— Ну почему, — в серо-зеленых глазах Стража прыгнула смешливая искорка, — Вспомнить хотя бы день рожденья, где ты пожелал торт побольше, а Лёш захотел лошадку!
— О да! — усмехнулась Марго, задумчиво помешивая на блюдечке кофейную гущу, — Запоминающееся вышло зрелище — торт размером со стол и с лошадиными ногами.
— И бегающий! — уточнила хихикающая ведьмочка Марина.
Лина представила копытный торт и улыбнулась. Вадим усмехнулся:
— Подумаешь. А у тебя гламурное зелье вылилось!
— Ну и что?
— То! Я до сих пор помню, как мышка таращилась в зеркало и пыталась побрызгаться мамиными духами.
— Зато у меня не получалась говорящая мебель, — ехидно парировала Маринка, — До сих пор помню, как мы тогда подумывали переехать в гостиницу, пока заклинание не отменится.
— Почему? — чуть удивилась Лина, — Бросить дом из-за мебели?
— Да это был просто ужас! — поделилась девушка, — Представь, подходишь ты к холодильнику, а он тебе заявляет, что мама запретила трогать мороженое и дверцу он не откроет!
— Тебе хоть про мороженое! — вздохнула вторая девочка, — А мне сказал, что на месте родителей он давно посадил бы меня на диету!
— А диван, который вещает, как вредно лежать в дневное время и как полезно заняться фитнесом?
— А кровать, которая вслух прямо при парне спрашивает, обеспечила ли ты себя индивидуальными средствами защиты и рекомендует лучшую, по ее мнению, позу? — хмыкнула черноглазая девчонка лет пятнадцати и запихнула в рот блинчик с вареньем. В ответ на шокированные взгляды она покраснела, — Что? Нам тетя Маргарита рассказывала!
Все посмотрели на Марго, и слегка покраснев, ведьма решительно предложила всем отвлечься от воспоминаний и дослушать Александра. Неодобрительный взгляд Милы, похоже, огорчил чародейку еще больше — по крайней мере, свою чашку, отобранную Маргаритой под свежую порцию кофе, Лина обратно не получила. Кофе прибыл уже в другой чашке, похожей, но другой — на золотом ободке не было знакомой царапинки. Перепутала?
Александр подождал, пока стихнет хихиканье, и продолжил повествование.
Когда дождь прекратился, Координатор предложил младшему коллеге объединить силы и потренироваться в снятии колдовства вместе...
Лучше б он этого не делал.
Силы Энтони были вполне мощными, в отличие от умения, и результат совместного наложения магии совершенно отличался от задуманного... Ненормальная активность растений никуда не делась, просто сменила направленность. Вместо охотничьих возобладали инстинкты продолжения рода.
Проще говоря, кактусы принялись... э...
— Размножаться! — радостно закончил дуэт из двух мальчиков-близняшек, — Ух ты!
Семейство расхохоталось:
— Марго, они целиком и полностью в тебя! — наконец сквозь смех проговорил Вадим ... — Пап, а ты еще говорил, что Координатором работать скучно!
— Сегодня я точно так не думал, — Александр отхлебнул кофе, — Когда мы просеивали песок на площади в гектар, собирая черепашек и кактусят...
Кто ошибется, кто угадает...
— Хорошо. Согласен с тобой, Светлана — Соловьевых надо обсудить. — Савел знаком отказался от предложенного напитка. — И этот день ничуть не хуже других.
— Тогда я сейчас приглашу Александра, и...
— Зачем Александра?
Светлана непонимающе нахмурилась:
— Ты... хочешь решать судьбу юношей без их отца и нашего собрата?
— А ты хочешь внести разлад в душу нашего собрата? Когда ум говорит одно, а сердце — другое, легко ошибиться.
— А ты уверен, что при решении нужно слушать именно разум? — женщина мягко улыбнулась, словно разговаривала не с коллегой, а со своими любимыми чадами.
— Светлана... — ох, женщины, — Неужели лучше все решать эмоциями?
— Все? Нет... Я поддержала тебя с этим наказанием для старшего мальчика — юноше с его уровнем магии нужно уметь взвешивать последствия своих поступков и не действовать столь импульсивно, но... наказание — лишь один из методов воспитания. По крайней мере, так должно быть. Наказание призвано способствовать осознанию своих ошибок, выработке правильных решений. А что мы сделали? Блокировку магии и охоту на нарушителей соглашения! Разве это самое действенное?
— Но Светлана...
— Что? — с горечью переспросила Координатор. — Даже оставляя в стороне наши цели... Отнять большую часть магии и бросить на отлов преступников-вампиров, изгоев-оборотней, суккубов? Это все равно что отобрать у земных полицейских пистолеты и отправить на задержание банды. Неудивительно, что Алеша усомнился в нас...
— Да... — вмешался Пабло, — Мне сообщили, последняя охота прошла с осложнениями. Суккуб ранила младшего.
— А младшего, кстати, туда никто и не звал, — проворчал Савел, ощущая, что проигрывает...
Пабло поднял седые брови:
— Было бы странно, если бы он остался в стороне. У юноши обостренное чувство справедливости, Савел, и если в этой истории он встал не на нашу сторону, это о чем-то говорит.
— Вот и я о том же, — Светлана переводила взгляд с одного на другого, — Мы поступили неправильно. Формально верно, но по сути — неправильно. Блокировка магии, пусть даже частичная, не способна ничему научить — только озлобить! Мы можем их потерять...
— Если мы потеряем и этих юношей, то чего мы вообще стоим? — еще один Координатор, немолодой японец, покачал головой, — Нас меньше с каждым столетием... теперь с каждым десятилетием. Мы теряем своих не только в схватках — молодежь покидает нас. Жадность, тщеславие, жажда власти, эгоизм — любое из этих чувств отнимает людей и магов у Добра, прокладывает дорожку прочь. А теперь получается, мы караем и за милосердие... Кто же тогда останется?
— Не за милосердие. За легкомыслие! Если бы мы не успели, весть о внезапном исцелении этого ребенка облетела бы все средства массовой информации.
— И за нарушение закона. Вы об этом не забыли? Юноша знал, что преступает закон. И все-таки нарушил, — Савел нахмурился. — Если он позволяет себе такое, едва достигнув двадцатилетия...если они позволяют себе осуждать нас...не уверен, что они стоят такой твоей заботы, Светлана.
— Мы не можем позволить себе потерять их. Древняя кровь, сильная магия, способность принять Исток. Они могут стать сильнейшими за последние столетия магами. Стражами. Координаторами...
— Или отступниками, — попытался остудить пыл собрата Савел. — Как Владимир, как Теодор. Но... наказание будет пересмотрено, если ты настаиваешь на этом. Вы согласны, собратья?
Между светом и тьмой...
Вечер, несмотря на странности, выдался редкостно хорошим, и Лина почти пожалела, что ей надо уходить.
— Я провожу тебя, — Лёш торопливо встал.
Ох нет, только не сейчас...
— Погодите! — Марго почему-то встревожилась, — Лина, подожди! Может быть, тебе сегодня переночевать в гостевой?
Феникс оторопела. Остальные, судя по всему — тоже. Судя по круглым глазам молодежи...
— Нет, спасибо. Мне... пора.
— Подожди, я провожу!
— Лёш, все хорошо. Сегодня я сама. Спасибо за вечер. Я очень рада была познакомиться, — и Лина шагнула в перенос, прежде чем Лёш успел приблизиться.
— Подожди!
— Нельзя было отпускать ее! Лёш, ты знаешь, где она живет?
Голос Маргариты звучал странно-тревожно, и Лина, замерев в недальних кустах, затаила дыхание — в чем все-таки дело?
Хорошо, что она оставила подслушки... Оставила совершенно инстинктивно, по привычке, и хватит их ненадолго — заряд магии маленький, скоро кончится, а крупный ставить нельзя — учуют. Но кое-что она успеет услышать...
— Ну... вообще-то нет. А что?
— Ты приводишь в дом девушку, ничего о ней не зная?
— Как ты вообще с ней познакомился?
— Она пришла ко мне на концерт. Да в чем дело-то? Вы ведете себя... странно.
— Кстати, насчет странности, — проговорил голос Милы, — Марго, с чего такое приглашение?
— Я... не уверена.
— Так. Похоже, тетя Маргарита все-таки нашла материал для гадания. — в голосе Леша промелькнула язвительная нотка, — Что на этот раз?
— Лёш, ты, конечно, можешь сердиться, но не могла же я не проверить фе... твою девушку?
— Что ты взяла?!
— Чашку. Кофейную чашку.
— И на том спасибо! И что там?
— Ой, правда, а что не так? — разом среагировало голосов пять, — И что ты увидела?
— Определенного ничего, — напряженно отозвалась та, — Но кажется, на девушку идет охота... Или скоро начнется.
— Что ты видела?! Марго! — Лина прикрыла глаза — так она словно видела их: растерянную Марго, задумчиво покручивающую в пальцах очередное несъеденное печенье, беспокойную молодежь и напряженно замершего в ожидании ответа Лёша.
— Если б я знала! — наконец ответила ведьма...— Странное будущее, как видение, трой... двойное. Наплывает, как изображение в рекламной картинке. Сначала какая-то женщина прижимает ее к стене и... не понимаю, что делает. У Лины видно только лицо, и, похоже, ей больно.
— А вторая? Вторая — кто?
— Не знаю. Со спины не понять. Короткая куртка, капюшон... Прости, Леш.
— А второй слой видения?
— Второй более смутный. И странный. Белый лед. Целым куском. И над поверхностью проступает ее лицо...
— ЧТО?!
— Тише! Я же сказала, что оно странное... Самое странное, что она... не была мертвой... не казалась. Я ничего не понимаю.
Лед! Преисподняя...
Лина похолодела.
Белая кара, смерть, растянутая на десятилетия, ледяной плен, понемногу вымораживающий душу... Самое страшное наказание клана. Ей? На нарушенный контракт? Или... за что? Проклятье.. На миг голова закружилась и летний вечер приморского города показался снежной метелью. Похолодели руки, в уши свистом ветра толкнулся безликий, бессмысленный шум. Словно холод уже пробовал ее Пламя ледяными языками.
Нет-нет...Я.. я не...
Нет!
Нет.. Лина оттолкнула жуткое видение, заслонилась от него чем придется — горячими языками Огня, изгибающего оранжево-алые лепестки в вечном неостановимом танце, блеском первого клинка... Жарким взглядом Лёша....Феникс, очнувшись, плеснул в кровь жара, и в глазах прояснилось. А в подслушке разговор шел дальше.
— И ты промолчала! Марго!
— Я не молчала. Я пригласила ее переночевать у нас, но...
— Я догоню ее. И уговорю.
Кто-то закашлялся. По голосу вроде одна из рыбок...
— Мам, ты согласна?
Пауза. Тихий, чуть дрогнувший голос:
— Да. Да, конечно...Если уговоришь.
Снова пауза... Лина словно увидела, как задумчиво сдвигаются темные брови Лёша — сможет уговорить? А правда — сможет?
Ты на дороге и пока налегке
Одной ногой на пороге — другой вдалеке
И кто-то гонит тебя туда, в чужие края,
Ты не поверишь, но это я. — словно сам собой зазвучал в ушах голос Лёша. Как тогда... В заливе..
Ты на дороге и жить невтерпёж,
Все время глядя под ноги, далеко не уйдешь.
Так кто подскажет тебе где брод, где полынья...
Ты не поверишь, но это я.
С тобою ангел твоих снов — ты видел меня во сне.
Когда ты молишься без слов, твой голос звучит во мне,
Когда ты чувствуешь любовь, и небо благодаря,
Ты называешь это Бог — нет, это всего лишь я...
Ты на дороге. Эй, не ударь лицом в грязь!
Встречая беды тревоги, встречай их смеясь.
И кто-то даст тебе право петь слез не тая,
Ты не поверишь, но это я.
Лина улыбнулась.
А получилось бы. Получилось бы уговорить. Только вот нельзя, милый. Встанешь между мной и кланом — тебе не жить. Так что...
— А я на что? — вмешался второй голос — все время молчавшего Вадима.
— Что ты хочешь сказать?
— Я с Лешкой пойду. — в низком голосе послышалась улыбка, — Никто не может сказать, что я не умею уговаривать девушек.
— Но...
— Бери-бери, Лёш, он умеет! — поддержала одна из молоденьких ведьмочек.
— О да, стоит только вспомнить, как ты убедил Клан Темный Цвет, что красть детей нехорошо..
— Это которые заимствовали детей, чтоб получать кровь девственников для зелий на юность?
— Ага.
— Помню-помню.. Они потом два месяца каялись и Совет Стражей доставали, чтоб им разрешили как-то искупить вину. Бери, Лёш!
— Может, мне и вас взять? — съехидничал юноша. И ошибся. Вдохновленное семейство (младшее поколение) тут же сделало вид, что приняло случайную оговорку за серьезное предложение и принялось дружно собираться. Лёш попробовал сопротивляться, но когда Мила, вмешавшись в перепалку, посоветовала сыну прихватить всю эту компанию, вздохнул и сдался...
Лина замерла.
Ох, не зря старшее поколение отправляет из дома детей. Ожидается серьезный разговор? Ну-ка, ну-ка...
Легкий шум затих, и в подслушке воцарилась тишина...
— Ну и? — наконец прозвучал первый голос — Милы, — Что вы об это скажете?
— Что тут скажешь, Мила, тут... слов нет. Я онемела, когда увидела...
— Да уж. Меньше всего я ожидала увидеть на пороге именно ее. Подумать только, из всех девушек мира — феникс... И к тому же...
Что "к тому же", услышать не удалось — подслушка все-таки разрядилась. Ах, не вовремя.. но и так было ясно — знает семья Соловьевых о фениксах. Знает... Что ж, так тому и быть.
Домой Лина не пошла. И в клан тоже не пошла...
Не сейчас, не сейчас.
Не видеть мать, не видеть бабушку... никого, никого... Ледяная купель в ее будущем все-таки будет, и этого, кажется, не избежать. Убивать Лёша она не будет. Ни за что не будет. Значит, так тому и быть. Но приближать собственное невеселое будущее — нет уж.
Она шла по ночному Севастополю, бесцельно пересекая улицу за улицей, слушая то аккорд музыки, прорвавшийся из окна ночного кафе, то шум машин на улице, похожий на звуки какой-то необычной реки, то голоса прохожих...
— Ты ведь со мной? Лена...
— Милый...
— Эдик, прихвати из машины детское кресло!
— Да, дорогая...
— А я ему и говорю — мол, так и так, господин Стрельцов, мы с вашей дочерью собираемся пожениться...
— А он что?
Шумный город двигался, волновался, говорил, дышал вокруг одинокой — девушки-феникс, то щедро бросая под ноги роскошь рекламных огней, то завлекая тишиной и темнотой. Витрина ювелирного брызнула светом, сыпанула искрами, отразив Лину в роскошном уборе из ожерелья, серег и браслета... Девушка с невеселой улыбкой качнула головой, и картинка сменилась — вместо тяжелых и броских украшений на девушке-отражении замерцала рубиновая брошь, а в пышных волосах призывно сверкнула изящная диадема...
Пару секунд — и новая картинка, уже с колечками..
Девушка молча смотрела на сменяющиеся отражения, пока мудрая компьютерная программа не поняла, что клиент не собирается входить. Картинка разочарованно погасла, напоследок успев предложить пятнадцатипроцентную скидку..
И снова улицы... скверы... площади.. мерцающие огнями... оживленно-шумные... светлые, как днем.. тихие и спящие...
Улицы стелились под ноги неостывшим пока асфальтом... разбегались узором брусчатки.. встречали плеском фонтанов... У нового фонтана "Райская птица" Лина остановилась, задумчиво окунула руку в кипящую светом золотую воду. Плеснула волна, вскинулась огнистыми струйками-перьями рукотворная птица...В плеск струй мягко вкрался гитарный перезвон, и целая стая мерцающе-золотых огоньков сорвалась с огнистого чуда, закружила цепочками, сплелась в облачко...
