— Тёть, а почему вы друг друга так странно называете — Сорока, Пират, Рыжик, Гнус..?
— Глупо звучит, по-твоему? Не знаю даже, почему. Это всё пошло с тех пор, как образовался первый Орден Феникса. Имена использовать было нельзя, вот и давали клички. Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост остались ещё от детских игр, Сорока тоже. Чарли Рыжиком назвала я, да и Билла Пиратом тоже, у него уже тогда серьга в ухе была, он её вдел потихоньку от матери... А ты знаешь, как звали твою маму? Белка! Она же рыженькая была, потому и белка. Это, кстати, она меня выкрасила в рыжий в самом конце того памятного лета. Я долго ныла и канючила, просила её и умоляла, свои-то волосы у меня темнее, почти такие же, как у тебя. И Лилли не выдержала. С тех пор я тоже рыженькая. — Маргарет обняла притихшего Гарри. — Пошли, покажу тебе весь дом целиком. А пока попробуй вот эту штучку. — Она сунула ему в рот какую-то пластинку. — На что это похоже на вкус?
— Жареная курица, — ответил Гарри не задумываясь.
— Ха! Сириус сказал, что это, несомненно, вкус маринованных грибов, а я думаю, что это консервированные ананасы! Значит, у меня получилось!
— Что получилось?
— Вкуснятина! Это такая съедобная штучка, которая обладает вкусом твоего любимого блюда или продукта. Ну нет в продаже, скажем, шоколадных лягушек. Кончились, а новую партию не завезли. Купи вкуснятину и наслаждайся любимым вкусом! Можно сертифицировать и пускать в продажу. У меня ещё кое-что на уме есть, но здесь это производить опасно, надо использовать дом на Гриммуальд Плейс...
— Кстати, как там этот враждебный дом? Ты там уже была? С портретом мамаши Сириуса уже познакомилась?
— О! Это было что-то, скажу я тебе... Не знала, что портрет может быть хуже оригинала, но, тем не менее, это действительно так. Так меня ещё никто никогда в жизни не оскорблял... Когда она узнала, что её чокнутый сыночек, как она Сириуса называет, на мне женился, она так орала, я думала, что она второй раз умрёт от разрыва сердца и отвалится от портрета. Но не на ту она напала... Ха! Я предложила ей сообщить эту жуткую новость другим портретам, в частности тому, что висит у Малфоев, чтобы в компании себя же самой пообсуждать и пооскорблять меня всласть. Эта старая дура клюнула и исчезла с портрета, представляешь! Дальнейшее было делом техники. Я запечатала портрет Коллопортусом, и теперь эта мегера не сможет вернуться! Самое забавное в этой истории то, что теперь она навсегда останется на своём же портрете в гостиной у Малфоев!!! Других-то портретов у неё нет, только эти два! Представляешь эту чопорную Нарциссу, которая вынуждена каждый день выслушивать стенания, площадную брань и грязную ругань этой жабы по поводу того, на ком женился её непутёвый сыночек?! Так им и надо! Люциус, небось, из своего домика в горах теперь не вылезает. Он и так-то дома появлялся по большим праздникам, а теперь вовсе позабудет дорогу домой. Так Нарциссе и надо, нечего было с Сириусом встречаться, хоть это и было сто лет назад, я всё равно ничего не забыла, — несколько мстительно добавила Мэгги. — Так-то переходить дорогу наследнице самого Слизерина... — хихикнула она. — Ладно, теперь хоть Орден Феникса нормально работать сможет, без этих криков и ругани.
— Да уж, тётя, не рад будет тот, кто встанет у тебя поперёк дороги... Какое счастье, что я твой племянник. Не хотел бы я иметь тебя своим врагом. Вот она, кровь Слизерина, даёт себя знать.
— Да это ещё что, это всё ерунда. Я ещё и не на такое способна! Пошли что ли, покажу те-бе самую важную комнату...
— Детскую? — подсказал Гарри.
— Нет, лабораторию! Она в подвале. Я всю жизнь мечтала иметь такую лабораторию!..
— А ещё говорила, что я каким-то чудом на свет появился... А сама-то! На себя бы посмотрела! Я хочу двоюродного брата или нет, лучше сестру, — насупился Гарри, обидевшись.
— Ладно, ладно, не дуйся и не язви. Будет тебе и братик, и сестричка, когда-нибудь... Но сначала будет лаборатория!
— И это ты смеялась над моими родителями...
* * *
...Ночью Гарри жалко было засыпать. Ему просто не верилось, что наконец-то он живёт с Маргарет и Сириусом, и все его глупые опасения позади.
Ему приснился отец. Он тихо зашёл в комнату, сел на краешек кровати, погладил Гарри по голове и сказал ужасно знакомым голосом, тем самым, что слышал Гарри во сне с самого прошлого лета:
— Ты наконец-то обрёл настоящую семью, сынок. Мы с мамой очень рады за тебя. Я давно пытался тебя предупредить, с того самого дня, как Маргарет проснулась, но увы, мне нельзя было много говорить. Теперь я счастлив и спокоен за тебя, Гарри. Я очень тебя люблю...
— Я тоже тебя люблю, папа... — Гарри потянулся к отцу и проснулся.
В раскрытое окно вливался радостный солнечный свет и с улицы доносился чей-то зара-зительный смех пополам с подозрительно знакомым уханьем.
— Букля! — взвизгнул Гарри, подскакивая в кровати как ужаленный.
Белоснежная полярная сова сидела на подоконнике и одобрительно ухала. К ней испуганно жался белый с рыжими вкраплениями совёнок, таращивший на Гарри круглые жёлтые глазищи — птенец Букли.
Гарри вскочил с кровати и высунулся в окно, едва не вывалившись наружу от удивления, обнаружив источник смеха. Рон и Гермиона учили Маргарет кататься на роликах, держа её за руки. Она хохотала во всё горло, потому что у неё немилосердно разъезжались ноги. Сириус развалился в гамаке, поглядывая на неё с ленивой улыбкой из-под полуопущенных ресниц. Под розовым кустом распушивший хвост Живоглот обхаживал красавицу-Филлис.
— Гарри! Эй, соня! Спускайся к нам скорее, тебя друзья уже заждались, — крикнула Мэг и наконец растянулась во весь рост, не удержавшись на ногах, потому что Рон отпустил её руку, чтобы помахать Гарри. На нём были джинсы и рубашка с иголочки, и Гарри понял, что Маргарет сдержала своё слово, данное Чарли, и отдала Уизли половину денег за Тристана и Изольду.
— Уже иду! — откликнулся Гарри и поспешил вниз.
— Пиастры! Дублоны! Песеты! — надрывалась Сорока-Мэгги, летая над домом. — Доллары! Рубли! Рубли!
— Интересно, что такое рубли? — мимоходом подумал Гарри, вылетая на залитую солнцем площадку.
— Левы! Франки! Кроны!
