь бросила:

— Будем в субботу к полудню...

Всеми руками "за", все это моей семье уйдет практически за бесценок, а отжигсцы и рады будут отдать. Еще бы — одни только рюкзаки Фидри(*) чего стоят. А ездовые маблонгские ирбисы, оборитлики(*), вообще редки, как и любые полушники. Маблонская Гильдия Магов сумела добиться изменения размеров животного при инициации тотема, превратив и так мощных и выносливых котов в прекрасных ездовых животных. Жаль, что седла и упряжь нужны — привить способность удерживать наездника удается только у объезженных животных, но у лошадей и гарбахов шанс найти подходящую особь на порядок меньше тех же ирбисов.

Индивидуальная подгонка Жукнаса вкупе с двумя боевыми комплектами из мифрила требует времени. А мелочи... Ну как же, в каждом павильоне глаза разбегаются от обилия хотелок и просто крайне необычных интерьеров. Миловидные люфские лица, обходительность. Йейльски вкусная еда, услаждающие слух мелодии. Потрясающий выбор всего на все случаи жизни.

Отжистли так и не рассталась со свое коллекцией колец, увеличив ее на треть, приберегла и кончар. Диртуд без сожаления расстался со всем свои добром. Норадлун остался при посохе ммоллоэча. Шамольд остался при цепочке с кулоном, кинжал с чарами Итнаг и саи продал без сожаления.

Из графского оставили себе три мимикрирующих плаща с отводящими чарами. Кинжал Одуванчик(*), пояс Навтафк(*), щит Уптьгарт(*), телепортационные кольца с фосливскими циозитами.

Нет, конечно, о Викзаре вспомнили, но... Он ограничился одним неполным комплектом экипировки, простейшими серийными часами модели "Мечта", да еще ирбисом, потратив лишь то, что причиталось за реализацию графских деловых документов и артефактов, оставшись с нетронутым сундуком со своей долей монет и сертификатов, которые по настоянию Отжистли все же частично распределил по банковским домам.

Наиболее ценное из приобретений — эксклюзивная модель гаджета Экстра с тремя асалами, в подражание моим кольцам, и примочками. Дополнительные слоты под инфэо каждый сам заполнил, выбрав по каталогу, в последствие широко зашагавшему в руках сетевых агентов Дома ре-Т`Сейфов. Жукнас был вживлен в кожу в области пупка для большей эффективности комплекса Асса(*), хотя этой связке инфэо никогда не грозит перепрыгнуть Луарэль или Юранэ, и перекрытия всех дублирующих чар других амулетов и артефактов. Как и в Чебро, у этой брони есть сильно уменьшенный кристалл с изъятой сердцевиной, на который наложены чары расширения пространства и уменьшения веса, куда прячутся заранее не оговоренные элементы амуниции, а так же под родной комплект оружия, два под сменные, и капсуль с аморфным мифрилом, вместо тьмы чешуек. Придуманный мной способ изменения структуры мифрила для придания ему текучести стал первейшим столбом всей разработки.

Однако Жукнас напрямую не обладает атакующими инфэо, лишь косвенно через оружие — чары Вибэлог(*) на прилагающихся мифрильных клинках. Его фишка в левитации на высоте до десяти метров со скоростью бега среднестатистического люфа, и роль последнего бастиона обороны, под завязку набитого всевозможными наикрутейшими щитами с четырехслойной логикой работы — определение типа атаки, универсальный щит, специфические против магии и физических атак, а так же бытовым набором. Вообще броня — высокотехнологичный артефакт, в свое время благодаря моей фантазии на тему форменной одежды для Чако и Норриуса объединивший в себе множество секретных наработок Дома, да так и продолживший сию замечательную традицию. Плюс по два асталовых кольца с тетраэдрами — универсальные аккумуляторы маэны, настроенные на гаджет и броню, имеющую еще и свой октаэдр для тех же целей.

Помимо прочего каждый обзавелся удобным для себя удобным типом оружия из мифрила с раженьскими оглушающими, парализующими и отравляющими чарами, вампирскими и кровопускающими. Причем не простыми поверхностными вариантами, достаточно легко нейтрализуемыми магическими защитами. Используемые в Ламбаде технологии позволили за сутки изготовить все изделия из мифрила, да еще и пустить заказанную гравировку, впрочем, вычурные эфесы и ножны для "парадных" вариантов изготовили за вторую ночь.

Примерно одинаковый набор получился — трехдольная обоюдоострая скьявона, акинак, чинкуэда, дага, кинжал с чарами Итнаг, скин ду, небольшие ножи для скрытного ношения, полуторный меч с крестовой гардой, бердыш с мифриловым ратовищем и крюком, секира с копейным острием и молотом и шарообразным тупнем с шипами, два одноручных боевых топора разного вида, два метательных топора с чарами Итнаг — с круговым и классическим лезвиями. Композитный разборный лук и к нему колчан с дюжиной мифриловых стрел с возвратными чарами, обновленный арбалет Викзара. Бахтерец на кожаной основе с подобными же штанами, наручни, поножи, кольчужные рукавицы и прочие мелочи, ерихонка с лицевой защитой, а у дварфа бацинет. Предназначенный для ночных вылазок хауберк тонкого плетения с двух сторон обложенный и прошитый тканью, с изнанки корпуса кожа, без перчаток, но с капюшоном и штанами с кожаным слоем до колен.

Вообще легчайший и прочнейший мифрил позволил лишь за счет относительно небольшого увеличения толщины одежды и уменьшения гибкости дать ей непревзойденную защиту против колюще-режущих ударов. Рубяще-дробящие — вот бич, которому противопоставлена магия, ловкость и скорость. Простеганная тшеговская прослойка превращает облегающий костюм-хауберк в абсолютно бесшумный доспех, могущий использоваться для ношения под той же парадной одеждой, а также индифферентно относящийся к остальным артефактам, не конфликтующий с ними. Чары самовосстановления и второй кожи(*) на мифриле только и ждут вливания силы для полного восстановления прорех, включая тканевые и кожные слои. Кожа бралась змеиная, специально выводимый вид с очень тонкой и прочной кожей, срезается у молодых особей сразу после линьки.

Та-Вастин умеет улещевать. Головоломки, тетрисы, арканоиды, просто красивые хреньки из моих художеств, бытовые амулеты, туристические коврики с согревающим полем. Общаг ушел на: палатку шатрового типа из огнестойкого материала с октогональным основанием, семь индивидуальных отсеков, чары расширения пространства даже на чехле; удобную бездымную жаровницу; булочки, сосиски, соусы и салаты для полевого приготовления хот-догов и гамбургеров; котелки; мотки веревок и канатов; всякие сумки. В общаге осталось около тридцати платинов в золоте и серебре всех речных королевств.

Норадлун затарился следующим: браслет с сообразительным антропоморфным краснокожим небоевым демоном; браслет с духом Льда; браслет с Хеэшьярьдаром(*) и Воскрешением(*); головной обруч с Прозревателем Гиндчишо(*); книгами. Отжистли — компонентами для ядов и ловушек. А для Шамольда Жукнас изготовили в виде шипастого ошейника с вариацией брони и для второй ипостаси.

Та-Вастин умеет уговаривать. Десяток артефактов, о факте их довоенности никто не спрашивал и специально о возрасте не говорил, только с определенными школами он выкупил под самый конец, когда уже одел и обул пятерку. А потом впарил полуживые асталы для Жукнаса взамен обычных, полностью выпотрошив четверых счастливцев — после шопинга у каждого на руках осталось не более полусотни платинов. И Викзара залечили, вживив вариант Жукнаса с разъединственным октаэдром астала, правда у этого скряги осталось пять тысяч платинов, раскиданных по трем банкам, и несколько мелкогранных асталов и асалов, спрятанных "у бабушки". Целых три часа пятерка жукнаторов под присмотром архимагов косила флору и фауну болот Тюврифа после проведенного часа на тестовом полигоне, проходя финальную притирку к новой экипировке в боевых условиях. Та-Вастин деликатно молчал про забираемые продавцом трупы, а Диртуд тактично не замечал, остальным было совершенно не до того. Молчал мой брат и о действительной эксклюзивности многого из проданного.

Каждый считал себя не оставшимся в накладе, наварившимся на сверхудачно провернутой сделке, радовался достойному вложению капитала, легко пришедшего и легко ушедшего. Наемники ушли с полной иллюзией о предоставленных лично им крупных оптовых скидках — выставленные аналоги действительно стоили дороже, а "эксклюзив" при них выставлялся по ценам раза в полтора выше, и это покупали, отрывая с руками!

Команда брата лучилась и сверкала довольством за спинами наемников. За ворохом впечатлений и лавиной словес от них легко сокрылся факт новизны плетений. Без сомнений, следы имриксовских связок и типовых решений наличествуют в произведениях артефакторики всего Угэрежа. Однако сложившийся уклад на Ражене способствовал широкому распространению метод основных магических школ, подмявших под себя всю мелочь, как итог — во многом патовая ситуация между нападающими и защищающимися с оптимизированными средствами друг против друга. А тут подарок небес — торный путь, а следом и богатейшая коллекция экспонатов, начиная с дожакхомзовской эпохи, розовая мечта любого научного деятеля.

Глава 17. Бой у края Гибелки

Телепортировавшийся первым Диртуд разительно преобразился — расчесанные и аккуратно заплетенные в три косы с удерживающими мифриловыми кольцами, такие же причесанные волосы на голове в простую косу, стянутую мифриловой заколкой. Подстриженные брови, два мифриловых зуба и мифриловая коронка, оплетающая все остальные, по три мифриловых колечка в ушах по всей раковине, мифриловые кольца-кастет на каждой руке с резным и витым узором. Под одеждой знакомой мне "защитной" окраски прятался хауберк. И на каждом изделие в тои или ином виде, либо в чистом, либо угадывающимся в переплетении, был трисвог.

Все из отряда Отжиг щеголяли одинакового фасона одеждой, а так же косами по лопатки, даже ранее коротко стриженый Викзар и Отжистли. Пять ирбисов смотрели настороженно, вертя головами, в отличие от всем довольных седоков с горделивой осанкой, ловящих на моем лице отсутствующие признаки восхищения или чего-то еще, отличного от вежливого интереса.

— Мряуграу!!! Мрярурр!

Выскочил после полной материализации из-за бамбуковых стволов Интеграл, зашипев на конкурентов. Как же, он является здешним хозяином! Что еще за конкуренты!?

— Останови его, Ариэль!

— Ыгх...

— Айй...

— Уйё...

Один Диртуд, кряхтя, ловко выпрыгнул из седла до того, как началась кошачья свара.

— Ялов прыщ!

— Оха-хо!

— Эээй! Мои платины...

— Ррграв! — Мяш... — взвизгивание и треск ломаемого телом бамбука.

От утробного рыка, болевых взвизгиваний и агрессивного ора прочие звуки завяли. Пять хлопков с чередованием в три удара сердца — пять тотемов, умещающихся на ладони.

— С возвращением, — большую паузу выдержать не удалось — весело рассмеялся, поддерживая дварфа.

— Мр! — преспокойно обернувшись в не израненного милого котика, пренебрежительно откинувшего лапой ближайшую фигурку. Израненное тело гордец потом залижет.

— Отж! Жива твоя Крукки, — серьезно заметил Нор, оценивая нанесенный поклаже и упряжи вред, а так и не представленный синий дракончик кружил наверху, заморозив пару досаждавших ему птиц.

— Шам, ты как? — после глубокого вдоха-выдоха со сжатыми кулаками громко спросила рульфка, дернув темно зеленой косой с отливами молодой зелени в пробивающихся лучах полуденного Ра и живой заколкой(*) в виде желто-оранжевого с красной иголкой по середине лепестков цветка с тремя листиками с золотыми прожилками и ножкой-корешком, обвившим волосы, который сейчас сложился в бутон и постарался укрыться в пушистой кисточке.

— .... раэкапу, ....! — разразился выбравшийся из-за зеленых трубчатых кольев Шам отборным матом на одном из дварфских диалектов, на котором нет-нет да пролетали словечки и у Диртуда, изумленно раскрывшего глаза и с видом знатока оценивающего рулады. — Еле броней укрылся так быстро ялов пук легнулся!.. — текучей походкой обогнул Интеграла, подходя к порванным ремням седельной подпруги со следами крови раненого ирбиса. Удобное мягкое седло без луки и спинки оцарапалось, вторая подпруга для поклажи из сумки по хребту и двух по бокам с блеском выдержала нагрузки. Что-то подобное было у всех, кроме дварфской, валяющейся в грибах целой.

— И кто оплатит ремонт?! — выдвинул претензии Вик.

— Хо! А кто у нас кожевенник? — вставил Дир, хлопая ладонями по коленкам, тот недовольно скривился, пристыдился и едва не полез, всплеснув руками и найдя взглядом целителя.

— Ариэль. Повторения я не потерплю.

— А и не будет. Отношения выяснены, очередь на покрытие сформировалась.

— Очередь? — едко.

— Крукки достойна лучшего, — вздернула нос рульфка.

— Участи девственницы! Оха-хо!

— За каждый раз со Златкой с тебя один лаэж, — вставил Вик, отряхивая свою фигурку с ровненькими круглыми пятнами, похожими на монеты.

— Хе-хе! Как бы кот не перепутал тебя с ней... — завершив Шегистяж(*).

— По рукам! Выводок я сам продам.

— Думаешь окотится? — с сомнением.

— Ял его знает, обычные кошки точно могут.

— Эй! Я тут ее хозяин.

— Хо! Ставлю платин, что не дольше недели.

— Пять, — все еще не отойдя от позорного полета.

— Хватит. Из-за гребаных кошачьих разборок мы застряли здесь до утра. Кстати, — резко ткнув в меня указательным пальцем, — с сегодняшнего дня в Отжиг введена обязательная форма.

— Ну ладно, — покорно согласился и стал хлопать по бедрам. И как в любопытной водяной безделушке в виде песочных часов краска с рубахи стала опускаться на штаны, а оттуда подниматься. Подпрыгнув, сильнее перемешал краски, запустил процесс и на плаще, еще раз — чуть скорректировал цвет и фасон.

— Пижон, — дернула рульфка носом, в который вставила тонкое колечко с камешком. Походная одежда в сочетании с искрящимися асалами, алмазами, изумрудами, рубинами и прочими камнями и металлами смотрелась экстравагантно. Призрачный эффект она не задействовала, да и не у всего одетого он есть. — И... благодарю, — быстро уткнув смущенное лицо в извлекаемую палатку.

— Ну, ты крут, паря! Теперь ясно, откуда ветер дует, — пожал руку Диртуд.

Остальные ограничились кивками. Вторая поляна была много меньше, как раз под новую компактную палатку, костер перекочевал в удобную жаровню. Лагерь развернулся очень быстро, седьмая комната палатки являлась тамбуром-складом, туда снесли поклажу и починенную упряжь, прошедшую первое боевое крещение вместе с ирбисами.

Та-Вастин — молоток. Сбагрил тестовые модели под обкатку, не забыв озаботиться не только сбором статистики через все доступные интерфейсы по питаемым Ламбадой каналам, но и превратив группу наемников в пиар-акцию, запустив по королевствам рекламную компанию. А я выкручивайся, не в первой. Ходячие демонстрации, эскорт и йейль знает что еще в одном флаконе. И чего ждал?

Смена отношения ко мне приятна, не вопрос. Со Сливаром я попал впросак, как с лягушкой, как... Возвращаясь к будущему — мелкие неприятности отряду Отжиг более не грозят, скажем привет крупной дичи. Весь куш спущен на новое обмундирование. Смею надеяться, Отж не совершит более глупости отправиться на дело в одиночку, никого не поставив в известность, хотя с нее станется — с новыми пампушками голова на раз вскружится. И как она получила глаза на птицу!? Очевидно, однако — весь вечер она всегда как бы невзначай оказывалась рядом, пластика движений гипнотизировала не меньше чарующего голоса, ревнивца предусмотрительно отправили срывать злость подальше от стоянки под предлогом разведпоиска чего-то там.

Разговоры ни о чем, понимающие затылки, мимолетные касания. Я не железный, и не мифриловый. Я из гиперхасэнада — запас маэны иссяк быстрее терпения моей тушки, скачущей по срезаемым верхушкам бамбука согласно вольному исполнению каты эллорашэ.

Ни один час впустую не слил. Без назойливых глаз сутки в Призрачное Плеши подвергал тело максимальным нагрузкам, выцеживая сыворотку понимания. Башня и Хозяин, очевидные решения, очевидные источники знаний, очевидные признаки проигравшего. Мудрость, глупость, упертость... Выстроенная гипотеза трещала по швам, но на безрыбье и рак — рыба.

Отделился от целого — не страшно, следующая ступень после многопотоковости. Многоядерность. Запущенный частичкой Хранителя Башни процесс и не думал останавливаться, взрастая на благоприятной почве, или удобренной, как знать. Грубый кусок, ноготь, решил ощутить себя свободным. Что ногтю пламя или стекло? Он завяз в Небесной Грани, а все последствия фильтровало тело, сыпля чернью слез. Что могло вообразить себе воспаленное сознание новорожденного ядра?! Да имея своеобразный доступ к ресурсам...

Недоступны грубые энергии — само собой разумеется. Писарь с ломом, получивший в подарок иридиевое перо. Результат густо замешан на психологии. Да, не просто жест и слово, а именно грубые энергии, коими они и управляют, про косточки, волосы, лапки, зелья молчу, не думаю. Сложна, тонка, прекрасна крона корабельной сосны, может обойтись без ствола, а ствол без корней. Пример плох, или хорош. Главное в компенсации, вернее в комбинировании. Объединение превосходит затраты при достижении нетривиальных целей каждым из способов по отдельности.

Я мыслил под кальку — примитивное для убожеств. Вдолблено Ноцуцем под самое основание фундамента магопонимания, магозрения, отношения к способу воздействия на окружающее. Надо признать — давно я по настоящему не занимался эллорашэ. Отменно прочищает. Извилины от шлака самообмана и лести. Я — недочародей, недовампир, недооборотень, недомаг, недо... Одно большое "недо". Мало толку в чужих знаниях, они не свои. И точка. Жирная.

Замечательно. Я осуществил от и до понятный мне проект в Черьме, грац мнея с "кудесником". Объединил плетение, образ, слово, жест, начертание. Кроме первого все бездарно, а уж второе вообще затесалось незапланированно, однако ж присутствовало, факт. Три последних только как символ, только по убожески — я-ко-ря. Всегда якоря. Тени недоассимилированных матриц Олисанны и Амсофеля, активно пользующих образы, усилили мое пренебрежение вкупе с астралом, где лишь плетения да образы образуют гремучую смесь — самое больше, что мне удалось достичь в астрале.

Эта ночь — отказ. От непосредственных услуг симбионта, акромя информационного взаимодействия. Измененный материал позволит в полной мере воспользоваться конструктивными особенностями и закольцевать энергию, отключить от подпитки тварной оболочки. Не сделаю сейчас — не сделаю никогда. Буду уставать, потеть, полноценно питаться и выводить отходы, заново осваивать свое тело и его возможности. От непосредственной угрозы уничтожения или повреждения тела я останусь защищенным, однако такие удобные сенсорные сети, например, канут до лучших времен, как улучшенное обоняние, осязание, слух, вкус. Даже не задумывался над тем, чтобы объединить все чувства. Визуальное как-то само развилось, закрепившись в достаточной мере, а на остальные, как малоинформативные, что греха таить, плевал с высокой колокольни, зря. Грош мне цена, если не справлюсь. Вот ж словечко-то вспомнил... и едва не сверзся...

Тело неумолимо наливалось забытой слабостью, возрос соблазн перехватить закачиваемую Аюуо в энергослой подпространства силу. Бамбук вдруг как-то незаметно вырос, истончился, зацарапался, ощетинившись своими острыми листьями-ножами, чьи успокаивающие перебранки превратились угрожающий шепот. После изматывающих прыжков на гране баланса еле хватило на последний трюк — пируэт с группировкой, смягчившей приземление, несмотря на ни с того ни с сего запутавшийся плащ и тупых шишек, выстреливших семенами, внедряющихся в живые ткани и там прорастающих.

Ох, в сотый раз проклинал мысль сменить тело. Перипетии учебного года, помноженные на регулярное эллорашэ, сроднили с люфским телом, накрепко проассоциировали меня с тем зеркальным отражением, не с этим недохмырем и его нетренированным телом, до сих пор чужим. Рассуждал, понимаешь, с Шамом, а сам... Истинный оборотень годами учится, в совершенстве овладевая своими ипостасями. Метаморфы — иная песнь на ту же тему. Одно из направлений — подражание, умение отождествлять себя с копируемым объектом без потери самости, чтобы щупальца, гребни, хвосты, дышла, и прочие "детали" управлялись, а не самопроизвольно дергались, например. Второе — собственное моделирование внешнего облика, произрастающее из умения частичного перевоплощения.

Чернильно темное небо атаковалось желчью цветочных желудков, свисающих с лиан, переваривающих дневную порцию и охотящихся за ночными деликатесами. Перегоревший чувствами Интеграл наслаждался чуткими кошачьими грезами, выставив на меня свое ухо. А я давил: в молящемся теле последние искорки, сидя соединив стопы и ладони, пока аура сна погружала палатку в глубокие теплые сны — все же Отж пару раз вставала, и якобы незаметно следила за мной, еще Шам отлучался, хотя все удобства внутри; в душе свербит уже который порыв глянуть на мэллорн, ослабевший, но настойчивый, засевший глубоко, но уже почти ненавязчиво, просящий, но не требующий.

В прояснившуюся голову неожиданно юркнул засевший занозой еще в первую ночь без Отжига парадокс: малая часть обладала полноценно самостоятельным мироощущением, независимым от Вместилища. Каждая аватара раньше представлялась как неотьемлемая часть объединенной системы, я одновременно ощущал себя ими в отдельности и всеми сразу, обладал всем спектром чувств. Аватара — это я, в единственном числе по известным причинам. Я пытался еще в ту ночь проделать тот же фокус — болезненное возвращение как финал успешного повторения тварного "точечного" путешествия, так сказать, голое сознание, мысль, отделившаяся в самостоятельное плавание. По крайней мере, я не смог себя увидеть со стороны или рассмотреть изнутри, а Вместилище воспринимало меня как информационную единицу, мысль.

Чернь тварного мира неожиданно напомнила подпространство. Повинуясь исседовательскому порыву и несмотря на достаточно плачевное состояние, попробовал разделиться в подпространстве. Ура! Полный успех, прибавивший неопределенность, хотя информационно-энергетические слои есть и в этом мире вечной темноты. Зуд заставил повторить опыт в астрале — результат положительный. Однако развить парадокс до аватары аватары не вышло. Зато полчаса экспериментов дали интересный результат — связное перемещение за частичкой опорных точек в двух других слоях реальности со всеми вытекающими. Такой прогресс по сравнению с часами экспериментов той ночью едва не вскружил голову. Неожиданным оказался эффект восоединения: когда удалялась только частичка, она могла со скоростью мысли — а как же? — воссоединиться с опорой; когда с частичкой перемещались опорные точки, то при воссоединении оставшаяся опорная точка мгновенно — со скоростью все той же мысли! — перемещалась к частичке-мысли. Побочный эффект: при возврате чм — "частички-мысли" — знания о прошедшем за время ее путешествия воспрнимались как родные, получалось некое задвоение; когда опорная точка сливалась с мыслью, память отсутствовала. Такое ощущение, что, как в теории относительности, я теоретически могу в одном измерении находиться в двух разных точках, а связь с двумя другими "свидетельствует" в качестве стороннего наблюдателя. Когда опора цельная, возвращающеся чм передаются данные наблюдателей, а вот в обратном случае действует "правило одного аватара" — одной точки мировосприятия в одном слое реальности, — поэтому память "оставленной" опорной точки "теряется". Ни Вместилище, ни симбионт не могут ничего восстановить. Достаточно легко и быстро можно было осуществить лишь один эксперимент для прояснения ситуации — в тварном мире. Оставленное инфэо -регистратор записало на мнемокристалл тело в состоянии сомати, по крайней мере, это слово всплыло из глубин земной памяти при анализе. О фамильяре я вспомнил слишком поздно, на продолжение изысканий сил не осталось, да и меня захватил следующий проект.

Ты прав брат. Я принял мяч, отбив. В инфопакете подготовил такие магические структуры, как: колунвэх, трикр, фратрикр, коловэх, круколвэх, щит лильва, а так же матрицы для кольца Лаурэль, кулона Юранэ, лука Браэль, Йотау с необходимыми инструкциями и замечаниями.

"Знаю, но Бог любит троицу. Подачу взял, лови обратку. Срочно засвети".

В этой оболочке, надо честно признаться, неудобно и неуютно. За учебный год со всеми его перипетиями и регулярными занятиями эллорашэ я полностью сроднился с люфским телом, накрепко проассоциировал себя с зеркальным отражением, мелькающим то на водной глади, то в рамках на стенах. Оборотень или где!?

До рассвета иссяк живительный глоток энергий из подпространственного резерва, вместе с остальными спущенного на организацию внутри симбионта полноценного спортивного комплекса со всеми снарядами и помещениями для эллорашэ, а также привязку к нему моего фантома, долженствующего имитировать мои медитации на время занятий. Дрожь от воспоминаний о той злополучной тренировке с Асколем прошла, знак сменился. И более нельзя игнорировать эту стадию упражнений. А иссякшие Асацио к лучшему, Аню скрывать более не нужно, изначально предназначенный для защиты симбионт ее заменит в астрале, последние метаморфозы с моей сущностью позволили полноценно управлять тварной оболочкой и избавиться от инвалидного кресла.

Чувствовал себя как снявший туфли, постоянно жутко жмущие и натирающие ноги. Часы прыжковых полетов подарили ощущения снятых носков, а джакузи с остатками живой воды из кармана после цикла с сауной сродни лекарственному бальзаму. Поугасли десятки раз брошенные проклятья в сторону пришедшей когда-то мысли сменить облик. Опыт не прошел даром, но как приятно ощущать себя собой от и до, а другие черты лица — так, косметические нюансы, вполне терпимые. Возраст только с вроде бы удобного векового сбросил в два раза на первых же минутах тренировки — различия оказались слишком существенны, но и представать едва переступившим порог половой зрелости юнцом — сомнительная перспектива с маячащим за ней разоблачением при случайных встречах с чужими агентами и наверняка высланными убивцами. А еще через пару убрал "грим" — здесь меня никто не видит, а для этого этапа тренировок существенна любая мелочь.

Для практики приуменьшил сонную ауру и организовал локальную аномалию. Наступило время рассвета — несусветная рань для удовлетворения физиологических нужд и не порождения домыслов. Полог палатки состоял из двух слоев — внешний плотный и сетчатый, еще весной эта идея ушла в Семью. Центральный шест светился мягким теплым светом ночника, вычерчивая во мраке прохода мою прямую спину для каждого. Для Отжистли пришлось добавить рассеивающую внимание ауру — ее флирт с намеком на большее вызвал раздражение.

Да, заклинатель использует архаичные жесты как спусковые курки, это укладывается в рамки практики применения либо мощных инфэо, либо не боевых, так сохраняются силы. Но в бою для медлительного заклинателя важна каждая секунда... Использование проводников не приветствуется — их легко потерять после привыкания, вот и не в чести ни жезлы, ни посохи. Достигни уровня магистра или своего потолка, тогда и выделывайся, борись за проценты.

Сидя с посохом на коленях, улыбался. В люфском теле Аюуо — прекрасный проводник, никаких побочных эффектов, возникающих при вызове того же Светляка на основе вербальной составляющей. А раньше и этого не мог! Прогресс на лицо.

Оглядываясь в прошлое, хотелось ругаться, матом, на шоры любви или боли. Пропустить мимо тот факт, что эллорашэ и проделанный когда в ванной с первой Аней аналог Ритуала Сопричастия не рассчитаны на оборотней, изменяющих полностью тварное тело, со всеми его слоями, одни больше, другие меньше. За глобальными изменениями моей сущности по всей вертикали действительно мелочи не разглядеть, но не такие же!.. Однако упущенного времени не жаль. Нет. Тем более еще один пункт — сольфский принц не знал всей сути ритуала, плюс исторгли его, нарушив ход. Верно, все говорит о той же закалке силовых каналов эфирного тела, укреплении и утолщении, проведении тончайшей сети новых ответвлений. Однако чакры не затрагивали у Асколя, видимо, не успев, оставив меня в неведении и его с иллюзиями. Во! Пример-то перед глазами — что было сразу не пользовать косметические методы? Более чем достаточно. Ууу... Все бзики-то поди из-за чуждого тварного тела... Вот это эпический прокол!..

— Добу, Ари! Эй, очнись!

— Все-о-о! Привет, Дир, — рассеянно, переваривая горькие выводы.

— Ариэль? — настороженно, прищурив левый глаз. Оба его глазных яблока на миг превратились в фасетчатые буркала. — Фу, напугал старика! Антроморф, значится?

— Млад-метаморф... — на автомате поправил. — Упс...

— Оха-хо! — от души шибанув по плечу. — Эмэм, милдруг, еще круче!

— Эмэм!? Гаденышь... — необидным тоном.

— Ясненько...

— И вам. Доброе. Утро.

— Добу...

— Хе-хе! Какая муха тебя укусила, Ари?

— Ну-ка-ну-ка!...

Туманная дымка предвещала сырость еще на пару часов минимум. Проснулись все как по команде, почти одновременно, и, что вполне естественно, с превосходным настроением.

— Говоришь, заклинатель? Ранг...

— Я сказал, что обучался, нюанс чувствуешь? — беседа затягивалась — на завтрак Отжистли специально выбрала рисовую кашу из крупных зерен, да еще и магию не использовала. А остальные отставили в сторону дела после утреннего туалета, рассевшись вокруг жаровни.

— Твой малор, жесты и рисунки полнились силой, а техника исполнения безупречна...

— Практиковался, не спорю. Но после авантюры в Миттаре я больше не могу использовать низшие формы маэны, а в родном теле я только через проводник безболезненно сплетаю, ты был прав, частично.

— Практиковался!? При твоих-то пятидесяти...

— Дом ре-Т`Сейфов щедр, Нор, и ценит таланты. Нами занимались два молодых архимага, если не заметил...

— Заметил, мне тоже предлагали...

— Хех, в духе... Надеюсь, теперь все?

— Сбежал из Груздя и с Раженя, опасаясь асассинов, а Отжиг, йейль, прикрытие до Ашчата?

— Не заводись, Отж, — хмыкнул я, наткнувшись на пять пар совсем не смеющихся глаз. — Откровенно... да. Поначалу, — начав подбирать слова. — Операция в замке... изменила акценты. И нас всех, — поглаживая правой Аню, левой чеша за ухом Интеграла, на груди потерся Зефир.

— О-пе-ра-ци-я, — протянул Шамольд с намеком.

— Планировал ограбить и взорвать гнездо Сливара, но случайно обнаруженный храм все спутал. Честно, я даже не предполагал, что отмщу благословлением.

— Хитро вышло, йейль в дышло! — смягчился и восхитился Шам, ударив себя по коленке, явно за столько лет позаимствовав привычку дварфа.

— А я не понял... — все невольно улыбнулись, в разных оттенках, но одного цвета.

— В павильоне ты, Вик, лишь ялово лупился, а другие сплетни ловили.

— Наделал Ари шороху в Фосливе! Только услышав описание выросшего мэллорна, все эльфы поголовно падали в обморок, многим удалось сбежать, — косясь на Отж, — А уж о пушиках, хатти-замке и спрятанном под землей пальце Араса(!!!)...

— В чем фишка-то!? — обиделся воин.

— Сливара заочно причислили к лику святых апостолов, прочат королевскую власть, вспоминают все подвиги его и семьи. Всплывут и многие тайны, а знаменитая Сокровищница останется погребенной в толще хатти. Если вдруг начнет охоту за нами, то из мнемосчитки Ари народ узнает подробности про тайный храм, графья тут же из святых станут исчадиями Бездны. Вдупляешь? — упростил перевертыш общую картину. — Сливар хоть в малости оступиться теперь себе позволить не может, а жить в Миттаре лишенным магии уже не может, — добавил, видя постную мину непонимания.

— Так бы сразу... — промямлил Вик, лишь бы отстали и забыли о нем. Скрытые понимающие улыбки на фоне испытующего взгляда на рульфку.

— Приготовление Эль`арраф-ярьдар — это экзамен на допуск к проведению Ритуала Сопричастия, рождающего Чародеев. Это престиж, признание, это... — тут ее взгляд погас. — Никого из них никогда не исторгнут, а сами они не явятся на Угэреж. Первый цвет Мэллорна ядовит для эльфийской крови, последующие — для всех остальных. У... преображенных дубов до первого цветения проходят десятилетия или века.

— Никогда не слышал об эларафардаре...

— Ялов рыг! Эль`арраф-ярьдар!!! — без единой запинки на прекраснейшем тональном древнеэльфийском.

— Угу-угу, о нем самом... — примирительно выставляя ладони.

— Он в силах восстанавливать эфирные тела исторгнутых, причем, изготовленный на крови человека, гоблина или орка, он поможет и им, — тихо, почти шепотом, произнес Нор за расчувствовавшуюся Отж. — Воскрешать Дар в полном объеме. Это тебе не... обворовывние человеческих отроков...

— От безысходности, Нор... — тяжело. — Даже у дроу и альфар редко... -стна пересадка цветов, — скривилась она, вспомнив горькое. Дварф же тактично оставил весь скепсис в своей окладистой бороде.

За ночь я осмелел на столько, что избавился от сумки через плечо, заменив на пристегнутый к поясу витой нитью с кисточками внешний кармашек с ладонь, нож без опасений пораниться или порезать одежду закрепил с другого боку. Настройка Аюуо на автоматическое вплетение следа инфэо "перемещение" при извлечении мною чего-либо из кармана — плевое дело. Третий раз извлек персик и тут же бросил его — без магии, просто рукой — в Отж.

— По Тракту двинемся али лесом?

— Тракт, — благодарно кивнула рульфка, стрельнув глазками после демонстрации отменной реакции.

— Дык, лопаем и трогаем, — резковато.

— Титю трогать буш, — хохотнул Диртуд. — С парой магов к ночи у края рощи будем.

— А лапы ирбисы не обранят?

— Чай не бараны! — посерьезнел дварф, недолюбливающий верховых животных, но вынужденный пользоваться их обществом.

— Они на то и ездовые. Дело в магии, если ты не заметил, Шам.

— Собаки в кошках не смыслят, — вновь заулыбался дварф, подтрунивая над перевертышем.

— Кхе... А дварфы в баранах, — не остался он в долгу, вспомнив насадившегося на бамбук тупицу.

— Хы!.. — дернул бородой дварф. И с аппетитом принялся за кашу, демонстративно не гляда на лыбящегося Шама.

Глядя на оседлывание ирбисов, пришел к выводу — таким недолго выработать сноровку, крепеж седел и груза занял немногим больше прежнего. Зато дварф лучился искренней любовью, заботливо вертясь вокруг своего Мифра, находя время едва ли не ежесекундно на почесон за полукруглым ухом, перебор под подбородком или поглаживание ближайшего участка мягкой шкуры. Но даже мурлыча от удовльствия и щурясь от наслаждения, ирбис заискивающе и подобострастно косился на Интеграла, как и остальные четверо. Особенно усердствовали самочки, вызывая глухое раздражение своих всадников. Собственно, вся пятерка ожидаемо явилась на зов позавтракавших друзей-хозяев, без давешних увечий, но с огромным пиететом к раэкапу. Вожаку.

Когда Диртуд проверил последний ремешок и положил пятерню на холку, слегка потрепав, Мифр опустился на живот, позволяя дварфу, игнорирующему ухмылки, вальяжно усесться, будто и не в седло, а в банальное кресло. Вот они, незамысловатые моменты счастья, даже Мифр это ощутил, полностью выпустив из вида признанного вожака, что для его семейства было редкостью. Впрочем, главная дилемма взаимовыгодно разрешилась, впереди ожидала всего лишь подковерная борьба за номер в очереди у самок, после раэкапу.

— Купол или резак? — криоманту проще лезвие держать, чем воздушный щит, но спросить надо было.

— Достаточно моего ледяного серпа и колец. Над собой зонтик раскрывай, купол на болоте понадобится.

— На эликсирах хочешь? Прости, ммоллоэча упустил.

— Сам желаешь?

— Позже. Главное, на Аню внимания не обращай.

Три часа проползли в раздумьях. Две части фамильяра летели по бокам и чуть впереди, слегка опережая мельтешащую чакру, рассекающую стволы, третья обнималась с кристаллами, напитывая изымаемой из гибнущих растений и животных. Периодически Нор отправлял вперед ледяной серп, или скашивающий особо густые насаждения, или отталкивающий неудачно падающий бамбук. Сверху сыпались сшибаемые растения и цветы, подобно разбитым яйцам растекающиеся над головами, защищенными индивидуальными щитами, растянутыми и на кошек. Периодически вылетали несогласные птицы и местная разновидность саблекогтезубых обезьян, встречающих свою смерть. Скорость движения не превышала километров пятнадцати в час, пару раз приходилось останавливаться из-за чрезмерной агрессии, лихо наполняющей запасники силы.

Сжалившись, отправил в помощь дракончику, не пропускающему ниодной змеи, Зефира, начавшего сжигать досадные желудки растительного происхождения. Морозить — не вариант из-за пробивающего характера получающегося снаряда. Уплотненный антиливневый щит, потребляющий очень мало энергии, не выдержит таких нагрузок — не рассчитан, и так прогибается при падении мясистых соцветий. Не имей он скатов — лопнул бы.

— Фу!

— Не ворчи.

Фениксу не нравилось роль костра в ночи, манящео всех мотыльков. Благо его плевкам было прямое применение — уничтожение желудков, почти мгновенное испарение в сине-зеленом пламени. И он единственный нарушал обет молчания, как-то сам собою наложившийся на выстроившхся цепочкой наемников. Нор — авангард, я — арьергард.

Еще через час я стал близок к финальной компиляции локомотива. Острый угол лобового тарана, сложный телесный угол носа с полем отталкивания, четкие плоскости двухскатной крыши, квадраты оконных решеток во всю стену по обе стороны и тыл, оканчивающиеся бахромой, легко ползущей краем по земле без зацепа. Было несоклько идей тарана: бритвенная основа, цепная или циркулярная пила, обычное лезвие, вибринож. Как обычно, львиная доля ушла на обсасывание вариантов: минимум энергозатрат, максимум эффективности, высокая скорость.

Обычное лезвие установит скорость как квадрат силы. Вибронож весь выигрышь оттянет на себя, бритвенная основа утрирует эффект. Для цепной пилы придется делать треугольный профиль, при этом скорость окажется в больше степени плавающей, чем у предыдещих трех. Циркулярную придется слишком далеко выносить, зато можно уменьшить и удвоить диски, но вот беда — корпус спроектирован, легко регулируется лишь угол на носу, плюс существенное изменение профиля повляет на эффективность отталкивающего поля.

Цепная пила цепанула меня, больше сложностью разработки. В итоге додумался до рельсовой пилы, в самый раз под уголок — цепь попросту не пустить по вогнутой фигуре, в отличие от зубчиков-вагонов, для которых нужен стольже мелкий движитель. Вся фишка в правильных рельсах. Вот тут чуть в лужу и не сел — не выдержат давления мои вагончики, слетят с рельсов. Благо в голове еще вертелась двухдисковая циркулярная пила, дейстующая по принципу ножниц. Пустил два ряда рельс, начертил соответствующие профили зубчиков. Восхитился. Задумался. Нужно как минимум два вида звеньев — лево— и правосторонние режущие.

Движители логичнее делать на основе земли или воды. Вектор на воде, если передать плетение Нору, легко обратит ее в лед. Хм, водяной зуб легко восстанавливается, отбирая влагу из бамбука того же. И лед? Тверд, остр, хрупок. Точно, низ — земля, верх — на десятую долю миллиметра меньшие зубья воды. Фишка льда будет в том, что при первом касании маленькая область охладится на десятка три градусов, станет более хрупкой, и несоздаст достаточного усилия для слома зубца, несущегося на скорости метров двенадцать-пятнадцать в секунду. Вот! И достаточно просто отзеркалить движитель на нижние рельсы. Такой режущей кромке плевать на большой разброс плотности бамбука, легко срежет и выступающий корень, особенно если задать скорость вращения в восемнадцать-двадцать один метр в секунду.

Стоп! А нафига парить Нора?! От они поступает более чем достаточно энергии. Отщипну даже если половинный кусок, то все равно до наступления ночи заполнятся все аккумы. Тогда совсем халява — заменяем воду землей и отзеркаливаем всю "челюсть".

— Стоп! — командным голосом.

От неожиданности все напряглись. Ехавший передо мной Викзар резко обернулся:

— Че такое?

— Ари? — через птиц, требовательно.

— Придумал, как ускориться. Нор, возьмешь вожжи или ориентироваться по дракончику?

— Я не телепат.

— Ладно уж. На счет три ставлю общий щит. Приготовьтесь отключить свои во избежание. Раз. Два. Три.

— И как оно ускорит?

— Хм, любопытно. Ага, привязал к фамильяру. Скорость какая будет?

— Раза в два-три быстрее помчимся.

— С ветерком, оха-хо! Что я грил?! — довольно вертясь. — Давно пора было.

— Сам вперед не хочешь?

— Предпочту сон.

— Хи-хи.

— Хе-хе.

— Цэ...

— Правь за дракошей.

— Угу.

Полутораметровые крылья тарана до опилок вгрызались в древесину и до брызжущих от нерасторопных тварей кровавых фонтанов, пытающихся забрызгивать лобовое стекло требухой, веером отталкивемой специальным полем.

Умные кошки-вагоны с легкостью перешли с прогулочной рыси в кентер, ездовые отличались несравнимой с лошадиной или уж тем более гарбахской плавностью бега. Седло и стремена предусматривали быстрое движение — корпус почти прижат к спине, а ноги и так согнуты в коленях из-за низкой посадки, просто стремена позволяют принять более удобную позу. Ирбис стелется по земле, да и прыжки настолько мягки, что никакой серьезной тряски, набряжения ног, мозолей на бедрах, в паху и на ягодицах, хотя новичкам совсем без них никак. Про седло стоит особо отметить — жесткий каркас и мягкий аморфный наполнитель, учитывающий лик "задницы", что вполне позволительно при такой мягкости хода.

Пять минут — полет нормальный. Сбежал в сон-спортзал, выйдя только на обед и перекус.

К холму на краю зловонных трясин, полных жужжащих и стрекочущих туч мошкары и крупных насекомых, умеющих нырять за пиявками и гловастиками ядовито желтого цвета, прибыли еще засветло. Под ним и спрятались на ночь — по плану хотели встать километров за двадцать до болота, но по здравым рассуждениям, ведь ни нам в палатке, ни тотемам животных ни запах, ни комарье и прочая гадость не страшны. А Локомотив оценили все, Нор смог повторить плетение с третьей попытки, а носовую часть после ужина превратил в ледяной дискоид. Мой принцип, его боевая заготовка. Элементарное разнонаправленное вращение двух дисков — для такого строить формулу опытному и образованному волшебнику незатруднительно.

И как у него хватило сил на этот подвиг? Ирбисы первыми отрубились. Шутка ли, отпахать более четырнадцати часов кряду, не считая перерывов минут по пятнадцать, на которых им тоже доставалось от пуза. Незапыхавшись столько продержатся в темпе за тридцать в силах разве что матерые котяры, нечета собравшемуся молодняку. Включая растерявшего всю спесь Интеграла с болтающимся на боку языком и хрипами. Слопав свою долю, он занял центр моего отсека в общей палатке, и нагло уснул без задних ног.

Пятерка кондоров светилась бодростью, подобные переходы не новость и не сказка, суровые будни. Нет, не суровые, не после катания на "милых кошечках", как выразиись некоторые. Вырванные два часа послеобеденной дремы мне, прозанимавшемуся эллорашэ до самой остановки, что чарка воды в пустыне — много в момент, прискорбно мало через мгновенье.

Однако все меркнет перед сном. Я. Заснул! По-настоящему. Всамделишно. Как раньше... Смог отправить сознательное в мир бессознательного, наплевав на доводы диетологов, не рекомендовавших кушать на ночь. Первым уснул, еще более нагло притаранив к боку раэкапу, и последним проснулся. А Зефир, привычно поворчав лично для меня и покрасовавшись перед единогласно одобрившими идею дежурства единственного и неповторимого неутомимого феникса. Вымотавшаяся Аня, зацепившись за Вместилище в астрале, тоже впала в сонное состояние.

— Добу! Ну и здоров же ты дрыхнуть! — добродушно.

— Умотался? — желчно.

— Уаэ, — сладко потянувшись. — Как приятно вспомнить о существовании здорового сна...

— Бедненький... Кроме кота никто и не греет...

— Сморщись, — небывалая легкость забытых блаженств.

Ярка прохлада постели за границей буферной зоны, воздушны клочья сладкого сна о прекрасах мэллорна. Здравствуй и ты, полный пузырь. Добу, мой организм! Фиолотова хмарь промозглого утра и гул за волшебным пологом, к ялу подколы, вопросы и гнев. Дурная улыбка лица идиота, в руках козинак и фруктовый брикет, а в ногах костерок. Мир подождет, мир вкушает, я есть мир.

— ... ей-ей, юнец!

— Эм? — размытые пятна обрели лица наемников. Такие разные...

— Оха-хо! Эк поднял с утрица настроеньицо!

— Дите! Живо собирайся! — и действительно, все уже навьючены.

— А куда мы торопимся? — искренне удивился я, непонимающе хлопнув ресницами, обрамляющими насыщенные золотом янтарные глаза смеска.

— Эгркхе!.. — подавился смехом дварф. Прыснул Шам, Цикнул Вик, Покачал головой Нор.

— К ялу в Бездну! — и ведь не бывает петухов у эльфов, вроде бы.

— Надо открыть портал на Азазвирон? — распахнул глаза. Рульфка покраснела, губы побелели. Шибануло режущим гневом. Поежился. Костерок передо мной запыхтел.

— А смогешь? — без тени иронии, изучающий холод любопытства.

— Ну, теоретически... книги можно достать...

— Шут! — изрыгнул дракон с зеленой гривой, нервно дернув плечом и чеканно повернувшись спиной под заливистый смех из-под усов.

— Все эмэм такие? — раздался голос Вика. Шам не выдержал, присоединившись к Диру.

— Извините, — стремительное погружение в реальность закружило голову так, что пришлось опереться обеими руками. — Я впервые за много дней сумел уснуть, отдохнуть вне медитаций. Больше не будет побочных эффектов.

— Побочный... ха... эффект... хо! Ыыы...

— Сколько дней? — препарирующий лягушку врач, ну точно!

— Много, — вскакивая и пиная ухохатывающийся костерок. Не ожидавший такой подлянки Зефир возмущенно полыхнул и с явным видом делающего величайшее одолжение и оказывающего высочайщую милость стал кулоном на моей груди.

— Хватит, — не громко, но услышали все и тут же заткнулись, чуть ли не в струнку вытянувшись. — Нор морозит путь, Ари... поезд, обоих фамильяров спрятать. Лук, арбалет, метательные топорики и кинжал. Построение парами — Нор и Вик, Дир и Шам, я и Ари.

— С криопоездом сам справлюсь. Меняться нет нужды, — опережая.

— Тогда на Ариэле твари, зря не стрелять и не метать, — окинув всех колючим взглядом.

Быстро, однако, подхватил и приспособил под себя. Уважаю. Ожидаемо перекрученный узор. Нет, если разобрать да растянуть — почти все то же, но... Плетение из образов, канатами соединенных. Такое вот понимание, характерно модульное. Знакомо, до рези... приземленный аналог моих художеств. Здесь каждый образ — ассоциация, вобравшая в себя знакомый магу функционал, привязанная к слову, жесту или их сочетаниям. В этом и бич — тренировки магопамяти, ограниченность в количестве годных к употреблению в течение максимум трех минут, ограниченность привязанных к быстрым ключам.

С полуметровой палки, по научному жезла, так и слетали трикры с ладонь размером. Бритвенно тонкие и острые, они роем из трех протыкали насквозь первых ящериц. Размером с овец, прыткие, пучеглазые. Выдохшиеся тройки по три вгрызались в особей, не уступающих размерам ирбисам. Единственный их глаз служил еще и органом, генерирующим напряженность, для сохранения оного достаточной. Сложен контроль, редки одноглазы — достаточно ударить по местам сгибов на ногах, а там найдутся желающие начать пир. Рисковать тратить время на обновление трикра и фтратрикра вторыми противоспиновыми элементами не решился. Больно много на нас лезло, вдобавок каждый выстрел или метание — лишний фактор нестабильности стенок криопоезда, как обозвал его Нор.

Около часа потребовалось на инфэо создания одним махом пакета из трех трисвогов. Напряженная работа с метанием стрел Рушиза и паучьих, чтоб уж наверняка, на половину истощила резерв одного из перстней. И вызвала все более недоумевающие косые взгляды Нора, как оказалось, очень внимательно отслеживающего текущую ситуацию. Нетронутость мировых потоков и вызывала вопросы.

Насекомые задерживались коробкой поезда, за ними следил Нор, периодически врубая посильнее морозильное поле. Проделанная им модификация и приспособление моего плетения впечатляла. Дно — дециметровый слой крепкого льда, а тянущийся за нами ледяной хвост был всего порядка двадцати-тридцати метров. Направление — строго на восток. Скорость перемещения составляла порядка семи километров в час, за вычетом частых зигзагов, вполне ходко шли, Отж нет-нет, да пускала одобрительность в свои миндалевидные очи, сидя с луком и наложенными на тетеву двумя стрелами. Остальные члены команды так же держали в руках оружие, готовые в любой момент встретить очередного слонопотопа.

Попалось тогда так попалось. Монстр размером со слона, ходит на кулаках — огромные кисти с выдвигающимися когтями обычно сжаты в плотный кулак с костяными наростами. Шарахнувшийся пучеглаз был удивительно ловко пойман одной из передних лап и отправлен в рот, хобот же походя закусил замешкавшейся жабой. Хвост похож на конский лишь количеством "волос" — тонких желто-белесых змей, в расслабленном состоянии достающих до кулаков, сминающих кочки, выполняющих роль отлова и пожирания опрометчиво решивших напасть насекомых, коричневыми пятнами медленно поднимающихся к основанию "хвоста". Мощные челюсти вынесены вперед на мышечном каркасе хобота, не менее сильные, с клыками и резцами в два ряда под хоботом. На месте ушей похожие на мышиные кожистые крылья с вполне подвижной когтистой кистью на конце. Перепонки прочнее костей, ими он порой спасает чувствительные фасетчатые глаза. А уж когда он обделался... вот в чем вся соль, вернее... В общем, по жиже быстро растеклась радужная пленка, по которой резво покатились коричневые шарики с белыми прожилками и выступающими полупрозрачными усиками-не-усиками, ножками-не-ножками, выскакивающие на ее поверхность после нырка при падении. Несоклько мелких многоножек, неудачно всплывших, как приклеились к пленке, по которой к ним подкатилось по шарику. Фу-у-у, что тут началось. Напалм Отж со мной, замешкавшимся, на пару вызвал оглушающий рев, следом две стрелы в глаз и болт в лоб. Стрелы рушиза на добивание. Поезд тогда пришлось поменять — кляксы из его "мочи" не хотели от нас отставать, не будь у котов когтей, поскользнулись бы и сверзились с покачнувшейся на волнах льдине, лишенной стабилизирующей воли Нора.

Резвых студенистых тварей по-прежнему приходилось охаживать огненными паучьими стрелами, это желеподобным жабам хватало нарезки огненными лезвиями. Благо, нас не трогали местные бабочки. О, это отдельная песня! Крылья с ладонь грязно-зеленого цвета с подтеками, глаза выведены на антенки, остальное тело будто от сколопендр, в избытке недовольствующих вокруг нашей ледяной тропы. Цель их полета — собирать клубы мутной взвеси болотных испарений с примесями не прекращающих гореть разбросанных то тут, то там торфяников. Отяжелев, они грузно возвращались на свои деревья, облепливая макушки. И замирали, питаясь. Растения выделяли какой-то секрет, привлекая этих сборщиков, а в ответ получали потоки весьма ядовитой кислоты, клееподобной массой стекающей по стволу, до уровня жижи успевающему все впитать. Иногда с особо жадных срывались капли, намертво прожигая неудачливых обитателей.

Этот болотный туман приобретал свой темный окрас из-за уродливых трав и кустов с цветами или плодами. Испарения, пыльца, споры — чего только не намешано было. И все клубилось вокруг, еле пропуская свет.

— Стоп, — резко. При этом никто не дернулся — Шам минуты три сидел как влитой, держа взглядом неприметную для всех точку, времени понять хватило.

— Ловушка? — общение через птиц, лишь корка льда потрескивала в образовавшейся тишине, да сопели кошачьи морды. Ну и визги, шмяканье, взбулькивания, пыхи, скрипы, хрипы, посвисты — обычные болотные звуки с вплетенной мною смертельной скерцо. Пыл тварей быстро охладился.

— Бельмо, ему не место здесь.

— Да, — проследив взгляд и сфокусировав внимание, освобожденное от тварей на дальних подступах. — Инородность, чуть выше нормы.

— Нормы?

— Остаточный и-трек. Ари двух и-тварей а-класса убил, — исторгнутые плетения, слишком жесткие, не растворившиеся в потоках, угодившие в тварей, но внешне не изменившие их.

— Он пульсирует с периодом в две с четвертью ниции. В эфире скрытый рубец.

— Мина активировавшаяся одна штука.

— Похоже... Поезд фонит криомагией, сенсор засек версты две назад, — от языкового инфэо пришлось отказаться — много жрет, сволочь, а толку чуть. И симбионт здесь не помощник — вертать обратно плотность взаимодействия не собираюсь.

— Хм, тянет на триггер. Ну, сенсонр... Короче... заклинание. — А под ложечкой вдруг засосало. Волна тревожной опасности накатила и нехотя прошла, оставив осадок.

— И что оно делает?

— Подойдем и узнаем?

— Эк, заводные! Углядели и обходим.

— Ловушка, — утвердительно. — Вон островок, Ари. Сможешь укрепить безо льда?

— Двигаемся.

— Пойдем по дуге — успею. Хочешь отправить обманку?

— Да. Нор, начнем с мяча.

— Может, крилитку?

— Ее на ловушку нацелишь, если мяч впустую.

Ничего зрелищнее памятного миксера, перемоловшего островок под тихие смешки и громкое сопение под боком, а потом мелкой решетки из витых прутьев с двумя веторами сил, не придумал. Вышла плита о четырех опорах в виде все той же решетки, многоуровневыми столбами уходящей вглубь топи. В совокупности с рыхлым основанием островка из переплетающихся корней и чьей-то пустой норы, вполне устойчиво. Небольшой бортик, оконтовавший платформу, выскочил неожиданно — по поверхности воды для стороннего наблюдателя с обратной стороы вдруг ударил пресс, выдавив как из листа жести нужный профиль. Волны от упавшей в воду птичьей тушки бессильно ударились в бордюр. Огороженный участок, если не смотреть в истинном зрении, совсем не походил на твердую поверхность.

— Топорно.

— Элегантно.

— Реакций не заметил.

— Прошу, остановка "Болотный Рай".

— Лучше молчи, — шикнула на собирающегося прокомментировать дварфа Отж. Тот лишь обернулся и залихватски подмингнул. Мне.

Криопоезд отправился в самостоятельное путешествие, протянув метров сто, пока не врезался в гнездовье бабочке. Нор в этот момент создал мяч из снега. Мягкий, упругий. И как заядлый футболист запнул его в сторону крушения. Рассчет оказался идеален — прилетевшее инфэо забило последний гвоздь в умирающее плетение и попрыгало дальше, всему свету крича о своей природе и оставляя на месте касания с водой ледовые корочки. Помогло.

Пока Шам делал ставки, в какую сторону прыгнет мяч, выигрывая у Дира, я присматривался к шраму, оставляющему какое-то тягостное и тревожное чувство. Слишком сильно он смахивал на оставшийся после вырезания аппендикса рубец на моем старом теле. Эх... Да, любопытная техника вшивания. Вшивание — имплант. Ассоцияция потянула за собой цепочку из базы данных. На теневой не тянет — иначе выявляется. Отправленная на исследование астральной аномалии Аня подтвердила — межслойный. Торчит прыщом. Славно, моя первая оценка оказалась точной — не фурункул, значит, максимум триггер. Причем связь, хех, беспроводная, через волны в астрале.

— Межслойный имплант с астральным буем.

— Информер...

— На крио, верно. Мяч по краю задел зону правого, связь через астрал по азбуке Морзе.

— Морзе?

— Длинный-короткий. Не суть, — извернулся. — Здесь их сеть — за нашим дальше еще один, — вроде удачно.

— Сливар?

— Гриндидо?

— Груздь...

— Оха-хо! Весь выводок в сборе.

— Не каркай.

— Нидация(!!!) — Груздь, и-трек — птичье, астрал — фамильная сливорская прерогатива, — выдал бок Диртуда. Все развернулись дугой с центральным углом в двести сорок градусов сразу по получению результатов, мы с Нором в центре. Пяточка едва-едва хватило на подобное построение. — Сова ждет.

— Положим за рабочую версию.

— Хо! Тогда гостинцы пора готовить.

— А проскочить? — сплевывая в воняющую мерзость за бордюром. За его слуну тут же начали драку два организма, под шумок третий заглотил и был таков.

— Нереално, — озвучил трезвую мысль Нор после рытья по закоулкам соображалки.

— Гваздаться в грязи, — скривился Вик, прикладывая палец к ноздре и отправляя в полет соплю.

— Он не об этом.

— Ага. Нереально соорудить подобную сеть, если это сеть, за неделю. Смотрите, — и взмахом руки с фразой на малоре отправил стрелу света влево, в искрученное и крючковатое деревцо, в момент вспыхнувшее белым пламенем, столь же быстро погасшим и оставившим после себя трухлявые ошметки.

— Оно среагировало...

— Значит...

— Во-во. Сколько мы тут не появлялись, года три? Вспомните слухи об активности герцога Дикугогуо, взявшегося укрепить защиту своего отрезка Западного Тракта. И ялов нидац следит за использованием... грубых энергий, а сама нидация возможна в течение ниций двадцати, пока и-трек еще регистрируется.

— Нас засекли. Факт.

— Вопрос — кто?

— Стоя на месте скоро узнаем.

— До сухого полдня переться, а на телепортерах здесь герцог к йейлю раззорился бы.

— Вернемся и по границе на север?

— Нет. Там живности на порядок больше.

— А что я? Шага со всеми не будет. И вещи Интеграл ничьи не повезет.

— Тяни криопоезд.

— Принцип датчика — характерные возмущения при подпитке из м-по, — в принятых терминах. И так без кольца остался. Нафиг-нафиг, поберечься надо.

— Станешь приманкой, отвлечешь...

— По разрывам в сети поймут, не йейли к ялу сидят!

— Хы! Напролом!

— Жалко седла...

— Оха-хо! — и резко посерьезнев, — об оружии думай.

— Жукнас...

— Нет, козырь придержим.

— Квохчем словно куры на насесте. Оха-хо!

— Несушка снесля яйцо?

— Напролом бывает облом. Двигаемся от острова к острову, обследуем. Ари, Аню в разведку, треугольником на... километр вперед и по бокам, полагаться только на часы и магию опасно.

Вот только все во мне неожиданно восстало движению вперед. Опасность Вместилищу! Кто-то, владющий навыками раоты с астралом, поставил эти триггеры. И этот кто-то — явно маг — стопроцентно захочет полюбопыствовать: "А что это у нас тут за диковинный объект!?" Аня не в состоянии находится одновременно и в тварном мире, и в астрале. Не знаю, возможно, именно благодаря дистанцированию от симбионта произошел прогресс с "чм". Я тогда проигнорировал ослабевшее желание продолжить эксперименты, а сейчас... Проглотив все доводы "за" и "против", оставил Вместилище, защищаемое симбионтом, разделив опору и двинувшись в астрале "чм".

Обед прошел в штатном режиме. Половина кушает, вторая дежурит, затем они меняются. Незатопленные вершины холмов старались обходить — стали попадаться сторожевые призраки-маги, умеющие долбить таранными кислотными стрелами и насылать плотные облака из той же серии. Следят и следят, а вот когда прижучим сторожа, могут и ответить, серьезно.

— Хех, засада прямо по курсу.

— Быстрее! Сколько, кто?

— Накрыло сразу, чем-то вроде деструктора(*). Мы в гневе.

— Живуча...

— Дестромант...

Рассерженной Ане сторожевому призраку нечего было противопоставить. Да, она выполнила задачу разведки — предупредила нам о противнике и не раскрыла ему нашего потенциала. Но боль-то ей причинили, и мне через нее. Зато две оставшиеся части разделились еще на половинки и паразитами присосались к четырем местным летучим крысоподобным тварям, именив их классификацию на и-тварей.

— Создаю криохран(*), готовы?

Седла и сумки, лежащие на ледяной платформе, скрылись в мутном шаре пятиметрового диаметра изо льда глубокого цвета, присущего ледникам. Еще через три минуты все это обрело материальность с жутким треском. Шар мгновенно поднялся распоровшей землю влагой, расширившейся после превращения в лед. В стороны ничего не полетело, что радует. Заключительный этап — переворачивание кверху дном, давшее неплохую цветовую маскировку. Нор, перед плетением криохрана лично убивший одноглазика и получивший свою дозу через кинжал, выпил содержимое пробирки, и без длительной обработки дающее жизненную энергию.

На ставшим двухвершинным холме, укрепились вполне прилично за полчаса. Я укрепился, следуя указаниям дварфа. Обращение с землей трудностей не вызывало — воспользовался приобретенными навыками при строительстве МАФОЖ ВОЛЗАЙ, Отж в помощь отвела голема и цверга. Достаточно быстро периметр обзавелся двухметровой стеной метровой толщины из четырех слоев-плит, верхушка разравнялась, склоны выровнялись, верхний пяточек окружился полутораметровой высоты зубчатой стеной, удобной для стрелков.

Отогнав наваждение, поерзал — по завершению инфэо Нора нас накрыла первая волна в начавшейся позиионной битвы. Расстрел дальними инфэо с выгодных позиций. Мои шпионы задачу выполнили — вражеские силы обнаружены, а дальнейшее суета в геометрической прогрессии увеличивала бы риски. Недаром я полюбил фасетчатые глаза, позволившие четырем шпионам не запалиться высматривающим кружением, да и эхолот полезная штука, вполне ожидаемо. Все-не-все, а пять с суммой в тридцать восемь встали дугой на предельном расстоянии для неусовершенствованной начинки часов отыскались. Маскировка знатная, да вот беда — дышать охота регулярно, на этот пустяк никто внимания не обратил.

Первое инфэо ударило страхом, ужасом Бездны(*). Жукнасы справились. И я. Тоже. Почему так получилось? Аня вскрыла оболочку инферно(*), показавшегося мне чрезвычайно раздутым и мощным. Может, так оно и было, но за ним, как за ширмой, оказалось второе, малкое и коварное, отделенное буферной зоной и наделенное сенсорами, в том числе и на уничтожение внешнего плетения. Оно тут же и сработало. Я засел дальше, за позицией стрелков, Аня поймала подарок на подлете и, купаясь в даримой ужасом мощи, быстро поглотила это инфэо, но все равно я впал в эмоциональный шок, и целую минуту Зефир приводил меня в чувство, а Интеграл в это время отгонял от нас со спины местные организмы наравне с ирбисами, почти добросовестно и хладнокровно, это их и спасло в итоге. Без симбионта мои щиты слабы, особенно противоволновые, аурно-полевые. И на дос-атаку, почти плевавшую на якобы иммунитет, ответить оказалось нечем, впрочем, эманации страха меня никоим образом не задели. Будь начинка с перегрузом и на грубом материальном уровне — звук, свет, температура, влажность, а еще с магнитной составляющей, то к нам бы пришел полный писец абзаца. Хм, а организовать такую ддос-атаку не так и сложно, получится... филиал Ада(*). Хе-хе... Так, стоп, собраться и осмотреться!

Благо, остальные начали пусть и с мощных, но безхитростных инфэо, на подлете легко дестабилизированных Шамом и Нором. Не развеянных. Тупо не успели. И опять благо — вся буйная мощь пролилась на болото, лишь краем задев остров. Нас спасли индивидуальные коконы-фильтры, выставленные в пути против болотных испарений и дополнительные, выставленные Жукнасом. Весь островок окутался плотным туманом из водяной взвеси, каменной крошки и пыли с угольками и клочьями пепла. Ирбисы все равно в итоге обратились в тотемы, а у раэкапу был ошейник.

— Яловы... — птичий эфир забился отборным матерным флудом почти одновременно со мной очухавшихся глоров, которым досталось явно меньше, чем мне.

— Стоп, — оборвала своей властью словесный понос Отж. — Мыслим трезво.

— Сами приползут, измотав тройкой подобных атак.

— Не все. После проводки подобных заклинаний на такую дистанцию пятерке магов понадобится минимум... десяток минут. В пятнадцать магов до восьмой ступени я еще поверю, но...

— Гы, — ядовито, — всего-то продержаться еще две атаки и повалить по три-четыре равных себе бойца.

— Хо! Не трусь, Викарио(!!!), — тут явно послышалось злобное шипение и схаркивание от всей души. — Прорвемся, — уже жестким тоном.

— Отвечать бессмысленно.

— Да уж, йейль, ясно! Против пяти огневых точек выстоять бы...

— Такс! Все в Жукнасов и по сигналу активируйте все новые защитные амулеты.

— Слава раженьским... — неожиданно для всех прошептал Вик, то ли молясь, то ли...

Вторая волна окатила нас кипящей кислотой, через секунду мгновенно охложденной. Разделившаяся на шесть частей Аня легко порвала все узлы плетения, тем самым вызвав жестокий ментальный паралич магов. Во всех трех плетения-начинки не успели развернуться, чего не скажешь о двух, ответственность за которые взяли на себя Шам и Нор. Все были реалистами — против пяти не удержать щиты, перекрывающие разом все школы, а мастера щитов среди нас не было, поэтому лишь активная оборона да личные щиты. Та-Вастин не встраивал в Жукнасы подобное девяти кольцам Лой, когда-то мной сделанным для однокурсников. Брат вообще продал наемникам все отличное, но не лучшее, а тем более превосходное, необкатанные образцы не в счет — их сто раз еще успеют переделать.

Удар явно заранее выверялся — обе начинки слишком удачно вошли во взаимодействие. На острове не осталось ничего растительного, а вторая вершина, криохран, заблестела обритой ледяной макушкой. Интеграл не на шутку испугался — ошейник вытянул его жизненную силу для удержания щитов.

— Дурень, оборачивайся! — Отправил я ему разгневанный образ. — И спасибо за тотемы, — вторая часть согрела теплом. Интеграл сделал кучку из разбросанных фигурок и стоял над ней, защищая всей своей тушей.

— Если бы слойка(*) завершилась...

— Мастерское исполнение...

— Скорее бы уж, погода портится, — при этих словах на зависть всем сусликам встал в стойку внутренний зверек-песец. То ли выспавшийся организм стал острее воспринимать грядущие неприятности, то ли это все дурацкая трясина со всей своей мутировавшей осокой и черными колбасами камыша, взрывающимися не хуже тротиловых шашек, однако ожидание нериятностей создавало нервную атмосферу.

— Оха-хо! Кргхле... — подавился дварф, увидев рульфку. — Отж! — гаркнул он, резво подскакивая и выводя ее трепещущие ноздри из ступора парой отменных пощечин, аморфный мифрил издал диссонансный звон, скрипучий и донельзя противный.

Рульфка, свыкшаяся с криомагом в команде, но по-прежнему с заложенной — и так и не искорененной до конца предками — в крови ненависти к снегу и морозу, оказалась запорошена смертельно сверкающими снежинками с острейшими и ядовитейшими краями. Этот похруст, эти радужные блики, эти грязные снежинки из застывшего тумана болот Гибелки, этот вид на клочковатых предвестников грозы, зависших, казалось, прямо над головой, и вываливающих из брюха морозные хлопья грязных оттенков. Древнее нееприятие холода острым кинжалом всплыло из призрачного прошлого, воткнувшись прямо в мозг представительницы эльфов-укротителей морозных гор. Подточенная предыдущей волной ужаса расовая болячка вскрылась.

— Вот те на... Уй!..

— Еще вякни!..

— У врагов еще в минус три овоща.

— Нет, Шам, шестую ступень не завалить мгновенным расплетением всех узлов ведомого заклинания. На сутки их вырубило.

— Нас тоже скоро... того.

— Отдача от эликсиров?

— Угу, и напряг.

— Он не сможет перекинуться, побочный эффект.

— Жашно, что они все там одиночки. Круг бы нас сразу смял.

— Яааал!

— Во-во!..

— Где шестая группа!?

— Гы, Ари в расчет не взяли.

— Ерунда! В правилах Гильдии на каждого члена команды по одтельной ликвидационной группе.

— Раскидали магов-одиночек в усиление.

— Ага...

— Ялов альфар выжил! — обвиняюще.

— Дура, на то он и серебряная сова.

— Лично удавлю.

— Месяц назад он бы нас всех уделал даже не оцарапавшись, акстись!

Больше ничего не успели сказать — пришла подзадержавшаяся третья волна. На сей раз центральное инфэо снаружи выглядело явной обманкой, хаотичной мешаниной, призванной замедлить скорость аненых действий. Похожий узор уродовал оставшиеся четыре. Именно уродовал, потому как центральный выглядел очень красиво, в том числе и в истинном зрении.

Шам и Нор выбрали единственно верную тактику шкоды — перемешивание нитей и узлов, обрывы и замыкания на другие узлы. В итоге, когда неуспевающие и следить, и препятствовать изменениям маги стали избавляться от конверта, выпуская сюрприз, тот сдетонировал раньше времени, зацепившись. Две таранные паучьи огненные стрелы пролились на многострадальный берег. Всех троих, не отражавших магические удары и засевших на склоне, раскидало словно кутят. Знатные взрывы оказались страшны лишь косвенно — разлетающиеся докрасна раскаленные камни и слипшиеся комья накрыли огромную площадь. Рытвины с зеркальными стенками оплавов жадно поглотила накатившая волна тины и болотной жижи со всеми ее обитателями, верищащими и копошащимися. Два боковых, с воздушной стрелой и горючей жидкостью, Аня обезвредила, выключив в овощь отправителей.

Центр достался мне. Точнее, никого больше не осталось, один я, резервный, начавший входить в транс. И еле-еле успевший вовремя. Ушли в сторону все размышления об использовании квинтессенции разрушения, забылись методы точечного воздействия на узлы плетения. Единственное решение — Крест Кьяйён(*), который пройдет ножом сквозь масло.

Создать точку нейтронов, точки протонов и электронов, установить в центре вектор разрушающего порядок хаоса, провести диагональные антены-усилители. Йейль! Простофиля ялов!.. Крест сформировался точно по курсу, однако вся эта внешняя оболочка была готова к нему, дав себя разрезать на четыре части. Сила инерции протащила края четвертинок дальше. И они, оказавшиеся вывернутым наизнанку инфэо, проворно объединились. Крест оказался меж двух независимых инфэо. Туман Забвения(*) и Наваждение(*) одинакового уровня сложности.

Дебил, мог бы и догадаться, а теперь из-за особенностей структуры тумана два инфэо, которые вот-вот активируются. Дилемма с разъединственным выходом, смертельным. Туман поглотит лишь сфера, повторное разрезание лишь отсрочит активацию и приведет к неминуемому концу. Нашему. Супостатам достанется уцелевший криохран и, например, неподверженные Праху(*) мифроловые части вооружения.

— Туман, — бросил Зефир, лазерным пучком скакнувший в бурлящую гущу нитей и связей.

Спасибо, друг и защитник. Позже подробности. Вилка между радостным принятием объятий госпожи Смерть и скорым взмахом косы воткнулась в бифштекс трудовых подвигов. Импульс активации и ускоряющий толчек пришли одновременно — ни о каком засферовывании и речи быть не могло. Инфэо успело сработать, прежде чем сдохло. Сознание дезориентировано и опущено на дно, а выплывет ли — зависит уже от утопленника, сдернувший с места и сдерживающий всплытие груз уничтожен. Естественно, отпущенный на волю крест продержался не дольше поврежденного, оба инфэо в фейерверке рассыпались энергетической пыльцой, в момент растворившейся в мировом потоке.

При моем-то иммунитете к ментальным воздействием играючи, даже в состоянии перенапряжения, отмахнулся от мешанины прошлого недавнего и ближайшего, при этом совершенно механически поерзав затекшей попой, коей тут же и ощутил тяжелую поступь буквицы приближающегося полного и совсем-совсем непечатного абзаца.

Драка всех против всех. Шам сцепился с Нором, а Вик, Дир и Отж охаживали друг друга. Пять насекомых. Благо никто не помнил о новом, а привычное оружие оказалось недоступно. Вот и вздрагивало пространство от жуткой какофонии.

Первым делом непобрезговал в тайне сунутым Нором бодрящим элексиром. Сведшая скулы кислятина обожгла пищевод, обжигающе взорвавшись в желудке. Из глаз брызнули слезы, по мышцам прошлась легка волна судорог, оставив на обезображенной земной поверхности следы от когтей псевдо-Жукнаса, голова прояснилась, полегчав.

Затем взялся за самого мага, практически задавившего не успевающего "шкодить" Шама. Все сомнения отпали — вопиющий факт использования служебных знаний. Ментальная защита амулетов-кондоров даже не отреагировала на вмешательство, впрочем, и в первый раз применения ментала толком не спасла. Ударом кулака из-под земли по пяточку в момент, предшествующий спуску инфэо с крючка, отправил Нора в нокаутирующий полет в сторону Шама — пусть помнет маленько, не отвлекаясь на меня.

Как помочь съехавшим крышам встать на место? Лезть самому дико не хотелось, это как минимум активация языкового инфэо с дальнейшей раскруткой матриц личности и возврату к моменту до "Наваждения". Гипноз? Жукнасы... Воспользоваться оставленным для меня "черным ходом"?

А что такое Наваждение в исполнении мастера? В первую очередь повреждения мозга на физическом, эфирном и информационном уровнях, во вторую — внедрение установок, в третью — контроль последствий. Инфэо уничтожено, выброшенные им усы при развеивании основы выдрались с дополнительными повреждениями объекту воздействия. Мои-то тросы едва шелохнулись, а у остальных... Лишь дварф что-то начинает смекать, стараясь не вмешиваться в остервенелый бой между рульфкой и человеком. Внедряющиеся установки пролились на меня чем-то вроде безобидного морока, а у них... А вот восстановить их повреждения на основе собственных воспоминаний смогу — образцы есть, сличить да привести в соответствие.

Нет-нет-нет, не успею. Прогноз верен — идут воины, на добивание. Выправить... Стоп, йейль!!! Жукнасы уже восстанавливают, ял! Плохо — хорошо? Одназначно плохо — вмешиваться в процесс бессмысленно, а исправить установки я не могу, тем более сорваны все управляющие... Ррр!

— Зефир! Ай, молодца!

В загодя приготовленные каналы ушел ярчайший образ с рефреном: "Жукнасы — сародичи, вместе — стая, смерть чужим!" Последствия неминуемы, но жизнь все агрехи спишет, если будет. Будет!!! Сигнал достиг цели — свалка резко прекратилась, Аня отпустила синего, а Интеграл затаился в своей пещерке — щит выдержал, но порода накрыла его толстой коркой, и ему не время выбираться. Пять насекомоподобных, танцевавших смерть, застыли, оборвав па. На выженный участок, окаймленный рваными клочьями тумана болот и грозно-хмурых облаков, опустилась зловещая тишина, разорвавшаяся боевым:

— Кьяа!

В руках-лапах блеснуло и исчезло оружие. Хищнические позы, повернутые в сторону болот, с которых все более-менее крупные убрались еще на первой волне. Зашуршали крылья дозорного, захрустели головешки под ногами выстраившихся клином с дварфом на острие. Недовольный оборот в мою сторону, общее передергивание крыльями, рассосредоточение по убогим лежкам. Видимость затруднена — консистенция и состав местного тумана вокруг нас сильно изменились, и это нам на руку. Жукнасы лежат почти смирно, лишь легкие движения головой, похожие на нервный тик, качающие импровизированные антенки на темени. Разум полностью не вернулся, а навыки тела не пропьешь.

Ожидание не затянулось — замелькали тени, затянулись раны. Пришла пора математике. Из тридцати восьми: два плюс три плюс два в минус Аней; минус один в центре не считается — мастеру школ ментала и разрушения пофиг на мои с фамильяром пассажи, в плюс его; минус два проигравших поединок воль, еще два должны были очухаться; в плюсе четырнадцать магов максимум. Итого за двадцатью четырьмя окружившими нас тенями болтается еще максимум пять, двое подоспеют позже.

Тэкс, пятеро охватывают сектор в полкруга, их сверху прикроет Зефир, Интеграл Шагнет на северо-запад, я атакую юго-запад. Ну-с, с Богом! Понеслась!!!

Пятнадцать тяжелых чарованных болтов безошибочно раскрылись букетами стихий на всех шести ухоронках. Один раскрыл купол Интеграла, тут же подернувшегося дымкой — обращение и Шаг. Минус один, порубленный огненными когтями двух лап на полосочки с контрольным ударом хвостом в голову, оставшуюся целой под лопнувшим позже щитом. Выстрелил и Вик, прошив насквозь низкорослую и широкую тень. Минус два.

Следом восемь стрел прилетели навесом, в расход — три стопки трикров срубили их в полете, вызвав слившуюся в один серию ярких вспышек-взрывов. Дир откатом избежал накалывания на копье, и привычно укрылся за щитом, выставленным в сторону копьеметателя, к которому присоединилось два кинжала, чакра с магического посоха, метательная стрелка и сюрикэн. Пока все они летели, Зефир, все тем же лазерным пучком скакнувший в самую бучу над нами, впитал в себя разлившуюся силу, увеличившись до двухметрового взмаха крыльями. Выпущенные из материальныз луков стрелы сопровождали их магические аналоги — пятнадцать штук, нацеленные на всех шестерых. Дарб и паучьи двадцать четыре бис, десяти лучевые звезды стрел Рушиза с подарочными вкраплениями. Залповый огонь через десятую долю секунды — осел в логе вывод ОСМО. В меня прилетело из центра сразу три стрелы Рушиза — два пентакля с разными вложениями и одна десятка. Все зеркалировал, щедро плеснув в щит Лильва. У остальных выпущенные первыми стрелы Дарб или паучьи поглотились, визуально проявив основные питающие развязки обычно невидимого глазу щита, а сила ушла на полное отражение.

Второе копье Дир принял на щит, по касательной принял и кинжал с метательной стрелкой, однако одна стрела, оставляющая за собой хвост из дымных светящихся всполохов, пробила икру, застряв в кости, вторая такая же воткнулась в подставленное плечо. Вик принял на свой щит стрелу, вторая застряла в правом бедре, кинжал и сюрикэн со звоном отскочили от брони. Две чакры звучно поцеловались над самой антенкой Отж, увернувшейся от стрелы и в ответ пустившей свою, более молниеносную, вынужденно приняв вторую стрелу в левый бок. Минус три. Шамольд сбил прицел самонаводящейся огненной стрелы Рушиза, ушедшей над головой. Из положения лежа метнул в ближайшую высокую и широкую тень кинжал, попав в бедренную артерию. Нор выставил морозный щит, до истаивания принявший двойной огненный росчерк, следовавшая за ним молния заземлилась. Кончики моего посоха стали центрами сходящегося вперед двойного круколвэха с метровыми радиусами, оба приняли на себя стрелы с костяными наконечниками, изрисованными вместе с древками рунами из школы разрушения. Двадцать оборотов в секунду нашинковали их, но и само плетение инфэо пришло в негодность, ничем не успев плюнуть в ответ. Толкающим от себя движением отправил разрушающиеся остатки в несущиеся на меня из центра инфэо Прах и огненную писк-стрелу, одновременно и ревущую пламенем и пищащую. Первое уничтожилось, второе, лишившись волосяного покрова, ушло в молоко, раскрывшись черным цветком Праха где-то за спиной, на переставшем существовать бугре с торчащим посередке бабочковым деревом. Обратным движением выпустил четыре стопки, напрочь уничтожившие очередной косяк, который огненный смерч Зефира быстро впитал в себя, не дав силе показаться визуально больше, чем всасывающимся дымком. Проверил раэкапу — вроде все отлично.

Шаму пришлось совсем распластаться на открытом склоне, чем и воспользовались лучники — от двух стрел он успел уклониться, третья впилась в печень, четвертая в правое плечо. Пятая стрела не успела сорваться с порванного на ленточки Интегралом эльфа. На этот раз одновременно с когтями раэкапу, Шагнув, ударил хвостом и вцепился в плечо зубами. Потребовалось три мощных удара задними ногами вдоль извивающегося хребта и шесть ударов в два раза быстрыго хвоста на фоне челюстного пресса. Минус пять. Но и сам он получил плюху от амулета, подпалившую грудь, и огненную стрелу в бок, отбросившую его в бок и вынудившую дать деру — Шагнуть подальше от второй. Шестая стрела успела слететь с комбинированного лука и воткнуться в левую почку Дира, ловко подловив Отж, не оставшуюся в долгу. Минус шесть. Седьмая стрела ушла в небо — моя молния(*) испекла лучника, оставив меня уже без двух колец и браслетов. Дорого далась силовая защита и пробой чужих амулетов и коконов. От мощных веера лезвий Валлуй(*) и Брызг Тьмы(*) вздернулся в воздух, пропуская под собой. Криохран справился, а вот болотная жижа занялась черным пламенем, на которое вскоре обратил внимние Зефир. Проверил раэкапу — вроде хорошо. Дир метнул в несущегося на него орка топор с круговым лезвием — выставленный в защиту цвайхандер, отливающий огненным, ополовинился. Но и сам вылетел из боя, приняв на щит Уптьгард шар Эшхаточ(*), вдавивший его в землю и срикошетивший в Зефира, мгновенно окрасившегося в огненно черный цвет. Все же опрокинувшийся на спину дварф метнул полный мифриловый топор с чарами Итнаг, не разделяя. Чпокнула лопнувшая защита, лезвие вылетело за спину, разрубив позвоночник. Минус семь. Вик щитом отвел один цуруги, второй принял скьявоной. И пропустил выпущенную из-под запяться стрелку в глаз, впрочем, та урона не нанесла, в отличие от слетевшего с заблокированного меча мощнейшего ментального импульса, вывернувшего руку и оглушившего. Нор ввернул гигантскую конусную сосульку в снежном облаке — Ройшпильк(*) — с ее мелкими товарками, легко отклоненную его противником, принявшим мелочевку на амулеты и ответившим простой огненной стрелой Дарб тридцать шесть бис, так же просто отзеркаленной щитом Лильва и развеянной автором. Щит Лильва у Вика, Шама и Дира, впитавший простые двенадцати лучевые стрелы Рушиза, заблокировал несколько физических ударов на растоянии локтя от тела.

Тут вступил в дело Зефир — волчек раскрылся. С распахнувшихся крыльев от центра в стороны полетел ворох огненных перьев, с хвоста полосой по центру прицельные длинные росчерки. Выпущенные оставшимися лучниками и магами стрелы сбились и взорвались, следом полыхнула сплошная стена пламени, съевшая амулетную защиту воинов и обуглившая пятерых замешкавшихся, двум из которых выскочившие духи пламени не помогли, тут же предательски ретировавшись. Минус двенадцать. Два хвостовых попали в уже горящие тела, два воспламенили лучников, три заставили магов уйти в глухую оборону от разномастного огня. Одного из них Нор тут же достал ледяной стрелой Рушиза, запустив инфэо живые плети(*), отвлекшее амулеты — какая только гадость не откликнулась из не единожды перемешанной болотной жижи. Минус тринадцать. Противник Вика выбил щит и нанес еще два удара, добившись лишь потери сознания — его оружие не пробивало "хитин", как и пламенеющий фламберг подскочившего орка. Шаму не повезло — он спас позвоночник, но принадлежащая хромому антрацитово черная секира, со всего размаху ударившая в левое плечо и со звоном отскочившая, лишила его козыря. Исчезая, Жукнас срезал древки стрел, оставляя побеждающие регенерацию наконечники в теле, закрывшимся хауберком под бахтерецом со всем прилагающимся. Отж встретила скьявону скьявоной и кортик акинаком, но в бок кольнуло угольно черное перо эспонтона, окутанное черным пламенем, йейльскому гоблину удалось ее задеть. Огненный таран, направленный мне в спину, перехватил Зефир. Мой новый круколвэх двухметрового диаметра на скорости в десять оборотов в секунду спустил мощную, почти таранную, огненную стрелу по касательной к Зефиру, и ответил. Тремя шеренгами по пять стрел в ряд, в каждой была ведомая — по магу, лучнику и ближайшему нападающему с вариацией протазана. Проверил раэкапу — вроде нормально, Интеграл держится. Минус шестнадцать. Нору стало не до инфэо — на него насел мастер с двумя кроваво-красными хатти-мечами, короткими и абсолютно одинаковыми, больно жалящими эфирное тело. От его чакры ловкий дроу легко уклонялся, вертясь юлой вокруг ничего не могущего сделать мага. Рульф, выпрыгнувший из пламени, атаковал Дира, извернувшегося и вставшего на одно колено. Дварфова защита выдержала атаку слева, однако подлый удар плашмя по древку подкосил его. Бердыш в правой отвели в сторону и ткнули мечом прямо в глаз. Защита Жукнаса лопнула, выбив меч из руки, не ожидавшего подобной отдачи рульфа.

(!!! -2 мага, -6 лучников, -8воинов — 2орка, 1гоблин,3 человека, 2гнома /// 5 магов, 2 лучника, 8 воинов — Отж-гобл+альфар/Вик-человек+орк/Шам-дварф+человек/Дир-рульф/Нор-дроу)

Интеграл, Шагнувший к Отж, смог отвлечь на себя гоблина, потеряв при этом хвост почти у самого основания. Рульфка, действующая на инстинктах, могла только защищаться, ей нечего было противопоставить противнику, но и тот не мог пробить ее защиту. Не повезло Вику — по бессознательному телу нанесли рубящий удар по шее, цуруги со звоном отлетел, а Жукнас отключился, оставив тело в прежней защите, но срубив древко стрелы и отдав на съедение правую ногу. Удар фламберга сломал пять ребер, два вошли в легкое. Уходя от удара секиры, Шам попал под раздобивший лопатку и сломавший пару ребер дробящий удар моргенштерном. Интеграл сделал короткий Шаг и ударил задними ногами по заднице гоблина, уколовшего его самого в левую ягодицу. Тот не устоял, перекатившись и выставляя перед собой копье, успевшее полоснуть по правому окороку раэкапу, вынужденного обернуться меньшим размером и ловко ткнуть хвостом в ногу, отмораживая носок. Дир смог защитить шею и голову, подтянув щит, но получил болезненный пинок по плечу с засевшим наконечником от стрелы, и потерял сознание от болевого шока. Нор выпустил Духа Льда, в помощь Шаму, но сам и не помышлял ни о чем, кроме слабых попыток ранить чакрой или посохом, получившим множественные засечки. Ожили два оставшихся мага, но элементаля вызвать то ли не смогли, то ли учли опыт погибших, а пустили два гигантских огненных шара. Продолжавший долбить защиту двух магов Зефир вынужден был метнуться к одному из них, крылом ловко отфутболивая в сторону еще держащихся магов, хвостом отправляя одно единственное перо в подоспевшего мага, вынудившее феникса ужаться до тридцатисантиметрового размаха крыльев. Перо многократно быстрее и маневреннее Огнешара(*). Минус девятнадцать. От двух стрел по нам мы оба с ним увернулись, вилку нам не смогли поставить. Я со своей стороны толкнул вращающуюся часть в сторону гостинца, отправляя его в сторону все еще держащегося дестроманта. Опоздавшего мага и двух лучников подловил фамильяр. Минус двадцать два. Проверил раэкапу — вроде удовлетворительно, справляется.

Резерв Асацио полностью исчерпался. Зато освободились Аня и синий дракон, разбиравшиеся с фамильярами магов. Однако ж на земле полный бедлам.

— Взлет! — послал я Нору и Отж образ-приказ через птиц.

Это мгновенно возымело действие — оба подскочили на максимальные десять метров, став выше меня. В это время вызванный Нором Дух Льда легко заморозил человека, лишеного защиты амулетов, ушедших на защиту от огоня феникса, и отвлек на себя дварфа, отсекшего у антропоморфного духа конечность, выполняющую роль руки. Но для оружия это даром не прошло — оно покрылось друзами льда до самых усиленных кольчужных руковиц. Я не успевал спасти всех лично, пришлось отправить еще один образ Отж, чтобы та метнула полный кинжал в человека с цуругами. Сделала, успела, попала. Минус двадцать три. Нору достался образ с орком, пришпиленным к земле роем сосулек, а сам из внутренних резервов в кармане поджарил молнией рульфа рядом с Диром. Минус двадцать пять.

Аня, съев мага, обрушилась в шести частях на дроу, и по два на альфара и гоблина. Синюшный бросился прямо в лицо дроу. Как он вертелся красно-черным вихрем... Как срубил крылья дракону, вынужденно свалившегося обратно в астрал, как резал тянущиеся волоски. Альфар и гоблин ушли в минус вместе с дварфом и духом, а альфар крутился, пока спикировавший Нор не вложил оставшиеся силы в глыбу льда(*). Сам маг покатился безсознательным телом, едва шею не свернув, но дроу с шестью частями Ани застыл во льду. Кончар Отж на ладонь вошел в голову дроу, убивая. Минус двадцать девять. Бросив замороженные части, Аня отправилась в след бросившемуся на утек магу и застала трапезничающих ящеров и летающих крыс. Минус тридцать.

Зефир все еще продолжал атаковать дестроманта. Но вяло. Устроенный им пожар, конечно, запек жижу, существенно увеличив плозадь острова, но уже иссяк, а своих сил не хватало на то, чтобы пробиться через глухую защиту. С неба стал накрапывать дождь, на горизонте засверкали молнии. Отж, зажавшая рукой проколотый бок, лежала без Жукнаса. Стоячим был лишь я. И хоть что-то соображающим.

Аня отправилась, отъедаться. Интеграл, без комплексов, не брезгуя, отправился следом, жрать разрубленного пополам орка. Я же обхватил голову Нора руками, начав вливать чистую силу из резерва в кармане. Самому мне не разобраться в его эликсирах, да и как целитель он несопоставим со мной. Как бы я не хотел помочь сперва Диру, нельзя. Пока спасаю, и если вообще спасу, все прочие сдохнут. Нор меньше всего пострадал, а на пару действовать проще. Железное правило — если сам не разбираешься в медицине, позови (читай, спаси) целителя.

— Аня!!! Катастрофически нехватает сил! Прости...

И отправил фамильяра за очередным лакомым кусманом — по подсчетам в местах засад остались волшебники во вневменямом состоянии, легка добыча, жирная и сочная, энергетический коктейль даже несмотря на разделяющее нас расстояние.

Большая часть влитого влилась в накопитель Жукнаса, тут же начавшего залечивать раны и еще пуще подстегивать регенерацию. А на малой я как на волне вошел в его эфирное тело. Во всю гремел набат — инфэо наваждения рассеяно, разрывы ликвидированы, а пациенты в себя так и не пришли.

Жесть! Кусочек инфэо внедрился в Нора! А значит, и ко всем... Маг молодец — враждебный узор почти полностью купирован. Но это "почти" не дает освободиться, держит разум в цепях наваждения. Только водопад энергии от фамильяра позволил настолько замедлить время и войти в состояние концентрации, чтобы успеть без последствий отодарать и уничтожить паразита.

— Нор! Ну же!

— А?..

— Да очнись же!!! Спасай Отжиг!!!

Растрясенный маг после пары пощечин сфокусировал на мне осмысленный вгляд, округлившийся от ужаса переданного образа.

— Да-да, — засуетился он, зарывшись в свою аптечку. — Но... — он судорожно сглотнул и облизнул пересохшие губы. Его взгляд, переходя от Шама к Вику и Диру, неподдельно тяжелел, а на дире он весь содрогнулся. Только на Отж лицо едва разгладилось. — Только Отж, Ари...

— Всех!

— Даже если сожгу дар... — прошептал упавшим голосом, полным тихого ужаса. И перед моим панически страдающим лицом, остро осознающим всю ответственность за тяжелораненых, вот-вот готовых уйти за черту невозврата.

— Заряди хотя б Жукнасов!

— Н... Максимум один! Пойми же!..

— Четверть объема каждому. Пожалуйста... Начи с Дира...

Неопределенно мотнув головой, он бросился к нему. Без колебаний вылил в рот содержимое бутылочки и, следуя наставлениям продавца, отправил в кристалл поток силы. Следом он перетряхнул свою сумку, но таки нашел еще ровно три одинаковые, но совершенно не похожие на первую, бутылочки, даже с виду старых. Сглотнув, повторил процедуру с Виком и Шамом. А я, следуя указаниям, выданным уже ровным деловым тоном, стал быстро раздевать рульфку, наконец-таки деактивировавшую режим насекомого, но воспринимающую ситуацию как постельную сцену, периодически сопровождаемую короткими периодами сфокусированного взгляда с одновременным переходом в расслабленную позу "готовности" и отреченности от боли в проколотом боку.

— Отойди.

— Надо убрать остатки "Наваждения".

— Ялов хрен! — вдруг взорвался Нор. — А Дир? Вик и Шам!?

Я поднял на него полный боли и непонимания взгляд. Стрессовая ситуация привязала точку фокуса к физическому органу зрения.

— В стазис! — выдал он. Его голос, взгляд, поза замораживали. Айсберг, ставший лучом надежды.

Просветлев и коротко кивнув, метнулся к Диру. Три съеденных врага — три спасенных друга, оставшиеся трое волшебников пополнили карманный резерв. А небо за это время уже полностью затянулось иссиня-черными тучами.

Оглянувшись, когда всех поместил в стазис, увидел Нора, с отвисшей челюстью и с совершенно безумными глазами уставившегося в небо, туда, где нутро туч подсвечивалось частыми молниями. Физические повреждения рульфки он вылечил, а до эфирных еще не добрался. Проследив взгляд, бессильно осел на землю. Шквалистый ветер с особым цинизмом бросил в лицо холодные капли. Сюда шла чудовищная буря.

— Нор...

— Что?..

Его хриплый голос словно ушат холодной воды. Нет, океан льда! Мы поменялись ролями.

Взгляд сразу выхватил еще два центра грозовой активности — с западной и северной стороны, пока еще очень далеких, но с доступными для взора Норадлуна кончиками длинных молниевых плевков. Сфокусировав взгляд на ближайшем, сразу зацепился за признаки, которые обязан — обязан! — был разглядеть раньше. Пан-терральное инфэо (*). Плач Бодо(*). Холодная и бесстрассная логика дала четкий ответ: два других — это Небесные слезы(*) и Плач Ра(*).

— Герцог давно хотел... — все тем же тоном.

Правильно. Лишь обладая такой подсказкой и способностями криоманта, Нор идентифицировал грозящую опасность. Однако он все же ошибся с реальной угрозой. Истерика Рухма(*) гарантированно сотрет Гибелку с лица Мокцафа, да и всего Глораса. А Призрачная Плеш... Да, этраис Олисанна, спасибо.

— Нор! — бросил ментальную оплеуху через его кондора.

— А?..

— Вот. Пепел еще не развеян, — постарался скопировать его же манеру речи. Получился верно лишь тон. — Разбуди и соберите все в одном месте. А я покумекаю...

— Ага...

Получив цель, криомант-целитель стал, тихо поспешая, перемещать помещенные в стазис тела. "Разбудить" он понял по-своему — Нор активировал браслеты с помощниками, начавшими шустро стаскивать в кучу рядом с Отж все наши трофеи, успели даже притаранить оставленное в засадах. Забытый Интеграл, на миг умилив Нора, вернувшегося к лечению Отж, притащил в зубах все тотемы, кладя их в точности на тела хозяев.

Ни я, ни Нор не в силах сотворить второй криохран. Времени подстраивать под себя гео— или аквахран() нет, а сил не хватит на создание по книге или памяти Амсофеля с Олисанной, альфары не владели, урод тоже.

— Ариэль, — спокойный и рассудительный. Зефир привлек мое внимание.

Дестромант. Ага, засел за сферой Ш`Зан-д-оло(*). Знал? Может быть. Сильнее разгул грубой материальной энергии — дольше не потянет сил из мага. Интерактивность у сферы больше и в то же время отсутствует напрочь. Сидящий внутри по колебаниям и всплескам косвенно может очень точно судить об энергетической активности снаружи, и только. Никаких датчиков к внешнему слою он привинтить не в состоянии. Плюс вынужден замкнуть управление на своем эфирном теле.

Спасибо за направление, Зефир. Спрятаться в уже созданых хранах. Стоп. Криохран отпадает: раздвигая пространство, внесу дополнительный фактор дестабилизации; пан-терральное инфэо ранжируется выше; антогональная сила — огонь — тоже будет присутствовать. Нор замкнул в инфэо достаточно энергии, чтобы оно продержалось полсуток, но ни я, ни уставшая Аня не сможем быть трансфорамторами или конверторами. Вещами можно пожертвовать — Нор позаботился о сборое трофеев, а это значит торг.

Сфера дезинтеграции. Теоретически, туда можно телепортироваться, вслепую, и только если видел местность до ее установки. Но все попытки воспользоваться механизмом, а у стихранов он иной, поставки внутрь дыхательной смеси, воздуха, потерпели фиаско. Проникнуть через подпространство? Нет таких чар у дестроманта. Остается астрал... А там... Ооо! Обычный планктон и... маги! Четыре типа, бойко общаются между собой, поглядывая на эхо из "нижнего" мира в виде синтезированного в астрале экрана с телеметрией, самое подходящее определение мешанине из линий и незнакомого алфавита, вернее нерасшифрованного Гильдией Магов Груздя. А об аналоге языкового инфэо, к тому же оставшегося отключенным у симбионта, я даже не мыслил. Как оказалось, совершенно зря. Меня-точку, частичку-мысль, они не видят, не замечают, не обращают внимание? Ох! Хвала Арасу, Аня ни разу с момента обнаружения следящей сети не появлалась в астрале, а мое Вместилище осталось на границе — шанс того, что туда кто-то отправился, ничтожен.

Нам. Надо. Выжить! Сил построить цепочечный портал или телепортацию внутрь сферы нет. Это реально, если проникнуть внутрь опорной основой, однако проходить через дезинтеграцию даже "чм" не рискну — чревато, остается полностью перейти в астрал и нырнуть оттуда. Хм. Можно поиграть пространством и вывернуть сферу наизнанку — даже сама идея заводит ум за разум, а тем временем разверзлись хляби небесные. Время стремительно утекает. А Нор ну точно курица-наседка, и смотри на меня непередаваемо...

Застать врасплох, заарканить... Да, нет. Заарканить — это опасно. Опасно тем, что слишком велик риск нарушения телесных оболочек тварного мира. Пережав пуповину связи, создам ситуацию прекращения хождения трафика, которая пожет неадекватно восприняться как заложенными в тело механизмами, так и прицепленным инфэо. Хм, Аня? Реально! А для "этих" свернуть связь в петлю Мебиуса, например, и самих заключить в силовую клетку.

— Нор, уж прости, но детали — секрет. Выруби Отж и сам... — глядя в глаза. Уверенная поза, светящийся посох с зацепленной нитью управления сферой, охватывающей весь пятачек.

— Хорошо, — пасс рукой, приказ телу, обрыв контакта.

План реализовался без сучка и задоринки! Надежда на внезапность оправдалась — единственное слабое место, потому как мне надо было так искривить пространство астрала, чтобы пуповины шли пучком, а не из четырех разных мест. Раз — появляется Вместилище, симбионт тут же арканит, появляется Аня. Два — шесть частей фамильяра в вершинах октаэра, соединенные сложным рисунком сросшихся волосков-прутьев живой клетки, седьмая перехватывает оборванные "нижние" концы, я из "верхних" делаю петлю, едва прочухашиеся не в состоянии помешать замыканию — симбионт быстрее, сила притяжени обманутого кончика сильнее. Три — нырок по ближайшей пуповине к огненно рыжему альфару, застывшему в "позе мудреца". Четыре — Аюуо в центр, расширение пространства, тело вверх и перевенуть макушкой к верхней части посоха, Аня вытягивает и смешивает энергетику пленников в усиление клетки. Пять — возврат, отцепление нити от Интеграла, объятия Зефира, перенос сферы...

Глава 18. Выжившие

...Четкость границы бесконечной клубящейся тьмы, мягкий свет посоха, упирающегося концами в макушки Ариэля и Гриндидо, сохранившийся порядок тел и трофеев — все это перебило чувство безопасности. Отрешенное лицо молодого люфа с печатью спокойствия и уверенности, и маленькая тень горделивого превосходства. Нор вдруг понял пристрастие Шама к молодым и красивым юношам, самовозбудившаяся плоть больно уперлась в стесненном пространстве паха, без самовнушения и стимуляции. Целитель глупо улыбнулся и хихикнул.

Будто в укор Ариэль нахмурился. Нор тут же сбледнул, как мальчишка, застуканный за подглядыванием, маково покраснел и убрал дарующую жаркую боль истомы эрекцию. Закрыл глаза. Открыл глаза. Увидел аурные клочки Отж и ситуацию в целом. Устыдился. Ужаснулся. Забыл, как дышать. Резко осмотрелся. Сглотнул. Чуть наклонил голову, прищуриваясь в истинном зрении. Вспомнил, как дышать. Подавил порыв выматериться. Уподобился льду, успокаивая сердце и скачущие мысли.

Живица(*) влита всем. Нор испытал гордость за себя, укравшего бутыльки в стародавние времена, и буквально заставившего рульфку купить бутылек, как раз после смерти... Трещина во льду была жестко ликвидирована. У Дира, Вика и Шама еще будет время после снятия стазиса. Мороз задавил зачатки чувств.

Отж. Инфекция купирована, организм стимулирован, Жукнас подстегивает регенерацию. Восполнить стройматериал физраствором внутривенно, заодно поможет скорейшему усвоению живицы. Эфирное тело стабилизировано, распад остановлен. Запустив капельница, Нор занялся точечной стимуляцией восстановительных процессов — лишние эликсиры, притирки, мази и прочее помешают, а "подарочек" от "наваждения" на потом, когда опустеет подвешенный желудок со специальным физраствором. Целитель успешно сочетал методики в угоду общей эффективности лечебного воздействия.

Текущая задача вытеснила посторонние мысли о том, как они оказались в сфере Ш`Зан-д-оло, о сотворившем ее Гриндидо, о странной связи между ним и Ари, о бушующем снаружи Плаче Бодо(*), об алгоритме помощи остальным. Нор кропотливо находил магистральные каналы, разорванные ранее удаленным зейцин-фагом(*) с несколькими пренеприятнейшими заклинаниями, и восстанавливал их целостность.

Подскочив, как ужаленый, Нор первым делом отыскал взглядом Отж.

— Ох!.. — с облегчением выдохнул удовлетворенный целитель, совершенно не запомнивший того, как умудрился заснуть.

Сказалось напряжение, едва не перешедшее крайнюю черту — организм вырубился, не позволив сжечь дар. Нор ощущал себя психически отдохнувшим, но физически — амеба-амебой. Пустой желудок требовал еды, усталое тело местами затекло и двигаться не хотело. Найдя в сумке витаминно-питательную смесь с полноценной дневной дозой калорий в расчете на воина, Нор растворил две порции во фляжке с дистиллированной водой, себе и рульфке.

"Это ж надо! Телепортировать всё внутрь непроницамой сферы Ш`Зан-д-оло!!! Свернуть пространство, а потом развернуть!.. Оух! Неужели подловил эту рыжую мразь в астрале? Похоже, так и есть. А сам стабилизирует заклинание. Хитро! Но как он перенесся сюда!? Мда... Ох, не простой ты фрукт, Ариэль. С Раженя сюда пришли лучшие, однозначно. И амулеты у тебя не чета нашим, приобретенным у твоих же земляков. Не видел адамантита и читал лишь описания с третьих рук, но готов обзакладываться — посох и висюлька на цветной нити из него. Раз в Ашчате, по слухам, есть адамантит, то на Ражене и подавно. Аморфный мифрил? Фу, ерунда! Раз плюнуть! Одежда из адамантита? Легко!.. Ммм... Хочу! Очень-очень-очень!!! Убить? Время как раз к полуночи, пан-терральное отгромыхало. Уй, криохран тоже скоро!.. Книги жалко... У пчелки жалко, Йейль треклятый! Убью, а справлюсь ли с заклинанием? А с вернувшимся Гриндидо? Договориться? Либо его грохнуть, либо этого. Другого случая может никогда не представиться. Ял-ял-ял! Нет, варава(*)... не смогу предать, таких сама Судьба карает..."

— Очнулся?

— Аг... — Нор поперехнулся, смертельно побледнев. Со всей ясностью он увидел отражение своих мыслей в золотой глубине проницательных очей, с холодностью выжидающей отсраненности смотрящих в самую душу. Давящий интеллект на юном и смазливом личике, как и у виденых им раженьцев. Распластаться — унизить и себя, и его. Проигнорировать — росписаться в самообмане. И шипение распушившегося раэкапу. — Ппрости, варав... — заплетающимся и непослушным языком в момент пересохшем рту. Обратного пути нет, мысль облечена в слово. — Позволь начать Ритуал Сара, — вина жгла изнутри. За мысли и намерения, пришедшие после понимания случившегося, до полного осмысления, по отношению к такому родному существу... Испросить разрешение — это единственное, чем он может уважить Ари, не ставить его перед неминуемостью очередного выбора.

— Нет.

Мир рухнул. Нор ухнул на дно, разглядев мимолетную горечь боли, мелькнувшую в глазах. И разбился о пустоту. Все ушло из Ариэля, оставив статую, нейтральную ко всему и всем, холодный гранит, зеркальное отражение той глыбы льда, которую Норадлун сам часто демонстрировал окружающим. И неимоверная усталость обреченности посреди равнины одиночества. Внезапно озера глаз захлопнулись, оставив недвижимую маску лица.

— Ты. Не. Виноват. — Чеканящий голос — словно дырявый сосуд, не удержавший в себе строгость. — Слышишь, Норадлун?

— Да... — ответила лепешка.

— Это последствия... Все, — надтреснулся голос, — времени не осталось. Нор! Готовься ставить купол...

Нор успел тупо моргнуть, а вследующий миг в лицо ударила обжигающая вьюга, исполосовавшая лицо теркой из хрусталиков снега. Мгновенное погружение в мировой поток энергий отрезвило, эфирное тело надулось от жадного глотка. Отточенный пасс ознаменует появление купола, нутро которого оказалось запорошено спокойно, теперь спокойно, оседающим снегом.

Нор сам стал куском льда, маленьким кусочком, удерживающим бурю страстей. И по поводу Гриндидо в стазисе, и по поводу... От спокойствия и рассудительности остался жалкий кристалик — Ари превратился в живой камень. Сказки, легенды, мифы, ничего конкретного маг не мог вспомнить — попросту не знал. Но в силу своего профессионализма он отличил стазис от полной консервации процессов жизнедеятельности, не спутал ни с окаменением(*), ни с параличем(*), ни с другими подобными заклинаниями.

Для мага мир сузился до маленького пяточка относительного спокойствия за тонкой пленкой защитного заклинания, отделяющего островок от непроглядной темени, приютившей клокочущие на все лады стихии, то ли выясняющие правду в извечном споре, то ли пытающиеся

— Что происходит, Нор? — раздался над ухом мягкий голос проснувшейся Отж.

— Перенеси сюда наши вещи, Отж. Криохран раскрывается. — Думать о шмотье проще, оно понятнее и ближе, и не больно.

— Как скажешь. Нор. — Отж тоже не в себе, интонации плывут.

Есть я. Есть купол. Есть взбесившаяся погода. Есть Отж со своими миньонами, за раз перенесшая все. Есть кот, волком смотрящий. Есть я. Есть купол...

— Нор!.. — испуганная девочка. Есть взбесившаяся погода...

— Повторяй за мной мантру, Отж, как учил.

Ни на какие сложные медитационные техники он сейчас не был способен, да и знал всего три маленьких да одну чуть побольше. Нужно очиститься от следов "Наваждения".

— Ом ах хум со ха...

(!!! Добавить знание о зависти и прочих чувствах в прошлое)

...Вынуждено оставил тварное тело, разделив точку опоры, иначе рисковал остаться вовсе без тварной оболочки, исчерпавшей абсолютно все энергетические ресурсы. Лишнее мгновение после рокировки инфэо — и хрупкое равновесие опоры оказалось бы бесповоротно нарушено, Вместилище проваливается в тварный мир... Тьфу, тьфу, тьфу! Отставить думы о неслучившемся.

А за Нора обидно. Сплоховал с изъятием. Будь времени больше, потушил бы и силу своей ментальной установки. Надеюсь... Нор и Отж справятся — цельные и сильные личности. Нам всем катастрофически нехватает времени. Пытался летом обмануть Время — вот и взымается плата за долги. Не-не-не, нельзя так думать. Двумерное мышление какое-то у "чм", линейное. План, не отвлекаться!

Пока птички в клетке, отбуксированной Аней за пределы видимости Вместилища сразу же после создания, в центр ячейки следящей сети, я исследовал организм пресловутой совы. Цветок дара привит топорно, раскрывается под наркотическим опьянением — для менталона вполне естественна смещенная граница "кайфа", когда разум напрочь отключается, при всем при том используется виртуозно, альфар выжимает из него все соки, четко блюдя грань. Разобраться в хитросплетениях сферы Ш`Зан-д-оло с наскоку не вышло, еле успел перехватить бразды и оценить состояние внешней среды. Спешка и грубость вкупе со скудностью познаний махов выпили все силы. А тут еще Нор... Благо успел запомнить тварные координаты остальных трех гавриков, так и не выкарабкавшихся из петель. По плану Хофох.

(!!! Фамильяр — доминирующая астральная составляющая глора после обряда принесения в жертву)

— Тятя Лео! — только что летел через бурю, а тут бац — и меж ладошками сонной Арьяны с покрасневшими от пролитых слез глазами. Из-за перегородки торчит не менее слипающееся яблоко Нимуса.

Удивление. Радость. Тревога. Резкая смена декораций, имя. Любимая племянница. Заплаканная.

— Тише, милая, — усталый голос матери. — Жив дядя Леон, тише, спи...

Согреть, ласково-ласково. Только и могу, что мыслить!..

— Он тута! Секотно... — тихое угуканье-смех.

— Он всегда-всегда с тобой, — материнский пальчик проводит по носу, по пупку, кружок у сердца. — Тут, — поцеловав в лобик.

— Мама, он тута!.. — капризно, настойчиво сводя ладошки лодочкой вокруг растерянного меня.

— Конечно тута, доча...

Арьяна надула губки. И свела ладошки вместе. "Покажись маме!" — раздался ее голос у меня в голове. Как у точки, частички-мысли, может имется голова, не понял, но все ощущения соответствовали. "Как? Я не умею..." — подумал в ответ. "Ты сильный..." — раздался утвердительный голос. И она разняла ладошки. Удар сердца — мама не видит. Удар сердца — разочарование в глазах. Удар сердца — налилась слезинка.

Знать и не видеть — это одно. Но знать и присутствовать... Нет, это выше моих сил. Арьяночка! Миленькая!.. Ну не плач... Для тебя я буду частичкой Ра, маленькой и ласково теплой, буду звездочкой, только не плач... Буду светить весело, Арьяна. Верно, все верно, родненькая — у мысли будет сила, раз так надо. Только не плач!

— Леон?

Ай, молодец! Улыбнись еще раз, Арьяночка.

Светящаяся точка закружилась над младенчиком, играясь.

— Мама!.. — весело рассмеялась девочка, пытаясь поймать огонек. — Тута!.. — как и не плакала вовсе.

— Тута... — материнская рука нежно гладила Арьяну по голове.

— Лети, сильный Лео! — зевнула Арьяна, закрыв счастливые глазки. Сон взял свое.

Ситуация огорошила меня. Отпущенный, я, погасший дабы не мешать сну, хотел просто оказаться в месте рассчитанных координат. И оказался. Не думать! План! Золотая сова. Вторая золотая сова. Граф.

Обратно не рискнул возвращаться тем же необычным способом. План! На автопилоте и по-старинке поплыл-полетел, пытаясь придумать безопасный способ воссоединения с телом, не обращая внимания на окружающее.

Идея постепенно начала вырисовываться. Сила мысли. На этом все и строилось. Арьяна наглядно продемонстрировала мне эту прописную истину, порядком запылившуюся.

Будучи на месте интуитивно занял позицию над теменем. Думать о солнце. О яркой звезде. О Крон-Ра. Океан энергии. Бесконечный безграничной. Безмерно малая частичка обладает безмерно большим потенциалом...

... йейль!

— Я не знаю, Отж! Хватит трясти, — взмолился Нор.

Покой пришел незаметно, а прояснение снизошло одномоментно — невидимая рука опустила рубильник. Едва не сбившись, Нор продолжил целебное медитирование — для Отж, ведя ее если не к просветлению, то к очищению от навеянных иллюзий.

В полной тишине они потом вдвоем поставили палатку. Разделять на секции не стали — одно общее пространство с двумя входами-выходами. Поставили жаровню и поставили готовиться еду на троих. Затащили все вещи. Молча, понимая взгляды и жесты друг друга. Затащили внутрь троих в стазисе, одного окаменевшего приподнял Зефир, а Интеграл завез внутрь. Покушали. Раздели троих до исподнего и вновь одели в легкие "спальники", сделавшие их похожими на личинки. Так будет легче и быстрее приступить к обработке ран после снятия стазиса. Раздели трупы, почистив и забрав все мало-мальски ценное, разложенное в последствие по мешкам. Заволокли рыжего — не они пленнили, не им решать. Купол отпустили, спрятавшись в палатке. И стали ждать.

И тут над окаменевшим начала разгораться точка.

— Прости.

— Успокойся, это не очередная атака. Ариэль... просыпается.

— Ммм. Я в детстве... видела медитирующего омрахум.

— Надо отвернуться — сожжем глаза.

— Активируй очки "Экстра", Нор.

— Мде... Оу! Это же Крон-Ра!!!

— Йейль в пень! Кто же он!?

— Очередной знакомец-родственник императора Моара?

— Нет! Нету никакого эльфийского императора! Все чушь!

— Но не сам же... Крон-Ра... да и сейчас...

— Ты видишь, откуда поступает сила?

— Кхе... Из ниоткуда... там... там неисчерпаемое море чистой энергии!!!

— А глянь на шейную нить!

— Белый, розовый, коричневый, золотой, серебряный, фиолетовый, синий, голубой, зеленый...

— На границы! Между красным, оранжевым, желтым и зеленым...

— Но их...

— Их нет. Трех границ...

— Символизм цвета, Отж. Омрахум и классическая магия.

— Ты тоже видешь объем его... Асацио!?

— Отж!.. Слышишь ноту? Чуешь мяту и перец на языке?

— Нет. Сияние впиталось в него...

— Идентичность! Состояние точь-в-точь как после Миттара!

— Нить была другой. И этих бесконечно повторяющихся красно-оранжево-желтых узоров на одежде не было.

— Фу ты!

— Нор! А как же Дир, Вик, Шам!? И этот...

— "Не бойтесь".

— Ссс! Аня!?

— Эм...

— "Стазис сколь потребуется продлиться".

— Фамильяры умеют...

— "Отец. Эволюция. Не заблуждайтесь".

— О чем... это?

— Отж!.. А ты помочь им сможешь?

— "С отцом вместе".

— А ты кто?

— "Анэстэзийской звездочкой отец назвал".

— А он кто?

— "Внимайте. Серебро, два золота и граф — он донести хотел. Серебро для вас, мною прочие поглощены".

— Постой!..

— Стерва.

— Уймись, дурочка.

— Яааа!?

— Еще сто восемь раз, Отж. Без шуток.

Ясность не помешает. Нор и сам принял пилюлю.

— Добу...

— Добу, Нор. Ты успил?

— Нет. Жукнас. И правильно сделал, не спорь.

— А я что?

— Не строй невинну деву. Будем сиднем здесь?..

— Уж завтрак верно. Слушай, мы в полной Бездне!

— Сливара сожрала звездочка, какая ирония...

— Нор!

— Да-да, совы Хофоха и Мияргаза, однозначно.

— Гильдия объявила нам вендетту!

— Без паники!

— Йейль! — смачный пинок по альфару. — Все твое наваждение!!!

— Хе-хе! Отж, хе-хе, один намек — и я бы наделал тебе кукол Гриндидо, хе-хе, до... Стоп! — Маг застопил замах в свою сторону. — Перебор.

— Извини. Он обидел стаю...

— Тааак! Сядь, Отж. Сядь!!! Смотри мне в глаза.

Глубоко вздохнув и хлопнув в ладоши, целитель оборвал сеанс поверхностного гипноза. Он и сам ощутил уменьшение дваления ариэлевской установки.

— Отж, — битый час на все лады повторял Нор, — у Ари не было выбора. Он Нас спасал, да поми ж наконец! Либо убираемая гипноустановка, либо смерть.

— Не выгораживай своего варава, Он мог Сам всех убить.

— Ладно. Давай так. Клянусь на крови — гипноз только для полного восстановления памяти о прошедшем вчера бое с момента применения Наваждения. Устроит?

— Да, — пожевала она губами. — Приступай.

Сосредоточившись, Нор стал очень аккуратно и очень медленно помогать памяти разделять вымысел и реальность. Это не его специализация, но как целитель он обязан был владеть информацией. Потея от напряжения, Нор шаг за шагом выстраивал событийную линию вчерашнего боя со стороны Отж. Короткий промежуток, а насыщен жуть. Целитель большое внимание уделял мелочам, из которых и складывалась мозаика боя. Боя без потерь со стороны Отжиг, к чему он и пытался подвести Отжистли.

— И?

— Наваждение задело всех, только так я готова согласиться. Однако он же сам говорил о своем иммунитете!..

— Есть окольные пути, опосредованное воздействие. Уж ты-то должна знать.

— Забыли. И про вендетту. Я знаю имена всех напавших ублюдков — они все имели зуб на Отжиг. У Гильдии лишь один прямой факт, — рульфка метко плюнула в лицо сове, — но он не жилец. А свидетельства мертвых не являются достаточным основанием для объявления кровной мести.

— Хвала Бодо!

— Гриндидо... — в одно имя она уместила только кровожадности, такую жажду мести, обещание такой участи...

— Отж! — переменился в лице Нор.

— Не сцы, кондор, твой ком в здравом рассудке.

— И светлой памяти, — хохотнув.

— Твоими стараниями... Бездна! Пора выбираться на Тракт, не нравится мне здесь.

— Ари нетранспортабелен.

— Мряу!

— Хи-хи! А он так не считает, Нор. Ты, главное, ирбисов позови.

— Мяурррау!

— Мурр...

— Хе-хе.

— Моя Крукки!.. Кисонька... Соскучилась сладенькая?..

— Хе-хе! — ограничившись почесыванием Авбека за ушами, шеи и парой хлопков по спине.

Сумки перераспределили так, чтобы с максимальной аккуратностью тела расположить наиболее оптимально. Пленного Отж у себя простым мешком да как можно грубее. Сборы много времени не отняли. Уже к полудню, судя по часам, — вьюга превратилась в ливень со снегом, а света почти не прибавилось, — кавалькада отъехала, опять же судя по часам, десять километров от места вынужденной стоянки.

Под лапами понуро идущих за раэкапу ирбисов что-то хлюпало, трескалось, пищало, пыхало, хрустело, чавкало, вздыхало и прочая. Кости, черепа, коряги, какие-то остовы, комки лома, искореженные и оплавленные элементы проржавевших доспехов и щитов, иногда золотые или серебряные блики, даже какой-то драгоценный камень засветился, тут же раскрошившись.

Отж все же активировала кольцо, пустив глаз Виката. Тот протянул всего пять минут, показав всю ту же безрадостную картину. Обнажилось копящееся веками сокровище болот, чтобы вскоре вновь скрыться под толщей все прибывающей воды, или быть смытым и расстворенным в кипящих источниках на севере.

— Помойка, — брезгливо выдала Отж.

— Я слышу эхо заклинаний. Погодники.

— Хофохских магов ткнули носом в Мияргаз, — хмыкнула рульфка, — Хватило намека — и они в руках герцога.

— Золотая сотня плюс все старшие группы.

— И армия, Нор. Оцепить без шанса прорыва.

— Тварей. Исполнители про нас ни сном, ни духом. Поставили пафосную цель и...

— Хи-хи!.. — прыснула рульфка, впрочем, не пожелав поделиться мыслями.

— Теперь мы доподлинно знаем, откуда берутся... Пустоши.

— Да, хи-хи, это войдет в анналы, хи-хи, истории, хи-хи!.. Пааафосно! — Передразнив. — Хи-хи-хи...

— Вся живица израсходована, Отж.

— А Жукнас чего?

— И чем... Когда в кристалле есть сила носителя, он ее возвращает при восстановлении. И защита никогда не будет отбирать крохи у калечного. Вот у тебя, к примеру, половина маэны рассеивается, вот ее-то он и собирает сейчас, лечить уже нечего в тебе, разве что кроме...

— Знаю-знаю. К делу, ты прав. Граф Фосливский изъявил желание разобраться с бандой в Гибелке, добросовестно следуя воле, выследили, началась схватка, представители от графа, не предупредив о готовящемся пан-терральном заклинанием, доблестно погибли, а мы, перебив всех супостатов, успели установить криохран, вот и выжили...

— Хе-хе, не предупредив, хе-хе!

— Хи-хи. Во льду пленный главарь, конечно, в личные рабы. Контракт у представителей, а оплата обычная — трофеи. Было их много, даже вот... — в очередной раз подбросив и звучно поймая в ладонь цингл(*), обнимаемый платиновым кондором с печальными камнями глаз. — Друзья присмерти, спешим к друиду, да-да, к тому самому, а потом... говорят, в Мияргазе нынче хорошие заработки.

— Исто.

— Опять? Уморили, йейли... — довольно катая шар между ладонями.

— Глыба льда и каменный кулак?

— Нет, — пряча игрушку и специально активируя кольцо неправильно для получения вывернутого наизнанку огненного доспеха. Затем два кольца подряд — с негаснущим высокотемпературным маслом(*) и воздушным кулаком. Скромно потупившись и хлопнув ресницами, как заправская светская дама, отвела ручку в сторону Нора, а почти сформировавшееся чудовище полыхнуло ярким факелом под секущими струями воды с градом с перепелиное яйцо.

— Пять-три. А заряжаю-то я.

— Теория о тени от Плеши...

— Верна. Этот последний.

— Скоро всхолмие, где обычно ночевали. Устроим сиесту — тебе следует передохнуть.

— Хорошо. Думаю, уже этой ночью выйдем на трактовую стоянку. Если ничего экстраординарного...

— Молчи! Не каркай...

По дороге Отж все же прихватила с собой попавшийся сундучек, так никем и не открытый. И она просто не смогла проехать мимо внешне неприглядного посоха мага, впитавшего посмертную силу, слабой волей мага так и не обретшую вектора ни проклятья, ни благославения, ни чего бы то ни было еще. Подобные вещицы ценятся басноловно дорого — помогают возродить увядший бутон или раскрыть припозднившийся цветок дара без каких-либо негативных последствий. К сожалению, для исторгнутых это не вариант, как ни крути...

Глава 20. Систематизация

Поймал себя на любовании желтым пламенным сиянием энергетического центра-цветка, который мне показывали. Инертность мышления воспринял за благо — если не нирвана, то близкое к этому состояние, которое прерывать не хотелось. Однако отведенное мне досужее время все же истекло. После показа еще двух соцветий, красного и оранжевого, и вот-вот готового распуститься зеленого бутона.

Отстраненно принял факт открытия очередного центра, манипура. Ну открылся и открылся, не к этому ли в конечном итоге стремился? Так чего тогда пугаться, паниковать, истерить? Без внушения, голубчик, не обойтись, вот так вот. Сам себя гипнотизирую, хех. Дожил. Все правильно, улыбаться надо чаще. Я хороший, движусь в правильном направлении, хех. Маленькими шажками в безвременье собственного разума, неторопясь. Опыт прошлых двух ошибок учтен.

Для понимания давно пора было систематизировать разрозненные знания. Пока я развлекался, я усердно отделял зерна от плевел, более не намереваясь пожинать плоды праздности первых этапов.

Правильно начать с осмысления текущего состояния. Я — отделившийся поток-ядро Альфа, я — объединение-ядро потоков Бета, Гамма, Дельта, Эпсилон, Стигма, Дзета, Эта, Тета, Йота, Каппа, Лямбда. "А" и "Б", части разделенного целого. "Б" недоступен физический мир, "А" — высшие состояния сознания.

Всего выделяют четыре глобальных состояния.

Состояние джаграти характеризуется деятельностью на уровне физического тела — взаимодействие чувств с объектами, находящимися вне тела, — чувств и ума на тонком плане и разума. Связано непосредственно с физическим телом. Еще его называют состоянием бодрствования.

Состоянию свапна характерно присутствие аханкары, ума, чувств на тонком плане и интеллекта. Этот уровень сознания характеризуется отсутствием связи пяти получающих знание чувств и пяти действующих чувств с телом. Однако представление о себе продолжает действовать на этом уровне. Во время сна остаются привязанности, антипатии, инстинкт выживания и самосохранения. Это состояние сознания непосредственно связано с умом и протекает на внутреннем уровне. Его еще называют сном со сновидениями.

Состояние сушупти, его еще называют глубоким сном или сном без сновидений, связано с астральным телом, которое называется "причинным телом". Это тело также иногда называют "блаженным телом", так как глубокий сон является по своему существу блаженным состоянием. В этом состоянии нет привязанностей и антипатий, стремлений выжить и доминировать. На этом уровне активен только разум, его действие на уровне сушупти можно заметить по присутствию определённого вида осведомлённости. События, предшествовавшие до глубокого сна и последующие после него, не воспринимаются в цепочке непрерывных действий. Это является признаком того, что асм, в большей или меньшей степени, осознавал ход времени. Именно на этом уровне создаются отпечатки в сознании, которые в последствие откладываются в памяти.

В состоянии турийя вечно пребывает атман, дух. Состояние освобождения, характеризуется полным отсутствием трёх гун, качеств, материальной природы — благость, страсть, невежество, — или чистой благостью. До тех пор, пока асм находится в трёх гунах материальной природы, он обусловлен — гуны определяют образ жизни, мышление и деятельность души, которую они обусловливают. Эта обусловленность противоположна освобождению. Если в состоянии освобождения асма переполняет божественная любовь, то в обусловленном состоянии переполняет вожделение.

В первом наблюдаются объекты внешнего мира и разума, во втором — только объекты, существующие в разуме, в третьем не существует ни внешних, ни внутренних объектов, а в четвертом вроде как осознается текущая Реальность. Состояния досигаются медитативными техниками. Все они многогранны и во многом зависимы от самой Реальности и духа.

Мои действия направлены на достижение четвертого состояния, к которому я летом очень близко подходил. Когда "увидел" желанные плетения, когда ускорял внутреннее течение времени, обучаясь. Я и раньше находялся рядышком, пребывая в состоянии самадхи, созерцания, при котором исчезала сама идея собственной индивидуальности (но не сознание) и возникало мое единство с окружающим миром. Самадхи — состояние, выражаемое в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним миром (субъектом и объектом), слиянии индивидуального сознания как микрокосма с космическим абсолютом как макрокосмом. Я и здесь "недо", йейль, хех.

Отсюда объяснение отсутствия нормального сна получается таким: в одном ядре несколько потоков как молекулы в броуновском движении. Достичь синхронизации и естественности перехода между состояниями представляется весьма сложным действием, выполняемым мной посредством медитации, либо все происходило само при исчерпании внутренней энергии, стимулирующей жизнедеятельность. Сейчас "Б" валандается между вторым и пограничьем с четвертым, "А" некоторое время шло по инерции. Теперь же "А" в положении ведомого, которого знакомят с выводами, и потом вполне естественно сможет приближаться к "Б".

Существет еще понятие измененного состояния сознания. В контексте это и есть мои прошлые экзерсисы, что за порогом естественного. Сюда же относятся ассоциативные, интуитивные и реакционные боевые трансы с градациями спокойствия и отрешенности, коими владели три альфара, в свое время отправленные меня убивать, а так же ряд ментальных техник, таких как применяемое в мало кому доступном заклинании познание(*) или тот же гипноз.

С состоянием примерно понятно — область второго. На очереди вопрос "где".

Подпространство. Опираясь на теорию мерности, получается отметка "граунд-зеро". Собственно, на то оно и "под". В минус уже антиматерия, как-то так, туда соваться смысла нет — с "плюсом" бы разобраться. Как и с состояними сознания, все деление весьма условно и лежит в рамках текущего понимания. Итак, точка — это уже измерение. Казалось бы, с высоты четвертого измерения, из пространственно-временного континуума, понять одно— и двумерные, а уж нулевое и подавно, легко. Ан-нет. Еле-еле соседние понимаются. Касательно граунд-зеро — оно вездесуще, доступно даже карпускуле из одномерного пространства. В какой-то степени это носитель информации, а прилагая к нему энергию, можно что-то записать или стереть, однако неверно будет считать подпространство именно информационным банком памяти. Категоризировать проще по способу обращения к нему. Каждая живая клетка (каждое, имеющее духовную составляющую) способна в той или иной степени обращаться туда, следовательно, и главенствующий дух организма через подчиненных. Это категория Мот, обращение через-как совокупность. А можно и как единое целое. Выделение слоев лишь условность, позволяющая легче понять разность того, куда, собственно, обращаются. А есть еще относящееся к простым неодушевленным материальным объектам, или сверхсложным. Такое понятие как "эгрегор" тоже отдельное и в то же время объединенное, и планета, и солнечная система. Дух самим своим фактом способен использовать подпространство, стабилизируя без дополнительных структур, структурируя, привнося свои законы. В строгом смысле мое перемещение в неизмерямом подпространстве — это поиск привнесенного, автоматически расширяющее-дополняющее то пространство, откуда "привнесли", но имеющее корни непосредственно в граунд-зеро, минуя, скажем так, естественное. Можно сравнить с грибом-трутовиком на дереве, наростом, прыщиком. Дух способен ощущать чужеродное, попадающее, так сказать, в зону его влияния-ответственности. Ту Башню ректор АЗУ потому только и смог зацепить, что связь с моей волей оказалась практически никакой, иначе бы ему пришлось меня ломать, чтобы добраться до нее, на что он, по ему ивестным причинам, не пошел.

Гиперпространство сродни пятой мерности, однако ничего точнее нет, да и не требуется.

Астрал — пятая мерность. Его структура еще меньше поддается описанию. Благодаря ритуалу, связавшего меня с фамильяром, мне сразу стал доступен достаточно глубокий-далекий-тонкий пласт, а из-за специфичности образования, стадия познания грубых проявлений минула меня. К сожалению. Умение дойти до города не означает автоматическое знание об окружающих дорогу деревьях, скрывающемся за ними лесе, деревнях и селах. Например, призраки — грубое проявление астрала, но я с нми еще ни разу не сталкивался. Да, были моменты в прошлом, но верно не были истолкованы. Взять те же рубцы вместе с и-треками. Сны, грезы, фантазии — личное, по схожему с подпространством принципом доступа-взаимодествием. Тень — одна из характеристик конкретной четырехмерности, подобная кругам на воде от брошенного камня.

Информационно-энергетический слой, строго говоря, не относится к мерности, это иная иерархия, но взаимосвязанная. В том же астрале есть слой со схожим функционалом и предназначением, а тварный вариант лишь его частный случай, как и то, чем оперирую в своем кармане. Ментал и эмоции как некие точки соприкосновения между четырехмерным миром в лице наименее грубого эфира, иэ-слоем и астралом.

Мысль — информация в чистом виде, ее кусочек, наделенный энергией. Емкая мысль, как понятие, применима к образу. В общем, и с этим стало чуточку понятнее.

Мое тройственное восприятие — это просто-напросто "закладки", для удобства и при возможности охватывающиеся сознанием разом, единовременно, одновременно, без необходимости переключения-перестройки. Энергетическое состояние — полноценная астральная оболочка, слишком мало знающая о себе и практически ничего не умеющая, кроме существования в четырехмерном пространстве.

А вот понятия Измерение, Реальность, Мир четко определить сложнее. Благодаря двум последним матрицам памяти я знаю о так называемых Вратах Миров, об экспериментах по пробою в другие Измерения или переходах в иные Реальности. В рамках пятимерности получается следующее. Мир — четырехмерное стабильное образование с фиксированной пятой координатой, или в Измерении. Беря какую-нибудь пятую координату, не всегда можно получить Измерение со стабильным образованием, с Миром. Мир — это альность, объединение подобных друг другу Реальностей, подчиняющееся единому своду законов мироздания. Можно утверждать, что на одной планете может быть несколько параллельных миров, Реальностей, подчиняющихся и развивающихся по одним законам, как если бы зафиксировали четыре координаты, отпустив пятую, схоже с параллельной одной из координатных осей линией в двумерной системе, определяющийся одной константой бесконечный набор точек прямой. Является ли Космос отражением Измерений — сложно сказать. Одно ясно — звездная система Арасмуэр изолирована от других — Измерений, Упорядоченного, — а у Глораса всего одна Реальность. Соответствующие области астрала — Межреальность, Звездная Тропа, Междумирье — пусты, вернее никуда, кроме как обратно, не ведут.

Пусть все это деление весьма условно, но если опираться на него, то я сейчас где-то в личной части астрала, в астральном теле. Находясь в физическом теле, я же не могу сказать, что я сейчас палец, или позвонок, так и тут. В общем случае глор мог бы ассоциировать себя с головой, из-за самого инормативного органа — глаз, здесь так же.

Действуя сообразно законам этого Мира, весьма похожего на мой родной, достигнув полного контроля над тварным телом, через него развив астральное, я мог бы попытаться вернуться на Землю, исследовав и познав этот удивительный Мир Арасмуэр. Ворох проблем, событий, запорошил мое изначальное стремление к путешествиям, новым впечатлениям и открытиям. Да, полезно иметь чужой пример, особенно в мельчайших подробностях, но он никогда-никогда не заменит собственных ощущений. Фактор дежавю? Скука? Весьма индивидуально и ситуативно.

Система закрата, а дополнительно еще и мировые информационно-энергетические потоки создают небывалую напряженность, нивилирующую прямое влияние соседних планет, поэтому чувствительные к тонким воздествиям эфирные тела глорасцев такие странные, не упорядоченные, со смещенными центрами активности. Возможно, что так похожий на цветок дар — всего лишь собранные воедино отражения души, долженствующие проявиться в соседних Реальностях. Впрочем, местное магическое сообщество небезосновательно связывает проявившийся Дар с элементом астрального тела.

С "где" вроде разобрались. А что я могу? Праздный вопрос, с магическим поддекстом. Ты-я видишь часть себя, на которую можешь попытаться воздействовать. Вот краеугольный камень — менять мир под себя или себя под мир, сохраняя самость и баланс. Отсюда и различие концепций, подходов и методик различных магических школ. Да, конечно, в той или иной мере или качестве каждый изменяет себя под желания. Взять то же Нярарэ(*) — векторальная визуализация. Забава одним, предмет изучения всей жизни другим, заработок третьим. Чистокровкам проще ранжировать инфэо и выделять собственные направления-специализации, которых превиликое множество. Смескам с их кровяным коктейлем удобнее ориентироваться по основным направляющим — сложить все вектора инфэо и соотнести с системой. Пример. Нор виртуозен в криомагии, великолепно сочетает разнообразные лечащие воздействия, являясь именно целителем, а не лекарем или врачем, на чистом упорстве владеет артефакторикой — просто в силу своей деятельности наемника. Я — широкопрофильный, узоры плету медленее и сугубо под задачу или из расчета эффективности, а не красоты, изящности, удобства, скорости и прочая. Вспомним бой. Молния — безыскусная и топорная эффективность. Да, через проводник-Аюуо, и задумававшегося для пробивания дальними атаками, цель достигнута, но с неимоверными энергозатратами. Ройшпильк — идеальный конус из прозрачного льда, влажного по внешнему слою, и полсотни идеальных уменьшенных копий. Снежинки — побочный эффект воплощенного льда, охлаждающего воздух. Скорость была настолько высокой, что оппонент успел лишь отклонить таранный центр. Стоит отметить состояние Нора, в котором он сплел инфэо, и твое-мое, очевидная разница. Довод о первости Молнии слаб на фоне богатейшего опыта и знаний Амсофеля. Резюмируя пример, получаем выпендрежника, могущего еще в самом начале косилкой с теркой перемолоть всех нападавших, даже несмотря на страшную дестабилизацию из-за окружающего тумана. Теоретически можно все, вопрос в цене. Мда... Кстати, заметь, маг — распространенное самоименование волшебников и заклинателей, не отражающее действительность. Вот проучившийся две пятерки в АЗУ, обладающий обширной практикой и теоретическим базисом, да, маг. Прошедшие горнило чистильщиков и не утратившие исследовательский зуд преподаватели, как Ноцуц, это Маги, с большой буквы. Ты-я, по правде говоря, пока еще всего лишь адепт, максимум — волшебник. Но, конечно, можно себе польстить и красиво назваться кудесником, изумляющим своими инфэо, однако так пахотные именуют слабеньких деревенских волхвов.

Остался закономерный вопрос: "Почему я сейчас здесь?" Логичный ответ — реконфигурация тварной оболочки. И... Должен увидеть расцвет чакры. Уйё! Более того, нехватает самой малости — моего желания. Ты-я должен полностью принять избранный путь, на который сам же и вступил. Неверные предпосылки, собственное невежество и глупость не остановят движения до означенной в начале цели. А там... я-мы умрем — конгломерат распадется на две части, до следующей реинкарнации порознь. Эти части могут больше никогда и не встретиться. И Миэ... Что будет с нашей связью? Притянется ли он и к кому? И не надо ревновать к самому себе. Хех. Все будет чики-пуки, усы веером — хвост интегралом! Видишь? Я-мы обзавелся здесь связями. Аня, та-Вастин, Арьяна, Чако, Зефир с Интегралом. Достоверного прогноза нет и не будет, все по факту. Я-мы не хочу их терять, а ты-я!? Молчишь? Трусишь? Потеря себя не аргумент, все изменяется, статика — это нежизнь. Прими данность, расслабься и получай удовольствие. Угумс! Не огрызайся. Я хочу сохранить себя. Решение о разделении ошибочно, но нельзя превращать агреху в фатальность. Встань вровень, завершив становление превоэлементов, обратись в луч пентаграммы. Твоя-наша ПВ-область раскрылась и активна с момента появление в этом Мире, однако нуждается в синхронизации, во включении в общий букет-цепь. Либо мягкая добровольная стабилизация сейчас, либо жесткая принудиловка в конце.

Довод с Миэ зацепил. Запрещенный удар ниже пояса возымел эффект — лишится, пусть и призрачной, надежды на обоюдное возобновление отношений выше моих сил. И плевать на неизбежность волнового астрального эха и светопредставления в тварном мире. Ради возможности быть с Миэ преодолею трудности. Примет ли он меня-изменившегося? Это отдельная тема, целиком и полностью зависящая от того, как я себя поведу, как преподам. Все, хватит рассусоливаться. Ныряю в омут с головой, пока на взводе и решимость на пике.

Круговерть образов от воплощений элементалей, их мышление, чаяния, мотивации, мировосприятие — призма понимания. Буря эмоций, волна информации, сель энергий, подрыв реальности. Растворяюсь... Он-я не помощник — у корабля один капитан, в эти мгновения проходящий испытание на профпригодность. Фактор внешней среды призван закалить, но не испепелить ведь! И нет виноватых, и неча на судьбу пенять. Анахата-чакра раскрылась бы в любом случае, независимо от клокочущей Непогоды и ярящихся вокруг стихиалей.

Лавировать? Трещит корпус, рвуться снасти, хлопочут остатки парусов. Корабль целует каждую подводную скалу, окунается в каждую волну, цепляется за каждый шквалистый порыв, ловит каждую молнию. Лебедь, рак и щука тянут воз в разные стороны, тестируя его на прочность. А у меня в кистях и стопах четыре разрывающих на части элемента, не удержать, чересчур сильные вибрации, губящие призрак гармонии. Прогрессирующая боль на раздрай.

Проводник. Призма не задерживает лучи, лишь расщепляет поток. Раствориться, чтобы остаться собой. Парадокс на самом деле закономерность. Боязно — слишком слабо сказано...

...Пришибленные зрелищем, Нор, Отж, Интеграл и Зефир, сидя под проминающимся, но еще держащимся куполом меж трех холмов, со смешанными чувствами следили за повисшей над ними фигурой, раскинувшей руки и ноги по углам неявной пентаграммы. Трепещущаяся одежда, хлопающее полотнище плаща, горящее четырехцветье на фоне бездны индиго. Незнакомое лицо едва созревшего люфа, лохматящиеся недлинные волосы.

Вокруг представившегося Ариэлем завязывался тугой энергетический узел. Он магнитом притягивал к себе ветер, град и струи воды с молниями, искажая само пространство. Дикая мешанина из стихий вскоре полностью скрыла фигуру, а наблюдателей пробила крупная дрожь — казалось, вибрировала сама реальность, проминаясь под накапливающейся мощью.

Вдруг, когда уже вплотную приблизился взрыв развязки, плотный шар распался на четыре ярких всполоха, окруживших раскинутые кисти и стопы парящего в небесах. Он неуловимо изменился. И дело не в красном, оранжевом, желтом и зеленом, явно просматриваемом вдоль позвоночника, и не в индиговом над ними. Голову венчала соразмерная Крон-Ра, пятая вершина проявленного пентагона, обращенного плоскостью в юго-восточную сторону, по направлению к Призрачное Плеши. Миг, и правильный многоугольник стал жерлом колоссальной воронки, затягивающей, казалось, саму реальность, со всеми последствиями разгула Истерики Рухма. С пяти вершин устремились закручивающиеся в один пучек струи силы.

Если бы спрятавшиеся свидетели могли видеть на десятки километров вперед, то им бы предстала следующая картина: энергетический канат, соединяющий две точки — пентагон с Ариэлем в центре и середину Плеши, с уничтоженной на поверхности бурной и буйной растительностью, спешащей возродиться. Бульк — и откуда-то из другого пространства появился пульсирующий ком, что чернее ночи. Одна волна поднимала нарождающиеся деревья, другая пригибала их к земле, ломая. Амплитуда падала, частота увеличивалась. Момент — и черные клочья разлетелись в разные стороны, истаивая, открывая взору гипотетического наблюдателя гигантский астральный кристалл гекзакисикосаэдра, разгоряющийся все ярче и ярче от впитываемого им потока. В какое-то мгновение тучи над маленькой звездочкой будто сдернуло с неба, а чудовищный миксер на северо-западе перемолол и вплел последние крошки в прядущийся канат.

Свидетелей полета переливающейся звезды под небом голубым набралась целая толпа и маленькая кучка. Каждый листочек мэллорна затрепетал и потянулся к Звезде, корона дерева перестала быть идеально круглого сечения — ветви тянулись к свету. В какой-то момент, облетающая дерево по спирали Звезда, зависла прямо над мэллорном, окольцованном пушистыми стражами, сцепившихся в единый круг. Контуры великого дерева поплыли под вдруг разлившуюся щемящую душу мелодию:

Под небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой.

А в городе том — сад, все травы, да цветы

Гуляют там животные невиданной красы.

Одно, как желтый огнегpивый лев,

Другое — вол, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый.

А в небе голубом горит одна звезда.

Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда.

Кто любит — тот любим, кто светел — тот и свят,

Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.

Тебя там встретит огнегpивый лев

И синий вол, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый. (*)

В кроне явно проступили золотые очертания дивных чертогов, проявились хранители рождающегося Нордрассила — лев, вол и орел. Под задушевные аккорды новорожденное Дерево Мира впитывало свет, растя под ним выше и шире, до неимоверных размеров, раздвигая пространство крошечного Фослива в его корнях и холмом с Миттаром. Ниодно здание не пострадало — пространство плавно расходилось вдоль улиц-швов. В какой-то момент в небе проявилась структура Крон-Ра, украсившая Нордассил, и контуры дерева вновь стали четкими, обрели материальность, целостность, гармонию. И Вся крона расцвела небывалой красоты цветами, кое-где созрели и плоды.

Глава 21. Брат

Усталость? Напряжение? Боль? Эйфория? Удовлетворение. Приятное мерное покачивание и тугие массажирующие струи, дарующие ощущение полета, безмятежного дрейфа.

Испытание вернуло осознание единства с самим собой, разлад канул в лету. И уже успело сложиться впечатление монументальности и основательности положения. Достигнута очередная веха. И дабы не пришлось испытавать обиду от неудачного падения от хотьбы вслепую, следует утвердиться на данном этапе, осмотреться, привыкнуть. Познать нового себя хотя бы настолько, чтобы не оскальзываться на примитивных вещах.

Однако счастье оказалось не полным. На гране восприятия, стоило заострить на этом внимание, появились назойливые, привнесенные извне ощущения. Любовь. Гордость. Волнение. Зависть. Растерянность. Двойная радость. Тройная тревога. Тройная боль. И где-то далеко Твердость, а еще дальше Ликование в окружении совсем тусклых.

Поспешая неспеша, не беспокоясь за надежные тылы, вздохнув на невозможность продления спокойной минуты до хотя бы суток, а так же более пристального осмотра, нырнул — или взлетел, смотря с какой стороны смотреть — в состояние бодрствования, в тварный мир. Осторожно выглянул из-за угла: Аня любовно потерлась о шею, Зефир приветственно полыхнул, гигантские прыжки Интеграла стали увереннее, приободрились ирбисы, почувствовав изменение настроения вожака. Нор, вцепившийся в радостного кота, двигающегося слева и позади от раэкапу, был отрешен и внешне расслаблен — он стелил в полуметре от земли тонкую ледяную корку, истаивающую сразу за последним ирбисом, везшим куколку-Викзара. Правее и сзади, выставив руку с активированными кольцами — одно генерировало слебое маскирующее поле против датчиков, второе — отвод глаз, третье гасило ледяной след, — ехала Отж, контролирующая плывушую впереди колонны тускло-красную указующую стрелку.

Ласково постучалась память. Отпрянул от угла. Входи, дорогая. Эту гостью лучше принять за бокалом игристого, выслушать поток откровений чинно, переваривить принесенные блюда постепенно после катания на языке. К сожалению, на большее времени, вероятно, нет.

О решении не пожалел с первых слов. После растворения, началось такое!.. Воспоминание о Нордрассиле вызвали неожиданный отклик — тонизирующий аромат первоцвета, вкус превоплода, бархатные объятия шелковых листьев, безусловная любовь и поддежка вкупе с безграничной благодарностью.

Не успел я тепло попрощаться с гостьей, как раздался звонок.

— Лео! — воспрявший духом, со свистом сдувающийся пузырь тревоги.

— Здра, Вася!.. — со всей душой приветствуя названного брата.

— Никогда не смей больше... прятаться от любящих!.. — брат сумел вложить в слова силу, с ходу огорошив строгим выговором. И жизнерадостно подмигнул, растянувшись в счастливой улыбке, прорвавшейся совершенно беспрепятсвенно.

— Каюсь, виноват. Озвини меня, — пристыдился я. И поддержал настрой.

— Извиняю. Но боле ни-ни! Вижу, испытания не сломили тебя.

— Много ль взять с дурака?

— Балбес. Помнишь хоть, что набедокурил на сей раз?

— Вы разминулись с Памятью, — успокаивающе улыбнувшись. — Очередная легенда ожила, — пожав плечами.

— Как у тебя все просто, — цокнул брат. — Оживляешь легенды, убиваешь легенды, становишься легендой...

— Отжиг на всех парах куда-то мчится...

— И не сомневался! Ладно, вечером поболтаем, а сечас дело. Ты уже понял, где место для Ламбады?

— Фослив. Неоспоримы права.

— Плюс пока еще "ничейная" область, где ты сейчас.

— Добро. Дарю, — сделав жест щедрости. Отправил точные координаты, подтверждение, просьбу.

— Щедр, — цеременно поклонившись и сделав быстрый жест кому-то из своего окружения.

Оба непринужденно рассмеялись.

— Отправили веселую шкатулку, — игриво засверкал глазами гном, — наследнику Фосливских и юридические основания королю Хофоха.

— Браво! — хохотнув. Уместно тонкий намек на толстые обстоятельства. — А как ламбадовцы?

— Еще с прошлого раза все перебрались в Крибы. Связь с Груздем останется.

— Хех, станешь взымать плату с покупателей за переход?

— Разумно, — задумчиво потерев подбородок. И улыбнувшись моему веселому смеху.

— Освещенный эль`арраф-ярьдар поможет не только эльфам, — оформил в слова пришедший образ.

— Отрадная новость... Община сольфов Раженя только что официально испросила у Семьи разрешение на переход.

— А со стороны Имрикса пытались открыть Пути. Лар`соуруф-дьяар ждет ответа.

— Ох!.. — округлил гном глаза, став похожим на эльфенка. — Под гарантию прекращения охоты на тебя, — тут же хватко сузив.

— И если контроль на себя возьмет мастер Терзецу, — добавил, повинуясь порыву. Я не забыл и признал отца, поняв и преодолев ситуацию. Однако все еще откровенно боялся личной встречи.

— Хм. Рад выбору, всецело одобряю, — по-новому взгялнув на меня.

Возникла внезапная пауза.

— Стыдно признаться, но мне нехватало общения с тобой, брат. Благодарю.

— Тебе спасибо, — смежив веки в знак. Разговор приободрил и его, спал груз тревог и волнений. — Но расхлебывать авантюру с инсценировкой смерти будешь сам.

— Меня воскресит Йомиэль.

Долгий изучающий взгляд. Кивок согласия с моим правом, и смеживание век в знак признания выбора.

— До вечера, брат.

— До вечера, брат.

А жизнь налаживается! Последние сомнения бесследно развеялись, душа успокоилась, наполнившись снизошедшей благодатью.

Глава 22. Восточный Тракт

Безумный полет-скачка все еще продолжалась, только теперь по дуге круто на восток, к Тракту. Приближался самый ответственный участок, с которого недавно спешно снялись маги, во всю прыть устремившиеся к месту моего подвига.

— Помогу скольжением, — оповестил Нора и Отж через птиц.

— Ял... — и проглотила остальные рвавшиеся ругательства, с прикрытым облегчением опустив руку с почти выдохшимися амулетами.

— Ух, — тяжело выдохнул маг, несколькими пассами фиксируя ледовую платформу, начавшую скользить между опустевшими, но по-прежнему охраняемыми армейскими стоянками с землянками и палатками волшебников, аж светящимися от наложенных чар: запирающих, охраняющих, скрывающих, наблюдающих, сигнализирующих и прочих "-их".

Лишь проскочив десяток километров буферной зоны, оказались близ пустынного Тракта. О, это настоящее инженерное маго-техническое чудо. Глиняное дно, широкие каменные шпалы и четыре мраморных рельса, слой щебня, слой гравия, слой песка с полосами по центру и бокам из специального магического порошка с равномерно распределенными кристаллами кварца, слой гравия, слой из гравия с глиной и щебнем высокой лещадности вперемежку со специальными добавками. Последний, горбатящийся тупым углом, "запекался", как и основание, магией — без графов Фосливских здесь точно не обошлись — до образования толстой и ровной корки, достаточно щербатой и прочной. Две центральные полосы для карет, дилижансов, войск. Две полосы по бокам с неглубокими колеями под торговые караваны, еще две обычные дополительные полосы по типу римских дорог для всадников и сервов. Далее сточные канавы и прореженная лесополоса с полосками цветущих кустов, за которыми расположены туалеты — глубокие крытые канавы, обустроенные магией, например, привлекающей червей, утилизирующих отходы жизнедеятельности. С самой дороги особо не убирали лепешки животных — частые дожди все смывали.

Казалось бы, оживленная артерия, огибающая королевство, в превосходной дорожной одежде, какие разбойники? Наглые, использующие пространственные перемещения засасывающего типа, буквально слизывающие с полотна арбы, телеги, кареты... Никаких засад — стремительный наскок и отход. И плевать на сторожевые башни примерно каждые двадцать километров или крепости через сто. Вот только на постоялые дворы редко суются — стационарная защита дорога, но надежна. Высокая оплата компенсируюется отличным сервисом и безопасностью. Это Груздь, маги да богатые с телепортистами могут себе позволить перемещаться телепортами или телепортацией, и то с ограниченным добавочным весом или объемом. А остальные по дороге к рукаву Иссхоруг, в крупный порт Куго на пограничной с Мияргазом реке Дигоу, берущей начало в предгорьях Горграпа и проходящей через Ремпту. Со стороны Хофоха она имеет множество заселенных притоков.

— Какие планы?

— В Бездну к ялу все полетели!

— К каравану прибиться.

— На одном из ближайщих дворов среднего пошиба. Йейль, и там ты все расскажешь!!!

Я стал чувствовать себя неуютно.

— Пока я исцеляю остальных. Жукнас, конечно, помог, мифрил многое впитал — каждое их ранение смертельное — но слишком много...

— Это может с неделю потерпеть?

— А столько и займет подготовка. У тебя отдельное предложение?

— Скажем так, есть владеющий знанием, который сможет приготовить эль`арраф-ярьдар.

— Дебил, когда еще мэллорн даст второй цвет!

— Р... Хм, вернее будет "проснувшийся" Лар`соуруф-дьяар заверил...

— Что!? — вслух. — Что. Ты. Произнес???

— Имя фосливского Нордрассила. Он посоветовал освещение на алтаре Араса, тогда элексир из него поможет любому глору.

— Ты пробудил?

— Косвенно. Честно, я сам в шоке, Нор.

— Лишь Хранитель и Чародеи могут общаться... — до белых костящек вцепившись в луку седла, удивительное дело, выдерживающего силу рульфки.

— Это не мой выбор. И Ритуала Сопричастия к чему или кому бы то ни было надо мной не проводили. Кстати. И школу Чародеев не оканчивал.

— Кондор подтверждает, но я все равно не верю! Чтобы здесь... сам Нордрассил!..

— А Крон-Ра?

— Смею утверждать, что знаком с Моара Крона-Ра. Этого достаточно?

— Кхе-кхе... Вполне...

— Освещать на алтаре Араса... Как владеющий знанием!?

— Достаточно ли упомянуть о знакомстве с находящимся на Угэреже членом корня семьи со`Итеншо?

— Агрхк!..

— Интересные у тебя знакомства, — на пределе выдержки.

— Ты Арье Азуритовый?

— Его лично приходили убивать Олисанна и Амсофель со своими свитскими, — легко сорвалось с губ, разящей иглой воткнулось в душу. — Мы Уже на Восточном Тракте, приготовьтесь, — прикрыв предательские очи, якобы отмазавшись.

Вокруг никого, а сигналка на знакомых принципах. Новая якорная печать — треугольник из пентаграмм с символами чакр и вписанными внутри и объединяющим снаружи трисвогами — вкупе с четко и однозначно отраженной структурой эфирного тела, прикрытой лишь коконом Ранэля, качественно снизили расход под завязку забитых резервов Асацио. Тем более не вся вырабатываемая мной самим — тварным телом, в данный момент со смазовшимся контуром — энергия шла на прокрутку во Вметилище, часть, равная прежней отдаче симбионта, оставалась.

На омытый ливнями и пахнущий свежестью Тракт с истаивающего ледяного прямоугольника вступило двадцать четыре лапы, мазнуло пять длинных, толстых и пушистых хвостов в крупный кольчатый узор, свистнул один сверхдлинный и короткошерстный с помпончиком-кисточкой на самом конце. Если бы еще не давящая атмосфера, пахнущая страхом.

— Остановись. Нам надо переодеться — изобразим, — скривившись, — молодого раженьского мага с наемной свитой, — брызжа желчью сарказма.

— Согласен, оскорбительна только правда(!!!).

У успевшей спрыгнуть с ирбиса рульфки прямо кровь вскипела в жилах.

— Ты!!!.. — приготовившись рвать и метать.

— Я, — спрыгивая напротив. — Сложившиеся приятельские отношения сути не меняют, — сохраняя внешнее спокойствие.

— Не устраивайте сцену, — вяло попытался нас вразумить Нор. Его проигнорировали, естественно. Температура воздуха начала заметно остывать.

— Да как ты посмел!..

— Дар, Отж, лучше доисторжского. Уже не надо?

— Надо, — процедила рульфка. Резко крутанувшись на каблуке, в бессильном бешенстве ударила кулаком в ладонь — Крукки от испуга лег на живот, нервно застучав хвостом, остальные ирбисы прыжками шарахнулись в стороны. Дорога покрылась инеем, дыхание — пар. Однако реально это всего лишь намек.

— Благодаря мне Теперь у Тебя Лучшая экипировка и транспорт, серьезная коллекция Мощных амулетов, — расставил я акценты. — Так? Отвечай.

— Так.

— Повернись.

Отжистли подчинилась, но чего ей это стоило!.. Она развернулась медленно, с опущенной головой и глазами на мою обувь.

— Я был гол как сокол при встрече, мне нечего было предложить Вам. Кроме самого себя. Вспомни, за две недели мы не единожды рисковали, все вместе, во многом одинаково, — многозначительным вздохом обозначив паузу. Я вновь поспешил со словами. — Все же Лар`соуруф-дьяар выбрал безграмотного Хранителя, — грустно хмыкнув. Прямо в воздухе, в метре от трактового полотна, из золотых искр вырос травяной кустик лимонного цвета, на концах пяти тонких стеблей, под тяжестью выгнувшихся дугой, держались пять крупных желудей с прозрачным брюшком, демонстрирующим янтарно-золотую жидкость с радужными вкраплениями свободно дрейфующих пузырьков. — Простите за все... И прощайте... — грустно. Зефир нехотя отделился от птичьего клина.

— Как?! Постой... — Нор обязан был быть хладнокровным в любой ситуации.

— Лучше разойтись добром сейчас, чем наколять атмосферу страха, ненависти и зависти.

— Вот так... бросишь? — Дежавю? А как совсем недавно...

— Живыми... — возмущенно бурый с чернью Интеграл сделал Шаг, второй, третий.

Взлохматил шерсть друга.

— Как вы не поймете — со мной смертельно опасно. Эх... Да, признаю, опять сбежал. Добились? — обиженно.

И закрылся от общения. Видимо они почувствовали, что стань настаивать, я бы их отправил к Нордрассилу. Слишком сильно резонировал испытываемый Нором и Отж страх передо мной с моим собственным. Потаенный гнойник вскрылся — неожиданно выяснилось, что я сам себя начал бояться. До дрожи, до колик. И не тот момент, чтобы закрываться. Но еще пару минут и моей выдержки бы не хватило...

...юнец! Отж!!! Он же сам себя до дрожи боялся!... Йейль, ты разве не заметила!?

— В Бездну, все к ялу... — трогая желудь, но не решаясь сорвать.

Нор только и смог, что всплеснуть руками. И не теряя времени прямо на дороге уложил три тела. Окинув оком пространство Тракта до ближайших сторожевых Башен и убедившись в отсутствии какого бы то ни было движения, сорвал один из желудей. Нор помнил о краденном, но вполне работоспособном жезле стазиса. Одноразовом. Но он и не собирался сразу на всех трех применять. На себе тоже нельзя.

Плод в руке живо напомнил Нору женскую грудь, не скользил и грел будто бы само эфирное тело. Заморозив посторонние мысли, целитель осторожно попытался снять шляпку — получилось на удивление легко. Нос защекотал настолько тонкий аромат блаженства, свежести раннего утра и снежной горной вершины, цветущего светлого леса... Дивный букет запал в душу. Нор не поддался соблазну, и повинуясь наитию перевернул сосуд на волосатую мускулистую грудь Дира, и начал медленно сжимать. Видя, что тягучее смолоподобное содержимое начинает впитываться еще до снятия стазиса, мгновенно переключился на истинное зрение, наплевав на непременный болевой откат. И не пожалел — сжимаемое рукой виделось сплошным сияющим золотом. Структура стазиса послушно расступалась перед светом, заполнившим грудь и ставшим расходиться по всему телу. Осязаемое Нором брюшко желудя тоже впиталось, и он под рукой ощутил жесткие волосяные барашки, но ему было не до этого — одна за другой из тела выпали наконечники стрел, а разрывы в телах заполнялись золотом, через которое быстро проявлялось родное, дварфское, тело.

Сила гармонии потрясла Нора, смотрящего на давно ставшее привычным перекрученное эфирное тело, вдруг вслед за физическим целиком засиявшее золотом и ставшее выравниваться, обретать ту же утонченную красоту, что и у новорожденных аристократов из древних родов. "А Диртуд никогда не говорил о том, что владел магией" — отстраненно заметил маг, наблюдая за распускающимся даром, ровным и правильным, идеальным. В равной степени земля и огонь, колено магматиков(!!!). И тут по руке ударило и ее приподняло — сердце забилось и дварф сделал глубокий вздох.

— Лоб те в друзу! — ошалело выдохнул после первого же удара сердца очнувшийся Диртуд. — Дев мацай! — Как же — очнулся в исподнем, и Нор с блаженной улыбкой на божественно счастливом лице тискает грудь. Тут где-то справа и сзади послышался тихий всхлип и шорох. — Отж? Йейль... — рульфка сидела с перекошенным лицом и в обращенном на дварфа распахнутом взгляде ясно читалось безграничное удивление, радость, облегчение, и... что-то непередаваемое, отдаленно смахивающее на однажды виденное, оформившееся в боящуюся скатиться крупную слезу.

Мгновения близкого контакта с Отжистли Диртуд разорвал первым, быстро оглядевшись, охватив вглядом удивительный куст с огромными желудями, растущий прямо из воздуха, мертвенно бледных и с гримассами жуткой боли двух соседей, опутанных странной сетью, красивой, но холодной, огромных пятнистых ирбисов, навьюченных и с седлами, уходящий вдаль на север и юг пустынный Восточный Тракт, дварф восстановил в памяти последний связный эпизод — окоп в Гибелке и приближающееся нечто, какое-то заковыристое инфэо.

— Цели Вика и Шама, — твердо, ровно, сжав кисть Нора, приземляя.

— Ссс!

— Очнулся? Цели! — отпуская руку и пойманный взгляд пришедшего в себя Нора.

Нор кивнул, но при взгляде на кустик опять расплылся в несвойственной ему дурацкой улыбке. Дир невольно сам пригляделся, и застыл столбом — такого благолепия он не ожидал увидеть. Золотые потоки дивной лепоты, аж загляденье, медленно струились в желудях, переплетаясь и расплетаясь в нескончаемом завораживающем танце Жизни. Но что красота растений может против хотя бы кимберлитовых труб!? И Диртуд, классифицировавший непонятное явление, переключился на другой вопрос, машинально забравшись рукой в мягкую шерсть оказавшегося тут как тут Мифра.

— Где Ари? — обратился он к Отж. Та, вот те раз, шмыгнула носом и закрылась руками. Единственная слеза испарилась с запунцевевшего лица со сгорающими от стыда ушами. — Ясно, — глухо. "Что ничего не ясно" — уже про себя: "Но не время расспросов" — это он чуял точно. И принялся быстро облачаться в дорожную одежду с поддетым хауберком, ворочая каменные глыбы гнетущих мыслей в по-молодецки легком, сильном и быстром теле.

Нор в это время, поколебавшись, сорвал второй плод и буквально перетек к Вику и Шаму, оказавшись на коленях между ними. Ртом быстро снял верхушки и одновременно опрокинул над грудными клетками в области сердца. Человек его мгновенно перестал волновать — лицо с все еще действующим истинным зрением целиком обратилось к перевертышу. Происходящее выжигалось рисунком с обратной стороны черепной коробки целителя, жадно глотающего прежде совершенно непредставимые и дико смелые идеи со способами исцеляющих манипуляций, а так же весьма познавательные подробности, касающиеся непосредственно оборотнической сущности пациента.

Диртуд искоса приглядывал за магом, дивясь необычности зрения при отсутствии амулетов — не одел еще, а птица таких возможностей не предоставляла. Однако Нору неудалось и на минуту привлечь дварфа — тот зацепился взглядом за дорожные одежды. И тело само стало напяливать на себя обувь и прочие аксессуары приличного путешественника совершенно без участия головы, воочию убеждающейся в гениальности предков, доказанно участвовавших в строительстве, причем не простыми камнеукладчиками.

Наученный опытом, целитель, как растворились оболочки сосудов с ИЭЖ — Истинной Эссенцией Жизни, — убрал руки, сложив на коленях, оставшись в полобороте к Шамольду. Оборотень широко распахнул невидящие глаза. Моргнул — на его месте озадаченно клацнул зубами черный мастиф. Моргнул — огорошенно стоящий человек с неверящим своему счастью лицом и руками, затормозившимися на исподнем, на птице, и вцепившиеся в тут же сами собой распустившиеся из тугой косы волосы.

— Что за ял!? — подал глас Вик. Его ноздри трепетали, ловя оглушающие ароматы, сам он дико озирался, видя необычные свечения, по слухам, означающие открытие магического зрения.

— Кхагрхи! — чихнул пламенем пес и плюхнулся на задницу с невозможным выражением на морде. Расплылся на секунду. Проявился человеком:

— Тьфу! Яааал... — огненный плевок покатился по траве, оставляя четкий пепельный след. — Нор!?

Но маг уже на них не обращал внимания, жадно глотая и засовывая в рот опустивеший и размягчившийся прозрачный сосуд. Пристегивавший оружие Диртуд хмыкнул двум отвисшим ртам, увидившим озолотившегося Нора с брызнувшим из глаз льдисто золотым сиянием. Внешнее сияние вскоре погасло, но взгляд глаз с переливающейся сине-зеленой радужкой на белоснежном фоне лучился внутренним счастьем и осознанием силы.

— Йееейль... — протянули два бывших пациента, переглянувшись.

— Одевайтесь, — бросил им Диртуд и посмотрел на Отж, которую собой как бы прикрывала ото всех Крукки. На травяном островке выразительно подрагивал последний желудь, бросавший блики на щербатую коричневую корку дороги.

Застегнув последний ремешок, попрыгав для убежденности — ничего не бренчало и не ударялось, — поймал расфокусированнй вгляд Нора, ушедшего в себя. Крякнул, обернулся на двух одевающихся болванчиков, за привычным занятием все больше приходящих в себя. Уверенным шагом подтопал к желудю, сорвал, и с уверенной прытью бросился к Отж. По пути боднул плечом кошку, вынуждая тут ошарашенно отодвинуться и столкнуться с Мифром. Быстро снял верх, выкинув не глядя. И водрузил сосуд на голову сидящей рульфки, крепко зафиксировав шею второй рукой и своим туловищем зажав брыкнувшуюся, не дав рукам столь нужной свободы для сбрасывания. Остальные трое лишь мазнули взглядами, не задержавшись — своих впечатлений хватало. А островок истаял золотыми искрами.

— Кьяа!

Рульфка буквально вылетела из-под дварфа, вывернувшись. Но на распустившихся волосах уже нечему было смахиваться — все впиталось. И в этот момент ее накрыла волна преображения, слегка потемнившая кожу. Каждый, мгновенно на боевой крик обернувшийся, увидел, как ее посеребрившиеся волосы засветились темными янтарными искорками, а потом их как будто ветер поднял, играясь. Нор увидел ярко полыхнувший центр темного аэра, слегка припорошенного изморосью.

Диртуд успел подхватить осевшую девушку, горько зарыдавшую в голос. Все понимали, или думали, что понимали.

Глава 23. Дубняк

Подавленный страх ворочался, мешая соображать. Воздушное настроение лопнуло мыльным пузырем, тыкающе чпокнув пять прыжком назад. И вот уже минут десять, вызывая целые гаммы эмоций у встречных, раэкапу свободной трусцой двигался по самой боковой полосе — начинался оживленный участок. Поток шел плотняком — видя побежденную стихию, начальники дали добро на проезд. Караванщики снимались со стоянок, вливаясь в общую струю. Особо прыткие гнали по замощенной части, стараясь найти и попасть в просвет, которых не было. В центр выезжать никто не рисковал — маги порой гнали свои колесницы с умопомрачительной скоростью — целых восемьдесят километров в час. Одна такая пронеслась в южном направлении. На север ехавшие являлись редкостью, поначалу.

Мне все сильнее становилось неуютно в нарастающей толчее. Срочно требовался тихий уголок, раковина, в которую можно спрятаться от неуютной действительности. Фослив? Все фибры души восставали против близкого знакомства с Лар`соуруф-дьяаром в нынешнем состоянии. Волный ветер, собрат мой, куда мне податься? Единственная глобальная задача — поиск Летающей Башни — в ожидании становления спутниковой системы. А туристический вояж с постоянным страхом — к ялу такую пытку.

На меня глазели совершенно не стесняясь, угнетая. Эдакий смесок, без седла и вожжей сидящий на шикарном коте. Дорогая ткань простого покроя, украшенная тонким едва заметным четырехцветным повторяющимся узором. Вокруг пояса, кистей и на пальцах в магическом зрении сияла мощная аура сокрытых амулетов — от умеющих смотреть не спасет, но единственный промчался мимо. На шее тонкая разноцветная нить с прозрачно-зеркальными узелками, на груди натурально пылает бусина с ноготь, висящая на хитро сплетенной тонкой цепочке червонного золота. Волосы заплетены в сложную косу чуть ниже плеч. Я вернулся к облику люфа-Ариэля.

С северо-запада повеяло родственным ароматом. Знакомый запах. Дубы. Роща. Пристанище. На границе с Ремпту. Здорово! Мысленно поблагодарил Лара — явно не обошлось без него. Остался пустяк — добраться. Предвосхищая просьбу, Аня в режиме скольжения устремилась в ту сторону. Через десяток минут, оставив назойливого купца с носом, исчез в фиолетовом облаке, чтобы появиться за несколько километров от караванной трассы.

Березы, тополя, пихты, ели, ивы. Бор с густым подлеском и полными дождевыми оврагами. Пение птиц, игривый шелест собрата-ветра. Спокойная тишина леса.

Не даром говорят: в березовом лесу — веселиться, в сосновом — молиться, в еловом — удавиться. Березняк пулей проскочил — навеянное настроение усилило страх. Еловый не встретился, а вот в сосновом Интеграл вышагивал чинно, позволяя надышаться его воздухом, сгладившим режущую остроту.

Раэкапу сам выбирал дорогу, избегая поселений. Шагал он редко, тонко чувствуя настроение наездника, безсознательно играющегося с его нежнейшей шерстью под цвет зеленого ковра, по которому он трусил. Крупных животных Интеграл Перешагивал, а мелкие чаще пугались, разбегаясь.

К вечеру мы отмахали больше ста километров, достигнув желанного островка. Дубрава показалась ухоженной и... незыблемой, что ли. Твердыня. И не роща замшелая, а настоящий солидный дубняк, простирающийся на сколько хватает глаз.

Кощунственно сюда въезжать. Интеграл согласно обратился. Вступив под огромную крону первого дуба, вздохнул полной грудью. Меня охарактеризовали своим. Страж-Альба вернулся ко сну.

Лес поражал — Ра скоро начнет садиться, а здесь светло. Сразу встретилась встречающая гостей компания — зубчатый дуб, а за ним каменный. За ними три Фрайнетто, два каштанолистных шатра — не удержался и погладил ветвь, прежде чем нагнуться. Тихи скрип — и ветви добродушно улыбнувшегося в ответ на ласку дерева приподнимаются, открывая комфортный проход.

Молодые и старые, тонкие и матерые. Россыпи клубники и земляники, шляпки боровиков — в основном белых грибов и дубовиков крапчатых. Клены, ясени, малина, брусника, яркие шапки звездоподобных рододендронов и других вересковых. Радующее глаз и грющее душу многообразие.

Час прогулки поднял настроение, успокоил, вселил уверенность в своих силах и в будущем. Остановился у жизнерадостного дедка — огромадного дуба с мощными выступающими из земли корнями, торжественно согласившегося приютить в ногах путника. И больше не кидаться желудями. Совсем. Вообще.

Интеграл убежал то ли вслед за ушастиком, то ли за ярким тетеревом. А я, удобно устроившись в корнях, облокотившись после сытного ужина, вызвал брата.

— Вечер добрый, брат.

— Здравствуй. Чего нос повесил? — мгновенно раскусил меня гном, одетый в изысканный костюм.

— Я не сильно тебя отвлекаю?

— Не юли. Что опять случилось?

— Эх... — на глаза сами стали наворачиваться слезы. И довод о том, что опять распутстил бабские нюни, бесславно стек в урну. — Мне страшно, Вась, — вздрогнув. — Я сам себя боюсь! Год вытворял такое! Во что я превращаюсь?!.. — хнык. Гном молчит, внимая повышенным тонам. — Монстр, рядом с которым сметрельно опасно!.. Дед! — Шмыгнув, ткнул локтем по корню метко сбросившего на макушку очередной желудь дедка. Аргумент про смертельную опасность высмеял упавший плод. — Извини, я не в духе, — подтянув коленки.

Пространственный ветер — сильные руки брата, оказавшегося рядом, прижали к себе.

— И не стыдно? — некоторое время спустя тихо спросил брят. — Такой большой, а ревешь навзрыд в жилетку такому маленькому, и похлеще многих прапраправнуков...

— Перед дубом что ль? — буркнул я, размазывая сопли. "Тело люфа что ли так влияет на эмофон?" — промелькнула мысль, отложившись в верхий ящик.

— Спасибо что не перед дедом...

— Ты же понял все!

— А ты сам?

Вторая волна была короче.

— Все страхи от незнания. Познай себя. И не бойся совершенства — его не достичь никогда(!!!).

— В том и суть, что я слишком хорошо себя знаю...

— Но не тех, чью память присвоил, верно?

— Да...

— Чужие мечты, желания и... страхи довлеют над тобой. Избавься от привнесенного.

— Отказаться от всего?

— От личностных слоев. Преврати воспоминания в безликую книгу и поставь на полку. Вспомни! Братья-альфары ничего не боялись — это они своими именами наводили ужас. Ты прочитал сотни книг до злополучной практики, на которую пошел уверенным в себе люфом, готовым горы сворачивать. А что я вижу теперь? Жалкого хлюпика! Когда это началось? С тана Сабира? Конечно же!..

— Я не могу, брат. Действительно не могу — все уже переварилось, просеялось через ассоциативное сито.

— Вот. Ты сам все сказал.

— Что?

— Думай.

— Ну что?..

— Переварилось? Выводи отходы. Просеялось? Выброси мусор из сита.

— Кхм!.. Ты не понимаешь...

— Молчи, — накрыла губы его ладонь. — Достань массажный набор. Молодец. Я буду с тобой сколь потребуется. Не бойся заглянуть в себя, в ту кучу-малу, в которую превратилась твоя память. Та, что за фасадом, на заднем дворе, — его горячие пальцы ласково прошлись вдоль позвоночного столба. — Я с тобой. Брат рядом. Вася защитит. Вместе мы сдюжим. Вместе с Зефиром, освещабщим полняку. Вместе с Интегралом, свернувшимся в корнях. Вместе с участливым Дубом-Дедком, распростершимся сверху. Вместе с Нордассилом, поверившим в тебя. Вместе с фамильяром, помогающим массажировать. Вместе с Арьяной, переставшей спокойно спать. Вместе с Чако и Нимусом, охраняющими беспокойные сны девочки. Вместе с Лейо, подчиняющимся долгу. Вместе с Йомиэлем, могущим опоздать к воскрешению. Вместе с Леонардо Тарасовым, потерявшимся за чужими масками. Отбрось шелуху чужих лиц! Люби свое. Люби себя. Познай себя.

И я без сожаления расстался с выдуманным лицом, ныряя в заболоченный илом омут кристального озера памяти.

— Ты воссоздал их подобия в себе. Ты связал себя с ними! Сжигай тени! Найди и оборви нити! Разгневанные барон и баронесса тянутся к тебе, хотят наложить свои лапы! Борись. Рви связи. Твое тело — яйцо, найди иглы, не бойся уколоться — вытолкни их, выплюнь впрыснутую отраву. Будь чистым, Эль!

Кто говорил? Вася? Лар? Аня? Зефир? Лейо? Йом? Арьяна? Дедок? Лео? Да!!!

— Привет, — отбросили мою челку небольшие гномские пальцы, молчащие о дикой усталости.

— Вася... — глупо улыбнулся я.

Тепло, сильные лучи катящегося к полудню Ра, пастораль вокруг, игривое касание упавшим желудем кончика уха, горячие бедра брата, на которых покоилась моя голова, урчащий ком на моих собственных бедрах, ласковый ветер-собрат, нежно обнявший нагое тело, лежащее на растеленном плаще, щекочущая стопы кора корней старого дуба. И лицо брата, лучащееся участливой братской любовью и заботой, на фоне безгранично голубого неба, перечеркнутого перистым облаком и маленькой белой кучерявой тучкой, напоминающей сердце, в обрамлении беспечно волнующейся листвы, сдерживающей лучи светила.

— Люблю, — озвучил я свое отношение ко всему этому. И счастливо зажмурился, сладко потянувшись.

— Выпей, — поддержал мою голову брат, предварительно сорвав с забавного кустика, растущего прямо из воздуха, желудь, наполненный мистико-астральной эссенцией жизни(!!!), созданной — точно знал — Ларом, а в конце капнув на Аню, Зефира, Интеграла, корень дедка, а потом лично выпив последний глоток и съев тару.

Холодный огонь, обжигающий лед, острый воздух, каменная вода, жидкий камень. Или острый огонь, жидкий лед, обжигающая вода, холодный камень? Взрыв ощущений, все перемешавший и активировавший вершины звезды, притянувшие родное. В центре осталась горстка пепла, рассеявшаяся золотой пыльцой, вычертившей линии пентаграммы. Пропало ощущение тугих струй, чувство привязки, окружающее раскрасилось напоенными жизню красками. Завершающий аккорд в симфонии установления независимости.

— Опять слезы? — с напускной разочарованностью.

— Думал, что свободен от долгов, а сам всюду их плодил, — мыслилось споро. Я был свеж, бодр и жизнерадостен. — А слезы... от полноты чувств, брат. Ох! Ты прекрасен!..

— Ммм? — поведя бровями и тааак улыбнувшись... Я выпучил глаза, а он задорно рассмеялся, вовлекая и меня. — Лар`соуруф-дьяар подарил нам с тобой поистине чудесный нектар, закрепивший твой успех.

— Уйё! Три дня... Брат!..

— Спокойнее. На то и братья, чтобы в трудную минуту...

Теперь я накрыл его рот, крепко обняв.

— Поздравляю с магматиком, — торжественно пожал ему руку, оторвавшись.

— Поздравляю со стихиалом, — в ответ.

Оба тепло улыбнулись и похлопали по плечам. Хмыкнув на аккуратно составленные баночки и прочее из банного набора и на кучу тряпья, в которое превратился дорогущий костюм, лукаво покосился на брата. Вася не смутился, наоборот — показал язык. Издав смешок, картинно хлопнул в ладоши — оба в момент оказались одетыми. Естественное, все чистое и "отутюженное", пахнущее зимней свежестью. Аккуратно составленное исчезло в закромах. В радость сообразил на двоих столик с креслами, графин с соком и парой бокалов, вазочка фруктов и десертные порции лакомств. И довольный угаданным блаженно развалился, растягивая подаренные дубраве минуты.

— Хвалю, Леон. Вот теперь я спокоен за тебя.

— Давай не обо мне — так неохота анализироваться...

— Хех, слово-то подобрал. Тогда деловые новости, их вагон и малая тележка.

— А надо?

— Ты всю кашу заварил, имей совесть со всеми откушать.

— Глянь, какая пастораль вокруг. Ну какие тут акции, дивиденды и налоги?

— У Арьяны очередной зубик прорезался, и она опять укусила Нимуса, — деловым тоном и бизнес-мордой.

— Аха-ха!

— А у того еще нет, чем ответить.

— Уморил! Сдаюсь...

— Хех. Но шутки в сторону. Мастера и состав твоей бывшей группы найти не удалось. Признаться, был поуши завален, не до АЗУ. Они пропали в день официального траура... по тебе.

— Упс...

— Вот те и "упс". Тогда ты даже не вспомнил о бывших согрупниках, а я не... компьютер.

— Не надейся пробить на слезы и самобичевание. И да... я сгораю от стыда перед отцом. Знаю, принципы и доказы так по-детски!.. Хех, тебе удалось поколебать. Обещаю подумать и все взвесить, но... не гарантирую, что решусь на поиск и встречу.

— И то ладно. С Груздем мы полностью распрощались. Через час после твоего звонка Ламбада телепортировалась — замковый холм точно в центре треугольника, а речушку мы скоро начнем расширять до судоходного канала.

— Не ожидал от Лара...

— Склады я успел буквально накануне забить подзавязку — о готовящейся акции герцога никто в точности не знал. Он перекрыл Восточный Тракт по всему герцогству в ночь на семнадцатое, мотивируя это финальной стадией военных учений, как всегда. Не предупрежденные купцы с радостью избавлялись от товара, заключая с нами выгодные контракты на прямые поставки с Раженя. А редкоземельные металлы и руды я стал перекупать еще пятнадцатого.

— Значит, примерился уже тогда?

— Мэллорн — уже слишком большой куш. Да и кутерьма с наемниками помогла Дому лучше подготовиться к переброске. Кстати, эжи теперь ценятся лишь по весу металла.

— Даже так!?

— Ага, — весело кивнув. Гном был горд и жаждал похвастаться. Кому как не мне? — За три недели арота процент груздевских подделок поднялся до четверти. Эжзасзаский Бэж и груздевский Груц всегда конкурировали, оперируя в эжами, однако право штамповки было за мэтратом Эжсасза. А теперь представь, что мы не только перевели все свои расчетные счета в Груц, но и расплатились с мэрией всеми собранными подделками. Благодаря организации хранилища в Ламбаде, мы смогли его оперативно опустошить, неожиданно рассчитавшись предусмотренной в договорах суммой вместо товара. И на прощанье громко хлопнули дверью.

— Ну изменить время поддерживающих своды плетений с недели до суток...

— Нет. Здесь мы оставили три живых кристалла, честно передав все данные.

— Неужели растрезвонили про подделки?!

— Именно что растрезвонили! И про мэтра Серпо не забыли. Я как раз со встречи с ним. Племянник подменил меня. Кстати, апплодирую за показательную казнь Сливара.

— Эгркхм! Что?.. — прокашлялся я. — Ах, это. Аня приняла решение самостоятельно, я был в некондиции.

— Она не могла знать, граф — лично! — прибыл в Груздь рано утром с несколькими сотнями исторгнутых на продажу в рабство. Неисковерканные переходом тела впечатлили, поднялся ажиотаж. Сам Сливар с обеда не выходил из своих покоев, аукцион проводили его сын с наследником. А когда граф почтил своим присутствием организованный банкет, в его тварное тело через астрал спустилась яркая звезда. Парализовавший всех Крик был страшен. Подсвеченная изнутри оболочка менее чем за минуту осыпалась белым пеплом, прямо указывая на астральное воздействие с полным уничтожением души.

— Дух остался.

— В тот момент никому не было дела до столь тонких философских вопросов. Подобным образом карают божества и священники Араса.

— Рабов освободили?

— Они все уже в Соуруфе. Наследник Абрикар на приеме во дворе Хофоха, спешно приняв титул, подтвердил передачу всех Фосливских владений. Королевство в лице короля признало суверенитет Соуруфа в обозначенных границах, войска из бывшей Гибелки, превратившейся в наиплодороднейшую область, выведены, семья нит-Миттар лишилась в пользу короны всего оставшегося иммущества, а четыре ее колена сосланы в захолустье, какую-то деревню Таппельцы на границе с Ремпту. Что?

— Хех, ты уже видел ее на фото, что я порой сбрасываю на Ламб.

— Та самая? Ну кор Нарравар, ну хитер бобер!

— Аха-ха! Брат, я рад решению нитох-Астара. Каторга или казнь легли бы на мою совесть.

— Абрикар в приватной беседе поведал историю с подставой. Мне пришлось состряпать правдивую байку про карательную миссию с наемниками. Разведка и удар, но на все воля Араса. А вот, к сожалению, Сливар урока не понял, да еще и сбил герцога Дикугогуо с пути праведного, предложив организовать пан-терральное инфэо над Гибелкой, за что сам поплатился, и нас заставил обращаться к Моара Крон-Ра, по прихоти заодно взявшего да раньше времени полностью пробудившего Нордрассил.

— Это ты столько успел за половину дня!? Кошмар... А...

— Тихо. Все в порядке.

— Эссенция. Невероятно — синтезировать всего за три дня!..

— Нордрассил гибнет вместе с Хранителем.

— Ешкин кот! Йейль... Ну удружил ты мне Лар...

— Не обольщайся! — звонко рассмеялся золотой кустик, вдруг выросший на гребне ближайшего корня. — Сам же мне и подарил еще целых трех Хранителей, забыл? И целую пушистую Гвардию. Пробудил, понимаешь, вдали от эльфов, да еще и бросил.

Сказать, что я опешил? Пожалуй нет. Предпочел не замечать изменения дуба и вольную интерпритацию событий.

— А где "Здрасте" или, там, на худой конец "Привет"?

— Молодым ползвоительно!

— Наглый нахал. И вот представь, как он три дня висел над моей душой... Еще хлеще путаясь в звуках...

— Хи-хи. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Ха-ха-ха!

— Не льсти себе! — звонкий шелест. — Положение обязывает к роще из мэллорнов.

— А те такой весь обязательный, ну прям... Аха-ха! Где ты, а где роща!

— А роща сама придет, — гордо. — Первый, пошел!

— Гкхм-кхм...

— Кхем!..

— Знай наших! — ехидно.

— Воровать чужое... — успев поднять себя с братом на диске Плинга, когда дедок вытащился из земли и резво посеменил корнями, смешно собрав ветки в плотный пучок, оставляя за собой четкий след.

— Преобразуй тройку здешних в мэллорны. Тьфу, что за язык? Вот эльфийский...

— Да-да, конечно лучше! Но уважаемый Лар`соуруф-дьяар...

— Он, — все травинки отделившегося от корня кустика обвинительно указывали на меня, — сегодня даже ни разу не подумал навестить меня! И мне самому приходится облагораживаться! Как умею. Больше то вблизи дубов совсем нет... — поник кустик в конце. — А из-за алтарного камня без кольца мэллорнов я слишком уязвим, не смогу долго сдерживать ополчившихся на тебя, Лео, Чародеев... — натурально вздохнул мобильный интерфейс Хранителя.

— Извини.

— Да что там. Вот! — кустик заколосился. Очень быстро отпочковалось и созрело две веточки с шестнадцатью пузатенькими желудями, не превышающих ноготь гномьего мизинца. — И что вы все шляпку снимаете!? Даже не вздумай. Надо-то просто приложить и надавить на нее сверху.

— Чую, у меня пары растворенных частичек не хатает, а Лар?

— Эль`арраф-ярьдар пробудил эльф, целиком отдавший себя... — тихо-тихо. — И живет со своей Хранительницей-королевой вот уже какое десятитысячье.

— Эльф?

— Ритуалы Сопричастия в финале каверкают природу, омрахум обращают любовь ко всему Миру, а больше никого не было. Я не замена Йомиэлю и на эту роль не претендую. На твой Зов откликнулось три сущности, и я более чем счастлив! — быстро протараторил пучек.

— Вот и свиделись. Покеда!

— Ты-то чего прощаешься?! — пискнула последняя травинка. — Совсем очумел?! — раздался в голове ясный ломающийся голос. — Не смей так шутить, — истаяв.

Молча отдрейфовался к высокой кроне молодого дубка. Связь, подобная нашей с Аней, но иного плана. И порядка. Та-Вастин милостиво цедил сок.

— Дурной тон горевать о случившемся.

— Надо срочно осваивать метод редирекции эмоций. Эдак я скоро и на деревья стану неадекватно реагривать, — зигзагом облетев молодчика. — Тебе смешно... — приземляясь рядом со зрелым.

— Общество дубов...

— Обижусь.

— Правда глаза режет. Лишь выходя наружу без твоего участия.

— Особено когда о тебе, а сам ни сном, ни духом.

— Пока Скайгекс прогрессирует, займись собой. Прибежище ты знатное себе нашел.

— Ох! А от меня он имя скрыл.

— Бросил ведь.

— Йейль, я же не машина за всем следить.

— Просто привык полагаться на другие потоки сознания. Однако обычные глоры и с большим объемом прекрасно справляются.

— Ладно. Получается у нас появилась недвижимость, земля, и остались графские хофи, верно я понял?

— Верно. Фослив обезлюдел за то время, пока мы тут. Эманации Нордрассила только в Крибах не ощущаются — не эльфам их трудно выдерживать дольше суток. Собаки, кстати, еще при мэллорне все разбежались, но остальные животные нормально себя ведут. Вербовщики на Ражене вовсю гребут команды неудачно осевших чистильщиков — три тысячи люфов уже рассосредоточены вдоль границ, двенадцать тысяч молодых и отчаянных мастеровых, недавно завершивших образование и вынужденных ожидать достойное место, решились на переселение. Семье присягнули еще пять архимагов, двоим, не смотря ни на что, отказали. Из пяти двое держали частные школы, начавшие полностью переезжать в Бафово. Надеемся создать здоровый дух соперничества, заодно и стену совместно пообслуживают — боевые учения уже ведутся. Нанято тридцать три бригады строителей, почти четыре тысячи глоров на фортификационные сооружения и перестройку населенных пунктов. Лар больше никому не дал ни элексира, ни знаний о приготовлении напитка. Среди угэрежских знающих нет, а имриксовских никто не ждет, хотя это именно оттуда на Ражень спустили конкретную информацию о произошедшем. Но если через неделю не активируется внутренний круг мэллорнов, Лар сдаст Моцкаф, иначе сам загнется.

— Сегодня найду и отправлю желающих.

— Кстати, вчера в массы через старшего Конлапира мы выпустили всю поднаготную об "Эмге".

— Бароны еще правят?

— Ненадолго. Сегодня последний день работы Бэжа в Грузде. В излучине Эжзасза, удобной для организации крупного порта Призрачным Барьером, при содействии Серпо как ближайшего городского властителя первый пирс завершен, два судоходных рукава пробито. Диус рискнул начать торговлю, начав помогать со строительством инфраструктуры и железной дороги через горный массив прямиком к буферной станции рядом со столицей.

— Пай Дома?

— Половина. Совет Семьи не поскупился на плату за скорость — баснословный куш с уже раскрученных проектов только сегодня истаял, а ведь мы с братом за время руководства ни разу не воспользовались резервами!

— Поступающая прибыль покрывает все текущие расходы?

— Не то слово! Правда, пришлось распотрошить собственную кубышку ради менталонов, готовых ассимилировать исторженцев, церкви Араса мы отказали. Кстати, Жа-Градин только что положил глаз на дубняк.

— А откуда у них информация?

— Груздь сливает... Подземная система телепортов сокращает путь через барьер до нескольких часов. Чистильщики в барьер не суются — без магии дохлый номер.

— Хех, гляжу, освоился с моей памятью?

— Не то слово, — кинув распальцовку. — В АЗУ в середине лета запущена гидроэлектростанция. К сегодняшнему дню одна в Диусе и пять в Маблонге. Термальных, соответственно, две, пять, семь. В Аландайе и Таркарате еще строятся. Термальную, кстати, планируем и здесь построить на сероводородных источниках, с расчетной мощностью в пару десятков тераватт.

— Уйё!

— Минимальная мощность у действующего в Маблонге маг-генератора — один тераватт. В АЗУ пока самые мощные — по сто тераватт. Оказывается, у Окладона велись активные разработки, действующие подобно ГЭС для мировых потоков энергии. А привязка к магнитному электрогенератору жашно взвинтила выходную мощь! Вот только трансформаторы и конверторы у каждого свои. Кстати, ректор выполнил просьбу о разработке и использовании единых интерфейсных стандартов, как оказалось, лично ими занимался. Ты должен помнить, что он не третировал тебя, вообще никак о себе не напоминал.

— А я то думал, чего это он обо мне забыл. И гадал по ситуации с экзаменационной практикой...

— Но он проморгал и принца Асколя.

— Ты знал!?

— Старшие заинтересовались его кандидатурой и подняли архив. Аналитики минут пять назад выдали отчет... с теперь уже не важной семидесятипроцентной вероятностью.

— Хитер бобер.

— Не гони лошадей. Они не в курсах о произошедшем между вами, а высокая вероятность из-за чистоты его исчезновения с учащимися, не подкопаться.

— Извини. Ляпнул, не подумав.

— Проехали. Из старых дубов мудрые мэллорны?

— Не знаю, иду по чутью, — раздавливая третий желудь о раскидистый белый дуб о девяти ветвях, образующих прекрасную площадку. — Основной критерий — отсутствие вертикали ствола. Деревья — будущие города.

— Скинь точки.

— Держи.

— Всего двадцать километров. Отлично.

— Лар передал, что на мэллорнах и люфы смогут устроиться с комфортом...

— Вот это здорово. Сейчас зона отчуждения порядка тридцати километров и самым краем задевает Тракт. Строители сейчас занимаются в основном укреплениями вместе с разбирающимся с наследством графов этрас Регзандзедом, окраинными селениями да возведением Башни Магии под руководством этрас Еграэльса на месте выхода астрального камня. Этрас Виоллити заведует работой с исторгнутыми — поподается много любопытных — один фанат падуба, эксперт по живым изгородям. Но и швали хватает — десяток убийц обезврежено, за еще двадцатью Сливар не уследил. На Моцкаф в основном попадают обладающие даром, начиная от среднего уровня. В день около полусотни, две третьих — эльфы, пятая часть — дварфы и гномы, остальное поровну между людьми, орками и гоблинами. Ни одного смеска. Странно, что и-тварей нет, возможно под землей копятся — мы не всюду смогли спуститься.

— Вы не смогли спуститься в храмовую пещеру из-за Лара, без подпитки от первоначальной алтарной звезды эссенции он не успел бы так быстро синтезировать. Отсюда же искревление зоны охвата в пользу территории Соуруф, вытянутой на север, пока вклячая и дубняк.

— Ясно, замуруем. А почему пока?

— Лар вкурсе, что я теперь стал как магнитом притягивать и-треки, пытается помочь. А когда протянется цепь мэллорнов со сплетенными корнями, надобность в искревлении отпадет. Он вообще хочет ополовинить дубняк и окружить сторожами всю территорию, особенно между Восточным Трактом, который не отодвинуть, и внутренним кольцом.

— Отлично.

— Кстати, он просил включить турбины Ламбады на полную мощность и проявить щедрость, направляя чистый поток на оплетшие все три подземных перехода корни. Так он сможет качественее справиться со всеми задачами.

— Придется закупать продовольствие. Ладно. Не забывай чаще связываться, хорошо?

— Конечно, Вась. До свиданья.

— До свиданья, Лео.

Возникшие сразу по уходу брата предчувствия не обманули — не прошло и десяти минут, как внутри засвербило. Что толку от краем сознания запомненных структур, если применить и закрыться от настойчивого внимания, предвещающего неприятности, нельзя по смешной причине — моральная усталость? Не сам диск Плинга с креслами и столом — сказалась эмуляция, вынужденно задействованная для стабилизации инфэо, не учитывающих новые реалии инструментальной среды. Да я загнусь на первой же минуте, если без досканального перебора всех модулей до последнего зачуханного узелка попробую воспроизвести хоть что-то из арсенала браслета с живыми кристаллами из свеженьких охотников за моей тушкой.

Жесть. На гране видимости замаячила тень. Взяв кота на руки — Интеграл тут же оперся о плечо и зорко уставился за спину, — ушел в Крадущийся Шаг(*), поименовав так Шаг, свершаемый в Скольжении.

Гадать о намерениях местного хозяина или его посланника не приходится — восемь извилистых полос, калечащих облик леса, шрамами протянулись на юго-восток. Кто ж станет в своем доме терпеть вора? На шестой тень, нагнав, приотстала, но после восьмой вынудила применить новое и нестандартное решение. Видимо, обломилось остановить прущее в трансе дерево — и почему нельзя телепортом?! Лар вырастил для шестнадцати смесь иного состава, а того первого дедка, коим сам занимался через меня, явно превратит в гостевое, смесь дуба и баньяна. Эдакий южный бриллиант на золотом кольце, мэллорн, стелящийся по земле. От ж малявка, никакого пиетета к канонам своей расы, или вида. "Сам такой!" Молчи, баобаб, надорвешься...

Все. Задание выполнено. Йейль! Впереди Ремпту, по бокам и сзади на сколько хватает видимости сплошь дубы. Ну, Лар! Толку от воссоздания тела, коли убивать будут не тебя? Это подстава, дубок, чем бы ни обернулось. Да не обиделся я — что с младенца взять? — за справку по мэллорну, конечно, спасибо, но больше подобного не прощу, так и знай. Экий я добрый, цени. Дуйся-дуйся, не лопни.

— Речь, — нейтрально произнес паренек с волосами цвета индиго в корнях, переходящим в синюю сталь с мифриловыми кончиками, сидящий спиной на запад и с кренделем из ног на толстой ветке трехтысячелетнего дуба — самого старого из встреченных, — образующей с другими неровную площадку в трех метрах над землей.

— Речь, — пробасил в ответ колоритный мужик, через секунду появившийся напротив и легко севший в зеркальную позу.

Увиденного хватило, чтобы трезво оценить свои силы — после Крадущегося Шага не могу сконцентрироваться даже для телепорта. Интеграла и Зефира если и спрячу в организованном недавно спортзале, то сам при драчке в любом случае расстанусь с тварным телом — оставлять Вместилище на этом плане может стать фатальной ошибкой. А там месяцы ожидания синтеза нового, слияние и прочие ужасы.

Друид. Вне сомнений. Толстые длинные волосы пепельного цвета с прозеленью, что на голове, что у бороды, только усы коричнево темнели, свешивая до области ключиц витые косицы, перевязанные вьюнком с мелкими листьями. Одежда — наложенные внахлест многоцветные листья дуба, складывающиеся сверху вниз в красивую палитру в диапозоне от светлого к темному. Когда он стоял, создавалось ощущение балахона, нисподающего до пят, когда двигался — штаны, присел — юбка, скрывающая босые ноги. Толщиной пальца в три зеленый канат опоясывал мощный торс, на спине горбом рюкзак без всяких лямок. Болотно зеленые большие глаза, широко расставленные и слегка раскосые. Круглые, но лишенные мочек уши, выдающие урожденного люфа.

— В Фосливе пробужден Нордрассил. Наша молодость не извиняет нас — мы просим понимания экстренно предпринятых мер и разрешения на переговоры.

Изучающий взгляд еще долго буравил меня, то ли любуясь, то ли ища слабые места. По нему не понять.

— Дьюдар дождался. Исполняй, — крепче сжав цветущую на верхушке дубину-посох длинными морщинистыми пальцами с барашками темных волос на первой фаланге.

Четко и лаконично. Как хошь — так и пониманий. Визуально — мужик, а копнешь — ну дуб-дубом. Реально уже растение или одежда маскирует? Ял! Как же много я не знаю.

Отдав последние крохи, выцепился в глубокий сон. Промелькнувшая в глазах напротив искра восторга и забугрившийся ствол со ставшей гладкой корой уставшему потоку сознания показались глюком.

— Вставай... Вставай!.. Радьюйзб ждет! Исполняй.

Что такое? Что опять? Опять?.. Юрьдьяар... Дьйарьд... Ядьаюйр...

— Пентагон Оак-Дюдьярда скомпанован, девяносто девять процентов до активации, — выдала ОСМО осмысленно вернувшемуся в тело потоку сознания, сумевшему полноценно отдохнуть.

— Можешь обижаться сколько влезет, — донесся издалека голос Лара, — и не прощать, но я действовал ради твоей же безопа... — уже стоящему в центре пентагона, в вершинах которого проклюнулись маленькие древесные побеги.

Предчувствие беды вовсю било в набат. Ты преступил черту, Лар. Пять языков пламени до тла спалили ростки, и, помятуя недавний опыт, бешенно вращающимся диском обрубил контакт на полуслове. Меня охватил дикий гнев — как он посмел мной вертеть!? Укоренившаяся лиана, нехотя разгоравшаяся, полыхнула белым пламенем, оставив облако пепла. Вдруг очертившее мириады ранее невидимых нитей, облепляющих меня со всех сторон, тянущихся в едином направлении, как пыль в лучах света, только наоборот.

Озарение снизошло чуточку раньше...

Глава 24. Плен

— Недооценил, надо же.

Жгучая боль как от удара по нервам — всего лишь щелчок ногтем. Непроизвольно зарычал — от боли физической. И от боли моральной — разочарование в жизни. Предательство Лара — так, пустяк. По сравнению с предательством в квадрате.

— Ничего, я не тороплюсь.

Щелчок в два раза сильнее. Рев ярости.

— Ярись, трус.

Серия быстрых ударов.

— Вылезай мстить.

Запредельная боль. И желание избавиться от обидчика любой ценой.

— Не сегодня — так завтра. Виси, божок-сосунок...

— Хи-хи!

Он с каким-то хлыщем ушел, оставив пустоту. Не так — Пустоту. Нет, это не своды пещеры, не треугольник из кусочков Сабонэта, Олисанны, Амсофеля и октагон из Зазела, Микрану, Оллаку, Жогеца, Алоллэи, Фиерайкуц, Озварга, Врезеня, не мое бывшее тело в центре адской фигуры кучкой белого пепла, не присвоенные Асацио и Аюуо. Ради спасения я убил свое творение. Второй Ани больше нет.

Она испытывала радость, умирая за меня, раздираемая по волоскам, сцепившимся с путами Асколя. Их хватило почти впритык — последним стал обрывок нашей с ней пуповины. И Зефира тоже... Нет, нельзя так думать! Он с Интегралом остался там, с гребаным друидом...

— Все артачишься? Может, бантик перевязать?..

— Неужели поверил сольфскому вельможе?..

— Эльфы — лучшие игроки...

— Со своим бы Нордрасиллом...

— Испортил...

— Раздвоение личности...

— Вдруг сам решился...

Хотел спрятаться в симбионте, но не ожидал и даже не предполагал, что из-за внезапного удара в астрале мое Вместилище вышибет в тварный мир, а симбионт станет моим телом. Телом, которое испытывает боль. Меня ударяли, сжимали в тисках, терли о наждачку, шкурку, шерсть, клали под пресс, в кислоту, сжигали. Гиперхасэнад создавался неразрушимым в астрале, воздействия по законам тварного мира для него не более чем пшик. А я? Из чего сделан я, невольник собственного творения?

Вывод первый. Хранитель Башни оставил на мне божественную печать, поскольку свою частичку при мне забыл. И Боги не лгут, только играют правдой. "Это мое влияние, оно полностью исчезнет после твоего выбора" — и нет основания к недоверию.

Вывод второй. Асколь обладал как минимум двумя телами, как и у меня была аватара.

Вывод третий. Сольфский принц не мог пройти мимо такого трофея, как божественная печать. А лицемерить, интриговать — это его хлеб и вода, он это с пеленок впитал.

Вывод четвертый. Только от моей воли зависит проявление свойств высшей сущности, путь к которой мне случайно указали, подтолкнув.

Пытки — хорошие учителя. Долго ль, коротко ль — проблески сознания позволили выстроить мыслительный процесс, исключивший боль, основанный на принципе работы обычного глаза — двадцать четыре кадра в секунду воспринимаются единой сценой, только время в часах, динамически изменяющееся.

Асколю не нужен был слабак. Он мастерски обдурил меня, искусно создав закладку на будущее. И отпустил дозревать. Я чудом сумел сбросить марионеточный аркан. А судя по его поведению, этим и было ограничено. И слава Арасу! Он мог следить за мной лишь косвенно. Ни чтения мыслей, ни просмотра памяти, но и побуждений со стремлениями с лихвой достаточно, чтобы направлять куклу. Плод созрел, но на чужом дереве. Эх, Лар... Прикрыться чувствами моих же порождений. Асколь обыграл тебя. Но вы оба проиграли, сопернички, помешав друг другу. Один излишне тихарился, другой пер танком, вот и врезались.

Йейль, и ведь сам же строил для сольфа путь!.. Навязаны ли чувства к Миэ? Будь благославенна боль! Глуши прочие... Использован вслепую как рычаг или трамплин? Бездна с ним.

Боль пожрала все чувства, съела все, что могла, а потом исдохла, безмерно обрадовав мучителя. Впрочем, не прекратившего свои исследования.

Плохо, что дойдя до языкового заклиняния, я остановился. Не напряг воображение, не предположил обратное влияние. Область тонких материй, где даже мысль о ком-то вызывает отклик, доступный мастеру... Бездна б пожрала этих спесивых эльфов. Ходит с каменным лицом и смотрит как на экспонат.

Когда есть боль и ты, сложно не потерять себя. Я стал хотеть расщепиться, раствориться в ней.

Внезапная кромешная тьма своей неожиданностью выбила из колеи. Лодка черпанула воды, стала тонуть. Откуда-то бросили спасательный канат. Рефлекторно потянул. И покрывало сдернули, явив двум парам глаз аквариум со светящимся мной.

— Вот, дорогой коллега, все приходит вовремя, если люди умеют ждать. Технология давно отлажена.

— Хи-хи! Давно им не являюсь, вы же знаете. Хи-хи! А без заминки все ж не обошлось, уважаемый коллега.

— Исключение подтверждает правило. Не суть важно, как узник оказался в клетке. Главное, что в растворе осаждается адамантий...

Жидкость вскипала слишком медленно, дав шанс запомнить диалог. Больше тьма ни разу не радовала меня своими объятьями — после третьего проблеска все в том же аквариуме я понял бессмысленность ожидания... и попыток расстворения в боли — она успела первой.

Ко всему привыкаешь. Вот и я привык мыслить, в аквариуме, под колоссальным давлением и температурой.

Не однажды в этом Мире мне приходилось страдать. Знал источник, знал цели. Когда-то. Не сейчас. Я хотел запереться в бункере, но оказалось, что построил клетку.

Внезапная полоснула адская резь, во сто крат хуже старой знакомой. Яркая вспышка. И расчет на рефлекс оправдался — не знаю, как и из чего, но из меня брызнули слезы.

— Хи-хи! Осыпающиеся на дно адамантиты, коллега?

— Опыт удачен — камень плачет. У каждого есть особенности, состав суспензии вариативен.

— Форму и формулы мы уже с вами обсуждали, коллега.

— Вы все еще хотите его душу и не смирились с неудачей. Чувства мешают делу, коллега.

— О, мой антогонист, оставим спор досужий. Хи-хи! Мое время придет.

Особенности формы! Благословенная мысль взорвала ад изнутри. Я провалился к остальным.

Там, где время не властно. Там, что создавалось до. Там я обрел себя, капитан своего корабля, хозяин своей судьбы.

Под другим углом, из другой точки зрения, через призму прожитого проанализировал все произошедшее, ничания с испытания.

Дерево не смогло преодолеть инстинкты, сговорилось с братом. Вася... Ты поставил на меня, спутав с игральной костью. И перешел грань фола. Не мне тебя судить, не мне тебя прощать. Арьяна, чистая душа, Апостол, твой ангел-хранитель, твоя дочь. Ты не мог не начать достраивать до цельного тот инфопакет-образ, что я передал тебе когда-то. Я дал тебе много больше, чем новые рынки — я свел тебя с Ларом, и вы спелись. Дерево зашло так глубоко ко мне не без тебя, гном. Растворение — лишь аллегория, далекая от сути. Мне не дали времени на осознание. Тогда.

Атом и в космосе лишен покоя. А меня насильно заливают энергией. Я еще подумаю над тем, каково было Хранителю Башни, но не сегодня, не спустя месяц после начала пыток. Я свершаю Выбор. Что я тогда говорил та-Вастину про эмоции? Мучители вскрыли запекшуюся корку, а Вместилище остановило миг, напомнив о сокрытой под ней радуге, о Пепле и Фениксе. Когда-то через кристаллы Ламбады я сцеживал черную жижу, теперь мне самому предстоит стать фильтром для зведных искр. Мое спасение в завершении намеченной ранее цели. Обнадежившись валидностью стража, капитально скрывающего за собой Вместилище, поверив в себя, замещающего стража, прервал контакт-озарение.

Второй раз я брызгал — виртуально или фигурально не суть важно — кое-чем другим. Перенаправление оправдало чаяния, боль вернулась к прежнему порогу. А мучители вновь облажались — подготовились к слезам, а молучили мочу.

В третий раз я умирал от наслаждения, едва успев применить аффимацию с опорожняющимся кишечником.

— Асалы, хатти-адамантий, хатти-адамантит, коллега. Это много больше расчетного.

— Хи-хи! Вся соль в оскверненности. Признаю Ваше мастерство, дорогой коллега.

Следующие попытки оказались более продуктивными для всех. Я избавлялся от опрометчиво затихаренного запаса проклятой жижи, остатков хатти и всего того хлама, что скопился в запасниках, отягощая, взамен получая квинтессенцию Энергии, голую Силу, не имеющую вектора приложения.

— Хи-хи! Он еще помнит, что такое речь?

— Процесс стабилизирован точно в сроки. Дождитесь фазы катарсиса после пика фрустрации, коллега.

— О, да. День осеннего Равноденствия, лучше только дни Солнцестояния. Хи-хи!

И лабораторию, оказавшуюся всего лишь палаткой, разобрали, подарив мне запрещенный мир. Горные вершины, голубое безоблачное небо полуденного Ра, покров сосновых, а не верхушках курганов подобные мне пилоны рядом с карликовыми уродцами, в которых смутно угадыввались на порядок усохшие мэллорны, рнамэлло и, как рядом со мной, нроллэмы, корчащиеся в опаляющих лучах. Все воспринималось разом с четким осознанием факта плена.

Пилон, стоящий в корнях дерева, представлял собой пирамидку с вогнутой площадкой спиленной макушки, на которой был водружен мой сферический аквариум так, чтобы воображаемая макушка точно совпадала со мной-узелком, центром изящного бантика, сплетеного из разноцветной нити. Ручеек смолянистой жидкости, вытекающей из низкого дупла, запруживался вокруг пирамидки, вместе с постаментом, испещренном мельчайшими рунами, складвающимися в дивный узор, частично в нем утопающей. Руны мерно светились, а жидкость уносила куда-то во внутрь кургана образующиеся на утопленном в ней фундаменте маленькие тягучие бугристые капли металлически черного цвета или багряные кристаллики, фурункулами растущие на стенке. Процесс был медленным, но не прекращался ни на секунду.

Дествительно, видеть все и не мочь удовлетворить желание вырваться на свободу — та еще пытка. Если бы не ранний опыт созерцательного состояния. А без него я бы в Ашчате и не оказался. Так стремился, и так обломался, обложался... Здесь все такие, стремившиеся в сказку. Сильные — источают, слабые — питают, курган.

Первостепенной задачей стало поддержание уровня колебаний, фиксируемых контролирующей системой постамента. Меня не застали врасплох, все в рамках прогноза. Депрессия должна длиться как можно дольше, с тенденцией затухания и локальными пиками.

День сменялся ночью, сутки поначалу летели незаметно, пока я не подстроился. Через неделю я уже воспрнимал кадры с пятиминутным интервалом.

Самыми частыми и единственными гостями были только волки да вороны, таращащиеся умными глазами на нового постояльца. Крутилась какая-то связанная с ними мысль, но в область осмысления не попадала — ее не звали — не до нее.

На кону мое существование, в который уже раз. Все испоганено, все оболгано, все предано... Прах к праху, пыль к пыли. Леонард Алексеевич Тарасов скончался от сердечного приступа, в одиночестве. Арье разорван в клочья. Ариэль — преданная горка пепла.

Летящие дни склеивались в недели, недели в месяцы. Три года я "депрессировал", не желая пользоваться встроенными "ушами", "кожей", "носом", кроме "глаз" для отвода этих самых "глаз", вот такой вот каламбур. Пока не обрел контроль над своим положением. Вернулась полнота восприятия, включая астрал и подпространство. Обуздан эмофон. Сотни раз прокручен момент пленения, проанализирован каждый оттенок цвета, звук и прочие характеристики, обработан лог, выстроены графики, заполнены таблицы. Ситуация ясна как дважды два. Самоограничение спасло от более тяжкой участи.

Теперь главное продумать переход — все, что было в кармане, вот-вот закончится. Тонны превращены в килограммы. В сырье, невесть на что ушедшее. Оружие, как пить дать. Против раженьской экспансии, наверняка, или потив замкнувшегося Горграпа. Плюс исторгнутые, обретшие свой оплот.

Я достаточно гнал бросувую энергию, чтобы вызрело семь оставшихся бутонов, пора их поливать иным нектаром. Пришло время "фазы катарсиса", смены полюсов, знаков, деятельности.

Не знаю, насколько удачно выглядела имитация извне, но мне удалось вновь скользнуть в сон для общения с остальными потоками. Очень плотно-информативного. Да, я все сделал правильно, я подставил вместо себя куклу-обманку, марионетку, которой стал привязанный к до селе усыпленному симбионту фантом. Заложенного в нем достаточно для правдоподобия — интеллектуальных бесед он не сможет вести, но от него и не потребуют их сразу. "У каждого свои особенности". Все будет в пределах расчетного.

— Очнулся, залетный? Хи-хи.

— Ммм...

— Очнулся. Я — Престог. А ты?

— М?..

— Хи-хи. Ничего-ничего. Начнем с малого. С алфавита...

Престог Багод де Оаеуа, барон бац`Лиолиль. Собственной метаморфской персоной. Появлялся по теневому пути(*), собираясь из клочков отбрасываемых теней.

Он долго сокрушался, что я выбрал жалкое существование в кристалле. Часто намекал на возрождение в другом теле, сильнейшем, с навыками, лучшем. Олисанна или Амсофель, на выбор. Для него это такой пустяк... А ему отдать текущее.

— Хи-хи. Право слово, разница очевидна!

Он приходил целый год, не реже одного раза в три дня. Были и другие. Психологи-учителя, объяснявшие разницу между заклинателем, волшебником и магом, выуживающие из меня знания и тут же их "корректирующие" на свой лад.

Через меня все так же прокачивали энергию, выращивая только фурункулы адамантитов. Ненавситные? Благостные? Чепуха, я выше этого. Или стараюсь таковым быть, примеряя маски.

Я все еще глава огромного, пусть и счетного, духовного объединения. Вот в чем смысл познания себя — каждая духовная частичка должна быть сонаправлена с соседями. Мало осенять своим светом, капитанским, команду корабля, она должна быть сплоченой, спаянной, действовать как одно, сохраняя уникальность. Так и тонут корабли, когда старпом, боцман и матрос как лебедь, рак и щука. А капитан... Он никогда не одинок: в тварном мире, где его корабль — это огромный окенский фрегат, большой, с виду неповоротливый, в астрале — шустрая яхта. Аналогия верна лишь отчасти, но смысл передает. Это не эгоцентризм, не самолюбие. Это единение с самим собой, чувство самодостаточности, целостности, внешние факторы не могут это разрушить.

— Все вы приходите с несчитываемой памятью... — Как-то бросил Престог, сокративший визиты до раза-двух в месяц. — Но ты уникум, хи-хи.

— Откуда приходим?

— Хи-хи, интересный вопрос, Леонардо. Сила имриксовской воронки такова, что на Угэреж исторгаются с разлетом по времени. Из прошлого гости не редки, из будущего дальше года никого еще не было. А уж из-за Муэра еще драгоценнее. Последний известный — более тысячи трехсот лет назад. Его звали Жакхомз. Он любовался теми же видами. Хи-хи-хи!

— Зачем вы все это расказали?

— Мы же договорились на "ты". Ай, как нехорошо, — активируя хлыст. — Ты должен все помнить, мальчик.

Экзекузия, как обычно, длилась полтора часа.

— Так вот, Леонардо, ты в том Мире все равно умер, а в этом... так и не прижился. Тебе надо избавиться от груза прошлого, начать жить заново. И я могу тебе дать тело, плоть от плоти этого Мира, который более не станет тебя отвергать, причинять боль. А со старым позволь управиться более опытному...

— А кому отдал тело Жакхомз?

— Хи-хи, Асколю. А ты — мне.

— А дальше новая война?

— Хи-хи, тебе решать, Леонардо.

— А если я захочу вернуть отданое?

— Не заблуждайся в своих силах. Или хочешь быть чьим-то кулоном с живым кристаллом? Хи-хи-хи!

В том или ином ключе Престог плавно и настойчиво продолжал меня "обрабатывать". Неизменно спрашивал и про Крон-Ра, и про спутники — отсылки к божественной печати проканывали с каждым разом все труднее. А учителя, тройка смесков на положении слуг, все так же приходили обучать манипуляциям в моем текущем состоянии, "азы" только недавно пройдены и заучены.

Я уже в клюв различаю шесть поколений воронов и в морду знаю три. Для профилактики переживаю за детенышей, угадываю цвета будущего поколения. И не перестаю наслаждаться лесами с доминирующими гигантскими кедрами и дубами в двух открытых мне долинах, перемежающимися редкими родственниками из семейства сосновых и буковых.

Подземное нутро ашчатского плато горячо, снега держаться лишь на верхушках деревьев и всего два месяца в году, еще два сыплется дождь со снегом. Ветрам здесь самое раздолье — только и делают, что играются с верхушками, но вниз ни-ни. Там круглый год примерно одна и та же температура и влажность. За этим строго следят.

Несколько раз я разглядел ауры чистокровных эльфов, всех трех видов, и альфары были. Маленький филиал эльфятника на Угэреже. Попадают сюда токмо по приглашению, и выдают ворованные человеческие дары, которые порой даже и меняют, словно перчатки, и находят это естественным, а прочих сородичей считают закостенелыми, осталыми. Не брезгуют и своими сородичами из числа смесков — глоры второго сорта, в расход.

Прошло десять лет. За семь я "освоил" курс мага. Да, существовали экспресс-методы, но Престог лелял надежду. Тщетную. Всего лишь по той причине, что хотя бы в этом вопросе та-Вастин остался верен — никто не знал об истинном месторасположении помего истинного тела. Хранитель Башни, предполагаю, именно его и оставил в Летающей Башне, раз до сих пор я чувствую направление, а за столько лет и примерное расстояние стал распознавать. Сам же банально смылся из этого гадюшника — без него столько лет обходились, и дальше смогут.

За семь лет тренировок в спортзале симбионта, я существенно окреп в физическом плане. В моральном и магическом. За три года подготовленный ИИ фантома-симбионта относительно успешно справлялся, лишь изредка привлекая меня к управлению. В остальном же мой быт и времяпрепровождение были холостяцкими, как раньше, с поправкой на многочасовые тренировки.

Наперво я переделал тренажер магии. Труд над ИИ даром не прошел — Тренажер симулировал парные бои, а вскоре и групповые. Бой в Гибелке и у Сокровищницы я повторял десятки раз, до опупевающего отупления.

За месяцы я не раз давил поползновения поменять график — нельзя. Плен раскачал представления о Времени, а с учетом прошлого опыта ускоренного — для внешних наблюдателей — обучения удалось замаскировать магическую активность либо процессом практики фантома с полушками, либо отделением очередного кристалла адамантита.

За семь лет — семь бутонов. Полностью готовые к распусканию, набухшие, пышущие затаенной силой. Я не только по прошествии пяти лет мог бы с легкостью подтвердить свое положения стихиаля, основываясь на мерки АЗУ — с моим-то эксклюзивным доступом к бибилотеке, правда, устаревшей на прошедшие года, — но и за следующие два поднаторел в остальных дисциплинах, включая некромантию и демонологию, теоретически, как и призыв. Тренажер имел ограниченный запас скрытности, на что-то глобальное, как пан-терральное, он точно не рассчитывался, и я не мог изменять параметры, не вызвав подозрений.

Скука? Боже упаси! Я столько нового узнал о лейкоцитах и костном мозге! Я освоился с оборотническими способностями метаморфа весьма оригинально, на свой скромный взгляд: Шам имел вторую ипостась, собачью, а я самого себя, да. Получается одновременное существование двух тел — одное мое, второе — аморфная субстанция, принимающая нужный вид. Конечно, умеющий смотреть да увидит, но когда они совпадают, даже эффекта раздвоения нет. Я по себе судил. Зато какое преимущество возникает! Интеграл наглядно показал во время того боя в Гибелке. У кошки девять жизней, хех. Вы их просто не умеете готовить, мда... Зря я не надеялся на эту тему, не панацея от всего, но шанс. Впринципе, я к чему-то подобному и шел, но дойти без перерыва не дали.

Собственно, я правильно рассудил перед тем злополучным экзаменом — простота залог победы. Для меня тогдашнего бало верным шагом опереться на освоенные со всеми согрупниками фундаментальные основы, не выпендриваться, ограничиться минимальным набором инфэо. Что ж, я и не ожидал, что мне предстоит столкнуться с той же писк-стрелой, и вообще инфэо, относящимся к классу выше среднего. Я верно поступал, постоянно перекомпилируя модули с учетом изменения среды, хотя стоило бы вносить новшества и в сами модули.

Внешняя среда слишком агрессивна, чтобы маг мог спокойно цеплять к своему эфирному телу, например, инфэо. Слишком велик риск исторгнуться или сгореть. Конечно, здесь тоже есть свои хитрости. Установить внешний контур и пробки, в случае чего перегорающие — самый простой способ. Но все равно слишком много или слишком мощные и энергоемкие плетения так не "подвесить" — зацепят по-любому, мало не покажется. А вот, скажем, пустые каркасы тех же стрел, т.е. инфэо, не требующих непосредственного плетения из уже напитанных силой элементов, дык, пожалуйста, потом разом надуть и кинуть — пара пустяков. Но не для меня с моим динамично развивающимся телом.

Без сомнений, мои энергоканалы прочны, толсты, обильны. Я бы выдержал подвшенными кучу тех же писк-стрел, уже запитанных и готовых к действию, как и Асацио. Но с этим комплектом я банально не успел как следует разобраться, а Аюуо предполагался проводником, да и не мог я всего предусмотреть, действуя привычными шаблонами. Основной промах заключался в гордыне — защита непробиваема, и сбежать всегда успею. Защитился. Успел. Но именно это я никогда бы не пожелал повторить, хоть с открытыми глазами, хоть с закрытыми. Была бы возможность выбора в прошлом, но история не знает сослагательного наклонения.

Нынче же я ходил новогодней елкой, спал в гирляндах, упражнялся в мишуре, совмешал. Пацифист умер, да здравствует пацифист! Я досконально изучил все, что талдычили мне смески, находя десятки вариантов контрмер, сводя знания и опыт к нескольким почти универсальным, перекрывающим все теоретически вооброжаемое и практически проверяемое.

Усовершенствовал Крадущийся Шаг. Сконструировал Филиал Ада, встроив Слова Силы(*). Старые добрые Фратрикры и прочие оставил — слишком кардинальные изменения надо было вносить. Проще построить новое.

Таити(*) — актвиное защитное. Трисвог чистой силы, в трех дугах объемные стихиальные пентакли: один центральный луч, символизирующий волю, идею, дух, самый первый из заработавших энергоцентров, четыре стихийных луча, и все это перекручено в пятимерном пространстве. Эдакий ежик с кучей игл. Есть вариант и попроще с обычным раздвоением и поворотом четырех элементных лучей по оси симметрии. Плюс вращение, плюс вибрация, плюс возникающие поля, плюс центр, отвечающий за искривление-выпрямление пространства и воздействия на гравитацию и электромагнитные поля. Гиперпентакли дополнительно создают узконаправленное радиционное излучение, а лучи испускают силовые импульсы. В центре я, остальное вращается вокруг. Вариант размещения над головой с управляющим ИИ. Стихиальные пентакли по необходимости могут выстреливаться по намеченной целе.

Дисси(*) — вращающийся дискоид. Трисвог, три пентагона в дужьях, в вершинах символы энергетических центров. Сверху и снизу по пять соразмерных символов внутренних энергоцентров, вращающихся и вибрирующих на своих частотах. Все сплющено. Включена способоность генерировать пучки жесткого излучения, комбинация лазера, фазера, пазера и других азеров. Ёжиг(*) — защитный цветок активного действия на основе Дисси. Вся слойка повторена пять раз, начиная со второй все они "натянуты" на уменьшающиеся телесные углы, причем каждый слой на свой собственный. При этом в каждом слое различен уровень воплощения стихии, а осью тонкая струна. И вся эта карусель повязана ленточками, прицепленными к кончикам дуг трисвога, а также служит своеобразной фокусной линзой для дальних атак. Есть вариант и с полным Ёжигом.

Атги(*), Атакующие Гиперкубы, из четырех стихийных элементов, повязанных пятым. Сверхбыстрое вращение придает форму шаров. Плюс пять моно-вариантов. Заги(*), Защитные Гиперкубы, из четырех стихийных элементов, повязанных пятым, искривленные так, чтобы внутри помещался защищаемый объект. Комплексный вариант, совмещающий вращение и прочие радости. Пятерка Заги — Гиперхран.

Помимо прочего превратил телесную ауру в многоуровневый защитный комплекс, включающий искривление простраства-времени. Из гипердодекаэдров создал множество больших и миниатюрных многофункциональных роботов на основе Ани, превратив область вокруг себя в копошащийся муравейник, или улей. Они создают мобильные экраны, делая собственную развертку, служат пассивными и активными датчками. Эти малыши сродни естественным энергетическим паразитам, в изобилии встречающимся в астрале — в тварном мире их просто сметает, а цепляющиеся к эфирному телу относятся к другой категории. Ради них пришлось переделывать уловку, примененную для спутникового кластера. Но оно того стоило, вкупе с развитием технологии самокопирования и самовосстановления. Эдакий вариант множественного фамильяра, будто Аня расделилась на тысячи шариков и рассоредоточилась вокруг меня. Ройафн(*), рой аурно-фамильярной нейросети, постоянно и всюду окружающий и следующий за мной. Управление на беспроводных принципах, дублирующие друг друга поля и волны. Над этой разработкой корпел целый год.

Вообще я сильно продвинулся в создании магических конструктов с ИИ. Аня не зря умерла. Это не примитивные Рой Ос(*) или Лавина Муравов(*). Я воссоздал в миниатюре момент размножения в Миттаре, и теперь у меня есть свой боевой Десантань(*), а так же целая серия более примитивных созданий, способных только к переносу магического контура, при необходимости — напитыванию энергией, нацеливанию и атаке, подобно камикадзе. Даже создал конвейерные матки-фабрики. Все равно в астрале полно планктона, который так и просится его использовать для стабилизации и самостоятельной работы с мировыми потоками. Его там неисчислимое количество, однако, предусмотрел вариант с использованием ройафн, а так же с привязкой к материальным или духовным объектам, таким как духи стихий.

Долгих три года я пытался уличить ректора Рульцапа. Еще пять вникал в гениальность многоплановой задумки. Благодаря заложенным идеям появились такие многообещающие разработки, как Ройафн и Десантань.

Считать подарком? Жучком? Скрытой шпионской программой? Завуалированной помощью? Тайным рычагом воздействия? Смело пользовать ли? Поберечься?

Ректор самым первым дорвался до меня. И странным образом особо не беспокоил. Не вызывает сомнения факт тесного сотрудничества с ре-Т`Сейфами и того, что они таки получили свой альтернативный источник маэны.

Фамильяр — это изначально ритуал, аналог Зова, который изменяет участников, соединяя. Реструктурирование части эфирного тела как само собой вытекающее. Окладон не заморачивался ни толстыми, ни тонкими связями, организовав беспроводной интерфейс со встроенным программируемым модулем. Ключ ко второму дну с многочисленными поддонами — матрицы. Многокомпонентный механизм, в котором каждая деталь — часть матрицы, раздувающейся при необходимости до требуемого функционала, причем отдельные элементы в свою очередь представляют разрозненные части более сложной системы, и при необходимости кооперируются.

Вот настоящая причина "съедения" первой Ани, легкости создания второго номера и его быстрая "эволюция", а так же процесс моего витаукта. Да, метаморфизм, оборотничество и вампиризм — привнесенное и закрепленное. Ректор принял самое что ни на есть деятельное участие в становлении моего организма! Ял и все три черта!!! Прокол вышел с Махоаном — от влияния Зиушраца он меня оградил, но не от камня арены. А может на то и расчет — пробудить творческое начало? Я ведь вспомнил Аквариум, "Волки и Вороны". Но в заточении не мог себе позволить полноценные лирические отступления — всплески не скрыть. Поэтому часто просто напевал куплеты или насвистывал мотив, когда они появлялись рядом. Даже завел традицию петь новым поколениям — не устоял, в первый раз увидев мелких.

Как дурак все время следовал намеченной чужим дорогой, считая изменения благоприобретенными, собственной заслугой. Ан-нет! Но трагедия в конце лета и волевое решение на почти полную кристаллизацию вкупе с долгими годами сравнительного анализа в пограничном измененном состоянии сознания, заменившим глубокий сон на продуктивное взаимодействие с сохранением ощущения полноценного отдыха, принесли плоды. Я не стану подобием Гайвера, пляшущего под дудку Окладона. Пробужденная змея Кундалини сожжет наносное, сбросит шкурку. А иначе и быть не может — все члены тоталитарного духовного государства будут в один миг сориентированы и сонаправлены, очищаясь о чуждого влияния. Лелеемые задумки по изменению скелета и прочим модернизациям отшелушились — в первую очередь я буду информационно-энергетической сущностью, не нуждающейся к материальной составляющей. Не непривязанной, а именно не нуждающейся. Могущей, но по-прихоти не желающей. И да обломятся все йейли вместе взятые!..

Я не раз вспоминал песню "Арлекино". Кто я? Кем представиться? Сделанный вывод накорню убил жиденькие планы. Теперь я в состоянии сам найти Летающую Башню, без все еще не иницировавшегося Скайгекса. Вот там и спрячусь, продолжу добровольный плен, заточение, пока не исчерпаю все весомые аргументы по игнорированию социума.

А пока — учиться, учиться и еще раз учиться! Быстрее, выше, сильнее! Вперед, и только вперед! Девизы перетасовывались, неизменно стимулируя и подстегивая, не позволяя смириться с фактом такого вопиюще наглого моего использования.

Освоение всего доступного арсенала магических средств на фоне уже подготовленных фишек — не блажь. Обязан знать. Уметь. Владеть. На ходу комбинировать атаки, используя козыри так, чтобы не осталось свидетелей, а следопыты путались в трех соснах. Я сам просил та-Вастина засветить свои наработки. Для отвлечения, в качестве гимнастики-переключателя ума, составлял контринфэо, антиконтрмеры, улучшал, не меняя базового принципа, кардинально иного у новья. И радовался, что в Гибелке действовала разобщенная группа. Против скоординированных действий я бы сдулся без вариантов, в отличие от когда-то сдюжившего Лейо.

Что мне мешало обвешаться теми же стрелами Рушиза или Дарб? При одновременном сбрасывании инфэо поглотят больше маэны, взаимно усилясь, ослабив меня. Залп требует сосредоточения. Ррр! Эти причины с другими заковырками и выяденного яйца не стоят, если не учитывать мои ограничения.

Смешно получается: могу плести кружева тоньше и эффективнее, но лишен бездны маэны на их наполнение. Интересно, а кто кому завидеут? Все довольны, кроме мечтающего меня.

Если избавиться от источника этой проклятой черной жижи, то стремительность течения от этого не изменится, а вот магически одаренным станет проще удерживать контроль над собственными инфэо, у них повысится верхняя планка доступности и скорости. Но все равно он не смогут отойти от принципа надувного шарика — все они подключены к нескончаемому баллону с гелием, все они используют веками выверенные схемы и формулы. Теоретики, впрочем, лепят нестандартные инфэо, однако большинство разработок дальше лабораторий с их особыми искуственно созданными условиями не уходят по вполне понятным причинам — связь рвуться в мировом течении маэны. Конечно, создаются посохи и прочие артефакты, но требует повышенной внимательности при использовании. С выведенной мной в народ новой техникой огранки кристаллов у ученых появится невиданное доселе раздолье, у груздевских — раженьские давно используют живые кристаллы.

Так или иначе, но маги сами шарики не надувают. Кроме арездайновских, наверно. Там должно быть стоячее болото, маэна сама не течет в узор. Иные принципы и техники плетения, может потому и не слышно в массе о соседнем континенте.

— Славный день, Леонардо. Хи-хи...

— Славный, Престог.

— Мои предложения в силе. Пока действует ресурс пилона. Хи-хи!

— Предпочту девичье межгрудие, хи-хи...

— Шуткой судьбы окажешься в волосатом паху, хи-хи, пояском верности. Хи-хи-хи!

— Фу, как пошло...

— Алик, кстати, совратил Йомиэлья. Или все было наоборот? Хи-хи.

— Рад, что в Соуруфграде все спокойно.

— Моими молитвами, заметь, хи-хи. Как там Барсик?

— Внуков няньчит после ранения в бедро.

— Сам-то хочешь внуков?

— Остепениться бы... в чьем-нибудь паху.

— А я вот детей тоих привел. Леня и Ланя, знакомьтесь — ваш папа.

— Хм, а чего они молчат?

— Воспитанные, хи-хи. В разговоры старших не лезут.

— Уж больно чистородными выглядят, Престог. Генномодифицированные дети из пробирки?

— Что ты, хи-хи, из естественного инкубатора. Чрево Алоллэи прекрасно подошло для этих очаровательных близнецов, хи-хи.

— Тоже модифицированной?

— Обижаешь, хи-хи! Дети, покажите папе умения.

— Что ж, первая партия вполне сносна.

— О, да. Хи-хи! Посмотри на них, Леонардо. Ты можешь прямо сейчас стать их сыном, без наследственных генетических отклонений и патологий.

— Заманчиво. Мне надо подумать.

— Хи-хи, думай. Они лучшие...

Вот ведь! Ни взять, ни дать — точнехонько к полдню весеннего равноденствия. Крыс. А согрупники... давно клонированы, а прошедшие Живую Воду тела расхватаны властьимущими. Личности если и сохранены, то как коллекционные экспонаты. С этого изуверского ирода станется еще и не такое отмочить.

Ясно. Что ж, подход имеет место быть. Еще и тростью похвастался с массивным набалдашником, граненным по привнесенной мной методе. В плане учитывался факт моего провала как спецагента, теперь считающегося абсолютно доказанным. И не надеялся на легкий прорыв.

Собственно, а что я такого могу? Окружающий меня раствор и чары напрочь глушат все недозволенные поползновения, которые я довольно регулярно выказывал, получая дозу экзекуции и время для масштабных экспериментов. Признаюсь, изначально именно "встроенные глаза" помогли сфокусироваться моему восприятию, настроиться на нужный лад. Мне даже как-то раз позволили испытать тюрьму на прочность — ничего! Только через разрешенный канал. Извне я тоже не регистрировался, если только визуально — шар в достаточной мере прозрачен. А в астрале и подпространстве я не дергался, оставаясь пассивным наблюдателем-мыслью. Да, я воспринимал мир в прежнем объеме — вопреки или согласно воле пленивших, — но как-то сдвинуться с места или повлиять — ни-ни! Только ранее организованный подпространственный пузырь с тренажерным комплексом. Мои возможности Престог и пару раз заглядывавший Асколь естественно воссоздали на различного рода имитатарах, попытались заглянуть в перспективу. Очень надеюсь, что смогу удивить настолько, что не только выберусь, но и уцелею, и смотаюсь.

Мой план сумасброден, но и не без рационального зерна. Нет, ни волками, ни воронами с пассивной оборотнической составляющей не воспользуюсь — приманка, кричащая о принципе лифта. Застряла кабина — лезте по шахте вверх или вниз. Заманчиво прыгнуть в близкий подвал — и встретить прежде не виданное, следовательно, как минимум опасное, заберущее время на ориентирование. Однако и вверх не бозопасно — мнимая шахта может вполне реально оказаться прямой дорогой в лапы Престога. А пробиться через заклиненную дверь кабинки не суждено, или не дано. Надежда на вентиляционную отдушину? Это когда над душой стоит охранник, в одежде не пролезть, а сам вход с крыши? Вернее охотник со сворой собак, поджидающий сверхосторожную и сверхценную добычу.

Наиболее скользкий момент — раскрытие оставшихся семи бутонов. Одновременность привнесет огромную нестабильность, тождественную пику уязвимости. Пережить один миг — и гори все к ялу. Ставка на отлаженные в тренажере новые инфэо, впрочем, в астральной среде долженствующие работать чисто теоретически, на основе прежнего опыта астралоплетения. Следует учесть Ра, четыре дня в году наиболее сильно влияющее на Глорас. Ложное удобство.

Месяцы до летнего солнцестояния обучал свой ройафн — совмещенный с ОСМО, он превратился в суперкомпьютер. Шахматы и сеги оказались освоены за неделю до уровня ничьей. Паритет рухнул еще через неделю. И это я — я! — втянувшийся в ритм эллорашэ-бассейн-тренажер-эллорашэ-комплексная тренировка-анализ-обучающий сон, бросив все, сутками напролет резался с ИИ в игры.

К чему-то приурочивать свой рывок точно не собирался — облезут. За неделю до летнего солнцестояния резко переменил расписание, уйдя через медитацию в состояние свапна. Ожидаемо материализовался Престог, в астрале. Рыбка не клюнула, удила не закусила.

— В. Мое. Сознание. Ты. Не. Пройдешь.

— Хи-хи...хи...

Ну-ну, дел будто других нет, как лично следить. Право первохода не уступлю.

Вытянул к себе ройафн, остающихся неодушевленными — не время и не место. На этом везение кончилось — полушки более не приходили, экзекуций не назначали. Поползли недели непрерывных прыжков между свапна и сушупти, привлекающих внимание. Все просто. Дух безмерен, и если уж он проявился в Сущем, то, так или иначе, его "координаты" присутсвуют везде, следовательно, он теоретически обладает и возможностью действия. Не знаю, откуда берутся бессмертные Духи, но путь развития начинают с мельчайшей частицы одномерного пространства. Вот атом, вот молекула, вот в составе нуклеотида, вот амеба, вот... На стадии живого подключается астрал, на началах ведущего и ведомого. Потом самостоятельный переход. Не зря в состоянии сомати тело становиться подобно камню — ушедший дух захватывает все осеняемые им духовные частицы, что при обычном сне не происходит. Нет сияния — нет жизни.

В день пленения моя существенная часть была на пике погружения, поэтому проблем "тихого" вызова с "той" стороны не возникало — Вместилище лишь грубый суррогат, вполне справившийся с попыткой насильственного вмешательства. Такое сложно представить в тарном мире, но не в астрале. Сразу вынуть из меня душу и препарировать ее у них не вышло. Но и я не рассчитываю убить охотника — задержать, запутать.

Выброс ройафн. Активация вывертки. Телепортация тела. Всплеск-всплеск-уворот-оживление оставшейся половины роя. Пепельный взрыв. Простите, фениксы, но пришло время платить долги.

Двенадцать гончих плюс охотник. Десантань с фратрикрами опловинен в первые же мгновения. Оседают две половинки. Загорается факел. Активация Таити и Дисси — ресурсы надо экономить, тело едва успевает в тварном мире, ройафн сосредоточены в астрале, дико размножаясь. Заги плюс Десантань. Два пепельных облака. Разве это боль!? Три уцелевших волчка круколвэха — три факела. Два Ёжига. Четыре пепельных облака — два факела. А выкуси! Гиперхран. Банзай! Держи-держи-держи-всёооо!!! Бпунц! Цепочечный телепорт.

Так-так-так. Подсоединить, запитать, к ялу тест — Вирапэш! Заги! Хрясь-хрясь. Заги! Заги! Бпунц! Полный Ёжиг! Уиу-иу! Дисси, Атги! Телепортация! Десантань! Ройафн! Ройафн, держать строй!!! Ёжиг! Атги-атги! Ну ты сам напросился меряться ялами! Аха-ха, на граунд-зеро!!! Что, не ожидал? Уйё! Кто кого поглотит еще, вперед ройафн, дарю! Давим-ай-давим-уй-давим-ссс! УРАААА!! И пошли все к... ялу в Бездну! Моё! Перемещение в Лейо! Арендный срок истек, гоу на орбиту, мой шаттл! Десантань-свободный ройафн-десантань, копируйтесь, волчки, множьтесь бездушные! Чпок. Йехуу!

Глава 25. На орбите

Вырвался, неужели вырвался!? Лейо! Иэру, Аэнли!!! Оу... Эйфория схлынула. Хватит.

— Я так скучал, Лео!

— Мы верили!

— И надеялись...

— Ня-ня-ня...

— Охладились. Все! Извините, переборщил, — без единой совестливой искорки.

Холл ощутимо вздрогнул, два десятка фей порхнули в разные стороны. Пара горшков и кадок лопнуло. А за окнами чернь с шариками. Ра, Глорас, Бодо, Рухм... Рунный пояс, Зид и Руш... Душа ликовала. В рамках дозволенного.

— Я — Гаер. Перерожденный из пепла кого-то там, не суть. Башня закрыта для всех. Остальное потом — брысь! Лейо — куб, сутки — экваториальная орбита в противу, потом неделя экспресс-скана по меридианам шагом через пять.

Разлегшись на передней грани моего Дома-Лейо, релаксировал под лучами Ра, остраненно воспринимая красоты простирающегося внизу Глораса. В энергетическом состоянии есть свои маленькие и приятные плюсики.

И наконец-то предался лирическому настроению, начав с "Арлекино", то ли новое кредо, то ли имидж, то ли выход наболевшего.

По острым иглам яркого огня

Бегу, бегу — дорогам нет конца.

Огромный мир замкнулся для меня

В арены круг и маску без лица.

Я — шут, я — Арлекин, я — просто смех,

Без имени, и, в общем, без судьбы.

Какое, право, дело вам до тех,

Над кем пришли повеселиться вы.

Ах, Арлекино, Арлекино,

Нужно быть смешным для всех.

Арлекино, Арлекино,

Есть одна награда — смех!

Выходят на арену силачи,

Не ведая, что в жизни есть печаль.

Они подковы гнут, как калачи,

И цепи рвут движением плеча.

И рукоплещет восхищенный зал,

И на арену к ним летят цветы.

Для них играет туш, горят глаза,

А мною заполняют перерыв.

Ах, Арлекино, Арлекино,

Нужно быть смешным для всех.

Арлекино, Арлекино,

Есть одна награда — смех!

Смешить вас мне с годами все трудней,

Ведь я — не шут у трона короля.

Я Гамлета в безумии страстей

Который год играю для себя.

Все кажется: вот маску я сниму,

И этот мир изменится со мной,

Но слез моих не видно никому.

Ну что ж, Арлекин я, видно, не плохой.

Ах, Арлекино, Арлекино,

Нужно быть смешным для всех.

Арлекино, Арлекино,

Есть одна награда — смех!

Полный расслабон в медитативном созерцании. Серуш, Юзи, Имрикс с егоцентральным материком Вотрас, в северо-северо-восточной части Брошгар, в юго-юго-западной части — Омманэнс, в западной части горный Гразарг, с восточной стороны — архипелаг Зугрякц, разделенный поперек Угэреж, полоснутый вдоль Арездайн, омываемый скоростными течениями, Дюфхарц с гигантским оком вечной бури, перераспределяющей полюсные тепло и холод и разгоняющей кольца океанских течений. Великолепие Глораса, аж любо. До слез. Еле подавил желание отчебучить лиходейское.

В наследство достался груз памяти. Разгребать влом, но придется, никуда от этого не деться. Пусть четверть отдыхает, за остальных. Три — минимальный кворум безопасности, следовательно, будет максимум три аватара: релаксирующий оригинал; осеняющий Лейо светом и знаниями — ибо если он не станет частью меня, то я его без сожаления уничтожу, создав требующуюся замену; анализирующий накопившуюся информацию, прежде всего по боевой практике; обновляющий Скайгекса с маготехнической стороны, а прошивка в процессе. Подить у меня получалось лишь грубые материальные оболочки, в энергетическом виде я смог выделить только всего одну самостоятельно передвигающуюся часть, которая целиком и воплощалась в аватарах.

Скайгекс, лапочка, выступил темной лошадкой. Тебя-то я и ждал, припозднился, малость. Но в самый раз. Год прошел, задание завершено, а кому отчитываться? Прав администратора, кроме создателя, нет ни у кого. А где он? Последний раз в астрале мелькал. Закартографим астрал! Найдем и сообщим — задание выполненено, отчитаемся по всей форме! В чем беда? Девять лет ушло на сопоставление сред и анализ недоступности адресата. Результат стал весьма приятным и своевременно доставленным.

Против законов мироздания не попрешь — вытолкнутый из подпространственного кармана спортазл вкупе с самоуничтожением симбионта раскурочил курган до основания. Ненавистное дерево перестало существовать, но охотничья свора умудрилась выжить. С высоты прожитого видно, как недруги применяли вероятностную магию, мерили напряженность линий будущности. Накал светил опасностью, к ней были готовы, ожидая не с той стороны.

Все взрослые фениксы погибли, но гнезда с молодняком защитили, почти. Главное, потомство осталось — ашчатовцы не разменивались по мелочам, уничтожая без шанса на возрождение. Но и сами пострадали — все же прошедшие магподготовку не абы кто, сумели больно укисить. А я добавил, сумел удивить. Расчет на количество и самостоятельное подключение к мировым потокам новых универсальных магических роботизированных конструктов оправдался на все сто. А уж ИИ как себя проявил, блеск. Правда, точность страдает, скорость, констатировал бы еще неповоротливость, однако противники — элита.

Недочет десантань — это использованная привязка фабрики к духу стихии. И весьма малый коэффициент эффективности из расчета время-маэна. Время жизни одного десантированного круколвэха — секунды. Раскрутился и сгорел во взрыве, неприятно по ушам шибая. Без осияния из астрала — цена медяк, несравнимо с тем, что оставил в сфере влияния Нордассила — делящийся элементаль. Силы — буть здоров, сотни полуживых конструктов настрочил за десяток секунд. Жаль, что, несмотря на повысившуюся проворность, десантники быстро гибли — чрезмерно облегченная структура при атаке встроенным инфэо разрушалась, растрачивая свою энергию на контроль. Но и ройафн, и десантань легко уничтожаются на начальном этапе терральным инфэо — второй десант так и был угроблен простым случайнм огнешаром, чье плетение дестабилизировалось при столкновении.

Подготовленная заранее ипостась с хорошими физическими показателями, как то скорость и ловкость, буквально спасла мое пошатнувшееся положение после лихо ввернутой Престогом модификации дезинтегратора(*). Зато подкачал гиперхран, не выдержавший создавшееся одновременно с двух направлений давление. Огорчило и инфэо заги — легко коллапсирует, нападавшие быстро раскусили слабое место стихиального варианта, пришлось выезжать на ройафн. Применять против таких контринфэо пустая трата жизни, тактика на моем уровне против дюжины гибельная.

Охолонил пыл апломба липового руководителя алхимического пролета Гильдии. Навсегда. Хранитель Башни вверенное ему хозяйство оставил на высококлассного биоробота-стража, даже не дернувшегося при моем появлении внутри охраняемых владений, и не подумавшего после ее защищать. Впрочем, Аштарак, лишенный главного калибра, утер нос оставшимся почти без моего участия. Печально, что самым слабым звено оказалось одно из арочных окон. Хм, радоваться надо, что Престог через него полез, видимо не хотел портить трофей, хи-хи. Йейль! Тьфу, ял!

— Ладно, слушаю.

— Зачем?

— Чтобы мизинец не пошел против указательного.

— Ампутируют и применят.

— Резонно. На что так обидчиво злишься?

— Ты меня унизил.

— Имелся мотив. Феи были гостями в Моем Доме, а не Жильцами. И ты решил не развиваться — улучшение мер противодействия агрессии не в счет. Мне не нужен такой Дом.

— А мне Хозяин!

— Хех...

— Предатель.

Раз — и обухом по голове, и в рыло, и еще раз.

— Чего молчишь?

— Строю линию поведения.

— Это минимум плоскость.

— Конструктивный подход. Что ж, одобряю... Директива о защите...

— Просьба. Ты мыслишь в неверном ключе — я откликнулся на ЗОВ Твоего Духа, в грубых людских терминах — признал вассальную власть над собой. А ты приставляешь меня к другому, жестко регламентируя, даешь повод считать тебя умершим, лишая обещанного общества и общения, а когда тебя нашли, то заявляешься, как ни в чем не бывало, и...

— Ясно. Истинный симбиоз. Утерявши связь со своим симбионтом, направляющим прогресс, и не имеючи, не вступая в противоречия, что-то изменить, убедил Скайгекса в моем здравии, расширяя тому задачу. Об этом аспекте Зова, признаться, и не подозревал.

— Это как с фамильяром, только на более высоком уровне... Выше всего, что описано в библиотеке АЗУ, полностью расшированной мной. Кстати.

— Признаю свою вину, Лейо. Прости меня.

— И ты меня, Гаер. Сделай должное.

Кворум был соблюден, а после преображения я не превратился в бесчувственного чурбана. Великое счастье знать, что кто-то по доброй воле следует за тобой, без оглядки, бескорыстно, преданно. Это обязывает. Не так. Для меня такое соучастие после всего дороже ранимой любви. Какой пустяк — быть рядом, соучаствовать. Да я сам хотел навсегда остаться в своем Доме, эдаком тихом уголке собственной души.

Со мной были лишь волки да вороны на пути к... чистой звезде. И я целиком засиял внутри Лейо, медитативно перейдя в состояние турийя. Ради Спутника, потерявшегося на пути, без стремления притащить за уши, привязать к себе на поводок.

Первые ощущения отличаются яркостью, запоминаемостью. Покорение нового рубежа для меня — не исключение. Неописуемый восторг, обволакивающее тепло родственной души. А когда уединение двоих разбавилось роем беззаветно верящих, почитающих и любящих тебя маленьких искорок вокруг двух чуть больше и ярче, кружащихся в танце приветствия и просьбы остаться рядом, меня накрыло настоящее наслаждение, эйфория, кайф, по сравнению с которым восхождение, избавление от плена, а тем более плотские искры, лишь слабые улыбки. С легким сердцем ответил на приветствие, дунув на тусклые точки, разжигая свет всех двух десятков до такой же яркой пыльцы, какая сыпалась в моей памяти с крыльев их королевы Эасо. В какой-то момент общего единения сформировалось знание. Там, на Глорасе, есть еще три сущности, пришедшие на ЗОВ в созданные не мной тела, и не встретившие истинного зовущего. Растеряны, потеряны, не видят своей чистой звезды. Их пленили.

От неожиданности я выпал в реальность. Закаленный, обретший неожиданную поддержку, испытавший неописуемое, я сумел спрятать эмоции под маской, оставить в себе, лишь Спутник ощутил их шлейф. Меня хватило на понимание и узнавание вставших под мое крыло, пошедших за светом. Их ни в коем разе не должны касаться мои проблемы, моя боль и печаль — слишком сильны мои эмоции для хрупких фей, так холодно мною встреченных сутки назад, сгорят.

— Гаер...

— Я знаю, Лейо. Спешка — знак безумия. Суровый урок выучен.

— И нам всем надо освоиться...

— Да, конечно. Не зубудь про Башню, кстати, мне не до нее пока.

В спокойствии докрутил последний смазанный образ, сумев выделить еще одну слабую точку рядом с тремя, а в отдалении пятый вид образования, относящегося ко мне, но не похожего на предыдущие типажи.

Осмысленный переход рубежа четвертого остояния сознания подтвердил построенную в плену теорию — понятие "отдых" отождествилось с творчеством, с "отдыхом души". И я с упоением погрузился в творческий процесс комплексного и качественного перестроения спутникового кластера, Лейо и заклинаний, а в это время Дельта начала преображение адамантитовой сути Лейо. Мимоходом сбросил ближайшему спутнику несколько ройафн. При организации подобной нейросети с нуля теряется слишком многое, а если специально культивировать, то можно будет снимать выгодные сливки. В Лейо организовал главный Улей ройафн, четко введя в сеть понятие центральной общности, члены которой обладают большими полномочиями и возможностями. И уже из этого Улья, дублирующегося в моей ауре, отправил семьи для распределения по Скайгексу, по замыслу в качестве души получаемому первых синтезированных в астрале мной самим представителей планктоновых. Он, как порядочная машина, зафиксировал экстраординарные события, происходящие неподалеку от его частей — его астральный примитивизм не вызвал плотного интереса. Пока. Но Скайгекс должен уметь оказывать сопротивление, продержаться хоть сколь-нибудь приличный отрезок времени. Это не говоря уже о Лейо, у которого одна из непосредственных задач — моя защита, то бишь, без моего вмешательства. Буде начнется бой, он должен выдержать любую атаку, активное нападение — не его кредо.

— Привет!

— Привет...

— С почином тебя! Хи-хи-хи!

Условный рефлекс оказался сильнее разумных доводов — целая связка из Дисси вокруг Ёжига веером выстрелила и вылетела на скорости света в драконоподобного ящера. Змеиное тело с двумя парами карликовых лаг, парой декоративно махающих крылышек и висящими до середины туловища двумя усами, и драконья голова с мощными клыками, гривой из встопорщенных чешуек, маленкой козлиной бородкой и пятью рожками углом на лбу со звездой, переливающейся всеми оттенками золотого. Вокруг него вился кто-то угреподобный, по телу ползала улитка с четырьмя шариками глаз, болтающихся на антенках.

— Чего-о-о!? — отразив вторичные атаки по телу блеснувшей на приличном удалении от тела защитной чешуей, а перед пастью прогнулась звезда, притушив лобную. — Очумел, выродок клоаки???

— Трудное детство, — сформировал четкий информационный посыл, абсолютно лишенный эмоокраса, на необычном волновом языке, доводящем смысл сказанного на ментальном уровне. С момента его появления прошла секунда, плюс полтора десятка миксросекунд от регистрации приближающегося — просто приближающегося, из ниоткуда — НЛО. Я ответил по тому же принципу — экстренная ситуация потребовала максимальной готовности, включая возросшие аналитические способности Лейо, — видя перед собой изготовившегося дать контрответ, недоумевающе разгневанного, но без всеобъемлющей агрессии, направленной в мою сторону.

— Голову припекло? — выдал он ироничный ответ через долгую секунду. А чешуйки на свернувшимся пружиной теле из темно-сине-зеленого с металлическим отливом материала заиграли радужной пленкой. — Али целиком ошпаренный? — чую, зря я Башню заигнорил, посчитав — раз одиннадцать лет жадала, никого не пуская, постоит и еще, пока других забот хватает, не до праздного любопытства.

— Всякое было, — с усмешкой, не став корчить из себя буку-недотрогу. — Прошу оставить меня в покое хотя бы на... седьмицу оборотов Глораса.

— А в узелок не завязаться? — ехидно.

— Побойся Бога! — шутливо начал я, но собеседник отреагировал мгновенно и неадекватно — атаковал.

Мое вальяжное лежание в созданном изначально Хранителем Башни теле на "носу" куба, закончилось, едва возобновившись. Благо базовые заклинания апгрэйдились в первую очередь — аура полнилась умными ройафн, таити выведено из режима ожидающей маскировки типа хамелеон под часть меня, заги на необходимом и достаточном расстоянии окружал правильный многограник с трехметровыми ребрами. Но ответил буквально за минуту до появления ящера уловкой — скольжением, учитывающим астрал и мозголомательный эффект в граунд-зеро. Сработало! Тело стрелой пронеслось, создав на краткий момент правдоподобную иллюзию полного "проглощения" неизвестным. А ничего так у него строение — сплошные энергетические токи со сгустками органов. Ох, как после перетаскивания кирпичей или колки дров весь день напролет — усталость из-за колоссального давления, с честью выдержанного.

— Язва желудка, цирроз печени, хвостовой ревматизм, — прокомментировал шутовской диагноз, выйдя из удачного сокрытия после трех секунд истошных метаний ящера на достаточном удалении от него. В нутре змееящера сам ял ногу сломит — тупо предположил самое распространенное объяснение отсутствию гармонии в некоторых пронзенных мною сгустках.

— Отрыжка Бездны! — единственно, что удалось понятно перевести. Кто такие уквы и как они могут зюцкать я не знаю(!!!), как и прочего из длинной тирады извивающегося.

— Покеда... — не дослушав, скользнул дальше, следуя намеченной траектории, а в эфир начал транслировать: "Абонент недоступен или находится вне зоны доступа, оставьте свое сообщение после сигнала. Бииип".

— Эй! Я лишь пролетал мимо и хотел познакомиться! — зло и обидчиво. Мат прервался сразу по началу трансляции. Возникла пауза.

— Сообщение записано. Спасибо! — бодро выдал автоответчик, начав прокрутку приветствия поновой.

Подавившись на полуслове после восприятия "спасибо", ящер крякнул огненным облачком и, досадливо сплюнув огненным болидом, удалился тем же способом, как пришел, тем самым дав ключ к его разгадке.

Облегченно вернулся к норме, хех. Усталось ощущалась всеми гранами, или что там у меня сейчас вместо клеток мускулов. Мечталось об избавлении от забот и хлопот, а их все больше и больше.

— Здравствуй, басик, — мысленно поприветствовал старый добрый бассейн с живой водой и гиперкристаллами вместо гальки, куда решил ненадолго погрузиться целиком.

— Здравствуйте, Гаер! Признателен за имя, — с почтением.

— Ой-ё... — проглотив ругательства. — Ожил?

— Осознал себя, — радостно улыбнувшись рябью. — Тонизирующий или общеукрепляющий массаж?

— Ухты... — все интереснее и интереснее. Сразу вспомнился волшебный банный набор, пережеваный шредером в сырье. — А ты, собственно, кто?

— Басик! Ваш слуга, — со всей искренностью.

— Сам так решил?

— В этом мое призвание, — смутилась вода. — Кто как не я? Мне в радость! Ведь можно, да?..

— Эх, конечно можно. Мне оба, пожалуйста.

— Иеху! — с энтузиазмом начав процедуры.

Ну, Лейо, ну, погоди! А приятно, ей-ей как здорово! В энергоформе представлял собой шарообразный сгусток эфира, легко принимающий антропоморфный облик. А Басик мягко придал естественные формы и принялся мять и плющить, тереть, греть. Даже не представлял, что можно Так делать и добиваться подобного эффекта. Совершенный массаж! Логическое продолжение мануальной терапии до непосрественного воздействия на эфирную составляющую. А ведь мое строение тоньше того змея!..

Приоритет Лейо подскочил до наивысшего — его логическую модернизацию следовало срочно завершить, пока не заявился еще какой-нибдуь визитер, не такой... как предыдущий.

Глава 26. Послание

Если читаешь послание, значит, во-первых, избавился от хомутов, во-вторых, у меня все получилось, не ищи меня в Арасмуэре. И это не может не радовать, да?! Надеюсь, поймешь сумбурность изложения.

Боги — сущности настолько развившиеся и далекие от тебя, что понять все их помыслы и пути тебе не дано. Дэвы — понятные, в чем-то похожие, могущественные. Асм, не переступая порог естества, в силах достичь уровня божества, дэва, а порой и миновать эту заманчивую ступень, став Божеством.

Пройдя через сферу Муэр с моей помощью, ты получил метку доступа к ресурсам в обход существующего регламента. Возможно, ты уже знаком с ходящим на Глорасе ее названием "божественная печать". Уж не обессудь — я воспользовался тобой, чтобы наконец-то сбежать из этого перегревшегося котла. Кстати, красивая у тебя метка, необычная, да ты и сам видел свою Крон-Ра, так сказать, изнутри. Взамен я дал тебе Подарок — ограниченный доступ к предзнанию. Оценил уже? Надеюсь, до твоего перехода в энергетическое состояние без дополнительной реинкарнации то тело останется живо, иначе освободится ключ и привлечет чрезмерное внимание к твоей еще крепко на ноги не вставшей и слабой персоне. Я постарался облегчить тебе жизнь, наделив тварную оболочку нетривиальными способностями — выкорчевывать бесполезно, никто не отнимет у тебя мои дары за избавление от кошмара наяву.

Мое имя — Вратариус, до заточения был Божеством Перемещений. Не дорог или путей, не принижай! Среди моих сородичей есть свой табель о рангах. Наш глорасский Пантеон был особенно обширен, пока его не свергли и не переловили, кого смогли. Кто предатель — до сих пор в догадках.

Главенствует в системе Пантеон Старших Богов, чья Обитель — светило, наши любили Бодо, до сих пор покинутый и варварски разоренный, но с действующим Привратником, поставленным Богом Арасом. Когда-то наш Создатель еще интересовался своим прожектом, сейчас же осталась бездуховная техномагия — благодаря тебе я смог вознестись настолько, чтобы увидеть недоступное и суметь вырваться, вместе с группкой хоббитов.

Боги — они и для нас ими остаются. Сиятельный, взошедший на престол силы — Божество, а под простым божеством понимается обличенный властью дух без должного набора божественных атрибутов. Дэвы — сиятельные, обитающие на спутниках Тигальгашхрандотатуо, изобилующего дармовой энергией и "запланетными" резиденциями (кстати, избавься от мании величия: у тебя нет никаких аватар, лишь манифестации). Божества определяются обязательными атрибутами: Обитель, Спутник, Страж, Культ. Первое сам строишь в месте своего влияния, второй ЗОВется, третий созДАЕТСЯ, четвертое само приходит, но вовсе не обязательно, если занимаешь Престол Силы — энергоинформационный центр планетарной системы. Выделяют типы: центральный, полюсные и стихийные, вместе образующие правящий пьедестал со своими свитскими.

Уничтожен Тронный Престол Силы, выбит один из шести Кратонных Кристаллов Силы, угэрежский, а имриксовский перенесен на Рухмыкхгронж, что и привело к сложившейся ситуации на Глорасе и Рухме, спаявшихся в единую связку с исчезновением друг для дружки. Неисправность в одном узле послужила причиной сбоя во всей звездной системе, спровоцировавшего активацию изолирующего защитного механизма без должной консервации. Старшие выбрали политику невмешательства, прочим сиятельным путь на Глорас-Рухм-Бодо закрыт планетарной разновидностью сферы Муэр, хотя некоторые Спутники выступают в роли Посланников и имеют возможность преодолевать защиту. Надеюсь, полюбишь Глорас — куковать тут тебе до тех пор, пока Арас... не выберет для твоей реинкарнации другую планету. Я попал под первый удар, вспоминать в деталях забытое прошлое не намерен. Прощай.

Постскриптум.

Бездуховный сибиро(!!!) преркасный привратник и местоблюститель, он скрасит твои будни. Прости и прощай...

Глава 27. Соуруф

— Приказывайте, Хозяин.

Допрыгался. Вляпался по самое небалуйся, и не отмазаться!.. И этот, это... стоит и пялит на меня свои буркала. Брр! И я таким был!? О, Ужос...

Едва мне стоило войти в Аштарак, как смазанной тенью возник дворецкий, и, явив мне прежнее тело, передал послание. Всем посланиям послание, йейль!

Я — Божество. Четко и одназначно. И культ мой — феи. Хех, но даже Вратариус не ожидал, что Лейо станет Спутником, Обителью и Стражем, а Культ угнездится непосредственно в Обители. Вот и объяснение встретившейся препоны, когда Лейо устремился в космос. Благо, хе-хе, победила установка пропускать Спутников — все же ее и проходил он. А в нем — я. Разница очевидна.

— Ты сам сделал меня обителью, засияв внутри, и стражем, помогая преобразовываться.

— Ох, Лейо, и ты молчал!?

— Полагаю, дэвы не только сотрудничают с божествами, но и обучают или присматривают хотя бы, а мы оказались в самой клоаке, куда добрвольно никто не полезет и знаниями не поделится.

— Да, мой спутник, мы вместе шагаем по жизни, я понял намек. Что ж, я рад нарушенным канонам.

— Аналогично.

— Полагаю, Спутник-Страж — Хранитель. Лев, Вол, Орел. Всех трех и будем вскорости освобождать. А Зефир — Страж, я его создал, и мне его дали, сейчас с потомством фениксов. А на счет оставшейся точки лишь гипотезы — Интеграл или Йомиэль.

— Они стали неразлучны друг с другом.

— Слились в одну, ясно.

— Ты создал Скайдекса, Ламбаду, и не ощутил. А раэкапу все лишь измененный.

— Расскажи кратко...

— Он грезит Ларом. Алик настоял на твоих поисках, и в тот день они были в Фосливе. Не отказались поселиться в Ламбаде. В день твоей смерти его перестали мучить кошмары, с новой силой возобновившиеся на новом месте, несмотря на элексир Лара, посоветовавшего не копошиться в прошлом. А последующие ночи он почти все проводил на Нордрассиле. При мощной поддержке ускоренным темпом за девять лет, забросив ювелирное дело и артефакторику, обучился на Мастера Жизни, сварив в день прошлого зимнего солнцестояния первую партию древесного напитка. Он вел целомудренный образ жизни, в отличие от разгульного Алика, не чурающегося никого, пока не совратил опьяневшего новоявленного Мастера. Наутро, протрезвев после напитка, Йомиэль сам изнасиловал совратителя, а потом напрочь лишил того мужественности. После этого случая он внял ухаживаниям ассистентки, молодой исторгнутой сольфке, жившей недалеко от Чиуэна. Несмотря ни на чьи слова, Йомиэль всегда и везде позволял мне быть рядом, держать свечку... Арьяна с Нимусом три года гостили здесь под присмотром фей, потом отбыли в неизвестном направлении. Зеф и Фиф обратились в белый пепел, а Чако стал отшельником, поселившись Там. Самоустранившийся от дел Та-Вастин был на гране отречения от Семьи, организовал себе на Ражене ясли с детским садом, с женой расстался, Арьяну искать не пробовал. Отжиг, оказавший в дубняке поддержку Интегралу и Зефиру, вошел вчетвером в штат ремптусских рейнджеров, отколовшийся Викзар стал графом со станицей в Таппельцах. Ноцуц пропал в Бразхаоне. Хоббиты успешно обжились в своем лесу Раледо, как и феи королевы Эасо, оказывающей половинчикам посильную помощь. Соуруф почти сразу подвергся атакам и оказался блокирован непрервыно атакующими с трех сторон армиями, сузившись до мэллорновского кольца с Соуруфградом, Бафово и отдельной территорией — Оак-Дюдьярд — с проходом через Ремпту. Порт Диус-Эжзасза процветает, как и урский проект в Тюврифе. Груздевское имущество Дома конфисковано, сам Груздь в состоянии перманентной войны с Эжзасза и царством Дрегдагр.

— Спасибо... Боялся потерять брата, действуй Вася как-то иначе.

— Внимание! Точка интереса подверглась массированной атаке, — сообщил Скайгекс.

Прошло четверо суток с момента побега, а по направлению последнего вектора в цепи перехода только вышли. Или согласовывали атаку? По Скайгексу как по маслу резануло острие реновации, а кардинальная реконструкция скоро отразиться и на остальных пяти это не так быстро. Вот и плоды — пробой защиты Лара, ранее сбор данных шел через Лейо, и решение проблемы стало не сложнее раздвигания штор в комнате с утра.

— Сибиро, нарекаю тебя именем Паст. Прими неантропоморфное обличье, охраняй все подступы в мою Обитель, никого без моего ведома не пропускать, обо всем информировать Лейо, по возможности согласовывать действия с Ульем. Исполнять.

— Есть.

— Скайгекс, отслеживать координаты Зефира, поиск та-Вастина и Арьяны с Нимусом. Лейо, режим невидимости и тормозни перед сферой Лара вблизи Йомиэля.

— Без Хранителей Нордрассил ослабнет, а поведение Йомиэля предсказать не берусь.

— Знаю. Теперь я обратил внимание на собственную... на стремление найти себя в этом Мире.

— Путь Божества?

— Мы сошли даже с обочины, Лейо. Торные дороги опасны не только предзнанием.

Величественность Соуруфа поразила еще с орбиты. Вставшее вровень с Бацем и Фтацем Дерево в кольце зонтично подобных и примерно впятеро меньших подобий. Пастораль портили черные пятна обугленных веток и коры, секущий ветер терзал листья и гнул стволы. Гиганский стелящийся Соуруфград радовал не исторгнутых своими чудесными садами с изысканными переплетениями живых домов и улиц, а нападающих дымными столбами и пятнами гари.

Выделенная мной на Скайдексе полоса для общей связи забилась воплями с требованием большей силовой поддержки с Раженя. Наступающие превратили кольцо мэллорнов в сплошной фронт — на каждый приходилось по дивизии груздевской комплектации, целый корпус наседал на Соуруфград, к Корням, бывшему Фосливу, просочилось несколько элитных рот, сдерживаемых двумя Хранителями, третий отбивался от Крыльев, соответствующих по численности и составу наземным взводам, на грифонах. Кое-где на окраинах воевало мертвое воинство, опасавшееся храма и освященного хатти-оружия.

В легких мифриловых кольчугах и с копьями наперевес, выстроившееся конусом белое Крыло мчалось в лобовую атаку на стоящих на ветвях вокруг уже пробитой воронки в кроне магов. Стрелы, заковыристые связки из колец, треугольников, обручи с нитями бус, волчьи и крокодильи пасти вкупе со змеиными. Три призванных реликтовых дракона не успели разделаться с красным Крылом — к нему подоспели желтые и синие, а в помощь драконам призвали опиниусов, схватывающихся с грифонами — многие всадники полетели вниз из-за поврежденных ремней.

А вокруг под защитными сферами и на паращютах летали, как полагаю, архимаги в связке с пилотом. От них непрерывным потоком летел ворох игл(*), перемежающийся заковыристыми писк-стрелами, бьющими наповал вражескую магическую поддержку, или взрывающиеся мириадами жгучих капель шарами, ранящих солдат. Зеленые, оранжевые и розовые крылатые всадники, выжившие остатки Крыльев, при попытке ударить единым строем архимага в старомодной мантии с лунными серпами, попали в гигантский смерч, переломавший мощные крылья грифонов ближайшим, выдравший перья дальним. Листопад ждал теплый прием в корнях — Лев и Вол справлялись, сжигая или замораживая целые участки.

Орел, подобно кончику волшебного меча, чертил в воздухе над кроной серпы и ленты, вгрызающиеся в стены летающих холмов с крепостями, выбрасывающими на Нордрассил шары из подожженных нефтепродуктов, напоенных магией, а так же трещащих черно-белыми молниями звездчатых болидов с сердцевиной из моего — моего! — оскверненного адамантита. Они били прицельно по Орлу, но, не попадая с первого раза, преспокойно потрясали величественного Лара, взлохмачивая золото пятнами копоти. Один из островов, слишком близко подлетевший к центральной части, уже поглотили ветви, оплетая донжон, пара ветвей уцепилась за накренившийся второй — по ним тек горящий фиолетовым алхимический огонь, скоро смогущий высвободить добычу, не желающую легко сдаваться. Однако закрученная спиралью золотая лента от пролетевшего через точку напряжения над кроной по центральной оси дерева Орла всверлилась в приподнятый край, раскрошив на булыжники покров магического остова, и десяток лиан цепко ухватились за доступные выступы. Многочисленные серые Крылья сбрасывали десант ушастых на кроны мэллорнов, легко вспарывающих защиту оружием с кромкой из моего — моего! — оскверненного адамантия. Два боковых от Соуруфграда древесных зонтика были почти полностью острижены — мечи прорубали ветви, толщиной с туловище среднего эльфа, встречая сопротивление лишь в коре веток полуметрового диаметра и выше.

Тяжелораненые защитники либо сами глотали содержимое витиевато оплетенных фляг, либо им помогали, если вовремя оттесняли нападающих. И те, и другие применяли алхимию, однако вытаскивать смертельно раненых, уже через пять минут возвращающихся в строй, могли только обороняющиеся, но их и было на порядок меньше. Изнуряюще долгий магический поединок, предшествовавший нападению, измотал волшебников Соуруфа, тогда как гранды нападавших отошли на отдых, чтобы в конце нанести решающий удар.

Вовсю крутились пропеллеры Ламбады, ведущей из трех точек заградительный огонь, не дающий вражескому десанту попасть в Соуруфград, а Крыльям атаковать с воздуха. Множественные фратрикры так и мелькали — никто не заботился о разрушениях, производимых ими далеко за территорией раженьского "форта". Стометровая зона вокруг образованного Крибами треугольника идеально простреливалась — ни один из элитных солдат не рисковал, а меченосцы — Фламэшен и Гласэнеш — почти прорубились с противоположной стороны, превратив два мэллорна в гигантские столбы, испещренные шрамами от их яростных ударов. Полки на той стороне уже готовились вступить в гигантские ворота, а двое примеривались к моим Хранителям, гонявшим просочившихся с других направлений.

Там, вдалеке, на месте когда строящейся башни появилась новая Плешь, вернее Кратер. Подобные, но меньше, украшали местность вокруг Соуруфа, заставив расквартировавшихся когда-то здесь солдат познать горе и смерть. Как хорошо, что не было доступа к новым партиям черной жижи, а имевшуюся всю извели.

— Это ты виноват!.. — захлебываясь крикнул самый крупненький.

— Зефир, идешь? — нетерпеливо. Разговор затягивался.

— Мы отомстим!.. — в иступленной злобе. Пара выпущенных хвостовых перьев двух других драчунов бесславно обратились в безвредный дымок.

— А у меня есть выбор? — горько.

— Есть. Ты можешь стать моим Стражем, или остаться няньчить детей.

— Ты... Гаер, подл! — выкрикнули с галерки.

Отец семейства молча кивнул. Пожав плечами, развернулся обратно в телепорт. Пламенный росчерк — холодный шарик на груди.

— Защитник не может бросить объект защиты.

— Отец!.. А мы? Вернииись... Папочка!.. — шарик стал ледяным.

— В этом нет чести, — опустив тяжелый взгляд на шестерых, не больше голубя, фениксов. — Вы идете?

— Не с убийцей!..

— Ложь. Я привел тех, кто их уничтожил, как привел того, кто освободил. И вы сами можете родить тела, что примут души погибших.

— А он?! — гневно указал большенький на седьмого, размером с воробушка, ничего не понимающего, но уже выплакавшего все слезы по родителям.

Возникла неприятная пауза...

— Иэру, Аэнли, появитесь, пожалуйста.

— Мы здесь, Сиятельный.

— Рады приветствовать!

— Я еще даже не высказал свою благодарность, а вынужден просить...

— Мы сделаем все...

— Что в наших силах!

— Пожалуйста, ведите себя как с равным. Просьба в следующем — отыщите родителей и погибших братьев меньшего. И передайте Тиалпи мои глубочайшие извинения с обещанием возрождения.

— Мы постараемся, Гаер...

Феи изменились — покрупнели, ярче засветились, стала радужнее рассыпаемая при полете пыльца, не вяжущаяся с легкими взмахами крыльев скорость, и понимали мы друг друга с полуслова, со звуками речи передавалась вкладываемая смысловая нагрузка, и они превратились для меня в открытые книги, со всеми страницами тоски, нежности, радости, мелкими обидами, мечтами. И болью от моего сосредоточения на ком-то определенном. Пока я о них не думал, то даже не подозревал об изменениях, а стоило конкретизировать и позвать — все и открылось. Возможно, так бывает с главными жрецами, или я перестарался, одаряя благодатью. Одно знаю наверняка — не поддержи я их, то сгорели бы, души не смогли бы удержать осиянные частицы. Это настолько страшно, что от одной мысли оторопь берет. Жесть, едва не заигрался!

— В каждом из вас есть частичка родителя. И они смогут возродиться из вашего пепла...

— Выродок Бездны!..

— Я не договорил. Безусловно, я помогу лишь Тиалпи, признавая перед ним свою вину. Ваши же родители даже не поблагодарили за избавление от плена, ночь вашего зачатия опять же не их заслуга. Вас я напою Живой Водой, но дальнейшее целиком будет в вашей воле. Согласны?

— Мы не пьем воду!

— Верни папочку...

— Тогда прощайте, — аккуратно подхватывая на руки горячего малыша. Провел пальцем по спинке, успокаивая.

— Я согласна попробовать, — неожиданно вышла вперед маленькая девочка, ярко горя решительностью. — Ради мамы, — смело добавила она. Старший пацан покраснел, за ним устыдились остальные. Бусина на груди одобрительно и благодарно полыхнула. Еще не прежние чувства, но близко.

— Я тоже... И я... Я тоже...

— Прекрасно, тогда вперед. Не бойтесь.

Портал вывел нас в приемную комнату с дымчатыми стенами и потолком.

— Пей, малыш, — открыв окошко непосредственно у поверхности Басика, заверившего, что это непременно поможет, а он все восстановит, потеря такого объема не критичена совершенно. Перед каждым из жавшихся появился такое же круглое отверстие.

— Дети, ну же! — не выдержал слетевший с груди Зефир, попросивший и для него создать, чтобы пример показать.

За прошедшие года он заматерел — превращение и полет стремительны и грациозны, и не без позерства. Помогло — каждый присосался так, что увеличился вдвое против прежнего.

— Погодь, Гаер.

— М?

— Я могу попытаться ретранслировать твое сияние через тот гигантский астральный камень над кроной, целенаправленно на Хранителей, с его помощью оказавшихся здесь. И через него...

— Угу, легче помочь фениксам, как через проводник. Зефир, слышал?

— Да.

— Сожги древесную оплетку. Лейо, а подобрать люфса сможешь?

— Получится... В тюрьму?..

— Пожалуй, и огради от моего влияния.

— Придется тогда сначала его брать.

— А Орел на меня не нападет?

— Хм, я искривлю пространство и вытолкну к центру три дальних острова — это отвлечет внимание.

— Но это же Дерево Жизни, — как-то неуверенно встрял в беседу старшой, вызвав у папика очередной приступ стыда за поведение и образование своей медленно врослеющей поросли. — Как можно так?..

— Во-первых, не принято так вклиниваться в разговор старших, во-вторых, в средоточии мощи они обречены, а в-третьих, я и ближних займу, чтобы не отвлекали.

Ну не говорить же ему всю поднаготную, а Зефир понимает в меру своей информированности, зная о неизбежном откровенном разговоре после — он не смог утаить облегчение и радость, испытанные при узнавании, а так же подозрительность и сожаление, не от меня текущего.

В скольжении, дополненном информационной блокадой, в исполнении Лейо сквозила уверенность — на орбите он опробовал новые возможности по использованию доступных внешних источников маэны. Я же по-прежнему предпочитал свое, родное, хотя и возратил способность. Скинул Лейо мысль об организации всеобъемлющего тренажера, способного клепать качественные имитации: не использовать — не значит не уметь. В стычке со змееящером, не гнушающимся заимствованием, это бы точно не помешало.

Умнички феи сработали оперативно. Теплый свет излился из меня. Обращался ко Льву, Волу и Орлу, к Тиалпи и другим фениксам, вкладывая просьбу, признание вины, извинение, приглашение.

Операция началась без сучка и задоринки — смять пространство и пустить волны на три цели, применяя обратное притяжение, а так же подталкивая их, используя в качестве трамплина для прыжка. Будь это в реальности, расшибся бы наглый маг, оскользнувшись о шаткий клочок земли, по прихоти другого мага вознесшийся в небо, но прыгал-то фантом. Испульса хватило — качнувшись, три цели размазались в линию, собравшись точно под нужной точкой, куда скользнул Зефир, став неистовым пламенем, а Лейо ударил в астрале и "прикристаллился" на одну из граней.

Сияет цельное, лучатся части. Однако приглашение Хранителей не тот случай, когда разумно ограничиться частью, плюс извиняется не часть меня, а весь, так сказать. Это не принципиально, но этим жестом я хотел показать и оказать максимальное уважение и значимость.

Ох, как взъярился Лар в начале, и как взбурлил его эмоциональный котел, понявший суть происходящего. Похитили его Мастера — обидная оплеуха. Показали истинный свет яркой звезды — вскрыли язвенную мозоль. Йомиэль не должен услышать Песнь в моем исполнении.

Вороника на крыльце

В доме спит зверь, в доме ждет ангел;

В доме далеко до утра.

Вороника на крыльце, она по ту сторону стекла

И я бы открыл ей,

Если бы я знал, где здесь дверь...

— Ариэль, послушай!..

Список кораблей

Никто не прочтет до конца; кому это нужно —

Увидеть там свои имена...

Мы шли туда, где стена, туда, где должна быть стена,

Но там только утро

И тени твоего лица.

— Все не так, как ты думаешь!..

Оторвись от земли, Северный Цвет;

Ты знаешь, как должно быть в конце;

Отпои меня нежностью

Своей подвенечной земли,

Я не вижу причин, чтобы быть осторожным -

В доме зверь, Вороника на крыльце.

— Это было ради тебя!..

Если Ты хочешь, то земля станет мертвой;

Если Ты хочешь — камни воспоют Тебе славу;

Если Ты хочешь — сними

Эту накипь с моего сердца.

— Верниии!!! — иступленный крик, резанувший по всем — и нападающим, и защитникам, — сметая ментальные щиты. Еще и халявный канал оборвал — остановившиеся лопасти Криб никогда больше не будут передавать ему энергию, а десятиметровый слой вокруг подземной части превращен в магму.

Оторвись от земли, Северный Цвет;

Ты знаешь, как должно быть в конце;

Отпои меня нежностью

Своей подвенечной земли,

Я не вижу причин, чтобы быть осторожным -

В доме зверь, Вороника на крыльце.

— Изничтожу-у-у-у...

Ключ к северу лежит там, где никто не ищет

Ключ к северу ждет между биениями сердца

Я знаю, отчего ты не можешь заснуть ночью (* Аквариум — Северный Цвет)

— Взалкал, предав. Алчности вызрели плоды, Лар`соуруф-дьяар, — резким диссонансом.

— Ариэль...

— Его больше нет. Я — Гаер Моара Крон-Ра. И внемля просьбе Итола Ольт со`Шаэльхада, я помогу нашедшим здесь приют и дом.

Да, люфс, которому я когда-то помог, обнаружился здесь вместе с отцом. Проводящий элемент неизбежно при спонтанном опыте рассеял часть моего света — глубок оказался мой след, оставленный в душе рожденного мальчиком для утех, разгоревшейся от малой искры.

— Азур!? Азур! Пожалуйста, помоги, чем можешь! Прошу, молю, услышь! Отец не переживет вторую потерю дома...

— Здравствуй, Итол. А где твой дом?

— Азур!.. Я искал тебя, чтобы спросить... Я все-все сделаю... И знал, что рядом с этрас Йомиэлем дождусь!.. Только помоги!.. — поскакали сумбурные мысли.

— Станешь другом?

— Да!

— Лейо, сколько кристалл выдержит? — высчитывая параметры инфэо.

— Действуй, я позабочусь об остальном.

Так и было сформировано поле остановки времени, простершееся над зоной боевых действий в радиуесе тридцати километров от Нордрассила. Однако возник побочный эффект — попавшие под действие асмы продолжали мыслить. Да и я еще не освоился с обретенным, поэтому при заполнении развернутого и привязанного к асталу Лейо инфэо энергией переборщил с ментальной составляющей, за растворением в песне поздно обратив внимание на лишние уши, помимо целевых ларовских.

Наперво показательно взорвал все, в чем ощутил частичку себя-пленника, направив силу на владельца-держателя, а потом выпустил стаю пауков, вешающих маркер, изменяющий для асма направление воздействия поля.

— Я выпустил стаю маркеров, они начнут освобождать знакомых Итола по цепному принципу. Думайте о своих ближних! У вас есть три часа, пока для всех прочих длятся три сотых секунды. Отсчет пошел, не поминайте лихом... — И, чтобы не дать шустрым магам освободиться, довесил стазис-поле, уходя.

Одновременно шел разговор с Хранителями.

— Прости нас, державный, за слепоту нашу.

— Очередной шорник!

— Остынь.

— Удоды!

— Скепсис ваш понятен. Дайте немного времени, и покажу вам чистую звезду.

— Все так говорят!

— Обещают-обещают...

— Слепцы!

— Укаркнись, очкарик.

— Довольно с нас льющих мед в уши.

— Докажи суть!

— Позвольте разрешить вопрос с фениксами, они не выдержат света.

— Эти дохлые?

— Тупой синяк! Из-за собратьев по силе я готов.

— Вот еще.

— Никого из вас не держу и ничего не требую, вы вольны в поступках.

— Замерзни, льдина!

— Ладно уж...

И с Тиалпи оказалось ожидаемо. Вожак и его гарем, не Зефиру тягаться с чистокровным.

— Назначь виру, Тиалпироаикльнейтекдр. Пожалуйста, давай разрешим конфликт. Я признаю вину, готов помочь возродиться без всякого ущерба для детей...

— Ты ответил злом на добро, какая теперь вера?

— Арас, свидетель, клянусь помочь возродиться всем павшим в тот час фениксам без всякого ущерба для их здравствующих детей и не потребую ни от кого ничего взамен.

— Принято. Дальше мы как-нибудь разберемся.

Как скальпелем, точно и аккуратно, разрезал нить связи, отделив грубое физическое тело от эфирного, заставив первое осесть пеплом. Вдохновленный Песнью, извлек по щепотке от каждого и по подобию клонировал, включая информационное наполнение, без которого от песчинок толку чуть. Детям, в промежуточном состоянии не могущим видеть родителей, от щепотки да после "раздувания" Живой Водой ничего не сделается, взрослым ее хватит. А с двумя погибшими детьми Тиалпи не так все просто, феникс по этой причине и артачился, не желая рисковать последним выжившим чадом. Сознание мелкого мягко погрузил в сон, погрузил огонь в Басик и располовинил тело поперек. Два моих потока по образу и подобию принялись из первоклассного стройматериала Живой Воды восстанавливать целостность. Через ограничительный фильтр мой поток одухотворял хвостовую часть. Потом еще раз ополовинил, задействовав еще два потока. И только потом сымитировал смерть для трех тел, песчинки одного из которых клонировал до нужного объема, дабы возрождающийся предстал в полном объеме. Мелкий остался живым. Для всех такую процедуру я не мог осуществить — время и ресурсы не безграничны.

Следующий этап — стартовать естественный процесс у детей, провести через него в первый раз. А завершающий — это построить путь для взрослых. Здесь без Лейо и Зефира я бы не успел справиться до окончания Песни.

— Дети погружены в глубокий сон. Клятва исполнена.

— Паени... Шает... Хотати... Тилби... Каташ... Ваол... Уннат, Пиул, Вэшт...

Зефир был счастлив, грея мою грудь. Даже Вол умилился. А сколько писку поднялось!

— Мама, я хочу к звездочке! — заявила смелая Паени.

— Она пела не для нас, милая. Я так рада, что...

— А мне понравилось! Где она, мама?

— Я тоже слышал, красиво...

— Хочу увидеть Северный Цвет.

— А Вороника — это смерть, да?

Мамаши были не готовы к свалившемуся напору. Зефир намекнул, что беременность стала неожиданностью для всей шестерки валькирий. А повторно и не сразу, судя по возрастным различиям, решилось всего трое. Тиалпи заботился о чужих как о своих, Зефир часто навешал отпрысков, и ему радовались, принимая.

— Ангел... — произнес свое первое слово Уннат.

— Идите, — поспешил я открыть портал к их гнездовью средь барханов и скал.

— Расскажи им. Гаер.

— Тихо. Та теплая звезда — это я. Подлец и негодяй, недостойный восхищения. Ясно? А теперь слушайтесь родителей — марш домой.

— Т... Вы знаете о нежности больше мамы!

— Паени!.. — ахнула мамашка.

— Я вас простила и хочу быть с папой! — смотря мне в глаза и на Зефира, замершего от неожиданности.

— Мне жаль, но я не могу этого допустить, вы должны немедленно покинуть это место.

— Но почему? — бедняшка.

— Я еще не искупил вину перед вашей семьей, и потом ты сгоришь в моем свете. Навсегда умрешь, полностью исчезнешь с лица Мироздания.

— Но они ведь с тобой остаются! — указывая крылом на троицу.

— Они иные. Все, ступай, — остальные слушали, шепчась.

— Сделай меня иной! — твердо.

— Ты не ведаешь, о чем просишь. Иди к матери.

— Нет! Я останусь с отцом, и гори все синим пламенем!

— Хватит! Марш к матери, Пеани! Мы уходим, — Тиалпи она не посмела ослушаться, тем более такого!

Феи вскружились в танце — риска для них более нет. Хранители поверили, признав и поняв свою суть. А Зефир... неимоверно вырос, оставаясь бусиной. Он и Лейо встали вровень, окружив меня плотной завесой от всего внешнего, а Хранителей я не приблизил, оставив в ранге неокоров Обители — слишком тлетворным оказалось влияние Лара, сказавшись на психике.

Йомиэля Лейо разместил на ровном каменном полу в окружении светящейся дымной пелены, бугрящейся куполом вокруг него. В белом халате, с двумя пробирками в руках. Внешне он сильно изменился — правильно заостренные уши, темень золота струящихся до копчика волос, ничем не здерживаемых, но не далеко ралетающихся и не распушающихся при движении, по которым бежали циановые искорки, бежевая кожа, кажущаяся немного золоченой, пропорции лица приобрели чуть большую резкость, глаза раскосость, ресницы пушистость. Осанка прямая, твердая.

Мгновенное перемещение вызвало однозначную реакцию — аура закупорилась, покрывшись пленкой несмотря на полное отсутствие доступной внешней энергии. Руки швырнули под ноги склянки с изменившимся с мягкого зеленого на ядовито желтый и красный цвета — тут же взвесь окутала фигуру полупрозрачным туманом, от которого отделилось три облачка, обернувшиеся волшебной стрелой, паутиной и кляксой. Брошенные им инфэо бесследно всосались в окружающую дымку. Никто не нападал, долгое время ничего больше не происходило.

— Эй! Кто вы и что вам надо? — спокойный и уверенный в себе голос с изменившимся тембром и обволакивающим эффектом.

На появившееся безликое кресло благородный сольф очей не скосил, продолжив планомерное исследование камеры. На второе приподнял бровь.

— Итол? — холодное удивление. Просто комар.

— И вы здесь... — с блаженной улыбкой выдал люфс, не выказавший признаков настороженности, невидяще скользнув по дымке. Наоборот, он расслабленно сел в ближайшее кресло и большими глотками стал пить с появившегося у правого подлокотника столика.

— Ты знаешь, где мы? — как бы между прочим, играя интонацией.

— У Азура, — покосившись.

— Опять ты про него. Не помню такого. Как на передовой? — властно.

— Азур уже помогает нашим, — невольно улыбнувшись.

— Чем?

— Не знаю, мне все равно чем, — и не хочется вести диалог, и не отвертеться.

— И зачем он... нас сюда... поместил? — подбирая слова.

— Я согласился стать его другом, — поделившись счастьем.

— Ясно, — скривив губки. — А я ему зачем? — озвучив риторический вопрос. — И как он смог так ловко меня поймать?.. — он все еще стоял, не унизившись до сервского кресла, на которое с привычной к слугам неряшливостью бросил лабораторный халат.

Итол предпочел уткнуться в бокал с явно фосливским вином дивного букета, иногда находимым в корнях Нордрассила. Стакан из-под выпитого сока исчез, оставив приятное послевкусие, усиленное алкоголем.

— Итол, — брезгливо, — у тебя есть фамильяр?

— Нет, только тотем, — нехотя. — Белки, — ощущая взгляд и легкое неудовольство.

— Вызови.

— Не хочу, — действительно, приглсасил сам Азур — он друга не даст обидеть.

— П... Просто попробуй. Мне надо выяснить одну деталь.

Итол не отреагировал, рассматривая бокал. Неспешная беседа, уходящая не туда, была мною прервана — со звуком рейнстика у стены рядом с Итолом проявилась широкая арочная дверь. Оба подняли на нее предвкушающие глаза. Ждали по-разному.

— Итол, оставь нас, — для него не составило труда сделать так, чтобы он видел памятный образ.

— Конечно, — радужно улыбнувшись, с радостью вышел. Проходя мимо не удержался — погладил плечо.

— Опять маскарад? — высокомерно, когда дверь закрылась.

Мда... Две точеные фигуры. Одна в свободных белых одеждах привычного покроя, но с более аккуратными и выделенными манжетами и в длиннополой накидке-безрукавке. По белому шел тонкий фрактальный рисунок с радужным отливом, которому сама фактура струящейся ткани придавала объем. Два браслета с десятью декаерактами на радужной основе по окружности на каждом четко выделялись на белизне манжет. На груди пылал огненный шарик Зефира на тонкой нити, над ним единственная пуговица — гиперкуб двенадцатого порядка, — застегивающая простой ворот рубашки. Во лбу лучилась гиперсфера двенадцатого порядка, два луча изгибались, образуя подобие венца. Волосы слегка светящиеся и волнистые, охватывающие весь цветовой спектр, отчего кажущиеся черными у основания и кончиков даже для эльфа. Такая же и радужка глаз с "Y" — образным зрачком, странно смотрящимся на точеном эльфийском лице со слегка загорелой кожей. Признаюсь, поддался смешаным чувствам.

Вторая тоже в белом с узором из золотых фракталов, бледнеющих в сравнении. В заостренных хрящиках переливались вживленные полуживые астральные камни, два висело витиеватыми серьгами, четыре в кольцах. Мечта-Ра на левой и правой, наборный пояс с кинжалом, вычурный фасон, изогнутые носики блестящих белых полусапожек с инкрустацией. Общее впечатление гламурности на фоне остальных украшений и элементов одежды, живых и не очень.

Вживленное когда-то в лоб все еще действовало. Заметил взвешенные попытки вмешательства, частью успешные. В пупке последняя модель ЖБ — Живой Брони собственной разработки, действующей на уровне околокожного покрова. В оценивающих глазах скрытое удивление, настороженность, опаска.

— В тебе сокрыта моя часть, ключ. Отдай.

— Забирай свой гиперкуб.

— На стыке шейного и грудного отделов позвоночника.

— Мой Капру никогда не был частью тебя, трижды мертвец!

— Это не Капру. Прояви добрую волю, окажи содействие и позволь мирно вынуть, без последствий.

— Ты поигрался со мной и Аликом, а потом бросил обоих на произвол судьбы. Лар предупреждал меня, что Лейо следит за развитием моего Дара, а потом придешь ты и заберешь его! Не бывать э...

— Что за чушь! — Все коды доступа действовали и поныне — он мог только воспринимать. — Что ж, Ты выбрал. Видит Арас, я не хотел причинять тебе неприятности сверх необходимого. Не волнуйся, я верну тебя туда же, в ларову лабораторию, откуда взял, а с обездвиженными врагами ваши защитники успеют совладать. А теперь слушай внимательно! Изымать ключ необходимо одновременно из грубого тела и из твоего внутреннего мира, в который мне бы крайне не хотелось насильно врываться, но вижу, придется. Ты желал избавиться от моего подарка, содействующего во всем. Да будет так. И, — все же не удержался от слезы, — мне больно видеть тебя таким, но видно такова Судьба. Мы оба изменились, Миэ. Я научился разделять и дозировать любовь, не опаляя ею, — стоя в локте от него. — А ты даже не помнишь, о чем я говорю... Миэ, все что я делал — ради тебя. Однако жизнь течет — мы разошлись на развилке под тупым углом. Печально. Йомиэль, я считал мир Миэ, заветным, но не твой. И прости за все, если сможешь...

Краски померкли в глазах Йома, подхваченного мною на руки. Сколько же чар на нем было! И все с древесной меткой. Жесть...

Геометрически правильные деревья, ровный ковер трав, с кажущейся хаотичностью разбросанные клумбы, прохладная тень огромного леса. Но все чересчур, нарочито, мозолит глаза. И взбешенный Йом, разворотивший всю поляну вокруг меня, но не смогший ничего сделать. Закрыл глаза, сосредотачиваясь на чувстве направления. Север, хех. Далеко.

— Убирайся! — шипело и плевалось неэстетично растрепавшееся существо, пытавшееся тянуть меня за руку обратно к порталу, через который вошел сюда.

Рябь становилась навясчивой — мотнул головой, прогоняя морок. Ох ты ж ял! Действительно, морок! Навеянный повсюду в затхлом бору росшими амброзиями невероятного размера, источающие ядовитый аромат, от которого уже засвербило в носу. А дурачек не видит!

— Заткнись! — схватив за запястье и сильно сжав, залепив второй рукой жирную плюху. — Смотри, дурак! — растягивая щит и на него.

Помогло. Держась за ухо, он обалдело осматривался, не пытаясь вырваться. Безжалостно дернув его на поезд, подобным когда-то в друой жизни пользовался целитель-криомант Норадлун, на приличной скорости помчался в направлении источника.

Йомиэль мелко трясся, обозревая ландшафты, сплошь поросшие двухметровой амброзией, паразитирующей даже на деревьях, частью поваленных.

— Ты попал, дружок. И сам виноват, допустив разрастание.

— Но я...

— Не обращал внимания, пока совсем перестал видеть, да?

— Как же так? Это Твоя Иллюзия!!!

— Умолкни, хочешь сойти?

— Куда ты меня тащишь!?

— Пусть я и вошел сюда без приглашения, но ты будешь свидетельствовать моим действиям, хочешь того или нет.

Сминать мир в складки нельзя — они останутся, став подобием шрама на душе. Это право Хозяина здешних мест. Пока еще. Этот ядовитый сорняк — привносной. Лар! Но как он сюда попал? Гиперкуб не был запрограммирован столь точно, хотя все с момента установки фиксировал тютелька в тютельку, от и до по всем параметрам, какие не мог расшифровать — оставлял так.

— Что это? — Йомиэля пробила крупная дрож.

Мы подлетали к Границе. К тому периоду, который через гиперкуб я восстановил полностью. Дальше шла иллюзорная стена-зеркало, показывающая в оттенках серого здания и пагоды. И без сорняка! Только оторвавшись от поверхности, можно было различить, что за ней.

— Ты мужик или девчонка, а? Мамочка с тобой, успокойся.

— Что. Это! — я добился желаемого.

— Смычка.

— Чего с чем? А там что?

— В конце концов, это твой мир! Ладно... Смычка с разрушившейся областью, которую ты должен был сам восстановить, прежде чем строиться дальше в том же направлении.

— А... А почему и кто разрушил? Ты!? — автоматически поймав рукой красиво сверкавший камешек, пролетавший мимо. — Отвечай, Эль!.. — и в удвилении заматерился рыбой.

— Я, — пауза. Пролетали над кувыркающимися кусками камня, уклоняясь от слишком больших, оодвигал с пути сухие коряги. Ладонь Йома вспотела и ослабла.

— А говорил про заветность...

— Йом, — я даже остановил движение и заглянул в глаза. — Нет, Ты не поймешь, со`Гранда, — и продолжил, ускорившись, и в режиме скольжения, дабы не повредить больше, чем уже сделано.

— Как же!.. Кто я и кто ты!..

— Смотри, откуда пришло ядовитое семя, — до хруста сжав руку.

Неровная площадка метров в сорок квадратных, целиком утопленная в растении. Зеленый мост, на который из неимоверной пропасти-бездны тянулись заматеревшие лианы, а у самого его основания молодое деревце раскачивалось, усердно что-то ковыряя корнями — стоял скрип камня по стеклу.

— Еще и мерзость развел...

— Она сама пришла, а ты не остановил. Есть шанс избавиться сейчас. Отлепи руку от уха и действуй.

— Ха! Дозволяешь?

— Эх... Твой мир — тебе решать, я пришел за своей частью, не мною в тебя помещенной. А мог и просто убить...

— Ну, спасибо! Уважил! Ооо, как тянется-то!

— Ради этого все и затевалось этим сорняком. Ну и? Возвращаемся обратно или?..

— Мерзость!

Очистительный огонь с ветром не его фишка — трава и прочее пожухло, истлело. Остались только накрепко вросшие в камень недостроенного моста лианы. Вызванный мной ветерок открыл, несмотря на царапины, преисполненую великолепия площадку, пропитанную не только волей. У основания моста не хватало одного камня, даже нет, части одного из опорных камней, уютно лежащей в моей правой руке.

— Оно еще вырастет, если не сломать мост, Йомиэль.

— Ха! Сам все это сотворил, а мне разрушать?

— Здесь только твое. Хочешь оказаться там, откуда пришли эти сорняки?

— Дозволяешь?

— Достал!.. Ты будешь рушить или нет?

— Буду. И пойду за сорняками. А ты пойдешь обратно, да?

— Дурак. Я с тобой отсюда выйду. А дальше ты сам решишь — последовать за лианами и очнуться у их средоточия или рядом с мной.

— Уж не рядом с тобой, изверг!

— Эх. Значит так, Йомиэль. Вот этот сундук содержит копию всей твоей памятя, записанную гиперкубом с момента внедрения. Мне она ни к чему, а тебе может и сгодится вдруг. А в сундуке шкатулка с моими воспоминаниями момента катастрофы, внутри будет ступенчатый ограничитель уровня эмоций — ты не сможешь изменить до реального уровня, пока не станешь способен воспринять все целиком без саморазрушения.

— У меня абсолютная память! И я на многое способен.

— Вот плоскость, по которой следует ударить без разрушения лишнего и без шанса на повторение. Бей.

— А руку отпустишь?

— Хех, после выхода из твоего внутреннего мира.

Преувеличенно равнодушно пожав плечами, Йом без сожаления ударил в точности, как нужно, пока я держал иллюзию спокойных лиан, которые сразу после его самого первого очистительного удара по площадке просто взбесились, выкинув сразу тысячи отростков и семян из распустившихся тут же почек. Вся истинная картина запишется на крышке сундука, вплоть до нашего с ним выхода.

Но вот так покидать отравленный мир, зная о ядовитых гектарах, я не смог себе позволить — шанс мизерный, как в тот раз... И я оставил прощальный подарок на его руке — кольцо с защитой от мороков, наваждений, иллюзий, миражей, которое можно снять лишь трижды отказавшись, произнося ключевую фразу — хе-хе, надеюсь, даже под влиянием не снимет сам, а другим не дано — крепка защита, и нет материальной составляющей.

Оглядываясь назад, корю себя за глупость — спасибо, Лар, за урок! Иногда разница потенциалов несопостовима. Иногда копящийся заряд смертелен. От того и направляют любовь на всех во имя не убийства кого-то одного, по обоюдной глупости оказавшегося у клеммы сердца. Убийственен фокус, ранит пристальное внимание... Спасибо, Лар, научивший отличать истинную любовь от навязанной, от заблуждений и самообмана. Угнетенная, она не цветет. Миэ, пусть на плодородной, пусть на благодатной, пусть на удобренной почве, но любовь расцвела! Твое поле разбито, мое перепахано. Но семена остались, Миэ! О, Миэ... Я сдюжу, не волнуйся. Надеюсь... когда-нибудь... ты отыщешь оставленный клад, а найдя, откопаешь шкатулку... в ней крупица, второе семя в твоем мире... Лишь поняв меня до конца, ты сможешь возродить былое, а я тебя услышу — увижу всход на поле...

... Йом летел вслед за падающей зеленью, слепившейся в огромный и отвратительно шевелящийся ком древесных щупалец. И упал на пол. Знакомый — центральный храм на громадной центральной площади Нордрассила. Знакомый... Йом моментально вскочил, осознав себя голым и обделенным — привычной ОСМО больше не было, где-то на грани, на краю зрения ощущалось нечто подобное, другое. Глаза непривычно узким зрением выхватили аккуратную стопку его прежней одежды со всеми амулетами, включая вживленные. Даже невероятный гиперкуб присутствовал! Но тем же "зрением на краю", Йом увидел множество маленьких растений, похожих на амброзию, усеявших густым все ковром. Рядом была пижама, та самая, он хорошо помнил, как спешил одеть ее под взглядом Арье. А... А сверху лежал кулон Юранэ и кольцо Лаурэль дивной простоты. Его. Его работа — он ощущал это всеми фибрами души, но не мог вспомнить, когда и для кого это делал. Но все это отошло на второй план, стоило только вспомнить Леона, тащащего его через жуткий лес. А потом и это, стоило настоятельнице храма охнуть, а нескольким послушникам и другим служителям, молящемся у алтаря Нордрассила, обернуться, прослеживая взгляд самой старшей, пятивековой, сольфки из находящихся в Соуруфе исторгнутых за последние двенадцать лет. Запунцевав гордостью и презрительным высокомерием, горе-мастер пассом руки облачился в прежние одежды, а вторую стопку спрятал подальше в безразмерную сумку-карман, носимую на поясе...

Эх ты, липовый Мастер Жизни, или дубовый правильнее? Вытравил в себе человеческое и даже не почувствовал, как смеялась та дама и подхихикивала большая часть из присутствующих, безуспешно пытавшихся почти два часа услышать Лара — достаточный срок, чтобы многое понять. Освобождающая цепь, заглохшая было в первые десять минут, почти всех осовбодила за следующие десять. Замороженными остались нелюдимые буки, асоциативные личности, одиночки.

Я не знал, что висящая в холле жилой части Ламбады общая картина с палубы корабля, на котором едва собравшийся состав работников летал над Груздем, замироточила, пока я с мокрыми глазами нежно раздевал превратившего себя в сольфа, выколупливал из тела камни и даже пару склянок, о которых не знал Лейо, а так же пару проросших семян, долженствующих защищать организм от яда и отравы без всякой магии. Но о Ламбаде не забыл — в Ламб отправились данные о Ларе, собранные с Йомиэля, а так же по Ашчату, включая трехмерную карту на текущий момент с пояснениями об заполонивших край пилонах — мой являлся одним из самых продуктивных, судя по выкладке Лейо, многих доят веками, прежде чем сформировать мертвый камень. Поместил и кадры, увиденные в плену самыми первыми. Намек? Предостережение? Каков подтекст и контекст правды? Это их головная боль. Но Арьяна не сможет проигнорировать такое событие — появление на месте Соуруфа на целых три часа гигантского пузыря всепоглощающей тьмы. И портрета Васи.

Возникший порыв столкнулся с проблемой выбора — какой момент? Первая встреча? Склонившееся над лежащим в кровати лицо, из гневного перетекшее в запоминающуюся смесь? Смущение от первого прикосновения к паху или последовавшая за вопросом внутренняя борьба, отразившаяся на тогда еще подернутом прожитыми летами лице? Выражение при передаче инфопакета с огромным пластом знаний? Или деловое, требовательное, провожающее лицо? Сцена рождения дочери? Радость встречи? А какую надпись сделать? Или вовсе без нее? А где разместить? В холле? В галерее? Над переходом? В бывшем кабинете или приемной?

"Спасибо, Брат, что ты Есть" — гласила надпись на той картине, что стояла в квадратной рамке по центру бывшего рабочего стола, а Ламб выводил с чуть большим эффектом присутствия и реалистичностью на купол павильона. Голый торс с рельефными мускулами склонившегося сверху гнома, рука, откидывающая челку. И маленькая деталь — где-то сбоку и сзади торчащий кустик с радужным желудем, провисевшим до самого моего осмысленного пробуждения, якобы зреющим, что, впрочем, не далеко от истины — он просто густел, учитывал упущенное время. Послание для них обоих. Я внес разлад в их отношения. Если захотят меня увидеть, то без обоюдного примирения не получится — рамка подействует, когда не гном и гномнка, а отец и дочь будут держать ее. Акценты тех мрачных событий пора переставлять — засветился круто.

Пара лишних мазков холста не испортит — в павильоне убрал фонтан, переместив в приемную залу, а на полу разместил реалистичный вид всего Угэрежа из ближнего космоса, генерируемый Скайгексом в реальном времени. Индиговые точки, соединенные пульсирующей во время перехода глоров между ними, волосяной линией. Треугольничек Ламбады, перетекающей в бледные расходящиеся концентрические круги красного цвета, обозначающие положение на карте, с периодическим наездом "наблюдателя" на одну из Криб — тогда вид со стометровой высоты расширяется на весь пол. Пульсирующая погодная лента, обозначающая движения воздушных масс с конкретными цифрами температур на поверхности, влажности, осадков. С весьма точным прогнозом на трое суток. Пунктир государств, столицы, крупные города. И главная фишка — упрощенная карта Астрала с контурами материка и подписями распознанных объектов, хотя бы типы. Например, обозначались самые сильные сущности, включая вышедших в астрал архимагов, таких как ректор АЗУ. Удобный интерфейс управления, стеки и указки, а так же прочие задумки, оставшиеся с тех времен и улучшенные сейчас — целый час мне особенно делать было нечего, хотелось расслабляющего уединения.

Минус такого сильного инфэо в том, что сам под него попадаешь. Можно вырваться, разрушив. Но зачем? Да и нужно обязательно проследить за превращением астрального камня, воплощяющего иллюзорные образы, в которых предстал перед Йомиэлем. Заодно и скорректирую мелкие агрехи. Вот и маялся ерундой, добавляя в базу модель часов "Орбитальная Мечта" и прошивку с модулем позиционироания, погодным информатором и новостными лентами, открывающим доступ к радио— и телеканалам с вещающим зи Ламбады центром, интерфейсом просмотра и редактирования медиаресурсов, как моих, так и еще не созданных пользовательских. А так же разнообразные атласы и карты. В Ламбаде в два раза ужал пространство, создав не только телерадиоцентр, но и, к примеру, читальный и картографные залы. Презентовал все нововведенные возможности, заперев на волю и личность та-Вастина.

Когда действие инфэо прекратиться, все это и появится в Ламбаде — совмещение временных сдвигов вызовет миг потери ориентации, воспользуюсь им — сейчас лучше не отвлекать. Изменил и режим накопления черной жижи, дезинтегрировав весь ее запас.

— Проектные мощности, — сразу после коллапса инфэо начал транслироваться короткий рекламный блок по всем часам и используемым каналам связи, — спутникового кластера "Скайгекс" задействованы в полном объеме. Активирована Угэрежская Система Позиционирования, Континентальная Система Связи, доступны сводки погоды и миллионы книг из фондов АЗУ и Груздя, включая имриксовские эксклюзивы. В Ламбаде демонстрируются карты Угэрежа в реальном времени. Все подробности у куратора проекта "Глобал`Сейф инкорпорэйтед" та-Вастина Жаростин ре-Т`Сейфа, — ну не смог я удержаться от шпильки. Кончай, брат, хоронить свой талант заживо. Дети — Наше все. Не лично твое.

Объединенной Армии больше не существовало — безгловыми не живут. У обороняющихся тоже нашлись раритетные мечи, способные отнимать неразумные головы даже защищенным чарами магам. Пленных не брали.

Глава 28. Утвреждение Права

— Мы все в немилости, державный?

— Вас пользовал другой. И это вы подстраиваетесь под меня. Неокоры, подчиненные Лейо, станьте достойными общения со мной.

— Нас ввели в заблуждение!

— Чем мы недостойны?

— Идиоты...

— Не доводите до отказа. Разговор окончен.

— Не слишком ли жестко?

— Побыл бы дольше в начале, уяснил бы суть.

— Перерыв и на тебе сказался, Зефир. А я привык к полному одиночеству в плену. Как бы я не хорохорился, но мне в тягость и малые дозы общения. Поймите меня правильно...

И я был благодарен за последовавшее молчание. Иконка "крона-ра" висела бы, будь моя воля, на самой восточной оконечности карты — я любовался видом приближающегося Ока и неистовавшего вокруг шторма, лежа в Басике.

Работал всего один из потоков — капсуляция Обители шла полным ходом. Среди книг Башни, переделанной в мобильный катер, нашлась полка с величайшими сокровищами древности, повествующими о божествах.

Тот звездень, змееящер, мог с легкостью проникнуть ко мне, если бы захотел. Устройство внутреннего кармана не соответствовало принципам обустройства обители — суб измерения, в котором создавшее его божество наводит собственные порядки и законы, которым будут вынуждены подчиняться все, попавшие туда. Связь с тварным миром сродни распахнутым воротам, заходи — не хочу. Можно и запирающим брусом притвориться, как в тот раз, но оно мне надо?

Обойти закон и в очередной раз сделать финт ушами, поможет вознесение Лейо к энергоформе, сродни моей, воспользоваться информационно-энергетической иерархической параллелью, пронизывающей Мироздание. Заодно и Зефир подтянется — для них двоих я и сиял сейчас, проникаясь мощью стихии из точки у самой планетарной сферы Муэр, в буйстве помех скрывающей наш устойчивый треугольник от внутренних и внешних поползновений. Цель неуклонно приближалась — наш тройственный союз уже почти сутки плелся к цели, дольше нельзя — Басик однозначно сказал, что надорвусь, да я и сам это знал, что и он тоже не выдержит.

Все прочие обитатели Лейо ютились в зависшем по соседству Аштараке. Итол завороженно следил за феями, слушая рассказы обо мне, как и трое Хранителей, Паст отгонял астральный планктон и умершвлял любых крупных визитеров, сумевших пробраться сюда или просто оказавшихся рядом, но слишком любопытных.

Первую попытку ждал грандиозный... провал! С наскоку взять барьер не получилось — как Лейо не старался, но объять низших — растения, насекомые, животные — обломилось. Все парковые зоны и сады вышли крутым боком.

— А восстановить? — я не собирался отказываться от планов, вынужденно используя только недавно созданные браслеты, вобравшие часть моей маэны, лихо сейчас уменьшающуюся.

— Не артачься, доверь Хранителям.

— Похоже, выбора действительно нет...

— Положись на них — мы одна комманда.

— У вас без меня или получится, или угробитесь к ялу!

— Мы сразу же принесем его тебе, не волнуйся.

— Я отдам себя...

— Мы сами придем, или лучше даже не начинать, — запоминая ледовую ложбину между ледовых скал, погребших под камни под своими массивными телами. В око Ока атмосферный холод выморозил все на километры. Непрекращающийся снегопад из редких, очень мелких и правильных кристалликов, сверкающих в лучах Ра, снежный туман, причудливо растящий лед, раскалывающийся под собственным весом.

Вот так я и увидел Лейо голеньким! На волне смеха... с опорой на подставленные плечи Хранителей и кружево танца фей, я перевел в ранг сиятельных Лейо и Зефира, ставшего по своему выбору моим Спутником-Стражем. Сам захотел встать рядом. Ни свет, ни сияние, ни приказ, ни просьба. Духовное желание идти во след. Привыкшие к току времени, пусть и субъективному в некоторых случаях, все трое вдруг стали всем и ничем одновременно. Битом, граном информации, мыслью. Для двух это было культурным шоком.

Вдруг произошло непредвиденное — оставшаяся целой гиперсфера в порыве как-то удержаться, закрепиться, дать двоим еще чуток времени на осознанную фиксацию, была мной слишком резко дернута. А ведь это информационный объект, с резким уклоном. Где-то там, в неразличимой дали, всего лишь песчинка, а здесь, рядом, это целая гиперсфера, выстроившаяся по открытым законам, не раскрывшая сути — ну не занимался еще и этим, некогда! Вот те и спешка, ял! Слившись со мной, она потеряла стабильность, начав разрывать изнутри.

Я умирал не раз. В разных смыслах. Мы должны пройти через смерть, дабы освободиться. Много маленьких и больших потерь. Кажись, все... я свернул на дорожку невозврата, потянув и самых дорогих. За что!? Их-то за что? Как четко они стали виды, будто кино обрело стереоскопичность. Последние мгновения!.. А я!? Что я могу для них сделать? Я смогу уйти один в свободное плавание, сообразить по ходу движения на основе опыта. А они!? Опять!? Тихо-тихо-тихо. Спокойно. Миэ так потерял. ТИХО. Ключ, так и не вставленный, отложенный. Куда его? Как применять? Спутники, а они как?

— Фениксы...

И все. Все замерло. Зефир сказал абсолютно все. Лейо, и ты рад, что наш тандем расширился до трио. Я туп, как пробка! Умереть и возродиться из пепла. Нужно просто умереть и возвродиться, мысль из мысли. Времени не остается — меня влечет обратно, меня разрывает на части, я не могу сдивнуться, застрявший, пришпиленный, умирающий. А смогу ли я собраться?

Идиот! Рассеиваясь, чтобы слиться — мы проходили эту тему. Но чакры мне знакомы. А тут совсем иные центры. Йейль, я — мелкопоместный дворян, я — раб, я — монах, я — рыцарь, я — сборщик пшеницы. Череда реинкарнаций, до которых тоже руки не дошли! А здесь это первая скрипка. О чем я думал сутки? О Спутниках. Об их освобождении от каменных тел, волей обретших жизнь. Просчитывал уйму нюансов. Досчитался! Ну что, собрал инфу, ублюдок!?

Ключ. Мой ключ от меня, открывающий для меня во мне путь ко мне. Божественное зрение через скважину предзнания. Пререгатива эльфийских Чародеев, расковыривающих дырку — сила мысли, вытягивающая информацию об идеальном плетении для реализации поставленной цели.

Эврика! Информационная энергетика. Ключ сопоставляет иерархии. Дважды! Трижды! Полный Дурак! Обозвал же заклинания инфэо, а ведь все делал наоборот — это форма энергетического плетения определяла информационный посыл. И как ты-я будучи уже шагнувшим здесь посмел паникерствовать!? Не хочешь взрыва вместо спасительного растворения в пламени возрождающей смерти? Так вот же передо мной мои же информационные центры, вот дважды по два и сила сдерживания гиперсферы, вот ключ...

Йейль, они не совпадают!!! А-а-а-а!.. Что делать, что делать, что делать??? Их в разы больше! В разы? Ёу! Все, к ялу, время! Потоки, цепляемся к чакрам, разбираем узлы и хватаемся за измерения гиперсферы! И держим! Держим! Двенадцать мыслей не один диполь. Я познал рассеивающий взрыв схлопывающегося сознания...

— Идиота кусок!

— Грубияны... Фи... Фу... Пфе, Пфу, Ууу, Хи...

— Галдежцы-неженки. Сыпь пыльцу, ты!..

— Замерзни, гривастый, ай! — получив крылом по заду. Дважды.

— Шш! Не уподобляйся. Отлети копить.

— Ха, сморчек, уели?

— Вот раздулись свиньями! Держите свои части, удоды!

— Да-да, по головке-то не погладят, уй! — получив пылинкой в лоб, второй под дых.

— Самое слабое звено... — грустно со смешинкой.

— Хорош притворяться уже, Гаер.

— Ой, упс, эргк, иии...

— Единство разнообразия, — совершенно естественно на божественном диалекте. Мне стало совершенно очевидно, почему "почин", почему такое строение. — Каждый любим и дорог. Нет причин для зависти или обид. Помните, что ваши эмоции и чувства отражаются и во мне, друзья мои. Особенно сильно, когда они направлены на кого-то из нас. Любите друг друга, пожалуйста... Как я вас, — множесто ласкающих лучей-зайчков убежало к собравшимся вокруг меня, лежащего на спеченой каменной корке ровной площадки, окаймленной отбушевавшимися волнами.

— Гаер, — разбил проникновенную тишину Лейо. — Займи Престол Силы, иначе колебания столба воронки...

— Да, — они разнесут прибрежные полосы небывалой силы штормами и грозами. Паст держался из последних сил, подчинившись сиятельному Спутнику. — Прошу вас, не обижайтесь на недостаток внимания, не завидуйте, не соперничайте. Грейтесь в лучах, не мешая другим. Вы все взрослые, а я не нянька. Нам предстоит привыкать жить вместе, дружно.

Согласное молчание и шепот. Я держал их взгляды, пока ото всех не ощутил полное принятие норм и правил нашей маленькой общины, начинающей свое становление.

— Лейо, забери и собери. Паст, приготовься отпускать и тут же прикрывать Итола.

Бесчестно пользоваться незнанием, включая в свиту. Она и так слишком разношерстна — феи переросли Культ. Двадцать пять в ближнем кругу чрезмерно для меня — на разрыв переполняющая слепая мощь Стихии стократ усиливает их придирки и обидные подколы в своем Месте Силы, да еще и особенно полное восприятие мира каждым потоком сознания в отдельности... В общем, я сумел скрыть под маской даже от Спутников.

— Мы сейчас все с вами совместно свершим Акт Творения. Нордрассил Лар`соуруф-дьяар преркасен телом, но душа средь людских страстей огрубела, почернела, опоганила светлую идею Древа Жизни. Вы согласны. Мы можем дать ему лекарство или целителей. Иэру, Аэнли, феи — вы хотите продолжить род, вы все достигли репродуктивного возраста, — обозначив паузу.

— Еще рано...

— Без крыльев...

— Аэнли, Иэру, вы сможете принять в танец своих детей, задавая тон. Вы сможете обвенчаться друг на друге, все вместе стать единой семьей, зачавшей Гнездо сильных, смелых и отважных фей, что исцелят Нордрассил. Вы сможете стать деревом, ветвь народа, я с вами! Хранители дадут вам силу и отделят от себя части, принадлежащие Нордрассилу, очищенные и преображенные. Лев, Вол, Орел, возьмите на хранение меня, поверьте в себя. Лейо и Зефир обвенчают меня на Престол Силой. И все мы в Акте Творения сольемся в круг, и рапустится Бутон Жизни на Древе Жизни. Поверьте, мы все сможем, прочь сомненья! А теперь немного соберемся с силами.

На мгновенье стало тихо

И в этой тишине

Позволь мне передать тебе то,

Что было передано мне

Можно выйти одному в поле

И знать, что ты вооружен

Можно идти по пути,

В конце которого стоит Престер Джон

Можно возвысить себя

Выше Озиманда — Царя Царей

Можно учиться смирению

У стертых ногами придорожных камней

Но куда бы ты ни шел

До самого конца своих дней

Обещай, что будешь помнить одно -

Господу видней.

Можно раздать себя

Безрадостным и жадным рукам

Можно ходить по-албански

По стенам, фонарям, потолкам

Можно гордиться тем,

Что познал до конца пустоту

Гарантировать перерождение

С серебряной ложкой во рту

Пусть ангелы несут тебя

Дорогой небесных огней

Но не забывай -

Господу видней.

Может быть, будет тепло,

Как ты хочешь

Может быть, с каждым днем

Будет делаться все холодней

Не верь ни единому сказанному мной слову

Но прислушайся к мерцающей звезде -

Господу видней. (*) Аквариум — Господу видней.

— Следуйте за Мзыкой... — обозначл я начало больше для двух самых близких. И Паста.

Под концерт Вивальди для флейты, RV443, титанические силы пришли в движение. Лишь трое оказалиь в бешеном водовороте Воздушной Стихии. А вовлеченные в мою авантюру качались на волнах поистине божественной мелодии, замкнутые мной в единый круг, огороженные от меня. Их танец окрылял меня, вынужденно пошедшего на крайние меры едва только очнувшись. Я хотел всего лишь совместить приятное с полезным — обезопасить себя, усилить Спутников, узнать о Престоле Силы, таком заманчивом, оказавшимся ловушкой. Если бы не ошибка с гиперсферой, все обошлось бы, у меня было еще два дня до обещанного срока. И вот все накрывается медным тазом. Из огня да в полымя, йейль!

Какой лютый экзамен для новорожденных сиятельных... Осмысленный отказ состоялся, припозднившись — тянущей обратно нити между грубой и тонкой составляющими не хватало сил сопротивляться, ошибка с гиперсферой... Прости Лейо. Прости Зефир. За знание, чье оберегаемое место вы заняли, кому предназначалась и для кого сберегалась Такая любовь и близость. Прости Миэ, но ты безнадежно опоздал, отстал, потерялся. Здесь нет вины и виноватых, тринтет принял себя и сплотился теснее, разделяя горести и радости, дополняя: мы нашли свою Обитель в сердцах друг друга, мы признали в себе Спутников и Стражей. Простите, духовные собратья, за муки на избранном мною пути, умирать впервые больно и страшно, втройне, сгорая в сиянии с безграничной верой в продолжение пути там, за перевалом, который видит лишь первый среди равных, не поддаваясь при этом соблазну поверить в предательство. Сиятельный Спутник — нонсенс! Зачем следовать за чужим светом, когда ты сам можешь освещать себе путь? Мы те, кто сознательно объединился, сохранив себя, качественно новая формация!

Я готовился принять информацию закрытого типа, но за всей суетой проглотил лишь суть восхождения, попавшись на крючок невидимой ловушки. Казалось, предусмотрел возможные беды, выбирая пустующий источник, где б не помешали изобилующие вокруг глоры или животные с растениями.

Лейо и Зефир, едва засияв, ради общего спасения терпели боль наслаждения. Они искривляли собственные лучи, плетя сияющий Венец. Я мог бы стать узурпатором, взяв власть. И вечно сидеть на пороховой бочке, матадором на спине разъяренного быка, мужем сварливой жены, конюхом строптивой кобылицы, ежемоментно доказывая свою силу и право, крепко держа бразды правления. Я бы так и сделал, раньше. Право на власть могут и дать, признать его за тобой, следовать за тобой. Тогда грохот водопада сменится ласковым журчанием. Сила слепа, стоит позволить ей увидеть себя глазами любящих тебя, и она сама ляжет под своего короля. Взошедшие Так на Престол Силы часто одиноки, их спутники растворяются в Силе, а их свет становится столь ярок, что пришедшие на ЗОВ сгорают как мотыльки, летящие на пламя.

Лейо и Зефир, я открыт перед вами! Мы вместе учимся владеть собой. Мы видели друг друга абсолютно голыми, какое же теперь стеснение!? Любите друг друга, как я вас, и тогда родится Венец без мук и страданий, отдайте их мне, позвольте Музыке ритм задавать, я все еще веду вас, а вы следуете за мной — укрепим же союз!

Да, мы на краю пропасти! Но мы умеем летать! Нас не поймать и не запереть бездушному механизму! Хранители! Лев! Вол! Орел! В стане ближних нет места соперничеству, уделу слабых. Я обещал вам часть себя. Лейо и Зефир стали частью меня. Меня много, да. Двоих зайцев поймать — пустяк! Трюк сработал раз — сработает и другой, директивы механизму никто не менял! Орел для меня, Вол для Лейо, Лев для Зефира, примите нас, Хранители, берегите как зеницу ока! Три сердца Единого, бьющиеся в унисон, запечатлены в трех ваших сердцах. У каждого теперь есть смысл, каждый равно осинен. Помните урок Нордрассила!

Феи, мои феи! Для вас женою стану, мужем, братом иль сестрой, я буду дочерью и сыном! Мы выше предрассудков, правил и канонов! Мы торную дорогу для других кладем, мы первые все сливки пожинаем, все горести и шишки подбираем. И ты, непослушный Эурт, последним взлетевший, услада моей души вровень со всеми. Я обниму и прикоснусь здесь, поглажу тут, поцелую там, лизну, войду и вберу, и ты первым вскричишь, трепеща в сладострастье, опыляя Бутон своим первым нектаром, с чрезвычайным наслаждением обоюдного экстаза благославленным и одухотворенным мною. Ты теперь знаешь как, ты испытал и познал, вливайся в танец ко всем, гармонии без тебя им не достичь, не стать корнями нового древа народа фэйри, а ты без них так и не узнаешь, как все они тебя любят. Танцуй, юный Эурт, научи новым приемам любви, ведь ваши тела изменились. К каждому заглянуть, каждому показать, каждому прошептать слова любви, ободрить, вознести, не роняя. Долгий вальс, плотный Бутон, тысячи оплодотворенных семян потомков, озаренных теплой звездой, облученных силой любви, зреющих в потоках Воздушной Стихии.

Пик действа пробил реку времени, перпендикулярно выстрельнув мной. Замер мир, остановилось время, Пантеон встречал претендента на Престол Силы.

Сознание свернуло образ до привычной мерности. Темнь вокруг листа о трех язычках. Вот больший, Глорас, средний сбоку Рухм, малый с другого — Бодо. Зал управления планетарным комплексом. Вижу кресла-платформы-узловые точки. Стабилизирую вариант с круглыми дисками на испещренном светящимися линиями полу из целого спектра предложений, подброшенных местной встречающей программой, завершившей аутентификацию и авторизацию вошедшего. Подчинившись регламенту, выбрал антропоморфную форму Гаера Моара Крон-Ра, лишенную украшений-амулетов, но в одежде, включая откинутый на спину черный узорчатый плащ до пола и с глубоким капюшоном, окантованный белым, инвертный с изнанки.

Территориальные центры перемежались с ментальными. Четыре кратонных кругляша на своих местах, один по рваной ране и толстой линией к соседнему языку прослеживается, на этом пути есть еще один круглый диск, выбитый из пола. Шесть континентально-литосферных плит. На соседнем три главных и пять меньшего размера и толщины. На меньшем нет ярко выраженных центров вообще, никаких дискововых платформ, в изобилии рассеянных особенно по Глорасу. Ветра, течения, горные массивы и цепи, суб-континенты, океаны, моря, расы и животные семейства, эгрегоры народностей и стран, и еще целое множество. Часть совпадает, часть объединена. Все зона ответственности поделена на участки со своими постами.

Пьедестал верховных в основании листа, оторванного от общей ветки, не видимой, но оттого не менее реальной. Как и предполагалось, на возвышении первой ступени четко выделялись четыре стихийных кругляша — массивных, изрисованных по стенкам мелкими рунами и с символами стихий сверху — триграммами. Над платформой с тремя параллельными черточками светился обруч, мелодично потрескивая и бугрясь, переливаясь оттенками белого в оплетке из нежно-желтого. Рядом полюсные тандемы — осевые и магнитные центры планеты, оружные Тенью Свет и Тьма, защищающие планету. Логична следующая ступень возвышения с центральными платформами — Глорас, Рухм, Бодо, и корневой, самый главный, Тронный. Вертикаль Глорас-Трон зияла раной — на месте планетарного диска выжженое пятно, тронный в копоти. В центре над верхней платформы висели глобулы Глораса и его спутников, отбрасывающая тени-язычки. Ясно переливалась пленка вокруг двух, соединенных вместе тонкой нитью, вокруг которой у Глораса висел гексагон едва различимых точек. Платформа Бодо не была никак повреждена, рухмская перекосилась.

И тишина пустоты. Мерно движутся силы и энергии, оживляющие пожелтевший, но не опавший, лист. Светятся платформы с лежащими на них причудливыми друзами кристаллов, многих нехватало — на их местах стояли прозрачные безликие лилипуты, замершие в нелепых позах, оказывающих явное воздействие на переплетение нитей под ними. Приглядевшись, после воспринятие картины целиком, к той, на которую должен встать, констатировал повышенную истонченность всех нитий, прижатых сверху каким-то кольцом с острыми краями, крепко соединенным с платформой. Встать на нее — значит провалиться вместе с ней. Несколько центров на нижнем ярусе ниже зияли провалами с платформами, болтающимися на честном слове. В мелких узловых точках заметил гармонично вписывающиеся в них фигуры, чем-то методично занимающимся, вовлеченные в какой-то сложный процесс. Вдруг на одной из пустых нижних платформ появилась фигурка матерого Волка. Принюхалась. Повернулась кругом. Села, почесала лапой за ухом, вильнула хвостом, сметнувшим пылинку с одной из линий, порвала когтем еле заметную, с волос, нить. Я стоял на тропинке, окаймляющей весь трилистник, меня волк не увидел, хотя долго держал морду в моем направлении, морщя нос и скалясь.

Как все это фунциклирует не понимал. Где здесь пресловутая воронка? Разница между тремя язычками очевидна, но какой именно признак ответственнен за буйство маэны? Мне идти по ярусам или попробовать телепортироваться, применять ли вообще инфэо? По крайней мере я чувствовал свою собственную внутреннюю энергию. Я переминулся с ноги на ногу. И обомлел. Пришло двенадцать разных мыслей, как проверить возникшую теорию — на маленьком пяточке свободно проникая через друг друга наклонились, отодвинулись, приподняли ноги или руки двенадцать одинаковых фигур, призрачных. Если бы Волк мог, он бы увидел, как все эти фигуры разом выпрямились, и одна единственная, без намека на двенадцатеричность и призрачность, сделала шаг вбок, сглотнула, расплылась в улыбке до ушей, по-разному взлохматила двадцатью четырмя руками двенадцать грив волос, а потом опять две нормальные руки стали круговыми движениями массировать виски.

— Вот это попал! — Разнеслось по листу. Волк навострил уши. На платформе рядом появился Ворон и каркнул, второй рыкнул, оба уставились в мою сторону. Видимо, обычные божества занимают обычные престолы силы, простые узловые центры. А из-за тьмы вокруг и своей слабости далеко видеть не способны. Сходят ли они или вечно сидят на платформах? Ответ пришел быстро — вокруг их голов проявились тонкие бледные венцы и один прыгнул, второй взлетел.

— Кто?

— Откуда?

Раздалось два вопроса на том же диалекте с самого края нижнего яруса, за пределы которого они и не пытались переместиться.

— Мы знакомы?

— Как вы попали на Глорас?

— Чей-то новый посланник?

— Нас уже не словить!

— Кар-р-р! Граув!

— Выговорились? — хмыкнув. Старые знакомцы.

— Пчхи!

— Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны, чтобы кто-нибудь дошел до чистой звезды...(*)

— Так и что теперь с того, что тьма под куполом...

— Что теперь с того, что нихрена не видать...

В их исполнении был некий шарм, изюминка в голосах, искры в глазах.

— Мы дождались!

— Это ты сбежал!

— И воссиял!

— Хех, чувствуется недостаток общения.

— Кааар! Ррре!

— Какой престол выбрал?

— Ты ведь за этим здесь?

— Только вот силенок хватит сдивнуть крупные камни?

— Кукол лучше не трогать, начни с мелких.

— Постойте. Давайте лучше я буду задавать вопросы как старшим, ок?

— Кхе-ка. Задавай.

— Если я ступлю на ярус, на ком и чем это отразиться? Кто услышит мою поступь?

— Ты не обвенчан.

— И ты сильнее нас, раз сумел перейти реку времени.

— Будет неоформившееся знание.

— Недоступное манипуляторам.

— Ты — неизвестная воплощенная сила.

— Не смогут тебя описать, не видев в тварном мире.

— Все-все, примерно понял. Мде. Когда вы сюда приходите, то погружаетесь в сон или медитацию?

— Мы не воплощались.

— И здесь мы всегда.

— Растворенные.

— Скапливаем силы и проявляемся.

— Нам уже пора.

— Как мне вас позвать-то?

— Волк.

— Ворон.

— Тепрь мы услышим.

— До встречи.

Вот и пообщались. Чувствую, мне тоже лучше поторопиться.

Поверхность слегка прогнулась, когда я стал опираться на ногу, выставленную на край. Хм. Проба с самостоятельным ядром порадовала — почти невесомое касание, ничего не пружинит. Замечательный результат, во всех смыслах. Значит, и в энергетическом теле я теперь смогу не на две части, а на все двенадцать. К делу.

Мда. Хлипко и шатко. Лямбду платформа выдержала, но рука прошла сквозь Венец. Вдвоем уже ощущалось явное напряжение, к сожалению, и внизу тоже. Хм, я и сам стал истаивать, значит, здесь просто рукав реки Времени. Хм, проба концентрации только на одном ядре сделала остальные одиннадцать почти невидимыми, Венец ощущался руками, даже вокруг поворачивался, но вниз, на голову — ни-ни, зато платформа не шаталась, держала. Все верно. Я должен стоять в центре. Но обязательно ли на одном? Проверил, встав на соседний. Работает! Но я уже не могу распределять "вещественность". Каким встал — таким и действуй. Да, Лямбда смогла коснуться Венца, но и только. Мне надо наполниться. Черпнул горсть света Спутников — еле дотянул. Облом! Одиннадцать обрели "плотность", а Лямбда лишь чуть, хотя взял более чем нужно. Черпать больше от спутников нельзя — истают. Ял! Эврика! Ну, чокнутый! Мелодия если и поможет, то так ведь надо всем двенадцати распределиться по кругляшам! Да, небось, только в пределах яруса. А здесь всего по четыре стихиных и полюсных, а вставать двойным на Воздух нельзя — неустойчиво, глядишь, от одного неверного вздоха провалится к ялу.

Эх, наглость — второе счастье! Сомнения на счет верх-низ умерли, не родившись. Пусть Трон уничтожен, но центр силы-то остался. Искореженный, но ведь платформы — это инструмент. Вон, оттянутая платформа, а под ней центр-то остался. Линии оборваны лишь у висящих платформ, вот там дырки. Отсюда, стоя на верхнем ярусе, я четко вижу, что узловой центр на месте. Спутан, смешан, но работает. Была — не была! Рассортировался и:

— Волк. Ворон. Посвящаю исполнение вам.

Изливающаяся Песнь заставляла вибрировать душу. Здесь я еще не использовал этот инструмент. Там — да. Не рискую сгореть жаркой искрой. Там — да. Даже Мелодия подвела меня к критической черте. А здесь важно не упустить момент наполнения и, без перерыва, установить Правом.

Глава 29. Фэйри

— И на кого мне из тебя вешаться? — в очередной раз всплеснул огненными языками.

— Определи считалочкой.

— Бытылочкой.

— Костьми.

— Картами...

— Йейль! — картинно взявшись кончиками крыльев за голову, недослушав весь перечень средств.

— Буа-га-га-буль! — пузырился Басик, нисколько не смущенный объемами работы.

— Гаер, а можно и мне?

— Вас много желающих, Эурт.

— А меня всего двенадцать.

— Дык...

— Если по паре и к Хранителям.

— То можно.

— Только...

— Мы уже распределились!

И стайка фей вспорхнула в залу, провожаемые умиленными родителями. Дюжина зарылась в мои волосы, с осознанием собственной важности и нужности начав плести дюжину разных причесок. Маленькие пальчики и массаж головы делали — удивительное ощущение! Я таял, растекаясь в блаженстве и неге, забывая боль развоплощающей смерти одного, срезонировавшей с воспоминаниями.

Эурт занимался мной совсем иначе, как другие. Очень интимно. Он елозил всем телом, возбуждаясь, а потом рассыпал семя по волосам, возвращая блеск, изгоняя боль усладой. Переместившись на лицо, он нежно касался крыльями губ, оседлывал язык и нос. Для нас не существовало ни стыда, ни стеснения, ни запретов. И плевать на точность — преодолели барьер или покорили вершину. Фей помогал забыться в экстазе, к нему присодинился Зефир, потом остальные феи, превратив массаж в оргию.

— Гнездо сюда! — Король и королева улетели без вопросов.

— Зефир... — но он и так понял, найдя следующую нужную точку воздействия.

Меня ублажали, доводя до оргазма. Требовался мощный многоплановый всплекс, чтобы восстановленный клочек стал полноценным ядром-частью, а не фантомным придатком.

Возбуждение достигло пика — излитое семя впиталось разбухшим Гнездом, а зал огласил взрыв единого оргазма, мощного и продолжительного.

В следующую секунду я осознал себя единым, обнимающим огромный Кокон-Гнездо. Феи бессильно лежали под поверхностью Басика, придерживающего их головы, восстанавливающего чувствительность натруженных крыльев и пальцев. Хранители тоже излились вместе с разродившимися искрами Зефиром и Лейо. Это был вынужденный опыт, но жашно кайфовый!

Как сейчас помню. Взялся за обруч. Он тут же отразился на всех и не двигался с места, пока вся дюжина не взялась за йейльски реальные отражения и не с огромными усилиями не потащила вниз, коронуясь. Песнь достигла конца в тот же миг, как и активировавшиеся Венцы. Тронный тут же вспыхнул факелом, глорасского буквально на элементарные частицы разнесло, а воздушный так и не избавился от кольца-ловушки, опасно надавившей на линии.

Говорят, Око оконательно успокоил Паст. Не правда — это мой приказ как местоблюстителю. Даже двенадцатая доля, взошедшая на Престол Силы, обладала достаточными для активации этого режима полномочиями. А Итол до сих пор в стазисе на граунд-зеро Аштарака.

Да, дюжиноликий Гаер, не стал ты полноценным венценосным. Опять "недо"! Подчиняясь обстоятельствам — насильственному расщеплению, — пришлось с опозданием в миг сделать это осознанно — пока была воля, пока цепная реакция не началась. Сибиро закрыт доступ на Пантеон, но они там отражаются — безликие куклы. Хех, усадил марионетку, не умея и не зная ни как обезвредить чужое, ни как восстановить уничтоженное и поломанное, ни как воспользоваться установленным Правом. Но уж в этом я не сомневался ни капельки, теперь, отмеченный гиперсферой во лбу — круг с четкими двенадцатью секторами под девенадцати лучевой звездой с уходящей вглубь перспективой. Части Венцов, замкнувшиеся на своих отражениях. Но даже Зефир видит только светящийся белым круг, знаю, остальных слепит лучащийся лоб, кроме Лейо, конечно. Ведаю: сложил ладони, приложил ко лбу, убрал. На месте круга символ инь-янь — отражения расслоились, достаточно оказалось четче обозначить дюжину. К сожалению, ни триграммы, ни символы взаимопроникающих начал, ни руны долго не держались — на одном из дюжины спокойно, а у единого нет. Пока смысл — поддерживающие меня Зефир и Лейо в целостном объединении — не обрело кольцо с тремя соприкасающимися кругами в центре. Его не только мог перемещать хоть на пятки, но превращать во фрактал на бесконечность. Я обрел свой истинный Знак, Символ, Печать и прочая...

У меня еще около суток времени. И лезть на Пантеон точно не буду, поскорее бы убраться отсюда и посадить вызревшее Семя Древа Фэйри.

— Оллель, прости меня. За всеми этими перепитиями я был вынужден пренебрегать тобой, — в том облике, в каком мы впервые стретившись. Теперь такие мелочи, как тварная оболочка, не волновали меня.

— Да ладно, что я, не понимаю что ли? — тряхнув ночью волос.

— Нет, и себе не ври, — куснув мочку.

— У тебя здесь очень красиво! — ушел от темы полувековой с копейками. Попытался.

— Оллель. Не хочу на тебя ни давить, ни подавлять, ни склонять к чему бы то ни было. А ты запутался во мне, как в паутине. Своими силами противоречий не разрешишь, а спрашивать гордость не позволяет, так?

— Нет! — я прижался к его спине. — Почему ты оставил... Йомиэля?

— И?

— И обучал его.

— Почему так решил?

— Так ты еще тогда при соитии сделал то, для чего Йомиэлю потребовалось создавать свой напиток Дьяар.

— Его обучал Нордрассил.

— После того, как ты его бросил?

— Ты хочешь секса?

— Я мечтал о нем с тобой каждый день, со всеми партнерами...

— Асаэль и Йомиэль. Ты провел параллель и не мог не знать об официальной смерти, однако подсознательно верил в чудо. Хотел так, что желание прорвалось наружу, когда я оказался слишком близко. Ты наверняка молился на меня, привык настолько, что и не задумывался о том, услышу или нет. Верно предположу, что вас с отцом еще в том году в Ароте освободили, а потом вы потянулись к Нордрассилу. Там тебя едва не вышибли из-за Йомиэля. Кому ты рассказывал о том соитии?

— Настоятельнице...

— Она единственная не высмеяла тебя, все выслушала, и вы очень часто стали встречаться, строить воздушные замки гипотез, просиевая слухи и домыслы. Чего ты больше боишься: что я внебрачный сын эльфиского правителя легендарного Арездайна или...

— Что нечто большее из других легенд.

— Ты искренне согласился стать моим другом.

— Потому что давно уяснил — любовники меняются, друзья остаются.

— Не трясись ты так, друг божества! Не съем... — поставив засос на шее.

— Не могу...

— Вот и Йомиэль не смог, — накрыл ладонью его рот и зарываясь в волосы. — Оллель... Знак у меня на лбу означает, что пока ты не достигнешь уровня или чародея, или архимага, или омрахум, я не смогу перед тобой открыться больше, чем на отражение щелочки. Ты мотылек, а я пламя, жарче кузнечного или алхимического. Я поддался импульсу, пригласив к себе, но без вреда я не смогу уделять столько времени и внимания, сколько бы ты хотел. Ты сгораешь просто находясь здесь. Мне жаль.

— Показал мечту и теперь лишишь памяти?

— Нет. Хочу попросить жениться на той даме и вместе стать друзьями моих детей — целителей Древа Жизни. Родить им на радость множество своих — вы оба познали секс со мной и сможете ежегодно множить радость от рождения своих чад. Верховный жрец — это и есть друг божества, Оллель. Ты как никто другой справишься.

— Правда?

— Конечно! И не придеться ничего менять... Просто занимаясь сексом, старайся видеть светлое в партнере, каким бы он ни был или не была. Не нужно обрядов и риуталов, учи любить хотя бы по-плотски, и духовно в примере с супругой. Остальное придет.

— И мы с тобой будем общаться?

— Буду стараться отвечать на твои обращения ко мне. Твои, про паству не скажу — пусть ищут Бога в себе сами. И, Оллель, запомни, мы друзья, а не проситель и даватель, я не исповедник и не приемная жалоб. Время от времени поговорить за жизнь, посмеяться, разделить радость, в крайнем случае — посетовать на судьбу, посоветоваться...

— Я хочу тебя...

— Оллель, пролей свое семя на этот дураций алтарь Нордрассила, стань проводником для моих детей. И наслажденье получишь не меньшее, обещаю. Оллель, если ты сгоришь, я буду виновен смерти друга. Ты хочешь причинить мне боль?

— Нет! О Боже, нет!

— Ты сдюжишь, поверь в себя!

— Я согласен, Гаер... Я согласен стать жрецом божества любви.

— Тогда крепко зажмурься, — мы привстали на коленях, потом поднялись. — Начни мастурбацию, старайся направлять вниз, — повел руку по всему позвоночнику, довел до паха, проведя ладонью между ягодиц, обхватил мошенку. — Там ты будешь парить в воздухе, как сейчас. Когда постучиться оргазм, распахни глаза и найди ими настоятельницу, загляни в нее, поделись чувством с нею. Когда все прольется — выбегайте оттуда, у вас будет очень мало времени, чтобы отбежать на край площади и увидеть рождение моих детей. Ты уже близко, — перестал играться с яичками, — Телепорт, — обозначив для него момент...

...Этрас Йомиэль уже очень долго шел, не разбирая дороги, не видя почтительных поклонов или их полное отсутствие. Все вокруг суетились, что-то тащили, кого-то несли.

— Помогите...

— Излечите...

— Спасите...

Все мимо. Ни раненые, ни умирающие, ни окрики, ни попытавшийся растормошить офицер, осевший мумией. Ноги привели этрас в лабораторию к новой порции зелья.

— Йомик, как ты вовремя! Где ты был?! У меня уже все готово... — интонации менялись от ласковых до гневно-требовательных и просительных.

Ассистентка на взовде. Все падало в Бездну... Как заведенный, этрас Йомиэль позволил себя подвести, вложить в руки инструмент, подчинился недвусмысленному приказу сварить столько, чтобы... Зачем? Йомиэль видел лишь амброзию, расточающую свой аромат, на месте формул. Не было больше и считалочки ОСМО, он дважды уронил подаваемое, не видя, как раньше. Он попытался понять, где он, кто рядом, что от него требуют, но везде натыкался на цветущие верхушки. И лишь ненавистно черно-белые лица все так же сидели за партами, за столиками, стояли в коридорах, шушукаясь или смеясь...

— Это яд! Ты никчемен!!! Дутый мастерчик! Без дерева тряпка! Проклинаю тебя!..

Вокруг все вертелось слишком быстро, Йомиэль больше не успевал следить за происходящим, понимать и принимать адекватные решения. Его рука автоматически гладила тоскливо мяукающего Интеграла, тершегося о его ноги весь путь до... дома? Это дом? Его? Вся эта кричащая роскошь?

— Этрас, все покидают Древо Смерти, вы идете? — кланялся слуга, подавая бокал с зельем из личных запасов.

— А?..

— Идемте, все порталы у Криб.

— Нет! Не хочу туда... — голова еще не прояснилась, но стало гораздо лучше. Нечетко, но прежнее возвратилось. Память, но не способности — Лара он не чувствовал больше, тот глухо молчал, игноря.

— Мряа...

— Господин, уже все собрано, пройдемте хотя бы в миттарское аббатство.

— Думай, чего несешь! Подай еду, а потом проводишь меня в центральный лартреум, Алик. Рассказывай, с чего вся суета? Войска отошли? Что за Древо Смерти такое?

— Простите за кощунство, этрас!..

— Говори.

— Когда вы исчезли, появился Гаер Моара Крон-Ра. Он... он остановил время на три часа во всем Соуруфе, — начал торопливо изъясняться обрюзгший евнух. — Он Спел песню про Северный Цвет, всем понравилось, а... Нордрассил корчился, сиятельный обвинил Нордрассил в предательстве... Он назвал Гаера Ариэлем... А тот сказал, что его нет больше. И что он внял мольбам Итола и поможет всем, нашедшим здесь приют и дом.

— Так что же приют и дом покидают?!

— Сеймомент, господин. Сиятельный освободил от чар всех знакомых Итола, а заклинание продолжило освобождать всех по цепочке. Все тут же бросились обезглавливать воинов и магов коалиции, а Настоятельница объявила, что душа Нордрассила черна. А из Криб пришло однозначное подтверждение с доказательствами того, как он сеял семена отравы в исторгнутых! Он хотел всех-всех поглотить! Растворить в себе медленно, но неотрватимо! Господин, я...

— Не забывайся, Алик.

— Экхе, да, кхе, господин... Когда заклинание сиятельного прекратилось, этрас та-Вастин через часы и коммуникаторы объявил о запуске Скайгекса. Пол в павильоне Ламбады превратился в огромную детальную карту Угэрежа!..

— Кхм!

— Солдаты с Раженя собирают трофеи, прочие переселяются в Оак-Дюдьярд — теперь Ламбада, говорят, вновь может строить, а не поддерживать давние, порталы... в любую незащищенную точку Угэрежа, даже в Эжзасза, Ремпту или Горграп!..

— Кхм!

— Скайгекс — это шесть маленьких лун, висящих над материком. Мы... вместе смотрели, господин, как они устремляются в небо. В Соуруфе остаются встречающие, святые братья, и Настоятельница с добровольцами, вызвавшимися лечить никак не восстанавливающиеся после боев мэллорны и... Нордрассил. Все прочие спешат убраться, пока... Нордрассил бездействует.

— А как же Хранители?

— Они пошли за сиятельным Гаером.

— Предатели!.. — но не получилось вложить чувства. Он сам ощущал себя предателем, боролся без шанса на победу.

— Господин!.. В Кроне говорят, что вы готовы... готовы были отдать свою душу на алтарь...

— Чушь! Это было... недоразумение.

— Господин! Ламбада объявила, что завтра в полдень переместится в Оак-Дюдьярд.

— Мы. Остаемся.

— Как изволите, господин Йомиэль, — у него не было выбора.

Его лишили естества и симбионта, опозорли. И сломали волю. Почти. Надежда вспыхнула там, откуда не ждали. И оттого прозевали. Алик Конлапир, бывший сердцеед, давно даже отцу не показывался на глаза. С того раза: "Да ты должен был сам и сразу под благодетеля подстелиться!" Подстелился! Через девять лет... да не под того и не в тот момент. Сгибая спину, Алик радовался хотя бы тому, что его господин давно уже не эмпат.

Нор-Крона опустела. Величественные выращенные постройки стояли в спешке покинутыми. Раздольно гулял ветер, неся запах нестихающего пожара где-то на заподной оконечности гигантского города под небом, не освоенного и на десятую часть, а теперь и вовсе почти покинутого. Сады давали скудный урожай, снимаемый магами жизни. Система жизнеобеспечения работала с перебоями — то вода перестанет течь, то канализация перестанет работать, то лифт откажет или одно из Врат Кольца, ведущее на центральную площадь Соуруфграда или одного из мэллорнов, а все из-за так и стоящих столбами двух стволов на севере.

Коалиция больше не беспокоила Соуруф, лисы поприжали хвосты. Святые братья без устали жгли Пламень Араса(!!!), в общей могиле между сожженными остовами мэллорнов отдавая последнюю дань всем погибшим, без разбора свой-чужой. Встречающие теперь нередко применяли силу, отправляя исторженцев в Оак-Дюдьярд, совсем не пострадавший от боевых действий, попросту не участвуя в них. Лес блокировали, но внутрь не совались.

Йомиэль сам не понимал, почему вот уже четвертый раз приходит на полуденный молебен в лартреум, храм в центре площади, посвященный Лар`соуруф-дьяару. Чего он хотел? Вживить обратно гиперкуб? Возвращения померкшей силы? Памяти?

С того дня Йомиэль стал бояться засыпать, страшился кошмарного сна на яву средь жуткого бора, поглощаемого беспощадным сорняком. Он знал о кольце, заставляющем видеть все в истинном свете и помнить поход Леона, но дважды доходил до третьего отказа, в конечном итоге отказываясь снять. Этрас превратился в атна со слугой, чья преданность лежала в зачарованном контейнере.

Забытье. Во время молебна, когда все сидят на зеленых ковриках и возносятся в дальние дали, Йомиэль не видел обращеннык к нему жалостливых, сочувствующих улыбок, и не пытающихся подать краюху хлеба или сладкий плод — сам расти. Не обошлось и без злорадных ухмылок. Радующие глаз заискивающие убиты, растоптана тщеславная гордость, символ процветания и могущества обратился в знак скорби. Одна Настоятельница все продолжала на него смотреть без изменений. Все то же лицо и выражение глаз...

Йомиэль хотел, но не мог не верить в свалившуюся правду со всеми доказующими выкладками на примере Итола и его, Йомиэля, прочих он даже не знал. Все, буквально каждая мелочь, от воды до еды, тихим сапом изменяла тонкие миры поселенцев. Еще бы десять лет и он, Йомиэль, сам бы возлег на алтарь и растворился бы в Нордрассиле, загодя, лет за пять, начав пестовать идею грандиозного празднества с тысячью таких как он, исторгнутых при становлении Соуруфа, всей душою жаждущих воссоединиться с Нордрассилом.

Внезапно тихий гул сменился гробовой тишиной, разрываемой натужным дыханием и ритмичными шлепками. Все, пораскрывав рты от огорашивающего изумления, уставились в зависшего у алтаря Итола, совершенно голого и остервенело удовлетворяющего самого себя с божественным наслаждением на лице с закрытыми глазами. Напротив него, с другой стороны алтаря, вскочила коленнопреклонная Настоятельница, за спиной которой собралась вся небольшая община Нор-Крона из пары сотен эльфов и их смесков. По правую руку от нее вскочил Ольт со своей женой и двумя сонными детишками, сводными братьями Итола.

— Итол, — разнесся ровный голос Настоятельницы. Многие за ее спиной непроизвольно вжали головы в плечи. — Ох...

Не одна она издала вздох, когда осквернитель открыл глаза, лучашиейся божественной силой. Но лишь ей одной достался его взгляд, полный экстаза любви, соки которой обилно орашали алтарную плиту. И лишь она одна не поддалась сковавшему всех оцепенению, подскочила к оседающему в истоме Итолу, набрасывая накидку со своих плеч.

— Уходим... все... отсюда. Быстрее! — разнеслись жаркие слова как признание в любви после бурного секса.

— Повинуемся, — все тем же голосом.

Подхватив любовника на руки, она скорым шагом, не оглядываясь, вышла через ближаюшую дверь, ведущую прочь из лартреума. А Йомиэль застыл. Он знал, что на него так же смотрели, что его так же любили. Но кто, когда? Сердце ухнуло в пятки от догадки. А глаза запечатлевали, как сияющая сперма собралась в круглую лужицу в самом центре алтаря, как из нее начал вырастать огромный бутон, как три чашелистика треугольником облепили круглую алтарную плиту, теперь больше напоминающую столешницу. Как содрогнулся весь Соуруф, повалив Йомиэля на пол.

Раскроивший бровь опрометью бросился из рушащегося лартреума будучи последним, кто в нем оставался. Нетерпеливо переступающий недалеко от центрального входа Алик, увидев господина, опрометью бросился к нему, помогая поскорее убраться на край площади, где все собрались вокруг Настоятельницы с Итолом на руках, блаженно ее обнявшим и что-то шепчущим на ухо улыбающейся даме, впервые показывающей всем, что и она так умеет.

А сзади уже не существовало лартреума — гигантский светящийся изнутри божественным светом Бутон все рос и рос, площадь все тряслась и тряслась.

И вот самый верх приоткрылся, показав маленькую крылатую фигурку, напомнившую Итолу самого маленького фея, Эурта. Ростом с юного хоббита, с сияющими крыльями за спиной, переливающимися всеми цветами радуги, в царском облачении. Нет, в императорском! По сравнению с семнадцатью показавшимися следом за ним. На голову ниже, просто светящиеся, а не сияющие, крылья. Причем у одного они были огненными, как прическа второго и похожая, но глубокого синего цвета, у третьего. Еще один был полупрозрачен, еле заметные по искоркам крылья отличались от всех прочих. Был фей с мягкой гривой золотых перьев. А был и еще меньше их на голову, лицом в самого верхнего. Они стояли кольцом прямо на лучах от центра к Вратам Колец. Трое с необычными волосами треугольником с вершиной на юг, перед вершиной самый маленький, а двое с необычными, в сравнении с остальными и самым первым, крыльями как раз у северных врат.

— ФЭЙРИ! — хлопок в ладоши императора в синхроне с семнадцатью королями — кончик раскрылся еще сильнее, выпуская королев с императрицей.

— ФЭЙРИ! — совместный взмах крыльями — верхушку запорошило волшебной пыльцой, а Бутон стал распускаться нереальноо красивым цветком с десятками тысяч лепестков, на каждом из которых лежали разномастные крылатые феэри.

— ФЭЙРИ! — в третий раз раздался голос верховного — пыльца кольцом слетела вниз.

Фигурки стали подниматься, просыпаясь, облачаться, вспархивать в огромный хоровод, божественный танец.

— Славься Отец, Гаер Моара Крона-Ра! — откуда-то сверху и на весь Нор-Крон.

— Славься!.. — откликнулась вся братия от мала до велика, в кружении образовывая гигантский столп.

— Славься Лар`соуруф-дьяар, забывший суть Древа Жизни! Мы исцелим твою Душу!

— Исцелим!.. — откликнулись все.

И вслед за своими королями, устремившимся с вершины вниз, улетающими во вдруг заработавшие разом, включая неисправные северные, Врата Кольца, полетели потоки божественно прекрасных крылатых существ. Самые крупные разлетались в стороны — сыплющаяся с них сверкающая пыльца наполняла листья, цветы и плоды Нордрассила жизнью...

Глава 30. Стычка

Дискомфорт исчез, не успев развиться. Модуляторная сфера из зеркального нутра Лейо оправдала ожидания на все сто — вогнутые зеркала отражали мне меня самого целиком, идеальная тюремная комната для психбольного божества.

— И нечего хихикать, Зефир! Разгони там всех, пусть обустройством займутся. Дом там сварганят...

— Они наваяют! Ах-хах-ха!

Вот. Вот такое общение привычно для того кусочка, ради сохранения которого столько бился. Просто знать, что правая и левая руки — это отдельные существа, и ежесекундно воспринимать их желания, в особенности после Итола и оргии, как два разных мира, две реальности. И это всего лишь песчинка в бархане!

Честно сбежал. Не выдержал. Сияя, легче. В сиянии все это вздор, суета сует и томление духа. Но стоило отгромыхать буре событий, стоило обрести ключ к планетарному информационному банку, накипь вспенилась.

А в зеркалах везде я. Всюду. Так бы и сидел, разглядывая свои прыщи и сгрызенные ногти, не тикай время. Модуляторная — терминал, открывающий удаленный доступ к Пантеону. Она иначе изменяет сознание, включает особый режим, это внешний фактор влияния, когда от оператора требуется только сесть за пульт управления, а не входить в сон или медитацию.

Пантеон, конечно же, фиксирует все факты обращения к его банку данных, контролирует уровень доступа и множество других величин, переменных, констант и прочее. Система. С изъяном — пользуясь предоставляемыми знаниями, нельзя забывать о том, откуда они появились в этом Банке Данных, какими связями обладают. Зачем изобретать велосипед? Потому что может получиться лисопед, совершенно новый и быть может кому-то нужный. Или общая идея оформится в новой оболочке. Как с Фэйри. Я и дальше намеревался следовать своему принципу, стараясь досконально разобраться и сделать под себя: удобным, красивым, эффективным, любым, но по своей прихоти, а не древнего, решившего сделать у носорога рог на носу — может мне рог на хвосте больше хочется видеть?

— Хех, ну и замашки! Отвяньте. Давая лучше спукнусь. Я тебе ща спукнусь тут! Ооо, сам!? Идиоты...

Зефир и Лейо занимались Скайгексом — мы незримо летали по орбите, расставляя новые спутники, покрывая глобулу Глораса ячейками из правильных многоугольников, наложенных на сферу. Пришлось, правда, поднапрячься и рассчитать наиболее подходящий паркет, подвинуть и скрыть существующий Скайгекс, установленный в расчете на Угэреж, а не развертку по всему Глорасу. Наиболее ответственный момент заключался в разделении собранной гексо-кластером информации по своим зонам ответственности между большим числом спутников. Дозревали геостационарные станции, вскоре образующие гигантский треугольник, где каждая вершина будет видеть другую — сигнал для отправки на противоположную сторону планеты пройдет через эту над-систему, если вдруг пропускной или вычислительной способности соседних кластерных элементов не хватит. Концепция направленной лучевой передачи данных не без изъянов, посему алгоритм, в будущем самостоятельно эволюционирующий, предусматривает находящийся в спящем режиме действующий стационарный портал, помимо использования порционной передачи через радиоэфир, торсионные поля и другие среды. Они же — первая линия планетарной обороны, аккумуляторы и сборщики энергии, космические энергостанции, чей мощности хватит впритык, к сожалению.

Вообще, это информационное поле как громадная библиотека шаблонов на все случаи жизни, жизни на планетарной системе Глораса. Имея собственный развитый инструментарий, воочию показывающий разницу и ограниченность представителю иного эгрегора магической и технической доктрин развития. Да, на Глорасе в прошлом рождались и умирали великие цивилизации, но ни одной чисто технической.

В чем причина удачного низвержения? Никто не был воплощен. Сложилась уникальная ситуация, которой воспользовались гении. Пантеон — над-пространство. Если в подпространство можно только провалиться, как в подвал, то крышу можно обрушить или вовсе снести за ненадобностью, особенно когда не осталось ни одного опорного столба. Собралась божья туса на Бодо, а тут раз и прикусили язычок-то, покачнулись престолы, воплотились все, посыпавшись яйцами на раскаленную сковороду.

Хм, над-пространство топорно звучит, скорее привязанное к массивному материальному объекту субпространство или субизмерение — динамическая вариативность и куча условностей путают, варят кашу в голове. Решено — над-пространство, а попозже все заморочки досконально обязательно подвергнуться изучению.

Мог, мог я быть с Итолом. Сейчас знаю, как. В этом и фишка воплощенного — он может манипулировать грубой маэной, в процессе не опаляя всех вокруг своей высшей сущностью, как бы высоко он не вознесся, есть способы. В этом и слабость — и венец обретает материальное воплощение, становясь атрибутом — щитом, мечом, тиарой, кольцом и так далее, реже живыми сущностями или совокупностью атрибутов. Развоплощение и вознесение — разные вещи. Убили, развоплотили — что ж, будь добр, воплотись, обрети память, верни атрибуты. Выбрал фазу кристаллизации — воля твоя, будь добр, жди сосуд, встречу со Спутником, благоприятных обстоятельств или вознесись выше. Правящий пьедестал так и поступил, видимо, сделав большой подарок своим: закрыв лист от внешних мародеров, жаждущих власти изгоев и прочей требухи. Бодо потому и оставлен, что через этот лепесток без второго яруса на правящий пьедестал не взобраться — тяжести не выдержит, и на другие не перебраться. Гостевой предбанник, короче, буферная зона, вылезшая задним боком. Муэр тут особенный.

С моим уровнем допуска избавиться от ловушки труда не составит — информация найдена, а вот над своим положением следовало задуматься. Шаткое оно, карточный домик. Стоит хотя бы одну часть поймать и убить, забрав Венец, подонок проберется на Престол Силы и скинет остальных как кутят в унитаз. Мне-то не страшно — научился познавать боль, после первого раза следующие не больнее подстригания ногтей. А вот Глорас проиграет — Пантеон считает меня воплощенным, потому узурпатор с чужим атрибутом теоретически сможет взойти на Престол, а после и дружков позвать. Хм. Кажись, надо возвращаться — мерцающие проявляют все более активный интерес, пусть Паст ими занимается. Видеть верхний этаж не видят, а нагадить могут. Хех, они и так перекрыли все вентили с холодной и горячей водой, опустили рубильник электричества и, как могли, задраили канализацию с вентиляцией.

Дискоид Лейо завис над запорошенной площадкой.

— Эурт, ты обещал завершить переоборудование катера.

— Прости, державный...

— Ты понял урок?

— Да, — пауза. — Надо учитывать советы старших.

— Хех, учитывать. Сегодня вы все познаете причиняемую светом Боль.

Рассевшиеся по беседке феи подавленно замерли, пригорюнившись — они все не оправдали надежд. Лишь супруги встревожились.

— Не вини себя, Эурт. Это не наказание, — обращаясь ко всем. — У меня когда-то был любимый, один на всем белом свете. И я всячески оберегал его от внешних бед. Однажды меня ранили, и я не смог уберечь любимого от себя самого, — выдержал паузу. — Во время акта творения вы были замкнуты в отдельный круг, поэтому каждый получил лишь одну двадцать третью долю от трети. Мои Спутники еще и Стражи, у них особенный иммунитет в силу статуса. А у вас нет. Вы должны познать отрицательный аспект сейчас, приготовившись терпеть, в одиночку окунуться в ад. Никто не умрет и безвозвратно не сгорит в Обители, но всю гамму вы испытаете сполна. Предупреждаю, наша с вами связь порвется, это спровоцирует новый круг — ваше самостоятельное принятие меня. Вы пришли как целое за королевской четой, настало время разделиться для постфактумного объединения.

— Мы понимаем, — ответила Аэнли под моим взглядом. — Пора отпустить повзрослевших детей, — добавил Иэру.

Победят понявшие, что это не наказание.

Ни Мелодии, ни Песни, только два плеча — и я на Пантеоне. Зажмурившись, вытерпел потерю и корчи. Ну хоть во благо терпел — копоти на Троне стало меньше, а раскуроченный Престол вобрал песчинки, самую малость стянувшись — рано или поздно рана на листе затянется, будет возможна установка нового постамента. Хм, а это идея. Сам-то я не извращенец, а подгадить возможным агрессорам — святое, и глазом не моргну.

Двенадцать пар рук, совершенно не мешая друг другу, подняли режущий до крови обод, соблюдая чуткую равномерность приложения силы — не дай Арас перекосит! Аккуратно поднесли к большему по размеру центру, лишенному площадки, и точно выверенным движением уронили в самую середину, задав переворачивающий импульс. Обреченные на победу расчеты — дополинтельный сюрприз, на всякий случай.

Двенадцать пар рук, совершенно не мешая друг другу, гладили нити, каналы, канаты и прочие проводящие элементы, заботливо возвращая здоровый размер и цвет — климат на побережьях станет однозначно менее суров на бури и грозы. А высыхание болот — что ж, это исправляется так, и вот здесь, а еще тут и там — муссонные дожди. Йейль, тогда и здесь еще. К ялу, наложу кальку существующей розы ветров поверх, а свободную энергию на... на... на чистку Трона! Не постоянно же мне на нем в головешку превращаться — неприятно, однако, и неэстетично. Все равно это не повлияет на перекрытую связь с веткой.

Скрывать факт бессмысленно — Престол Воздуха воссиял, замкнулся луч от звезды во лбу, образуя обруч полновесного Венца.

— Во, даешь!

— С ловушкой совладал!

— Теперь все о вас знают, повелитель.

— Теперь вы владыка.

— За отсутствием других старших.

— Берегитесь!

— Волк. Ворон. Даю вам свое покровительство!

Две незаметные линии между мой и их платформами прокатились белыми дорожками. Две полупрозрачные фигуры обрели плотность, а их обручи засветились ровно.

— Да будет так, Сиятельный... — оба отдали почести.

— Блюдите мои интересы.

— А какие они?

— Эгхм. Хе-хе, а фиг его знает. Хотя... не пускайте никого к правящему пьедесталу, хотя на нем и будет местоблюститель.

Я сошел с платформы, на ней тут же появился Паст в образе крылатого хиеракосфинкса, плотном и непрозрачном. Другие я занимать не спешил — баг системы пойман, но не факт, что он обернется против меня. В прошлое посещение на миг мне присвоили отметку развоплощенный из-за уничтоженного ядра. Сейчас же я разделюсь и создам одновременность событий, заставлю Пантеон установить статус "неопределен", мною только что введенный. Смогу пользоваться всеми бонусами положения. Да, сейчас я не могу шагнуть ни на одни Престол, только одной двенадцатой. Бедную опять выбрали голосованием Лямбду. Безбожно жульническим! Каппа выдвинулась чуть вперед на платформе, остальные сместились назад. Главное чтобы одновременно: десять скакнули в состояние турийя, один рассеялся, один расщепился. Тогда и задумка удастся, и боль срикошетит по феям в полном объеме. Она по всем пройдется, лишний раз напоминая, что и божества испытывают страдания, что нелегок выбранный путь, что мы вместе и в горе, и радости.

Испытывал фантастическую благодарность Лейо и Зефиру, дарящими свой взгляд на мучения и корчи прелестных созданий. Я должен это видеть, познать и эту боль — боль потерь. Обязан перейти черту. Тогда драма была прервана.

Для меня преодоление испытания Хранителями выглядело как поочередное мигание. Они блестяще справились, сохранив в целости доверенное. За ними прошли через боль Иэру и Аэнли. Их огоньки погасли, они принялись встречать перепуганных детей, гаснущих один за другим. Старшие не хотели расставаться с жизнью, но свет был неумолим. Эурт первым ко мне потянулся, превозмогая себя, опережая подающих пример родителей.

— Плачьте, друзья мои. Все уже позади. Возвращайте мне мою боль, милые...

Каждого из фей утешил, каждому прошедшему обряд посвящения досталось по мне, и родителям тоже. Каждого полу вровень.

— А вам предлагаю стать хранителями Оак-Дюдьярда, новообразованные престолы сил вам по плечу.

Пять бывших мальчишек и девочка откололись, не сдюжили, прогнулись, ломаясь. Они держались вместе, угрюмые. Они сошли с дистанции.

— ...любите друг друга!

Проводив шестерку до символического портала, тут же сыграли шесть свадеб. Каждый союз был мною скреплен и осинен. Кому как не мне было знать, кого и с кем венчать?

— Бесподобно! Они идеальны...

— И я горжусь нашими чадами! Всеми...

— Великолепный танец супругов. Не грусти по ним, Аэнли, я же не запрещаю встречи.

— Ну что ты, любимая... Откуда опять слезки?..

— Я организую здесь парк новобрачных.

— Давай-давай, Обитель, старайся.

— И буду. Ты, кстати, тоже.

— Уж не на друг ли друге вы собрались сочетаться?

— Хи-хи!

— Хы.

— Пфф!

— Пфе!

— Настала интимная пора уединения. Пусть видят только друг друга.

Манипулировать временем хотелось, соблазн маячил по краю восприятия. Поостерегся. Оставшиеся часы продумывал план. Вопреки своему прошлому твердому мнению, на орбите находилась Каппа, одна, демонстрируя идиллию облико-морале пай-мальчика, пока без Венца — плевал на мерцающих, не сходящих со своих платформ, Альфой измысливал коварство. Я не устраивал дикую дискотеку, но шорохи однозначно производил. Какие бы там кустиками с лужицами у других Пантеон не представал, принцип его организации предельно прост, ну, относительно, конечно. Подстраховка заключалась, образно, в выбрасывании из окна старого телевизора — шуму наделает, отвлечет от хлопка входной двери и щелчка ее замка.

— Какой лапусик! — умилилась женщина. Дородная такая. От ее носков расходились круги, когда она ступала балериной. Воздушные одеяния — прозрачная драпировка в три слоя — ничего не скрывала. На голове маленькие рожки короной, скрываемые пышной прической с многочисленными локонами, нарочито выбивающимися, вместо ногтей коготки. При этих словах ее грудь заманчиво колыхнулась в такт бедрам. Никакой дряблости.

— Овощь... — ужимка ромашки-переростка видимо что-то да символизировала. Три толстых корня и многосиленные мелкие жгуты, заканчивающиеся тремя лепестками-пальцами четыре зубчатых листа. Глаза на тычинках, а вокруг гинеция плюмаж — перьевидные листики. Пять чашелистиков медленно вращалось, образовывая бледные, в тон красным глазам, завихрения.

— Привет, выросток. Чего выкормышь Изгренги здесь забыл? — знакомый звездень.

— Хи-хи, старый ты маразматик, это же местный престольный!

— При... Эй-ей, мамаша! Ромашку пляшите тискать! — отскакивая подальше. — Оно любит овощи.

— Ах, какой ершистый, прелесть! — мило прикрывшийсь веером со всем рунным поясом.

— Шщшсх!

— А где твой кубический спутник?

— А чё сразу-то не вопроснешь про ключи от квартиры, где деньги лежат?

— Проучить гавнецо.

— Какое убожемственное общество!.. — играя в ляпы. — Между прочим, я Гаер.

— Звездаликус.

— Фу, какие скромняшки. Перисивальо Уташ-пароц Мианнагра Вы...

— Шаткнишь, балаболка! Я хочу его соки, Звездаликус!

— Если он не извинится...

— За что?

— Хрыч ископаемый! Я хочу на Престол!

Из веера на сто восемьдесят раскрытого ударила такая же воздушная и колыхающаяся, как одеяния, поверхность, очертившая полушар. В ответ напитанный космической маэной дисси, за которым я спрятался в заги, ударил в центр лазерным пучком. У меня спалились волосы, у нее покраснели пальцы — веер разрезал пополам мощный луч, а я не успел вовремя спратяться.

— Дура рогоносная! — уворачиваясь от половины луча.

Его тело выпрямилось, будто палку проглотил — звезда стала прожектором, выпустившим самонаводящуюся копну золотого света, разбрызгивающую шипящие искорки. Ромашко тоже засветился, выпустив очень романтичное сияние, подобное атмосферному у полюсов. Персивальо замахала веером, высвобождая волнистую призрачную змею с одним огненным глазом о вертикальном зрачке во лбу. Таити выплюнула все три своих кусудамы.

Спутники оказались не лыком шиты — ползающий по чешуйчатому телу точно хакер вскрыл модуль самонаведения пяти моих Атги, поменяв ориентацию. Хвала предусмотрительности — дернул за спасительную веревочку, взрывая свои инфэо. А старшие соблазняли. К печали для них, время святой наивности миновало. "О! Прочти наши такие доступные мысли!" — вопиюще кричала небрежность защиты. Знаем, ведали. С одним зверем сражался, от других спасся — мерси, залетные, обойдемся.

Пропитанную их эманациями маэну, сконцентрировавшуюся вокруг, использовать сам себе на погибель не собирался — выпустил десантань, закрутившихся волчками фратрикров, магнитом притягивающихся к источникам. Большую часть уничтожила пелена, разросшаяся из ослепительного следа, оставленного веером в пространстве. Остальные встретил ворох секущих листьев. Рой плоских звезд, на которые рассыпался встреченный таити пучок от змееящера, втыкался сюрикэнами, разрезая и прорываясь внутрь, полосуя по мне — больно. Оказался окружен ворохом, разворачивающейся с загибающимися углами поверхностью и прозрачно-золоченым роем. Прорехи уже заделывались стайкой мелких змей с рунами на слепых бошках, бесподобно кувыркающимися перьями, как из разорванной подушки, металлически блестящими чешуйками. Пространство заполонили и менее масштабные инфэо от спутников сиятельных господ.

— Поигрались и хватит, — злорадно. Мышка сама забралась в мышеловку.

Гиперхран пробила рогатая — схлопнув веер, она направила его в мою сторону еще до того, как в защитную структуру врезались, вгрызлись, упали их атакующие инфэо. Тонкий и ослепительно яркий трос тащился до меня медленно. Его вибрации превратили мой и так потрепанный гиперхран, дышащий на ладан, в кукурузину, ставшую в микроволновке поп-корном. Ее сияние ослепило бездонным колодцем мощи.

Естественно, она по своему тросу мгновенно оказалась среди буйства голых энергий, оцарапавших и в двух местах порвавших одежду — Скайгекс имел хорошую разрешающую способность как вниз, так и вверх, лишенный атмосферных помех. Ай-яй-яй, нападать на маленьких и беззащитных крох! Прыткому растению присуждается второе место — аплодирующий слизняк и высунувшая язык змейка на запястье. Прощевайте...

Как вовремя успел просеять тонны мусора, таки отыскав жемчужину! Одиннадцать наблюдали, как притянутая часть Венца по пендикуляру времени вытаскивает на Пантеон Ее. Зрелища не вышло, она мгновенно осыпалась искрами, пришлось поднапрячься и мне, стоявшему вокруг центра, и Пасту, блюдущему место с прозрачной манифестацией Альфа, чтобы высвободившаяся духовная сила целиком ушла на реставрацию. Жалеть зерно духа не хотелось, но объединяющее начало такого класса трогать чревато — мало ли какие законы существуют, а незнание от ответственности не избавляет. Добрый и пушистый не задержал, хотя мог, хотя силы в разы больше пролилось бы. Следом на волшебный камешек налетел цветок — откровенно втемяшился. Претендент умер — воплощенный атрибут возвращается в тварный мир с его законом инерции. Неназвавшаяся ромашка в вихре маэны и по вине собственных же мер, препятствующих мгновенным пространственным перемещениям, выросла над пораженным центром. Она своими ганглиями сообразила что-то, но не против банальной дубины по кумполу — струи сока от срезанного обручем, на треть сдвинутым прочь от вожделенного счастья, корешка хватило. Лучезарно воссияв, осыпались облачками праха три кольца на стебле, задержавшегося не дольше мига — второе зерно покинуло Арасмуэр путями высших духовных сфер.

— Извини, Звездаликус...

— Укв...

Но меткий Орел уже воспользовался теннисной ракеткой, сплетенной Иэру и Аэнли из гривы Льва. Его точный пасс задел извивающееся тело взбрыкивающего змееящера, тянущего шипящую ноту страха, блокированного Лейо, Зефиром и двумя Хранителями. Глаза божества вылупились двумя плошками. Оно не растерялось. Однако силы оказались неравными, даже когда Вол и Лев шарахнулись в стороны от испускаемых вибраций.

— Даришшшшь? — его тело крышкой накрывало слишком сильно восстановившийся узловой центр, но еще сохранивший всю свою разрушающую мощь. На хвосте кольцом висел обруч-ловушка.

— Конечно. Отрастишь, зато, по-молодецки здоровое, — пикировка с переливаниями из пустого в порожнее.

— Зюцкай!..

— Звездаликус, согласен, я некрасиво огрызнулся в первый раз. Но совершенно не пойму твоей последующуй атаки на пустом месте. И не надо мне вешать лапшу на уши, что ты просто пролетал мимо и хотел познакомиться.

— Тупой... — но проглотил ругательство, обведя глазами стоящих перед ним Эту, Тету и Йоту.

— Да, сам же поздравил с почином. Ну, сам отбросишь хвост или сразу копыта?

— Шрщклац! А не боишься подавиться?

— Уже нет.

И Зефир, через созданную для него Лейо модуляционную появившийся на Пантеоне не моим Спутником, а как полноценным сиятельным, на готовящегося к броску обрушился сверху огненным смерчем. Феникс рисковал тяжестью и муками восстановления через Хранителя.

— Хвалю, смело — мог опоздать.

— Задержался... Надо и Лейо сюда вытащить, — любопытно осматриваясь.

Феникс восстал из праха, как ни в чем не бывало, еще и красившее стал.

— И как не лопнул, а? Его вполне хватало на реконструкцию и... очистку Пантеона от божественной крови, — капли от раненного обручем хвоста превратились в точно такую же копоть, все еще уродующую Трон в двадцатой части от занимаемой при моем первом появлении площади.

— Не жмись. И не бойся, его элементы переформатированы. Ммм! — встрепенулся Зефир. Отделившиеся перья оставили гарь на месте исчезнувшей россыпи крови.

— И? Зачем сделал еще и тут осень знойным летом?

— Прости, — притворно повинившись.

— Да ладно, все лучше так, чем если бы Она успела просочиться в ткань мира, — резонно. Мерцающие теперь однозначно в теме: наверху поселился замечательный сосед — дармоед, сиятельный шалопай.

— Ну, меняюсь с Лейо?

— Угу, — преступившая порог мисс Усталость шаловливо подмигнула. — Только заберу свое, пока следующие не приперлись, — вспомнились вечера после восьмичасового рабочего дня.

Сдобренная мозгами Лейо идея не переставала мной целоваться — закладки(!!!) великолепны! Как хорошо самому выбирать поле битвы! Всегда бы так... Виденные в Гибелке сигнальные буи претерпели кардинальные изменения, по сути, как шулуху отбросили все, за вычетом идеи. Мне почти удалось убедить пришедших по мою душу — в прямом смысле — в том, как и для чего эти плетения предназначены — скакал я по ним знатно от их загребущих намерений, разбросал густо. Учел и терральные атаки — первая из них накрыла сразу десятки кубических километров. Старичка провести не удалось, да я и на такое не надеялся — планировал привлечь всю тяжелую артиллерию, ожидая никак не двух. Да, был третий наблюдатель. Но не собираюсь я больше делать загородные прогулки по орбитальному или даже суборбитальному пространству — не дурак. Выложился, не скупясь — последние наработки испытал. А как иначе? Это и прекрасный полигон, и достоверность загнанного в угол божка, слабого и не обученного, но отрастившего коготки. С ройафн косяк — по ним легко читается аура, для божеств явно не из моей весовой категории это и паспорт, и полис, и снилс, и все прочие документы с анализом мочи, крови и результатами психоинтеллектуальных тестов, открытая книга. Именно это явилось самым слабым моим звеном — маскировка под уже виденное мертвым заводилой этой охочей до приключений кампашки, явно посланной кем-то свыше, решившим прощупать почву.

Глава 31. Престолы

Вопль вдребезги разбил семейную идиллию. Теперь я сам познал спектр, очень похожий на радость мальчугана, в детском лагере отдыха на слабо прыгнувшего с крыши второго этажа дачного домика на асфальт и переломавшего ноги в девяти местах.

Гребаные Мерцающие, занимавшие самые главные из оставшихся Престолов, и при первом и втором посещении Пантеона из-за везения мною не усмотренные, показали, кто в доме хозяин — гаденыши синхронизировались, и лист мигнул вместе с ними! Волк и Ворон видно позабыли упомянуть толком о них, давно привыкнув, а я банально провалился вниз, лишившийся опоры, как ни в чем не бывало появившейся уже над головой.

Ох, тогда набежало народу. Мои так все слетелись, никаких техничек и поваров с посудомойками нет, коллектив маленький, ютимся все вместе в скромной Обители, на сотни и сотни гектар. Не будь подушки-безопасности в лице Обители-Лейо, фиг-два бы выжил, наверно.

— Дорогие, я безмерно рад вашим заботам, однако я не яйцо, а вы не наседки, — быстро приходя в себя и поясняя свой настрой, который все прекрасно ощутили. — Определите дежурства, там, или еще что... В обители дел навалом, да и вам самим тренироваться надо в боевых искусствах, юношам так в обязательном порядке и с сегодняшнего дня, сами меж Львом, Волом и Орлом распределитесь.

— Я буду бессменным, — выслушав, заявил Эурт, возражений не последовало.

— Бестолочь... — по-отечески влепив по заду маленьким болидом. — Сс-с!

— Выдеру при всех любого... — добавив. — Ай-ссс! — Вы отныне пары! Не забывай об Иосли!

— Простите, — резко пристыдился пацан, затеребивший нечто, напоминающее килт. Руки две, а досталось обеим ягодицам и затылку практически синхронно.

— Ты не против, Гаер? — и у этой никакой субординации. Сам приучил.

Жили-жили, не тужили. Вдруг бах — событийный вихрь неимоверно взвинтился, окуная в странную взрослую жизнь, объединяя на брачном ложе цветка бывших брата и сестру по детским играм и забавам. Еще нет подростковой озабоченности, а только что вложенные друг в друга ладошки лишь копируют родителей. Ветреность фей — их природная суть, сопротивляющаяся напору извне. Для не представляющего четко свои желания трудно отойти от полумер — какими хочется видеть этих милых сердцу созданий?

— Нельзя обижать остальных, Иосли.

— Тог... — призвал к молчанию.

— Спасибо, Иэру и Аэнли, вы превратили мою легкомысленную оплошность в урок. Нельзя принимать решения на горячую голову, — вполне справился с внешним видом, доступным феям. — Где-то была Думка, поразмышляем там все вместе...

Пруд с кувшинками, беседки, перекладины и горбики мостков, ствол-скамейка, ствол-кресло, лужайка с мягкой травой, ненавязсчивый аромат цветения, перемешиваемый разносящим его ветерком. Живое пламя среди переплетений веточек, в бумажных фонариках, на листьях кувшинок, самостоятельно кружащееся в медленном течении ветра. Расслабляющий шелест, успокаивающий свет, убаюкивающая умиротворенность.

Мерцающие... Враги внутри и за планетарной сферой Муэр. Очевидно, гибель трех божеств мне с рук не спустят, вернее, устроенного в их честь тартарарама. А если не повелись? Подставили, сыграли втемную, открыто проверяли — какая разница? Житья от них не будет, если вдруг защита падет. Хм, а зрители скооперировались на удивление скоро, или наоборот? На что они среагировали скоординированной атакой? Смутно верится, что я не монополист в области планетарной связи, предположить наличие у тех же Чародеев каких-нибудь волшебных зеркал во всю стену мне по силам. Сидят себе, винишко попивают, да разворачивающимся на орбите зрелищем наслаждаются — чем не вариант? Рубаха-парень решил помыть пол в хозяйской избе, собрать паутину на чердаке...

На Пантеоне души принимают любой желанный облик, однако те же шесть кратонных престолов легко сопоставимы с географией Глораса, почти. Хм, а та блуждающая гора Крантоц, вроде как населенная люфдами, кажись, бывшее логово моего знакомца-благодетеля, вынужденно ограниченное территорией Маблонга. Или такова воля очередных захватчиков? Так, мысли скачут полевками, растекаясь вширь.

Предпосылки к моим следующим действиям таковы. Первое, внешняя среда не менее агрессивна, чем внутренняя, противопоставить мне им нечего, акромя глухой защиты глорасского убежища. Вылезать категорически не рекомендуется. Второе. На Рухме есть воплощенный сияющий, стоящий на Престоле Земли с вынесенным глорасским кратонным кристаллом силы, почувствовавший всю гамму ощущений вместе со мной, едва показавши свой любопытный нос. На лепестке спутника вообще на площадках, малых Престолах Сил, почти сплошь каменные друзы. Судя по наблюдениям Паста, их оперативно водрузили обратно, как и глорасские. Буду считать их стационарными аналогами сибиро, хотя ял знает, как сам Паст в моем отсутствии смотрится — сам он не в курсах, а спросить некого, ведь одного Зефира или Лейо я не пущу туда удовлетворить мое любопыство. Третье. На Рухме тоже есть мерцающие, все в облике драконов. Четвертое. Мерцающих на Глорасе несколько десятков, и они способны оперативно общаться, синхронизируя свои действия. Пятое. Весь Пантеон отныне в курсе появления в доме нового сияющего, престольного или нет, но ключи от квартиры имеющего, и его мерцающего сына со Сверкающей свитой, сместившего Лар`соуруф-дьяара.

Вообще, одна из условных иерархий душ следующая. Искрящиеся — самородки, раскрывающие таланты под светом. К примеру, феи до принятия мною, или хорошие маги, кузнецы, менестрели и прочие. Блистающие — харизматичные личности или крупные руководители, архимаги. Сверкающие — сами испускают переливчатый свет, чародеи. Лидеры, императоры, святые или высоко духовные личности. Мерцающие — ровный, но непостоянный свет. Сияющие — божества. Лучезарные — способные дозировать свой свет. Способные Быть Над растительно-животными мирами, Правящий Пьедестал занимают целых планетарных систем. Светозарные — видимо, способные создавать, Над мирами разумных. Трон Пантеона, не меньше. Далее ступени Создателей и Творцов, о которых вообще слишком кратко. Иерархия Солярных Богов, согласно оной любая сила — источник. Света, истины, идей, мощи и прочее — не важно, главное излучение сути, проводящее ее в мир, объединяющее начало, а частота вибраций... Что же, бывает разной, как без этого?

Обращение "сиятельный" применимо как к низшим божествам, таким как божество плодородия или зачатия. Тот же Волк и Ворон, покровительствующие соответствующим животным. А я о своей двенадцатиликости зря волнуюсь — лучезарный с Рухма застал момент, когда я был един, да плюс он воплощен, да плюс он в "соседней комнате". Не взойдя на лучезарную ступень, ничегошеньки на соседнем правящем пьедестале увидеть нельзя. Другое дело — урвать кусок власти, ведь обычно Престолы Первородных Стихий подминают по себя целые эгрегоры. А я стал управленцем слепой стихии, голого фундамента. Со ставленниками в созданных мною узлах — что такое десять лет по сравнению хотя бы с текущей посткатастрофной эпохой? И двумя союзниками из разряда низших божеств.

Все же здорово! Рад за перетянутое одеяло — я смог на мгновение блеснуть лучезарностью. И устоять на самом краю этой ступени, не грохнуться под тяжестью! Оттянувшие на себя все возможные аспекты Мерцающие — благодарю! Вы сами оголили пьедестал, открыли скальное основание, на котором я могу вполне вольготно себя чувствовать, не утопая в тине или проваливаясь в зыбучие пески из многоплановых узловых наслоений смыслов, условностей, прав и обязанностей.

— Что решил? — не выдержал изнывающий от нетерпения Эурт.

— Хех, непоседа, — спутывая шикарные волосы. — Катер-Башня останется здесь, все хранители и феи тоже. Величественная красота первозданной стихии. Неужели не впечатляет, а?

— Без тебя...

— А это теперь и есть я. Забыли? У вас будет ответственное задание — сплести четыре кокона, из которых появятся сибиро. Осталось сделать последний, опасный рывок — застолбить полюсные Престолы Сил, и тогда уже можно будет надолго расслабиться, не тревожась за свое положение и жизни.

— Не надорвешься, Гаер?

— Со мной близкие, вместе сдюжим этот крест.

Нервозность — плохой советчик. Время неумолимо утекало подобно песку в клепсидре, а заготовка для моего первого сибиро в который раз коллапсировала. Пока феи отдыхали, я должен успеть создать душу, ни много, ни мало, а потом еще три идентичных. Не с моими знаниями из матрицы выдувать объект более высокого плана, чем тварный, даже в астрале мне подвластна кроха возможностей, с молекулу. За время плена я прекрасно осознал всю разницу между собой и тем же серебряной совой — камнепад убивает, но выточить статую ему не под силу. Тешится мыслью о достижении уровня Гриндидо бессмысленно — статую подлежало оживить. Сплющить, взорвать, прахом развеять — сколько угодно. Тьфу, чертов ял! Время...

Параноидальный кретин! Мыслю людскими мерками о высшем... Я не захватчик, регалии с воплощенным мной — Престол не признает чужака. Зефир, Лейо, выдвигаемся. Знаю о рисках и спешке, но никогда опасность не преодолевается без риска, сколько б ни готовились.

Азарт захлестывал, успех предыдущей операции вскружил голову всемогуществом. Лейо успел сделать витки по меридианам, вычислить координаты северного и южного осевых и магнитных полюсов дело техники. Маэна мировых потоков все еще загрязнена, и будет такой до полного вычищения божественной крови с Трона Пантеона, и еще долго после — пролитое Глорас поборет и переварит не вдруг и не сразу, а самому знаний не хватит, во-первых.

Ну что ж, Ламбада, мне позарез надобен источник энергии. Брат с дочерью не помирились — вызова от рамки с портретом не поступало. Жаль. На толпу в павильоне плевать, хотя... Пусть будет шоу — покажу часть сделанного, подав под соусом реального времени. Хвастаться так с размахом.

— Запуск глобусной развертки Скайгекса...

Над полом появился громадный темный шар с шестью точками над четко видимым Угэрежем. Точки сдвинулись, от них поползли ответвления, образующие гексогональные ячейки по всей сфере.

— Включение Скайтринкса...

Шар уменьшился, дабы вместить экваториальный треугольник.

— Визуализация Глораса...

Из темноты проявилась поверхность планеты, на плоскость пола легла смаштабированная развертка. Пробежали линии параллелей и миридианов. Высветились планетарные координаты Ламбады вплоть до центральных осей Криб.

— Запуск сканирования...

Угэрежские точки позеленели, прочие покраснели, мерно запульсировав.

— Выполнено: 0,000002%

И весело побежали секунды: уменьшение зон плюс готовые алгоритмы минус дополнительные величины равно расчетному году.

Все это сопровождалось полным переходом Ламбады на резервный источник питания и активацией режима повышенной экономии, выраженной в отключении почти всех систем жизнеобеспечения и производственных мощностей, включая деактивацию внутренних портальных арок, связывающих комплекс воедино. А снаружи нестерпимо ярко зажглись сфероиды, в которые превратились йейльско вращающиеся кристаллы с удлинившимися лопастями, заглатывающими маэну на многих квадратных километрах с такой силой, что та аж проявилась бледными прозрачными всполохами гигантской воронки внутри круга, ограниченного проявившимися шестью хранителями Оак-Дюдьярда в виде прозрачных тридцатиметровых фей, расставивших в стороны руки и мерно хлопающих крыльями, которые, по словам очевидцев, вышли из стволов мэллорнов и самого старого дуба в самом сердце леса.

Спрессованная до струны маэна с Ламбады по кривой, подобной сплайну, устремилась к Юзи, а оттуда прямо в Око Глораса, к центру ветров, где я строил десять телепортационных цепочек, шесть зацикливались на самих себя — ловушки. Координаты точек перехода скакали по всему Глорасу, там, где Лейо пролетал, конечно, и там, где, предположительно, проявлялись Престолы, включая центральные точки первого яруса. Естественно, часть соскальзывала с защитных пологов, перемещаясь в ближайшую точку возможного перемещения, часть выборочно пробивала преграды, переплетаясь с силой воздушной стихии.

Мне никак было не разбиться на пять по три. Я хотел привлечь Сына, Волка и Ворона, или Хранителей, но ото всех отказался — им нужнее ресурсы. Поэтому к полюсным отражениям Престолов рванули четыре пары, прикрываемые Лейо и Зефиром, а еще четыре ядра объединились в манифестацию, оставшуюся в средоточии подвластной мне воздушной стихии.

— Перевод задачи в фоновый режим...

Ламбада плавно выходила на автопилот, а я возносился на Пантеон из пяти центров, целиком уходя в над-пространство.

Агрессивная среда из растительного и животного мира, оккупировавшая средоточия власти, не помешала построить точку выхода на самой границе. Темень, что тут, что там. Километровые толщи льда и сотни метров растительной массы. Владеющие магией существа, атакующие все и вся: грибы, мох, камни, жуки, мокрицы, доисторические монстры колоссальных размеров или колонии всеядных бактерий, сонмы паразитов. Облекшийся голой сияющей силой, проник в святая святых, как нож в масло.

Силы признали владыку! Пять полноценных Венцов ластились — расхохотался, переполненный мощью. Хранители, подарившие свет, ликуйте! Три фигуры взошли на площадки, пять подтвердили Право, став восемью. Я увидел Нирвану, я воплотил Эйфорию...

— Я узнал тебя мерцающий, рекомый Асколем.

И подхватив пиявку — нет, клеща! — бесцеремонно, но аккуратно, вырезал плоть Глораса, целиком захватывая паразита на лоне листа. Чтобы он там ни делал, к венам припав, поздно. Вы хитро организовались, перекрыв частотами все интервалы, но у меня к тебе личные счеты, через Паста я просчитал тебя, жертва. Я был убийцей, аж тремя, я стал им, ради тебя. Радуйся, что умрешь во имя Глораса. Клещ закрыл рану всем собою, а плоть переродилась в Престол.

Ярок мой Свет, дерзок. Зачерпнув могущества, щедро пролил на Ярус Тронный, избавляясь от скверны. Дюжинноликий Гаер Моара Крон-Ра о двенадцати Венцах... лишь миг торжествовал — удар нанесли в спину, исподтишка, откуда не ждали, двойной... Зерна Хаоса проросли Смертью...

...тишина.

Эпилог

— Глорас низвергнулся в пучину Хаоса! Древнее пророчество исполнилось! Настало наше время, братья и сестры! Время Мести и Возвращения! Очистим землю предтеч от скверны, солдаты Армии Давжогла Золотая Жила! Во имя нашего Бога! Слався, лучезарный Давжогл Золотая Жила! Глаш!!!

— ГЛА-А-АШ-Ш-Ш!!! — дружно разнеслось из сотен тысяч глоток, уносясь к проявившемуся на небесах Рухма Глорасу вслед за огромными кольями, проносящимися мимо к трепещущим полотнам порталов, и воздушных сигарообразных цилиндров, принимающих в себя мелкие песчинки с каменистой земли...