— Ничего, я понимаю...
Я действительно понимал его чувства. Я сам помнил как это больно — когда все что ты создавал, рушится, обращаясь в прах! Когда теряешь тех, кому доверял больше всего, я помню павшие хрустальные башни Громарна — похоронившие под собою трех моих друзей, помню Чуму захлестнувшую сотни миров, помню штурм своего дома, и погибших друзей... я помню все это, и я знаю как это больно — терять самое дорогое — друзей и семью!
И я искренне сочувствовал духу.
— Мы изменим нынешний порядок вещей, клянусь!
— Да! — яростно рыкнул он выныривая из тягостных воспоминаний, — я знаю это, и это — еще одна моя причина присоединения к тебе!
Мы молча уставились друг на друга.
* * *
От сеанса гляделок нас отвлек шелест бумаги, раздавшийся справа. Дружно повернув головы, мы увидели ежика, про которого так-же дружно забыли и который сейчас, деловито сопя, пытался открыть пакетик с вареными яйцами.
— Похоже мы слегка увлеклись, — сконфуженно заметил Леший.
— Верно, — согласился я, взял одно яйцо из пакетика, очистил, и положил перед благодарно фыркнувшим ежиком, остальное протянул сидевшему духу.
— Вот, подношение Великому Духу Чащи.
— Ну, хоть кто-то помнит древние традиции, — фыркнул тот, принимая подношение.
— Скажи, ты ведь тот самый славянский Леший? — уточнил я.
— Верно, а что?
— Просто мне интересно: что ты делаешь в Японии?
— Ну, — задумался тот. — Я раньше жил на материке, на территории древней Руси, но шестьдесят лет назад, последняя тропа соединявшая Вечнолесье с теми землями начала разрушаться, у меня был выбор — остаться там, или вернуться сюда. Я выбрал вернуться. Ну, а тропа окончательно разрушилась, отрезая путь.
— Хм, сколько осталось целых троп?
— Три, одна здесь, одна близ Иерусалима, и одна полуразрушенная ведет к Китаю.
— Плохо, — огорчился я.
— Плохо, — согласился Леший. — Но тут уже ничего не поделаешь, придется все делать заново.
— Верно, а потому давай начнем с Сердца, — ответил я и поднялся с песка.
— Ну пойдем, — он поднялся с кресла, убрал его мановением посоха, и повел нас в глубину леса.
* * *
Дорога к месторасположению Сердца Чащи заняла больше часа. Мы прошли сквозь заросли величественных деревьев, пересекли грибные рощи, усеянные гигантскими разноцветными грибами, обросшими прядями мха и высотою достигающих десятков метров. Прошлись по самому краю обильно поросшего осокой, мхом, черными ивами и брусникой болота, спугнув обитающих там белокрылых птиц. Миновали величественные алые сосны, именуемые эльфами "Андокар" и почитаемые ими как святыни, (За особенность роста лишь в чистых напоенных магией местах, целебную смолу и кору, алую древесину что прочнее стали... ну и конечно за иглы, чей яд парализует человека менее чем за секунду.) — здесь мы увидели щепников собирающих со стволов драгоценную золотую смолу. Прошли мимо поляны, в центре которой рос златолистый меллорн, пройдя под его кроной — усеянной привлеченными источаемой деревом манной, духами природы, мы попали в другую часть леса, заросшую источающими ароматы пряностей деревьями, усеянными звенящими хрустальными цветами и мерцающей разноцветной листвой — серебристой, фиолетовой, алой и розовой. Среди их ветвей витали зеленоватые лесные огоньки, а в корнях росли удивительной красоты цветы, с продолговатыми золотисто-розовыми удлиненными бутонами, отдаленно напоминающими лилии, над ними витали теплые солнечные искорки, и казалось что цветы тихо пели, прислушавшись на секунду, я смог услышать их мелодию. Под ногами вилась тропа, выложенная плитами малахита — или похожего на него камня, — она начиналась у поляны с меллорном и разбегалась на множество ответвлений. Пройдя по ней, и поздоровавшись по пути с гигантской жабой — в розовой манишке и кокетливой дамской шляпке с бантом, — "Лисьена, просто Лисьена, г-господин " — представилась она, мы наконец вышли к Сердцу...
Выйдя на обширную поляну, и осторожно переступая через оплевшие землю корни, — напоенные внутренним светом и пульсирующие в рваном ритме — мы подошли к изломанному дереву, растущему в центре, и Леший остановившись произнес, указав рукой:
— Вот оно! Сердце Чащи.
— Вижу. — ответил я присматриваясь. Увиденное мне решительно не понравилось. Сердце, этот природный и могущественный источник манны — находилось на последнем издыхании. Я отлично видел прорехи в сплошной энергетической паутине оплетающей все Вечнолесье, видел пустоту, в самом сердце Сердца (Как бы это ни звучало!), видел нарушенные энергетические оболочки, чувствовал рваный пульс энергий... Вердикт был ясен — еще год, максимум два, и Сердце угаснет! А вместе с ним, исчезнет Вечнолесье.
— Знаешь, ты очень вовремя меня встретил. Еще немного и последствия были-бы необратимыми.
— Ты сможешь исправить? — Обеспокоился Леший.
— Смогу. Правда это потребует очень много сил.
Химари, подошла вплотную к дереву и осмотрела его, а затем вернулась и задала вопрос:
— Все так плохо?
— Взгляни сама, — отстранено предложил я, прикидывая порядок действия. Выходило так, что для успешного, и главное — быстрого, перерождения источника мне придется призывать Грёзу.
— Юто, — нэко вздохнула. — Ты забываешь что я не умею видеть магию, — только чувствовать.
— Это поправимо, иди сюда.
Химари подошла, и я не отрываясь от расчетов наклонился, положил ладонь ей на голову — закрывая глаза, и коротким импульсом впечатал структуру "Мистического зрения" в ее душу. Кошка отшатнулась, помотала головой, открыла глаза, максимально быстро закрыла, опять осторожно открыла и несколько раз моргнув, восхищенно замерла. Мир, открылся ей, с иной стороны. Ступор быстро прошел — сменяясь восторгом. Буквально фонтанирующая этой эмоцией неко, начала вертеть головой стараясь осмотреть все вокруг в ином свете.
Не обращая внимания на замельтешившую вокруг Химари, я закончил расчеты и объявил:
— Готово! Сейчас я приступлю к восстановлению Источника.
— Тебе, что-нибудь нужно? — спросил Леший.
— Только тишина, — я выразительно глянул на Химари, тут-же прижавшую ушки и сделавшую вид что ее тут нет — и немного времени... ну и нужна будет еда — я проголодался.
— Добро, — согласился Леший я подготовлю пищу, за то время что ты будешь занят.
— Хорошо. Химари, прими человеческий облик.
— Э-э-э... что?
— Ну, мне может понадобиться твоя помощь, а в обличье кошки ты мне никак не поможешь. — Пояснил я, взглянув на удивленную кошку.
— Юто... я не могу принять человеческий облик, — как маленькому, начала мне объяснять Химари. — Печать в моей ауре...
— Я снял ее. — Перебил я, и полюбовавшись статуэткой под названием "Кошка в шоке!" пояснил: — еще три года назад.
— ...Зачем?! — Возопила вконец обескураженная Химари.
— Ты против?
— Нет, просто... нууу... запрет твоего отца... — неко замолчала.
— С ним я сам разберусь, как и с дедом, — мне очень не нравятся подчиняющие печати на близких мне... существах.
— Ладно, — вздохнула Химари. — Но я все равно не могу принять человеческий облик.
— Почему? — я удивленно приподнял брови.
— Ну, я не совсем... одета.
— Химари... — я замявшись, смущенно потер переносицу, и покосился на не торопящегося уходить Лешего, с интересом слушающего наш разговор — видишь ли...
— Что? — подозрительно спросила нэко.
— Ну... как тебя сказать... я могу видеть истинную суть вещей...
— И что?! — начала что-то подозревать кошка.
— Ну, и я вижу твой человеческий облик... без одежды!
Никогда не думал, что кошки умеют краснеть. Химари, порвала этот шаблон с треском. Она буквально побурела как помидор, и мне на миг показалось что у нее вот-вот пойдет пар из ушей.
— И-и-и к-к-как давно ты-ты в-видишь? — заикаясь спросила нэко,
— С самого рождения, — с удовольствием нанес добивающий удар я.
Химари застыла неверяще глядя на меня, а Леший устав сдерживать смех, громогласно расхохотался, и удалился в лес, пугая его обитателей раскатами хохота.
Глава 7. Там на неведомых дорожках... (Часть 3)
Мне пришлось потратить более получаса дабы успокоить смущенную Химари, заверив ее, что: "Нечего стыдиться Химари, у тебя отличные... глаза". Затем создать ей одежду — зачерпнув чистого эфира и воплотив его в материю. Положить стопку одежды перед ней. Тактично отвернувшись, подождать пока она перевоплотиться и оденется. Еще раз оглядеть нэко, теперь одетую в классическую черную юкату, с узором из белых цветов, белый плащ с капюшоном и легкие сапожки. Подправить плащ чтобы ей было удобнее носить его в промежуточной форме (Той что с кошачьими ушами!). И спустя добрый час, наконец приступить к делу.
— В чем будет заключаться моя помощь? — задала вопрос все еще щеголяющая румянцем Химари.
— Стоять рядом, а когда я вырублюсь, отнести мою тушку в сухое место.
— Это опасно? — забеспокоилась нэко.
— Очень! Если я ошибусь, или не выдержу — мы все умрем. — я очаровательно улыбнулся, встречаясь взглядом с Химари.
— Ну, ты уж постарайся. — Кашлянув в кулак, ответила девушка. Вот чего у Химари не отнять, так это ума, — сразу сообразила что отговаривать меня бесполезно, и смирилась с этим.
— Постараюсь. — Иронично ответив, я повернулся к Сердцу. Найдя более-менее сухой участок земли сел, откинул капюшон куртки, и закрыв глаза сосредоточился, отсекая чувства тела и погружая разум во тьму. Ощущения холодной, сырой земли, мелкого дождика моросящего сверху, пение мельчайших духов, и деревьев, пульсация жизни и взгляд Химари, запахи пряной смолы нежных цветов, хвои, мокрой листвы и множество других... все это пропало. Остался лишь я, тьма вокруг, и мерная пульсация моей души, — слишком напоминающая биение сердца.
Повинуясь моей воле, биение начало нарастать, множиться, отражаясь бесчисленным эхом друг от друга, наполнять разум бесчисленными видениями, прошлого и будущего, реального и несуществующего... напряжение нарастало, и когда оно достигло пика, в груди вспыхнуло пламя обжигая и согревая, тьма пошла трещинами и осыпалась осколками сменяясь ослепительным светом...
Грёза пришла.
Дальнейшее превратилось для меня в цветной калейдоскоп.
Открываю глаза, кладу руку на землю, и под ладонью вспыхивает пламя — не имеющее ничего общего с обычным огнем.
Пламя идеальным кругом окружает Сердце, обвивает его, рассекает связи Сердца и Вечнолесья. Дерево начинает плавиться в жаре духовного огня...
Страшная тяжесть удержания Вечнолесья от распада, гранитной плитой ложиться на плечи, вгибает в землю... Через силу встаю и иду к бушующему огню...
Пламя ластиться к рукам, расступается освобождая путь, как послушный пес оттирается у ноги. Требует приказа...
Осматриваю кристалл в который превратилось бывшее Сердце. Внутри него вспыхивает изумрудный огонек...
Поднимаю руки, выпускаю когти и медленно начинаю рассекать запястья, одно затем и другое...
Серебряная кровь стекает на кристалл заставляя его пылать от силы...
Кладу окровавленные ладони на вершину, мгновение любуюсь пылающей внутри него игрой пламени, вдавливаю его в землю...
Кристалл оказавшийся в земле, выпускает множество корней, сращивается с оставшимися от Сердца жилами...
Выправляю прорехи в паутине энергетических связей. Переплетаю и упрочняю их. Беглым взглядом осматриваю систему, на предмет иных повреждений...
Сквозь землю проклюнулся росток...
Сливаю новое Сердце с Вечнолесьем...
Росток стремительно набирает силу, растет — превращаясь в новое древо...
Тяжесть уходит, с каждым сантиметром роста нового Сердца...
Боль в груди...
Последним что я увидел, — было видение величественного древа с молочно
белой корой и льдисто-огненными листьями, а дальше пришла Тьма...
* * *
Из мрака забытия меня вывел плеск воды. Вода, упоительно теплая, пахнущая хвоей и цветами, согревала тело и резко контрастировала с ледяной пустотой в душе.
Выдохнув про себя, я попытался открыть глаза. Со второй попытки мне это удалось. Мне предстали размытые пятна, из которых нельзя было различить ни одной детали. Я несколько раз моргнул, и пятна превратились в обеспокоенное лицо Химари, на фоне шатра из древесных крон.
— Юто! Ты очнулся! — воскликнув с облегчением в голосе и душе, Химари крепко прижала меня к себе. Потревоженные запястья, отозвались резкой болью, заставив меня поморщиться.
Тут-же извинившись, нэко перестала прижимать меня так крепко и я получил возможность посмотреть на свои руки.
Зрелище меня не порадовало, опухшие запястья были плотно обмотаны тканью, сквозь которую проступали золотистые пятна, судя по запаху — смолы андокара.
— Твои раны никак не хотели заживать, — обеспокоенно пояснила Химари — нам пришлось закрывать раны таким способом.
Опустив руки в воду, я успокаивающе взглянул на нее в ответ, и сказал:
— Спасибо.
— Юто, оно действительно того стоило? Ты едва не умер.
— Верно. — согласился я. — Но я выжил, и стал немного сильнее. И даже спас это место от полного исчезновения. Это здорово правда?
— Да, — внезапно всхлипнула Химари, — замечательно. — И расплакалась.
— Химари... — я с трудом поднял руку, и прикоснувшись к щеке девушки виновато попросил:
— Не надо, не плачь. Все же обошлось.
Вместо ответа она вновь крепко обняла меня, и заплакала еще сильнее. Несмотря на усилившуюся боль в запястьях я не издал ни звука — давая Химари возможность выплеснуть в слезах напряжение последних часов. Я ведь действительно был виноват перед ней...
* * *
— Извини меня Химари.
Переставшая плакать нэко, помотала головой, и шмыгнула носом.
— Я обещаю быть более осторожным в будущем, хорошо?
— ...Да.
— Пожалуйста не плачь больше.
— Не буду, — покорно согласилась Химари, и вновь шмыгнула носом.
Мы помолчали, и я воспользовавшись передышкой осмотрелся. Мы с Химари находились в неглубоком, по пояс человеку — где сидели мы, было намного мельче — источнике, с теплой водой. Окаймлен он был шершавыми глыбами камней, кое-где виднелись разбитые головы львов из которых вытекала вода. В дымке исходящей от воды, нежились лесные огоньки — рассеивая лесной полумрак.
— Где это мы?
— В теплом источнике, — пояснила Химари очевидную вещь, и зачерпнув ладошкой воды, умылась, — мы принесли тебя сюда когда ты... потерял сознание. Леший сказал что здешняя вода целебна, и поможет тебе.
— Ага. А сам Леший где?
Химари пожала плечами.
— Ясно, значит будем ждать.
— Будем, — согласилась нэко. Немного подумала, и устроив меня поудобнее на коленях, начала возиться с моими волосами.
— Что ты делаешь?
— Косу тебе заплетаю, — хихикнула успокоившаяся Химари, не отвлекаясь от своего занятия.
Закатив глаза я промолчал на это заявление, и увидел выходящего из стен деревьев Лешего.
