Серебряный свет

Описание:

Сердцем каждой души является Искра Творца, та неуничтожимая частичка силы Его. Овладеть ею, разжечь пламя Творца в себе, способны лишь единицы. Такие души называют великими, ибо одним своим существованием они меняют саму реальность бытия, поворачивают и искажают ход событий. И вот одна такая душа, попадает в еще не рожденного наследника клана Амакава.

Пролог.

Сны. Они мое проклятие и одновременно благословение. Они приходят ко мне каждую ночь. Они бывают невероятно прекрасными и кошмарными настолько что я просыпаюсь в ужасе. Они показывают мне самые разнообразные картины: кровавые битвы, захватывающие дух пейзажи, различных существ, иногда абстракции, иногда строчки сухих формул и замысловатых плетений. Эти сны объединяют лишь две вещи: они запоминаются намертво... и показывают картины не существовавшие в этом мире.

Иногда от них бывает польза — тут я покосился на кружку с чаем в своих руках. Глиф нанесенный на ее дно сохранял температуру содержимого неизменной... и к сожалению, оставался почти вершиной моих умений в области мистики, или наоборот проблемы, в виде вынужденной бессонницы, и фобий. Но если подумать... пользы от них намного больше, лишь эти сны, да еще книги с громадным количеством аниме и игр мирят меня с этим миром, миром, который убивает меня постоянными болезнями извечной депрессией и равнодушием.

Вот сейчас я, например, сижу в пять часов утра на подоконнике, смотрю на дождь, шелестящий листвой старого дуба по ту сторону окна и пью горячий чай отходя от очередного сна. Сон этот был... необычен, в этом сне, я плыл в звездной пустоте, наслаждаясь окружающей меня тьмой и свободой, купаясь в зыбком серебристом сиянии и играя с разноцветными звездами, окружающими меня... прекрасный сон, который, к сожалению, слишком быстро закончился.

Ладно, я залпом допил чай и спрыгнул с окна, у меня есть еще полтора часа, потрачу-ка я лучше их на прочтение очередной манги, под названием "Моя хранительница Химари", которую я не успел дочитать вечером. История забавная, начало интересное, думаю она стоит того потраченного времени.

Спустя час я закрыл последнюю страницу и довольно потянулся... еще одна история в мою личную копилку понравившихся произведений.

Встав из-за компьютера, и еще немного полюбовавшись дождем, я пошел собираться на работу. Сегодня будет тяжелый день.

* * *

Попрощавшись с друзьями и одновременно коллегами по работе, я вышел на улицу. Под вечер, дождь моросивший второй день подряд, только усилился, закрывая зыбкой пеленой мир вокруг и создавая ощущение полного одиночества, разбавленного лишь тихой мелодией из наушников. Фонари и те расплывались теплыми оранжевыми пятнами в сплошной стене воды и издали казались уснувшими духами огня, прикорнувшими на скале... глупости все это! И откуда только взялась эта ассоциация? Право слово, не знаю, ну да и черт с ними. Устало раскрыв зонтик, я пошел по мокрому тротуару наслаждаясь тишиной и одиночеством.

Усталость невесомой пеленой укрывшая мой разум, вкупе с музыкой и глушащим все звуки дождем сыграла со мной дурную шутку: когда из сплошной пелены дождя показалась отчаянно сигналящая машина, водитель которой явно не справлялся с управлением я не успел отреагировать. Страшный удар сотряс тело отбрасывая меня прямиком на стену дома напротив дороги.

* * *

Первое что я почувствовал — это боль. С каждым мгновением она нарастала, угрожая стереть мою личность, уничтожить индивидуальность, и сделать частичкой чего-то безликого и необъятного. Одновременно, вместе с болью, начали появляться знания. Знание обо мне и окружающем меня мире, знание того что я сейчас мертв и представляю собою душу без физической оболочки, а мир, в котором я жил, на самом деле темница. Темница, созданная богами для удержания сущности нарушившей Закон (именно так с большой буквы!) сроком на вечность. Эта темница успешно справилась со своим предназначением, и даже больше — она поглотила его суть, уничтожила разум. Однако продолжила существовать и более того, начала уничтожать других своих обитателей — смертных.

Вначале, в результате действия плетения, поглотившего суть поверженного бога, сплавившегося с душой мира, и обретшего подобие самосознания, погибли немногие мистические существа, населявшие этот мир испокон веков и живущее за счет магии: духи, демоны их антиподы ангелы, а также сильнейшие из магов. Затем, пришел черед менее одаренных людей, которые могли использовать магию, однако могли жить без нее. После того как и они закончились пришел черед простых людей. Печать пожрала остатки магии, отсекая для них саму возможность манипуляции энергиями астрала, стихий и основ, оставляя лишь слабые возможности разума и тела.

Но и даже после смерти, души проживавших в этом проклятом мире, обречены на муки. Они, запертые великим барьером, медленно по крупицам теряли себя, перерождаясь в страшных муках и вновь воплощаясь в этом же мире. На ту же участь были обречены и случайные путешественники между мирами, и даже души мертвых, идущие по колесу перерождений и попадающие сюда с течением эфирных рек.

Так было раньше, так есть и сейчас.

Однако, ситуация изменилась. Вмешалось само мироздание, оскорбленное нарушением баланса, оно привело к этому миру иную душу. Особую душу! Душу, сумевшую разжечь в себе искру силы Творца в бушующее пламя! Душу, сохранившую не разум, но память!

Эти знания возникали без моего участия в глубинах разума и занимали положенное им место. И чем больше я вспоминал, тем слабее становилась боль. Я понял, что сны мои оказались проблесками воспоминаний, что этот мир чужд, враждебен для меня, именно потому меня всю жизнь преследовали неудачи. Ведь для того чтобы исправить нарушенный баланс я, должен был воплотившись в физическом теле, стать частью этого мира, прожить определенный срок в нем для восстановления потенциала истощенной Искры, и умереть, умереть и вспомнить. Вспомнить свое предназначение и дать свободу этому измученному, проклятому давным-давно миру и населяющим его обитателям.

Итак, все условия выполнены; я умер, память вернулась, потенциал Искры восстановлен, а моя душа сейчас в духовном поле мира. Для того чтобы дать свободу заточенным здесь душам мне нужно совершить сущую малость, уйти в междумирье, проломив барьер и уничтожив плетение поработившее целый мир. Задача казалось практически невыполнимая, однако если мне помогут... я справлюсь! Цель ясна, оставаться здесь дольше нет никакого желания, а потому приступим.

* * *

Огонек души, пылающий ярким серебряным пламенем, испустил зов, зов просящий о помощи, зов обещающий свободу, и дающий возможность отплатить этому миру, и души, миллионы душ, страдающих вокруг, откликнулись на зов! Вначале пришла одна, закружившись вокруг, затем еще несколько, а затем — они пошли бесконечным потоком, образуя настоящий водоворот, состоящий из колоссального количества жаждущих мести и свободы от мук душ, чье число начало беспрерывно нарастать. Центром этого вихря служила уже упомянутая странная душа. Вот в какой-то момент, от остальных душ к ней потекли струйки духовной энергии, сначала практически незаметные, а затем все увеличивающиеся, и тут же поглощаемые, превращая душу в пылающий шар. Изменения затронули даже материальный план, вызывая на поверхности планеты колоссальные воздушные вихри, грозящие смести все вокруг. Вот как будто упершись в какой-то предел, пламя прекратило разгораться, застыло на мгновение, а затем... душа взорвалась настоящим шквалом серебряного огня. Не затронув все продолжающих свое кружение душ, это пламя буквально испепелило астральные нити гигантской паутины, опутывавшей мир и разнесло на куски барьер отсекавший этот мир от остального мироздания.

Большая часть заточенных душ фонтанируя радостью, стремительно ушли, вливаясь в великий духовный поток пронизывающий все миры и называемый кругом перерождений. Однако некоторая часть предпочла остаться и влилась во все так же пылающую душу, что, неторопливо покинув теперь уже бывшую

темницу отдалась на волю стремительного течения унесшего ее вдаль.

* * *

Я плыл в пустоте, наполненной реками небесного эфира, полностью отдавшись на волю течений, несших меня неизвестно куда и неизвестно зачем. Все произошедшее я помнил смутно как во сне, свою смерть, освобождение мира...не думал, что способен на такое. Сны такие зыбкие и непонятные оказались правдой, а потому мне сейчас стоит обратиться к тому, кто может ответить на мои вопросы... если захочет.

Сконцентрировавшись в глубинах своего разума, я позвал, позвал того чей голос я однажды слышал. Отклик пришел быстро, как будто неизвестный знал, что я его позову и ждал меня. И я задал свой первый вопрос, наверное, самый не оригинальный, но такой важный.

— Кто ты?

— Вселенная, воплощение мысли (желания?), Творца (Создателя? Отца?), создавшего, (воплотившего?) меня — пришел ответ, полностью понятным из которого была лишь первая часть — остальные образы были слишком расплывчаты.

— Кто я?

— Творец! — ответ был однозначным.

— Почему ты выбрал меня?

— Ты разжег в себе пламя (искру?), вступил на Путь, заключил договор.

— Какой договор? — удивился я, в ответ пришли смутные образы: зов, заключение договора, смерть, уход на перерождение. Согласно договору, я (неизвестно), обязался освободить мир, скованный цепями (проклятьем?), а также души, вырванные из цикла перерождений и закреплял обязательство Словом. В ответ, Мироздание (а может сам Создатель?), предоставляло мне награду, тут пришли два образа, один из них описывал абстрактное знание, второй же образ был смутен и включал в себя образы, описывающие перерождение, нахождение мира — подходящего (нужного?) мне, и что-то еще. Договор вступал в действие с момента моего появления в духовной оболочке мира. Награда предоставлялась после успешного завершения дела. И поскольку я свою часть сделки выполнил, Вселенная начала выполнять свою.

Я ощутил начало изменений в себе. Было такое чувство будто я окунулся в незримый "океан", несший в себе всю мудрость, все знания Мироздания. Этот абстрактный "океан" был невероятно велик. Я не мог осознать даже крохотной его части, мой разум буквально звенящий от напряжения, начал разрушаться... однако внезапно все закончилось, и я вновь вернулся в пространство великого потока душ. Вот только ощущение незримого присутствия продолжало быть. И я знал, что это навсегда. Знал, что скопление всех знаний известное людям как "Хроники Акаши", всегда будут доступны мне, и я всегда смогу почерпнуть в них знания.

Оглядевшись, припомнив детали разговора и поняв, что эфирный поток уносит меня куда надо, я решил, что пока есть время, надо разобраться с тем что приобрел и особенно что потерял во время прикосновения к хроникам.

Надо сказать, потерял я немало, разрушение затронуло те участки памяти где хранились личные воспоминания, я потерял свое имя, воспоминания о детстве примерно до десяти лет, некоторую информацию о более позднем времени, много мелких воспоминаний... Также мой разум немного откатился, лет примерно на десять. На этом список потерь заканчивался и начинались приобретения. Поскольку это было мое первое прикосновение к всеобщему хранилищу знаний, я получил информацию о первичных навыках ориентировки и добычи нужных знаний из Акаши, знание о структуре мироздания, базовых воздействиях на мир и обширнейший пласт знаний об устройстве душ: их классификации, назначении отдельных структур, изменении старых и создании новых, классификации способностей, иногда называемых Ме, способах и вариантах их создания и изменения. Уж не знаю с чего такая щедрость, однако ЭТИ знания лишними не будут, и я постараюсь воспользоваться ими с максимальной отдачей.

* * *

Неизвестно сколько времени я добирался, но в один момент все закончилось. Стремительный поток эфира превратился в плавную реку и вынес меня к миру, — который как я понял по протянувшимся связям и был моей конечной точкой перерождения.

К слову о связях, их было две. Первая — сотканная из золотых нитей, соединяла мою душу и тело, предназначенное мне, а вторая — представлявшая собой хрустальное кружево, вела к другой душе, и чуть потянувшись вдоль нее разумом, я ощутил тепло и чистую радость.

Зависнув на одном месте, я попытался просмотреть ауру мира. Результаты обрадовали и озадачили, обрадовали так как мир был довольно молодым и насыщенным магией, а озадачили тем что неподалеку от меня находилась аномалия, локальное искажение пространства, заглянуть в которое мне не удалось. Немного подумав, я, подгоняемый любопытством, решил посмотреть, что же там такое. Приблизившись к самой границе аномалии, я увидел душу, удерживаемую на месте тонкими бордовыми цепями. Заинтересовавшись увиденным, я приблизился еще ближе и прикоснулся волей к внешней оболочке души, которая кстати была очень красивой: насыщенно золотая с темно синим ореолом и серебряными прожилками. Чистота ее внушала уважение, как и несколько способностей закрепленных на разных духовных уровнях, но самое главное — эта душа была необычной, в ней присутствовало божественное начало... но это было не божество, не полноценное по крайней мере, да и сама структура отличалась от человеческой, я бы сказал, что это душа аякаси, высшего духа или полубога.

Душа, ответила на мое прикосновение эмоциями. Вначале я ощутил боль, нет, не так, БОЛЬ! пронизывающую саму суть измученного разума, безнадежность и отчаянье приправленное легкой толикой безумия. Затем, когда она почувствовала меня, вся эта палитра изменилась в одно мгновенье, я ощутил удивление, сменившиеся бешеной буквально пылающей надеждой и мольбой. Помоги! Отпусти меня! — вот что мне удалось понять, из всей какофонии сменяющих друг друга эмоций и образов. Такую просьбу было невозможно игнорировать и потому я решился. Зачерпнув энергии и интуитивно закрепил дестабилизировавшиеся потоки разума избавляя неизвестного от безумия, я, выкладываясь на полную ударил по цепям разрывая их в клочья и освобождая узника.

Горячая благодарность и облегчение вот что мне удалось почувствовать в последний момент, а затем душа исчезла, отправившись на материальный план мира. Хмыкнув я решил последовать ее примеру и нащупав золотистую струну отправился к месту назначения.

* * *

Неизвестно где, неизвестно кто.

Боль! Она пожирает меня. Боль и холод, тьма вокруг, не дающая почувствовать хоть что-то. Сколько столетий я здесь нахожусь? Почему я тут нахожусь? Люди, почему вы не оставили меня в покое? Я всего лишь хотела научиться чему-то новому, а вы отвергли меня, загнали как зверя и заточили в печать. Печать выкачивающую из меня все силы. Печать удерживающую мою душу, не давая ей уйти в круг перерождения. Печать, сводящую меня с ума! Давно умерли те, кто заточил меня, умерли и их потомки. Я чувствовала все их смерти, — одну за другой, год за годом. Ненависть...ее нет. Есть только обида, боль и желание заплакать... увы, но даже этого меня лишили.

Место моего заточения предано забвению, некому обновлять чары, наложенные на меня, но мне от этого не легче. Работа печати нарушена. Как и все печати-темницы, предназначенные для удержания могущественных сущностей и обладающие примитивным разумом, эта пытается до последнего удержать меня, стремится выполнить предназначение жертвуя незначительными элементами для выполнения задачи. Сначала разрушилась часть, отвечающая за отсекание эмоций и ясность разума, затем начала разрушаться часть, отвечающая за физическое удержание, затем за духовное, последней будет часть ответственная за выкачивание сил, но поскольку процесс затягивается на века... я сойду с ума раньше. И к моменту полного разрушения печати стану безумным чудовищем, ослепленным жаждой мести и ненавистью. Не хочу такой участи...не хочу становиться чудовищем... хочу умереть... пожалуйста, убейте меня!

Но меня никто не слышит... никто не поможет... отчаянье все сильнее наваливается неподъемным грузом все сильнее сводя с ума.

Но что это? Прикосновение?! Чувствую ласковое тепло, надежда заполняет меня, напрягая все силы разума кричу, — "Пожалуйста помоги мне!" отпусти меня... или убей!

Неизвестный ничего не ответил, однако я почувствовала жар опаляющий разум и возвращающий способность ясно мыслить, затем удар невероятной силы разрушил печать в одно мгновение, возвращая душу в тело и одновременно разрушая каменные стены темницы. Тело за бесчисленные века привыкшее пребывать в одном положении отказывалось подчиняться мне, однако я не обращала на это внимание, счастье заполнило мой разум.

Свет! Солнечный свет! Как давно я не видела его! Не чувствовала его ласкового тепла, прикосновения ветра, богатейшей палитры запахов леса и цветов. Спасибо неизвестный! — тихо шепчу сквозь слезы. Спасибо и клянусь — я обязательно отплачу тебе за помощь!

Глава 1. Храм души.

Я очнулся в странном месте. Место это, больше всего напоминало сосуд в форме мешка, заполненного водой, и я находился прямо в нем, не испытывая, однако никаких неприятных ощущений. Единственным звуком был мерный стук, разносившийся казалось по всему пространству моего нынешнего пристанища. Попытавшись шевельнуться я озадаченно замер — тело слушалось, но слабо и непривычно. Хм-м-м, мешок, заполненный водой, звук напоминающий стук сердца и слабое непослушное тело. Не нужно быть гением дабы понять — я попал в еще нерожденное дитя. А место вокруг — материнская утроба.

Весело!

И что мне теперь делать? До рождения еще немалый срок. Бездействовать? — скучно. Попробовать воздействовать на тело? — опасно, могу полезть не туда и напортачить.

Хм, дилемма. Хотя... пожалуй, я знаю, чем займусь. Проведаю-ка я свой внутренний мир.

Сосредоточившись на жаре своей Искры ощущаемом даже сейчас, и отдалившись от внешних ощущений, принялся вызывать чувство перехода и отстраненности, одновременно концентрируясь на месте, в которое хотел попасть. И спустя некоторое время — удивительно легко для первой попытки, ощутил чувство падения, которое спустя буквально секунду сменилось на ощущение твердой земли под ногами.

И вот я стою в своем внутреннем мире.

Я стоял на круглой площадке, находившийся на берегу моря. Диаметром примерно 10 метров, на зеркальном черном полу была изображена светящимися белыми линиями пентаграмма, окруженная незамкнутым тройным кругом. Разрывы каждой линии образовывали проход, ведущий к выходу из площадки. Выход представлял собою арку, с левой стороны ее стоял серафим с пылающим мечом упертым острием в постамент и львиным ликом в качестве основного. Выполнена статуя была из мягко светящегося белого мрамора. В противовес ему, с правой стороны разместилась статуя демона. Эта статуя изображала расправившего крылья сгущенного мрака, обнажившего два обсидиановых серпа и прищурившего белые светящиеся щели глаз демона. На склоненной голове было два загнутых рога отдаленно напоминавших рога сатира. Эта статуя была выполнена из антрацитового камня казалось впитывающего свет.

Кроме этих двух, площадку кольцом окружали еще статуи.

Поворачиваясь слева направо, я внимательно их рассматривал. В отличие первых двух, эти статуи были выполнены в цвете, а существа, изображенные на них, принадлежали скорее нейтральным спектрам сил.

Вот, например, статуя десятихвостой кицуне-гинко, облаченная в белое кимоно и сжимавшая в ладонях синюю сферу она казалось умиротворенно улыбалась. Второй, шла статуя золотого "они" с девятью рогами, образовывавшими корону. Облачен он был в просторные черные штаны, подпоясанные широким ремнем на пряжке которого был выбит лик демона и латные сапоги. На руках были широкие рубиновые браслеты, а на лице застыл издевательский оскал.

Следующей, шла статуя, изображавшая Теневого господина — выглядевшего как человек с серой кожей и неприметной внешностью, облаченного в состоящий из лоскутов мрака плащ с откинутым капюшоном, низ которого сливался с его-же тенью на полу.

Была и статуя Тенгу, выглядевшего совсем как человек среднего возраста. Его выдавали лишь алые глаза без зрачков и широко распахнутые черные крылья. Одет он был в алые доспехи самурая.

Еще четыре статуи принадлежали: ламии, с чешуей, волосами и глазами цвета крови в одежде жрицы, в руках сжимавшей резной сапфировый лук и белоснежную стрелу без оперения с витым наконечником.

Беловолосой нэкомате с резным костяным жезлом в руках, и в белой накидке. Она выглядела так будто стояла против сильного ветра, накидка и волосы развевались, жезл был воткнут в землю, а ее оскал и хлещущие по бокам хвосты выдавали азарт и жажду крови.

Песчаному ифриту с телом, вырезанным казалось из обугленного дерева, облаченного в мантию, сплетенную из белоснежного песка. Его левый глаз был закрыт, однако правый пылал мертвенным голубым пламенем.

И наконец последняя. Она изображала девушку: черноволосую, в бальном черном платье, усыпанном бриллиантами. Она была бы красивой если бы не ее глаза. Наполненные мраком эти глаза обещали бесконечные муки любому.

Все десять статуй были изображены с невероятной четкостью, казалось, что изображенные существа живые и просто застыли во времени позируя неведомому скульптору.

Впрочем... они и были живыми, и любой незнакомец попавший сюда вне моей воли, почувствовал бы это на своей шкуре.

Отвернувшись от них, я прошел сквозь выход и ступил на дорогу. Вымощенная таинственно мерцавшими в темноте малахитовыми плитами, она шла от площадки на берегу, ныряя под кроны величественных деревьев и теряясь вдали. Оглядевшись и отметив что здесь царит ночь, но окружающее отлично видно, я неторопливо пошел по дороге, ведущей как я точно знал в самый центр гигантского острова, заросшего лесом и находящегося посреди бескрайнего моря. Это море, этот колоссальный остров — почти континент, а также парящие в вышине неба и невидимые сейчас другие острова, и составляли мой внутренний мир. Мир вечной ночи. Мир, освещенный светом звезд и луны, мир мистических растений и животных.

* * *

Медленно идя по дороге, проходящей под сенью древесных гигантов, я любовался пейзажами, картины которых вспыхивали перед глазами. Мой мир чувствуя своего хозяина, показывал все свои секреты. Вот видение поля, целиком заросшего белоснежными цветами мягко сияющими под светом луны — занимавшей пол горизонта.

Вот изображение колодца посреди леса, сложенный из глыб самородного серебра, он был окружен зарослями папоротника со вспыхивающими на них как алые фонари цветами.

Вот аллея, поросшая деревьями чья листва мерцала синим, фиолетовым и розовым.

Вот величественный фруктовый сад, ветви которого ломились от разнообразнейших фруктов.

А вот еще один сад, однако усеянный декоративными растениями и величественными деревьями с серебристой листвой. Самое малое из них достигало вблизи земли трех человеческих обхватов. Лунный свет в этом саду образовывал целые колонны, проходящие меж деревьев и тихо поющие однотонные, таинственные мелодии.

Смотря на все это великолепие, я понимал, что это не просто картинки, все эти места существуют, и стоит мне пожелать, как я тут же окажусь в любом из них. А ведь это еще не все, ведь есть еще Сад Кристаллов, Озеро тайн и многие другие места, которые я увидел. Воистину, это мой мир... мой дом... и возможно... когда-нибудь я воссоздам его в реальности.

С сожалением отметя все соблазны, я вновь пошел по тропе, наслаждаясь самим процессом ходьбы. Дорога вновь свернула, проходя уже мимо скалы с небольшим водопадом впадающим в небольшое озеро.

Проходя мимо него, я мельком взглянул в толщу воды, и тут же уловив свое отражение остановился. Повинуясь моей воле, вода застыла, превращаясь в зеркало и давая мне рассмотреть мой облик, на который я до этого не обращал внимание.

Мне открылось весьма интересное зрелище. Серебристо-стальные волосы длиной до середины спины. Лицо вроде бы красивое, однако черты его были мало похожими на человеческие — какая-то мелкая незаметная деталь выдавала отличие. И самая приметная черта — глаза. Без зрачков, радужки и склеры. Сплошное темно-синее зеркало с бушующими в глубине серебряными искрами.

И одежда, нечто среднее между плащом и мантией, поверхность которого напоминала звездное небо, или скорее Галактику с плывущими туманностями и мерцающими звездами. Под изнанкой плаща клубилась тьма не давая рассмотреть что-либо под ним.

Заинтересовавшись, я потянулся к этой тьме разумом и повинуясь моей воле, от нее отделился кусочек заставив пелену чуть посветлеть, и образовавший предо мною человеческий силуэт из обретшей объем тени, от поверхности которой шел практически неразличимый дымок.

Я попробовал приказать ей пройтись и досадливо поморщился, движения были ломанными — как у насекомого. Еще немного подумав я решил не отсылать Тень и приказал ей сопровождать меня, повторяя все движения.

На этой ноте закончив рассматривать себя, и пообещав, что займусь вопросом своего облика более подробно в другой раз, я отправился дальше по дороге сопровождаемый тенью, что как неумелый комедиант копировала мои движения.

Пройдя еще некоторый отрезок пути, я наконец достиг центра мира. Выйдя из леса, я увидел огромное озеро на поверхности которого плавали разнообразные лилии. Под спокойной гладью, в толще воды мелькали изумрудные и голубые тени.

В центре озера, раскинулся остров поменьше, на котором виднелся дворец. Дворец этот, своим видом напоминал готический храм, только в фэнтезийном варианте. Множество башен, стрельчатые витражные окна, набранные из множества кристаллов, образующих сложный рисунок. Множество резных украшений, уступов и статуй. А также обширный внутренний двор в котором росло дерево — настоящий растительный гигант, высоту и объем кроны которого было тяжело подсчитать даже примерно. Особенно если учесть, что дворец, в точке наибольшей своей высоты-башни со шпилем, лишь едва доставал до нижних ветвей.

От конца малахитовой дороги к самому входу во дворец вел мост резного хрусталя, в изображениях которого чаще всего мелькали цветы и черепа.

Пройдя по этому мосту и миновав распахнутые эбеновые створки, на которых мелькали врезанные в толщу дерева и покрытые серебром с вкраплениями изумрудов и опалов картины изображающие разные аспекты потустороннего мира, я попал в холл. Освещенный лунным светом из окон, он был практически пуст. Лишь в центре высилось дерево с серебряным стволом и ветвями, покрытое изумрудной листвой. Сам воздух вокруг дерева светился мягким, зеленоватым светом, и мелькали меж ветвей разноцветные огоньки-светлячки.

Стоило мне подойти ближе, как в воздух вспорхнула целая стая светлячков, до этого момента сидевших на ветвях, и закружилась вокруг меня. Я протянул руку и на мою ладонь тут же уселось несколько из них. Поднеся руку к лицу и внимательно всмотревшись, я не смог сдержать удивления.

Души! Чистые души! Тысячи чистых душ!

Что они делают в моем мире? Неужели пришли ко мне во время моего ухода из мира-темницы? Неужели они последовали за мной? Да, наверно так оно и было. Иного объяснения их появлению здесь нет.

Полюбовавшись немного за счастливым мельтешением резвящихся светляков и осторожно стряхнув с себя всех огоньков, я отправился далее...

Время не ждет!

Пройдя череду залов, коридоров и нескольких лестниц, спустившись по пути на подземный этаж, я наконец достиг своей цели. Предо мной распростерся средних размеров зал, — являвшийся центром моего мира. Пол его — черное зеркало, стены и потолок — переплетение каменных ветвей. В центре потолка было небольшое окно, в которое проникал лунный свет освещая то что находилось в центре зала.

В центре зала, раскинулся сложнейший трехмерный чертеж, состоящий из переплетения линий, кругов и знаков, живущий своей жизнью, постоянно меняющийся, текущий, на первый взгляд идеальный, но, если присмотреться... незавершенный. Изображал он меня... мою душу... мои энерготела, их связи, структуру. В центре пылала моя Искра, пылала так ярко, что на нее было больно смотреть. Однако... я не помнил назначений и принципов изменения матрицы души. И это было странно... я ведь помню, что знал очень много о душе, знал, как создать, изменить или уничтожить ее. Знал, что отвечает за то или иное действие, знал...

Но почему я этого не знаю сейчас?!

В приступе ярости, я всем сердцем пожелал оказаться в месте сосредоточения знаний, полученных от Акаши. И мгновенно оказавшись там... застыл в шоке. Это место напоминало... библиотеку и бардак, творившийся здесь не поддавался описанию!

Знаний было много, очень много. Пока я плыл по реке перерождений, мое подсознание в приступе жадности ухватило столько знаний сколько могло, и при вселении в тело все это перемешалось. Книги, свитки, таблички и прочие виды носителей информации, являвшиеся проекциями знаний, валялись грудами на полу, лежали на полках и даже свисали с потолка.

Взглянув на этот бардак, пусть и на одно мгновение, я захотел вновь умереть. Разгребать это все в одиночку я буду месяцы, если не годы, и создать помощников используя души я не могу, ведь знания по их созданию находятся здесь, и чтобы их найти опять-таки нужны помощники — замкнутый круг.

К счастью, приступ отчаянья быстро отступил — накатившись лишь на несколько секунд и глубоко вздохнув для успокоения, я наклонился, подбирая ближайшую книгу, ею оказалась <Теория демонических ментальных структур> собрав по пути еще пару книг <Ангелология и ангеловедение> и <Лекарственные травы>, я подошел к ближайшей полке куда и поставил их, быстро развернулся за следующими и замер, увидев черный силуэт.

Ну конечно же, тень!

А ведь я совсем забыл про тебя, и ведь как наловчился повторять движения, держась за спиной. Вот и решение моей проблемы. Хм-м-м, надо тебя как-то назвать для удобства, вот только как? — я задумался — Комедиант? Нет! Не подходит, слишком длинно, наверное... будет Шут! Решено будешь Шутом. Усилием воли я изменил внешность Шута на более подходящую и пообещав себе наделить его душой, как только вспомню как это сделать, приступил к делу.

Призвал теней (навскидку несколько сотен) — полностью истощив пелену — и отдав приказ, начал координировать их действия, чувствуя пробуждающийся азарт и предвкушение плюшек.

* * *

Сидя в созданном кресле я медитировал на отражение своей души, медленно текущее предо мной. Разбор завалов в библиотеке, занял по субъективным ощущениям полторы недели. В процессе оного я обнаружил множество знаний, в первую очередь все, или практически все о душах и духах, а также сопутствующих им магических дисциплинах, таких как демонология, ангелология, магия духа, шаманизм, некромантия, немного менталистики, много информации по рунологии и артефакторике, магии жизни. И колоссальное количество прочей информации, на одно осознание которой нужны годы.

Мое подсознание нагребло множество знаний, среди которых были крайне полезные. Увы вместе с ними я получил и кучу хлама; интересно зачем мне знать физиологию Арн?хи? (тварей похожих на слизняков, обитающих в бездне, и как ни странно вполне разумных), или светлоэльфийский этикет в котором можно сломать мозг от количества переменных, регламентирующих даже цвет и форму нижнего белья в зависимости от сезона, года и периода расцветания цветов меллорна, (эти знания я засунул в самую глубь памяти, уже предвкушая ночные кошмары от невозможности одеться ПРАВИЛЬНО! или от знания некоторых подробностей спаривания мерзких слизней, которых уже хочется сжечь!).

Так! Мне срочно нужно отвлечься чтобы не думать об этом и лучше всего подойдет практика в магии душ, заодно и свое обещание исполню.

— Шут, подойди! — тень приблизилась. Призвав одну из душ мельтешащих по всему дворцу, я, спеленав ее своей волей и сосредоточившись поднес душу к тени. Объединив их, начал выстраивать структуру духа. Само наличие души уже выводит его минимум на средний ранг, а если я немного поработаю с ним, то думаю и на старший ранг потянет, а это уже немало, сильный выйдет слуга. Так... центр души — Искра, или точнее искорка, затем ментальное (скопировав структуру темного эльфа неизвестно как очутившейся у меня в памяти), астральное, магическое и разумеется, духовное тела — последнее взял от тени. Основой разума будет верность, верность лично мне и тяга к саморазвитию. В способности внесем в первую очередь управление тенью, перемещение в ней, создание структур из нее, призыв фамильяров и скрыт. Эту способность привяжем к духовному телу. На магическое тело подвесим незаметность для магов, на ментальное тело — ускоренную оценку ситуации, небольшое ускорение мышления и защиту, привязанную на суть духа, таким образом подчинить его станет невозможно — взлом защиты равен смерти. Ну, думаю достаточно, знания и умения необходимые для полноценного развития он получит от моей связи с ноосферой, которая сейчас мне недоступна в связи с тем, что мой разум привязывается к физическому телу, которое сейчас очень легко повредить, но... эту связь я могу временно перекинуть и проконтролировать, что и сделаю, но для начала... Мой слуга будет старшим духом, а потому ему необходима внешность и имя — это обязательные атрибуты. Ну со внешностью определились, внешность придворного шута... зачерпнув немного жара Искры я направил поток силы на духа — окончательно формируя его внешность. Высокий колпак украшенный золотыми бубенцами в виде черепов, черно-багровое одеяние, мягкие сапоги с бубенцами в виде демонических голов, перчатки из алой кожи. Резкие черты лица, сотканного из обретшей материальность тени, пылающие белым огнем глаза, таков он... мой Темный Шут. Не думаю, что он в состоянии кого-нибудь рассмешить, его суть не смех, а смерть, а потому и имя будет соответствующим, Темный шут — Цицерон!

Закрепив имя в сути духа, я оглядел свое творение. Несмотря на интуитивное знание устройства души, навыков мне резко не хватало, структура была грубой, топорной. Впрочем... это не страшно, главное все сделано правильно, а поскольку душа не может быть абсолютно статичной, она гармонизируется, а все огрехи со временем исчезнут.

— Иди, — обратился я к духу, — займись тренировками, и своим развитием, я разрешаю тебе использовать связь с Акашей для обретения недостающих знаний и навыков. — Ничего не говоря слуга поклонился и исчез в тени.

Уже не обращая на него внимания, я перевел взгляд обратно на чертеж своей души, рассматривая его и отмечая изменения, происходящие в ней. Происходила взаимоподстройка тела и души. Упрочнялись связи, ударными темпами раскачивалось ядро магического дара — увеличиваясь с каждым часом и днем в геометрической прогрессии. Душа подстраивалась под физическое тело, а тело изменялось, дабы вместить и выдержать всю мою силу.

Кстати о душе... я отметил несколько любопытных инородных структур в ней. Одна их них была мне знакома — та пресловутая связь с "Хрониками Акаши", еще одна структура — намного сложнее — разместилась в потоках разума — обозначая способность ускорять мышление, одновременно придавая ему ясность и четкость.

Третья, переплеталась с физическим телом — обеспечивая возможность метаморфизма, который к тому же можно было развивать.

Предпоследняя, оплетала наружные слои души и ауры, скрывая их по желанию и делая невидимыми для других.

И наконец, как вишенка на торте — золотое плетение, произрастающее из физического тела и внедряющееся в душу. Точного определения свойств этой структуры уловить не удалось. Удалось выцепить лишь размытые образы изменения... да и черт с ней! Со временем узнаю и так.

Если подумать... довольно полезные способности, даже последняя... думаю, я могу добавить себе еще что-нибудь... но пока не стану. Кто знает, как они поведут себя при рождении, не хотелось бы так напорта...

Почувствовав странную дрожь, я прервался на полумысли и глянул на проекцию души — чтобы в следующее мгновение вскочить с кресла и воскликнуть: — Невероятно!

Эта дрожь запустила некий процесс... который я смог увидеть, и даже почувствовать всеми фибрами своей души!

Искра Творца в центре моей души на мгновение потухла... и через миг взорвалась сверхновой — частью сжигая, частью расплавляя мою душу — перековывая ее в нечто новое, нечто не принадлежащее этой вселенной и не могущее существовать в ней... но существующее.

Но этого я уже не увидел.

Боль от перерождающейся души заставила упасть меня на колени, а затем и вовсе потерять сознание.

* * *

Роды Аои Амакавы проходили в клановом поместье, на чем настоял глава клана — Генноске Амакава. Поскольку ребенок был одаренным, выброс силы при появлении его на свет мог причинить немало разрушений делая невозможными роды в городе. В поместье же, специально для таких случаев находилась заклинательная комната, окруженная барьерами, чье предназначение заключалось в не выпускании даже капли силы во внешний мир.

Помимо роженицы, в комнате присутствовала целительница из числа аякаси — вассалов клана, сам глава, и бакэнеко несущая титул Багрового Клинка Ноихары — пребывавшая сейчас в кошачьем облике. Ее задачей было дать свою кровь ребенку, тем самым закрепив узы и обеспечивая постоянную защиту наследнику клана. Ритуал был старым и послужил еще одной причиной раскола в клане.

При самом рождении, несмотря на все ожидания и опасения не произошло никаких разрушений. Аура ребенка, ярко вспыхнув солнцем на миг и ослепив всех присутствующих, тут же скрылась из виду. Как будто ее и не было. Справившись с изумлением, вызвавшим ступор, глава клана мягко принял ребенка на руки и осторожно надрезав кожу на запястье взял немного крови — которую смешал с кровью бакэнеко. Ритуал, связывающий хранительницу и наследника, был завершен. Из всех присутствующих лишь белая кошка — любопытно заглядывающая в лицо младенца, увидела, как на мгновение зрачки ребенка полыхнули серебряным пламенем и тут же угасли. Однако решив, что ей показалось, никому ничего не сказала.

Комментарий к Глава 1. Храм души.

Вот и новая глава, как видите она изобилует разнообразными описаниями.Возможно более опытный автор сумел бы передать то же самое парой строк, но увы что есть то есть. Буду рад узнать ваше мнение.

Интерлюдия. Первые шаги к расколу.

Две недели назад.

День для Амакавы Ичиро не задался с самого утра. Вернувшись из Такамии, где он приглядывал дом для переселения себя и своей жены — подальше от Ноихары, и наведавшись к своей супруге на днях обещавшей принести наследника он услышал новость... крайне неприятную новость... которая привела его в бешенство. Чувствуя как в жилах закипает кровь от ярости, а лицо каменеет превращаясь в ледяную маску, он отчаянно пытаясь удержать себя в руках, вышел из покоев, осторожно прикрыв дверь, и проигнорировав оклик матери подходившей к покоям в компании Каи, сорвался с места.

Ярость бурлившая внутри мужчины была ощутима почти физически и заставляла всех обитателей поместья Ноихара, чувствующих его состояние держаться как можно дальше. Быстрым шагом — практически бегом он пересек помещения поместья, так и не встретив никого на своем пути и спустился по лестнице на подземный этаж. Пройдя мимо анфилады комнат, свернул в коридор усеянный покрывавшими стены таинственными рунами и рывком распахнул дверь входя в ритуальный зал. Прошел в центр зала где в данный момент находился глава клана, и не обратив внимания на сидящую в углу на коленях бакэнэко, он хрустящим льдинками ярости голосом спросил.

-Отец! Как это понимать?

Генноске — сосредоточенно выписывающий руны в сложную геометрическую фигуру, занимавшую практически всю поверхность пола, от неожиданного грохота изданного дверью сбился с незримого ритма — кисть алым мазком прошлась по нескольким знакам уродуя их, нарушая четкую вязь аркана, пришедшего из глубин веков, и вновь примененного почти четыре столетия назад, тогдашним главой клана Амакава.

Горестно взглянув на учиненное непотребство, он глубоко вздохнул и повернувшись к сыну спокойно спросил.

-Что именно тебя интересует?

— Аои сказала мне что ты решил провести этот проклятый ритуал, это так?

Прежде чем ответить Генноске внимательно взглянул на сына.

-Ты в ярости из-за этого?! — озвучил не вопрос, но утверждение, еще более разъяривший и так взвинченного наследника.

-В ярости?! О да! Ты... не спросив меня, решил связать жизнь моего ребенка и этой полубезумной твари, — он взмахнул рукой, указывая на бакэнэко, — которая может сорваться в любой момент...

-Ичиро! — Гневный крик прервал его на полуслове.

-Во-первых, придержи язык, и не смей оскорблять Химари, она еще ничем не заслужила такого отношения! Во-вторых как бы ты не возражал, но твой ребенок последняя наша надежда на дальнейшее выживание клана, ведь ни у меня — в силу возраста, ни у тебя не может больше быть детей...

-И чья это вина? Не напомнишь?!.. — вскинулся Ичиро, но Генноске прервал его жестом.

-Уж в том происшествии никто из нас не виноват, тем более Химари, и если тебя так тревожит ее возможный срыв, то довожу до твоего сведения что главы кланов Тсучимикадо, Кагамимори, и Джингуджи лично, каждый своими методами, проверили ее состояние и дали однозначный ответ — опасности срыва нет, психическое состояние стабильно. И да, хочешь ты или нет, но я проведу ритуал. По крайней мере он послужит дополнительным шансом для ребенка, и твое мнение в данном случае неважно! — Немного помолчав, он продолжил: — также твой сын останется здесь в Ноихаре, под дополнительным присмотром. Я обеспечу ему образование, и научу пользоваться силами данными нам.

И на будущее, семья Химари связана с нашим кланом крепкими узами, в том числе и кровными, и потому называя ее тварью ты оскорбляешь сам себя.

Ген...нет, глава клана стоящий перед наследником внимательно взглянул на сына.

Немного помолчав и поиграв желваками от злости, тот отозвался.

-Хорошо! Я не буду тебя переубеждать, так как вижу это бесполезно, ты все равно сделаешь по своему, потому у меня свое условие: ты внесешь изменение в ритуал, — запрет на человеческий облик в присутствии моего сына... Также, при наступлении восьмилетия я заберу его отсюда, и это не обсуждается! — Развернувшись нынешний наследник клана пошел к выходу, остановившись в проеме замер и не оборачиваясь произнес:

-Клянусь! Если с моим ребенком что-либо случиться по вине этой аякаси я убью ее!

Проводивший его взглядом глава грустно покачал головой, и повернулся обратно, намереваясь продолжить прерванное занятие. Раздался хлопок двери, и тишина вновь воцарилась в зале.

Пытаясь отвлечься от дурных мыслей он продолжил работу, но это мало помогало, мысли накатывали волной, отвлекая и никак не желали отпускать, прошлое вновь и вновь продолжало врываться в настоящее, коверкая его...

-Как же мы тогда ошиблись... — сам не желая того, он произнес мысли вслух, и вздрогнул от голоса Химари.

-Простите меня господин, это... моя вина, тогда десять лет назад, я не успела прийти на помощь... не защитила наследника... — неко поникла, все эти годы она не прекращала винить себя, за тот случай.

-Химари — мягко отозвался Генноске, — я уже много раз повторял тебе, это не твоя вина! Никто. Никто! Не мог предсказать ни появления екая такой силы, ни того что он решит устроить ловушку. И гибель моего сына — не твоя вина!

-Но...

-Но даже Якуин, не смогут предсказать всего, потому твоей вины здесь нет и закончим на этом этот бесполезный разговор.

-Как скажете господин — склонила голову девушка, явно несогласная с его словами, но не решающаяся возражать.

Продолжая тяготиться мыслями Генноске закончил рисовать линии фигуры, исправил нарушенные знаки, внес затребованные сыном изменения и разогнулся, с высоты роста оглядывая своих рук дело.

-Осталось последнее — пробормотал под нос, и прошел к видневшимся возле одной из стен зала предметам.

-Химари — окликнул неко — поднимая ритуальный кинжал с костяным лезвием и рукоятью в виде тела дракона и чашу из потемневшей от времени бронзы.

-Я не спросил сразу, но... ты согласна с требованием Ичиро, насчет облика?

-Если это нужно и того требует наследник... да — кивнула неко — защитить молодого господина я смогу и так.

-Хорошо, вначале... мне нужно немного твоей крови.

Бакинеко молча подошла, взяла протянутый ей клинок, и провела им по запястью. Генноске подставил чашу, под темную струйку крови, подождал пока сосуд наполниться до краев и скомандовал

-Достаточно!, а теперь, пока я занят кровью, раздевайся и ложись в центр фигуры.

Забрав чашу, он начал проводить над ней манипуляции. Сомкнув края раны, Химари скинула юкату и оставшись обнаженной легла на указанное место, закончивший за это время манипуляции Генноске, держа чашу в руках подошел к ней

-Сейчас, я буду наносить знаки, на твое тело, это важная часть ритуала, и потому при любых — подчеркнул голосом — изменениях состояния, сразу говори, это важно! Теперь... ты готова?

-Да господин — отозвалась неко, приняв промежуточный облик.

-Ну что же, приступим... и да помогут нам Ками!

Встав на колени, мужчина принялся рисовать замысловатые знаки, на теле девушки, выписывая их кистью из черного дерева, окунаемой в ее собственную кровь напоенную силой света. Силой что вкупе с арканом Кровных уз, посредством старого как мир ритуала подобия, свяжет ее жизнь с жизнью еще не рожденного ребенка, даря возможность обменять оную в случае смерти или увечья на воскрешение, либо исцеление подопечного.

Посему для него требуется личное согласие хранителя. Согласие же охраняемого не учитывается...

Комментарий к Интерлюдия. Первые шаги к расколу.

В этой краткой главе я постарался расписать то,что пропустили в каноне, разумеется с некоторыми изменениями и дополнениями. Эта глава мала по обьему, но весьма важна для сюжета, и продумывание ее заняло у меня кучу времени. В дальнейшем же я постараюсь писать чуть быстрей, и со следующей части начну собственно историю гг. На случай появления иных вопросов — не стесняйтесь пишите, если не спойлер то отвечу.

Глава 2. Вопросы прошлого... и ответы на них.

Момент своего рождения я не запомнил. Пришел в сознание уже когда все закончилось, и потому, первым моим осознанным чувством была — боль в груди и как ни странно в руке, впрочем, она быстро прошла. Первым же что я увидел, была мордочка белой кошки... с фиолетовыми глазами — очень красивыми и такими же странными. Какие необычные глаза — еще подумал я. С трудом отметил присутствие еще нескольких человек в комнате, и провалился в сон.

* * *

Никогда не задумывался о том, как же тяжела жизнь младенца. Нет, с одной стороны все выглядит неплохо... тебя кормят, поят, носят на руках и ухаживают за тобой — мечта лентяя, а не жизнь!

С другой стороны — тебе хочется все исследовать, пощупать, осмотреть, но по причине слабого тела сделать это невозможно, всему нужно учиться заново. К своей чести надо признать я был очень тихим ребенком, и старался доставлять как можно меньше проблем окружающим, чему они, эти окружающие очень удивлялись. Да и Химари вечно бывшая рядом, очень помогала, когда надо она ложилась рядом и мурлыкала, или раздавала одобряющие шлепки лапой — особенно когда я старался схватить ее за хвост.

К слову о Химари... о том что эта белая кошка и есть собственно Химари из прочитанной мною накануне смерти манги я узнал на третий день своей новой жизни, когда увидел Кайю — носящуюся вихрем по поместью, (Весьма гиперактивная девчонка!) и Аю (Увидеть такую ночью в лесу, и любой поверит в призрака, впрочем, народ в Ноихаре привычный), которая тут же ушла по своим делам. Эту парочку было тяжело не узнать, и путем нехитрых вычислений я, понял в какой жо... в каком мире оказался. Надо признать, я был шокирован. То что нарисованный мир окажется реальностью было немного... необычно, впрочем, шок мог бы быть и более сильным... вот только я морально был готов к чему-то подобному, ну не могло мое перерождение быть таким уж гладким. Акаша — (тот самый голос мироздания — отголоски мыслей Творца) — та еще шутница. Да и не стоило забывать про обещанную награду, кто-то ждал меня, ждал в этом мире, и рано или поздно мы встретимся. И мне очень интересно кем будет этот кто-то!

Ко всему прочему этот мир отличался от каноничного. Во-первых, я самим фактом своего существования УЖЕ менял всю историю. Во-вторых, сам мир отличался, неизвестно насколько, но первые отличия были весьма заметны — в клане были аякаси не существовавшие в оригинальной истории — каждый день меня посещала целительница из вассалов-аякаси, зеленоволосая девушка, бывшая духом павлина — Харука. Приходя каждый день, на протяжении нескольких месяцев она диагностировала мое состояние — просто проводя светящейся зеленоватым светом ладонью вдоль тела — и не обнаруживая отклонений в развитии, уходила.

Надо признать я рос на редкость здоровым ребенком.

Я ведь с самого начала заметил, мое тело отличается от человеческого. Еще тогда, будучи во внутреннем мире — отметил странности в проекции физического тела... но не придал им значения. Теперь же было ясно — если я и человек, то в лучшем случае наполовину.

Все эти изменения, произошли из-за влияния души на тело. (Хотя подозреваю что это послужило лишь катализатором, а нечеловеческая природа угнездилась глубоко в генах клана — проснувшись от стороннего воздействия.)

Мои органы чувств с самого рождения были намного острее человеческих, слух позволял уловить даже шелест листьев на улице (и это сквозь несколько стен), зрение было острее и позволяло видеть даже ночью, пусть и в серых тонах, а нюх позволял уловить тончайшие оттенки запахов, не говоря уже о вкусе. Кроме того проявились и другие не задокументированные способности уже присущие именно мне.

Стерся языковый барьер — я начал понимать все, что говорили окружающие — как люди, так и мельчайшие духи, мельтешившие вокруг... хотя уж точно никогда не учил ни японского, ни низшего языка духовных сфер — хотя это и языком назвать сложно, скорее скоплением образов и намерений — низшие духи не обладают разумом и соответственно слова не произносят.

Проявилась эмпатия — я начал чувствовать эмоции окружающих, причем даже не направленные на меня. И в самом конце — проявилось мистическое зрение — в три этапа...

На-первом я начал видеть души — причем целиком, от искры до внешних оболочек, на-втором увидел ауру (что было странно по идее должно было быть наоборот) и истинный облик иных существ (когда это свойство проявилось я как раз решил осмотреть Химари лежавшую рядом... и перепугался до колик, подумав, что схожу с ума... (кошка превратилась в девушку!), к счастью я быстро успокоился, сообразив, что свихнуться я никак не мог чисто физически (просто не успел бы!) и вижу человеческий облик кошки, последним же появилось виденье токов мистических энергий, от жизненной, до магической.

Ну и до кучи — начала проявляться связь с Хрониками Акаши — при взгляде на предмет или символ, я мог узнать его значение (в случае символа), предназначение (предмет), кто, когда и как им пользовался и создал, хоть это и требовало сил.

Все изменения проходили постепенно — давая возможность свыкнуться с новыми возможностями.

И если вспомнить то что происходило с моей душой перед тем как меня вырубило... это лишь начало. А все эти изменения лишь атрибуты моего нового существования — ведь покопавшись в памяти, я понял что кроме связи с "Хрониками" все остальные способности вполне обыкновенны... для многих существ высшего порядка.

И не стоит забывать о моем внешнем виде. Хоть об этом и рано говорить будучи младенцем... но у людей не бывает небольших, но очень острых клыков и ярко-золотых глаз, что в сочетании с белыми волосами создавало необычный вид. Во всем этом (черты лица и цвет волос) виднелось сходство с... Химари?! (Ой, сдается мне что у моих предков были совсем неформальные отношения с клановыми бакэнеко, об этом косвенно говорит и отношение Химари к Юто в каноне). Я смог рассмотреть себя, когда меня проносили мимо зеркала, и мама, увидев мой заинтересованный взгляд, остановилась, дав достаточно времени чтобы налюбоваться на себя.

Да... мама, это слово невозможно произносить без нежности, особенно учитывая ее любовь ко мне. Когда появилась эмпатия, я первым делом начал использовать ее напропалую, уж очень мне понравилась эта способность... И то что я почувствовал от нее мне понравилось. Мама любила меня, ее любовь была ласковой хоть и смешанной с непонятной грустью. Химари проявляла заинтересованность, и любопытство с нотками превосходства, дед так-же постоянно навещавший меня испытывал гордость (Особенно после отчетов целителя, все-таки что-то она увидела!), как и бабушка, впрочем последняя еще и чувствовала умиление, Кая ревновала — потому что Химари уделяла все время мне. Ая была равнодушна, не высказывая никаких эмоций. А отец... я видел его всего несколько раз — он любил меня и маму, но... не любил своего отца. Не любил этот дом... и неистово — черной удушающей ненавистью, ненавидел Химари. Она это чувствовала, а потому при его появлении уходила. Мама же относилась к ней приветливо, разрешая быть рядом всегда.

Хотя, если вспомнить... она всегда была приветлива ко всем, улыбалась не наигранной улыбкой и была очень светлым человеком — ее любили все.

* * *

Так и жили весь этот год. Тихой размеренной жизнью. Я, стараясь быть тихим ребенком, и не докучать взрослым, тем не менее быстро развивался — в пять месяцев уже пытался есть самостоятельно, а в шесть сделал первый полноценный шаг, в восемь уже мог полноценно ходить и даже бегать. Окружающие поражались темпам моего развития, хотя по хитрому лицу деда тот явно понимал что тут что-то не чисто, надо признать в эти моменты его лицо становилось до невозможности похожим на кошачью морду, можно сказать они с Химари были на одно ли... хм-мм-мм морду. Эти темпы были бы невозможными для обычного ребенка, но я слишком хотел побыстрее стать вновь самостоятельным... и потому старался за двоих, единственное что я не делал, так это не разговаривал, вначале не мог, а после... не хотел. Обеспокоенные родственники, приглашали целителей, как уже знакомую Харуку, так и из клана Тсучимикадо, но те никаких патологий не нашли, и потому все решили оставить как есть в надежде что однажды я заговорю.

Помимо собственного развития, я еще много думал, анализировал окружение, копался в собственной памяти, перебирая знания и воспоминания. В процессе у меня возникало много вопросов, на которые я очень хотел получить ответы, но увы, сейчас я не мог воспользоваться Хрониками по причине очень слабого тела, (неаккуратное действие, и спалю себе мозг... а это смерть, без вариантов), а попасть во внутренний мир и уже там детально разобраться я не мог. Душа продолжала активно изменяться и потому требовалось подождать некоторое время. Собственно вопросов накопилось бесчисленное множество, но главной темой было лишь одно — сны вернулись!

Раньше, они были другими — менее яркими... живыми, и я всегда отличал их от реальности. Сейчас же, погружаясь в сон — я даже не мог разделить реальность и сновидение.

Места где я никогда не был... существа которых я никогда не видел... события в которых Я не участвовал...

Более того! При взгляде на некоторые предметы обихода и оружие у меня начали проявляться вспышки осознания... после которых в моей голове появлялись новые знания, я мог взглянув на клинок — вспомнить воина посреди битвы, на книгу — величественную библиотеку. Видения были несвязными и редко сходились с реальностью... этой реальностью.

Самое забавное — эти видения воспринимались мною как нечто очень близкое, свое. В случае со знаниями полученными от Акаши — я чувствовал что они чужие. Мои и в тоже время чужие. С этими знаниями все было по другому.

Вопросы, везде вопросы... без ответа.

Хотя интуиция мне подсказывала — ответы во мне. Стоит мне попасть во внутренний мир... и я получу их.

* * *

Все изменилось на мой первый день рождения.

В ночь перед ним, я засыпая под мурлыканье одной приставучей кошки, почувствовал что мир щелчком стал ярче... четче... я почувствовал все окружающее в радиусе примерно километра, всех аякаси, людей и низших духов, коих было меньше обычного (Обычно, эти неразумные сгустки магии сопровождают любое живое существо подбирая крохи силы непроизвольно выделяемые теми в окружающее пространство, а в этот день их было намного меньше), затем понял что мой мир вновь доступен мне... и подогреваемый сдерживаемым нетерпением, с грацией носорога вломился туда.

* * *

Как и в прошлый раз, очутился я на уже знакомой площадке, вот только находилась она на этот раз возле самого дворца. Первым делом создал перед собою зеркало, как и ожидалось... облик изменился, если в прошлый раз я выглядел на двадцать-двадцать два, то сейчас максимум на тринадцать — духовный возраст откатился. Развеял зеркало, и решил осмотреться, чувствовалась какая-то неправильность, изменение, пытаясь понять в чем дело я задумчиво провел глазами летящую бабочку... стоп, бабочку?! Я не создавал бабочек! Попытавшись прочувствовать мир, я понял что именно в нем изменилось... В нем появилась жизнь! Между деревьев летали мерцающие разноцветные бабочки, и громадные — с кулак размером светляки, в траве водились насекомые, квакали жабы восседая на листьях кувшинок... множество различных животных, которых я не создавал, но они были! *забавно* — подумал с иронией, еще одна загадка в копилку вопросов. Плюнул на это дело, сосредоточился, и переместился прямиком в библиотеку, интуиция подсказывало что именно там я найду ответы на все вопросы.

С прошлого раза библиотека изменилась. Стеллажи сплетенные из темно-коричневых ветвей, высокий сводчатый потолок, с свисающими люстрами темной бронзы, пылающими изумрудным огнем, глубокий пол темного мрамора... и блуждающие тени, имитирующие читателей. Надо-же, а я и забыл про них, впрочем... пусть будут, они не мешают, а дело для них найдется позже, сейчас они мне не помощники! Я начал идти по библиотеке, проходя между массивными стеллажами стал высматривать любые странности. И в конце концов мне улыбнулась удача — я наконец нашел то что искал. В самом углу — между крайним стеллажом и стеной было нечто! Арка, проем которой был затянут темной пеленой. Подойдя вплотную, замер на мгновение в нерешительности — шагнуть в тьму неизвестности было страшно — и быстро — пока не передумал — шагнул вперед. С трудом пройдя сквозь пелену очутился в просторном зале. Мрак царящий здесь, частично разгоняли звездная бездна на месте потолка — разгоняющая тьму неверным светом звезд — и пульсирующие алые линии на черном, гладком полу, сплетающиеся в прихотливую вязь мистических рун. На то что здесь вообще присутствуют стены, указывали лишь светильники в виде черепов — укрепленные на них.

Стоило мне взглянуть на ветвящиеся под ногами узоры подробней, как голову пронзила вспышка боли — заставив поморщится — принеся новое видение. Эта же фигура, но в другом месте — высоком и светлом зале — а на ней несколько темных силуэтов — один в центре и шесть вокруг. Увы видение было размытым и кроме общих деталей — и удивительно четкого рисунка колдовской фигуры — мне более ничего не удалось выцепить.

Но это видение показало мне что я на правильном пути!

Решив осмотреть это место подробней, я приблизился к стене, и внезапно, из полумрака вынырнул грубый каменный трон с сидящим на нем скелетом в истрепанных алых одеяниях. Один из светильников находился прямо над ним, однако странным образом не освещал его. По бокам от трона висело два полотнища, испещренных темными знаками. Я заинтересованно приблизился и провел по нему рукой — что это? — ткань оказалась влажной и пульсирующей, а на пальцах остались капли влаги, поднеся руку к свету я замер, кровь?! Я совсем иным взглядом посмотрел на висевший... Криптарх?! Слово всплыло в памяти, и тут же я понял что знаю как создаются подобные... вещи. Живой разумный посредством темных ритуалов, превращается в живой свиток, плоть становиться листом на котором высекают знания, кости орнаментом, а череп служит вместилищем духа и увенчивает все это сверху! Более того! я понял что ЗНАЮ все эти ритуалы! и даже знаю КТО был превращен в этот свиток — что висит предо мною!

Прислушавшись к себе я с удивлением отметил — что не чувствую ни отвращения, ни страха — лишь любопытство.

Хм, интересно.

Переведя взгляд на скелет отстранено отметил, что знаю кто это.

— Судя по зарубке у левой глазницы и золотому обручу ты... Кроуми — стоило произнести имя как мне показалось что в пустых глазницах черепа мелькнули багровые искры.

Наклонившись присмотрелся — пусто, должно быть, действительно показалось.

Простояв так некоторое время и ничего не увидев направился к центру зала — ответы должны быть тут.

Подойдя ближе к центру, я увидел — словно пропала пелена мешающая рассмотреть — гигантский алый кристалл и стоящие вокруг него шесть тронов.

И четыре из них были заняты!

* * *

Медленно обходя по кругу я внимательно осматривал сидящих... существ.

Первый трон — если смотреть слева — казалось был сложен из книг.

На нем сидел высокий, под два метра "человек"?! нет! это слово явно здесь лишнее, скорее... демон. Лицо закрывал стальной лик — изображенное лицо выражало покой, глаза были закрыты, одет неизвестный был в мантию темно-синего цвета.

Хашан`Ам`ест — всплыло имя.

Приглядевшись я прочитал слова высеченные у основания трона — "Лишь знания дадут тебе власть над собой"

Следующий трон сделанный из обсидиана был пуст — вызывая грусть одним лишь видом.

Третий трон был сплетен из белоснежных костей.

Сидевший на нем оригинальностью вида не уступал первому. Чуть пониже ростом, шире в плечах. Одет в черную с золотом мантию, и золотые доспехи под ней — из-под широких рукавов виднелись наручи, на руках были латные перчатки, а под распахнутой мантией виднелся нагрудник испещренный рунами.

Длинные стальные волосы, правый глаз закрытый черной повязкой — левый просто прикрыт — и яростный оскал застывший на лице — завершали облик.

Мирин Астеро...

"Упоение битвой, упоение жизнью, наслаждение смертью" — высеченные слова отозвались звоном струн в моем разуме.

Еще один трон — сгусток багрового огня так-же был пуст — и глядя на него я вновь, ощутил затаенную горечь.

Четвертый... синее пламя по чьей-то прихоти ставшее троном.

На нем возвышался сплетенный из языков зеленого пламени, дух?! Да наверное все же дух.

Голова — голый четырехглазый череп с рогами загибающимися к затылку. Коренастая фигура подернутая рябью, пальцы "украшены" впечатляющими когтями. Ноги заканчиваются внушительными копытами.

Рост... примерно три метра, внушает страх одним своим видом.

И имя ему под стать.

Зеленый Огонь...

"Нести разрушение в этот мир — мое призвание!"

И наконец последний трон. Ртуть, застывшая ртуть в виде ажурного трона.

На нем застыла фигура закованная в прозрачный доспех.

Гуманоид, тело сплетено из ртути — алой как кровь с характерным металлическим блеском. Голова обьята белым пламенем, лицо... отсутствует так же как и волосы.

Рост? — примерно метр семьдесят.

Ртутная Душа...

"Живое происходит от мертвого" — прочел я слова, и отвернулся к кристаллу.

С ними я разберусь позже.

* * *

Лишь стоило мне подойти к кристаллу и протянуть руку, как краем глаза я заметил движение.

Демон сидящий на книжном троне резко повернул голову.

Отдернув руки я повернулся к нему.

— Долго же ты шел... Ар.

— Как странно. Ты знаешь меня, ведь так? — я требовательно взглянул на собеседника.

— Скажи что ты помнишь? Зачем ты пришел сюда? — демон проигнорировал вопрос.

— Пришел я сюда за ответами. А помню... например твое имя Хашан!

Стальной лик исказился от радости

"Как странно" — я только сейчас понял что чувствую эмоции собеседника, так же отчетливо как и свои.

— Я боялся что ты забыл все. Тогда твоим планам и мечтам пришел бы конец!

Но ты помнишь! Теперь мы...

— Не все — я поспешил осадить разбушевавшегося демона — Твое имя, имена сидящих рядом с тобой — это я помню! но! мне доступны лишь некоторые обрывки воспоминаний... так что не радуйся слишком сильно. И я по прежнему жажду ответов!

Внимательно выслушав мой монолог Хашан до дрожи внимательно посмотрел на меня. -Неважно что тебе доступны лишь обрывки воспоминаний — медленно и весомо проговорил он — это как раз нормально! Ведь если бы тебе вернулась вся память до намеченного срока — произошла бы катастрофа! Скажи, перерождение души произошло? — он ожидающе уставился на меня

— Ты знаешь об этом? — я удивился — да, я прошел перерождение.

— Хорошо — он облегченно выдохнул.

— Ну что-же позволь представиться полностью — Выпрямившись во весь рост он торжественно произнес — имя мое Хашан?Ам?ест Столикий Архивариус адской библиотеки Норм?ейд, и я твоя эмблема, первая и единственная. А так же — он сменил тон на более приземленный — твой друг. МЫ ждали ТЕБЯ.

Ждали когда ты придешь в поисках ответов... и наконец дождались.

Этот кристалл — указал рукой — Центральный Накопитель библиотеки, в нем мы... вместе с тобой сохранили все наши знания...

И твою память.

Видишь — на этот раз он указал рукой на пустующие места — эти места пустуют... — в его голосе прозвучала горечь, странным образом понятная мне — ты ведь тоже чувствуешь это? Горечь от пустоты?

— Да, хоть и не понимаю ее причины... — я действительно не понимал причин этого чувства — но его голос завораживал меня, отвлекал от вопросов, заставляя слушать.

— Это пока, лишь ты знаешь почему они пусты... — Тут он заметил мое состояние — Прости, я заговорился — лик выразил печаль — Прикоснись к кристаллу и пожелай и твоя память вернется к тебе.

Демон медленно отступил и сел обратно на трон. Остальные фигуры оставались недвижимы.

Стряхнув наваждение я посмотрел на него и не задавая никаких вопросов развернулся и осторожно положил руку на острые грани гигантского кристалла.

Вслушался в его тонкое пение — ощутимое лишь при прикосновении — и когда в этом пении начали проявляться слова метнул как клинок три слова.

— Хочу все вспомнить!

Мир сжался до ослепительной точки и погас.

* * *

Открыв глаза осторожно сморгнул — даже от такого простого действия, в голове пронеслись искры боли — и потолок перестал троиться.

В ответ на просьбу-приказ кристалл щедро ответил потоком информации — отдавая всю мою память обратно.

Многое стало понятным, и как и говорил Хаш — я получил все ответы на свои вопросы.

Я вспомнил все!

Вспомнил о том как будучи вначале простым человеком попал — или точнее сказать меня послали — заживо в Бездну на границе Ада. Вспомнил как был вынужден выживать в полностью враждебном мне мире в окружении демонов, и темных тварей. Вспомнил первые успехи, первую охоту, первого учителя — безумного духа-демонолога. Вспомнил свои успехи и поражения. Вспомнил свои странствия и первых друзей. Вспомнил как веками скитался по бездне копя знания и силу, а так же легионы врагов.

Вспомнил свою мечту: Я ведь всегда мечтал созидать, а в итоге научился лишь разрушать. Вспомнил как в попытках обрести эту силу — истинную силу Творца — про которую я услышал от того кто уже достиг этой мечты — я создал библиотеку Норм?ейд — парящую в вечной пустоте, и стал копить знания. Но знания были лишь для меня одного, иным же я продавал их за колоссальные суммы. Это многим не понравилось и сильнейшие мои враги объединились дабы уничтожить меня и захватить библиотеку. Впрочем — я фыркнул скривившись от боли в голове — я все равно обставил их, попав в ловушку — цепи грандиозного ритуала — они стали кирпичиками моего возвышения. Меня убили, но своей цели я достиг — хотя для этого многие мои друзья пожертвовали жизнью — заключил договор с Мирозданием.

Библиотека после моей смерти скрылась в вечной пустоте — со всеми сокровищами и знаниями накопленными за тысячелетия.

А я ушел на перерождение — забрав с собой немногих выживших друзей — сокрытых в глубинах моей души.

Что же, насчет договора... баланс моей души был слишком перекошен в сторону разрушения, и темных искусств, искра пылала ярко, но такими темпами я бы стал одним из Лордов Хаоса, а не истинным Творцом, для становления последним нужен был идеальный баланс души, между творением и разрушением, Хаосом и Порядком... — сочетание не сочетаемого, и изменение реальности под себя... вот она сила Творца, в конце концов позволяющая ему создать собственную вселенную. — И для достижения оной мне и потребовался договор с Мирозданием, самым тяжелым было докричаться до НЕГО, в какой-то момент я испугался что не получу ответа и все зря... но мне ответили, подтвердив контракт. После этого оставалось самое простое... умереть. (ОТ АВТОРА: Все эти события будут описаны в другом фанфике, который существует пока лишь в уме и коротких зарисовках)

* * *

Неловко завозившись я перевернулся, на живот, затих пережидая вспышку боли, и попытался подняться. Руки дрожали, подламываясь, и категорически отказывались выдерживать мой вес.

Кто-то схватил меня за плечи не давая упасть и мягко потянул вверх. Кое-как утвердившись на ногах протер глаза и переждав очередную вспышку боли, осторожно повернул голову, встречаясь взглядом с единственным, драконьим глазом — радужка цвета расплавленного золота и вертикальный алый зрачок — удерживающего меня Мирина.

— Хреново выглядишь — сочувственно сказал тот.

— Знаю — я пошатнулся — такой обьем информации... не прошел бесследно для меня... Сейчас мне очень плохо... поговорим позже, хорошо?

— Конечно — ответил Мирин и благодарно улыбнувшись ему я отправился во внешний мир — сразу проваливаясь в глубокий целительный сон.

* * *

На следующий день — день моего рождения, отец забрав мать и оставив меня на попечение своих родителей уехал. Я никогда не забуду ее слезы, пролитые во время расставания. В этот день я произнес свои первые слова, "прощай мама" и расплакался...

И мне было плевать на мнение окружающих... хотя кто бы меня осудил?

Поганое предчувствие говорило мне что более я никогда не увижу их, и сейчас я не мог ничего изменить.

Комментарии автора:

http://i23.beon.ru/99/93/2279399/54/89550954/staticzero_4725041_2927391.jpeg — Харука Комойзе целитель-аякаси.

http://cs5271.vk.me/u166678596/a_50cb934b.jpg образ послуживший основой для Столикого Архивариуса Хашана'Ам'ест — только мантия синего цвета.

Глава 3. Горечь прошлых лет.

Я очнулся рывком, выныривая из беспросветной пелены сна.

Огляделся, за окном серел рассвет, шелестел листвой деревьев дождь, а на подушке рядом со мной, лежала белая кошка. Зевнув усмехнулся и протянув руку погладил ее, Химари не просыпаясь мурлыкнула и я почувствовал что настроение стремительно поднимается. Встав с постели, раздвинул перегородки-сёдзи и не закрывая прошел на веранду, и задумчиво сел на краю оной.

* * *

Как оказалось, для сна мне стало хватать нескольких часов, а потому я вставал раньше всех в поместье. Скоро проснется Кая и вместе с бабушкой пойдет готовить завтрак, затем проснется дед и пойдет на утреннюю разминку, в общем все как обычно, самое обычное утро, привычный распорядок дня. Да и у меня похоже вырабатывается привычка встречать рассвет, здесь на этом месте. Я постоянно, каждое утро встаю и прихожу сюда. Люблю эти часы, когда мир просыпается, смывая росой сонливость, и начинает прихорашиваться перед грядущим днем.

За спиной зашуршала постель, и неслышно для человека — для меня же вполне отчетливо — раздался легкий топоток, и мне под бок легла Химари. Усмехнувшись погладил её, упорная, сама сонная, а все равно не хочет оставлять меня одного, даже на какое-то время.

Воистину верное создание.

Впрочем у неё есть для этого все основания, особенно если вспомнить что со мной творилось тогда — после расставания с родителями.

Я ведь не думал что разлука с матерью так сильно повлияет на меня. Сколько времени я ходил сам не свой? Не знаю, все было как в тумане, все действия выполнял машинально, со стороны наверняка напоминая зомби. Грусть, тоска, печаль, разрывали мою душу на части.

Родственники видя мое состояние, поддерживали меня, окружив заботой. Можно сказать — благодаря им, да еще Химари, я сумел прийти в себя, смог взять себя в руки, и вновь начал интересоваться жизнью.

Впрочем, было бы неверно утверждать что только расставание с семьей так повлияло на меня.

Основной причиной произошедшего, было слияние личностей.

Процесс оказался запущен в тот самый миг как я пробудил свою память. Две личности, слились воедино — дополняя и изменяя друг друга. И в миг завершения по сути и родился Амакава Юто. Родился новый Я.

Чувство целостности, пьянило разум как крепкое вино.

Почувствовав шевеление на краю сознания, я отвлекся. Проснулась Кая, и сейчас идет будить бабушку, значит скоро завтрак, время еще есть. Машинально поглаживая прикорнувшую рядом кошку, я вновь задумался, вспоминая прошедшую ночь.

Ведь как только мое состояние пришло в норму, я сразу же спустился в свой мир.

* * *

Очутившись здесь, я глубоко вдохнул, воздух одуряюще пах цветами, и свежестью, необыкновенное сочетание, дарующее разуму кристальную ясность, и чувство абсолютного покоя.

Хмыкнул в такт мыслям, и сосредоточился определяя местоположение своих друзей... нашел!

Мирин сидел неподалеку от озера в прибрежной беседке, рядом с ним — как бы это ни было странно — находился Цицерон, и похоже они беседовали (или зная Мирина пили!)

Направившись туда я уже на подходе начал различать обрывки фраз.

— ...не так, вот это... ...придурок! ...вот потому я говорю тебе... ...он не так уж и плох скажу я тебе.

Окончание фразы я расслышал уже вполне отчетливо, и недоуменно хмыкнув, зашел внутрь.

Как я и думал, Мирин спаивал Цицерона — на столике рядом стояло несколько бутылок (И где он достал алкоголь?) — попутно что-то доказывая — экспрессивно махая руками в процессе.

— Пьете — поинтересовался садясь напротив от спорщиков и по запаху определяя содержимое бутылок (вино?!).

— О Ар — обрадовался Мир — ты знаешь, а Цицерон оказался неплохим парнем.

— Господин — Вышеупомянутый отставив бокал попытался встать и лишь после моей отмашки — сиди! — просто поклонился

— Эта его неплохость выражается в том что он пьет вместе с тобой? — я иронично спросил друга.

— Да нет — Мир ответил немного оскорбленно — он и так неплох.

— Рад за него. А ты что скажешь? — обратился я непосредственно к Цицерону.

— Я рад что вы господин в добром здравии, и готов служить вам...

— Да штормило тебя знатно — перебив, вставил Мирин — Хаш чуть не сгорел пытаясь стабилизировать твою личность, твой разум отвергал любое вмешательство.

— Да? — я вскинул брови — странно, по идее он как моя Эмблема не должен был пострадать.

— Это по идее, реальность показала что все намного отличается... Видел уже свою душу?

— Нет, я пришел прямиком сюда.

— Ну пойдем, посмотрим, клянусь костями земли!, это зрелище того стоит — Мир встал.

— Пойдем — согласился я — Цицерон?

— Я буду в тени, господин мой — дух превратился в сгусток темного дыма и слился с моей тенью.

Я хмыкнул ощутив его присутствие и повернулся к выходу, стоило пожелать и мы стоим у входа в зал Сосредоточия Души — так я решил называть это место.

Хашан был там.

Стоя перед отражением моей души — гигантским языком неземного пламени бушующим в центре зала — он, неподвижный как статуя, задумчиво любовался игрой огня Творения.

Подойдя к нему — Мирин как-то привычно и естественно устроился за левым плечом — мы стали рядом.

Искоса глянув на задумавшегося друга я отметил потрескавшуюся маску, и потрепанные одеяния — нелегко ему пришлось.

Переведя взгляд на пламя, я замер — Мир был прав, это зрелище было и впрямь невероятным.

В зале повисла тишина.

— Впечатляющее зрелище, правда? — спустя некоторое время нарушил тишину Хаш — вот она высшая степень эволюции духа — Душа Творца.

— Еще не высшая — поправил я его — а лишь первая ступень, на долгом пути Возвышения.

— Первая? — друг с интересом посмотрел на меня — и сколько их еще?

— Кто знает — я пожал плечами и протянул руку. Повинуясь желанию пламя подалось вперед, окутало руку теплом и отпрянуло оставив в ладони частицу себя. Повинуясь пришедшему неведомо откуда знанию — казалось само пламя шептало мне что делать — я сжал ладонь на несколько мгновений и разжал выпуская на волю маленькую искорку новой души.

-Невероятно — прошептали друзья в унисон... и я согласился с ними.

Оторвав взгляд от маленького чуда парящего в воздухе Хашан возбужденно поинтересовался — и что ты еще можешь?

Вместо ответа я развернулся к выходу.

— Давайте поговорим в другом месте — нам предстоит очень долгий разговор... друзья.

Мы вышли из зала направившись в одну из малых гостиных дворца.

— Ну так что еще ты можешь? — Как только мы уселись в удобные кресла как Хашан повторил свой вопрос.

— Взгляни — я указал на камин в котором танцевала в пламени крохотная саламандра — видишь? Когда я впервые попал в этот мир здесь были лишь растения. Во второй раз появились мелкие животные, насекомые и иже с ними. Сейчас уже есть мелкие духи, вроде саламандр, ундин, сильфов... Мой мир изменяется под действием моей силы, оживает. Это и есть моя сила — Творение и его грани — Изменение, Разрушение и Покой.

— Значит скоро тут появятся и разумные существа? — спросил заинтересовано Мирин.

— Только если сам создам.

— Это все хорошо — вступил в разговор Хашан — но как это относится к внешней реальности? Каковы твои возможности там?

— Весьма урезанны — опечалился я — думаю я смогу создать небольшое чудо, но на нечто глобальное просто не хватит сил. По сравнению даже с прошлым собой я бесконечно слаб, что уж тут говорить про Творцов.

— Все так плохо? — тихо спросил Мирин.

— Да нет, сила перековалась в потенциал, я быстро верну былое, нужно лишь немного времени. Но дальше... мне нужно освоиться с новыми возможностями.

— Интересно бы узнать все возможности Творца — мечтательно сказал Хашан, и Мирин утвердительно кивнул.

— А что тут узнавать? — я удивленно посмотрел на них — просто представьте новую ступень развития возможностей богов. Проведите параллели: создание домена — создание собственного полноценного мира или вселенной. Создание и изменение духовных оболочек — создание полноценной души и так далее. Все начинается с малого, и тут нет исключений. Просто в отличие от возможностей богов возможности Творца глобальней, шире.

— Да мы это уже поняли — саркастично ответил Мирин за двоих — только хотелось бы больше конкретики.

— Ну тогда ждите — я развел руками — и удовольствуйтесь чудесами без логического объяснения.

Мы немного помолчали: Хашан — задумчиво, Мирин — сосредоточенно, а я просто смотрел как танцует в огне маленькая саламандра и чувствовал как приподнимается настроение.

— Скажи Арк — прервал молчание Мирин и тихо подбирая слова, продолжил — тогда... в начале ритуала... мы ушли первыми... что с ними? — он взглянул мне в глаза — они... мертвы? — и замер напряженно ожидая ответа, Хашан отвлекся от мыслей и тоже ожидающе посмотрел на меня.

Я прикрыл глаза — Мирин умел задавать неприятные вопросы, и сейчас он ударил по самому больному — чувствуя как все хорошее настроение вмиг испарилось. Вопрос всколыхнул чувства в моей груди, заставив сцепить зубы от ярости и сдавив горло от желания заплакать и одновременно крушить все вокруг

— ...да — прозвучал мой сдавленный ответ.

Новость явственно ударила по друзьям. Хоть они и подозревали худшее, но продолжали надеяться что все обойдется... что отсутствующие друзья живы, и просто находятся в другом месте.

— ...расскажешь?

— А что тут рассказывать? — я невидяще посмотрел в огонь, лица потерянных друзей проступали перед взором — Артемиил... мы все знали что он не вернется живым... так и случилось... Несокрушимый Страж Врат пал на своем посту — врагов было слишком много. Громир... вы отлично знаете что отступить даже в самом жестоком и неравном бою для него было бесчестьем... я нашел его тело в галерее Тысячи Миров — его забросали телами. Там же... была и Ли Хо... — я сморгнул проступившие слезы — ее заточили в кристалл Оков Вечности... Мира... когда враги ворвались в центральный зал она как раз должна была уйти... знаете — я взглянул на застывших друзей — наши враги так ненавидели нас что не пожалели ста тысяч жизней.

— ты хочешь сказать... — задохнулся от ярости Мирин и сквозь человеческое лицо на миг проступило его истинное обличье — оскаленная клыкастая морда дракона.

Я утвердительно кивнул — да, они применили "Падение Кхонесса"... Мира закрыла меня своим телом... и погибла... я перебил почти всех врагов... но сил не хватило на всех... — я вздохнул — я закрыл библиотеку для всех и замкнул кольцо... дальше вы знаете — я отвернулся от огня и посмотрел на друзей.

Хашан буквально пылал от гнева...

Мирин же источал незримый холод сдержанной ярости и ненависти.

* * *

Немного успокоившись, друзья обрели способность здраво рассуждать и мы продолжили разговор.

— Что будем делать с библиотекой? — спросил Хашан.

— Надо отворить ее — Мирин был категоричен — в ней немало сокровищ которые нам весьма пригодятся, не говоря уже о телах наших друзей которых надо похоронить... и за которых надо отомстить — последние слова он буквально прорычал.

— Рано — Мир порывался что-то сказать, но я не дал ему вставить ни слова — библиотека вырвана из течения времени, с ней ничего не случится, а вот враги наверняка оставили ряд сюрпризов на случай нашего маловероятного возвращения.

— И что теперь? Трусливо сдаться, и затаиться в уголке?

— Напоминаю тебе, что ни ты, ни Хаш не восстановили силы после того ритуала — я строго взглянул на взбешенного друга — а я сейчас слаб... нас просто размажут.

— Значит ждать? — Мирин резко успокоился, поняв что я не собираюсь ничего прощать.

— Да, ждать и копить силы для... мести!

— Так и сделаем — подытожил Хашан — а теперь, когда мы закончили обсуждать дела будущего, перейдем к делам насущным, я кажется видел тут библиотеку?!

— Верно — подтвердил я, — мысленно представляя себе выражение его хм, маски — и ты приведешь ее в порядок вместе с братьями Фельт — его скривившийся лик был мне наградой — он явно видел тот бардак, и предвкушал море приятных ощущений.

— А что делать мне? — спросил Мирин.

— А ты дружище займешься аттестацией Цицерона и тренировкой войск.

— И твоей охраной во внешнем мире — дополнил список друг и недоуменно моргнул — стоп! Войск? Но у нас нет войск.

— Сейчас будут — я улыбнулся и вскочил с кресла ощущая как вновь поднимается настроение и приближающуюся дрожь непонятного чувства — пойдем.

— Куда?

— Увидишь.

И мы ушли, оставив Хашана в компании саламандры уснувшей на раскаленных углях.

— Что-же, пожалуй и я пойду — сказал Хашан в пустоту и поднявшись с кресла, устремился в библиотеку.

* * *

Мы пришли в очередной, но на это раз пустой громадный зал.

Остановившись я осмотрелся, да, это место подойдет.

— Мир отойди назад... — сказал я через плечо и полностью отдался на волю незнакомого чувства.

Мир взорвался калейдоскопом ярких осколков, и собрался вновь... тот же, но немного другой. Беспричинная детская радость вспыхнула в груди заставив засмеяться, а затем схлынула оставив одно лишь желание ТВОРИТЬ!

Подчиняясь ему я протянул руку в немом зове.

— Арк что с тобой? — еще успел спросить Мирин перед тем как был вынужден отступить от сгустившихся в центре зала теней.

Позвав одну, я зачерпнул жар Пламени и начал творить.

Тень за тенью, душа за душой, выстраивая тонкие тела, даруя способности, выковывая и закаляя в первородном огне Творения новые сути...

Я утратил чувство времени и пространства и даже голос разума утих повинуясь пылающему в моей груди и разуме огню.

Наваждение отступило, и я удовлетворенно посмотрел на ровный строй темных воинов пред собой. Впереди стояли темные гончие, численностью в четыре сотни — на вид они напоминали волков и одновременно львов, увеличенных в два раза, с пылающей серебряным огнем гривой и глазами. За ними выстроились в три шеренги по сто, воины-тени. Высокие — под два метра — закованные в серебристо-черную броню, вооруженные длинными прямыми клинками...

Пожалуй нужно объяснить что именно я сделал.

Я сотворил из мелких теневых духов сильных и незаметных воинов. Способные перемещаться в теневом плане, чувствующие свою цель (второй вид гончие) пробивающие своими клинками (воины) и клыками многие виды магических защит, вытягивающие манну и саму жизнь при ранении, способные становиться нематериальными, они были великолепны. Их оружие и доспехи я создал по методу демонических кузнецов (за неимением других материалов) из самих душ — воплощенных в предметы, и привязал к духам, сделав по сути частью тела. И из них выйдут отличные шпионы, и защитники.

— Ну что скажешь? — я гордо повернулся к Мирину.

— Невероятно — искренне ответил тот — создание теневых воинов дело не очень сложное, но с такой скоростью, без всяких вспомогательных фигур, и такой силы...

— То ли еще будет — я вновь с удовольствием оглядел творение рук своих — принимай командование.

— Хорошо — отозвался Мир и вышел вперед, привлекая внимание теней.

Я отвлекся от него и позвал -Цицерон — моя тень вспучилась и начала подниматься, обретая объем и узнаваемые черты, миг и воплотившийся слуга склонился передо мной.

— Поступаешь в распоряжение Мирина, выполняй все его приказы

Слуга молча поклонился, и скользнул за спину увлеченно командующего Мира.

Вроде бы все сделал? С друзьями поговорил, на то во что превратилась моя душа поглядел, мир осмотрел, можно идти спать... ах да!

— Мирин!

— Что? — вздрогнув от моего крика обернулся друг.

— Совсем забыл, что с Огнем и Ртутью?

— Незачем было так орать... — проворчал друг — мы заточили их в стазис, дабы не мешались... если это все, то я с твоего позволения продолжу! — последние слова он произнес с сарказмом и не дожидаясь ответа отвернулся.

— Конечно... — сказал ему в спину и отправился во внешний мир, досыпать.

* * *

Вспоминая прошедшее я мысленно улыбнулся, разговор с друзьями был краток, но весьма содержателен. Я понял главное: у меня есть те на кого я могу положиться, есть друзья. Причем весьма понятливые, иногда...

Хашан чистый теоретик, глубоко погруженный в высшие сферы, во время демонстрации моих возможностей, он целиком погрузился в мысли о перспективах изучения развития Творца и изучении эволюции Искры, ну да чего ждать от ученого. Ну, а Мирин, он напротив чистый практик, далекий от всего возвышенного. Он часто груб, несдержан, жесток, как и все драконы обладает переразвитым чувством собственности и чудовищным эго... но в чем ему не откажешь так это в уме и умении анализировать ситуацию.

Я ведь не сказал друзьям главного. Ведь почему все так бояться Творцов, и стараются уничтожать их пока они слабы? Ответ очень прост... смерть. Абсолютная смерть вот чем пугают они всех остальных. Ни умение перековывать реальность под свои прихоти, не умение создавать собственные реальности и даже не абсолютное превосходство в силе. Всего лишь смерть. Умея создавать душу, можно так-же и уничтожить ее, уничтожить саму суть души, ее стержень — бессмертную Искру пылающую в центре.

Все помнят расу асуров — лишенных этой Искры, в наказание за уже неведомо какой поступок одним из Творцов. Они живут, обреченные пожирать души других, дабы поддерживать свою распадающуюся суть и иметь саму возможность чувствовать. А после смерти обреченны на растворение в великом Ничто.

Их все помнят, и боятся разделить их участь.

А потому из тех немногих, кто решил Возвыситься, еще меньше доживают до того момента, как могут воспользоваться своей силой в полной мере.

Остальных убивают всем миром.

Мир не зря сказал про охрану, все это он понял сразу, лишь взглянув на Искру. И положа руку на сердце, мне будет спокойней знать, что у меня за спиной стоит верный друг, уже однажды, ради дружбы спустившийся в глубины Ада, и выступивший против всего мира.

Ну и еще один друг — я покосился на тихо спящую кошку — будет всегда рядом со мной, я ведь чувствую: она меня не предаст. это чувство трудно объяснить, но оно есть.

И ведь есть еще одно... невозможно жить ради одной мести, месть пройдет оставив лишь пепел. И мститель будет обречен на вечную пустоту в своем сердце.

Безусловно я отомщу за друзей, а что потом? Мне нужно что-то что даст мне новую цель. Раньше этой целью была мечта обрести силу Созидания... я выполнил ее. Теперь мне нужна иная цель.

Возможно... дать дом аякаси? Или восстановить величие уже моего клана?

А ведь можно их объединить — сделать клан домом для тех кто хочет жить, жить в мире, и тех кто хочет развиваться, да даже тех кто хочет воевать (уж врагов всегда можно найти) место будет всем, всем кого Я сочту достойными. И выбирать я буду глядя не на их вид, а на их суть.

Я стану их королем и судьей. Да это хорошая цель... решено.

— У меня теперь есть цель, и все несогласные падут — прошептал я в небо.

— Мр? — сонно отозвалась Химари.

— Спи моя Хранительница, спи. — погладил я ее, и ощутил как в груди, постепенно, разгорается крохотное солнце, обжигающее грудь и наполняющее разум детским восторгом.

— Забавные ощущения... — усмехнувшись, я, посмотрел на руку, которой гладил Химари, и очередная идея мелькнула в моей голове.

Поднеся запястье к лицу я впился клыками в него, разрывая кожу и сосуды. Потекла кровь, отстранено подумав что почти не чувствую боли я сложил ладони лодочкой и принялся ожидать пока кровь доверху наполнит их.

Почуяв запах крови, мгновенно подскочила Химари, и ошалело уставилась на мои руки.

Ее вид рассмешил меня. Рассмеявшись, я обратился к огню в своей груди — воплощая желаемое в реальность.

Кровь на миг вспыхнула серебряным огнем в моих руках, и так же внезапно погасла.

Разомкнув ладони, я показал Химари — изумленно смотрящей на меня — маленькое семечко, переливающееся перламутром и обагренное моей алой с серебристыми искрами кровью.

Встав и более не обращая внимания на кошку, я как был — босой и в одной ночной юкате — шагнул под дождь. Теплые капли дождя, мигом промочили одежду и волосы, неся с собой приятную прохладу. Подняв голову и зажмурившись, я с наслаждением подставил лицо, падающим каплям дождя, приятно остужающим лицо и унимавшим жар в груди.Из за спины повеяло сильным изумлением и даже... благоговением, опустив голову я понял причину. Моя кровь... падающие на землю тяжелые капли создавали эффект, схожий с эффектом падения капли в воду... вот только вместо ряби, здесь была трава и белоснежные цветы, расцветающие ковром под ногами.

Улыбнувшись, я отошел чуть дальше от дома, подыскивая подходящее место. Найдя оное в нескольких метрах от веранды я опустился на колени и несколько раз копнул землю, осторожно положил в получившуюся ямку семечко и присыпал землей.

И позвал, позвал ту силу что дремала в глубине семечка. Я физически ощутил как семя просыпается, начинает расти, пускать корни и тянуться к солнцу.

Из земли проклюнулся маленький росток, выпустивший два листка. Проклюнулся и начал стремительно расти, сминая годы роста в мгновения и секунды.

В считанные секунды росток начал превращаться в дерево, ствол стремительно утолщался, разветвлялся пускал новые, тонкие ветви. Несколько минут и рядом со мной выросло кряжистое дерево, с полностью голыми ветвями. Еще миг и на ветвях набухли почки, стремительно разрастаясь и разворачиваясь в листья, еще несколько мгновений и среди молодой листвы выступили громадные розовые цветы. Встряхнув на мгновение ветвями дерево замерло, уже навсегда.

Поднявшись я прикоснулся к стволу рукой и дерево напоминающее сакуру потянулось ветвями ко мне, сплетая над головой навес из ветвей, защищая от дождя.

Мельком взглянув на веранду дома где столпились все обитатели поместья — их чувства смешивались и не давали определить кто что чувствует — я отвернулся и посмотрел на стену мокрого леса.

Жар в груди постепенно стихал, возвращая чувство боли в руке и холод от дождя, мысли вновь обрели ясность, а детский восторг отступил в глубь сознания... но я точно знал, это ненадолго, и скоро он вернется.

Я простоял так минут десять, осознание того что я натворил жгло сознание и не давало взглянуть на родственников.

За спиной раздались шаги и кто-то закрыл меня от дождя цветастым зонтом. Запрокинув голову я увидел деда стоявшего сзади меня и понимающе и немного грустно смотрящего на меня.

— Злишься на меня?

— Пойдем домой, простудишься — вместо ответа сказал он и мягко потянул меня за собой.

— Пойдем — согласился я, и пошел следом. Домой. Оставляя за спиной тонкое пение пробуждающегося источника. Он был юн и очень слаб, но торжествующе пел, спеша поделиться с миром вестью о своем рождении.

Интерлюдия. Падение Библиотеки.

Дрожь мироздания свидетельствовала — ритуал начался! И одновременно началась атака на библиотеку Норм`ейд.

Боги, демоны, духи — извечные враги объединились и выступили единым фронтом против одного, всеобщего врага.

Здесь не было ни слабых смертных, ни даже бессмертных ниже среднего ранга. Лишь сильнейшие из сильнейших смогли пройти сквозь Завесу Мглы.

Армия вторжения состояла из нескольких сот величайших воителей, и вся эта сила собралась с одной целью — убить Шепот Бездны! Убить того кто наводил страх на всех своих врагов.

Первыми удар приняла внешняя защита библиотеки — твари Хаоса, плененные духи, джинны, демоны, химеры, нежить и многие другие, включая атакующие артефакты и защитные чары.

Защитников смели, потеряв лишь несколько десятков бойцов — сумма колоссальная для обычного времени и ничтожная сейчас — и враги столкнулись со следующим кругом обороны.

Восемь големов — десяти метров росту и нескольких десятков тонн божественного адаманта — сокровище ценнее иных миров — составляли его, подчиняясь командам падшего ангела с адамантовым клинком в руках. Стратиг Аратемиил было его имя.

Армия вторжения разбилась кровавой волной об адамантовые утесы. Здесь в библиотеке — сосредоточии силы врага — вторженцы потеряли львиную долю сил... но по прежнему оставались крайне могущественными сущностями. И големы, пусть даже из адаманта, вкупе с величайшим мастером клинка не могли остановить их... надолго.

Так и случилось... опрокинув и эту линию обороны ценой десятков жизней, враги ворвались во внутрь... дабы обратиться прахом.

Линии ритуальной фигуры оплетающей всю библиотеку, на миг сверкнули ослепительным светом уничтожая всех ступивших на них и вбирая силу погибших.

Армия вторжения моментально потеряла половину численности... от оставшихся. Увы, но даже этих мер было недостаточно, враги были слишком озлобленны и потому вторжение продолжилось...

В высоком светлом зале освещенном тысячью звезд, и пылающей синим цветом колдовской фигурой — сложнейшим переплетением знаков и линий, — застыл тот за чьей головой, и сокровищами пришли враги — Аркаллион Шепот Бездны. Высокий, черноволосый, на вид мало отличающийся от человека, в броне из черного серебра, поверх которой вился плащ сплетенный из Первородной Тьмы, он скованный цепями ритуала застыл, не в силах пошевелиться.

Ритуал имел много задач: перенести во внутренний мир кристалл памяти и ближайших соратников Аркаллиона. Отбить возможное нападение врагов. Накопить силы. Докричаться до самого Мироздания. И наконец самое важное — заморозить эволюцию души до выправления баланса Искры и перерождения в новом теле.

При выполнении всех этих условий накопленная сила, должна была пойти на моментальную эволюцию души выводя ее на иную степень бытия.

Весь этот ритуал был зыбок, учитывал слишком много допущений, и даже мог не сработать... но иного выхода уже не-было.

Начало прошло успешно. Получая силу от смертей врагов ритуальная фигура разгоралась все ярче пока ее линии не разгорелись настолько ярко что на них было невозможно смотреть.

Начался перенос.

Первым исчез кристалл, за ним прошел Хашан Ам`ест — как самый ценный. Затем пришел черед Мирина — он так-же прошел без проблем...

Проблемы начались позже... Ли Хо — адская лиса, застряла в окружении врагов в Галерее Тысячи и пропустила свою очередь. Ритуал невозможно было остановить, и потому следующим ушёл Зеленый огонь — скованный рунными цепями, и погруженный в сон — хоть это и заняло больше времени чем ожидалось, но тем не менее он прошёл без проблем, как и все до него.

А далее шел черед Миралиссы...

Враги ведомые Артисом Калирским — богом войны из мира Амор и непримиримейшим врагом Аркаллиона — ворвались в зал когда процесс перехода был почти завершен. Оставались считанные мгновения для завершения переноса Миралиссы и примерно столько же для Души Ртути но...

Враги не тратили времени зря, Артис найдя взглядом своего врага неподвижного и такого беззащитного торжествующе оскалившись применил свой главный козырь — то благодаря чему и начал это вторжение — жезл с заключенным в его недрах заклятием.

С негромким хрустом рассыпалась оболочка из кости дракона и выпущенные на волю чары понеслись прямо к своей цели.

Багряная молния метнулась к неподвижному врагу и попала... прямо в взметнувшуюся перед ней женскую фигуру.

Миралисса своим телом защитившая Аркаллиона не издав ни звука осыпалась темным прахом.

В тот же миг исчез Ртутный дух и погасли линии на полу.

Ритуал был завершен.

Стоявший в центре зала, среди погасших знаков демон открыл глаза и посмотрел на место гибели подруги. Затем перевел взгляд наливающихся мертвенной зеленью глаз на столпившихся у входа врагов.

И те содрогнулись перед его взором, лишь сейчас осознав что затея провалилась.

И они стоят пред самым страшным своим врагом.

Одни.

Бессильные.

Не говоря ничего Шепот Бездны взмахнул неведомо как оказавшимся в его руке клинком — казалось, фрагмент извечной пустоты принял форму меча из неведомой прихоти — указал острием на врагов и голосом сплетенным из хора сотен других голосов и пропитанным густым ядом ненависти произнес слово...

Одно лишь слово...

— Реквием!

Удар был страшен.

В одно мгновение заклятье обратило — целиком, включая и душу! — в прах большую часть врагов.

Второй удар последовал незамедлительно.

Экзорцизм Хора — страшное заклятье, стирающие даже ауру камней, и разрывающее саму ткань мироздания, тяжелым камнем обрушилось на выживших добивая и разрывая тела на куски.

Выжил лишь один.

Сфера Абсолюта разрушилась и Артис тяжело кашляя поднялся с колен, правая рука была напрочь оторвана еще первым ударом и если бы не защитные чары он бы не выжил. Впрочем... рука была невеликой платой, а у него имелись проблемы посерьезней.

В ужасе оглядевшись он столкнулся взглядом с врагом все так-же неподвижно стоящим в центре, и предпринял самое логичное в данной ситуации решение — бежать.

Развернувшись он побежал. Побежал так быстро как только мог, ожидая удара в спину, подгоняемый страхом он выскочил на площадь — сейчас заваленную фрагментами тел, залитую кровью, ихором, слизью... — и не останавливаясь спрыгнув вниз. В Бездну.

Прошедший за ним мужчина, стоя на краю парящего острова с сожалением — сил не было даже на одно заклинание — проводил взглядом падающую фигурку — скрывшуюся от взора в потоках первобытного Хаоса — и отвернулся.

Последний из восьми великих стражей-големов со скрипом занял свое место у входа.

Пройдя мимо него Аркаллион остановился у тела павшего ангела. Закрыв глаза погибшего друга он вложил клинок в его руки и прошептав "Прощай", медленно, неверной походкой ушел.

Проходя сквозь Галерею Тысячи — украшенную тысячей статуй различных рас, и когда-то красивую, а сейчас пребывавшую в руинах — он остановился у гигантского кристалла, особенно густо окруженного телами. Он был прозрачен и позволял без проблем разглядеть в своей глубине женский силуэт.

Застывшая в его глубинах Адская Лиса — девятихвостая хули-цзын Ли Хо — прикрывалась скрещенными руками от ударившего заклинания. Она до последнего сражалась выигрывая драгоценные секунды и минуты. И пала, ценой своей жертвы выиграв немного времени.

Оковы Вечности не дали ей и шанса на свободу, обрекая на вечное заточение.

Прикоснувшись рукой к холодным граням, демон постоял немного прощаясь с еще одним другом.

Рядом, позади кристалла, высилась груда истерзанных тел. Громир Знаменосец Тьмы стоял пред нею, высокий, непоколебимый, и... мертвый. Он так и умер стоя, прикрывая Ли Хо, и даруя своим друзьям шанс, шанс на победу. Его серпы забрали немало жизней, и сейчас, сжимаемые мертвыми руками, плакали источая кровавые слезы печали и тоски.

Аркаллион преклонил колени, благодаря друга его за принесенную жертву. Встав, смахнул предательскую слезу...

И направился дальше — обратно в ритуальный зал.

Там, он на еще мгновение остановился у горстки праха на вершине которой издевательски сверкала украшенная черными бриллиантами брошь.

Нагнувшись он подобрал её и крепко сжав в кулаке пошел дальше. К трону видневшемуся на противоположном конце зала.

С трудом дойдя он буквально рухнул на него, призвав клинок из последних сил положил его на колени, и умер...

Аркаллион Шепот Бездны пал!

С его смертью библиотека Норм`ейд, укутавшись пеленой щитов, исчезла из плоти Мироздания.

Исчезла от взора врагов, ожидая прихода своего истинного хозяина.

Глава 4. Три года спустя.

Дерево пело. Немой защитник, взращенный из моей крови, приносящий умиротворение на земли Амакава, защищающий от зла... пел.

Пели изумрудные листья, издавая тонкий хрустальный звон... пели цветы, чьи напевы переплетались, создавая мелодию пришедшую прямиком с небес. Пели ветви, принося с собой глубинные мотивы земли.

Пел ствол, торжеством магии пронизывающей все миры, и планы мироздания.

Тихо шелестел в его корнях источник воды, наполняя небольшую каменную купель и утекая дальше — в реку.

Дерево пело...

В такт ему шептали духи, они, бесплотные и незримые для не обладающих духовным взором, сидели в кроне, на листьях, цветах и ветвях и витали вокруг. Мелкие, низшие духи, ведомые инстинктами и не обладающие разумом, но очень полезные... если знать как использовать.

Я три года прикармливал этих проныр своей силой, дабы в конце-концов получить отличных шпионов и разведчиков. Витая по окрестностям они, маленькие и незаметные, наблюдали за миром, и с самого утра докладывали обо всех происшествиях и событиях ушедшего дня.

Вот и сейчас они едва уловимо и насмешливо шептали про замеченного недалеко от реки мелкого екая, который выйдя вечером на охоту, был спугнут проходящим зверем покрупнее, и теперь не решится выйти на охоту еще несколько дней.

Шептали про нерадивого хозяина леса, в чьих владениях засыхала роща молодых дубов из-за заваленного недавним обвалом, горного ручья.

Шептали про затерянное глубоко в лесу озеро в котором обитал таинственный зверь: не дух и не животное, он был стар и все время спал, но имел мерзкий характер, и потому окрестности озера были абсолютно пусты.

И тихо, едва уловимо шептали про странный источник силы, далеко за водопадом...

* * *

Услышав зов бабушки, зовущей к завтраку я оторвал руку от дерева и подхватив Химари на руки, пошел в дом.

— Доброе утро — поздоровался, входя на кухню — все уже собрались за столом, ожидая только меня.

— Доброе — ответил за всех дед, сидя во главе стола — как спалось?

— Нормально — при этом я зевнул (опять снилась какая-то муть!), и сел с другой стороны стола, спустив на него Химари.

Дед смотря на меня иронично улыбнулся.

— А зеваешь тогда чего? — весело поинтересовалась бабушка — сидящая по правую руку от деда — уж не потому ли что вчера целый день гулял в горах заставляя нас волноваться?!

— Ба, да что может со мной случиться рядом с домом, на территории нашего клана? — наполовину возмущенно (и так еле отпускают), наполовину смущенно (ну да грешен) спросил я.

— Ну, мало ли что... — бабушка смутилась пытаясь придумать ответ

Дед пришел ей на помощь.

— Много опасностей могут поджидать путника в горах, пусть даже рядом с домом охотников на демонов, мы волнуемся за тебя... — тут он замолчал сообразив что проговорился.

— Опасностей? Деда что случилось? — я заинтересовался, если дед волнуется — что случается с ним нечасто, то угроза вполне реальна, не тот он человек чтобы волноваться по пустякам — в окрестностях завелся дикий аякаси?

Существование аякаси от меня не скрывали (ага, в клане охотников на демонов), но дела в моем присутствии не обсуждали. Что впрочем логично — наш клан вел политику изоляции, и дед выходил на охоту лишь когда появлялись аякаси нападающие на людей на подконтрольных клану территориях (город Такамия, деревня Ноихара и еще пяток деревень и городишек на области в несколько сот квадратных километров занятых в основном горами и лесами). А поскольку на людей нападали в основном дикие аякаси, то зрелище было слишком... неаппетитным, и это была явно не та тема которую можно обсуждать при ребенке.

— Нет, просто ты целыми днями пропадаешь вне дома, Юто мы волнуемся за тебя, потому пообещай что будешь осторожен — дед с тревогой посмотрел на меня.

— Хорошо — пожал я плечами — обещаю.

— Вот и славно — дед облегченно откинулся назад и посмотрел на стол.

— А что все-таки случилось? — подождав пока он расслабится задал я каверзный вопрос, ехидно глядя при этом.

— Да так ничего особенного — сошел с темы дед — давайте уже завтракать, приятного аппетита — последние слова он произнес сложив молитвенно ладони перед лицом и принялся есть, явно опасаясь дальнейших расспросов.

Ну ладно, не хочет отвечать — его дело, я все равно узнаю в чем проблема, а любопытство не даст забыть.

— Приятного аппетита — произнес я сложив тем же жестом ладони и принялся за еду. Все остальные давно ели.

Завтракали, обедали и ужинали мы всей семьей — все это я, дедушка Ген, бабушка Сава, Химари — неизменно в образе кошки (хотя если посмотреть иначе, зрелище открывается прелюбопытнейшее), Кая и изредка Ая и Гинко — последние редко, Ая ела раз в несколько дней, и когда не моталась по поручениям, все свободное время проводила в облике письма на тумбочке (письмо-хикки!), а Гинко приходила изредка, все остальное время носясь по окрестностям, перебиваясь охотой, благо живности в округе было хоть отбавляй...

* * *

Что такое три года? Для одних это вечность... для других краткое мгновение. На что можно потратить это мгновение?

Ну, тут ответ прост, на учебу, и проказы коими я заполнял перерывы между той-же учебой.

Разобравшись с делами мира внутреннего я перешел к делам мира внешнего. Мне нужно было начинать знакомиться с миром, а что может подходить для этой цели лучше чем книги? Одна беда, я отлично понимал все что мне говорили, но не умел читать. А потому я сам подошел к деду с просьбой научить меня чтению. Просьбе этой он очень обрадовался, и ответив в духе того что мол жажду знаний нужно поощрять, сразу приступил к обучению: вначале языку — на что я потратил меньше года и то не желая показывать что и так это знаю (честно, я хотел потратить больше времени... но за каждый выученный и правильно нарисованный кандзи мне давали конфету, а каждые сто, целый кулек конфет. Ну как тут можно устоять?!) — а затем перейдя на иные предметы. К ним относились — география и история (почти не отличающиеся деталями от моих прошлых миров — да-да это уже третье отражение Земли с которого начинается моя жизнь!), немного философии и математики, литературы и каллиграфии, теологии и мифологии — в виде сказок и легенд, (причем не только японских, но и китайских, корейских и даже парочки русских.) поучительных историй, и даже рассказов про былые свершения моих славных предков (причем действительно славных, из этих историй, кланового архива и рассказов деда я узнал что наш клан имеет куда более длинную историю, чем я представлял себе — более тысячи лет — и мои предки, часто совершали множество подвигов, выходя в одиночку против куда более сильных врагов, как например мой прапрапрадед Даи Амакава сразивший в бою один на один девятихвостую лису Кёко-Но-Мио, нацелившуюся на тогдашнего Императора (собственно в благодарность за спасение своей жизни Император и подарил нашему клану в вечные владения всю землю вокруг Ноихары и Такамии) — эта история мне особенно полюбилась) — которые я слушал с превеликим удовольствием, и некоторые другие предметы... Ну и самое главное, на мой взгляд — основы магии и манипуляции клановым наследием.

Многие скажут — учить трехлетнего ребенка магии? Абсурд! Да он умрет от банального перенапряжения или неосторожного действия. Да я бы и сам так сказал раньше.

Но... всегда есть это но.

Во-первых моя семья успела убедиться в моей разумности, и рассудительности. Во-вторых, меня учили лишь самым основам — дабы если что я не сильно навредил себе (хотя надо сказать что самые опасные маги это недоучки, они просто не знают что так нельзя, и иногда откалывают такие номера что архимаги вешаются) и в-третьих, не стоило забывать — в моих жилах как и в остальных членах клана, текла кровь аякаси. И собственная сила не могла навредить мне (вернее могла и еще как, но только если бы я сам того захотел)

Вообще, иронично получается, охотники на демонов и сами родственны своим врагам. Но такова людская натура, если не можешь найти оружие сам — позаимствуй его у врага. И именно этим руководствовались основатели кланов, когда связывали свою судьбу с аякаси. А может это и случайно происходило, кто знает?

В любом случае, как-бы то ни было, кровь была. И почти все кланы вели свою родословную от духов. Почти, но не все. Джингуджи например, вели свой род от темных европейских ведьм, Кагамимори вели род от синтоиских божеств, а кто был в роду Якоин не знали даже они (Вполне возможно что они были чистокровными людьми). Из пяти кланов состоящих нынче в Круге, лишь два совершенно точно были в роду с аякаси. Цучимикадо ведущие свой род от Абэ-Но-Сэймея, бывшего сыном девятихвостой кицуне — Хагоромо Гицуне и Амакава ведущие свой род от духа Света чье имя и стало именем клана. Но в отличие от Цучимикадо мы еще и дополнительно связали свой род с демоническими кошками, чья кровь еще больше усилила наши возможности. И если бы не потери в клане, вынудившие нас уйти с политической арены и перейти к изоляции, кто знает чей клан сейчас бы стоял у руля страны.

Возвращаясь к силе. Мой магический дар стал универсален, слившись с "Пламенем" позволяя реализовать все знания что я копил тысячелетиями. Потому я и не настаивал на более глубоком изучении магии — мне хватало того что я вспоминал и применял на практике в своем внутреннем мире. Процесс шел быстро, кристальный разум и ускорение хронопотока моего мира делали его очень быстрым, а Хашан бывший рядом помогал вспомнить все забытое.

По иному все обстояло с клановой силой.

Думаю стоит для начала пояснить что же это такое — сила Амакава.

Сила клана Амакава — Паром Света, он же Свет Изменяющий — дарованная нам нашим предком, основана на энергии Света смешанного с Духом. Эта сила позволяет наделять энергией предмет или живое существо придавая ему новые возможности или усиливая старые. Спектр возможных изменений весьма широк, регенерация ранений, дополнительные силы и возможности в бою (укрепление тела, увеличение физической силы или скорости...), действенность против темных существ (за счет энергии света), придание трухлявой палке крепости стали... да много чего. Сила и продолжительность зависит от количества энергии, характера изменений и собственно самого объекта изменения. К примеру укрепить палку куда проще чем придать сил союзнику, и сил это займет меньше, а укрепить свое тело проще чем чужое, примеров много. А уж придать постоянные свойства предмету — высшее мастерство.

Так же присутствуют ограничения: передача энергии возможна лишь при прямом контакте с объектом изменения, и нельзя совсем уж кардинально вмешиваться в структуру объекта.

Теперь же стоит пояснить что изменилось во мне.

Моя суть это абсолютное равновесие оно лежит в основе моих способностей и души. Я физически не могу быть однополярным. И соответственно способность основанная лишь на одной из Первостихий не могла прижиться во мне. Потому ей пришлось измениться. Моя суть, изменила эту способность: Внесла в нее Тьму, — заставив свет солнца стать светом луны — расширила ее возможности, вернув утраченные предками способности, (Ведь оригинальная сила Амакава (духа) превосходила силу унаследованную Амакава (кланом), как огонь солнца превосходит огонек свечи.) — сохранила преимущества, убрав недостатки.

Я мог манипулировать энергией напрямую — что свойственно аякаси, но не людям — изменять ее свойства и свойства других объектов, без оглядки на их изначальную суть.

"Что самое забавное — я и сам не мог точно провести грань между этой силой и воздействиями с помощью дара Творца, да и была она эта грань?."

* * *

Обучали меня дедушка с бабушкой сами, иных учителей не приглашая. Учили на совесть, чувствовалось что домашнее обучение в клане было обставлено с умом.

Правда дед, вначале, опасаясь за мое здоровье (неконтролируемая сила могла убить своего носителя), попытался заблокировать проснувшиеся способности амулетом... что было напрасно, моя суть воспротивилась насильному запечатыванию сил в результате чего ни один амулет не продержался дольше пяти минут. (Запечатать Творца? — более безумной идеи не видывал даже Шеогорат!) Предприняв еще несколько неудачных попыток он в конце концов сдался, и забросил это гиблое дело. И лишь затем начал обучать меня обращению с клановым наследием...

* * *

За эти три года у моей семьи накопилось немало вопросов ко мне. И если честно я все ждал когда меня спросят — кто ты? Так поступил любой нормальный человек на их месте. Не знаю... может я отвык от самого понятия "нормальный человек"? Или наоборот — это семья такая... необычная?! Но вопросов не было. Они молчали принимая все как должное.

Наверно они ждали когда я решусь рассказать все сам...

Но я... боялся, боялся что узнав о том, кем я был и что собой представляю сейчас, они отвернуться от меня. Страх может и глупый, но такой сильный, и ведь я прекрасно понимал, что однажды, придется рассказать все...

И они ждали...

* * *

Возвращаясь в нынешнее время — неделю назад мне исполнилось четыре года, и в честь того, мне наконец, разрешили гулять по окрестностям. Раньше, мне запрещали уходить от поместья дальше предела прямой видимости, причем со мной обязательно должен был быть кто-то из взрослых, (да и рядом не показываясь на глаза крутились посторонние — по ощущениям, кто-то владеющий тьмой и воздухом и кто-то еще, с привкусом земли, судя по спокойной реакции деда и Химари — вассалы клана (печать клятвы в аурах неизвестных, прямо-таки кричала о их принадлежности к Амакава)) И даже в Ноихаре я был всего два раза (небольшое поселение, примерно в сотню домов, может меньше, довольно тихое и уютное) в сопровождении бабушки и Каи ходивших за покупками. (Со мной носились как с китайской фарфоровой вазой — наподобие той что стоит в кабинете деда, оберегая буквально от всего, и даже моя демонстрируемая разумность не оберегала от подобного отношения.) Теперь же я мог самостоятельно гулять, хотя все равно рядом крутилась хотя-бы Гинко ну и конечно же Химари, с которой я не расставался ни на час. Можно сказать — мы действительно неразлучны.

(К слову о вазе, я ведь ее таки грохнул. Но тут была скорее вина моего любопытства. Ведь когда я шел вечерком, готовя очередную пакость то случайно проходил мимо кабинета деда, и когда увидел как он воровато оглядевшись в оную вазу что-то прячет, мое любопытство сразу возопило ПОСМОТРИ ЧТО ТАМ, — на что благоразумие только сокрушенно покачало головой — и я сразу же полез проверять, что же он прятал. А поскольку ваза была большой в мой рост и тяжелой... в общем не удержал. Потом пришлось экстренно отматывать для нее время и ставить обратно, иначе дед бы мне не простил потерю столь удобной нычки, журналов пикантного содержания (довольно примитивных на мой взгляд, но о вкусах не спорят). Правда он на следующий день все равно просматривал на меня подозрительно. Возможно не стоило накладывать на журналы иллюзию полного присутствия?)

* * *

Закончив завтракать я поблагодарил за еду, вернулся в свою комнату и переодевшись в свободную футболку и шорты, вышел на улицу. Взяв коробочку с бенто (после того как я пару раз задерживался до вечера бабушка стала собирать мне еду с собой), из рук вышедшей провожать меня бабушки, дождался Химари, и попрощавшись, пошел по тропинке в лес. Химари бежала с левой стороны, солнышко ярко светило, ветерок шелестел листьями, щебетали птицы в ветвях, ну, а я просто наслаждался хорошим деньком.

-Побежали к водопаду? — предложил я Химари и не дожидаясь ответа сорвался с места, весело мяукнувшая кошка побежала следом.

* * *

Савако Амакава

Проводив взглядом убежавшего внука, Савако услышала шаги за спиной, обернувшись она увидела Генноске выходившего из дома.

— Убежали? — поинтересовался он.

— Наперегонки с Химари — улыбаясь ответила женщина.

— Хорошо, Гинко — негромко позвал глава клана — ветви кустов вокруг дома, зашелестели и на открытое пространство вышла крупная, серая волчица.

— Следи за ними — стоило приказу прозвучать, как волчица со скоростью молнии метнулась по тропинке, вслед за убежавшими.

— Когда уезжаешь? — тихо поинтересовалась переставшая улыбаться Савако.

— Сегодня, после обеда — немного помолчав, Генноске добавил — вернусь послезавтра, но если что... ты знаешь что делать. Женщина согласно прикрыла глаза, и повернувшись посмотрела на тропинку по которой ушел внук.

* * *

В первую очередь решил наведаться к водопаду — обнаружил я его только вчера — наткнулся на ручей протекающий рядом с поместьем и просто прошел вдоль течения. Спустя полчаса неспешной ходьбы, я наткнулся на довольно высокий водопад, падающий с обрыва — место мне понравилось с первого взгляда, но поскольку уже был вечер, мне пришлось отложить осмотр.

Дойдя до места назначения оставил обед в корнях дерева, и внимательно огляделся.

— Красивое место, правда? — обратился к Химари, получив в ответ согласное фырканье.

Ну, здесь действительно красиво! Водопад падающий в небольшое озерцо, окаймленное камнями, и окруженное высокими деревьями, на берегах растут цветы, и кустарники — красивое место, а если вспомнить шепот духов то еще и примечательное. Подойдя к самому утесу я посмотрел вверх, хммм, пожалуй туда возможно забраться, вон я уже вижу пару уступов за которые можно ухватиться, рискнуть? или нет? в борьбе здравомыслия и любопытства как всегда победило любопытство, пожалуй... рискну! Подпрыгнув я ухватился за выступающий камень, и не обращая внимания на запоздалый и возмущенный мявк Химари, полез вверх. Забраться мне удалось почти на десять метров — треть подъема, но в процессе оного мне пришлось сильно отклониться в левую сторону, к водопаду, и в результате, наткнувшись на скользкие камни, я сорвался. Сознание рывком ухнуло в бездну транса, активировался кристальный поток — превращая стремительное падение в меееедленое парение и давая лишние секунды для принятия решения. Сгруппировавшись оттолкнулся от скалы, обратившись к силе дремавшей в груди, выпустил ее вовне — придав форму серебристых, полупрозрачных крыльев и мягко опустился на спружинившую водную гладь. Сквозь пелену застлавшую слух запоздало донесся испуганный крик "Господин!" — Химари. Перепуганная кошка подбежала к берегу — и замерла увидев что я стою прямо на воде. "А ведь мне повезло" — осмотревшись заключил я. "Еще буквально метр влево и приземлился бы на грешную землю, а это было бы куда неприятней".

Пройдя прямо по поверхности озера, вышел на берег.

— Я в порядке — сказал застывшей кошке, и присел на камень, осматривая разодранную ладонь — одно усилие воли и царапины затянулись прямо на глазах.

— А ты наконец заговорила — доверительно сказал подошедшей Химари.

— Мяу! — выразительно ответила кошка — не менее выразительно глядя на меня.

— Да брось, я отлично слышал твой крик, перепугалась?

— ... да — поняв что притворяться уже поздно ответила Химари — я подумала что ты юный господин, сейчас разобьешься!

— Ну не разбился же — наклонившись погладил кошку по голове.

— Только чудом, полез куда не следовало — совсем как глупый котенок — последние слова Химари пробурчала, срываясь на непроизвольное мурлыканье.

— Химари — я рассмеялся — в том и состоит познание жизни — мы постоянно лезем куда не следует, набиваем шишки и учимся на ошибках — своих или чужих, неважно, и меня эта участь не минует, такова уж наша суть — ты лучше скажи почему до этого молчала, притворяясь обычной кошкой?

— Мне запрещено — поникла кошка.

— Кем? Дедом? Почему? Потому ты и не превращалась в человека?

— Э-э-э, да, то есть нет! Мне запретили — но это сделал не дедушка Ген — и подумав добавила — это сделал ваш отец.

— Отец? Зачем ему это? — я удивился

— Нуууу, у господина Ичиро были свои причины на то... — кошка замялась не желая продолжать.

— Ясно! — я перебил Химари — я помню отношение отца к тебе, его эмоции были весьма... выразительны.

— ??? — В уставилась на меня Химари.

— Скажи почему он так относился к тебе? — вместо ответа задал я следующий вопрос.

— Я... не могу сказать, это... не моя тайна — грустно ответила Химари — спросите у своего дедушки, юный господин.

— И спрошу — вздохнув поднялся и посмотрел на нее — пойдем — и отвернувшись пошел вдоль берега, Химари пристроилась рядом

— Господин...

— Так! — я остановился и развернувшись к запнувшейся кошке взял ее на руки, поднимая на уровень глаз — Химари, ты была со мной с самого рождения и до сегодня, не отходя ни на шаг. Ты всегда помогала мне, когда мне было плохо ты была со мной, мы ели и спали вместе — и глядя ей прямо в глаза продолжил — ты неотъемлемая часть моей семьи и продолжаешь называть меня господином? Забудь! Для тебя я Юто, запомни это. Поняла? — я строго взглянул на кошку.

— Да, Юто — радостно отозвалась Химари

— Вот и хорошо — поставив кошку на землю, отвернулся продолжая осматривать берег.

Хммм, не то, отойдя чуть в сторону присмотрелся, опять не то, будем искать дальше.

— Юто — что ты ищешь — поинтересовалась Химари устав наблюдать за мной.

Вместо ответа я ткнул в небо.

— ??? — посмотрев на небо, кошка перевела взгляд на меня

— Тучи собираются, будет дождь — это я чувствовал совершенно отчетливо — надо сделать укрытие.

— Может отправимся домой, и переждем дождь там?

— Нет — отрицательно мотнул головой — нам все равно не успеть посмотреть что за водопадом. А потому хоть потратим время с пользой — сделаем укрытие.

К тому же я так же отчетливо как и дождь чувствовал — приближается Грёза*. И сейчас она была очень мне на руку.

Грёзой я назвал порывы своей сути. Приходящие в ответ на внешние события, заставляющие отрешиться от мира, наполняющие разум детским восторгом и желанием Творить, они превращали мир в калейдоскоп цветных картинок, и прогибали реальность под меня. В таком состоянии казалось протяни руку — и сможешь взять мироздание и растянуть как гнилую пряжу разрывая само время и пространство... а затем вновь собрать... заново. И я знал что могу это. Могу воплотить предмет в реальность и все будут думать что он был вечно, и наоборот стереть его... сила несоизмеримо превосходящая силу богов. Эта сила одновременно пугала и завораживала меня, а потому я старался быть крайне осторожным, и жестко контролировал каждое движение. И мне это удавалось, мои грёзы становились податливее для меня, позволяя творить уже без того страха что был в первых случаях моих попыток сотворить что-то.

И после этих попыток, на сто метров вокруг поместья, образовалась зона вечного лета, на страже дома стал сильный дух, владеющий способностью "защиты" абстрактной и очень сильной, а источник под деревом чья вода и так почти светилась от магии стал залечивать даже серьезные раны, и восстанавливать силы.

* * *

Пересмотрев почти весь берег, я наконец нашел подходящее место, недалеко от водопада, возле растущего прямо на берегу дерева в окружении каменных глыб. В общем — то что нужно.

— Знаешь, ты на всякий случай отойди немного — сказал Химари.

Посмотрев удивленно кошка послушно отошла, и легла на камень — внимательно наблюдая за мной.

Проконтролировав ее взглядом я отвернулся и глубоко вздохнул — ощущая как окружающий мир тускнеет, в груди разгорается пламя, а небольшой пятачок земли, усеянный камнями и одиноким деревом становиться четче. Подавив желание рассмеяться, и передернув плечами от любопытных взглядов — жгущих раскаленным металлом спину протягиваю руку.

И реальность поддалась моей воле.

Камни лежащие на земле начали таять, как кусок сахара в горячем чае. Потоки ставшего жидким как вода камня, взмыли в воздух, земля на их месте приподнялась, образуя правильный круг, метров шесть поперек, и застыла превращаясь в темный камень. Струи камня начали быстро свиваться и переплетаться в воздухе, затем замерев застыли и побелели, образуя ажурную конструкцию — кружевные стены, идущие кругом арки входного проема и окон и сплошная остроконечная крыша.

Затем, следующим этапом, вокруг получившегося сооружения начали проявляться ростки. Вот один взметнулся из земли и уцепившись за белоснежный камень начал расти, за ним другой, третий и так далее... Ростки лоз с невероятной скоростью оплели стены беседки, закрывая проемы в камне, увили крышу — разложив широкие алые листья наподобие черепицы — и замерли завершив рост.

Второй этап был завершен.

Я сосредоточился — предстояло самое сложное — и начал аккуратно представлять символы, сразу воплощая их в реальность — камень кое-где потек изменяя форму, и застыл, теперь уже окончательно.

Перед нами предстала небольшая белоснежная беседка, стоящая у берега озера она созданная из белоснежного камня и увитая алой лозой казалась хрупкой и нереальной. Создавалось впечатление что стоит только вздохнуть посильнее и она развалится, но на самом деле это впечатление было обманчиво. Ажурный белый камень мог пережить даже удары боевой магии.

"Укрытие от дождя" было создано. Я вздохнул поглубже на сей раз отпуская Грёзу, и развернулся к Химари.

— Юто, это было невероятно — сказала она глядя на меня громадными, блестящими глазами.

— Я знаю, — не сдержал улыбки я — сейчас неко выглядела как ребенок, увидевший запечатанный подарок на день рождения — посмотрим что внутри?

— Конечно — бодро ответила кошка и спрыгнув с камня, первая побежала внутрь.

— Ну, а ты Гинко не хочешь посмотреть? — спросил я повернувшись к густым кустам росшим в отдалении — выходи, я знаю что ты там, я чувствовал твой взгляд.

Виновато прижав уши из кустов вылезла серая крупная волчица, и потрусила ко мне.

— О, Гинко — удивилась Химари выглянувшая из арки проема — а ты что здесь делаешь?

— Думаю, дед отправил ее приглядывать за мной — задумчиво ответил я за волчицу — так?

— Да, юный господин, глава отправил меня охранять вас, и в случае необходимости предупредить об опасности — Гинко ответила приятным слегка хрипловатым голосом и уселась рядом, выжидающе глядя на меня.

— Ну, поскольку я тебя заметил, то может пройдешь с нами? — на этих словах я ощутил легкую вспышку недовольства от Химари, но она ничего не сказала.

Довольно кивнув, волчица встала, и мы пошли смотреть что-же у меня получилось.

* * *

Бегу по темному коридору, ответвления мелькают по сторонам белыми пятнами, размываясь от скорости в полосы, тяжелый кривой клинок, отобранный у мертвого рыцаря-гоблина оттягивает руку, а за спиной слышится рев преследующей меня твари.

Бегу вперед, наконец, впереди показался проем, влетаю в него и оказываюсь в старой полуразрушенной библиотеке. Быстро пробегаю взглядом по полкам — фолиант должен быть здесь... нашел! Выхватываю книгу, прячу в поясничную сумку и разворачиваюсь к преследователю.

С бешеным ревом, разворотив проем в помещение врывается тварь казалось, выбравшаяся из галлюцинаций наркомана обкурившегося крашша.

Тело сплетенное из болотно-черных жил, четыре когтистых лапы, веер щупалец на спине и как апофеоз безумия — полусгнившая рогатая башка с пастью усеянной зубами так плотно, что они не давали ей закрыться.

Тварь замерла напротив, выжидая момент для нападения, я сосредоточенно глядя на нее, начинаю накапливать силы.

— Надо же, какая крупная крыса забралась в мои владения — раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть.

"А вот и хозяин, проклятье!" Из мрака угла вышла костлявая фигура укутанная в драный балахон, с костяным посохом в руках — лич в чью башню я забрался.

Подойдя к стражу, костяшка погладил ластящегося монстра и указав на меня скомандовал — Убить!

Уворачиваюсь от прыжка и одновременно ударивших щупалец. Рывок в сторону лича — удар, второй, бесполезно — клинок будто бьет об каменную стену, не пробивает щит, и вырывается из рук от каждого удара.

Отпрыгиваю от сплетенного из праха черепа, волна смерти заставляет уйти в тень.

Зависнув в плане теней начинаю лихорадочно соображать — надо убрать лича, без него тварь поглупеет... придется рискнуть!

Выскакиваю в противоположном углу. Рывок вбок, уворачиваясь от очередной волны смерти, резким ударом полосую клинком по руке и откатываясь еще дальше, начинаю сплетать "Лезвие Багрянца" — заклятие из арсенала вампиров.

Капли крови щедро текущей по руке начинают сиять и воспаряя, впитываться в клинок — образуя багровую ауру вокруг него.

Рывок — мир замер от скорости, и я оказываюсь прямо возле лича. Удар и кровавое лезвие проходит сквозь щит — попутно снеся голову немертвой твари. Выплеснувшаяся кровь образует полукруг — очерчивая движение клинка.

Не останавливаясь бью еще несколько раз, рассекая кости рук, ног и грудную клетку, подхватываю череп свободной рукой, (краем глаза отмечаю что плоть в местах соприкосновения с костью начинает осыпаться прахом) накладываю стазис и закидываю в сумку отпрыгивая в сторону. Вовремя! На то-же место грузно приземляется некромантский страж.

Протягиваю пораженную руку в сторону противника и начинаю сплетать заклятье — враг начинает разгон. И когда ему остались считанные метры до меня... исчезает в багровом сиянии. Сияние утихает, оставив голый скелет и я опускаю руку — окончательно лишившуюся плоти до локтя (Очередное заклинание вампирического арсенала -"Голодная Пасть" требует от заклинателя жертвы плотью, что для вампиров не является проблемой!)

Устало опираюсь на клинок — бой высосал из меня все силы. Накладываю на руку "Среднее восстановление" — подстегивая регенерацию и выпрямляюсь.

Ну что-же, раз хозяин этого места скончался (на этой мысли я погладил сумку) то думаю стоит приватизировать все что смогу унести. И начну пожалуй с сокровищницы...

* * *

— Юто... просыпайся — голос Химари выдернул меня из глубин сна. Открыв глаза, несколько раз моргаю, и полупрозрачное женское лицо тает, сменяясь умилительной белой мордочкой кошки — выжидающе смотрящей на меня.

— Уже вечер, пора идти домой.

— Все-все, уже встаю — приподнявшись и сняв с груди кошку, я посмотрел в окно. На улице продолжал моросить дождь.

Как только мы зашли в беседку и осмотрелись, как на улице резко потемнело, из-за туч на небе, подул ветер — совершенно не ощущающийся здесь благодаря воздушным щитам предусмотрительно наложенным мной — и я едва успел забрать еду из-под дерева как начался ливень.

Усевшись на покрытые пружинящим мхом скамьи мы все дружной компанией перекусили — данного бабушкой бенто хватило нам с Химари, а Гинко поела немного и то лишь из вежливости — и уселись пережидая дождь, и под его шум я сам не заметил как уснул.

Снился мне один из эпизодов моего ученичества, когда мой учитель — старый, безумный, призрак-демонолог, чтоб ему в аду икалось — послал меня за какой-то жутко необходимой ему книгой в башню лича, где я чуть не умер, ну и в конце захватил башню сделав ее своей базой. (Впоследствии оказалось что из книги старому ублюдку нужно было всего несколько предложений, которые можно было найти во многих других произведениях, не рискуя своей жизнью... узнав об этом я чуть не добил скотину, и лишь осознание того что он может быть еще полезен остановило мой клинок.) И голос Химари вырвал меня из этого сна. Я сам не заметил как проспал до вечера. С сожалением констатировав что сегодня уж точно не пойду к водопаду, поднялся и взяв нэко на руки подошел к выходу.

На полу завозилась Гинко и посмотрев на меня, поднялась и подошла. Накинув тонкий воздушный щит на нас всех я вышел наружу, мы медленно пошли домой. Намокший темный лес, производил гнетущее впечатление и глядя на него мне пришла в голову замечательная идея.

— Химари, Гинко, кто-нибудь встречал Хозяина этого леса?

— А что тут есть такой? — удивилась нэко, Гинко же просто отрицательно покачала головой.

— Ясно, надо будет попросить у бабули десяток яиц, и наведаться в лес... с визитом.

— Юто, лесные духи опасные противники — забеспокоилась Химари.

— Я знаю, но и не собираюсь с ним сражаться — успокаивающе ответил я.

Я действительно не хотел драться с духом леса, чье любопытство мне уже успело сегодня надоесть, но если понадобится... у земли может быть лишь один хозяин.

Успокоенная неко опустила голову мне на плечо и похоже задремала. Благодаря щиту вокруг была приемлемая температура и сухо, а под ноги я кинул "каменную тропу" спасаясь от грязи, а потому спустя некоторое время я и сам ощутил что вновь хочу спать. На счастье через десять минут показались огни поместья и мы все радостно побежали внутрь, навстречу теплу, еде и бабушке, вышедшей встречать нас на порог.

Уже входя в дом я обернулся и внимательно посмотрел на опушку леса. Стоящая среди деревьев одноглазая темная фигура, кивнула и растаяла в темноте. Отвернувшись я зашел в дом. Мирин понял намек.

Глава 5. Там на неведомых дорожках... (Часть 1)

Безымянный лес в ста двадцати километрах от Токио

Серые, сочащиеся влагой ветви деревьев мелькают по сторонам, вынуждая уклоняться от них на бегу. Увы это не всегда получалось, мокрая трава скользила под ногами, затрудняя передвижение, а ночная темнота, укрытая струями дождя закрывала взор, и потому мой бок, рука и лицо уже украсились глубокими царапинами, вытекающие из них капли крови падали на землю облегчая путь моих преследователей, но остановиться и перевязать их я не могла...

Не было времени.

Спрыгнув в овраг, перепрыгнула через поваленный замшелый ствол дерева и прильнула к земле, отмечая преследователей. Восемь! Сто метров к северу, идут цепочкой. Прикладываю ладонь к земле, под ней вспыхивают огоньки и с шипением выжигают в земле рунический символ взрыва, миг и линии ловушки растворяются в земле, вскакиваю и бегу дальше, место здесь узкое, обходить слишком долго... кто-нибудь да попадется.

Взрыв раздался уже когда я отбежала на приличное расстояние, с радостью отметив что один из преследователей погиб, бегу дальше.

Охотники гонят меня уже восьмой день, не давая ни минуты отдыха. Эти восьмеро, — вернее уже семеро, всего лишь авангард, за ними следуют еще несколько десятков охотников. Наверно этот проклятый тануки, бросил на охоту за мной всех своих подчиненных... похоже ему очень охота заполучить меня.

Не бывать этому!

Если не будет другого выхода я покончу с собой, но не дамся живой — уж лучше смерть чем бесчестье! Но крайние меры лучше оставить уж на совсем безнадежную ситуацию, а потому я бегу, бегу уже восьмой день, прячась по лесам и горам. И было бы намного проще если бы враги считали, что я беспомощна и слаба... вот только проблема в том что считали так они лишь вначале, пятеро погибших заставили их относиться ко мне серьезно. И охотники за спиной тому подтверждение, за мной идет элита, самые опытные и сильные ёкаи. Чудо что моя ловушка прикончила одного, даровав тем самым мне еще немного времени, но дальше так продолжать невозможно, еще немного и я стану совершать ошибки от усталости, нужно найти место для боя, и постараться нанести врагам максимум ущерба... а ведь я сейчас так устала...

Подходящее место — просторная поляна — попалось мне через несколько миль, за это время враги сократили дистанцию до полусотни метров и уже дышали мне в спину. Продравшись сквозь колючие мокрые кусты, и обзаведясь еще десятком царапин, я выскочила на поляну и отметив местоположение преследователей, начала готовиться к бою. На землю легли в привольном порядке три ловушки, тело окружила пленка прозрачного барьера, а в сознании зависло два заклинания огня.

Все приготовления заняли буквально несколько секунд, и я став в центре поляны стала ждать врагов. Холодные струи дождя без помех пронзали одежду выстуживая тело, в груди казалось поселился ледяной комок. Я обхватила плечи руками в тщетной попытке согреться, подавляя дрожь измученного тела.

Наконец появились и задержавшиеся враги.

Первым появился ёкай, больше напоминавший толстую серокожую жабу стоящую на двух ногах. Грузно прорвавшись сквозь кусты, он вывалился на поляну, и огляделся.

Увидев меня, стоящую под дождем посреди поляны, противник неторопливо потрусил в мою сторону и еще успел удивленно открыть глаза когда в него ударило сразу два огненных шара по пол метра в диаметре. Но магия подвела меня в этот раз. Небрежно махнув лапой жаба вырастила стену из камня о которую и разбились оба шара, окутав место взрыва огненной пеленой.

Когда пелена развеялась, я увидела невредимого врага стоявшего, в окружении каменных столбов и с любопытством смотрящего на меня, быстрый взгляд ему за спину заставил меня застонать от отчаянья — из кустов выходили остальные враги, выстраиваясь полукругом. Обвожу взглядом охотников: справа крупный — по пояс взрослому человеку пес с шестью парами рогов растущих вдоль спины, далее уже знакомая жаба, следом ёкай напоминающий богомола, но с человеческой головой, екай напоминающий помесь кролика и медведя, заросший густой коричневой шерстью, далее ёкай напоминающий гигантского колобка с шипами, и человеческими глазами, далее ёкай с выглядящий как невысокий человек с несуразно огромной головой и выпученными глазами, и наконец последний — тануки, молодой и сейчас пребывающий в человеческом обличье. Он, увидев что я смотрю на него, заговорил:

— Нельзя бегать вечно, правда? — он насмешливо посмотрел на меня — Рекомендую сдаться, нас много — а ты одна и ослабела. Сдайся и клянусь тебя никто не тронет.

— Никто кроме твоего отца? — со злостью спросила я.

— Он предлагает тебе стать его женой, готов ввести тебя в наш род, тем самым оказывая тебе большую честь... и я рекомендую тебе принять это предложение... а потому, сдавайся, ну же! — он требовательно протянул руку.

От этих слов я ощутила ярость, но эта ярость была не только моей. По незримой нити связывающей меня с неизвестным наблюдателем — пронеслась волна обжигающей ярости, и голос — напоенный силой, и казалось сплетающийся из хора сотен иных голосов — гулко прошептал:

"Я помогу!"

Волна силы, текущая по звенящей от напряжения связи, захлестнула меня, на время возвращая былую мощь, аура затрепетала расправляясь, и наполняясь подаренной мощью. Уловив эти изменения, тануки отшатнулся ставя гранитный барьер, и в этот миг голос рявкнул "Бей!".

И я ударила. Ударила своим излюбленным огнем. Сгусток пламени — почему-то серебряного, а не голубого цвета — метнулся к врагу, без труда испепелив его защиту, и достигнув цели вспух холодным, беззвучным взрывом, отбросив меня ударной волной на несколько метров назад, и припечатав к дереву.

С трудом поднявшись, преодолевая боль от сломанных ребер я смахнула слезы, и посмотрела на врагов.

Но те не торопились атаковать, глядя в сторону — на то место где стоял тануки. Посмотрев туда-же я увидела, полыхающее серебристое пламя, занявшее весь центр поляны. Пробушевав еще три удара сердца, пламя опало, явив то что скрывало... то что некогда было молодым и наглым тануки. Но теперь, уже никто не узнал бы его в этом... существе.

Тонкий, полупрозрачный, расплывающийся в дождливой дымке, серебристый силуэт, длиннорукий и длинноногий, с покрытой длинными белыми перьями вместо волос — стоявшими наподобие короны — головой на которой можно было различить четыре темных, пустых глазницы и безгубую пасть ощерившуюся тонкими иглами зубов — внушал страх одним своим видом.

Текучим как капля ртути движением, он повернул "лицо" к врагам и внезапно низко, вибрирующе заревел. Этот рев обретя материальность, как палица ударил врагов, разбрасывая их тела в стороны. Пес-ёкай упал прямо в мою ловушку и замер скованный лозой, торжествующе оскалившись, сотворенный монстр метнулся к нему, на мгновение пропав из виду и пронзил его тонкими когтями, стряхнув расползающиеся дымом ошметки повернулся к остальным и в этот момент, тот же голос давший мне сил прошептал исчезая "беги!", вместе с ним исчезло постороннее внимание ощущаемое мною до этого момента. Мельком взглянув на бой, и не дожидаясь развязки, я побежала.

Побежала, изо всех сил, щедро подпитывая усталое тело заемной силой.

Силы закончились через несколько часов, вернувшаяся усталость придавила гранитной плитой, а все мышцы нестерпимо заболели. С трудом отыскав заброшенное логово — по виду медвежье, я забралась туда и улегшись прямо на устилающие пол прелые листья провалилась в сон.

Оставшийся на поляне "сотворенный" могучим ударом располосовал горло екаю-жабе, впитал его жизненную силу и отвернувшись от опадающего прахом противника, втянул двумя щелями — заменяющими ему ноздри, — воздух, и застыл в неестественной неподвижности.

Приказ создателя был однозначен "Задержать преследователей, даже ценой жизни."

И монстр ждал...

Увлеченно вопящая, и бегущая по следу толпа ёкаев, на две трети состоящая из тануки и на одну треть из других ёкаев вывалилась на поляну, и застывший силуэт пришел в движение. Расплываясь туманом, пропуская атаки врагов сквозь себя, и атакуя бритвенно острыми когтями, он заставил преследователей захлебнуться кровью, забрав с собой на тот свет почти четыре десятка врагов.

Своей жертвой, он выиграл почти двое суток...

А беглянка, проснувшись на рассвете, вновь побежала. Побежала туда — куда ее вела путеводная нить незримой связи.

Связи с подарившим ей свободу.

* * *

— У лукоморья дуб зеленый

— Златая цепь на дубе том:

— И днём и ночью кот учёный

— Всё ходит по цепи кругом;

Рано утром — еще до рассвета, я проснулся, вытащил упирающуюся Химари из постели, взял с кухни десяток вареных яиц, и мы даже не позавтракав пошли в лес. Вернее я пошел, а возмущающаяся нэко залезла под куртку — дождик то еще моросил! — и там задремала.

В принципе, повод для возмущения у нее был весомым. Менять теплую постель на темный холодный и мокрый предрассветный лес было откровенной глупостью, и если-бы я не хотел отыскать Духа Чащи, фиг бы вылез из дому. Но мне нужна была эта встреча, ведь когда твой дом окружен лесом, не очень приятно осознавать что хозяин оного может быть враждебен. А потому пришлось идти. И я пошел — естественно озаботившись страховкой на случай... непредвиденных ситуаций...

Вначале лес был вполне обычным — деревья, кусты, много живности оставившей тропы меж деревьев, протекающая невдалеке лея, несущая потоки эфира, редкие духи природы спящие в стволах самых старых деревьев... ничего примечательного, лес как лес — так было первые полчаса пути по "Лесной Тропе". (Прим. автора: Примерно пятнадцать километров. Лесная тропа — заклинание школы Природы, позволяет быстро перемещаться в лесной местности)

Затем я наткнулся на иллюзорный барьер, прошел через него и мир изменился...

Куда делся обычный лиственный лес средней широты? Он исчез! Сменился чащей что казалось, видела зарождение мира. Обычные деревья сменились древесными гигантами — самое малое достигало минимум десяти обхватов у земли и десятков метров в высоту — что в лесном полумраке напоминавшие колонны лесного дворца: их кроны шелестели от дождя высоко над головой, образуя собою свод лиственной крыши. Их корни вздымались над землей на высоту человеческого роста, будучи покрытыми мхом и разнообразными грибами — из которых некоторые ярко сияли, небольшими фонариками. Почти исчезли кусты и мелкие деревца, под ногами появился толстый слой изумрудной травы и мха. В воздухе повис легкий флер древности, покоя, таинственности и далекой угрозы. В общем-то, обычный лес стал больше напоминать эльфийские чертоги сокрытые в тайных Пределах... неудивительно что никто из обитателей поместья не общался с здешним Хозяином Леса — если это место родственно эльфийскам чертогам то я более чем уверен что выйдя сейчас в обычный мир, вновь окажусь в обычном лесу, ничем не напоминающим это место...

Почувствовав изменения окружающего мира из ворота куртки высунула сонную мордочку Химари, зевнула... да так и застыла с открытым ртом.

— Юто, где это мы? — закрыв рот, ошеломленно спросила нэко.

— Понятия не имею — честно ответил я — похоже мы попали на Изнанку мира.

— ...? — вопросительно посмотрела на меня нэко

— Не спрашивай... я сам еще не уверен в своем предположении.

— Подумать только, такое место вблизи от нашего дома... — отвернувшись от меня, восхищенно огляделась Химари — и никто из нас, о нем даже не знает...

— Такие места вообще трудно заметить...

— О, смотри, тропа! — Химари перебила меня на полуслове.

— Вижу — негромко хмыкнув, я посмотрев на прихотливо огибающую деревья узкую тропинку — похоже здешний Хозяин приглашает нас в гости — грех не воспользоваться столь любезным приглашением... как считаешь? — и, получив молчаливое соглашение, сотворил светляка зашагав по тропе.

Идя по тропинке я вслушивался в шепот лесных духов, краем глаза примечая светящиеся любопытством точки глаз корневых духов — глядящих на нас из-под корней деревьев, и чуя дремлющих в стволах духов древесных.

Когда тропа вильнула и прошла сквозь рощу гигантских синих светящихся грибов — самые высокие из которых достигали трех человеческих ростов в высоту — как неожиданно мне вспомнились стихи. Старые стихи. Стихи которые я учил еще в прошлой жизни и как я думал забытые давным-давно. А вот сейчас, вспомнились почему-то, и на мой взгляд как нельзя лучше подходили этому месту...

Думаю сюрреалистическая картина выходит для постороннего наблюдателя: дождливым днем в древней чаще, средь гигантских деревьев и грибов, освещенный лишь светом светлячка и растущих грибов идет по тропинке маленький ребенок одетый в серую куртку с капюшоном, и негромко напевает стихи на русском...

— Идёт направо — песнь заводит,

— Налево — сказку говорит.

— Там чудеса: там леший бродит — на этих словах я остановился и демонстративно огляделся, но вышеупомянутый появляться не спешил...

— Русалка на ветвях сидит; — ну правда, где мне найти в Японии русалку? Ну разве что Мизучи отыщу... кстати идея!

— Там на неведомых дорожках

— Следы невиданных зверей; — о да, следы были, буквально пару минут назад я переступил через следы копыт... — восемь моих детских ладоней в ширину! Зверь оставивший такие следы явно впечатляющих размеров.

— Избушка там на курьих ножках

— Стоит без окон, без дверей;

— Там лес и дол видений полны...

* * *

Поместье Амакава.

Проснувшись в это утро позже обычного, Савако разбудила Каю и они вместе пошли готовить завтрак для все семьи. Приготовив и начав накрывать на стол, она удивившись что Юто и Химари еще не вышли — хотя обычно вставали самыми первыми — помешивая суп, обратилась к зашики-вараши.

— Кая, будь добра, позови этих сонь к завтраку.

— Каких сонь?

Савако нахмурилась.

— Разумеется я говорю про Юто и Химари.

— А, так их нет дома — просто ответила Кая.

— Что? Как нет?

— Вот так — девочка пожала плечами — они взяли на кухне десяток варенных яиц и ушли еще до рассвета.

Поварешка выскользнула из враз ослабевших рук женщины.

— Убью паршивцев!

По спине беззаботно декламирующего стихи ребенка, пробежала целая орда ледяных мурашек.

* * *

Вильнув в очередной раз за ствол дерева, тропа вывела нас к берегу небольшой речушки где и оборвалась. Похоже это и был наш пункт назначения. Придержав порывающуюся сбегать на разведку нэко, я оглядевшись, прошел по берегу вдоль течения, к очередному древесному гиганту. Речушка со странной бирюзово-синей водой, устроила русло прямо возле его корней, в которых думаю можно было найти убежище от усилившегося дождя. Так и оказалось, подойдя ближе я увидел небольшую пещерку образованную приподнятыми корнями дерева. Пройдя внутрь, скинул капюшон и выпустив из-под куртки Химари сел прямо на песок устилавший толстым слоем землю и похоже принесенный речкой во время полноводий.

— Какая странная вода... — удивилась Химари поглядев на воду.

— Действительно... — рассеянно согласился я и достал пакетик с яйцами — есть хочется... как думаешь Лешему хватит пяти яиц?

— Нужно было позавтракать дома — наставительно произнесла Химари и подойдя, села рядом.

— То есть, ты не будешь? — вскидывая брови, иронично спросил я, распечатывая пакет.

— Конечно буду! — возмутилась нэко, рефлекторно облизываясь на очищаемое яйцо — интересно, в этой речке рыбка есть?

— Даже если водиться — я мельком взглянул на воду — есть бы ее я не рискнул... и тебе бы не посоветовал... держи, первое твое — отдав очищенное яйцо Химари, начал чистить второе — уже для себя.

— Спасибо! — ответила нэко, принимаясь за еду.

Закончив с едой, и повздыхав что нельзя съесть оставшееся, мы уселись — я на песке, нэко на моих коленях — и принялись ждать окончания дождя, наблюдая за падающими в синеющую воду тяжелыми каплями дождя.

От этого, без сомнения увлекательнейшего занятия, нас отвлек внезапный хруст, моментально вырвавший из состояния сонной созерцательности. Повернув головы мы увидели гигантского оленя со светящимися золотом рогами, стоявшего на противоположном берегу реки.

Это был поистине великолепный зверь, темная шкура с медным отливом, переливалась и блестела даже в таких сумерках. Гигантские, развесистые рога светились мягким золотом, а взгляд темных глаз был мудрым и слегка печальным.

Внимательно посмотрев на нас, он уважительно фыркнул, развернулся и скрылся в кустах, коими обильно порос берег.

— Великолепный... дух — сказала Химари оглядывая место где несколько секунд назад стоял дух леса, воплотившийся в обличье животного.

— Думаю, это был один из помощников здешнего Хозяина — ответил ей я и отвернувшись вновь взглянул на воду.

— И тебя не интересует что он тут забыл?

— Нет.

— Ладно... — нэко вздохнула — давай тогда я сбегаю на разведку, хоть осмотрюсь...

— И охота тебе лапы мочить?! Сиди уж.

— Мы сидим в лесу, полном духов, рядом бегает незнамо кто... как ты можешь быть таким спокойным? — Химари требовательно постучала лапкой по моему колену.

— Химари... — я наконец отвлекся, и взглянул ей в глаза — все будет нормально... в любом случае... просто поверь мне.

— ...Хорошо — неохотно согласилась нэко

— Вот и славно — и схватив возмущенно вякнувшую кошку, покрепче обнял, и уселся поудобнее. Химари завозилась устраиваясь поудобнее, и замурлыкала, не забывая поглядывать по сторонам, но в конце концов пригрелась и задремала.

Слушая ее мурлыканье я и сам начал проваливаться в дрему. Химари могла возмущаться и негодовать от как она считала, моей легкомысленности, сколько угодно. Но суть была в том что я действительно не волновался на счет Хозяина Леса. Просто не видел в этом смысла. На случай враждебных действий у меня была заготовлена подстраховка, ну, а в случае мирных переговоров, и она была ненужна. А потому, я вновь погрузился в созерцательную дрему, наблюдая как замедлившие свое падение капли дождя с шипением погружаются в бирюзовую воду.

* * *

Меня отвлекло чье-то приближение. Кто-то, напоенный маной жизни что говориться "через край", очень большой и тяжелый, стремительно приближался. Отбросив дрему, я ожидающе посмотрел в его сторону. Аналогично почувствовав чужого проснулась и напряглась Химари.

Послышались, постепенно приближающиеся шаги, сотрясающие землю, деревья на пути неизвестного начали скрипеть, и шататься, роняя ветви и листву, а лесные духи порскнули в стороны.

Когда шаги начали раздаваться уже совсем близко — в затрещавших кустах на противоположном берегу ручья — Химари еще больше напряглась, готовясь к бою: ее глаза стремительно покраснели, а зрачки сузились. Мне даже пришлось придавить ее ладонью, удерживая на месте и гася пробуждающуюся в ее разуме ярость, кусты зашелестели и выпустили... маленького дедка, сопровождаемого ежиком. Контраст между слышимым и видимым оказался так велик — что нэка тут же забыла, что хотела ринуться в бой.

Оглядевшись и похмыкав, дедок, небрежным движением вырастил из корней небольшой мостик через ручеек, и с комфортом его пересек, приближаясь к нам. Пока он шел, я успел его детально рассмотреть. Дух Чащи (а это был он собственной персоной!) выглядел как невысокий сгорбленный старик, с морщинистым лицом, густой окладистой, бородой из мха, густыми опрятными волосами из которых виднелись листья, одет он был в простую домотканую рубаху небеленого полотна, опоясанную красным кушаком, короткие порты из того-же материала и плетенные из коры лапти. Опирался же он при ходьбе на корявый посох.

В общем типичный Леший, каким я всегда его себе представлял.

Подойдя к нам, и наткнувшись на любопытствующий (мой) и настороженный (Химари) взгляды, он остановился и внезапно, медленно преклонил колено.

— Наследник клана Амакава, согласен ли ты принять мою вассальную клятву?

— ЧТО???..

Глава 6. Там, на неведомых дорожках... (Часть 2)

Сказать что я удивился услышав эти слова — не сказать ничего! Я был буквально ошеломлен, и застыв в ступоре просто сидел и смотрел на покорно ждущего, коленопреклоненного духа. И лишь осознание, что нельзя упускать такой шанс, привело меня в чувство.

— Ты говоришь от своего имени? Или...?

Леший поднял светящиеся зеленью глаза на меня.

— Я, говорю от имени всех обитателей Вечнолесья... от лесных гигантов и энтов, до самых последних лесных огоньков.

— Ясно... — я глубоко вздохнул успокаиваясь — возьми — я протянул духу маленький огонек переливающийся всеми цветами радуги.

— Что это? — он с подозрением осмотрел дар.

— Высокая клятва члена Рода! Она вплетется в твою душу, станет частью твоего разума... Ты не сможешь даже подумать о предательстве!.. — Я сделал паузу и пристально посмотрел на напряженно слушающего духа. — Ну, а взамен... ты получишь абсолютное доверие, мое покровительство и войдешь в семью — мою семью!

Молча протянув руку, он взял огонек в ладонь, задумчиво покатал его на ладони, поднял глаза на меня и спросил:

— Почему? Такую честь, да предлагать первому встречному...

— То-есть, предлагать свою верность незнакомцу, это нормально? Я просто отвечаю на один безумный поступок — другим. — и широко, обезоруживающе улыбнулся.

— Верно... — усмехнулся он, и крепко сдавил пальцы, огонек брызнул разноцветными искрами сквозь них, искры замельтешили разрастаясь, обернулись сплошным покрывалом искристого пламени окутавшего фигуру духа, впитавшегося в тело. Леший замер, и упал навзничь, на песок.

— Что с ним? — Химари с любопытством и опаской посмотрела на упавшего духа.

— Принятие клятвы несколько... болезненно. — ответил я, и пользуясь случаем приманил телекинезом выпущенный Лешим из рук посох, и вгляделся в суть предмета.

Внешне неказистый инструмент для опоры, раскрыл свою истинную суть моему нескромному взору... оказавшись мощнейшим природным артефактом.

Природные артефакты... их создает сама природа. Ведь как иногда случается: лежал себе обычный камешек на источнике... ну например маны воды, лежал, лежал, да возьми и превратись в артефакт дарующий принявшему его сродство с оной стихией.

Посему, магам давно уже известно, что самые обычные предметы, длительное время находящиеся в месте насыщенном маной, источнике или аномалии, становятся природными артефактами — вещами настолько пропитавшимися определенной стихией или силой что становятся ее частью и приобретают свои свойства под воздействием различных внешних факторов. Процесс этот долгий, сложный непредсказуемый, и зависит от многих переменных. (Так например один камень (или любой другой предмет) лежащий в источнике огня, может как даровать сродство с огнем, а другой даровать полный иммунитет к этой стихии. А все потому что условия при которых эти вещи стали артефактами разнились, первый лежал в самом центре источника (или аномалии), а другой на краю, рядом с водой... и так далее. (К слову способность богов благословлять или проклинать, очень похожа на этот процесс, ведь по сути они направляют поток чистой силы с определенным посылом на благословляемую (проклинаемую) вещь, и та приобретает желаемые свойства)).

А потому и пользуются этим методом создания артефактов в очень редких случаях, зачастую обходясь случайно найденными...

Впрочем, как бы то ни-было, эти артефакты были. Они встречались очень редко, их способности хоть и грубы, но очень действенны, эффективны и разнообразны. В частности посох что я держал в руках был артефактом стихии Жизни, и помимо того что мог скрывать свою суть от посторонних, являлся мощнейшим усилителем и мог усилить мощь заклинаний этой-же стихии от нескольких десятков, до сотен (в местах с наибольшей концентрацией жизненной силы, например в лесах) раз.

Пока я осматривал посох, очнулся Леший. Открыл глаза, и медленно с кряхтением начал подниматься, я кинул ему посох и он благодарно кивнув, оперся на него, помогая себе. Встав, он вырастил кресло из живых корней, и с наслаждением обрушился в него, переводя дух.

Подождав, пока он придет в норму, я поглаживая Химари, с интересом спросил:

— И что это было?

Он, сразу поняв что я имею в виду, задумчиво погладил бороду.

— Хм... даже не знаю как начать...

— Начни уж как-нибудь, а там посмотрим, — предложил я, и он согласно покивал.

— Хм, думаю тебе интересны причины, побудившие меня просить тебя о такой специфической услуге, — я согласно кивнул и он продолжил. — Это место называется Вечнолесье... древний лес выращенный еще эльфами более сорока тысячелетий назад. Это мой дом! И он умирает!..

— Мне он не показался умирающим. — заметил я и Химари согласно кивнула.

— Поверь, он и в самом деле умирает, процесс увядания растянулся на тысячелетия и внешне почти незаметен, но я то вижу! Я вижу как умирают растения, тихо исчезают духи и животные, да что там! Достаточно сказать что еще какое-то тысячелетие назад, это место было вдвое больше!

Я удивленно приподнял бровь, и он, заметив это, решил пояснить:

— Изначально, это были эльфийские Пределы, эльфы создают их разделяя пространство...

— Стабилизируя получившийся пространственный карман источником магии, и пространственными стяжками, ограничивают вход несколькими точками и уже потом выращивают свои леса — перебил я его. — Я отлично знаю, как эльфы создают свои Пределы... — так что давай пропустим эту часть.

-Ну ладно, — пожал плечами дух. — Вся проблема в том, что во время Великой Войны, разразившейся десять тысячелетий назад, источники были повреждены — вернее сказать, были практически уничтожены, более-менее целым, осталось лишь Сердце Чащи, но и оно начало терять силу, а вместе с ним начало разрушаться и пространство Вечнолесья.

— И ты хочешь дабы я восстановил его?

— Да, — кивнул дух.

— И с чего ты решил, что я могу это сделать? — с иронией спросил я, подаваясь вперед.

— Ну, во-первых, я видел появившийся в окрестностях твоего поместья Источник магии...

— Он мог появиться и без моего участия...

— Во-вторых — невозмутимо продолжил он, не обращая внимания на мой комментарий, — я почувствовал отголосок твоей силы, очень знакомой мне силы! И потому примерно знаю, на что ты способен.

Я иронично приподнял бровь, усомнившись в его словах. Ну право слово, откуда лесной дух, в задрипанном мирке, мог повстречать Творца?! Мы встречаемся реже чем радужные драконы, и уж явно не демонстрируем свои способности незнакомцам.

Поняв что я ему не верю, он откинулся в своем импровизированном кресле, задумчиво и немного грустно посмотрел на меня, и медленно начал говорить:

— Знаешь... я расскажу тебе одну краткую историю:

— Мне очень много лет... я жил на этой земле, еще до того как на ней появились люди... я жил во времена древней Лемурии, Атлантиды, Праквантеша и Шумера, я видел как возносились и низвергались цивилизации... я видел тех кто жил еще до людей... и тех кто жил рядом с людьми... я был неразумным духом, живущим в лесах, и зрящим лишь мир растений и неразумных тварей... так было долго, время тогда не имело для меня никакого значения, я даже приблизительно не знаю сколько тысячелетий провел в обличье бездумного духа природы. Все изменилось в один день... тогда, тридцать два тысячелетия назад, в королевстве Симабара, у короля Имхана Второго от любимой наложницы, умершей при родах, родился наследник — Кхонесс, — я вздрогнул, мигом растеряв всю иронию и веселье, и уже серьезно посмотрел на наблюдающего за моей реакцией духа. Не знаю что именно он увидел в моих глазах, но от этого взгляда, он отшатнулся как будто увидел саму Смерть, и замолчал.

— Продолжай! — приказал я.

— Ребенок был очень смышлен, рос не по дням, а по часам, очень быстро учился, знал то, что не знали даже признанные мудрецы, — на этих словах, я почувствовал пристальный взгляд Химари — обещал стать великим правителем, — царь очень гордился своим наследником, слава о котором распростерлась далеко за границы королевства... Но... в один прекрасный день, — день когда Кхонессу исполнилось пятнадцать, он замыслив переворот, сверг своего отца, и сам взошел на престол, объявив себя королем. Так началось восхождение Симабара. Новый правитель быстро наращивал силы, и вскоре, королевство Симабар, превратилось в Империю, — просуществовавшую более двадцати тысячелетий и охватывающую площадь десятков миров... это долгая история и я расскажу ее как-нибудь потом. Но к чему я веду сейчас, судя по твоей реакции тебе знакомо имя Кхонесса?!

— ...Да, — уронил я.

— Он был таким-же как и ты, одним из возлюбленейших детей Творца всего Сущего, он сам был Творцом! Как и ты!

— Надеюсь ты никому не рассказал о своих догадках? — Я спокойно посмотрел ему в глаза, — отрицательно покачав головой, он честно ответил:

— Я не враг себе, и знаю как большинство богов любит таких как ты — взошедших на вершину Лестницы В Небо. И также знаю что узнав что в этом мире объявился Творец они попытались бы убить тебя, и ты покончив с ними, обязательно занялся бы мной — а уходить в Небытие я не хочу.

— Ты очень высокого мнения о моих способностях, — усмехнулся я.

— Я видел как сражался Кхонесс, Кого он призвал, и что случилось с победителями. Да, сейчас ты намного слабее его, но и за тобой, по пятам, идет тот, кого бы мне очень не хотелось злить!

— Ясно, прости за недоверие... — он кивнул принимая извинения, — но мы отвлеклись от нашей темы...

— Да, верно, вернемся к Вечнолесью. Оно было создано эльфами, и отвоевано Симабарцами вырезавшими остроухих на корню. Закончив это дело, Симабарцы начали перестраивать Пределы под себя. Сейчас площадь Вечнолесья равна примерно половине Хонсю, а тогда это было зеркальное отражение целого мира. В центре, этого мира — столице Айвир, располагался Великий Источник созданный лично Императором, он поддерживал весь этот мир в стабильности. А для ухода за лесами Кхонесс привел меня. Я бывший тогда неразумным духом, именно здесь — в месте, что стало моим домом, обрел разум...

Он сделал паузу и я вмешался в нить повествования.

— Скажи, а кем были Симабарцы?

— Ты не знаешь? — удивился Леший.

— Нет, — покачал я головой — Я знаю лишь то, что он был Творцом, гениальным артефактором, (Именно его творения, столь же великие как и непонятные — вдохновили меня, на изучение артефакторики, ритуалистики, рунологии и многих других дисциплин в надежде стать столь же великим и искусным магом... это сейчас я понимаю, как именно он создавал свои шедевры, и могу их повторить, а тогда я даже не знал как к ним подступиться, и это наполняло мою душу желанием познать и превзойти!). — выступал против богов, и что именно он, лишил расу Асуров их душ, но кем он правил... я не знаю.

— Понятно, — хмыкнул дух, и ткнул пальцем — вот кем он правил.

— Что? Мною? — растерялась Химари, на которую и смотрел корявый, указующий перст Лешего.

— Аякаси, — догадался я, — он правил аякаси.

— Верно, — согласился дух — он был правителем всех мистических существ, и когда он пал, обозленные победители сполна отыгрались на побежденных. Нынче многие аякаси несут на себе печать проклятия, и дочь проклятого народа, что сидит у тебя на коленях, тому примером. Она несет в себе проклятье затмевающее ее разум — превращая в безумного убийцу. Раньше кошки-оборотни высоко почитались в Симабаре, за свою красоту, грацию и верность, им доверяли самое сокровенное, они стояли подле трона Императора, и именно потому, на них наложили такое проклятие... Победители, обессилившие, растратившие все, объединились в последний раз, дабы Империя аякаси не возродилась вновь. Они наложили проклятия не только на кошачьих аякаси... Нет! Эта участь, не минула всех! И все нынешние аякаси так или иначе подвергаются воздействию последних усилий тех павших богов. Все эти проклятия, зачастую незаметные, подтачивают их суть, превращают в зверей, ослабляя контроль над инстинктами, затрудняют обучение... Великая цивилизация духов скатилась до уровня зверей, — с горечью проговорил он, глядя в никуда. — Многие знания и умения утеряны, сейчас духи сидят в закрытых местах, грызутся между собою и с людьми, утаивают крупицы былого друг от друга... Извини, я опять отвлекся — он тяжело вздохнул.

— Ничего, я понимаю...

Я действительно понимал его чувства. Я сам помнил как это больно — когда все что ты создавал, рушится, обращаясь в прах! Когда теряешь тех, кому доверял больше всего, я помню павшие хрустальные башни Громарна — похоронившие под собою трех моих друзей, помню Чуму захлестнувшую сотни миров, помню штурм своего дома, и погибших друзей... я помню все это, и я знаю как это больно — терять самое дорогое — друзей и семью!

И я искренне сочувствовал духу.

— Мы изменим нынешний порядок вещей, клянусь!

— Да! — яростно рыкнул он выныривая из тягостных воспоминаний, — я знаю это, и это — еще одна моя причина присоединения к тебе!

Мы молча уставились друг на друга.

* * *

От сеанса гляделок нас отвлек шелест бумаги, раздавшийся справа. Дружно повернув головы, мы увидели ежика, про которого так-же дружно забыли и который сейчас, деловито сопя, пытался открыть пакетик с вареными яйцами.

— Похоже мы слегка увлеклись, — сконфуженно заметил Леший.

— Верно, — согласился я, взял одно яйцо из пакетика, очистил, и положил перед благодарно фыркнувшим ежиком, остальное протянул сидевшему духу.

— Вот, подношение Великому Духу Чащи.

— Ну, хоть кто-то помнит древние традиции, — фыркнул тот, принимая подношение.

— Скажи, ты ведь тот самый славянский Леший? — уточнил я.

— Верно, а что?

— Просто мне интересно: что ты делаешь в Японии?

— Ну, — задумался тот. — Я раньше жил на материке, на территории древней Руси, но шестьдесят лет назад, последняя тропа соединявшая Вечнолесье с теми землями начала разрушаться, у меня был выбор — остаться там, или вернуться сюда. Я выбрал вернуться. Ну, а тропа окончательно разрушилась, отрезая путь.

— Хм, сколько осталось целых троп?

— Три, одна здесь, одна близ Иерусалима, и одна полуразрушенная ведет к Китаю.

— Плохо, — огорчился я.

— Плохо, — согласился Леший. — Но тут уже ничего не поделаешь, придется все делать заново.

— Верно, а потому давай начнем с Сердца, — ответил я и поднялся с песка.

— Ну пойдем, — он поднялся с кресла, убрал его мановением посоха, и повел нас в глубину леса.

* * *

Дорога к месторасположению Сердца Чащи заняла больше часа. Мы прошли сквозь заросли величественных деревьев, пересекли грибные рощи, усеянные гигантскими разноцветными грибами, обросшими прядями мха и высотою достигающих десятков метров. Прошлись по самому краю обильно поросшего осокой, мхом, черными ивами и брусникой болота, спугнув обитающих там белокрылых птиц. Миновали величественные алые сосны, именуемые эльфами "Андокар" и почитаемые ими как святыни, (За особенность роста лишь в чистых напоенных магией местах, целебную смолу и кору, алую древесину что прочнее стали... ну и конечно за иглы, чей яд парализует человека менее чем за секунду.) — здесь мы увидели щепников собирающих со стволов драгоценную золотую смолу. Прошли мимо поляны, в центре которой рос златолистый меллорн, пройдя под его кроной — усеянной привлеченными источаемой деревом манной, духами природы, мы попали в другую часть леса, заросшую источающими ароматы пряностей деревьями, усеянными звенящими хрустальными цветами и мерцающей разноцветной листвой — серебристой, фиолетовой, алой и розовой. Среди их ветвей витали зеленоватые лесные огоньки, а в корнях росли удивительной красоты цветы, с продолговатыми золотисто-розовыми удлиненными бутонами, отдаленно напоминающими лилии, над ними витали теплые солнечные искорки, и казалось что цветы тихо пели, прислушавшись на секунду, я смог услышать их мелодию. Под ногами вилась тропа, выложенная плитами малахита — или похожего на него камня, — она начиналась у поляны с меллорном и разбегалась на множество ответвлений. Пройдя по ней, и поздоровавшись по пути с гигантской жабой — в розовой манишке и кокетливой дамской шляпке с бантом, — "Лисьена, просто Лисьена, г-господин " — представилась она, мы наконец вышли к Сердцу...

Выйдя на обширную поляну, и осторожно переступая через оплевшие землю корни, — напоенные внутренним светом и пульсирующие в рваном ритме — мы подошли к изломанному дереву, растущему в центре, и Леший остановившись произнес, указав рукой:

— Вот оно! Сердце Чащи.

— Вижу. — ответил я присматриваясь. Увиденное мне решительно не понравилось. Сердце, этот природный и могущественный источник манны — находилось на последнем издыхании. Я отлично видел прорехи в сплошной энергетической паутине оплетающей все Вечнолесье, видел пустоту, в самом сердце Сердца (Как бы это ни звучало!), видел нарушенные энергетические оболочки, чувствовал рваный пульс энергий... Вердикт был ясен — еще год, максимум два, и Сердце угаснет! А вместе с ним, исчезнет Вечнолесье.

— Знаешь, ты очень вовремя меня встретил. Еще немного и последствия были-бы необратимыми.

— Ты сможешь исправить? — Обеспокоился Леший.

— Смогу. Правда это потребует очень много сил.

Химари, подошла вплотную к дереву и осмотрела его, а затем вернулась и задала вопрос:

— Все так плохо?

— Взгляни сама, — отстранено предложил я, прикидывая порядок действия. Выходило так, что для успешного, и главное — быстрого, перерождения источника мне придется призывать Грёзу.

— Юто, — нэко вздохнула. — Ты забываешь что я не умею видеть магию, — только чувствовать.

— Это поправимо, иди сюда.

Химари подошла, и я не отрываясь от расчетов наклонился, положил ладонь ей на голову — закрывая глаза, и коротким импульсом впечатал структуру "Мистического зрения" в ее душу. Кошка отшатнулась, помотала головой, открыла глаза, максимально быстро закрыла, опять осторожно открыла и несколько раз моргнув, восхищенно замерла. Мир, открылся ей, с иной стороны. Ступор быстро прошел — сменяясь восторгом. Буквально фонтанирующая этой эмоцией неко, начала вертеть головой стараясь осмотреть все вокруг в ином свете.

Не обращая внимания на замельтешившую вокруг Химари, я закончил расчеты и объявил:

— Готово! Сейчас я приступлю к восстановлению Источника.

— Тебе, что-нибудь нужно? — спросил Леший.

— Только тишина, — я выразительно глянул на Химари, тут-же прижавшую ушки и сделавшую вид что ее тут нет — и немного времени... ну и нужна будет еда — я проголодался.

— Добро, — согласился Леший я подготовлю пищу, за то время что ты будешь занят.

— Хорошо. Химари, прими человеческий облик.

— Э-э-э... что?

— Ну, мне может понадобиться твоя помощь, а в обличье кошки ты мне никак не поможешь. — Пояснил я, взглянув на удивленную кошку.

— Юто... я не могу принять человеческий облик, — как маленькому, начала мне объяснять Химари. — Печать в моей ауре...

— Я снял ее. — Перебил я, и полюбовавшись статуэткой под названием "Кошка в шоке!" пояснил: — еще три года назад.

— ...Зачем?! — Возопила вконец обескураженная Химари.

— Ты против?

— Нет, просто... нууу... запрет твоего отца... — неко замолчала.

— С ним я сам разберусь, как и с дедом, — мне очень не нравятся подчиняющие печати на близких мне... существах.

— Ладно, — вздохнула Химари. — Но я все равно не могу принять человеческий облик.

— Почему? — я удивленно приподнял брови.

— Ну, я не совсем... одета.

— Химари... — я замявшись, смущенно потер переносицу, и покосился на не торопящегося уходить Лешего, с интересом слушающего наш разговор — видишь ли...

— Что? — подозрительно спросила нэко.

— Ну... как тебя сказать... я могу видеть истинную суть вещей...

— И что?! — начала что-то подозревать кошка.

— Ну, и я вижу твой человеческий облик... без одежды!

Никогда не думал, что кошки умеют краснеть. Химари, порвала этот шаблон с треском. Она буквально побурела как помидор, и мне на миг показалось что у нее вот-вот пойдет пар из ушей.

— И-и-и к-к-как давно ты-ты в-видишь? — заикаясь спросила нэко,

— С самого рождения, — с удовольствием нанес добивающий удар я.

Химари застыла неверяще глядя на меня, а Леший устав сдерживать смех, громогласно расхохотался, и удалился в лес, пугая его обитателей раскатами хохота.

Глава 7. Там на неведомых дорожках... (Часть 3)

Мне пришлось потратить более получаса дабы успокоить смущенную Химари, заверив ее, что: "Нечего стыдиться Химари, у тебя отличные... глаза". Затем создать ей одежду — зачерпнув чистого эфира и воплотив его в материю. Положить стопку одежды перед ней. Тактично отвернувшись, подождать пока она перевоплотиться и оденется. Еще раз оглядеть нэко, теперь одетую в классическую черную юкату, с узором из белых цветов, белый плащ с капюшоном и легкие сапожки. Подправить плащ чтобы ей было удобнее носить его в промежуточной форме (Той что с кошачьими ушами!). И спустя добрый час, наконец приступить к делу.

— В чем будет заключаться моя помощь? — задала вопрос все еще щеголяющая румянцем Химари.

— Стоять рядом, а когда я вырублюсь, отнести мою тушку в сухое место.

— Это опасно? — забеспокоилась нэко.

— Очень! Если я ошибусь, или не выдержу — мы все умрем. — я очаровательно улыбнулся, встречаясь взглядом с Химари.

— Ну, ты уж постарайся. — Кашлянув в кулак, ответила девушка. Вот чего у Химари не отнять, так это ума, — сразу сообразила что отговаривать меня бесполезно, и смирилась с этим.

— Постараюсь. — Иронично ответив, я повернулся к Сердцу. Найдя более-менее сухой участок земли сел, откинул капюшон куртки, и закрыв глаза сосредоточился, отсекая чувства тела и погружая разум во тьму. Ощущения холодной, сырой земли, мелкого дождика моросящего сверху, пение мельчайших духов, и деревьев, пульсация жизни и взгляд Химари, запахи пряной смолы нежных цветов, хвои, мокрой листвы и множество других... все это пропало. Остался лишь я, тьма вокруг, и мерная пульсация моей души, — слишком напоминающая биение сердца.

Повинуясь моей воле, биение начало нарастать, множиться, отражаясь бесчисленным эхом друг от друга, наполнять разум бесчисленными видениями, прошлого и будущего, реального и несуществующего... напряжение нарастало, и когда оно достигло пика, в груди вспыхнуло пламя обжигая и согревая, тьма пошла трещинами и осыпалась осколками сменяясь ослепительным светом...

Грёза пришла.

Дальнейшее превратилось для меня в цветной калейдоскоп.

Открываю глаза, кладу руку на землю, и под ладонью вспыхивает пламя — не имеющее ничего общего с обычным огнем.

Пламя идеальным кругом окружает Сердце, обвивает его, рассекает связи Сердца и Вечнолесья. Дерево начинает плавиться в жаре духовного огня...

Страшная тяжесть удержания Вечнолесья от распада, гранитной плитой ложиться на плечи, вгибает в землю... Через силу встаю и иду к бушующему огню...

Пламя ластиться к рукам, расступается освобождая путь, как послушный пес оттирается у ноги. Требует приказа...

Осматриваю кристалл в который превратилось бывшее Сердце. Внутри него вспыхивает изумрудный огонек...

Поднимаю руки, выпускаю когти и медленно начинаю рассекать запястья, одно затем и другое...

Серебряная кровь стекает на кристалл заставляя его пылать от силы...

Кладу окровавленные ладони на вершину, мгновение любуюсь пылающей внутри него игрой пламени, вдавливаю его в землю...

Кристалл оказавшийся в земле, выпускает множество корней, сращивается с оставшимися от Сердца жилами...

Выправляю прорехи в паутине энергетических связей. Переплетаю и упрочняю их. Беглым взглядом осматриваю систему, на предмет иных повреждений...

Сквозь землю проклюнулся росток...

Сливаю новое Сердце с Вечнолесьем...

Росток стремительно набирает силу, растет — превращаясь в новое древо...

Тяжесть уходит, с каждым сантиметром роста нового Сердца...

Боль в груди...

Последним что я увидел, — было видение величественного древа с молочно

белой корой и льдисто-огненными листьями, а дальше пришла Тьма...

* * *

Из мрака забытия меня вывел плеск воды. Вода, упоительно теплая, пахнущая хвоей и цветами, согревала тело и резко контрастировала с ледяной пустотой в душе.

Выдохнув про себя, я попытался открыть глаза. Со второй попытки мне это удалось. Мне предстали размытые пятна, из которых нельзя было различить ни одной детали. Я несколько раз моргнул, и пятна превратились в обеспокоенное лицо Химари, на фоне шатра из древесных крон.

— Юто! Ты очнулся! — воскликнув с облегчением в голосе и душе, Химари крепко прижала меня к себе. Потревоженные запястья, отозвались резкой болью, заставив меня поморщиться.

Тут-же извинившись, нэко перестала прижимать меня так крепко и я получил возможность посмотреть на свои руки.

Зрелище меня не порадовало, опухшие запястья были плотно обмотаны тканью, сквозь которую проступали золотистые пятна, судя по запаху — смолы андокара.

— Твои раны никак не хотели заживать, — обеспокоенно пояснила Химари — нам пришлось закрывать раны таким способом.

Опустив руки в воду, я успокаивающе взглянул на нее в ответ, и сказал:

— Спасибо.

— Юто, оно действительно того стоило? Ты едва не умер.

— Верно. — согласился я. — Но я выжил, и стал немного сильнее. И даже спас это место от полного исчезновения. Это здорово правда?

— Да, — внезапно всхлипнула Химари, — замечательно. — И расплакалась.

— Химари... — я с трудом поднял руку, и прикоснувшись к щеке девушки виновато попросил:

— Не надо, не плачь. Все же обошлось.

Вместо ответа она вновь крепко обняла меня, и заплакала еще сильнее. Несмотря на усилившуюся боль в запястьях я не издал ни звука — давая Химари возможность выплеснуть в слезах напряжение последних часов. Я ведь действительно был виноват перед ней...

* * *

— Извини меня Химари.

Переставшая плакать нэко, помотала головой, и шмыгнула носом.

— Я обещаю быть более осторожным в будущем, хорошо?

— ...Да.

— Пожалуйста не плачь больше.

— Не буду, — покорно согласилась Химари, и вновь шмыгнула носом.

Мы помолчали, и я воспользовавшись передышкой осмотрелся. Мы с Химари находились в неглубоком, по пояс человеку — где сидели мы, было намного мельче — источнике, с теплой водой. Окаймлен он был шершавыми глыбами камней, кое-где виднелись разбитые головы львов из которых вытекала вода. В дымке исходящей от воды, нежились лесные огоньки — рассеивая лесной полумрак.

— Где это мы?

— В теплом источнике, — пояснила Химари очевидную вещь, и зачерпнув ладошкой воды, умылась, — мы принесли тебя сюда когда ты... потерял сознание. Леший сказал что здешняя вода целебна, и поможет тебе.

— Ага. А сам Леший где?

Химари пожала плечами.

— Ясно, значит будем ждать.

— Будем, — согласилась нэко. Немного подумала, и устроив меня поудобнее на коленях, начала возиться с моими волосами.

— Что ты делаешь?

— Косу тебе заплетаю, — хихикнула успокоившаяся Химари, не отвлекаясь от своего занятия.

Закатив глаза я промолчал на это заявление, и увидел выходящего из стен деревьев Лешего.

— Заставил же ты нас поволноваться, Глава. — Произнес он подходя к источнику, неся в руках сверток ткани и глиняный парящий сосуд.

— И тебе привет. Что это?

— Это? — Он положил сверток на землю и подошел: — Это зелье целебное, от Агафьи. Быстрее поправиться тебе поможет.

— Агафьи?

— Ведьма что на болоте живет. — Пояснив, Леший протянул сосуд мне. — Пей.

Химари помогла мне, придержав сосуд. На вкус зелье было... никаким. Абсолютно безвкусным.

Выпив я с интересом спросил:

— Из чего оно?

— Сок мандрагоры, королевской пурпурницы, кровалика, и настойка личецвета. Перечисленные ингредиенты заставили меня застыть от ужаса. Помимо цены — любой алхимик душу бы продал за любой из них, — эти ингредиенты объединяло еще одно. Они были смертельно ядовиты. Все, кроме мандрагоры.

— Ты убить меня решил?!

— О нет, что ты. — Взмахнул он рукой — Это зелье действительно целебное — Агафья свое дело знает туго.

Поскольку мне действительно стало немного лучше, я решил не возмущаться дальше и вновь положил голову на коленки Химари, начав изучающе смотреть на нее.

Заметив мой взгляд она порозовев, спросила:

— Что?

— Да так, смотрю.

— И на что же ты смотришь?

— На тебя. — Честно ответил я и полюбовался ее смущенным лицом. Что характерно, прикрыться она даже не попыталась, — видимо решила что уже поздно что-либо скрывать.

— А если серьезно, я заметил что если знать куда смотреть (И я не про твою грудь говорю!) то можно легко отличить аякаси — принявшего человеческий облик от настоящего человека. Ну по крайней мере бакэнэко.

— И как же? — Химари заинтересовалась, моими словами, и даже Леший возившийся с непонятным свертком, замер прислушавшись.

— Вытяни руку — она подчинилась, — вот смотри: кожа у тебя куда более плотная и гладкая чем у человека, папиллярный узор почти отсутствует — рельефные линии на коже ладоней, — пояснил я в ответ на немой вопрос. — Как и волосы на теле — она вновь покраснела, неужели я так плохо объясняю?! — черты лица у тебя слишком идеальны, у людей таких не бывает, всегда есть изъян... — я задумался.

— А дальше? — заинтересованно спросила нэка, выдернув меня из мыслей.

— О, прости. Задумался. — Повинился я, продолжив. — Ты двигаешься иначе — слишком по... кошачьи, у тебя немного иная фигура, ну и еще ты плохо контролируешь форму зрачка — улыбнулся — в общем примет хватает, нужно просто знать куда смотреть.

Химари покивав, задумчиво произнесла:

— Если подумать — многие люди общаясь со мной чувствовали нервозность — может они просто замечали эти несоответствия?

— Возможно, — согласился я. — Они могли просто подсознательно замечать эти мелкие детали, но не отмечать их разумом, что и вызывало волнение. Ну или просто у них была хорошая сопротивляемость твоему мороку. Ведь я правильно понимаю, что ты можешь незаметно пройти сквозь толпу людей, просто отведя им взгляд?

Она кивнула:

— Да, так многие аякаси могут, это часто помогает в человеческих городах.

— Угу. Леший. — Я повысив голос позвал духа.

— Да?

— Где ты достал кровалик? Он ведь растет только на прахе.

— Есть тут одна пещера. Там он и растет — вместе с личецветом, костеломкой, Соленым деревом и еще десятками схожих растений.

— Интересно, — удивился я — а личецвет? Насколько я знаю ему нужна подпитка в виде человеческой жизни, хотя-бы раз в десять лет.

— Ну... ко мне бывает забредают людишки... Вежливых и ценящих природу я отпускаю и помогаю. А не уважающих старших, и поганящих леса... часть идет Агафье — на старости она начала очень уважать человечинку — а часть в ту самую пещеру.

Я только хмыкнул. Идиотов хамящих Хозяину леса, и портящих природу мне было решительно не жаль. Химари, судя по эмоциям — тоже.

* * *

— Я закончил. — Сказал Леший и подошел. — Вставай Глава, пора полдничать.

Приподнявшись я увидел что сверток с которым он возился оказался старой, посеревшей и истрепанной скатертью — сейчас уставленной блюдами.

Узрев это чудо, я с восторженно спросил:

— Что это? Скатерть-самобранка?

— Она самая, я уж думал что пропала, ан нет, нашлась таки.

— Интересные вещи у тебя находятся.

— Ну, хватает. Я часто собирал... необычные вещи, в надежде что пригодятся. И как видишь — пригодилось. — Мне осталось только порадоваться такой предусмотрительности.

Химари вместе с Лешим, помогла мне встать и одеться, оделась сама и мы сели у скатерти. Посмотрев внимательно на оную я удивился. Невзрачный предмет был весьма великолепен. Чары воплощения, были вплетены в нити, и могли как воплощать совершенно настоящую еду как из своеобразной базы данных, размещавшейся в структурах плетений, так и из памяти едока. Кроме того на ткань были наложены чары несгораемости, прочности, целостности, плетения отвечающие за сбор маны из мира, и даже накопительные чары, благодаря которым скатерть могла функционировать даже в зоне антимагии. В общем предмет созданный кем-то не ниже мастера артефакторики.

Яства расставленные на скатерти были необычными, вкусно пахнущими, и приятно выглядящими. Правда сам я есть не мог, пришлось просить Химари помочь. Нэка с энтузиазмом согласилась, и взяв ложку — (Чем весьма удивила меня, хотя... наш клан часто контактирует с Джингуджи, видимо от них и научилась. Или дед решил что навыки обращения с чужеземными столовыми приборами ей не помешают. Не знаю, я решил не спрашивать ее о такой мелочи.) — начала кормить меня.

Когда мы наелись, Леший взял скатерть за край встряхнул ее, — заставив пищу исчезнуть, — и свернув в рулон, отправил в свой пространственный карман.

— Полезное умение. — Заметил я.

— Да, весьма облегчает жизнь, — согласился Леший, а я заметив что Химари посмотрела на это действие с толикой зависти сказал ей:

— Как поправлюсь научу тебя делать так-же.

— Спасибо Юто, но не стоит.

— Стоит! — отрезал я, и не слушая ее возражений попросил Лешего:

— Расскажи нам о Симабаре.

— Это долгая история, — отметил он, — до темноты я точно не успею все рассказать.

— Тогда мы дослушаем продолжение в другой раз, да Химари? — Нэка кивнула.

— Ладно, — сдался дух, — устраивайтесь поудобнее и слушайте.

Я прижался к боку Химари, нэка обняла меня и мы начали слушать истории Лешего, о событиях прошлого. Событиях виденных им лично.

* * *

Мы возвращались домой когда было уже темно. Леший довел нас до края Вечнолесья, вывел в реальный мир, дал в сопровождение лесного огонька и мы расстались. Мы пошли по лесной тропе домой, а он вернулся в Вечнолесье, пообещав наведаться на днях, в поместье.

Накрапывал мелкий дождик, заставляя недовольно мерцать огонек, а Химари поглубже натягивать капюшон, а я мерно шагая по тропе, вновь погрузился в размышления, отдавшись на волю ведущей меня нэко.

— О чем задумался Юто? — Химари задала вопрос, уже когда мы подходили к дому, — и я отвлекшись от размышлений ответил ей:

— Да так, о жизни и мире в целом.

— И как? — полюбопытствовала нэко, и устало зевнула.

— Думаю о том что шанс вытащить алмаз из навоза очень мал... но нам повезло.

— Это ты про Вечнолесье?

— Да. Нам очень повезло найти его, повезло встретить Лешего, мне повезло с Сердцем... — сплошное везение, и это меня немного беспокоит.

— А может это хорошо? — и уточнила. — Когда тебе везет?

— Может. Но я предпочту думать о везении как об авансе — дабы не обжечься в будущем. — И тут же сменил тему.

— Не хочешь меня о чем-нибудь спросить?

Она сразу поняла что я имею в виду.

— А ответишь?

— Тебе? Да.

Подумав она отрицательно покачала головой.

— Я предпочту подождать пока ты сам все расскажешь. Ты ведь расскажешь?

— Расскажу, — усмехнулся я, — чуть позже. Когда буду готов.

— Я подожду.

Так, в полном молчании, мы дошли до дому. Уже когда мы выходили из опушки я почувствовал как Мирин, сопровождавший нас все это время, и про которого намекал Леший, ушел в мой мир, и мысленно пожелал ему удачи.

Подойдя к дому я отпустил огонек, и он прощально помигав отправился обратно, а мы постояв и собравшись с духом зашли в дом.

А дома нас поджидала взволнованная бабушка, не находившая себе места. Она набросилась было на на меня с упреками, но увидела Химари в человеческом облике и замерла соляным столбом. Постояла странно глядя на нас — покаянно застывших у двери, и хотела уж что-то сказать, но тут увидела мои руки. Я был мигом прощен, и усажен у стола, а бабушка, позвала Каю и захлопотала вокруг разведя кипучую деятельность. Повязки были сняты, раны обработаны кучей мазей и настоек, вновь забинтованы, а меня заставили выпить с пол десятка различных таблеток и эликсиров. Затем нас накормили, и отправили спать. Вместе.

Уже уходя спать, я увидел как бабушка взглянув на Химари пробормотала — Может оно и к лучшему.

Под шум усилившегося дождя я заснул.

* * *

Дрова в камине усыпляюще потрескивали, саламандра отъевшаяся до размеров приличной кошки, сонно урчала на коленях, приятно согревая, а на столике парила кружка с согревающим отваром принесенная Хашаном.

— Как прошло испытание Цицерона? — я неохотно нарушил уютную тишину.

Мирин сидевший в соседнем кресле лениво потянулся и так-же лениво ответил:

— Неплохо.

— А точнее?

— Ему еще нужно многому научиться, но я уже сейчас скажу — он станет действительно отличным помощником.

Еще раз потянувшись, он выхватил из воздуха небольшой замшевый мешочек, и положил его на столик. Звякнуло, из раскрывшейся горловины на столешницу выскользнуло несколько темных кристаллов.

— Расскажешь подробней?

— Изволь...

Интерлюдия. Представление Шута.

По крыше старого храма барабанил дождь.

— Опять идет дождь.

Исами Цучимикадо со вздохом отвернулся от окна и посмотрел на подошедшего человека.

— Я отправил Джиро и Казуо на ворота. — Говоривший снял мокрый капюшон показывая усталое лицо.

Исами молча кивнул в ответ, и вновь вернулся к окну.

Карательная экспедиция Цучимикадо уже вторую неделю блуждала по горам, выискивая поселения аякаси, и уничтожая всех встреченных духов. Причиной проведения операции послужила гибель нескольких магов из числа вольных искателей в здешних горах, и решением Круга было вынесен приговор: Обнаглевших духов нужно наказать!

Силами двух кланов — Цучимикадо и Кагамимори в срочном порядке был собран и отправлен отряд состоящий из полутора десятков магов-онмедзи и двух жриц богов.

Поначалу все шло хорошо: было уничтожено несколько десятков мелких екаев и небольшое селение, но дальше, с началом сезона дождей отряд был вынужден искать укрытия. Им стал небольшой заброшенный храм притулившийся в лесу, в роще высоких кипарисов.

Здесь они и пережидали, идущий уже третий день дождь.

— Жрица говорит что чувствует что-то странное в лесах вокруг. — Кадо Цучимикадо исполнявший роль заместителя был обеспокоен.

— Она всегда так говорит, — Исами в отличие от друга, был абсолютно спокоен. — Скорее всего какой-то мелкий аякаси крутится рядом. Здесь много подобной... дряни. Проклятые Амакава! Мало того что спутались с безумными кошками, так еще и земли свои не чистят. Все нам остается!

Исами, известный своей нетерпимостью ко всему потустороннему, буквально фонтанировал ненавистью.

В Круге все разговоры молодежи о том что нужно уничтожить предателей Амакава, жестко пресекались старейшинами кланов. Но здесь — в далеком заброшенном храме Исами мог говорить совершенно спокойно.

Остальные члены экспедиции целиком и полностью поддерживали его точку зрения.

— Знаешь. Когда мы закончим чистку здешних земель... надо будет наведаться в окрестности Такамии... говорят там тоже есть поселение аякаси...

— Старейшины будут в ярости. — Осторожно заметил Кадо, обеспокоенный таким поворотом мыслей друга.

— Плевать! — Исами резко развернулся и впился взглядом в него — Они и так слишком попустительствуют этим отшельникам. Пора их немного... проучить.

— Как скажешь — склонил голову Кадо, не смея дальше спорить.

— Возьми Изами и проверь что за дрянь крутится рядом.

Еще раз поклонившись Кадо отошел от окна и направился в центр храма.

Проводив его взглядом Исами вновь уставился в ночную дождливую тьму.

Исами Цучимикадо, был выбран главой отряда по двум причинам. Первая — но не главная, — он неистово ненавидел аякаси, потеряв брата в одной из стычек. Вторая — он был прирожденным лидером. Обладая самым важным качеством лидера — харизматичностью, он мастерски вел людей за собой, зажигая их сердца, и подчиняя разумы.

Недостатком же его, была нетерпимость и врожденное безрассудство.

Старейшины клана надеялись что с возрастом он перебесится, и станет рассудительнее. Посему и назначили его главой отряда приставив в качестве советника Кина Цучимикадо — ветерана множества схваток с аякаси, в надежде что он сумеет притормозить Исами если тот чересчур зарвется.

Но даже Якоин не могли представить чем все обернется.

* * *

Предупреждающий вскрик жрицы, совпал со страшным ударом, сотрясшим здание и опрокинувшим не ожидавших того людей. Офуда щедро наклеенные на стены, разом вспыхнули, превращаясь в пепел, а бензиновый генератор, — теоретически защищенный от любой магии — с грохотом взорвался наполняя помещение дымом и шрапнелью осколков. Лампы и камеры установленные по периметру потухли погружая храм во мрак.

Одним ударом неизвестный уничтожил всю систему обороны возведенную за три дня.

Осознав это, Исами грубо выругался, и вскочил на ноги. Достав несколько талисманов, он призвал своего шикигами — павшего воина Шинджи, и зажег один из талисманов, повисший рядом. Держа еще несколько талисманов наготове, он огляделся и убедившись что непосредственная опасность отсутствует подошел к остальным экзорцистам, обильно зажигавшим талисманы, и настороженно озиравшимся.

Проведя перекличку, он убедился что все находившиеся в здании экзорцисты оказались живы и даже почти целы.

К нему подошел бледный Кадо, державший тряпку у рассеченного лба.

— Джиро и Казуо еще на улице...

— Нужно срочно их вернуть. Сообщи по рации.

— Пытался... Рации не работают... Из техники вообще ничего не работает.

Исами вновь выругался, и повернулся к выходу. На немой вопрос друга ответил:

— Нужно их вернуть...

— Подожди, я с тобой. — торопливо скомкав тряпку, Кадо убедившись что кровь больше не идет, бросился вслед за другом.

Сделав несколько шагов замер.

— Стой.

— Что такое? — раздраженно повернулся к нему Исами.

— Слышишь? Звон.

— Что? — Исами прислушался. Сначала он услышал лишь шум дождя, тяжелое дыхание людей и треск искрящего генератора. Уже собираясь выругаться на задерживающего его идиота он услышал... звон... звон колокольчиков.

Звон становился громче, неизвестный даже не пытался подойти незаметно.

Звянг-звяянг-звянг...

Исами почувствовал как по спине у него ползут ледяные мурашки. Перезвон колокольчиков вселял ужас, заставлял мутнеть разум погружал в безумие...

Звянг-звяянг-звянг...

На груди полыхнул очередной талисман, очищая разум, и Исами развернувшись побежал обратно, слыша за спиной топот Кадо и приближающийся звон. Ворвавшись в сгрудившихся вокруг жриц людей, повелительно взревел:

— Круг! Живо! — и подавая пример начал чертить заградительную полосу.

Перепуганные экзорцисты засуетились, вычерчивая круг, развешивая талисманы, призывая шикигами.

Звянг-звяянг-звянг... — неизвестный приблизился так близко что звон его колокольчиков был уже слышен всем экзорцистам в храме. Этот звон как будто забивал гвозди прямиком в мозг, сводя с ума от боли. Амулеты едва справлялись с ментальной атакой... но они были не у всех. Арата Цучимикадо самый молодой экзорцист для которого эта кампания должна была стать экзаменом на зрелость, сойдя с ума напал на соклановца... и его смогли обезвредить только заклятием. Все это нагнетало обстановку еще больше, и люди, предчувствуя беду, работали как проклятые. Они закончили как раз к тому моменту когда перезвон слышался уже у самого входа в храм.

Оттеснив жриц в центр круга, люди напряженно уставились на появившуюся в проеме, и ясно видимую несмотря на ночь белоглазую тень.

Та в свою очередь насмешливо оглядела людей — каждый почувствовал на себе ее взгляд — и... исчезла.

Экзорцисты панически заозирались, оглядывая храм, но тени нигде не было видно. Внезапно с потолка что-то упало прямо в центр круга, заставив людей шарахнуться в стороны. Кин стоявший ближе всего к упавшему предмету, кончиком клинка осторожно перевернул его, отшатнулся и выругался.

Голова Казуо с застывшей гримасой ужаса впечатлила даже повидавшего многое воина.

По всему храму пронесся зловещий ледяной смех, заставивший огоньки талисманов шелохнуться, отвечая на этот смех голова Казуо широко открыла глаза, сардонически улыбнулась застывшему воину и взорвалась облаком фиолетового газа. Ближайшие люди вдохнув его, рухнули зловонными грудами расползающейся слизью плоти, а те кто стоял в отдалении зашлись в кровавом кашле.

Моментально погибло семь человек, среди них одна из жриц, старейший и опытнейший из Цучимикадо — Кин, и заместитель Кадо, но самое страшное... Круг был нарушен.

Исами застывший в ужасе пропустил момент когда тень оказалась среди них.

Просто в один момент, тень оказалась за спиной одного из Цучимикадо и пронзив его клинками исчезла, дабы появиться в другом месте, и убить еще одного экзорциста. После третьего убийства, он стряхнул оцепенение, подхватил клинок Кина и заблокировал удар предназначавшийся последней оставшейся в живых жрице.

Рыкнув перепуганной девчонке "Вон отсюда", надавил на клинок, но тень насмешливо оскалившись звякнула бубенцами заставляя сознание помутиться... и рассеялась дымом — заставив его провалиться вперед.

Жрица бросилась к выходу.

Увидев это, тень проявилась прямо перед ней, занеся клинок, но не иначе как чудом девчонке удалось проскользнуть под клинком, и выскочить наружу. Взревев нечеловеческим голосом тень одним пассом воздвигла стену из теней — заставившую врезавшегося в нее Шинджи исчезнуть без следа, вторым пассом отправила существо появившиеся рядом — вслед за жрицей, вонзила клинки в пол, подчиняя тени людей, оплела темными тенетами их тела обездвиживая, и выпрямившись, зачерпнула ночной тьмы, создавая вторую пару клинков.

* * *

Аки бежала в ужасе, не чувствуя земли под ногами. События произошедшие буквально несколько минут назад жгли разум, намертво отпечатываясь в сознании. Она знала что если переживет эту ночь... кошмары не оставят ее никогда.

Остановившись она несколько раз судорожно втянула воздух пытаясь отдышаться и услышала приближающийся рык... он заставил ее позабыв про всякий отдых сорваться с места.

Пытаясь начаровать хоть что-нибудь, она на бегу обернулась, бросая ворох листов на землю и врезалась во что-то твердое... отозвавшееся металлическим звуком.

Оказавшись на земле, она оглушено помотав головой подняла взгляд.

Последним что увидела несчастная девушка, был глаз цвета расплавленного золота заглянувший ей в душу...

* * *

Мирин равнодушно перешагнул через обмякшее тело, поднял руку останавливая посланного в погоню пса — многоглазого и сплетенного из теней — взмахнул рукой убирая тело в пространственный карман, и шагнул прямо сквозь подернувшееся рябью пространство, выходя прямо возле ворот-торий храма. Хмыкнул, увидев незадачливых часовых, пришпиленных темными копьями к красным бревнам, убрал тела и направился в храм.

Цицерон был там.

Сидя прямо на телах сваленных грудой, он внимательно рассматривал трофейный клинок, отобранный у предводителя экзорцистов. На вошедшего он не обратил никакого внимания.

Осмотрев побоище Мирин еще раз хмыкнул. Несколько экзорцистов превратились в зловонные лужи, несколько полегло от клинков, но остальные умерли одним и тем-же способом. Длинный косой разрез проходил через сердце, разделяя его пополам. Этот разрез отсутствовал на одежде и броне... он был только на плоти. Цицерон использовал магию подобия и связал воображаемый образ сердца с настоящими. Прием доступный лишь немногим, обладающий массой ограничений, оказался удивительно действенным.

— Мы уходим, Цицерон. — Упомянутый поднял взгляд от клинка.

— Тела?

— Забираем с собой.

Кивнув, Цицерон спрятал клинок, и поднялся на ноги. Позвал тени...

* * *

Они забрали все. Тела, оружие, технику. Стерли все следы пребывания экзорцистов. Круг обеспокоенный исчезновением стольких магов, выслал еще одну группу, но она так ничего не нашла.

Полтора десятка магов Цучимикадо и две жрицы Кагамимори исчезли без следа.

Глава 8. Скучная...

Запах лекарств защекотал ноздри, заставляя чихнуть до боли в голове. Медленно открыв глаза я увидел знакомый потолок, изученный мною за последние четыре года в мельчайших подробностях.

Повернув голову я увидел Харуку вымачивающую в тазу компресс. Вытянув его из воды она отжала мокрую ткань и повернулась ко мне. Подойдя, она села на колени и увидела что я смотрю на нее.

— Очнулся малыш? — ласково спросила она и предупреждая мой ответ добавила — не говори, просто моргни.

Я послушно выполнил требуемое, чувствуя во рту настоящую Сахару, и она покивав головой, взяла небольшую чашку стоявшую на подносе возле моей постели (наполненную судя по запаху зеленым чаем... гадость!) помогла мне приподняться и выпить чай. Несмотря на мерзкий вкус, чай был освежающим и отлично помог мне избавиться от сухости, возвращая возможность говорить.

Чем я, после того как лег обратно, не замедлил воспользоваться:

— Сколько я пролежал?

— Почти шесть дней. — Я завис переваривая информацию.

— ...Почему?..

— Почему? Хм. — Харука задумалась, пододвинула таз и погрузила в него отрез ткани, — Химари сказала что у тебя опять был... приступ... — я осторожно кивнул, — ну, во время него ты сильно повредил себе руки, потерял много крови и приобрел магическое истощение... Ты так быстро пришел в себя лишь благодаря неизвестному мне лекарству, которое частично нивелировало эффект истощения, и помогло тебе дойти до дома... — она поменяла компресс на холодный — На будущее, я понимаю что ты плохо себя контролируешь во время этих своих Грёз, но постарайся больше не травмировать себе руки, ну или держи при себе нож для этих целей. Регенерация у тебя конечно отменная, но когти бакэнэк обладают нехорошим свойством блокировать почти любую регенерацию, одновременно нанося повреждения тонким телам — я смогла лишь немного залечить твои раны, остальное зависит от способности твоего тела к восстановлению.

— Спасибо и за это. — искренне поблагодарил я, она довольно кивнула, — а где Химари? — Сейчас, мои чувства были очень сильно притуплены, и я с трудом чувствовал даже висящего над моей головой и желающего что-то сообщить духа, не говоря уже о чем-то большем (неприятное чувство, весь мир как сквозь слой ваты!).

— Она обедает с твоими дедушкой и бабушкой. Сейчас позову... — она вышла из комнаты.

Проводив ее взглядом, я обратил внимание на нетерпеливо витающего духа:

— Что у тебя? — он, обрадованно подлетев, прикоснулся к моему разуму показывая размытые картины небольшого каменного склепа, усеянного мистическими знаками, где-то в горах.

— Молодец — похвалил я, и отправил ему чувство благодарности, с толикой своей силы. Дух окутанный флером веселья взметнулся и мелькнул к своим собратьям кружившим вокруг дерева-источника. Сидевший в самом дереве дух-страж, отличавшийся от собратьев силой, размерами и начавшим формироваться обликом почтительно поприветствовал меня, открывая для меня источник магии. Блаженно зажмурившись я начал впитывать ману, чувствуя облегчение, и легкость в теле, пустив толику магии в тело, подстегнул регенерацию, и решительно перекрыл канал. Хватит, больше сейчас нельзя!

Открыл глаза я очень вовремя — чтобы увидеть входящего в комнату деда в сопровождении Химари. Он стремительно пересек комнату, приблизился ко мне и не говоря ни слова опустился на колени до хруста в ребрах обнимая меня.

— Во-воздуха... — судя по скорости которой он меня отпустил, думаю мой хрип был очень похож на предсмертный.

— Прости... — извинился он, внимательно осматривая меня.

— Ничего. Давно приехал?

— Еще четыре дня назад. И тут же узнал что ты лежишь в постели и неизвестно очнешься ли... заставил ты нас поволноваться! — я потупил глаза в ответ на справедливый упрек.

— Ты же знаешь — я плохо контролирую себя во время Грёз...

— Только это и спасает тебя от наказания! Как и Химари. — нэко, тихо стоящая за его спиной, склонила голову.

— Она ни в чем не виновата! — я резко вскинул взгляд, посмотрел ему в глаза — не смей ее наказывать!

— Даже не думал, — успокоил он меня — можешь не защищать ее... маленький защитник, хе-хе.

— Я просто ненавижу когда мою семью обижают... или оскорбляют.

— Семью... — повторил он со странной интонацией, на миг меняясь в лице и убирая улыбку, затем посмотрел уже немного иным взглядом на меня — Ясно. Как ты убрал печать?

— Просто захотел. — Я невинно улыбнулся.

— И все? — не поверил он.

-А надо еще что-то? Кроме желания?

— Ну не знаю. Тебе — наверное не надо.

— Вот и славно. Кстати! Я голоден...

— О! — подскочил дед. — Старый дурак! Совсем забыл, что ты не ел уже несколько дней. Сейчас принесу. — поднявшись он вышел из комнаты оставляя нас с Химари одних.

Переведя взгляд на нее я спросил:

— Как ты?

— Лучше чем ты, — она присела рядом. — Харука, когда ее позвали всех переполошила... долго недоумевала почему ты еще жив.

— Уж поверь, убить меня очень нелегко, и для этого нужно что-то большее чем банальное истощение... Ты лучше скажи что я пропустил пока лежал.

— Леший приходил.

— Да? И как?

— Ну, — она улыбнулась, — Генноске сначала принял его очень недоверчиво, мне даже пришлось убеждать его что Леший действительно твой вассал, а затем они разговорились, выпили, и в результате, ночью бабушка Савако растаскивала их за шивороты — Генноске сильно досталось на следующее утро — ему запретили похмеляться!

— Жуть! — я представил себе его муки, и передернулся. — Бабушка в гневе страшная!

— И не говори — поддержала меня Химари, и мы дружно рассмеялись.

* * *

— Я тут тебе подарочек привез — с этими словами, дед вошел в комнату с подносом в одной руке и бумажным свертком в другой.

Отвлекшись от разговора с Химари я заинтересованно посмотрел на него. Поставив поднос он перехватил сверток и начал снимать провощенную бумагу, открывая содержимое.

Книга! Старая толстая книга, в потрескавшемся кожаном переплете, окованном медными уголками.

Издав восторженный вопль, я выхватил книгу у него из рук, (запястья отозвались уколом боли) опустил тяжелый фолиант на колени, благоговейно провел кончиками пальцев по обложке, прочитал полу осыпавшуюся надпись на затейливой вязи арабики "Особенности и бытие народа Катар" за авторством некоего Али ибн Хаани, раскрыл книгу с наслаждением вдыхая книжную пыль, всмотрелся в пожелтевший потрепанный пергамент.

Книга была очень старой, да к тому же еще и оригиналом, сосредоточившись я смог уловить даже тени обрывков мыслей писателя и множества читателей (их мысли находились на более позднем слое)...

Химари выдернула книгу прямо у меня из-под носа...

— Сначала поешь! — Уставившись на нее глазами побитой собаки, я попытался выхватить книгу у нее из рук, но она была непреклонна, безжалостно протягивая мне чашку с бульоном.

Тоскливо посмотрев на эту предательницу, и обратив внимание на то что деда уже нет в комнате я с тоскливым вздохом подчинился грубой силе...

— Молодец, — похвалила меня нэко. — Теперь можно и почитать. — Она взяла книгу, раскрыла и поставила передо мною. Прочитав страницу я попытался перевернуть ее и столкнулся с непредвиденными трудностями — страницы были очень старыми и обращаться с ними нужно было крайне осторожно. Химари понаблюдав немного за моими мучениями, придвинулась поближе и мы придя к консенсусу (я читаю, она переворачивает страницы), продолжили чтение.

* * *

На улице уже было темно, когда я закончил читать. Химари уснула еще час назад, и я заканчивал читать помогая себе все тем-же телекинезом. Отложив книгу, я осторожно погладил белоснежные волосы прикорнувшей девушки, тихо, дабы не разбудить, встал с постели, дернул шнурок выключая свет и вышел из комнаты.

В кабинете деда горел свет, и я направился именно туда, отодвинув перегородку, зашел без стука.

Дед вместе с бабушкой сидели за столиком потягивая чай, и тихо разговаривая. Повернувшись на звук и увидев меня, замолчали и потеснились освобождая немного места.

— Ну как ты Юто? — бабушка взъерошила мне волосы, вызывая недовольную гримасу.

— Могло быть и лучше. Дед, Химари сказала что Леший приходил...

— Да это так. — с ухмылкой подтвердил дед, получив в ответ недовольный взгляд от бабушки. — Хороший у тебя вассал появился. Интересно, какие еще сюрпризы ты преподнесешь?

Я вопросительно глянул на него:

— Ты о чем?

— Химари отказалась говорить и о том где ты пропадал, и о том как получил ранения, даже о Лешем она сказала только когда он сам пришел, — было непонятно, злится он или одобряет поведение нэко. — Мне не удалось выдавить из нее ни слова.

— Ну это хорошо.

— Да как сказать. — протянул дед, и залпом допил чай.

Мы немного помолчали, я смотрел на деда, он вертел в руках пустую кружку, бабушка внимательно смотрела уже на меня.

— Зачем понадобилась печать на Химари? — они вздрогнули от вопроса, и переглянулись.

— Так потребовал Ичиро, — неохотно ответила бабушка. — это было условие на котором он согласился на твое проживание здесь.

— Но какой в этом смысл? В облике кошки она точно ничем не могла бы мне помочь.

— В крайнем случае она могла перевоплотиться, — вставил дед. — А смысл, — он пожал плечами — спросишь у него сам. Хотя, он сам считает что в ненависти к Химари есть смысл.

— Какой?

— Он потерял брата.

— Брата? — я сильно удивился — у меня был дядя?

— Был. — Бабушка, жестом заставила замолчать деда, и сама начала рассказывать:

— ...У нас было два сына, Ичиро — младший... и Мамору — старший. Для твоего отца Мамору был идеалом, он восхищался им, превозносил его. Он старался подражать ему во всем... А тот любил его, обучал всему что знал и умел, он проводил с ним даже больше времени чем мы... — эстафету разговора принял дед. — В один день — на двадцатилетие Мамору к нам пришли люди. Они сказали что неподалеку в окрестностях, появился екай убивший уже пятерых детей. Обычно такие екаи весьма слабы, потому Мамору взял Ичиро, и отправился на охоту оставив Химари дома.

Никто не мог предположить что это была ловушка...

Екай охотился на нас, выманивал нас. А дети были лишь приманкой...

Когда мы прибыли туда, Мамору был уже мертв, а Ичиро тяжело ранен — он выжил лишь потому что екай и сам получил тяжелые ранения. Я с Химари добил его, но было уже слишком поздно... Ичиро пролежал почти месяц в постели, а когда очнулся — сильно изменился. "Ты должна была быть с нами" вот что он сказал Химари, перенеся на нее всю свою ненависть... — он замолчал.

— Понятно. Потому ты рад что Химари отказывается тебе говорить о моих делах?

— Верно. Она уже привязалась к тебе, и в этом я вижу шанс на избавление ее от мук вины.

— А почему вы раньше не рассказывали? Об этом всем? Потере, о том что у меня был дядя...

— Понимаешь — он тяжело вздохнул — мы хотим чтобы у тебя было то чего мы все были лишены — детство. Проклятая кровь аякаси в наших жилах лишает нас этого. Мы взрослеем намного быстрее людей, а живем — дольше. Потому мы и решили молчать, и не рассказывать тебе обо всем. Но судя по всему безуспешно. Кровь в тебе особенно сильна, а кроме нее есть и еще кое-что. — я вздрогнул.

— Давно догадались?

— Судя по всему, ты еще не добрался до тайного архива клана?! — дед заулыбался — тогда бы ты знал что мой дед (твой прапрадед!) — был таким же как и ты — перерожденцем. Он и оставил заметки как определять подобных людей.

— Вы удивительно спокойны, для людей узнавших о том что ваш внук помнит свою прошлую жизнь.

— Юто — бабушка ласково, как неразумному ребенку, улыбнулась — мы провели с тобой четыре года, будучи рядом почти неотлучно, мы наблюдали как ты растешь, ведешь себя, развиваешься, и мы знаем что ты наш внук, и не смотрим на то кем ты был в прошлой жизни. Нам все равно. Мы ведь и сами по меркам обычных людей монстры...

— И вы ни о чем не хотите спросить меня?

— Думаю что если будет что-то важное ты сам сообщишь, а так, нет!

Вместо ответа я просто обнял их.

* * *

Так где находиться этот тайный архив? — я задал этот вопрос деду, уже после того как мы вновь уселись за стол.

— А ты подумай, — лукаво предложил он.

— Хм, я знаю шесть тайников. Три из них в твоей комнате: в секретере — дед мигом побелел, под изучающим взглядом бабушки — в комоде, и один за картиной. За картиной, лежит записная книжка с номерами и именами. В секретаре...

Дед меня перебил на полуслове:

— Кхм, Савако принеси пожалуйста еще чаю, — и протянул подозрительно смотрящей на него бабушке пустую чашку.

— И мне, — я решил поддержать его.

Недовольно глянув на деда, бабушка взяла чашки и вышла на кухню — решив перенести экзекуцию на потом (она и впрямь очень хорошо знает деда!).

— Чт... — я поднял палец ожидая пока замешкавшаяся под дверью бабушка отойдет подальше, и кивнул деду.

— Что ты хочешь за молчание? — взял с места в карьер он.

— Ты про ту фотографию в секретере на которой изображена некая Юко из Киото и телефонный номер? Или про список гейш в Токио? — уточнил я.

— И про то, и про то.

— Два килограмма моих любимых конфет, второй том той книги что ты мне дал, доступ к тому самому архиву и рыбку Химари — какую захочет. Ах да, еще ты мне разрешишь завести лису.

— Идет. — Похоже он не надеялся отделаться так легко. (бабушка у меня конечно хорошая и с дедом живет душа в душу (я ни разу не слышал чтобы они даже поднимали друг на друга голос, не говоря уже о ругани), но походы налево не одобряет, потому я мог потребовать намного больше!)

— Договорились — я протянул ему упомянутую фотографию и книжку, и он открыв ящичек в столике быстро засунул их туда. Вовремя! Дверь открылась и вошла бабушка неся чайничек, тарелку с печеньем и три кружки. Пронзив деда недовольным взглядом, она расставила кружки, разлила чай и положила печенье.

Ну-с, попьем чайку! Я первым схватил кружку, подгребая печенье поближе, попробовал чай, черный... несладкий, вернее не размешанный:

— Ба, а есть чем помешать?

— Ох, забыла. — засуетилась бабушка, — хотя, помниться где-то тут была ложка. — И она, не обращая внимания на вновь побелевшего деда, полезла в стол.

Понимая что дальше случиться, я схватил кружку, несколько печенюшек, (Черт с ней с ложкой, помешаю магией.) и выскочил из комнаты, в спину мне раздался возмущенный голос "А это еще что такое?!"...

Похоже деду в последние дни кардинально не везет!

Глава 9. Сад окутанный пеплом.

— Мир дому сему — поздоровался Леший входя в дом. Мы как раз заканчивали завтракать когда Гинко сообщила, что к дому направляется гость. После распоряжения деда (сверкавшего шикарным синяком на глазу) Кая встретила его, и провела в дом.

— Глава — уважительно склонил голову дух — рад видеть тебя в здравии.

— Здравствуй Леший, — кивнул в ответ я.

— Господин — поклон в деду, — госпожа — поклон бабушке, — Химари — ей он кивнул как равной, получив в ответ приветствие, остальных он поприветсвовал скопом, и сев за стол поставил на него корзину.

— Гостинцы я принес, — пояснил — всем лесом собирали. — он откинул плетенную крышку и начал доставать "гостинцы"., сопровождая каждый из них комментарием.

— Зелье от Агафьи, передала с приветом и желанием быстрее поправляться, — он извлек небольшой стеклянный сосуд, и поставил его рядом со мной. Сосудом сразу завладела Харука, открыла крышку, вдохнула парок, и зависла в восторженной неподвижности.

— Травы целебные, лиршы передали, наказали звездоцвет заваривать пятнадцать лучин, и пить горячим — он достал небольшой пучок трав перекочевавший все той-же Харуке.

— Руда железная, сунул железняк, вроде бесполезна, но все-таки подарок, — протянул небольшой темно-красный, почти черный камешек.

— Мед огнепчел, очень полезный и вкусный, сама королева поделилась, — на свет появился кусочек сот.

— Шарф, теплый, кветы сплели — зачем не спрашивай, сам не знаю. -он извлек искомый шарф, черный с темно-красным узором в виде паутины, который я тут-же отдал бабушке. (не сезон ведь!)

— Тут есть кветы? — удивился я.

— Да, и довольно много, — Леший продолжал копаться в своей бездонной корзине.

Химари наклонилась ко мне и шепотом спросила:

— Кто такие кветы?

— Духи-паучата, плетут великолепные ткани и одежду. — Так-же шепотом ответил я.

— Лисьена прислала тебе сувенир — он достал небольшую баночку, с сидящим внутри красивым, громадным, золотым с зелеными крыльями жуком — Королевский Рогач, правда маленький еще — вишь рога еще не отросли. По ночам он светиться, его жужжание — великолепное снотворное, и кроме того он еще и жизненную силу выделяет, кормить только надо.

Я взял банку и полюбовался на жука.

— И чем кормить?

— Он питается соком растений, каких — неважно.

— Хм. — я потрусил баночку, вызывая недовольное жужжание жука и поставил на стол. Химари сразу схватила ее, выпустив ушки, и начала увлеченно трясти, наслаждаясь негодованием бедного жука.

— И наконец, яблоки, золотые аргильские, сам собирал, — похвастался он, протягивая мне корзину (а я думал что она бездонная!) почти на треть заполненную золотисто-розовыми плодами.

— Там еще много чего собрали, но я взял только самое маленькое или нужное сейчас, остальное сам заберешь... ну или попозже принесем.

— Спасибо за гостинцы. Не ожидал, честно.

— Пустяки, — отмахнулся дух — плохие же из нас были-бы вассалы если бы мы оставили тебя болеть, и без поддержки, к тому-же ты нам понравился.

— Вот как? — я изумился.

— Именно. — с достоинством подтвердил он. — Скажи, Глава, ты сейчас свободен? Идти сможешь?

— Да. А что?

— Познакомить тебя со всеми хочу.

— Сейчас, допьем чай и пойдем, — пообещал я. — Химари, перестань мучить жука, ты ему стресс устраиваешь!

— Но Юто, — ее ушки поникли — он так забавно жужжит...

— Если тебе так нравиться, поставлю у себя в комнате — будешь приходить и трясти по полчаса в день.

Неко просияла и кивнула... бедный жук! Я мысленно извинился перед ним, за то что обрек на мучения, и уже хотел сказать девушке дабы не мучила его сильно, но тут бабушка с Каей принесли нам чай, и мы погрузились в неспешную беседу. Причем говорили в основном Леший и дед, удивительно быстро нашедшие общий язык...

* * *

Ветви деревьев и кусты разошлись, и мы вышли на просторную полузаброшенную площадь, вымощенную все теми-же малахитовыми плитами, испещренными рунами несокрушимости и недвижимости.

Кого только на ней не было: лиршы напоминающие человекоподобные шишки, щепники, корневики, тростняки, энты — всех пород, рядом с ними стояла гиана в платье из плюща и розовых цветов. Позади высились три лохматых лесных великана, сгрудились невысокие боровики — в своих шляпах выточенных из грибов они и сами напоминали грибы. Особняком высилась каменная скала — размером с трехэтажный дом, она сверкала из-под нависающих каменных, заросших мхом бровей, своим единственным глазом из необработанного сапфира размером с тележное колесо. Стояли железняки, невысокие духи, напоминающие гномиков, только из железной руды и черного гранита, летали странные духи напоминающие скатов с сияющими голубым щупальцами на животе, летали напоминающие драгоценные раскаленные рубины огнепчелы, и мелкие феи — крохотные, в ладонь ростом, девчушки, с стрекозиными крылышками. Оплели деревья кветы — молочно белые небольшие паучки с затейливым узором на спинках, стояла уже знакомая мне Лисьена, в компании черной дымящейся тьмой пантеры, и непонятного существа напоминающего паука с крабьими клешнями, и толстой радужной броней. Стоял уже виденный мною олень с золотыми рогами... Много кто был на той площади — всех не перечислить, и не упомянуть.

И вся эта толпа смотрела на меня!

С трудом подавив нервную дрожь, я вышел вперед, прошел сквозь почтительно расступившиеся ряды, и поднялся на импровизированную трибуну, сделанную из громадной плиты черного мрамора.

Химари стала справа, Леший слева, и удовлетворенно оглядевшись прогремел:

— Поприветствуем же нашего господина — толпа пришла в движение, духи синхронно опустились на одно колено, крича слова приветствия:

— Приветствуем Господин!

— Не все смогли прийти, но большая часть здесь, — я кивнул ему, что услышал и создав "Глас Титана" обратился к своим новым вассалам:

— Встаньте, и впредь не смейте без причины преклонять колени. Я хочу увидеть ваши лица, а не спины!

Ряды зашевелились. Духи вставали и я буквально чувствовал их одобрение.

— Думаю как зовут меня вы все уже в курсе — я сделал паузу — теперь я хочу услышать ваши имена. — духи заозирались, наконец из толпы вышла уже виденная мною гиана и почтительно склонив голову, представилась удивительно мелодичным голосом:

— Я Мельрина, господин.

— Кирас, имя мое! — вышел и почти человеческим голосом представился крабопаук.

— Гирра, — промурлыкала пантера.

— Рисс, — прошептал-прокричал один из великанов.

— Азали, — склонил увенчанную рогами голову олень.

Скала прогудела что-то, что я перевел как "Мьельгофтоновир", и сократил до Мельгоф

Остальные духи и существа, последовали их примеру...

* * *

Процедура приветствия затянулась на несколько часов, и выпила из меня все соки. Стоять перед толпой, отвечать на вопросы (сам виноват что разрешил!), и запоминать имена духов оказалось удивительно сложно! К счастью пытка продлилась недолго, и спустя два часа мы наконец оказались свободны.

— Хорошо выступил, Глава, — заявил мне Леший наблюдая как расходятся довольные духи — ты во второй раз произвел хорошее впечатление на нас.

— Я счастлив — радости в моем голосе не нашел бы даже самый отъявленный оптимист. — Кто не пришел?

— М-м-м, Агафья не пришла — заявила что слишком стара для подобных экзерсисов, еще пара болотных духов и садовник Пепельного сада.

— Что за сад?

— Я рассказывал про него, там растет мандрагора, личецвет и прочие... особые растения.

— Интересно было-бы взглянуть, правда Химари? — девушка кивнула.

— Значит пойдем, это недалеко.

— Веди. — И мы пошли. Идти и впрямь было недалеко; пройдя заросли Ведьминых деревьев, алых кленов, и обойдя одно озеро с резвящимися в нем ливьенами мы вышли к небольшой горной гряде.

Вход в Пепельный сад представлял довольно... унылое зрелище. Портал входа был изрядно порушен, великолепные барельефы сколоты, дорога была в выбоинах, заставляя непрерывно смотреть под ноги, впрочем, в самом саду тропа была отремонтирована, было видно что за ней следят.

Сами Пепельные сады, — насколько я понял из объяснений Лешего — представляли собою комплекс пещер, спиралью спускающихся вниз и поделенных на три яруса. В бытность Симабара, здесь выращивали большую часть темных растений, обеспечивая потребности целой Империи — а это очень немало! Но в войну сад был изрядно порушен, некоторые пещеры обвалились, некоторые появились, и много растений погибло. Хотя со временем удалось восстановить потери. Теперь же, садовник в паре с лиршами сушил растения, собирал корни, цветы, семена. Часть отправлял в склад — где скопился большой запас, — часть отправлял духам, а часть опять садил. В общем, обделенными не оставался никто.

Самого садовника мы встретили у входа. Невысокий, сгорбленный, с ветвистыми алыми рогами на голове, укутанный в одежды из лишайников, и мхов, с бородой из трав, он производил благоприятное впечатление.

— Приветствую вас, господин, — представился он — прошу простить за то что не смог прийти поприветствовать вас со всеми, раскрывались стручки болотника, и я был вынужден находиться рядом неотлучно. Мое имя Вайриз, и я как вы уже наверно догадались здешний садовник, с моей женой Мельриной, вы уже наверно знакомы, она встретила вас на площади.

— Да, мы уже познакомились, — подтвердил я. — Покажешь мне свои владения?

— Разумеется господин, так как вы здесь впервые я покажу вам все. Прошу за мной. — он развернулся, и подметая землю полами своих широкополых одеяний направился по тропе.

Мы отправились следом за ним...

* * *

— Слева от вас находиться змееглаз, — он махнул рукой на небольшой, влажный грот, в котором в окружении шипящей, гигантской змеи, рос небольшой зеленой кустик — пыльца с его листьев, сами листья, и даже цветы — великолепное противоядие, одна крупица пыльцы полностью очищает кровь человека. Разумеется от некоторых сильных ядов она не спасает...

— Справа пещеры где растет полуденник, он назван так потому что расцветает только в полдень, его цветы...

Мы активно вертели головами, осматриваясь по сторонам. Здесь было много растений, действительно много, к тому-же — самых разнообразных. Водяных, болотных, воздушных, растущих только на камнях и только на пепле, и многие другие.

А вот чего еще было много в Пепельных садах, так это костей: в основном людей, но встречались и нечеловеческие. Барельефы на стенах и пирамиды служащих горшками для цветов черепов. Ограды из берцовых костей, светильники из черепов, ребер и позвонков, водяные мельницы гонящие воду по небольшим канальцам лопастями из лопаток и так далее. Гнетущее зрелище, но и обладающее частичкой некоей потусторонней величественности.

Большая часть костей уже пожелтела, но встречались и свежие, откуда они — я не спрашивал, и так понятно что Леший постарался.

Я упустил момент, когда мы спустились на второй ярус, но первым растением что мы увидели был высокий — в человеческий рост — куст, с жилистыми темно-бордовыми листьями.

— Кровалик, — указал рукой на него садовник — ядовит, неприятен на вкус, но его сок отлично поддерживает силы. Растет кровалик только в демонических землях и нам стоило немалых трудов... Он еще много чего говорил, этот маленький, старый, сгорбленный старичок, чьей единственной страстью был этот сад. Но я уже не слушал, воспоминания нахлынули волной...

* * *

Бес махая крылышками подпрыгнул, и оторвал бордовый лист, сразу сунул его в пасть и примерился за следующим. Я стоя за осколком скалы, осторожно, почти не дыша следил за нелепой тварюшкой. Вот она отвлеклась на поедание очередного листа, и я пользуюсь шансом. Бросаюсь вперед, взмахивая осколком обсидиана — обточенного по форме ножа и обмотанного с одной стороны полоской кожи — бес услышав мои шаги, взвизгнул оборачиваясь и обнажая когти, и в этот миг я налетел на него.

Мелькнул рыбкой нож, отлетая от могучего удара крылом, мы сцепились на мгновения в смертельном клубке и разлетелись в разные стороны, бес упал со сломанной шеей — нелепый и жалкий даже после смерти — я же рухнул рядом, зажимая распоротую до локтя руку.

Выждав несколько секунд, отпускаю руку, зачерпнув пепла под ногами стираю запекшуюся кровь, и поднимаюсь на ноги. Подобрав нож подхожу к неподвижно лежащей твари, взмахом рассекаю горло, и припадаю к зияющей ране.

Демоническая кровь — черная, вонючая, густая как смола, омерзительная на вкус, но такая необходимая для жизни... для выживания... я осушил беса за несколько глотков, и бросив все остальное на поживу падальщиков поднялся. Приблизившись к кусту кровалика, отрываю один лист и начинаю пережевывать, забивая его солено-горьким вкусом вкус демонической крови...

Я ненавижу кровалик!

* * *

— Юто?! — голос Химари выдернул меня из воспоминаний. Оглядевшись я понял что все довольно далеко отошли, и лишь Химари увидевшая что я стою на месте, вернулась назад.

— Все в порядке? — нэко встревоженно заглянула мне в глаза.

— Все в порядке Химари. — я с силой провел рукой по лицу, — просто воспоминания. Пойдем, послушаем нашего проводника. — Я устремился вслед ушедшим, чувствуя ее озабоченный взгляд всей спиной.

* * *

Мы прошли все три яруса насквозь. Увидели сотни и тысячи растений. Выслушали лекции по каждому растению, узнали много нового. И остановились на том же самом месте где и вошли. Вайриз, под конец сорвавший себе горло — так увлеченно он рассказывал, о своей страсти и цели жизни — привел нас сюда и прохрипел:

— Больше мне нечего показать господин, мы обошли весь Пепельный сад.

— Благодарю тебя Вайриз — он расцвел поняв что я запомнил его имя, польщено улыбнулся мне и сказал:

— Спасибо господин, вот примите этот дар, — он протянул мне небольшой корешок.

— Что это?

— Гертолус, целебное растение, оно поможет вам быстрее оправиться. Отдадите его Агафье, она и приготовит его для вас.

— Еще раз благодарю тебя за этот дар.

— Удачи вам, господин.

Развернувшись мы пошли к выходу. Пробегая взглядом по чудом уцелевшим осколкам барельефов, я уцепился взглядом за изображение, и заинтересовавшись подошел ближе. На этом осколке был изображен мужчина, высокий, одетый в явно королевскую мантию, с причудливой короной на голове.

— Леший, кто это? — он подошел поближе, осмотрел изображение и ответил:

— Император Кхонесс собственной персоной.

Как я и думал! Я благодарно кивнул духу, и уже более внимательно посмотрел на изображение императора.

— Знаешь — негромко обращаюсь к нему — таких как мы нелегко убить... и если ты выжил... и где-то существуешь поныне... я уничтожу тебя, клянусь!

Развернувшись, и не обращая внимания на вопросительные взгляды спутников выхожу наружу — в начавшие сгущаться сумерки.

Глава 10. Болотная ведьма.

Сыто чавкнули прогнившие, скользкие бревна гати, принимая на себя вес перепрыгнувшей на них Химари. Нэко, перепрыгивая с бревна на бревно, не переставала ворчать, завистливо косясь на меня, невозмутимо идущего по воде, и Лешего который просто плевал на непогоду и местность.

— Почему мы не могли пойти в другой день? Или даже после Сада?! Юто! Ты меня слушаешь?

— Я отлично тебя слышу, Химари — устало (она уже в третий раз жалуется!) ответил я — и ты отлично знаешь почему мы не могли пойти после посещения Садов, — темно было! А мы решили пока не заставлять дедулю и бабулю беспокоится!

— Мы?!

— А вчера, — я не обращал внимания на ее ехидное восклицание, — мы целый день провели в поместье, так как дед попросил нас остаться. Вот и получается что идти пришлось сегодня...

— Ну почему нельзя перенеси поход на другой день? — бревно под заговорившейся нэкой начало тонуть и она быстро перепрыгнула на следующее, — почему надо было идти под дождем? — она с ненавистью посмотрела на небо, — Я ненавижу дождь!

Я иронично фыркнул, переступая через подозрительный пузырь вздувшийся под ногами:

— Дождь ты не любишь, глубокую воду не любишь... да ты истинная кошка, воду воспринимаешь только в кружке и в рыбе.

— Да, я кошка, — с достоинством подтвердила Химари, — а вот ты даже слишком любишь воду... для ханъё-бакинэко.

— Дождь — слезы мира — я протянул руку, ловя летящие капли, — и я слишком долго их не видел, что-бы сейчас отказаться от этого природного волшебства.

— Долго это сколько? — ее голос был преисполнен иронии.

— Примерно тысячу лет. — Тысяча лет кошмара, когда просыпаясь ты видишь лишь засыпанную пеплом пустыню, багровые небеса над головой, и толпы демонов. Ни дождя, ни ночи, ни солнца, ни растений, ни воды... вернее вода была — красная отвратительная жижа, здорово смахивающая на кровь.

...Я до сих пор, с затаенным страхом вспоминаю те времена...

— А-а-а... Эмм. — Химари явно не знала что сказать.

— Да и к тому-же, нам еще надо будет с кое-кем встретиться... иди сюда, — я протянул руку застрявшей на бревне девушке.

Она подозрительно посмотрела на меня, потом на обманчивую гладь болота:

— Ты уверен?

— Не бойся, удержу.

— Ну... ладно, — она осторожно взяла предложенную руку, и медленно коснулась воды ногой, та спружинила, и Химари, немного осмелев, шагнула на нее.

— Ну, видишь? — удержал.

— Как ты это делаешь? — она с опаской и восхищением посмотрела себе под ноги.

— Это не тяжело, если хочешь — научу.

— А можешь?

— Смогу! — решительно кивнул я, — закончим с делами и приступим. Я ведь помниться, еще и создавать пространственный карман тебя обучить обещал.

— Ловлю на слове, — Химари улыбнулась, и тут же споткнулась об кочку.

— Ты лучше под ноги смотри, — с усмешкой посоветовал я, и показал вглубь очередного бочажка, на который только что перебралась девушка. Та послушно посмотрела вниз... чтобы встретиться взглядом с улыбающейся в три ряда акульих зубов харей. Взвизгнув, Химари отскочила в сторону и машинально схватилась за отсутствующую рукоять клинка. Харя еще раз улыбнулась, приветственно махнула перепончатой лапой, и вильнув чешуйчатым щучьим хвостом, исчезла в толще темной воды.

Я укоризненно и старательно давя улыбку посмотрел на перепуганную Химари, глядящую на бочажок настороженно поводя ушками.

— Это всего-лишь топлун — который просто хотел с тобой поздороваться...

— Он... мог выбрать более... удобный способ приветствия, — с досадой пробормотала нэко, расслабляясь. Она выглядела так забавно что я не выдержал и рассмеялся. Метнув в меня недовольный взгляд, девушка фыркнула и резко развернувшись устремилась вслед за ушедшим вперед Лешим.

* * *

— Глава, мы пришли — сказал Леший, показывая на появившийся островок твердой суши, окруженный обманчивой поверхностью болотной глади, — напоминающей заросший луг — редкими кочками и деревьями. — вот он — дом Агафьи.

Сам домик был весьма... милым. Да, пожалуй можно и так сказать. Он стоял в самом центре довольно большого островка, под кряжистым дубом, укрывавшим его ветвями — небольшой, сложенный из бревен, обвитый плющом по самую вершину двускатной крыши, в которой одиноким перстом торчала закопченная труба из которой валил дым. Сам дом был окружен плетнем на котором приветственно скалились черепа. При нашем приближении, они заклацали челюстями, предупреждая хозяйку о гостях, и проводили нас взглядами пустых глазниц.

Открыв калитку обтянутую человеческой кожей, мы вошли в дворик. В одном углу стояла будка, с лежащим в ней оборотнем на цепи. Он лениво проводил нас взглядом приветственно повиляв хвостом — совсем как собака — и потянулся, с намеком показывая в зевке внушительные клыки. В другом углу виднелись грядки, на которых росли человеческие головы — напоминая капусту, — и некоторые другие травы. Стояла кадушка, наполненная водой, были сельхозорудия труда, — сплошь из дерева и кости, — обильно висели на ветвях дуба светильники, — сейчас потухшие, а близ грядок виднелась еще одно строение, — по виду небольшой сарайчик. Я мельком оглядел двор и повернулся к напряженной Химари:

— Химари?

— Не по душе мне тут — прошептала нэко — тревожно как-то.

— Просто у тебя хорошая чувствительность, — успокоил ее я — это место буквально напоено первобытной, природной, и древней как мир магией. И потому ты беспокоишься. Не бойся, тут безопасно. Ведь так? — уже Лешему.

— Верно Глава, — кивнул тот — ни это место, ни его хозяйка, не причинят вам вреда.

— Вот видишь?! Пойдем — я потянул ее за рукав плаща. И подавая пример зашагал по песчаной тропинке. Поднявшись по крутой лесенке, вырезанной из цельного ствола дерева, постучал в потемневшую от времени дверь. Получив в ответ "Войдите" потянул дверь за костяную ручку на себя, входя в избу.

Сам домик внутри оказался намного больше чем снаружи, и состоял лишь из одной комнаты. На стенах, окне и даже с потолка свисали пучки трав, — наполнявшие дом непередаваемыми ароматами, — стоял массивный стол у окна, окруженный резными стульями, у дальней стены высилась печь с топчаном, рядом с ней виднелся люк в подполье, у другой стены стоял громадный шкаф, была куча полочек прибитых к стенам, и заставленных склянками, кристаллами, пучками трав и кореньев, порошками, и прочими полезными в жизни травницы да и просто ведьмы, вещами. Посреди комнаты же стоял массивный закопченный котел — именно такой постоянно изображают постоянным ведьминым атрибутом, помимо метлы. — Сейчас под ним горел бездымный зеленый огонь, и бурлило подозрительное варево, которое постоянно помешивала хозяйка — ведьма Агафья.

Увидев нас она отложила черпак, и быстро подошла, сразу накинувшись на зашедшего следом Лешего:

— Старый трухлявый пень! Не мог предупредить что гостей приведешь?!

— Да я это... предупреждал же — растерялся тот, но ведьма его не слушала. Наклонившись она внимательно посмотрела мне в глаза, и явно увидела что-то что привело ее в восторг.

— Солнышко... — ста... женщина блаженно улыбнулась — теплое... освещающее мир... здравствуй дорогой, здравствуй.

— Рад увидеть тебя в живую... Агафья, — я всмотрелся в ее белесые глаза. Ведьма была слепа, — но видела лучше иных зрячих, раз сумела разглядеть, — хоть и частично — мою суть.

Она вообще была колоритной женщиной: Седая, высокая, стройная, одетая в темно-зеленое платье, аккуратно причесанная, держащая строгую осанку, с лицом сохраняющим остатки былой красоты... когда-то она, наверно была умопомрачительно красива, но старость съела эту красоту, оставив лишь ее тень. Но даже так, учитывая ее возраст (навскидку — шесть столетий) и силу (приличный магистр, или слабый архимаг, хотя сила ведьм менее зависит от собственного резерва), она оставалась намного более прилично выглядящей чем ее сестры по ремеслу, и выглядела в этом домике среди болот, малость... неуместно. Ее легче было представить в просторном особняке, или в залах дворца, чем в этом домике среди болот, за прополкой грядок, или резьбой по кости и варкой зелий в котле... Хотя и чувствовалось что это ее дом.

Да и имя это ее, Агафья, явно взято сознательно.

И все бы ничего, но вот разум ее явно начал подводить раньше чем тело... любовь к человечине, и странности в поведении это подтверждают.

— Рада видеть что ты в порядке, Вечный лес не то место что можно привести в порядок без особых последствий... хоть тебе это и удалось... Заходи доченька, — это она сказала Химари, что нерешительно заглянула в дверь, — заходи. Садитесь. Я вам чаек сделаю, угощу по чести. — она указав нам на стол, засуетилась у печи, доставая и заливая кипятком из кадушки различные травки. Запахло чаем. Повинуясь жесту, застыло в темнице времени варево в котле, запрыгали ухваты, доставая из печи горшки с яствами, заскакали тарелки, принимая в себя похлебку пахнущую грибами, травами и олениной, и заскакивая на сам собою сервирующий стол, выстроились в ряд кружки — набираясь зельем, пахнущим черным чаем. Хотя с обычным чаем это зелье уж точно не имело ничего общего. Зацокали ложки, ложась рядом с тарелками... дом ожил, повинуясь своей хозяйке и стремясь угодить гостям.

Сняв плащи, мы уселись за стол, ожидая хозяйку.

— Кушайте, я сейчас вернусь. — Поставив рядом с нами кружки она открыла подпол и быстро спустилась туда, чем-то забренчав. Химари усевшаяся напротив, зачерпнула ложкой похлебку и уставилась на шляпку мухомора в своей ложке как девица на мышь.

— Это вообще съедобно?

— Пахнет вкусно, — отметил я, — думаю да.

— Агафья очень хорошо готовит, — Леший в отличие от нас не колебался (ну да, когда твое тело анимированная коряга, ядов можно не бояться!), сразу начав есть. — Попробуйте, не бойтесь.

— Хм. — я осторожно попробовал, похлебка была горячая, и очень вкусная, — а ведь действительно вкусно!

Поглядев на нас нэко и сама осторожно попробовала, и замешкавшись начала все охотнее есть. Мы ведь утром опять не позавтракали. Вернувшаяся Агафья поставила на стол громадную бутыль на половину наполненную жидкостью персикового цвета, еще теплый домашний хлеб, и присоединилась к нам.

* * *

— Как давно ты тут живешь? — я задал этот вопрос ведьме уже когда мы поели (посуда сама собой помылась и запрыгнула в шкаф, мечта любой хозяйки!) попили хм... чай, и Агафья разлила нам принесенный напиток, действительно напоминающий сок (сок не сок, не знаю, что-то со вкусом трав, яблок, и алкоголя).

— Давно... столетия три уже как. — ведьма задумалась, — да Пётр тогда к власти пришел, на Руси... ну, а мне не понравилось что людишки засуетились вокруг моего жилья (я тогда на Урал перебралась) ну я и пошла к лесному Хозяину на поклон — она кивнула Лешему, — он меня и приютил.

— А чего ж не приютить, как если вежливо просят? Мне не жалко, да и Агафью я давно знал — пояснил дух, — вот и забрал ее со всем добром сюда. Ну, а тут она и поселилась, на болота ушла.

— Тихо тут, да из соседей лишь Мать Болотная, а в лесу духов много, зверья... люди опять-же изредка забредают... а тут из гостей лишь вы, за последний век. Солнышко... — она ласково погладила меня по голове, — и доченька, народу кошачьего... Видел его, Всеотца?!

Я вздрогнул от вопроса.

— Как ты догадалась?!

— В отличие от этих европейских выскочек, — она пренебрежительно махнула рукой, — мы, русские ведьмы, помним прошлое, и то что забыли давным-давно. Вот, он например, — она кивнула на Лешего — сам же нас и учил ведьмовству.

Я укоризненно посмотрел на духа:

— А говорил что никому не рассказывал...

— Глава, я действительно никому не рассказывал... — начал оправдываться Леший, пришибленно глядя на Агафью.

— Нам другие духи рассказали, темные, злые, но полезные.

— Ясно, но ты лучше молчи. Иначе может нехорошо получиться...

— Не бойся Солнышко, я ведь уже дала тебе клятву верности, а мы русские (хоть я и давно себя человеком не считаю, а все одно русская) клятв не забываем и не предаем...

— Верю... — я кивнул и сменил тему, — хочешь вновь стать молодой?

Ведьма задумалась:

— Я... мне надо подумать...

— Я тебя не тороплю и не настаиваю, но ты просто запомни мои слова. Может и с Лешим наконец семью заведете, — приятно работать свахой, честное слово, да и видно что не чужие они друг другу.

— Я подумаю... — она задумчиво кивнула, и переглянулась с духом.

— Подумай, — кивнул я, приложился к кружке, посмотрел за окно, — я хотел бы еще о многом спросить тебя Агафья, но нам пора уходить.

— Подождите, — засуетилась ведьма, — сейчас хоть гостинцев дам, — она закрутила по комнате, собирая небольшую корзинку, затем замерла, посмотрела на Химари и взяла что-то с полки, подошла ближе:

— Возьми доченька, это поможет тебе менять облик без нужды снимать одежду, — она протянула девушке тонкий плетенный ошейничек. Химари удивленно посмотрела на нее, и поблагодарив приняла дар.

— Позволишь? — я показал на ошейник.

— Возьми, — она пожала плечами, и протянула его мне. Я осмотрел вещицу. Этот ошейник помимо чар прочности, нес в себе еще одно плетение — пространственного кармана. По сути, он делал то чему я обещал научить Химари, и что умеют делать все опытные оборотни: в момент превращения, прятал в этот карман все вещи бывшие на оборотне, и потом возвращал их же обратно. Полезная вещь. Довольно улыбнувшись, я пропустил плетенный ремешок сквозь кулак, придавая ему немного иной вид, показав Химари что-бы она наклонилась, одел ей на шею черную бархотку с фиолетовым (под цвет глаз) камнем, и полюбовался зрелищем.

— Думаю так будет красивее, — я создал перед пытающейся посмотреть что же я сделал, девушкой, небольшое водяное зеркальце. Поглядев на результат, Химари благодарно обняла меня.

* * *

Попрощавшись с гостеприимной хозяйкой, нагрузившей нас корзинкой гостинцами (тут же спрятанной в карман) мы вышли на болото:

— Опять тащиться болотом, да еще и под дождем... — тоскливо вздохнула Химари.

— Можно и проще, — ответил я и повернулся к Лешему, — есть какие-то дела требующие моего присутствия здесь, в Вечнолесье?

— Нет Глава, больше никаких дел нету.

— Отлично, тогда бывай. Химари, обними меня.

— Обнимашки? — хихикнула нэко, выполняя требуемое

— Обнимашки — кивнул я с улыбкой, концентрируясь на образе и создавая портал, — держись крепче!

— Чт... — мы переместились, -...о? А? — нэко пошатнулась от внезапной дезориентации и ошеломленно закрутила головой, — где мы?!

— Ну сама посмотри, возле водопада.

— Но как? — она все никак не могла поверить, — мы ведь только что были в самом сердце болот?!

— Телепортация, — я довольно улыбнулся, — самая обычная телепортация.

— Удивительно, — прошептала девушка, — и ты так можешь перемещаться везде?

— Ну, почти, есть места где телепортация невозможна.

— Стоп! — осенило Химари, — если ты умеешь телепортироваться, то зачем мы таскались по болотам и мокли под дождем?

— Это было-бы неспортивно, — моя улыбка достигла ушей.

— Что? — задохнулась нэко, — неспортивно? Ах ты, маленький... — похоже я ее разозлил... пора драпать! Глупый мозг только заканчивал эту мысль, а умное тело уже принялось ее выполнять.

— Стой! — крик погнавшейся за мной Химари только подстегнул меня. Обежав озеро, и уткнувшись в тупик, я увернулся от рук торжествовавшей Химари и пробежал прямо по воде, забегая в беседку и сразу кидая на выход воздушный барьер. Отдышавшись облегченно улегся на скамейку. Теперь не достанет.

Нэко, вынужденная обходить все озеро вновь, прибежала на минуту позже.

— Ютооо — медовым, но совершенно неаппетитным голоском позвала меня Химари, убедившись что войти она не сможет, — выходииии.

— Нет спасибо, — открестился я — мне и тут неплохо. — тепло, удобно, уютно, я даже засыпать стал.

— Но Юто, — ее голос изменился на более просящий, — тут мокро и холодно, впусти меня, пожалуйста!

Нет, ну как отказать тааакой милашке?!

— Эх, ну что с тобой поделать? — царственно махнул я рукой, — Заходи, — и убрал барьер.

Об этом опрометчивом поступке я пожалел в тот момент, когда Химари воскликнув "Попался!" накинулась на меня щекоча...

* * *

— Это было жестоко — пробурчал я, поправляя одежду.

— Сам виноват! — Химари лежа на скамье, довольно наблюдала за моими мучениями.

— Ах, вот ты как, да?! Замри! — нэко застыла, и не в силах пошевелиться, возмущенно спросила:

— Юто! Что это значит?!

— Ты злобно надругалась над моим невинным телом, — я прямо из воздуха достал большое перо, — защекотала меня всего... и теперь я буду мстить! — со злодейской ухмылкой приблизился, к лежащей девушке, снял с нее обувь...

— Юто, подожди! — Химари задергалась, понимая что ее ждет... бесполезно, из этих пут не вырваться, о чем я ее тут-же проинформировал — приступая к своему подлому делу...

— С-ст-стой!

— Нья-ха-ха-ха-ха!

* * *

— Паршивец мелкий!

-Да ладно тебе, обиделась что-ли? — вместо ответа нэко перевернулась на другой бок, демонстрируя мне обиженную спину.

Действительно обиделась... хм...

— Рыбки хочешь? Вкууусной, сооочной, свежеей...

— А есть? — Химари аж подскочила, позабыв про обиду.

— В озере — есть, — я улыбнулся, наблюдая за ее поникшим лицом, — сейчас словим! — и не теряя времени, вышел наружу, поплотнее натягивая капюшон плаща. За время наших игр, дождь усилился многократно, и теперь лил как из ведра. Подойдя к ближайшему дереву, попросил его поделиться ветвью, леску сделали паучки живущие в ближайшем дупле, а вместо крючка использовал кривой сучок. Наложив вместо наживки манящие чары, закинул импровизированную удочку в воду, и уселся на моментально высохшую на землю.

— Думаешь клюнет? — Химари села рядом, с вожделением поглядывая на удочку.

— Клюнет, — уверенно кивнул я. Уж чего-чего, а рыбы в этом озерце хватало (если бы рыба здесь не водилась, я бы просто открыл портал на план воды, а уж там, всего хватает... и не только рыбы!), и чары уже начинали действовать. — сейчас мы поедим рыбки.

— Ага! — я резко подсек, извлекая на свет небольшую серебристую рыбину. Вытащив крючок, опять закинул в воду, и протянул рыбку Химари, — держи, первая твоя.

— Спасибо! — нэко поцеловала меня в довольно подставленную щеку, и оглядела рыбину, примеряясь. Шевельнула ухом:

— Слышишь? Шумит кто-то...

— Что? — я прислушался, и действительно услышал... топот стада бизонов, такая ассоциация возникла у меня от того шума. Нахмурился:

— Странно. Не нравится мне это. — поднявшись прислушался, гомон приближался к нам. — Химари, держи! — я достал из пространственного кармана катану, и перекинул ее девушке. Химари вытащила клинок из ножен и осмотрела:

— Отличный клинок — оценила она, — где взял?

— Да так... тень одна подарила...

Мир, мне нужна твоя помощь!

Уже иду, брат!

— Хм... — она перехватила клинок поудобнее и вышла чуть вперед. Я отступил на шаг, отходя за ее спину, активировал "Кристаллический разум", выставил оглушающий барьер, и стал ждать.

Шум приближался. Вначале слабо оформленный, с каждым мгновением он обретал все новые тона, гомон, возбужденные крики, рычание, азартные вопли, все это сопровождалось целым облаком эмоций — от отчаянья, до веселья, от обреченности до азарта...

— Закачались кусты, блеснула радужная пленка барьера, покатилось чье-то тело, я краем глаза успел заметить золотой отблеск, и тут показались те кто и издавал такие омерзительные звуки — толпа ёкаев!

Они ломились, оставляя за собой просеку, сметая кусты и попадающиеся деревья и действительно напоминали неорганизованное стадо. И все это бегущее напролом стадо... врезалось в барьер. Полыхнуло, передние ряды рухнули как подкошенные, идущие за ними, пробили истощившийся барьер, и издавая гневные вопли бросились к нам, затаптывая своих же, в стремлении поскорее испробовать нашей крови. Отодвинув Химари, я вышел вперед, хладнокровно дождался пока враги окажутся на расстоянии десяти шагов, и вскинув руку, направил ладонь на врагов, обращаясь к иной грани своей силы — Разрушению!

Сознание привычно замедлилось под влиянием "кристального разума" позволяя в подробностях разглядеть как бегущий впереди толпы, гориллообразный ёкай, встречается с незримой волной чистого разрушения, как медленно клетка за клеткой, его тело обращается в ничто, как волна достигает бегущих сзади, растворяя их...

В воздухе вспыхнули яркие точки, пространство вокруг них пошло рябью, выпуская костяные цепи — много костяных цепей. Я едва успел развеять волну, как они метнулись к врагам, опутывая их, вздергивая в воздух, растягивая их тела, до хруста в костях и выломанных суставов. Гневные крики сменили вопли боли, но их как ножом отрезал звуковой барьер.

— Я не опоздал? — Мирин вышел из-за дерева прогулочным шагом.

— Ты как раз вовремя, — я взмахом показал Химари что все в порядке.

— Юто ты уверен? — нэко настороженно посмотрела на Мира, с усмешкой глядящего на спеленатых врагов.

— Да, он не враг, — что-то горячее капнуло мне на плечо, под плащом. Мазнув пальцами я поднес руку к лицу, кровь. Один из ёкаев успел метнуть пару воздушных лезвий, и видно одно задело щеку. Я ведь даже не почувствовал боли...

Мирин раздул ноздри, втягивая воздух и резко развернулся ко мне, пригляделся, и мигом оказался рядом, встревоженно глядя потемневшим глазом:

— Ты ранен?!

— Пустяки, — я уклонился от его руки, — царапина, уже заживает.

-Не пугай меня так! Кошка, следи за ним! — он отвернулся от вскинувшейся Химари, и приблизился к ёкаям.

— Вы, твари, посмели тронуть моего брата! — его облик задрожал, от ярости Мир даже забыл контролировать себя, начиная принимать свой истинный облик.

— Мир, — окликнул его я.

— Что? — он равернулся, и я указал на его тело, посмотрев на себя он кивком поблагодарил, прикрыл глаза успокаиваясь и возвращая себе человеческое обличье, немного постоял и повернулся к пленным:

— Мы с вами, жалкие черви, сейчас обсудим ваше поведение! — Не хотел бы я сейчас оказаться на месте незадачливых преследователей... им сейчас не позавидуешь... совершенно некстати, мне на ум пришла поговорка про разогнавшего всех лесника, заставив улыбнуться. Подавив усмешку, я тронул Химари за локоть:

— Они за кем-то гнались, пойдем посмотрим.

— Ты уверен что стоит их оставлять? — шепотом ответила Химари, кивком указывая на Мирина, вокруг которого дрожал воздух.

— Уверен, или тебе их жаль? — она отрицательно покачала головой, — тогда пойдем, не стоит смотреть на то что будет дальше...

Не зря ведь одним из прозвищ Мирина является "Палач Империй", и ключевым словом здесь является палач...

Мы подошли к месту падения жертвы, сейчас лежащей на животе, лицом вниз. Первое что бросилось в глаза — волосы и девять хвостов насыщенно золотого цвета, а так-же звериные уши неизвестной.

— Девятихвостая кицуне — потрясенно ахнула рядом Химари.

Присев рядом, я осторожно, дабы не задеть поврежденный бок, перевернул кицуне на спину и всмотрелся в лицо, а затем глубже.

А ведь эта душа мне знакома...

Комментарии автора:

Мирин — от злости теряющий контроль над обликом. -http://ru.anime-characters—

fight.wikia.com/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Tenjou_Tenge-164-165.png_res.jpg

Глава 11. Лев, лиса, дракон и глупые истории в дождливый день.

Ошибки быть не могло. Не в этом случае, и не с моей абсолютной памятью. Я помню все, что видел, чувствовал, делал. И я никак не мог спутать эту душу с любой другой.

Ведь это она! Душа заключенная в темнице астрала, освобожденная мной... исцеленная мной... Так вот ты какая, — Красивое тело и красивая душа... Интересно! А ведь между нами, уже есть связь. Связь что близка к узам хозяина и фамильяра... я ясно ее вижу. И ведь теперь понятны и мои сны, и чувство собственности, что заставляло меня делиться с нею силами, и даже то что она пришла сюда — ко мне.

Иногда мне так стыдно за собственную непредусмотрительность... Ведь я сам лечил ее душу, поделился своей силой, восстановил ее разум, и забыл что все чего коснулась моя сила становиться моим... знай я это тогда, то мог бы предугадать последствия, помочь раньше, но уже слишком поздно... и все что мне остается — это позаботиться о будущем! Нужно перенести лису в укрытие и залечить ее раны. Заставлять Химари ее нести... неправильно, а потому, вновь пришел черед магии.

Свиваю нити магии в замысловатое плетение, кратко взываю к стихии Земли, и хлопаю по земле — выпуская заклинание на волю. Мелькнули коричневые нити плетения, отползли в сторону, свиваясь в круг, углубились вглубь. Почва вспучилась горбом, вытянулась вверх, сминаясь как кусочек пластилина под незримыми пальцами и приобретая форму, несколько мгновений и рядом со мной стоит невысокий, в человеческий рост земляной голем. Грива из травы, рога — кривые сучки, глаза — провалы зеленого огня, сгорбленное тело — уплотненная до крепости камня земля, а когти — бритвенно-острые осколки камней. Он, повинуясь приказу, аккуратно поднял кицунэ и понес ее в беседку.

Я посмотрел на Химари, и ответил на немой вопрос:

— Обычный земляной голем.

Звон цепей заставил нас обернуться — дабы увидеть такую знакомую для меня, и дикую для Химари картину: земля вокруг Мирина вскипела и превратилась в маслянисто блестящее антрацитовое зеркало, из которого повинуясь рывку цепей, выходящих прямо из тела дракона, начали подниматься мертвецы. Медленно всплывая, они вставали окружая кольцом пленников, вооруженные и безоружные, в доспехах, робах, мантиях, иной одежде и даже вовсе без нее, человеческие и нечеловеческие, и все как один одинаково источающие ужас и хлад смерти.

Те кого мой побратим счел достойным врагом...

Они обречены на вечность служения и рабства своим убийцей... и нет тех кто ненавидел бы его больше чем они!

— Похоже Мир решил поиграть...

— Что?!

Ничего не ответив, я направился к Мирину, а Химари, немного помедлив, пристроилась сзади. Прохрустев ледяными стеблями травы и пройдя сквозь ряды почтительно расступившихся мертвецов, я приблизился к дракону, и хлопнул ладонью по золоту наруча. Полыхнули небесной благодатью многочисленные руны доспехов, унимая рябь воздуха и выправляя искаженные черты тела.

— Дабы выковать этот доспех, я сразился с Престолом Порядка, выплавил из его плоти и крови небесное золото, заплатил Уриилу десять чистых душ за благословение, и все дабы ты мог спокойно находиться в проявленных мирах, не тратя силы на поддержание тела... и ради чего все труды? Чтобы ты забыв про его свойства, показал всему миру что мы здесь?!

Мир яростно рыкнул в ответ:

— Я еще никому ничего не показывал!

Я прикрыл глаза, досчитал до десяти:

— Мир, мне стоит напоминать что если боги узнают что я здесь нам придет конец?

Руны на нагруднике ярко сияли, возвращая Мирину ясность разума и контроль над собою, а потому его ответ прозвучал намного спокойнее:

— Нет!

— Но проблема в том, что то-же касается и тебя, откроешься и нам конец! Как ты этого не понимаешь?!

— Извини... — он быстро успокоился, — ...я потерял контроль над собой, когда увидел что эти отбросы ранили тебя. Никто кроме меня не смеет нападать на тебя! И за это я их уничтожу!

Драконы... как же с ними тяжело! Они импульсивны и яростны, а драконы Хаоса еще и безумны... хотя и преданны до конца своих дней.

— Эх, просто не забывай про доспех... а лучше уходи в мой мир — там ты сможешь безбоязненно открыться.

— Так и сделаю, — кивнул дракон, и вскинул руки сплетая заклинание.

— Только пса оставь, — я ткнул пальцем в екая напоминающего помесь собаки и тигра. Посмотрев на него Мир кивнул, взмахом руки переместил всех пленников, оставив лишь указанного мною, и посмотрел на Химари, — все это время стоявшую за моей спиной и с интересом рассматривавшую его.

— Рад познакомиться с тобою, Химари, — он прижал левую ладонь к груди и склонился. — Я, Мирин Астеро, побратим Юто, и я рад приветствовать килайши (досл. охраняющая тело) и подругу моего брата!

Химари поклонилась в ответ:

— Рада встрече с вами, господин Астеро, но разве мы знакомы?

Мирин поморщился:

— Просто Мирин, можно Мир, и только на ты, ненавижу это безликое вы! И отвечая на твой вопрос — да мы знакомы, по крайней мере я с тобой, ведь все эти годы я был рядом.

— Рядом? — удивилась нэко, — но я тебя не видела!

— Естественно — рассмеялся Мир, — я ведь не хотел что-бы меня увидели, и уж не сочти насмешкой — но ты бы не заметила меня, даже если бы я стоял перед твоим носом.

Химари зло сверкнула глазами, и я поспешил вмешаться, пока беседа не обрела нежелательный поворот... Химари то сдержится, а Мирин? Он ведь еще не считает ее семьей...

— Хватит уже любезностями обмениваться, — кошка ограничилась взглядом, — у меня уже скулы сводит от такого вежливого и мирного тебя! И вообще, Мир, вали уже!

— Сейчас, сейчас, только посмотрю что ты хочешь сделать с этим духом. — покачав головой, я отвернулся от веселящегося дракона и подошел к екаю. Короткий взгляд на Мирина, и цепи с легким звоном растворяются в воздухе. Взвизгнув, екай упал на землю и оскалившись неловко приподнялся на дрожащих выломанных лапах.

— Не бойся песик, — я присел на корточки и погладил его по голове, игнорируя оскаленную пасть, — ты был плохим псом, обижал других, слушал не тех хозяев, — хватаю его за загривок, вздергиваю голову и смотрю в глаза, в них лишь страх и обреченность — но теперь все изменится... для тебя! Ты обретешь нового хозяина.

У екаев зачастую нет материального тела. Их тела — сгущенный эфир, чья плотность и структура зависит от сознания, вида, степени развития, обличья (в человеческом облике их тела абсолютно материальны) и многих других параметров, среди которых контроль разума и магии играет не последнюю роль. Потому и принято разделять аякаси на девять (вернее десять) степеней развития. От первой — низший круг, до девятой — высший, или полубожественный. За высшими стоят Легендарные аякаси — та же Тама, Шутен и иже с ними, и уж совсем высоко стоят достигшие десятой степени, — полноценные божества (не путать с синтоистскими божествами, где имеющий пару последователей уже бог).

Эта система выставлена самой природой, в соответствии с иерархией духов, что разделены на ранги, каждый из которых определяет их развитие (низший ранг — маленький сгусток магии без разума, с обрывками инстинктов, а высший ранг, имеет душу, полноценный разум и могущество как у иного бога).

Правда и тут видно отличие екаев от истинных духов: в среде духов слабые не могут напасть на сильных, даже если их в стократ больше, это заложено в их сути. Ну, а екаи могут. Могут напасть на более сильного соперника, чем показывают свою близость к материальным существам — людям, эльфам и прочим... Хотя тут следует учитывать что каждый следующий ранг повышает силу аякаси от трех до десяти раз, и екай даже шестой степени развития с трудом пробьет ауру екая девятой. И почти единственный способ для более слабых екаев, убить более сильного противника — завалить его толпой, или запечатать, — излюбленный способ экзорцистов. (высшего екая убить по настоящему — тяжело, поскольку в момент гибели их душа раскалывается и каждый осколок несет в себе отпечаток структуры души... а там уже главное найти подходящего реципиента)

И да, чем плотнее эфир тела аякаси тем больше от него остается после смерти. Тела сильных, или более развитых, ну или тех кто ближе к материальному миру (как Химари) екаев могут храниться довольно долгое время (до столетий), тела слабых, или утративших большую часть сил, развеиваются в мире (Кстати, потому от некоторых екаев остаются некоторые органы или вещи — это следствие того что высвобожденная энергия тела воплощается в той или иной форме)

Но к чему я веду: аякаси разные, но их тела в истинном обличье — эфир, а с ним мне работать легче чем с плотью...

Намного проще.

Солнце, оно согревает, освещает, дарует жизнь и в то-же время убивает. Оно разное, и именно его силу я взял в основу создаваемого аякаси. Самым тяжелым было создание личности, и оформление разума, остальное далось намного проще. Скомпоновав облик, способности и разум создаваемого духа в одно целое я подивившись легкости манипуляций даже без Грёзы, одним волевым усилием воплотил желаемое в действительность. Полыхнув золотом в моей руке появилась небольшая переливающаяся искорка, — которую я тут -же впечатал в лоб духа и поспешно отошел. Душа пса приняла золотую искру, и смялась в невесомый комок ажурных нитей, переплавляясь в горниле Творения, перерождаясь в нечто иное. Процесс был безумно болезненным — екай выгнулся дугой, послышался хруст костей, краткий визг, по темной шкуре поползли золотые полосы, и дух... взорвался неистовым золотым огнем, выжегшим все на десяток шагов вокруг.

Когда пламя спало мы смогли полюбоваться лежащим в эпицентре взрыва екаем. Его лапы дрогнули, он приподнял голову и медленно неуверенно встал, давая разглядеть себя во всей красе.

Лев!

Громадный лев, чья шкура переливалась расплавленным золотом, отбрасывая солнечные зайчики по всей поляне, грива ярко сияла солнечным светом, а глаза были двумя колодцами солнечной пыли.

Он встряхнул несколько раз гривой, взревел, — вторично выжигая солнечной аурой землю до состояния оплавленного зеркала, подымая клубы пара, прошел вперед, и выжидающе остановился в трех шагах. Отпустив свои многострадальные уши (а Химари то, еще хуже пришлось) я безбоязненно подошел к нему, протянул руку. Лев был громадным и превосходил меня в росте почти вдвое, будучи по грудь взрослому человеку в холке. С легким фырканьем он ткнулся покатым лбом в ладонь, и я погладив его по носу, доверительно сообщил:

— Твое имя... Солнечный лев Сураи.

Он лизнул меня в лицо громадным, грубым, шершавым языком, и отплевавшись я схватил его за гриву ведя к застывшим наблюдателям.

— Вот, познакомитесь, это моя лошадка — лев Сураи.

— Ты в своем репертуаре — расхохотался Мирин и исчез вместе со своими рабами.

— Химари?! — кошка, застывшая как кролик перед удавом, — в роли удава был стоящий в полуметре от нее Сураи — медленно повернула лицо.

— Юто, что это?!

-Котенок — пояснил я с невозмутимой миной, — прибился случайно, вот я его и подобрал. Не бойся, он хороший, мурлычет, дает себя гладить и мышей ловит.

— Котенок... — Химари все никак не могла очнуться, — страшно подумать каких мышей он ловит!

— Больших, очень больших... но тебе его грех бояться! Погладь его...

— Погладить? — переспросила Химари, — Сураи, да?.. — она нерешительно протянула руку, и осторожно погладила льва по шкуре — с которой шипя испарялись капли дождя, — ...красивый!

— Спасибо! — его голос был глубоким, раскатистым, грассирующим.

Химари как будто обжегшись отдернула руку...

— Разумный?!

— Разумеется, — обиделся Сураи — я не менее разумен чем ты!

— Извини, ... — она, теперь уже более уверенно, почесала его за ухом, — я не хотела тебя обидеть...

— Ничего, — лев разомлев под руками, свалился на землю, подставляя для чесания брюхо, — я не обиделся.

Рассмеявшись, Химари почесала ему брюхо, заработав этим благодарное мурлыканье, и подняла сияющее лицо:

— А он мне нравится.

Я весело подмигнул: — Кошка с кошкой всегда найдут общий язык, верно?

— Верно, — она чуть помрачнела — осталось только уговорить Генноске.

— Ну, лису он разрешил поселить, так что думаю и льва разрешит, — тем более что есть-то, ему особо и не надо.

— Лису? — не поняла нэко, — ты что, знал что мы встретим кицунэ?

— Ну, — я направился к беседке, — скажем так: я предполагал что мы с ней встретимся...

Шумно вздохнув, Сураи перевернулся и поднявшись, пошел следом, увлекая за собой Химари.

* * *

Голем положил кицунэ на скамью, а сам застыл у входа молчаливым стражем. Проходя мимо, я мазнул пальцами по нему, закрепляя привязку к местности и окончательно превращая его в стража этих мест.

Попросив Химари раздеть кицунэ, я занялся обеспечением уюта, для чего потребовалось буквально пара простых бытовых заклинаний. Закончив, я развернулся и посмотрел на лежащую лису. Присвистнул и лишь через пару минут смог прокомментировать увиденное:

— Впечатляет.

Кицунэ как будто проволокли через заросли нож-травы, или — что намного вероятнее — загоняли как зверя. Ожоги, неглубокие раны, царапины, ссадины и синяки, ясно виднелись даже сквозь слой грязи, покрывали все тело частой сеткой, и наглядно свидетельствуя о тяжести последних недель ее жизни.

— Несладко ей пришлось, — даже Химари была впечатлена, и смотрела на кицунэ с жалостью и сочувствием. Мысленно с ней согласившись, я сложил пальцы в знак чистоты, направляя воздействие на кицунэ. Спутанные волосы, даже под слоем грязи отливавшие чистым золотом, после очищения просто засияли, сразу показывая что обладательница такого украшения не простая лиса, а полноправная кинко, или даже Тенко, по крайней мере божественное начало у нее было.

Ладно. Попробуем примерить на себя личину целителя.

Царапины, ссадины и синяки были ерундой, они исчезли после одного "Высшего исцеления", другой проблемой была рана на левом боку. Глубокая, оставленная кривым коротким клинком, она не исчезла после заклятия, которым можно было даже поднять недавно умершего, не говоря уже о одной ране, и это показывало на более серьезную проблему.

На клинке был смертельный яд.

Даже сейчас он продолжал свою работу, разрушая ауру, и душу своей жертвы. Я отчетливо видел его темные щупальца, поразившие почти весь левый бок, и начавшие подползать к сердцу. И обычному лечению он не поддавался!

— Странно...

— Что? — встрепенулась Химари — Что-то опасное?

— Ее ранили отравленным клинком, с неизвестным мне ядом.

— Сможешь вылечить?

Я потер подбородок, и более внимательно осмотрел пациентку.

— Смогу, просто мне интересно: если они хотели ее взять живой, то зачем понадобился смертельный яд?!

— Девятихвостые кицунэ очень опасные противники, может они просто поняли что не могут захватить ее живой, и решили избавиться от возможной мести?

— Может, — эта мысль была здравой, ведь если бы она ушла от преследователей то потом через некоторое время постаралась бы отомстить... лично я бы так и сделал, — все, не мешай.

Погружаюсь в транс, сплетая "Высшее очищение" и "Божественное исцеление", последнее мне далось с трудом, недостаток контроля я пятикратно возместил силой, и отпустив плетения, с облегчением вытер лоб, наблюдая как извиваются стараясь избежать гибели щупальца яда, растворяясь в изумрудном сиянии "Исцеления", и белоснежном — "Очищения". Что же за яд они использовали?! Я вбухал в эту лису половину резерва, и мог на потраченную манну воскресить десяток человек!

Если бы и это не помогло пришлось бы обратиться к своим возможностям как Творца.

Послав Мирину сообщение, с просьбой выпытать все из пленников, откинулся на спину и задумчиво посмотрел на исцеляемую.

Хм, а у нее грудь больше чем у Химари!

— Химари, а где ее одежда?

— Эти тряпки одеждой уже нельзя называть, я их выбросила.

— Мда... ладно, создам ей новую, а сейчас пусть полежит под одеялом.

Вновь привычные манипуляции с переводом манны в материю, и укрываю девушку теплым, темным покрывалом. Немного подумав, я аккуратно заставил разойтись кожу на запястье, и дал кицунэ несколько капель своей крови.

Химари не замедлила полюбопытствовать:

— А это зачем?

— Кровь, одна из самых насыщенных магией жидкостей в теле, она поможет ей быстрее восстановиться.

— Одна из? А какая самая?

Или она притворяется заставляя меня это говорить, или действительно не знает?! Глянув на кошку я сошелся на мысли что не знает, любопытство было искренним.

— Самая насыщенная магией жидкость, это мужское семя, и думаю такой способ восстановления был бы немного... неуместным! (да и рано еще мне... эх...)

— О, да! — поспешно согласилась покрасневшая Химари.

* * *

Устроив поудобнее ноги на заснувшем Сураи, я пододвинулся к Химари, прижался к ее боку, и замер слушая мерное биение ее сердца и шум дождя на улице.

— Юто... скажи... — ее голос был неуверенным.

— Да?

— Мирин... кто он?

Я внимательно посмотрел на серьезное лицо нэко. Она явно была испуганна силой Мира.

— Боишься его?

— Да...

— Не надо, не бойся и не обижайся на его грубость. Он дракон Хаоса, а они все странные, Мирин еще цветочек по сравнению со своими сородичами, по крайней мере он сохраняет ясность разума большую часть времени.

— Дракон?! — похоже она пропустила все остальные слова мимо ушей, — а почему он назвал тебя братом?

— Потому что он мой брат, — я искреннее улыбнулся ее непониманию, — вернее побратим. Еще с тех времен — времен прошлой жизни.

— Знаешь, мне все еще не верится что ты намного старше чем я тебя помню...

Я грустно рассмеялся

— Химари, от меня прошлого не так много и осталось, знания, враги, друзья... моя личность уже совсем другая, я переродился и являюсь все тем-же Юто, которого ты помогала нянчить... так что не надо про "ты иной" и "я тебя не знаю", ты меня знаешь лучше чем все остальные в этом мире...

— Извини... — кошка поникла.

— Не страшно, ты привыкнешь, да и к тому-же я ведь обещал тебе ответить на любые вопросы... не стесняйся, задавай.

— Тогда... расскажи как ты встретился с Мирином.

Я поморщился, Химари могла задать и другой вопрос! Но раз я пообещал ответить, ничего не поделаешь — придется отвечать! Потому я забрался на скамью, скрестил ноги усевшись поудобнее, и нехотя начал:

— Это... глупая история... — я задумался.

Действительно глупая, а еще более глупо буду выглядеть я — когда буду ее рассказывать. Ребенок, рассказывает девушке о своей несчастливой судьбе, и первой любви... какая глупость! Хорошо хоть мы одни, некому будет смеяться...

Химари терпеливо ждала продолжения.

— ...Это случилось к середине второго тысячелетия моей жизни. Я тогда только вышел из Земель Мертвых, где проходил обучение владению клинком у чемпиона Арены Мертвых — Дариоласа. Тогда я и встретил ее — Кинэль Богиня Любви — так она представилась мне. — Я хмыкнул, сообразив что не могу вспомнить даже ее лица. Облик, некогда сводивший меня с ума женщины, стерся из моей памяти, — Она была первой женщиной которую я встретил за более чем пятьсот лет, и первой живой и недемонической женщиной, которую я встретил вообще!

Ее облик свел меня с ума, я влюбился как глупый мальчишка, и в буквальном смысле потерял голову.

Но тут я был не одинок. Мирин уже ухаживал за нею, и когда мы встретились то поняли что нам не быть друзьями... — я улыбнулся вспоминая нашу первую драку — мы сцепились как два петуха в одной клетке... мы были Симплигатами, и не могли ужиться вместе...

— Извини что перебиваю, но кем вы были? Симплигадами?!

— Я говорю не про греческие скалы, и эпос, а про противоположности. Симплигаты — разные, различные, этим словом обозначают разумных что абсолютно различны, между собою. Я был ледяным кристаллом разума, отточенным контролем, рассудительностью, а Мир, был животным безумием и неистовством чистой силы, и Хаоса, мы были противоположны по своей сути.

Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда, с первой улыбки Кинэль подаренной сопернику. Женщины... Тогда мы и устроили первую серьезную схватку, попутно уничтожив безымянный мир, населенный лишь хтоническим титаном, мы выжгли мир дотла, раскололи его на множество частей, и ушли, так и не победив.

Я прервался, и поменял позу устраиваясь поудобнее, взглянув на затаившую дыхание Химари и усмехнулся...

— Так продолжалось почти двести лет, мы ухаживали за Кинэль, схлестывались в бою, развивались в перерывах... за те двести лет я познал больше чем за предыдущие полтора тысячелетия, и мы уничтожили еще один мир в своей междоусобице...

А затем я попал в Бездну Ледяной Стужи.

Кинэль попросила у меня Цвет Стужи, и я — молодой идиот, радостно поперся исполнять ее просьбу. Я нашел цвет, — в сердце цитадели Хлада, прошел сквозь многочисленную охрану, обманул архидемона Ассалора, залез в его сокровищницу... и в итоге попался на обратном пути.

Я убил много демонов, прикончил трех архидемонов, и даже ранил самого Ассалора, но их было слишком много и они были слишком сильны! Меня обессиленного зажали на ледяном пике, оттолкнули в пропасть, и когда я уже падал меня за руку схватил Мирин.

Он помог мне выбраться, спас меня! — " Я не могу позволить всяким отбросам убить моего врага" — вот что он сказал мне, когда мы, израненные и обессиленные вырвались из Бездны...

— Удивительно... — глаза Химари сияли, так увлек ее мой рассказ. Чуть улыбнувшись, я приоткрыл свой разум позволяя ей увидеть минувшие события!

— Я принес Цвет Кинэль, получив в награду поцелуй, и был счастлив что не обратил внимания, на выражение ее лица... а стоило бы! Но я был слишком ослеплен любовью...

В следующий раз, я встретил Мирина когда, — опять по просьбе Кинэль — забрался в хранилища Верховного Храма Ллос, в Кайрате. Я полз по темному, пыльному переходу, и заинтересовавшись радостными гимнами в честь Паучихи выглянул в попавшееся по пути окошко. То что я увидел потрясло меня... Они схватили его, сковали мифриловыми цепями и готовились принести в жертву своей богине — как же, дракон Хаоса — Великая Жертва! В тот момент, когда я видел его: скованного, израненного я ощутил безумный гнев, потрясший меня самого!

Они посмели напасть на моего противника!

Я перестал таиться в тенях, вылез из коридора, перебил всех на своем пути, принес Верховную Жрицу в жертву Ллос — заколов ее прямо на алтаре, и разбил цепи, сковавшие Мирина! На мой ироничный вопрос как же он попался он открыл мне правду... Мы были глупыми и молодыми юнцами, мне было чуть больше полутора тысячелетий, Мир был старше меня на полвека... глупые, молодые... такой старой и опытной богине как Кинэль не составляло труда манипулировать нами! Она открыла мне не всю правду, она была не только богиней Любви, но и Интриг и Предательств... Мир узнал об этом, когда его поймали, и сказал мне когда я его освободил...

Она манипулировала нами! Очнись Аркаллион! Отбрось свою влюбленность!

- Не верю... не может быть...

— Я... не верил ему, но у него были... весомые доказательства... Знаешь, правду говорят что от любви к ненависти — один шаг. Когда мы осознали что нас использовали... все наши чувства к ней сгорели, перековались в нечто иное — нечто темное, безумно могущественное и ослепляюще злое. Неверие стало яростью, а любовь — ненавистью.

Мы стали ненужны Кинэль, перестали забавлять ее своим соперничеством... и она решила избавиться от нас! Я должен был погибнуть тогда, в Бездне, а Мир — сдохнуть на алтаре Паучихи... Мы, объединив свои силы, уничтожили Каэр Ном. И тогда... к нам, на руины города отозвавшись на мольбы погибших последователей, пришла Ллос. Она пришла посмотреть на тех кто залил кровью ее город. И она увидела. Увидела нас.

Мы с радостью сразились с ней, стремясь утолить в битве горечь и злобу.

С ней и ее народом.

Каждый из нас применил свои меры: Я применил "Час восставших мертвецов" — на один час подняв всех погибших в том мире, со времен основания мира. Волны мертвых захлестнули мир, превращая его в могильник... Мирин же, пробил брешь в пространстве, открыв прямой путь в Пределы Хаоса, призывая бесчисленные орды демонов, и отродий, и на фоне этой бойни, мы схватились с Ллос. С трудом, пройдя на тонкой нити отделявшей поражение от победы, но мы победили. Паучиха бежала, источая угрозы, обещания мести и проклятия, а мы, оставив за собой выжженный мир, направились мстить. Мы ушли в Амор — мир Кинэль, ворвались в ее домен, безжалостно перебили ее слуг... убили ее саму. Я лично насадил ее голову на кол, поставив его на центральной площади Амора.

Там же мы и решили все свои разногласия с Мирином.

Это была наша последняя схватка. Схватка в которой я победил... знаешь, жизнь в Аду отучила меня щадить своих врагов, но тогда... я просто не смог нанести последний удар.

И вместо клинка, я протянул ему руку, предложив ему стать моим братом...

— Вот такая история Химари, на мой взгляд она воплощение глупости, и моих собственных ошибок, потому я и не люблю ее рассказывать.

— Но мне ты ее рассказал!

— Только потому что обещал.

Помолчав нэко полюбопытствовала:

— И какой вывод ты вынес для себя?

Я тяжело вздохнул.

— Что хороший враг лучше плохого друга... и что если ты кого-то любишь, это не означает что он любит тебя! И давай закончим на этом.

— Давай — легко согласилась Химари, видя что мне эта тема неприятна. А кому она должна быть приятна? Ведь у этой истории очень плохой конец: Мужем Кинэль был Артис — бог войны, и та тварь что убила Миру!

Он поклялся отомстить нам, и в конце-концов, — через три тысячелетия ему это удалось... Он первый к кому я наведаюсь после того как верну себе Библиотеку!

— Химари, я помнится обещал тебя кое-чему научить?

— Думаешь сейчас хорошее время? — нэко с сомнением покосилась на спящую кицунэ.

— Сейчас лучшее время! Начнем, смотри мне в глаза...

Комментарии автора:

Коллекция врагов, признанных достойными противниками. — http://ru.anime-characters-fight.wikia.com/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Tenjou_Tenge-20-157-158.png

Сураи Солнечный лев — http://img.goroskopu.com/zodiac/content_html/5-CillweAsdWV414CWn.jpeg

http://vignette2.wikia.nocookie.net/anime-characters-fight/images/3/35/Tenjou_Tenge-164-165.png_res.jpg/revision/latest?cb=20131102134421&path-prefix=ru

Глава 12. Мой драгоценный фамильяр.

Ее разбудил голос...

— ...Не так! Контроль, не забывай про контроль! Охватывай разумом сферу пространства, и аккуратно перевоплощайся... да, вот так. Молодец! — молодой и звонкий, он вырвал ее из пучины беспамятства, возвращая в пахнущую дождем, сырой землей, травой, хвоей, цветами и магией реальность.

Последнее что она помнила это вопли преследователей за спиной, боль в теле и вспышку перед глазами. Вспышку затмившую весь мир... но что потом? Прислушавшись к ощущениям, она поняла две вещи: она полностью обнаженная лежит на чем-то мягком и упругом, под теплым одеялом... и больше нет боли! Это осознание так потрясло ее что она даже забывшись пошевелилась...

— А теперь давай обратно... аккуратней! Отлично... О! Наша гостья очнулась?!

Кто-то, пахнущий магией, лесом и кошками, подошел ближе и оперся руками о край ложа.

С тихим вздохом она открыла глаза, моргнула фокусируясь на резном белоснежном потолке, и повернула голову, встречаясь взглядом с беловолосым ребенком лет пяти-шести, смотрящим на нее странными серебристо-синими глазами. Непонятно было даже, девочка это или мальчик, одежду скрывал матово-черный плащ, а запах доносил лишь обширнейшую палитру разновидностей магии, из которых почти все были незнакомы...

Ребенок склонил голову набок, глядя с едва уловимой насмешкой и любопытством и не дождавшись иной реакции заговорил:

— Как ты себя чувствуешь? Я уже успел и проголодаться ожидая твоего пробуждения... ты в порядке?

Все таки мальчик!

— Да, — голос был слабым, а ощущение сухости во рту заставило поморщиться, — я в порядке...

Понимающе улыбнувшись, он протянул ей стакан с водой, взятый с резного прозрачного (хрустального?) столика. Удивленно посмотрев, она приподнялась, придерживая одеяло у груди и благодарно кивнув, взяла стакан. Выпив воду, отдала стакан, поблагодарила и огляделась: небольшая беседка, белоснежные резные стены увиты плющом, внутри не смотря на дождь и ветер, сухо и тепло, присмотревшись она даже уловила неизвестные плетения на проемах — заменяющие окна, и создающие ту самую теплую атмосферу, две полукруглые широкие скамьи, покрытые зеленым пружинящим покрытием, в центре столик... и три обитателя. Первым был тот самый странный ребенок, сейчас ставящий стакан обратно, второй была беловолосая девушка, с сильным запахом екая и кошки, — на данный момент сидящая на второй скамье и сверлившая ее взглядом, в чертах ее лица можно было уловить схожесть с чертами лица ребенка... родственница?! И последним обитателем был громадный золотой кот, сейчас мирно спящий на полу.

Поставив стакан, ребенок присел на край скамьи и внимательно взглянул на нее. На миг ей показалось что его зрачки полыхнули серебром... очень знакомым серебром!

— Ну что-же, раз ты очнулась, думаю самое время познакомиться, — девушка одобрительно кивнула на этих словах, — я Юто, это — жест в сторону девушки — Химари, ну, а на полу спит Сураи, — мой лев. А как тебя зовут?

Заколебавшись на секунду она решила сказать правду:

— Я... я... меня зовут — Тамамо-Но-Маэ...

— Вот это поворот, — присвистнул Юто, впрочем, не выглядя особо удивленным...

* * *

Ее откровение меня не удивило, уж слишком ее человеческий облик был схож с каноническим: бирюзовые глаза, волнистые волосы оттенка чистого золота и статус девятихвостой... хотя с последним можно было и ошибиться: девятихвостых лис не так уж и много, но и не мало, — несколько десятков точно наберется.

— Я буду звать тебя Тамой, не возражаешь?

Кицунэ покачала головой:

— Нет, не буду. Вы меня спасли от преследователей?!

— Да, спасли и вылечили... и помыли.

Она покраснела, но тут ее можно понять, — Длительные пробежки по лесу, в сезон дождей, не лучшим образом сказываються на личной гигиене. Вообще удивительно что такая древняя и... разнообразная аякаси умеет краснеть. Судя по легендам, чего она только не вытворяла! Хотя... какой процент правды в тех баснях?!

— Спасибо...

Мы замолчали. О чем можно говорить с той что только выбралась из горнила отчаянья, и сейчас даже не может в полной мере осознать реальности?! Потому мы замолчали. Тама осматривалась, изучая окружение, а я, втихомолку, более детально изучал ее. В первую нашу встречу, я рассмотрел лишь общие детали ее души, при лечении мне было не до ее личных качеств — глянул что аура и душа чисты и ладно, (тело и так отлично было видно), — а затем я был занят обучением Химари, потому наверстывать упущенное пришлось сейчас.

Аура кицунэ, чистотой не уступала душе.

Да, было видно что убивала и убивала немало, были постепенно стирающиеся признаки перенесенных страданий, и болезней, но ничего иного не было. Клятв не нарушала, психическими отклонениями не страдала (исключая врожденное любопытство и ехидство... но когда это было пороком, тем более для кицунэ?!), каннибализмом не злоупотребляла, следов серьезных проклятий нет, цвета чистые, прозрачные... идеально в общем, — доверять спину можно. Такая не предаст, и не отступится!

Молчание прервал рев возмущенного желудка, с легкостью перебивший шум дождя, и заливший румянцем лицо девушки... даже Сураи изволил проснуться и с любопытством посмотреть на источник звуков.

— Похоже ты голодна, — заметил я со смешком, и не дожидаясь утвердительного ответа, начал воплощать комплект одежды для Тамы. Кицунэ если и хотела сказать что-то, то сразу об этом забыла, уставившись на мои манипуляции.

— Вот, одень это, — я положил стопку еще теплой одежды перед ней, — твоя одежда превратилась в тряпки потому мы их выкинули. Сейчас будет еда.

Девушка зачарованно пощупала гладкую ткань и подняв глаза, с искренним восторгом поблагодарила. Хмыкнув, я тактично отвернулся (все равно мне глаза на затылке с успехом заменяет слух) и поправив плащ, начал создавать пищу, — процесс несложный, но требующий мастерства и концентрации.

Плащ то отдельная тема для разговора. Два часа назад, когда я учил Химари создавать пространственный карман, нэко поинтересовалась знаю ли я что у меня глаза изменились? Получив в ответ мое искреннее недоумение, просто посоветовала посмотреться в зеркало... что я и сделал, получив нехилый шок.

Мое тело начало изменяться в угоду душе.

Нет, я конечно знал что так и будет, но рассчитывал что этот процесс затянется на более долгий срок, потому и удивился начавшимся изменениям... сначала, а потом задумался. Мысль пришедшая мне в голову была проста и гениальна: я ведь все равно приму тот-же облик что и в своем мире, так почему бы мне и не воплотить тот плащ, так сказать для полноты образа?! Да и понравился он мне, чего греха таить!

Сказано — сделано! Использовав в качестве якоря свой дождевик я связал два образа, напитал чистой энергией Творения, и отпустил на волю. Проблема в том что я и сам в точности не знал что именно представляет собою мой плащ, были смутные образы на грани сознания, что-то подсказывала интуиция, но четкого знания не было... потому я и положился на волю случая.

Результат был виден сразу, мой темный дождевик превратился в матово черный, потерял вес, изменил фасон, стал намного удобней и продолжает изменяться... И жрет силы как не в себя.

Страшно подумать во что он превратится когда воплощение завершиться... но что это будет незаурядная вещь понятно сразу. Правда есть один минус моей авантюры, — мне нельзя снимать плащ до завершения изменений. И судя по по их скорости, ночевать я буду в нем-же.

Так за размышлениями я и закончил. Мудрить не стал, создал обычные японские блюда, попробовал и поморщился: у бабушки получалось вкуснее. У каждого мага, умеющего создавать пищу, есть отработанный комплекс заклятий, на воплощение любимых блюд и напитков. Есть и маги-повары, специализирующиеся на создании новых блюд, — способные в совершенстве передавать вкус любого продукта, и его сочетаний. Я же, увы не из таких. У меня конечно есть свои отработанные заклятья, но пища создаваемая ими чужда для этого мира... потому придется перебиваться суррогатом. А что поделать? У моего дара было много особенностей: в частности, я не мог обучать женщин, и мне никогда не удавалось с первого раза правильно скопировать блюдо. Причем таких проблем у меня не возникало даже с сложнейшими ритуалами высшей магии... особенность дара чтоб ее!

...Зря я волновался! Тама не обращая внимания на вкус, поглощала пищу с безумством в край оголодавшего существа, до этого момента я даже подумать не мог что эта невысокая изящная девушка, может так много съесть! Воистину жизнь не устает преподносить сюрпризы!

...И как-же мне знакома эта ситуация...

- Дитя, где твои родители?

- Мертвы, — ее алые глаза были... пусты, ни единой эмоции, ни проблеска чувств!

Вздохнув, закованный в доспех парень присел рядом с оборванной девочкой расы зверолюдов, и покопавшись вытащил небольшой сверток

- Есть хочешь?

В мертвых глазах мелькнула первая эмоция, и девочка неуверенно кивнула, сжавшись в ожидании. Ласково усмехнувшись, парень развернул сверток, и протянул девочке кусок настоящего хлеба. Уговаривать не пришлось и вскоре он наблюдал как девочка жадно, торопясь, и боясь что отберут и накажут ест.

- Как твое имя дитя?

- Ли. — девочка лишь на миг оторвалась от еды.

- Просто Ли? — вскинул брови парень.

- Хо. Ли Хо.

- Ли Хо, — задумчиво повторил парень, — Ли — красивая, Хо — огонь... Красивый Огонь?! Хм... скажи Огонек... — девочка с трудом посмотрела на него, косясь на хлеб. — ...Ты хочешь пойти со мной? Я не обещаю тебе легкой жизни, но по крайней мере, это будет лучше чем подыхать как безродная собака в этих трущобах, — он обвел рукой окружающие их развалины.

Девочка не колебалась ни мгновения:

- Хочу!

Да! История как одна большая спираль. Ты можешь идти вперед или назад, но все равно придешь к одному и тому-же месту... различаются лишь детали! Безумная спираль Времени и Истории.

Тама закончила есть, и аккуратно положив палочки, вежливо поблагодарила.

* * *

Спустя полчаса смакования чая, она наконец решилась...

Со стуком поставив стакан, Тама, внимательно глядя на меня спросила:

— Зачем вы меня спасли?

— А что, нужна причина? — я вопросительно приподнял брови, поглядывая на удивительно молчаливую Химари. Стоило лисе сказать свое имя, как она тут же начала наблюдать за ней, и я заметил что она держит клинок под рукой... не доверяет!

— Да!

— Ну, тогда... можешь считать что я тебя пожалел... к тому-же, мне было интересно, зачем ты так сюда стремишься.

Тама непонимающе моргнув, с удивлением переспросила:

— Сюда? Стремлюсь?

— Да! Почему? Ты могла скрыться в любой момент, уйти в другую страну, но ты предпочла прийти сюда... даже невзирая на погоню... — я наклонился ближе и словил ее взгляд, — зачем ты пришла?

Она задумалась.

— Я... не знаю. Что-то вело меня сюда... мне казалось что тут меня кто-то ждет, что тут безопасно...

— Хм... я могу сказать тебе, что тебя сюда вело... наша связь.

— Связь? — ее пальцы дрогнули, в эмоциях завертелась настоящая каша, но на лице было лишь выражение вежливого любопытства, а вот Химари была более выразительна.

— О чем ты, Юто? Какая между вами связь?

— Когда я пришел в этот мир, я в Лимбе встретил аномалию на изнанке мира — я говорил глядя в пустоту, — душа, связанная цепями печатей, и безмерно страдающая...

— Ты?! — кицунэ вскочила, с неверием глядя на меня, — это был ты?! Ты помог мне?

— Да! — я зажег серебристое пламя на ладони, немного полюбовался его переливами, и сжал кулак, — я освободил тебя от оков, восстановил твой разум, помог тебе выбраться из Токио, помог на той поляне в лесу, и когда тебя зажали в овраге три "Они"... все это время я помогал тебе! — она села обратно, дрожа будто-бы от холода.

— Мой долг... — ее голос сорвался, от волнения, а маска лица пошла трещинами, показывая ее настоящие эмоции, — ...мой долг перед тобой неоценим!

— Я помогал тебе, не потому что хотел награды, — я просто тебя пожалел... — помолчав я чистосердечно добавил, — и твоя душа понравилась мне. Но ты можешь вернуть этот долг... между нами уже есть связь, и мы можем ее упрочнить... стань моим фамильяром!

— Я согласна, — она не колебалась.

— Так просто соглашаешься? — удивилась нэко... явно читает мои мысли.

— Да!

Кхм! Я вообще ляпнул про фамильяра просто так... ибо за добросердечные дела платы не беру... а она согласилась... быстрая! Блин еще пару схожестей с Ли и сам откажусь от этой затеи, дабы не бередить прошлые раны!

— Ну тогда, начнем! — Сам ритуал Обретения прост, немного крови, одна пентаграмма, капля силы, и несложное плетение — любой ученик справится. Правда в нашем случае, есть небольшие отличия. Нет, первые части ритуала схожи: дать своей крови (если разумный — человек, дриада, ундина, ну или в нашем случае кицунэ, можно обменяться — создавая двухстороннюю связь — как мы и поступили) стабилизировать связь, заключая контракт, связать ауры... это все одинаково, отличается лишь последняя часть, — необязательная, поцелуй (необязательная потому как фамильяр не всегда противоположного пола, или не всегда достаточно симпатичен (бывают такие хм... что не то что поцелуй, — подойти страшно! Но если хочешь получить дополнительные возможности... мне даже жалко таких магов!), окончательно связывающий двух разумных, позволяя им смотреть через друг-друга, чувствовать эмоции контрактора, и даже слышать его мысли, о таких мелочах как взаиморазвитие источников, передача сил друг-другу, и ускоренное восстановление я умолчу.

Тама судя по всему, все эти нюансы знала, и уговаривать ее на последнюю часть не пришлось...

Задумчиво стерев с губ свою кровь, я посмотрел на потерявшую сознание лису. Что-то часто, общающиеся со мною теряют сознание... мое дурное влияние?!

— А сейчас-то что? — Химари судя по всему, думала так-же.

— Процесс восстановления разорванных духовных оболочек очень болезнен... — ее дух как будто разорвали на десяток кусков, и восстанавливать это все пришлось за мой счет, — и это нормальная реакция организма. Помоги лучше ее поднять. — мы перенесли лису на скамью, и уселись рядом. Теперь придется опять ждать! Чем бы заняться?

— Ну что, продолжим наш урок? — жизнерадостно поинтересовался я, и рассмеялся, — скривившаяся моська Химари была мне ответом.

— Может просто пойдем домой? — жалобно поинтересовалась она, — поздно ведь уже.

— Да? — я посмотрел на улицу, — и впрямь смеркаться начинает, — ну пойдем. Сураи, проснись! — я легонько пихнул ногой недовольно заворчавшего льва.

Погрузив беспамятную лису на сонного льва мы отправились домой.

* * *

...Надо было видеть выражение деда когда на вопрос "это кто?" я радостно ответил — "мой фамильяр и моя лошадка", — причем кто есть кто, я не уточнял.

И судя по его странному взгляду — очень зря!

Странные взгляды как отрезало, после моего упоминания про "разрешение завести лисичку" затем он тяжко вздохнув, велел отвести Таму в одну из пустующих комнат (закрепленную теперь за ней) и ласково отвел меня в гостиную, где за столом на пару с бабушкой, устроил мне доп... расспрос третей степени.

И злорадно ухмыляющаяся Химари помогать мне не спешила... (после намека на усиленные тренировки ухмылку прям сдуло!)

Итогом расспросов стало разрешение держать льва в доме — "если он не будет никого есть, ты слышишь меня Юто?!" — и полное смирение с тем что Тамамо-Но-Маэ мой фамильяр (будто они могли что-то с этим сделать!) приправленное легким сетованием деда, что — "Эти высокомерные ублюдки из Круга меня сожрут!"

В общем день прошел удачно! Если бы еще не этот плащ — в котором мне пришлось спать...

Комментарии автора:

Тама, лоли — http://static2.wikia.nocookie.net/anime-characters-fight/ru/images/e/ef/TamaTails.png

Она же в цвете — http://samlib.ru/img/d/dimitrow_r_i/pometki/tamamonomae2.jpg

Тама, истинное обличье — http://cdn.anisearch.com/images/character/screen/9/9671/full/56079.jpg

Единственное изображение взрослой Тамы относиться к категории +16 потому выставляю лишь примерное изображение — http://img1.joyreactor.cc/pics/post/full/Anime-Original-Anime-Art-Anime-Animal-Ears-1592399.jpeg

Ли Хо — http://img0.reactor.cc/pics/post/full/Kotoba-Noriaki-Anime-Art-Anime-Kitsune-1581692.jpeg

Глава 13. Суета.

Кисть прошла чуть в стороне, и почти завершенный кандзи "ангел" оказался безнадежно испорчен. Тихонько выругавшись, я щелчком сбил с плеча звенящий розовый лепесток страж-древа, и погладил спящую на коленях Химари.

Утомленная вчерашними мысленными нагрузками нэко как заснула вечером, так просыпаться и не собиралась. Как и Тама, — последняя так сладко спала что я — захотевший ее разбудить (непорядок, — фамильяр спит дольше хозяина!) так и не решился ее потревожить.

Теперь вот и сижу, скучаю, на улице уже шестой час утра, все спят, а я занимаюсь прикладной каллиграфией, — хоть какое-то занятие, дабы убить время. Вообще список дел на ближайшее будущее поражает размерами, и продолжает шириться: наведаться наконец за водопад, посмотреть что в той каменной гробнице, переговорить с Лешим, проверить способности Тамы, подобрать место для деревни, увидеть наконец всех клановых вассалов, подучить Химари техникам мастеров клинка, создать что-нибудь... список обширный, делать все нужно уже сейчас... но вначале я разберусь со своей драгоценностью! *, а там и думать будем, — я передернул плечами в такт мыслям и перевернул листок, начиная рисовать иной кандзи — "жизнь"

Я изрисовал почти половину блокнота, когда за спиной раздались мягкие шаги и шелест ткани, не оборачиваясь я спросил:

— Проснулась?

— Да, — Тама присела рядом, и с интересом пощупала мой плащ, — вернее попыталась, звездная ткань обернулась дымом пропуская пальцы сквозь себя и вновь стала темным потоком гладкого полотна.

— Какой интересный артефакт, — восхитилась лиса, — для чего он?

— Кто знает?! — я пожал плечами, свойства этого предмета гардероба даже для меня загадка! — Ты уже осмотрелась?!

— Да, мельком правда... — помолчав она добавила, — ...хороший дом — теплый, живой... пересыщенный магией! Твои родственники явно руководствовались принципом мой дом — моя крепость!

— Ты переоцениваешь их труды... — рассмеялся я, — ...большую часть этой защиты установил я, мои предки позаботились лишь о нескольких барьерах.

— О?! А ты странный...

— Хм? — приподнял брови я.

— Дети, себя так не ведут... — из пустоты, перебив ее на полуслове, вынырнул небольшой светляк и усевшись в подставленную ладонь растворился в зеленоватом сиянии оставляя после себя небольшой клочок пергамента.

— Правда? — рассеянно поинтересовался я, разворачивая листок и пробегая по нему взглядом, хм...

Она еще что-то сказала и поняв что я ее не слышу заглянула мне через плечо:

— Пылающая Гора... Пепельные Сады... Что это?

— Карта Вечнолесья, которую составил мне Леший, — запомнив карту наизусть, я свернул листок, засунул его в карман, взглянул на Таму, и упреждая иные вопросы пообещал:

— Все узнаешь потом.

Химари завозилась на коленях, устраиваясь поудобнее и я машинально погладил ее.

— А с кошкой что?

— Перетрудилась, изучая заклинание, — усмехнулся я.

— Одно? — фыркнула лиса, — да уж... интеллект так и блещет!

Зевнув, нэко потянулась и не открывая глаз парировала:

— По крайней мере, я, не валялась на земле после одного жалкого ритуальчика... — еще раз зевнула, открыла наконец глаза, несколько раз моргнула, и убедившись что ей это не мерещиться воскликнула:

— О Ками! Что это, ты на себя напялила?!

— Что дали, то и одела, — огрызнулась Тама, поправляя передник.

— Юто! Твоих рук дело?!

— А что, — я внимательно оглядел смущенную лису, — думаешь ей не идет наряд горничной?

— Зачем?!

— Ну, у меня ведь должны быть свои куклы? — Тама закашлялась, — к тому-же, я всегда мечтал о горничной-кицуне!

— ... — молчание Химари, было красноречивее любых слов.

— Тебе лет-то сколько? — откашлявшись спросила Тама.

— Четыре...

— Всегда мечтал?! — она выгнула бровь дугой.

— Угу.

— Он всегда такой, — со вздохом призналась Химари, найдя благодарного слушателя в лице обескураженной Тамы, — много знает, помнит свои прошлые жизни, зачастую невыносим и всегда себе на уме!

— Эй! — возмутился я такой характеристике.

— А что я не права?

— Могла бы сказать и когда меня нет рядом!

— А какая разница? Ты все равно слышишь все что происходит в пределах поместья. — Похоже она решила отыграться на мне за все свои мучения! Хотя... она меня прекрасно знает и никогда бы не говорила чего-то подобного в присутствии постороннего... о чем я ей и сказал.

— Похоже вы отлично спелись.

— Ну, от этой лисы нам все равно не избавиться в ближайшее время, так пусть знает.

— Избавиться?! Ах ты кошка драная!

— Молчи уже, лиса-педофилка!

Закашлявшись, я отстранился от разговора, позволяя девочкам нагавкаться всласть. Забавно! Мне всего четыре, а чувствую себя стариком рядом с ними, — вот что значит жить не старея душой и телом.

А, к черту! У меня еще куча дел на носу. С этими мыслями я достал карандаш и принялся чертить в блокноте, не отвлекаясь на развязавшуюся рядом беззлобную перепалку.

* * *

Завтрак прошел вполне мирно. Успокоившиеся девушки никому не досаждали, предпочитая обмениваться заговорщическими взглядами друг с другом, все остальные мирно ели. Единственным происшествием за весь завтрак, был вопрос деда (оценившего наряд Тамы одобрительной улыбкой, — увы для него, бабуля зорким соколом сидела рядом...), о том куда подевался мой лев, на что я ответил:

— Отправил его по делам, — и тему на этом закрыли.

После завтрака, мы отправились прямиком к водопаду.

Стоило крыше поместья скрыться за верхушками деревьев как Тама на миг обернулась и сказала с неподдельной тоской:

— Хороший дом... я уже и не помню когда ко мне — зная кто я — относились так хорошо...

Улыбнувшись очень знакомым эмоциям я ответил, — теми-же словами что некогда сказали мне:

— Нам плевать кто ты, мы и сами не без греха, — особенно я, — так что можешь смело считать что ты нашла свою тихую пристань в бушующем океане событий.

— Хорошо, — серьезно кивнула Тама, — так и буду считать.

— Кстати, ты слишком быстро освоилась в доме... — подозрительно прищурила глаза Химари.

— Мне помогла память Юто, — лиса кивнула в мою сторону, — он поделился со мною знаниями и воспоминаниями.

— Юто? — кошка вопросительно повернула ко мне свою мордочку.

— Понимаешь Химари... — начал я, — связь фамильяра и хозяина имеет много функций: это и обмен памятью, и возможность смотреть глазами друг-друга, передавать силы... много чего можно проделать с этой связью, вот я и воспользовался ею, передав Таме немного своих знаний. Химари задумчиво покивала, а Тама, помедлив, спросила:

— Кстати, почему ты меня блокируешь?

— Привычка, — пожал плечами я, — я не привык что-бы у меня в голове еще кто-то сидел... сейчас уберу, — я убрал блок, тут же ощутив, как Тама воспользовавшись связью, на миг взглянула моими глазами, передала свои эмоции — интерес, опаска, умиротворение, — и убралась обратно. К памяти, она, благоразумно не лезла. И правильно, полезь она сюда сожгла бы себе разум, и превратилась бы в овощ, — не смертельно, но неприятно. Особенно мне — ее потом лечить...

В полном молчании мы дошли до водопада, где я, подхватив кошку подмышку, запрыгнул на один из валунов, устроился поудобнее и попросил Таму показать и рассказать про все свои умения.

Немного поколебавшись, она начала рассказ сопровождая его демонстрациями.

Ее багаж знаний был довольно велик, — в основном Огонь, Иллюзии (материальные, нематериальные, звуковые), немного Пространства (мгновенный телепорт на пяток шагов и пространственный карман — верх ее знаний в этой ветке магии) немного магии Природы, пустынная магия Египта, (напомнившая мне магию бродячих ифритов-пустынников), немного из области стихий Воздуха и Воды, и капелька Земли (примитивный геокинез) телекинез, ментал, (защита и взлом сознания, влечение и Шарм), аурные манипуляции — в зачаточном состоянии, всевозможные барьеры, ритуалы, чуток шаманизма, что-то из цикла Жизни и Смерти, Та-Кемет, владение простейшей бытовой магией, несколько заклятий нейтральной магии, Призыв из Демонологии, щепотка магии Духа, и... все!

В ее арсенале не было ни одного заклятия или ритуала высшего и великого рангов, а из площадных заклятий у нее было лишь два: Огненное кольцо и Взрыв, (второе на стыке Огня и Воздуха) в общем, было видно что она училась не систематически и больше по верхам. (Тама сама-же и подтвердила это, добавив что знаниями аякаси делятся очень неохотно, и до многого она доходила сама)

Получше обстояло дело с врожденными способностями кицуне: Огнем — в том числе и синим лисьим, сжигающим заклятья и духов, — Иллюзиями, менталистикой, и трансформацией тела, остальное все...

Я целых пять минут молча подбирал слова, стараясь, и свои чувства выразить и Таму не обидеть, а затем плюнул на тактичность, и прямо все высказал, подкрепив критику наглядной демонстрацией превосходства (пара не разрушительных заклятий первого круга — "Зеркало Мирда" и "Пересеченная Грань") архимагистра (бывшего!), над глупой и необразованной лисой (как с ребенком спорить ей богу!) правда в конце подсластил горькую пилюлю обиды, (причем обиделась она на глупую! женщины...) обещанием дать ей все необходимые знания, и умения, иначе выходил позор, — Легендарная аякаси, а ничем кроме силы похвастаться не может! Положение чуть выправила Химари, неожиданно вставшая на защиту поникшей лисы, и возразившая мне что все не так уж и плохо, — аргументировав тем что многие маги и о подобном могут лишь мечтать... От таких аргументов я выпал в осадок, — одно дело знать что все плохо, а с другой получить наглядное свидетельство что все очень и очень плохо, похоже что магия как класс почти исчезла из этого мира, уступив место банальному шарлатанству! И ведь я помню свое обучение, остатки знаний у магов есть... но похоже они все растеряли.

Придется строить и Академию для обучения аякаси.

А сейчас...

— Тама, ты кажется хотела узнать что такое Вечнолесье?

Тама осторожно кивнула, глядя на меня глазами побитой собаки. (ну лисы ведь к собачьим относятся?)

— Ну тогда пойдем... — я спрыгнул на землю и снял кошку с плеч. Тянуть нет смысла, закончу с этим сейчас, а заодно и место подберу, и с Лешим поболтаю.

От водопада, до Вечнолесья мы прошли за один шаг — длинный в реальности и бесконечно короткий для нас, — выйдя прямиком к ожидающему нас Лешему.

— Здравствуй Глава.

— Здравствуй Леший, как там с моей просьбой?

— Как нельзя лучше, — усмехнулся тот, — места полно, но я подобрал участок где уже было селение — поглядишь, авось понравится.

— Добро.

Я мысленно позвал Таму, и когда она подошла ближе представил их друг-другу, одновременно указывая на положение в иерархии:

— Тама, — это Леший он хозяин лесов, и лесной дух, Леший — это Тамамо-Но-Маэ, девятихвостая кицуне и мой фамильяр.

— Рад познакомиться...

— Рада познакомиться...

Их голоса прозвучали в унисон, и секунду поглядев друг на друга, мы дружно рассмеялись. Отсмеявшись, Леший махнул посохом, прокладывая тропу и пошел впереди указывая путь.

* * *

Мы вышли на уже знакомую площадь и остановились посередине. Оглядевшись я не заметил никаких новых деталей и недоуменно спросил у Лешего:

— И где обещанные развалины?

— А вон, — он махнул посохом указывая прямо, — прям за теми деревьями находилась деревушка, а здесь был плац с тремя казармами. Казармы разрушили во время войны, а плац не тронули, вот он и уцелел, на совесть делали... ну и магия вестимо помогла.

— Хм-м-м...

Пробиться сквозь стену деревьев оказалось несложно. Один взмах и деревья сами расступаются, освобождая путь, путь к развалинам деревушки. Ну как развалинам... несколько полуразрушенных стен бывшей ратуши, с десяток прямоугольников и кругов фундаментов, да засохшее дерево в центре, в корнях коего притаился пересохший источник...

— Негусто...

— А что ты хотел? Сколько тыщ лет прошло.

— Ну да... — этим высказыванием тяжело не согласиться.

— Юто! — Химари неизвестно зачем залезшая в пещеру бывшего русла источника, выползла задом вперед таща в зубах тускло блеснувшую цепочку, которую и положила мне под ноги, — смотри что я нашла.

Я поднял цепочку, одним взмахом убрал грязь, и серебристо-фиолетовый металл засиял под лучами тусклого солнца.

— Это мифрил, Химари. Наверно нычка кого-то из бывших жителей этой безымянной деревушки, пропущенная захватчиками (хотя я сомневаюсь что их интересовали материальные ценности)

— Мифрил?! — Тама что-то рассматривающая в кустах приблизилась и заинтересованно посмотрела на цепочку, — я слышала про этот металл, говорят что он очень прочный, легкий и идеально подходит для зачаровываний.

— Верно, из этой цепочки можно сделать приличный артефакт, или оберег... держи, — я перекинул цепь лисе и повернулся к дереву, попутно успокоив Химари, — не волнуйся, верну я тебе эту цепь.

— Да забирай, — отмахнулась нэко, — мне она не нужна.

Ну, тогда сделаю оберег, и отдам тебе... или Таме, по ситуации посмотрим. А сейчас мы займемся другой работой.

— Тама, мне нужна будет твоя помощь...

— Что нужно сделать?

— Смотри мы нарисуем вот эту фигуру, — я продемонстрировал иллюзией какую именно, — рисовать ее нужно обязательно вручную, и без использования магии, потому возьми это стило, — я протянул ей тяжелый стержень черного металла, — и будешь мне помогать, Химари, ты тоже присоединяйся. — Нэко послушно сменила облик и, подойдя, получила свой стержень, — центром будет это дерево. — я указал на засохший ствол, — Леший убери все деревья, кусты, траву, вообще всю растительность в радиусе ста метров.

— Да Глава — кивнул дух принимаясь за работу.

— Ну, начнем...

Нужно успеть до темноты, а затем активировать фигуру, оставляя ее на месяц. С этой мыслью я превратил свой плащ в удобную легкую куртку, и принялся чертить линии в земле, попутно исправляя огрехи своих невольных помощников, и раскладывая в местах пересечения линий темные, небольшие, кристаллы, полученные мною от таких любезных Цучимикадо.

В этом деле, главное не ошибиться, ведь эти кристаллы в некотором роде уникальны.

* * *

Что может быть лучше лежания в горячих источниках с двумя красивыми обнаженными девушками? Только лежание в горячем источнике с двумя красивыми обнаженными девушками после тяжелой работы с неуступчивыми заклинаниями и копошения в земле. Мы едва успели сделать все нужное до темноты и полюбовавшись на разгорающийся синим огнем чертеж, дружно отправились отмокать в источнике, где и находились сейчас в блаженной тишине и неге.

— И как тебе, твой первый день у нас? — Химари, с сожалеющим вздохом нарушившая тишину, подняла взгляд на, впервые за сегодня принявшую промежуточный облик Таму.

— Странно... — помолчав призналась лиса, -... странное ваше отношение ко мне, странный дом, и странные вы — его обитатели... мы... я несколько раз была фамильяром у магов, доводилось мне жить и в дворце императора... и в домах обычных людей... но нигде у меня не возникало такого чувства... ощущения что я просто долгое время отсутствовала, и лишь сейчас пришла домой...

— Так и должно быть, — вступил в разговор я, — так и должно быть, ведь это знак что все правильно, и ты возможно нашла то место что станет твоим домом.

— Скажи, — ее глаза в лесной полутьме, таинственно горели бирюзовыми огоньками, — кто ты, Юто? Ты ведь не обычный ребенок, ты вызываешь во мне странные чувства: будто это не ты, а я маленькая девочка сидящая рядом с потрепанным жизнью мудрецом, ты вызываешь желание подчиняться... и твои знания... и эта оговорка Химари про твою память... кто ты Юто?

— Знаешь, — я потянулся и посмотрел на небо, а затем перевел взгляд на нее, — я Амакава Юто, наследник и будущий глава клана Амакава... а кем я был раньше я рассказывал Химари вчера, и сейчас повторять не собираюсь... возможно позже и расскажу.

— Хм... — она изучающе посмотрела на поежившуюся Химари, — рассказывал Химари, да? а ты Химари расскажешь мне?

— Ну, — нэка лучезарно улыбнулась, — зависит от цены которую ты готова выложить за рассказ.

— Сочтемся, — пообещала Тама, так и не заметив мой жест Химари, означающий что все полученное делиться напополам.

И ее ответный жест согласия.

* * *

Второе яблоко успело сгрызться до половины когда лежащие на черном мраморе пола фигуры пошевелились. Приподнявшись Тама обвела затуманенным взглядом просторный холл, остановила взгляд на серебристом дереве, провела взглядом летящего светлячка-душу, и услышав хруст стремительно обернулась...

— Кто ты такой? — она вскочила и приготовилась к бою, — и что это за место?

— Это мой мир, — голос резонировал с окружающей тишиной наполняя помещение целым хором шепота, — а кто я... неужели не узнала? Ведь это я Юто...

— Юто?! Это ты? Ты выглядишь совсем по другому, — она красноречиво обвела взглядом мой облик.

— Так я буду выглядеть когда вырасту, — я пояснил это и ей и одновременно вскочившей Химари, и испарив яблоко, спрыгнул со скамьи — если тебе так будет легче я могу принять свой привычный облик...

— Не надо, — поспешно перебила открывшую рот Таму, Химари, — так ты выглядишь даже лучше!

Я лишь хмыкнул на это восклицание, и жестом позвал их за собой.

— Так что это за место? — через два зала, вновь спросила лиса.

— Как я уже сказал — мой мир, и мы здесь ради вас!

— И что тут находиться?

— Сейчас увидишь, — пообещал я подходя к эбеновым створкам. Остановившись в центре помедлил мгновения, с силой толкнул створки, и указал рукой в проем:

— Добро пожаловать в мою библиотеку!

Комментарии автора:

* — Тама, еще переводиться как драгоценный камень.

Пресекая возможные возмущения по поводу крутости ГГ, и опускания тамошних волшебников, скажу что в качестве примера я брал Куэс, в каноне считавшуюся крутым магом.

Глава 14. Монстр из шахты.

С высоты полета орла, открывался великолепный вид на Вечнолесье.

Величественный пернатый хищник с черно-золотистым оперением, парил в безоблачном небе, на недосягаемой для других птиц высоте, а его острое зрение раскрывало мельчайшие детали, простирающегося под крылом ландшафта.

Вид был... великолепный... фантастический... завораживающий!

Если взглянуть с такой высоты, Вечнолесье, напоминало очертаниями вытянутый неровный овал, обильно укрытый густыми лесами, двумя горными грядами, холмами, полями и одним, но громадным болотом. Да что говорить, ведь тут было даже озеро — более напоминающее небольшое море, — и навеки потухший вулкан.

И сейчас, повинуясь воле направляющего разума, орел летел над этим всем великолепием, оглядывая пейзажи.

Под крылом хищника мелькали леса, с серебристой, фиолетовой, лиловой, зеленой, черной, алой, белоснежной, салатовой, и даже розовой листвой. Промелькнуло величественное дерево с молочной корой и звенящими листьями — Сердце Чащи, показался и тут-же скрылся растущий на холме внушительный лунолист, укрывающий кроной разноцветные лозы, настороженно шелохнулись и вновь замерли страж-древа, мелькнуло вдали болото, — взгляд хищника на миг выцепил стоящую на островке хижину, с копошащейся рядом хозяйкой, — исчезли бамбуковые и андокаровые рощи, ушли чащи растительных гигантов, — с тянущейся в центре голубой нитью ручья, — справа блеснуло зеркальной гладью громадное озеро...

Оставив позади леса, проплыв над полем, заросшим снежно-белыми цветами, и преодолев предгорья, орел, заложив пологую дугу, рванул вперед, прорываясь сквозь полог тумана и попадая в расщелину, меж двух величавых пиков.

Ландшафт изменился. Северная горная гряда, скрывающая в своих недрах Пепельные Сады, и упирающаяся одним концом в Пламенную гору, изобиловала небольшими долинами и ущельями, окружающими два высочайших заснеженных пика — Арданон, и Юрданон (что в переводе с асквика означало правый и левый клыки, — эти две горы очень напоминали два сгибающихся друг к другу клыка, за что и получили название) и по одному из таких ущелий и летел сейчас орел.

Проводив сожалеющим взглядом, стадо горных козлов, и миновав гнездо своих сородичей, орел приветственно качнул крылом фигуре гиганта — окруженной вечным туманом и идущей по дну ущелья, — получив ответный взмах руки и оставляя след вихрящегося тумана вырвался с другой стороны гряды, взмахнул крыльями набирая высоту, свернул вбок, оставляя справа скалы, пролетел мимо гранитных склонов, проплыл над самим жерлом вулкана, опять свернул в сторону лесов, — со стороны, его полет виднелся гигантским кругом, начинающимся почти из центра, и заканчивающегося там-же, — пролетел над небольшой рощей и вылетел к выпиравшему посреди лесов холму.

Его зрение позволило ему увидеть на вершине холма две небольшие фигурки, — кицуне в светлом платье, с золотыми волосами и хвостами, сидящей на пеньке, и нагло устроившегося на ее хвостах ребенка с серебристыми волосами, укутанного в кусочек звездного неба, — но стоило ему подлететь и сделать круг почета над вершиной, как нить управляющего разума задрожала и с легким звоном оборвалась... возвращая небесному охотнику свободу...

* * *

Приложив ладонь ко лбу Тама, проводила взглядом улетающего орла, и в восторге повернулась к Юто.

— И как впечатления? — небрежно поинтересовался тот, что-то черкая в своем неразлучном блокноте.

— Великолепно! — воскликнула кицунэ, сверкая глазами и клычками, — это зрение... эти... эти виды... незабываемое зрелище!

— Могу себе представить, — улыбнулся Юто, — сам-же был таким когда-то...

Немного отойдя от восторга, Тама заинтересовано взглянула в ревниво отодвинутый блокнот, и завистливо покачала головой. Блокнот был открыт вот только ей не удавалось прочитать ни единой строчки... комплекс высших рун надежно скрывал тайны хозяина заключенные в тоненькой книжице с кожаным переплетом... ей до такого мастерства было еще далеко.

— Не расстраивайся, — утешил ее, прочитавший мысли... друг?! хозяин?! или что-то большее?!, — ты тоже так скоро сможешь.

— Когда это еще будет, — горестно вздохнула Тама.

— Ты и так очень быстро развиваешься, я в твое время достиг всего за куда более долгий срок... так что просто подожди и учись. Не старайся взять все и сразу, тебе еще рано подступать к высшей магии. Овладей в совершенстве основами, и тогда я дам тебе все остальное, обещаю.

— Ловлю на слове, — повеселела лиса.

— Лови на деле, а не на слове, — буркнул Юто, вновь начиная чертить.

* * *

— И что ты чертишь? — поинтересовалась неугомонная лиса.

Тяжко вздохнув, я секунду помолчал и ответил:

— Месторасположение источников, точек сил, лей, места с повышенным магическим фоном... карту составляю в общем.

— И как успехи?

— Ты когда вела птицу, видела места с очень сильно повышенным магическим фоном?

Задумавшись на мгновение Тама утвердительно кивнула:

— Да... Сердце, Лунолист, то поле с цветами, место проведения ритуала, болото, Сад и вулкан... вроде все.

— Еще забыла Правый клык... но хорошо! Ты запомнила цвета?

— Да. Светло зеленый — Сердце, серебристый — Лунолист, серебристо-белый — поле, место ритуала — фиолетово-синий, болото, — грязно-зеленый, сад — серый и зеленый, вулкан — огненный, а гора... — она запнулась и вопросительно посмотрела на меня.

— Темно-коричневый, — подсказал я, — цвет Земли. Все эти точки сил отмечают созданные мной, или теми кто до меня, источники... или места где они были. Я отмечаю их на карте, составляю схему потоков, а когда закончу — создам на недостающих местах полноценные источники, чем повышу общий фон и окончательно переведу Вечнолесье в самостоятельное пространство не зависящее от Земли.

— Но зачем это? Чего ты хочешь добиться?

— Я создам источники... и свяжу свой мир с Вечнолесьем... воплощая его в реальности!

Тама потрясенно замолчала, и лишь спустя долгих пять минут смогла говорить.

— А... — голос ее подвел, — а не слишком ли амбициозный проект? Потянешь ли ты?

— Ну, я буду не один и ты тоже будешь мне помогать и потом кто сказал что я буду использовать свои силы? — я сделал паузу позволяя Таме задать вопрос. И она меня не разочаровала.

— И чьи же силы ты будешь использовать?

— Мира. Используем силы мира! Я создам гигантскую ритуальную фигуру, в которой источники будут точками пересечения линий, пробью несколько стихийных проколов, создам накопители и в момент, когда вся система будет готова к действию, запущу ее!

— А... а-а-а... я хочу в этом участвовать!

— Ну разумеется, куда-же я без тебя?

— Отныне и навеки вместе? — улыбнулась Тама.

— Отныне и навеки вместе, — согласился я без тени улыбки.

Кицунэ замолчала, переваривая новости и не мешая мне рисовать. Я рисовал фигуру, мало уступающую той, что была использована мною для возвышения. Я рисовал очередной шедевр... и я уже горю желанием его испробовать!

* * *

Закончив черновой рисунок я захлопнул блокнот, разбудил придремавшую на солнышке Таму, и мы спустились в лес. Встретившись по пути с Химари ушедшей по грибы и прихватившей с собою Сураи, на котором гордо восседала, и лукошко — сейчас полное грибов — мы отправились к месту проведения ритуала.

Место очень изменилось. Там где некогда стояли развалины деревушки, и засохшие деревья, теперь высились кристаллические поросли. Каждая линия ритуальной фигуры, выпустила щетки кристаллов самого разного цвета, — от черного и фиолетового, до светло-синего, и почти белого — растущие в виде стен. Ступив на зеркальную гладь серебристого пола, мы прошли сквозь лабиринт кристаллических стен и попали к центру конструкции, — гигантскому черному кристаллу с бушующими внутри изумрудными тенями.

Прикоснувшись ладонью к холодной поверхности, я быстро провел краткую диагностику структуры и облегченно вздохнув, убрал руку.

Искажений не было.

Все шло по плану, строение росло даже быстрее чем я думал, и без малейших отклонений.

— Ты ведь хотел обосновать здесь деревню? — Химари удивленно осматривавшая изменившуюся местность, больше утверждала чем спрашивала.

— Хотел, — со вздохом согласился я, — но планы пришлось менять. Уж больно место удачное было.

— И что тут будет? — вмешалась Тама.

— Будущее, магического цвета, этого мира, — раскинув руки, пафосно изрек я, и посмотрев на весело хихикающих девушек смущенно поправился, — магическая Академия.

— Да-а-а? — иронично протянула пакостная кошка. — И кто тут будет учиться?

— Аякаси!

— Юто, ну не обижайся, — принялась утешать меня лиса, — просто ты был такой забавный... — она затряслась от смеха.

Укоризненно взглянув на этих бессовестных женщин, я презрительно фыркнул, и развернувшись вышел из здания будущей академии. Академии без учителей, учеников, книг и даже крыши.

Сгибающиеся от хохота девушки, облепив стоически терпевшего Сураи (наученного горьким опытом и молчавшего рядом с ними, большую часть времени) последовали следом.

Такой фыркающей от смеха, и обиженной на этот самый смех процессией, мы прошли сквозь лес — на радость его обитателей (такой концерт духам нечасто перепадал, и вспоминать его, они будут еще долго) и вышли к предгорьям. Благодаря Лешему, путь занял совсем немного времени и девушки даже не успели отсмеяться, как мы вышли к подножию Огненной горы.

Огненная гора... кузница Империи. Здесь, в плавильнях и горнах, подогреваемых раскаленной магмой и дыханием драконов, ковалась большая часть инструментов, оружия, и утвари имперцев. Не знаю почему ее не срыли до основания, но сейчас это нам на руку...

Вернее так я думал до входа в саму гору, сквозь гигантский пролом в скале, где судя по следам, когда-то находились гигантские врата. Оказавшись внутри я поменял свое мнение.

Врагам не нужно было срывать саму гору, вместо этого, они разрушили ее изнутри. Металл забрали, камень обрушили, горны потушили и разгромили...

— Да-а-а, восстановить все это будет непросто, — протянула Тама, вошедшая следом за мной.

Молча кивнув, я шагнул вперед и смотрелся. Увиденное, меня отнюдь не вдохновило. Это все действительно будет непросто восстановить! Хотя-я-я...

— Что? — спросила Тама, увидев как посветлело мое лицо, — все лучше чем ты думал?

— Да. Восстановить все возможно, главное что место есть... восстановим! А сейчас давай посмотрим где они добывали руду.

Шахты обнаружить было несложно. Широкая и нисколько не поврежденная дорога вела от входа в плавильни до самих шахт, располагавшихся чуть в стороне, у подножия соседней горы. Весьма удобно, на мой взгляд. Добываешь руду, отвозишь в плавильни, там ее переплавляют в слитки, и отправляют кузнецам. Один громадный комплекс.

Возле одной из них, мы и остановились.

Черный зев пещеры доверия не внушал, и своими зазубренными краями, очень напоминал пасть, — гостеприимно открывшуюся для гостей.

В общем местечко не шибко гостеприимное на вид.

Остановившись на мощенной серым гранитом площадке, перед входом я развернулся и бодрим голосом поинтересовался:

— И кто хочет со мною отправиться?

— А это не опасно? — забеспокоилась Химари.

— Не бойся — отмахнулся я, — что может плохого случиться в Вечнолесье?

— Хм-мм, тогда я лучше тут посижу, — она уселась на землю всем своим видом показывая что не сунется в пещеру ни за какую рыбку.

Я перевел взгляд на Таму, и та нехотя кивнула. Ну, в ней я и не сомневался. Фамильяр-с...

Сураи и спрашивать было бесполезно.

— Ну, ладно. Жди нас здесь Химари, мы скоро вернемся.

— Идите уже, — отмахнулась нэко.

Запалив два светляка, мы вошли в зев штольни. Зеленоватые огоньки еле разгоняли сгустившуюся тьму, и Сураи, не дожидаясь приказа тихонько рыкнул, заставляя свою шерсть светиться сильнее. Мягкий золотистый свет осветил всю шахту, безжалостно изгоняя тьму, и превращая льва в сияющего небожителя.

— Спасибо, Сураи.

Лев кивнул в ответ.

Пещера была громадной. Ее стены, испещренные выходами тоннелей, смыкались над головой на высоте более десяти человеческих ростов, на потолке виднелись сталактиты, а на земле — сталагмиты... да и сама штольня уже больше напоминала природную пещеру чем зону выработок. Стены в наплывах, и зарослях мха и подземных грибов, повсюду валуны, поверхность под ногами бугриста и неровна.

Осмотревшись, мы вошли в главный тоннель и медленно пошли вперед, тщательно осматриваясь.

— Это точно шахта, а не природная пещера? — недоверчиво поинтересовалась Тама, поворачиваясь ко мне.

— Так сказал Леший — пожал я плечами, — у меня нет причин не доверять ему.

— Д-а-а-а, интересно что они тут добывали? И главное, как?

— Добывали, думаю железо, а как... посмотри вон туда, — я ткнул пальцем под одну из стен, где лежала груда камней.

— Камни, и что?

— Големы. Каменные големы, их тут и использовали.

— Впечатляет... Леший сказал?

Я молча кивнул.

Мы прошли чуть дальше, миновали еще несколько пещер, и вышли к непосредственный зоне разработок. Понять что это именно она было несложно, гора рассыпанной руды, на полу, вывалившаяся из старой, но все еще крепкой мифриловой вагонетки, лежащие под ногами рельсы, так-же склепанные из мифрила, и останки нескольких големов.

Здесь было светлее, на стенах обильно выступали светящиеся синие кристаллы.

— Какая прелесть, — восхитилась Тама глядя на один из них.

— Угу, — кисло согласился я, с ненавистью глядя на друзы.

Не ожидал встретить тут такое! Редкая и пакостная вещь. Хотя и очень полезная.

— Интересно, что это за вид такой? — лиса протянула руку стараясь прикоснуться к одному из них и отдернула после моего рыка:

— Не трогай!

— Почему?

— Это кристаллы "мальдиго", пако... — я замолчал и уставился за ее спину.

— Что? Юто? — она удивленно посмотрела на меня, — что слу... — тихий леденящий рык, донесся из-за ее спины, заставив ее окаменеть от испуга, и шевельнул мои волосы. И я не ручаюсь, что они шевелились не от страха...

Медленно развернувшись, Тама увидела как два горящих желтых глаза взметнулись в тьме, поднимаясь на высоту пяти человеческих ростов. Раздался еще один рык и окутанная тьмой рука метнулась черной молнией, врезаясь в выставленный щит.

— Бежим! — гаркнул я, хватая застывшую Таму за руку и тащя ее за собой.

— Отошедший Сураи, увидев противника зарычал, сгущая вокруг себя пламя и метнулся раскаленным метеором на врага. Громыхнуло. Посыпались с потолка камни и пыль.

Тама, наконец отойдя от шока, побежала рядом.

— Кто это? — она завопила, когда сзади еще раз грохнуло, и волна пыли ударила нам в спину.

— Грайвер!

— И почему мы бежим??? Убей его!

— Он неуязвим для обычной магии!!! — заорал я на нее, оставив попытки сберечь дыхание. — Сураи, задержи его!

Сзади раздался согласный рев, и полыхнуло солнечным светом, вызывая у грайвера вопль злобы.

— Наше счастье... что грайверы... боятся солнечного света, — поведал я лисе, постепенно ускоряясь

— И он... не выйдет... за нами?

— Выйдет... но будет слабее... — мелькнувшие лучи, пробороздили камень передо мною, заставляя подпрыгнуть, пропуская расплавленный камень под ногами. Перепрыгнув и едва удержавшись на ногах, я завопил:

— Сураи кошкин сын! — и рванул вперед.

— Давай телепортируемся! — Тама, застыла на месте создавая плетение.

— Беги дура!!! — я схватил ее за рукав и рванул вперед, сбивая концентрацию, — кристаллы "мальдиго" блокируют перемещения!!!

Недовольно вырвав рукав, она молча побежала.

Вырвавшись наружу, мы выскочив из зева пещеры как два пыльных черта из табакерки, кинулись к недоуменно поднимающейся Химари.

— Что случилось, Юто? Тама?

Не отвечая я бросился на землю, одним движением прикладывая окровавленную ладонь к земле, и усилием воли заставляя кровь покинуть жилы, вырисовывая сложную фигуру на камне.

— Что сталось? — повторила девушка хватаясь за клинок.

— Потерпи Химари, — сквозь зубы ответил я, вливая весь свой резерв в кровавые линии, заставляя их разгореться алым огнем.

Разочарованная нэко повернулась к настороженно застывшей Таме, и тут-же получила ответ на свой вопрос.

Громыхнуло, раздался рев заставляющий резонировать стены пещеры, затем еще раз громыхнуло, второй рев был намного громче... раздался смачный шлепок, и отчаянно визжащий Сураи, вылетел из пещеры, совершил крутую дугу пролетая над макушкой выпучившей глаза Химари, и с хрустом и треском приземлился в кусты у нас за спиной.

Из тьмы, вылезла одна здоровенная когтистая лапа, уцепилась за край входа, затем вторая — вцепившаяся в камень с другой стороны, затем они напряглись и на свет натужно вылез грайвер.

Огляделся, сгущая ауру тьмы вокруг себя непрозрачным для солнца пологом, и увидев нас взревел, набирая скорость.

— Стоим! — крикнул я, и тут-же подал пример, становясь ровно напротив середины фигуры. Химари благородно выступила вперед, закрывая меня спиной... но это уже не потребовалось.

Ревущий, и источающий злобу и клочья темной дымки снаряд влетел за первую линию, мир полыхнул багровым огнем, и нам предстала застывшая в неподвижности фигура, окутанная матовыми цепями и висящая в середине гигантского куба.

"Путы Времени" сработали выше всяческих похвал.

Облегченно вздохнув, я сполз на землю глядя застывшим взглядом на тварь, похожую на вставшего на задние лапы каменного медведя, с горящими желтым буркалами, когтистыми лапами и шлейфом тьмы, и пережидая нервную дрожь.

— Как ты там говорил? Да что может плохого случиться со мною в Вечнолесье?! — послышался задумчивый и крайне ехидный голосок Химари.

Вздохнув и ничего не ответив, я с трудом поднялся, переступил через обессилено упавшую Таму, и направился к застонавшему Сураи.

Глава 15. Осознание.

У каждого из нас наступает в жизни тот момент когда нужно просто остановиться и немного подумать. Подумать о том чего ты хочешь добиться, как ты живешь, что ты делаешь... о многом подумать.

Наступил этот момент и у меня.

Не по моей воле, нет. Ведь я радостным глупым псом несся в закат не замечая ничего вокруг себя. Я был слеп...

Меня, растратившего все силы на лечение Сураи, и заточение грайвера, принесли домой перепуганные Тама и Химари. Затем последовала очередная неделя забытия на грани жизни и смерти... а затем пришел дед. Он не кричал на меня, не осуждал меня, он просто со мною поговорил. Поговорил искренне, ничего не скрывая и не утаивая, он высказал все что думал, расспросил меня о всем что я думаю. И попросил просто посидеть и осознать.

Осознать о том, что меня заставляет нестись вперед, наплевав на собственное детство, — лучшую пору жизни, — тратя его на всякие глупости.

Сделав это, я наконец понял как был глуп. Сейчас я Творец, вечный ребенок, но не воин, и не управленец. Я всегда полагался лишь на себя и своих друзей, и не доверял никому постороннему, и это правильно! Но сейчас это немного не то что мне нужно.

Сейчас мне нужно лишь остановиться, не полностью, но притормозить. Не лезть самому, и не пытаться сделать все в одиночку. Ведь что могло бы быть проще чем попросить Лешего с железняками посмотреть шахты? Что могло бы быть проще чем попросить Хашана, создать источники? Что могло бы быть проще чем попросить духов о помощи?

Ничего!

Пытаясь быть взрослым, я начал забывать свою суть...

Я ребенок! Я — Юто Амакава!

Я уже не Аркаллион Шепот Бездны — древний и могущественный демон что плевал на все и вся, стремясь лишь к своей цели. Нет! Я маленький мальчик что владеет силами безмерно более могучими... и сам я другой!

Осознание этого, сломало что-то во мне, изменило и перековало. Наверно именно сейчас я изменился. Проложил грань между своим прошлым Я и нынешним. Разделил себя Аркаллиона и себя — Юто Амакава, окончательно освободился от гнета моей прошлой сущности и личности, став самим собой.

Первым делом, я попросил прощения у всех: Тамы, Химари, деда и бабушки, даже у Каи, за свои глупости.

Вторым, я отправил Хашана (недовольного тем что его оторвали от Хроник)разбираться с шахтами на пару с Лешим, Мира с Цицероном озадачил поисками аякаси, раздал задачи лесным духам, и даже Сураи нашел дело.

А сам-же принялся ждать. Времени у меня много, и я наслажусь им по полной.

А сейчас...

* * *

— Ложечку за дедушку...

— Ложечку за бабушку...

— Ложечку за Химари...

— И ложечку за...

— Тебя! — перебил я Таму, и послушно съел последнюю ложку каши. Каша была не простая, а сделанная Харукой, специально для меня. Отличаясь от обычной рисовой, огромным количеством приправ и лекарств она была ужасной на вкус, но Тама применив свое обаяние (приняла лоли форму и назвав меня братиком попросила съесть кашку... Химари долго смеялась с моей глупой улыбки) сумела заставить меня ее съесть.

— Знаешь, я рада что ты изменился, — помешивая чай, внезапно призналась Тама. — Ты стал более... живым... веселым.

— Тот разговор, заставил меня задуматься... и что-то изменил внутри... — я приложил руку к груди, — что-то маленькое, но очень важное. Я отбросил прошлое, и начал думать о будущем.

— И тебе это удалось, — кивнула Тама, — теперь пропало то гнетущее чувство которое расходилось от тебя, — ты перестал примерять на себя чужие маски...

— И ты перестал кричать по ночам, — раздался голос подошедшей Химари.

— Я кричал по ночам? — удивился я в ответ на реплику нэко.

— Да, каждую ночь после прихода Тамы...

Задумавшись на долгие пять минут, я наконец ответил:

— Я... Аркаллион видел много чего, что могло свести с ума даже крепкого человека... не говоря уже о ребенке. Пусть даже таком странном как я. Наверно эти воспоминания и давали о себе знать.

— Теперь это неважно, — ответила Химари присев рядом и крепко обнимая меня, — теперь ты немного другой. И даже твои друзья это заметили.

— Так вот почему Мир был таким радостным — осенило меня.

— Да, он истинный друг что жаждет отомстить врагам, но ради этого не хочет корежить твою жизнь. Он сам сказал мне что подождет, пока ты вырастешь...

— Но Химари, я не могу измениться полностью. Я тот-же Юто что и всегда, просто...

— Просто ты осознал кто ты на самом деле. — перебила меня Тама, — А остальное все неважно! — Она присоединилась к Химари, и крепко обняла нас двоих.

— Вы моя семья... а остальное неважно.

— Спасибо...

Спасибо им, поддержавшим меня, и вернувшим на путь истинный, с коего я начал сходить за последние полгода. Спасибо им за то что они есть.

* * *

— Куда сегодня пойдем?

Перевернувшись я сладко потянулся на одеяле, и отбросил книгу в сторону.

— Никуда.

— Что совсем?

— Угу. Мне лень.

— И даже дома не будем ничего делать? — с хитрецой спросила нэко.

— Ну, — я призадумался и просиял, словив безумную мысль за хвост, — научи меня мышей ловить!

Химари зависла.

— Химари, эй! — я пощелкал пальцами перед лицом девушки.

— Это будет интересно, — отмерев хихикнула нэко, и сменив ипостась прыгнула мне на колени, — в подвале завелась мышка, пойдем, объясним ей как она была неправа.

— Это будет интересно, — улыбнулся я, поднимаясь.

Взяв ключи у Каи, мы открыли подвал и спустились вниз не включая света. Спрыгнув с рук, Химари чуть пробежала вперед, и остановилась у неприметной дырки в коридоре.

— Вот она, мышиная нора.

— И что надо делать что-бы словить мышь?

Она села обернув хвостом лапки, и начала:

— Чтобы словить мышку, нужно в первую очередь терпение, ведь мыши очень осторожные животные...

* * *

Проснувшись утром Тама, первым делом заглянула в комнату Юто. Там было пусто, лишь раскрытая книга валялась на кровати. Заложив закладку, она закрыла книгу и поставила на прикроватную тумбочку, улыбнувшись, щелкнула ногтем по стенке аквариума, заставляя уже подросшего жука-рогача недовольно загудеть, и вышла из комнаты.

Заглянув в комнату Химари, она недовольно нахмурившись вышла из пустой комнаты, и попыталась найти Юто по ните связи... связь была перекрыта. Встревоженно ругнувшись, она проследовала на кухню где все уже собирались на завтрак.

— Доброе утро Тама. — поприветствовал ее Генноске, по своему обыкновению сидя во главе стола. Каждое утро, он занимал свое место и еще до завтрака выпивал чашку крепкого чая. Это уже стало традицией.

— Доброе, вы Юто и Химари не видели?

— Нет, а что их нету?

— В комнатах пусто, а Юто не отзывается.

— Они в подземье, — подсказала Кая, ставя парящую ароматным дымком кастрюлю, на стол, — ушли туда еще час назад.

— О, спасибо!

Пожав плечами, домовушка ничего не ответила, побежав на зов Савако. Еще одна традиция этого дома. Если глава каждое утро сидел за столом наслаждаясь вкусом чая, то его жена каждое утро возилась на кухне. Даже если ничего готовить не надо было.

Таких своеобразных традиций в этом доме было много: Гинко, каждую полночь обходившая дом по кругу. Ая, частенько ночью наведывающаяся на кухню, тайком от Савако. Юто, по своему обыкновению встающий раньше всех, и до самого завтрака любующийся деревом возле дома. И Химари, предпочитавшая спать с ним в одной постели и намертво игнорирующая свою комнату...

И она сама, частенько просыпающаяся от того что по ней скачет один несносный ребенок, искренне считающий что фамильяр не должен спать дольше хозяина (из-за чего часто приходилось досыпать в обнимочку с Юто, силой успокаивая оного)

Фыркнув от таких мыслей, кицунэ направилась ко входу в подземный этаж.

* * *

Тихо попискивая, мышка осторожно высунула острую мордочку из норки и оглядевшись, выползла во тьму коридора, не замечая двух пар поблескивающих глаз, с жадным нетерпением глядящих на нее. Озираясь на бегу, мышка последовав на запах, нашла кусочек сыра брошенный прямо на середине коридора, и не в силах противостоять голоду преодолевшему природную осторожность, куснула его. И события понеслись вскачь.

Метнулись тени, и выронив сыр мышка кинулась бежать в норку. Темнота наполнилась азартными воплями:

— Лови ее! Лови!

— Справа обходи, справа!

— Поймал... ай, упустила!

— Попалась!

Щелкнул выключатель и взору ошеломленной Тамы предстала следующая картина — Юто, стоящий на четвереньках и Химари в образе кошки, гонялись за чем-то маленьким и серым, наполняя воздух азартными криками. И когда она включила свет Юто как раз торжествующе поднял руку показывая свою добычу.

Немая сцена продлилась несколько секунд, пока не ожидавшие того стороны пялились друг на друга.

— Чем вы это заняты? — шокировано спросила Тама, не отпуская шнурок выключателя.

— Мышей ловим, — бодро отозвался Юто, в качестве доказательств предъявляя возмущенно пищащую мышку, удерживаемую за хвост.

— ...Ясно, — помотав головой, деликатно ответила кицунэ и дернув за шнурок, выключила свет.

Поднявшись по лестнице, она помотала головой, смахивая картину увиденного, и пройдя на кухню, молча села на свое место.

— Как там они? — благодушно поинтересовался Генноске, — идут завтракать?

— Мышей ловят, — невпопад ответила задумавшаяся Тама, и спохватившись добавила, — думаю скоро выйдут.

— Мышей ловят... — повторил глава, задумался, встал, достал из шкафчика запечатанную бутылку саке, и налил себе полную пиалу, — будешь?

— Наливай, — кивнула кицунэ, горя желанием запить увиденное.

* * *

Когда мы с Химари, нагонявшись всласть за бедной мышью поднялись наверх, Тама уже была пьяна. Дед божился что она выпила совсем немного, но очевидно ей того хватило. Ткнув двумя пальцами в лоб кицунэ, я — добавив сонных чар, — вырубил ее сознание, Химари отнесла ее в комнату и мы наконец уселись за стол.

Позавтракав, мы разошлись по своим делам.

Мы с Химари, решили немного поиграть, а дед пошел встречать гостей, подъехавших на машине и загадивших воздух резкими запахами выхлопных газов, пота, сдерживаемого презрения, страха и очень крепких духов. Почуяв всю эту палитру, я так и не рискнул подойти ближе, и соответственно разговор деда с неизвестным экзорцистом остался для меня в тайне, но судя по тому что дед спешно собравшись уехал, разговор был очень серьезным.

Дед уехал, а я задумался.

— О чем задумался? — полюбопытствовала Химари, удобно сидящая у меня на руках.

— Слушай, Химари, дед ведь часто уезжает по делам?!

— У него работа такая. Он экзорцист.

— Да, но он стал часто покидать дом...

— Беспокоишься? — пытливо заглянула мне в глаза нэко.

— Да, — признался я, — беспокоюсь. А потому мы сейчас прогуляемся.

— Куда?

— Помнишь мы с Тамой, нашли пещерку под водопадом?

— А ту, где ты еще выплавил круглую площадку из обсидиана? — вспомнила нэко, — помню. Туда пойдем?

— В точку. Пора воспользоваться той площадкой.

— О интересно, интересно. Таму будить будем?

— Нет, — я злорадно улыбнулся, — пускай страдает, пьянь несчастная!

— Зря ты так, — укоризненно заметила нэко, — она ведь тоже имеет право немного расслабиться.

— Немного, это не упиваясь в хлам!

— Ну кто ж знал что она так неустойчива к алкоголю, — развела лапками Химари, — но ты-же знаешь, что если она пропустит что-то интересное, то долго будет обижаться.

— Знаю, — вздохнул я, разворачиваясь к дому. — Слушай, а ты не знаешь чего так Цучимикадо зашевелились? Уже третий раз за последние два месяца приезжают.

— Генноске говорил что у них уже четвертая экспедиция пропала, во время охоты на аякаси.

Покачав головой я зашел в комнату Тамы. Похоже Цицерон вошел во вкус.

* * *

Разбудив лису, я не дожидаясь просьбы кинул на нее простенькое заклятье спасающее от головных болей, и пока блаженно жмурящаяся девушка ела, накропал небольшой список, занявший почти метровый свиток пергамента (настоящего между прочим), вписав туда помимо самых необходимых вещей еще и небольшие подарки, для всех членов клана.

Затем мы отправились в ту самую пещерку.

Пещерка разместилась прямо за водной гладью водопада, и изначально представляла собою небольшой отнорок. Затем ее нашел я с Тамой, и серьезно расширил, превратив в приличных размеров, куполообразный зал. Осветил негасимыми кристаллами, а пол расчертил разнообразными линиями, располагавшимися в произвольном порядке, и издали казавшимися творением безумного абстракциониста. Вблизи впрочем тоже.

Сопровождаемый любопытным взглядом Тамы, (она долго пыталась у меня узнать зачем я сделал эту платформу) я подошел к краю обсидианового диска, и капнул каплю крови на темную поверхность. Зашипев, серебристая капля растворилась в глубине камня. Загудело, и из толщи обсидиана, начали всплывать светящиеся линии, выстраиваясь согласно заложенному образу в тройную пентаграмму, заключенную в двойной рунический круг.

Несколько мгновений, и призывной круг готов. Капля крови, и мыслеобраз, вот и вся защита этого артефакта.

Не задерживаясь, кидаю Таме образ требуемого, и та понятливо кивнув, начинает формировать иллюзию печати.

Печать... есть, призывной круг... есть, заклинание... начнем.

Слова, мелодичные и абсолютно чуждые человеческому слуху, срываются с губ, со звоном раскалывая повисшую тишину. Три строки, и под конец имя. Имя ангела честной торговли, обмена, и тайны.

— Аркаимиил! Приди!

Звенящая белоснежная вспышка со звоном раскалывает пространство и в центре зала возникает ангел, — Аркаимиил. Белоснежные длинные волосы, длинный темно-синий балахон, два ярко-синих длинноперых крыла, с изображенными на перьях рунами языка Небес, и полное отсутствие оружия в скрещенных на груди руках. Оно ему не нужно, ведь мало кто призывает его без причины, и каждый кто пользуется его услугами знает что сделка будет честной, и анонимной. Его защита — тайна, а на случай всяких безумцев решивших напасть на него... говорят что на месте города Сарвиол даже спустя пять тысячелетий ничего не растет, столь яростным оказался гнев пришедшего на помощь серафима.

— Ты. Позвал. Заключить сделку? — еще один плюс, он никогда не спрашивает ни кто ты, ни где взял свой товар, ни зачем тебе требуемое. Но и приходит он не к каждому. Мою душу он увидеть не смог, и сейчас настороженно глядел на меня, но вот души Тамы и Химари увидел. И они достаточно чисты, чтобы удержать ангела от немедленного бегства.

— Да! Вот то что мне требуется, — я показал свиток, и разжал пальцы. Свиток подлетел к ангелу и развернулся позволяя увидеть написанное. Прочитав руны, он слегка нахмурился и пронзительно посмотрел на меня.

— Плата?

Вместо ответа я метнул ему небольшой белоснежный кристалл. Аркаимиил ловко словил кристалл, вгляделся в глубины острых граней и выдержка впервые изменила ему.

— Чистые души, — ахнул ангел, и изумленно раскрыв глаза, глянул на меня. — За них ты... мог бы получить намного больше запрашиваемого. Намного!

— Я знаю, — кивнул я, — потому мне от тебя еще нужна информация.

— Спрашивай!

— Где сейчас Ситарис?

— Там-же где и последние пятьсот лет — в Кровавых Ямах Загонда.

— Кто сейчас правит Пепельными равнинами Хазз?

— Алзог Владыка Плоти крепко удерживает Пепельный трон в своих лапах, и отдавать его не намерен.

— И пока последнее, где Трубочист?

Его лицо скривилось от отвращения.

— Буйствует в Крае, город Амтил.

— Это все.

— Но все затребованные тобою сведения не перекрывают даже трети стоимости кристалла.

— Запиши в мой счет. Мне еще не раз потребуются твои услуги.

Подумав, ангел кивнул, и запахнув крылья исчез в белоснежной вспышке, оставляя после себя несколько ящиков, тюков и свертков.

— Невероятно! — выдохнула Химари, и Тама поддержала ее кивком. — Не думала что увижу что-то подобное.

— То-ли еще будет, — довольно рассмеялся я, и подойдя к оставленным вещам раскрыл один из тюков.

Полумрак зала, частично развеяло проявившимся сиянием.

Сгрудившиеся у меня за спиной девушки восторженно ахнули, увидев содержимое тюка.

— Ангельские перья, — прокомментировал я, доставая одно белоснежное длинное перо, и отдавая им.

— И сколько их тут, — кивнула на тюк Химари, с удовольствием гладя перо.

— Сто штук.

— Чем же так ценны чистые души? — поинтересовалась более практичная Тама, — этот Аркаимил... — "Аркаимиил поправил ее я" — да Аркаимиил, как их увидел так аж затрясся.

— Из них можно создать Престола, Серафима или Херувима, просто погрузив в источник магии. Обычно души такой чистоты крайне редко встречаются и принадлежат святым, или верховнейшим апостолам светлых богов (что по умолчанию одно и тоже), а они птицы редкие. Проще говоря, одной этой сделкой я неплохо усилил мощь Небес.

— И что же такое ценное ты попросил? — переведя горящий взгляд на остальные вещи поинтересовалась Химари.

— О! — я таинственно улыбнулся, и переместил груз в свой мир, — это тайна! — и широко улыбнулся.

— Ну Ютооо — заныла кошка, но я был неумолим. Узнают когда прийдет время, и ни мгновением раньше.

— И что дальше?

— А сейчас Тама, -я изменил конфигурацию пентаграммы, — мы поохотимся на демонов.

— Зачем?

— Ради шкур, из них ты создашь свитки магии, очень много свитков магии!

— Но я не могу! — возмутилась лиса.

— Почему? — поинтересовался я.

— Ну, во первых я не знаю как!

— Не страшно, научу.

— Во вторых, боюсь что испорчу.

— Не проблема, ингредиентов много.

— В третьих — у меня может не хватить резерва.

-Фигня, поделюсь своим.

— У меня терпения не хватит!!!

— Заставим!

У лисы просто не осталось аргументов. Рассмеявшись, я погладил ее по поникшим ушкам, и начал призыв.

* * *

А свитки она таки сделала. Все двести штук. От "малого исцеления" до "Огненного града"(который я припрятал до лучших времен) так что в следующую поездку деда, мы снабдили превосходно.

Когда я пообещал Тама что мы займемся производством эликсиров, у нее началась истерика.

Комментарии автора:

http://vignette3.wikia.nocookie.net/darksiders/images/6/69/Ds_angelicfigures22.jpg/revision/latest?cb=20120127205208 — Аркаимиил ангел Честной торговли. Знаю что вначале описание было другим и на картинке вообще Азраил, но уж больно подходящим был арт.

Глава 16. Снежная...

Время вновь полетело быстрой рекой.

Дни и ночи, наполненные искристым весельем, проказами, работой над ритуалом, да и обычными буднями почти обычного дома, сменяли друг друга цветным калейдоскопом картин настоящего и будущего.

Много чего случилось за это время. Мы с Тамой, немного изменившейся за последнее время, нашли алхимика создавшего смертельный яд, что едва не отправил кицунэ на тот свет. Эйрин Ягокоро, высокая, голубоглазая, женщина с серебристыми волосами, отличалась сообразительным живым умом, сложным характером, любовью ставить эксперименты на подвернувшихся ей под руку существах и колоссальным талантом в алхимии. Алхимия, и зельеварение, были ее даром, ее страстью, целью ее жизни.

Первоначально Тама хотела ее прибить, но вначале я ее отговорил от поспешных действий... а затем она и сама расхотела ее убивать. Эйрин не интересовало ничего кроме зелий, трав, редких ингредиентов и алхимии. И когда я предложил ей все это в обмен на верность — она не колебалась ни мгновения. Я получил гениального алхимика. Тама парочку интересных эликсиров, и извинения, Эйрин получила все что ей требовалось, и даже немного больше... а Агафья получила себе отличную собеседницу. Эйрин поселившись в бамбуковой роще близ болота, случайно встретилась с ведьмой во время прогулки. Они разговорились, сошлись характерами и увлечениями, и теперь почти каждый вечер вместе, а иногда и с присоединяющимся к ним Лешим, экспериментировали, точили лясы, или просто пили. Агафья к слову таки приняла мое предложение, помолодела, и превратилась в ослепительно красивую женщину лет двадцати пяти-тридцати на вид. А уж как был рад Леший...

Правда как минус, по деревням аякаси потекли слухи о сребровласом ребенке в звездном плаще (мой атрибут уже начал становиться моей своеобразной визитной карточкой. Ибо носил я его почти не снимая — удобен, свободно меняет форму от ночной пижамы до плаща, не пачкается, от обнаружения скрывает, и еще куча иных свойств. А уж как завидовала Тама когда и белый плащик Химари начал принимать схожие свойства... я пообещал что и ей создам что-то подобное), сопровождаемом золотым львом, и самой Тамамо-Но-Маэ, что устранял неугодных себе екаев. Умные задумались, а глупые... Цицерон, однажды пожаловался, что иногда не успевает убирать трупы. А дед озадаченно рассказывал что у екаев кажется началась война, ибо вольные маги стали часто натыкаться на места битв.

Мы (Химари к слову единственная, кого рассказчики упустили вниманием, чему кошка была только рада) благоразумно молчали.

Побывали осенью в Токио.

Город мне не понравился с первого взгляда. Слишком шумный, слишком большой, слишком... душный и вонючий. Люди этого могут не замечать, но я отчетливо различал удушающие запахи бензиновых выхлопов, вонь множества тел, и великое множество, иных разнообразных запахов, запашков, и запахищев!

А звуки... постоянная вибрация земли под ногами, рев машин, гул толпы... Я отчетливо понял что жить в городе уже не смогу, да и не слишком туда рвусь если честно. Девушки были со мной солидарны. Хотя их и привлекали магазины ломящиеся от избытков товаров, но как мне честно сказала Тама "Не мое это. Сюда хорошо приезжать на несколько часов за покупками, но жить... увольте" и Химари ее молчаливо поддержала.

Видели мы и дворец Императора. Члены нашего клана имеют право входить в любое время на территорию дворца, но использовать это право нам не пришлось. У деда были дела во дворце и мы попали туда абсолютно законно и беспрепятственно. И пока дед разбирался с делами мы устроили себе небольшую экскурсию. Дворец больше напоминал музей. Много картин, статуй, доспехов, украшений, и позолоты. Позолота была везде, и вкупе с холодной атмосферой дворца создавала гнетущее впечатление нежилого дома.

В каждом доме есть своя атмосфера. Она зависит от хозяев, и бывает разной. Например у нас в поместье атмосфера была теплой, домашней, умиротворенной. Наш дом был живым, добрым.

А тут... холод, наполненный ядом интриг, вражды, и презрения.

Неуютное место.

С трудом дождавшись деда, мы уехали, даже не осмотрев половины комнат. И ничуть об этом не пожалели.

И мне не пришлось уговаривать деда не рассказывать Императору про Таму. Ведь то что знает Император, знают и Цучимикадо стоящие за его троном. Нечего им знать что легендарная Тамамо-Но-Маэ живет в нашем доме.

В общем, съездили неудачно. Единственным утешением были набранные гостинцы (что еще раз доказало — какой бы старой или... своеобразной ни была бы женщина, она все равно остается женщиной) да тайком от деда купленная и тут-же прочитанная мною хентайная манга (там даже сюжет был!) с участием одной кицунэ, и одного парня. (Тама к слову, крайне внимательно ее изучила, а затем молча купила и вручила насмехающейся Химари такую-же, только с заменой кицунэ на двух нэко... я намек оценил!)

И наконец, когда выпал первый снег мы провели ритуал воплощения.

Купленные у ангелов ресурсы, ингредиенты, артефакты и накопители подстегнули работы по созданию фигуры, и очень облегчили наш труд. Божественный адамант, сверкающий мифрил, проклятый демонит, Иглы Света, Рубины Пламенной Души, стихийные артефактные порталы Земли, Воды, Воздуха и Огня, с полсотни различных эссенций, и более редкие ингредиенты, вроде драконьих сердец... все это ушло на создание гигантской ритуальной фигуры, призванной воплотить мой мир в реальности, попутно слив его с остатками Вечнолесья. Два года внутреннего времени лишь на расчеты. Месяц на выведение, месяц на перепроверку конечного результата, и... ритуал.

Безумно сложный, безумно опасный, безумно болезненный. Моя роль в ритуале сводилась к лежанию в центре фигуры, и попытках не потерять сознание. Боль отрываемой половины души, и разделяемого мира захлестывала сознание, волнами дурноты и забытья. Эта боль затмевала даже боль от заживо вытягиваемых жил, и пребывания в пыточных дроу...

Меня спасло лишь то что часть боли забирали себе Тама и Хашан. Малую часть, очень малую. Но очень облегчившую мне участь. А еще часть ушла Аль, пробив выставленный мною блок. Я всеми силами старался не допустить подобного. Но когда тебя одновременно — заживо варят, сжигают на костре, и вытягивают жилы (а именно так я себя чувствовал) сделать что-то... затруднительно.

Знай я что будет так больно, то трижды бы подумал, а стоит ли оно того?! Хотя... я знаю себя. Полез бы не раздумывая. Потеря изрядной части сил, и солидного куска души, перенесенная боль и даже потеря части воспоминаний — достойная и справедливая цена за воплощение мечты. Ничто не дается даром, это закон! Закон выведенный Отцом в основу мироздания!

Основная часть ритуала закончилась, оставляя на память провалы в памяти, постоянный холод и отток сил. Вечнолесье и мой мир закуклились, постепенно сливаясь и воплощаясь в реальности. (Чем хороша ритуалистика, в ней не обязательно делать все сразу. Можно дать лишь толчок, и ритуальная фигура будет делать все сама, по мере накопления энергии. Проблема лишь в расчетах) Жильцы моего мира на время перебрались в реальный мир, создав небольшую деревеньку, а жители Вечнолесья остались там. Лишь Леший оставил частичку себя в поместье, и через нее докладывал про изменения, происходящие с моим будущим... миром?! доменом?! Не знаю...

Все закончилось... и все только началось!

Осталось лишь ждать...

* * *

Утро началось весело — я упал с кровати. Вернее сказать — меня спихнули. Пока мы спали, Химари набрав на улице снега, подло подкралась и высыпала его за шиворот Тамы, — с визгом подскочившей, и нечаянно спихнувшей меня. Потирая ушибленный бок, я хмуро посмотрел на хохочущую Химари, переглянулся с принявшей взрослый облик Тамой... и мы накинулись на кошку.

— Тама! Хватай ее!

Накинувшаяся Тама ухватила Химари, прижала ее за плечи к кровати — взгромоздившись сверху — а я зверски улыбаясь, достал и показал кошке печально знакомое перо.

Увидев его, Химари задергалась, тщетно пытаясь высвободиться.

— Нет! Юто! Извини! Извини! Не на-а-адо-о!!!

— Завтра будешь извиняться, — буркнул я, с садистским наслаждением щекоча извивающуюся и одновременно хохочущую — одновременно вопящую кошку.

Грохнула дверь.

— Что тут происходит — взволнованно спросила прибежавшая на наши вопли бабушка, и очумело огляделась. Колоритное ей открылось зрелище — Тама в полусползшей юкате, нависает над лежащей на кровати Химари в весьма... пикантной позе, а сзади всего этого великолепия — я. С перышком.

Встряхнув головой, бабушка ошарашенно спросила:

— Тама, ты что, насилуешь Химари?!

Смущенно кашлянув, кицунэ сползла к покрасневшей кошки, и запахнула юкату, прикрываясь хвостиками.

— Нет, просто Химари нас разбудила снегом, — вот мы и объясняли ей всю глубину ее заблуждения, — спрятав компрометирующую улику, поспешил пояснить я, пока бабуля не надумала себе еще чего-нибудь.

— А-а-а, — понимающе протянула ба, — ясно... Давайте обедать идите.

— Сейчас подойдем, — бодро отозвалась Химари, подозрительно косясь на нас.

Махнув рукой на нэко, мы принялись одеваться. Тама вновь приняла детский облик, и мы сердито выговаривая ничуть не кающейся кошке, отправились на обед.

Пообедав мы вышли на улицу.

Сюрреалистическое зрелище предстало нам.

Здесь цветут цветы, на земле и страж-древе, летают шмели и бабочки, колосится изумрудная трава, журчит источник, и с наслаждением катается по земле Сураи. А за границей — очерченной будто циркулем — лениво падают крупные, пушистые снежинки укрывая землю, деревья и кусты толстым уютным покрывалом.

...Завораживающее зрелище...

Подставив ладонь под падающее снежинки, я полюбовался на тающие снежные кружева, и стряхнул капельки воды с ладони. Повернулся к спутницам и спросил:

— Пойдем в деревню?

— Давай, — отозвалась Тама, лениво стряхивая с цветастого зонтика снег. Я заметив что Химари куда-то исчезла раскрыл было рот что-бы спросить Таму, не видела ли она нэко, но не успел... заметив краем глаза движение, я, стремительно пригнувшись, пропустил снежок — размазавшийся по одежде возмущенно вскрикнувшей кицунэ, — и издав боевой клич ринулся в бой.

Хохочущая Химари увернулась от моего снежка за стволом дерева, метнула второй, — опять в Таму, — и дальше мы уже втроем устроили снежное побоище...

* * *

Сняв горячую колбаску с костра я откусил кусочек и умиротворенно вздохнул — вкусно. Мы бесились почти до самой темноты, играя сначала в снежки, затем в догонялки, слепили снеговиков — толстеньких, с кошачьими ушами и усами (идея моя, исполнение — Химари) — а как набесились всласть — сделали укрытие в животе самого большого снеговика, развели костерок и принялись жарить колбаски (у бабушки выпросили!).

Взглянув на просящую морду Сураи, заглядывающего в проем, я рассмеялся и отдал ему все остальное, сам стащив кусочек Химари.

— Эй! — воскликнула нэко на такое нахальство.

Огорченно вздохнув, я отдал ей половинку колбаски, а сам поскорее съел оставшееся.

— Заслужила, — невнятно пояснил я, в ответ на возмущенный взгляд Химари.

Вздохнув нэко ничего не ответив, принялась поскорее уплетать свою порцию.

Поерзав на хвосте Тамы, я выглянул на улицу:

— Опять снег идет... — произнес ни к кому не обращаясь. — ...хорошо...

— Тепло сейчас, — поддакнула лиса, — люблю время когда мир засыпает под снегом. В такое время очень хорошо думаеться.

— Не знаю... не знаю... мне лично предпочтительней дожди, чем снег. Хотя и сейчас погода прекрасна.

— Зря спорите — вмешалась Химари, — лучше солнышка — нет ничего...

Переглянувшись мы дружно рассмеялись. Каждый из нас любил свою погоду я — дождливую ночь, Тама — заснеженный день, Химари — теплый полдень — когда так приятно нежиться на солнышке... а Аливия любила ранее просыпающееся утро... но ее я встречу еще не скоро... жду не дождусь нашей встречи!

— Жду не дождусь... — задумчиво прошептал я забывшись.

— Что ждешь? — полюбопытствовала нэко.

— Да так... ничего, — спохватившись ответил я и сменил тему:

— Пойдем в деревню?

— Дай доесть! — дружно вскричали девушки. Я со смехом поднял ладони, — показывая что не особо и тороплюсь.

Доев, мы тщательно затушили костерок, и оставив нетронутыми снеговичков, отправились в деревню.

Деревенька аякаси — моих вассалов, располагалась в лесу неподалеку, и вообще изначально задумывалась как временное жилье — до тех пор пока мой мир окончательно не воплотится, но похоже, плавно перерастала в постоянное жилье. Размещалась она в лесу, одним краем примыкая к озеру с впадающей в него речушкой, и представляла собою двойной круг. В центре, располагался выращенный меллорн оплетающий корнями лунный колодец, под ним мы разместили площадку с гнездами телепортов. По краям этой импровизированной площади, — покрытой вместо камня густым ковром травы и цветов, (под сенью меллорна вечное лето!) пронизанной тропинками, и усеянной уютными местечками, где так удобно сидеть — разместилась созданная Хашаном библиотека — для него работавшего в паре с Лешим создать впечатляющее здание в готическом стиле было делом одной недели, а уж потом с пространством внутри поигрался Мир, расширив здание неимоверно, и превратив в настоящий живой лабиринт, отражений, комнат, залов, и коридоров. (Зайди в библиотеку чужак — выход он не найдет до скончания веков. Своему-же дух-управляющий и путь краткий проложит, и книгу нужную найдет...) Таверна, — сейчас неработающая, башня Мирина, — сейчас пустующая, о чем свидетельствовала сомкнутая пасть входа в виде драконьего черепа, и роща кветов — ради такого случая временно перебравшихся сюда. Кроме этих зданий еще была кузня, — размещенная в скале, высящейся с северной стороны деревни, подземное жилье Цицерона (наполовину в теневом плане) и два десятка домов в традиционном японском стиле. Все! Больше и ничего не требовалось, — власть здесь я и только я, а покупать им и не надо было ничего. Деревня была на полном самообеспечении. — одежду плели кветы, посуду делал один из духов управляющий стихией Земли, железо для кузни приволокли железняки, дома и мебель вырастил Леший, а пищей они и сами могли себя обеспечить.

Вообще жителей было лишь чуть больше трех десятков. Один одноглазый кузнец, — молодой и любопытный!.. пара молодых кицуне — двух, и четыреххвостая, — на Таму они молились, как на святую, а за знания библиотеки не сомневаясь принесли клятвы верности, — одна некомата, пара ино, одна мышка — да-да, та самая из нашего подвала, когда нам в конце концов надоело ее ловить я превратил ее в екая, ловить сразу стало интересней. Причем не только нам с Химари, а и ей, — мы превратили это в своеобразную игру, — и куча иных аякаси. В основном молодые и любопытные, они пришли ко мне всей деревушкой после истории с Эйрин, оказавшись достаточно умными чтобы сделать верное решение.

И принимал я их руководствуясь лишь своими ощущениями — тщательно осматривая их души. Подходящих принял, остальных завернул.

Сама деревушка (чую придется потом переносить ее в Вечнолесье целиком) была укрыта мощным барьером, отсекавшим любую возможность пробраться сюда, — случайно или наоборот — очень даже специально.

Идеальное место для аякаси.

— Так зачем мы сюда пришли? — не вытерпела Химари когда мы поздоровавшись со всеми встречными жителями, и отдав приказ на сбор в центре остановились под деревом.

— Цицерон сказал мне, что Цучимикадо вновь послали сюда свою экспедицию... и неймется же им...

— И что?

— Ну... экзорцисты это не только проблемы, а еще и ценные вещи, оружие, деньги...

— Ты что хочешь их ограбить?! — изумилась кошка.

— Почти, — я улыбнулся — я хочу сделать так чтобы они сами мне все отдали. Причем добровольно!

— Ну-ну, я хочу на это посмотреть...

— Не только увидишь, но и поучаствуешь! — с ухмылкой пообещал я, разворачиваясь к собравшейся толпе.

Прокашлявшись я добился полной тишины и начал:

— Ко мне тут дошел один слух... Цучимикадо вновь объявились неподалеку... — я прервавшись осмотрел екаев, с удовольствием отмечая заинтересованные выражения лиц, — целая экспедиция, большая... богатая... думаю нам и самим не помешают их вещи! — молчание стало намного выразительней — А потому... я приглашаю вас на свой маскарад, цель — ограбить экзорцистов, не убивая! Желающие присоединиться, поднимите руки!

Никто из екаев не отказался.

И спустя час, с наступлением темноты мы отправились в путь, веселой гурьбой...

* * *

...А вот самим Цучимикадо было не до смеха. Разбивая лагерь посреди леса они и не думали что повстречают нечто подобное. Вначале раздался шум и грохот, послышались веселые вопли, смех, заиграла музыка... затем на горизонте проявилось изумрудное сияние, — к этому моменту часовые уже всех разбудили, и экзорцисты начали готовиться к бою — и взору людей предстала неторопливо текущая, сплошная река зеленого огня. Приблизившись, река медленно окружила лагерь, и чуть спала, открывая вид на стоявших прямо среди огня екаев — в праздничных масках и белых плащах.

Стоящие впереди фигуры чуть разошлись, пропуская невысокую фигурку в маске они. Выйдя вперед, маленький екай, сдвинул маску на левую сторону — открывая светящийся серебром глаз, и матово черную кожу, — погладил неторопливо подошедшего черного волка и улыбнувшись полным игольчатых зубов ртом весело произнес:

— Приветствую вас экзорцисты из клана Цучимикадо... рад вас видеть. Очень рад. Позвольте вам представить моего друга — Зеленого Огня! — рядом с екаем взметнулось пламя принимая форму демона-сатира. Он склонился на колено, наклонил голову, и малыш, поглаживая его по лбу, насмешливо посмотрел на застывших Цучимикадо:

— Мой друг голоден! Очень голоден! И у вас есть выбор: отдать мне свои вещи, или умереть — накормив моего друга. Выбирать вам. На раздумья у вас минута. Время пошло!

Дружно посмотрев на шибающую дикой мощью фигуру, а так-же на стоящих за спиной малыша других екаев, экзорцисты сделали самый верный и логический в данной ситуации поступок...

* * *

Гигантский костер горел, весело разбрасывая искры, разгоняя тьму, веселым пламенем, и освещая пляшущие вокруг него фигурки. Я с удовольствием бы присоединился к ним, туда где пляшет Химари, Кая, и многие мои вассалы... но пока было рано. Да и мне было лень вставать...

Подошедшая Тама протянула мне кружку с горячим чаем и села рядом.

— Знаешь, а я ведь не верила, что у тебя получится ограбить Цучимикадо... без кровопролития.

Фыркнув в кружку я пояснил:

— Доброе слово и пистолет надежней просто доброго слова!

— И где ты прятал такого могучего демона?! Я ведь его не видела ни разу!

— Плохо смотрела! Огонь все время был в моем мире.

Мы помолчали. А затем Тама внезапно прыснула от смеха:

— Хм?

— Я просто представила, как Цучимикадо, в буквальном смысле, без штанов, будут добираться до города...

— Ну, допустим, штаны я им оставил... — поправил я ее — но ты права, картинка вырисовывается интересная.

— Штаны ты им оставил... ну, да, конечно...

Укоризненно покосившись на смеющуюся Таму, я допил чай и встав потянул лису к костру.

До рассвета времени много...

* * *

В окрестностях Такамии еще долго бродили слухи о выбежавших из леса полуголых людях, и гулявшем в округе Изумрудном Хороводе екаев. За несколько ночей хоровод встретило немало людей, и произошло немало курьезных событий с их участием. Во всяком случае компашка студентов (впредь зарекшихся ездить куда-либо) выбравшаяся на пикник в лес была перепугана до мокрых штанов, двое якудза, решивших прикопать труп, были пойманы с поличным (кто-то привязал несчастных к телу прочными веревками и бросил своеобразную гусеницу возле входа в полицейский участок), а безобидный пьяница бросил пить... и все твердили про фигуры танцующие в изумрудном огне.

Комментарии автора:

http://img0.reactor.cc/pics/post/full/Anime-Art-Anime-Animal-Ears-Kitsunemimi-3001490.png — Тама. Без прически — "Я завивала волосы дрелью" она, — на мой взгляд, — выглядит лучше.

Безумный алхимик, жестокий и обожающий эксперименты доктор... и просто хороший чело... екай, Эйрин Ягокоро :) — http://img1.joyreactor.cc/pics/post/Eirin-Yagokoro-Touhou-Project-Anime-%D0%B2-%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F%D1%85-png-1860347.jpeg

https://myanimeshelf.com/upload/dynamic/2015-08/01/Yagokoro.Eirin.full.17505581.jpg

http://open-touhou.ru/images/phocagallery/TH08/Eirim/thumbs/phoca_thumb_l_yagokoro.eirin.full.1957568.jpg

Интерлюдия. Половинка души.

На ярко-голубом небе светило мягкое солнышко, а под ногами пружинили мягкие пушистые облака — облака притворяющиеся землей. Они были везде, на небе — иногда скрывая солнце белоснежной сенью, и на земле — укрывая ее мягким, сплошным слоем ваты, — простирающимся до самого горизонта. Вдохнув необычайно свежий воздух, я огляделся и удивленно хмыкнув, отправился по солнечной тропе ведущей вдаль и теряющейся среди молочной взвеси облачного... леса.

Очень скоро я убедился что выбрал правильное направление. Стоило мне пройти сквозь стены взвеси, как буквально через несколько шагов облака начали сменяться землей, землей укрытой травой, и белоснежными цветами. Я шел вперед, а цветы росли все гуще и гуще, закрывая землю белоснежным ковром с мелькающей в нем прозеленью, и лишь золотая тропа оставалась свободной, — сменив солнца свет на желтый кирпич.

Впереди послышался веселый мелодичный смех, и я прибавил шагу, поднялся на пригорок и завороженно замер у обрывающегося края тропы.

В цветах, весело смеясь танцевала девушка... вернее девочка.

Юная, совсем еще ребенок. Облаченная в белоснежное платье, серебристые волосы до пят и искрящиеся весельем изумрудные глаза... прекрасное и нереальное видение, не могущее существовать в нашем столь несовершенном и грубом мире.

Заметив меня, она не испугавшись, подбежала со смехом и протянула мне венок, — сплетенный из тех-же белоснежных цветов.

Я наклонился и она одела венок мне на голову. Разогнувшись я улыбнулся и искренне сказал:

— Спасибо, — благодаря ее за этот незатейливый, но сплетенный с любовью дар.

Кивнув, она мило склонив голову на бок, с искренним любопытством спросила:

— Кто ты?

Ее голос был нежен как звон серебряных колокольчиков... а может мне так казалось?

— Тебя интересует мое имя? Или кто я такой?

— И то и другое.

— Кто я? Мы очень близки друг к другу... но сейчас и если ты захочешь... я могу стать твоим другом!

— Другом? Ты можешь стать моим другом? — она прижала руки к груди, стиснув в волнении пальцы.

— Если ты захочешь.

— Я очень хочу. Очень-очень! — горячо заверила меня девочка.

— Ну что-ж — улыбнулся я, — меня зовут Юто.

— А я Аливия, приятно познакомиться, Юто!

— И мне... — на мое лицо выползла глупая улыбка.

Рассмеявшись, она резко развернулась, хлестнув меня шелковистыми прядями и посмотрела на небо.

— Какое удивительное место...

— Да, — согласился я, — удивительный сон.

Аливия резко развернулась. В ее глазах плескалось целое море изумления.

— Сон? Это сон?!

— Да, это сон, наш общий сон. Сон для нас двоих... сон в котором возможно все!

— Сон... — повернувшись, Аль более внимательно огляделась, — удивительно, а тут действительно возможно все?

— Наверно проще показать, — этими словами, я взмахнул рукой, как гигантской кистью, изменяя ландшафт. Заросшая цветами степь превратилась в горы, укрытые лесами. Мы-же оказались на самой вершине. Еще взмах и внизу распростерся город, последний взмах и он наполнился жителями.

— Это сон, — повторил я, — и здесь возможно все!

— Как прекрасно — прошептала девочка, завороженно глядя вниз, на открывающиеся виды.

— Садись, — я, сев на появившуюся сзади скамью, приглашающе похлопал по камню, и Аль тут же устроилась рядом, принявшись застенчиво меня разглядывать.

— Спрашивай, — разрешил ее сомнения я.

— Скажи... а... ты человек?

— На одну четверть... ты боишься людей?

Девочка помотала головой:

— Нет, просто я никогда не видела людей... интересно какие они?

— Какие?.. разные... добрые и злые, милосердные и жестокие, абсолютно стабильные и очень непостоянные... разные.

— Вот бы их увидеть, — мечтательно прошептала она.

— Не стоит, — рассмеялся я, — многие люди не любят аякаси, а некоторые наоборот охотятся на них, убивая.

— Убивая? А что такое убивая?

Я на мгновение завис.

— Ты не знаешь что такое смерть?

— Нет.

— Хм... ясно... смерть это... когда кто-то уходит, уходит навсегда... это как сон, вечный и сладкий сон.

— А знаю, — обрадовалась девочка, — мои мама и папа тоже уснули, крепко-крепко уснули! Но тетя Мейя говорит что они однажды проснутся, и мы вновь встретимся... это ведь не смерть?

— Аль... — мое горло сжало, я ведь отчетливо видел две оборванные нити судьбы, нити принадлежавшие ее родителям — когда умирают... это навсегда... ты... никогда их не увидишь — последние слова дались мне особенно тяжело я не мог иначе!

Она мне сразу поверила. Вряд ли ей хоть кто-то говорил правду, но... детское сердце не обманешь. Она сразу поняла что я говорю правду, ведь где-то глубоко в душе она знала истину... только не хотела признаваться в том самой себе.

Спрятав лицо в ладонях девочка горько расплакалась, а я, неловко обняв ее принялся ждать. Слезы и время — лучшее лекарство для израненной души.

* * *

— Извини... за правду.

— Нет, — мотнула головой выплакавшаяся девочка, — не стоит... я ведь чувствовала что они не вернутся... — она всхлипнула. — я думала что мы и впрямь встретимся, мама вновь споет мне веселую песенку, а папа возьмет на руки... — ее голос затих.

— Аль... знаешь, воскресить мертвого можно... я могу воскресить мертвого...

— А ты...

— Они слишком далеко... но поверь мне, они счастливы, сейчас они счастливы... не стоит их тревожить. Но если ты хочешь... — я не договорил, представляя ей шанс принять решение самой.

Честно подумав несколько минут, она дрожащим голосом спросила:

— Они правда счастливы?

— Клянусь душой! Аливия, твои родители пребывают на Небесах, и они счастливы! Они счастливы потому что мы встретились, и они могут уйти... и клянусь я не позволю обидеть тебя! — это действительно было так. Мать всю жизнь приглядывала за своим дитя, но... я пообещал ей, что присмотрю за Аль... пообещал только-что, и усталая душа прекрасной белокурой женщины, ласково улыбнувшись, погладила девочку по голове, и невесомым облачком взметнулась ввысь. Прямо в Рай... туда где ее не достанет никто, ни злобный некромант, ни шаман, ни боги... туда где ее ждет чистый ласковый свет и тот — с кем она разделит посмертие.

— Спасибо... — прошептала Аль, и задумалась.

— Юто, а кто мы? Почему они счастливы, что мы встретились?

— Мы? Мы две половинки одной души, мы те кому суждено стать единым целым... но это будет нескоро!

— Почему?! — она с легкостью приняла эту новость. Интуиция? Возможно...

— Ты не выдержишь моей силы... умрешь, как только я подойду ближе... я не хочу этого!

— Значит подождем?

— Подождем, — согласился я, и протянул ей небольшой платочек — стереть слезы.

Смущенно покраснев, она взяла платок и принялась торопливо вытирать глаза. Нежное и невинное дитя... что хочется оберегать от всего мира, заслоняя своею спиной от суровых реалий настоящего и будущего.

Тем временем упомянутое дитя вытерев слезы, тихо попросило:

— Юто... пожалуйста, расскажи о себе.

— Что ты хочешь знать?

— У тебя есть близкие тебе... аякаси?

Я лишь улыбнулся в ответ на столь наивный вопрос, и мечтательно посмотрел на солнце.

— Конечно есть! Я живу в родовом поместье близ деревушки Ноихара. Нас много там живет... я, моя верная хранительница Химари, она бакинэко, девятихвостая кицунэ Тамамо-Но-Маэ, — мой фамильяр, мои дедушка и бабушка, Кая, наша зашикивараши...

Я рассказал ей все без утайки, рассказал про всех обитателей поместья, про наши будни, рассказал ей про своих ушедших родителей, рассказал про маму — при этом Аль расплакалась, и мне пришлось ее вновь утешать, — рассказал про деревушку для аякаси, возводимую нами для всех кто чист душой, рассказал про своих друзей и про самого себя... рассказал абсолютно все! без утайки, прикрас, попыток выставить все в ином свете и игр словами.

Она ответила тем-же. Предо-мною промелькнула вся ее недолгая жизнь. Сначала с родителями, а когда они... ушли, с ее тетей Мейей, — цуру. Они жили в небольшой деревушке среди гор, в маленьком аккуратном домике близ озера, в котором водились поющие рыбки и веселый пьяница каппа, на дереве совсем рядом с домиком жила маленькая птичка — которой она очень любила петь по утрам... Аль похвасталась своими успехами в пении, и исцелении других, сказала что очень любит растить цветы, поделилась со мною всеми мечтами, мыслями, и желаниями столь-же добрыми и немного наивными как и она сама. Наивными, но такими прекрасными...

Мне все хотелось ее назвать Нией... но я сдержался. Вместо этого я лишь сказал:

— Я очень хочу послушать, как ты поешь!

Просияв, она торопливо, с ногами забралась на скамью и прикрыв глаза... запела. Песня в которой невозможно было различить слова, затмила разум серебристой волной счастья, и любви ко всему миру...

Когда наваждение схлынуло, я стер ручейки слез и взглянув на встревоженно заглядывающую мне в лицо Аливию, искренне произнес:

— Твои песни прекрасны!

— Спасибо! — она крепко обняла меня, — Спасибо! Спасибо! Спасибо-о-о!

— Ну все все, — я со смехом поднял руки, — перестань уже.

Отстранившись она взглянула мне в глаза и честно сказала:

— Ты первый, кто похвалил мою песню! Спасибо тебе!

— Твои песни великолепны! — повторил я, — споешь мне еще?

Радостно кивнув, она вновь запела...

Ее пение было... родным... близким... прекрасным...

Сайны — земные сирены — никогда не пели чужим. И их песни действительно исцеляли душу...

* * *

— Держи, — я протянул девочке мороженное, купленное в ларьке, стоящем на горном склоне и смотревшимся откровенно дико на фоне окрестных гор и лесов. (В город, по здравому размышлению я не стал ее вести)

— Что это? — она непонимающе взглянула на лакомство.

— Мороженное, еда такая, вкусная, попробуй, — кивнул я, и подавая пример вгрызся в свой рожок.

Она осторожно попробовала.

— Ну как?

— Вкусно! — и помедлив добавила — и холодное!

Мы помолчали, с аппетитом грызя холодненькое мороженое.

— Жаль, что это лишь сон, — сожалеюще вздохнула Аль, доедая свое.

— Все, что ты съешь, будет абсолютно реально!

— Но ты сам сказал, что это сон!

— Сказал, — согласился я, — но эта еда будет реальной... если ты того захочешь!

— Хочу! — обрадовалась девочка и побежала к ларьку.

Проводив ее взглядом я весело хмыкнул, и пожав плечами пошел следом.

— Хочу это... и это, и вон то пожалуйста!

— Лопнешь, — рассмеялся с этой картины я

— Не лопну, — на миг обернувшись возразила Аль, и вновь ткнула пальцем, — и вот это!

Интересно, как она это все съест? Хотя мне не жалко... сил у меня еще достаточно.

— И вон то, и еще то...

Повернувшись я посмотрел на закатное солнце. Моя половинка души, я сделаю все чтобы ты была счастлива, и это мороженное лишь малая часть того что я могу. Но вот воскресить твоих родителей я уже не смогу, они слишком далеко, и они счастливы, не стоит их тревожить... тебе придется пережить эту потерю. Я посмотрел на счастливую сайну, увлеченно выбиравшую мороженки, и хмыкнул, — горечь не ушла, но она отступила... не без моей помощи, и я сделаю все дабы ты не страдала!

Я стоял и смотрел на солнце пока схватившая в охапку рожки Аль не подбежала ко мне и не протянула все это богатство:

— Выбирай.

— Спасибо! — изучив ассортимент, я взял банановое, — остальное тебе.

— Угу.

С ее лица не сходила эта счастливая улыбка.

Я дождался пока она не съест все что набрала, и помедлив, произнес:

— Мне надо уходить.

— Куда?

— Домой, мне пора просыпаться...

Улыбка слетела с ее лица и Аль жалобно спросила:

— А... ты вернешься?

— Разумеется, — рассмеялся я, обнимая девочку и с наслаждением вдохнув аромат волос, отстранился — мы можем встречаться каждую ночь, ты хочешь этого?

— Очень!

— Значит встретимся завтра, — усмехнулся я, — а сейчас — я хочу сделать тебе подарок!

— Какой? — она заинтересованно подалась вперед.

— Смотри и ничего не бойся, — с этими словами я ткнул себе в ладонь когтем, протыкая кожу и вызвав испуганный вскрик девочки.

— Тебе больно? Сейчас, сейчас я вылечу! — засуетилась Аль, обхватив мою ладонь, а по ее волосам пробежали серебристые искры.

— Не надо, — мягко отстранил ее я, — мне не больно, ты лучше посмотри, — я показал на свою ладонь кровь на которой собравшись в небольшой шарик ярко вспыхнула, и погасла оставляя небольшой пушистый комочек, светящейся внутренним теплым светом.

— Что это?

— Это? — я протянул комочек девочке и она намного поколебавшись взяла его, — это маленькая искорка... — я чуть запнулся наблюдая, как окружающий мир медленно растворяется в белоснежном сиянии, — ...искорка духа, что может стать верным защитником, другом или питомцем... зависит от того, кого ты захочешь увидеть... ну, а мне пришло время уходить! Увидимся завтра?

— Да! — вновь счастливо заулыбавшись, кивнула она, и крепко обняла меня напоследок. Погладив ее по шелковистым волосам я отстранился, наблюдая как исчезает сон.

Ее улыбка последней растворилась в свете.

* * *

Проснувшись, я первым делом аккуратно снял венок, и аккуратно поставил на тумбочку, секунду посмотрел на едва уловимо светящиеся в полумраке цветы и приняв решение коснулся пальцами лепестков, вливая в них частичку душевного огня. Цветы налились внутренним огнем и засияли ярче одновременно расправляя помятые стебли и лепестки, — сплетающиеся в единое целое. Несколько мгновений и на тумбочке лежит уже не венок, а обруч из абсолютно живых, белоснежных и неувядающих цветов. Удовлетворенно улыбнувшись, я повернулся к умиротворенно спящей рядом кицуне, провел рукой по пушистому хвостику, дернул за белоснежный кончик:

— Тама, просыпайся.

Недовольно заворочавшись, лиса развернулась ко мне спиной, попутно пробурчав: "Отстань Юто!"

Довольно рассмеявшись, я не став больше дергать лисичку поднялся и накинув плащ, — ставший теплой юкатой — прихватил с собою подушку, и вышел на свое любимое место — кресло из живого камня под сенью страж-древа. Ветви стража качнулись, сплетая у меня над головой непроницаемый для капель навес, и удобно устроившись, я стал ждать рассвета. Спустя несколько минут ко мне пришла Химари, удобно устроилась на коленях, замурлыкала... и дальше мы сидели уже вдвоем, слушая тихий шепот духов...

Комментарии автора:

Фурукава Аливия (16 лет) — https://pp.vk.me/c623928/v623928230/83a3/iEmox3XioFc.jpg

Глава 17. Испытание лишь для меня! (Часть 1)

Сегодня утром дед был подозрительно весел и ироничен. Он сыпал шутками, рассказал пару анекдотов, сделал пару комплиментов Таме, и расспрашивал меня о том не слышал ли я что-то о Изумрудном Хороводе Екаев, и их маленьком предводителе, так любящем раздевать экзорцистов.

Спешно ответив что: "Нет не слышал" (и невинный взгляд в конце), я еле досидел до конца завтрака, а затем, пользуясь случаем, испарился как туман на солнце.

Зайдя в комнату, облегченно вздохнул, вытер испарину и немного подумав, решил сгинуть до вечера. Сказано — сделано. Выгнав пинками Сураи, и подождав пока Тама переоденется, я вышел из дому.

Крупный пушистый снег, неторопливо падая за чертой, попадая в зону лета превращался в теплую капель, и не желающая мокнуть, а затем и ходить по снегу Химари, остановившись на пороге требовательно посмотрела на меня. Сокрушенно вздохнув я не останавливаясь, подхватил довольную кошку на руки и поделившись шарфом, надвинул капюшон куртки поглубже, подошел ко льву и уже сам требовательно взглянул на лису, непроизвольно копируя взгляд Химари.

Кицунэ умилительно посмотрела на меня, подсадила на послушно легшего льва, сама села сзади и мы отправились в путь на тихонько жалующемся на судьбу Сураи.

Впрочем, жаловаться лев, перестал почти сразу и дальше мы шли сквозь легкий снегопад в почти полной тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом невесомых снежинок, падающих на ветви деревьев, землю, зонтик Тамы и теплую шерсть Сураи, — где они, чуть слышно шипя, испарялись.

Немного покрутившись и полюбовавшись зрелищем заснеженного леса, я потеребил рукав кимоно лисы:

— Там, а Там!

— Чего тебе?

— Слушай, если бы тебе нужно было набрать побольше кицунэ, как бы ты поступила?

— Зачем тебе кицунэ? — сверху-вниз посмотрела на меня лиса.

— Ну... — помявшись я все-же ответил — хочу храм!

— Зачем тебе храм? — от удивления Тама разжала руки, вынуждая меня спешно вцепиться в гриву Сураи дабы не упасть. Лиса быстро справилась с удивлением и вновь обняла меня.

— Хочу!

— Кхм... ладно, а какая связь между храмом и кицунэ?

Я посмотрел на нее как на ребенка, задающего глупые вопросы.

— Храм мой, а лисички в нем жрицы!

— А почему именно кицунэ? — все никак не могла понять лиса, — почему не люди или те-же нэко?

— Кицунэ лучше! Просто представь себе: большой храм с моей величественной статуей, в нем куча жриц-лисичек... и все мое! — я даже зажмурился от представшей картины.

Тама весело рассмеялась.

Из сладостного видения меня вывела резкая боль в руке.

— Я смотрю кому-то очень нравятся лисички? — промурлыкала мне на ухо "ласковая" и "милая" кошечка, все глубже вонзая когти в мою руку.

— Нравятся, — с упорством обреченного на костер грешника подтвердил я, чувствуя как ее коготки мееедлено входят в руку, — а что? Ты ревнуешь?

Кошка фыркнула и ничего не ответив отвернула мордочку.

— Химари, ну не ревнуй, если хочешь мы и нэко наберем... только скажи, — я постарался придать своему лицу самое умильно-просящее выражение, какое только мог, и не умеющая долго обижаться нэко, не выдержав улыбнулась — знаменуя тем самым, наше примирение.

— Договорились.

— В принципе, идея хорошая, — отсмеявшись решила Тама, — многие кицунэ выбирают путь служения богам, вернее божеству — Инари, но вот найти много моих сородичей — задача непростая. Юто, а зачем тебе храм посвященный лично тебе? Ты решил переквалифицироваться в боги?

— Избавь Всеотец! — испугался я, — нет!!! Просто воплощение моего мира забирает очень много сил, а энергия веры — великолепный источник их восполнения. Потому я и хочу храм, а кицунэ так, для эстетики.

Вернее сказать мой мир забирает у меня почти все, до дна вычерпывая душу и ауру. Это конечно великолепно качает резерв, но чувствовать постоянную ледяную пустоту очень неприятно! Я и так уже почти полностью отказался от использования магии и Творения в пользу лучшего самочувствия, и ускорения темпов воплощения.

— Понятно, будем думать...

Думать, думать... О! Идея!

— Там, а ведь кицунэ покровительствует Инари так?

— Ну да, вернее она покровительствует почти всем лисам, кроме темных, а что?

— Да так... идейка одна вырисовалась.

— Юто! Я тебя заклинаю — не надо! Что бы ты там не придумал, не надо! Не смей ловить Инари в какую-нибудь ловушку и силой заставлять сотрудничать!

— Да ладно тебе! — показательно обиделся я, — тебя послушать, так я монстр какой-то... — словив пристальный взгляд прищурившейся, и как оказалось очень хорошо меня знающей лисы, я решил промолчать, и отложил идею спеленать и силой заставить Инари сотрудничать, в дальний уголок памяти. Благо не последний год живем, еще успею идею оформить... когда Тама будет вдали.

* * *

Приехав в деревню мы разошлись: Тама отправилась в библиотеку, Сураи решил поваляться в травке, а мы с Химари отправились гулять. Вместе как в старые добрые времена.

— Мы гуляем вместе, как и раньше, — как будто прочитала мои мысли кошка, удобно устроившись на руках.

Остановившись, я посмотрел на серое небо, неторопливо источающее снежинки.

— Да как и раньше... только ты и я.

— И деревня аякаси вокруг! — посверкивая глазами добавила нэко, заставляя меня рассмеяться и покачать головой. Да уж, находясь в центре деревни я посчитал что мы одни, так пусто было вокруг.

— Отличный повод всюду сунуть свой нос как считаешь? — получив молчаливое согласие, я покрутился на месте выбирая направления, и отправился в кузню.

Вот интересно, живем в век высоких технологий, но аякаси в отличие от людей прочно застряли в средневековье, — как и многие другие магические цивилизации, — и в результате получаем своеобразное разделение: люди летают на самолетах, ездят на машинах, имеют интернет и электричество, а аякаси по старинке живут ручным трудом с примесью магии, и меняться не хотят. Ладно бы ситуация в этом мире была-бы еще как в других мирах, где маги тормозят развитие, так нет же! Развитие идет полным ходом, а эти... духи даже не чешутся! И к достижениям человеческой цивилизации относятся скептически. Конечно, они имеют на то полное право, я и сам недолюбливаю полностью техническую ветвь развития, но ведь нельзя делить мир с другой цивилизацией, и ничему у них не учиться! Еще один пункт ведущий к исчезновению екаев, и если так и будет продолжаться, то останутся лишь те кто смог вжиться в человеческий социум, самые приспособленные.

Ну что тут сказать...

Естественный отбор во всей красе, помноженный на реалии современности.

Заглянув в кузню поздороваться с кузнецом и выскочив оттуда вышибленными акустическим ударом, мы с Химари, по здравому размышлению решили не отвлекать кузнеца от работы (читай не хотели вновь получать по ушам) и решили прогуляться по деревне, в местах подальше и потише. Потише... а не слишком ли тихо в деревне?

— Кстати, где все? — мой вопрос был очень актуален, кроме пары аякаси мы никого не встретили, и улицы были подозрительно пусты.

— Может там? — ткнула Химари лапкой. Посмотрев в том направлении я увидел верхушку внушительной сосны... которой еще совсем недавно небыло.

— Может...

Жители и впрямь были там. Крутясь возле гигантской сосны обвязанной у корней симэнавой они радостно шутили, веселились, и собственно наряжали сосну. Узрев это чудо, я замер и недоуменно спросил у Химари:

— У нас что, праздник какой-то?

— Юто, ты чего? — поразилась нэко, — Новый Год скоро!

— Да? А я и забыл...

— Господииин!!! — даже не нужно оборачиваться дабы узнавать кто меня зовет. Этот голос я узнал сразу. Мияко — четыреххвостое бедствие моих вассалов. Вместе со своей троюродной сестрой Хамико, она затерроризировала всю деревню. Где что пропало — виновата Мияко, где случился какой конфуз — постаралась Мияко, где случилась какая-то неприятность — отметилась Мияко, или ее сестра. Эти двое были самыми характерными кицунэ: лукавыми, игривыми, шкодливыми, ветреными и неуловимыми. И даром что одной под двести, а другой за пятьдесят, это не мешало им вести себя откровенно по детски, доводя до припадков (в основном желания прибить, ну или умиления) всех окружающих. Тама на их фоне — образец спокойствия и выдержки.

Тяжко вздохнув, я повернулся к подбежавшей кицунэ, и увернувшись от объятий поприветствовал ее:

— Здравствуй Мияко

— О, наш господин все такой-же бука! — надулась лиса.

Удержать безразличное лицо мне удалось с трудом.

— Верно... — я кивком поприветствовал Хамико, несущую корзинку с цветами, — чем вы тут заняты?

— К Новому Году готовимся... а ты весьма кстати!

Я приподнял бровь.

— Да?

— Ага, нужно нарядить сосну, придумать речь, да много чего сделать! — она схватила меня за руку и потащила вперед. С трудом вырвавшись из стального захвата (ненавижу когда меня трогают посторонние!) я пошел следом за торопящейся кицунэ, попутно кивая встречным аякаси. Остановившись у дерева смерил его взглядом и задал вопрос танцующей рядом Мияко:

— Откуда сосна?

— Я вырастила, — отмахнулась лиса, подтаскивая тяжелую золотую цепь. — Вот! Ее нужно повесить сверху.

Смерив взглядом старинную золотую цепь длиной метра три и толщиной в мое запястье (клад что-ли выкопали?) я покосился на дерево, и пошел за Тамой. Раз уж кроме нее никто не владеет телекинезом — будет отдуваться за всех.

С трудом вытащив закопавшуюся в книги лису, и прихватив Хашана, мы пошли наряжать дерево, благо игрушек хватало. Назрин нашла целый клад старинных украшений и ценностей, многое из которого вывесили на ветви, а недостающее екаи сделали сами, из цветов, бумаги, и бамбука, добавив магии и раскрасив дерево, а с ним и деревню в красочные тона.

Вывесили везде фонарики, разноцветные гирлянды, зажгли маленькие огоньки среди которых тут-же закружились маленькие феи, выползшие ради праздника кветы сплели громадные полотнища выткав на них красочные картины прошлого, (лично я среди них нашел даже Нурарихёна со своим Хякки Якко будь он неладен!), а расшевелившийся Хашан скооперировавшись с Тамой воплотили в реальность множество великолепных иллюзий, наполнив вечер переливами света и пейзажей.

Ну, а лично я был везде, больше распоряжаясь, командуя и путаясь под ногами, чем действительно помогая (ну и повеселился вместе с Мияко, и Химари, подстроив пару проказ в основном направленных на одну несносную Тенко) чем в конце концов заслужил стакан молока "за вредность" от милой женщины-ино. Разделив честно заработанное оное с Химари, я оперся на стол и прихлебывая из стакана задумался, что нигде не видел коров или коз... спрашивается откуда тогда молоко? Этот вопрос я и задал проходящей мимо аякаси-кролику несущей корзинку моркови на накрываемый стол.

— Откуда молоко? — переспросила остановившаяся женщина, — Да от наших коровок, тружениц наших, вон они идут, — она указала рукой вдоль улицы, и поспешила дальше.

Взглянув в указанном направлении я с удивлением увидел парочку пятнистых коров неторопливо идущих в нашем направлении, но не успел возмутиться таким беспределом (коровы на улице!) как на моих глазах одна из коров превратилась в полногрудую девушку! (Котори, так ее вроде звали... хотя в этот момент меня меньше всего интересовало ее имя!) Ошарашенно посмотрев на... буренку, я под ироничным взглядом невозмутимо лакавшей из блюдечка кошки тишком сплюнул на землю, отставил стакан и поспешил скрыться в направлении реки — рот прополоскать!

Чтоб я еще хоть раз пил молоко в этой деревне!

* * *

Из деревни мы ушли, как только стемнело, и выслушивая всю дорогу шуточки отыгрывающейся за розыгрыши Тамы (Химари рассказала той про молоко) пришли домой, ну, а дальше стандарт, поужинать, выбрать книгу поинтересней (то бишь прочитанную меньше трех раз) в библиотеке и в постель, которую я был вынужден делить уже с двумя девушками (не то что-бы я жаловался, но иногда мешают, и что характерно уходить не хотят!) ну, а там по накатанной, полчаса чтения и сон... правда не в этот раз!

Химари очевидно почувствовала что-то, и спала вполглаза, но заклятие сна легло невесомым покрывалом, накрепко смыкая ее веки, а заодно крепче усыпляя Таму. Подождав еще пару секунд я встал и в полной темноте начал раздеваться, сняв пижаму одел лишь просторные темные штаны и вышел на улицу. Постояв на веранде несколько минут прислушивался к спокойному дыханию девушек и шагнул на землю.

Прости Аль, но эту ночь тебе придется провести одной.

Выйдя за черту поежился от холода, и побежал по снегу, не оставляя за собой следов, по пути остановившись на миг, подстегнул тело — на одну ночь принимая взрослое обличье и чуть свыкнувшись с изменениями, побежал дальше.

В самую глубь леса — подальше от дома.

Семья — самое ценное, что есть у меня, и потревожить ее нельзя!

Выйдя на первую попавшуюся на пути прогалину я остановился и начал чертить на снегу сдерживающие руны барьера. С тем что предстоит далее мне не справиться, а посему нужно позвать того кто поможет, и при этом не спугнуть... охотника.

Вычертив руны, я критическим взглядом оглядел свое творение и прикрыв глаза, погрузился вглубь своей души открывая давным-давно закрытые печати.

* * *

На поляне на миг вспыхнуло сияние и под влиянием барьера развеялось, а Грешник открыл глаза и опустил голову осматриваясь.

— Снег и лес... навевает неприятные воспоминания!

Опустив глаза он осмотрел свое тело, сделал несколько движений и недовольно поморщился. Тело было слабым, намного слабее предыдущего и никогда не тренировалось... но другого нет!

— Плохо, очень плохо! — решившись, он коротко ткнул когтем напротив сердца и проколов кожу, кинул замысловатое плетение на выступившую каплю крови. Плетение на миг прорвав пространство исчезло, а кровь поменяла цвет на алый и с каждым ударом сердца начала расти превращаясь в замысловатый узор на коже.

Удовлетворенно кивнув, Грешник поднял руку и позвал, позвал старого друга с кем провел большую часть жизни. Крупицы снега повинуясь зову отрываясь от земли поплыли вверх, темнея и собираясь в антрацитовый клинок. Обоюдоострое прямое лезвие, казалось порталом в Ничто, частицей абсолютной Тьмы перенесенной в реальное пространство, простая изящная крестовина, рукоять рассчитанная на одно и двуручный хват и пылающий Тьмой кристалл в навершии... клинок был великолепен и одним своим видом внушал ужас врагам своего хозяина.

Проведя лезвием вдоль лица он удовлетворенно кивнул, и небрежным взмахом убрав барьер, побежал в глубь леса.

Холод его уже не тревожил.

Отступив достаточно далеко от дома, мужчина вышел на открытую поляну и замер в абсолютной неподвижности, лишь ветер изредка трепал отросшие пряди ртутно-серебряных волос.

Простояв несколько минут он поднял голову и вперил взгляд в темнеющие напротив кусты.

— Ты кружил вокруг целый день... может хватит пряток? Пес!

Тени под кустами вскипели и взметнулись ураганом, захлестывая сплошным темным потоком не успевшую отреагировать фигуру Грешника.

Несколько серебристых капель с шипением прожгли наст...

Комментарии автора:

Мияко(четыреххвостая кицунэ) — https://static.acg12.com/uploads/2016/12/0fad656dc3996450199c5b01a6755f11.jpg

Хамико(двуххвостая кицунэ) — http://s02.imageupper.com/1/10/Z13657408842509779_23.jpg

Глава 18. Испытание лишь для меня! (Часть 2)

Уклонившись на пределе сил, и отскочив в сторону Грешник скосил взгляд на глубокую рану на предплечье, перевел взгляд на показавшегося противника, — оскалившего клыки на противоположном краю поляны — и весело хмыкнул:

— Действительно, пес!

Когда-то это был по всей вероятности Инугами, но те времена давно прошли. Сейчас, застывший на поляне монстр, уже ничем не напоминало этого мстительного духа создаваемого из голодающей собаки и обладающего немалой толикой интеллекта. Свитое из стальных жгутов тело, вдвое превышающее рост оппонента, густая черная шкура размывающаяся в темноте и мешающая точно определить контуры тела существа, и совершенно отличное внутреннее содержание — тьма с густой примесью божественности. Ночной охотник, убийца, преследователь, способный правиться с любым противником... но никак не разумное существо. Одни инстинкты и ни грамма разумности.

*Грешник против зверя, богоубийца против темного божественного духа... будет интересно!* — лицо мужчины рассек оскал полубезумной вызывающей улыбки, клинок в его руках описал дугу, и с мрачным вызовом указал на низкий лоб монстра.

— Нападай!

Зверь переступил с лапы на лапу и принимая вызов, бросился на врага — совершившего аналогичное движение.

Противники встретились на середине. Перед самым столкновением отклонившись влево, Грешник увернувшись от промелькнувшей оскаленной пасти, прошелся напоенным силой чистого разрушения клинком по боку твари — рассекая шкуру, ребра и начисто смахнув переднюю лапу, исчез на миг из поля зрения, возник за спиной и обрушил меч на спину взвывшего духа, в области крестца. Лезвие мрака с легкостью рассекло прочнейшую шкуру, позвонки, кости таза и задней конечности и без малейших препятствий выскользнуло из страшной раны. Завершающим штрихом связки послужил удар руки, разорвавший тело зверя почти пополам и отправивший оное под корни стоявшего в отдалении дерева.

Хмыкнув, Грешник провел взглядом отлетающее тело, стряхнул с ладони руну разрыва и отвернулся.

Страницы "Архива" с легким шелестом перевернулись, выдавая хозяину знания о духах подобного типа...

Мужчина раздраженно выругался, и бросил тело вперед, избегая удара мелькнувших щупалец. Резко развернулся вперившись взглядом в тело будто-бы поверженного врага и выругался еще раз.

— А я и забыл почему ненавижу таких как ты!

Щупальца втянулись в тело и зверь, шагнув на свет, согласно заворчал. На нам уже не было ни следа ранений.

— Регенерант, да еще и адаптант?! — задумался вслух Грешник, а затем улыбнулся. — Впрочем... не отвечай, сам выясню!

Взмах, указывающий на тварь клинок неярко мигает и череп зверя разлетается на куски, "прыжок" на два метра вверх и десять вперед, лезвие по крестовину вонзается в землю и вокруг вспухает купол серебристого пламени. Волна огня затапливает поляну, изменяя и искажая все чего коснулась. Взревевший зверь обламывает превратившиеся в стекло лапы, за доли мгновений отращивая новые, прыгает на исчезающую фигуру врага, промахивается и вздергивая морду безошибочно находит его взглядом на одном из деревьев.

Сиплый рявк и вызывающая усмешку у противника тусклая волна света, превращает дерево в кучку белесого праха. Успевший спрыгнуть Грешник размывается воздухе, телепортируясь к зверю ближе, и оплетающийся светящимися алым линиями татуировки клинок, одним взмахом вызывает волну тьмы. Тьма захлестывает охотника растворяя его тело, и спустя мгновения сходит на нет, оставляя оголенные белоснежные кости скелета.

В пустых глазницах вспыхивает багровый огонек, скелет дергается и взмывается на лапы на глазах обрастая плотью, миг и перед обреченно застонавшим мужчиной стоит целый и невредимый зверь.

— Чтоб ты сдох! — душевно пожелал духу тот, уворачиваясь от клацнувших в опасной близости от головы челюстей и косым ударом снизу вверх разделяя череп твари на две неравные половинки. Обвившая клинок алым плющом татуировка шевелится, оставляя за собой выжженные в пространстве следы, и рана твари на сей раз крайне неохотно затягивается — даруя противнику почти шесть секунд на сплетение заклятья.

Помотав головой зверь обнаруживает врага в трех шагах с вытянутой в его сторону рукой. Оплетающая торс татуировка пульсирует в такт сердцу, с каждым ударом меняя узор линий. Дав врагу мгновение на осознание, Грешник спустил чары на волю.

Беззвучно рухнувший с небес столб черного пламени, чудовищным ударом сокрушил тело и душу зверя, обращая первое в пыль, а второе в бессвязные обрывки эфира.

— "Покаяние" — мое любимое заклятье! — с усталой усмешкой сообщил поверженному врагу Грешник, опираясь на клинок дабы не упасть. — И оно весьма... действенно против таких как ты!

Нити связей соединявших духа и источник сил вдалеке, запульсировали перегоняя через себя чудовищные объемы маны — восстанавливая тело и душу охотника.

— Знакомые действия, — пробормотал мужчина, вытаскивая клинок и разминая шею, — очень знакомые! Я бы даже сказал до боли!.. Но ты наконец показал себя... хозяин! Давай! Спускай своего зверя! Покажи мне больше!

Взвыв от боли сопровождавшей исцеление, зверь вскочил на лапы, и ощерился в крайне недобром оскале.

— Мстительный... — одобрительно кивнул Грешник, заводя клинок за спину и пригибаясь к земле, -...а как тебе понравится это? — с этими словами он резко выбросил клинок из-за спины, одновременно разгибаясь. Мелькнувший едва различимой тенью удар отбросил части тела врага, разметав снег в месте падения.

— Молодой! Слабый! Глупый! Твой хозяин сглупил отправив не успевшего заматереть охотника на меня. — Доверительно сообщил мужчина зашевелившимся останкам. — Откорми он тебя с годик на целях попроще... я бы проиграл!

Зашевелившиеся останки, поплыли превращаясь в антрацитовую кляксу, и принялись стекаться в одну точку, медленно и неохотно формируя тело зверя. Удар повредил самоё души и часть связей, заставляя оставшиеся в гневе пульсировать, с каждым судорожным сокращением пригоняя целые реки маны в изувеченное тело несчастливого охотника.

В очередной раз встав на подгибающиеся лапы, зверь клацнул пастью, с ненавистью и прорезавшимся страхом глянул на принесшего ему так много боли противника, вновь приготовился кинуться на него — подчиняясь вложенным в него при создании приказам...

Вспыхнули небеса!

Яркое божественное пламя озарило горизонт и пылающее синим огнем тело феникса с ослепительной вспышкой — заставившей землю содрогнуться, врезалось в охотника, оплавляя почву вокруг до состояния раскаленной лавы и заставляя Грешника прикрыть локтем глаза. Взметнувшееся пламя, испепелив деревья на сто метров в округе, окутало тварь пылающим саваном, закрутилось полусферой — сковывая, обжигая суть, разрывая связи — сжалось в безумно раскаленную точку и исчезло — оставляя после себя лишь расплавленную до белизны массу земли, пепел на месте солидного участка леса и растекшуюся лужу чернильной плоти вместо тела.

Ни жар ни пламя, не причинили вреда заинтересованно осматривающему место удара Грешнику.

Лужа зашевелилась...

"Тамамо, слови хозяина! Зверя задержу я!" — ментальный посыл отправился по назначению, а мужчина вонзая клинок в землю злорадно сообщил восстающему духу:

— Никуда ты не уйдешь!

Взметнувшиеся серебристые стены Лунного Барьера сковали в своих объятьях противников.

* * *

К тому моменту когда довольно несущая своего противника за шкирку Тама вернулась, я, уже успев развеять объединение и вернуть себе привычный детский облик, удобно устроился на спине поверженного, но все еще живого духа, укутавшись в свой плащ и грея замерзшие ноги об теплую шерсть. Мелькнувшая грациозной хвостатой тенью, кицуне небрежно бросила спеленатого противника в снег и вспрыгнув на тушу, села рядом.

Смерив ее изучающим взглядом я уважительно сказал:

— Сплести "Разъяренного Феникса" из всесжигающего лисьего пламени было хорошей идеей.

— Я знаю — польщено кивнула лиса — заклятье получилось намного мощнее оригинала... а твой противник так удачно подставился! Кстати...

— Не знаю! — опередил вопрос я, кивая на пленника — потому и хотел схватить его живым, дабы провести допрос. Ты мне лучше скажи...

— Ты себя странно вел, вот я и подготовила меры противодействия твоему заклятью.

Восхищенно покачав головой я отстал от лисы и принялся изучать доставившего столько хлопот противника. Невысокий — по пояс человеку — щуплый, зеленый и сморщенный, он очень напоминал обликом магистра Йоду... ну или гоблина-шамана на худой конец. Смерив его взглядом и наткнувшись на ответный — наполненный ненавистью и тщательно сдерживаемым страхом я отвернулся к Таме.

— У него было что-то? Книга, табличка, свиток... хоть что-нибудь?

— Было! — спохватилась лиса, доставая из пространственной складки тяжелый фолиант и бросая его мне — он его выронил при попытке бегства, а я спрятала и забыла отдать.

— Не страшно — ответил я изучая оплетенный алой кожей том — Регвальд Хаммшаер "Темные духи. Создание, управление, подчинение." Забавная книга... не ожидал встретить ее здесь.

— Знакомая? — полюбопытствовала лиса, — ты ее уже встречал?

— Более того, я знаю кому она на самом деле принадлежит... и когда я его встречу, прибью! Держи, — я бросил книгу Таме — тебе она пригодится. — заметив с каким недоверием та смерила взглядом фолиант я поспешил добавить: — не бойся, хозяин не будет против, а тебе она не принесет вреда... клянусь!

— Хорошо, — кивнула лиса и спрятала книгу. Кивнула на пленника и полюбопытствовала:

— А с ним что?

Я недобро усмехнулся.

— Отдадим Нефрити, она будет рада попрактиковаться.

— О! Ну ладно...

Пленник, сообразивший по сочувственному взгляду пленительницы что его ждет мало чего приятного, замычав, задергался в причудливом танце взбесившейся гусеницы — вынудив Таму усыпить себя.

Вздохнув, я погладил шерсть рукой и спрыгнул на снег. Поморщился от пронзительного холода, обернулся к пристально наблюдавшей за мной лисе.

— Тама...

— Да?

— Спасибо!

— Обращайся.

* * *

Химари проснулась уже когда я заканчивал, сонно протерла глаза, зевнув потянулась, приподнялась в постели недоуменно огляделась и увидев меня на полу, с любопытством спросила:

— Юто? Чем это ты занимаешься?

— Не видишь что ли? — пропыхтел я — на пол стелю.

Нэко присмотрелась и вытаращила глаза увидев внушительный череп оскаливший грозные клыки на одной из стен и расстилаемую мной черную шкуру — закрывшую почти весь пол комнаты.

— Шкура? Откуда?! От какого зверя?!

— Тама объяснит — отмахнулся я, с наслаждением растягиваясь на шкуре и наблюдая как потолок комнаты медленно вращается.

Кицуне — расчесывавшая после купания хвостик на веранде — укоризненно чихнула и отложила щетку.

Я еще успел услышать начало разговора, когда Тама начала пересказывать Химари ночные происшествия... а вот как меня перенесли на кровать и укрыли одеялом, я уже не почувствовал.

* * *

— Шестой... потерпел поражение. — удивленно сообщил Первый собравшимся в пещере членам Кабала, и поморщился услышав возмущенно-насмешливый гвалт.

— Тихо!!!

Шум резко оборвался. Первый отличался на редкость хрупким терпением и вспыльчивым, злобным характером — с удовольствием наказывая провинившихся собственноручно. Его не боялась лишь одна...

— Поскольку этот... провалил свое задание и объект остался жив... его устранит Пятая... — взглянув в абсолютно безэмоциональные глаза пятой, Первый внутренне содрогнувшись, поправился — Четвертый. Четвертый ты слышал?

Упомянутый присутствовавшей на собрании в виде иллюзии поднялся и поклонился:

— Да повелитель. Объект будет устранен!

— Приступай!

Когда иллюзия исчезла, Ирхан поднялся с заклинательного коврика и прошел к столу. Схватил одной рукой марионетку в виде мужской фигурки в повседневной одежде — лежавшую на столе — и задумчиво рассматривая ее произнес:

— Шестой провалился... интересно... интересно...

Лицо марионетки зашевелилось в безумных гримасах, беззвучно заплакало. Заметив это Ирхан оскалился и поднеся ее к лицу прошептал:

— Поиграем?

Маленькие ручонки заскользили по его лицу, болезненно ущипнули в бесполезной попытке причинить вред. Дрожь ярости исказила лик екая и пальцы с хрустом сжались.

Игрушечная фигурка человечка обмякла.

— Поиграем! — кивнул сам себе шаман, оттирая руки от крови. — Мне нужно много марионеток... много! Ведь они такие... хрупкие!

Когтистая лапа потянулась к следующей фигурке — на сей раз, женской. Фарфоровое кукольное личико исказилось в маске ужаса...

Глава 19. Поездка.

Новый Год, мы, решив единодушно, отпраздновали сначала в узком кругу семьи, затем — в более широком, — вассалов клана. В храмы божеств нам путь заказан, а потому все участие в новогодних праздниках свелось к собственно праздничному фестивалю, столу и огненной феерии у новогодней ели. А после праздников, мы отправились в Такамию.

Предпосылкой для поездки послужил пленник. К сожалению, Нефрити была намного неопытней Мирина, а пленник был защищен могучим ментальным щитом завязанным на жизнь и разум (элегантное решение... сам таким пользуюсь!) потому и вызнать от него удалось немного.

Его звали Нарим. Он был членом Кабала Восьми Звеньев — входя в него как шестое Звено, — организации созданной екаями для екаев и ради екаев. Целью Кабала была власть, власть над всеми аякаси и миром. Цель банальная и даже примитивная, но глобальная и... опасная. Кабал выступал за господство аякаси и тотальное уничтожение людей. А также полукровок и тех кто им сочувствует...

В Кабал входили восемь членов Звенья — ядро организации, самые сильные екаи. Помимо них, были еще и Подзвенья — десятки и сотни простых екаев, служащих военной силой, пушечным мясом, исполнителями и кандидатами в Звенья...

Помимо этого, до того как пленник по выражению Нефрити "немного испортился" мы еще вызнали некоторые знания по самим Звеньям: примерные способности, облик, силу и отношения в самой организации. Относительно полную информацию удалось получить по трем, остальные — поверхностно. На этом пленник спекся и вызнать более ничего не удалось...

Но самое главное мы выяснили; Кабал никогда не отступал от своих целей, и не гнушался никакими методами.

А если учитывать что одной из целей был я...

О моей связи с Аль, знали только мы, и ее воспитательница Мейя, вдобавок, недавно я дал ей великолепный защитный амулет, так что за эту сторону я почти не волновался.

Обитатели поместья и деревень вассалов находились под моим пристальным наблюдением и здесь Кабалу было тоже не подобраться...

Оставались мои родители.

Этот вопрос я решил закрыть как можно быстрее. Закончив с большинством обязательных праздников, ровно через неделю после О-сёгацу, мы отправились в Такамию. Путем несложных раздумий мы пришли к выводу что нужно немного замаскироваться. Поскольку ребенок с белой кошкой выглядел бы довольно подозрительно на взгляд знающих людей, Химари пришлось ехать в человеческом обличье, лишь изменив цвет волос на черный и скрыв свою истинную суть талисманом, Тама приняла свой детский облик, и замаскировалась под очень слабую кицунэ, а я сменил цвет волос и глаз, отказался на время от атрибута и создал ложную ауру копирующую человеческую.

Собравшись рано утром, мы отправились в Ноихару где сели на электричку, — спасибо щедрым экзорцистам за их безвозмездные дары в виде денег и прочего... — и за несколько часов доехали до Такамии.

Город сиял.

Праздничные огни на окнах, стенах, фонарях, выставленных на улице соснах и кадомацу и даже на машинах озаряли весь городишко переливами света, воздух был преисполнен ароматами хвои, смолы, снега, выхлопных газов и... людей. Но последнее можно было перетерпеть, по сравнению с Токио, Такамия, — глушь несусветная, и народу было существенно меньше.

— И что теперь? — поинтересовалась Химари, рассеяно оглядываясь.

Я метнул в нее укоряющий взгляд.

— Ну, где находится их дом мы не знаем... — кошка смущенно отвела глаза. Как оказалось, никто из нас не знал где же в Такамии находится дом моих родителей, а Химари выяснить это не удосужилась. — ...будем искать!

С этими словами, я, обратившись к потаенным уголкам памяти, вытащил старые воспоминания и вложил их в духа — роняя с ладони небольшой клубок ниток. Немного повертевшись на месте он взял направление и покатился со скоростью неспешно идущего человека.

— Клубок ниток?! — озадаченно пробормотала Тама и вопросительно глянула на меня. Я лишь улыбнулся:

— А чего ты ожидала? Что я призову духов, спрошу мир или просканирую весь город? — лиса, смешавшись пожала плечами и я рассмеялся, — нет, конечно можно... но так удобней. И богов с экзорцистами не потревожим.

Лиса кивнула, признавая мои доводы, и мы отправились следом, попутно разглядывая витрины магазинов.

* * *

Во времена крупных праздников всякая нечисть особенно охотно выходит к людям. Они нагло наведываются в их жилища, беззаботно ходят по улицам городов, охотятся прямо у людей на глазах, — пользуясь людским замешательством и привычкой скидывать увиденное на чрезмерное потребление алкоголя, наркотики, сонливость или "показалось".

Во время праздников, очень много людей пропадают в объятьях и желудках екаев.

Дабы пресечь подобное, кланы ввели традицию отправлять своих членов в патрули на улицы городов. В Такамии, такая честь выпала четырем Цучимикадо — включая и Юки.

Остановившись у перекрестка девушка прошла к переходу, посмотрела на красный светофор, огляделась по сторонам и тяжело вздохнула. Она была еще неопытна и назначение в относительно спокойную Такамию, приняла с величайшим недовольством, — сейчас отчаянно завидуя своим братьям в Киото, — говорят, пару дней назад, там произошло целое побоище между екаями и экзорцистами трех кланов, пришлось даже привлекать войска Сил Самообороны...

Вот там жизнь!

Не то что Такамия, здесь никогда ничего серьезнее одного-двух слабых екаев не находилось. Да и те исчезли после того как в городе поселились Амакава.

Светофор загорелся зеленым. Оглядевшись еще раз для очистки совести, Юки отвернулась к переходу и застыла. Навстречу ей и еще нескольким людям шла целая толпа людей... и так вожделенные ею пару секунд назад аякаси. Люди непроизвольно расступались, образуя вокруг них пустое место и не замечая идущих... но Юки их видела.

Трое спокойно идущих аякаси, следующих за каким-то спутанным клубком заставили девушку задрожать от неожиданности. Она часто себе представляла как храбро повергает отвратительных тварей полчищами, безжалостно истребляя людоедов и убийц, храбрая воительница в окружении верных шикигами и сторонников... но! Она не думала что встретит хотя-бы одного аякаси за сегодня. А тут — трое, да и идут прямо посреди толпы, не обращая на людей внимания. Два ребенка, выглядящих неопасно и одна девушка.

— ...Запомните юные дарования, легкий метаморфизм свойствен почти всем аякаси, и как бы он ни выглядел: милым ребенком, умудренным старцем или хрупкой девушкой, эта внешность лишь маска скрывающая их истинную, порочную суть! Первое что вам следует запомнить на случай встречи с екаем: внешность екаев — обманчива! — так говорил их старый учитель, показывая страшные шрамы полученные в битве с "неопасно выглядящим" екаем.

Он еще много чего говорил... но в памяти Юки, из всех лекций Шидо-сенсея, осталось лишь смутное воспоминание о влиянии могущества аякаси на его внешность.

— Если они так в себе уверенны, значит они сильны — именно так подумала она, устремляясь следом. На фоне обрывочных знаний девушки, ее же выводы были логичны и стройны как стебель бамбука. Если враг силен, — нужно вычислить и убрать вначале сильнейшего, а затем приниматься за остальных...

Наивной девушке впервые вышедшей в поле, даже не пришла в голову мысль что не все аякаси враждебны людям.

Черноволосая аякаси в темно-синем кимоно казалась сильнейшей, ее Юки и выбрала целью. Зашептав мантры успокоения и концентрации она потянула из поясной сумки талисман...

Идущая рядом с целью золотоволосая девочка — до этого момента невозмутимо облизывавшая леденец обернулась, и Юки застыла неподвижно скованная взглядом синих глаз. Круглые точки зрачков дрогнув перетекли в вертикальные, и девочка понимающе улыбнулась совершенно недетской улыбкой...

Горел красным светофор. Моргнув несколько раз Юки непонимающе огляделась, озадаченно закрыла сумку и задумалась. Ей показалось что она забыла что-то очень важное... но что? Так ничего не вспомнив, она встряхнула головой и повинуясь зеленому сигналу пересекла дорогу.

* * *

Почти незаметно — юная экзорцистка не в счет, — прогулявшись по городу, мы наконец пришли к месту назначения. Клубок я остановил как только почуял родную кровь, и спрятав его в карман, следом за Химари вспрыгнул на крышу ближайшего дома.

Дом моих родителей находился тремя домами далее. Довольно ухоженный двухэтажный особняк, смотрелся вполне прилично и даже гармонично на своем месте, но его внешний вид волновал меня от слова никак. Я смотрел лишь в освещенные окна второго этажа. Мелькающие там два силуэта вызывали в душе странные чувства. Боль. Радость. Одиночество. Обиду. Умиротворение. Грусть. Водоворот эмоций захлестывал меня, перемешивая моё я в этом безумстве, разрывая на куски битвой противоположностей...

В реальность меня привело тепло объятий.

— Юто, ты...

— Все в порядке, Химари, — мягко прервал нэко я, осторожно отстраняясь. — Все в порядке.

Разумеется, все было отнюдь не в порядке, это знал я, это знала она — но пальцы разжала, позволяя мне пройти шаг вперед. Остановившись на самом краю крыши, я обратился к самой своей сути и открыл врата ее. Все на что сейчас хватало моих сил это благословление. Могучее, незаметное для всех и ограждающее от всех невзгод.

— Благословляю вас... — весь видимый эффект свелся к нескольким искрам теплого света, пролившимся на крышу дома. Астрал, Ментал, тварной мир и стихийные планы даже не шелохнулись.

Никто ничего не заметил: ни боги — чье внимание распростерлось почти на весь город, ни люди, прогуливающиеся по улице и не видящие ни нас ни искр.

Я еще долго стоял наблюдая за ними. Я видел своих родителей так четко — будто стоял рядом. Я слышал их смех, чувствовал эмоции, видел движения... а затем отвернулся и спрыгнул с крыши.

— Что дальше?

На вопрос лисы я лишь пожал плечами и посмотрел в хмурящееся небо. Зачем я вообще сюда пришел? Можно было просто попросить Хашана... Веление души? Неосознанный порыв влекущий меня несмотря ни на что к частице моей семьи? Не знаю ответа... Опять не знаю! Ирония Отца? Его сын способный ответить на любой заданный ему вопрос, не может ответить на свои...

А может оно так и надо? Жить зная ответы на все вопросы слишком скучно, так может в том и смысл? Не пытаться идти легким путем обращаясь к "Хроникам", а самому пытаться вытащить крупицы тайны кроющиеся в пылинках самых сокровенных ответов?!

Наверное так...

— Держи, — мне протянули леденец. Оторвав взгляд от неба я удивленно посмотрел на Таму. Она лишь пожала плечами:

— Тебе сейчас нужнее., — от сквозившего в ее взгляде сочувствия мне стало... тепло.

— Спасибо! — Я взял леденец и посмотрел на него. Круглый, плоский, красный, большой... Я сам купил его Таме в одном из ларьков, и она уже успела его наполовину сгрызть... А теперь дала мне!

— Сладости мне всегда помогали успокоиться, — ответила на незаданный вопрос кицунэ. Иногда, она мне кажется еще большим ребенком чем я сам...

Лизнув леденец я неосознанно улыбнулся. Хорошо что у меня есть такая семья! Настроение резко поползло вверх, и я подумав предложил:

— Прогуляемся по городу?

Переглянувшись, они согласились.

Уже когда мы вышли на более оживленные улицы, мою голову пронзила мысль. Таме мы купили два леденца, но один она решила съесть потом... так почему она мне дала не второй, а именно этот леденец? Не подумала? Забыла? Или...

И главное — почему я его взял?

* * *

— Ты уверен что твое благословление остановит врагов?

— Он клялся что более никаких книг им не давал — ответил я, не отрывая взгляда от окна. — А так, в этом мире мало вещей способных переломить мою волю...

Легкий стук колес, вкупе с мелькающими в наступающих сумерках пейзажами заснеженного леса за окном и мягким приглушенным светом купе, создавал удивительно уютную атмосферу. Во всяком случае меня почти сразу начало клонить в сон...

Тама сдвинула светлые брови.

— Он? Кто он?

— Мой брат.

— Твой кто?! — двойное восклицание получилось на удивление единодушным.

— Мой брат — повторил я поворачиваясь к девушкам. Придушив вырывающийся при виде их изумленных лиц смех, я пояснил: — Не по крови брат, по сути. Я с ним недавно встретился и поговорил...

...Сны, они призрачны и неуловимы, они сплетают в своих объятьях прошлое и будущее, реальность и иллюзию. Их неверные тропы могут завлечь тебя в царство ужаса, вывести в королевство наслаждений... или привести туда, куда тебе нужно.

Нужно лишь знать как идти...

— Мы же все это время были с тобой, — осторожно заметила Химари. — как же ты?..

— Я спал.

Изумленно-понимающее выражение лица было мне ответом. Кинув друг в друга несколько взглядов, девушки придвинулись ближе и зашушукались. Я без труда мог бы их подслушать, но не стал, а наоборот — отвернулся к окну и сконцентрировался на пейзажах, достал печенье и умиротворенно им захрустел.

Хорошо-то как...

Едва слышно скрипнул под весом Химари диванчик. Нэко пересела ко мне, оставив напротив Таму. Едва заметная усмешка вылезла на мое лицо, они зажали меня в уголке не оставляя и шанса на уклонение. Похоже им действительно интересно.

— Юто... — осторожно начала кошка.

— Да?

— Ты можешь сказать сколько у тебя... мм-м... незапланированных родственников?

— Хм... могу.

Они облегченно вздохнули. Похоже и впрямь думали что не отвечу. Но тему подняли интересную, и очень серьезную.

Сняв обувь я уселся по-турецки и предложил им печенье. Каждая вежливо взяла по штучке, остальное я спрятал и начал рассказ:

— Моя так называемая семья велика... два близких мне брата, тех с кем я обменялся сутью, Отец, и так называемые сводные братья. Про кого вы хотите услышать?

— Давай начнем по порядку. — Нэко с улыбкой встретила мой мрачный взгляд.

Я вздохнул.

— По порядку так по порядку. Близкие братья — демон и ангел — мои братья по духу, сводные — это такие-же как и я Творцы, ну, а Отец это Отец! Вот и все, — я торжествующе оскалился.

— Так нечестно!

— А что вы от меня еще хотите? — возмутился я. — Хотели узнать какая у меня семья — получайте!

— Юто, — Химари предупредительным взглядом заткнула Таму, — а можно поподробнее про Отца? Ты говорил что являешься Творцом, а твой Отец...

— На самом деле он не только мой отец, — я резко стал серьезным, — так я называю нашего Создателя. Всеотец, просто Отец, Создатель, Творец, Всевышний, Бог... у него много имен, много обличий... Но для меня он Отец. Он создал нас, он создал Сущее, он и есть наш Отец!

Тамамо очень тихо и очень осторожно поинтересовалась:

— Ты встречался с ним?

— Да, встречался. — я слегка погруснел от неприятных воспоминаний, — Сразу после того как... замкнул круг инкарнации.

— И какой он?

— Какой? Лучшее слово описывающее эту сущность — непостижимость! Он всеобьятен, всемогущ, непостижим. Он не добрый и не злой, не светлый и не темный, он другой, иной для нас. Когда я "стоял" перед ним, я видел то что не мог осознать, слышал то что не мог понять и чувствовал то что не мог ощутить... Это было страшно! Он открывал мне лишь то что позволял мне открыть... Ну, вам это знание не принесет никакой ценности кроме осознания что он существует, можете просто это забыть.

— Забудешь тут такое, — немного пришибленно ответила Тама, и нэко ее безмолвно поддержала кивком. — Подумать только: я разговариваю с видевшим Создателя... в голове не укладывается!

— Могу заставить забыть, хочешь?

— Нет!!!

Я примиряющие поднял ладони и замял тему. Им потребуется немало времени чтобы отойти от моих откровений. Хотя, что тут такого? Ну видел я Творца и что? Они и так со мной каждый день общаются! Или меня не считают нормальным Творцом?

Впору чувствовать себя неполноценным.

Хотя стоп! Я ведь и так сейчас неполноценен... так мне что, чувствовать себя неполноценным вдвойне?!

Я ж с ума сойду!

Решив немного отвлечься, я развернулся лег на диванчик, положил голову на колени Химари, поерзал поудобнее устраиваясь и уставился в окно. Кошка не возражала, а затем и вовсе принялась задумчиво перебирать волосы, отчего я начал мурлыкать как заправский кот.

— Разбудишь как подъедем к Насагури, — попросил я, чувствуя что засыпаю.

— Зачем нам в Насагури? — лица нэко я не видел, но усмешки в голосе чувствовал безошибочно.

— Дела у нас там... — повысил голос, — Тама, ты как к "Они" относишься?

— Не очень, — проворчала лиса, — слишком они любят грубую силу и жестокость.

— Вот как...

* * *

— Заснул, — констатировала Химари и посмотрела на сидящую напротив кицунэ.

Тамамо в ответ шаловливо улыбнулась.

Глава 20. Золотой Император демонов.

Реальность плывет и изменяется... видение сменяется видением... Хрустальный сад пылает, деревья тянут пылающие ветви ко мне, уворачиваюсь от их объятий, бегу дальше. Кусты-черепа скалятся в лицо, клацают челюстями... из пустых глазниц появляются шипастые лианы, бросаются вперед превращаясь в змей. Бегу вперед... Трава — острые лезвия, режет в кровь ноги, падаю, уклоняюсь от жаждущих моей крови ветвей, змеи пронзают спину...

Пляшут в адском пекле человеческие марионетки, плачут кровью, пляшут и падают, тянут ко мне руки-ветки истлевая пеплом... кричат и стенают тени-марионетки...

Цитадель Хлада рушится, величественный дракон пикирует сверху вниз, место падения взрывается неистовым пламенем... в памяти намертво отпечатывается золотая вязь рун на черной чешуе, пламенные крылья вздымаются — обрушивая метеоритный дождь на сверкающую алмазом цитадель...

С алых небес льется кровь, чумоносцы напирают, идут, не обращая внимания на раны и боль, стремятся добраться до ровного строя защитников. Вязь плетений взвивается в неистовом танце и порождения Чумы опадают прахом... но их место занимают иные — куда более опасные твари. Чумный лорд врывается в наши ряды, его моргенштерн истекает гнилью...

Удар черного клинка крест-накрест рассекает поле боя. Окружающее распадается безобидными осколками...

— Интересные сны тебе снятся... опасные. — говоривший протянул мне чашку до краев полную ароматного чая. Выпив его одним махом, я, даже не обратив внимания на обожженный язык, посмотрел на чаинки прилипшие к донышку.

— Прошлое никак не хочет меня отпускать и я не знаю что делать.

— А ничего не делай, — говоривший сел напротив. Его единственный открытый глаз на лбу, следил за мною с сочувствием. — Это само пройдет.

Я поднял голову и вперил взгляд в него.

— Думаешь?

— Знаю! Это пройдет, нужно лишь время...

Я задумчиво потряс чашку словно пытаясь найти в разбросанных по донышку чаинках какой-то сакральный смысл... бесполезно! Предсказания мне никогда не удавались.

— Ты ведь лучше меня толкуешь сны... Что тебе удалось выцепить?

Он задумчиво прикрыл глаз.

— Мало чего... у тебя нет судьбы и это делает предсказания почти невозможными... приходится действовать косвенно... Тебе предстоит встретиться с врагом в ближайшем будущем!

— И на том спасибо.

— Обращайся... тебе кстати пора.

— Да, — я поставил чашку на столик и поднялся — я знаю. Еще увидимся.

— Буду ждать... младший.

Показав ухмыляющемуся демону неприличный жест исконно русского происхождения, я отдался на волю течения просыпаясь в реальности.

В реальности, меня встретил девичий смех, ладонь Химари на лбу, и тихие щелчки с той стороны где сидела Тама.

Медленно открыв глаза я первым делом посмотрел в окно. Мы уже почти приехали в Насагури. Надо мной, склонилась Химари.

— Проснулся?

Молча кивнув, я поднялся и повернулся в сторону Тамамо — чему-то тихо смеющейся над... телефоном.

— Тама, это у тебя что, телефон?

— А? — подняла голову лиса. — Да, купила в городе. Один милый продавец мне помог его выбрать и даже научил пользоваться. Он так мило краснел... — Она зафыркала от смеха.

Хм... я думал что она все двести тысяч йен (хорошо когда есть экзорцисты под рукой!) спустила на неведомо зачем понадобившуюся ей косметику (одних заколок девять видов, и зачем они ей?!), а она оказывается еще что-то купила? И когда успела? Задав этот вопрос, я узнал что пока мы с Химари зависали в рыбном отделе, лиса успела побывать в полудюжине различных магазинов и купила помимо телефона еще кучу безделушек. Понимающе покивав я оглядел телефон — розовую миленькую раскладушку и спросил разрешения взять... Тама не дала, более того как-то смутилась и начала быстро щелкать клавишами. Я насторожился и попросил телефон более строгим голосом... Тама еще больше смутилась и начала юлить... В короткой схватке победила скорость и я ошеломленно уставился на... свою фотографию... с косичками и-и-и... помадой!!!

— Тамамо!!!

Иногда я ненавижу окружающих меня существ!

Насагури оказалась деревушкой немного больше Ноихары, единственной достопримечательностью которой оказалась пролегающие рядом рельсы, да пара магазинов. Абсолютно ничего интересного, даже аура была самой обычной серовато-коричневой — указывая на проживание здесь обычных незатейливых и ничем не выдающихся трудяг. Обычная деревушка каких тысячи. А вот насыщенное магией место — чувствовавшееся далеко в горах, за деревней, было намного интересней, туда-то мы и отправились. Вернее я отправился, а девушки потащились сзади. Выволочку получили обе: Тама — за шутку, Химари — за то что не помешала ей, и теперь они обе уныло тащились в двадцати шагах за моей спиной.

Наконец — когда мы уже прошли деревушку насквозь и начали подниматься по горной тропинке, аякаси приблизились вплотную и после краткого обмена взглядами вперед вышла Химари — как менее провинившаяся.

— Юто...

— ...? — я лишь кивнул головой показывая что слышу.

— Прости нас...

— Простить? И за что же? — мой голос выдавал откровенный сарказм.

— За глупую выходку.

Я остановился, повернулся и подойдя вплотную посмотрел прямо в наполненные виной и раскаянием фиалковые глаза.

-Глупую выходку... — с задумчивым садизмом повторил я, вглядываясь в глаза поникшей нэко. В них играли серебристые отблески, заставившие меня задумчиво прищуриться и уплотнить ауру, скрывая малейшие проблески раздражения. Серебро в глазах нэко исчезло. — Как вам вообще пришло в голову подобное?!

Нэко потупилась.

— Ну... мы...

Тамамо прекратила изображать статую и вмешалась в разговор.

— Мы хотели отвлечь тебя от встречи с родителями!

— Отвлекли? — саркастически осведомился я, пронзая ее взглядом. — Довольны?

Ответом мне стали потупленные в землю глаза и отрицательный кивок.

Я раздраженно закатил глаза, чувствуя как постепенно гнев отступает, сменяясь желанием пробить себе лоб смачным фейспамом. На этих двоих невозможно было долго злиться.

— О боги! Как вы вообще додумались до такого?! Ладно Тамамо, — шалости у нее в крови, но ты, Химари! — нэко покраснела, — от тебя я такого не ожидал!.. Так подло разрисовать во сне, а потом еще и фоткать меня спящего...

-Прости! — в унисон сказали девушки.

Подумав еще немного, я махнул на них рукой, разворачиваясь обратно к цели.

— Дьявол с вами! Пошли быстрее.

— Ты прощаешь нас?

— Прощаю, прощаю... надеюсь больше такой выходки не будет?

— Не будет, — с достаточной чтобы я поверил искренностью ответила Тама, принимая взрослый облик и собирая волосы в хвостик.

Молча кивнув, я зашагал быстрее. Девушки пошли следом, фонтанируя скрытой радостью и облегчением — а также капелькой вины. Когда мы уже подходили к цели нашего пути я окликнул лису.

— Тама!

— Да?

— А фотографии ты все-таки сотри!

— Но Ютоооо — заныла лиса, вогнав меня на мгновение в ступор, — там ты такой милашка!

— Сотри! — повторил я еще тверже.

— Ладно — понурилась лиса, заставив меня заподозрить неладное от такой легкой победы, и тут же встрепенулась: — Я ведь все-равно успела их в Интернет выложить!

Звучный шлепок раздался в лесу, заставив взлететь стайку птиц.

* * *

Этот расположенный в горах далеко за Насагури склеп, казался искусной игрушкой, выдутой мастером-стеклодувом из цельной массы расплавленного стекла — такой же цельный, однородный и изящный. Его стены, островерхая крыша с загибающимися краями, и даже массивные створки входа — все было создано из камня. Можно было подумать, что его целиком вытесали из цельной гранитной глыбы... но это было бы неправдой. Правдой было то, что род человеческий не принимал никакого участия в создании этого склепа. Здесь не было ни малейшего отпечатка плетений, — лишь сырая сила стихии земли.

Склеп создали духи.

А вот руны на его стены нанесли уже люди — как и создали могучий ограждающий барьер вокруг, укрыв местность пеленой иллюзии. Союз двух рас создал великолепную тюрьму. Строение источало флер древности, тихой угрозы и несокрушимости.

Перед закрытыми каменными створками высилась небольшая гранитная плита. Изображенные на ней руны загадки-подсказки наискось пересекали четыре глубоких царапины — пробороздивших камень почти на полсантиметра в глубину.

Смахнув с плиты снег и прочитав руны, я провел пальцами по стылому камню и тихо хмыкнул про себя. Неведомые создатели чьи следы камень хранил и по сей день, ухитрились записать одновременно и угрозу для тех, кто мог бы сюда зайти в попытках освободить пленника, и одновременно подсказку — для них же.

Своеобразный неписанный кодекс истинных мастеров своего дела: следуя которому, дать своим противникам подсказки или своеобразные путеводные нити считается хорошим тоном. Да я и сам частенько следую ему. И надо признаться — смотреть как твой противник пытается выпутаться из твоей ловушки или добраться до твоих сокровищ следуя твоим-же подсказкам — истинное удовольствие, по зрелищности не уступающее иному триллеру.

Это еще не учитывая, что такой метод неплохо развивает воображение и смекалку...

Загадка на камне была одновременно проста, и невероятно сложна. Проста для понимающих и сложна для знающих. Нам она далась без труда.

Оставив камень в покое, я прошел к створкам и упершись в них руками надавил. Створки поддались легко... слишком легко для простоявших столетия врат, едва ли не с удовольствием открывая мне наполненное Тьмою нутро склепа.

Заглянув внутрь и увидев один лишь непроницаемый мрак, я едва не попятился. Ощущение будто ты заглядываешь в бесконечные Пределы Тьмы было невероятно сильным. Интересный эффект...

Тама, прочитавшая надпись на плите окликнула меня.

— Юто, ты что, собираешься туда войти? — я промолчал, рассматривая переливы мрака в проеме, и она не успокаиваясь добавила — тут сказано, что ни человек ни аякаси ни их потомки не смогут туда зайти...

— Иного выхода все равно нет. Мне нужно то что там спрятано!

— Но это плохая идея!

— Она права, — отметила Химари, — идти туда, да еще и в одиночку?!.. идея плоха. И я тебя одного не пущу!!!

— Химари, послушай — устало начал я разворачиваясь к нэко, но она меня прервала.

— Нет, это ты послушай! Ты вечно идешь всюду один, никого не предупреждая! А что делать мне? Ждать что ты не вернешься? Ждать что ты попадешь однажды в ловушку и не сможешь выбраться из нее в одиночку только потому что никого не предупредил? Зачем тогда тебе я? Зачем?! — в конце она почти сорвалась на крик.

Я глубоко вздохнул.

— Химари, ты дорога мне как сама жизнь и я не хочу чтобы ты рисковала головой попусту, — кошка вскинулась, но я ее прервал взмахом руки — там где пройду я, ты погибнешь!

Нэко понурилась, растеряв весь запал.

— Зачем тогда я нужна если не могу быть с тобою? Я ведь бесполезна... — она беззвучно заплакала.

— Это не так — успокаивающе улыбнулся я обнимая ее и чувствуя дрожь сотрясающую тело девушки, — ты отнюдь не бесполезна и уже не раз доказывала это...

— Правда? — ее голос звучал жалобно. — ты не врешь?

Да что с ней такое? Неужели я столь мало времени ей уделяю что она начала задаваться такими вопросами?

— Правда. — ответил я, вытирая слезинки.

— Но тогда...

— Но сейчас ты не сможешь пойти со мною. Печать не пропустит тебя... мне придется идти одному. Я обещаю тебе что вернусь целым и невредимым!

Она вздохнула стараясь успокоиться.

— Хорошо. Иди! Я буду ждать.

Благодарно кивнув наблюдающей за нами с мягкой улыбкой на лице Тамамо, я зашел в склеп.

Тьма охотно приняла меня в своих липкие удушающие объятья. Неестественная тишина отрезала все звуки, вызывая ощущение полной беспомощности. Из всех чувств осталось лишь осязание и нюх. Пахло благовониями и пылью... Беззвучный щелчок пальцев и Тьма, разочарованно взвыв, отступила перед огоньком истинного света, а я получил возможность оглядеться. Прямые каменные коридоры, даже примерно намного превышающие размеры склепа, абсолютная тишина и клубящаяся в углах Тьма. Ее шепот зазвучал вокруг, недовольный злой... ненавидящий. Тьма протестовала против моего присутствия, но я был сильней, и она молчала. Пока...

Царапнув стену когтем, я полюбовался как стремительно зарастает царапина, задумчиво кивнув самому себе, сгустил ману — придав ей вид небольшого керамбита, попробовал на стене и довольно хмыкнул. Антрацитовое лезвие рассекало камень как масло, — оставляя в камне глубокие незарастающие зарубки.

Чувствуя себя Тесеем, разыскивающим в бесконечном лабиринте Крита Минотавра я устремился вперед — по живым каменным коридорам, напоенным Тьмой, полагаясь лишь на интуицию и оставляя по пути метки на перекрестках.

* * *

Тьма. Сплошная Тьма вокруг. Она окутывает его тяжелым, липким непроницаемым покровом. Сжимает горло тисками ужаса, застилает взор, глушит звуки...

Находясь в ней — невозможно сохранить рассудок в целостности. Когда ты чувствуешь, что ничего не чувствуешь, когда даже тело отказывается тебе подчиняться, а ощущения говорят, что ты находишься в сплошном Ничто... вот тогда разум начинает биться в пароксизме ужаса. Ты медленно тонешь в вязком болоте безумия, погружаешься в топь небытия... и лишь воля, отчаянная воля, закаленная в тысячах битв, помогает тебе не сойти с ума. Преодолеть страх и ужас. Сохранить хоть какие-то частицы своего прежнего Я...

Но все тщетно!

В Великой Тьме нет ничего.

В Великой Тьме нет даже тебя!

Лишь безумие, безумие, таящееся в глубинах твоего разума и медленно кусочек за кусочком пожирающее твою личность...

Когда он увидел проблеск СВЕТА и услышал шаги, он подумал, что рассудок окончательно его оставил. Откинувшись назад, пленник глухо хохотнул. Он бредит. Он так давно мечтал о свете что видит его наяву... бред! Здесь нет света.

Тем временем тусклая точка света превратилась в ослепительный огонек и его взору предстал путник. Облаченный во звездную живую тьму, он спокойно шел вперед и свет отражался от ртутных волос обжигающими искрами, разящими и разгоняющими Тьму вокруг.

Свет слепил. Свет манил. Свет заставил его вспомнить что у него ЕСТЬ тело и даже есть имя. Свет вернул ему частицу прежнего Я. И когда он проморгался, неизвестный — оказавшийся почти втрое ниже, сидел на полу перед ним, с насмешливым любопытством вглядываясь озерами серебра в его глаза. Он явно видел то чего не видел даже сам пленник....

— И, как давно ты здесь сидишь? — грассирующий голос заставил его вздрогнуть. Неизвестный не был человеком, но и духом не являлся... И его вопрос... глупый вопрос. Вопрос, на который мог быть лишь один ответ:

— Вечность!

Наклон головы влево, насмешка в серебряных глазах, яркая искра вонзается в мозг пленника заставляя вспомнить нечто давно забытое им самим. Вспомнить имя. Его звали... Арго. Да! Точно! Это его имя!

— О-о-о-о, это долго... Что ты сотворил такого, что тебя обрекли на вечность страданий?

— Я? Я лишь защищал то во что верил...

Еще одна искра вонзается в лоб. Прошлое разворачивает страницы истории, показывая давно минувшее и забытое

— А что взамен? Что, ты получил за это?

Что я получил? Я получил боль потери и был заточен здесь. Меня обрекли на участь что страшнее смерти, лишь за то что я стоял до конца!

— Забвение!

Но я не жалею об этом. Идеалы и мечты стоят намного больше.

— Ты хочешь свободы?

Свет заполняет все естество, освещает закоулки души. Ответ вырывается вместе с выдохом как неистовая птица на волю:

— Да!

— А что ты готов отдать за это?

За возможность увидеть свет, ощутить ветер, почувствовать вкус пищи и воду, ощутить себя ЖИВЫМ он был готов отдать...

— Все!!!

Невысокая фигура заполняет собою все пространство ощущением безумной мощи и величия, а голос гремит колоколом возвещая о приближающейся воле.

— За свободу ты отдашь себя! Отдашь свою душу, разум и тело. Ты станешь подле меня, и мы вместе пойдем вперед... а сейчас спи! И я обещаю тебе — ты увидишь свет сегодня!

Тьма застилает измученный разум, забирая пленника в царство Морфея. Он не видит то что твориться далее подле его истрепанного тела.

Раскаленными брызгами металла разлетаются зачарованные цепи — разорванные одним нетерпеливым движением, и круговорот силы уносит их куда-то очень далеко — на останки разрушенного мира.

Там — в необъятной пустоте, среди осколков разбитого мира, плывет обсидиановая плита — исчерченная замысловатой пентаграммой заключенной в тройной круг и украшенная десятью статуями. Линии ее живут собственной жизнью, пылают золотом, а над лежащим в центре бесчувственным телом, закручивается маховик силы. Силы, струящейся из рассеченных жил истекающих чистейшим серебром. Хор повторяющихся голосов взывает к силам Предков спящих в крови, призывает и приказывает силам что старше самого человечества... и силы повинуются, ведь у НЕГО есть Право.

В такт мерному речитативу, статуя "Они" меняет черты лица, принимая немного иной — и все тот же облик. Первый Хранитель нашелся...

* * *

Когда я сверкая довольной и немного усталой улыбкой вышел из склепа Химари уже была в порядке. Внезапная вспышка эмоций ушла сменившись глубоким облегчением и счастьем вылившимся в тихую улыбку... сменившуюся изумлением и страхом. Нэко бросилась вперед, выхватывая клинок и отсекая меня от моего спутника, выбравшегося из склепа за мною и теперь неверяще оглядывавшегося. Ее нельзя было винить, уж больно страшно выглядел Арго. Гигант более чем трех метров росту, сплетенный из массивных костей, связок сухих жил и целой горы литых мышц, обтянутых шкурой цвета желтого золота, длинные волосы цвета золота с проступающими среди них девятью молочно-белыми рогами — образующими корону, щели золотого-же огня вместо глаз... и все это увенчано идиотски-угрожающим оскалом — выставившим на обозрение длинные клыки.

Император "Они". Золотой Император "Они"...

Демоническая сущность на пике силы способная потягаться со сильнейшими из аякаси и приказывать демонам... и ведущая себя в данный момент как идиот!

Звучный шлепок встречи ладони и лица разнесся по округе и не отнимая руку от лица я поспешно перевел взгляд на приближающуюся Таму, не желая наблюдать как здоровенный трехметровый мужик катается в снегу с восторженным воплем... бедная моя психика.

Химари — глазеющая на это представление с не меньшим удивлением, даже опустила клинок, наклонилась и тихо спросила:

— Он псих?

Я лишь молча покачал головой. Понятливо кивнув, Химари спрятала клинок и села на камень, принявшись со все возрастающим удивлением наблюдать за Арго.

— Похоже быть спасителем аякаси — твоя судьба! — с лица подошедшей кицунэ не сходила ехидненькая такая улыбочка. Она-то сразу поняла почему тот так себя ведет.

Я раздраженно закатил глаза.

— Я хочу быть Правителем, а не Спасителем! Пра-ви-те-лем!!! Разницу чуешь?

Лиса задумалась.

— Не очень... в твоем случае, вообще не вижу.

Похоже тут она меня уела!

"Они" стал с уханьем нырять в сугроб...

— М-да... Как бы он с ума не сошел от радости... — в пустоту заметил я.

— Не должен, — эхом откликнулась Тама, — если его воля крепка, то не сойдет... хотя, ему похоже и сходить не с чего!

— Бедолага просто перенервничал.

— Нервничают это когда тихо-мирно сидят в уголке, а не когда ныряют в сугробы с грацией жирного тюленя, — припечатала лиса, и отвернулась от выполнявшего все вышеупомянутые вещи демона. Да, похоже он знатно испортил впечатление о себе. Хотя его и винить не за что. Не каждый может просидеть несколько столетий в абсолютной Тьме и не свихнуться хоть на самую малость.

— Будь снисходительнее, ему ведь все-таки немало досталось.

— Вижу уже. Как ты узнал что он находится тут?

— Духи подсказали.

Я твердо встретил ее испытывающий взгляд и сомнение на ее лице сменилось тихой завистью — когда лиса поняла что я не шучу.

— Юто, ну ты и...

Окончание фразы утонуло в предупреждающем шипении Химари. Мы дружно перевели взгляд на "Они" — закончившего заново знакомиться с миром и подходившего к нам.

Когда он подошел ближе я с удовлетворением отметил что он прибавил в росте еще десяток сантиметров, а его тело начало источать легкий жар. Моя сила превратила истощенного бронзовокожего "они" в пышущего грубой мощью и звериной силой гиганта. Арго уважительно поклонился мне и спросил:

— Господин, вы позволите?.. — окончание повисло в воздухе, но я поняв что именно он хочет, кивнул. Еще раз поклонившись, Арго, перенес внимание на девушек.

— Имя мне Арго, и я Император "Они" Могу ли я узнать ваши имена, красавицы? — он постарался обаятельно улыбнуться.

От всплеска жажды крови все присутствующие вздрогнули и посмотрели на меня.

— Вы продолжайте, продолжайте! — моя невинная улыбка отлично сочеталась с удушающей Яки... Капитан Унохана была бы мною довольна. — Я ведь вам не мешаю... знакомиться?!

— Простите господин, — пал на колено демон, — я забылся! Более такого не повториться!

Я лишь кивнул, отворачиваясь.

— Дамы, позволено мне узнать ваши имена? — на этот раз он был куда вежливее, и дамы были не против. Пока они, бросая веселые взгляды на меня (ощущаемые мною не то что спиною, а даже печенкой) представлялись, я, рассматривал склеп. Теперь потеряв всю свою силу, он выглядел жалко и начинал постепенно разрушаться. Еще год — максимум два и строение исчезнет без следа...

Я, не знаю кто первый начал эту вражду... Может люди — когда вторглись в обиталища аякаси и приняли защищающихся демонов как врагов, а может аякаси — когда обнаружив людские города, приняли их за обильные кормушки... Не знаю, но мне так иногда хочется воскликнуть "Что же вы творите?!" екаи пожирают людей, люди запечатывают екаев в темницы, и нет конца и края этой кровавой вакханалии. Две расы настолько пропитались ядом ненависти что вытравить ее невозможно. Придется потратить много времени дабы они начали более активно взаимодействовать между собою... в этом деле у меня лишь надежда на тех кто хочет жить в мире. Таковых немало и они моя надежда, надежда на то что их жажда мира пересилит жажду войны всех остальных.

Вдохнув морозный свежий воздух я позвал Таму:

— Перенесешь нас в деревню?

— Не хочешь вернуться тем же путем обратно?

— Мы не предупредили родственников... и нам лучше вернуться поскорее! — судя по состоянию Арго, его начал доставать откат. Кожа начала сереть, а жар источаемый телом начал плавить снег под ногами.

При изменении тела демона я не смог передать ему всю надлежащую по статусу силу сразу. Если бы я влил ему все он бы скорее всего умер — измученное тело не выдержало-бы напряжений магии. Пришлось идти более долгим и безопасным путем: я влил ему в жилы небесное золото — до краев напоенное силой. Его тело начало впитывать эту силу, но процесс сопровождается слабостью и раскаливанием отдающего силу жидкого золота. Его кровь тело и душа начинают подстраиваться друг под друга. Но другим в это время находиться рядом нежелательно. Испепелит аурой и не заметит.

— Как скажешь. — кицунэ начала создавать плетение. Краткий миг дезориентации и мы в деревне. Наше перемещение сопровождалось звуком падающего тела — Арго потерял сознание. Позвав на помощь вассалов и заперев окончательно обессилевшего "Они" в специальную камеру, мы отправились домой.

А дома нас встретили остальные члены нашей семьи и блинчики. С джемом.

Глава 21. Кошка и клинок.

— Пас!

— Ага! Вот тебе дракон!

— Бью рыцарем!

Если подумать, игра в карты ничем не хуже любой другой игры, — особенно в споре. В этот раз, мы с Тамой не поделили конфетку, и только вмешавшаяся Химари отвлекла нас от смертоубийства "За сладость!" предложив разыграть ее. Но играть на одну конфету было-бы скучно и мы решили поставить на кон что-то свое: Я — колечко с интересными свойствами. Химари — припрятанный кусочек красной рыбки и талисман удачи, а Тама — ту злосчастную конфету и старинную золотую монету. Кому что дороже в общем. А поскольку из всех более-менее сложных игр нам были доступны только карты (У Химари. Где она их достала я не спрашивал, но судя по неприличному рисунку — стащила у Мира. То-то он их искал!) — то в них мы и решили сыграть. Проблема была в том, что никто из нас до этого в карты не играл, а потому пришлось консультироваться у Хаша. Ну он и посоветовал нам "Трех Святых"...

Взяв вместо выложенного "Рыцаря" очередную карту — оказавшуюся "Магистром" я взглянул на свои карты: Два мага, и магистр — "Архимаг" У меня хороший расклад, но есть и сильнее. Обвожу девушек глазами и спрашиваю:

— Открываемся?

— Пожалуй... да, — согласилась Химари закусывая губу, и открыла карты: Джокер, Шут, Бог, — "Трикстер", один из сильнейших раскладов. Я открыл свои карты — "Архимаг", и мы дружно посмотрели на Таму. Немного поколебавшись она опустила карты: Первосвященник, Мессия, Аватар, Вседержатель — "Светлый пантеон", и счастливо улыбнулась. Разочарованно бросив карты, я протянул ей кольцо.

Взяв его, лиса одела тонкий золотой ободок на безымянный палец, и покрутив ладонью, полюбовалась проскакивающими по небесному золоту радужными искрами:

— И что оно делает?

— Выполняет желания, — невнятно ответил я, пряча карты в тумбочку.

Опустив руку она вопросительно уставилась на меня:

— В каком смысле?

— В прямом, — засунув карты в ящик я поднялся и повернулся к кицунэ, — загадываешь желание и кольцо выполняет его. Разумеется желание должно быть в разумных пределах и количеством не более трех. Воскресить давно погибшего, создать — уничтожить душу, или уничтожить аватара какого-то бога оно не сможет, а вот все остальное вполне... так-что пользуйся им с умом!

Девушки дружно покосились на кольцо с заметно возросшим уважением. И я поспешил добавить:

— Создавать второе такое не буду.

— Почему? — разочарованно спросила Химари.

— Я создаю уникальные вещи, и я не ремесленник, чтобы клепать свои шедевры десятками! — Гордость претит мне копировать собственные изделия. Нет, когда у меня не будет иного выбора я смогу скопировать почти любую вещь, но делать это просто-так... увольте! Это слишком скучно!

Выслушав мой ответ кошка понимающе кивнула и больше этот вопрос не поднимала. Посмотрев на любующуюся кольцом лису (ей для полноты образа не хватало лишь говорить "моя прелес-с-сть!") я покосился на свою руку. У меня параллельно с последним приступом Грёзы, случился приступ иррациональной паранойи, и я решил позаботиться о себе. Результатом стало невзрачное золотое колечко хранящее в себе мощь эквивалентную хорошему ядерному взрыву. Великое заклятье стихии Огня "Око Адрама" запечатанное в кольцо, украшенное одной лишь надписью — "Последний довод Творца" Мой последний довод для любого противника. Испарит даже бога, и уж точно уничтожит все в радиусе нескольких миль. Если я паду, это кольцо предотвратит попадание моего тела в руки врагов. А встроенные и завязанные на высвобождаемую мощь чары, защитят моих союзников от аннигиляции, и пробив любой антипространственный барьер, вынесут прочь от раскрывшегося горнила Ада.

Великолепное творение... шедевр... но сейчас — абсолютно бесполезен.

Приступ паранойи был сильным — я угрохал на создание этого кольца месячный запас сил! А ведь мне пока никто не молится, быстро восполнить запас сил тяжело... месяц труда на возможно полезную безделушку... хотя... пусть будет! По крайней мере мой хомяк успокоен, а паранойя спит.

Успокоенный этими мыслями я посмотрел на жующую под завистливым взглядом Химари кусочек рыбки, Таму и улыбнулся. Мои близкие не пострадают, а я... я живуч — выкарабкаюсь!

— Тама-а, поделись рыбкой, а?

— Стоически посмотрев на меня, лиса вздохнула, разделила один кусочек на три, — поделившись им с нами и доев свою порцию вздохнула:

— Скучно.

— Чего же? — поразился я. Лично у меня назвать свою жизнь скучной, язык бы не повернулся. Одни события за последние два месяца чего стоят! Приход новых, жаждущих принести клятву верности аякаси в деревню, приколы с Цицероном — с какой-то кстати решившего что он стал начальником тайной службы и завевшего досье на всех аякаси клана (три сотни расписанных до мелочей папок! А я еще удивлялся почему в деревне так много теней-воинов находиться, а это оказывается один чокнутый дух собирал сведения об обитателях... до мельчайших мелочей!) Помощь Арго — призывающему "Они" прямо из ада, и силой их заставлявшего признать его своим господином (однажды он призвал они-берсерка... знатная была мясорубка!) путешествие за водопад и многое другое, включая хозяйственные хлопоты. Можно сказать что в последнее время покой мне только снится... в виде моего личного ангела с изумрудными глазами!

Вздохнув еще раз, она пояснила:

— Мы в последнее время почти ничем не заняты, ходим лишь в деревню и обратно, что-то учим или играем... а мне хочется чего-то иного... чего-то волнующего, будоражащего!

— Э-э, да ты стала адреналиновой наркоманкой! — Без особого осуждения заметила Химари.

— Твоя правда... Юто, у тебя нет ничего такого на примете?

Я честно задумался и вспомнив о давнем желании согласно покачал головой.

— Ну, есть у меня просьба к Химари.

— Ко мне? — удивилась нэко, — и какая же?

— Помоги мне подтянуть владение клинком!

— Зачем тебе это? — Химари довольно сильно удивилась, а вот Тама кивнула и отправила мне одобрительный посыл.

— Недавние события показали мне что нужно заняться развитием тела поплотнее, — я посмотрел в сторону вставшей лисы, — поможешь мне в этом?

Нэко пожала плечами.

— Я только за. Когда начнем?

Тама, раздвинула перегородки, выйдя на веранду вдохнула напоенный ароматами близкой весны воздух и благостно вздохнула — "Хорошо!" Приближающаяся весна ощущалась просто физически. Снег уже почти растаял, начинали распускаться первые почки, расцветать подснежники и бессмертники в клумбе у порога. Весело журчал ручей у корней стража, витали первые жуки, а духи весело кружились вокруг, иногда даже затмевая взгляд своими эфирными телами.

С трудом оторвавшись от этой картины, поворачиваюсь к Химари.

— Сейчас!

Нэко кивнула и мы пошли собираться.

К сожалению, увлеченный мыслями о предстоящем деле я совсем упустил из вида Таму и когда мы с Химари пришли на облюбованное местечко сзади дома, то увидели всех обитателей поместья, пришедших по заявлению деда — "Просто посмотреть" Покачав головой и ничего не ответив, мы начали урок. Поскольку мое физическое развитие Химари знала отлично, то и начали мы с вводной лекции по стойкам и разбору стиля клана Амакава — измененного под аякаси (Не сговариваясь решили что мне этот стиль подойдет больше чем человеческий).

Рассказывала Химари интересно, показывала — увлекающе и я внимательно ее слушал. Лекция продлилась более часа, а затем мы перешли к практике — отработке движений.

Меня когда-то учили владеть всеми видами оружия, обучали на совесть на Арене Мертвых. Меня учили максимально эффективно убивать и наносить увечья — мне давали так называемый стиль убийцы, и потому урок нэко заинтересовал меня — ведь рассказываемое ею отличалось от того что знал я. Стиль Химари был другой — легкий, быстрый, направленный прежде всего на защиту подопечного. Проще говоря Химари в первую очередь учили как телохранителя, а затем уже как убийцу... Но звание Багрового Клинка не дается просто так за красивые глаза. В отличие от обычных бакенэко, Багровый Клинок — звание дающееся лучшему, умеет одинаково эффективно защищать и убивать: это прирожденный убийца который учился защищать, но и убивать может не менее хорошо.

Защищающий убийца — какая ирония!

При практике вначале предполагалось что Химари показывает движение затем, я, под ее наблюдением повторяю и так далее. Вначале оно так и шло: боккен в моих руках со свистом рассекал воздух, зрители скучали попивая чаек, Химари терпеливо подсказывала... А затем, я предложил Химари немного поспаринговаться. Предложение она восприняла с подозрением и мне пришлось приложить все свое актерское мастерство чтобы уговорить ее на небольшой поединок. Колеблющуюся нэко подтолкнул к действию разрешающий кивок деда и перехватив свой боккен поудобнее она встала напротив.

В принципе, ее можно было понять. Всю свою сознательную жизнь я провел рядом с Химари. Никто не знал меня лучше нее. Никто не был рядом со мною больше нее... и как ни странно, некоторые подробности моей жизни прошли мимо ее внимания. В частности, Химари не знала что я умею владеть клинком! Тамамо ей не сказала — уж не знаю умышленно или просто упустив из виду — но сейчас я был благодарен Таме за это молчание...

Первые удары были осторожными, Химари осторожничала, затем убедившись что я в состоянии блокировать и уворачиваться она стала увеличивать и увеличивать темп движений...

Бой стал все меньше и меньше напоминать тренировочный, и когда я увидел легкий красноватый оттенок в глазах нэко, то понял — время пришло.

Основной причиной моей просьбы было вовсе не желание научиться новому для меня стилю клинка или укрепить свое тело. Нет! Основной причиной был повод. Повод вывести Химари из себя, ввести ее в состояние берсерка, заставить проклятье выйти наружу. Присутствие деда немного спутало мне планы, но я не зря заготовил дополнительные планы на случай постороннего вмешательства.

Отскочив от очередного удара, складываю молитвенно ладони, активирую рунный барьер. На земле вспыхивает тонкая зеленая полоса сплетающихся рун — ограждая приличный участок земли с нами внутри. Вспыхивают весенней зеленью полупрозрачные стены в них мелькают изображения мистических знаков. В возвращающих свой привычный фиолетовый оттенок глазах Химари читается растерянность когда я делаю следующий шаг. Нити "Марионетки" опутывают мое тело, превращая его в инструмент подчиненный разуму. А разум поглощает лед кристаллических потоков, намертво отсекая все эмоции и оставляя лишь цель, цель к которой я должен дойти невзирая на средства! И атакую! Мой боккен сгорает в серебристом пламени превращаясь в тонкую серебряную катану. Удар сверху-вниз должен был быть смертельным, но кошка в последний момент отводит его плоской стороной боккена. Отскакивает, что-то кричит растерянно...

Но я не слушаю — я атакую! Я заставляю атаковать и ее, разбиваю в прах цепи ее самообладания и воли, выпускаю наружу древние инстинкты. И Химари поддается им.

Следующий удар пресекается взмахом Ясуцуны и я поднимаю в улыбке уголки губ, встречая взгляд алых глаз. В вытянувшихся нитью вертикальных зрачках пылает жажда убийства, разум полностью уступил место инстинктам — она почти готова...

Отмечаю краем глаза вскочивших зрителей, лишь сейчас понявших что теперь все всерьез, искрятся стены барьера — Тамамо пытается его развеять, прекратить наше безумие... А мы сходимся в танце стали. Вихрь ударов завлекает сознание, рисунок боя плывет, ломается подчиняясь разуму, воля усиляет, ускоряет тело до безумных, сверхчеловеческих величин. Ударить. Уйти от ответного удара. Поднырнув под клинок пресечь отточенной сталью движение вперед, перечеркнув живот тонкой алой линией. Стряхнуть с плеча несколько отсеченных прядей волос, увернуться влево от стремительного выпада, и атаковать самому! Мир застывает серой статичной картиной, а разум, разум видит все! Видит раскрытые в крике рты, видит плывущий к моей шее клинок, видит злобу, жажду крови и смерти в алых глазах...

Мой клинок плывет медленно-медленно, мышцы рвутся от запредельных величин ускорения, когда я уклоняюсь от Ясуцуны и направляю острие прямо в грудь нэко. Едва уловимый хруст, сопротивление рукояти... Отменяю ускорение. Водопад звуков обрушился на меня тяжелой волной, на миг оглушил, дезориентировал. Встряхнув несколько раз головой я взглянул на Химари. В глазах нэко была лишь растерянность когда она схватившись за рукоять, рухнула на землю.

Мой клинок вошел ей в сердце по самую цубу.

Подойдя к телу я начал наблюдать за происходившими в нем метаморфозами. Темные области ауры и души начали перетекать в клинок вычерняя его, а взамен них — заменяя поврежденные структуры, начали проявляться светлые области и алая сеть остаточной способности. Темное проклятье затмевающее разум было уничтожено, взамен себя оставляя способность "Берсерка"

Теперь, Химари была излечена от своего проклятья и... — Я достал клинок и осмотрел его. Полностью серебряное оружие стало двухцветным. Рукоять была перевита черным и серебряным шнуром, цуба была сделана в виде двух бегущих кошек — черной и белой, образующих своеобразный знак "Инь-Янь", а вот лезвие осталось тем же. — ...получила оружие способное снять проклятье с любого существа. Правда чего мне это стоило... Вонзить клинок в грудь собственной Хранительницы... жаль что я не пью!

Мельком глянув на стоящих в полной растерянности за стеной барьера домочадцев, я взмахом руки убрал стену и сел рядом с лежащей нэко, ожидая ее пробуждения.

* * *

Химари пролежала почти двадцать минут. Я уже почти потерял терпение когда веки нэко дрогнули и она резко — одним рывком вскочила, ошалело оглядываясь. Наткнувшись взглядом на меня нахмурилась, хотела что-то сказать, но опустила взгляд и замерла в растерянности. Я примерно знал что она чувствует. Боль от как она считала моего предательства, и боль от несуществующих ран, но в тоже время облегчение от освобождения от тяжести проклятья и странную легкость в теле.

Щелчком пальцев привлекая ее внимание я похлопал ладонью по земле приглашая сесть, и чуть поколебавшись, она села.

— Злишься?

Вместо ответа она внимательно посмотрела на меня.

— Зачем? — даже в интонациях этого простого вопроса звучала обида на меня.

— Нужно было освободить тебя от проклятья, и в тоже время, дать надежду на избавление остальным бакенэко... — Вместе со словами я отправил ей все свои мысли и ощущения: мысли — побудившие меня так сделать и ощущения во время нашей короткой схватки. Вгоняя ей клинок в сердце я будто-бы вогнал его самому себе... и она это увидела.

— А нельзя было предупредить? — в ее голосе было уже меньше обиды и больше возмущения.

— Нельзя. Если бы я тебя предупредил, ты бы отказалась из опасений причинить мне вред... что, не так?

Вскинувшаяся было нэко неохотно кивнула. Посмотрев на нее я хмыкнул про себя. Еще злится, но про себя понимает мою правоту. Ну и непривычное ощущение легкости дает о себе знать. Когда всю жизнь ходишь с легшим на душу тяжелым грузом проклятья — даже не подозреваешь каким легким может быть мир...

Но Химари не была бы женщиной если бы так легко простила меня. В таких случаях можно сделать одно...

— Пофехтуем? — предложил я, поднимая кошачий клинок и протягивая его Химари. Осмотрев клинок нэко кивнула и поднялась на ноги, а в ее глазах ясно читалось желание напластать меня на много маленьких Ютов.

Улыбнувшись такой жажде крови я поднялся и перехватил оставленную мне дедом Ясуцуну. Иногда вместо тысячи слов лучше промолчать и отдаться на волю течения. Хорошая схватка изгонит всю появившуюся неловкость, отстраненность и обиду. А затем я извинюсь, благо подарок заготовил заранее...

Глава 22. Лисы, кошки и дурдом.

Обозленная Химари задала мне хорошую трепку, я даже пожалел что вообще родился на свет... К счастью, кошка вовремя остановилась, затем пошел период осознания ну, а потом все желающие смогли полюбоваться сценой: "Умирающий принц и кающаяся нэко"

В главных ролях: Химари — в роли собственно нэко; Тамамо — обличительница и главный целитель страждущих; я — в роли принца, дед — в роли деда принца и безжалостного насмешника "надеюсь это научит тебя более разумно планировать свои действия, Юто!" бабушка — в роли жалеющей принца (меня) и обвинительница Кая — Прикоснешься к Химари убью!!!(Вначале, потом оно плавно трансформировалось в "Не бейте господин Юто, я буду хорошей!") Шум и гам вокруг этой сцены поднялся такой, что даже Гинко прибежала посмотреть, а наше домашнее письмецо развернулась в человеческую форму и, сидя в уголке, с тихим очумением наблюдало за всем этим дурдомом. В конце концов пришла Харука и как тот лесник разогнала всех посторонних, мне дала кучу лекарств, осмотрела Химари и исчезла как злая (на "норовящего самоубиться мальчишку", не ценящего ее тяжелого самоотверженного труда, и "дурную кошку") тень в ночи.

Разговора про который намекал дед перед уходом с места спарринга в тот день не получилось.

На следующее утро.

— Странные дела творятся здесь в последнее время. — дед задумчиво отпил чаю, — недавно исчезла очередная экспедиция Цучимикадо, — уже четвертая по счету, а в горах неподалеку говорят участились нападения на вольных собирателей, и даже однажды черных торговцев прижали... (хотя этих аморальных тварей как раз не жалко!) и везде следы аякаси... дурное время настает, — я, старательно делая вид что меня это не касается и вообще мне эти новости не интересны, отрезал кусочек яичницы и тщательно прожевал. Дед повздыхав сменил тему:

— Ты мне скажи, зачем тебе этот тюк шелка нужен? — он имел в виду паучий шелк, коего я с кветов надоил почти восемьдесят квадратов (уместившихся в небольшую кипу) И где ты его вообще достал?

Я молча пожал плечами.

— Ясно... вы в последнее время часто бродите в горах, будьте там аккуратнее. Сам видишь что творится!

Что-то он слишком часто меняет тему разговора. Не знает как начать?!

— Хорошо, деда. Я тебе обещаю, что мы будем аккуратнее. — право слово, когда меня окружает свита могучих аякаси, даже собственная слабость забывается.

— Хм, ну ты все равно забудешь об обещании если попадется какая-то интересная задача... где Тамамо?

— Спит.

— А Химари?

— Гм-м-м, вроде мышей ловит в подвале... — я прислушался, — да, точно.

От таких новостей дед подавился чаем, и откашлявшись прохрипел:

— Зачем?!

— Ну, она сказала что теряет хватку, потому ей требуется практика... — правда я подозреваю что она просто хотела побыть одна после вчерашнего. Ну, ее за это судить грех.

— Дурдом, — изрек дед, и поспешно запил новость.

Метко сказано. Дурдом — это единственное подходящее описание происходящего в поместье. Но мне это хождение вокруг да около уже надоело. Надо деда чуть поторопить.

— Ты вчера хотел со мною о чем-то поговорить — напомнил я.

— А, да! Гм... видишь ли... тут у нас такое дело...

Я искоса посмотрел на него и кинул диагностическое плетение.

— Что ты делаешь? — встрепенулся тот почувствовав магию.

— Хм... ты в порядке. Просто подумал что ты сам на себя не похож сегодня ну и решил убедиться что ты в порядке... плетение показывает что ты полностью здоров... правда пить тебе стоит поменьше!

— Учить ты меня еще будешь... — проворчал дед, — я просто не знаю как тебе сообщить одну новость.

— Да ладно? — я приподнял бровь, — ты так говоришь будто невесту мне нашел! Аха-ха-ха... — смех застрял у меня в горле когда я понял что угадал, а дед не проявляет признаков веселья. — Да ладно?!!!

— Да.

— И кто это?

— Наследница Джингуджи.

— Не знал что у них есть наследница — пробормотал я, — дед! Прежде чем мы обсудим это я хочу тебе сообщить одну новость.

— И какую же?

— У меня уже есть невеста!

Со стороны внимательно слушающей бабушки раздался грохот оброненной кастрюли, а я смог насладиться зрелищем выпучившего глаза и подавившегося деда.

— Э-э-э? Кто??? — в этот момент они были на удивление единодушны. Спешно подняв оброненную посуду, бабушка поспешно села за стол и уставилась на меня пронзительным взглядом.

— Юто, почему мы об этом не знаем?

— Потому что я об этом никому не говорил — спокойно ответил я, и, пресекая дальнейшие возможные и надо признать в чем-то справедливые возмущения и не дай Создатель запрещения, продолжил: — Может это прозвучит и грубо, но ваше мнение как впрочем и мое, ничего не изменит. Мы две половинки души — истинные соулмейты, и наша встреча была предопределена еще до нашего рождения. Так что извините но...

Продолжать я не стал. И так понятно что со связью двух половинок мало какая сравниться, хотя... связь подобную этой можно воссоздать. Главное тут условие — любовь! Истинная и беззаветная любовь. Глубокое всепоглощающее чувство. Мало какой человек даже способен на подобное... но аякаси — способные отдавать какой-либо эмоции всего себя, — на такое способны... в большинстве своем.

— Она человек? — тихо спросил восстановивший маску невозмутимости на лице дед.

— Нет. Она сайна

Он откинулся назад.

— Слышал я про них: земные сирены чья красота и доброта вошли в легенды. Они духи гармонии, благородства, женского начала и чистой любви. Дарующие покой своими песнями... повезло тебе.

— Если повезло, то почему ты не рад?

— Понимаешь... тут такое дело...

А дело и впрямь оказалось серьезным. Нашу помолвку с наследницей Джингуджи обговорили уже давно — еще до нашего рождения. Именно тогда два клана решили что неплохо бы породниться к взаимной выгоде и слить оба клана в одно целое. Джингуджи получают состояние, силу и положение клана Амакава — шестого клана в иерархии Круга, знаменитых артефакторов и приручителей аякаси, а Амакава получают активы Джингуджи, их численность, усиливают свою кровь темным наследием ведьм и вдобавок получают связи в Европе... выгода налицо для всех.

Правда вопрос оставался в согласии обрученных, но "взрослые и умные" решили что их и спрашивать не нужно — стерпится-слюбится...

А теперь вопрос: если один из обрученных обладает громадной силой, ненавидит подчиняться и всегда имеет на все свое мнение, какова вероятность успешного выполнения обязательства с его стороны?

Нулевая.

Я мог просто наплевать на чье-либо мнение и отказаться от всех обязательств, и никто бы меня не переубедил и уж тем-более не заставил. Останавливало меня лишь то, что сделку дед закрепил своим словом и тот факт что они моя семья, а в семье младшие подчиняться старшим... до определенного предела.

Тщательно все обдумав я вздохнул. Вот честно, если бы не дедово слово — плюнул бы и отказался. Возиться с взбалмошной девчонкой что хоть и любила Юто, но при этом наслала на него проклятье, и постоянно воевала с Химари — увольте. Зачем мне такое счастье?! Проблем и так хватает! Так мог бы я сказать но... Слово главы клана — слово всех членов клана. Несоблюдение слова — позор. После такого только сеппуку...

Обдумав все тщательно я принял решение.

— Ничего не обещаю, но шанс ей дам. Когда она прибудет?

Они явно ожидали моего отказа и сильно обрадовались.

— В начале июня.

— Эх... Повесили мне на шею девчонку что я даже в глаза не видел и еще хотите устроить свадьбу... у вас совесть есть?!

На это риторический вопрос я получил лишь красноречивое молчание. А затем бабушка внезапно ответила:

— А ты ее кстати видел.

— Да? — надо признать, я сильно удивился, — когда?

— Вам тогда по полгодика было... — бабушка мечтательно улыбнулась и тут же смутилась под нашими выразительными взглядами. Кинув в нее испепеляющий взгляд, дед отвернулся и потянулся к отложенной чашке.

Фыркнув и ничего не говоря, я встал и удалился. Им явно нужно было поговорить, а я при этом был лишним...

Единственное что меня радовало в этом странном выносящем разговоре — эмоции радости и гордости что они испытывали когда я упомянул про сайну. Это давало определенную надежду...

Надежду на то что они примут мой выбор — каким бы он ни был.

Встав на месте и немного поколебавшись я решил заглянуть в подвал. В последние десять минут оттуда раздавались странные звуки — грохот, азартные вопли и другие звуки; как будто кто-то кого-то гонял да и еще определенно что-то бил об пол. Что-то стеклянное. Надеюсь это были не алхимические компоненты находящиеся в соседнем с ритуальным залом хранилище. Если это они, то Химари знатно влетит от деда.

Когда я спустился в подвал то мне предстало небезынтересное зрелище гоняющейся за сверхзвуковой мышью кошки-берсерка. Сверкающая красными глазами Химари, гонялась по полу стенам и даже потолку за буквально прорывающей звуковой барьер и при этом исчезающей на несколько миллисекунд Назрин — именно эти прорывы и издавали тот страшный грохот.

Вот они скрылись за полуоткрытой дверью хранилища — оттуда сразу раздался звук разбивающихся флаконов — выскочили, промчались мимо меня (Химари приветственно мявкнула, Назрин еще и успела поклониться... на бегу!) скрылись в ритуальном зале, сделали несколько кругов по нему, пробежали по потоку, устроили салочки в коридоре, промчались по всем полкам архива (безбожно разбросав свежие отчеты и изорвав несколько счетов) еще раз промчались по коридору... и исчезли в стене.

Подбежав туда, я увидел круглое отверстие в стене, с отчетливо доносящимся оттуда мышиным запахом. Заглянув в него, я полюбовался зрелищем извилистого коридора освещенного светящимися грибами. Несколько стоявших там мышей смешно сложив лапки на груди и поклонившись, пропищали приветствие и отверстие закрылось.

Мда. Когда я разрешил Назрин поселить несколько (тысяч) своих родственников и даже выделил им место под королевство, то ожидал всякого — но уж точно не того что уже через несколько недель они будут вести свои ходы у меня под домом! Надо будет наведаться к ним. Хоть посмотрю что да как. Заодно и вассальные клятвы приму.

Ошеломленно качая головой, я отправился наводить порядок. Если бы в этот момент дед зашел сюда его бы точно хватил удар. Все разбросанно, разгромлено и разбито. Бумаги разорванными клочками кружатся под потолком, пол скользкий от разлившихся эликсиров, декоктов, растворителей и прочих жидкостей, а на стенах оседала пылью взвесь порошков...

Нда... Нет, удар бы его не хватил. Он бы просто прибил Химари.

Воспользовавшись силой стража-духа я отмотал время для всего подвала (мстительно включив туда и стену, пускай заново проход прорывают... если смогут укрепленный камень пробить) прошелся убеждаясь что все в порядке, поправил пару огрехов наложил очищающие чары и отправился будить соню-фамильяра.

Тамамо сладко спала, уткнувшись носом в подушку, откинув одеяло в сторону и обняв свой хвостик обеими руками. Прислушавшись и убедившись что лиса — таки да — спит! — я отошел чуть назад... разгон и...

— Йяху-у-у-у...

— Поймала!!!

— Так ты не спала? — уныло спросил я, повисая на вытянутых руках.

— Спала — довольно ответила Тама, — но когда нужно — я очень быстро просыпаюсь. — И зевнула.

— Подлая лиса! Как ты могла посметь научиться быстро просыпаться...

— Ну да, конечно — саркастически заметила кицунэ прерывая мою патетичную речь и засовывая как какую-то игрушку под одеяло — и как я могла?! Как я могла одного юного наглеца подловить на гадости? Не представляю...

— Там, я что тебе, игрушка?!

— Когда мешаешь спать — да! — припечатала лиса, накидывая сверху одеяло — Я ведь только хотела поспать подольше!

— ...Ладно, спи, только меня отпусти!

Вместо ответа лиса с ехидной улыбкой прижала меня посильнее и нагло увалилась спать — теперь по настоящему... Поерзав некоторое время я был вынужден согласиться что так спать вполне неплохо (эту истину я познаю уже который раз...) и закрыл глаза ожидая своего часа.

Проспав по ощущениям часа три я проснулся и тут же понял что больше спать просто физически не могу. Тело требовало движения, но ему мешала крепко сжимающая меня кицунэ. Тягаться в силе со взрослой лисой для меня пока было невозможно (если считать лишь обычную физическую силу) да и глупо, а потому...

— Ай! — подскочила в кровати Тама и подозрительно покосившись на старательно притворяющегося спящим меня, посмотрела на плечо. Обнаружив лишь легкое покраснение успокоилась, легла дальше и закрыла глаза. Второй щипок был сильнее...

— Да что за?!.. Юто!!!

— Да, Тама?! — невинными глазами посмотрел на нее я, прекратив притворяться.

Лиса вдохнула. Лиса выдохнула.

— Ладно. Я поняла. Уже встаю.

— Давно пора!

В нетерпении вскочив с кровати я почти выскочил из комнаты, но притормозил на пороге. Обернулся.

— Если управишься быстро... Покажу кое-что интересное

Отвернулся и вышел. Остановился на мгновение в коридоре, прислушался и услышав шелест одежды довольно улыбнулся. Кицунэ... из-за своего любопытства они так предсказуемы...

Тама действительно управилась быстро. Даже слишком быстро для девушки. Каких-то десять минут и она уже оделась, еще десять и поела, а спустя еще пять мы уже отправились в деревню, оставив измученную Химари отсыпаться после веселой прогулки по Мышиному Королевству.

Корни меллорна с едва уловимым хрустом разошлись — открывая проход ведущий вглубь земли. Отняв ладонь от гладкого ствола, я посмотрел на Сураи.

— Ты с нами?

— Не люблю подземелья... — скривился лев — тут подожду.

Пожав плечами, я позвал несколько огоньков и поманив Таму за собой, шагнул во тьму.

— Не знала что здесь есть проход. — заметила лиса как только мы вошли.

— Под надземной деревней есть еще одна — подземная... — эхом откликнулся я, заставляя каменные стены расступиться открывая прямой ход к нужному нам месту. — Вернее даже не деревня, а комплекс пещер и ходов. Здесь живут железняки, тут находятся входы в Мышиное Королевство, Змеиные тропы и Теневой Трон — обитель Цицерона. И здесь же находятся шахты — откуда сейчас мы добываем руду.

— Но почему я об этом даже не слышала?

— Здесь размещена моя мастерская, потому те кто знают об этом месте не особо распространяются... для работы мне нужно уединение, а плоды моих трудов иногда... опасны. — да и не было тут никого болтливого. Цицерон и его тени абсолютно преданны, железняки нелюбопытны и не болтливы, а мыши... Назрин получила прямой запрет на разглашение всего что касалось клана Амакава и его вассалов посторонним.

— Например? — невольно заинтересовалась Тама.

— Сейчас увидишь.

Она послушно замолчала и вскоре мы дошли до сплошной кирпичной стены преградившей нам путь. Повинуясь повелительному взмаху огоньки брызнули голубыми искрами света в стороны, улетая прочь.

Приложив ладонь к стене я на миг замер, концентрируясь на приказе. Слово "Откройся" на божественном языке прозвучало неслышно для людей, но Тама — имеющая искру божественного начала, вздрогнула и подошла ближе вопросительно уставившись на меня.

— Ничего не трогай и не задавай вопросов... все объясню потом! — на всякий случай предупредил я лису и дождавшись утвердительного кивка, шагнул сквозь растаявшую стену — выходя на текущую поверхность ртутного озера повисшего в звездной бездне. Услышав восхищенное аханье последовавшей за мной кицунэ, улыбнулся и закрыл арку портала.

Мы стояли на блестящем в свете звезд озере ртути, в центре которого стояла арка из черного железа. От краев озера расходились многочисленные тропы той же ртути — едва уловимо светящиеся серебром и издали кажущиеся нитями паутины. Вообще вся эта конструкция напоминала ажурный запутанный клубок паутинных троп толщиною от трех до десяти метров, с круглым пятном озера в центре и множеством удобных и укромных уголков в переплетениях своих нитей.

Отсчитав пятую нить слева я прошел до первой развилки и свернув шагнул прямо в пустоту. Мир круто развернулся и вот я стою снова на той-же нити, только с другой стороны. Оглядевшись прошел к ближайшему уголку — образованному тремя массивными столами красного дерева заваленными всякой всячиной начиная от пера феникса до серебряного кинжала и начал копаться в этом хламе.

За спиной раздался мягкий шлепок и вскоре Тамамо подошла ко мне.

— Почему мы не знали об этом месте?

Я нам миг прервался и посмотрел на восторженно озиравшуюся лису.

— Мне здесь слишком нравиться.

— И ты просто не хотел нам рассказывать?

— Нет. Просто тут не существует такого понятия как время: я сам отменил его в этом месте и потому здесь очень легко застрять даже для меня... а я не хочу вас потерять выйдя на тысячу лет позже... потому пользуюсь этим местом как можно реже. — в конце я добавил выразительный взгляд и лиса вспомнив про запрет оборвала поток вопросов.

— Ясно.

— Угу... нашел! — я вытащил из самого низа кучи украшенное золотым орнаментом адамантовое зеркало.

Лиса тут же, не утерпев сунула свой любопытный нос мне через плечо.

— Что это?

— Твоя награда — я сдул мельчайшие пылинки с темной поверхности и протянул зеркало Таме, — это зеркало управляет токами жизни и смерти, позволяет ограниченно манипулировать душами, воскрешать и поднимать мертвых, исцелять раны, восстанавливать резерв, видеть незримое и далекое и запечатывать болезни и проклятья. Полезная вещь...

Правда создал его не я, а один мастер из Земель Мертвых, за весьма приличную плату, а я лишь доработал его. Добавил манипуляции душами, запечатывание ну и остального по мелочи... плюс перековал медную основу — заменив ее адамантовой и впечатал свое благословление в структуру божественного металла. Рассказав это все лисе, показав как убирать зеркало — при желании оно превращалось в татуировку на запястье — и прикрикнув когда она хотела прикоснуться к перу радужной птицы (совершенно непредсказуемая вещь... как и сама птица — порождение Хаоса) мы отправились дальше.

Выйдя с помощью портала — бывшего зеркальным отображением второго — мы попали в просторную комнату чьи стены и куполообразный потолок были сплетены из корней меллорна, а на зеркальном полу светилась мягком белым светом живые узоры причудливой фигуры.

— А здесь что?

— Помнишь про мое желание найти кицунэ?

Тама мгновенно насторожилась.

— Помню, — медленно протянула она сощурив глаза, — и что?

— Ну так вот... — я достал из кармана несколько кристалликов и бросил их в центр фигуры где они с легкой вспышкой исчезли, а над фигурой начала проявляться полупрозрачная карта Японии, — я создал эту своеобразную фигуру именно для поиска всех кицунэ в обозримом пространстве — на карте начали проявляться многочисленные точки и линии — воспользовавшись для поиска частицей твоей сути.

— Моей сути?

— Когда я щипал тебя утром, то одновременно с щипком забирал частички твоей ауры...

— Что?!

— ...и выделив из них специфическую лисью энергетику превратил ее в образцы в виде кристаллов. А эта фигура — по сути поисковый комплекс — находит обладателей подобной энергии и показывает их месторасположение.

— Я так понимаю с помощью этой фигуры можно найти всех аякаси определенного вида?

Я загадочно улыбнулся в ответ.

— Она не должна попасть в руки экзорцистов! — безапелляционно заявила лиса.

— Об этом месте знаем лишь я и ты...

— Тогда ладно — мгновенно успокоилась Тама, — и что дальше?

— Дальше... — я в задумчивости развернулся и посмотрел на карту — дальше мы будем играть в Кицунэ Го...

Судя по ее взгляду, девушка подумала что я свихнулся.

— Соберем их всех, лис я имею в виду, — более подробно пояснил я наблюдая как некоторые точки исчезают, а некоторые появляются — И собирать их будешь ты. Воспользуемся твоей славой.

— Меня не все любят. — скривилась Тама.

— Но все о тебе слышали, и по крайней мере уважают.

— Не боишься что Круг узнает?

Я резко развернулся и искривил губы в ироничной ухмылке.

— Экзорцистам сны неподвластны.

Хватит! Время разговоров прошло! Мне надоело таиться в своей скорлупе — замкнутой от мира монолитными стенами. Я вечный ребенок, вечный Творец и я хочу все и сразу. И я это получу... А экзорцисты... какое мне до них дело? Будут мешать — уничтожу! И плевать что это высокомерие и даже надменность говорят во мне. Имею право.

— Легкие пути не всегда лучшие... — тихо проговорила Тама, — может не стоит брать сразу все? Мало ли что...

Я тяжело вздохнул.

— Не сделаем мы — сделают другие. У меня такое чувство что наше время стремительно утекает и все что мы можем — это стать первыми. Сделаем это?

Несколько секунд поколебавшись Тама решительно встряхнула головой.

— Сделаем... — и внезапно улыбнулась, — всегда хотела собрать всех кицунэ под одной властью.

— Считай что тебе выпал шанс! — хмыкнул я и повернувшись к карте, смахнул ее.

Комментарии автора:

Как спят лисы — https://pp.vk.me/c617523/v617523437/11c9d/6OdBX0r7zCM.jpg

Глава 23. О начинающих воришках.

...Несколько гортанных слов и летающее канабо вспыхивает адским пламенем. Стремительный разворот вокруг своей оси и раскаленное оружие пролетев над головой пригнувшейся цели, вдребезги разнесло каменный столб. Гранитная крошка шрапнелью засвистела в воздухе, впиваясь в окружающий арену купол защиты. Ревя от ярости, Карнаж, стремительным прыжком бросился вперед, вздымая канабо над головой и нанося чудовищный удар сверху-вниз. Каменная плита буквально разлетелась в пыль, земля содрогнулась от удара, но золотой "они" опять увернулся и отступил, удерживая дистанцию...

— Он уже проиграл. — Уверенно заявила Тама, любуясь схваткой двух демонов. — Арго просто играется с ним.

Прищурив глаза от вспышек демонических аур на арене, я кивнул.

— Знаю...

Я взглянул на арену чтобы как раз увидеть, как перешедший из обороны к атаке Арго, шагнул в сторону, пропуская врубившееся в землю оружие мимо, наступил на него ногой и ударил кулаком, пробивая окружающий красного "они" щит адского пламени и вминая его ребра к позвоночнику. И тут же взмахнул рубиновой секирой — напрочь отсекая правую руку берсерка.

— ...Он уступает Адскому дитя в размерах, но размеры тут не главное. Арго превосходит его в силе, мастерстве, сохраняет холодный разум в схватке, и более чем уверен в себе. Он победит.

— А Карнаж все никак не успокоится... — заметила лиса, — третий вызов за главенство. Неугомонный...

В этот самый миг в схватке наступил окончательный перелом — Золотой Император подсек ноги берсерка бросая его на колени, с хрустом впечатал ногу ему в грудь — отбрасывая назад, вонзил секиру в сердце, удерживая ее за древко приподнял противника, подтянул к себе и вбил левую руку по локоть ему в грудь — пронзая второе сердце. Чистая победа!

Тамамо скривилась при виде столь неприглядной картины.

— Жестоко... кого-то с меньшими способностями к восстановлению он бы убил на месте...

— Битвы демонов никогда не отличались эстетичностью — протянул я и повернулся к Химари. — А ты что думаешь?

Нэко отвлеклась от разглядывания летающих в воздухе девчушек с стрекозиными крылышками — цветочных фей — посмотрела на арену и вынесла вердикт:

— Думаю что после такого, он наконец смирится и прекратит ставить авторитет Арго под сомнение. Если выживет...

Словно в насмешку над ее последними словами, Карнаж поднялся на колено покорно склоняя голову и тем самым признавая поражение. Ран на нем уже не было и лишь отсутствовавшая рука говорила о прошедшей схватке. С неторопливой угрозой приставив секиру к его шее Арго рычаще осведомился:

— Признаешь поражение?

— Признаю... господин.

— Эй! Вы двое, живо сюда!!!

Постояв так считанные мгновения Арго вновь превратил свое оружие в наруч, быстрым шагом подошел, склонился.

— Господин?

Пылающие золотом вены на его теле, медленно угасали.

Карнаж задержался подбирая свою руку и подойдя гораздо позже своего собрата лишь едва кивнул — нагло, дерзко и совсем неуважительно.

Ярость плеснула неудержимым штормом, окрашивая мир в цвета крови.

Одним взглядом на миг разорвав его душу и собрав обратно, припечатал импульсом силы к земле, перетек в боевую форму, скользнув сквозь охотно раздавшееся пространство, схватив наглого "Они" за горло, приподнял и оскалился.

— Еще одно проявление неуважения и тебе, "Дитя ада", позволено страдать лишь будет... Ты понял? — дождавшись едва уловимого кивка, на миг сжал пальцы, оставляя когтями неизгладимые метки и отбросил демона в сторону. Повернулся в сторону попятившегося Арго.

— Возьмешь это, — киваю в сторону силящегося подняться берсерка, — и поступаете в распоряжение Тамамо. Вместе! И без эксцессов!

Демон утвердительно склонился.

Вернув себе человеческое обличье, чуть постоял приходя в себя и повернулся к Таме.

— Возьми еще Сураи и сотню теней на всякий случай. И давай отправляйся...

Согласно прищурившись, кицунэ похлопала по загривку неохотно поднявшегося льва, поманила демонов за собою, дождалась пока они определятся с местами и удалилась в сторону меллорна. Словив теперь уже уважительный и даже слегка покорный взгляд Карнажа, я показал в угрожающем оскале кончики клыков и не отводил взгляда, пока демон не отвернулся.

Мальчишество, но иначе с порождениями ада нельзя. Покажешь слабину — сожрут!

Они это могут — особенно этот экземпляр.

Карнаж — один из первых демонов вызванных Арго из одного из планов Преисподней — японского ее варианта под названием Дзигоку. Полубезумный демон-берсерк обладающий чудовищной даже по меркам "Они" регенерацией, властью над пламенем ада и душами смертных. Безумец жаждущий убить все живое вокруг, но сдерживаемый силой Золотого Императора, властью его Подчинения и вассальной клятвой Амакава. Безумец в чью голову вложить немного мозгов удалось лишь после хорошей трепки и угрозы отправить навечно в Небытие.

Но даже эти меры не мешали ему раз за разом пытаться встать во главе подчиненных Амакава "Они".

Почти непрошибаемый тип, с которым, чует мое сердце, нам еще придется повозиться...

Проводив взглядом удалившихся екаев я посмотрел на Химари и улыбнулся — больно забавно выглядела облепленная цветочными феями нэко. Уловив вопросительный взгляд мягко ответил на невысказанный вопрос:

— К близости весны открываются цветы. Если же они находятся в чистом напоенном магией месте в них зарождаются цветочные феи — я протянул к одной из порхающих малышек кусочек меда на ладони. Обрадованная феечка тут же схватила его и чуть покрутившись в воздухе села мне на плечо. Набила рот медом и стала похожа на довольного жизнью хомяка. — Маленькие, слабые, глупенькие и наивные существа... но очень милые и добрые...

— А они могут жить только в цветах? — с надеждой что это не так, осведомилась Химари.

— Нет. Жить они могут в любом месте — главное чтобы насыщенное магией было, а цветы им нужны лишь для приложения собственных силенок и размножения. Если хочешь — можешь пригласить парочку, думаю, никто против не будет.

Особенно учитывая тот факт что Химари до безумия обожает все миленькое, маленькое, блестящее и яркое, — о чем знает наверное даже последняя мышь в окрестностях...

Кошка обрадованно закивала и принялась спрашивать феек, хотят ли они пойти с ней? Феи летали, смеялись, выпрашивали сладости и почти не отвечали на уговоры... Понаблюдав за этой картиной минут десять я наконец сжалился над нэко и объяснил что все феи — существа магические, а цветочные — мягко говоря глуповаты и разговаривать почти не умеют. Но эмоции и отношение чувствуют очень хорошо...

После этого дела пошли лучше и Химари удалось уговорить пару феек сменить место жительства, и когда мы отправились проверять место выделенное под квартал кицунэ, на ее плечах и голове сидело целых четыре феи.

А в квартале кипела стройка... хотел бы я сказать, но увы — это было не так! Вернее стройка велась и даже почти кипела, но принимал в ней участие всего один аякаси... принимала.

Когда я узнал что Леший взял себе ученицу — моему удивлению не было предела, особенно когда он сказал кого и каким образом. Мияко — эта вредная четыреххвостая лиса, прознав что у нее есть колоссальный талант к магии Жизни (Леший на свою голову проговорился) доставала его кучу времени пока тот наконец не сдался и не согласился ее обучать. И не прогадал.

Лиса — почти полтора столетия посвятившая изучению стихии Огня оказалась настоящим гением в использовании стихии Жизни. К этой стихии у нее был талант — яркий и впечатляющий — превосходящий талант к Огню в десятки раз.

Но это был спящий талант.

Не встреть она Лешего — разглядевшего в ней эту особенность — осталась бы посредственным магом Огня.

Но именно старый хрыч разглядел в ней самоцвет спящего таланта и принялся за его огранку — со стоном, хрипом, сетованиями и руганью. Я же, решив помочь им, просто пробудил этот талант.

Но как бы то ни было — сейчас Мияко почти полностью забросив попытки познания Огненной стихии (хотя регулярно брала у Тамы урок-другой) сконцентрировалась на изучении Природы, Жизни и Земли.

И результат как говориться, был налицо.

Прямо сейчас, она выращивала дома для новых поселенцев. Выращивала целиком, включая внутреннюю обстановку, кусты и деревья. И дело шло ходко... с одной стороны. С другой же... Контроль над стихией у нее был на высоте — а вот силенок не хватало. Как не крути, а четыреххвостая кицунэ — это четыреххвостая кицунэ, и запас сил у нее ограничен. Но это дело поправимо!

С ехидной (Как же сладка месть!) усмешкой подкравшись сзади, я дернул недовольно прядущую ухом лису за хвост. Ноль видимой реакции, но в ауре проскользнуло раздражение. Дернул за второй — тоже самое. Дернул уже за два — и в постепенно растущем доме искривилась стена, а аура лисы прямо полыхнула досадой и раздражением. Уже неприкрыто ухмыляясь потянулся к уху...

Химари решила вмешаться когда каркас вырастающего здания свернулся в нечто по форме напоминающее раковину улитки, а Мияко была готова бросить все и придушить меня на месте.

— Юто! — не вытерпев, укоризненно произнесла нэко когда я принялся теребить белоснежный кончик лисьего хвоста — попутно обдирая его.

— Что?! — я невинным взглядом посмотрел на нее (но хвост не отпустил!). — Я всего лишь помогаю ей тренировать самоконтроль. Еще и благодарна мне будет! — Мияко глубоко задышала, сдерживая гнев. — Да и посмотри какой хвост! — Я продемонстрировал кошке пушистый хвост и помахал им из стороны в сторону. — Пушистый!

— У Тамы не хуже! И вообще, хватит дурачиться.

— Чего ты сегодня такая занудная?

Нэко пристально уставилась на меня долгим изучающим взглядом.

— Ладно, ладно, — ухмыляясь я отпустил хвост и встал. Не отказав себе в удовольствии еще раз погладить Мияко по пушистому уху, потянулся и положил ладонь ей на макушку.

Сила хлынула мягкой волной. Аура кицунэ затрепетала, уплотняясь и усложняясь. Мияко дернулась и застыла в изумлении, ну, а я отнял ладонь улыбнулся забывшей про дома шестихвостой лисе, пока она не опомнилась прыгнул к Химари, подмигнул стоявшей неподалеку Хамико, и мы исчезли в зеркальной глади портала.

Оставляя раскрывшую было рот кицунэ в окружении подбежавших обитателей деревни.

Натужно трепеща крылышками фейка принесла мне очередную сшивку листов, с шумом бросила их на стол и улетела обратно к кружащимся возле дубовых стеллажей сородичам.

Придержав падающий лист, я, запоздало поблагодарил ее кивком и покосившись на спящую на краю стола кошку, принялся дальше за работу.

В груде пыльных клановых бумаг я разыскивал все упоминания о сражениях моих предков с аякаси высших рангов, их победах и поражениях, а так-же о дальнейшей судьбе екаев: запечатали ли их живьем, или просто их тела — либо души.

Пока, я нашел всего три упоминания с детальным описанием о запечатанных аякаси с упоминанием мест их темниц. Еще восемь мест выглядели перспективно, ибо в документах бывали упомянуты ориентиры местности. И почти полсотни — безрезультатно! Краткие сухие отчеты в стиле: пришел, увидел, победил, потерял того-то (обычно в потерях числились бакенэко)получил в награду столько-то.

Как ни просмотри — негусто!

Но даже этих одиннадцать перспективных мест, оправдывали пятичасовое копание в книжной пыли (Кайе нужно сделать выговор за паршивую уборку!) и потому я продолжал свое занятие. Один. Химари сразу после прибытия принесла мне пару тяжелых фолиантов и нагло сделав вид что устала, в кошачьем обличье увалилась спать... Как казалось с виду.

— Не хочешь мне помочь?

Кошка чихнула и не открывая глаз, отрицательно покачала головой. Не слишком расстроившись, я пожал плечами и вернулся к просмотру бумаг. Просмотрел очередной документ и отбросил его в сторону. Пустышка. Не понимаю, зачем держат кучу пыльных бумаг в которые никто не заглядывает и в которых ни грамма ценности? Вот зачем нам помнить сколько выбросил на гейш мой прапрапрадед? Или сколько стоили заколки для его жены? Для истории? Глупо! В историю следует заносить важные моменты, а такие бытовые мелочи часто бывают не только ненужными, а еще и вредными.

Для потомков.

Отбросив сшивку в сторону я принял из рук феечек плотный свиток, развернул его и бегло пробежал взглядом. Тоже пустышка. Сборник легенд и рассказов. Я уже хотел отбросить свиток в сторону, как взгляд уцепился за знакомое название: Инцидент во дворце Императора. Заинтересовавшись, я начал читать подробнее. Эпоха Эдо, времена императора Рэйгэна. Бой во дворце между Даи Амакава и девятихвостой лисой Кёко-Но-Мио.

Бой окончился победой моего предка. Но заинтересовало меня не это. Меня заинтересовали слова: "...лисий смертокамень преподнесен был кланом Амакава в дар Императору, в знак верности и добрых намерений..."

Отложив свиток я задумался. Историю про эту схватку я очень любил слушать по вечерам, и она мне нравилась... но никто ни разу не говорил мне что случилось далее с поверженной лисой!

А я и не задумывался: дела прошлого — дела дальние. Убили да и убили, делов-то...

Но в свете последних событий, и весьма печальной численной обстановки клана эта история видится совсем с другой стороны. Подумав что надо будет расспросить деда, я отложил свиток и продолжил просматривать документы.

Спустя еще час, пришла бабушка и выгнала нас на ужин. Перекусив в одиночестве, мы вернулись в мою комнату и продолжили разбор документов уже там.

Закончив с последним прихваченным свитком я отбросил лист рисовой бумаги и облегченно вытянулся на кровати. Разбирать документы оказалось не столько сложно, сколько нудно — сидеть несколько часов подряд, читая сухие педантичные строчки неинтересных отчетов оказалось той еще мукой! И Тама еще не вернулась... Потянувшись разумом к фамильяру, я обнаружил что лиса как раз подходит к дому. Поднявшись, я вышел на веранду и всмотрелся в ночную темень, попутно отмахнувшись от чрезмерно любопытного духа норовящего закрыть обзор.

О приближении лисы первым свидетельствовало появившееся солнечное сияние, а вторым — запах перегара. Поморщившись, наложил воздушный фильтр, дождался пока едва волочащий лапы Сураи и опиравшаяся на него лиса доползут до дома и телекинезом помог им взобраться на веранду. Облегченно вздохнув Сураи лег прямо на том месте где стоял. Отпустившая его Тама чуть покачнулась, сунула мне плотный конверт и как подкошенная рухнула на мою кровать, не реагируя на оклики и едва не придавив еле успевшую отскочить Химари.

Нэко принюхалась, скривилась и отсела подальше обвив хвостом лапы.

— Несет от нее как от целой бочки.

Я распечатал конверт, прочитал краткую записку, посмотрел на недовольную кошку и хмыкнул:

— Судя по написанному у нее был весомый повод.

— Что там написано?

— Приглашение "Высокочтимому наследнику известного клана охотников Амакава, Амакава Юто" от хм... семи старейшин на переговоры по поводу принятия нескольких деревень аякаси в ряды "Великого клана"... что за хрень?! Что она им наобещала?!!!

Я отбросил конверт в сторону, перевел взгляд на сопящую кицунэ и вынужденно констатировал:

— Мда... сегодня она уже ничего не расскажет...

Химари сменила облик, подобрала письмо и несколько раз пробежалась по строчкам взглядом. Вопросительно посмотрела на меня:

— Пойдешь?

— Разумеется — я пожал плечами, — хоть узнаю чего они хотят на самом деле.

— Чего они хотят и так известно — она отбросила письмо и опять приняла кошачий облик. Вспрыгнула на кровать, потопталась устраиваясь поудобнее, и улеглась. — вопрос: какой ценой, и почему?

— Вот и узнаем — кивнул я, почесал за ушком довольно зажмурившуюся кошку, переложил уснувших феек в изголовье кровати, взял свои заметки и отправился в кабинет деда.

Постучав, открыл дверь и заглянул.

— Занят?

— Заходи.

Войдя я уселся напротив деда за столом и протянул ему бумаги. Удивленно приподняв бровь он внимательно просмотрел их, отложил в сторону и пристально посмотрел на меня.

— И?

— Где тело Кёко?

Он хмыкнул.

— Хочешь завербовать ее в клан? Бесполезно... Даи перед схваткой пытался — она отказалась.

— У меня есть аргументы, — я холодно улыбнулся.

Подумав несколько минут, дед встал, прошел к скрытому в стене тайнику и достал оттуда золотой амулет. Бросил его на стол.

— Ее камень храниться в императорском дворце в Токио, с его помощью тренируют охрану дворца... этот амулет поможет обойти ту защиту что ставил наш клан и часть защиты Цучимикадо... — он достал карту дворца и отметил примерное местонахождение камня.

— Почему?

— Ну, это все-таки наш дар, а поскольку клан Амакава исчезает... в нем уже нет необходимости.

Недоверчиво на него посмотрев я запомнил плетение на амулете и не прикасаясь к нему направился к выходу.

— Юто, — я задержался и повернулся. — Не оставляй следов!

— Не оставляй следов — передразнил я деда и посмотрел на стражника. — Ты ведь меня не видел, так?

Стражник закивал.

— И ничего не помнишь, так?

— Да, господин — проклацал челюстью несчастный.

Из коридора выглянула Химари.

— Юто! Хватит играть с едо... с человеком.

Вздохнув, я сбросил голову вырубленного пару минут назад экзорциста с колен и поднялся, не преминув пожаловаться по пути.

— Вечно ты так! А я может хотел потренироваться в чревовещании.

— Ну не во дворце Императора, глубоко ночью, — как ошпаренная зашипела кошка, в конце неосознанно повысив голос.

Заухмылявшись, я прошел мимо настороженной нэко и свернул в правый коридор. Чтобы пройти к месту хранения лисьего камня, нам требовалось пройти еще несколько коридоров с двумя перекрестками и пройти сквозь охраняемую дверь... а там уже по прямой до небольшой пагоды располагающейся в укромном дворике, укрытом от посторонних глаз.

Спокойно и неторопливо преодолев коридор и по пути полюбовавшись парой интересных картин и гобеленов, мы вышли к первому перекрестку. Тут было пусто и мы спокойно прошли, свернув на этот раз налево.

Заметив краем глаза шевеление теней под одной из декоративных ваз, я остановился и повернув голову всмотрелся. Шевеление исчезло.

— Цицерон!

— Да господин? — вынырнул из стены дух.

— Тени. Сейчас. Под вазой. Твоя работа?

Он явно удивился, метнулся клоком тумана к указанному месту, осмотрел. Озадаченно качая головой вернулся.

— Это не мои. Сейчас посмотрю в тенях...

Я поднял руку останавливая его.

— Не надо!

План теней — зыбкое марево темного тумана, искаженных линий и неверных отблесков света, принял меня как родного. Осмотревшись я скомандовал окружившим меня кольцом воинам-теням отойти, дождался пока духи исчезнут, и зажег в руке искру Света.

Яркая вспышка выжгла окружающее пространство, на миг высветив и тут же испепелив клубок затаившихся невдалеке теней. Обведя еще раз взглядом окружение я заметил движение и потянувшись разумом, схватил пытающуюся сбежать тень. Подсек как рыбу на крючке, подтянул ближе, всмотрелся. Этот тип екаев назывался теневыми женщинами — каге-оннами.

И хозяин у них был лишь один.

Я ясно видел связь духа — по сути частичку отделенной и воплощенной силы — и его хозяина. Потянулся разумом вдоль дрожащей серебристой нити. Нащупал исполненный холодного любопытства и ожидания разум духа, и обрушил клинок ментального удара.

"Не смей за мной подглядывать!!!"

Тень рассыпалась проскользнувшими сквозь пальцы темными снежинками. Ощущение взгляда исчезло.

Теневого господина я не убил, но желание подглядывать отбил... надеюсь. Нужно будет более пристально приглядывать за этим планом.

Вернувшись в реальный мир кивнул Цицерону.

— Я разобрался.

— Дальше будут еще два стражника, — склонившись, предупредил дух и исчез.

Без проблем миновав этих двух лопухов (один и вовсе спал прислонившись к стене! И это стража Императорского дворца!!!) Мы вышли к последнему перекрестку на нашем пути. И тут помимо пятерки вооруженных зачарованными до рези в глазах клинками, стражников стояла женщина — судя по обилию талисманов под одеждой и ауре — экзорцист, а наличие небольшого зеркальца на шее и одеяния жрицы подсказывало — Кагамимори.

Химари осторожно выглянула из-за угла и прижалась к стене. Что-то почувствовавшая женщина завертела головой.

— Что будем делать?

— Капюшон плаща накинь, — посоветовал я подавая пример. Кошка послушалась и спустя мгновение, ее фигура, скрытая белым плащом, исчезла из виду для всех кроме меня.

В коридор заглянул держащий наперевес катану стражник (охранником его назвать язык не поворачивался) обвел настороженным взглядом многочисленные статуи, гобелены картины и прочие-прочие произведения искусства (за которыми очень удобно прятаться) и отошел.

Спокойно пройдя мимо него, я остановился посреди перекрестка, махнул Химари, подождал пока она пробежит, задержался на секунду выцарапывая на алом деревянном полу руну и метнулся следом.

— Что ты сделал? — прошептала-прошипела кошка когда я ее нагнал.

— Ловушку разместил, — в отличие от нэко я голос понижать и не думал, — наступит в нее та жрица — потеряет всю одежду.

На несколько мгновений повисла тишина. А затем до кошки дошло.

— Юто! Откуда в тебе столько беззаботности?! Мы незаконно проникли во дворец, пытаемся украсть ценную вещь, а ты все шутишь! Да еще так мерзко!

Я только отмахнулся от ее негодующего шепота. Уж чего-чего, а волноваться по поводу как шутки, так и проникновения во дворец я не собирался. Следов моего пребывания не осталось, заметить меня не могли — можно шутить сколько душе влезет. Если у меня время до утра будет я еще и в спальню Императора залезу, будет ему пара сюрпризов (а уж сколько сюрпризов поутру будет прошляпившим вторжение Цучимикадо!..)

Выход на тот самый дворик, преграждала массивная деревянная дверь. И пара держащих наперевес клинки (двадцать первый век на дворе!), увешанных до зубов защитными амулетами стражей.

Приглядевшись к их аурам я в омерзении скривился. И вернувшись за угол обратился к Химари.

— Будем проходить без магии. Ты вырубишь их пока я отвлекаю.

Нэко сосредоточенно кивнула и перехватила клинок ножнами вперед.

— Возьми лучше светильник, — посоветовал я указывая на высокий, тонкий и позолоченный шест с лампой наверху. — Не погань оружие прикосновением к этим...

Удивленно кивнув, Химари спрятала клинок, взяла светильник и ожидающе замерла у стены.

Неторопливо пошарив в кармане я достал крупное спелое яблоко, потер рукавом, придирчиво осмотрел и с громким хрустом вгрызся в алый бочок. Достаточно было трех укусов чтобы один из стражей не выдержал и нарушив все мыслимые и немыслимые правила, покинув свой пост направился проверять кто же там такой умный хрустит.

Заглянув за угол, он закономерно обнаружил там меня — ослепительно ему улыбающегося и беззаботно хрустящего яблоком. Нахмурился, подошел ближе.

— Мальчик, ты что здесь делаешь?

Следом за этим идиотом, вылез второй.

— А вам, голубенькие мои... — я просто засверкал улыбкой. Ответом мне послужили две хмурые рожи. — ...я ничего не скажу.

Два могучих удара массивным, золотым (а я-то думал что позолота!) подсвечником, и так ничего и не понявшие люди, свалились как мешки с хм... на пол.

Брезгливо осмотрев этих членов Ордена Почетных Глиномесов, и констатировав что жить будут, я немного повозившись открыл дверь. Пропустив за собою Химари, закрыл как и было, Отмахнувшись от двух комаину, открыл пагоду, и торжествующе осмотрел нашу цель — лежащий в центре помещения гранитный камень, источающий злую ауру и буквально пьющий жизнь из всего живого вокруг.

Осталось этот камень забрать, да так чтобы никого не переполошить...

Химари видимо подумала так же, и оглядев критическим взглядом глыбу, вынесла предложение:

— Может просто освободим лису? А камень оставим здесь?

Обдумав его, я согласно кивнул.

— Так и сделаем. Оставим им хоть что-то.

Комментарии автора:

http://savepoint.es/wp-content/uploads/2013/06/Oni_Gouenma_A.jpg — Карнаж

Глава 24. Семь старейшин.

Вызов на внеочередное собрание Круга заставил главу Амакава насторожиться. Каждое такое заседание, неизменно становилось источником проблем и головной боли, а то, при котором требовалось и личное присутствие — очень большим источником!

Собравшись и внутренне приготовившись к неприятностям, Генноске дождался личного транспорта выделенного Цучимикадо, и отправился на собрание в одну из загородных резиденций первого клана.

Прибытие в место назначения лишь укрепило уверенность главы что все набирает очень серьезный оборот: присутствовали все главы кланов, включая и Джингуджи, отсутствовали уже привычные сопровождающие и юные наследники, а зал заседаний был окружен целым сонмом барьеров.

Дело явно было нечисто.

Сев на свое место, Генноске обвел взглядом сидевших за круглым столом союзников-противников. Напротив него сидела Джингуджи Мерухи, — высокая властная женщина. Недовольно поджатые губы и вечернее платье говорили, что ее оторвали от важных дел, а выражение лица о испытываемом ко всему происходящему фарсу скепсисе. Кивнув и получив в ответ сухой кивок, он перевел взгляд на сидевшую слева от главы двенадцатого клана Чиасу Якоин. Невысокая, щуплая, с выбивающимися из-под берета волосами — соль и перец — в мешковатой европейской одежде, она производила ощущение забредшего случайным образом на важное заседание подростка, но морщины на лице, лихорадочный румянец и светящиеся отдаленным безумием, и сталью отточенных мыслей глаза, разрушали все напускное впечатление.

Генноске эта женщина напоминала скрытый клинок — такой же ядовитый и незаметный.

Глаза главы девятого клана сверкнули безумным весельем, когда она, отвечая на немое приветствие на миг склонила голову.

Глава Кагамимори — Кагамимори Азуми, сидела с отстраненным видом, задумчиво теребя зеркальце на груди. С ней здороваться Генноске не стал и сразу перевел взгляд на зачинщика собрания — главу первого клана Круга, Цучимикадо Масаши.

Седовласый старик, вот уже четыре десятилетия стоявший у руля своего клана, обвел взглядом собравшихся.

— Вижу все собрались. Начнем собрание. — сделав паузу и не дождавшись возражений, он продолжил. — Сегодня мы собрались по одной очень важной причине...

— Настолько важной что мне пришлось отменить встречу?

Мерухи всегда была несдержанной на язык.

— Да. Речь идет о диверсии во дворце императора.

— О какой диверсии идет речь? — решил вступить в беседу насторожившийся Генноске.

— Если глава Цучимикадо не против, слово возьму я — вмешалась Кагамимори.

Масаши кивнул.

— Поскольку о первой части — собственно вторжении, клан Кагамимори знает больше, то нет, не против.

Отметив про себя что отношения двух первых кланов в последнее время стали больше напоминать отношения: вассал — господин, Генноске перевел взгляд на жрицу.

— Кхм... начну пожалуй с фактов. Позавчера, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое февраля во дворец императора вломились. Неизвестные аякаси, чью численность так и не удалось установить, нанесли тяжелый ущерб защитным барьерам дворца... по сути безвозвратно уничтожили, проникли во дворец и похитили запечатанную в камне, небезызвестную вам всем кицунэ Кёко-но-Мио — принесенную в дар Императору кланом Амакава.

— Ее похитили? — Генноске подался вперед наваливаясь грудью на стол и очень достоверно изобразил удивление. — Как?

— Очень просто, — скривилась Кагамимори, — извлекли аякаси из камня, и беспрепятственно ушли, попутно подшутив над несколькими стражниками, одной из членов моего клана и опустошив пруд где первый наследник разводил золотых ры...

Глава Цучимикадо грохнул кулаком об стол, с удивительной для такого тщедушного человека силой.

— Хватит словоблудствовать, Азуми! У нас есть проблемы посерьезней ущерба клану Кагамимори, страже дворца и воровства какой-то дохлой кицунэ!

— Кухи-хи, — кашлянула-хихикнула Чиасу. — Маса-кун, может ты наконец скажешь что случилось?

Старик обвел сидящих тяжелым взглядом.

— Говорю как есть! Наш великий император, верховный жрец Аматерасу, благословленный сын Неба и прочее, прочее... подорвался на толчке!..

Домой Генноске, возвращался в очень плохом настроении. Когда он решил немного помочь своему внуку то, конечно ожидал что будут проблемы, но такие?! Влезть в спальню императора, навесить иллюзию очень несвежего зомби на жену императора — с коей тот изволил почивать в ту ночь... это еще ладно! Но вот остальное... когда император, испытав незабываемые впечатления от пробуждения в одной постели с зомби и едва не испепелив супругу молитвой Аматерасу, (к счастью, вовремя пробившись сквозь иллюзию), а затем, в последний момент остановив стражей опочивальни, — намеревавшихся зарубить злокозненную нежить пробравшуюся в Императорскую постель, очень быстро поспешил уединиться в уборной, оказалось что в ней стоит маленькая такая ловушка. Убить несчастного она не убила, но выплеснуть все содержимое уборной аж до потолка — смогла!

Неудивительно что после такого позора, за голову шутника тайно назначили награду в десять миллионов йен.

И на данный момент глава Амакава очень желал хорошенько поговорить с этим самым шутником на языке ремня. И вопрос — драть или не драть тут не стоял. Тут был вопрос: драть сильно — или очень сильно?!

Отвлекшись от кровожадных мыслей, Генноске вышел из остановившейся машины, поблагодарил водителя и отправился по лесной дороге, наслаждаясь теплым солнышком первого весеннего дня. Впереди вырастали поддернутые дымкой вершины гор, вокруг умиротворяюще шелестел лес, пели веселые пичуги и поневоле мысли старого Амакава приняли более мирное направление. В такую хорошую погоду не мешало бы съездить куда-то повеселиться. Может на пляж? Или заглянуть в парк развлечений? А может на рыбалку съездить на ближайшее озеро? Им-то с Савако уже все равно, дни безудержного веселья остались в прошлом, но вот молодежи не мешало бы повеселиться, а то пропадают целыми днями, по долинам и деревням аякаси, напрочь забыв про отдых (дурные шутки не в счет!). Съездить, повеселиться, развеяться, себя показать, на девушек посмотреть... потерев подбородок, он плутовато ухмыльнулся и тут же поспешил спрятать столь неприставшую степенному главе гримасу.

На полпути к дому, главу встретила весело выскочившая из кустов Гинко, радостно поприветствовала его и пристроилась сзади, делая вид что просто сопровождает, а на самом деле, наслаждаясь прогулкой с хозяином.

Помимо ооками, Генноске на миг почувствовал легкую щекотку сопровождавшую незримых слуг Юто и усмехнулся. Теперь внук знает что он близко и — как подозревал сам глава — знает и о чем он думает, и в каком находиться настроении. Похоже когда он придет, этого мелкого паршивца, дома уже не будет.

Так оно в итоге и оказалось. Из всей дружной компании, дома оказалась лишь Тамамо. Кицунэ спала прямо за столом, положив голову на скрещенные руки. Перед ней стояла все еще парящая чашка бульона.

* * *

Тихий суетливый топоток мягких лапок, и маленькое увесистое тельце взгромоздилось мне на грудь. Протянув на ощупь руку, я погладил замурлыкавшую кошку по голове, нащупал бархатную полоску на шее, и, лениво приоткрыв глаз посмотрел на Химари, качнул пальцем крохотный аметист на черном ошейничке.

— Зачем ты его до сих пор носишь?

Нэко даже головы не повернула.

— Это подарок, а подарки нужно ценить.

Сделав безуспешную попытку пожать плечами, я закрыл глаза и чуть пошевелившись, устроился поудобнее, наслаждаясь весенним солнышком. Нагревшаяся черепица крыши и излучающее приятное тепло солнце, согревали тело внося в мысли чувство уюта и покоя, а мурлыканье Химари, это чувство только усиливало. Хороший сегодня денек!

— Юто. — Тихий голос Химари вплелся в эту идиллию гармоничной нотой действия.

— Да? — я почувствовал как завозилась на моей груди кошка, приоткрыл глаз и столкнулся с нею взглядом. Прищурившаяся нэко вытянулась во всю длину и положив мордочку мне на грудь, пристально за мною наблюдала.

— Сегодня мне приснилась Цукико.

— Кто такая Цукико?

— Клинок что ты мне дал. Сегодня, она мне приснилась и назвала свое имя...

— Тебя беспокоит почему твое оружие разговаривает. — Лениво свидетельствовал я. Поднялся, упершись руками на черепицу сзади посмотрел на солнце. Шаловливый ветер тут же кинул в глаза прядь волос. Задумчиво констатировав что если срежу мешающиеся волосы, то Химари расстроиться, убрал ее.

— Меня интересует: что ты мне вообще подарил?!

Посмотрев на кошку я, помолчал несколько минут, а затем вздохнул:

— Рано или поздно, но это должно было случиться!

— ...? — Химари вопросительно склонила голову, вынуждая меня пояснить более подробно.

— Цукико — это даже не одушевленное оружие... Это кристаллизованная душа! Вполне естественно что она вольна сама выбирать хозяина, ты так не считаешь? — я покосился на нэко.

— И то что она заговорила со мною...

— Признала тебя хозяином. Так и должно было быть. Я специально выковал ее в пламени своей Искры под тебя, и именно твою душу она первой освободила от бремени проклятья. Она твоя спутница: вечная, верная и не предающая! Надеюсь ты будешь беречь ее...

Очередное мое творение. Сколько их уже было? Сколько их будет? Не знаю. Я лишь знаю что творить мне суждено всю мою бесконечную жизнь. И я постараюсь оставить после себя как можно больше напоминаний о своем бытие. Ведь однажды — я уйду. Уйду в свой мир, свою вселенную и стану истинным Творцом — бесконечной непостижимой сущностью, что всегда наблюдает, но почти никогда не вмешивается. Я буду наблюдать за развитием своих детей — своих творений, растить их и любить...

Но это будет очень нескоро, и я, буду оттягивать этот момент изо всех сил. Ведь уйти я смогу либо один, либо слившись с теми кто мне дорог...

Человечность — мой бич, но... я наслаждаюсь им.

— Обещаю — буду следить изо всех сил! — жарко заверила меня нэко. Свернулась на коленях клубочком и тихо замурлыкала.

Улыбнувшись про себя, я растянулся на черепице крыши и прислушался. Дед уже вернулся домой. Его полыхающая недовольством и скрытым весельем аура висела в пространстве чуть ниже и слева от меня. Рядом, виднелась тлеющая цветами боли аура проснувшейся Тамы. Невесомое облачко исцеления опустилось к кицунэ, обволокло мягким туманом ее духовные тела, и впиталось — растворяя цвета боли в белоснежном забытьи наслаждения и сна.

Перебравшаяся на грудь Химари вновь замурлыкала мерно перебирая лапками и аккуратно выпуская когти, — прямо как самая обычная кошка. Я погладил ее по мерно вздрагивающей спинке и заложив руки за голову, принялся наблюдать за неторопливыми проплывающими табунами облаков. Вот, прямо в центре, облако напоминающее по форме бычью голову. Там, дальше к югу летит облачко напоминающее... хм... пожалуй дерево — дерево в поверьях скандинавов объединяющее девять миров воедино — Иггдрасиль. А вот облачко по форме напоминающее надкушенное сердечко... вот это облако... я вздрогнул когда облако приняло вид знакомой драконьей морды, потряс головой и вновь взглянув на облако с облегчением убедился что показалось.

От раздавшегося рядом грохота я, подскочил ошалело оглядываясь и едва успел перехватить устремившийся вниз сверток. Крепко схватив нежданный подарок я поморщился от боли, потер оставленные Химари царапины на шее. Сама нэко вздыбив шерсть, сидела рядом, немигающим взглядом уставившись на предмет в моих руках. Послав про себя проклятья самым надоедливым демонам на моей памяти и пообещав им вечные муки если они появятся перед моими глазами, я перетянув нэко к себе на колени и принявшись ее гладить, рассмотрел предмет подробнее. Сорвав бумажную обертку, извлек крупный — с мою голову — кристалл, с мириадами радужных искорок внутри. Достал краткую записку.

Как ты и просил — один миллион душ.

P.S. Я уже иду! Жди меня брат!

P.P.S. Я нашел кое-что интересное! Ты будешь рад!

М.А.

Чтоб тебя, Мир! Где бы злости на него взять? Может у Химари одолжить? Думаю взъерошенная после внезапного грохота кошка, охотно бы со мною поделилась капелькой своих эмоций!

Заметившая мой косой взгляд нэко, тихо вздохнула и сказала:

— Даже злиться не буду. И как ты его терпишь?! — После чего вытянулась и закрыла глаза, делая вид что ничего не было.

— Узы тысячелетий не разбить парой глупых шуток, — немного нараспев ответил я, затем усмехнулся, спрятал кристалл в "карман", протянул заинтересованно принюхавшейся кошке сжатые кулаки. — В каком из них?

Химари мигом забыла про сон и недавнее происшествие и немного покрутившись, с воистину кошачьей ухмылкой положила лапку на левый кулак.

— Ты сжульничала. — Укорил ее я, но руку разжал.

Не обратившая внимания на мои слова Химари довольно захрустела маленькой золотой рыбешкой. Несколько мгновений я понаблюдал за ней, а затем опять полез в "карман" и достал записку. Повертел в пальцах клочок желтоватой рисовой бумаги и вновь прочитал содержимое. Со вздохом отложил письмо на черепицу. Полюбовался как порывы теплого ветра треплют этот клочок, небезуспешно стараясь унести вдаль. Но как только письмо, взмахнув краями напоследок, решило улететь, его придавила Химари.

— Не хочешь туда идти? — небрежно поинтересовалась кошка, подбивая лапкой бумагу.

— Не хочу, — охотно признался я. — Но надо. Обещали ведь, договаривались...

— Верно... Как мы туда пойдем? Место-то встречи не указали.

— Смотри, — я отобрал у нее письмо и показал надписи на нем. — Писали письмо одновременно семеро екаев. Это видно и по энергетическим следам, и по написанному — у каждой строки свой почерк. И их как ты видишь семь, — я потыкал пальцами в указанные различия и нэко понимающе кивнула. — А насчет не указанного места... Думаю это проверка. С такими следами можно найти отправителя хоть на другом конце мира, вот они и проверяют способен ли я на такое.

— А ты способен?

Так и не ответив на вопрос я посмотрел сквозь бумагу. Я видел этих семерых даже отчетливей чем стоявшую рядом Химари. Семь екаев: Старый толстощекий и пузатый тануки с ироничным и одновременно внимательным взглядом — сейчас попивающий сакэ из громадной тыквенной бутыли, седовласый, крючконосый тенгу в одеждах ямабуси, с недовольством полирующий тускловатый и древний даже на вид клинок — один из засунутых за пояс парных мечей, одновременно слушающий еще одного из семерки — нетерпеливо расхаживающего из стороны в сторону, четыреххвостого старого лиса в одежде синтоистского жреца со стальным посохом в руках.

Рядом с тенгу расположился еще один екай — скелет в алых и потрепанных самурайских доспехах. Воткнув свое копье в землю он общался с наверно самой примечательной из собравшихся екаев — нэдзуми. Издавна это слово как и означенный им екай, стали нарицательными. Нэдзуми или крыса — так называли мелких порочных и трусливых людишек без чести, моральных принципов и совести. И точно такими-же были нэдзуми-екаи. Мусорщиками, убийцами и ворюгами, без зазрения совести пожирающими слабых и раболепствующими перед сильными. Хитрые, жестокие и изворотливые екаи...

Но эта представительница своего племени отличалась от своих сородичей — это было видно и по уважению сквозившему в жестах скелета, и по душе екая. В ней чувствовалось достоинство, твердость и мудрая честь. Белая ворона среди крыс...

Ну и последняя пара екаев вызывала удивление. Юки-онна и аме-онна. Екай моря и дождя и екай снега и льда, спокойно сидящие рядом на стволе дерева, вызывали некий диссонанс от такого соседства. Холод и вода редко встречались вместе и хотя и не враждовали, но и редко объединялись. А эти две женщины не только объединились, но и судя по всему, даже дружили. Взор Творца не обманешь...

Вся семеркам расположилась в каком-то укромном месте, на берегу моря и явно что-то обсуждала. И меня явно не ожидали, несмотря на указанное время встречи. Иначе не подскочили бы так при моем появлении: ощетинившись оружием и заклинаниями.

— Нам тут не рады — с легким сожалением сказал я сидящей у меня на руках, Химари.

— Как неприлично — мурлыкнула кошка, перетекая в прыжке в иное обличье. Взмахом Цукико расколола застывшие в воздухе ледяные копья морской девы, довольно взмахнула алым бантиком на конце хвоста и закончила фразу: — а ведь так просили прийти!

— Амакава Юто, я так понимаю? — опасливо косясь на с намеком покачивающую клинком Химари, кашлянув спросил лис.

— Верно. — кивнул я призывая духа воздуха. Рядом со мною появилась небольшая точка, завертелась стягивая токи воздуха, уплотнилась окончательно превращаясь в смерч, и фигура воздушного элементаля зависла в воздухе, ожидая приказов. Усевшись на пружинящее гибкое тело я насмешливо посмотрел на аякаси и отпустил сковавшие их путы. — Я так понимаю меня вы не ждали?

Шум прибоя... умиротворял. А море вкусно пахло рыбой, горечью соли и йода.

— Мы не думали что вы способны на такое, — вместо лиса ответила нэдзуми.

Я вздернул бровь ловя ее взгляд. Химари оперлась на элементаля за моей спиной. Ее белые волосы чуть развевались от легкого ветра испускаемого стихийным духом. Я чувствовал легкую насмешку источаемую нэкой и твердую уверенность в своих силах, смешанную с решимостью уничтожить любого кто попытается напасть. И старейшины это чувствовали не хуже меня. Во всяком случае поднявший было копье скелет и обнаживший клинки тенгу, спрятали оружие и сделали вид что просто стоят рядом.

— Мне считать это оскорблением?

— Признанием заслуг, — она твердо встретила мой взгляд, и лишь выдержав необходимую паузу отвела глаза. — О Звездном Дитя что приручило саму Тамамо-но-Маэ ходит много слухов. Мы должны были удостовериться в их правдивости.

Звездное Дитя? Впервые слышу! Возможно так меня прозвали вольные аякаси, но сейчас это не так важно. А вот слухи понесшиеся по весям иных существ — это уже хуже. Мало ли кто услышит...

— И как?

Екаи переглянулись общаясь между собою без слов.

— Выше всяческих похвал — ответил мне добродушным баритоном тануки. — Дикие не врали. А кицунэ не приукрашивала.

— ...напоить ее было глупой идеей — хмыкнул тенгу. В ответ на эту фразу я лишь улыбнулся: Тама была старше всех их вместе взятых и даже в подпитии могла себя контролировать... когда хотела. И она уж точно больше понимала в интригах и словосплетениях чем я или эти екаи — им она ничего не сказал сверх того что хотела.

— ...она ничего нам не рассказала — нежным колокольчиком прозвенел голос снежной девы.

— ...но, мы спрашивали у нее, да и у других аякаси... — совсем по юношески усмехнулся лис.

— ...и мы убедились... — голос скелета был скрипуч как несмазанное колесо телеги.

— ...что вы сильны... — повинуясь воле морской девы море застыло. Шум прибоя стих.

— ...и готовы принести клятву сильному! — хором закончили старейшины. Выпрямились и замерли, создавая атмосферу торжественности.

Я хмыкнул на это заявление и посмотрел на море. Семь пребывающих в человеческом облике екаев терпеливо ждали моего ответа. Они так старались сделать все с хоть какой-то торжественностью что я мгновенно понял: я не могу...

— Ты можешь приманить рыбку? — ...не разрушить эту атмосферу!

Повисла тишина перебиваемая лишь криком далеких чаек. За спиной, тихо хихикала Химари.

Аме-онна с застывшей на лице неестественной улыбкой и грацией потерявшей половину нитей марионетки, спустилась к морю, постояла там недолго и все с той-же улыбкой вернулась назад — неся на вытянутых руках большую рыбину.

— Сойдет — оглядев дар решил я. — Вы можете быть мне полезны... я приму вас.

— Кхе... знаете... господин Амакава... вы хм... — даже нэдзуми не смогла найти слов.

— Странный — подсказал я, — ты права — я странный. Но не сделай я этого, вы бы тут стояли как истуканы качая головами в такт и делая вид что абсолютно преданны, соглашаетесь со всем и тому подобное... а потому заканчивайте с пафосом и решайте — примете вы мою руку или нет. Но учтите — я мгновенно посуровел и обвел и стальным взглядом. — Если откажетесь ничего страшного, но если будете болтать лишнего...

Я не закончил фразу, но окончание и так было понятно. Болтунов никто не любит, я — особенно!

— Никто ничего не скажет — шумно прочистив горло, ответил мне тануки. — Мы знаем цену слов, и даже ваше маленькое представление не смогло поколебать нашу решимость.

— Ну тогда, начинайте!

* * *

Последний шаг по бесконечно длинной лестнице из черных камней и я вышел в небольшую пещеру. Ступил на радужную мозаику выстилавшую поверхность и позволил себе миг полюбоваться открывшимся зрелищем. В центре пещеры высилось небольшое древо. Его звенящие серебристые листья покачивались на несуществующем ветру, темный ствол переливался изумрудными искрами, а алые плоды горели рубинами среди листвы. Нежная мелодия творения Творения, тихим перезвоном серебристых струн витала над этим местом. Местом что не видел никто кроме меня.

Местом что являлось сердцем растущего мира.

Каждый мой шаг сопровождался волнами сияния, переливами огня растекавшихся по мозаике открывая взгляду запечатленные на ней аспекты Творения. Дойдя до дерева я помедлив прикоснулся к стволу. Мои пальцы легли на холодную изумрудную кору, погрузились в нее как в тягучую воду и я, почувствовав как ладонь обхватывают чужие пальцы, вытащил руку вытягивая обитателя древа.

— Ты долго — укорил меня дух отпуская пальцы, и разглаживая плащ.

— Я знаю. Извини...

— Не страшно, принес?

Вместо ответа я показал ему сверкающий гигантской драгоценностью в моей руке камень душ. Он подошел ближе и мы вместе нависли над камнем, любуясь его структурой, переливами заточенных в нем душ.

— Сильный... его надолго хватит...

— Но у нас мало времени, — с сожалением ответил я. — Приступим к делу?

Мой собеседник поднял голову и на его лице, зеркальным отражением растеклась такая знакомая улыбка. Моя улыбка...

— Начнем!

Глава 25. Разбивая обреченность...

— Юто!!! Ты меня слушаешь? — сердитый голос деда клинком ворвался в мои мысли, заставил вздрогнуть и посмотреть на него. Дед, прекратив расхаживать из стороны в сторону, и что-то вещать, оперся руками на стол и теперь сверлил меня взглядом.

— Что? — судя по его эмоциям и взгляду, — думаю он много чего хотел мне сказать, ведь его затянувшаяся на полчаса речь о недостойном моем поведении и выходках во дворце Императора бывшая шедевром цветистых оборотов (маскировавших мат) и сравнений, была бессовестно пропущена мною мимо ушей. Но... вместо этого он, устало вздохнув, махнул рукой, сел напротив, налил себе саке, выпил и со стуком поставив пиалу на стол уже более спокойно спросил:

— О чем задумался?

— Ты что-то слышал о массовых пропажах людей? — помедлив, разбил я повисшую тишину.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился он.

Протянув руку я качнул пальцем свежесрезанную веточку расцветшей сакуры, и остановив взгляд на начавших падать, но застывших в воздухе розовых лепестках принялся рассказывать...

— ...Начали пропадать люди, — тануки носивший имя Горо был озабочен не на шутку. Если сказать точнее — он боялся! Боялся неизвестности и того что могло стоять за невинными на первый взгляд исчезновениями людей. — Вначале пропадали старики и молодежь из глухих деревень, затем, судя по рассказам Диких, и в больших городах, причем в значительных количествах.

— Как вы обнаружили пропажи?

— Совершенно случайно, — нэдзуми в отличие от тануки была скорее заинтригована и больше жаждала разгадать загадку, чем помочь людям. У ее ног сидел целый десяток сородичей, выглядевших — в отличие от полностью человекоподобной Куо, — крысами, но крысами прямоходящими, высотой сантиметров тридцать, и одетыми в кимоно с накинутыми поверх хаори. На хаори был вышит кандзи "скрытный". — Мы часто торгуем с затерянными деревеньками. Люди в них больше верят в духов чем городские и с ними можно торговать... с некоторыми предосторожностями разумеется — поспешила уточнить она, увидев как я нахмурился. — Наши товары довольно востребованы людьми, и торговля идет... шла, ходко.

— А чем торговали? — уточнил я. Химари — мурлыкающая на коленях, недовольно покосилась на подошедшую ближе чем было дозволено крысу. С намеком облизнулась и нэдзуми, отскочив, спрятался за ногу Куо. Нэко довольно потянулась и сменила положение.

— Амулетами, оберегами, металлом, продуктами, услугами иногда... разным в общем. — Аякаси пожала плечами и отослала прочь провинившегося сородича. — В основном мелочи конечно, но торговля шла и это главное...

— Хм...

Немного помолчав Куо перешла к главному:

— Два месяца назад, один из наших аякаси привез товар для одной деревушки, находящейся среди горных долин. Куромо — так его звали, был в хороших отношения с теми людьми, часто с ними общался... наверно даже дружил... По его словам, он сразу понял что с людьми было что-то не так: они были похожи на... марионеток.

Я резко подался вперед.

— В каком смысле?!

— Внешне те же люди, но странно двигающиеся, и странно ведущие себя: вели себя будто не узнали его, не пускали в свои жилища хотя до этого не брезговали и пищу разделить, в поселении отсутствовали мелкие детали привычной жизни, потерялись многие привычки... — на этих словах я понимающе кивнул. У каждого человека есть какие-то личные особенности, движения, — заметные хорошо знающим его людям: наподобие привычки потирать подбородок во время раздумий, или постукивать пальцами когда хорошее настроение... Мелкие и зачастую незаметные для самого человека, эти привычки и выделяют его из толпы, придают некую индивидуальность и их потеря, сразу кидается в глаза... Тем кто знает человека достаточно хорошо! — ...Иногда, когда им казалось что он не видит, они начинали двигаться совсем как Амико недавно: подобно марионеткам потерявшим управляющие нити кукловода, но все еще способным двигаться. Да и еще... в деревне чувствовался остаточный след присутствия екая.

— Что он предпринял?

— Ничего. Он ушел к другому поселению, отдал им товар и лишь затем, вернулся... деревня была пуста!

— Пуста? Сколько времени прошло со времени его отлучки до прихода?

— Примерно час.

— А каково население деревни?

— Триста... мм... — Куо задумалась.

— Триста восемнадцать человек! — рыкнул Нагоми.

Кивнув скелету я задумался.

Итак, что мы имеем? Деревня за три сотни душ исчезла менее чем за час и следов насколько я понял потерявшиеся люди не оставили... Перед исчезновением люди вели себя странно и напоминали поведением марионеток, а в деревне чувствовалось присутствие чужого духа... Мне на ум приходит только один екай способный на такое. И насколько я помню, он состоит в Кабале...

— Мне надо поговорить с Куромо.

— Не получиться, — вместо Куо, ответила мне Амико.

— Почему?

— Он исчез, — печально покачала головой аме-онна, — предупредив нас он бросился искать потерянных друзей и спустя сутки исчез.

Нетрудно было предположить куда делся несчастный Куромо — его убрали. Почерк Кабала вне всяких сомнений. Эти ублюдки не ценят ни чужих, ни своих жизней!

— Ладно... Сколько пропало людей?

— Пять деревень исчезло полностью — лис был крайне серьезен, в его голосе физически ощущалась жажда убийства. — К тому-же много людей пропало в городах... В целом примерно две — три тысячи...

— Две-три тысячи? — скептически переспросил дед. — Это колоссальная цифра. Ты уверен что они говорили правду?

— Ни капли лжи, — подтвердил я.

— Странно... Я не слышал о массовых пропажах людей в последнее время...

Я равнодушно пожал плечами.

— Теперь слышал.

— Надо сообщить Кругу. Пропажи людей — епархия Якоин, они займутся этим делом.

— А смысл? — я перевел взгляд на него. — Они уже не справились со своей задачей и по сути, сами допустили подобное... Сами разберемся.

— Значит так! — дед хлопнул в ладони и поднялся. Посмотрел на меня сверху вниз. — Не вздумай соваться в это дело в одиночку! Я подниму связи, освещу это дело и сообщу остальным кланам — раз упустили начало так пускай отдуваются сейчас.

— Думаешь хорошая идея? — с явным сомнением спросил я.

— Да. Не вздумай лезть туда!

— ...Ладно, — неохотно согласился я.

Проводив взглядом его спину, скрывшуюся в коридоре, я заметил в пустоту:

— Плохо же ты меня знаешь, деда... — вот чего я не буду делать категорически, так это давать деду демонические контракты: с такими неточностями в формулировках и с допусканием такого количества лазеек в построении фраз они ему противопоказаны. Ведь я не буду лезть в это дело — я уже в него влез! А это уже совсем другое дело...

Хе! Кое-кому, нужно тщательнее следить за словами!

Улыбнувшись про себя, я "щелкнул" по нити чужого присутствия и вышел из кабинета.

Повисшие в воздухе лепестки сакуры закружились в ленивом круговороте танца, постепенно возвращаясь на ветвь. Спустя несколько секунд, лишь легкое покачивание цветов говорило о том, что их кто-то касался.

Тамамо обнаружилась на веранде за углом. Сидя на коленях, лиса недовольно потирала нос и фыркала.

Неслышно подобравшись сзади, я навис над ее плечом и с толикой ехидства в голосе полюбопытствовал:

— Носик зачесался?

Вздрогнув от неожиданности лиса медленно подняла голову встречаясь со мною взглядом. Спустя несколько секунд она, стерев с лица выражение удивления, ответила:

— ...Да вот что-то захотелось почесать... — и взгляд такой невинный-невинный. Бедная лисичка просто не знает что от нее хотят... Лицедейка!

— Ааа, — понимающе протянул я, ухмыляясь. — Ну ты смотри, а то говорят что такое бывает если лезть куда не просят... подслушивать например...

— Я не подслушивала! — возмутилась лиса.

— Ага, верю-верю. — отмахнулся я. — Готовься, мы скоро выходим.

— Куда-то собрались, молодой человек? — бабушка как всегда, появилась не вовремя.

— Да так... — стушевался я. — В деревню, прогуляемся...

— И опять не пообедав?

Уверив бабушку что исчезать не поев мы не собираемся, я отправимся будить что-то заспавшуюся сегодня Химари.

Зайдя в свою комнату я оглядел творившийся тут бардак и решительно принялся за уборку всего лишнего. Покормив довольно зажужжавшего жука, мимоходом отвесил знатного пинка под хвост развалившемуся посреди комнаты Сураи, отправляя эту разленившуюся скотину на воздух. (Недовольно заворчавший лев выбрался на улицу и завалился спать прямо на клумбе...), смахнув разоспавшихся феечек со стола, я отправил их в далекий полет к дереву, из-под кровати, за хвост, вытащил и швырнул в чашу источника принявшего обличье змеи водяного духа, заглянув в примостившийся в углу череп и не став выгонять собравшихся там на день светлячков, удовлетворенно осмотрел опустевшую комнату и подобрался к кровати.

— Химариии, вылезаай, — фальшиво пропел я, сдергивая одеяло. В последний момент, высунувшаяся из-под него рука помешала мне это сделать. — Я знаю что ты там!

Ответом мне стало неразборчивое, но явно неодобрительное бурчание из недр кровати.

Повторив попытки сбросить одеяло на пол я добился лишь того что нэко, в дополнение к одеялу накинула на голову подушку, и не обращая внимания на мои потуги, преспокойненько заснула. Решив сменить тактику, я пошарил под одеялом и нащупав кончик хвоста, изо всех сил дернул.

С воплем — "Няяя!" Химари подскочила в постели.

— Юто!!! — плачуще воскликнула кошка, баюкая пострадавший орган.

— Ты наконец проснулась? — осведомился я поднимая подушку. Пристроив ее на место посмотрел на обиженную кошку. — Ты не забыла что именно должна сегодня сделать?

Обида в глазах нэко сменилась паникой когда она вспомнила что именно ей предстоит сделать. Причем сделать с самого, благополучно ею проспанного утра. Окончательно сбросив одеяло, она заметалась в панике пытаясь одновременно одеться, найти свой клинок и расчесаться. Вспомнив что оружие она оставила в своей комнате, бросилась туда едва не запнувшись об покрывало и растянулась на полу поскользнувшись на упавшем с тумбочки листе серебра.

— И смысл уже так торопиться? — присев рядом, поинтересовался я, накладывая обезболивающее заклятье на ушибленную коленку кошки. — Все равно уже нет смысла бежать сломя голову. Ты все проспала!

— Но они же ждут!

— Не беспокойся, — я отмахнулся от восклицания нэко. — Мы придем к ним в точно назначенный час. Обещаю. А сейчас одевайся, бабушка ждет нас на обед.

Благодарно чмокнув меня в щеку, Химари скрылась в своей комнате.

Пожав плечами я криво усмехнулся и направился на кухню. Химари лучше не знать, чего мне будет стоить выполнить обещание. Мировые потоки времени исказить не так уж и просто...

Но тем не менее, пришли мы вовремя.

Солнце стояло в зените когда мы покидали поместье, но когда пройдя сквозь непрозрачное зеркало портала мы вышли на поляну размещенную в непосредственной близости от ствола меллорна, в воздухе витала утренняя предрассветная свежесть.

Петля времени сомкнулась.

На поляне стояли бакэнэко пришедшие в клан. Семнадцать бакэнэко, из которых три ребенка и шесть мужчин, терпеливо ждали Химари, привлеченные обещанием избавления от постоянно гнетущего их страха, — страха потерять себя.

Выйдя из портала, я отступил на край поляны, увлекая за собою Таму, и предоставляя нэко полную свободу действий. Что делать дальше, она отлично знала сама. Вытащив Цукико из ножен, девушка медленным шагом устремилась вперед.

Среди бакинэко очень выделялась одна семья: отец, мать и дочь. И если мать и маленькая нэко выглядели нормально, и лишь выражение застарелого отчаянья искажало их лица, то отец... его принесли закованным в путы. Безумие прочно охватило своими объятиями нестарого в общем-то кота, стирая выражения разума и осмысленности в глазах, наполняя их жаждой крови, хищно заостряя черты лица. Надежды на исцеление не было. В таких запущенных случаях, все что могли подарить бакинэко его родные и близкие — смерть!

Это было милосерднее чем стать сгустком вечно жаждущего крови безумия.

Неудивительно что когда они увидели подходившую к безумцу Химари с клинком наперевес, девочка разрыдалась. Мать обняла ее, развернула спиной к корчащемуся в пароксизмах безумия... зверю и тяжело кивнула Химари. Застывшая над рычащим в бесконечной злобе берсерком, нэко горько улыбнулась, оглянулась на меня и взмахнула клинком. Серебристое лезвие рыбкой мелькнув в воздухе, заставило отшатнуться хмуро сгрудившихся вокруг бакинэко, и как в воздух погрузилось в тело по звериному завывшего от боли мужчины.

Я никогда не забуду то выражение неверия и лучики пробившейся надежды, расцветшие на лицах аякаси, когда проклятье безумия стекло с кота, как волна с побережья, оставляя выражение недоумения и изумления тихо перетекших в счастье, когда он, стряхнув рассеченные цепи, смог осознанно обнять свою семью.

Мое творение в очередной раз не подвело меня.

Грустно и в тоже время ободряюще улыбнувшись, при виде счастливо бросившейся в объятья отца девочки я кивнул окруженной благоговейно застывшими екаями Химари, дернул за рукав Таму, и мы тихо удалились с поляны.

Этот триумф, принадлежал Химари, и только ей.

* * *

В этой, расположенной чуть в отдалении от остальных, усадьбе, время казалось застыло навеки. Ветер не смел потревожить ветви деревьев в саду, молчали птицы, замерли в воздухе гирлянды фонариков на просторной веранде, бессильно повисли в воздухе язычки воздушных колокольчиков... Ничто и никто не тревожили покой ее обитательницы, желавшей уединения.

Словно сама природа откликаясь на ее зов застыла, повинуясь желаниям.

Но наше появление разбило эту гнетущую ауру недвижности.

Кивнув недвижно замершим перед входом стражам-"они" я открыл калитку и тихий скрип со звоном расколол тишину овладевшую домом. Шумно вздохнули застывшие и почти не дышавшие демоны, сменили позу напряженного ожидания на более свободную, зашелестел ветвями сад: растущая в нем расцветшая вишня, уронила несколько лепестков на гладь круглого озерца. Застывшая зеркальная гладь зарябила, заиграла отблесками солнца, и в такт ей запела-зачирикала певчая птичка, устроившаяся на ветвях кряжистого дерева. Зазвенели мелодичным перезвоном ветра хрустальные колокольчики.

Приветственно качались голубые огоньки каменных фонарей когда мы проходили мимо них по усыпанной белоснежным песком дорожке, направляясь к дому. Поднявшись на крыльцо я кивнул Таме на широкую веранду:

— Подождешь пока здесь?

Лиса согласно махнула хвостом, глядя в сторону сада.

— Давай.

Войдя в дом я тщательно закрыл дверь и активировал барьер. По стенам пробежались тусклые цепочки рун, замерцали и впитались в стены без следа. Разувшись, я спокойно прошел по увешанному свитками с изречениями мудрецов прошлого коридору, качнув своим присутствием искры сторожевых духов и вышел в просторный зал. Пробивающиеся сквозь изрисованную мотивами жизни и леса рисовую бумагу солнечные лучи, ярко освещали его, окутывая предметы искристым ореолом чистой энергии.

Она была там.

Застыв пред алтарем, молитвенно сложил ладони и преклонив колени она замерла в ожидании меня. Ее многоцветные шелковые одежды разложенные веером по вишневому полу напоминали распушенные хвосты радужных павлинов, однажды увиденных мною в Вечнолесьи. Острое лисье ухо чуть шевельнулось когда я вошел в зал, но она более ничем не показала что заметила мое присутствие.

Остро пахло сандалом.

Дымящаяся палочка благовоний стояла на алтаре рядом с блюдечком молока и живой ветвью вишни.

Переступая через огненно-алые пушистые хвосты с белоснежными кончиками, я пересек зал и став слева от алтаря, оперся спиной об массивный столб.

— Ты обдумала мое предложение?

Шевельнувшись, кицунэ откинула алые волосы с лица и посмотрела на меня. Зрачки в золотых глазах напоминали вертикальные нити.

— Что если я откажусь присоединяться к твоему клану, наследник Амакава? — последние слова прозвучали с обжигающей ненавистью.

Я с наслаждением потерся спиной о гладкое дерево прежде чем ответить:

— Есть два варианта дальнейших отношений. Интересно? — лиса промолчала потому я продолжил. — Первый вариант: ты уходишь. Я не буду препятствовать тебе и ты просто уйдешь. Уйдешь лелея в сердце ненависть к моему клану, ненависть за свое поражение и заточение... Рано или поздно, но ты поддашься ей и она завладеет тобою, — я знал о чем говорю. Ее суть лежала у меня в буквальном смысле на ладони, и лучшим доказательством тому было отсутствие ее возражений. — Затем, ты начнешь предпринимать какие-либо враждебные действия против моих вассалов, друзей, семьи... И однажды, ты добьешься успеха и сможешь навредить кому-либо из них, — я добавил в голос стали. — И вот тогда, я найду тебя! Найду и перепишу! Перепишу твою суть, душу и разум. Девятихвостая кицунэ Кёко-Но-Мио исчезнет уступив себя другой личности. Другой кицунэ! Ты исчезнешь, изменишься! Твое место займет другая кицунэ, — та кто будет абсолютно мне верна и преданна... та кому я смогу доверять!

Лицо Кёко осталось бесстрастным, но внутренне, она содрогнулась от такой перспективы.

— А второй вариант?

— Я его уже озвучивал тебе. Ты остаешься. Приносишь клятву верности мне и живешь здесь. Живешь, учишься, любишь и оставляешь прошлое за спиной... я даю тебе шанс начать все с начала. Начать новую жизнь!

Она печально улыбнулась.

— Прошлое не оставить позади так просто.

— Значит у тебя будет больший стимул постараться.

Повисла тишина. Тихо напевала нежную песню про распускавшиеся весной цветы Тама. Ее черный силуэт на фоне колеблющихся теней отбрасываемых ветвями деревьев, мелькал за стеной, легонько шелестели зажигаемые фонарики.

— Ты знаешь что твоя спутница пытается нас подслушать?

Я весело рассмеялся. Мир может перевернуться, солнце погаснуть, но любопытство Тамамо, будет всегда. Эта лиса — неисправима!

— Если бы она не пыталась, я бы очень удивился!

Озадаченно промолчав, Кёко погрузилась в размышления. Застыв взглядом на тлеющей палочке, она глубоко задумалась, по ее лицу едва заметно мелькали скрытые тени. Скрытая доселе аура просто пылала ураганом чувств. Эмоции сменяли друг-друга одна за другой, но всех их, придавливал отточенный разум тысячелетней аякаси. Необычное зрелище. Кёко в разрушениях полагалась на разум, а не на чувства. Возможно у нее есть шанс измениться...

Не став мешать кицунэ я залюбовался ее душой: рубиново-алое пламя, золото времени и непоколебимая белоснежность воздуха сплетались в тугой шар эфирных связей и структур. Сильная душа. Слабее Тамы и значительно, но тоже весьма сильна. Чуть сильнее Химари и Карнажа... Думаю на уровне Цицерона и Эйрин. А в дальнейшем, станет вровень с Арго.

— Я согласна, — отвлек меня от созерцания голос кицунэ. Потушив взглядом палочку, она развернулась ко мне и упершись ладонями в пол склонила голову. — Я, тэнко Кёко-Но-Мио, приношу клятву верности Амакава Юто...

Полный текст клятвы занимал в развороте лист пергамента в локоть длиной и описывал буквально все нюансы вассальства. Но Кёко и тут выкрутилась, принеся клятву именно мне, а не моему клану. Хитрая...

Приняв клятву я дождался пока связи магии не скуют нас вместе и призвав лису идти за мною, резко распахнул перегородки. Как я и подозревал Тама сидела прямо за ними: потерпев неудачу с попытками магического подслушивания лиса просто прислонилась ухом к стене, и когда я раздвинул перегородки закономерно провалилась вперед, падая на гладкие деревянные плиты, выстилавшие святилище.

— О, а я тебя как раз искал! — неискренне обрадовался я.

Подозрительно покосившись на меня, Тама поднялась и отряхнулась.

— Зачем?

Я развернулся одновременно указывая ладонью:

— Знакомься, это Кёко, и отныне, она наш товарищ.

— Мы уже знакомы, — медленно ответила мне Тамамо, лишь сейчас заметив кто стоит у меня за спиной, и глядя на Кёко настороженным, даже немного враждебным взглядом.

Повисла напряженная тишина.

— Вот и отлично, — поспешил разрушить ее я. — Теперь ты отвечаешь за нее!

— Что?!!!

— Покажи ей все, объясни и все такое, а я пошел... — я заторопился к выходу.

— Юто! Ты не можешь так поступить со мной!

— Уже поступил!

Ах! Да!

— Кёко! — обменивавшаяся враждебными взглядами с Тамой, кицунэ посмотрела на меня, и едва успела словить брошенный мною предмет — выкованный из тончайших золотых листов веер "Миг солнечного заката". — Он тебе пригодится, — пояснил я в ответ на недоуменный взгляд и поспешно покинул поместье. Закрыв за собою калитку, прислушался и уловив закручивающуюся спираль силы, улыбнулся. Теперь Тама будет знать как подслушивать важные разговоры без спросу!

Да я мстителен. Но месть так сладка...

Отпустив стражей, я посвистывая веселую песенку зашагал по гладким плитам широкой тропы. Громадные магнолии высаженные по ее краям, сплетали свои ветви на высоте двух человеческих ростов, образуя настоящий живой коридор сплошь усеянный цветами.

Химари ждала меня в крытой беседке притаившейся у самих корней меллорна — неподалеку от поляны где исцеляли бакинэко. Покачивающая ногой нэко, сидела на скамье и чему-то мечтательно улыбалась. При моем появлении она встрепенулась:

— Закончил?

Кивнув, я сел рядом, прислонился к теплому боку счастливой нэко и достал выданный бабушкой список. Пробежался по нему взглядом и недовольно скривился: Овощи, одни овощи и почти нету мяса! Подумав немного я своим волевым решением вычеркнул всю ботву из списка и заменил ее более достойными вещами: рыбой, мясом и сладостями. Полюбовавшись преображенным листком удовлетворенно спрятал его в карман.

— Бабушка Сава тебя убьет, — с улыбкой на лице заметила Химари.

Я лишь отмахнулся.

— Ничего она не понимает в нормальной пище.

— Ну-ну, — весело покивала она. — Я посмотрю как ты это скажешь ей за ужином.

— Скажу что ты меня заставила.

— Хм... — нэко запнулась. — Я промолчу...

Иронично покосившись на Химари, я отметил новую, незамеченную мною прежде, деталь в ее облике. Розовая древесная лилия вплетенная в волосы, мягко сияла отпечатком искренней благодарности и чистых, невинно-детских эмоций. Не нужно было быть гением дабы узнать кто и за что подарил этот цветок.

Выскользнув из объятий, я спрыгнул со скамьи и протянул кошке ладонь.

— Прогуляемся?

Согласно прикрыв глаза, Химари приняла мое предложение.

* * *

Продукты мы взяли в таверне, содержимой переродившимся в екая духом гурмана. Акайо носивший прозвище "Толстый" и при жизни любил хорошо поесть, а после смерти и перерождения, его пристрастие к пище и вовсе переросло в настоящую манию. Как следствие, в таверне "Сень цветущей розы" можно было превосходно поесть и взять лишь лучшие продукты для дома. Чем и пользовалась ба...

Остановившись перед рощей кветов, я тщательно упаковал продукты и вручил их Айе. Проснувшаяся фугурума, блеснув белоснежностью одеяний, проглотила сверток и исчезла в мгновение ока, оставляя нас одних. Запоздало пожелав ей доброго пути и главное (!) целостности продуктов, я коснулся разума Тамы. Лиса все еще была занята выяснением отношений с Кёко, а водоворот их схватки лишь набирал силу. Решив не трогать решительно настроенную кицунэ я оборвал связь.

Химари огляделась про сторонам. На улицах вокруг было почти пусто. К роще кветов, возле которой мы и стояли, мало кто ходил, большинство екаев чувствовало себя неуверенно в обществе вечно сонных паучат, и потому, в отличие от основных улиц и площади здесь было тихо и спокойно: никто не шнырял под ногами и не отходил в сторону затмевая солнце своей тушей, ну и самое главное (для меня) — никто не здоровался вынуждая меня отвечать. Просто идиллия!

— Куда пойдем дальше?

— Пробежимся по окрестностям? — хитро предложил я.

Девушка приложила ладонь ко лбу. Тяжело вздохнула.

— Так и знала что ты это предложишь...

— Что? — я невинными глазами просмотрел на нэко. — Ты не хочешь дальше гулять?

— Я не хочу влезать в очередную авантюру.

— С чего ты решила что мы будем ввязываться в авантюры? — удивился я.

— Потому что я знаю тебя! — обреченно ответила кошка.

— Да ладно тебе! — я махнул рукой показывая свое отношение к ее предчувствиям. — Мы ведь просто прогуляемся... Что может случиться на обычной прогулке?

Комментарии автора:

http://cs421019.vk.me/v421019613/1f96/vqSVpUNTd2Y.jpg — меньшие сородичи Куо.

Глава 26. Безумный кукловод. По следам пропавших.

Пройдя по узкой улочке деревушки я свернул в проулок и немного подумав, зашел в один из домов. Его покинули быстро и без сопротивления: постели были расстелены, пища стояла на столах, вещи были на местах, а окна и двери еще открыты... Миновав домашнее святилище я зашел в самую дальнюю комнату. Здесь было почти пусто. Лишь лежал на матах расстеленный футон, окруженный у изголовья баррикадой лекарств. Прикоснувшись к подушке я провел рукой по небольшому кровавому пятну и сжал кулак подавляя дрожь пальцев. Тринадцатилетний ребенок, девочка по имени Саяко, за неделю до происшествия тяжело заболевшая простудой, так и не поняла за что ее убили. Вещи буквально сочились детской обидой и ужасом... Достав из-под одеяла плюшевого медвежонка, я прикоснулся рукой к меховой грудке и непроизвольно вздрогнул когда игрушка запищала "I love you!".

Аккуратно прислонив игрушку к подушке я собрал остатки растерзанной души, отправил их Отражению, и уже на веранде на миг обернулся. Современная игрушка, пищащая "Я люблю тебя!" на фоне всеобщего запустения, тишины и навеки поселившегося духа средневековья, смотрелась... странно.

Откровенно говоря, она вызывала ощущения сюрреализма и желание уничтожить все вокруг.

Особенно на фоне знания о судьбе ее владелицы.

Отвернувшись, я поглубже натянул капюшон плаща, и медленно пошел по пустой улице. Окна осиротевших домов вызывали ассоциации с слепыми бельмами уже мертвых, но не желающих того признавать существ. Они знали что уже мертвы, знали что их хозяева навеки ушли, но не могли смириться с этим знанием и беззвучно плакали от тоски и боли. Я слышал их плач когда шел к центру, и все что мог пообещать — это месть и покой.

Слабое утешение для потерявших все, но никто иной, им бы и этого не предложил.

На небольшой площади в самом центре деревни я замер не обращая внимания на мелкий промозглый дождик, и смотрел на небольшой холмик, притаившийся в тени одного из домов, пока не подошла Химари, ушедшая проверить окраины деревни.

На мой взгляд нэко отрицательно покачала головой:

— Никаких следов.

— Ясно...

— А ты, узнал что-то?

Вместо ответа я криво усмехнулся. Как сказать, объяснить ей те разрозненные видения произошедшего, что неохотно открыл мне страдающий от боли мир?! Как показать и рассказать о том что пришедший однажды вечером екай, одним махом подчинив себе всех живущих людей, принялся затем за... сортировку, отбирая лишь тех кто мог пригодиться ему в качестве воинов... и убивая неподходящих руками марионеток, — тех чьи тела были подчинены, а разум был чист до последнего: до самого конца позволяя им наблюдать за происходящим, медленно погружая в пучину безумия.

И как показать последовавшее за этим, пиршество твари — пиршество душами людей?!

Я и сам был далеко не ангелом, но творившаяся здесь омерзительная вакханалия безумия и крови внушала неприкрытое отвращение. Ведь одно дело убить своего врага, воина, того кто заслуживал смерти и знал на что шел, а другое — заставить страдать и сходить с ума невиновного. И творить его руками безумства, наслаждаюсь своей властью...

Подобная тварь заслуживала лишь Небытия!

Разумеется, ничего из увиденного я нэко не показал, да и не позволил бы себе показать.

— Они... умерли? — на положительный ответ она и не надеялась, прочитав все у меня на лице.

— Весьма... скверной смертью, — подтвердил я.

— Давай отсюда уйдем.

— Давай, — кивнул я, и со внезапно нахлынувшей злостью сжал ладонь, превращая в прах тела похороненных заживо. Холм со стоном просел и выровнялся, надежно скрывая в недрах земли братскую могилу. Вызвав огненный дождь, я дождался первых пламенных капель, с шипением упавших с неба и распустившихся цветами огоньков на крышах, взял Химари за руку и шагнул в зеркало портала, выводя нас из начинающей пылать деревни.

Выйдя возле небольшого ручья, присел возле воды и тщательно умылся, стирая отпечатки негативных эмоций с кожи.

— Все так плохо?

— Они умерли действительно поганой смертью, — тускло улыбнулся я в ответ, прекрасно представляя какое зрелище сейчас из себя представляю: Мокрый, жалкий и наверняка еще и бледный как полотно. Неудивительно что нэко так сочувственно на меня смотрит.

— Тебе нужно отвлечься... может перекусим? — помедлив спросила она.

Посмотрев на слегка поникшую Химари, я не смог сдержать улыбки.

— Спасибо!

Посмотрев на увешанное тяжелыми свинцовыми тучами небо, я покосился на бордовое облако вдали, извергавшее целый столб пламени из своих недр, и перевел взгляд на девушку.

— Тут неподалеку деревенька аякаси есть, может туда сходим?

* * *

Поселение аякаси встретило нас редкими прохожими коих не смог разогнать даже усилившийся дождь, огнем в окнах и насыщенной атмосферой вечного праздника. Пройдясь по его улицам и словив лишь несколько любопытных взглядов не распознавших во мне ханъё аякаси, мы зашли в украшенное приметным красным фонарем заведение.

Здесь было шумнее.

Множество екаев различавшихся размерами от гигантов трех метров росту, до не превышающих в размерах десяти сантиметров, сидели за столиками, пили, ели, болтали, пели песни и разумеется — дрались.

Пропустив при входе сцепившегося с неведомым тентаклеобразным екаем Хитоцумэ-кодзо, мы прошли к ближайшему столику в углу, занятому небольшой группкой из четырех екаев среди которых я узнал лишь довольно слабого, молодого хёсубэ, где Химари, откинув капюшон и выставив на показ кошачьи ушки, остановилась за спиной одного из сидящих и принялась сверлить его взглядом.

Все шумы разом стихли, сменившись напряженной тишиной когда на нас дружно обернулись все присутствующие. И немудрено! Слухов и легенд об отмороженности бакэнэко ходило не меньше чем о красоте и хитрости кицунэ, или силе и жестокости они. Не зря ведь безумные кошки входили в число самых известных екаев Японии!

Буквально позеленевшие от страха екаи поспешили уступить нам место и довольная Химари первой усевшись за столик принялась диктовать заказ поспешно подскочившей подавальщице. Выслушавшая заказ девушка — что характерно так и не спросившая меня и, судя по эмоциям, принявшая за котенка самой нэко, — испарилась в мгновение ока, а я осмотрел зашептавшихся за соседними столиками аякаси. Ловившие мой взгляд екаи спешно отводили глаза, чем изрядно веселили.

— Сейчас перекусим, — с улыбкой сообщила мне нэко, демонстративно кладя Цукико на стол.

— Ты не спросила что они берут в качестве платы? — я чуть отодвинул клинок в сторону.

— Что угодно, от современных йен до золота.

— Отлично, — одобрил я подобный прагматичный подход и вновь окинув взглядом окружение откинулся на стену. Провел когтем по столешнице снимая слой потемневшего дерева, прислушался к барабанящему по крыше дождю. Посмотрел на Химари.

Нэко, положив голову на сцепленные ладони пристально за мной наблюдала.

— Интересно живут, да?

— Наши тоже не хуже, — заметила она.

— Тут атмосфера другая, более... жесткая... интересная.

— Может потом тут прогуляемся?

— Да ну?, — я удивленно вскинул брови. — Ты ведь была против прогулок.

— Ну, была, — не стала отрицать нэко. — Теперь-то не против.

Я лишь хмыкнул, наблюдая как лавирующая между столиками разносчица несет наш заказ. Поставив тарелки аякаси в ожидание застыла. Пошарив в кармане я достал завалявшийся там камешек и кинул ей. Бормочущая благодарность девушка исчезла, а я столкнулся с неодобрительным взглядом Химари.

— Зачем ты ей кинул обычный камень? — тихо поинтересовалась она.

— Камень? — я фыркнул. — Ты что-то перепутала. Это был рубин на двадцать карат!

— Но...

— Рубин, Химари! Это рубин и он будет рубином для всех!

— ...Иллюзия?

— Искажение восприятия.

Я потыкал палочкой в еще дымящегося жаренного карпа, краем уха отмечая раздающиеся с улицы вопли — одноглазый монах перешел к более активным действиям, доказывая с помощью кулаков и железного посоха своему оппоненту как тот неправ.

— А почему я заметила?

— Потому что связана со мною... давай уже есть!

Фыркнув, нэко принялась за еду.

Посмотрев на нее несколько секунд, я последовал ее примеру. Рыба была вкусной, а вот чай был зеленым и потому крайне отвратительным, хотя Химари понравилось.

Насытившись я отложил палочки и принялся ждать кошку, попутно оглядываясь. Наткнувшись взглядом на тащившегося от входа монаха, махнул ему, подзывая. На несколько мгновений замешкавшись, хитоцумэ неохотно поплелся к нам с видом идущего на эшафот смертника.

— Зачем нам эта пьянь? — неодобрительно прошипела кошка, морща носик от запаха перегара и жженого сахара, удушливым облаком окутывающего приближающегося монаха.

— Пригодится, — краем рта ответил я переводя взгляд на воздвигающегося рядом потрепанной колонной духа.

— Чем могу служить? — на этих словах екай с опаской покосился на Химари, с намеком подтянувшую к себе клинок.

— Садись! — я указал куда, и махнул разносчице заказывая у нее несколько бутылок саке. Налил полную пиалу и пододвинул ему. Жадно втянув запах спиртного и почти не колеблясь екай осушил пиалу и потянулся к бутылке. Я не стал ему мешать здраво рассудив что пьяным он будет меньше бояться, и уж точно более разговорчивым.

Покончив с первой бутылкой монах, стал хорошим и настолько пьяным что позабыл про всякий страх.

— Чего от меня надо безумным кошкам?

— Слухи, последние новости, — я неопределенно пошевелил пальцами, — все что можешь рассказать.

— Это будет стоить минимум еще три бутылки.

— Идет, — я кивнул разносчице и подался вперед, старательно не обращая внимания на вонь исходящую от екая. — Начинай!

Пьянчуга принялся в полной мере отрабатывать полученное спиртное, рассказывая про все события и происшествия случившиеся во всей восточной части Хонсю за последние две недели. Рассказал про ссору двух старост деревень духов и последовавшую за ней битву. Рассказал про прошедшего здесь десять дней назад дайдароботча сопровождаемого хиноенмой, рассказал про заварушку у подземных кузнецов у горы Хаккода, вылившуюся в потепление всех подземных источников вокруг горы, и парализовавшую туризм на неопределенное время, и поделился "новейшей" новостью про вернувшуюся к жизни Тамамо-но-Маэ.

К концу рассказа его речь стала уж совсем неразборчивой и Химари, с трудом терпящая ароматы пьяницы, твердо решила что пора и честь знать. Я ее молча поддержал и мы принялись собираться, не обращая внимания на уже клюющего носом екая. Накинув капюшон она секунду подумала и в последний раз обернулась к монаху.

— Скажи, а если надо кого-то найти, или спросить про него, к кому тут можно было бы обратиться?

— В храме... неподалеку... хакутаку... Кеине зовут... — он уткнулся носом в стол и захрапел.

Мы переглянулись, и вышли под ливень, остановившись под козырьком на самой границе дождя.

— Сходим туда?

— Можно, — рассеяно согласился я приглядываясь к бредущей под струями воды, и будто размывающейся в их токах фигурке. Меня что-то насторожило в ней и я пригляделся повнимательнее. Человек: лет тридцати, небритый, в очках, одет в классический деловой костюм на вид — обычный офисный работник... Вот только офисный планктон в деревне аякаси, смотрелся также неестественно как и рыба в Сахаре! Я прищурился, начиная сплетать вязь чар. — Но думаю, в этом нет смысла.

— Почему?

— Он нас уже сам нашел! — С этими словами я метнул "Копье льда" пришпиливая фигуру марионетки к мостовой. Быстрым шагом подошел и заглянув в глаза куклы, не сдержал злой усмешки. — Ведь так, тварь?!

— Нассследниик Аммакааваа — прошипела-прохрипела кукла. Через крохотные отверстия грязно-бордовых зрачков, виднелся бесконечно чуждый людям, жестокий и злобный разум. — Яаа нашеелл тебяя!

— Теперь поймай!

Разбив нити души и тела я освободил измученную душу от оков подчиненной плоти отпуская ее на перерождение. Тело рассыпалась прахом.

— Кажется, нас ждет хорошая битва, — Химари предвкушающе улыбнулась, сверкая алыми глазами. В духовном спектре, нэко буквально горела жаждой разорвать марионеточника на мелкие кусочки.

— Не здесь, — решил снизить число случайных жертв я. — Выйдем за деревню и там подождем. Он сам явится.

* * *

Подходящее место: достаточно далеко от поселений и соответственно внимания богов, и в тоже время не совсем в глуши, нашлось довольно быстро. Небольшая долина судя по валявшимся вокруг костям послужившая однажды в качестве поля боя притаилась меж трех отвесных скал окруженная их острыми вершинами как клыками была сплошь усеяна примостившимися в густой траве валунами различных форм и размеров.

— Неприятное местечко, — заметила Химари, и воткнула обратно в землю подобранную берцовую кость. Я с завистью покосился на ровно вздымающуюся грудь нэко: от безумной пробежки по маршруту "Деревня — долина" она лишь зарумянилась как яблоко — не то что я, до сих пор с трудом переводящий дух.

— Наоборот, — не согласился я подыскивая более-менее свободную площадку. — Отличное место! В крайнем случае я смогу поднять духов мертвых и они нам помогут.

— Может заранее призовешь? — нэко запрыгнула на громадный белесый валун округлой формы, козырьком приставив ладонь ко лбу и огляделась в попытке разглядеть хоть что-то в округ. Ливень хлестал с такой силой что сбивал листья с деревьев, и мы были относительно сухими лишь благодаря защитным рунам на одежде. — Что это за звон?

Тихий звон так похожий на тот что раздается в голове при оглушительной тишине, тихо, но отчетливо рассекал шум дождя.

— Это гашодокуро недоволен что ты по его голове топчешься!

— Что?! — Химари птицей слетела с затрясшегося валуна и длинным прыжком скакнув ко мне обнажила клинок.

Валун затрясся сильнее и начал постепенно вылазить из почвы, попутно стряхивая с себя комья мокрой земли и принимая более узнаваемые очертания гигантского черепа.

Я подтянул нэко за вспыхнувшую белоснежную линию и положил руку на лезвие Цукико.

— Сейчас она не понадобиться. Он нас не заметит.

— Ты уверен? — опасливо поинтересовалась Химари, наблюдая как по бокам от черепа выплывают костлявые руки, упираются в землю и начинают, медленно, рывками выволакивать массивное костлявое тело из землю. Роняя целые пласты чернозема из межреберных промежутков и отверстий таза, гигант выпрямился, медленно повел черепом по сторонам и резко встряхнулся всем телом расшвыривая по сторонам остатки налипшей почвы. Мы синхронно поморщились от раздавшегося в голове писклявого грохота:

— Еда?! — Гашодокуро повернулся шагнул в нашу сторону, нелепо наклонился, заглядывая за один из валунов поднял "голову" и обвел взглядом пустых темных глазниц окрестности, — не замечая нас в упор. — Где еда?!!! Хочу есть!!! Есть!!!

Несуразное чудовище принялось исследовать долину, заглядывая за валуны и издавая пронзительно тонкие вопли: сообщая всему миру о терзающем его голоде. Убедившись что здесь ничего и никого нет, он медленно убрел вглубь гор.

Дождавшись пока его вопли не стихнут вдали, я снял защитный барьер.

— Теперь нам ничего не мешает.

— А это не опасно, — отпускать его? — забеспокоилась нэко.

— Опасно, но у нас нет на него времени и сил, — враги близко!

— Сколько у нас времени?

Я замешкался с ответом. Построенная в моем сознании трехмерная карта местности — с отражающейся на ней темной массой приближающихся врагов, реальное расстояние отображала, но предсказать точно сколько у нас времени было затруднительно, — враги двигались слишком странно: одни отряды отставали, другие наоборот — выбивались вперед или даже в стороны. Создавалось впечатление что враг не только не знает точно где мы, но еще и плохо управляется с такой массой марионеток. Решив ему помочь я выпустил в пространство приличный объем маны, и дождавшись пока войска не начнут двигаться по направлению к нам, посмотрел на Химари:

— Минут двадцать.

— Готовимся!

Пока Химари бегала, прикрепляя к валунам многочисленные талисманы и защищая их от дождей я раскидал по местности в произвольном порядке несколько сотен ловушек, закрепил их на тактической карте в сознании и полоснул по запястью ножом. Тягучие серебристые капли падая на землю впитывались в нее и притягивая к себе свободную ману начали тянуться, образуя вокруг меня чудовищно сложный восемнадцатиконтурный заклинательный круг. В данный момент, обойтись без него я не мог.

— Химари, — закончившая с амулетами кошка стояла рядом. — Послушай меня. Когда придет время битвы, ты ни в коем случае не должна выходить за эту линию, — я указал на проявившуюся линию круга. — Что бы не случилось, даже не думай выходить за нее! Ты поняла?

— Э-э-э... почему? — нэко по птичьи склонила голову набок.

Тяжко вздохнув я принялся объяснять, попутно создавая плетения:

— Магию высших порядков быстро заметят все мало мальски могущественные существа, и боги — не исключение. А нам их внимание совсем не нужно — потому я создам купол рассеивания что будет маскировать созданную мною магию. Но ты не сможешь выжить в зоне разрушения, потому я и говорю тебе — сидеть здесь! Эх, опять тратить силы... — я горестно скривился. Чувство опустошенного резерва и затухающей Искры, по праву делили второе место в моем списке неприятных отношений...

— Юто.

— Хм?

— Может пойти более простым путем и не тратить свои драгоценные силы?

Я отвлекся от вязи плетений.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему бы просто не призвать всех наших? Несколько сотен екаев сотрут в порошок всех врагов, и не надо будет принимать крайние меры!

От шока я потерял концентрацию, но не обращая внимания на рассыпавшиеся чары, в восхищении уставился на нее. От такого внимания девушка аж попятилась.

— Что?!

— Химари... ты гений! — я обнял девушку изо всех сил, не обращая внимания на сдавленный писк "Ребра!" и отпустив, запрыгнул на ближайший валун, воздвигая над солидным участком непроницаемый для дождя купол.

— Почаще это вспоминай, — заявила польщенная нэко, украдкой потирая бока, и уже тише спросила: — а почему?

Я лишь улыбнулся, зажигая на ладони серебристое пламя.

Я ведь и в самом деле не вспоминал про возможность призвать своих вассалов на битву — не воспринимая их воинами, способными действовать в масштабных битвах... Эх, да что там уже говорить! Инерция мышления как она есть... Как просто бы было жить без нее!

Направив руку к небу, я вложил почти все свои силы в масштабный зов. Пламя на ладони, взметнулось столбом, застыло колонной холодного света и от нее начали отделяться маленькие огоньки. Касаясь земли они вспыхивали бесцветным маревом, оставляя вместо себя моих вассалов — недоумевающих, озадаченных и даже испуганных, но всех как один одетых и с оружием.

Я не стал идти сложным путем и на душе каждого пришедшего в мой клан, ставил самую что ни на есть вульгарную метку, — являвшую собою сложнейшую печать. Эта печать являвшая собою комплекс витиеватых, растянутых по времени и воздействию чар, усиливала способности моих вассалов, увеличивала их личную силу, давала возможность обрести те способности о которых они сильнее всего мечтали, прививала им стимул развиваться и учиться, подавляла агрессию и ускоряла акклиматизацию в клане, внушала чувство абсолютной верности и духа братства... а также позволяла мне в любой момент найти любого из них где угодно и когда угодно, — и призвать к себе!

Но позвал я лишь сильнейших.

Первой — как сильнее всего связанная со мною, появилась Тама, за ней Хашан, Цицерон — в окружении воинов-теней, Сураи, Арго — с компанией из пятнадцати они, в числе коих, был и Карнаж, Мияко со своей сестрой и многие другие... Ближе к концу прибыла Кёко, а самым последним — Рум, — тот самый, избавленный от безумия Химари, кот. Все прибыли и на меня уставились в немом ожидании двести восемнадцать глаз.

Старательно откашлявшись, я постарался придать себе более внушительный вид (судя по ухмылке Тамы, неудачно) и начал рассказывать зачем я собственно всех собрал таким... экстравагантным образом.

На словах о битве, екаи чуть оживились, при упоминании численности врага и собственно о том кем они являлись и как сюда попали — возбужденно загомонили, а при упоминании что Кабал уже нападал на меня и теперь повторяет попытку — взревели от ярости. И я ясно видел алый туман ярости, гнева и ненависти, поднявшийся над уже даже не толпой, а чем-то куда более опасным и грозным, чем-то что собралось с одной целью — уничтожить того кто покусился на их предводителей, восстановить честь и сокрушить врага, сокрушить настолько жестоко, насколько возможно! Выбить из него само желание выступать против нас...

Я не стал возражать. Пламя в моей груди пылало, обжигая грудь и внося в разум толику такого далекого, давно забытого, но вернувшегося вновь желания обрести упоение в битве. Забытые давным давно чувства истинного демона, жаждали собрать жатву душами и жизнями на поле боя...

— Коль мы желаем единого — сокрушим врага, — я говорил тихо, но слышали меня все. — Но став одним целым — сокрушим без потерь! Вы согласны доверить мне свои души и разумы?

— Да! — Химари шагнула первой.

— Разумеется — вильнула хвостом Тама.

— Мы и так едины — пророкотал Хашан. Его стальной лик выражал полное одобрение: пусть я и редко сейчас с ним общался, но Архивариус был моей Эмблемой, этого было не изменить, это было предрешено, и он не мог поступить иначе кроме как одобрить.

— Я ваша Тень! — глаза Цицерона пылали белизной. Его тень вихрилась вокруг него, обращаясь острыми клинками, и вновь расплываясь туманом.

— Да! — Арго оперся на свой атрибут — массивную золотую секиру. Земля вокруг ее лезвия стремительно умирала, трава засыхала на корню, а вода превращалась в пар.

Один за другим, они все кричали "Да", и я решился.

Мир поплыл и взорвался мириадами осколков зеркал, разбиваясь на части и собираясь вновь. Ослепительные пушистые клубки разумов и душ раскрывали свои тайны, сплетаясь в единую сеть со мною в центре и делясь секретами друг с другом. Магия и Дух, переплетались, объединялись, сливались и умножались, образуя одно целое — из множества тел, но одно. Мы стали едины и мир для нас никогда более не будет прежним... но нас это уже не волновало. Единым порывом, мы развернулись к темному приливу, захлестывавшему тысячами тел край долины...

Комментарии автора:

Улицы заброшенного поселения.

https://pp.userapi.com/c604720/v604720212/35125/JlNS4j8muAY.jpg

https://pp.userapi.com/c604720/v604720212/35137/cd9nnByI494.jpg

https://pp.userapi.com/c604720/v604720212/3512e/t79WCyTmQJs.jpg

Глава 27. Бой в Долине Валунов.

Кривая усмешка сама-собой выползла на мое лицо когда я вспомнил забавный эпизод своей прошлой жизни. Тогда — во время краткого перерыва в моей беспокойной жизни, один мой друг, заслуживший звание Архистратига на Небесах, спросил меня: Как бы я поступил если бы мне выпал шанс возглавить войско? Как бы я начал битву?"

Я ответил: "С заклятья помощнее"

Тогда он лишь улыбнулся и сказал что я неправ и одними заклятьями битву не выиграть, приведя пример ангельских легионов что уступая в численности демоническим ордам, неизменно их побеждали, сражаясь как одно целое.

"Сила в единстве" — так сказал он мне...

Кто знал что эти слова окажутся пророческими? И кто знал что однажды я захочу сказать: "Как же ты был прав, мой старый друг!" Сказать не себе, но ему?

Никто.

Уже некому говорить.

Уже некого хвалить.

Старый спор остался без участников и судьи. И некому довести его до конца.

Но его плоды послужат мне сейчас, — в настоящем, а потому, я на время отодвину прошлое в глубь разума и приму настоящее как действительность. Отдав должное урокам павшего друга прямо здесь. Например... выиграв эту битву! Ведь я — Сердце нашего Объединения, тот кто держит узы нашего братства. Тот кто сплетает воедино сердца и души аякаси, создавая непреодолимую и неостановимую силу — "Хякки яко". И сейчас — когда их души горят у меня на ладони, я чувствую как их разумы проникают вглубь друг-друга, вызнают чужие тайны... и открывают свои, даруя возможность действовать как одно целое.

Тело плавилось в огне души, а разум закружили в хороводе цветных картин мириады Грёз, завлекли вглубь безмолвного Ничто... и выбросили в реальность, напоенную безумным, но логичным переплетением линий Вероятности, Возможности и Судьбы.

Мерно тикал маятник, отсчитывая секунды боя.

Тик.

"Они" вышли вперед, готовясь принять на себя первый удар. Их массивные фигуры, окутанные аурами огня и клубящегося пара были непоколебимы. А эмоции отдавали покоем и жаждой битвы. Интересное сочетание...

Так.

Тонкий звон был свидетельством завершения заклинания, а в полете вытягивающиеся острыми сосульками и рушащиеся вниз смертоносным градом капли дождя — его результатом. Пронзая в полете тела марионеток ледяные копья вбиваясь в землю частоколом, выстраивали дополнительные преграды на пути противника. Сотни тел разом насадились на зазубренные острия, ломая конечности покатились по земле, и с хрустом костей сбились в кучу. Вода окрасилась алым, а десятки душ разом освободились от плена плоти. Юки-онна отлично постаралась...

— Молодец, Юки-тян! — В ответ пришла волна возмущения, и мысли вассалов заскакали веселыми искрами, обсуждая первую победу в этой странной битве. Усмехнувшись краешком губ я отстранился от их голосов, продолжая наблюдать и ждать. Ждать пока появится "Он" — кукловод. Ждать, стараясь уберечь тех кто доверился мне. Ведь мне невыносима даже мысль о том что я могу потерять хоть кого-то из них.

Тик!

Взмывая в воздух в нечеловеческой высоты прыжках, марионетки, минуя преграду на своем пути почти без задержки мчались вперед.

Цепь молний выпущенных Кёко, прошлась по земле выстраивая сияющую преграду на пути кукол. Демоны напряглись в ожидании удара, покрепче схватили оружие. Уперлись в землю.

Так.

Не сбавляющие хода куклы, проломив своими телами разлетевшуюся осколками преграду, всей своей массой вбились в строй "Они", заставив их покачнуться, подгребли под массой тел и рванули дальше — к основному строю екаев. Расшвыривая удивительно маленькие, но такие прочные тела, демоны поднялись, вступая в бой, и с мерностью самой Смерти выкашивая ряды врагов, разбивая монолитный прилив на части. В центре их строя вспыхнул пожар золотого огня, — Арго вступил в бой активировав свою регалию.

Тик.

С грохотом скорее приличествующему двум столкнувшимся в горах лавинам, тела сшиблись в безмолвной битве и закипела схватка, быстро разбившаяся на множество отдельных боев. Собираясь в группы по десять, пять, трое или и вовсе по одному, мои вассалы вступили в упорядоченный хаос сражения...

Так.

Заклинательный круг ярко пылал серебром, накапливая в себе чудовищные объемы маны. Зачерпнув ее я смешал природную магию с той что текла в моих жилах, и отдал тем кто нуждался в поддержке. Вены на моем теле засияли бирюзой, когда магия смешиваясь с кровью и забирая частички ее выплеснулась вовне, делая моих вассалов крепче, сильнее, быстрее, давая им лишний шанс уцелеть и победить.

Тик.

Получившие подпитку аякаси, встрепенувшись и накрепко вцепившись в землю, принялись мерно перемалывать бесконечные ряды кукол.

Так.

Ревущий столб огня обрушился с небес, повинуясь взмаху золотого веера Кёко. Со взрывом и обжигающей яркой вспышкой, алое пламя испепелило целый отряд кукол, поднимая клубы пара, расплескалось жидкими лепестками по земле, и вскоре погасло, а наконец понявшая как управляться со своей регалией кицунэ, широко раскрыв веер, размашисто взмахнула. Засиявшие на тонких листах золота руны, исторгли целый сноп пламенных сгустков, ринувшихся в небо.

Тик.

Падая на землю, сгустки раскаленного добела пламени окружили наши ряды сплошным кольцом жарких языков и взвились ввысь стеной, давая нам передышку.

Так.

Я поморщился, чувствуя как стремительно опустошается общий резерв забираемый Тамой на творимое волшебство. Сама кицунэ став во главе всех своих сородичей бывших достаточно сильными (от двух хвостов) для того чтобы попасть в Призыв, сплетала заклятья, щедро обрушивая мощь магии на врагов. Она использовала лишь точечные заклятья, выбивая врагов по одному — максимум по несколько за раз, но и этого хватало с лихвой в этой странной битве. Почувствовав немой вопрос обратившей внимание на мое присутствие лисы, я ей открыл бездны своей памяти, отдавая сразу два заклятья: "Зеркало Марта" и "Шесть Лунных Капель". И радостно просиявшая Тама, незамедлительно пустила их в ход.

Тик.

Разметав окруживших ее врагов волной синего огня, кицунэ вспрыгнула на ближайший валун, вытянулась всем телом к небу, на грани своих возможностей сплетая заклятье. Закончив замерла на мгновение, и резко взмахнула ладонью сверху-вниз, спуская плетение с поводка воли.

Так.

Фиолетовое сияние пролившись лужей чернил на землю, хлынуло во все стороны от ног Тамамо, превращая поверхности в сплошное зеркало, распространилось на всю долину, застыло на несколько минут и когда в нем появились отражения врагов... раскололось, превращая всех попавших под удар в груды хрустальных осколков, а почву — в изрезанное трещинами безжизненное полотно.

Тик.

В тот же миг, шесть гигантских капель цвета луны на небосводе, оставляя дыры в облаках, рухнули с небес исчезая во вспышках радужных взрывов. Еще миг и облака взрывов исчезают, оставляя на своем месте глубокие кратера и вылезающие из них массивные фигуры гигантов. Выбравшиеся на волю титаны, обратились к призвавшей их, услышали приказ и дружно взревев, пошли в бой, безжалостно топча все попавшееся на пути.

Так.

Добив врагов внутри кольца, мои вассалы выстроились вдоль шипящей стены огня, готовясь принять на себя удар как только пламя стихнет. Многочисленные раны на их телах быстро исчезали, стираемые моей силой. А силы быстро восстанавливались. Минута — может две, и они снова смогут сражаться как в самом начале.

Тик...

Марионетки попытались затушить пламя телами и прах от сгоревшей плоти, прибиваясь к земле струями дождя образовывал широкое темное кольцо вокруг пламенной преграды. Осознавшие тщетность усилий куклы застыли безмолвными рядами ожидая падения стены.

Так!

Ожившие терновые лозы — творения Мияко, сновали по полю боя захватывая и утаскивая под землю врагов, дабы там разорвать на части без лишних помех. Глухо, со скрытой, но усиливающейся с каждым мгновением угрозой шелестела небольшая роща деревьев на самом краю долины. Сквозь серебристую пелену воды нам было видно как меняется их листва, преображаясь в острые лезвия, как скалятся в жутких усмешках дупла, сверкают огоньки усеивающих стволы злобных глаз и как постепенно выползают из земли корни. Роща темных энтов ждала лишь команды.

Тик...

Ряды врагов всколыхнулись! Незримый приказ пришедший по управляющим нитям заставил марионеток действовать, начать атаковать, а меня вскинуться. Враг был далеко, еще далеко и незаметен, но стремительно приближался, и я ждал лишь самого его появления. Ждал чтобы атаковать. Сураи сидящий рядом почувствовал мое напряжение и басовито замурлыкал, выпуская серповидные когти из подушечек лап и обводя взглядом окрестности. Успокаивающе почесывая его за ухом, я сел обратно, напряженный как струна.

Так.

Пришедшие в движение марионетки с целеустремленностью бездушных механизмов хлынули вперед. Языки огня в последний раз лизнув их искореженные фигуры, окончательно сдались под напором дождя и схватка закипела с новой силой.

Тик.

Ряды вассалов дрогнули под натиском противника и схватка завертелась почти рядом с моим месторасположением. Круг бакэнэко сжался, кошки уплотняли строй, не вступая в бой, но и не позволяя никому подойти ко мне. Клинки летали в воздухе, рассекая капли воды и тела врагов с одинаковой легкостью. Способность "Алмазной Грани" щедро отданная мною сразу всем бакэнэко показала себя с лучшей стороны, позволяя превратить клинок во всережущее лезвие одним усилием воли. Придержав рукой порывавшегося вскочить Сураи, я негромко скомандовал:

— Давай, Хашан! — вводя в бой очередную подлянку для врагов. С негромким хлопком на поле боя проявились призрачные силуэты в характерных алых доспехах. Обрели цвет и объем и вступили в бой.

Манифестация силы Хашана воплотила легенду о воинах сражавшихся в этих краях давным давно, призвав давно павших самураев вновь на поле битвы.

Так.

Почувствовав все множащиеся ранения среди аякаси я наложил на всех екаев "Эгиду Света", давая несколько минут абсолютной неуязвимости, но расплачиваясь за это солидной частью своих сил.

Т... Щелк! Со звонким щелчком и последовавшим за ним хрустом, хронометр в моем сознании остановил вечный бег маятника. Замер безжизненной грудой деталей и исчез в глубинах вороха картин.

— Нашел!

Я резко вскинул голову, откинул мешающийся капюшон назад, и, не обращая внимания на потекшие за шиворот струйки воды прислушался к миру. Кукловод наконец обозначил свое присутствие. Он стоял вдали, на пике скалы и ни один глаз не разглядел бы его на таком расстоянии.

Но мне и не надо было его видеть.

Достаточно было чувствовать!

Момент которого я так ждал, настал, и щадить того кто принес столько проблем я не собирался.

Отслеживая месторасположения врага и отмечая краем сознания что движения марионеток стали более упорядоченными и в тоже время — более отчаянными, рассеянно отщипнув от валуна кусочек камня, принялся мять его в руках, формируя небольшую, четырехрукую фигурку аякаси с лицом закрытым страшной маской-шлемом и тощим, поджарым телом. Закончив формировать внешнюю оболочку, заполнил пустоту камешка пламенем Творца, отщипнул кусочек управляющей нити от ближайшей марионетки, поместил ее туда же, чуть полюбовался результатом своих трудов... и сжал ладонь. Далекий, раздавшийся на грани слышимости отчаянный вой, рухнувшего со скалы изуродованной грудой плоти и потерявшего все силы Кукловода, вызвал вспышку мрачного удовлетворения и — что греха таить — даже радости.

Глубоко вздохнув, я сел обратно, почесал Сураи под подбородком, и отстранившись от пут Объединения, со стороны осмотрел поле... фарса. Иначе это нельзя было назвать. Три с лишним тысячи марионеток чья духовная сила колебалась от первого уровня до третьего, а физическая лишь в пять раз превосходила человеческую, небыли совсем уж впечатляющей силой. Да, мне, в силу своей временной... ограниченности было бы тяжело уничтожить их незаметно для ока богов, но в моем клане, сейчас находились минимум пять аякаси что могли смешать их с землей почти не напрягаясь: Тама — чья магическая сила и знания достигли впечатляющих размеров за короткий срок, Арго — "Они-император" способный вызывать целые сонмы духов и отправлять армии прямиком в ад, Кёко, — на фоне этих двоих смотревшаяся откровенно слабо, но все-же бывшая девятихвостой, и владеющая регалией стихии Огня, Хашан, — несмотря ни на что, бывший архидемоном и владевший даже большими чем я сам познаниями в области колдовства, и Цицерон — сам обладавший не столь большими силами, но бывший практически неуязвимым к физическим атакам и способный вызывать на помощь сотни воинов-теней.

Разреши я им использовать силы на полную — враги были бы сметены за минуты, а то и секунды... но мне нужен был этот бой! Узы выкованные в битве с врагом, прочнее любых других, (кроме кровных) и сильно бы поспособствовали объединению моего Парада, моих вассалов и друзей воедино.

Оставалось лишь довести эту битву до логического конца.

С потерей управляющих линий марионетки буквально сошли с ума, нападая с одержимостью берсерков. Но екаи держались. Став в круг и отодвинув назад тех кто лучше сражался издали либо был слишком слаб для первой линии, аякаси сражались с синхронностью и мастерством не уступающим лучшей линейной пехоте любого из миров, прикрывая друг-друга от ударов, и отвечая без жалости и сожаления.

Найдя среди вассалов знакомую беловолосую макушку я улыбнулся: все-таки провести эту битву было правильным решением. Химари наслаждалась этой битвой, грациозно танцуя среди таких неуклюжих и медлительных на фоне гибкой нэко кукол, рассекая их поющим от радости клинком, окутываясь мерцающим куполом блестящей стали, веером алых бусин крови, вуалью белоснежных волос и... смеясь.

Багровый Клинок Ноихары с радостью показывала врагам, почему ее так прозвали, упиваясь схваткой на грани жизни и смерти.

Решив ей немного помочь я потянулся к разуму нэко, открыл скрепы ее души и впечатав власть над кровью в духовные структуры, отпрянул назад оставляя замершую на взмахе девушку, наблюдать как бурлящая под ногами кровь взмывает ввысь алым туманом и втягивается в клинок, окутывая его сиянием.

Усмехнувшись в ответ на детское недоумение, а затем и благодарность нэко, я обратился разумом к остальным аякаси.

Воскресить павших на левом фланге, там-же исцелить раны нескольких раненных, придать сил всем вместе, взметнуть купол молний над попавшим в переплет "Они" давая мгновения на передышку, наделить краткой неуязвимостью изо всех сил отбивавшегося от марионеток тэнгу, давая ему силы и возможность добраться до строя, под прикрытие клинков товарищей, взяв под контроль другого екая отбить удар марионетки, скомандовать выход энтам — спуская древесных монстров на наседавших с правого фланга кукол, добавить сил Мияко давая возможность возвести терновую стену вокруг ее сестры, и дать дополнительных сил истощенной вытягивавшей из нее резерв Кёко, Хамико — издали молниями поддерживающей бойцов передней линии...

Я дирижировал оркестром имени Смерти и Битвы пока в нее не вмешался непредвиденный элемент.

Вернувшийся на шум гашодокуро, как чертик из табакерки выскочил из-за одной из скал, с воплем "Еда!!!" вздымая пласты почвы в воздух затормозил вблизи строя аякаси и с удивительной для такого громадного существа легкостью выпрыгнув из созданной им-же борозды, бросился утолять свой бесконечный голод.

И в тот же миг, я ощутил с другой стороны творящееся заклинание.

Это было похоже на колоссальную волну серой хмари, легкого пепла что вопреки всем законам летел со скоростью пули, превращая все по пути, в прах. Надо сказать — очень знакомую волну...

Отставив скелета на Таму и Арго я резко развернулся, принимая удар "Дыхания Смерти" на купол щита, скрипнул зубами, поддерживая заклятье, зачерпнул сил из круга и разрубив нити чар, миг понаблюдал как утратившее силу плетение рассеивается безвредным прахом открывая вид на безжизненную полосу земли добрых пятидесяти метров шириной.

Заклятье было сильным, — очень сильным! Уровня как минимум полноценного магистра... Кто же мог создать подобное?

Быстрый осмотр показал что на месте выплеска никого нет... и привел меня в ярость, когда я понял что Кукловод тоже исчез. Заклятье было лишь прикрытием для забравших израненную тварь, призванным отвлечь мое внимание.

— Твари! — прошептал я, буравя взглядом место падения Кукловода и обратив внимание на потерявшего руку от удара Тамамо гашодокуро взмахнул ладонью, отдавая волю гневу: — Проваливай в ад!

Грубо разорванное огненным проломом пространство, гневно загудело, застонало и завыло сотнями кричащих от невыносимой муки голосов грешников. И в такт им, из разрыва вырвались сотни раскаленных цепей оплели взревевшего от страха и ужаса гашодокуро, превратили в подобие кокона шелкопряда и увлекли за собою. Прямиком в недра ада. Разрыв закрылся, отсекая вой обреченного монстра.

— Зачем ты так с ним, Юто?

— Прости, сорвался... — покаянно ответил я Тамамо, и глубоко вздохнул — внутренне уже коря себя за эту вспышку гнева. Несколько минут постоял и вновь вздохнув, поднял ладони к небесам: пора было заканчивать эту битву.

В своей памяти — зиявшей прорехами почище изъеденного молью полотна, я нашел два заклинания среднего калибра, вполне подходивших для пафосного и эффектного завершения битвы: "Пылающий Лотос" и "Реквием".

Первое представляло собою заклятье Огня: разлом в небесах, раскрывающийся подобно цветку лотоса и опутывающий раскаленными до белизны языками пламени цель, — превращая ее в пепел. Заклятье массового поражения предназначенное в основном для уничтожения одиноких, хорошо защищенных целей, и групп врагов располагающихся на открытом пространстве.

По вполне понятным причинам отмев это заклятье, я обратился к другому: Реквием — я не помню как именно действовало это заклинание, но знал что должна была возникнуть алая вспышка что, уничтожая всех врагов, оставляла целыми союзников.

Это заклинание было более подходящим и скомандовав "сомкнуть строй" я принялся сплетать его.

Закончив и дождавшись, пока все соберутся в плотный круг, кивнул ставшим рядом Хашану и Химари и выпустил чары на волю — успев заметить как изменяется на гримасу ужаса лик Архивариуса, и удивившись внезапно большой затрате сил.

Алая звезда, сорвавшись с моей ладони взлетела к самим облакам, где и провисла мерцая в струя дождя, и с каждым мгновением становясь все ярче и ярче.

— Аркаллион, — "Юто" автоматически поправил я. — Ты что сделал? — голос Хашана был тих и спокоен. Слишком тих, и слишком спокоен.

— Пафосно заканчиваю эту битву, — весело ответил я, уже начиная соображать что сделал что-то не так.

— Ага... — кивнул демон не отрывая взгляда от алой звезды. — А что ты применил? Уж не Реквием ли?

— Ну... да, — осторожно подтвердил я, пятясь под его взглядом: на миг мне показалось что он меня как минимум хочет выпороть. — А что?

Хашан на миг прикрыл глаза, пару раз вздохнул и внезапно взревел:

— Идиот!!! Это заклятье уничтожает все в округе сотни миль... подчистую!!!

Не показалось...

— Ээээ... Упс?! — только и смог выдавить я, под обжигающими взглядами окружающих.

Кажется я крупно напортачил...

Алая звезда взорвалась.

Глава 28. Возвращение домой.

Хмурые свинцовые тучи едва не царапали обожженную, истерзанную землю, затмевая солнечные лучи своими телами и превращая закатный день в серебристо-серый полумрак. Дождь опять усилился — казалось само небо плакало, проливая слезы по тысячам невинных душ нашедшим свое последнее пристанище на этом поле брани, и в мерцающих, серебристых струях воды, печальные фигуры аякаси выглядели еще печальнее, медленно перенося тела недавних противников к месту где бывшие узники навеки обретут свободу в чертогах Предвечной Леди.

Мы победили, но радости от победы не было.

Была лишь грусть, печаль и злость.

И холод. Было жутко, непередаваемо мучительно вновь ощущать этот холод внутренней пустоты. Казалось что в груди поселилась ледяная бездна что жадно пожирала все тепло и эмоции из окружающего мира и меня самого. И в чем-то это ощущение было верным: исчерпанное до дна Пламя жаждало вновь разгореться из жалкой Искры до бушующего Огня, и жадно пило энергию из протестующего мира. Мир замерзал вместе со мною. Не взирая на дождь, вокруг витал снег. Капли воды, на лету обращаясь хрупкими снежинками, укрывали мир пушистым белоснежным покрывалом.

— Холодно... — поежился я, плотнее закутываясь в плащ и плотнее прижимаясь к упоительно теплому боку Сураи. Лишь он, да пылающая внутренним огнем душа сидящей рядом Химари — были источниками тепла в окружавшем меня царстве Хлада. — Слушай, тебе не кажется что это уже становиться нездоровой тенденцией?

— Что именно? — поинтересовалась нэко, тщательно очищая Цукико от крови.

— Как происходит очередная заварушка, или происшествие, так обязательно по ее окончанию я валяюсь без сил... это уже начинает раздражать!

— Ты сам разорвал Объединение, в самый ответственный момент, и Хашан ясно сказал что именно из-за этого ты потратил все силы... — девушка оторвала взгляд от клинка, — чего ты так испугался?

Я криво улыбнулся: Хашан знал многое — но до истины так и не добрался. Сам я бы предпочел не поднимать эту тему в ближайшем будущем, и вообще не говорить о таких вещах, но коль дело зашло так далеко... они имеют право знать. Ведь разорвать Объединение меня заставило такое знакомое для все Творцов чувство — страх. Страх...

— "Погаснуть"...

— Что?

— Когда я создаю Чудеса, то на их воплощение трачу силы собственной Искры, Пламени вернее. Но поскольку Искра это без преувеличения основа всего, души жизни существования то соответственно тратя ее, я рискую. Рискую однажды переоценив свои силы, истратить все без остатка и лишиться самой своей сути. Стать бездушным... тварью что не живет, а существует, а в конце своего существования растворяется в Ничто без надежды на перерождение и посмертие...

Вытащить из Ничто существо способны немногие: Творцы, Всеотец, высшие Престолы Порядка, Лорды Хаоса, и Владыки Пустоты. Но все перечисленные сущности безмерно сильны, могучи и редки. К тому-же редко обращают внимание на других существ, и зачастую априори считают подобных себе, врагами. Так что растворение в Ничто смело можно считать абсолютной смертью.

Смертью что ждет любого кто переоценит свои силы. Смертью что идет за нами по пятам. Мы, молодые Творцы, не умеющие рассчитывать свои силы должны привыкать бояться потратить больше чем нужно, — что для нас тратящих океан сил там, где можно обойтись лишь горстью, весьма актуально. Но мы не должны бояться самих своих сил. Нужно соблюдать баланс между страхом переусердствовать и страхом использовать. А это нелегко для существ, что разумом еще подобны смертным, но силой и возможностями превосходят богов.

Разумеется все сказанное уже никоим образом не относиться к старшим Творцам. Они — существа что стоят за гранью понимания, действительно бессмертны и не ограничены ничем, — лишь воображением. И в созданных ими-же Вселенных всесильны и всеведущи.

И я таким буду — если доживу.

— И ты молчал?!

— Это неизбежные последствия, вторая сторона моей силы если тебе так угодно. Создавая Чудеса я сам рискую и это нормально. Но на самом деле риск минимален — я никогда не замахиваюсь на что-то превышающее мои усилия. Ты сама это знаешь — я ведь всегда был осторожен.

— Знаю, — кивнула нэко, обняла и шепнула: — Не пугай нас так больше! Пожалуйста!

Мелкие льдинки с легким звоном падали на мою одежду.

Не стоило ей говорить даже этого, не стоило... но и держать в секрете уже было нельзя: внутри Химари все еще являлась той Хранительницей что встретила меня в первые мгновения моей жизни. Верность и честь возведенные в абсолют и усиленные виной... Вина исчезла смытая новым смыслом в ее жизни, а вот остальное лишь усилилось. Нэко хорошо скрывает эти черты характера, но иногда — они прорываются наружу. Рано или поздно она бы догадалась просить напрямую "Юто, каковы последствия растраты сил?" и кто знает как бы все обернулось тогда. Ведь ложь в семье неприемлема.

А правда, слишком горька.

— Ничего обещать не могу. Жизнь все-таки.

— Эх, мало тебя дедушка порол! — улыбнулась Химари.

Я скромно отмолчался в ответ. Не то чтобы дед не пытался меня выпороть, но процесс поимки и наказания стопорился уже на первой стадии. Словить существо что может в мгновение ока перемещаться в пространстве и времени можно лишь когда оно ослаблено либо добровольно идет на это. А поскольку я мазохизмом не увлекаюсь, предпочитая здоровые отношения без физических увечий — приходиться общаться словесно. Правда и тут дед отличился. Фигню говорят что японский на ругательства скуден, — столько пристойного и культурного, но от этого не менее обидного мата как от разбирающего последствия моих выходок деда, я еще не слышал ни от кого.

— Господин, мы закончили, — устало прислонившийся к камню Арго был как нельзя вовремя, избавив меня от дальнейших расспросов и упреков Химари. Душа гордого "Они" ярко пылала горечью, скрытой тоской и яростью — настолько он был уязвлен участью противников. Он был воином гордым и в чем-то даже благородным, желал достойных сражений, а эта битва... достойной ее назвать язык бы не повернулся. Это была бойня! И Арго, жаждал вцепиться в глотку Кукловода за оскорбление самого понятия "Битвы", желал уничтожить Кабал за тысячи бессмысленно загубленных жизней... И хотел достойно провести в последний путь погибших. Но даже этого нам было не дано. Слишком много забрала у нас эта бойня. Слишком дорого мы заплатили за прегрешения и ошибки... Нам надо было срочно уходить. Потому он грустил. Гордый и верный демон-рыцарь...

Кивнув ему, я с помощью нэко поднялся и опираясь на Сураи, направился к братской могиле людей, проходя мимо расступающихся впереди и идущих следом аякаси.

Тонкая изморозь жалобно хрустела под ногами.

Пройдя мимо застывшего Хашана я мельком взглянул на исчерченный трещинами лик Эмблемы и шагнул к самому краю котлована. Образованная магическим ударом яма была почти доверху заполнена телами бывших марионеток. Не лучшее пристанище для людей, но... у нас уже не было сил дать им достойное погребение.

Пришлось ограничиться общей могилой.

Всяко лучше чем валяться под открытыми небесами.

Наверно мне стоило бы произнести речь, проводить мертвых достойными словами, ободрить екаев, но... слова путались в голове, пытаясь спрятаться поглубже, стыдливо отворачивались и уходили. Поняв что так и стою ничего не говоря я просто произнес:

— Мы отомстим, обещаю! — И кивнул Кёко. Засияли золотом руны регалии, отдавая последние крохи накопленной силы. Столб огня взвился под небеса, лизнул их, — на время прекращая их плач, ударил в лицо тугой волной сухого воздуха с примесью пепла, — заставив Сураи, ожесточенно зафыркать и недовольно отвернутся, померцал несколько мгновений и опал, оставляя лишь рдеющие угли и хрустящий на зубах соленый пепел. Жар из ямы доносился такой что земля по краям начала стремительно высыхать, испуская клубы пара, а трава — желтеть.

...Реквием мы остановили ценой всех своих сил. Взорвавшаяся алая звезда могла превратить половину Японии в обугленную пустыню и пришлось действовать очень быстро, стараясь спасти других и спастись самим любой ценой. Такой ценой стали наши силы. Все до капли мы отдали Таме — запершей взрыв в Мистическом Доме и оживившему древние легенды о сдерживающем гнев богов демоне, Хашану. Разумеется всё мы не сдержали, но на фоне того что могло бы быть — несколько квадратных километров выжженной до состояния стекла земли — невеликая цена.

— Да упокоятся их души в мире и покое. И да будет к ним милостив Эмма-о. — Печально сказала Химари, наблюдая как остывая укрываются тонкой темной пеленой, рдеющие угли.

— Что толку от мира и покоя когда ты уже мертв? — я с грустью отвернулся от могилы и кивнул тем немногим аякаси у которых остались силы: "Закапывайте" — Им уже не нужны наши слова, они уже никогда не обрадуются жизни и никогда не увидят солнца... они уже мертвы, и находятся в мире что намного лучше чем наш... надеюсь на это. А все что нам остается — покарать виновных.

Ледяная бездна в моей груди пожирала остатки эмоций, оставляя лишь то немногое что удавалось отвоевать силой воли. А это была в основном лишь печаль.

— Мы найдем их, — с страстной убежденностью в голосе ответил Арго, — и они пожалеют о содеянном.

Я кивнул, отмечая усталые, отмеченные тенью печали лица окружающих. Смешно, но екаи — кровожадные и не человечески жестокие существа сейчас жалели тех кого по представлениям людей должны были воспринимать лишь в качестве добычи. На деле, потусторонние монстры оказались человечнее иных людей...

— Тогда, осталось лишь решить как мы будем добираться до дому. — Весьма актуальный вопрос если учесть что до Ноихары примерно с пятьсот километров, а сил даже на обычный телепорт не осталось ни у кого.

Лица окружающих помрачнели еще больше когда все дружно представили в какой именно яме мы оказались. Ману из окрестностей мы вытянули на недели вперед, ближайшая деревня аякаси довольно далеко, да и не пустят нас в нее. Не такой толпой. А ближайшие поселения людей... лучше нам там не появляться. Дед будет очень недоволен...

— Думаю я могу открыть врата Духов, — Хашан, как всегда оказался моей палочкой-выручалочкой. — Благо крови пролилось сегодня достаточно. Но тебя я не протащу. Извини, но на это никакой крови и никаких сил не хватит.

Немного покопавшись в начавшей пошаливать памяти, я смог вспомнить что успешность прохода тропами темных духов, напрямую зависит от духовной массы воспользовавшихся ими. Если масса слишком велика — есть вероятность разрушения тропы с последующим попаданием в не самые приятные уголки мира духов. Ну, а если масса слишком мала — духи могут и напасть.

— Но остальных ты проведешь? — уточнил я.

— Думаю да... — неуверенно протянул Архивариус, встряхнул головой и уверенней добавил: — Да, проведу!

— Хм... — я задумчиво оглядел аякаси и наткнулся на решительное лицо Химари.

— Я тебя здесь не оставлю — сказала нэко прежде чем я успел открыть рот.

— Да я...

— Я тоже, — вмешалась Тама, не давая мне закончить фразу, — а то еще влезешь в какую-то неприятность, как ты умеешь... И любишь!

Я вдохнул. Выдохнул. В конце концов — они взрослые, умные (иногда) аякаси, и вправе решать за себя. Хотят мокнуть вместе со мною — их право. Правда вот странность — при мысли о долгом путешествии под проливным дождем сам я, не ощутил ни малейшего отвращения. Да мне хотелось домой, в теплую постель с кружечкой чая и конфетами, но... попутешествовать как обычный человек мне тоже хотелось.

— Ладно, кто хочет остаться — пусть остаются, остальные... Хаш?!

— Я понял.

Хотели остаться все, но в конце концов остались лишь те чья духовная масса была слишком велика для хрупких троп мира духов и истощенного Хашана, плюс Сураи, ну, и разумеется — Химари. Цицерона я отправил с весточкой для деда, а семерку обзаведшихся во время боя стильными серебристыми плащиками, и наотрез отказавшихся уходить бакэнэко ("Мы взяли на себя обязанность охранять вас, и эту обязанность с нас еще никто не снимал!") выпихали всем миром, кидая выразительные взгляды на потупившуюся Химари — от которой эта кодла кошачьих и подхватила дурные мысли. Хашан договорился с пришедшими на поле битвы темными духами, дав им плату кровью погибших, кидающие прощальные взгляды аякаси ведомые Архивариусом, исчезли в радужной пелене, кровавая арка растеклась водой, и мы, наконец, остались одни.

Подсадив меня, Арго с тихим вздохом закинул на спину негромко позвякивающий сверток и пошел вперед, торя нам путь и попутно высматривая возможные засады. Вновь начал капать дождь, и Химари, не желая мокнуть, отдав плащ Тамамо, приняла кошачий облик и забралась ко мне, — с удобством устроившись под плащом, свернувшись клубочком и греясь об горячую, и, не смотря на ливень, сухую, шерсть Солнечного льва.

— Юто, — спустя некоторое время заговорила Тама, — а что делать в случае истощения... Пламени? Как помочь?

— Подслушивала?

— Вы слишком громко разговаривали, — невинно ответила лиса, проигнорировав тот факт что разговаривали мы шепотом, вокруг никого не было (кроме Сураи, но он все время был рядом со мною) и подслушать нам могли лишь по нитям связи. Например, по связи фамильяр-хозяин.

— Самый банальный вариант — ждать, — я погладил мурчащую кошку по спинке, и покосился на безумно завидующую той лису. Тама и сама была бы не прочь посидеть в тепле да уюте, но уйти с остальными не давало чувство долга и ответственности. А забраться ко мне — гордость. — Если не вычерпывать все — то можно восстановиться, да еще и стать сильнее. Еще вариант помочь, присутствием — я вновь с намеком погладил Химари. Сама близость родственной и любящей души согревала, возвращая на место пожираемые эмоции и заставляя отступить холод в груди. Замораживать мир своим присутствием я по крайней мере перестал. — Живое тепло вкупе с искренними эмоциями: любовью, сочувствием, волнением очень помогает восстановится после обширных затрат Пламени, ну и последний вариант — поделиться.

— Своей Искрой? — уточнила лиса.

— Угу. — В стороне, возле кривой сосны, мелькнул ярко-алый хвост. Кёко, — в обличье гигантской лисы накручивавшая круги по окрестностям, заинтересовалась вылезшим на свою беду из норки кроликом. В эмоциях лисы мелькнул азарт...

— И... как?

— Разрешить. А дальше Творец и сам сделает. Даже если без сознания или на грани смерти... — записанные на уровень сути инстинкты и впаянная в нее же "наследственная" память и так делают за нас многое, а в случаях когда разум уходит, оставляя тело и душу в одиночестве — делают все.

— А если мы поделимся с тобою, ты сможешь отправить нас домой?

— Смогу, но не стоит. Как я уже говорил Химари, утрата Искры — смерть, окончательная и бесповоротная. Чуть ошибешься, возьмешь больше чем можно и конец! Не стоит так рисковать ради чуть более быстрого возвращения домой.

— Жаль. — Жалобный кроличий писк и запах свежей крови чудно аккомпанировал ее словам. Оставляя за собою тонкую алую капель, мимо с добычей в пасти пробежала Кёко, вызывая обильное слюноотделение у Сураи и пару завистливых взглядов в свой адрес. Судя по лукаво-довольной морде кицунэ — именно такого эффекта она и добивалась. Проводив ее глазами я сочувствующее похлопал льва по холке и развернулся к Таме.

— Может сядешь наконец? — от прямого приглашения лиса отказываться не стала. Села как миленькая и попыталась скрыть блаженный вздох. Иронично заулыбавшись, я прижался к ней спиной, лиса меня обняла и дальше мы ехали в тишине, нарушаемой лишь мурлыканьем Химари, и шелестом дождя.

Медленно, но верно, мы выходили из гор к обжитой людьми местности.

* * *

Ливень омывал серое полотно дороги настоящими ручьями мутной воды с примесью листьев, колотил по зонтику стараясь выбить его из рук, срывал листья со стены деревьев за моей спиной, барабанил по перекладинам торий, и пытался коварно вымочить мою одежду. Но руны держались, отбивая все поползновения обманчиво мягкой стихии.

Покрутив головой я не заметил никаких признаков приближающейся машины и обратился к своему соседу по остановке:

— Чудная погодка, правда?

Меховая гора раскрыла огромную пасть и прогудела нечто что можно было интерпретировать как согласие. Вообще мой неразборчиво гудящий собеседник был личностью колоритной, загадочной и принадлежал к роду екаев. Громадная гора бурой шерсти, очертаниями напоминала вытянутый кверху колобок, обладала громадными глазами — в глубине которых горели огоньки алых зрачков, гигантской пастью на пол тела с шикарным набором впечатляющих клыков (и отвратным запахом!) кислым выражением на морде и нелепыми стоячими ушами, похожими на кроличьи.

Внешность явно неординарная и уж точно не добрая.

Про источаемый запах я пожалуй промолчу — нет в человеческом языке слов описывающих его.

Зашумел в отдалении двигатель. Мгновенно насторожившись я повернулся в сторону источника шума и разочарованно вернулся на место. Машины по этой дороге ездили, вот только редко и в противоположную сторону. А вот в нашу сторону — не было еще ни одной.

С тихим писком с деревьев слезла парочка мелких екаев. Забавные зверушки напоминающие меховые клубочки подкатились ко мне, залезли под плащ и зонтик и жалобно запищали, вызывая раздраженное гудение "соседа".

Покосившись на него я негромко сказал:

— Даже не думай! — и дождавшись пока чудовище угрожающе сопя не вернется на место, взял на руки умилительных малышей. Под плащом завозились и на мир неприветливый высунулась сонно щурящаяся мордочка белой кошки. Дремавшая на шее нэко решила посмотреть с кем-же я там вожусь...

— Милые, правда, Химари?

— Милые, — согласилась нэко, недовольно глянула на "соседа" угрожающе сощурилась и скрылась из виду. — Хочешь забрать?

— Если они не против... Вы ведь не против? — спроецировав на них немного теплых эмоция, я добился целой бури восторженного писка и прыжков. — Будем считать что не против... Прелести! — с наслаждением потерся щекой о мягкую шерстку. Екайчик был не против, наоборот только больше обрадовался.

— Смотри не растекись от умиления, — ехидно донеслось из-под плаща.

— Не надейся, — я вновь потерся щекой о пузо малыша и насторожил уши. Сквозь шум дождя раздавался далекий гул двигателя. Ехала машина. И с нужной нам стороны.

Шелестя по мокрому асфальту шинами, из-за угла, ослепив светом фар, резко вынырнул белым пятном грузовик, быстро приблизился и плавно остановился подсвеченной огнями габаритов, фар и салона, горой разгоряченного металла. Фыркнул двигатель, уменьшая обороты. Открылась дверь и озабоченный мужской голос поинтересовался:

— Ты потерялась, малышка?

Ответить я не успел, отвлеченный движением слева. Не дожидаясь ответа из машины показался круглощекий улыбчивый мужчина средних лет в камуфляжном дождевике, поставил ногу на ступеньку, как и я привлеченный движением повернул голову... и именно этот момент выбрал сосед для своего эффектного появления.

Надо признать, в свете фар он выглядел еще страшнее чем в полной темноте. Ну, уродливее — точно!

От раздавшегося вопля ужаса, я инстинктивно присел, плотно зажав уши, Химари от неожиданности вонзила мне в плечо когти, и даже "сосед", отшатнулся назад, скрываясь в тени и ошалело мотая головой. Не прекращая вопить, мужик одним прыжком оказался в машине, хлопнул дверью и был таков.

— Поздравляю! — кисло сказал я "соседу", когда рев двигателя скрылся вдали. Подобрал зонтик, встряхнул и поднял над головой. — Ты спугнул наш билет домой!

Монстр уныло прогудел извинения.

Потерев зудящее плечо я отмахнулся от извинений Химари и подобрав дрожащих монстриков начал их поглаживать, силясь усмирить дрожь в руках.

Наши спутники вернулись минут через сорок. Я уже начал волноваться что что-то случилось и они вместо магазина влипли в передрягу, — но обошлось. Столь долгое отсутствие Тама аргументировала необходимостью объяснить "этим двум идиотам" реалии современного мира и протянув мне банку кофе в обмен на монстрика, (второго захватила в плен Кёко) вступила в перепалку с возмущенной Кёко и веселящимся Арго. Сураи же наоборот, притворившись бессловесным животным сел рядом, оглядывая окрестности. Досталось несколько подозрительных взглядов и "Соседу" после чего, тот, решив что с такой шумной компанией ему не по пути, исчез в недрах леса.

Проводив его взглядом, я скрипнув кольцом открыл банку, предложил заинтересовавшейся Химари, и дождавшись пока нэко напьется, невозмутимо допил остаток. Выкинув банку, вернулся к компании, уже в сопровождении принявшей иной облик нэко.

— Я смотрю вы отлично начали ладить. А как-же ваша вражда?

Лисы дружно переглянулись.

— Мы решили что прошлое стоит оставить в прошлом, — ответила Тама за всех.

— Решили что древний император, променявший вас на человеческую женщину не стоит ссор?

Она дернулась как от удара.

— Откуда ты?..

— Там, — с усталым вздохом принялся объяснять я, — я ведь уже говорил вы все у меня как на ладони. А ты — как фамильяр, в особенности! Я знаю о тебе все, начиная от твоих первых попыток научиться магии, до цвета белья что ты сегодня надела. На этих словах Арго оживился и окинул меня задумчивым взглядом.

— Паршивец!

— Угу, дай еще кофе.

Открыв банку я задумчиво прислушался к разговору кицунэ и улыбнулся. Тама объясняла Кёко что такое торговый автомат. Забавно, но прожив всего несколько лет в современном человеческом обществе, кицунэ освоилась в нем лучше чем Химари, — живущая в тех-же условиях полвека, тем самым разбив все стереотипы людей связанные с блондинками, и ясно продемонстрировав наличие неслабого интеллекта... — допив кофе я метким броском зашвырнул пустой сосуд в урну, поблагодарил кивком державшую зонтик Химари. Покосился на лису. В принципе, логично — безмозглая кукла столько бы не прожила, А то что она иногда строит из себя дуру... Есть у нее мозги, есть! Правда пользуется она ими чисто по-женски...

— Тама, хочешь получить "кристальный разум"?

— А что это такое? — мигом заинтересовалась лиса.

Я пожал плечами.

— Способность. Ранг S. Дает возможность ускорять сознание в сотни раз, облегчает расчеты и анализ, отсекает при необходимости эмоции, делает возможным мгновенное запоминание информации и дает абсолютную память, — записывая последнюю в Архив, откуда ты можешь вытащить ее в любой момент.

— Хочу! — единовременно выдохнули кицунэ.

Рассмеявшись, я кивнул.

— Как восстановлюсь — получите. А ты, Химари, не хочешь?

Нэко задумалась, а потом отрицательно покачала головой.

— Нет. Я ценю возможность забывать, да и без надобности мне абсолютная память — я ведь не маг. — Не сильно расстроившись я пожал плечами. Аргументы ее мне были знакомы — я и сам часто желал забыть некоторые моменты из своей жизни. Но сила требовала свою цену, потому я и пользовался этой способностью, сначала через силу — потом привык и начал даже получать от этого некое удовольствие. А сейчас, утратив немалую часть знаний и вовсе принялся ощущать дискомфорт...

В этот момент ко мне подошел Арго.

— Господин мы можем поговорить... наедине?

— Разумеется, Химари?

Понятливо кивнув нэко положила ладонь на холку Сураи, и оставив нас одних, влилась в компанию лис.

— Что случилось?

Демон замялся.

— Ну, есть у меня одна просьба... — и он изложил ее.

После краткого (на пять минут) когнитивного диссонанса, первой моей мыслью было "убить скотину!". Второй мыслью — "Жестоко убить скотину!!!". Ну, а на третей я решил что это будет даже забавно и осведомился о плате.

— Есть тут у меня одна книга...

— Книга?! Да с этого и надо было начинать!

Обговорив все условия мы разошлись.

— Что он хотел? — полюбопытствовала нэко, накрывая меня зонтиком от дождя.

— Да так... мелочь.

— Хм... — промолчав она притянула меня к себе, я ткнулся макушкой ей в бок, девушка прикрыла меня полою плаща, и мы молча застыли, наслаждаясь теплом друг-друга и шелестом поутихшего дождя.

— Познакомишь с Аливией?

— Откуда знаешь?

— Слияние... ты слишком громко думал.

— Понятно... — я устало прикрыл глаза и зевнул. На улице стояла глубокая темень и время подползало к полуночи. Дома я бы уже давно спал. — Познакомлю.

Комментарии автора:

Глава неприлично растянулась даже по моим меркам, но дать ответы на некоторые вопросы, явно возникшие в предыдущих главах, я был обязан.

http://pds6.egloos.com/pds/200709/14/37/844566856786.jpg — собственно "собеседник" Юто.

http://cs1114.vkontakte.ru/u5932918/11373815/x_d0e03be8.jpg — ну, где-то так.

Глава 29. Дом, милый дом! (Часть 1 - Прибытие)

Машина прибыла когда стрелки часов перевалили глубоко за полночь. Разгоряченный матово-белый стальной зверь, сверкая приглушенными отблесками света фар, весь в пелене отраженных капель, мягко шурша колесами остановился, дверь распахнулась и появившийся человек окинув нас взглядом невозмутимо предложил:

— Куда-то подбросить?

Остановив мыслью Таму, я подошел ближе и взглянул из-под козырька зонтика в глубь уплотненного эфира, — той вязи энергетических оболочек, духовных тел и тысяч воспоминаний что являла собою человеческую душу. Бросил взгляд в место что открывалось лишь таким как я, и прозрачный серовато-белый трепещущий огонек покорно открылся мне, расплетая вязь секретов, тайн и желаний сокрытых в самой глубине и неосознанных даже для самого владельца.

Узнать имя и вовсе было ерундой.

— Желание в ответ на услугу... подвезешь куда скажем — выполню. Сделка? — я протянул ему руку. Поколебавшись несколько мгновений, Макото усмехнулся и пожал ладонь:

— Сделка. Залезайте.

— Нам обязательно передвигаться в этой гадости? — брезгливо спросила Кёко окидывая неприязненным взглядом машину. — Может просто подождем восстановления сил и отправимся домой так?

— Привыкай, — коротко ответил я, залезая на сиденье и принимая на колени обернувшуюся Химари, насмешливо прищурился в ответ на ее негодование: — Мир изменился. Стал иным, более мягким, цивилизованным и грязным... Бери пример с Тамамо, она ведь молчит. — На самом деле Тама не молчала, но ее слова были лишь для меня; но возмущаться передвижением на машине она точно не думала, — ей это даже нравилось.

— Странный ты, — хмыкнул Макото когда машина тронулась с места, — странный и чуждый. Дети не ведут себя так... взросло. Ты это знаешь? — в его голосе слышалось любопытство и одновременно равнодушие. Он хотел услышать ответ, но не рассчитывал на него.

Я отвернулся от окна и несколько ударов сердца смотрел на него.

— Осторожнее с желаниями... Ведь бог рассмеялся когда человек озвучил желаемое, — Оставив его недоумевающе размышлять над моими словами я вновь отвернулся к окну осторожно поглаживая мурлыкающую кошку и прислушиваясь к эмоциям... друзей.

Капли воды размываясь на стекле, вплетали свой безумный барабанный ритм в гудение двигателя. Мы все ближе и ближе приближались к дому...

Спустя пять дней, когда ливень превратился в мелкую морось, мы наконец вышли у Ноихары. Высадив нас, водитель и сам вылез наружу и осторожно напомнил:

— Я свою часть сделки выполнил...

— Верно, — согласился я и, рывком подавшись вперед, вонзил руку ему в грудь, погружая в плоть как в воду. И, жестко глядя в перепуганные глаза человека, произнес: — Запомни, совершишь самоубийство — станешь темным, жизнь будешь воровать да разум терять, умрешь своей смертью или убьют — станешь светлым. Тебе решать какой путь выбрать — Перестройка оболочек души прошла почти мгновенно и Макото еще не успел толком испугаться, как все прошло. — Я выполнил свою часть. Прощай... дух дорог. — Оставив за спиною ошеломленно разглядывавшего невредимую грудь человека, я направился по центральной улице Ноихары.

— Что ты с ним сделал? — полюбопытствовала Тама. — Превратил в екая?!

— Никто не сможет сказать что я не выполняю соглашений... Я мог бы завалить его золотом — услуга стоила того, но ему этот мусор был не нужен потому я просто воплотил его мечту в жизнь.

— Нас не было пять дней. Бабушка и дедушка наверное волнуются. — Химари превратилась в девушку как только мы покинули машину и теперь шла рядом, кивая всем знакомым по пути. Таковых было немало: в Ноихаре нас хорошо знали, а народу несмотря на погоду на улице хватало. — Уже придумал что им скажешь?

Я непроизвольно скривился, здороваясь с тетушкой Мари, державшей магазинчик выпечки.

— Давай найдем другую тему для разговора.

— Например? — развеселилась нэко.

Я смерил взглядом сверху вниз ее, Таму, бегущего рядом в облике лохматого пса Сураи и обернулся назад.

— Арго.

— Да?

— Как тебе поездка?

Демон задумался, покосился на идущую рядом Кёко, обвел взглядом улицу и наконец ответил:

— Мир... действительно изменился. Стал таким непривычным и чужим... вряд-ли я смогу к нему привыкнуть. У нас — дома, привычней.

Кёко кивнула молчаливо соглашаясь с мнением "Они". Кицунэ была удивительно консервативна для своего племени, а ненависть пронесенная сквозь века, лишь придавала оттенок стали ее чувствам. Удивительно что она хотя-бы терпела всю дорогу человеческое общество...

— А ты, Сураи, как поездка? — бедный лев почти весь путь просидевший в кузове был несказанно рад пройтись на своих четверых, — расплывающаяся в непроизвольной ухмылке морда, свидетельствовала.

— Тесно, — тихо рыкнул лев настороженно косясь на прохожих; многие знакомые пытались подойти и погладить его — привыкли к бедолаге вынужденном таскать за бабушкой покупки на собственном горбу. Вообще, если подумать, у ба был свой крайне прагматичный подход к жизни в целом и екаям в особенности. Есть лев? Будем таскать на нем покупки. Есть роща пауков-ткачей? Отлично, будет где брать одежду. Есть домовушка? Ну... может помогать по дому. В такие моменты я начинал понимать за что дед ее выбрал — совершенно непрошибаемый человек. Хотя, пожалуй, только такой и смог бы жить в клане охотников на демонов, в окружении самих демонов...

К слову о бабушке...

Больше не слушая обиженного льва, — хотя он вскоре замолчал — мы свернули в переулок чтобы как раз увидеть как звеня колокольчиком открывается дверь и бабушка, в сопровождении Каи, выходит из магазина, душевно прощаясь со знакомой.

— Привет ба!

— Юто?!!! — звякнули брошенные пакеты, а в следующий миг на моей шее сомкнул ладони великан... ну, по крайней мере мне так показалось. — Где ты был? Знаешь как мы волновались?! Взял и просто исчез ни с того ни с сего и даже слова не сказал!..

— Бааа, меньше части! — я наконец выбрался из удушающего захвата и не слушая дальнейших причитаний кивнул Кайе, — Привет Кая, соскучилась?

— Много чести, — фыркнула домовушка и пискнула от легкой затрещины Химари, — за что?!

— Не дерзи, — нравоучительно сказала нэко, и обратилась к Савако: — прошу нас простить за долгое отсутствие, но мы действительно не могли явиться раньше.

— Да знаю уже, — она дернулась подобрать пакеты, но Арго опередил ее, — Цицерон уже сказал что вы побывали в бою... не сказать что его слова принесли облегчение но, по крайней мере мы узнали что вы в порядке...

— Ба, даже будь там против нас хоть сам Нурарихён, мы бы его раскатали в блин! Незачем было волноваться. Тем более если Цицерон предупредил...

— Но можно было хотя бы предупредить что уходишь. Почему мы должны узнавать о том что ты где-то побывал из чужих рук?

Я пристыженно потупился.

— Извини.

— Ох, Юто, когда ты уже станешь хоть чуточку ответственнее? Взял и ушел, ничего не сказал, хоть бы предупредил заранее...

— Думал ведь что будет все нормально...

— А вышло как всегда, — закончила за меня бабушка. Поздоровалась с Кёко, удивленно покосилась на ее одежду, но ничего не став спрашивать вздохнула: — ладно, все расспросы дома. А сейчас, нам надо сходить еще в пару мест.

— К чему-то готовимся? — полюбопытствовал я заглядывая в пакеты. Скривился, и вернул их Арго. — Держи.

— К встрече нерадивого внука, — по доброму усмехнулась ба.

А вот дед улыбался совсем не по доброму. Мне его улыбка не понравилась с самого порога, уж больно она была предвкушающей. Недоброй такой.

— Явился таки, — тоном не предвещающим ничего хорошего возвестил дед, поднимаясь из-за стола. — Как поездочка, понравилась?

Я попятился назад. Покосился на давящуюся смехом Химари, на выглядывавшую из кухни Каю, ремень в руках деда...

— Ага. Не жалуюсь. — Отступил подальше, за спину Тамы и полюбопытствовал: — а зачем тебе ремень?

— А это, — дед выразительно помахал оным, — аргумент в... разговоре.

— Знаешь... я не сторонник таких тесных и неформальных отношений, потому бери вместо меня Таму... Как поговорите, скажете. Удачи! — я хлопнул ошеломленную таким поворотом лису чуть ниже спины и исчез.

То же время.

— Сбежал, засранец! — Генноске с досадой брякнув ремнем об стол, прошелся осматривая стены, содрал насквозь прогоревшие печати пятислойного барьера призванного в теории намертво блокировать пространство от телепортации, но на практике не продержавшегося и мига. Швырнул обгорелую бумажку на столешницу. — М-да...

— Сам виноват. Знал ведь что бесполезно, мог бы просто поговорить, — Тамамо сев за стол спокойно проводила взглядом испорченный талисман. — Теперь где будешь его ловить?

Глава сел напротив и с силой провел по лицу. Посмотрел на кицунэ:

— Дозваться сможешь?

— Блокирует.

— Я поищу, — вызвалась уставшая смеяться Химари, — только вы в следующий раз менее экспрессивно... разговаривайте. — Провожаемая мрачным взглядом Генноске, фыркающая от смеха нэко покинула дом.

— Вот в кого он такой пошел?! — риторически спросил глава клана, благодарно принимая из рук Савако успокоительное в виде приличной порции саке.

Кицунэ весело усмехнулась, нацепила на нос очки, материализовала блокнот и карандаш, придала себе деловой вид, сложила руки домиком и смеющимся взглядом посмотрела на замершего с открытым ртом старика.

— Хочешь об этом поговорить?

— Ты знаешь что не слушаться дедушку нехорошо? — Химари нашла меня намного быстрее чем я рассчитывал. Не прошло и десяти минут как нэко, запрыгнув на крышу, села рядом сияя ухмылкой до ушей.

— Ага, будешь конфету?

— Давай.

Сунув в протянутую ладонь шуршащий комочек я откинулся на спину и посмотрел на небо. Тучи висели на небосводе угрожая в скором времени пролиться дождем, но до этого события времени было еще предостаточно. Думаю дед успеет успокоиться и вернуть себе способность здраво мыслить.

— Дед сильно злился?

Химари кивнула спешно прожевывая подарок и чуть погодя тактично ответила:

— Он был достаточно расстроен... И сказал привести тебя. — и спешно добавила видимо опасаясь отказа: — Не бойся, когда я уходила бабушка Савако доставала бутылку, думаю через полчаса можно будет без опаски идти.

— У него достаточный повод для расстройств — нас не было дома шесть дней... Да... шесть дней... — задумчиво повторил я щурясь на мелькающие вдалеке проблески молний. Шесть дней срок немалый. Хорошо что я вернулся до исхода недели. И вдвойне хорошо что я дал им перед уходом... Оборвав мысль глянул на нэко и улыбнулся:

— Давай пойдем сейчас, мало ли до чего они допьются. Не хочу что-бы Тама рассказала им про наши приключения без нас.

— Ну... пошли.

Спустившись мы направились в дом. Просочившись сквозь дверь я убедился что дед уже хороший, и уже без опаски сел за стол. Улыбнулся бабушке и хмурому деду, и заслушался рассказом Тамы. Что сказать — рассказывала кицунэ увлекательно. Описала нашу битву из первых рук, объяснила что было дальше и как мы добрались домой (и главное почему именно таким образом), ярко описала наши приключения в пути и закончила рассказ кратким пояснением про суть сделки с Макото.

— Интересно... — было всем что сказал дед в ответ и надолго задумался. Пока он думал ба тихо встала и начала разливать чай. Звякнули чашки становясь напротив, дед в задумчивости протянул руку к своей...

Мир замер, стал цветным безжизненным полотном статичных картин.

Пользуясь мгновениями безвременья я проколол палец, уронил две сияющие серебром капли, и время вновь понеслось вскачь. Дед отхлебнул, а я удостоился долгого, внимательного изучающего взгляда Тамы. Лиса единственная почувствовала что я сделал, но спросить не успела.

"Ни слова, Тамамо!"

Прикрыв в согласии глаза она отвернулась, и пристально уставилась на деда. Почувствовав ее взгляд тот вынырнул из раздумий и посмотрел на нее.

— Что?

Покачав головой лиса отвела взгляд, а я подавил улыбку, принимаясь отвечать на вопросы. Тама так отчаянно пыталась рассмотреть то что по ее мнению было... но чего на самом деле не существовало, что даже становилось смешно. Ответ-то был на самом виду, но кицунэ упустила его, погнавшись за великой тайной — тайной что и тайной не была.

Не от нее, по крайней мере.

Вопросов было много: дед, а за ним и ба, интересовались всем, что я успел увидеть, в каких городах побывали, каков ущерб природе от "Реквиема", где находиться деревня аякаси, и — что главное! — что еще я успел натворить. Убедившись что наша экскурсия была длинной, причудливой и тихой — а значит никто из круга не сможет связать взрыв (про который даже в новостях передавали) и клан Амакава, — дед успокоился, подобрел и даже похвалил за закрытое дело и месть. Единственное о чем он пожалел — так это о том что Кукловод ускользнул из моих рук.

Впрочем, учитывая что я уничтожил твари изрядную часть души и искорежил тело — ее участь была нелегкой, постоянная мучительная боль, неспособность применить магию или способности аякаси да и еще невозможность даже потерять сознание...

Ему не позавидуешь, хотя, попади он мне в руки, я бы заставил его страдать стократ сильней, а пребывание в пыточных дроу, показались бы ему раем.

Я так и сказал им, а еще добавил что уйти от меня он не сможет. Отпечаток силы у меня сохранился, а найти кого-то по такой примете очень легко. И я найду его, рано или поздно, но найду, и он пожалеет о содеянном.

Думаю, пару вечностей в аду, обеспечить ему я сумею.

Надо признать, осуждать меня за кровожадность так никто и не стал, лишь попросили об одном — узнать об остальных членах Кабала перед отправкой в ад.

И я с радостью пообещал подобное.

Мы проговорили до позднего вечера, после чего ба спохватилась что нам пора спать, и разогнала по комнатам. Попрощавшись и пожелав всем доброй ночи, я подхватил подмышку задремавшую кошку и направился в постель.

Спать мы ложились под шум дождя.

Глава 30. Дом, милый дом! (Часть 2 — Сонною тропою.)

— Химари, проснись! — видя что кошка не реагирует я потыкал пальцем в мохнатое пузо и отлетел подальше. Кошка заворочалась недовольно бурча, но не поднялась, перевернулась на другой бочок, и я вновь позвал ее: — Химааари!

— Ммм... Юто, отстань...

— Химари! — Крик подействовал. Нэко вскочила и ошалело завертела головой.

— А? Что? — с каждым оборотом ее глаза становились все больше и больше, пока изумление не вылилось в изумленный крик: — Что за?! Юто, где мы?!

— Наконец проснулась? — я спикировал вниз и спрыгнул со своего облачка на Химарино, — Мы во сне.

— Что мы тут забыли? — под моим выразительным взглядом она вспомнила, смутилась и пробормотав "Ах, да" вновь посмотрела на главную достопримечательность. Место где мы очутились в этот раз, было весьма странным: небольшие облачка вверху и внизу, широким кольцом огибали торчащий прямо из туманного небосвода по острым углом островерхий перевернутый замок с золотыми крышами. Самое удивительное, что отсюда мы отлично видели человеческие фигурки снующие во дворе замка. И судя по всему, те и не замечали что ходят вверх ногами... или считали это нормой... хотя, что считать нормой в мире снов?!

— Наверно это чья-то сонная грёза... ничего удивительного, тут и не такое встречается, — я прыгнул на соседнее облачко и поманил кошку: — пойдем, нам надо торопиться.

Приняв человеческий облик, нэко последовала за мною. Прыгнув на соседнее облако я качнулся, но на ногах устоял, а облако, взмахнув изменяющимися краями превратилось в ската и быстро поплыло вперед, неся нас прямо к цели. Образ небесного замка сменился текучей рекой с проплывавшими в ней разнообразными предметами, затем — образом заснеженного леса в котором несколько человеческих фигурок плясали с факелами вокруг фигуры хищника, затем — алым закатом; видением величественных сосен, в заросшей цветами долине, окруженной заснеженными горами.

— Как красиво, — восхитилась Химари рассматривая проплывавшие пейзажи. Я согласно кивнул и шагнул в сторону, уходя от вырастающей мачты. Скат превратился в небольшой однопарусный корабль и, все ускоряясь помчался вперед. Пейзажи смазались в разнообразное серое полотно в котором стало невозможно что-либо разглядеть и нэко, отвернувшись от борта, сев на палубу оперлась об мачту и посмотрела на меня:

— Как долго нам плыть?

— Минут двадцать, — я подпер мачту рядом с ней, — можешь пока утолить любопытство.

— Ладно, что нам тут угрожает?

Я честно задумался.

— Хм... кошмары, духи и демоны снов, зыбкие тропы и области несуществующего... много чего в общем. Но ты не бойся, пока я рядом, никто к нам и близко не подойдет!

— Почему?

— Чуют кто я.

— ...Ясно, так это сюда ты сбегаешь от нас каждую ночь...

— Я бы попросил... — начал я обиженно.

— Все, все, — Химари примирительно подняла ладони, — не сбегаешь, а элегантно отступаешь... — и рассмеялась.

— Ну тебя, — впрочем долго дуться я не стал, присоединившись к смеху.

Палуба вздрогнула, корабль замедлил ход плавно разворачиваясь, и подходя к пристани. Замер и откинул трап.

— Наша остановка, — оборвав смех сообщил я, поднимаясь. Первым спрыгнув на пристань подал руку Химари, огляделся. — А ничего так, атмосферненько.

— Напоминает европейскую крепость, ну, наподобие той что была на картинке в книге принесенной дедушкой Геном.

— Ага, только эта разрушена... пойдем.

Пройдя под полуразрушенной аркой врат мы углубились в лабиринт построек и занявшего их леса. Когда-то этот замок был велик, возможно существовал в реальности, но сейчас был заброшен и пуст, лишь таинственно шуршала черная листва деревьев, да иногда свистел ветер под бездонными небесами, внося нотку непостоянства в царство бархатно-темного флера. Красивое, пусть и очень непривычное, и даже внушающее скрытую тревогу при виде антрацитовой бездны небес зрелище.

Обходя по заросшей неестественно изумрудной травой тропинке обломки круглой башни я резко развернулся и посмотрел на угол недавно пройденного здания. Озадаченно нахмурился, пытаясь сообразить: показалось или нет.

— Что-то случилось?

— Показалось, — ответил я отворачиваясь, и вновь бросил быстрый взгляд на место где мне почудился золотой отблеск. Я специально повел Химари верхними уровнями снов, — эта часть плана очень близка к материальному миру и очень статична, вторжение постороннего или появление сна в контролируемой мною области я бы сразу почувствовал, а тут словно пустота... будто бы часть меня наведалась в мое-же пространство... неужели?!..

Приняв решение я быстрым шагом пошел вперед, контролируя пространство и в награду еще несколько раз увидел тот самый отблеск. За нами следили, аккуратно и издалека, но иногда, неизвестный выдавал свое присутствие, показывая этим свою неопытность в эфирных путешествиях. Пребывание на таком зыбком плане мироздания как этот, требует соблюдения определенных правил и некоторых специфических знаний, а наблюдатель их явно не знал, не знал...

Разрушенная цитадель сменилась образом повисшей в пустоте цепочки гигантских старинных карманных часов-луковиц и я начал действовать. Указав Химари двигаться дальше и дождавшись пока нэко очутиться на цепочке от следующих часов, я прыгнул на мерно тикающие стрелки, перекатился по циферблату и проскользнув между шелестящими шестеренками механизма пробрался на на тыльную сторону часов, просочился сквозь материал задней крышки часов, забрался по корпусу прилипая к гладкой латунной поверхности и, ухватившись за край, повис, выжидая.

Шаги неизвестного были тихими, очень тихими и мягкими.

Метнув тело вверх, с элегантным сальто я приземлился на край циферблата, увидел преследователя и иронично спросил:

— Ну и как это понимать?

Громадная, искристо-золотая девятихвостая лиса, заискивающе помахав хвостом, прижала ушки пытаясь выглядеть виноватой, но лукавый отблеск в глазах испортил все выражение, превратив виноватую гримаску в издевательски довольную.

— Ты что здесь делаешь?!

Сменив обличье Тама тщательно отряхнула свое синее кимоно и кивнула приблизившейся Химари:

— За вами иду.

Я заломил бровь, тщетно пытаясь удержать выражение пофигизма.

— И?

— Туда-же куда и вы...

— И?

— Тоже хочу на твою суженную посмотреть...

Все таки подслушивала! И как мне с ней поступить? Оставить здесь будет некрасиво (хоть и заманчиво!), а брать с собою... слегка страшновато. Тамамо ведь не зря кицунэ, и как каждая кицунэ она обожает издеваться над окружающими, ставить их в неловкое положение, подкалывать и говорить двусмысленно. И ее возраст говорит не об ее большей сознательности, а о том что возможностей отточить свои навыки троллинга у нее было больше.

— Оставить тебя бы здесь на недельку... — с тоской произнес я, поняв что от лисы не отвяжусь и разворачиваясь, безнадежно кивнул: — Идем.

Стараясь не обращать внимание на шепотки за спиной и временами прорывающееся хихиканье, я повел их вперед неодобрительно покачивая головой на особо громких смешках. Самое забавное что Таму я не учил погружениям на планы снов, а она не говорила что умеет что-то подобное, у Хашана научилась? Наверное, да. Больше негде, — аякаси снов довольно редки, а люди этого мира давно позабыли методы взаимодействия с этим планом, ну, или автора всех книг что я прочел и дед ошибаются.

Цепочка часов сменилась трехмерным лабиринтом, потом перевернутым зеркальным тоннелем где все казалось искаженным и вверх тормашками, за ним мы прошли бесформенные облака разноцветных красок и наконец вышли к туманному лесу. Место было не очень приятным: скрытая пеленой густого тумана земля, голые, черные, обледенелые деревья под хмурым небом и глухая, зловещая, ледяная капель с ветвей.

— Значит так, сейчас я познакомлю вас с Аль... Тама, никаких глупых шуточек в своем фирменном стиле, Химари... — я обернулся и посмотрел на насторожившую ушки нэко, — веди себя как обычно.

— Эй! Почему только мне замечание?

Пропустив восклицание мимо ушей я шагнул сквозь зыбкую дымку, с наслаждением прошелся по заросшей густой травой земле, отодвинул плеть закрывавшей вход в пещеру лозы и зашел внутрь. Аль была здесь. Сидя на песке она подкидывала прутики в горящий костер и любовалась как они обрастают жаркими язычками пламени. Подкинув очередной прутик она подняла голову и ярко, с искренней теплотой и нежностью улыбнулась.

— Ты пришел.

Я улыбнулся в ответ, открывая проход девушкам.

* * *

Зря я волновался что они ее не примут. Спустя несколько минут от знакомства, они общались так, словно были давно знакомы, Тама взяла ее к себе на колени, Химари с искренним интересом слушала детские истории, а я, сидя в сторонке и тихо улыбаясь, чувствовал как разжимается тугая спираль тревоги и волнения, неосознанно сопровождавших меня в эти дни. Я так боялся что что-то пойдет не так, что первое впечатление смажется или будет неприятным, что теперь чувствовал лишь опустошение и, пожалуй, толику удовлетворения от хорошо выполненной задачи. Моя семья была в сборе, все прошло удачно, все приняли друг друга и теперь старались еще и понять... Мир стал ярким-ярким и таким... чистым что хотелось петь. Разумеется петь я не стал, не умею и не особо-то люблю, но счастливую улыбку убрать так и не смог, да и не захотел... а затем и вовсе перебрался на хвостик Тамы, включаясь в разговор.

Из разговора я вынырнул лишь спустя несколько часов, когда внутреннее чувство времени подсказало, что пора идти. Извинившись, я оставил девушек одних и рывком вышел из сна. Аккуратно перенес увесистое кошачье тельце с груди на подушку, вылез из мехового кокона хвостиков и сполз с кровати. Плащ лег гладким туманным полотном на плечи и частично погрузившись на духовный план я вышел из комнаты, с легкостью пройдя сквозь податливую материю двери. Пройти по дому не потревожив сливавшуюся с ним ночью Каю было несложно, — я не в первый раз проворачивал подобное, и сделать это еще раз было пустяком.

Маятник старинных часов привезенных еще прадедом из путешествия по Европе, мерно отсчитывали третий час ночи, и спальня была наполнена лишь их убаюкивающим тиканьем и тихим дыханием спящих. Обойдя комнату по кругу я присел у изголовья футонов, положил ладони на седые волосы. Искры крови вспыхнули серебристыми огоньками, впитались в ауры, вновь возвращая легкость движений и хорошее самочувствие.

...Я мог бы дать им вечную молодость, невероятные способности, чудовищную силу, но... ни дед, ни ба никогда не высказывали желания вернуть утраченное, стать вновь молодыми, никогда не подымали эту тему, и никак не высказывали даже намека на желание. Я знал что дед не хочет становиться вновь молодым, слышал однажды его разговор — разговор что касался будущего клана... они считали что будут лишь обузой мне, считали что клану нужно измениться, переродиться, подстроиться под меня... А им в этом будущем места нет!

Дураки!

Неужели они действительно думают что будут обузой мне? Неужели серьезно думают что я могу отказаться от части своей семьи ради таких мелочей как власть или чье-то мнение? Неужели и впрямь так считают?!..

Не знаю, и если честно, не хочу знать! Все чего я хочу, — чтобы они жили подольше. Я эгоистично хочу чтобы дед и дальше отчитывал меня за проделки и ругался на выходки, но неизменно прощал, хочу чтобы бабушка подкармливала после очередной выволочки чем-то вкусненьким и гоняла от кухни, хочу что-бы все шло как идет и сейчас, хочу чтобы они не умирали...

Ради этого я даю им капли своей крови, каждую неделю, каждый месяц, вот уже несколько лет подряд. Десяти капель моей крови, — квинтэссенции жизни, — хватит дабы вернуть человеку прежнюю молодость, двадцать — вечную, но одна способна лишь ненадолго омолодить, вернуть организм в идеальное для его возраста состояние. И я даю им ее. Даю, дабы они не старели, и были рядом со мною как можно дольше.

Я даю им кровь, потому что боюсь попросить их остаться со мною навсегда.

Закончив с этим, я с трудом поднял руки и не оборачиваясь, вышел на улицу. Меня ждало еще одно дело, — дело что выполнить я пообещал еще несколько дней тому назад.

Он ждал меня в роще в пятнадцати минутах ходу от дома, в самой ее глубине. Уже на подходе меня встретил низкий рык, и грозный, сдавленный голос потребовал:

— Пароль!

— Похоть!

— Проходи!

Сдерживая усмешку я прошел и кивнул золотому "Они", получия в ответ поклон. Арго настороженно осмотрев окресности на предмет непрошенных свидетелей, вернулся и заключив нас в золотистый барьер нетерпеливо поинтересовался:

— Товар у тебя?

Я молча поднял и потряс небольшой пакетик.

— Отлично, — обрадовался Арго и протянул мне обмотанный бумагой томик. Оглядев упаковку и пробежавшись взглядом по внутренней сути предмета я убедился что все в порядке и согласно кивнул.

— Обмен.

Мы обменялись товарами и разошлись. Услышав за спиной восторженный вопль Арго я, чувствуя как вновь поднимается настроение, захихикал представляя себе последствия его выходки и зашуршал бумагой стараясь побыстрее полюбоваться новым приобретением.

— И что это было? — насмешливый мурлычущий голос оторвал меня от этого занятия. Подняв голову я увидел на ветке ближайшего дерева светлое пятно с двумя фиолетовыми огоньками и невинно спросил:

— Ты о чем?

— Ты так спешно ушел, что я заподозрила неладное, и решила пойти за тобой, — спрыгнув на валун, Химари неспешно потянулась и, запрыгнув мне на руки, повернула мордочку в направлении ушедшего Арго, — и что я увидела?! Неужели ты думаешь что Тама простит тебя за такое?

— А почему бы и нет? Неужели продажа ее нижнего белья такой уж большой грех?

— Знаешь, я не удивляюсь что он попросил такое, все-таки столетия в одиночестве и заточении явно повредили ему голову... Но! Я не могу понять одного... как ты согласился на такое, с твоим-то отношением к подобного рода... авантюрам?

— Ну... — я рассеяно почесал кошку под подбородком и посмотрел вслед "Они", — вначале я хотел его прибить, но потом подумал что Тама с этим справиться куда лучше меня... — и улыбнувшись, честно признался, — да и просто хотел посмотреть, что она с ним сделает за такое...

— Ты не меняешься, — со вздохом согласилась кошка и повернув мордочку к тропе тихо мурлыкнула. Легкая вибрация маны, и по обе стороны тропы начали загораться синие, с легким фиолетовым отливом огоньки.

— Не знал что ты такое умеешь... у Тамы научилась?

— Это было несложно, — гордо вздернула мордочку нэко и полюбопытствовала: — а что ты получил взамен?

Развязав бечевку я продемонстрировал ей тонкий, черный переплет почти новой книги.

— Карл Готч: "Искусство деловых переговоров."... интересная?

— Надеюсь.

Глава 31. Пришествие дракона.

Просматривая колонку новостей я задумчиво хмыкал. Первые страницы газет вот уже месяц занимало расследование необъяснимого инцидента на горе Нагасобе, приведшего к исчезновению почти восьмидесяти тысяч гектар леса и выгладившего местность до зеркального отблеска. Каких только теорий не приводили многочисленные эксперты в объяснение феномена: от испытаний ядерного оружия (эта версия продержалась до первого объявления об отсутствии радиации на пораженной территории) до гнева самой Аматерасу (эта версия появилась лишь в одном выпуске, а затем вмешались Дзингикан* под патронажем Императора и бумагомараки как-то очень быстро смолкли) снизошедшей на землю грешную. Теперь вот писали что за дело принимается четвертый отдел общественной безопасности и что "результаты будут получены в ближайшие сроки"... Ну-ну, удачи им. Может чего и разнюхают, хотя... сомневаюсь — Реквием относиться к пожирающему типу заклятий и вычищает площадь в том числе и от магических эманаций. Даже боги ничего не почуют. Кстати, а почему есть упоминание про четвертый отдел и ни слова про Цучимикадо, ведь расследование предположительно магических аномалий — их работа. Или нет?..

Не отрывая взгляда от просвечивающих на солнце страниц я позвал:

— Химари!

Странный плеск за спиною прекратился.

— Да?

— Ты не знаешь, каким образом четвертый отдел относиться к делам Круга?

— Четвертый отдел? — недоуменно переспросила нэко.

— Ясно... — я перевернул страницу бегло пробегая взглядом по колонкам новостей. Интересного было мало: последние сводки, информация об новом наборе в какую-то Императорскую Академию, да длинная-длинная строчка некрологов (весна выдалась уж больно жаркой!). Перевернув последнюю страницу закрыл газету и прищурился, глядя на солнце. В последнее время солнышко палило нещадно, температура ниже двадцати пяти не опускалась и даже самый закоренелый пессимист не мог сказать что сейчас не лето — до которого еще три недели.Три недели свободы... три недели до приезда Куэс... Интересно, какая она в жизни? И главное — как мне ее встречать? Может шокировать так чтобы она наотрез отказалась тут оставаться? Или ничего не предпринимать и смотреть что будет дальше? А может... хотя нет, дед будет злиться. Ладно, посмотрим как оно будет дальше, а там и решим. Главное с Мерухи не встречаться, не-то боюсь не сдержусь и глава клана Джингуджи скоропостижно отойдет в мир иной...

Кстати, а что это за плеск?

— Химари, а что это... — я замер на полуобороте, потеряв дар речи от шока. Нэко, сидя на выступавшем из превращенной в кровь воды камне напоминала самим своим видом упыря — замочившего сотню людей в одном месте и развлечения ради искупавшегося в этой самой крови. — Ты... ты что творишь?!

Девушка поспешно вылила обратно полные пригоршни и вытерла лицо. Помогло мало: Упырь-маньяк, в крови искупавшийся, превратился в упыря-отморозка — в ней лишь покатавшегося.

— Это ты так магии крови учишься?! Я тебе вообще зачем место подготавливал?

— Но это так скучно! Да и у меня все равно ничего не получается, — вид у Химари был одновременно и шкодливый и виноватый, магия и впрямь давалась ей плоховато, но тут больше было виновато отсутствие достойной мотивации чем таланта и прилежания.

— М-да, вижу так мы ничего не добьемся... — спрыгнув с валуна я сладко потянулся. — А, черт с ним! Не получается и ладно, прибирайся тут и пойдем хоть чайку попьем...

— Согласна! — поспешно покивала нэко и уже более грустным взглядом окинула фронт работ, — слушай, а может ты сам вернешь все как было обратно? У тебя все равно лучше получается...

— Давай-давай, тебе ж ее не в вино превращать, а обратно в воду — это легче.

Пока нэко, пыхтя от непривычных усилий превращала кровь в озере и на себе обратно в воду я сидел и любовался за резвящимися в воздухе фейками. Маленькие проказницы гоняли возмущенно гудящих пчел от ярко-розовых цветов обвившей дерево глицинии, не давая им собрать нектар и весело кружили вокруг головы, высматривая что-то вкусненькое.

— Я закончила. — С иронией посмотрев на мокрую Химари я щелчком пальцев вызвал поток теплого воздуха — в мгновение ока высушившего одежду и волосы, и мы направились по тенистой лесной тропинке обратно в деревню. Проходя мимо растущей на развилке старой яблони я погладил ствол, делясь с духом дерева толикой силы и, словив в выпавшую из зашелестевшей кроны пару яблок, предложил одно Химари. Нэко отказываться не стала, поделила свое на множество частей и протянула на вытянутой ладони предлагая угощение заинтересованно кружащим вокруг крылатым нахлебницам. Тем только того и надо было, мигом налетели и захрустели как парочка грызунов.

— Как странно...

— Хм?

— Яблоки очень рано уродили в этом году... да и я смотрю, другие растения начали плодоносить чаще, а цветов выпускать больше...

— Ничего странного, — я метко метнул огрызок в глаз чересчур назойливого корневого духа, пялившегося на нас уже минут пять, и тот с обиженным ворчанием скрылся в кустах. — Мы по сути живем возле пары очень мощных магических источников. Часть их силы забирают заклятья и духи, но львиная доля выплескивается в пространство и впитывается растениями. Если бы я не наложил ограничивающие барьеры на истоки, тут бы не только растения хорошо плодоносили, но и постоянно бы появлялись новые аякаси в неимоверных количествах.

— Но другие деревни тоже размещены на источниках... в большинстве своем, и там такого нет.

— Не путай масштабы. Если сравнивать ну... например источники остальных наших семи деревень и этой, то разница будет примерно в два порядка... не в пользу остальных.

— Так много! — Охнула девушка.

— Угу, если бы не ограждающие барьеры, то все маги на пять тысяч миль в окрест знали бы про наш источник, а так... А когда мы перенесем и остальные деревеньки поближе и объединим их в одну систему... мм... — я зажмурился в предвкушении грядущей работы. Магия — это как искусство, как музыка и как наркотик, она не может не приносить удовольствия от работы с ней, и чем сложнее и масштабнее работа, тем приятней.

— А это возможно? Ну, перенести их поближе?

Я равнодушно пожал плечами.

— Ничего сложного. Работа с леями и то будет потруднее. — Тут я не соврал: магами было изобретено много способов перенести что-то из одного места в другое. Лично я знал их примерно с полсотни, и самые экзотические включали в себя перемещение по элементным планам, через пределы Хаоса, Астрал и даже Мост Бездны. В общем, как говориться, можно и через Ад город провести, было бы желание...

И силы — дабы отбиться от охреневших от такой наглости демонов.

— А зачем их переносить? Не проще оставить на своих местах, все равно перемещаемся телепортами.

— Так удобнее, да и потом, когда я их буду переносить в свой мир меньше будет мороки.

— Хочешь отправить в свой мир?! — изумление и недоверие в ее голосе были мне понятны. Если бы я не обладал своими способностями и не знал бы про них, то тоже смотрел бы на заявившего нечто подобное как на идиота.

— Наверно... еще не решил. Может создам там новые поселения, а эти оставлю в качестве временного жилья для новоприбывающих... посмотрим.

— Какие грандиозные у тебя планы, — весело хмыкнула Химари ероша мне макушку. Я лишь довольно прищурился.

За разговором мы и не заметили как пересекли барьер и очутились в самой деревне. Немного посовещавшись, мы решили не идти в "Сень", а заглянуть в чайный домик тануки.

С домиком вышла та еще история. Старик Горо, бывший одним из старейшин решил что раз у них появился новый господин то можно оставить деревню на его попечение, оставил вместо себя на посту старосты одного из своих потомков (праправнука вроде как) перебрался в центральную деревню (кстати, надо бы ей название хоть дать, а то неудобно как-то) договорился с духами земли, природы и открыл нечто вроде чайного домика. Пристроил в качестве разносчиц своих внучек, поварами внуков и сына, а сам принялся просиживать круглыми днями за стойкой, покуривая трубку, попивая саке и подсчитывая барыши. Отсутствующие ибо со своих денег не брал (только силу), а чужие... попробовали бы они тут появиться...

Мигом глотку порву.

Заведение быстро обрело популярность, и теперь там постоянно кто-то ошивался занимая места, но нам место нашлось, — рядом с блаженно жмурящейся Тамой, что в одиночку узурпировала целый столик. Присев рядом и продиктовав заказ подбежавшей милой тануки я проводил взглядом полосатый хвост и повернулся обратно как раз вовремя чтобы увидеть как лиса неприязненно сощурилась. Оборачиваться нужды небыло: я и так чувствовал того кто к нам подошел, а раздавшийся следом грохот от столкновения головы и соседнего столика лишь укрепил уверенность.

— Господин, — потирающий лоб Арго застыл рядом, опасаясь встречаться взглядом с Тамамо.

— Что случилось? — я откинулся назад любуясь побитой физиономией.

— Мы их нашли, — демон старательно прятал взгляд и я заподозрил что дело не только в кицунэ.

— Кого?

— Кукловода.

— Повтори.

— Мы с Цицероном нашли Кукловода.

— Расказывай, — коротко велел я и приготовился слушать. Арго, застыв в неестественной позе начал рассказ.

После битвы в долине валунов Цицерон, взяв образец следа и призвав на помощь теней начал искать ту тварь, в надежде найти ее и приволочь ко мне. В помощь себе, он, не предупредив меня, взял Арго как кровно заинтересованного и способного призывать духов, и одного из нэко (тоже неравнодушного к уходу аякаси и владеющего способностью брать след) и уже втроем они занялись поисками по тонкому исчезающему следу. Они искали без малого три недели, а когда нашли... Проблема была в том что убежище Кабалитов находилось в одном из поселений аякаси, а Цицерон (не говоря об остальной двойке) еще не настолько обнаглел чтобы принимать подобные решения без меня. Пришлось идти на поклон. В качестве жертвы выбрали Арго — как самого живучего, — и тот в надежде что во время обеда я буду более милостивым, пошел на казнь (разумеется последних фраз он не говорил, но догадаться что к чему и почему он ждал меня именно здесь не составила труда).

— И теперь ты хочешь чтобы я дал вашей веселой троице разрешение на вторжение в обитель моих возможных вассалов?

Он не ответил, но его ответ мне и не требовался. Решение я принял давным давно.

И менять не собираюсь.

— На колени!

Приложив ладонь к широкому лбу я приоткрыл ауру и, вкладывая силу в слова произнес:

— Дарую право тебе вершить суд Смерти и Жизни! — Маленький отпечаток ладони ярко вспыхнул когда я влил в суть "Они" столько сил сколько мог, и Арго выгнуло дугой. Снял с пальца кольцо небесного золота я протянул его демону.

— Возьми, это — твой последний аргумент. Надеюсь что он не понадобиться, но если что — используй. А теперь иди, иди и уничтожь их! Не щади никого — детоубийцы и убийцы слабых должны умереть. А когда найдешь кукловода... сверши суд над ним и вынеси свой приговор! — я положил ладонь на плечо удерживая его на месте: — И запомни, если ты увидишь среди врагов маленькую девочку, сколь бы ни милой, сколь ни безобидной она была — бей изо всех сил. Бей так, чтобы убить!

Не задавая ни слова вопросов "Они" поднялся, глубоко поклонился и не оборачиваясь покинул помещение.

— С каких пор мы опасаемся маленьких девочек? — ехидно спросила Тама отводя взгляд от выхода.

Сев рядом я задумчиво ответил:

— В долине нас атаковали Дыханием Смерти... весьма могущественным... У бледноликой Леди много обличий и скелет с косой — лишь одно из них. Одним она приходит так, к другим — в виде статной женщины в белом платье, изящной леди в призрачных шелках либо... маленькой девочки. И я боюсь что в этот раз мы можем встретиться с одной из ЕЕ аватар. Не зря ведь пленник ничего о ней не знал.

— Разве может аватара одной из великих сил вот так просто блуждать по проявленным мирам?

— При соблюдении определенных условий — может. Тревожно мне что-то за Арго... — я потер подбородок пытаясь понять что меня тревожит. — Тама, сними с него неудачу. Не стоит рисковать.

— Он все равно воскреснет, — из чистого упрямства возразила лиса.

— Сними!

Пожав плечами лиса прикрыла глаза расплетая проклятье неудачи и фыркнув, принялась за свое тофу.

Чужое присутствие я ощутил задолго до того как две ауры — одна незнакомая демоническая, а другая очень даже знакомая — хаотическая — возникли в реальности, выходя из изнанки мира прямо в центре деревни. Возникнув, они покрутились, а затем демоническая направилась сюда. Я прикрыл глаза и придвинулся к теплому бочку нэко ожидая развязки. Вот аура уже ближе, ближе... уже у самого входа...

— Ну что мясо, не ждали?! — именно с таким воплем в дверь едва не снеся косяк ворвалось здоровенное трехметровое чудовище. Оскалилось частоколом игольчатых зубов распахнуло короткие крылья и обнажило когти.

Сидящие за столиками аякаси уставились на вошедшего.

— Тама, — мой голос в повисшей тишине прозвучал особенно громко. — Убей его!

Загрохотали откидываемые столики и бьющиеся чашки.

— А... — пылающий молот духа снес пытавшегося что-то вякнуть демона вместе с косяком на улицу. Следом за ним помчалась целая толпа жаждавших прикончить наглеца аякаси, окончательно снеся жалкие остатки стены. В чайной кроме нас осталась лишь Кёко — невозмутимо, с грацией королевы продолжавшая пить чай и Горо — задумчиво пыхтящий трубкой. Выбив трубку, тануки вновь ее набил табаком, поджег, пыхнул дымом, посмотрел на дыру и, прислушиваясь к грохоту на улице сказал:

— Выставлю им счет завтра.

Я молча одобрил такое решение и покосился на Химари.

— Присоединиться не хочешь?

— Пожалуй откажусь, — улыбнулась нэко и махнула Горо. — Повтори.

Он вошел легким шагом незаметно для всех. Остановился на пороге оглядываясь, одобрительно кивнул и направился к нам. Махнул рукой в приветствии, сел рядом и сказал:

— А тут уютно... Здравствуй Химари, привет Юто.

— Ты долго шел сюда, — с укоризной сказал я.

— Пришлось попотеть, — хмыкнул Мир в ответ, прислушиваясь к нараставшему на улице шуму: все новые и новые аякаси присоединялись к веселью, и то что чужак до сих пор держался, было весомым показателем силы. Ну... или чудом. — Ты бы придержал своих, иначе прибьют бедолагу. Зря что-ли я тащил его к тебе?!

— Зачем он мне сдался? — но ментальный приказ отправил, сменив слово "Убить, " на "Схватить!".

— Тебе трактирщик нужен был, а Сиаглиф один из лучших в своем деле.

— Демон?!

— Ну да, а в чем проблема?

— Хм... ни в чем.

Звуки битвы стихли. Раздался одинокий вопль боли, затем гулкий удар сотрясший стены... и тишина. Через несколько минут к нам присоединилась довольная и запыхавшаяся Тама, как ни в чем не бывало кивнула Мирину и села на свое место.

— Кхм... о чем я говорил?

— Ты хотел кое-что мне отдать, — любезно напомнил я.

— А, верно! — Он достал крупный изумруд на цепочке и кинул мне. Заглянув в сердце камня я отметил его мерную пульсацию.

— Как отъелся-то, ты чем его кормил?

— Демонами, — хохотнул Мир и заинтриговано прищурился, — а это что? — он без спросу подцепил вторую цепочку и выудил светящуюся мягким белоснежным сиянием пластинку, — Неужели они дали тебе это?!

Сердито вырвав цепочку у него из рук я вернул пластинку на место, сунул туда же сердце Огня и поплотнее закрыл ворот плаща.

— А что это? — полюбопытствовала Химари.

— Пропуск в рай...

— Рай?!

— ...Угу. Бессрочный и дающий право приходить в любое время и приводить кого угодно, — охотно разъяснил дракон, — выдаются они крайне редко и не всем... я знаю лишь трех счастливчиков, включая тебя. Уриил что, сошел с ума?

— Не надейся. Он просто оценил по достоинству мои старания... — и после некоторого колебания я признался: — ну и я пригрозил что если он мне не даст пропуск то приду сам.

— Это в твоем репертуаре — расхохотался дракон, — пригрозить архангелу тем что в итоге и получил... — и мгновенно стал серьезным. — Как ты тут?

— Отлично... но тебя мне не хватало.

— Я заметил, поселение разрослось, наполнилось жизнью... много новых лиц и даже есть весьма сильные... ты неплохо потрудился.

— Ты же знаешь, сам бы я не справился.

Мы одновременно посмотрели на Химари и Таму тихо сидевших рядом.

— Ты уже предложил им стать о...

— Мир! — я поспешил перебить его пока он не сказал лишнего. — Не сейчас... и не здесь.

— Я понял — прикрыл глаза дракон, — покажешь мне изменения?

— Идем, — я поспешно, пока брат вновь не поднял неприятную мне тему вскочил, схватил его за рукав и спешно попрощавшись с девушками направился к выходу, на полпути вспомнив об еще одном деле остановился и окликнул Химари:

— Химари, у Виноградной скалы какая-то пакость завелась, разберешься?

Нэко согласно кивнула.

— Конечно, можешь спокойно показывать Мирину деревню, я обо всем позабочусь.

Благодарно ей кивнув я вновь потащил Мира к выходу.

Любопытный взгляд Тамамо жег мне спину, пока мы не скрылись за углом.

Наша экскурсия длилась до самого вечера и даже немного за него, и к ее окончанию я буквально шатался от усталости, зато показал Миру все изменения произошедшие за время его отсутствия, похвастался выполненной работой и познакомил с новыми вассалами. С они он договорился об парочке спаррингов, на кицунэ и нэко заинтересованно посматривал, карасу... близко я их к нему не подпускал, ибо любовь дракона к всем летающим была мне отлично известна, а тануки его и не интересовали. Зато с Нефрити — госпожой боли вызванной мною на временную замену ему — имел долгий и плодотворный разговор по окончанию коего похлопал перепуганную до обморока демонессу по макушке и объявил что если она и дальше будет так стараться, то он ее не съест...

Закончилась наша прогулка в его башне. Дух-дворецкий принес мне сока и пока Мир шурудел кочергой в камине я неспешно его потягивал, поглаживая обиженную долгим отсутствием огня саламандру по раскаленному брюшку. Закончив, дракон усилием воли очистил рукава рубахи, пропустил к огню изголодавшуюся ящерку и сел в соседнее кресло. Налил себе вина.

— Почему ты не хотел об этом говорить при них?

Скривившись я махом осушил стакан и ответил:

— Они сами должны сделать этот выбор, решить для себя надо ли оно им. Без их решения я эту тему поднимать не буду. Выбор ведь должен быть добровольным ведь речь идет о вечности...

— Они решат. Кошка так точно, а лиса... я и сам в ней не уверен — внезапно сознался Мир, — иногда она ведет себя так странно что я начинаю задумываться: показывает ли она вообще свое истинное лицо, и когда ей надоест играть роль послушного фамильяра и няньки.

Я хмыкнул в стакан.

— Знаешь что самое забавное?

— Что?

— Она не играет и не притворяется. Все то что ты видишь не ее маска, это — ее лицо. Истинное лицо. А странности... ну, у нее их немало, но с ее возрастом ей это простительно. И не забудь, внешность аякаси зависит от личных качеств и вида. А Тама вполне комфортно чувствует себя и в лике девочки.

— М-да, как говорил мой папаша — "чем дальше в Бездну, тем страньше ее обитатели... и вкуснее."

— Твой отец в бездне и сам может занять номер один по умению внушать страх, — я содрогнулся вспомнив ту тварюку что приходилась Мирину отцом. То еще зрелище если честно, во всяком случае Аркаллион на втором тысячелетии жизни потом полвека видел кошмары.

— Он кстати тобою интересовался... все спрашивал где тот резвый смертный что оттяпал ему один из хвостов.

— У него их еще сотня, — фыркнул я и заинтересовался: — А он разве не рассердился за ту стычку?

— Нет, больше заинтересовался. Если бы он разозлился я бы к нему тогда и на грань бы не подошел: разъяренный отец — второе мое самое неприятное воспоминание, даже моя мать ему не смеет перечить когда он в гневе.

— Второе? А первое какое?

— А помнишь, когда мы в Хаосе путешествовали то наткнулись на ту... — он замешкался подбирая выражение покрепче, не нашел и заменил его словом поприличней, — того женомужика?

Я мигом поскучнел от неприятных воспоминаний.

— Ааа, владыка наслаждений... помню эту... — слово произнесенное мною был глубоко нецензурным и явно не годилось для приличного общества.

— Ну вот тогда, я испугался гораздо сильнее, — искренне признался брат.

У меня не нашлось слов возражения.

Комментарии автора:

* — комитет по делам божественным и земным. В современной Японии расформирован.

Интерлюдия. Смерть и Кукловод.

В сражении с демоном оскорбившим наследника Амакава и его вассалов Арго не участвовал, покинув деревню сразу после разговора. Пройдя тропами духов он спустя час очутился в одной из неприметных долин, безлюдной и затерянной, скрывавшей в себе одно из многочисленных поселений аякаси. Соратники ждали его на одной из скал.

— Господин дал свое разрешение — сообщил "они" подходя к ним в плотную. — Можем начинать.

— Каков наш план? — осведомился Арэта поглаживая рукоять клинка. Его серебряный плащ ясно показывал что нэко участвовал в сражении в долине.

— Попробуем договориться, но если что — я атакую в лобовую, вы поддержите.

— Неразумно, — Цицерон скользнул ближе, прищурил глаза. — Предлагаю сразу атаковать, не тратя время зря.

— Предлагаешь уничтожить всех без разбору? — нехорошо осведомился Арго. Воздух вокруг него загудел от сдерживаемой силы. — Предлагаешь нам уподобиться тем мясникам?

— Да, — Цицерон бесстрастно встретил взгляд разъяренного демона. — Они знают кого укрывают, невинных там нет. И их нужно покарать... Любой ценой!

— Ты с ума сошел, дух? — Арго повел плечами высвобождая регалию из плена сна. — Ты. Предлагаешь. Мне. Стать. Детоубийцей?!

— Я даю тебе возможность выполнить свой долг... демон.

Воздух вокруг соперников сгустился до предела. Казалось еще мгновение и они сойдутся в бой на смерть стремясь вцепиться в глотки друг-другу и доказать свою правоту. Даже ценой крови.

Первым не выдержал нэко. Вскочив с камня он решительно вклинился между ними и рыкнул.

— Хватит! Вы с ума сошли, кретины?! — и, обрывая рев Арго продолжил: — Хотите поубивать друг друга? Так вперед, но вначале мы завершим свою миссию. Или вы хотите опозорить господина, ради глупой ссоры провалив задание и упустив того кто осмелился поднять на него руку?

На спорщиков будто ушат воды вылили.

— Ты прав, — нехотя согласился Арго, и перешел на деловой тон: — Господин считал эту деревню подходящей для набора вассалов потому предлагаю сначала попробовать поговорить, а затем уже атаковать. В лоб. Атаковать буду я, — как самый сильный.

— Я с тенями окружу деревню и прослежу дабы никто не ушел.

— А я присоединюсь к Арго в атаке. Зайду с тыла.

Обговорив детали аякаси разошлись. Цицерон исчез в тени, вместе со своими воинами окружив обреченное поселение в кольцо. Гигантский снежный барс умчался вдаль, оббегая деревню по кругу, а Арго направился ко входу в поселение. Отметив что стены поселения выложены из камня с отчетливым отпечатком энергии аякаси, а ворота собраны из массивных бревен, он остановился в пятнадцати шагах от них и, чувствуя на себе настороженные, царапающие кожу взгляды на миг высвободил полыхнувшую пожаром силы ауру, вызывая старейшину поселения.

Ждать пришлось недолго.

Спустя всего несколько минут из деревни высыпала целая толпа екаев, среди коих отчетливо выделялся старейшина — стихия земли, пятый круг. Оставив за спиною сородичей он вышел вперед и почтительно поклонился.

— Приветствую великого в наших краях... могу я узнать по какому поводу вы здесь?

Недобрая усмешка пробежала по губам демона.

— Думаю, вы знаете. Те детоубийцы коих вы скрываете, напали на моего господина, а перед этим — вовлекли в свои сети множество людей. Я пришел за их жизнями, и даю вам выбор — либо вы встаете у меня на пути и умираете — либо отходите в сторону и живете — Арго внимательно посмотрел на старейшину ожидая его решения.

Выражение тоски и бессилия выступило на лице екая.

— Мы не одобряем их действий — с горечью сказал старик, — но мы клялись им в верности. МЫ будем сражаться!

— Да будет так, — лезвие высвобожденной регалии вспыхнуло пламенем. Старейшину окружили подбежавшие аякаси.

— Великий, прежде чем мы начнем битву... могу я попросить?

— Говори — кивнул "Они".

— Наши дети... они ни в чем не виноваты, если можете...

— Я не убиваю детей, но окончательное решение примет лишь мой господин.

— Благодарю, — старик на миг прикрыл глаза и выхватил клинок.

Он даже не успел ощутить удара, и не страдал. Взмах секиры вмиг испепелил тело старого аякаси. Порожденный им энергетически серп цвета золота прошелся по сгрудившимся в отдалении екаям, обращая их в пепел, ударил во врата и взорвался. Дождь обломков взметнулся над селением, клубы пыли заволокли пролом в стене. Когда они рассеялись, взорам защитников предстала фигура демона...

Сопротивление изначально было обречено на провал. В селении не было никого выше пятого круга сил, в то время как их противником выступал полноценный аякаси достигший девятого круга, и помощь соратников в уничтожении ему была не нужна.

К чести оборонявшихся, не смотря на превосходство врага в силе, никто из них не дрогнул и не побежал, но увы — это им не помогло. Подобно раскаленному ножу проходящему сквозь брусок масла "Они" прошел сквозь их ряды, перебил львиную долю мужчин, прошел селение насквозь, и достиг того что можно было считать убежищем для неспособных сражаться на случаи подобные этому. Массивная пристройка одной стеной вливавшаяся в скалу, послужила убежищем для почти сотни екаев. Ее стены оказались зачарованны даже лучше чем крепостные, а закрывшиеся прямо перед носом демона врата, были отлиты из стали подземными кузнецами.

Арго снес их одним ударом, выбив словно пробку бутылки игристого вина.

Уничтожив последних стражей он, не обращая внимания на вопли ужаса и слабые попытки женщин и детей напасть, но и не трогая их пресек здание и оказался перед вторыми вратами ведущими в глубь скалы. Ощущение присутствия ВРАГА доносилось именно оттуда.

Линии невидимых доселе татуировок на теле вспыхнули жаром когда Император Они вновь извлек свою регалию. Схватив секиру двумя руками он вознес ее над головой и вонзил в центр створок. Активировал регалию. Рубиновое лезвие ярко полыхнуло огнем. Сталь потекла двумя огненными струйками на вскипевший словно вода гранит. С тихим шелестом центральная часть створок растеклась лужей расплавленного металла. Выждав несколько минут, Арго пошел вперед, по стремительно остывавшему под его ногами металлу. Войдя в подземелья, он остановился на пресечении двух коридоров и склонил голову определяя направление. Повернулся влево, следуя безумному тихому смеху. Из тьмы коридора, под свет магических светильников выступила искореженная фигура аякаси, и вновь сухо рассмеялась:

— Он прислал за мною своих шавок? Я польщен... — Смех превратился в хрип, когда Арго, приблизившись, схватил его за горло и, не замедляя шагу впечатал в стену позади. Сжав глотку покрепче "Они" вздернул екая над головой, пристально посмотрел в полыхающие огнем безумия глаза и сказал:

— Я бы с удовольствием уничтожил тебя здесь и сейчас... но это было бы слишком легко для тебя. Твою судьбу решит мой господин, и он вынесет тебе окончательный приговор. А пока, добро пожаловать в АД!

Скомкав сущность екая, он сдавил в ладони получившийся шарик души, и обернулся, почуяв чужое присутствие за спиной. Она стояла в конце коридора наполовину скрытая в тени. Милое личико. Свободное платьице. Белоснежные волосы. И пустые глазницы, в коих плескалась голодная тьма. Ребенок что внушал своим видом ужас и отвращение, сочетанием красоты и уродства.

Она шагнула вперед поднимая правую руку... Не став ждать ее дальнейших действий, вспомнивший наказ демон метнул свою секиру высвобождая всю сокрытую в ней мощь. Секунда лета, соприкосновение, и могучий взрыв сотряс скалу до основания. Не выдержав удара начали рушиться подземные залы и тоннели погребая в своих недрах немногочисленных Кабалитов... но этого уже никто не видел. Скользнув на тропы духов, Арго вывалился на площади перед убежищем и рухнул на колено.

— Ну ты и выдал, — веселый голос заставил его поднять голову. Арэта сидел на крыше ближайшего здания и беззаботно чистил клинок. — Надо признать, твоя сила внушает уважение.

Выпрямившись и убрав регалию Арго требовательно спросил:

— Ты где был?

— Сражался с другой стороны поселения. Там было несколько достойных противников и они славно сражались... — помолчав немного екай признался: — Я их отпустил...

— Так тому и быть, — хмыкнул Арго и огляделся. — Давай закончим здесь и пойду к господину.

— Он наверное уже спать будет...

— Не будет. Он будет ждать нашего отчета.

Спрыгнув с крыши нэко спрятал клинок.

— Откуда знаешь?

Задумавшись демон пожал плечами.

— Просто знаю.

Из обломков никто более не выбрался, девочка так и не появилась и с надеждой что ему удалось навсегда погрести ее в недрах скалы Арго принялся разбираться с последствиями атаки. А последствия были немалыми: нападение забрало жизни практически всех мужчин и большинства женщин поселения, и в живых остались лишь дети и немногие закрывшиеся с ними самые слабые аякаси и женщины. И с ними нужно было разобраться, вывести осиротевших детей, погрести те тела что не рассеялись, отдать последние почести погибшим, но, несмотря на неравенство боя, храбро сражавшимся врагам, разобраться что к чему в опустевшем поселении и разобрать трофеи.

Закончили они уже в темноте, когда полная луна высоко взобралась на ночной небосвод, освещая неверным голубовато-серебристым сиянием мир под собою.

Не обращая внимания на поздний час Арго направился к дому господина доложить о успехе миссии.

С троп духов он вышел на лужайке возле поместья. Неярко мерцали зеленоватые и золотистые огоньки светлячков среди расцветших цветов и сочной густой травы, с тихим смехом витали в небе крошечные цветочные феи, кружили в ленивом водовороте вокруг древа-стража духи и мирно спал на веранде неярко светящийся солнечным златом лев. При появлении незваного гостя он лениво дернул ухом, но, опознав вторженца, рыкнул приветствуя и предупреждая о нем хозяина.

Кивнув ему Арго направился к древу, тщательно смотря под ноги: трава кишела принявшими обличье безобидных водяных змей духами задремавшими в высокой траве. Пару он едва не раздавил и лишь чутье да проворство духов позволило избежать жертв.

Господин сидел на толстой ветви, любуясь полной луной. На нем был уже привычный демону плащ и звездная тьма одежд сливалась с тьмою ночи. Лишь ртутное свечение отражавших лунное сияние волос очерчивало детскую фигурку. Чуть пошевелившись при приближении демона, он погладил недовольно зашелестевшего стража и сказал:

— Чудная ночь, правда?

— Да, господин, — склонился демон следя за угрожающе покачивающимися ветвями стража. Собирающаяся над кроной полупрозрачная фигура духа обещала громадные неприятности даже ему. — Мы закончили.

— Вот как? И каков результат?

— Они отказались сдаться... пришлось уничтожить всех защитников... но дети часть женщин остались в живых... — чуть помявшись он добавил: — Арэта отпустил нескольких защитников.

— Пусть так. Они это заслужили... и так слишком много смертей из-за этих мерзавцев — с горечью произнес Юто. — Кукловода удалось словить?

— Я отправил его в Ад. И еще...

— Да?

— Как вы и говорили там была девочка. Маленькая но... страшная.

— Как я и думал.

Фигура на дереве исчезла. Голос господина раздался за спиной вздрогнувшего демона.

— Пойдем, решим судьбу выживших. И Арго, пока мы одни...

Повинуясь требовательному жесту демон склонился прислушиваясь к шепоту.

— Тама любит жаренное тофу и сладости.

Рассмеявшись над недоумением, а затем жаркой благодарностью "Они", наследник Амакава первым исчез в дымке портала ведущего в разрушенное поселение. Лишь солнечный лев остался дремать на веранде да тихо улыбалась своим мыслями сидевшая на крыше кицунэ.

Глава 32. Ведьма с глазами цвета фиалки.

Три недели пролетели незаметно. С прибытием Мирина — принесшего с собою немало камней душ, у меня внезапно образовался значительный запас сил которые можно было незамедлительно потратить, и я не стал долго думать, сразу решив воплотить все откладываемые на потом проекты и дела. Создание устойчивой структуры источников, изменение карты лей и концентрации маны в мире, перенесение деревень аякаси на новое место, прибытие новых вассалов, и много-много других дел заняло все мое свободное время и я проводил дни напролет вне дома, гуляя по горам и попутно решая все проблемы. На фоне всего этого, новость о прибытии Куэс стала внезапной как снег на голову. О ней мне сообщил дед за три дня до самого прибытия, напомнив мне, позабывшему про это, в весьма ехидной форме. Более того, сообщил он это не только мне, но и сразу бабушке, так что встретить мое искреннее негодование было кому. Подключив к делу Таму, ба сломила мое сопротивление за несколько часов и слова "не мешай нам веселиться" кицунэ, стали надгробной эпитафией моей беззаботной юности. Закипела подготовка ко встрече...

Моя воля и я бы не только не стал бы помогать, но и активно бы мешал, но, увы, портить радостное настроение скооперировавшимся женщинам было лень и стыдно, потому я самоустранился от дел, оказавшись на обочине стремительной подготовки. (Да и не понимал я, чего там еще готовить: дом чистый, опасных духов и екаев вокруг нет, особо вредоносных чар тоже, секреты клана спрятаны...) Хотя нельзя сказать что для меня все было совсем скучно, ведь и на мою долю выпало немало развлечений. Наблюдать как две девятихвостые кицунэ, кидая испепеляющие взгляды и шипя сквозь зубы проклятья пытаются переломить мои погодные чары и вернуть ясную погоду, а затем бродят по дорогам в попытках найти все ловушки и западни коими я усеял все подступы к поместью (не дай Ками, Куэс подорвется на чем-нибудь, я ведь тебя прибью!!!) было весьма забавно. Даже забавней чем смотреть как Цицерон, отправляя очередного эмиссара в деревни аякаси с рассказами про нового, обещающего кров, дом, верных друзей, новые силы и знания владыку, обещает ему "расскажешь что-нибудь лишнее про деревню..." и красноречиво проводит клинком по шее, отсекая все вопросы (вместе с шеей... может я малость переборщил с безумием?). Забавно, ведь принесшие клятву и так не могли рассказать что-либо о нашем клане чего я не хотел, и Цицерон был обязан об этом знать в первую очередь... но он не знал, и я все ждал пока кто-нибудь расскажет ему об этом факте, дабы потом, мог со спокойной совестью пнуть его за несоответствие занимаемой должности. Но все как на грех молчали...

Судьбоносный день был как на грех очень жарким и солнечным. На небе не было ни одной тучки, и солнце всеиспепеляющим шаром катилось по голубой глади небосвода без малейших помех. Было настолько жарко что не хотелось ничего делать, а только лежать в тенечке и наслаждаться легким ветерком и обжигающе-ледяным мороженным, честно разделенным на двоих. Но такое времяпровождение мне быстро наскучило, и факт прибытия в скором времени посторонних в мой дом сыграл тут не самую последнюю роль. Оставив разомлевшую от жары Химари в комнате под присмотром слабенького духа Вьюги и наскоро выпив свое молоко, заботливо подсунутое Тамой, я попрощался с занятыми домочадцами и вышел из дому. Позвав наслаждавшегося погодкой Сураи и положив руку ему на холку, я задержался на пороге на несколько минут рассматривая линию леса, но так и не дождавшись того кто должен был из него выйти, сам отправился искать его попутно обходя территорию вокруг, и слушая подсказки кружащих вокруг духов. Возле Виноградной скалы — напоминающей палец и увитой под саму вершину диким виноградом с одуряюще пахнущими фиолетовыми гроздьями плодов — опять зародилось несколько неопределившихся, но однозначно темных аякаси. Появлялись они из расположенных под скалой старых могил, в которых по легенде когда-то были похоронены сражавшиеся с могущественным екаем экзорцисты, и появлялись регулярно, портя жизнь всем окружающим. Никого интересного среди них не было, — обычные слабенькие екаи первого круга, но сущности я на всякий случай прихватил с собою, и осмотрев на всякий случай могилы (легенда кстати была очень правдивой, под скалой и впрямь были похороненный маги, да еще и с любопытным темным артефактом в создании которого использовалась душа, — человеческая судя по признакам) вознаградив себя за старания виноградом покинул Скалу, направляясь в лес. В лесу, я, обменяв виноград на три корня женьшеня у старого боровика — невысокого пухлого старичка с шляпкой-грибом и густой окладистой бородой, украшенной кусочками речного перламутра, — отправил их вестником Эйрин, и наконец смог просто прогуляться по прихотливым лесным тропинкам. Близость к деревням екаев и источникам магии была видна сразу, — природа расцветала. Деревья укрывались пышными, не по летнему сочными и зелеными кронами, распускались многочисленные цветы в траве, и обильно колосились ягодами кусты. А уж такого обилия бабочек, жуков, прочих насекомых и целых стай цветочных фей я не видел за всю свою жизнь никогда!

На одной из полян я встретил парочку травниц из деревни в сопровождении могучего, напоминавшего гигантского белого оленя и одновременно — козла екая. Девушки, будучи лесными аякаси, — кем-то из неназванных подвидов кодам — весело смеясь, собирали травы и коренья для лекарств, и увидев меня очень тепло приветствовали. Я помнил их очень хорошо. Они пришли к нам в позапрошлом году, устроились в выращенном в могучем дереве домике на краю деревни и часто гуляли в лесу, собирая лекарственные и магические травы. Всегда были дружелюбны, приветливы и веселы да и относились к тем типам аякаси что предпочитали жить в мире и спокойствии, не доставляя проблем ни окружающим ни себе.

Вот и сейчас, поприветствовали и пригласили на обед...

Уходя от них, я кинул на них тишком благословление и добавил немного удачи.

Чувствую, в скором времени прибавиться в лесу редких растений...

В конце концов, ноги вынесли нас на берег озерца. И именно тут я обнаружил ожидаемого мною дома мерзавца. Мирин сидел на крупном валуне, лениво разглядывал видневшуюся на противоположном берегу беседку и о чем-то раздумывал. Приближаясь к нему со спины я негромко кашлянул и он тут же обернулся. Удивленно вскинул брови.

— А ты что тут делаешь?

— Тебя ищу, дома ждал да ты никак не появлялся.

Мир смутился, и пододвинувшись на валуне, чуть смущенно сказал:

— Если честно, я думал что тебе сейчас не до меня будет, потому и не пришел, думал ты занят подготовкой ко встрече.

Этот валун обычно находился наполовину в воде, но сейчас водный край огибал камень по широкой дуге, обнажая песчаное дно: водная стихия опасалась приближаться к дитю Хаоса и Огня на более близкое расстояние...

Такова уж была особенность Мира — он никогда не страдал от стихийных перипетий: дождь, град, туман и вьюга просто огибали его, не причиняя ни малейшего вреда.

— Там мои сейчас заняты подготовкой ко встрече, — отмахнулся я. — Я если честно, не горю желанием сейчас находиться дома.

— А чего так?

— Не хочу встречаться с главой Джингуджи, отвратительная женщина, способная ради власти принести в жертву даже собственную дочь! Собственно та уже стала разменной монеткой в большой политике...

Пожав плечами, брат философски заметил:

— Такова участь стоящих у власти, они всегда должны уметь жертвовать счастьем своей семьи ради выгоды.

Я подозрительно покосился на него исподлобья.

— Наслаждаешься тем что ты сейчас старше и можешь читать мне поучения?

— Точно! — Расхохотался Мир и взъерошил мне волосы, получая в ответ тычок под ребра. — Не всегда же тебе этим заниматься, верно?

Поговорив еще немного мы замолчали. Сидеть на камне и просто молчать было на удивление удобно, впечатление не портили даже висящие вдали свинцовые тучи с проблесками молний (жарились на солнце мы не просто так, наколдовать хоть легкие тучки, кицунэ не смогли, поскольку полностью переломить мои чары не сумели, и дождь ждал лишь малейшего толчка что бы вернуться.) и отсутствие под боком Химари... словив себя на мысли что мне непривычно находиться без нее, я задумчиво хмыкнул и повернулся к брату:

— Мир, мне нужен архидемон.

— Гм... Какой?

— Огненный, ветви Камнекровных, идеально если он будет принадлежать династии Баала или Ангриоха, не ниже пятнадцатого поколения.

— Собрался строить Храм Огня?.. — брат задумался. — Я знаю одного потомка Баала, шестое поколение, за семь Граней отсюда.

— Справишься?

— Без сомнений. Будь он четвертым или третьим поколением я бы не стал и думать, но шестой...

— Вот и отлично! Открывай сокровищницу!

Драконий глаз уставился на меня с таким подозрением что я тут-же поспешил напомнить:

— Это мои сокровища, не забыл? — судя по невинному выражению лица, — забыл, или скорее предпочел забыть, по праву чувства собственности присвоив себе все что попало в его владения. Впрочем, ничего нового, типичный дракон!

Немного пришлось поговаривать, и даже пригрозить, но в святая святых всего рода драконьего меня пустили лишь после клятвенного обещания взять только пару вещей. По громадным завалам из золота и прочего незнамо зачем накапливаемого Миром драгоценного хлама, я блуждал битых полчаса пока не нашел наконец место хранения вещей оставшихся от экзорцистов.

— Зачем ты все сюда приволок? — восклицание вырвалось невольно. Этот... дракон, притащил к себе все! От оружия до самой последней тряпочки завалявшейся в сумке.

— А вдруг пригодиться, — пожал брат плечами. Увидев в куче прочего хлама женские трусики я постарался отогнать мысли на тему "как они могли ему пригодиться" и предпочел заняться делом. Это оказалось нелегко, (Мир бродил за мною как приклеенный сопя за спиною и внимательно глядя что я беру), но наконец, искомый предмет был найден.

— И зачем тебе эта игрушка? — не выдержал Мир, когда мы наконец выбрались из пространства сокровищницы и наконец вышли в реальность.

— Средство релаксации, — мечтательно погладил я ствол хорошего тяжелого дробовика и повернулся к скептически настроенному дракону. — Есть такая игра, Дуум называется... Думаю пару раундов в местном аду поднимут настроение выше всяческих похвал!.. — тут я вспомнил который час. — Оу, кажется мне пора идти. Сураи, идем!

Дремавший в тенечке под деревом лев нехотя поднялся, и вальяжно потянувшись поплелся за мною следом.

— Удачи! — абсолютно серьезно сказал мне в спину Мир и исчез. Судя по ощущениям, просто открыл портал и сейчас находиться у себя дома. Кстати, судя по тем-же ощущения, меня кое-кто ищет...

Искала меня Кёко, бродя по тропам и расспрашивая всех окружающих: "не видели ли они юного господина". У меня было огромное желание подкрасться из-за спины и сказать "нету меня!", но пару секунд поразмыслив, я не стал терять времени и вылез из кустов.

— Чего тебе, Кёко?

Лиса резво обернулась.

— Господин?! Я вас везде ищу!

— Что-то случилось? — я прислушался к миру, вроде бы дома было все в порядке, никакого переполоха и даже чужих еще не наблюдалось в обозримом пространстве.

— Конечно! Скоро встреча, а вы еще не готовы!

— Ммм... вот что, ты меня не видела. Так Таме и скажи.

— А? — она недоуменно уставилась на меня. Потом на молча протягиваемый пакетик. — Что это?

— "Лунцзин", ты его помниться хотела попробовать...

— Но встреча, — заколебалась лиса. Я молча вытащил второй пакетик. — Заметано! Не видела, не знаю и вообще никого не нашла! — выхватив пакетики лиса, не используя никаких заклятий исчезла быстрее чем Мир, лишь алый хвост мелькнул в дальних кустах.

— Забавная она, — негромко сказал я в пустоту, поглаживая по холке Сураи.

Ответ пришел из-за спины, смиренным голосом.

— Не мне судить, господин.

— Вот как? — обернувшись я смерил взглядом склонившегося предо мною тэнгу, и оглядел застывшего за его спиной второго — куда более молодого на вид. — Это он?

— Да господин, — Ханэро разогнулся и жестом подозвал к себе своего сородича. — Мой ученик, последний из оставшихся. Может хоть он вам подойдет?

Он волновался, но в этом не было ничего удивительного. Предыдущих пятерых учеников я забраковал, а этот шестой, по ощущениям был намного слабее и моложе их. Но мне не нужен был сильный... Мне нужен был подходящий.

Не каждый ведь может стать стражем...

— Не беспокойся, он подходит, — сейчас я видел это отчетливо и ясно. Искорку светло-алой души сияющей от скрытой в недрах верности и несгибаемой воли. Не смотря на меньшую силу и возраст, этот тэнгу вызывал больше симпатий чем его сородичи. — Твой учитель объяснил тебе зачем ты здесь?

— Нет господин, — он склонился под предупреждающее рычание Сураи, недовольного быстрым приближением чужака, но не дрогнул, продолжая смотреть прямо в глаза. — Учитель сказал что я нужен вам для долгой службы, и я пришел.

— Вот как? — словив мой выразительный взгляд старый тэнгу исчез в тени. — Но я должен объяснить, так требуют правила. Я предлагаю тебе силу, бессмертие, новые возможности и способности, возможность стать на страже нового мира, — мира аякаси и мистических существ... — Правила требовали чтобы будущий кандидат в Стражи знал и добровольно соглашался на становление одной из основ нового мира, и потому, я ничего не скрывал.

— А что в замен? — внешне расписываемые мною возможности его не впечатлили. Но это внешне, внутри он просто пылал. Особенно при упоминании становлением стража нового мира.

— Взамен ты отдашь мне свою душу... и верность.

Колебался он не долго. Поклонился, подметая светло-черными крыльями землю.

— Распоряжайтесь мною.

Сладко потянувшись, Химари перевернувшись на кровати обняла подушку и поежившись от витавшего в комнате холодка потянулась за одеялом. Окинув сонным взглядом комнату закуталась в него... и подскочила сообразив чего, — а вернее кого, — не хватает. Отмахнувшись от недовольно загудевшего духа выскочила из комнаты и помчалась на кухню.

— Где Юто? — от крика мельтешившие в последних приготовлениях обитатели поместья на миг остановились.

— Нагло сбежал, — недовольно проворчала появившаяся из коридора Тама, выгружая на стол отрез ткани. Остро взглянула на заторопившуюся к выходу нэко. — Куда собралась?

— Искать его!

— Оставь, ты нам сейчас нужнее тут, — и опережая вопрос пояснила: — я попросила Кёко найти его... Кстати, она ведь уже давно должна быть здесь.— Недоуменно нахмурившись, Тамамо выглянула в окно. Не увидев ожидаемого, вновь обернулась к Химари. — Помоги пока Савако, а я пока поищу их.

Оставив недовольную нэко помогать в поместье, Тама, решив найти в первую очередь Кёко, кратким телепортом переместилась в поместье кицунэ. Интуиция в очередной раз не подвела ее. Кёко, находясь в поместье наслаждалась ароматами свежезаваренного чая и прибытия гостьи не ожидала.

— Подкупил! — ахнула Тамамо, наблюдая за тщетными попытками подруги скрыть улики. — И как тебя после этого просить о помощи?

Кёко пристыженно потупилась.

— Ладно, раз никому нельзя доверять то я сама его найду! — обозленная лиса покинула поместье.

— Вот ты где! — услышав недовольный голос Тамы, я открыл глаза и повернул голову. В наступавших сумерках фигура кицунэ освещенная несколькими огоньками лисьего пламени казалась разъяренной немезидой, пришедшей по мою душу. — Я тебя уже обыскалась!!!

Хмыкнув я вновь откинул голову на теплый бок Сураи. Ритуал обретения Владыки Воронов закончился лишь к вечеру и продлился куда дольше запланированного мною. Возникли сложности с изменением души екая, но в конце концов я справился и отправив нового Стража отдыхать, сам устроился в корнях меллорна.

— Ты в порядке? — лиса нависла надо мною с тревогой вглядываясь в лицо. — Тебе плохо?

— Терпимо, — хмыкнул я в ответ и приподнялся. — Чего тебе?

— Все уже давно собрались, давно приехали и давно ждут тебя, идем и никаких боль...

— Пошли, — легко согласился я вставая.

— ...ше отговорок... Что? — лицо Тамы сделалось таким удивленно-ошарашенно и по детски обиженным, что я с трудом удержался от смеха.

— Говорю пошли, — невозмутимо повторил я.

— Вот так просто? Взяли и пошли? — не поверила мне кицунэ, тщетно пытаясь разглядеть подвох в моих словах. Но в этот момент мне было совершенно не до шуточек. Хотелось лечь в постель и забыться сном в попытках восполнить потраченную энергию. Тратить же камень душ на такую мелочь было откровенно жаль.

— Сейчас лишь ты тормозишь нас. Пойдем, сама сказала что нас ждут.

— А... д-да... идем. С тобой точно все в порядке?

Я лишь вздохнул.

— Идем уже...

Тама пыталась что-то мне рассказать, возможно поучала или рассказывала историю, не знаю, все ее слова проходили мимо ушей, расплываясь в висевшей перед глазами сплошной пелене усталости и вскоре лиса замолчала. В полном молчании мы дошли до поместья. Посторонние уже покинули его, оставив на память лишь въедливый шлейф чужих запахов и новую искорку души в глубине дома. При нашем приближении она начала перемещаться к выходу, ну, а когда мы подошли к самому поместью, нас уже встречала целая делегация из бабушки, Химари в кошачьем обличье и черноволосой девочки. Кивнув им я перевел взгляд на девочку.

— Юто, познакомься, это Куэс, — ба легонько подтолкнула ее вперед. — Надеюсь что в будущем, она станет для тебя важным в жизни человеком.

Усилием воли заставив усталость отступить я внимательно рассмотрел Куэс. Маленькая, взъерошенная, слегка испуганна и встревожена, пытается выглядеть уверенной и спокойной, но в глазах нет нет да мелькнет искорка неуверенности.

Приветливо улыбнувшись, я протянул ей ладонь, и, игнорируя приглушенный смешок за спиной сказал:

— Здравствуй, я Юто.

Куэс так странно на меня уставилась, что я сразу вспомнил что забыл скрыть свои глаза.

Да уж, первое впечатление я на нее определенно произвел, да еще какое!

Меня разбудил плач. Тихий, очень тихий и наверное неслышимый даже в соседней комнате, он раздавался из комнаты где поселили Куэс и не нужно было гадать, почему она плакала. Ее оторвали от дома, увезли непонятно куда, к людям считавшимся среди остальных кланов париями и сказали что она будет невестой для наследника этих странных людей... наверное это тяжело, жить пытаясь смириться со своею судьбою и осознавать что сейчас ты ничего не сможешь поделать... Незавидная судьба.

Стараясь не потревожить нэко, я отбросил одеяло в сторону и прошел в комнату Куэс. Она плакала во сне, тихо всхлипывала в подушку и наверное неосознанно пыталась заглушить все звуки. Не знаю. Но баку вытащенный мною из мира сновидений, умиротворенно заурчав на подушке, мигом избавил девочку от тяжких снов и горьких раздумий, поглотив всю горечь и оставив лишь мягкую теплоту чистого сна. Заулыбавшись, Куэс уже спокойно засопела, а я вернулся в комнату. Невозмутимо встретив понимающий взгляд Химари, переступил распростершегося на полу льва и рухнул в кровать.

День определенно задался.

Глава 33. Веселый первый день.

Первое что я увидел когда проснулся — сладко посапывающую Таму. Лиса так сладко спала, что мне даже было стыдно ее будить. Немного. И недолго.

— Йяху-у-у-у...

— Поймала!!! — Тама сладко зевнула и откинула край одеяла. — Ты опоздал, я уже проснулась.

— Блин! — искренне огорчился я. Повертел головой и заметил что в комнате слишком светло для раннего утра. — А который час?

— Скоро на завтрак позовут.

— Что?! Я пропустил рассвет?!

Вскочив я попытался кинуться к древу, но меня со смехом схватили за руку и повалили обратно на кровать.

— Лежи уже. Духи ничего интересного не говорили.

— С чего это ты решила их выслушать вместо меня?

— Ну я же твой фамильяр все-таки, — пожала плечами лиса. — Да и интересно было что они скажут.

— Кто ты такая? Верни мне мою беззаботную, раздолбаистую и глуповатую Таму!

— Раздолбаистую?! Глуповатую?! Ах ты, мелкий...

Не выдержав, я расхохотался, ускользая из рук пытавшейся словить меня кицунэ.

— Стой! Хуже будет!

Изменив векторы гравитации я приземлился на потолок и насмешливо взглянул на нее.

— Да? И что ты мне сделаешь?

— Не дам хвостик тискать!

Я мигом оказался на полу.

— О светоч разума, не губи душу безгрешную, не лишай единственной радости в жизни!

— Нет, нет и нет! Не дождешься!

— Ах, так?! Ну ладно! — Свиток отменного пергамента как по волшебству (хотя, почему как? Именно по волшебству) оказался у меня в руках. Развернув я, косясь на Таму, громко, с выражением зачитал заглавие. — Список запретов для Тамамо-но-Маэ... так-с запишем первое — никакого саке!

— Э-эй!

— Второе — никаких сладостей...

— Так нечестно!

Оторвав взгляд от пергамента, я насмешливо пояснил:

— Сладкое для зубов вредно, потом еще благодарна будешь! Так, третье... будешь обязана не менее восьми часов в день ходить в костюме кролика... — якобы спящая на подушке нэко затряслась от смеха, да я и сам с удовольствием любовался на застывшую в немом возмущении лису. — Четвертое...

— Я поняла, поняла! Больше не буду, можешь гладить хвост сколько угодно!

— И ушки?

— Да...

Свиток мигом исчез.

— Отлично! Давай сюда.

— Держи изверг... — якобы обреченно пробурчала лиса, но я отлично видел что происходящее доставляет ей не меньше удовольствия чем мне. А уж как рада Химари...

— Хима-а-ари, я знаю что ты не спишь.

— С вами поспишь, — нэко насмешливо сверкнула клычками, зевнула, потянулась и сменила облик. — Такое веселье каждое утро...

— Значит хорошо живем. Если нам весело вместе, то все отлично, не так ли?

Возражений не последовало. Ни нэко, ни кицунэ не считали иначе и были искренне рады что все обернулось так. Особенно Тама, ведь в прошлом она не раз была уже фамильяром и так к ней не относились. Как к вещи, помощнику — да. Как к члену семьи — нет.

В открытое окно влетел почтовой светлячок, покружил по комнате выглядывая получателя, увернулся от назойливой фейки и приземлился мне на ладонь. Растаял в мягком зеленоватом сиянии, оставляя после себя небольшой увесистый сверточек.

— Держи, — я протянул посылку Химари. Нэко с подозрением на нее покосилась, но взять не спешила.

— Что это?

— Шампунь, специально для тебя. — Я извлек из обертки бутылочку, открыл ее и вдохнул аромат трав. — Женьшень, некоторые другие травы, пара жемчужин, серебряная вода и экстракт мяты. Эйрин сделала специально для тебя. Теперь тебе купаться будет намного... приятнее... ммм... — Какой приятный запах... Такой... привлекательный...

Бутылочку самым наглым образом выдернули у меня из-под носа.

— Тебе уже хватит, — насмешливо заметила Тама, закрыла бутылку и отдала Химари. Бутылка исчезла в пространственном кармане.

Я непонимающе посмотрел на нее, и потряс головой изгоняя наведенный дурман. Кажется вместо обычной мяты, кое-кто добавил в шампунь кошачью. Нет, конечно купаться так и впрямь интереснее, но с таким эффектом, боюсь бутылочки хватит на один-два раза. Если уж меня так приложило, то Химари будет просто в "восторге"...

— Хороший шампунь... Ладно, пора подниматься. И Куэс будить...

— А ты кажется ей совсем не рад. — Проницательно заметила Химари,

— Меня бесит присутствие в доме посторонних.

— А ты думай о ней как о союзнике, уверенна — это поможет.

"Союзник, да? Хм..."

Задумчиво кивнув самому себе, я щелчком пальцев переоделся и довольно показав завистливо насупившейся кицунэ язык, вышел из комнаты.

Куэс пришла самой последней. Остановившись у порога, она, отвечая на приветствие бабушки потерла кулачком глаза, сонно моргнула и вытаращилась на нас с таким выражением лица что я повертел головой выискивая что же ее так шокировало. Ну кухня, ну все наше семейство, ради такого случая собравшееся вместе: Ая в виде письма лежит на столе, Кая крутиться возле плиты, наводя последние штрихи, Гинко в волчьем обличье рядом с дедом сидящим во главе стола, бабушка рядом с ним, феи, летают в воздухе гоняя залетных бабочек с клумбы, Тама и Химари рядом со мною, в человеческом обличье... Химари...

Я пихнул нэко локтем, и прошипел сделав страшные глаза:

— Облик!

Та вздрогнула и досадливо скривилась, сообразив что спросонья, по привычке заняла свое место позабыв про вчерашние указания ходить в облике кошки, первые несколько дней.

Ба подарила (почему-то мне) многообещающий взгляд и благодушно проворковала, указывая на свободное место рядом со мною:

— Садись, доченька, садись.

Куэс несмело шагнула вперед и застыла когда из-под стола выкатились два пушистых колобка и закружились вокруг потираясь об ноги. Баку — спавший на руках девочки и выглядевший здоровенным благодушным котом, приоткрыл глаз, смерил взглядом зовущих его пушистиков и вальяжно спрыгнул на пол, потянулся и ушел следом за екайчиками на улицу. Лишь после этого Куэс робко заняв свое место присоединилась к нам.

Завтрак прошел в атмосфере своеобразной. С одной стороны, меня раздражали изучающие взгляды которые Куэс бросала на меня когда считала что на нее никто не смотрит, с другой — веселили ее эмоции и поведение. Она была непривычна к такой жизни, это выражалось во всем: в манерах, скованности, неуверенности и даже толике страха. И тем забавнее было за ней наблюдать, когда она наконец начала чуть оттаивать.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Закончился и завтрак, после чего нас вдвоем выпроводили на улицу, впихнули сверток с перекусом и захлопнули дверь. С грохотом. Еще и чары наложили чтобы не открыл.

Развернувшись, я мрачно посмотрел на девочку. Тяжко вздохнул. Ну и как спрашивается мне налаживать с ней отношения? Это не екай которого можно усмирить силой, не демон дабы подчинять заклятьями и не вассал дабы просто приказать. Нет, это обычная человеческая девочка, с могучим, но неразвитым темным даром, привычкой командовать и выросшая в тепличных условиях городов. И как быть?

— Яблоки любишь?

— А? Д-да...

— Отлично! Идем.

Покажу ей часть своих владений, а там и посмотрим как все сложится. Заодно и проверим кое-какие предположения.

Свернув за угол я потрепал по холке Сураи, лежавшего на веранде прямо и направился к древу.

— Хиии!.. — приглушенный писк за спиной заставил меня остановиться и обернуться. Куэс, свернув за мною наткнулась на Сураи, и сейчас застыла как кролик перед удавом испуганно таращась на льва. Тот приоткрыл глаз, покосился на незнакомку, медленно поднялся и шумно обнюхал лицо. Лизнул и оскалился:

— Здравствуй, девочка.

Я испугался что та упадет в обморок, но обошлось. Нервы у Куэс оказались покрепче, и она лишь развернулась ко мне, в немом вопле прося о помощи.

— Не бойся, он питается только девственницами от пятнадцати до двадцати лет... но тебе ведь нет пятнадцати?

Она закивала как китайский болванчик.

— Никем я не питаюсь, — обиделся лев, фыркнул и ушел по своим делам.

Проводив его взглядом, я кинул на Куэс малое исцеление и наконец направился к древу. Девочка помедлив несколько секунд пошла следом. Недолго, ибо пройдя несколько шагов по траве глянула под ноги и с воплем вскочила обратно на веранду.

— Змея!!!

Подняв обиженного водного духа я напоказ погладил его по теплой чешуе и без тени насмешки посмотрел на девочку.

— Перестань пугаться. В окрестностях на пять миль нет никого кто причинит тебе вред... пока я рядом. — Видя что она не поверила вздохнул, отпустил духа и потянул руку. — Иди ко мне, и не бойся. Обещаю, никакого вреда тебе не будет.

Она немного помедлила, но руку приняла. Я лично довел ее до древа и создав телепорт переместил нас ко входу в Лисьи Сады. Заведовала Садами Мияко под руководством Лешего и заведовала надо признать неплохо — одних фруктов здесь росло видов тридцать, а уж об остальных видах растений и говорить было нечего. Кусочек леса превратился в настоящий заповедник, и виновна в этом была всего одна адептка магии Жизни. Ну что сказать, магов Жизни очень несправедливо недооценивают, и их полезность выше любых слов.

Шутливо склонившись я произнес:

— Добро пожаловать в Сад, здесь вы найдете растения на любой вкус, вид и цвет. Принадлежат они, как ты думаю уже догадалась, мне.

— А кто присматривает за ними? — спросила она оглядываясь по сторонам, шагая за мною по широкой, поросшей мелкой мягкой, но очень густой синей травкой тропинке.

— Мои вассалы... аякаси.

— Ах, да, Амакава ведь используют демонов...

Я промолчал. Сейчас еще не время для слов и убеждений. Их время придет позже.

Не дождавшись ответа, Куэс ускорила шаг и попыталась пощупать полу плаща. Попытка закономерно закончилась неудачей — ткань обратилась туманом и пропустила руку сквозь себя.

— Пока я не захочу, никто к нему не прикоснется, — я даже не обернулся, и так прекрасно зная что на ее лице написано разочарование.

— А тебе в нем не жарко?

— Нет.

— А что...

— Тихо! — я оборвал ее вопрос и прислушался, пытаясь понять откуда донесся звук. Звук повторился, приближаясь слева:

— ...дииин... Господиин!..

О нет! Схватив Куэс в охапку я шмыгнул под корни ближайшего дерева, закрыл попытавшейся возмутиться девочке рот, приложил палец к губам и прикрыл нас плащом — скрываясь от посторонних глаз.

— Господиин! Где вы? — на тропу выскочила Мияко, оглянулась по сторонам, вновь позвала и расстроенно обернулась к вылезшей следом сестре. — Странно, я ведь чувствовала его здесь, куда он подевался?

Хамико пожала плечами, с немым вопросом глядя на меня. Я отрицательно покачал головой показывая что нас здесь нет, и кицунэ понятливо прикрыла глаза.

— Пойдем, посмотрим дальше, — Мияко нашего немого разговора не заметила, схватила сестру за рукав и потянула за собой. Они скрылись в кустах напротив и я скинул плащ. Облегченно провел рукавом по лбу:

— Пронесло.

— Что-то опасное?

— А? Нет, разве что для ума... Дал ей два хвоста в награду и теперь она преследует меня прося еще один — надоела уже хуже горькой редьки! — Обратив внимание на ее недоумение, спросил: — Ты знаешь как развиваются кицунэ?

— Не особо, — покраснев призналась Куэс.

Я осуждающе покачал головой, но ничего говорить на ее безграмотность не стал, начав импровизированную лекцию:

— У кицунэ четыре основных пути увеличения своей силы, со временем — примерно раз в сто лет получая один хвост, поглощая других аякаси и души людей, тренировками или получив силу от кого-то другого, у нас именно четвертый вариант, я дал Мияко пару хвостов и теперь она хочет еще...

— Не знала что Амакава могут влиять на демонов...

— Запомни одно, все что ты знала о нас до этого — прах! Ты не знаешь и толики правды, но я открою ее тебе... надеюсь она не станет достоянием многих.

— Я никому не скажу... клянусь!

Я поверил ей. Уж слишком отчаянным был ее взгляд, и слишком тверда решительность в сердце. Она так старалась показать себя сильной, надежной что даже становилось страшно...

Страшно за нее.

После этой встречи, мы без происшествий добрались до яблонь, я показал область поисков и скомандовав сбор, подал пример залезая на дерево. Надергав яблок с шести яблонь, остановился и оглядев кучу в половину моего роста с огорчением признал что немного погорячился. Столько нам не съесть и за месяц.

Куэс поступила умнее — собрала всего десять яблок, по паре с каждого дерева. Вот только собрала она их...

— Ты с каких деревьев их надергала?

— С тех, — она махнула за небольшую оградку показывая на группку обособленно стоящих яблонь. — А что?

— Хм, скажем так, я бы не советовал их тебе есть.

Взяв одно из своих яблок она повертела его в руках выискивая изъяны, не нашла и подняла на меня глаза:

— Почему?

— Ну, — я взял первое яблоко — двухцветное, желто-красное — вот это яблоко, увеличивает рост одной из частей тела случайным образом, — красный бочок увеличивает, желтый — уменьшает. И говоря случайным, я не шучу, если не хочешь чтобы твоя голова стала размером с воздушный шар то лучше не ешь... — она поспешно закивала. — Вот это — я поднял золотое яблоко — омолаживает, вещь хорошая, но если не хочешь стать младенцем то не советую есть, хуже будет, а это — серебряно-зеленое — наоборот старит, станешь старухой и будет очень плохо! А это — взял напоминавшее сливу, темно-синее яблоко — в отличие от первого только уменьшает, но зато без побочных эффектов.

— А это? — она осторожно подняла последнее яблоко — светло-янтарное, будто светящееся изнутри, — что делает оно?

Вместо ответа я метнул яблоко в землю. Бумкнуло, нас засыпало землей.

— А ЭТО, я категорически не советую тебе есть, — и поглядев на проникшуюся ведьмочку добавил: — Если ты конечно не хочешь что-бы у тебя расстояние между ушами составляло десяток метров...

— Зачем держать здесь подобные опасные вещи? — спустя несколько секунд выдохнула она, круглыми глазами глядя на оставшуюся от взрыва яму.

— Этот сад выращивают кицунэ... — иронично пояснил я — Как думаешь, зачем им яблочки с огоньком?

Разумеется для проказ, но пока никто в моих деревнях на подобную шутку не попадался, а вот Куо партию взяла. И зачем они ей?!

Следующие десять минут прошли в молчании. Мы молча грызли яблоки, а я ждал вопросов. И Куэс не замедлила их задать.

— Не понимаю, — медленно начала она рассматривая очередное яблочко — почему ты так просто общаешься с аякаси? Они ведь наши враги, мы — охотники на демонов, наши кланы входят в Круг, так почему?

— Ты глупо разделяешь желаемое и действительность. Аякаси враги Круга — но не мои. Я общаюсь с ними, дружу, люблю их... и иначе быть не может. Это — моя жизнь.

— Но ведь ты охотник?! Как же ты собираешься жить дальше? Как же твой клан? Что скажут они?

Одобрят и поддержат. Ну, может дед еще поворчит.

— Меня вырастила и воспитала аякаси, у меня фамильяр аякаси и среди людей у меня нет друзей, так какова должна быть моя жизнь? Что до деда, он не одобряет моих увлечений, но считает что счастье важнее глупых устаревших традиций...

— Но так ведь нельзя!

— Можно... Знаю сейчас ты не поверишь мне на слово, но я могу показать тебе истину. Скажи, Куэс Джингуджи ты готова узнать мир иного лучше чем кто-либо из людей? Ты в самом деле хочешь узнать какими иногда бывают люди... и аякаси?

Колебалась Куэс недолго.

— Да.

— Тогда, тебе повезло, — поднявшись, я отряхнул плащ и протянул ей руку. — У меня как раз есть одно дело, и касается оно обеих сторон...

Расставим все точки над "и", а там быть тому что будет.

Глава 34. Истинное обличье монстра.

Зеркало портала привело нас в высокую, извилистую пещеру. Шагнув первым я придержал оступившуюся Куэс и осмотрелся. Высокие стены с капельками влаги на них, многочисленные сталактиты и сталагмиты, узкая тропка между ними. Пахло сыростью, свежей проточной водой, грибами... и смертью. Тем самым сладковатым запахом тлена витавшим в старых, запечатанных гробницах.

— Плохое место.

— Где? Я ничего не вижу, — пожаловалась Куэс слепо глядя во тьму. Я лишь сейчас сообразил что здесь нет ни одного источника освещения и для нее темень кромешная.

— Сейчас помогу.

Впечатать чуть измененную структуру способности в ее тонкие оболочки души было проще простого. Куэс несколько раз моргнула, и посмотрела прямо на меня.

— О! Вижу, — обрадовалась она оглядываясь, — что ты сделал?

— Наделил тебя способностью ночного зрения. Ничего особенного.

— Не знала что Амакава так умеют...

— Я полон сюрпризов, — хмыкнул я, проходя по вздымавшемуся над небольшим подземным ручьем каменному мостику. Кладка и еще различимые на ней узоры подсказывали что мостик дело человеческих рук. Пройдя по мостику мы очутились на берегу бурной речушки, весело текущей по стиснутому стенами руслу. С нашей стороны у самого русла, одним краем упираясь в стены пещеры вилась отмеченная старыми каменными столбиками тропа. Довольно широкая и удобная, она явно относилась к тому-же времени что и мост над речушкой и явно была создана теми же руками. По ней мы и последовали. От воды несло промозглым холодом, а запах тлена усиливался с каждым шагом, пока не стал настолько силен что его почувствовала Куэс.

— Где-то кто-то умер...

Я промолчал.

Пещера начала постепенно расширяться, стены расходились в стороны, а свод — вверх, пока наконец не завис высоко над головой. Стены еще некоторое время расширялись, а затем, безо всякого перехода резко оборвались выводя нас в просторную, заполненную озером пещеру. Здесь был свет — тонкий лучик далеко вдали, а тленом пахло еще сильнее, практически забивая все остальные запахи. Но кое-что я смог учуять.

Пахло кровью. Человеческой.

Вода в озере была чистой настолько, что казалась абсолютно черной, дно располагалось неглубоко — мне по щиколотку, а на нем лежали кости. Старые человеческие кости. Много костей, целые горы. Вначале целые, затем все более поврежденные.

Создавалось впечатление что их кто-то грыз.

Общее настроение от такой картины было гнетущим, Куэс до боли вцепилась мне в руку, закрыв глаза и прижимаясь в тщетной попытке не видеть того ужаса вокруг. Я вел ее стараясь не наступать на останки, но это не всегда получалось и от влажного хруста прогнивших костей девочка вздрагивала, сильнее прижимаясь.

Чем ближе мы приближались к лучу света, тем отчетливее виднелся небольшой островок посреди пещеры, и застывшая в одиноком столбе света изломанная коленопреклоненная фигурка.

Остановившись, я осторожно высвободил руку. Куэс, открыв глаза и стараясь не смотреть на кости перевела взгляд на фигурку, несколько секунд приглядывалась, а затем в ужасе закрыла рот руками.

— Я все гадал: почему ты не преследовала Арго... — восемь шагов и под ногами захрустела влажная галька берега — а ответ оказался очень прост: твоя магия сильна, но тело человеческое — ты слишком сильно пострадала от обвала.

С тихим хрустом переломанных ребер аякаси развернулась ко мне. Улыбнулась искривленными в судороге боли губами, покрытыми коркой запекшейся крови.

— Твой слуга был силен, у меня не было шансов.

— Я считал что ты Воплощение Предвечной, одна из ее аватар что бродит по земле воплощенная в теле смертной... а все оказалось куда прозаичнее. Ты — аякаси. — Она промолчала. Незрячий взор слепых глаз был направлен в сторону, на самую большую груду костей. Уловив направление я тихо сказал: — Они выжгли твои глаза дабы ты не могла найти своих убийц, и закололи на алтаре, как жертвенную деву.

— Стоял голод, жители умирали один за другим... они считали что другого выхода не было... — в ее голосе звучала застарелая горечь и обида, обида обреченного на страшную смерть, и еще более страшную участь ребенка, принесенного в жертву богам. — Они молили богов принять жертву, спасти их детей взяв лишь одну меня... но они ошибались.

— И ты убила их.

Она кивнула.

— Не было рядом ни одного онмедзи, и я уничтожила их. Это — место моего второго рождения. Здесь я умерла, и здесь я родилась.

— И сюда пришла умирать... чего ты хочешь?

Аякаси долго молчала, а затем тихо выдохнула:

— Покоя.

— Хорошо, — кивнул я. Присел рядом и безо всякой брезгливости положил руку на окровавленный лоб. — Я дам его тебе.

— Я ведь твой враг, — слабо улыбнулась аякаси, — так почему ты помогаешь мне?

— Ты мне не враг, ты лишь заблуждавшаяся глупая девочка что слишком много страдала.

Она долго сидела повернув лицо в мою сторону, а затем, тихо прошептала откидываясь на спину:

— Спасибо.

Я постарался улыбнуться.

— Спи, засыпай не думая ни о чем.

— Скажи, там очень... страшно?

— Там темно, уютно и тепло. Мягкая Тьма что окутывает тебя уютным покрывалом небытия. Там покой.

— Покой, как давно я о нем мечтала, — она откинулась затылком на землю, устремив взор слепых глазниц в темный небосвод. — Он не оставит тебя в покое, Амакава его личные враги, а ты слишком часто переходил ему дорогу, он будет мстить.

— Пускай приходит. Я с радостью определю ему место в мироздании.

— Спасибо... выслушаешь меня в последний раз?

— Разумеется.

— Меня зовут... — она прошептала мне на ухо свое имя, и умерла. Умиротворенная улыбка осветила изуродованное обвалом лицо. На один миг, ее лицо стало красивым умиротворенным лицом обычной девочки которой она некогда была... а затем осыпалась прахом. Плоть столетиями скованная сутью рассыпалась обнажая хрупкие белоснежные кости.

Я протянул подошедшей Куэс окровавленную ладонь.

— Вот она, суть аякаси. Красная, как и наша, и такая же горькая как ее судьба. А ведь она была всего на год старше тебя.

Она села рядом на колени, с сочувствием глядя на останки усопшей.

— Бедная... Что с ней случилось?

Я поднялся и посмотрел на девочку сверху вниз.

— Надо ее похоронить.

Я создал могилу в месте освещаемом одиноким лучом солнца. Бережно уложил останки в могилу и сомкнул землю, возводя высокий тонкий шпиль алмазного надгробья. Его поверхность искрилась на свету разбрасывая лучики сияющим ореолом солнечной короны.

— ...Раньше, в онмедо, существовал ритуал, страшный, кровавый, но практикуемый. Ритуал создания "оберега" — стража что оберегал поселения от любых невзгод, будь то мор, голод или стихия. Выбирали жертву — обычно ребенка лет десяти-одиннадцати — и приносили его в жертву, отводя рок от поселения. Жертве выжигали глаза, особым образом подготавливали и умерщвляли в месте богатом природной силой... таком как это. Ты не видишь того, но на месте ее могилы раньше располагался алтарь, именно на нем ее и убили.

— Это ужасно!

— Увы, но это — реальность! Люди сами навлекают на себя беды влезая в дела в коих не смыслят ничего. Скажи, ты понимаешь зачем ты здесь?

Она неуверенно кивнула:

— Ты хотел чтобы я ее увидела. Увидела не екая, но человека.

— Верно. Я хотел дабы ты увидела к чему приводит человеческая жестокость и глупость. Я хотел дабы ты осознала одну простую вещь: мы и аякаси — два мира со своим правилами и законами. Мы сосуществуем вместе бесчисленные тысячелетия и связаны узами крепче стали. Взаимососуществование наших миров возможно и реально, но нарушение законов одного другим — приводит к большим проблемам. Ты спрашивала как я могу жить с аякаси, потому я хочу дабы ты осознала одну простую мысль: уничтожать кого-то лишь за его принадлежность к иному виду — мерзко и глупо. Круг занимается именно этим, и потому я ненавижу их, но ты еще можешь измениться... если захочешь и осознаешь что наша история куда запутаннее и не включает в себя вечную войну духов и людей. И я очень надеюсь что ты осознаешь эту простую на словах, но очень сложную в реальности истину.

— Я... я постараюсь понять.

— Постарайся, — кивнул я и развернулся к озеру. Прокусил запястье и показал Куэс свою сверкавшую расплавленным серебром кровь: — А вот это — моя суть. Суть ханъе.

Сияющие капли звездочкам рассыпались в воде. Вспыхнули серебристым огнем, затанцевали на поверхности воды. Пламя взмыло стеной, охватило кости очищающим саваном, разогнало тьму и мрак пещеры пожрало всю энергию смерти и боли под сводами, очистило великое множество прикованных к останкам душ, отправило их в круг реинкарнации и заплясало в воде, поглощая кости и оставляя после себя лишь чистую черную воду.

Куэс вначале отшатнулась от пелены огня, затем, осознав что пламя не источает жара с любопытством протянула руку, и языки обвили ее кисть ласковым прохладным саваном силы. Стерли синяки и ссадины полученные в пути, и погасли. Девочка перевела на меня взгляд.

— Это не способность Амакава.

— Нет, это — именно она. Истинная способность утраченная моими предками под гнетом тысячелетий и восстановленная во мне.

— Кто же ты такой, Юто Амакава?

— Со временем, ты узнаешь правду. Когда будешь достойна.

— И кто это определит?

— Я.

Открыв зеркало портала, я протянул ей руку.

После пещеры мы вернулись в Сад. Уже начинало смеркаться, но возвращаться домой мы не спешили. Происшествие в пещере, будто сломало некую стену между нами, нашлись темы для общения, исчезло напряжение в поведении.

— Скажи, что ты знаешь о Симабаре? — втихомолку заведя руку за спину, я щелкнул по носу высунувшуюся из кустов мордочку белой кошки. Негодующе фыркнув, нэко вновь исчезла в кустах, переместилась на несколько метров назад, и, судя по ощущениям, залезла на дерево, где и залегла тщательно прислушиваясь и приглядываясь.

Химари как всегда не оставляла меня наедине...

— Симабаре? — переспросила Куэс и в замешательстве повертела яблоко. — Ничего. А что это?

— Хм... ладно, а что ты знаешь о истории аякаси и людей?

— Тоже не особо много, — стыдливо покраснев, призналась она, — меня готовили к поступлению в Британскую школу Колдовства, а вот историю преподавали слабо.

— Ах, да! Авада Кедавра и все такое прочее?! — я помахал рукой в воздухе изображая колдование с палочкой, и тут-же пригнулся, пропуская над собой яблоко.

— И ты туда же?!

— Что, уже успели достать? — сочувственно спросил я.

Куэс подозрительно покосилась на меня, но не увидев насмешки пожаловалась:

— Угу, с выходом этой книги все так и пытаются подколоть, постоянно спрашивают на какой факультет поступлю... нет там никаких факультетов! То что Роулинг выпускница той школы, не означает что она передала в точности ее обстановку.

— Иди на Слизарен, — с ухмылкой посоветовал я, и рассмеялся пропуская очередное яблоко над головой. Куэс надулась. Я примирительно поднял ладони вверх.

— Ладно, не обижайся. Я что хочу сказать — в твоем образовании существует пробел...

— Ну?..

Я без тени усмешки посмотрел на резко побледневшую и инстинктивно вытянувшуюся по швам девочку.

— Сегодня уже поздно, потому завтра, мы пойдем к тем кто помнит истинную историю мира. К тем кто жил во времена зарождения мира. У них ты и узнаешь о истинном положении дел. Надеюсь тебе понравится.

— А это не опасно?

— Пока я рядом, ни одно существо в этом мире не причинит тебе вреда.

Я был достаточно убедителен дабы она поверила мне.

Глава 35. Мудрый Ух и холм Шепчущих духов.

Уговорить ее следующим утром выйти на поверхность озера, было делом нелегким, — Куэс никак не могла поверить что по воде можно ходит аки посуху. Прошлось доказывать делом. Поверила, но все равно вцепилась в локоть как клещ.

— Итак, что ты видишь?

Она послушно огляделась, с недоверием косясь на неверную водную гладь под ногами.

— Озеро, туман, беседку, водопад, скалы, деревья, карпов... камни и песок, а так же солнце... все?

Я таинственно улыбнулся:

— Не совсем. Скажи что из этого всего реально?

— Ммм... не знаю.

— Пустота, в данном случае нереальна пустота! — С этими словами я показушным взмахом руки сорвал покрывало иллюзии, обнажая застывшее на самом верху скалы, склонившее ветви над водопадом дерево. Его листья в свете восходящего светила пылали огнем, ствол серыми разводами чистого агата с прожилками сияющего янтаря, а ветви были увешаны необычными плодами. С гордостью представил: — Рудничное древо, что носит на своих ветвях все богатство земных недр.

Однажды, Химари спросила меня почему я всегда выбираю деревья в качестве основного элемента. В тот миг я ответил что просто слишком люблю природу, и это было правдой. Но правдой также было и то, что мне просто нравился этот образ. Образ древа ставшего чем-то большим чем обычное растение. И когда пришла пора очередной Грёзы, я не слишком задумывался над ее формой. Хотя, по правде говоря, и думать особо не пришлось. Образ дерева растущего на краю пропасти, и укрывающего ветвями озеро с водопадом внизу, пришел сам собой. И очень напоминал иной — более древний — образ старой сакуры, растущей на краю бездны и окруженной реками лавы.

— Как красиво! А что там, на ветвях?

— Подойди, посмотри, — с улыбкой посоветовал я, и придержал за локоть рванувшую было девочку. — Осторожно, иногда оно роняет со своих ветвей богатства, — в этот самый миг древо издало тихий звон, и с его ветвей сорвалась алая звездочка. Мелькнула в воздухе, блеснув напоследок алым краем и исчезла в воде. — Примерно так.

Подбежав к месту падения девочка издала восхищенный вздох и достала из воды крупный, в кулак размером рубин.

— Нравится? — Все дно вокруг водопада было усеяно мерцавшими в пробивавшихся сквозь водную гладь сокровищами: золото, серебро и драгоценные камни лежали рядом с самородками железа, меди, олова и полудрагоценными камнями. Древо доставало из недр не только то что иные назвали бы величайшей ценностью или кровью цивилизаций — но даже то что ценилось лишь мастерами ремесел.

— Сколько он стоит?

— Не дороже денег, — я внимательно присмотрелся к девочке, но того чего опасался — алчности — не увидел. И решив подтвердить свои подозрения предложил: — если хочешь, возьми себе.

— Мне от него никакого толку, пусть лежит, может понадобиться кому-то еще. — С легкой тенью сожаления выронив камень, ведьмочка вопросительно посмотрела наверх. — Как мы доберемся наверх?

— Легко! — Миг краткой дезориентации и мы стоим на краю пропасти. Смотрим в долину, на окутывающую горы и холмы зеленую фату лесов. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь разрывы туч столбами сияющего злата, спускались к земле развеивая флер туманов, вызолачивая кроны деревьев, верхушки гор и отбиваясь от зеркальной глади озера.

Оторвав взгляд от прекрасной картины жизни, я подошел к дереву. На одной из нижних ветвей в компании пары бледно-голубых сапфиров и прозрачного как слеза хрусталя, висел небольшой аметист насыщенно-сиреневого цвета.

— Вот, возьми. Он отлично подходит к твоим глазам.

— Спасибо! — меня быстро, неумело и краснея поцеловали в щеку. — Вот только мне некуда его деть, — Куэс с огорчением осмотрела свое легкое платьице. Карманов на нем действительно не наблюдалось, потому я спрятал камень в карман и вновь вернулся на край, давая ей возможность без стеснения оглядеть висящие сокровища. Природа просыпалась, стряхивали утреннюю росу с ветвей деревья, пробуждались и начинали свой извечный хоровод дневные духи природы и стихий, щебетали птицы и устраивались на ночлег ночные звери — уступая место зверям дневным. Все это составляло ту самую столь любимую мною картину живого, пробуждающегося мира...

Тихий хруст за спиной отвлек меня. Обернувшись, я смерил взглядом невинно водящую ногой по земле потупившуюся Куэс, источающий янтарные капли сока обломок на стволе, опять Куэс, подошел к обрыву и выудил телекинезом застрявший в камнях чуть ниже обломок ветви. Показал кулак ведьмочке и полез приращивать ветку на место. Прирастив, придирчиво оглядел место стыка, не нашел, и повел Куэс вверх по руслу реки.

Пройдя несколько десятков шагов оглянулся, и древо исчезло из виду.

* * *

Место куда я в привел ведьмочку спустя некоторое время, представляло собою небольшую, зажатую кольцом скал долину. На первый взгляд в ней не было ничего необычного. Два холма в центре, один густо порос лесом, множество старых кряжистых деревьев по краям, и просторная проплешина вокруг холмов. Но все это было лишь одной — видимой стороной это необычного места. Если посмотреть так как умеют немногие, способные видеть истинный облик мира то открывалась совсем другая картина. Мощнейший магический фон, завеса божественной силы, абсолютно чистый астрал.

И два могучих источника магии. Один в центре, другой в роще слева. Туда мы и направились.

Уже при приближении мы услышали мощный басовитый храп, а когда приблизились к центру рощи — гигантскому дуплистому дубу, — храп стал совсем невыносим. Усмехаясь я подобрал длинную ветку приложил палец к губам, призывая ведьмочку к молчанию и полез наверх. Заглянув внутрь дупла полюбовался на источник храпа — громадный клубок перьев — и с воплем "Просыпайся!" ткнул его палкой. Ткнул и спрятался.

С оханьем клубок пошевелился и разогнулся превращаясь в громадного филина. Он суетливо поводил крылом по мшистому подножию дупла, нашел свои очки в золотой оправе, нацепил их на клюв и выглянул наружу, — тут-же наткнувшись взглядом на мою ухмыляющуюся физиономию

— Ну конечно, кто еще мог разбудить меня как не ты?

— Не ворчи, — забравшись в дупло я пожал в приветствии теплое пушистое перо и присел на краешек выдолбленного в стволе стула. — Я разбудил тебя не просто так. Мне нужны твои истории.

— Неужели кто-то еще хочет выслушать меня? — с недоверием спросил филин. Его можно было понять, истосковавшись за много лет по общению он обожал поболтать, но выслушать его желали немногие — уж больно многословным был мудрец.

— Моя... невеста, имеет досадный пробел в образовании, и я бы хотел чтобы ты исправил это упущение, поведав ей истинную историю взаимоотношений екаев и людей. Включая и историю Симабара.

— С радостью! — мигом отозвался оживившийся мудрец и нетерпеливо заерзал: — Ну же, веди ее сюда!

Высунувшись наружу я позвал Куэс к себе, помог забраться на дерево и представил их друг другу.

— Куэс — это Ух, он расскажет тебе истинную историю нашего мира. Ух — это Куэс, моя невеста и та кто желает узнать истину.

— Приятно познакомиться, — сделала вежливый книксен девочка.

Филин завозился подслеповато присматриваясь к ней. Ласково улыбнулся совершенно невозможным для обычного животного образом и поманил громадным крылом.

— Подойди дитя, не бойся, я не причиню тебе вреда, — сграбастав подошедшую девочку усадил ее на сгиб крыла, окутал пуховой мантией. — Удобно?

— Да.

— Вот и хорошо, вот и отлично. Ты хочешь чтобы я рассказал тебе историю мира... ты не представляешь как я рад поделиться накипевшим хоть с кем-то. Со мной мало кто общается...

Он продолжал жаловаться найдя себе благодарного слушателя, но я его уже не слушал; спрыгнув с дуба, медленно побрел в сторону центра долины. Я нашел это место несколько лет назад — когда заинтересовавшись источником силы за водопадом, однажды все-таки дошел сюда. И здесь я нашел их — осколки цивилизации Симабара, двух древних существ. Мудрого болтливого Уха — филина-духа что знал казалось все на свете, и старого ленивого Беорго — медвежьего зверобога что застал времена зарождения мира. Они жили здесь с незапамятных времен, закрытые от всего мира могущественными скрывающим чарами. До тех времен пока их не нашел я...

В роще, центр долины казался проплешиной на которой не росло ничего — лишь красноватый цвет показывал что это не так, а вблизи, становилось ясно что все пространство густо заросло хиганбаной — цветком смерти, цветом упокоищ что символизирует мир ушедших по колесу инкарнаций. Символично, особенно если вспомнить что тысячелетия назад здесь гремели сотрясающие само мироздание битвы.

Дойдя до холма побольше, я сел на валун на самом краю холма и похлопал по камню ладонью.

— Привет, Беорго, давно не виделись. Как ты?

Холм, а точнее выглядевший как холм медвежий зверобог отозвался низким, приветственным гудением. Беорго не мог говорить на языках людей, но очень хорошо общался на языках духов.

— Рад что ты в порядке. Скучал?

В ответе переплелись согласие, сонная медлительность и мягкая насмешка древнего, привыкшего к тишине и покою существа. Он дремал здесь десятки тысяч лет, и будет дремать еще столько-же, постепенно срастаясь с землей, и становясь неотличимым от окружающих его гор. Что ему заботы смертных?

— Вот как...

Утратив интерес к разговору, я принялся рассматривать соседний холм. При некотором напряжении в нем все еще можно было разглядеть остатки циклопического сооружения — сторожевой башни Симабара. Остатки высоких стрельчатых окон, обломки серого камня стен и огрызки колонн смешались в куче, затянулись землей, заросли травой и кустарником, немногочисленными деревьями и лозой. В центре холма у самого подножия башни, все еще сохранялись останки башенного источника — сложнейшей конструкции из металла и эфира, питавшей все сооружение и наложенные на него чары. Я пытался восстановить его, это было возможно, но очень сложно и затратно. Куда легче было создать несколько куда более мощных природных источников, и связать их между собой, чем возиться с реанимирующими чарами, сложного механизма рискуя в конце получить все тот-же результат.

— Вот так всегда, — с грустью промолвил я, наблюдая как стремительно затягивают тучи небо сплошной серой пеленой — ты стараешься, трудишься, а в конце-концов, через столетия после твоей смерти тебя забывают, следы твоего пребывания стираются и уже ничто более не говорит о том что когда-то существовал кто-то подобный.

Гудение приняло вопросительный тон. Задрожала земля когда холм начал подниматься — принимая форму громадного медведя сотканного из почвы, камней и лозы; Беорго начал просыпаться более основательно, и заинтересовался происходящим. Осыпая комья земли надо мной навис огромный каменный нос, шумно втянул воздух, и с чудовищным грохотом туша зверобога плюхнулась на землю. Горы сотряслись казалось что до самого основания, зашумели кронами деревья: с них стаями взлетали всполошенные птицы.

Смахнув крошки земли с макушки я вновь забрался на валун с которого свалился и недовольно заглянул в уставившийся прямо на меня, удивительно маленький для такой туши янтарный глаз. В зрачке размером с тележное колесо отразилась мое недовольное лицо.

— Это было неприлично!

Веселое фырканье в ответ взъерошило волосы. Беорго показалось забавным что я способен испытывать неудобства от простого падения на землю.

— Гад ты! Эх... о чем я там говорил?

"Память. Воспоминания."

— А... Да. Недавно прибыл мой брат... ты его помнишь, дракон Мирин — собеседник согласно прикрыл глаза. — Оказывается со времени нашего... ухода, прошла тысяча лет. Нас уже большинство забыли, для остальных мы стали древней страшной легендой — страшилкой для детей. Нас забыли! Мы столько приложили усилий дабы нас помнили... а стали лишь воспоминанием.

Было обидно. Обидно и горько. Мы столько старались, вписывали себя в истории миров. Мы посетили сотни их, в одних нас почитали как богов, в других ненавидели... но нас помнили!

Нас забыли, выбросили на обочину истории как истлевшие страницы летописей.

"Все. Проходит. Время. Идет. Меняется. Память. Слаба. Не. Грусти. Творец. Придет. Твой. Час."

— Да когда он еще будет, — отмахнулся, я и подпер ладонью подбородок, наблюдая как медленно текут искристые реки зелени в глубине зрачков медведя. — Если даже приведенный Миром демон нас не... — тут я осекся сообразив что глодало мне разум последние две недели. — Дьявол! Я же совсем забыл про него!!!

— Я уж думал что про меня забыли — насмешливо поприветствовал меня сидевший в камере демон.

— Ты недалек от истины, — ответил я, распахивая дверь темницы. Закрыв ее за собою, сел и внимательно осмотрел сидящего напротив. Толстая плотная шкура насыщенно-багрового оттенка, в энергетическом плане напоминавшая кожу Таму, — только менее прочную, короткие толстые и витые рога — пара, могучие, но аккуратно подстриженные когти, удивительно приятные для демона черты морды, и комплекция колобка. Хотя двигался он совсем не грузно: движения выдавали опытного, закаленного в битвах бойца. Все это прикрывала одежда трактирщика из плотной кожи демонического зверя — судя по структуре, мархуна. — Я действительно позабыл про тебя. Думаю, нужно познакомиться. Твое имя я уже знаю, — Мир меня уже просветил на твой счет, что же до меня, то меня зовут Амакава Юто.

— Мир? — удивленно приподнял брови собеседник. — Мне он представился как Маркус, — наемник из воплощенных миров разыскивающий трактирщика для подданных своего брата. Он соврал?

— Разве что в имени. Он действительно мой брат, и мне действительно нужен трактирщик, и я готов подумать над твоей кандидатурой. Если ты конечно сможешь доказать что адекватен... для демона.

— За доказательствами дело не постоит. Я готов доказать что способен сдерживаться при любых обстоятельствах, и кроме того готов подтвердить и свою профессиональную квалификацию, если вы конечно сомневаетесь.

Речь у него была удивительно приятной, и связной. Да и душа была интересной. У него небыло стихийного элемента — ни одного! Зато было очень много вплетенных в эфирные оболочки Ме. Очень много! В основном не боевых и связанных с его профессией, но были и весьма опасные.

Любопытный экземпляр.

— За тебя поручился Мир — этого достаточно. Перейдем непосредственно к контракту.

— Могу я узнать полное имя приведшего меня к вам? Неприятно осознавать что меня могли обмануть.

Я пожал плечами и назвал полное имя брата:

— Миринастерионтарос — таково его имя. — Точнее, первое из пятидесяти четырех имен данных ему при рождении. Но все запомнить я не смог даже в самые лучшие свои годы. Да и не было у меня такого желания, — запоминать всякую глупость. Все равно он пользуется уменьшенным вариантом первого.

В этот момент я смог увидеть давно позабытое мною зрелище — чернеющего от даже не страха, несоизмеримого всепоглощающего ужаса демона.

Уставившись на меня круглыми глазами, он несколько раз открыл и закрыл рот не в силах вымолвить ни слова, а затем выдохнул:

— Проклятый хаосит?! Побратим того самого ублюдочного Грешника?! — и тут до него дошло. — Брата...

Не сдержавшись, я облизнулся и многозначительно заметил, пощупав его за бочок:

— А ты такой пухлый... Аппетитный...

Я считал что до этого он был в ужасе? Пфе! Я ошибался. Упасть в обморок от страха — вот что такое ужас!

Потыкав ногой в бок лежащего я откинулся на спинку стула, и хмыкнул. Не шевелится...

Страшная сказка для детей, да, Мир?

— Нефрити!!!

— Да господин? — мигом явилась в камеру демонесса.

— Принеси разделочные инструменты.

Не очнется, так хоть ингредиентов соберу.

Как ни странно, но договориться удалось. Я взял его на работу в качестве владельца таверны "Нервардский очаг" с испытательным сроком в тысячу лет, обязал набрать персонал из адекватных суккуб, и следить за качеством пищи. А если учитывать что подобное заведение будет... не совсем нормальным, и грань миров в нем будет истончена, то можно ожидать и гостей из иных миров — от духов до темных рас. А это новости, известия, всякие полезности, услуги и новые лица, часть из которых даже возможно перейдет ко мне на службу. Надо будет только ограничить им выход наружу, и скрыть координаты таверны, дабы никто не мог проникнуть в нее извне, минуя дверь.

Ну, можно сказать успешно.

Так-с, а куда меня занесли ноги?

Оглядевшись, я понял что по привычке пришел к меллорну, и свернул на ближайшую тропинку. Здесь находилось немало мест для отдыха, в одном из них я и застрял привлеченный стуком фигурок для сёги. Играла одна очень знакомая мне нэкомата и Юки-тян. Появился я вовремя, в миг когда нэко в пух и прах разгромила соперницу. Торжествующе приняла поражение и, заметив меня, предложила присоединиться. Отказываться не стал, сел напротив и принялся ждать когда нэко разложит фигурки.

Эту кошку я знал хорошо — пришла самой первой из всех нэко, неплохо обустроилась на новом месте, отличается живостью характера, раздолбайским поведением, несобранностью и приличным талантом к некромантии. Отличная кандидатура на роль Стража.

Осталось только уговорить.

Ожидаемый вопрос я задал когда партия подходила к концу.

— Все так же не хочешь становиться Стражем?

— Нет, — гордо покрутила она носом, делая свой ход. — Кошка — существо вольное, ходит куда хочет.

— По ночам за валерьянкой к травницам? — невинно уточнил я.

А то я не знаю кто и куда ходит по ночам и что тут потом твориться.

Она вспыхнула как мак.

— Откуда ты... нет конечно! Я таким не занимаюсь!!!

Я предупредительно наставил на нее палец.

— Предупреждаю тебя Канэко Аямэ: будешь спаивать моих нэко, — пожалеешь! И да, ты проиграла.

Все еще полыхая щеками она изучила доску и с огорчением признала поражение.

— Еще партию?

— Давай, делать все равно нечего.

Эту партию продул я. Следующую выиграл. Через одну дело застопорилось. Меня нашла Тама. Постояла рядом наблюдая за нашей игрой и внезапно спросила:

— А где Куэс?

— Кто такая Куэс? — рассеянно спросил я, просчитывая следующий ход.

— Куэс! Невеста твоя!

— А... — несколько секунд я непонимающе глядело на нее сверху вниз, а затем вспомнил. И кто такая Куэс, и даже где она осталась. Со стыдом признался, сворачивая игру: — В дупле Уха оставил...

Лиса молча приложила ладонь к лицу в жесте, именуемом народом фейспамом.

Стоит ли говорить что у обиталища мудреца я оказался за считанные минуты? Думаю, нет.

* * *

Заглянув незаметно в дупло, я понимающе ухмыльнулся открывшейся картине. Ух, важно нахохлившись на насесте располагавшемся на приличной высоте, важно вещал, Куэс... спала. Причем спала с открытыми глазами, умудряясь поддакивать в нужных моментах и кивать. Быстро учится, ей бы студентом быть. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Помимо болтливости у Уха есть еще одно отрицательное качество, — он неимоверно, невозможно зануден. Его бы профессором на кафедру какого-то университета, и гарантирую — на его уроках будут спать даже самые отъявленные отличники.

Настолько он зануден.

— Девочка, ты что, спишь?

— А? Нет-нет, я вас внимательно слушаю.

— Отрадно знать что у современной молодежи есть еще чувство уважения к старшим. Вот помню еще пару тысячелетий назад...

Вот потому его никто и не слушает.

Решив спасти несчастную ведьмочку от преждевременного удушения канцелярщиной и ворохом воспоминаний, я вылез из своего укрытия и громко хлопнул в ладони.

— Все, заканчиваем! Ух, спасибо за урок!

Трудно описать ты смесь благодарности и желания меня придушить, читавшуюся в глазах Куэс когда я ее буквально за руку вытащил из крыльев филина. Она мечтала меня одновременно жестоко прибить — за то что привел в это место, и одновременно поблагодарить — за то что вытащил. Победило благоразумие.

— Спасибо что спас.

— Ну, это моя вина что ты там оказалась. Мне следовало подумать что Ух одним рассказом не успокоится.

— Не успокоится?! Он мне весь день рассказывал. Говори и говорил, говорил и говорил... нельзя же быть таким занудным!!! — она схватилась за голову, вновь переживая тот кошмар.

— Ну все, все! Теперь он тебя не достанет. — Я успокаивающе погладил ее по голове и предложил: — Тебе надо отвлечься... Давай покажу кое-что интересное? — Вздрогнув, Куэс посмотрела на меня такими глазами что я поспешил добавить: — Там тихо!

Уговорить составило немалого труда, но в конце концов девочка согласилась в последний раз куда-то пойти и мы направились на соседний с Беорго холм. Там я просто предложил прилечь и послушать. Ночь уже вступала в свои права и небо постепенно украшалось бриллиантами высыпавших звезд. Яркие сияющие точки проявлялись на темном бархате небосвода, кружились в небесном хороводе, создавали созвездия, выстраивали дорогу Млечного пути, а вместе с ними приходили голоса. Тихие шепчущие голоса повествовавшие о давно забытых временах, когда духи и боги блуждали по земле среди смертных, не скрываясь и не таясь. Показывали картины давно исчезнувших пейзаже, затерявшихся во мраке времен городов и народов. Повествовали о их истории.

— Красиво правда?

— Очень! А кто они?

— Духи времен. Давно забытые и прикованные к этому месту. Они появляются здесь с заходом солнца и всегда о чем-то шепчут. Надо лишь уметь слушать.

Мы лежали любуясь звездами и картинами прошлого еще долгое-долгое время. Солнце окончательно зашло, и мир погрузился во тьму ночи, но нам было все отлично видно. Было уютно и хорошо.

— Юто...

— А?

— Я кушать хочу...

А ведь верно, мы ведь даже не завтракали. Так по привычке и пошли. Я-то ладно, привык питаться в деревне, а вот про Куэс позабыл. Чтобы ей предложить такого?

— Гм... морепродукты любишь?

— А есть?

— Найдем, — пообещал я, и встав с земли, протянул руку.

* * *

— Пока, осьминожка!

— Заходите еще, — попрощалась аякаси, впряглась в оглобли и шустро исчезла за деревьями.

Куэс задумчиво проводила ее взглядом и покосилась на жаренное осьминожье щупальце в руке.

— Интересно, а где она достает осьминогов? Море ведь далеко.

Я задумчиво почесал затылок, и честно признался:

— Не знаю. Да и если честно, никогда об этом не задумывался... Но можем глянуть, если что, я знаю где она живет...

— Давай.

Проследить за екаем было проще простого. Здесь аякаси моего клана ни от кого не прятались и скрываться небыло смысла, потому мы с легкостью дошли до самого домика где жила "Осьминожка" — морская аякаси торговавшая готовыми морепродуктами в лесу, рассекая его в древнего вида колесной повозке — ятае.

Сам домик находился возле окруженного скалами озера с водопадиком, рядом была устроена запруда на речушке и брошены сети. Мы пробрались к самому дому незамеченными, потолкались у окна за право заглянуть внутрь. Выиграл я. Сунул нос, испарил стекло давая волю слуху, и увидел комнату заставленную полупустыми аквариумами, с обитателями внутри. Любопытно Никогда не видел как держат осьминогов в неволе. Вот только зачем их здесь держат вообще?

Ответ мне дала сама аякаси, зашла в комнату, вытащила из кадушки у двери тесак и подошла к ближайшему аквариуму. С предвкушающей ухмылкой посмотрела на обнявшихся осьминогов.

— Детишки, время дани...

— Что там? — заинтересовывалась Куэс, когда я торопливо отступил от окна.

— Ничего интересного. Простая заготовка мяса.

Такое, я ей точно показывать нее буду. Пусть лучше не знает каким образом были получены те щупальца что она с таким аппетитом грызет.

Зрелище, со зловещим оскалом кромсающей живых осьминогов аякаси, не для детей.

Комментарии автора:

https://zhitanska.com/sites/default/files/images/stories/ZHVV/Solar/Mlechniy_Puty.JPG — картина открывшаяся нашим героям с вершины холма Шепчущих Духов.

Глава 36. Королевство Мышей.

— Твоя кошка плохо справляется со своей работой, — недовольно заявила мне выползшая из своей комнаты ближе к полудню Куэс, потирая кулачком заспанные глаза.

Оторвавшись от своего занятия я недоуменно посмотрел на нее, на Химари, получил в ответ изумленный взгляд нэко, и, так и не поняв к чему относилось это заявление решил уточнить:

— Ты это к чему?

— У меня под кроватью всю ночь мыши скреблись и шуршали, мешали спать! Как можно иметь в доме кошку и одновременно — мышей?!

"Если бы обязанности Химари в целом, и бакэнэко вообще заключались в ловле мышей, клан Амакава был бы совсем другим!", — насмешливо подумал я, придавливая ладонью услышавшую слово "мыши" нэко, а Куэс ответил:

— Ее обязанности заключаются совсем в другом, и мыши не ее епархия... сейчас закончу и разберемся кто там шуршал.

Согласившись, ведьмочка кивнула и, сев рядом, заметила:

— А не лучше был бы голубой цвет?

— Вот заведешь себе нэко, тогда и будешь выбирать ей цвет, — проворчал я в ответ, затягивая красную ленточку на хвосте нэко, — а у меня, Химари будет носить красную, и точка!

Куэс пожала плечами.

Закончив вязать бантик, я полюбовался на недовольную мордаху Химари, и отправился вслед за Куэс в ее комнату. Там, оглядев комнату, я сунулся под кровать и сразу обнаружил там то что ожидал: вход на Мышиные тропы. Покрутился немного и полностью залез под кровать, проваливаясь на Тропу. Очутившись в просторном, поросшем травкой и уложенном барельефами с геометрическими спиральными узорами тоннеле, огляделся принюхался, и, пройдя на стойкий мышиный запах, заглянув за угол, обнаружил небольшую группку мышек. Хвостатые обитатели пищали и суетились, наводя марафет на просторный тоннель. Поднимали флаги и вешали на стены полотнища

При виде меня они бросили свои дела и выстроившись рядком, запищали приветствие.

Похрустывая костяшками я навис над съежившимися грызунами.

— Я ведь кажется запретил вам вести ходы под домом, не так ли?

— А где Юто? — удивилась Тамамо когда Куэс вошла на кухню в сопровождении Химари. Недовольная кошка прыгнув на свое место, потопталась на подушке и легла отвернув мордочку, сделав вид что не услышала вопроса кицунэ. Ответила Куэс.

— Он пропал.

— Как пропал?!

— Я сказала ему что у меня под кроватью мыши всю ночь возились, он туда полез... и бесследно исчез!

— А, ну тогда ладно, — мигом успокоилась встревожившаяся было лиса, возвращаясь к помешиванию булькающего в казане варева, — скоро вернется.

— С ним все будет в порядке?

— Ну, если никуда не влезет... Тут ведь столько опасностей!..

— Каких?!

Отложив деревянную лопаточку кицунэ притушила огонь и, сев за стол, похлопала по столешнице.

— Садись, расскажу.

Насвистывая веселую песенку я поднялся по ступеням и сразу наткнулся на обеспокоенную Куэс.

— Куда ты пропал? Я так волновалась!

Настал мой звездный час!

— Когда я заглянул под кровать, то увидел множество злобных харь глазевших на меня! Подумав что не могу оставить их так, и дабы не дать им добраться до тебя ночью я вступил в бой. Я храбро сражался, многие враги пали под ударами моего клинка, но силы были не равны! Меня схватили и уволокли в свою грязную обитель злобные мыши! — Я ожесточенно жестикулировал во время монолога, наблюдая как меняется выражение лица Куэс: от обеспокоенного до недоумевающего, а затем и вовсе испуганного. — Привели к тронному залу и поставили на колени! Сам король — злобная трехметровая мышь встав со своего сплетенного из человеческих костей престола, изрек: "Я отпущу тебя за выкуп! Приведи мне молодую ведьму рода человеческого и узришь свободу от оков магических!" Они отпустили меня, и вот я здесь...

— Ты дурачишься! — Наконец дошло до Куэс.

Я обиделся от такого пренебрежения моей, тщательно выдуманной историей.

— Не могла дослушать до конца? Я ведь так старался, выдумывал!

— Ну извини, извини, я не хотела! Продолжай пожалуйста.

— Поздно, ты меня обидела! — немного подувшись напоказ, я махнул рукой. — Эх, ладно. Нет у тебя воображения, ну что с тебя взять?! Пойдем, покажу кое-что...

— Что? Куда?..

Идти она вначале не очень-то хотела, но быстро поняла что ладонь не разжать и поплелась следом, очевидно ожидая очередной подлянки в стиле вчерашнего "марафона рассказов от дядюшки Уха". Нет, подлянка была, не спорю, но была очень даже неплохой, можно сказать даже хорошей. Во всяком случае, безопасной для здоровья...

Я привел ее в тупиковый конец подвала и под изумленным взглядом вонзившимся в спину раскаленным прутом, прошел стену насквозь. Оглянувшись понял что следом никто не идет и сунулся обратно.

— Идешь?

— Д-да...

— Смелее, не бойся, — поторопил увидев нерешительность, и, схватив за руку увлек за собою. Вскинул руки вверх охватывая пространство и торжественно произнес: — Добро пожаловать в Мышиное Королевство!

Ведьмочка завороженно кивнула, оглядываясь.

— Как красиво!

Ярко освещенная лучам солнца, зеленая лужайка посреди настолько просторной что казалась почти бесконечной поляны и впрямь поражала воображение. Поражала даже не столько красотой, сколько... ощущением волшебства. Яркими, чистым цветами зелени, тонкими ароматами прекрасных цветов, искристым от магии воздухом и загадочной тишиной.

— И это лишь самая невзрачная часть нашего государства, — произнес новый голос, — дальше будет намного красивее!

Опустив глаза Куэс уставилась на говорившего...

— Мышь?!

...Невысокого мыша. Золотое кольцо с алым пером, перевязь на боку и тонкая рапира составляли его облачение. Да еще золотой медальон на цепочке, указывающий что встречающий не просто мышь, а мышь входящий в состав королевских рыцарей.

— Я не просто мышь! — обиделся тот, — я рыцарь мышь! Сэр Рипичип, к вашим услугам! — он элегантно поклонился, прижав лапку к груди.

— Ох, прошу прошения, я не хотела вас обидеть.

— Ничего, я все равно не обиделся. Прошу следовать за мной.

Он побежал впереди указывая путь, а я, решив просветить Куэс пока идем начал шепотом рассказывать:

— Все началось с мыши что завелась у нас в подвале...

Краткая история появления Назрин в нашем подвале и эпопея с ее участием развернувшаяся из обычных игр в догонялки в становление обычной ничем не примечательной мышки из подвала до королевы всех мышей (на самом деле ничего особо интересного там небыло, Назрин со своей способностью повелевать мышами и находить сокровища, а также многочисленными родственными связями, с легкостью стала королевой, и никто даже не пискнул в протест), заняла пятнадцать минут ходьбы от первого зала до тронного. А там, там нас ждал накрытый стол, хлопающие на легком ветерке флаги, покачивающиеся гирлянды цветов, великое множество мышей в парадных одеждах, и сама королева, восседавшая на массивном троне и выглядевшая неимоверно величественно в своей миниатюрной золотой короне, и алой мантии. На ступенях ведущих к трону, выстроилось тринадцать остальных рыцарей королевы и Рипичип, оставив нас, занял пустующее место на первой — самой ближней к трону — из семи ступеней.

При нашем приближении к ступеням королева спустилась с трона и медленно пошла нам навстречу сопровождаемая свитой из двух мышек, несущих длиннющий подол мантии за нею:

— Приветствую вас в своем королевстве, господин и госпожа, — подойдя ближе, она взяла Куэс за руки и потянула за собою, ведя к месту по левую руку от главы стола. Само место в центре предназначалось мне, но я нагло сел по правую руку, вынуждая Назрин сесть в центре.

Встав королева несколько раз хлопнула в ладони, и объявила начало пира:

— Ешьте, пейте, веселитесь! Этот пир в вашу честь!

И закипел пир. Неизвестно откуда появились музыканты и фокусники (особенно забавно выглядел пожилой степенной мыш во фраке показывающий фокусы с огнем), шуты и мимы. И везде были мыши, за столом, у стола и даже под столом (сосед Куэс пухлый мышь в старомодном камзоле вытащил из-под стола мышонка и придал ему ускорение на выход легким шлепком) Выглядело все очень забавно, торжественно и... весело.

Неизвестно кому первому пришла в голову идея провести это пир, и как мыши вообще узнали о приезде Куэс, но стоит заметить — праздник удался. Особенно забавно мне было наблюдать за самой Куэс, и ее неловким общением с собеседниками. Не каждый человек может спокойно общаться с полуметровой, пусть и ведущей себя совсем как человек, но все-же мышью. Ей это удавалось. Не сразу, не легко, но удавалось.

Правда после второго кубка чего-то напоминающего легкое фруктовое вино, ее неловкость исчезла и общение пошло на лад.

Заметив мой взгляд, направленный на что-то рассказывающего Куэс, экспрессивно размахивающего лапками мыша, Назрин, наклонившись, прошептала:

— Забавно получилось, да?

— Верно, — не смог я не согласиться с ней. — Да и ты смотрю уже освоилась со своей ролью. Стала такой... величественной, даже не узнать. Входишь в роль?

— Многое изменилось...

— Угу. Сегодня вечером придешь?

— Пропустить наши ежедневные пробежки? Никогда!

Интересно, сколько ее подданных знает что по вечерам их королева снимает свою роскошную мантию, превращается в обычную серую мышку (с короной на голове) и гоняет по подвалу и дальним тоннелям королевства в компании Химари? Думаю немного.

— И Рипа возьми. Он будет рад.

Мышь рассказал свою историю, ведьмочка заливисто рассмеялась, похлопала в ладони и заметив мой взгляд, улыбнулась. Улыбнувшись в ответ я одобрительно ей кивнул, подняв бокал в шутовском салюте.

— Договорились, будешь?

Тяжелый графин призывно булькал содержимым, но определить на запах что внутри никак не удавалось. Слишком много всего было намешано в воздухе.

— Ты же знаешь, я не пью...

— Это сок.

— А, давай! Вспомним прошлое.

После пира, Назрин лично провела нас по своему Королевству показывая как живут ее поданные. Мыши, мышата и мышки жили в небольших, будто игрушечных домиках с кремовыми стенами и яркими крышами всех цветов радуги, притаившихся под кронами деревьев и кустов, либо в пещерках и норках с круглыми окнами и дверьми, скрытыми в тенях валунов, складках местности и под песчаными обрывами на берегах подземных озер.

Везде стояли лавочки и маленькие крытые беседки. Степенные пожилые мыши облюбовав их для своих дел сидели в них, коротая время за трубочкой отменного табака и настольными играми. Под ногами бегали и весело пищали маленькие мышата, возились по хозяйству мыши в цветастых платьях,

Королевство жило, мирно и беззаботно.

Мы прошли по его коридорам, посидели за удочкой у бережка маленького озерца ловя на жуков пестрых крылатых рыб, в зарослях чертополоха усеявших склон одной из пещер поохотились на крупных бабочек — любителей портить посевы мышек, и полюбовались на радужных гюрз устроивших логово в песчаных барханах южной оконечности Королевства.

День выдался на славу, но пришел и его конец. Пришла пора прощаться.

Назрин в компании Рипа и еще двух рыцарей довела нас до выхода из Королевства и напоследок, вручила гостинцы для всей семьи. Взяв корзинку и поблагодарив мы прошли по широкому тоннелю и выйдя из тени небольшой скалы притаившейся на лесной полянке покинули ее владения.

— И как впечатления от нового дня? Лучше чем вчера?

— Просто замечательно, Назрин такая лапочка!

Я представил реакцию королевы на такое заявление и усмехнулся.

— Хорошо что она тебя не слышит. Но ты права, — она лапочка.

— А мы сюда еще попадем?

— В любой момент, как захочешь.

Начинало темнеть, и я создал несколько серебристых огоньков осветивших наш путь сквозь чащу.

— Я все хочу спросить...

— Хм?

— Где находится это королевство? Мы попали в него через подвал под домом, а сейчас находимся в лесу, да и сейчас уже вечер, а там все еще день.

— Разделенное пространство. Королевство находиться в отдельном измерении связанном с нашим ходами-связями. Ничего сложного, но результат очень эффективен.

— А кто его создал?

— Я. — Искоса посмотрев на буквально светящееся любопытством лицо ведьмочки предложил: — Если захочешь научиться подобному, просто попроси.

— Да! Ой, смотри — светляк — и побежала за крупным светлячком, сиявшим в начавших подступать вплотную сумерках зеленоватым огоньком.

— Далеко не убегай — крикнул я ей вслед и перекинув корзинку за спину, улыбнулся. Хороший сегодня был день. Насыщенный событиями, мирный, добрый. Хорошо погуляли...

И все же откуда они узнали про приезд Куэс? Хм...

Далеко Куэс не убегала, словив светлячка и немного подержав его в ладонях любуясь пробивающимся сквозь пальцы сиянием она отпустила жука и присоединилась ко мне. Попыталась словить один из сопровождавшийся нас огоньков, но тот проскользнул между пальцев, переключилась на растущий неподалеку цветок.

Чувствуя себя старым умудренным старцем на фоне резвящейся на природе ведьмочки я кивнул проскользнувшему мимо нас Азали* и тихо запел:

— Там, где грозы и туманы

— Стеной возносят ураганы

— Там нас ждет наш дом родной

— Он сияет за стеной

— Очаг светлый в нем горит

— Он сияет и манит.

— Завлекает нас огнем...

За стеной деревьев показались огни поместья.

Уложив Куэс спать и напоследок пообещав что завтра мы непременно прогуляемся до ближайшей дубовой рощи и половим там фей я вернулся на кухню и устало сел за стол. День конечно хороший, но постоянно так бегать... увольте. Я не железный и выдерживать подобное нагрузки на психику не в состоянии.

Теплая ладонь взъерошила макушку.

— Устал? — сочувственно спросила Тама садясь рядом.

Прислонившись щекой к столешнице я смерил ее взглядом и улыбнулся. Выглядит усталой...

— Скорее непривычно о ком-то заботится. Она такая... слабая.

— Обычный ребенок без примеси нечеловеческой крови. Странно ожидать от нее чудес выносливости.

— Ага, — зевнул я — ладно, я спать...

— А я еще на источники схожу.

Услышав знакомое слово я тут же оживился позабыв про сонливость.

— Источники? Я с тобой!

— А как же сон?

Ехидство в голосе так и слышалось, но если она думает что я иду с ней ради великолепных видов то пусть обломиться.

— Не беспокойся, на страже моей невинности будет Химари... Кстати, где она?

Лиса пожала плечами всем своим видом говоря: "я не слежу за ней"

— Целый день у тебя спит, и по моему, на что-то обиделась.

— Да?

Найти Химари не составило труда, нэко спала у меня под одеялом с видом оскорбленной невинности и на побудку отреагировала никак. Мрачно насупилась и полезла обратно. Судя по эмоциям и впрямь обиделась.

— Чего дуешься?

Молчание.

— Химари, что случилось?

— А сам как думаешь? — пробурчала Химари и вновь безрезультатно попыталась залезть под одеяло.

— Из за Куэс? — попытался угадать я, и судя по эмоциям попал в яблочко. — Из за того что я в последние дни провожу все время с ней, или... потому что она сказала что ты плохо выполняешь свою работу?

Молчание было красноречивей любого ответа.

— Химаааари!

— Да что она понимает?! — внезапно взорвалась нэко, — Девчонка! Только пришла и уже кидается обвинениями! Никто! Никто, слышишь?! Никто, никогда, не смел даже заикнуться что я плохо выполняю свою работу, а она!..

Она задохнулась от негодования, и не найдя цензурных слов мрачно отвернулась.

— Вот сейчас бы обижаться на десятилетнюю девчонку за глупые слова. Это как на младенца тягающего тебя за хвост обидеться.

— На тебя я не обижалась.

— Но за хвост я тебя таскал осознанно.

— То ты, а то Джингуджи!

Так и не сумев добиться от нее в чем же заключается основное отличие, я отстал от мрачной кошки и выглянул на улицу. Дрыхнет на веранде Сураи, подергивает лапой, снится ему...

Я прислушался к призрачным обрывкам снов витавшим над львом.

...охота. На косулю.

Летают меж темных стволов деревьев золотисто-зеленые огоньки светлячков, упоенно копается в кустах Гинко, что-то закапывая. Опять на кухне воровством промышляла? Бабушка будет недовольна... Хм... Гинко... Гинко?.. Гинко?!..

— Химари, если по округе разнеслись слухи, а ты точно уверена что об этой новости знали лишь в этом доме, на кого бы ты подумала в первую очередь?

— Гинко, — ответила нэко даже не задумываясь.

— Хочешь кое-что увидеть? — И когда нэко, помедлив, подошла, указал пальцем на заросшую кустами опушку. — Видишь?

Она присмотрелась. Презрительно фыркнула:

— Опять эта шавка какую-то кость закапывает... и что с того?

— Знаешь, я все никак не мог понять откуда всем вассалам клана стало известно о приезде Куэс, — начал я издалека. — Цицерон молчал, Тама — болтать о семейных делах не в ее стиле, жизнь приучила ее к осторожности, Кая и Ая... они даже из дома не выходили, а ты всегда со мною, и чужим ничего не скажешь... я долго думал, не мог понять, но тут меня озарило...

— Гинко!

— Верно, из всех домочадцев она одна самая несдержанная на язык, и шляясь по окрестностям не утруждается его сдерживанием. И кстати, то что мыши скреблись под кроватью Куэс, и из-за чего она оскорбила тебя — тоже ее вина.

— Я ее прибью!

— Удачи!

Кошка стрелой сорвалась с места.

Полюбовавшись на свалку в кустах я поплотнее прикрыл перегородку и пошел за полотенцем. Будет Гинко урок как следует держать язык за зубами. А то совсем обнаглела, всем рассказывать что у нас творится дома...

Взяв все что было нужно я вновь выглянул на улицу, намереваясь позвать Химари с собою. Кошка была все еще занята художественным царапаньем на морде, потому звать я ее не стал, отправил мысленное сообщение и подумав что так издеваться над волчицей все же перебор пообещал себе что дам ей завтра сахарную косточку. Как откуп за перенесенные страдания. Хотя, с ее длинным языком ей бы не косточку, а кляп. Болтает много и не по делу.

Рассказывать... всем...

Меня окатило холодной волной ужаса. Если Гинко рассказала одним, то что мешало ей рассказать всем? Меня небыло дома целый день, все это время она была без присмотра... У меня больше трех тысяч вассалов, если они все захотят встретиться с Куэс, (а они захотят, зуб даю!) то мы и за неделю не управимся...

Целая неделя страданий и все по вине слишком языкастой волчицы?!

И я ей еще косточку хотел дать?!

На стене, рядом с тяжелой плетью, висел канабо, хороший такой, длинный, тяжелый. Мне его "подарил" один "они". Щедрый был, очень не хотел обратно в Дзигоку по частям. Его я и сорвал со стены, покачал в руках и резко раздвинув перегородку, выскочил на веранду.

— Химари, гони эту тварь сюда!!!

Источники подождут. Сначала, я повешу на стену еще одну шкуру!

Комментарии автора:

* — кто не помнит — глава девятая. Олень-помощник Лешего.

Глава 37. Убийца бессмертных.

Две недели спустя.

...Таким образом, для постройки Храма Огня нам потребуется примерно пятьсот тысяч блоков окаменевшей крови архидемона, вдвое меньшее количество обсидиана, сто двенадцать больших накопителей, рубин Истинного Пламени на Сердце, восемьсот тонн алой стали и красного золота, триста килограмм мифрила и пять адаманта...

— Что делаешь?

— Считаю.

...Еще бы парочку драконьих сердец добавить... хм... Подсчитав нужное количество я остановился на пяти и продолжил черкать в блокноте. Помимо всего прочего для Храма нужен действующий вулкан, достаточно могучий дабы сдержать мощь чар и предоставить в услугу все силы пламенных недр мира. Где бы такой достать?..

— А что считаешь?

Все еще пребывая в раздумьях, я медленно повернул голову к Куэс.

— Да так... одно дело. Высшая магия. Ерунда в общем. Ты что-то хотела?

— Вот посмотри, — она покрутилась непонятно на что намекая, — Ну как?

— Ага, нормально...

— Ты же не смотрел.

Пришлось оторваться от расчетов и сосредоточить внимание на девочке.

— На что?

— Вот! — мне под нос сунули изящную шпильку.

Я внимательно изучил протянутую мне безделушку. Выкована явно руками одноглазых кузнецов, из серебра и пары камешков... красивая, но ничего особо интересного. "Что ей от меня надо?" — подумал про себя, а вслух похвалил. И вернулся к расчетам.

— Мне дух подарил, представляешь? Он мне еще пообещал выковать... — она крутилась вокруг и что-то воодушевленно рассказывала, но я не слушал, вернувшись к своим делам. Недавно Мир приволок-таки вожделенного архидемона, мы выбили из него дух, сковали душу печатями, а тело цепями, пустили кровь и она уже образовала целое пылающее озеро магмы. Целое озеро ценнейшего ингредиента который нужно пустить в дело. А для дела надо великое множество длительных и нудных расчетов по мозголомным формулам составлявшим львиную долю истинной сути высшей магии.

И именно этим я и занимался.

— Ютооо!

Я рассеянно повернулся на голос и удивился, увидев у себя под боком ведьмочку. Неведомым образом оказавшись рядом, Куэс, пока я не успел опомниться потянула один из нижних листков на столе и вслух зачитала:

— Кельпи, сиречь водяная лошадь, дух подводных течений выходящий из воды для охоты на людей. Выглядит как лошадь необычной мастей, способная ходить не проваливаясь по снегу и даже по воде. Ловится кельпи на идиотов и овес, также желательно при себе иметь хорошую плеть, уздечку и амулет заряженный "Дыханием зимы"...

Не став слушать дальше я легонько сжал ее запястье вынуждая выпустить лист. Пискнув от боли Куэс бросила листок, надулась и демонстративно отвернулась показывая насколько обиженна. Спрятав листок от греха подальше под обложку будущего фолианта я вновь вернулся к письму.

...Главное подобрать такой вулкан чтобы был не особо нужен... ну или было-бы не слишком заметен, ибо после создания Храма и переноса его в мой мир, вулкан соответственно исчезнет с ним. Хотя... можно попытаться не соединять все намертво, а сшить временными стяжками, а потом просто забрать только Храм. Тогда, нужно провести расчеты совсем по иному...

Обиды Куэс хватило ненадолго и вскоре она опять закрутилась рядом, пытаясь заглянуть в мои записи. Безуспешно ибо наложенные чары препятствовали, но мешала она мне будь здоров. Мое терпение дало трещину когда черноволосая макушка замаячила перед лицом, а ведьмочка, едва не забравшись мне на колени, начала с любопытством водить по бумаге пальцем мешая мне.

— Ну дай же мне поработать! — взмолился я откидывая в сторону вечное перо, и отстраняя ее от себя.

— Но мне скучно!

— Ну, а я что могу сделать? Иди займись чем-нибудь! Почитай, поиграй или с кем-нибудь поболтай, главное не мешай мне!

— Без тебя не так интересно!

Мой мрачный взгляд она встретила невинной улыбкой, давая понять что так просто не отстанет. Поняв что все уговоры бесполезны я со вздохом потер виски и задумался. Отправить ее подальше сейчас почти нереально, а мне еще надо доделать формулы чтобы Хаш мог без помех приступать к окончательному планированию...

Мою задумчивость она интерпретировала по своему. Помрачнев отодвинулась подальше.

— Я тебе так сильно мешаю?

Вздохнув, я ответил:

— Да нет, не особо. Просто мне действительно надо работать, и сделать все именно сейчас, пока не поздно, а формулы никак не хотят складываться да еще и ты... надоело это занудство!!!

— Я думала что магия это весело и интересно.

Я улыбнулся и погладил ее по макушке.

— Магия, Куэс, — это искусство, но в нем крайне важно держать баланс между расчетами и вдохновением. Цепочки рун, формулы плетений, сплетения слов и жестов, мыслеформы, усилия воли и искажения волшебства; у нее тысячи обличий! Тысячи форм! И она не всегда весела; бывает жестока, загадочна, величественна добра, загадочна и непостижима... Магия — это жизнь и суть, что диктует волю всему сущему, и овладеть ею в совершенстве дано лишь единицам. И ты сможешь... если постараешься.

Она подозрительно покосилась на меня, не обнаружив насмешки задумалась, а затем внезапно спросила:

— А можешь... меня научить ей?

Я торжествующе улыбнулся про себя. Хмыкнул вслух:

— Думал что уже и не попросишь. Хочешь стать сильнее?

— Надоело что даже слабые аякаси могут то чего не могу я, и смотрят свысока

— Они духи, зачастую могут то чего не могут даже лучшие из магов... Но я могу научить тебя магии, правда не всей. Ведьмовство и чисто женские штучки тебе придется постигать у другого учителя. У меня даже есть на примете такой.

— Кто?

— Да есть тут одна... ведьма. Правда людей она любит чисто в готовом виде, потому придется тебе идти к ней вместе с Тамой, так на всякий случай.

— А почему не с тобой?

— Я не могу туда попасть, — словив вопросительный взгляд, создал у себя в ладонях две сферы, одну монолитную железную, другую сплетенную из тонких хрупких нитей. Покачал в ладонях и показал Куэс, — видишь эти две сферы? Так вот, монолит — это я. Нитевая — то место. А теперь представь что монолит захочет оказаться внутри второй сферы... — с тихим хрустом сфера нитей смялась и рассыпалась на куски, наглядно показывая что будет с Вечнолесьем если я захочу попасть туда сейчас. — Вот так-то.

— Жаль... — огорчилась ведьмочка.

Не став откладывать дело на потом, я вызвал засидевшуюся в библиотеке Хашана Таму и вручив ей на попечение Куэс, отправил в гости к Агафье, предварительно попросив чтобы она проследила дабы Куэс не узнала ничего лишнего. Магия ведьм тесно связана с землей на которой те обитают, и природой, — с ее темной стороной в частности. Не самых приятных секретов там полно.

Пришлось поуговаривать и пообещать кое-что, но в конце концов мне удалось уговорить лису сделать это ради меня.

Без помех закончив расчеты я покинул беседку. Занеся листы в библиотеку, но не застав там Хаша, я отдал листы с наказом передать лично в руки Архивариусу одному из личей и покинул обитель знаний.

Башня Мира встретила меня нелюбезно: пасть дракона клацнула зубами при моем присутствии и получив по клыку, без дальнейших пререканий открыла челюсти. На первом этаже никого небыло, потому, погладив по брюшку саламандру, блаженно дремлющую на рдеющих углях камина в гостиной я направился на второй этаж. Поднимаясь по лестнице позвал дворецкого и когда дух появился спросил:

— Твой хозяин в спальне?

Дух склонился в глубоком поклоне.

— Да, господин. Предупредить о вашем визите?

— Не стоит, сам предупрежу.

Дворецкий исчез. Постучав по двери я, и не дожидаясь ответа, вошел. Несмотря на жаркий оживленный день снаружи, в комнате сплошь темно-алых цветов царил полумрак и тишина. У одной из стен стояла большая кровать под балдахином.

— Который час? — сонным голосом спросил меня Мир.

— Достаточный дабы покинуть постель и немного помочь мне, — усмехнулся я, раздвигая портьеры цвета вина и открывая окна.

— Так и поступлю.

Выбравшись из вороха тяжелых одеял, он, полностью обнаженный добрался до раскиданной на полу одежды и принялся одеваться.

— Буду ждать внизу, — сказал я ему, кивнул высунувшейся следом из постели Нефрити и направился в гостиную.

Мир подошел спустя несколько минут, рухнул в кресло, щелчком пальцев возжег пламя в камине, и набил трубку. Оживившаяся саламандра замелькала в языках пламени капелькой ртути, метаясь от всполоха к всполоху и купаясь в огне.

— Где свою кошку потерял?

— Дома спит, — ответил я, взмахом ладони отгоняя назойливые клубы ароматного до терпкости дыма. Дрянь что курил Мир к табаку имела весьма далекое отношение, и являлась сбором специфических трав растущих на островках стабильности в Астрале. Щепотка подобной смеси могла свалить даже демона, ибо являла собою дикий концентрат маны разнообразнейших свойств. — Все еще куришь эту ядовитую дрянь?

— Меня ей не убить, — хмыкнул брат и вновь затянулся. — Я слишком крепок для нее.

— Прогуляемся?

— Куда?

— К нашему гостю, отправленному на перевоспитание.

Он затянулся в последний раз, выбил трубку и поднялся:

— Идем.

Дворец Земли — обитель Арго и его Они, расположенная в горах неподалеку от деревни — встретил нас неласково. Стоявшие на страже Они скрестили копья прямо перед нами и наотрез отказались пропускать. Пришлось применить аргументы потяжелее чем простые слова: отступить назад и кивнуть Миру. Дракон просто впечатал демонов в стены, и с довольным дьявольским оскалом развернулся в сторону выскочившего с ревом из-за поворота Карнажа.

— Еще один?!..

Мигом оценив обстановку Карнаж рухнул на землю:

— Простите господин, не признал!

— О! А я думал что ты тоже хочешь на меня напасть, как те два барельефа на стенах. Или это не так?

Ответ пришел со стороны арки входного портала.

— Простите их господин, они были молодыми и еще не знали кто здесь кто.

Повернувшись в сторону нового лица я озадаченно нахмурился. Я помнил каждого из аякаси обитающих в моих поселениях, но этого синекожего Они, не помнил.

— Ты! Кто ты такой?

Демон склонился.

— Мое имя Рисэй. Золотой Император призвал меня к себе на службу лишь три дня назад. И я приношу глубочайшие извинения за поведения моих неразумных собратьев, мы их примерно накажем.

Редкое зрелище — они-маг. Это племя не особо жалуют магию, предпочитая полагаться на физическую силу и врожденные способности, потому такие уникумы очень редки. Не ожидал встретить так рано да еще и у себя.

— Рисэй? — хмыкнул я, — тебе идет! Веди нас к Арго.

Надо признать, свой дворец Арго обустроил с размахом. Я не участвовал в его строительстве поскольку мне было банально лень, но меня заменял Хашан, и сам факт его участия заставлял относиться к этому месту с уважением и опаской. Толстенные белоснежные стены, множество высоких островерхих тонких башен, многоярусный комплекс строений — могучая цитадель способная обеспечить своих хозяев как должным комфортом, так и сдержать даже самую ожесточенную осаду.

И расположенные в подземелье врата — что вели прямиком в Ад, к душам грешников, отбывающим наказание и терзающим их демонам.

Через них мы и прошли, оказавшись на возвышенности посреди каменистой равнины под алым как кровь небом. Ревели злые ветры угрожая сдуть плоть с костей за считанные мгновения, а далеко вдали раздавался многоголосый отчаянный вой страдающих душ. Отвратительное место, навевающее еще более отвратительные воспоминания.

— Неприятное местечко — присвистнул Мир оглядываясь.

Я согласно кивнул:

— Но у него есть неоспоримое преимущество — отсюда не сбежать никаким образом... Надеюсь он уже достаточно приручен.

— Не бойся, месяц здесь — десятилетия там. Он уже покорен.

Я усмехнулся на это заявление и шагнул на край возвышенности — к высящемуся впереди скелету. Почувствовав мое присутствие он встрепенулся, протянул костлявую ладонь вперед предлагая встать на нее, и когда я, не допуская и тени сомнения воспользовался приглашением, поднес к черепу. Осмотрел. Алое пламя в глазницах трепетало будто огонек на ветру.

— Хозяин?

— Верно, — я погладил гладкую теплую кость челюсти гашодокуро. — Я твой хозяин, Хоттори.

Ладонь покалывало от силы таящийся в теле гиганта. Ад необратимо изменил его суть, выжег нейтральную, смешанную со смертью силу екая и влил взамен свою — жестокую, агрессивную и куда более могучую, дарующую несущему ее в своем теле иные способности, более опасные и злые. Пламя и страх, страх бессмертного пред тем кто одним своим присутствием может лишить его приобретенного бессмертия.

— Хозяин... еда, хозяин!!! Еда...

В клетке ребер вспыхнуло злым багряным пламенем сердце, взревело слившимися в единый хор тысячами голосов, окутало кости злым и колючим огнем. Со звоном разрывая звенья цепей сковывавших его досель, Хоттори выпрямился во весь свой гигантский рост. Шагнул вперед и опустил меня на обратно на возвышенность. Замер в ожидании, с собачьей преданностью взирая на меня сверху вниз. Языки пламени окутывая кости обжигающим саваном превращали его фигуру в силуэт языческого идола, — величественного, внушающего трепет и опасение.

— Я дам тебе еду, Хоттори — пообещал я ему, — много еды!

Много, много еды. Тысячи жирных тварей что так любят пожирать людей. Тысячи демонов...

— Еще один вассал в копилку? — насмешливо хмыкнул Мир вновь набивая свою трубку.

Он нисколько не беспокоился по поводу присутствия Хоттори, беспечно курил свою трубку и с ироничной улыбкой смотрел на гашодокуро, зная что может уничтожить того в один миг. Наивный...

С акульим оскалом на лице я повернулся к нему:

— Поведай же мне брат, что случилось с местом где ты добывал для меня души? Местом, куда ты вызвал Предвечную!!! *

Он поперхнулся дымом при виде моей "милой" улыбки, затравленно огляделся, сообразив для чего я привел его сюда, но было уже поздно. Я ведь не зря подчеркнул что из этого места нельзя сбежать. И стоял слишком близко дабы он успел опровергнуть это утверждение.

Комментарии автора:

* — Эти события должны были быть в интерлюдии после 30 части.

Глава 38. Путь к Переправе.(Долг Короля — 1)

Закончив разговор с Мирином я, вернулся обратно в беседку. Тама, а с ней и Куэс уже были там, сидели и читали каждая свое. Незаметно подойдя я кивнул лисе и заглянул через плечо Куэс. А читает ведьмочка... Хм... Читает... Пособие по низкоэнергетическим проклятьям?!

"Тама, я же просил!!!"

"А что тут такого? Обычные слабые проклятья, ничего серьезного."

Я лишь обреченно покачал головой, сообразив одну очень важную вещь: я забыл кого прошу! Тама, будучи кицунэ высшего ранга, давно перестала воспринимать слабые проклятья как угрозу, и имела на то полное право, будучи к ним полностью невосприимчивой. Но вот другие-то намного слабее, и для них проклятья представляют немалую угрозу.

— Как прошла встреча?

— А? — вздрогнув, Куэс оторвалась от книги и наконец заметила меня. — О, Юто! Я не слышала как ты подошел... Прошла замечательно! Агафья очень милая женщина и интересно объясняет непонятные вещи.

— Милая? — эхом отозвался я. Интересно, мы говорим про одну и ту же Агафью? Та которую знаю я к людям не мила. — Наверное в лесу сдох один из великанов.

Отмахнувшись от вопросительного взгляда сел рядом, и пододвинул книгу поближе. Вчитался в написанные крупным, каллиграфическим, но старомодным с завитушками почерком Агафьи. Весьма забавно, хотя ничего особо опасного нет. Так, аллергии, недержания и прочие мелкие гадости. Чую, станет весело, когда кое-кому захочется применить знания на практике.

— Как тебе наука ведьм?

— Очень занимательно! — Куэс прямо светилась энтузиазмом, — Такие перспективы для всестороннего развития! О! Я все хочу тебя спросить...

— Да?

— А что, аякаси действительно не могут быть универсальными магами как люди? Агафья лишь вскользь упомянула, когда приводила примеры развития ведьм и магов, я так поняла что они очень ограниченны в рамках своей сущности...

— Почему же не могут? Могут, пример сидит рядом — я кивнул на улыбнувшуюся Таму, — но в целом, это правда, большинство екаев ограниченны своей природой и способностями, а методы полного пробуждения дара, так широко распространенные в Симабаре давно забыты.

— Они же практически бессмертны, неужели так тяжело запомнить и передать другим?

Я насмешливо фыркнул.

— Куэс, Симабар существовал десятки тысячелетий назад, ни один аякаси так долго не живет. Даже старейшая аякаси в Японии — Тамамо-но-Маэ не старше четырех тысячелетий. И даже если она и знает подобные методы, в чем я очень сомневаюсь то все равно не поделится ими ни с кем другим, да и не обучит никого, поскольку в среде аякаси знания это преимущество и сила, а такая древняя лиса должна понимать эту истину как никто другой... Хотя, даже если бы ей в голову и пришла такая глупость как обучать других, она бы все равно не справилась.

— Почему ты так считаешь? — удивилась Куэс.

— Ну посуди сама, она же старше египетских пирамид! С нее наверное уже песок от старости сыпется, а мозги вконец заплесневели, куда тут до учеников?

Я бы мог еще долго продолжать в таком духе, но тихое рычание донесшееся со стороны внимательно слушавшей Тамы красноречиво намекнуло мне что пора закругляться, и бежать, иначе будет очень, очень плохо!

Так я и поступил, скомкано распрощался с недоумевающей ведьмочкой и провожаемый многообещающим взглядом лисы поспешил в чащу, где скрывшись под особо густым кустом, укрыл себя плащом, заблокировал связь фамильяр/хозяин и принялся ждать. Зная Таму, я мог с уверенностью сказать что сразу в погоню она не пуститься. Не при посторонних. Сначала она попрощается с Куэс, проводит ее или поручит кому-то другому, а вот затем... пойдет меня убивать!

Так и оказалось, лиса прокралась мимо моего убежища спустя целых пять минут, и глядя на ее зловещую предвкушающую ухмылку, мне почему-то резко расхотелось попадаться ей. Убьет, точно убьет!

Выждав еще минут десять я выбрался из укрытия, отряхнул плащ и замер прислушиваясь. Вроде тихо, чужого присутствия не ощущается. Можно идти...

За спиной хрустнула веточка...

Замерев на месте от неожиданности я убедился что вокруг никого нет и ме-е-едленно развернулся, встречаясь взглядом с Тамой. Она стояла у меня за спиной, подкравшись тихо и незаметно, и не сходивший с ее лица оскал встретившей пловца в открытом море акулы, гарантировал: будет больно.

— Попался!!!

Устроившись поудобнее на пушистом лисьем хвосте я потер больное плечо и скривился. Высшее Исцеление оплело руку изумрудными нитями, затянуло самые глубокие ранки и растаяло, сгорев в ауре. Даже простые раны исцелило не до конца...

— Кусаться обязательно было?

— Нечего было гадости говорить! — отрезала все еще злящаяся Тама.

— Ладно, ладно, я виноват и извиняюсь. Довольна?

Лиса отвернулась и презрительно фыркнула, показывая что мои извинения ей как пыль под ногами — так же незаметны. Но попыток меня стряхнуть не предприняла. Хмыкнув, я откинулся назад и подгреб к себе еще пару хвостиков. Поерзал, устраиваясь поудобнее затылком на коленках и усилием воли исцелил тело. Облегченно вздохнул когда раздражающая боль исчезла и коснулся бока кицунэ приказывая ее телу излечиться.

— Он тебе понравился?

— Я мало что смогла увидеть, — помедлив честно ответила она, — те тропы по которым шли мы, были затянуты непроглядным туманом, но пока Куэс общалась с Агафьей я смогла поговорить с Лешим, и он сказал что Вечнолесье изменилось. Намного изменилось!.. Прекрасные растения, мистические животные, блуждающие духи и пропитывающая саму суть мира магия...

— Миг когда можно будет прогуляться по тропам нового мира будет самым запоминающимся, да?

Лиса мечтательно вздохнула.

— А что Куэс?

— Она так не узнала что побывала в другом мире.

— Вот и хорошо. Не стоит ей пока знать лишнего.

— Знаешь, Агафья сказала мне что у девочки талант к темным искусствам куда сильнее чем к природным. Из нее выйдет хороший некромант или демонолог, а вот ведьма не очень. Слишком большой перекос.

Я задумчиво прищурился глядя на плывущее по небосводу жаркое солнце.

— Некромант... ты вовремя сказала. Эта ночь будет особенной...

Проскользнув бесплотной тенью в комнату я наклонился над разметанной постелью. Отмахнувшись от негодующе зашипевшего баку, потряс спящую за плечо.

— Куэс, Куэ-э-эс! Проснись!

— М-м-м... — открыв глаза ведьмочка сонно и недоумевающе посмотрела на меня. — Юто... Который час?

— Три ночи. Поднимайся, нам срочно нужно кое-куда сбегать.

Сжимая екая в руках словно игрушку, она приподнялась потерла глаза кулачком и посмотрела в окно.

— Куда?

— На кладбище, — игнорируя возмущенный писк, улыбнулся, — жду на кухне.

Эта ночь действительно была особенной, мертвой, и неестественно тихой. Ни пения цикад, ни стрекота сверчков, ни шелеста ветра — абсолютная тишина. Полная луна любопытно заглядывая в окна безжизненных домов, освещала серебристым сиянием мир, расправляя угольные полотнища теней. Они тянулись следом пытаясь схватить за ноги и увлечь за собою в мир потустороннего. Пронизанный серебряными потоками лучей лес недобро глядел на нас тысячами невидимых глаз, наблюдал за каждым движением, провожая вслед, тихо шептался множеством голосов. Он был живым, оживленным сиянием небесной гостьи монстром что жаждал тайн и крови, но слишком боялся дабы напасть. Боялся меня.

В такую ночь людям лучше не выходить из домов, ибо в полнолуние мертвые выходят на улицы, стремясь обрести покой, либо усмирить вечно терзающий их голод. Ночь упырей, ведьм и некромантов.

Ночь когда грань миров истончена до предела.

— ...Разумеется каждая полнолунная ночь волшебна, но ночь проходящая раз в два месяца — особенная, и уступает по мистическим свойствам лишь ночи после равноденствия, либо солнцестояния, — закончил я пояснять и шагнул с протоптанной лесной тропы на узенькую, едва заметную в траве дорожку, ведущую на вершину горы. Заметив как сонно зевает Куэс, покопался в "кармане". — На, скушай ягодку.

— Вкусно, а что это?

— Тоник. Меньше спать захочешь.

Примерно на середине склона тропка превратилась в вырубленную в камне лестницу, и закончилась на самой вершине, обрываясь у одиноко стоящих торий.

— Пусто? — удивилась Куэс.

— Иди вперед и никуда не сворачивай, — я направился прямо между столбами. Три шага прямо, сквозь радужную пелену и я окунулся в море густого тумана, закрывшего весь мир непроницаемой завесой. Взяв за руку идущую следом ведьмочку, я медленно пошел вперед по сменившим траву каменным плитам.

Первое надгробие появилось спустя несколько минут неспешной ходьбы, неожиданно вынырнув из тумана. Дальше они стали попадаться все чаще и чаще, пока окончательно не превратившись в каменный лес надгробий и редких деревьев, окруживший нас со всех сторон. По мощенным тропинкам этого леса помимо нас блуждали и его исконные обитатели: мелькающие в тумане юрэй и синие огоньки — осколки душ не ушедшие по тропам загробных миров, но и не ставшие полноценным аякаси. Они неспешно и хаотично витали в лабиринте памятников, совершенно не обращая на нас внимания, полностью занятые своими проблемами. Куэс попыталась осторожно прикоснуться к одному, но ее попытка провалилась: огонек проходил сквозь пальцы, оставляя на них легкую изморозь.

Через пару минут мы миновали последний ряд могил и вышли на просторную площадь. Это был конец кладбища, впереди высилось мертвое кряжистое дерево когда-то бывшее прекрасной сакурой, еще дальше серебрилась на пробивавшихся сквозь туман лучах луны вершина разрушенной пагоды. Старый храм синтоистских богов, разрушенный и покинутый столетия назад.

Отпустив руку девочки я запрыгнул на ближайшее надгробие и поболтал в воздухе ногой любуясь переливами света в тумане. Искрящиеся в лунном свете капельки воды создавали феерию отражений и иллюзий, видимых лишь тем кто мог заглянуть ненадолго за грань реальности в мир духов. Воспоминания мертвых отраженные в свете ночной гостьи картинами прошлого. Они могут поведать немало любопытного, но могут и затмить разум смотрящего видениями ужаса и боли, испытанными теми кто ушел. Потому и смотреть их не стоит. Мертвое должно оставаться мертвым.

— Время скоро придет... хочешь о чем-нибудь спросить?

— Холодно, — зябко поежилась Куэс, оглядываясь по сторонам. — Зачем мы сюда пришли?

— Ответ на этот вопрос ты получишь чуть позже... Знаешь в чем порок кицунэ?

Она удивилась моему вопросу, но честно задумалась.

— Коварство?..

— Если бы, — тяжело вздохнул я, — будь их порок коварством, жить было бы немного проще... Любопытство, — вот их порок! Они до неприличия, до безумия любопытны, влезут в любую щель, проникнут куда угодно и достанут кого угодно лишь бы утолить это чувство... Или последуют куда угодно... Тама, выходи!

Кицунэ несколько мгновений продолжала скрываться, а затем осторожно высунула нос из-за дальнего надгробия, убедилась что мы смотрим прямо на нее и медленно приблизилась. Сев рядом, подняла умильную мордочку и изобразила полнейшее непонимание самого факта ее нахождения здесь.

Если бы я ее меньше знал — поверил бы. Но увы...

— Как я и говорил — обратился я к ведьмочке, — кицунэ очень любопытны! — и уже Таме, — И зачем ты пошла за нами?

Лиса плавно и неуловимо перетекла в иное обличье, пожала плечами.

— Ну кто-то же должен присматривать за тобою.

"Химари будет недовольна что ты ее в очередной раз усыпил."

Значит поддалась любопытству и пришла посмотреть что же мы тут будем делать.

— Скажи спасибо что у меня нет времени отправлять тебя обратно.

Окинув взглядом слетающихся к нам и образующих круг огоньков, я спрыгнул с надгробия, и мир раскололся на тысячи осколков, рассыпался мириадом висящих в пустоте зеркал и в каждом из них отразился иным. Тем же, но неуловимо другим. Зеркала растаяли оставляя после себя фрагменты картин. Изображения задрожали и слились воедино, образуя абсолютно новый пейзаж, расправляясь широким полотном и подхватывая нас. Я коснулся земли. Вытянув руки вперед, словил летящую вниз ведьмочку, поставив ее на ноги, убедился что Тама приземлилась благополучно и огляделся. Мы стояли на вершине причудливо изрезанной скалы, высившейся среди целого сонма товарок под укрывавшей небо отвратительной грязно-серой мутью, отдаленно напоминавшей облака. Пронизывающий до костей, ледяной и монотонный ветер завывал в расселинах будоража что-то подсознательное, давно скрытое в глубинах души, но все еще напоминающее о себе легким налетом неуютности. Далеко-далеко впереди, виднелась серая равнина и тусклая металлическая лента реки. Пристани на таком расстоянии видно небыло, но представить ее, а также длинную унылую цепочку ведущих к ней призраков я мог даже несмотря на то что никогда здесь не бывал.

Перестав экономить ману, накинул на съежившуюся Куэс согревающие чары и взмахнул рукой, обводя жестом окружающий мир.

— Земли Мертвых, — место куда уходит немалая часть душ из воплощенных миров.

— Воплощенные миры?

— Потом расскажу, — отмахнулся я от вопроса Куэс. — Эта тема конечно интересна, но очень, очень длинна. Ее лучше рассказать когда у нас будет много времени. Лучше глянь вон туда. Видишь? Это пристань, туда нам и надо.

Ветер донес звон колокола. Я прислушался к отзвукам, отсчитывая удары. Один... два... три. Три глухих удара колокола прозвенели и мгновенно затухли, не оставив после себя даже эха. Лодка скоро отплывет, нужно торопиться...

— Тама, превращайся.

Изначально я хотел отправиться своим ходом или призвать какое-нибудь существо для поездки. Но раз с нами увязалась лиса, — способная увеличиваться до размеров если не приличного дома то лошади точно, то почему бы не поехать на ней? И быстро и надежно, и удобно очень. И проучу одну сверх меры любопытную лису сразу. Два дела одним зайцем.

— Может вызовешь кого-то и поедем на нем? — с надеждой поинтересовалась мигом все осознавшая кицунэ. — это же позор! Я ведь не лошадь чтобы на мне ездить!

Я потер подбородок, невозмутимо наблюдая как за спиной возмущенной кицунэ, из глубин бездны медленно и бесшумно поднимается чудовищная голова Пепельного Титана. Склоняется вниз всматриваясь в нас бельмами глаз, как вздымается гигантская длань... Привлек к себе оцепеневшую от ужаса ведьмочку и кивнул Таме:

— В любом случае, твои желания сейчас не имеют значения... Обернись!

Она резко развернулась, ахнула вскидывая руки... Ветвистая молния синего оттенка рухнула на Титана из потемневших небес, с оглушающим треском вонзаясь в макушку. Золотой вихрь подхватил нас, закинул на спину и метнулся на соседнюю скалу, одним прыжком преодолевая многосотметровую пропасть. Застыв на вершине, лиса обернулась и презрительно фыркнула.

— "Полночный Кремень"... ты слишком круто взяла, — прокомментировал я опадающее облако праха.

"Не рассчитала... Мне почему-то здесь легче использовать магию!"

"Это духовный план. Естественно что тебе здесь будет легче."

— Юто, смотри, горы двигаются! — пискнула Куэс указывая влево.

Множество Титанов восставало среди скал поворачиваясь в нашу сторону. Множество фигур шло к нам намереваясь уничтожить живых нарушителей... и еще больше поднималось за ними.

— Да тут похоже вся нежить Земель соберется, — восхищенно присвистнул я. На всякий случай прижал к себя Куэс, попросив ее держаться и дополнительно закрепив плетением, погладил искрящуюся золотую шерсть кицунэ: — Посмотрим насколько прочны эти "горы"... К переправе!

Тама лишь пренебрежительно дернула ушками, срываясь в бег.

Глава 39. Переправа Лодочника.(Долг Короля - 2)

Ехать верхом на кицунэ оказалось на удивление удобно. Несмотря на постоянные полеты над пропастью, и постоянную активацию сокрушительных заклятий из арсенала лисы, никакого дискомфорта не ощущалось, а сияющая расплавленным золотом аура окутавшая нас защищала от любых повреждений; даже когда Тама, поленившись огибать вставшего на пути Титана, рывком пробила в нем дыру на пол туловища, и, презрительно фыркнув, помчалась дальше оставляя ревущего гиганта осыпаться прахом.

Вообще, если подумать, а не слишком ли много вокруг нас собралось нежити? Судя по тому что я вижу, численность Пепельных титанов в окрестностях превышала все разумные пределы, и продолжала увеличиваться; многочисленные громадные фигуры, на вид неторопливо, но на деле очень быстро, стекались в толпу со всех окрестностей.

Словно в ответ на мои мысли, кицунэ, застыв на несколько мгновений на вершине очередной скалы, задрала голову к небу и активировала очередное масштабное заклятье. Высоко в небесах зародилась ослепительно-белая точка, вспыхнула солнцем и взорвалась ливнем ошеломительно красивых искр. Каждая искра переливалась всеми цветами радуги, напоминая безобидные блестки праздничного дождя, но представляла собой немалую опасность для всего неживого. Мертвая плоть таяла как снег в пламени костра.

"Иркус Тамора" заклятье очищающее тлен."

Нежить растаяла в воздухе за считанные мгновения, испарился даже прах, толстым покрывалом укрывавший землю, оставив после себя лишь бесплодную почву и серый камень.

И далекий гул отсчитавшего четыре удара колокола.

Развеселившаяся и довольная лиса поскакала дальше, невесомым перышком перепархивая через пропасти изрезанного ущельями плато.

— Не знала что шестихвостые кицунэ столь сильны, — заметила Куэс, поражая меня своим спокойствием.

— Тама необычная, — ответил я поглаживая теплую шерсть, ругнулся под нос когда расшалившаяся лиса сделала в воздухе кульбит, мельком глянул в тянувшуюся параллельно нашему направлению пропасть, и, сдернув с шеи изумруд на цепочке, спрыгнул вниз.

"Что ты делаешь?" — ментальный крик Тамы пропал впустую. Лиса попыталась схватить меня в полете хвостами, промахнулась и досадливо клацнула зубами.

"Лечу! Неси Куэс к переправе!"

Раскинув руки в стороны я умиротворенно прикрыл глаза наслаждаясь ощущениями полета, свистом ветра в ушах, перевернулся и отпустив изумруд, устремляясь за ним. Камень раскаленным болидом полетел вниз, в полете разгораясь все ярче и ярче пока не стал напоминать яркую звезду, и коснувшись земли, обратился океаном изумрудного огня. Бушующее пламя Хаоса затопило ущелье, смело густо усеивающую его дно нежить, лизнуло осыпавшиеся черным густым пеплом камни скал, оформившись в чудовищную фигуру Огня, подхватило меня в полете, и мягко поставило на землю.

— Хороший мальчик — погладил я феттира по покатому лбу и подбежал к единственному уцелевшему экземпляру нежити, — "Красной Руке".

Редчайший вид нежити так толком никем и не изученный, лишь вскользь упомянутый в трактатах по некромантии, встречающийся исключительно в мирах Смерти и то в единичных экземплярах. Какая удача встретить ее тут, такой случай выпадает лишь раз в жизни.

Скованная тварь действительно напоминавшая отрубленную у запястья, увеличенную в сотни раз руку со множеством щупалец, задергалась стиснутая в обжигающих объятьях Огня, издавая тонкие пронзительные вопли. Краткий приказ и вопли как ножом отрезало.

Я покружил вокруг нежити с нескрываемым интересом оглядывая ее.

Хороший экземпляр, интересно как она устроена? Ну-ка, как бы мне ее раз...

Ослушавшаяся приказа кицунэ помешала мне в самый ответственный момент: спрыгнув откуда-то сверху подхватила хвостами, закинула на спину и помчалась обратно, не обращая внимания на возмущенные вопли.

— Тама?! Отпусти меня, быстрее! Не-е-ет!!! — Приняв мой уход за потерю интереса Огонь обрушился на пленника, обратил в прах и вернувшись в форму драгоценности, вновь оказался на шее, оставляя меня плакать от осознания потери такого редкого, можно сказать, уникального образца.

"Ты что натворила?!!!"

"Время." — невозмутимо ответила лиса, проскакивая меж двух склонившихся друг к другу скал, и вновь возвращаясь на плато — "Сам говорил что нужно торопиться."

Возражать я не стал: сам понял что увлекся, но закладку в памяти оставил.

Подавив желание зашвырнуть Сердце Огня куда подальше, я спрятал его под одежду, вернул Куэс использованный по назначению носовой платок, зачерпнув воздух ладонью, изо всех сил метнул сгусток неоформленного разрушения во встающего у нас на пути Титана. Впитавший мою ярость и злость снаряд, оставляя после себя полосу искажений, врезался в гиганта, изломал пространство вокруг врага ветвистыми ломанными трещинами и разорвал все связи в теле громадины. Облако пыли еще краткий миг сохраняло форму тела, а затем начало медленно осыпаться. Прибавив ходу, Тама взметнув тело в длинном пологом прыжке, пробилась сквозь него и невесомо приземлившись на равнину, продолжила бежать. Утоптанная до каменной твердости широкая тропа показывала ей путь, одновременно облегчая бег среди барханов праха и обильно выстлавших обочины белоснежных костей.

— Смотри внимательнее, скоро покажется Пристань, — сообщил я Куэс.

— Так быстро? — удивилась ведьмочка, — я думала что до нее еще очень далеко...

Я демонстративно похлопал лису по боку, и прислушался. Пять ударов колокола.

— К счастью, из Тамы получилась очень хорошая лошадка... — и сам не понял как очутился на земле. Протерев запорошенные глаза и отплевавшись, поднял голову и напоролся на мрачный взгляд сменившей облик на получеловеческий, кицунэ. Прижатые ушки и убийственный взгляд отчетливо показывали степень ее раздражения.

— Дальше пешком пойдешь! — гневно заявила она и демонстративно пошла вперед, все спиной высказывая свое неодобрение моими словами.

Посмотрев ей вслед я хмыкнул и помог подняться Куэс. Ничего, пускай злиться, за потерю такого ценного экземпляра нежити, я прошлый, вообще бы прибил столь наглого фамильяра.

— Вот скажи, можно поверить что это — мой фамильяр?!

— Я бы так не сказала — честно ответила Куэс и благородно протянула мне платок. — У тебя лицо испачкано.

— Кхм... Спасибо, но я, пожалуй, откажусь.

Приведя себя в порядок мы поспешили за Тамой.

Тропа или, скорее, дорога, была довольно длинной и абсолютно прямой как стрела. На обочинах, помимо костяков и вездесущего праха иногда встречались указатели затейливо сложенные из громадных костей, по виду принадлежавших великанам, а не людям. Черепа увенчивавшие их вершины, неизменно указывали лицевой стороной вперед, а заполненные тьмой глазницы под массивными надбровными дугами, обшаривали каждый миллиметр пространства, в поисках незваных гостей посмевших вторгнуться на Тропу Мертвых. К таковым, судя по всему, относилась и блуждающая нежить, что во множестве блуждала по равнине, не осмеливаясь подходить к тропе даже когда чуяла жизненную силу Куэс.

Первые призраки умерших появились спустя несколько минут пути. Души, человеческие и нет, принадлежавшие мужчинам и женщинам, старикам и младенцам, умершие от старости и насильственно, ожидавшие очереди на погрузку уныло и молчаливо ожидали своей участи, стоя в длинной, постоянно увеличивавшейся за счет новых, появляющихся прямо из воздуха душ, очереди, провожая нас безучастными взглядами. Под их взором, наполненным равнодушием, молчаливой покорностью и унынием не по себе стало даже мне, что уж говорить про Куэс. Даже Тама, неосознанно замедлив шаг старалась держаться ближе.

— Почему они...такие... — Куэс замялась пытаясь подобрать слова.

— Равнодушные, — подсказал я.

— Да, почему?

— Смерть меняет всех, к тому-же разумом они не здесь и не сейчас. Сейчас, большая часть этих душ, переживает все мгновения своей жизни и не осознает где находиться... А те кто остался... мне их даже жаль.

— Почему? — заинтересовалась лиса.

— Те кто находиться разумом здесь, прожили абсолютно серую никчемную жизнь, и им нечем расплатиться с Лодочником. Остается лишь надеяться на милость этого существа. Кстати, пока не забыл, держите — я протянул им тяжелые восьмигранные монеты. Выполненные из странного зеленого металла, увесистые, с круглым отверстием в центре и вязью рун мертвого языка на гурте, украшенные с обеих сторон руной Смерти, они являлись единственной валютой что принимал Лодочник.

— Теплая... никогда не видела такой металл, из чего она?

— Это не металл, а память души, воплотившиеся в виде монеты. Каждая душа, осознав свою жизнь отдает кусочек своих самых ценных и дорогих воспоминаний в виде платы Лодочнику. Те кто прожил насыщенную яркую жизнь, сохранят даже свою личность и большую часть памяти, те кто прожил жизнь поскучнее, отдают более весомый кусок себя, ну, а те кому вообще нечего вспомнить...

Законы этого пути перерождений суровы. Нечем платить — скитайся вечно.

— А как же дети? Они ведь зачастую даже мир не видели.

— Имеет значение личный вес воспоминаний, а не их численность.

Удовлетворившись ответом Куэс на время замолчала, переваривая новые знания.

Чем ближе мы подходили к Пристани, тем яснее и живее становились взгляды душ, появлялись первые разговоры, собирались даже целые группы, неизменно замолкавшие при нашем приближении и долго провожавшие взглядами, редчайшее зрелище — живых в среде мертвых. У многих из них в руках имелись монеты, а кто-то держал даже несколько. Такие люди могли отдать свою монету другому, заплатив за него Лодочнику, взамен получая кое-что весомей воспоминаний — силу. После перерождения, такие души получали большую силу духовных оболочек, магический дар или — в редких случаях — даже Ме.

Закон компенсации и воздаяния в действии.

Возле самой пристани цепочка призраков разделялась на две. Одна из них, — счастливчики заплатившие за себя, или получившие плату от другого, пройдя мимо Лодочника по короткому, высеченному из серого камня и вдавшемуся в Реку пирсу, поднимались на корабль, вторая — те кому нечем было заплатить, отходили в сторону провожая первых пустыми взглядами.

При нашем появлении оживились все. Зашушукались стоявшие в очереди на корабль счастливчики, оживились неудачники, негромко хмыкнул Лодочник.

Не обращая на них внимания я последовал прямиком к высокой укутанной в серый плащ фигуре и протянул монету.

— Очередь, — глубоким, заставляющим дрожать сам воздух от силы в нем таящейся голосом, сказал Лодочник.

Окинув его взглядом я на миг задумался и резко обернувшись, взмахнул руками. Множество тусклых зеленоватых монеток, взмыв в воздух, приковали к себе взгляды всех находившихся здесь душ и осыпались градинами. Миг заминки, и очередь сломалась. Души, проявляя совсем человеческую алчность и вожделение бросились собирать монеты, стремясь взять побольше. Завязались первые драки.

— Теперь все? — невинно осведомился я у сущности.

Окинув меня нечитаемым взглядом светившихся синим в глубине капюшона глаз, Лодочник хмыкнул, принял монеты и рыкнул на души, призывая их к порядку. От его негромкого, но угрожающего рыка души замерли на месте, а самых слабых даже развеяло.

Мигом став послушными и покорными души стали собираться обратно в цепочку.

Сама лодка представляла собою низкий, безмачтовый и широкий корабль. Увенчанный раскрывшей пасть с внушительными клыками головой монстра на носу и высокой пристройкой на корме, украшенный резьбой искаженных в муках фигур на бортах цвета пыли, он достигал в длину примерно сотни метров и был почти полностью заполнен душами. При восхождении на борт колокол на пристройке, гулко отбил шесть ударов.

Успели почти в самый последний момент.

— Теперь все, — сказал я когда мы взошли на пристройку и остановились почти у самого руля. — Теперь мы немного подождем и отправимся в путь. Можем немного поговорить и даже перекусить, если есть желание.

После недолгого раздумья и моих слов что дальше может не найтись времени и места было решено все-же поесть. За время нашего недолгого то ли завтрака то ли ужина колокол отсчитал семь ударов и Лодочник, вернувшись на корабль повел рулем отправляя его в путь по течению Реки мертвых.

— Теперь можно и поговорить, — сам я, не обращая внимания на неодобрительное покашливание Лодочника, устроился на фальшборте, с комфортом свесив ногу и любуясь сомнительной красотой прозрачной Реки. Казалось что корабль плывет по воздуху, и лишь смутные силуэты мелькавшие в ее глубинах убеждали что это не так.

Знакомится с обитателями этих вод желания небыло ни малейшего.

— Расскажи про воплощенные миры, — откликнулась ведьмочка, — ты обещал!

— Хм... раз обещал, значит расскажу. Тама?

— Я тоже послушаю, — эту тему кицунэ знала, но не настолько хорошо как ей бы хотелось.

— Хм... ну, пожалуй, начнем с того, что воплощенные миры это центр нашей вселенной. Дабы жить, Вселенная должна меняться, а для удерживания ее в стабильности нужен стержень, проще говоря — основа что не даст ей исчезнуть в процессе изменения. Основа на которой держится буквально все. Такой основой и являются воплощенные миры, — зоны так званой абсолютной реальности что находятся полностью под юрисдикцией Творца. Именно они, являясь центром и некоей прослойкой между верхними и нижним планами, стабилизируют пряжу мироздания, защищая ее от повреждений.

— Верхние и нижние планы?

— Зоны мягкой и жесткой энергетики, различные по своей полярности. Именно в них находятся Ад и Рай.

— Ясно.

— Кхм... так вот, отличительной особенностью воплощенных миров является их абсолютная реальность, полная материальность. Воплощенные миры создаются по разным причинам. Одни являются воплощением мыслей и желаний людей — набирая в процессе воплощения силу Искры души, щедро и неосознанно отдаваемую разумными и переходя из области иллюзорных миров в воплощенные, иные создаются богами и начинающими Демиургами — создающим их за счет своей собственной или позаимствованной силы, — такие миры находятся под управлением их создателей, но в пока находиться в нашей вселенной, принадлежать Всеотцу... Некоторые воплощаются снами и отзвуками мыслей нашего вечноспящего Демиурга... надо сказать, старик уже давно спит и просыпается лишь по очень важным причинам, — я улыбнулся вспоминая свои ощущения от его присутствия. А ведь тогда, он можно сказать был полусонным, и мало интересовался мною.

— Ты так говоришь будто видел его лично, — недоверчиво заметила Куэс.

Мы с Тамой переглянулись и синхронно улыбнулись. Знала бы она насколько близка к правде...

— Не будем отвлекаться. К чему я веду — воплощенные миры основа всего, и при появлении они получают определенный набор законов по которым существуют. Законы различны, но одно в них едино. Существо живущее по законам одного мира, или вне его, в рамках другого ограничивает свою силу, и зачастую до мизерных величин... Вопросы есть?

— Откуда ты это все знаешь?

Я среагировал моментально.

— Секрет!

Ведьмочка надулась, замолчала и задумалась.

— А что случается с мирами если они переходят из одной вселенной в другую? Такое вообще возможно?

— Возможно, но они едва заметно, но изменяются, подстраиваясь под реалии иного существования. Или закрываются становясь одним из закрытых миров. Предупреждая вопрос, закрытый мир, — мир с ограниченным к нему доступом, закрытый сознательно или нет, высшим сущностями, самой Душой Мира в ходе катаклизмов и так далее. Причин много. Такие миры отсекаются даже от Реки Душ, превращаясь в мир-ловушку для всего сущего. Но поскольку Акаша — так званное самосознание нашей Вселенной, ее Ноос, следит за балансом бдительно, то и существуют такие миры недолго.

— Что такое Река Душ?

— Правильный вопрос, — одобрительно хмыкнул я. — Общее наименование круга реинкарнаций, круга Сансары если тебе так угодно. Сейчас, мы находимся на одной из этих кругов.

— Их много?

— Нуууу... достаточно. Души уходят и приходят в миры множеством путей. Некоторые уходят в духовный поток идущий сквозь все миры и ведущий прямиком в центр нашей Вселенной, — точку ее создания. К Творцу. Это самый простой и легкий путь... и самый верный... Некоторые уходят по этому пути, — я взмахнул рукой указывая вокруг. — Миры смерти. В них попадают люди с определенными верованиями и нейтральной кармой. Верующие уходят к своим богам, присоединяются к духам, лоа, и так далее — зависит от верований. А верящие в определенное посмертие, или наоборот, атеисты, совершившие при жизни определенные поступки, — но не относящиеся к богам (или чьи боги не считают нужным удерживать у себя своих подопечных) уходят на Небеса или в Ад. Между прочим, именно Ад и Рай, были изначальными структурами Вселенной, и именно в них вверили поклоняющиеся лишь Творцу. Другие боги со временем просто скопировали эту систему, как простую и понятную... Ну и доступную само собой.

— Ясно... — неопределенно отозвалась Куэс и глубоко задумалась.

— Вижу тебе нужно время чтобы переварить информацию. Подожди, и не торопясь все обдумай. Появятся вопросы, — задавай.

— Место, — гулко сообщил Лодочник ведя веслом, направляя судно к пристани.

Оглянувшись на берег я и впрямь заметил что мы почти прибыли. Каменные полуразрушенные пирсы Королевства приближались с умопомрачительной скоростью, выступая из укрывавшего берега густого тумана иззубренными глыбами серого камня и черного железа.

— Быстро... Похоже не судьба тебе узнать все ответы сегодня, — улыбнулся я спрыгивая с насиженного места и направляясь к трапу.

— Но мы же еще сможем поговорить?

— Конечно! В любой момент любого дня. Ну, кроме времени когда я ем сплю или читаю... и глажу кошку... и...

Куэс рассмеялась.

— Я поняла, поняла, любой момент кроме важных дел.

— Именно, — с довольной ухмылкой подтвердил я спускаясь по трапу. Истинно по джентельменски подав руку спрыгнувшей ведьмочке и Таме, проводил удаляющееся судно взглядом и, убедившись что за нами никто не наблюдает, сел на ближайший камень.

— Теперь, нам предстоит самое важное — собственно путешествие к Королю. Куэс, я немного... изменюсь, потому не пугайся сильно. Ладно?

Ведьмочка озадачилась, но просто кивнула понимая что сейчас не время для вопросов. Благодарно ей улыбнувшись я повернулся к Таме.

— Та... Не приближайся к гаргульям, голову оторвут!

Кицунэ, уже бывшая на другом конце пирса — у врат в Королевство и подходившая к их Стражам, кивнула в ответ и неуловимо быстро оказалась рядом. Причем для телепортации использовала не заклятья, а лишь чистую силу воли.

— Да?

— Отбрось свое любопытство на время. Он, в отличие от меня, терпеть его вряд ли станет.

Ответа я уже не услышал стремительно погружаясь в глубины своего сознания. Мне предстояло сделать многое. Изменить себя, кардинально перекроив и разум и тело. Изменить тело, одежду, ауру дыхание души и привкус силы — никто не должен знать и понять что Аркаллион Шепот Бездны уже не существует, а вместо него пришел другой. И никто не должен связать Его и меня. Король, тем более.

Самым последним в очереди изменения был разум. Самое трудное и одновременно — легкое. Маска, таящаяся в глубинах моего сознания после того памятного боя в заснеженном лесу с бессмертным охотником, поддалась удивительно легко, слилась с разумом замещая личность и даже память иной, куда более зрелой, мудрой и опасной.

И чуждой.

Это было похоже на рождение: ты плывешь в океане пустоты, витаешь во тьме, бесчувственный и беспамятный нежишься в потоках уютного мрака, а затем, повинуясь влиянию иной силы, резко выныриваешь из него, погружаясь в свет, режущий глаза жестокий и одновременно мягкий свет.

Все как всегда.

Все как и в тот раз.

Демон знаний и тайн на краткий миг вечности вернулся к жизни, дабы потребовать долг с Короля Мертвых.

Долг жизни и власти.

Глава 40. Сумеречная Луна, что освещает пристанища мертвых. (Долг Короля — 3)

Пристань Королевства Мертвых за прошедшие тысячелетия ничуть не изменилась. Все та же атмосфера уныния, запустения и разрухи. Изъеденные временем и некроэманациями пирсы, скалящиеся проржавевшими клыками решетки ворота, выложенная из темно-серого с прожилками цвета крови камня стена и многочисленные статуи нежити вдоль нее. Самыми большими из них были статуи гаргулий на страже врат. Впрочем, не статуи, — самые настоящие сторожевые обсидиановые гаргульи, охранявшие клубящиеся мертвым туманом врата.

Тысячелетия прошли, а ничего не изменилось.

Изменился лишь я сам.

И теперь отчетливо вижу хрупкую пряжу реальности. Вижу и знаю что стоит лишь пожелать, надавить волей и реальность расплывется в аморфное ничто, готовое стать чем-то иным. Достаточно лишь пожелать, и само мироздание прогнется стремясь угодить, подстроиться под мельчайший каприз.

Или исчезнуть, навсегда оставляя каверну в сущем.

— Юто? Ты в порядке?

Неуверенность, беспокойство, волнение, тревога, и в самой глубине — страх.

Прежде чем ответить, я несколько мгновений смотрел на нее. Маленькая, испуганная и старающаяся не показать своего страха, она, ежась от холода и в тоже время вопросительно заглядывая мне в глаза, выглядела абсолютно неуместно на фоне мрачной атмосферы этого мира в одном лишь легком платьице без грамма защитных заклинаний. Самая обычная маленькая девочка, — самое необычное зрелище в этих местах, ведь маленькие девочки не бродят в мирах Смерти.

Хотя бы потому что живы.

Криво улыбнувшись я спрыгнул с валуна. Доспехи ставшие уже частью души привычно звякнули, а призрачные лоскуты мрака, столь же привычно обвили плащом Тьмы. Не столь полюбившийся мне плащ Звездного Дитя, но тоже неплохо. Не такая приметная вещь.

— Все в порядке дитя. И я не Юто. Можешь считать меня безымянным духом что на время занял его тело.

— А... с ним все будет хорошо?

— Абсолютно. Его разум и душа будут гореть ярче чем пламень Ада в глубинах Цитадели... А теперь умолкни, дитя!

Гнев, раздражение... Девчонка явно вздумала оскалить клычки, но дух притянув ее к себе, сжала плечо показывая что стоит подчиниться, а затем у нее и вовсе пропало желание своеволия, ибо я улыбнулся. Не той фальшивой, тренированной для общения с низкоэнергетическими существами улыбкой, а настоящей, выпестованной выжегшим все человеческое адом — той, что Мира, называла "Оскалом замерзшей Смерти" и требовала чтобы я прекратил пугать ею Ли. Такой улыбкой я встречал приходивших ко мне за знаниями.

Убрав улыбку я повторил:

— Довольно вопросов. Моя очередь говорить, а вы, слушайте внимательно и не говорите что не слышали. Наш путь лежит в самое сердце Королевства, в тронный зал. Король что правит сейчас, однажды очень крупно задолжал мне и мы пришли дабы вернуть этот долг, и отдать его тебе, дитя... Дабы встретиться с королем, каждый должен пройти череду испытаний, но поскольку я имею право приходить сюда в любой момент по любому поводу, то проходить их не надо. Остаются лишь стражи, но ими займусь я. Ваше дело — держаться поближе ко мне, и не мешать. Понятно?

— Да, — ответила кицунэ. — Мы поняли.

— Хорошо... Дитя, иди ко мне — я протянул ей руку. Взяв несмело протянутою ладошку притянул поближе, укутал складками плаща. — Не отходи ни на шаг. Кицунэ, тебя это тоже касается.

Фамильяра такое обращение покоробило, но она все же кивнула.

— Почему ты не называешь ее по имени?

— Когда-то мне платили за ответы душой... — я полюбовался выражением лица девочки. — Имена — сила. А здесь враждебная территория. Не стоит давать врагам даже намека на мир откуда мы пришли. Идем!

Статуи лязгнули челюстями, но пути не преградили, и мы погрузились в море белого тумана. Звуки отрезало, дыхание сперло, на грудь будто положили тяжелую гранитную плиту... миг и все прошло, а мы очутились на мощенном тракте. Повернув голову вправо, я убедился что лиса держится за плечом и мерно пошел вперед.

Туман чуть рассеялся позволяя увидеть то что хранил в своих глубинах.

По обочинам тракта тянулась густая чаща мертвых деревьев. Серые, кривые, тянущие голые мокрые ветви словно пальцы жадных мертвецов, утопающие в густом белесом тумане, они внушали подсознательный ужас всему живому самим своим видом. В глубинах чащи бродили тени, невнятно шептали глухими голосами, замирая на месте, провожали слепыми взглядами.

Одна из них подошла ближе, наполовину вынырнув из тумана, показала изъеденное разложением наполовину скрытое в тени лицо.

Почувствовав как задрожала под ладонью тонкое плечо, я прикрыл ей глаза ладонью.

— Не стоит смотреть. Это всего лишь тени проклятых.

Дитя дерганно кивнуло, испуганно дрожа как в лихорадке.

— Страшно...

— А вот бояться не надо. Страх для таких — изысканно лакомство. — Легонько прикоснулся к ее разуму, я чуть развеял пелену страха и ужаса окутавшего его. Рыкнул в сторону приблизившейся тени, метая клинок отточенной воли. — Пошел вон!

Тень взметнулась в немом крике, задрожала и рассеялась.

— Ты ведьма. Тебе придется сталкиваться с существами намного опаснее и страшнее, чем жалкие тени былого. Научись контролировать разум, справься со страхом. Бояться это нормально, но страх не должен затмевать твой разум. Попроси младшего научить тебя техникам контроля, и помни: не боятся лишь глупцы.

— А... А вы... боитесь?

— Я выжег свой страх ненавистью, — серьезно ответил я.

Звуки тонули в сплошной белоснежной пелене, погружая нас в среду безмолвия. Небыло слышно даже дыхания, и лишь эмоции пробивались сквозь мертвый туман. Голод жажда и ненависть рыскающих вокруг немертвых, страх ведьмочки, разочарование кицунэ...

— Что не так?

— Что?

— Твои эмоции. В них разочарование.

— Я думала здесь будет более... страшно. А все что вижу — туман и дорогу.

— Хочешь страшного? Посмотри под ноги.

Она послушно уставилась вниз.

— Камни. Странные белые камни.

— И все?

— Ну... они белые, круглые. Покрыты трещинами... Черепа?!

— Верно. Этот тракт носит название Тропы Погребенных, совершенно не случайно. Они стоят внизу, терзаемые голодом, сплетенные костями, не в силах пошевелиться, и ждут пока кто-нибудь, пройдет по ним... Не будь меня рядом вы бы уже оказались в их тесных объятьях. Сомневаюсь что вам бы это понравилось.

— Жуть, — выдохнула кицунэ глядя себе под ноги.

— Заслужили, — равнодушно отозвался я.

Мертвые грешники вдоволь прогрешившие при жизни, и в смерти не обретшие покой, своими поступками заслужившие участь страданий, пытку голодом и болью. Обреченные стоять кирпичами в тропе, пока и кости их не обратятся в прах... В прошлый раз, их было меньше.

Лес закончился внезапно. Вот мы идем по белоснежным черепам среди густой чащи... а следующий миг, идем по усеянному надгробьями, склепами и гробницами, погосту, поднимаясь по все тому же тракту в гору, — в самый центр некрополиса, к тянущему свои шпили далеко в небо Святилищу Двойников.

Циклопический храм на скале, был единственным путем от окраин Королевства Мертвых в центральные области, и был полуразрушен еще в тот отрезок вечности когда я, решив прогуляться по Мирам Смерти, очутился здесь и нашел Короля в изгнании. В те временна, Святилище было, действительно грозным стражем: создавало двойников-копий вошедших в него, запутывало разум, погружало в иллюзорные миры, путало и высасывало душу... Но грозная сила таившаяся в его стенах, была выжжена яростью и демонической магией. Сила покинула это место, и теперь, вместо чувства величия, страха и ощущения незыблемой монументальности, приходило лишь отвращение и жалость. Король даже не удосужился восстановить былое величие своих владений, удовольствовавшись возвращением на трон и бесконечными пытками врагов. Теперь лишь тени прошлого, да выставленная нынешним Королем стража, хранили эти стены.

Пройдя по широкому, зиявшему проломами мосту над бездной, я остановился у входа в Святилище и с толикой грусти посмотрел на выбитые створки. Выкованные из черного железа мертвыми кузнецами, в горнах подпитываемых углями из человеческих костей, они и по сей час хранили на себе следы ударов магией...

— Как печально наблюдать за падением прошлого... А ведь это моя магия выжгла всю силу из этих стен...

— Тоскуешь о тех временах? — полюбопытствовала лиса, стараясь вести себя тихо.

Две тысячи лет назад за подобный вопрос в неподходящее время, я бы отправил ее в пыточную на неделю, — выжигать каленным железом неподчинение. Тысячелетие назад, похвалил-бы, потрепал по голове и объяснил абсолютно все. Сейчас же, я просто жалел что не встретил ее в самом начале своих странствий. Возможно тогда моя история пошла бы совсем по другому пути...

— Те времена недостойны памяти.

В центральном зале я остановил шаг и огляделся. Залы храма были выложены звенящим мрамором, — любой шаг на таком был слышен ясно и четко даже на расстоянии в сотни метров. Раньше, здесь высели чары запиравшие звук в одном зале, но они давно исчерпали себя, и теперь любой мог услышать где мы находимся. Зная Короля он оставил здесь...

Взметнувшееся мне навстречу из сгустившейся тьмы поджарое тело я перехватил в полете. Срезал уплотнившейся аурой передние лапы, схватил за шейные позвонки не позволяя ухватить себя пастью и, не обращая внимания на стекающий по рукам, растворяющий кожу и обнажающий исчерченные рунами мышцы мертвецкий яд, вздернул вверх тронутую разложением нежить, оберегая укрывшуюся в плаще девчонку от атак.

— Раджару... — сжал пальцы дробя позвонки в труху, отшвырнул обезглавленную нежить в сторону и толкнул ведьму в объятья лисы. — Иди к ней! Живо! Кицунэ, круг!

Кнут из тлена и праха лег в ладонь как влитой, семь острых иззубренных наконечников широким веером легли на мрамор. Шевельнув оружием я резко обернулся, и без замаха ударил, дробя приблизившейся твари ребра в труху, прочертил кнутом сияющую в воздухе линию, и метнул в отползавшую нежить "Стрелу Праха". Полыхнуло. На месте твари взметнулся столб серого мертвого пламени, и опал оставляя на испятнанном гарью полу еще одну отметину. Отвернувшись от опадающего пламени я огляделся и оскалился, наблюдая как из сгустившейся в углах тьмы, тянувшихся от колонн теней и из проломов в оплавленных стенах выскальзывают все новые и новые твари. Как сковывает разум лед, даруя мыслям привычную ясность и изгоняя прочь бесполезные эмоции.

Раджару, дети тьмы и Ада, мертвые, но вернувшиеся с того света по воле некроманта... В больших количествах они были угрозой даже для бессмертного. Даже для демона. Даже для полубога. А тут их было много, десятка три...

Отбросив кнут в сторону я прочертил линию в сознании — грань отделившую сознательное и подсознательное, тьму души от света, и шагнул на сторону света отделяя свое Альтер Эго. Плащ взметнулся ураганом тьмы, потек струями мрака сплетая из первозданной Тьмы коленопреклоненную фигуру. Миг, и фигура ожила, блеснула белоснежной личиной лица, тьмой одеяний и зеленью глаз, подняла клинок и исчезла, вонзаясь в бегущих тварей. Бегущий строй сломался, утратив нас из виду, нежить накинулась на единственного оставшегося на виду противника...

Отступив за сияющую белым линию барьера кицунэ я поднял руку...

"Аутодафе!"

...спуская на волю одно из Высших заклятий Тьмы.

Шторм угольного пламени бушевал лишь семь секунд, но за эти секунды все сущее исчезло, стертое огнем из глубин Тьмы. Стерильная пустота с грохотом схлопнулась, когда пустота затянула в себя материю из пространства — выгладив все углы и выступы, и все стихло. Ни нежить ни Альтер Эго не пережили удара, лишь груда тряпья шевелилась в самом углу зала. Она пряталась в тенях, наблюдая за своей сворой и попала под удар лишь опосредовано... Но ей это не поможет.

Протянув руку я привлек к себе пытавшуюся встать несчастную. Ухватил пальцами за шею, не давая встать.

— Сиодре... ты была хорошей Королевой. Даже жаль что могущественный вампир так низко пал. Дитя, ты знаешь что самое важное в бытие сильным?

— Ч-что?

— Воля. Она решает будешь ты сильным или нет. Если у тебя есть воля, даже боги могут склониться перед тобою, ибо ты пойдешь до конца, выдержишь любое испытание и добьешься цели. Если же у тебя нет воли — ты ничто. Бывший скучный слабый клерк, обретя силу бога, так и останется скучным слабым клерком, пусть и владеющим силой, но неспособным ею воспользоваться, готовым сломаться от любой трудности прогнуться под более сильного или устремленного, повинуясь своей безвольной сути... Воля может быть у человека с рождения, открыто или просто дремля где-то в глубине, волю можно воспитать путем преодоления трудностей и закалкой характера... Волю можно обрести сломавшись и пойдя через ад страданий и мук... Запомни дитя, воля, — это то что дает тебе сил двигаться дальше. — я вздернул в воздух вампиршу, открывая едва укрытое обрывками некогда роскошного платья, обезображенное пытками тело, пустые глазницы на изуродованном лице, обломанные клыки в лишенном губ рту. Ведьмочку ожидаемо вывернуло, да и кицунэ побледнела. — Трудно представить что это некогда была прекраснейшая Королева мертвых. Три тысячелетия пыток изуродовали ее, разрушили разум, но воля, ее воля еще осталась — вампирша захрипела, пытаясь изувеченными руками оторвать мои пальцы от горла. — Прекрасная, капризная и стервозная Сиодре... Она всегда мне нравилась намного больше чем Король. Высшая вампиресса правившая королевством, сместив прошлого, а сейчас — нынешнего, Короля. При всех ее недостатках у нее был один плюс — несгибаемая воля. При ее правлении королевство было великим и могучим. Мириады мертвых сторожили его покой, миллиарды душ приходили сюда на перерождение... а сейчас, здесь лишь пустота! В прошлый раз, мы годы штурмовали цитадели Королевства, сражались в битвах когда магия комкала само пространство и время, уничтожали бесчисленные армии мертвецов... никто и представить тогда не мог что живые смогут безнаказанно пройти до этого места, ни разу небыв атакованными... Даже жаль что я вернул на трон это ничтожество...

— Зачем же ты тогда это сделал? — тихо спросила кицунэ придерживая за плечи содрогающуюся в муках девочку.

— Это было выгодно.

Вонзив руку в грудь Сиодре я извлек небольшую сферу души, отбросил в сторону рассыпающееся прахом тело и присел рядом с ведьмочкой.

— Раджару, — это дети ведьм и демонов. Рожденные из нечестивого союза, в жизни лугару, умирающие и встающие вновь по приказу некромантов как раджару, они потомки тех ведьм что не смогли справиться с вызванными ими из Ада демонами. Если ты, дитя, однажды начнешь якшаться с демонами, но у тебя не будет воли противостоять и обуздать их, твое дитя однажды станет вот таким — я кивнул в сторону единственного уцелевшего трупа и резко сжал ладонь, отправляя душу вампирессы в закрома. — Запомни это. Крепко запомни.

Она несмело кивнула, глядя на меня как на посланника самой Смерти во плоти.

После Святилища нас никто не задержал и инцидентов более небыло. Ни Шепчущие деревья Гибельных Рощ, ни поле асфодели, ни Арена где сражались мертвые во славу Короля — ничто нас не задержало даже на миг. Никто не обратил на нас внимания словно нас вовсе не существовало. Словно живые среди мертвых были привычным делом. До самого Дворца мы дошли до препятствий, и лишь там, встретив и преодолев слабое сопротивление стражи, приблизились ко входу в тронный зал. Нас никто не встречал, никто не ожидал нашего прибытия, никто не вышел. Все внимание было направленно на пришедших ранее гостей — двух суккуб в нарядах далеко за гранью человеческих представлений о приличиях.

Бой не был их стихией, способности суккуб лежали совсем в иной области. Заметить нас они даже не успели: я разорвал их на куски не сдерживаясь и не щадя, потакая своей жажде и ненависти глубоко угнездившейся в моей душе — жажде демонической крови и боли. Переступил через ошметки плоти и впечатал глиф разрушения в створки массивных врат, разнося их в щепу.

— Что... — стоявший в зале пред Королем демон, обернулся и побледнел, узнав меня.

— Здравствуй Кардос, — приветливо улыбнулся я. Отступил назад чтобы не попасть под фонтан крови, отбросил голову с застывшим на ней выражением ужаса в сторону и, переступая через дымящиеся черные лужи, направился к Королю.

— ТЫ! — Прохрипел Король с ненавистью сжимая подлокотники трона.

Я насмешливо посмотрел на него.

— Не ожидал, ничтожество?

— Воскрес из мертвых и приперся ко мне? — он на удивление быстро успокоился. — Что ты забыл здесь, Забытый и Проклятый?

— Время возвращать долги. Мне нужна корона Герцога.

— Время идет, долги пропадают... Уходи и не возвращайся! Здесь ты ничего не получишь!

Мгновение я стоял неподвижно, нисколько не удивленный таким поворотом событий, а затем медленно начал приближаться к королю.

— Ты кажется забыл, кому обязан всем что ты имеешь сейчас. Это я, вытащил тебя из льдов Оркриста, где ты гнил тысячелетиями падший Король! Это я вернул тебе трон, это я одолел твоих врагов. — Нависнув над ним я наклонился и тихо прошептал. — И я возьму свое!

Ненависть исказила его лицо.

— Ты не получишь корону Герцога!

— А я и не спрашиваю тебя.

Протянув руку я снял корону с его головы и направился обратно. Его ненавидящий взор провожал меня до самого выхода из зала, вонзаясь в спину раскаленным клинком. Если бы он умел убивать взглядом...

— Тебе надо было убить его, — сказала кицунэ когда мы покинули дворец. — Он не простит тебе этого унижения.

— Верно, — легко согласился я. — Он мелочная, завистливая, трусливая и ничтожная тварь, и я бы с удовольствием уничтожил бы его... Но он мне еще послужит — в последний раз. Кардос — был известным торговцем среди демонов. В том числе и информацией. Когда новость о его гибели достигнет обитаемых миров, сюда придут его покровители и вытрясут из Короля всю информацию. Разумеется он расскажет все, стремясь сохранить свою шкуру... они узнают что я еще жив! Узнают и наверняка продадут эту информацию тем, кто в ней будет очень заинтересован, — мои врагам. Посмотрим кто еще жив, и кто придет по мою голову.

— Риск на грани... — покачала головой лиса и сменила тему. — Зачем тебе корона?

— Хм... дитя, подойди. Ну же, не бойся! Вот так... держи, — я надел Корону ей на голову. — Теперь, ты — Герцогиня мертвых!

Закатив глаза, девочка рухнула как подкошенная, а ее волосы стали стремительно седеть. Я поднял ее на руки и пошел дальше, стараясь удержаться на тропе. Откат давал знать о себе все сильнее и вскоре это заметила даже девушка.

— С тобой все в порядке? Ты шатаешься.

Я улыбнулся в ответ на такую заботу. Последней кто осведомлялся о моем здоровье была Мира...

— Я не устал, устало это тело поддерживая мою личность в себе... я ведь дух вернувшийся из прошлого, — обрывки истинной личности некогда существовавшей в реальности, и вернувшейся к жизни силой Творца. Мое существование обеспечивается за счет Искры и сейчас, она уже на пределе. Мне недолго осталось, но нам нужно успеть дойти до пирсов. Поторопимся!

* * *

Все воспоминания Аркаллиона остались в моей памяти в полной мере, и мне не пришлось напрягаться дабы вспомнить почему Куэс поседела, или почему Тама смотрит на меня с толикой... разочарования?

— Разочарована что его место занял вновь я?

— Да нет, — она устало провела по волосам, скривилась и отдернула руку. — Просто... все так неожиданно произошло... никак не могу привыкнуть к твоим превращением...

— Бывает и такое — усмехнулся я и скривился от боли в руках. Он мог не замечать ее ибо боль стала неотъемлемым атрибутом его жизни, но для меня она была непереносима. Я был слабее его, и это было... обидно. — Подлечишь?

— Да, конечно, — спохватилась лиса.

Гулко ударил колокол на приближающемся судне, возвещая возвращение Лодочника. Пришло время отправляться домой.

Комментарии автора:

То чувство когда узнал что Мирин — сорт сладкого легкого вина в Японии...

Глава 41. Герцогиня Мертвых.

Сначала была тишина, прерываемая журчанием воды шелестом леса и дыханием Тамы. Затем раздалось тихое шуршание одежды, легкие шаги. Нехотя открыв глаза я взглянул прямо на нависшую надо мною ведьмочку. Куэс пытливо вглядывалась мне в лицо, выискивая что-то понятное лишь ей.

— Что?

— Знаешь, а ты очень на него похож... И твои знания... они ведь тоже от него?

Я медленно смежил веки, отвечая, поднялся, заставляя встрепенуться задремавшую Таму, зевнул и убрал в сторону служивший мне одеялом пушистый хвост.

— Как ты себя чувствуешь? Изменилось что-то кроме цвета волос?

Она задумчиво посмотрела на прядь, провела рукой по макушке очевидно ожидая ощутить Корону и вновь посмотрела на волосы, — ставшие к слову, даже не седыми, а серебристо-пепельными с легким молочным оттенком.

— Странно чувствую. Такое ощущение что что-то изменилось, внутри... только я не понимаю что.

— Такое знание не сразу приходит, со временем ты поймешь. — Заметил я с легкой улыбкой. — К слову, мне понравилось как ты себя вела в путешествии. И ведь почти не боялась... Молодец!

— Ты же сам сказал мне не бояться ничего пока ты рядом. Вот я и не боялась.

— Правда? Когда я такое говорил?!

— Ты что, забыл?

— Нет, конечно нет! — поспешно открестился я, и нагло перевел тему: — Ты садись, садись, а я расскажу тебе что именно ты получила вместе с Короной... — и тихо перевел дух, когда Куэс, поколебавшись села напротив. Ну их к чертям, всю эту нервотрепку, я лучше с Химари пообщаюсь, вот кто точно не будет выносить мне мозги. Наверное...

— Самое главное что дает тебе титул Герцогини Мертвых — это право на трон. В любой момент ты можешь прийти в любое Королевство, и бросить вызов его Королю за право царствования, либо поступить к нему на службу. Работу ты при этом получишь обеспеченную с перспективой так сказать на будущее, но... не советую. Считать души, карать неугодных и все чем там занимаются Короли и Герцоги... не думаю что тебе понравиться такая работа. Не для тебя она...

Ее молчание было красноречивее любых слов.

— Что дает тебе еще этот титул так это власть над Смертью и ее проявлениями. Со временем ты сможешь поднимать мертвых одним усилием воли, убивать живых желанием, изгнать или удержать душу в теле, обратить вспять старость и даже отогнать Смерть... тут правда осторожно, Предвечная не любит когда у нее отбирают то что ее по праву. Ко всему прочему ты уже бессмертна. Пока твоя душа цела, ты будешь возрождаться в том же мире или в другом по желанию и выглядеть ровно на столько на сколько захочешь. Ну, и еще, со временем, ты сможешь выбрать свой аспект неуязвимости к определенному металлу. Например к железу.

— Это как?

Я молча продемонстрировал. Извлеченный из пространственного кармана кинжал уткнулся в ладонь и не смотря на всю прилагаемую мною силу, просто замер, неспособный пробить кожу. Убрав его обратно, я показал чистую ладонь.

— Абсолютный запрет на вред. Ничто содержащее железо, кроме некоторых видов зачарованного оружия просто не сможет причинить тебе вреда.

— Ух ты! А... какие у тебя?

— Железо и серебро.

— А серебро почему?

Я посмотрел на нее как на дурочку.

— Ты цвет моей крови видела?

— О... — она смутилась и замолчала.

— Угу, чистое серебро... И на нечисть действует также... Так! Ладно! Давай закончим с вопросами, и посмотрим что ты сейчас можешь. Призови свои силы.

— Как?

— Хм... просто прислушайся к себе.

Куэс задумалась. Куэс напряглась. Куэс просияла, и что-то сделала. Затаив дыхание мы замерли в ожидании. Несколько минут ничего не происходило, затем у входа в беседку послышался шорох, легкий скрип, клацанье и в беседку зашла... зашел... скелетик крохотной мыши. Сделал три шага и рассыпался. Закусив губу я с трудом удержался от смеха, подавил его в зародыше, и с улыбкой погладил по макушке красную как рак ведьмочку.

— Не расстраивайся, ты еще научишься управляться со своими силами.

— ...Правда?

В ответ на жалобный тон, я еще шире улыбнулся, неосознанно пародируя одного зубастого "почти-что-родственника" из мистических кошачьих.

— Обещаю! А для лучшей мотивации, если ты овладеешь своими силами на приличном уровне и продемонстрируешь мне нормального скелета или зомби, я подарю тебе... — я хотел сказать "кольцо", но вспомнил что не забрал его у Арго, и поправился: — Я выполню любое твое желание. В мерках разумного, и с условием что это не причинит вреда моим родным и близким. В остальном — неограниченно.

— Ловлю на слове... может уже перестанешь меня гладить?

Я пожал плечами и убрал руку. В эмоциях ведьмочки почему-то проскользнуло недовольство и толика разочарования, но вслух она ничего не сказала. Спрашивать, я, естественно, ничего не стал. Захочет скажет сама, а нет... Ну, бревна не только в лесу растут.

Однако уже почти восемь, а мы еще топчемся здесь. Пора бы уже и по делам направляться... а потом спааать... спааать... спааать...

— Так, я по делам, а вы?

— А мы на источники! — Решительно заявила Тама, и вопросительно подняла бровь: — Юто?

Источники находятся в деревне. О деревне не знает (хотя определенно догадывается) Куэс, Тама хочет отвести ее туда... Любой догадается о подоплеке вопроса.

— Как хочешь. Главное, не слишком расслабляйся, ночью мы с тобой опять возвращаемся на Пустоши.

— Зачем?!

— О! Так одна лисичка забыла что лишила меня очень, очень-очень, ценного экземпляра нежити и теперь должна найти второго? Я разочарован, очень разочарован! — лиса уставилась на меня в ожидании подвоха. И я не подвел: — Выбирай: кролик, или горничная?

Не оригинально, знаю, но действительно, не тащить же ее в пыточную как советовал Аркаллион. А так и мне приятно, и остальным веселье, и ей не очень обидно. Правда косятся подозрительно, но то ерунда. Каждый имеет право на парочку безобидных увлечений.

— После источников сразу спать, — моментально решила Тама. — Ночь будет тяжелая.

— Жаль... — искренне вздохнул я: с удовольствием посмотрел бы на кролика-Таму, но, увы, этот наряд она ненавидела больше всего. Да и смущалась забавно.

На этом разговоры были окончены. Я направился по тропинке домой, а Куэс с Тамой в деревню. Умиротворяюще шелестел кронами лес, пели птицы припекало солнышко, и настроение, следуя природе, неуклонно поползло вверх. Не став ему препятствовать, я сошел с тропы. Чем дальше в чащу, тем ярче становилась природа, и тем оживленней становилась ее вторая — мистическая, сторона. Вились вокруг духи трав, цветов, деревьев и природы, сонно ворчали выглядывающие из-под корней недовольные корневики и весело резвились в воздухе крохотные феи, ускользнувшие из-под бдительного взора своей королевы. Малышки играли с перепархивающими с ветки на ветку птицами, оседлав раздраженных огнепчел с визгом носились в кронах, парили у цветов собирая нектар, и просто сладко спали под сенью цветочных бутонов. Приходилось крайне осторожно идти, выверяя каждый шаг, чтобы ненароком не раздавить никого. Встретив по пути кустик земляники, я сорвал с него несколько ягодок, удержал на ветви крохотную малышку из маленького народца, собиравшую ягодки в корзинку размером с чайное блюдце, в качестве извинений помог собрать и донести до крохотного домика под деревом весь урожай с кустика, и направился дальше к дому, уже не отвлекаясь ни на что, пока не наткнулся на Химари.

Нэко ожидала меня вытянувшись на длинной ветви и созерцая полет фей. Когда я подошел, она зевнула, потянулась и села. Посмотрела сверху вниз взглядом пронзительно-фиалковых глаз.

— Ты опять ушел без меня! — обиду в ее голосе я мог расслышать даже не прикладывая ни толики сил.

— Ты же знаешь, я не мог тебя взять.

— Но Тамамо взял!

— Она сама пошла за мной. И потом, ее любопытство вышло ей боком когда ей пришлось изображать из себя лошадку и везти нас на себе.

Мордаха нэко стала до неприличия довольной. Одним этим заявлением я обеспечил кицунэ целый шквал насмешек и шуточек, как минимум на неделю вперед, и должен признать, Тама этого заслужила как никто другой.

— Тогда ладно, — и она спрыгнула вниз, ничуть не сомневаясь что я ее словлю. На миг прижалась к груди, залезла на плечи. Принюхиваясь, зарылась мордочкой в волосы, чихнула.

— От тебя пахнет какими-то странными благовониями и падалью... может сходишь на источники?

— Чуть позже, сначала наведаюсь в деревню, гляну что там случилось, а то Кёко вчера весточку присылала... Привет, Гинко!

Волчица, выскочив из кустов, с радостным повизгиванием бросилась мне навстречу. Повалила на землю, обслюнявила, отпрыгнула от взмаха кошачьей лапки с выпущенными когтями и заскакала вокруг как радостный щенок, искренне радуясь моему возвращению.

— Я тоже рад тебя видеть, — отплевавшись поприветствовал я ее, опираясь на услужливо подставленную спину поднялся, потрепал по холке — отчего хвост стал напоминать пропеллер, и протянул специально припасенную для такого случая сахарную кость. Проводил взглядом столь же стремительно удалившуюся ооками.

Она стала вести себя чуть по другому после той трепки. Стала меньше болтать и всегда встречала по возвращению.

— Гнусная псина! — пробурчала Химари, брезгливо отряхивая лапки.

— Не так уж она и плоха. Во всяком случае, верности ей не занимать.

— Ну да, единственное что в ней есть хорошего — это верность! — нэко вернулась на плечо, и теперь жаждала крови за попорченное настроение и волчьи слюни на плаще.

— Ты слишком жестока, — укорил я ее, сворачивая в сторону деревни.

Мы чуть поспорили по этому поводу, но в конце остались каждый при своем мнении. Химари упорно отказывалась признавать Гинко хоть чуточку полезной и фыркала на нее при каждом удобном случае, та же отвечала ей полной взаимностью. В целом их отношения полностью напоминали классические отношения кошки и собаки, с единственным различием что кошка была не совсем кошкой, а собака — не совсем собакой.

По дороге в деревню, я рассказал Химари историю нашего путешествия. Ее нэко выслушала с удовольствием; часть с лошадкой-Тамой с нескрываемый злорадством, часть про Королевство, с интересом и толикой зависти, а часть с плюсами от титула — неприкрыто заинтересовавшись. Задумалась о чем-то, спрыгнула с земли когда мы прошли сквозь барьер, и побежала рядом, все также пребывая в обличье кошки. Из раздумий она вынырнула лишь когда мы перешли границу квартала кицунэ, по задумчивости едва не попавшись в примитивную, сделанную явно кем-то из детей, ловушку.

— А эти сопротивляемости... их можно получить как-то еще?

Я покосился на нее продолжая бдительно осматривать округу. Улицы были почти пусты, вся жизнь здесь кипела ближе к вечеру, и опасаться следовало только случайных ловушек оставленных со вчера, и Мияко — бродившую неподалеку. Причем, на мой взгляд Мияко была намного опасней ловушек. Те действовали на тело, и, в редких случаях, на самолюбие, а лиса — на нервы.

— Если хочешь, я могу дать тебе неуязвимость почти ко всему... вот только зачем оно тебе? Эти способности слишком нагружают тонкие тела, и став неуязвимой ты потеряешь все свои способности. Оно тебе надо? Да и абсолютной неуязвимости не существует.

— Зато я наконец смогу везде сопровождать тебя.

Вот оно в чем дело!

— Так вот что тебя гложет... Недостаток силы? Не стоит, Химари, я видел многих погнавшихся за силой и пожалевших в конце, когда осознали что утратили что-то важное в этой погоне. Очень многих, и я не хочу чтобы ты повторила их судьбу, погнавшись за пустышкой. А если тебя так тревожит собственная слабость то просто подожди, и обещаю — ты будешь сильной.

— Но когда это еще будет? — уныло спросила нэко. — Ты уходишь уже сейчас, и берешь с собою только Таму, а я как всегда остаюсь дома...

— Тама сильнее тебя — это факт. Там где тебя вывернут наизнанку и выпотрошат как крольчиху, она пробьется на чистой силе, уничтожит всех врагов, и устроит локальный ад. Но она жила более трех тысячелетий и у нее огромная фора, а ты молода... Подожди, прошу: подожди, не торопись и ты догонишь ее.

— И сколько ждать? Век? Тысячелетие?

— До Нового года. Тогда все и решится.

— Что именно?

Я пожал плечами и обернулся на чувство чужого присутствия. За спиной стояли дети. Трое. Две кицунэ года на два старше и маленькая нэко, примерно моего возраста.

Химари обернулась следом за мной. Прищурилась, перетекла в человеческую форму и спросила:

— Вам чего?

Дети переглянулись, пошушукались и вперед вышла нэко. Поклонилась Химари, мне, подошла поближе и замялась. По сверкающим глазенкам было видно что она до безумия хочет что-то спросить, но боится. Я решил поторопить ее.

— Не бойся малышка, я не кусаюсь.

Подумать только, она моя ровесница, а такое чувство что я намного старше. До чего все докатилось?!

— А... а... скажите господин... А это правда... что вы можете дать любую способность... стоит только попросить?

— Кто тебе это сказал?

— Тетя Мияко.

— Ага. Ясно... — Счет к Мияко вырос еще на один пунктик. Пожалуй я даже знаю что сделаю с ней, когда она попадется мне на глаза...

Разочаровывать девочку (кстати, она ведь дочь того самого первого бакинэко спасенного Химари от безумия... Рум... да, точно — его зовут Рум.) не стал. Улыбнулся, перетек в боевое обличье, снял в пряди один из кристаллов и положил в маленькую ладошку. Сжал тонкие пальчики.

— Все что ты захочешь, любая способность и возможность. Выбирай с умом.

— Спасибо, господин! Спасибо, спасибо, спасибо! А... папе с мамой вы можете дать такое?

Я чуть виновато улыбнулся и погладил ее по ушкам.

— Увы, нет. У меня нет Стража среди бакинэко, и я не могу воздействовать на взрослых так же как на детей... Вот если бы Аямэ согласилась стать моим Стражем — тогда бы смог, а так... Извини — я вновь погладил ее по макушке и поднялся.

— Жалко... — огорчилась нэко, полюбовалась кусочком воплощенного огня Творца в ладошке и побежала к друзьям.

Я провожал их взглядом пока они не скрылись за поворотом, покосился на искрящуюся умилением и толикой ехидцы Химари, и пошел дальше, внутренне улыбаясь про себя. Конечно, Стражи дают мне более глубокую власть над определенным типом екаев, но моих сил это не умаляет. Я по прежнему могу воздействовать на любых существ, и сейчас, по сути, обманул это дитя, сказав чистую правду (а ведь на детей действительно воздействую чуть по-другому). Нехорошо, я знаю, но... Канэко Аямэ, хочешь ты того, или нет — ты будешь моей! Тебя на блюдечке принесут твои же сородичи! А уж потом...

Хм...

— Обманул не произнеся ни слова лжи, не стыдно?

— Стыдно, — охотно признался я. — Но мне нужен Страж. И нужен срочно, иначе я бы и не торопился.

Задавать вопросов она не стала. Фыркнула, превратилась в кошку, опять залезла на плечо и укусила за ухо.

Глава 42. Обитель лисьих душ.

Квартал кицунэ представлял собою облагороженный участок леса, большой сад с возвышающимися кое-где домиками, укрытыми под сенью деревьев, изгибающейся полукругом формы. Ближним краем он огибал площадь под меллорном, начинаясь чуть в отдалении за окружавшими площадь зданиями. Другим — чуть более длинным внешним, упирался в купол барьера. С боков он был ограничен озером с заготовкой под Храм Воды на небольшом островке и вытекающей из него рекой и рощей кветов, таким образом закрывая все свободные места под застройку и окончательно превращая деревню в правильный круг. Единственными свободными от леса участками в квартале были редкие поляны, место под храм, усадьба Кёко и дороги. Дороги здесь, как и во всей деревне, были хорошими, широкими, выплавленными из камня и представляющими собою единое, укрытое рунами неразрушимости и крепости, темно-зеленое, почти черное, полотно без единой неровности. По обочинам, кое-где из него плавно вырастали каменные фонари-пагоды, хранящие в себе лепестки голубого духовного пламени, что не обжигало, едва заметно светило днем и ярким солнцем освещало окрестности в ночи. К одному такому я и подошел.

На вид, фонарь — один из четырех на развилке, ничем не отличался от соседей, но если присмотреться глубже, отчетливо ощущалась зарождающаяся суть екая, сплетенная со стихиями земли и огня.

— Чувствуешь? — спросил я у Химари, окуная ладонь в трепещущий огонек. — Цукумогами зарождается.

Нэко согласно кивнула и заметила:

— Рановато что-то. Мы рассчитывали что они будут появиться чуть позже.

— Видно насыщенность манофона так повлияла. А тут еще и квартал кицунэ, где все время активно колдуют и манипулируют со способностями. Неудивительно что так рано. Надо предупредить Кёко чтобы присмотрела.

Наклонившись я пальцем начертил в камне рунный барьер, и свернул направо, к поместью Кёко.

Два стража-голема — выполнявших скорее декоративную чем практическую роль, отворили створки и вновь замерли глиняными истуканами. Сменив форму плаща на напоминавшую классическое хаори и сцепив кисти в рукавах я медленно прошелся по дорожке, осматривая изменения произошедшие со времени моего последнего прихода. Особо ничего не изменилось кроме одного факта — в поместье появилась прислуга и живность. Мелкие низшие аякаси, низший круг развития, едва обретшие разум и внешне похожие на бледные человеческие силуэты, мельтешили в поместье, ухаживали за садом, поправляли тропинки, убирали. В пруду завелись карпы, на веранде клетка с певчими птицами, а вдалеке в саду я увидел мелькнувший огненный завиток громадной саламандры, вероятнее всего выполнявшей роль сторожевого пса. В общем, кицунэ устроилась со всем комфортом.

— Интересно, это соловьи? — Химари, в отличие от меня на прислугу внимания не обратила, заинтересовавшись птичками. Ради такого случая не поленилась лично подойти и приподнять клетку, переполошив ее обитателей. — Точно, соловьи! Только странные какие-то...

— Измененные, — я чуть приоткрыл ауру и птицы моментально успокоились. Расселись на жердочках, начали переговариваться звонкими высокими голосами. — Судя по следам — работа Мияко... Химари, измененные птицы несъедобны!

— Жаль... — облизывавшаяся было нэко, мигом утратив к ним интерес, направилась в глубь поместья. Я, посмеиваясь — следом. Хозяйку мы нашли в зале с великолепным видом на растущую в саду сакуру, и помимо нее, здесь присутствовал еще один гость — нужный и не очень неожиданный.

— Йомей, — поприветствовал я старого четыреххвостого лиса. — ты мне как раз нужен был.

Старейшина степенно кивнул.

— Рад видеть вас в добром здравии господин. Именно потому я и прибыл в поместье госпожи Кёко, по первому зову.

Отлучившись на минуту, Кёко вернулась с небольшим подносом, и принялась расставлять чашки.

— ...Спасибо Кёко, — поблагодарил я, попробовал принесенный ею чай и несколько минут сидел в прострации. — Знаешь, будь я чуть постарше — женился бы не раздумывая! Чай великолепен!

Вот чего у нее не отнять, так это умения доводить все до совершенства. Воспитание более походившее на дрессировку, привило чувство ответственности более надежно чем любое заклинание.

— Спасибо, но я не хочу создавать конкуренцию Тамамо.

— А при чем тут она? — я покосился на Химари. — А ты чего смеешься?

— Вырастешь — узнаешь.

Несколько мгновений я смотрел на нее, затем отбросил в сторону все веселье давая понять что шутки кончились. Время переходить к делу.

— Кёко, утром ты прислала мне сообщение где выражала очень яркую надежду увидеть меня. Причина?

Кицунэ переглянулись, ведя безмолвный диалог.

— С вашего позволения, начну я... — очень осторожно начал лис, дождался разрешения и продолжил: — Следуя вашему приказу мы вели поиск сильных аякаси по всем островам, попутно посещая все места проживания кицунэ отмеченные на карте. Посетив один лес вчера вечером где находилась одна из меток, мы ожидаемо наткнулись на сильную кицунэ — восьмой ранг, но с претензией на девятый... вот тут-то и начались проблемы. Она проклята!

Я приподнял бровь.

— В чем заключается проклятье?

— В... противоестественной тяге к противоположному полу... да и своему тоже.

— Она что, шлюха?

Йомей явно почувствовал себя неуютно от такого вопроса, замялся, покосился на девушек.

— Кхм... Нет... Не совсем... Нельзя сказать что она... женщина легкого поведения, происходящее не доставляло ей удовольствия. Скорее она... охотница за жизненными силами. Вынужденная охотиться весьма... своеобразным способом.

— Именно при встрече с ней Кёко потеряла часть ауры? — лиса промахнулась мимо заварника, разлив кипяток. Досадливо скривилась и повела ладонью испаряя воду.

— Э... да! Суть в том что она сразу при встрече набросилась на госпожу Кёко и попыталась ее... поцеловать.

Я дернул бровью и покосился на упомянутую. Справившись с собою, кицунэ нацепила непроницаемую маску, не позволяя по лицу прочитать свои эмоции, но вот внутри... Такой водоворот, что становилось страшно.

— Удачно?

— Относительно, — фыркнула Кёко. — Ей удалось выкачать из меня большую часть сил, а затем... Йоме сковал ее печатями.

— Мне повезло — деликатно уточнил лис — Найденная не старалась сопротивляться и настоятельно просила нас уйти. Жила она в глуши, отдельно от всех и учитывая ее проклятье... мы запечатали ее в ловушке Времени и пока поместили в подземные покои, подальше от всех, до соответствующего приказа, под охраной големов. Ее аура весьма своеобразно действует на всех живых существ...

— А синяки откуда? — схватив забиравшую чашку кицунэ за руку я отодвинул рукав обнажая запястье. Учитывая регенерацию кицунэ, они были получены тогда-же.

— К нам в поселение просились орки... Они позволяли себе лишнего...

Я понимающе кивнул отпуская ладонь. В отличие от европейских, азиатские орки больше напоминали прямоходящих свиней и отличались весьма похотливым нравом. Да и манеры были соответствующими. Таких тварей хотелось убить на месте без суда и следствия. Удивительно что они вообще набрались смелости прийти ко мне.

— И ты их убила? — дождавшись подтверждения, откинулся назад. — Замечательно. Дай мне слепок ауры найденной.

Получив искомый я тщательно изучил его, и задумчиво сообщил:

— Это не проклятье. Магистрали внутренних слоев ауры замкнуты сами на себя и в добавок повреждены, подпитывая и деформируя внешние слои — от такого превратившиеся в сплошное полотно из дыр и обрывков. Она постоянно теряет магию и вынуждена восполнять ее подобным способом. Видимо кицунэ весьма своеобразным способом пыталась пробиться на следующий ранг... а может так просто совпало... но при прорыве случилась фатальная ошибка и ее внутренний источник просто исчез. Она не может восстановиться самостоятельно, а исцелять подобные повреждения никто из ныне живущих магов и аякаси не умеет.

На несколько мгновений все зависли обдумывая сказанное мною. Прониклись, осознав что малейшая ошибка в продвижении могла оказаться фатальной и Йомей спросил:

— И что делать?

Сменив облик я неохотно снял очередной кристалл с волос и протянул ему.

— Разбудишь и если она согласится дать клятву верности — дашь кристалл. Чтобы исцелиться ей нужно будет этого пожелать, а дальше запечатленная в нем моя сила сделает все сама. Скажешь что она почти здорова, но для полного восстановления ей понадобиться сделать еще кое-что, объяснишь что и как, прояснишь реалии вассалитета. Я загляну к ней чуть позже. Приму клятву, а заодно поясню что нужно будет сделать.

Лис бережно спрятал серебристый кристалл в одежде. Судя по эмоциям, если бы не прямой приказ — он бы отнес его к себе домой и хранил бы как святыню, не решаясь использовать и показывая лишь избранным.

— Как обстоят дела с печатями?

— Нашли уже семьдесят три печати, с рангом от шестого до девятого, и готовы приступить к распечатыванию в любой момент.

— Не стоит торопиться — подумав, решил я. — У нас сейчас нет столько сил дабы обеспечить скорейшее восстановление и верность заточенных. Пока продолжайте искать темницы, наберется сотня — решим что делать. А теперь оставь нас.

Кратко поклонившись, Йомей покинул поместье, оставив нас наедине с Кёко. Начинать разговор я не торопился, насладился вкусом свежезаваренного чая вознеся хвалу мастерству кицунэ, поговорил о погоде и об обстановке в деревнях, задал несколько вопросов о ее видении будущего кицунэ вступив по этому поводу в шутливую перепалку с Химари и лишь когда чашка опустела, со вздохом приступил к делу.

Взмахом ладони сотворил иллюзию японских островов, отметил на ней шесть точек и укрупнил изображение.

— На этой карте, отмечены захороненные части тела Тамамо-но-Маэ. Сейчас, ты возьмешь с собою Арго, Тензаншена — молодой страж-карасу, и еще несколько сильных екаев, не меньше десятка, возьмешь сотню теней и отправишься по захоронениям. Твоей задачей будет извлечение этих частей и доставка мне. Неважно какой ценой, неважно какими усилиями, но ты принесешь их мне, тихо и незаметно. Если будут стражи, — уничтожь, будут пытаться предупредить других — остановишь, и уничтожишь. Никто не должен знать что части будут извлечены, это понятно?

Кицунэ склонила голову.

— Вернувшись в деревню, ты отнесешь части в подземелье, найдешь там железняка Аскаро, и отдашь их ему, на этом, твоя задача будет выполнена. И главное, Тама ничего не должна знать. Это приказ!

— Будет сделано.

— Награду выберешь сама. Выбирай с умом.

— Но... мне ненужна награда!

— Это мне решать! — Отрезал я, и непреклонно поставил на столик чашку.

* * *

— Дай им волю — работать будут без сна и отдыха — пожаловался я Химари когда мы покинули поместье, и вышли за круг барьера. — А мне что делать? Как усиливать вассалов? Не раздавать же способности за красивые глазки и пушистые хвосты?!

— Так и должно быть, — глубокомысленно заметила нэко, восседая у меня на плече. — Не дело вассалам требовать плату за исполнение долга... Ты мне лучше скажи: зачем тебе части Тамы?

— Плату требовать претит, а вопросы задавать можно, да? Двойные у тебя стандарты... Сестричек ей создам, пускай мучается.

— Оу!

Истина как говорится где-то рядом. Создавать с нуля или возвышать до девятихвостых тех кицунэ что есть, на мой взгляд немного несправедливо перед теми кто шел к высшим рангам столетиями, а вот превратить в полноценных личностей те осколки что имеются — почему бы и нет? Таме от поглощения этих остатков никакой пользы уже не будет — только вред, а мне пригодится небольшое усиление клана.

А сейчас, пока с делами на сегодня законченно, почему бы нам не отдохнуть? Хм... чем бы заняться? Давненько мы на рыбалку не ходили!

— Химари, как ты смотришь на ночную рыбалку?

— Согласна! — Мигом отозвалась нэко.

— Значит осталось только деда спросить и дело в шляпе, — удовлетворенно кивнул я, заходя домой. Проводил взглядом спрыгнувшую Химари, свернул в сторону кухни, дождался пока бабушка отойдет и подбежал к зашики вараши.

— Кая! А я тебя везде ищу! — Довольно пропел я наблюдая как наливается гневом домовушка. Обожаю когда она так злится! Такой милой становится...

— Чего тебе? — нелюбезно поинтересовалась она, пытаясь обойти меня стороной.

— Накопай мне к вечеру червей баночку, пожалуйста — я сделал максимально просящее лицо, внутренне покатываясь со смеху. — На рыбалку пойдем.

— Тебе надо — ты и копай! Я занята!

— Бабушка! — позвать бабушку для разборок с Каей, — это как призыв Армагеддона на незащищенную пехоту. Стопроцентный результат!

Бабушка выглянула из кладовой.

— Да милый?

— Кая мне опять грубит, — с удовольствием наябедничал я. — Я попросил ее накопать мне червей чтобы я с дедом на рыбалку сходил.

— Кая, ты опять?!

— Но... я же... да госпожа, сейчас сделаю, — сдалась зашики вараши, снимая фартук и направляясь к выходу. Я исподтишка показал ей язык, получил в ответ взгляд из серии "что б ты сдох!!!", приправленный порцией злости, и повернулся к возившейся у плиты бабушке.

— Ба, пойдешь с нами на рыбалку?

— Да куда уж мне? Не буду портить вам удовольствие, развлекайтесь.

— Жалко. Пойду деду предложу, может хоть он согласится.

— Скажи ему что обед скоро. Пускай идет быстрее, — напутствовала меня ба, вновь возвращаясь к готовке. Любит она это дело.

— Да, да... — проворчал я в ответ, быстро пробежавшись по коридору полюбовался зовущей Гинко на улице домовушкой, и без стука открыл дверь в кабинет. — Занят?

Читавший какое-то письмо за столом дед, поднял глаза, несколько мгновений смотрел на меня, а затем бросил лист на стол.

— Не очень. Ты чего-то хотел?

— Мы с Химари на ночную рыбалку хотим пойти. Пойдешь с нами?

Как ни странно дед даже обрадовался моему предложению, почему-то покосился на письмо и воодушевленно ответил:

— А, давай! Давненько я никуда не ездил!

— Вот и чудно. Кстати, там ба зовет, говорит обедать пора.

— Сейчас подойду.

Выйдя из кабинета я быстро свернул за угол, дождался пока дед выйдет и направиться на кухню и проскользнул сквозь стену внутрь. Увы, но дед действительно хорошо меня знал: ни письма ни хотя бы его остатков, не нашлось ни в тайниках, ни в урне, ни на столе среди бумаг. Отмотав время для пепла, я с досадой убедился в отсутствии того что нужно и выскользнул обратно. Уставился на сидевшую прямо передо мной и смотревшую с хитрецой Химари, подхватил ее на руки и направился следом за дедом.

— Любопытство до греха доводит, неправда ли? — якобы в пустоту заметил он, встречая меня понимающей усмешкой.

Сделав вид что ничего не понял, я сел рядом с Куэс и притворился что ничего не знаю и вообще, это не про меня. Отпустил Химари пододвинул ей тарелочку и посмотрел на пустое место напротив. Тама застряла в деревне и не придет, Кая и Гинко сейчас заняты, а Ая опять спит в кабинете. Из всех обитателей лишь мы, и умильно заглядывающая через плечо морда Сураи...

— Сураи, пошел вон отсюда!

Лев тяжело вздохнул и медленно направился к выходу, нарочито устало переставляя лапы и всем своим видом выражая бесконечную усталость и покорность судьбе и злобному хозяину выгоняющему из кухни. Знал бы его хуже, поверил. А так...

— Давай давай! — еще бы и пинка дал. Ненавижу когда сидят за спиной и заливают слюной тарелку, или когда тянут лапу и якобы невзначай пытаются что-то стащить со стола. Прямо как кошка — только большая, пушистая, очень опасная для врагов и разговаривающая.

— Юто, отвлекись от Сураи и скажи...

— Это не я! — Даже не стал дослушивать я бабушку. Знаю я такие вопросы, сначала ласковый, а потом наказание за шалость. И ладно бы они были неправы...

— Что ты еще натворил?!

Я спешно перебрал в уме прошедшие дни. Вроде ничего такого, можно смело отвечать.

— Э... пока — ничего! А что ты хотела?

— Спрашиваю: почему Куэс поседела?

— О! Хм... Последствия облучения! Скоро они и выпадать начнут.

— Что?!!!

— Шучу, — сжалился я над обхватившей голову ведьмочкой. — Расслабься, ничего с тобой не будет. Все дело в том...

Комментарии автора: https://c2.staticflickr.com/4/3238/2746221359_023299623c_b.jpg — японские каменные фонари.

http://cdn5.viralscape.com/wp-content/uploads/2014/10/Forest-Shrine-in-Japan-1.jpg — более старая вариация без электрических лампочек.

Глава 43. Кошачья рыбалка в ночной сини

Океан ощущался совсем как живое существо. Живое, мерно дышащее, равнодушное и могучее существо. Волны в лунной ночи казавшиеся совсем черными, едва слышно шелестели бесплотными голосами, ярко искрили мириадами изумрудных огоньков и повинуясь мерному движению, изредка выплескиваясь на укрытые рунами чешуйки под ногами, под светом сидящего на шесте светлячка становясь пронзительно голубыми. Будто осколки аквамарина, выброшенные прихотью духов моря на скальный утес, да так и застрявшие в его изрезанном рельефе.

Драконьи крылья, мирно колыхавшиеся на воде, поднялись стряхивая капли с живого пламени, и вновь легли на водную гладь, на один краткий миг заставив воду расступиться, затем брат восстановил контроль на собой и вода, было расступившаяся от его боков, вновь прильнула обратно.

Поплавок сидевшего рядом деда задергался и ушел под воду, показывая что кто-то из морских обитателей клюнул на наживку. Дед отложил в сторону газету, и потянулся к удочке, попутно заметив:

— Надо признать, рыбалка в открытом океане, верхом на драконе у меня впервые, — он дернул удочку подсекая, потянул и вытащил из воды крохотную рыбину, секунду подумал и кинул ее обратно в океан, потянулся к банке с червями. — И как тебе удалось его уговорить на подобное?

Лениво поглаживая мурлыкавшую на коленях Химари я повернул голову встречаясь взглядом с пылающими драконьим глазом. Мир краткую секунду смотрел на меня, а затем отвернулся, вновь погружая голову в воду и что-то там высматривая.

— Я умею уговаривать.

— Хм... — дед вновь вернулся к газете, просматривая колонку новостей официально назначенных на послезавтра. Газету я честно купил, заплатив за нее послезавтра и вернувшись в сегодня. Изначально я не намеревался этого делать, но у нас была лишь одна удочка, а в магазине завоз новых ожидался только послезавтра... Удобно вертеть временем по своей прихоти!

— Что-то интересное пишут?

— Не особо. Удобно узнавать новости до их происшествия... у тебя клюет.

Я спешно дернул удочку, секунду полюбовался глумливо обглоданным червем на крючке, и швырнул его в океан с пожеланием подавиться. Напутственно плюнул следом, насадил очередного несчастного червяка выкопанного Кайей в лесу, закинул удочку и уставился в толщу воды. Поежился, краем глаза заметив длинную тень мелькнувшую в глубине.

— Все никак не уходит...

— Ты про кого?

— Под нами плавает морской екай... большой зараза!

Я мог поклясться именем Всеотца что аякаси крутящийся под миром был в длину минимум вчетверо длиннее синего кита, и на порядок тяжелее. Этакая здоровенная тварюга что на суше просто бы не выжила.

— Не бойся, морские аякаси практически никогда не высовываются на поверхность. — дед остался абсолютно спокойным, словно гранитная скала. — А те кто высовываются, долго не живут.

— Я не боюсь! — возмутился я. — Просто как представлю как эта громадина всплывает и пытается нас съесть... бррр!

— Последний кто грешил подобным, был Кракен, да и того словили.

— Разве его словили?

— Еще в девятнадцатом веке, — подтвердил дед, крутя катушку, — В тридцатых годах он сожрал корабль королевской семьи Британии, вместе с наследником короны и сотней офицеров флота, после чего терпение королевы лопнуло и она приказала выловить эту тварь любой ценой. Собрали флот из сотни кораблей, экзорцистов и магов семи стран и отправились... А это еще что за чудо?!

Я внимательно осмотрел улов, и неуверенно предположил:

— Пиранья?

— Слишком большая, — отрицательно покачал дед головой, измеряя ладонью длину рыбины. — Семь ладоней... у нее пасть в пол тела, да и насколько я знаю, у пираний глаза на стебельках не висят.

— Измененная, магией фонит как хороший амулет. Выбрось, она все равно несъедобна.

— Я лучше Якоин продам, — обрезав намертво сжатую челюстями зачарованную леску, дед хозяйственно упаковал рыбу в ткань, укрыл ее Светом, и сунул тушку в сумку. — Они собирают подобных мутантов...

— Лучше мне отдай...

Получив в ответ покачивание головой я вернулся к удочке. Тщетно подергал удилище и покосился на деда, привязывавшего новый крючок взамен утерянного.

— Так что там с Кракеном?

— А что с ним? — недоуменно отозвался дед. — Выманили на живца, окружили, загарпунили и на берег. Вся операция заняла три месяца, а потеряли всего шестерых матросов и то, двое по пьяни утонуло. Кракен до сих пор в каком-то британском музее хранится.

— М-да... — лично я ожидал чего-то более эпичного, схватки там с потерей половины флота, боя с хозяином Кракена, чудовищных потерь... — Жизнь — сплошное разочарование!

В этот момент задергался мой поплавок и мне стало не до разговоров.

Минуту спустя, удерживая в ладонях серебристый слиток морского сокровища я любовался переливами света на чешуйках. Моя первая выловленная за сегодня рыбка, честно и безо всякой магии (манящие чары не в счет, да и те применялись чтобы приманить рыбу к поверхности) И пусть она маленькая, это не беда, важен сам факт!

— Вкусно выглядит, — мурлыкнула Химари заглядываясь на смирно лежащую добычу. Рассмеявшись, я одним движением усыпил и разделал рыбу на составные части, и отдал ее кошке, в ответ получая жаркое спасибо. Краем глаза еще успел заметить странную улыбку деда, но он, никак не прокомментировав происходящее, вернулся к газете. Рассеяно погладив Химари я негромко спросил:

— Что было в письме?

Дед еще несколько мгновений смотрел в газету.

— Приглашение на общий сбор Круга — отложив ее в сторону, наконец сообщил он. — Общий, — значит что приглашены и наследники кланов.

— ...Когда?..

— Двадцать седьмого...

— Вот как... — я отвернулся к океану. — Я не хочу туда идти.

Цучимикадо и Кагамимори, — самые надоедливые кланы, вмешивающиеся в дела аякаси и даже пытающиеся подобраться к моим вассалам. Я презираю их, и видеть уж точно не хочу. Особенно на свой день рождения.

— Хоть один раз, но посмотри на них, а затем, можешь смело посылать их всех в Бездну.

— Почему ты решил что этот раз будет единственным?

Дед негромко рассмеялся.

— За восемьдесят семь лет, можно научиться проницательности. Ты думаешь мы с Савако не знаем куда уходит наш клан? Думаешь мы настолько слепы, и не видим что ты все больше уходишь на сторону аякаси и практически забыл про людей? Ты общаешься с аякаси, и Амакава, в твоем лице уже не будут экзорцистами. Клан изменяется, меняет свою суть, перерождается в нечто новое, — не сказать что это мне нравиться, но перемены нам необходимы как воздух. В погоне за силой, мы утратили что-то очень важное, забыли нечто фундаментальное и были вынужденны уйти с арены кланов. Нас жалеют, презирают и ненавидят за связи с екаями, но уже практически не ставят ни во что. Для нас уже все потерянно, мы утратили свой шанс, но ты — ты уже изменил это положение. Пусть и об этом пока еще никто и не знает.

— Ты думаешь?

— Я был в твоей деревне, в ней одной больше аякаси чем было когда-либо у нашего клана, а сколько у тебя таких поселений? Сколько в них твоих вассалов? Три тысячи, четыре?

— Пять тысяч, восемьсот сорок два, — тихо ответил я.

Я помню их всех. Имена, внешность, истинный и человеческий облик, силы способности, надежды и мечты. Знаю и прячу в отдаленные уголки памяти чтобы не смущать их.

— Почти шесть... — сказал дед и усмехнулся: — Владыки, но не изгоняющие... Так что?

— Химари пойдет со мной?

— Два сопровождающих от каждого клана. Имеются в виду люди, но мне ни разу ни возразили, когда я приходил с Аме...

— Надеюсь они не будут проверять на ней свои техники запечатывания прямо там? — я спрашивал, вспоминая те обрывки что еще сохранились в моей памяти, но, судя по заострившемуся лицу деда, на одно краткое мгновение отразившее целую бурю эмоций: от ненависти до злости, подобный инцидент имел место быть. Тем не менее ответил он спокойно... даже слишком спокойно.

— Нас недолюбливают, но до подобного оскорбления Цучимикадо не спустятся. Если клан берет на собрание сопровождающего, значит абсолютно в нем уверен. Доказывать обратное, граничит с оскорблением. — Помолчав, дед жестко добавил: — Подобное смывается только кровью!

Я не стал прямо спрашивать был ли уже подобный случай; дождался пока начнет клевать и Химари, сосредоточенно вытащив упирающуюся добычу побежит хвастаться ею деду, тихо поднялся и незаметно ушел. Перешагнув грань разделявшую круг света и ночную тьму, разулся и с наслаждением прошелся босиком. Шершавые чешуйки, размером с щит были горячими от внутреннего жара, а выгравированная на них вязь рун — холодной. Присев над одной из них, я провел пальцами по адамантовым лентам.

Аралиск — язык родом из глубин Хаоса, что помнит лишь один вид существ: драконы Хаоса. Мир как-то рассказывал что в детстве, из-за своей силы, никак не мог принять оформленное обличье, постоянно размываясь в сгусток неоформленного хаоса, и его отец, — полубезумное, но на свой лад любящее его существо, — лично вплавил ленты могущественнейших заклинаний в его чешую, закрепляя суть. Так, мой брат обрел тот облик что имеет сейчас.

Обернувшись, я увидел как дед отеческим жестом гладит довольно щурящуюся Химари, искренне хваля. В этот момент они очень напоминали дедушку и внучку, что в общем-то было недалеко от правды. После смерти матери, Химари воспитывали дед с бабушкой, а все бакинэко Ноихары считаются побочной ветвью клана...

Нэко, прыжком вернувшись обратно, недоуменно нахмурилась не обнаружив меня на месте, огляделась по сторонам и посмотрела прямо на меня, непонятным образом почувствовав мое присутствие здесь, даже несмотря на даруемую моим плащом невидимость во тьме. Сделав шаг назад я погрузился в тень скрываясь от взгляда, вынырнул за острым шипом спинного гребня, прислонился к нему спиной и медленно сполз вниз. Прикоснулся затылком к прохладной кости, глядя на небо. Равнодушная луна, столь прекрасная сколь и холодная все так же плыла в небесах, заливая призрачным светом бескрайний океан, но любоваться ею, настроения уже небыло.

Я ведь знал сколь неоднозначно отношение в Круге к нам, но знать это одно, а получить практически признание — совсем другое. Дед не хочет об этом говорить, но, наверное, в прошлом случилось что-то очень плохое. Что-то что едва не вызвало межклановую войну. Он не скажет мне причины, не сейчас, но догадаться я могу и так. И мои догадки мне совсем не нравятся...

Может уничтожить эту надоедливую луну? Закрыть весь мир во тьме, и хоть на миг отвлечься от мыслей...

— Могу помочь! — услужливо вмешался дракон, беззастенчиво прочитав мои мысли, и тем самым разрушая иллюзию одиночества.

От такой бестактности я на мгновение опешил, а затем разозлился. Никто и никогда не смеет читать мои мысли без моего разрешения, никто и никогда не смеет вмешиваться во внутренний мир, читать мои чувства... Вскочив, я сжал ладонь чувствуя как скрипят заострившиеся клыки, как начинает реветь в груди пламя и... со вздохом разжал кулак, обращая вспять все изменения.

Никто. Но Мирин уже не относится к этим "никто".

— Ты как всегда лезешь не в свое дело, брат — устало произнес я, сам испугавшись своей злости. Такое уже было и не раз, и пусть сейчас я сдержался, но подобная вспыльчивость меня пугала. Нужно держать себя в руках.

— А ты как всегда придаешь слишком много значения незначительным мелочам. Тебе беспокоят экзорцисты? Я их уничтожу! Не нравиться луна? Погашу! Вот он, мой путь. Никаких обходных путей, никаких интриг, никаких страданий, все просто и ясно! Зачем разводить сложности там где можно обойтись одним ударом?..

— Я не люблю легких путей. И бездумное уничтожение тоже.

— Ты просто слишком много думаешь, — фыркнул брат. — Отвлекись.

Не сдержавшись, я фыркнул: впервые меня обвиняют в том что я слишком много думаю!

— Каким образом? — скептически переспросил я. — Нырнуть с тобой в воду и поискать сокровища морского Царя?

— Можно и не в воде, вон тот горный хребет тоже выглядит весьма многообещающе. Мое чутье говорит что там много интересного.

Я задумчиво прищурился, вглядываясь в ночь в попытках разглядеть упомянутые горы. А ведь и впрямь — горы. Длинный пологий хребет с легко узнаваемыми чертами. Анды... далеко же нас занесло. А ведь Анды, — родина сотен народов...

Развернувшись на месте я прыгнул во тьму, проходя сквозь податливое пространство, выскочил рядом со вздрогнувшей нэко и, подскользнувшись на чем-то скользком и упругом, кубарем полетел вперед, падая прямо в воду. В последний момент меня схватили за шиворот, обрывая падение.

— Успела, — облегченно выдохнула нэко.

Ответив благодарной улыбкой, вернувшись из ее хватки я оттолкнулся от воды и запрыгнул обратно, отряхнулся и радостно предложил:

— Пойдем искать сокровища?

— А? — не поняла озадаченная нэко.

Я решил объяснить подробнее.

— Я тут посмотрел, Анды ведь недалеко. Родина майя, инка, ацтеков, тысячи лет истории... сокровищ и тайн там наверное завались! Давай сходим, посмотрим? Мы быстро, туда и обратно! — видя что нэко не торопиться отвечать, помахал ладонью привлекая внимание. — Химари?

— Нет там никаких сокровищ — ответил вместо нее дед, невозмутимо оглядев меня и решив что помощь не нужна. — Все давным давно забрали маги, еще мой дед участвуя в одной из экспедиций обнаружил последнее святилище змеиного бога. Не хочу тебя огорчать, но там уже ничего нет, — последние слова он произнес, вновь подбирая удочку.

— О! — только и смог выдавить я от такого облома.

Вот почему стоит мне словить перспективную идею так сразу находиться кто-то кто уже выполнил ее? Проклясть что ли самых настырных чтобы не мешали? А что, хорошая идея! И конкурентов будет меньше и тайн на мою долю будет больше, а сокровищ так вообще масса...

— Все вынести они не могли.

— Тут ты прав, что-то да осталось, — задумчиво ответил я Миру, глядя в отражение на воде и просчитывая варианты масштабного проклятья нелюбопытства. Выходило затратно, да и вероятность привлечения внимания богов возрастала в сотни раз.

— Что осталось? — откуда-то из-за спины полюбопытствовала Химари.

— Сокровища...

Придется обождать. Вот стану завершенным и сразу прокляну.

— Светлеет, — сказал дед глядя на горизонт. — Нам пора домой.

— Пора, — со вздохом согласился я. — Жаль что без добычи уходим. Может останемся еще ненадолго, половим?

Оказалось что пока я бродил, деда и Химари на пару успели наловить немало рыбы. Манок-то я и не снял и несчастные рыбешки пошли на зов — только успевай забрасывать.

Пришлось командовать на возвращение.

Сразу домой мы не отправились: дед, сообщив с таинственным видом что нам нужно кое-что увидеть, лично объяснил брату куда нужно плыть, на все дальнейшие вопросы просто отмалчиваясь. На месте мы оказались спустя жалких пятнадцать минут, и стоило нам забрать все вещи как Мир, грациозно развернувшись на месте нырнул под воду исчезая из виду.

— Куда это он?

На вопрос деда дракон ответил самостоятельно: далеко вдали, из толщи воды с глухим грохотом взмыла в небеса чудовищная червеобразная туша, извиваясь всем телом зависла в воздухе, столкнулась с вылетевшим следом сгустком багряного пламени и исчезла в чудовищной вспышке. Круговая волна кольцом разнеслась над океаном; выскочивший из воды дракон схватил пастью опадающее облачко праха и вновь погрузился в воду, исчезая бесследно.

— Впечатляет, — хмыкнул дед и мы с ним согласились.

Причина нашего прихода разместилась неподалеку — на небольшом утесе под сенью старого дуба. Приведя нас туда деда аккуратно разгреб листья у корней и нежно погладил небольшую каменную плиту, положил сорванный по пути цветок и прошептал:

— Здравствуй Аме, я пришел.

Резко развернувшись, Химари ушла вглубь окружавшей утес рощи. Я не стал ее останавливать, проводил взглядом пока белоснежные волосы окончательно не скрылись в густой поросли и присел на выступающий корень.

— Какой она была?

Вопрос повис в тишине.

— Храбрая, верная, мудрая и всегда готовая поддержать... Химари очень на нее похожа. — спустя некоторое время ответил дед. — Она любила море, потому я похоронил ее здесь... — он вновь погладил надпись на плите, на темном камне сиявшую чистейшим золотом Света. — Знаешь, иногда, в моменты воспоминаний, я жалею что ты не пришел раньше, не оказался здесь когда был так нужен. Я не виню тебя, время рождения не выбирают, но насмешка судьбы заставляет рыдать. Бакинэко, наши защитницы и помощницы всюду и всегда сопровождают нас на протяжении долгих столетий, и проводя рядом с ними столько времени... невозможно остаться равнодушным. — Он сел напротив и оторвав взгляд от могилы, посмотрел прямо на меня. — Ты либо влюбляешься, либо прикипаешь всей душой, либо... начинаешь ненавидеть. Но всегда и везде, потеря оставляет пустоту в сердце, что не зарастает годами. Раньше, у нашего клана был особый закон: никогда и ни в каких ситуациях не заводить отношений с бакинэко. Он был вызван необходимостью. Мы жили долго, столетиями, а они, редко доживали и до сотни, зачастую сходя с ума гораздо раньше. Никому не нравилось терять то что ты любишь, видеть как твое дитя становиться безумным и умирает гораздо раньше тебя. Мы пытались избавиться от этого недуга, излечить их, потом... начали учить потомков держать расстояние, не заходить дальше необходимого. Так было проще для них самих... Но вот, когда от нашего клана остались ошметки, когда мы практически исчезли, появился ты — последний Амакава... и стер безумие Химари.

Я поднял голову встречаясь с ним взглядом.

— Ты мне ни слова не говорил про этот закон.

— Тебе... вам это не нужно, — печально улыбнулся дед. — В день когда ты уничтожил безумие, я сжег все книги, все свитки традиций и очистил алтарь предков. Прошлое должно остаться прошлым. Все следует начать сначала, с нуля, и если ты последний — тебе и нести это бремя.

— Но я не последний! Есть же еще ты, ба, мама и папа в конце концов!

Ответ я прочитал в глубине его глаз: печальных и мудрых. И вслух его произносить уже небыло нужды.

— Нам недолго осталось, а мой сын... он сам отказался от своей участи. Год два и мы умрем, оставляя все на тебя. Но ты справишься, я верю в это.

Сжав кулак я до кости пропорол ладонь когтями, и лишь таким способом подавил слезы. Повернул руку вниз скрывая раны.

— Я не позволю вам умереть.

Я впервые увидел на его лице такую улыбку: понимающую, ласковую и одновременно грустную. Подавшись вперед он внезапно обнял меня, крепко прижал на мгновение, и будто устыдившись своего порыва отстранился, пряча глаза. В эти мгновения, сдержанный на подобные проявления эмоций, дед показал больше чем за все годы моей жизни.

И я это оценил куда больше слов.

* * *

Химари я нашел сидящей на краю обрыва: она сидела, смотрела на накатывающие на прибрежные камни волны, и тихо грустила. Услышав мои шаги, молча пододвинулась, а затем просто обняла. И лишь тогда, наедине с той что была рядом почти всю жизнь я смог дать волю эмоциям, что скрывал даже от деда.

Глава 44. Круг экзорцистов ко дню рождения

В класс я успел забежать в последний момент перед звонком, проскользнув прямо под вытянутой рукой учителя. Быстро сел на свое место у окна, вытащил ручку, тетрадь и томик Истории — встречая вошедшего учителя видом полностью готового к уроку примерного ученика. Учитель, кинув ехидный взгляд раскрыла журнал, начиная перекличку, а я, воспользовавшись ее занятостью быстро повернулся на месте отмечая и здороваясь с друзьями. Мир-кун как всегда спал, Арго-кун приветливо взмахнул рукой таинственно подмигивая и показывая из-под парты краешек журнала в глянцевой обложке, а Химари-тян, судя по лицу задумывала какую-то шалость, и на приветствие никак не отреагировала. Кроме этой троицы, больше никого из друзей в классе небыло, и я вновь изобразил примерного ученика, ожидая когда дойдет очередь и до меня. Учитывая что по какой-то причине я стоял в самом конце списка, ждать пришлось долго. Наконец, прозвучало и мое имя:

— Амакава Юто.

Я подскочил на месте, вытягивая руку:

— Здесь!

— Я знаю, — проворчала Тама-сенсей, делая отметку в журнале.

— Сенсей!

Учитель не обратила внимания на мое восклицание, подчеркнула карандашом отсутствующих и захлопнув журнал, объявила:

— Итак, начнем наш урок. Открывайте ваши книжки на шестьдесят третей странице...

Перестав слушать на этом моменте, я раскрыл случайную страницу и уставился на сидевшую впереди. Аливия-тян, — самая красивая девочка нашего класса, отличница и обладательница чудесных серебристых волос и зеленых глаз. Все парни нашего класса сохли по ней, но она ни на кого не обращала внимания, всегда будучи сама по себе. Вот только на прошлый день Валентина все изменилось...

Интересно, получу ли я и в этом году от нее шоколад? То-то все обзавидуются...

— Амакава, ты тут?

— Тут, Та-чан, — машинально ответил я сенсею, продолжая размышлять над способом получения шоколада, и отвлекся от размышлений привлеченный смехом. Недоумевающе окинул взглядом смеющихся одноклассников, сурово смотрящую на меня из-за стола учительницу, и наконец сообразил что ляпнул. — Э-э-э... я хотел сказать: здесь сенсей.

— Да, я слышала. Иди сюда и покажи что ты там написал в тетради!

Взяв тетрадь я обреченно поплелся к учительскому столу плюхнул ее перед учителем и скосил глаза на включенный монитор компьютера. Зрелище поставленной на паузу игры с ясно видимой оскалившейся рожей на заставке заставило меня изумленно прищуриться, а раздавшийся из по стола треск подпрыгнуть. Тамамо-сенсей невозмутимо наклонилась, достала из-под стола сделанную из шоколада клавиатуру присоединила ее вместо старой, захлопнула тетрадь, протянула ее мне и увидев мое ошеломленное лицо сказала:

— А ты думаешь, я просто так вас спиногрызов согласилась обучать? — и откусила кусок клавиатуры...

Я вытаращил глаза и... проснулся.

Едва удержав в груди резко взявшее старт сердце несколько минут лежал глядя в исчерченный золотыми пятнами потолок, успокаиваясь после сна, и внезапно сообразил что в комнате слишком светло, да и запах шоколада преследовавший меня во сне, мне не чудится.

Сняв с шеи увесистое кошачье тельце, я сел и сразу обнаружил источник сияния. Так насолившая мне во сне Тамамо, в компании книги, Сураи и чашки горячего шоколада сидела на веранде опираясь на дремлющего льва, и источаемый Сураи сияние, отражаясь от блестящих металлом волос кицунэ, разбивалось на множество осколков цвета золота — изобразивших на стенах и потолке множество живых узоров.

Заметив движение кицунэ подняла голову:

— Чего не спишь?

— Кошмар с твоим участием приснился.

— Да?! — заинтересовавшись, она отложила книгу сторону. — Расскажешь?

Стянув одеяло с кровати вместе с Химари, я укутался в него и сел рядом. Подтянул так и не проснувшуюся нэко и, поглаживая густую гладкую шерстку рассказал свой сон в подробностях, — взамен получая немалое удовольствие наблюдать ошарашенное выражение лица Тамамо.

— Не знала что моя любовь к сладкому так тебя пугает, — шокировано пробормотала лиса, нащупывая книгу.

— Думаю, тут большую роль сыграло мое нахождение в школе... ну и твое присутствие сыграло свою роль.

Сотни изумрудных светлячков кружились вокруг стража в безлунной ночи. Их медленный завораживающий полет плотно сплетался с танцем купавшихся в силе стража-духа мельчайших духов природы, выстраивая для тех кто мог видеть зыбкую, но прекрасную гармоничную картину. Полюбовавшись этим зрелищем я почесал за ухом заурчавшего Сураи, и, покосившись на глядящую в сторону лета кицунэ, предложил:

— Пойдешь со мною на собрание Круга?

— А там будет что-то интересное? — отвлеклась от раздумий лиса.

— Ага, я деда спрашивал: будут обсуждать неуловимую Тамамо-но-Маэ, проявившегося Шутена, ну и конечно решать что делать...

— Ты предлагаешь мне прийти на собрание экзорцистов, обсуждающих как словить меня в качестве сопровождающего одного из этих самых экзорцистов? — вопреки словам она улыбалась.

— Заманчивая идея, правда? — улыбнулся я в ответ.

— Правда. Кстати, поздравляю!

— С чем? — и тут я вспомнил что сегодня мое восьмилетние. — А... ну да... праздник же... Спасибо.

— Не рад?

— Какая тут радость, если мне сегодня общаться с теми кого я не люблю? Я бы с большим удовольствием дома остался.

— Иногда нам приходиться делать то что нам не нравится, — нравоучительно заметила она.

— И ты стала сильнейшей чтобы делать лишь то что нравится тебе самой?

— Ну, в общем-то да.

— Замечательно, но я пока так не могу.

— Спать иди, — сонно пробормотала Химари.

Я покосился на кровать и вновь посмотрел на лису.

— Ложись тут, я посторожу твои сны, — правильно поняла мой взгляд та.

Усмехнувшись, я сжал покрепче Химари и устроился на коленках кицунэ, наслаждаясь теплом такой маленькой, но такой обжигающе горячей Искры ее души. Сон пришел быстро, и на этот раз мне снился цветущий сад под луною и танцующая в серебристых лучах беловолосая нэко.

* * *

В последний раз пройдясь расческой я критически посмотрел в зеркало и скривился. Традиционное кимоно одетое именно на случай собрания Круга, мало того что было жутко неудобным и стесняющим движения так еще и внешность портило до неприличия. Хотя, если подходить к делу не критически пережить еще можно было, но вот беда была в том, что некритически я подходить не хотел. Может пару шрамов завести? Хоть не так на девчонку буду похож...

— Будем считать что я хорош, — мрачно сказал я своему отражению.

— Правильнее говорить: хороша! — тут же влезла с комментарием Тама. От злости я раздавил ручку расчески.

Сделав крохотный шаг в сторону, кицунэ пропустила пролетевшую мимо расческу, показала мне язык и отвернулась к зеркалу. Из коридора раздался писк и в комнату потирая макушку вошла Куэс, держа в руках ту самую злосчастную расческу и бумажный сверток.

— Смотреть надо куда кидаешь! — возмущенно сказала она.

— Извини, я вообще в лису целился.

Залечив небольшую ссадину ведьмочки я забрал расческу и отдал ее Таме. Небрежным пассом обратив вспять время и восстановив повреждения, лиса вернула ее на место и вернулась к зеркалу.

— Что это она делает? — шепотом поинтересовалась Куэс наблюдая за ее манипуляциями.

— Внешность меняет? — шептать я не стал, все равно ведь бесполезно: в остроте слуха кицунэ не уступала собакам. — У нее слишком приметная внешность, а нам привлекать внимание не нужно.

— Ну да, легендарную Тамамо-но-Маэ не узнать тяжело — понимающе покивала ведьмочка, и протянула мне сверток: — С днем рождения!

Принимая подарок я лишь качал головой. Пустил лишь раз в деревню, никогда не называл настоящего имени и количества хвостов и ведь все равно догадалась! Иногда она слишком умная... Когда не ведет себя как дитя.

— Спасибо. Надеюсь, ты...

— Никому не скажу, — понятливо закончила ведьмочка и улыбнулась.

— Вот и хорошо. Химари, тот клинок что я дал тебе перед Цукико, еще у тебя?

Вошедшая следом за Куэс нэко молча достала и протянула мне оружие. Спрятав его в пространственный карман я зашуршал оберткой. Интуиция меня не подвела: книга! Восторженный вздох вырвался сам собою.

— Я знала что тебе понравится!

— Ты угадала!

— Я уже поняла... ого, я и не знала что у вас есть телефоны!

— А? — оторвав взгляд от книги, я посмотрел на ведьмочку указывавшую на розовую раскладушку. — Это Тамамо, мне он ни к чему, телепатия удобнее.

— Зря, телефон очень полезен, кроме того на него можно установить развлекательные игры.

— А ну-ка подробнее — заинтересовалась Тама.

Вспомнив сон я содрогнулся: если и впрямь Тама станет игроманкой, я лишусь фамильяра, и приобрету кипу проблем... Хм, проблема...

Подумав, я решил разобраться с этим позже и уткнулся в книгу, более не реагируя на внешние раздражители. Вокруг что-то говорили, кто-то суетился, меня куда-то вели, я куда-то шел и ничего не замечал. Отвлекся лишь когда почувствовал как прошел через что-то плотное. Оторвавшись от книги, с удивлением обнаружил себя на улице возле машины. Повернулся назад и наткнулся на застывших соляными столбами Цучимикадо в характерных костюмах. Очевидно зрелище того как я прохожу одного из них было настолько шокирующим что Люди в Черном забыли как дышать.

— Тама, не могла бы ты...

Вздохнув, она для надежности парализовав экзорцистов, стерла их память за последние минуты. Благодарно кивнув я залез в машину и вновь вернулся к книге, машинально отмечая вокруг слабые вспышки магии.

Закончил я с увесистым томиком уже на подъезде к Токио, и все оставшееся время просто смотрел в окно.

К самому Токио мы добрались за каких-то жалких три часа, причем не только машина была увешана чарами, но и водитель активно применял заклинания. Даже погруженный в чтение, отмечая все в округе краем сознания, я навскидку определил три вариации "Быстрого пути" и "Тропы". Нынешние маги не стеснялись в подобных средствах для своих целей, хотя телепортом было бы еще быстрее и удобнее... Проблема была в том, что старый маразматик занимавший кресло главы Цучимикадо, а заодно и председателя Круга, подобную магию не переносил. Нет, понятно он стар, боится накладок... но настаивать на личных встречах, отвергая даже самые примитивные средства удаленной связи — это уже перебор. Надеюсь, Айджи будет более прогрессивным чем его отец... Хотя, мне все равно. Эта встреча будет первой и последней.

Нынешнее собрание Круга, проходило в одном из пригородных поместий Цучимикадо. Створки врат охотно распахнулись, и так же охотно закрылись за нами, машина проехала по мощенной дороге, и остановилась у парадного входа, указывая что мы прибыли. Первой из машины выскочила Химари, гибко потянулась, улыбнулась в ответ на скривившиеся рожи встречающих и отступила в сторону освобождая путь.

— Идите за мной, — кивнул нам один из встречавших, и направился в южную часть поместья.

Я смерил задумчивым взглядом его спину, словил подтверждающий взгляд деда и неохотно направился следом. Миновав сад, и крытую галерею, мы попали во внутренние помещения и в следующие несколько минут пути я наконец понял почему дед практически никогда не брал Химари с собою. Каждый встречный экзорцист, а было их немало, считал своим долгом высказать свое презрение и ненависть оказавшейся в зоне видимости пусть и легальной, но аякаси, выливая на нее столько негатива что хватило бы на средних размеров деревню. Их эмоции были столь сильны, что виделись мне сплошным темно-фиолетовым туманом, укутывавшим огоньки душ в пустоте выхолощенного до белизны пространства поместья, и пожалуй лишь спокойствие демонстрировавшей полное отрешение от окружения нэко удерживало меня от смертоубийственных мыслей — но не планов. Лишь я могу обижать Химари, остальные же...

Цицерон будет доволен.

Цучимикадо довел нас до входа в зал, кивнул и молча удалился, очевидно не считая нужным давать какие-либо объяснения.

— Не злись, первый клан всегда считал себя... несколько выше остальных, — заметив мой взгляд в спину хама пояснила Куэс. — Они думают что раз вхожи к Императору, то и позволено им больше остальных, — раздвинув створки она первой вошла в зал.

— Им это выйдет боком, — ответил я проходя следом и попадая под прицел взглядов.

За столом сидело всего три человека: две жрицы Кагамимори, и одна мелкая девчонка Якоин в повседневной одежде. Одна из жриц была лет на пять старше нас, вторая как и Якоин, выглядела ровесницей. Представителя Цучимикадо нигде видно небыло.

— Вы опоздали, — тихо сказала старшая жрица.

— Не моя проблема что вы собрались так рано, — огрызнулась Куэс садясь за стол. — И где Айджи?

— Скоро будет. Представишь нас Амакава?

— Разумеется, — оскорбленным тоном ответила ведьмочка, повернулась ко мне: — Юто, это Кагамимори Касури и Исузу, как ты уже догадался они сестры: Касури старшая, Исузу — младшая. Их клан специализируется на зеркальной магии, и обращениях к богам.

Сев рядом я равнодушно кивнул сестрам-жрицам, изучая их ауры. Спокойствие и капля интереса у старшей, нетерпение и легкая интонация брезгливости у младшей, — сверлившей взглядом севшую рядом Химари.

— А это, Якоин Хитсуги, — лучший аналитик и двинутая на всю голову из своего клана. Их клан специализируется на анализе и добыче информации.

Хитсуги я кивнул с куда большим интересом, изучая ее ауру, а затем, заинтересовавшись, и душу. У Якоин была наследственная способность связанная с ментальной оболочкой, и разумом. Навскидку: предвидение, анализ и ускоренная обработка информации, превращавшие Якоин в подобие суперкомпьютера. Правда, в отличие от неодушевленного механизма, Якоин была менее... устойчивой, и имела крупные проблемы со здоровьем, судя по блистерам с таблетками, безуспешно лечащимися.

— Айджи сейчас нет, но он, формально разумеется, председатель Круга и представитель Цучимикадо, их специализация — барьерные техники.

— И все?

— Ну да, — пожала плечами Куэс. — А что?

Потерев подбородок я повернулся к Якоин.

— Пс, эй, наркоша!

— Ку-хи? — странно кашлянула-хихикнула Хитсуги.

— Как насчет... подработки?

— А подробнее?

— Можно и подробнее. Ты мне рассказываешь все про присутствующих Кагамимори и Цучимикадо, а я даю тебе... — сунув руку в карман, я воплотил частицу Искры в небольшой артефакт и вытащил и отдал Хитсуги очки. — Вот эти очки, позволяющие смотреть сквозь одежду: сможешь пялиться на сиськи своей обожаемой Касури сколько угодно. — Пошленькое выражение лица Якоин подсказало что рыбка клюнула на крючок.

— Амакава!

— Юто! — Возгласы Куэс и Исузу были на удивление синхронны. Вторая даже попыталась добраться до очков, но артефакт будто по волшебству исчез из рук Якоин, а у горла вспыльчивой жрицы замер клинок Химари.

— Прикажи своей кошке убрать оружие, — аура приподнявшейся Касури засияла огнем.

— А ты прикажи своей сестренке сесть, иначе ей будет очень больно...

— Исузу, сядь!

Та медленно попятилась назад, наблюдая как лезвие Цукико уходит назад. Лунная Кошка не причинила бы человеку вреда без приказа хозяйки, но жрица этого не знала и когда Химари спрятала клинок, облегченно выдохнула. Села на место и потерла шею.

— Ку-хи-хи, а ты интересный, Амакава... — вновь неизвестно откуда достав очки Хитсуги уставилась на поморщившуюся Касури и расплылась в улыбке. — Кхи... Очень интересный! С кого начнем?

Словив ненавидящий взгляд Исузу я широко ухмыльнулся.

— Давай с агрессивной плоскодонки.

Глава 45. Безумие в саду мыслей

— Как скажешь, — пробормотала Якоин с явным интересом наблюдая как Касури удерживает на месте вознамерившуюся посчитать ребра "наглой беловолосой сволочи" Исузу (интересно, о ком это она? Нас тут таких трое, правда Куэс больше в пепельный ушла). — Кагамимори Исузу: девять лет, родная сестра Кагамимори Касури. Характер скверный, вспыльчива, нетерпима, любит подраться. Специализация: ближний бой с использованием техник внутреннего накопления Ки и элементами онмедо. Комплексует из-за размера груди, точнее ее полного отсутствия, испытывает не родственные чувства к своей сестре.

Существуй измеритель жажды крови, и будь он у Исузу, его стрелка показала бы одну тысячную объема Карнажа, столь неистово Кагамимори хотела прибить меня и Хитсуги. Урок был усвоен и лезть под клинок Химари экзорцист не спешила, но взгляды кидала многообещающие.

— Инцест дело хорошее, — вслух одобрил я, поглядывая на изображающую сову Куэс. — Что насчет старшей?

— Старшая, хе-хе... Наша Ледяная Принцесса...

Словив на себе очередной развратный взгляд Касури поморщилась, но промолчала.

— Как ты уже заметил, очень сдержанна и хладнокровна, отменно владеет онмедо, зеркальными техниками, и необычной наследственной способностью "Глаз Зверя". Талант к стихии воздуха. Увлекается... — Якоин сделала драматическую паузу, — выращиванием бонсая. Предупреждая вопрос — ей одиннадцать.

Это небольшое уточнение заставило меня совсем другим взглядом оценить мико.

— А по виду и не скажешь, — я покосился на зашуршавшую блистерами Якоин. — Лекарства смертных тут не помогут. Твоя проблема кроется гораздо глубже, и помочь тебе может лишь духовный целитель. Найди одного и излечишься вмиг.

Аура Якоин буквально вспыхнула интересом, а брошенный искоса взгляд приобрел остроту бритвы. Она отставила лекарства в сторону, и беззастенчиво принялась рассматривать меня в упор, будто увидев что-то новое, и безумно интересное. Но спросила совсем иное:

— Почему я ничего не вижу на тебе, Джингуджи и аякаси?

— Защита от посторонних.

— Ясно... — сняв очки, она покрутила их в руках, и, поколебавшись, вновь нацепила на нос. — Кто следующий, Джингуджи?

Я отрицательно покачал головой ловя на себе благодарный взгляд расслабившейся Куэс.

— Не стоит. Давай Цучимикадо.

Хитсуги заинтересованно прищурилась.

— О! Даже так? Ку-хи... Ну ладно. Айджи сейчас с нами нет, но будь уверен: его ты узнаешь сразу. Он типичный Цучимикадо, вежливый и беспристрастный внешне, будет улыбаться в лицо, но без зазрения совести атакует, если посчитает тебя опасным... — Звучало как предупреждение. Выглядело также.

— Хитсуги, — терпение Касури закончилось очень быстро. — Прояви уважение к хозяевам сего дома, хоть на виду.

— Сделка есть сделка, — Хитсуги невозмутимо встретила взгляд приподнявшейся от возмущения жрицы. — Я говорю только правду, знакомлю Амакава с его... коллегами, и не тебе лезть сюда, Касури.

— В само деле, Касури, не мешай, — внезапно поддержала ее Куэс. — Хитсуги, продолжай.

Неизвестно что убедило мико не провоцировать конфликт: то-ли маска невозмутимости Якоин, сквозь которую проступало предупреждение, то-ли напряженность Химари, сидевшей позади меня, и осознание что симпатия Джингуджи не на ее стороне, и она с сестрой в меньшинстве, но продолжать ссору она не стала, и села на место раздраженно прикрыв глаза.

— Как скажешь, Джингуджи — иронично фыркнула Якоин. — Как представитель Первого клана, Айджи владеет барьерными техниками, онмедо, и сворой шикигами которых очень любит подсовывать в различные места... ну ты понимаешь о чем я?

— Меня не особо интересуют его пристрастия.

— Верю. Еще он типичный задрот-отаку, заставил неприличными фигурками уже три полки и собирает четвертую, наивно надеясь что об этом никто не узнает. Увлекается анимацией и древними текстами.

Последняя характеристика заставила меня улыбнутся. Повальное увлечение аниме в Японии, давно уже не было чем-то из ряда вон выходящим, но подобное увлечение у наследника первого клана, все свое время посвящающего обучению и делам клана... Оно могло служить как маскировкой истинным увлечениям, так и действительно быть своеобразной разгрузкой разума. Увы, в точности не знала даже сама Якоин.

— Ясно. Благодарю.

А вот главного она так и не сказала. Как глава первого клана, практически полностью взявшего на себя связь Круга с общественностью, Цучимикадо не является более экзорцистом в прямом смысле этого слова, он политик, а потому еще более опасен.

— А про меня ты не хочешь узнать? — с хитрецой осведомилась Хитсуги, внешне тщательно скрывая предвкушение. Но эмоции ее выдавали с головой.

Улыбнувшись так чтобы клыки были видны только ей, вызвав еще одну вспышку интереса и любопытства я подпер ладонь голову и медленно начал говорить, стараясь придерживаться того-же стиля изложения.

— Хитсуги Якоин. Девять лет. Умна, расчетлива, иронична. Любишь повеселиться, скрывая за маской беззаботной слегка безумной девчонки ядовитую сталь мысли. Твоя сила это анализ и предвидение, но твое тело не способно вместить ее всю и медленно сгорает. Ты как спичка, горишь ярко, но вряд ли доживешь до тридцати. Достаточно?

— Хо-о, а ты интересней чем я думала, — сама же она буквально лучилась интересом, напоминая ребенка обнаружившего под новогодней елкой нежданный и оттого еще более заманчивый подарок.

— Сочту за комплимент. Сделка закрыта?

— Закрыта.

— А не слишком ли мало за такую вещь? — возмутилась Куэс. — Ты рассказала всего ничего!

— Думаю я сказала более чем достаточно, — невозмутимо ответила Хитсуги, с удовольствием рассматривая Касури. — Я права?

Улыбнувшись, я покачал головой не говоря ни "да", ни "нет". К сожалению, будучи раньше намертво для меня закрытой, менталистика так и не стала моей сильной стороной, но выцепить ассоциативные цепочки в мозгу Якоин, и извлечь более подробную информацию о членах Круга я смог. Весьма любопытный опыт, принесший немного ясности тьме над личностями наследников, и окончательно утвердивший меня в мысли не связываться с этим змеиным кублом.

"Тама, как у тебя дела?"

"Разместились. Беседуем. Главы кланов очень недовольны появлением новой аякаси в клане Амакава." — связь фамильяра сполна передала мне испытываемое кицунэ веселье.

"Могу их понять. Как тебя представили?"

"Тама — шестихвостая огненная."

"Разумно."

"Как прошло знакомство?"

"Сносно. Цучимикадо опаздывает, остальные молча терпят наши выходки... Якоин оказалась куда более интересной чем я думал."

"А ты еще не хотел ехать..."

Далекие шаги отвлекли меня от разговора. Быстрым уверенным шагом неизвестный прошел к двери распахнул ее и вошел в зал.

— Прошу прощения за задержку. Было неотложное дело.

Невысокий парень в строгом деловом костюме, сев за стол, пробежался быстрым взглядом по залу, мрачным Кагамимори, задержался на Химари, нахмурился, кивнув сам себе в такт какой-то мысли, и негромко похлопал по столу, привлекая к себе внимание что-то обсуждавших между собой Куэс и Хитсуги. Дождался полной тишины и обратился ко мне:

— Рад нашей встрече, Амакава, меня зовут Цучимикадо Айджи. С остальными я так понимаю ты уже познакомился, и нет смысла повторять дважды. Как ты уже понял, собравшиеся здесь образуют малый круг наследников действующих кланов, готовясь таким образом к своим обязанностям на посту главы. И, как председатель малого Круга, я рад отныне приветствовать тебя в наших рядах. Возражения есть?

— Да! — Исузу подарила мне бешеный взгляд.

— Кагамимори не против, — "перевела" слова сестры Касури.

— Еще сказал бы в семью, ку-хи... Я не против.

— За, — коротко кивнула Куэс.

— Церемонии посвящения не будет, — тихо прокомментировала Химари.

— Большая честь для меня, — задавив смешок, я постарался по максимуму скрыть иронию в голосе, и, судя по удовлетворенному отблеску в глазах Айджи, мне это удалось. — А чем конкретно занимаются экзорцисты старшего Круга?

— Разумеется, никто не сражается с аякаси днями напролет, — Айджи пожал плечами показывая всю глупость подобного предположения. — Изредка ты можешь получить приказ на устранение, но в основном, кланы посвящены своим делам: исполнению социальных обязанностей, изучению нового и совершенствованию старого, науке... Но если выделить общие задачи Круга, в них входит слежение за популяцией екаев, защита людей от враждебных сущностей, контроль производства и перемещения артефактов через границы страны, и охрана магических источников.

Очевидно приняв молчание за задумчивость, Айджи достал из принесенной папки несколько испещренных иероглифами листов.

— Раз вопросов нет, мы...

— Подожди, — перебила его Касури. — Прежде чем мы перейдем к другим вопросам, я бы хотела узнать оправданность присутствия здесь Багрового Клинка.

— Законы и правила, Касури, — ответила жрице Куэс. — Законы и правила Круга. Кошке дозволено находиться здесь в качестве сопровождающего наследника Амакава.

— И насколько я помню, два человека из клана, — невозмутимо заметил я.

— "Человека" — голосом подчеркнула мико, — и где гарантии что она способна удержать свое "безумие"?

— Гарантии даю Я. Или Клан Кагамимори вновь хочет повторить ошибку прошлого и оспорить наше право в доверии нашим вассалам?

В начале прошлого столетия, кланы приняли решение оборвать линию Ноихары, чтобы обезопасить будущие поколения от безумства демонов-кошек. Попытка была удачной лишь наполовину, погибло много экзорцистов, разразился страшный скандал и едва не разразилась межклановая война. Кланы не хотели братоубийства, и все закончилось относительно мирно, но осадок остался.

— Тогда ваш клан балансировал на грани отлучения, — подметил Айджи. — Но ты прав, сейчас вы в своем праве. А чтобы убедить всех остальных, аякаси должна пройти проверку сущности. Это решит все вопросы...

— Нет!

— Что?

— Я сказал "нет", что непонятно, Цучимикадо?

— Правила написаны для всех, и ты не можешь противиться им, — понимающе-сочувствующее выражение лица Цучимикадо вызывало стереть эту гримасу максимально грубым способом. — Никто не может.

Вспышку раздражения я подавил с большим трудом. Он рассказывает мне о правилах, пытается подогнать под свои стандарты, и нагло лицемерит в лицо. Если быть экзорцистом Круга означает придерживаться глупых правил, и становиться одним из тех выхолощенных убийц, то я предпочту уничтожить таких "союзников", не вступая в их ряды. Жаль что не удастся выполнить просьбу деда и завести знакомство, но лицемерить я не буду.

— Юто, может...

— Помолчи, Химари! — недовольство нэко я ощутил даже не прибегая к эмпатии. — Сомнение в компетентности сопровождения приравнивается к оскорблению и смывается ценой крови, это — закон, введенный между прочим самими Цучимикадо, и, если мне не изменяет память, в начале прошлого столетия. И между прочим, говоря про правила Круга насчет аякаси, осуждая нас, вы удивляете меня своим лицемерием.

— Что ты имеешь в виду, Амакава? — резко спросила Исузу.

— Кагамимори, — клан что использует богов ради собственной выгоды. Вы презираете нас, но чем вы лучше? Запечатываете екаев, вытягивая из них силы и пуская на усиление клана, выращиваете послушных богов, и манипулируете общественным мнением пользуясь полнейшей неприкосновенностью жречества... А Цучимикадо... интересно что сказала бы Хагоромо, узнав как низко пали ее потомки? Тотальное уничтожение слабых и тех кто просто хочет выжить, вырезание деревень под корень вместе с женщинами и детьми, негласное покровительство "черным торговцам"... Думаю она бы приложила немало сил дабы уничтожить отринувших собственное наследие потомков. И после всего этого вы еще смеете что-то требовать?

Допрос душ убитых Цицероном экзорцистов, загнанных теневыми гончими "черных торговцев", охотившихся за частями тел аякаси, слова пришедших ко мне аякаси бегущих от войны в поисках тихой заводи, говорили о делах Круга яснее всего. Охарактеризовать их можно было лишь одним словом. Геноцид. Тотальное уничтожение екаев, где число трупов невозможно посчитать по одной простой причине: слишком мало их остается, на более-менее длительный срок. Остальные развеиваются сразу после смерти.

— Ты ведешь себя как глупый, избалованный и нетерпеливый ребенок, — жестко произнесла Касури. — Мир не добрая сказка где все хорошо и прекрасно, а аякаси которых ты так защищаешь не добрые и милые существа, а детоубийцы и людоеды. Даже твоя кошка, — на ее руках кровь множества людей и екаев. Подумай, что будет когда она захочет обнажить клыки против тебя, и тех кто тебя окружает? Что скажешь тогда?

Я небрежно отмахнулся от ее слов вставая и погружая руку в пространственный карман.

— Ты можешь говорить все что угодно, но одно я знаю точно — я не убиваю детей.

Повисла мертвенная тишина. Не обращая внимания на замолчавших экзорцистов, шепнув Хитсуги на ухо несколько слов, я поставил перед ней небольшой вычурный фиал темного стекла, и уже у самой двери обернулся к ведьмочке.

— Ты со мной?

Куэс кивнула поднимаясь. Зал мы покинули не прощаясь и направились к выходу, сопровождаемые недоуменными и враждебными взглядами встречных экзорцистов. К счастью для них, никто не стал нас останавливать дабы узнать почему наследники сразу двух кланов да еще в сопровождении аякаси, свободно гуляют по резиденции другого клана. И хорошо что не стали, ибо настроение было на отметке "умри все живое" и любезничать я ни с кем бы не стал. Глупо, но притворяться мне никогда не удавалось, а невозможность соврать это лишь усугубляло.

— Это было глупо, — негромко сказала Куэс когда мы вышли на улицу. — Они не простят тебе этих слов, а власть Цучимикадо очень велика.

— Ты решила овладеть навыком пиления мужа до официальной свадьбы? — рассеяно поинтересовался я разглядывая опорные столбы здания.

— Просто хочу убедить тебя не совершать ошибок. Даже не смотря на твоих вассалов и... необычные способности, влияние Цучимикадо на Круг, общественность и Императора слишком велико. Они могут доставить тебе много проблем, — удивительно, но пожалуй впервые Химари согласилась с ней, выразив это легким кивком.

— Я не могу врать от слова совсем, природа не позволяет, и сказал лишь то что думаю, — найдя подходящий столб я начертил несколько руноскриптов отступив на шаг, убеждаясь что знаки растворились в древесине и улыбнулся ведьмочке. — Но за беспокойство спасибо.

Удивительно, она видела возможности моих вассалов, наверняка догадывается о их численности, знает про Тамамо, ходила со мною на Земли Мертвых, но все равно беспокоится из-за кучки каких-то смертных магов. Они не стоят беспокойства, и я это наглядно докажу.

"Там, мы уходим в город."

"Что случилось? Почему?!"

"Небольшое разногласие с членами кланов."

— Что, совсем не можешь соврать? — не поверила ведьмочка, вопросительно обернулась к Химари и получив в ответ подтверждающий кивок задумалась.

"Ясно... Подождите меня, Генноске говорит что они будут сидеть еще как минимум несколько часов, и просит быть на связи."

"Надоело сидеть? Ждем..."

— Я тебе нравлюсь?

Вкрадчивый тон этого каверзного вопроса поставил меня в тупик своей логикой. Еще секунду назад она предупреждала об опасности, удивлялась новым открытиям, а теперь пытается повернуть новое знание себе на пользу. Нет, практичность это конечно хорошо... но что мне ответить?!!!

— Тама ждет нас у входа, — выбрал я нейтральный вариант, — идемте скорее, — и подавая пример, поспешил вперед, избавляясь от необходимости отвечать, а заодно и от новых каверзных вопросов.

— Ты не ответил!!!

* * *

Выждав несколько минут, проведенных в тишине, Айджи Цучимикадо, отвел взгляд от закрытой двери и повернулся к кругу.

— Каковы впечатления?

— Хамло! — припечатала Исузу.

— Амакава категорически не хватает воспитания, — согласилась с ней Касури. — Вдобавок, он высказывает явные симпатии аякаси. Клан Амакава надежным союзником в дальнейшем не будет.

Айджи согласно прикрыл глаза. Слова Амакава насчет кланов оставили после себя неприятный осадок, звучавший неприкрытым презрением в речи Юто. И, судя по всему, в скором будущем политика шестого клана в отношении Круга кардинально изменится. Да еще это упоминание Хагоромо... Откуда он вообще узнал про нее, и почему говорил так будто с ней знаком?

— А ты что скажешь, Хитсуги?.. — не услышав отклика, Айджи позвал вновь: — Хитсуги?

Якоин рассматривавшая небольшой флакон, подняла глаза на Цучимикадо, несколько мгновений молча смотрела, а затем непривычно тихо хмыкнула.

— Думаю, вы все ошибаетесь. Амакава еще покажут себя в будущем.

— Вот как, — Касури заинтересованно приоткрыла левый глаз. Вертикальная нить вытянутого зрачка на радужке цвета золота казалась провалом бездны, изучающей саму душу в поиске ответа. — И что привело тебя к такому выводу?

Неопределенно пожав плечами, Хитсуги подняла фиал и взболтала его содержимое. Едва заметные серебристые искорки промелькнули волной в темной жидкости, на миг заставив фиал засветиться внутренним светом.

"Одно абсолютное исцеление... для тебя!."

Лекарство позволяющее исцелить врожденные пороки Якоин, — возможность прожить полноценную жизнь, не сгорая за считанные десятилетия, не испытывая в конце невыносимые боли и постепенно превращаясь в овощ от нарастающей деградации мозга... Будь это правдой, за такое можно было бы отдать... да все пожалуй. И что-то, — возможно интуиция, а может та грань способностей, перешедшая границу банального предвидения и вплотную подобравшаяся к настоящему прорицанию, — говорило Якоин что это "все", могло оказаться чем-то очень незначительным с их точки зрения. Чем-то что и так принадлежало не им.

— Считай это интуицией.

* * *

Прогулка по улицам вечернего Токио принесла с собою немало веселья. Сегодняшний день стал знаменательным в недавней истории страны ибо благодаря удачному расположению звезд, именно в этот день родился наследник императорской фамилии отныне занимавший Императорский престол. День был объявлен государственным праздником и атмосфера всеобщего веселья вылилась в один фестиваль, словно гигантский спрут раскинувший щупальца феерии на улицах мегаполиса.

И, хоть я и не люблю города, но феерия огней, нарядов, смеха и бушующих чувств завлекла меня с головой. Мы участвовали в розыгрышах и соревнованиях, катались в парке аттракционов, и пытались ловить золотых рыбок, с интересом наблюдали за уличными сценками, и просто гуляли вдоль бесчисленных улиц. Наши пути разошлись на время у небольшого ларька с морепродуктами, куда привела нас Химари, обладавшая на подобные места просто сверхъестественным чутьем. Нэко застряла у витрины, Куэс, и Тама, пошептавшись, куда-то ушли пообещав найти нас, а я направился далее вдоль длинного ряда уличных ларьков, разглядывая выставленные товары. Маски аякаси и зверей, различные сувениры, редкие лакомства и даже вполне обыденные товары для дома — здесь было почти все что можно было пожелать. Найдя среди этого изобилия торговца сладостями я сделал заказ и развернувшись к засуетившемуся торговцу боком принялся разглядывать идущих людей.

Искру души аякаси я почувствовал сразу.

Он шел в густой толпе как в пустоте, и люди вокруг сами расступались в сторону будто подсознательно чувствуя идущего рядом зверя. Встретив мой взгляд, он удивленно прищурился, вежливо склонил голову и прошел мимо, а я остался стоять, гадая откуда мне знаком этот маскирующийся под встрепанного черноволосого парня, удивительно вежливый "они", силой ауры мало уступающий Тамамо до нашей встречи.

Явно не здешний обитатель, в Токио нет сильных "они". Интересно, откуда он?

— Не обращайте на него внимания, — прервал мои раздумья смутно знакомый торговец, упаковывая сладость в бумагу. — В сей час здесь полно странных людей. Вот, держите.

Оторвав взгляд от скрывшейся в толпе фигуры я потянулся за кошельком.

— Сколько с меня?

— Для вас бесплатно, — отмахнулся торговец.

Задумчиво посмотрев на него, я увидел проступающий сквозь лик невысокого полноватого мужчины с добрым лицом облик аякаси, и наконец понял почему он так мне знаком. А оценив печать Амакава на его душе, и наличие подобных печатей на доброй трети торговцев, дал себе клятву наконец выяснить насколько обширны связи Куо, и сколько еще подобных сюрпризов меня ожидает в будущем, чтобы в дальнейшем, столкнувшись с одним из помощников нэдзуми, не попадать в такую глупую ситуацию.

Забрав покупку я сел на лавочку неподалеку, с внезапно нахлынувшим равнодушием разглядывая прохожих. Бесконечная лента людей сливалась воедино, калейдоскоп цветов, яркие наряды, лица, — даже эмоции в таком количестве вызывали ощущение серой обезличенности, отстраненности, позволяющей взглянуть на них со стороны. Даже их души, — сияющие разноцветные огоньки в центре переливающихся аур, медленно двигающиеся в пронизанной реками эфира пустоте, были лишь еще одной гранью слияния. Они шли даже сами не подозревая насколько похожи, и лишь иногда в звездной пустоте представшей предо мною, возникала более яркая, более сильная искра пробивавшая себе путь сквозь остальных.

Но исчезала точно так-же как и остальные — медленно, но неотвратимо.

Тихо скрипнула скамейка принимая на себя вес еще одного человека.

— Так вот ты какой... — с непонятными нотками в голосе протянул севший рядом.

Еще одна искра — злая, багряная, пышущая пробирающей до костей ненавистью и безумием, почти задавившая вторую — серую и тусклую, делила с нею одно тело оплетая почти угасшие меридианы жизни сетью тончайших пут "марионетки". В реальности двоедушник, вернее "кукла", выглядел лысым, мускулистым и высоким мужчиной с очень цепким, колючим взглядом...

Не требовалось даже гадать кто почтил меня визитом. Лишь одно существо из известных мне аякаси могло столь цинично использовать людей в своих целях.

— Зачем ты пришел, Первый?

— Поговорить.

Я равнодушно пожал плечами.

— Говори.

— Идя сюда я не думал что ты так молод... Скажи, почему ты стоишь у нас на пути, зачем защищаешь людей? Взгляни на них, — он с явным отвращением кивнул в сторону толпы. — Слабые, беспомощные создания, без раздумья уничтожающие все что не вписывается в их картину мира, убивающие ради забавы, и превращающие все вокруг себя в гниль и плесень, но исчезающие не выдержав конкуренции с кем-то более сильным. Почему, зачем они тебе?

Потому что я был человеком. И ощущаю себя им — хоть и частично.

— Люди интересней чем ты думаешь. И намного, намного сильнее.

Его буквально перекосило от такого ответа.

— Интереснее? — он буквально выплюнул это слово. — Люди уничтожают нас, убивают, сжигают наши дома! Люди это чума что проносится по нашим землям истребляя все на своем пути! Они не достойны жизни...

Вслушиваясь в его речь я отчетливо осознал что он... Безумец! Одержимый желанием убивать и уничтожать безумец. Его разум раскололся, рассыпался на кусочки словно зеркало и собрался вновь, но как и безнадежно уничтоженное зеркало не сможет выдать прежнее отражение, так и он стал кем-то иным. Безумным, ненавидящим, злым. Он словно больной бешенством пес, неизлечимый, но не осознающий этого и более того — заражающий всех на своем пути. Удивительно что нашлось так много тех кто пошел за ним.

Его нужно убить.

— Сильны?! Я покажу тебе насколько они сильны! Смотри внимательно! — Искра чуждого разума полыхнула пожаром гася искорку остаточного разума человека, выпустила протуберанцы силы, едва заметно дрогнул ментал и... ничего не произошло.

— Не удается? Попробуй еще раз, — и со скрытой угрозой улыбнулся, показывая клыки.

— Ты! — наконец осознав в чем дело прошипел человек, напрягся скользнул взглядом мне за плечи и резко поднялся: — Это еще не конец.

Наблюдая как он уходит, я задумчиво провел ладонью по дереву скамьи стирая короткую надпись.

Каждый дар нуждается в огранке, без нее являясь лишь необработанным бриллиантом, — камнем неспособным показать весь свой потенциал, так и дар Творца нуждается в освоении, познании себя. Вначале, юный Творец управляет существующей материей, — это самая простая грань, затем он экспериментирует с энергией: своей и чужой, учится экономить, добиваться результата при меньших затратах, создавать из мельчайших элементарных частиц, или и вовсе созидать их из ничто. Ну, а затем... он познает элементарную механику Вселенной, пытается управлять законами мироздания, пишет свои. Например, закон запрещающий применение ментальных умений в радиусе ста метров...

Задумчиво кивнув самому себе, я постучал пальцем по скамье и резко топнул вырывая участок пространства из тока времени. Мир замер, выцвел словно старая картина, наполнился воспоминаниями и отпечатками сути, укрывшими землю сплошным сияющим ковром всех цветов радуги. Отмахнувшись от памяти дерева, пущенного на доски, металла грубо добытого из земли и камня, я вычленил из бесчисленного переплетения нитей нужную мне и усилием воли поднял ее с земли, обернул в сферу чистого эфира и, вернувшись в реальность, подбросил на ладони сферу обретшей материальность энергии. Тихо позвал в пустоту:

— Цицерон.

Спустя минуту из толпы вынырнул худощавый мужчина в строгом деловом костюме, ведущий на поводке большого лохматого пса. Неторопливым ленивым шагом праздного гуляки прошествовал ко мне и, сев рядом, повернул худощавое скуластое лицо.

— Вы звали меня, господин? — пес лег у его ног, окидывая людей вокруг не по звериному умным взглядом.

— Да, — наклонившись я потрепал Сураи по холке, отчего лев довольно заурчал и кинул шар слуге. — Проследи за ним, узнай где его логово, и возвращайся ко мне... Хотя, нет... — покопавшись в "кармане" я извлек один из свитков созданных Тамой еще во времена первых попыток получить что-то путное из кожи демона. Как же она тогда возмущалась... — Это свиток портальной точки. Активируешь его в логове врага, в укромном месте, и вернешься ко мне. А вообще, досадно что мой вернейший слуга не владеет магией пространства...

— Я... я исправлю этот недостаток!

— Верю, — отмахнулся я от вскочившего духа. — Иди!

Цицерон вручил мне поводок и шагнул в тень, моментально исчезая из виду.

— Не знала что он тут, — голос кицунэ из-за спины был ну совершенно некстати.

— Вы сегодня что, решили по очереди поболтать? — недовольно проворчал я разворачиваясь к ним. Ворох пакетов в руках, каким-то образом перекочевавший ко мне, а затем в "карман", показывал что поход "по делам" был продуктивен.

— Кто это был? — лиса пропустила мое возмущение мимо ушей.

— Куэс, не могла бы ты отвести Сураи к Химари? — я протянул ей поводок, ненавязчиво намекая что она здесь лишняя.

Ведьмочка понятливо удалилась прочь, давая нам возможность посекретничать.

Рассказ много времени не занял.

— Понятно, — протянула лиса, выслушав меня. — Единственное чего я не понимаю — почему ты отпустил его? Ты мог с легкостью его прикончить и избавиться от множества проблем...

— Не захотел окончательно портить этот день. Знаю, глупо, но... ночной кошмар, несдержанность на заседании Круга, невыполненное обещание деду, да еще и разговор с Первым — не стоит добавлять к этому списку кровопролитие.

— Ну, значит так и будет, — пожала плечами кицунэ, не собираясь спорить, либо осуждать мое не самое умное решение. — К слову, пока нет девочек... Сегодняшней темой заседания было сожжение храмов Кагамимори, причем тех, где захоронены части моего тела. Нападавшая мастерски владеет стихией огня, и имеет в помощниках среброглазых теней вооруженных серебряными клинками... Никого не напоминает?

— Много она убила? — отрицать свою причастность я не видел смысла.

— Несколько жриц охранявших непосредственно гробницу, но, в основном, смерти пришлись на храмовую стражу.

— Значит сдержалась. Или сдержали. Это хорошо... — протянул я. — Но я так понимаю тебя интересует зачем оно мне? Все просто: для тебя эти части уже бесполезны, ни сил ни способностей ты с них уже не получишь, и даже якорями для возрождения они уже не послужат, — слишком ты ушла от себя прошлой. А мне они пригодятся как осколки девятихвостой, — основа для новых духов.

— Но почему ты даже не сказал ничего мне?!

— Наверное потому, что у древней, развратной кицунэ обожающей все новое, на удивление нежное сердце? — невинно предположил я.

Смущающаяся Тамамо это так мило!

— Для тебя века в печати — это века страдания и боли. А я не хочу чтобы ты вновь переживала прошлое, — поднявшись я сладко потянулся, призывно махнул Химари с Куэс и взглянул на все еще сидящую лису. — А теперь, давай на этом закончим, заберем деда и направимся домой. — Потрепав по макушке подбежавшего Сураи я медленно направился навстречу девушкам. Лев пристроился сбоку, изображая обычного пса, бегущего на поводке рядом со своим хозяином.

— Юто...

Обернувшись я удивленно приподнял бровь, встречая пристальный серьезный взгляд кицунэ.

— Спасибо.

Приятно когда тебя благодарят! Еще приятнее, когда благодарят те кто тебе небезразличен.

— Потом отблагодаришь.

— Обязательно, — наконец улыбнулась она, поднимаясь. — Как домой приедем.

— Уже предвкушаю... — тихий звон оборвавшийся струны раздавшийся на краю сознания стер улыбку с моего лица. Я знал что это означает и это знание заставило меня зло выдохнуть в попытке сдержать накатившую злость.— Надо было убить эту тварь!

— Что случилось?

— Они убили Цицерона!

Глава 46. Темный Двор

На рассвете следующего дня я уже был в деревне, спускаясь к укрытому в подножии ствола меллорна пути в обитель теней. Вход в него размещался в укромной, застланной стелющимся по земле туманом ложбинке, наполовину закрытой сплетавшимися шатром корнями, прямо напротив рощи кветов. Здесь было пусто и тихо — аякаси небезосновательно считая это место проклятым, не осмеливались подходить близко.

Разгоняя призрачную вуаль белесой дымки приблизившись к утопленной в теле дерева круглой каменной плите, я приподнялся на цыпочках, с трудом доставая до выемки в центре ладонью, и волна тусклого сияния разошлась волной, зажигая рунные вязи на сером граните. Дрогнув, врата медленно, со скрежетом, сползли вниз, открывая темный зев Преддверия. Зажмурившись я сосредоточился, легкая щекотка пробежалась по телу и мир дрогнул изменяясь. Набрали краски цвета, усилились запахи и слухи, возникли новые, необычные и непривычные ощущения — и так-же быстро стихли. Восприятие вернулось в норму, и я, пригнувшись, шагнул вперед погружаясь в царство вечных теней.

Преддверие Темного двора представляло собою разлом в пространстве, — пещеру с призрачными стенами за которыми туманом клубился вечный мрак. Его порывы ледяными пальцами шелестели по ткани плаща и коже, ерошили волосы и огибая неподвижные висящие в пустоте огоньки свечей, вновь исчезали во тьме. Под ногами вилась изломанными кривыми зигзагами, избегающими столь-же ломанных чернильных теней тропа, выложенная из тусклых островков света.

Пахло горячим воском, тленом и отцветающим жасмином.

Край рукава задел один из огоньков и он раскололся с тихим стеклянным звоном. Осколки огня осыпались вниз исчезая в раскинувшемся под ногами мраке, а на месте уничтоженного огонька медленно начал расти новый.

Спустя сорок семь шагов, пещера закончилась, мрак и пустота сменился холодной, но живой ночью, а призрачная тропа — каменной, ведущей в Сердце Темного Двора — окруженную горами долину. Здесь было шумно. Ледяной ветер — пришедший прямиком из мрака раскинувшегося между планом тени и миром живых, выл в высившихся по обочинам тропы и растущих на склонах гор сколько хватало взгляда ввысь еловых лесах, качал потухшие фонари на столбах, гнал рваную пелену туч, закрывая тусклую неподвижную луну на небесах, и на некоторое время полностью скрывая от ее рассеянных лучей темную громаду замка — возвышавшегося далеко впереди, но, несмотря на расстояние, закрывавшего половину горизонта. Накрапывал мерзкий холодный дождь, налетая порывами и норовя забраться под одежду.

Спасаясь от его поползновений, я накинул на голову капюшон и посмотрел под ноги выхватывая в ближайшей луже рябящее отражение луны, кивнул себе, когда отражение успокоилось и замерло и сделал шаг. Мир изменился. Ветер стих, исчезла морось, быстрый бег туч превратился в плавный неторопливый полет, а массивная громада замка стала высокой многоступенчатой пагодой.

Ухватив лунный отблеск на белоснежном камне тропы я сделал еще шаг и мир вновь изменился. Тропа раздвинулась вширь, зажглись фонари на столбах, ожил, засияв множеством огоньков глаз, зашептал лес. Тучи с небес исчезли и холодная мертвая луна, неподвижно застыв на небосводе, озарила серебристым сиянием храм посреди долины. Светлая нить тропы тянулась к его вратам, на полпути расходясь по лесу тонкой паутиной зарева огней.

Сотни обитателей леса выходили на свет по мере моего пути к храму, выстраивались длинными рядами вдоль обочин, освещенные тусклыми огнями фонарей, — низкие и высокие, красивые и ужасные, известные людям и пришедшие из глубин неизведанного мрака, почтительно и безмолвно приветствовали, и, осознав что их служба пока не нужна, исчезали за моей спиной вновь возвращаясь под сень лесов, в тень что была их извечным домом и утробой. Чудовищные фигуры рогатых одноглазых илу, возвышаясь над самыми высокими макушками деревьев, обретали плоть при моем приближении, низко гудели мне вслед и вновь обращались в блуждающие среди чащ бесформенные тени. Медленно шествующая по пересекающейся тропе процессия паломников остановилась на развилке, держащие в руках разноцветные фонари, облаченные в белоснежные струящиеся одеяния безликие духи склонили увенчанные широкополыми соломенными шляпами головы, звеня многочисленными подвесками, а когда я прошел мимо, вновь тронулись в путь под отзвуки журчания флейт и гулкого гудения барабанов, вместе создающих странную, удивительно притягательную мелодию.

Этот мир, — страна вечноголодных теней и бледных обитателей мрака, обладала своим, непонятным и чуждым большинству живых, но крайне чарующим, пленящим сердце очарованием. Мне здесь нравилось, но не настолько, чтобы отрекаться от солнца своего мира.

Храм встретил меня пустотой и запустением. Выполненные из старого почерневшего дерева строения выглядели заброшенными, а их угольные силуэты с пустыми проемами окон — обугленными в давнем пожаре. Даже пахло здесь соответствующе — гарью.

Пройдя под сенью почерневших врат-торий, я пересек пустынный двор, поднялся по лестнице раздвинул двери и вошел в храм, окидывая просторное помещение взглядом. Здесь я был всего несколько раз, но оно почти не изменилось. Все так-же валялись в углу разбросанные свитки, все-также мельтешили на краю взгляда суетливые угодливые слуги, скрываясь в тенях от источающих холодный серебристо-голубой свет светильников и вливающихся сквозь открытые окна лунных лучей, все также пахло хвоей и ветхой бумагой, даже мышь скреблась под половицей в том-же самом месте что и прошлый раз.

Возникло впечатление что время здесь просто остановилось, замерло на месте приходя в движение лишь с моим приходом.

Единственным отличием был гигантский клубок теней, вяло шевелившийся в центре зала. Уронив в него несколько ослепительных искорок душевного Огня, я отступил назад с интересом наблюдая как вобравший в себя ослепительное пламя клубок сгустился и растекся по доскам чернильной лужей, начиная формировать тело слуги. Поправив несколько прорех в ментальной оболочке воскрешаемого, и направился к углу привлеченный шелестом бумаги. Поднял со стола один из свитков, вчитываясь в каллиграфические колонки иероглифов. Стихи?! Ну надо же! Вот уж не ожидал, что Цицерон будет увлекаться подобным. Зацепившись краем взгляда за выглядывающий из-под другого свитка корешок книги я потянулся ее поднять и замер когда книга оказалась прямо перед глазами, удерживаемая выскользнувшим из тени прислужником. Я поблагодарил его капелькой силы и осчастливленный дух-теневик, сияя огоньками глаз в прорезях безликой маски, ускакал под стол, смешно развевая полы своего текучего одеяния. Оттуда сразу раздались звуки борьбы, а я, раскрыв книгу на закладке, начал внимательно знакомится с содержимым книги, оказавшейся кратким справочником высших духов стихий. Я успел дойти лишь до главы объясняющей как отличить высшего духа от старшего и среднего, как за спиной раздался тихий стук, легкий звон колокольчиков и глухой голос:

— Простите, господин. Я подвел вас!

Не отрываясь от книги я едва заметно кивнул показывая, что услышал и принял к сведению, и одновременно поощряя на продолжение.

— Теневой господин нарушил перемирие, его слуги выследили меня в тенях. Я бы отбился, они были слабы и ничтожны, но против Второго я выстоять не смог...

Кабал был собранием уникальных аякаси. Шестой номер был погонщиком и повелевал темными духами, пятая была воплощением Смерти, четвертый — превращал людей в марионеток и управлял ими, Первый — был древним аякаси, уступающим в силе и умениях лишь трем Древнейшим, а Второй — управлял светом, был воплощением света и мог управлять им словно какой-нибудь солар. Самый опасный и неудобный для моих теневых слуг противник, способный с легкостью уничтожить почти любого обитателя местного плана Тени.

— Только прикажите, и я искуплю свою вину любой ценой!

— Цицерон...

Вздрогнув от резкого хлопка книги дух устремил на меня свой взор. Бросив фолиант обратно я под пристальным взглядом слуги сел в услужливо поданное кресло. Склонил голову задумчиво разглядывая подобравшегося духа. Цицерон — жестокое, кровожадное и безжалостное существо. Монстр Франкенштейна, обожествивший своего создателя и положивший саму суть свою на благо служения. Мое первое творение... моя первая ошибка.

— ...Создавая тебя, я не задумывался о том какие функции ты будешь выполнять, что ты будешь делать, чем заниматься — я создал тебя лишь потому что хотел опробовать свои силы, узнать, могу ли я превратить безликую тень в кого-то, наполнить ее пустой сосуд смыслом, дать суть... Да, ты был моим первым помощником, первым творением: пусть не самым удачным, пусть откровенно безумным — но первым! Не Мирин, — мой брат. Не Хашан — моя Эмблема, Не Химари заменившая мне сестру или Тамамо, — а ты. Именно ты мой первый слуга, самый надежный и преданный из всех. И чего я не желаю видеть, так это подобного выражения бессилия на твоем лице. Ты допустил ошибку, решил что умнее всех за счет своих способностей, возгордился — и пал.

— Господин, я не...

— Я не закончил, — резко оборвал я его. — Ты допустил ошибку и тебе ее исправлять. Как только мы закончим, ты отправишься в библиотеку, изучишь углубленно работу с пространством, и методы противостояния Свету. У тебя времени до излома зимы. К этому моменту, Второй должен умереть. Это приказ!

— Да, господин! — склонил голову Шут. Выражение тоски и бессилия пропало словно его и не было. Он получил приказ, и не успокоится, пока не выполнит его.

И можно не сомневаться, — голова Второго покинет тело гораздо раньше намеченного срока.

— Хорошо, — я тепло улыбнулся. — А теперь встань, подумаем как расставить сеть на одну трусливую вероломную рыбешку, что прячется в тени...

Обсудив план поимки и несколько иных, менее важных, но куда более долгосрочных проектов я приказал Цицерону отвести меня в архив, и прошел следом за ним, по выложенной льдисто блестящей мраморным инеем под лучами луны тропе за храм, погружаясь в пределы еще одной пространственной складки. И открывшееся зрелище вызвало двоякие чувства контрастом прекрасного и ужасного. Под ветвями старой узловатой сакурой, усыпанной нежно-розовыми вечными цветами, укрывалось выложенное из костей здание, — сочетание плавных линий и резких, словно обрубленных углов, созданное из останков убитых тенями. Каждый череп в его стенах служил держателем свитка описывающего биографию одного вассала клана, и одновременно — стражем разжимающим челюсти лишь по приказу одного существа — Цицерона.

В здании, несмотря на всю его мрачность, была некоторая эстетика, но посещение его от того не стало более приятным, и поспешив завершить все свои дела, я покинул его, а затем и Мир в Тени, напоследок прихватив с собою фолиант вместивший в себя краткие биографии всех аякаси клана.

Покинув теневые тропы в том самом месте где и вошел, я не стал уходить далеко и устроившись в одном из укромных местечек некоторое время просто сидел без движения, наслаждаясь столь привычными и любимыми тишиной и покоем, столь характерными для моих владений. Красиво здесь. Красиво и уютно.

Как же тяжело жить среди скоплений людей. Постоянно ощущать вспышки эмоций, чувствовать рядом сотни аур и душ, вихрящиеся туманом мысли...

Из состояния созерцательной неги меня вывело ощущение быстро приближающейся родной души. Улыбнувшись, я быстро пролистал книгу до нужных страниц и делал вид что увлечен чтением.

— Нашла! Ты знаешь чем твои вассалы заняты пока ты тут сидишь? — нэко ворвалась в беседку вихрем жизнерадостности и притаенного веселья. Скользнула ко мне, одним неуловимым плавным движением и любопытно заглянула под руку. — Что читаешь?

С незаметной ехидной усмешкой повернув книгу к ней, придерживая на плече залетевшую следом за хозяйкой фею, я сменил облик и протянул недовольно затрепетавшей крылышками малышке конфету. Чем занимаются вассалы я знаю и так, но сейчас мне куда интересней наблюдать за читающей собственную биографию краснеющей нэко. Цицерон не сдерживался на эпитеты и нелицеприятные характеристики когда писал, и страницы буквально кричали об одной из причин такой ненависти к нему остальных.

— Я убью его!!!

Мне стоило немалого труда удержать от смертоубийства нэко, — порывавшуюся немедленно найти и красиво покромсать на куски Цицерона. И пришедший с сообщением, что вассалы готовы к бою и просят указать цель, Рисей, оказался как нельзя кстати. Объяснив что битвы не будет, я отправил его обратно с приказом разогнать всех по домам, и отдал распоряжения вынырнувшему из земли железняку.

Груз прибыл за несколько секунд до возвращения "они".

— Бери этот груз, — я кивнул в сторону тяжелого даже на вид тюка, — и пошли.

— Господин? — "они" выглядел ошарашенным, и я его отчасти понимал. Тюк выглядел очень тяжелым и массивным.

— Давай-давай, тут немногим больше тонны. Арго такой одной левой поднимает, — подбодрил я его. — Или ты разучился усилять тело?

Рисею хватило ума не задавать вопросов. А Химари, наблюдая с каким трудом несет за нами тюк "они", шепотом спросила:

— Немногим больше — это насколько?

— Килограмм на шестьсот-семьсот, — вес для обычного "они" пятого круга внушительный, но подъемный. Вот только Рисей был магом, а эта ветвь развития "они" всегда отличалась меньшей физической силой.

Сочувственно посмотрев на демона, кошка отстала.

Миновав уже почти опустевшую площадь и словив несколько заинтересованных взглядов, мы прошли сквозь арку портала и очутились в горах. Отпустив уже совсем выдохшегося демона, я призвал каменного элементаля и далее мы шли уже в компании молчаливого, и неразговорчивого, но очень сильного порождения стихии Земли. От самой портальной площадки разместившейся у подножия горы, до цитадели на ее вершине, по широкой мощенной дороге, созданной столетия назад руками отнюдь не людей, под тихий шепот седых гор, мирно спящих под белоснежным одеялом снегов.

Единственными яркими пятнами в них были алолистые деревья, чьи рощи были высажены теми же руками что и мостили дорогу, строили цитадель и ныне заброшенную деревню у ее стен.

Вернее, не совсем заброшенную.

Тени погибших в давней, очень давней войне людей, до сих пор жили в ней, затерянные во времени, не осознающие что они давно мертвы, имитирующие жизнь; стража у врат и часовые на стенах, торговцы за полусгнившими прилавками на площади, жители идущие по своим делам или находящиеся в домах; животные...

Господин цитадели встретил нас у сухого колодца, где тщетно пытались набрать воды две женщины. Они набирали воду, выливали в ведра и вновь повторяли свой бесконечный цикл, стремясь наполнить давно несуществующие ведра, из давно несуществующего родника.

— Жуткое зрелище, — тихо сказала Химари наблюдая за их потугами.

— Такова жизнь, — заметив как поежилась нэко я решил приободрить ее: — Не беспокойся, на самом деле это лишь последние воспоминания запечатленные в остатках духовных сил. Жизни как и осознания в них ни капли. Лишь чистая память.

— Все равно, как-то это... неправильно.

— Смерть вообще неправильна, — сухо сказал Нагоми подходя к нам в сопровождении трех подчиненных. — Но она естественное продолжение жизни и отвергать ее глупо. Мой господин, — самурай глубоко склонился демонстрируя не наигранное почтение, и скупой луч солнца скользнув на непокрытую голову, осветил призрачную плоть на мгновение придав скелету вид усталого мужчины средних лет. Миг и солнце вновь скрылось в тени облаков, Нагоми поднялся и вновь надел шлем.

— И потому ты не стал рушить это место? В память о прошлом?

— И потому тоже, — тон скелета выражал его нежелание говорить на эту тему и Химари, поняв это, умолкла.

Спроси она меня, я бы сказал ей что давно погибший, но восставший в виде скелета самурай, не сумевший защитить свой дом и господина, утративший все, включая честь и семью, сохранил останки давно уничтоженного в междоусобной войне поселения в наказание. Наказание назначенное им самим, за то что не смог упокоиться рядом с теми, кто ныне в облике тени ходит здесь. Но она не спросила, а я не стал рассказывать.

— Нагоми, я привел к тебе пополнение.

С этими словами я рассек стенки тюка и сквозь отверстие в плотной ткани показалось ржавое железо клинка. Один из многих цукимогами, собранный Арго в долине, после битвы с Кукловодом.

* * *

— Куда теперь, — спросила Химари после того как сотни заготовок были размещены у источника цитадели, напитываться магией, восстанавливая полу развеявшихся духов.

— Домой, — подумав решил я. — Или у тебя есть предложения?

— Горо обещал что его внуки покажут масштабную иллюзию битвы при Окэхадзаме*

— Это та где прославился Нобунага? — припомнил я. — Таму позовем?

— Ну, если ты хочешь чтобы она вновь гонялась за тобой с угрозами выпороть...

— Конечно хочу! — искренне подтвердил я. — Ее так весело дразнить!

— А тебе это нравится, — насмешливо фыркнула нэко, восседая у меня на плече.

— Подергать кицунэ за усы очень весело!

Мы обменялись понимающими взглядами и пространство податливо прогнулось, создавая проход к поместью.

* — достаточно загуглить. Это первая битва Нобунаги после которой он собственно и стал знаменит.

Глава 47. Костяные марионетки в лесу

— В Ноихаре люди рассказывают что в лесу на них нападают мертвые... — словно невзначай заметил дед одним ранним утром.

Я задумчиво вскинул брови на это заявление. В окрестностях наших земель, еще в первые годы был установлен заградительный заслон закрывающий собою и поместье, и Ноихару и, впоследствии, поселения аякаси, (включая одно неучтенное, совсем маленькое и состоящее из пяти домишек, — скорее даже хутор чем поселение, — где жили старые вассалы клана, включая и моего личного целителя — Харуку.). Помимо сложнейшей вязи сигнальных, преграждающих и атакующих плетений, укрывающих все планы реальности, этот заслон включал в себя мириады патрулирующих духов, кристаллы заключенных элементалей, духов, и големов всех стихий, стражей-теней и теневых гончих. И ничто из перечисленного не говорило, что нерушимую границу что-то или кто-то пересекал. В своем мастерстве я был абсолютно уверен, но у меня были догадки кто или что могло произвести подобное.

Быстрый взгляд на отчаянно зевавшую напротив Куэс, лишь укрепил догадки.

Мертвые, да?..

Пообещав что разберусь я, покинув дом, подманил ближайшего посыльного светлячка, и продиктовал ему сообщение, отпуская духа на волю. Дождался ответа и направился к ощущавшемуся неподалеку огоньку души.

Куэс я нашел возле своей комнаты: пригревшись на солнышке, ведьмочка дремала на краю террасы, прислонившись к опорному столбу здания, и ее не тревожили ни журчание родника, ни возня у ног водяных духов-змей, так пугавших ее в самом начале. Сев рядом и секунду подумав, я взлохматил золотившиеся на солнце белоснежные волосы и слегка улыбнулся: одуванчик. Большой и пушистый, — чуть дунь и кажется что улетит. Залетная перламутровка была со мной согласна, спутав встопорщившуюся прядь с цветком и попытавшись на нее сесть но, на полпути словно наткнувшись на невидимую стену, отдернулась в воздухе и села на подставленный палец, где и застыла, чуть шевеля крылышками. Аккуратно ее согнав, я мягко улыбнулся в ответ на недоумевающий взгляд заспанных фиалковых глаз:

— Похвастаешься успехами?

Несколько секунд посидев, Куэс наконец сообразила о чем я говорю, и молча кивнула, поднимаясь.

Углубившись в лес, мы миновали небольшое, но очень глубокое лесное озерцо, свернули у сожженного молнией дуба налево, по камням пересекли шустрый ручей и держась его берегов, поднялись к его истоку — небольшому водопаду в теле отвесной скальной стены. Обрушиваясь вниз, он растекался руслом широкой, но мелкой реки, огибал высившийся из воды высокий камень которому когда-то придали форму вставшего на задние лапы медведя с форелью в зубах, и, проходя сквозь всю поляну, под кронами леса вновь сжимался до узкой и шустрой речушки. Чуть в стороне от водопада виднелся темный зев пещеры, — куда и направилась окончательно проснувшаяся за время пути ведьмочка.

Пройдя следом, я мельком взглянул на застывшего у стены истуканом скелета, оценивая работу.

— Для первого раза неплохо, очень даже неплохо! — похвалил я, осматривая пещеру. Найдя у стены принесенный паводком прутик, опустился на песок, взмахом руки расчистил место и принялся рисовать. — Только в следующий раз постарайся не допускать подобных промахов. Нападающая нежить это не весело и небезопасно, а страдает в основном сам некромант, а только затем уже окружающие... — Вскинув глаза на Куэс насмешливо хмыкнул заметив покрасневшие кончики ушей, и указал прутиком напротив себя, предлагая сесть, вновь возвращаясь к черчению.

Терпения девочки хватило ненадолго.

— Что это?

— Это? — Проведя еще несколько линий я отбросил веточку в сторону и критически оглядел результат. Со стороны это выглядело рисунком ребенка невесть с чего решившего нарисовать семь испещренных странными закорючками концентрических кругов, вложенных друг в друга и окружающих еще одну руну — странно дрожащую и полуразмытую — в центре. Между второй и третьей линией лежал треугольник, не касающейся краями их границ. — Это — схема нашего мироздания, система магии в упрощенном варианте. Символ в центре означает Абсолют, Творца — неодолимую и всемогущую сущность, что лежит в основе всего. Вокруг нее — я указал на следующий круг, — но ниже рангом, стоит две Основы, — Хаос и Порядок, две силы что разделены, но являются составными Абсолюта, строительный материал вселенной, ее состояние. Отдельно от них, — палец переместился к треугольнику — ниже Основ, но выше Начал, стоит Изменение, — синергия Времени, Пространства и Судьбы. Его выделяют в особую категорию, ибо оно влияет на Начала, но совершенно не властно над Основами, и, в отличие от остальных не может перетекать друг в друга, — только работать сообща. Кругом ниже стоят три Начала — Жизнь, Смерть, Эфир. Они определяют каким является то или иное существо или вещь — живым, мертвым или неовеществленным. Еще ниже стоят две Первостихии — Свет и Тьма, они составляющие Мироздания, — меньшие чем Начала, но большие чем Стихии, определяющие каким является суть — отдающей или принимающей. Далее идут Стихии. Их пять: Огонь, Вода, Земля, Воздух, Дух. И они в свою очередь разделяются на множество подстихий: Туман, Железо, Лава, Кровь и многие другие занимающие предпоследний круг. Ну и наконец последний круг — это Силы... — помолчав я, мельком глянул на заинтересованно слушающую Куэс и со вздохом продолжил: — Этот Круг почти никогда не заполняют даже наполовину. Сил великое множество, они состоят из безумного объединения Стихий, Первостихий, Начал, Основ, Младших Стихий, Изменения и даже Абсолюта. Каждая раса, каждый вид, или уникальные существа могут создать свою Силу, воплотить свой источник, и пользоваться им как угодно... Такова простая схема нашего мироздания.

— Знаешь, а эта система очень близка к европейской... — задумчиво произнесла Куэс, рассматривая рисунок. — Просто один в один... А какова сложная схема?

— Артефакт, — хмыкнул я. — В виде таблицы, овеществленной иллюзии, сферы — кто как сделает. В центре всегда размещают Искру, — кто может себе позволить, — чистую, остальные удовольствуются суррогатом в виде души, не обязательно человеческой, но обязательно нейтральной. Вокруг нее размещают в таком-же порядке те же руны что ты видишь тут, но вдобавок отмечают взаимосвязи и формулы преобразований и взаимодействий сил друг с другом. В конце, на внешних краях отмечают все известные создателям Силы и Школы. Работа сложная, опасная и неблагодарная, но каждый великий маг, бог и сопоставимые с ними сущности стараются завести себе подобную... вещь, потому умельцы не переводятся.

— И зачем ты мне показываешь это мне?

— Зачем? — задумчиво повторил я, пропустил прядь волос сквозь пальцы и прямо взглянул на нее: — Смерть могущественная сила, но ее редко выбирают в качестве основной, уж слишком сильно она влияет на разум адепта. Тлен, гниль, распад, жертвоприношения, пытки и смерти... — это глубоко темная сила и я не особо хочу учить тебя чему-то подобному... Хотя придется, да... А вторая причина в том самом влиянии на разум. Могущественный некромант, — особа крайне хладнокровная, сдержанная, рациональная до мозга костей, и слов "милосердие", "мораль" и "жалость" в лексиконе не имеет. Как впрочем и темные ведьмы, хотя они наоборот, зачастую иррационально жестоки, равнодушны к страданиям других и часто нелогичны. Ты, как Джингуджи, потомок европейских ведьм, и как Герцогиня Мертвых, относишься и к тем, и к тем в двойном размере. Вдобавок твой дар очень могуч, но сама ты очень молода и неопытна, обуздать его не можешь, и воздействие на тебя куда сильнее. — Я указал на застывшего у стены скелета. — Он пример. Еще месяц назад ты бы даже не прикоснулась к останкам мертвеца, а сейчас возишься без тени брезгливости.

— И что делать? — лицо ведьмочка контролировала хорошо, но голос дрогнул выдавая истинные чувства. Она боялась.

Склонив голову я секунду смотрел вглубь прозрачно-сиреневой души, отмечая бушующие в ней эмоции затем весело улыбнулся и легонько щелкнул Куэс по носу.

— Не бояться! Неужели ты подумала что я дам тебе что-то, что тебе навредит? — прочитав ответ на ее лице насмешливо фыркнул: — Дурочка!

— Я не дурочка, — возмутилась Куэс потирая нос.

— Ну да, — легко согласился я, — ты просто очень доверчивая. Чтобы нивелировать воздействие на разум, мы оставим изучение Смерти на теорию и чуть-чуть практику, а сами займемся ее антагонистом — Жизнью, стихиями, и пройдемся вкратце по силам. Ты согласна?

— Мне всегда казалось что Смерть и Жизнь несовместимые понятия...

— Верно, — я утвердительно кивнул, прислушиваясь к доносящемуся из глубины пещеры шороху. Скрип когтей, шорох шерсти и глубокий длинный зевок, — похоже хозяину берлоги надоел наш разговор... Хотя нет, просто проголодался. — Если конечно не использовать в качестве баланса Эфир. Но у тебя ситуация иная — при инициации тебя как Герцогини я просто поставил знак равенства между этими Началами.

— Ты поставил?! Но как?!

Я отвел взгляд в сторону, не собираясь так легко выдавать свои секреты.

— Неважно... Так что?

Куэс задумалась, поглядывая на рисунок, и машинально вырисовывая на песке какую-то закорючку. В эмоциях появилась задумчивость, подавившая угасающие ноты страха. Сдержав порыв погладить ее по голове, я поднял глаза выше белоснежной макушки, и поприветствовал идущую к нам из дальнего угла пещеры громаду меха пронизанную любопытством и голодом:

— Привет, Мохнатое Пузо!

Медведь приветственно ткнулся мордой в бок подставил ухо под чесание, прошелся по пальцам длинным языком и не найдя ничего вкусненького, шумно сопя, утопал на улицу, а я получил возможность полюбоваться лицом Куэс, сообразившей что все это время она провела в пещере медведя. Зрелище было незабываемым.

— Неужели за прошедший месяц ты так и не сообразила что это его дом?

— Откуда мне было знать?!

Я весело хмыкнул: и правда, откуда домашнему ребенку знать как отличить населенную пещеру от пустой!

— В здешних горах трудно найти жилье, и почти в каждой из пещер кто-то живет, — аякаси, зверь, или даже бывают особо поехавшие на почве единения с природой отшельники. Они не очень рады незваным гостям, и обычно выгоняют сразу, но здесь мои земли, а Мохнатое Пузо весьма мягок для такого громадного существа, и охотно идет на контакт. Кстати, просто к слову — под настроение он может покатать на спине... — глянув на заерзавшую на месте ведьмочку, я усмехнулся, поняв что все дальнейшие разговоры уже не имеют смысла. — Иди.

Повторять дважды было излишним, Куэс буквально вылетела из пещеры позабыв про все, включая наш разговор и своего миньона. Неугомонный ребенок!

Убрав все следы нашего пребывания, я вышел следом и искоса глянул вверх. Будучи в зените, солнце нещадно палило, буквально убивая всякое желание находиться под обжигающими лучами, и что-либо делать. Не став ему противиться, я перебрался в тень ближайшего дерева, улегся на мягкой травке, краем глаза приглядывая за плещущейся в речке Куэс. Ведьмочка крутилась вокруг медведя, больше мешая чем помогая бедному зверю ловить рыбу, но черты не переходила, и успокоившись, я вернулся к созерцанию, одновременно вслушиваясь. В шелесте крон и пении птиц мне слышались голоса — мириады бесплотных голосов лесных духов. Сам лес шептал, стремясь поделиться новостью с теми кто его слышал. Он шептал о стае ворон кружащей над Виноградной скалой, и о том что там опять завелся темный дух, шептал о клубящихся свинцовых тучах на краю горизонта, вот-вот грозящих разлиться утешительным дождем, — возможно даже этой ночью, шептал о сотнях земных духов, совсем недалеко — на раскинувшемся неподалеку каменном пустыре, — роющих ходы в земной тверди, и осторожно, едва заметно рассказывал о странной вороне кружащей над его ветвями...

Услышав все что хотел, я вернулся в реальность вынырнув из созерцательной медитации, вздохнул с наслаждением, потянулся на такой мягкой и удобной травке, бросил ленивый взгляд в сторону реки...

И вскочил на ноги, в последний миг убирая Куэс с дистанции удара.

Застывшая от ужаса ведьмочка шлепнулась в воду в десятке метров от вознамерившегося прибить занозу разъяренно вставшего на дыбы медведя, а я опустив руку, облегченно вздохнул. Успел. Еще бы секунда, и Джингуджи бы пришлось принимать наследницу в несколько... подпорченном состоянии.

Не став доводить дело до конца, сердито ворчащий медведь скрылся в пещере, дуясь на отбитый нос и выскользнувшую из лап сочную рыбину. Из его ворчания я понял, что переоценил умственные способности одной несносной девчонки, и она, не получив желаемого решила взять его сама, попутно саданув мишку по самому мягкому и уязвимому месту — носу — и лишив завтрака.

Понадеялась на обещание, что никто ее не тронет пока я рядом? Возможно, но своей слепой уверенностью и пренебрежением ей удалось разозлить меня. Отмахнувшись от крутившейся вокруг фейки я позвал:

— Куэс, будь добра, подойди!

Наблюдая за поднимающейся ведьмочкой я сел на выпиравший из покрывала трав серый окатанный валун, недовольно фыркнул когда назойливый луч пронзил кружево листвы и ударил в глаза, отвернулся и замер узрев стоявшего за моей спиной мертвеца. Нежить смирно застыл прямо у меня за спиной пройдя тихо и незаметно даже для меня. И я не звал его за собой. Его вообще никто не звал... Но он пришел, будто самостоятельно приняв решение...

Я с просыпающимся интересом взглянул на скелета.

Скелет самостоятельно принимающий решения. Скелет напавший на людей, но не причинивший ни единого ранения. Скелет созданный грубо и без изящества, на одной силе воли и желании, но напитанный силой побольше чем иное умертвие, или даже низший лич. Мертвый воин в чьих костях намертво сплавились остатки посмертных мыслей убитого Цицероном в храме Цучимикадо, желания Куэс, и спокойная, но гибельная для всего живого сила Герцогини Мертвых.

Идеальная заготовка для Шедевра.

Я могу создать из него идеального защитника и слугу для Куэс. Могу — и сделаю! Что бы сотворить?.. Железный оборотень?.. Анимаг?.. Нет! Это будет действительно шедевр, — уникальный и могучий!

Чувствуя как глубоко в душе просыпаются первые предвестники такой сладостной Грёзы я протянул руку и выбеленный магией костяк послушно приблизившись склонил колени...

— ...ы видел?! Он пытался меня ударить!..

Голос Куэс вырвал меня из объятий нарождающейся Грёзы, вызвав ощущение близкое к разочарованию, а вместе с ним — желание устранить источник нежеланных звуков. Подавив порыв нагрубить, я закрыл глаза, отсекая себя от внешнего мира, загоняя неистовое желание ТВОРИТЬ в глубины подсознания, успокаивая тем самым разум, а вместе с ним и эмоции. Вновь глаза я открыл в момент когда неугомонная девчонка уже заглядывала через плечо:

— А что ты делаешь?

Искоса на нее посмотрев, я провел кончиками пальцев по испещрившим кость бесчисленным рунам, вернул череп склонившегося скелета на место, поднялся, тщательно отряхнув плащ, и будничным тоном попросил:

— Наклонись пожалуйста.

Недоумевающая ведьмочка выполнила просьбу. Я ласково приобнял ее...

И с наслаждением вкрутил кулак в подставленную макушку.

— Сколько! Ты! Можешь!..

— Ая-я-я-я-яй. Пусти! Пусти!..

— ...Лезть! Куда! Не просят! Непослушная девчонка!!! — на последних словах я разжал руки. Вырвавшись из хватки ведьмочка отскочила в сторону и со слезами на глазах обернулась:

— Это было больно и обидно! — прокричала она, подскочила замахиваясь: — Дурак!!!

Почувствовав как всколыхнулась ее аура я в последний момент вскинул руку, ловя удар. Окутанный темной дымкой кулачок впечатался в подставленную ладонь, вспышка, легкий холодок и волна леденящей туманной дымки разошлась волной от нас, взвилась по стволам деревьев на высоту человеческого роста, коснулась краев тотчас осыпавшейся прахом листвы и угасла, оставляя за собой лишь мертвую землю и тонкий-тонкий слой праха.

И пробуждающуюся ярость почувствовавшего нападение на хозяина леса.

Тихий, несущий угрозу вздох прошел волной по затрепетавшей листве, и почуявшая рядом с собою присутствие врага чаща восстала. С легким, набирающим силу треском, массивные стволы деревьев закачались на несуществующем ветру, между ними закружились в набирающем силу круговороте природные духи. Их янтарно-теплые стволы менялись на глазах, темнели теряя краски, правильные формы комкались, плыли и текли, обращая прямые линии в безумные формы гротеска. Сотни глаз прорезались сквозь углубляющиеся трещины в коре, ветви трансформировались в грубые лапы, выползающие из земли корни набирали силу вздымая пробуждающихся хуорнов над землей. На ближайших ветвях проявились бутоны цветов, налились цветом и формой, приобретая яркие угрожающие расцветки, завибрировали, готовые в любой миг выпустить на волю смертоносное содержимое. По вымершей земле поползли тонкие плети лиан, щетинясь растущими шипами обвили застывшего истуканом скелета, увили кости, сжались проникая вглубь черепа, проникая в саму суть костей. В пустых глазницах загорелось изумрудное пламя. Мертвец медленно повернул голову и неуверенно шагнул вперед, вздымая руку...

Отмечая краем глаза происходящие вокруг метаморфозы я смотрел в перепуганные глаза сообразившей, что она чуть не сделала, девчонки.

— Урок первый: эмоции всегда должны быть под контролем. Нестабильный некромант — смерть всему живому, — отпустив наконец ее руку я показательно размял едва заметно онемевшую кисть. — Таким выплеском ты с легкостью могла бы убить человека. — Обратив внимание на разъяренный лес, я прищурился: — Тихо!

Повелительные рявк подействовал на содрогнувшуюся чащу ударом кнута. Недовольно шелестя, чащоба неохотно откатилась назад. Кривые сучья-лапы вновь стали ветвями, искореженные стволы выпрямились, набрали цвет, кружащие духи будто опомнившись, порскнули в стороны прячась в растительности, бутоны увяли осыпавшись невзрачными обрывками, стальная листва утратила блеск... В один миг все утихло, и лес таким же как и прежде — зеленым, цветущим, полным жизни и света. Лишь в воздухе повисло едва заметное напряжение и из кроны ближайшего дерева, в сторону сжавшейся ведьмочки ощущался один враждебный взгляд.

Скелет вздрогнул, покачнулся роняя обрывки усыхающих плетей терновника, шагнул назад и застыл неподвижно. Пламя в глазницах опало, оставляя тусклые зеленые угольки.

Осмотрев опустошенную поляну я покачал головой, вздохнул и обернулся к Куэс. Встретив испуганный затравленный взгляд едва заметно уcмехнулся и, не став поднимать тему опустошенной поляны протянул ей руку:

— Пойдем, покажу кое-что интересное.

Сжав несмело протянутую ладошку я повел старающуюся не смотреть на мертвую иссохшуюся землю ведьмочку прочь с поляны. Гремя костями за нами увязался мертвец, сверкая белоснежной улыбкой смерти и покачивая застрявшими среди костей сухими стеблями терна, словно флагами заброшенной, превращенной в руины, но насмехающейся над собственными преображениями цитадели. За ним оставался четкий след трухи и праха.

* * *

Погибшая поляна опустела, но стоило спине немертвого скрыться в глубинах леса, как в переплетении сухих крон на миг вспыхнуло изумрудное солнце. Вспыхнуло и исчезло, открывая вид на пышущую жизнью поляну. Из сплетения корней выкатился крохотный колючий комок, остановился на краю поляны и развернулся, принимая вид невысокого существа, полностью сплетенного из колючих веток терновника. Оглядев сочную зелень, страж леса удовлетворенно зашипел, бросил быстрый взгляд в сторону ушедших, посмотрел на крону дерева неподалеку и вновь свернувшись в клубок, укатился прочь.

Глава 48. Истоки Жизни

Остановившись на очередном шаге, я сжал крепче ладонь Куэс и сосредоточился на месте, где хотел бы оказаться.

Одно мимолетное желание, одно крохотное Чудо, и мир, поддавшись моей воле расступается перед нами, открывая путь, что игнорируя время и пространство, всегда приводит к нужной цели. Один легкий шаг сквозь рябь искажающую пространство и мы оказываемся в месте что не найти никому постороннему.

Это была просторная лужайка под сенью векового леса. Стволы гигантских деревьев возносясь ввысь янтарными колоннами храма, поддерживали свод из кружевного переплетения темной листвы, окутывая чащу в мягкий полумрак. В нем мягко светились крохотные сиреневые звездочки цветов, превращая сумрачное подлесье в звездный небосвод.

В центре лужайки возвышается окутанный солнечным светом исполин, — Король Всех Древ, что нерушимым стражем стоит на этой земле, оберегая последние осколки былого. Его потрескавшаяся от времени, замшелая кора испещрена множеством глубоких отметин от тысяч испытаний, суровый нахмуренный лик у самого подножья укрылся трещинами, но он прежнему стоит, — и тихо поет. Он поет свою торжественную песню вот уже много тысячелетий, — с тех пор как маленькое зернышко его было высажено в землю последним Императором Симабара. Его песнь наполняет воздух светлой возвышенной торжественностью, превращая лесную поляну в храм самой Жизни.

Обратив лицо к небу я улыбнулся внимая тихой мелодии и, отпустив ладонь ведьмочки, тихо произнес:

— Это Святилище Жизни, Куэс. Место где нет времени и печали.

Она мельком взглянула на меня и вновь перевела взор на древний лик.

— Кто это?

— Не хочу узнавать, — ответил я приближаясь к могучим корням Древа. Расположенный под ликом Источник Жизни казался маленьким круглым осколком мерцающей бирюзы, запутавшимся в переплетениях прядей-корней бороды. Заглянув в его безмятежную гладь скрывавшую под собой бездонную пропасть, я зачерпнул полные ладони "воды", помедлил, и выпил. У жидкости небыло ни вкуса, ни тяжести. Лишь Пламя на краткий миг, на одну миллиардную долю процента, вспыхнуло сильнее.

— Какие красивые цветы, — ахнули неподалеку.

Вздохнув я с усмешкой покачал головой: она неисправима!

— Осторожно, там очень...

— Кь-я-я-я! — с ясно ощутимым хрустом ведьмочка приземлилась на землю. Остро запахло горьким цветочным соком.

— ...скользко, — обреченно закончил я фразу, ожидая появления хозяйки этих мест.

И она не заставила себя долго ждать. Из трещины в лике взметнулась золотистая молния, остановившись в воздухе превратилась в маленькую миленькую златокрылую феечку-вестницу в золотистом платьице, осмотрела поруганные посадки, Куэс посреди них, побагровела и открыла ротик:

— Неуклюжая [Цензура!]!!! Ты что сделала с моим садиком?! Да я тебя [Цензура!][Цензура!], и [Цензура!], а потом утоплю [Цензура!] в яме болотных слизней!!!..

Щелчок пальцев и отчаянно сквернословящую вестницу как ветром сдуло.

— Что это было? — недоуменно спросила Куэс спустя минуту, возвращаясь от места бесславного упокоения множества редких растений.

Я пожал плечами:

— Маленький народец! У многих и имен нету, а гонору на высшего аякаси! — осмотрев показавшуюся из-за корня целиком ведьмочку, задумчиво хмыкнул: — А ты оказывается и раньше непоседой была.

— Это ты к чему? — подозрительно спросила Куэс подходя поближе.

— У тебя ребра плохо срослись...

Только сейчас она догадалась опустить глаза вниз.

— Какая мерзость!!!

Изрядно перепачканное платье ведьмочки было "украшено" намертво приставшими листьями призрачной лилии, — растения что очень любили целители-травники за ее уникальные свойства.

Наблюдая как она ожесточенно срывает с себя намертво прилипшие листья, я подобрал упавший рядом обрывок и обмотал вокруг запястья. Лист намертво пристал, мгновенно стал прозрачным, и в нем стала видна кожа. Спустя миг она растаяла, открывая вид на белые мышцы перевитые серебристыми нитями вен, а затем пропали и они, обнажая голубоватые, будто выточенные из хрусталя кости. Подделка, существующая заменой настоящему телу. Способная устать, чувствовать боль и голод, но все-таки подделка. Задумчиво пошевелил рукой, наблюдая как кости шевелятся в такт движению мышц, и снял лист.

— Хорошее растение, — ни к кому не обращаясь задумчиво проронил я, бережно спрятал обрывок и отвернулся к Источнику. — Куэс, перестань портить растения! Лучше иди глянь на это.

— Сейчас! — невнятно ответила взъерошенная ведьмочка, оторвав последний листок припечатала его к земле и плюхнулась рядом. Осмотрела спокойную гладь озера... и позабыв недавний урок сунула в него руку. Соприкоснувшись с "водой" Источника, кисть покрылась сеточкой крохотных черных разрядов, а "вода" ярко засветилась. Оставляя в воде сияющие полосы Куэс повела рукой и вытащив ее, с любопытством осмотрела как тают на ладони бирюзовые искорки, поглощаясь черными молниями.

— Конфликт энергий, — не дожидаясь вопросов пояснил я. В тот-же миг последняя капля растаяла оставляя чистую и абсолютно сухую кисть. — Попробуй, вода очень вкусная...

— На вкус как апельсин! — подтвердила не замедлившая воспользоваться разрешением Куэс.

— ...вот только человек в контакте с ней, растворяется как сахар в чае, — невозмутимо закончил я фразу. Полюбовался статуей рядом и добавил: — Но для тебя она безвредна. Пей сколько хочешь.

— Пожалуй воздержусь, — пробормотала Куэс выливая остатки обратно и поднимаясь с колен.

— Как хочешь, — пожав плечами, я прокусил палец, провел серебристую полосу на черепе подошедшего скелета, и, секунду помедлив, столкнул его в Источник. Мертвец вошел в чистую эссенцию Жизни без плеска, и камнем исчез под поверхностью безмятежной бирюзы. В глубине Источника тускло полыхнуло, изумрудные нити Жизни сплелись с бледно-белыми Смерти в ярко-алую струну новой жизни — и все стихло.

— И что ты сделал?

— В Хогвартсе разрешены слуги. И этот тебе пригодится, когда ты отправишься туда.

— Так ты знаешь... — помрачнев грустно прошептала Куэс. — Юто я... я хочу тебе сказать... я никогда...

— Я знаю, — просто ответил я. Усмехнулся и добавил: — Я знал с самого начала, и никогда не сомневался в твоих намерениях. Ты — это ты, и твои чувства принадлежат только тебе, а не твоей матери. Потому просто выбрось из головы все эти глупости с приказами, и давай просто наслаждаться жизнью. Согласна?

— Да! — счастливо кивнула ведьмочка.

— Замечательно, а теперь, начнем все-же наш урок! — еще раз проведя ладонью по глади Источника, я начал рассказ: — Прана — энергия жизни. Она пропитывает каждую клеточку тела, каждую частицу дает ему возможность жить и действовать — можно сказать она и есть Жизнь, ее базовая основа, самая грубая, но и самая податливая часть нашей энергосистемы. Овладеть мастерством управления праны может любой человек. Именно ее вместе с духовными силами и аурой используют воины, именно на ней базируются методики монахов и мастеров боя, именно ее используют мастера призывов в сотворении тел для духов, и начинающие маги Жизни и Природы, и именно она трансформируется в некроэнергию после смерти...

Рассказывая внимательно слушающей Куэс основы я не переставал думать о событии трехнедельной давности.

Письмо от Мерухи пришло на следующий день после собрания Круга. Принес его дух, и защищено оно было магическим аналогом симпатических чернил, но подобные меры предосторожности я натренировался раскрывать еще в раннем детстве, на дедовой корреспонденцию, и прочесть послание не составило труда. В строгих, каллиграфических строчках, Глава Джингуджи холодно выражала недовольство поведением дочери на собрании, интересовалась как идут дела на личном фронте и приказывала поторопиться, поскольку в Школе нужно было быть уже восьмого сентября.

В ее фразах было много повеления и властности, но вот самого главного — родительского тепла, — я не нашел. Так мог написать начальник подчиненному, Глава клана его рядовому члену, но отнюдь не любящая мать единственной дочери. Впрочем, не думаю что хоть один человек в мире назвал бы Мерухи любящей матерью.

Глава Джингуджи вновь подтвердила сложившееся о себе мнение, письмо ушло к своему истинному адресату, а я сделал для себя определенные выводы.

И доверять старшему поколению Круга вне клана Амакава, и сложившегося личного круга общения, не собирался.

Все знания, что получила и получит далее Куэс, будут ее знаниями. И никто иной: Джингуджи, Круг, Европейское Сообщество Магов, и его Британская ветвь, Церковь или даже боги, не смогут от нее ничего узнать. Даже если очень захотят!

— ...Следует понять что базовый уровень — не означает слабейший. Мастера управления своей жизненной силой могут очень многое: к примеру, еще жива легенда о Соланоре, старом мечнике, что владея простым клинком сразил архидемона...

Он приходил ко мне. Давно, — тогда я еще был Аркаллионом. Он искал знаний чтобы убить своего злейшего врага, — врага столь сильного что человек мог лишь мечтать убить такого. Он получил знания, немного, совсем каплю, но его гений, его самоотверженная готовность и беспощадность к самому себе были таковы, что капля переросла в океан. Он стал тем кто прославился как Защитник Человечества, даже не смотря на то, что и сам ненадолго пережил врага.

— ...Он сражался неделю, восстанавливался по кускам и вновь направлялся в бой, оставляя простым клинком из железа незаживающие раны на теле архидемона. Он сразил врага, но, хоть и умер от истощения спустя час, но сумел доказать что даже базовый уровень Жизни, в руках простого смертного способен на невероятное. С призывателями еще проще, — я достал из пространственного кармана собранную из дерева куклу в виде птицы, вдохнул в нее жизнь и спустя миг, обретшая плоть длиннохвостая птица воспарила над ладонью, — живут подобные фамильяры пока ты делишься с ними праной, со временем способны саморазвиваться, и получают подобие разума, — увидев в глазах ведьмочки восхищение, я протянул птицу ей, — держи. Твоей силы с лихвой хватит на сотню таких.

Птица прыгнув на плечо девочки радостно курлыкнула в ответ на неприкрытую радость, и свесила перламутровый хвост до земли. Засмеявшись Куэс погладила ее по украшенной небольшим хохолком головке.

Кашлянув я привлек к себе внимание и продолжил:

— Лучшие фамильяры получаются из тел зверей и людей, еще можно самому создать какое-нибудь необычное существо, но чем более жизнеспособным оно будет, тем меньше сил понадобиться на подобное. Проще говоря: тело собаки использованное для создания фамильяра-собаки потребует каплю сил, а вот для феникса из обычной птицы — сотни жизней будет мало. Но эти правила ты вычитаешь сама, я дам тебе нужные книги. А сейчас пойдем.

— Куда? — рассеяно поинтересовалась она, играя с курлычущей птицей.

— К екаю что любит детей.

— Любит детей... Ямаубе?! *

Я рассмеялся, представив себе реакцию старого Хо на это восклицание. Думаю, он был бы просто в ярости, за сравнение с ведьмой-людоедом.

— Нет, что ты! Просто... пес.

Покидая Святилище, я на миг остановился вслушиваясь в прощальный шепот Короля Древ, а затем направился вперед, на Тропу лесную, открытую нам властелином Жизни и Вечности. А за моей спиной, вновь расцветал и оживал вытоптанный сад, наливались силой растения получившие благословение Творца, раскрывались цветы и с их бутонов срывались в небеса золотистые искорки, обещавшие в будущем стать новыми феями.

Лесная Тропа вывела нас прямо к опушке, к двум скалам склонившимся друг к другу словно возлюбленные, обращенные в камень солнцем. Впереди, спустя десяток шагов начиналась каменистая пустошь, владения духов Земли.

Сделав шаг вперед я обернулся и посмотрел на ставшую у границы опушки и пустоши Куэс.

— Идешь?

— Я обувь потеряла... — жалобно ответила ведьмочка.

Только сейчас я сообразил что все это время, она ходила босиком.

— Где ты ее оставила?

— У реки, забыла забрать, а потом мы ушли, и...

— Ясно, — вздохнул я. — Найдем мы тебе обувь, а пока...

"Сураи, мне нужна твоя помощь!"

В ответ пришел шквал восторга, выпущенного осознавшим, что его помощь наконец-то мне нужна львом.

"Иду, Хозяин!!!"

Сураи преодолел расстояние от дома до нас за три минуты, проскочив напрямую чащу, пустошь и снеся по пути подвернувшегося под лапы оленя. Взметнулся золотой, размазанной от скорости молнией из-за деревьев, проскочил открытое пространство и вздымая облака пыли и каменной крошки затормозил рядом, уставившись на меня преданным взглядом.

Я редко просил его о чем-то, и просьбу понести Куэс он принял с восторгом. Припал к земле, отставил лапу в сторону, помогая Куэс взобраться на спину, и гордо зашагал рядом, порыкивая на кружащуюся над головой птицу, и стараясь хоть краем шерсти, но прикоснуться ко мне.

— А почему нельзя вновь переместиться? — спустя несколько минут пути спросила Куэс.

— Мало сил.

— Неужели телепортация настолько затратна?! Странно, я никогда бы не подумала что такой сильный маг как ты может истощиться от одного перемещения.

— А кто сказал, что я маг? — хмыкнул я, следя за дорогой. Из-под земли доносился далекий гул огня, дрожь земли и приглушенный звон металла — духи земли вовсю осваивали недра глубин. — У меня вообще нет магического дара.

Настал ее черед изумляться.

— Но... как же... ты же колдовал!

— Колдовал, но то была имитация путем расщепления силы Искры в ману. Так-то я больше волшебник.

— А есть различия?

— Еще какие! У мага есть дар, оболочка души что концентрируется в груди и еще называется ядром, есть сила разума, тела, ауры... У волшебника есть лишь сила разума и сила его Искры, от которой он может зачерпывать толику энергии, и воплощать Чудеса. По правде сказать, чудеса получаются хиленькие и слабые, но то уже несущественные детали... И да, предупреждая вопросы: моя клановая Сила еще со мной, поскольку привязана к телу.

— Я не это имела в виду!

— Я знаю.

На этом вопросы закончились. Куэс задумалась, потом поиграла с птицей и уже когда мы доходили к краю пустоши, поерзав и сделав неуверенную попытку слезть, наконец неуверенно окликнула меня:

— Юто...

— М?

— Все хочу спросить... А что такое [цензура!], [цензура!], и [цензура!]?

— Я оторву этой дряни голову!

Глава 49. Храм знаний

Лес был сон и ленив, и совсем не желал общаться. Кряжистые деревья, устало шелестя листвой, дремали под испепеляющим солнцем, мечтая о ночной прохладе, освежающих струях дождя, и капельке лунного таинства. Даже духи обитающие в их стволах, под корнями и меж листвы, поддавшись всеобщему сонному уюту, лишь недовольно ворочались в ответ на вопросы прибывшего ловчего, не желая отвлекаться от дремы.

Но ловчий был настойчив и терпелив, и в конце концов добился своего от старого, замшелого дуба.

Поблагодарив его, отняв руку от ствола, охотник поклонился благосклонно зашелестевшему дереву и вышел из-под сени его кроны на прогалину. Замерев на месте, откинул капюшон плаща, открывая скуластое лицо цвета пепла, увенчанное двумя небольшими, даже на вид острыми черными рогами, прищурился высматривая сквозь бесконечное море листвы далекую-далекую точку в небе, и достал лук. Жемчужно-серая стрела заняла место на тетиве, черные глаза нашли цель. Миг единения охотника и жертвы — и вестница смерти сорвалась в свой бесшумный неотвратимый полет.

Мелькнувшая серая молния пронзила хрупкое птичье тельце, намертво объединила его со стволом дерева, задрожала, стремясь продолжить свой смертоносный полет и рассыпалась жемчужной пылью, возвращаясь в родной колчан.

Проведя рукой по хвостовику вернувшейся посланницы, охотник, напряженно сжимая в руках лук с новой стрелой, приблизился к месту падения добычи, склонился над ней и, расслабившись, снял стрелу с тетивы. Пронзенная точно посередине бумажная фигурка человечка была неподвижна, яснее всего указывая что магия наблюдателя уничтожена.

— Развелось тут любопытных, — хмыкнул ловчий-они, подбирая уничтоженный шикигами. На его запястье задрожал браслет предупреждая об очередных нарушителях границы. Покосившись на него со смесью раздражения и предвкушения, демон засунул шикигами в сумку к его трем точным копиям, закинув лук за спину, и бесследно растворился в чаще.

* * *

Куэс внимательно осмотрела выставленные перед ней три одинаковые шкатулки.

— И как же мне выбрать одну из них?

— Положись на интуицию, — заодно проверим какова она у тебя.

— А можно подсказку?

— Нельзя. Настоящий маг должен обладать гибким разумом, быстрыми ногами и отменной интуицией, если он, конечно, захочет называться настоящим магом... Ты же хочешь?

Умолкнув ведьмочка нахмурила лоб, несколько минут колебалась и наконец ткнула пальцев в правую шкатулку.

— Вот эта.

Шкатулка щелкнула и раскрылась словно бутон цветка, открывая свое содержимое — пару белоснежных туфелек.

— Прочность, удобство и невозможность потерять, как говорят некоторые люди: рарная вещица, — прокомментировал я.

Вспомнить бы еще, когда же я ее создал.

— Что значит "рарная"?

— Так называют очень редкие предметы в компьютерных играх.

— Ты знаешь что такое компьютер? — неподдельно удивилась Куэс.

— Нет, я необразованный гайдзин и не знаю что такое компьютер, электричество и интернет, — ядовито ответил я, поднимая остальные шкатулки. — В моем отсталом мире нет места таким сложным понятиям.

Куэс неподдельно смутилась.

— Прости, просто... ты так пренебрежительно отзывался о технике... да и у вас ведь дома кроме света и телефона больше совсем ничего нет! Вот я и подумала что ты не знаешь...

Она выглядела настолько расстроенной что у меня пропало даже желание язвить.

— Техника уступает магии в удобстве — это факт. Но я никогда не отзывался о ней как о чем-то несущественном, поскольку знаю каков может быть технический прогресс. Но ты в чем-то права: я не люблю вещи использующие электроэнергию. Когда они работают, с ними неприятно находиться рядом.

Оставив ее любоваться обновками, я вернул шкатулки на место среди прочих поделок и прошелся вдоль ряда стеллажей, высматривая нужные мне вещи. Слиток лунного серебра лежал на полке ингредиентов, прикрытый снизкой сушеных эльфийских ушей, фиал цветочного нектара был там-же, а вот за четками какого-то святого мне пришлось залезть под шкаф, предварительно изнасиловав память на предмет вопросов "куда" и "зачем", и в результате совершенно случайно заметив краешек нити под ногами. Вытащил я их оттуда вместе с изрядно попахивающей тушкой курицы, которую какой-то живодер утыкал ангельскими перьями. Хм... и кто бы это мог быть?..

Кажется это было после общения с Уриилом... Да, точно. Я тогда только пытался достать Ключ на Небеса и получив первый отказ, очень вспылил, а тут на глаза попалась тушка на столе, напоминающая своим видом этого благостного святошу, и прямо напрашивающаяся на показательное аутодафе. До ритуального сожжения с предварительным отрыванием крыльев дело уже не дошло, поскольку в момент втыкания последнего пера на кухню зашла Химари.

Интересно, что она подумала застав меня за подобным занятием? Вряд ли что-то хорошее, — ее взгляд был весьма красноречив. Даже как-то неудобно было...

Смущенно повертев в руках несчастную куру, я засунул ее в ближайший сундук, и поднимаясь обернулся. Улыбка сама собой выползала на лицо. На фоне глубокой пустоты открытого космоса, среди висящих в бархатной тьме драгоценными камнями огоньков звезд, разноцветных шлейфов туманностей и галактик, заливисто смеясь бежала ведьмочка и пыталась словить подмигивающий огонек звезды. Крохотная звездочка, словно живая, уворачивалась от пальцев и взмывала ввысь, через мгновение возвращаясь обратно и маня своим светом зачарованную девочку. Радостно курлычущая птица летела следом за ними, оставляя за собою искристый шлейф бирюзового света.

Наблюдая за ними, я сел на сундук и провел ладонью по застывшей ртути паутины.

— Спасибо что отвлекла ее. Но пора заканчивать.

Безмятежная гладь серебра всколыхнулась рябью, а рядом вздохнул кто-то большой, уютный и добрый, даруя незабываемое чувство домашнего тепла. Задорно летящая звездочка, сбавив ход, на миг остановилась, позволяя тонким пальцам сомкнуться сверху, приглушая розоватое сияние. Радостно вскрикнувшая ведьмочка подбежала и гордо продемонстрировала мне лежащий в ладошках взъерошенный комочек.

— Словила!

— Молодец, — похвалил я гладя ее по макушке. Прищурившаяся от удовольствия девочка стала похожа на крохотного котенка, прибежавшего похвастаться своей добычей. — А зачем ловила?

— Ну как же, это же звезда! Настоящая звездочка!

В этот момент смирно лежавший на ладонях огонек вспыхнул ярче, встрепенулся... и под негодующий вскрик взметнулся в воздух, вскоре затерявшись в космической дали.

— Улетела, — едва сдерживая слезы прошептала Куэс, глядя ему вслед.

— Не переживай. Она еще вернется.

— Правда?

— Конечно, — улыбнулся я. — Это же твоя звезда. Она всегда будет рядом с тобой... Нам пора идти, скоро вечер, а мы так и не дошли до главного.

— Так быстро? — огорчилась Куэс. — Можно хоть осмотреться напоследок?

Не видя причин отказывать я пожал плечами и в очередной раз поразился непосредственности Куэс. Уныние и печаль исчезли в мгновение ока, а на смену им пришло предвкушение и любопытство. Создалось впечатление будто в голове девочки моментально повернулся рычаг отвечающий за смену настроения, и она тут-же унеслась на поиски приключений.

Лично я считаю подобное поведение ненормальным, но Тама смеется и говорит что все наоборот, и единственный тут странный — это я.

Пожав плечами я подпер подбородок кулаком наблюдая как Куэс осматривает мою Мастерскую, все больше и больше переключаясь на собранные в ней вещи. Ха! Да что греха таить, смотреть и впрямь было на что! Невозможно прожить рядом с драконом несколько тысячелетий и не перенять некоторые из его привычек, включая безудержную страсть к коллекционированию всего, что являло хоть какую-то ценность в плане познания. Эта страсть оказалась так сильна, что частично передалась даже мне — через память. В результате, в моей Мастерской накопилось столько нелепых, опасных, забавных и откровенно безумных вещей, что она начала больше напоминать кладовку свихнувшегося барахольщика... ну или лавку старьевщика, чем, собственно, Мастерскую мага-артефактора. Честно говоря, давно стоило тут прибраться, и выкинуть лишнее но...

Драконы очень жадные существа.

Да и жаль выкидывать то, что так усердно копил.

— Юто, а что это за шляпа?

Пока я размышлял Куэс успела откопать на столе шляпу, осмотреть со всех сторон и примерить. И задала вопрос, пытаясь снять так опрометчиво надетый и тут же сползший почти до плеч большой головной убор. Тщетно, ибо шляпа, довольно урча и взмахивая полями, сниматься категорически отказывалась.

— Шляпа-вампир. Пьет кровь носителя взамен приводя его прическу в порядок.

— Какая гадость! Сними ее!!!

— Сама снимай, — понаблюдав за скачущей в опасной близости от пропасти, и пытающейся снять с головы шляпу, ведьмочкой, я с ухмылкой посоветовал. — Рекомендую поторопиться, пока зубами не вцепилась.

Поднатужившись, Куэс отчаянным рывком сорвала шляпу с головы, и швырнула ее в пустоту. С тоскливым воем улетев вниз, шляпа с ощутимым шлепком приземлилась с обратной стороны и, приглушенно квакнув, затихла. Взъерошенная ведьмочка зло фыркнула ей вслед, пригладила волосы посмотрела на меня и покраснела от смущения.

— Она сама виновата!

— По крайней мере это было забавно, — со вздохом признался я, спрыгивая со своего места. — Давай я лучше сам буду тебе показывать что и как, иначе таким образом ты мне всю Мастерскую в пропасть отправишь.

— Давай! А что вот это?

Проследив взглядом на указываемое место я вскинул брови: Куэс удалось меня удивить. На полке было много вещей, черный плюшевый кролик с окровавленной мордочкой, длинная алая ленточка, древняя каменная табличка с весьма интересной историей высеченной на ней странными рунами из трех линий и точки, бумажная печать... но вместо всего этого она выбрала лишь одно — обломок увитого багряными прожилками обсидианового лезвия.

— Половинка сабли одного пиратского капитана-колдуна. У меня и череп его есть, вон он, полкой ниже лежит... Осторожно. В нем лоа бури, и он больно кусается.

Иссохший череп со сложнейшей печатью на лбу, был одной из жемчужин моей коллекции. Не смиренный, бешеный лоа, рожденный из человеческой души, ничуть не изменился и после смерти. Не желающий договариваться и идти на компромиссы, не желающий мириться с заключением и принадлежать кому-то дух, желал лишь одного: идти вперед, не останавливаясь и не оглядываясь. Совсем как в жизни.

В пустых глазницах мелькнули вспышки белоснежных молний, когда череп, яростно клацнул зубами, едва не прихватив протянутую ладонь. Ойкнув, Куэс испуганно отдернула руку, придирчиво осмотрела ее и указала на сферу черного обсидиана.

— А что вот это?..

Взяв сферу, я задумчиво покатал ее в ладони и поднес к лицу. Под матовой оболочкой клубилась самая настоящая Тьма.

— Когда-то в ней хранились проклятья целого мира.

— А что осталось? — полюбопытствовала ведьмочка опасливо рассматривая сферу с расстояния.

Дернув уголком губ я расслабил ладонь. Упав на пол с ощутимым звоном, сфера громко покатилась к краю и исчезла во тьме. Звука удара с противоположной стороны так и не раздалось.

— Лишь тьма. Но она давно выдохлась.

— Жаль, — балансируя на краю бездны Куэс посмотрела вслед упавшей сфере и по краю перебежала за ближайший стеллаж, игнорируя мой недовольный взгляд. — А ты сам делал все эти вещи?

— Некоторые сам, но большинство приволокли брат и вассалы.

— Брат? — удивленная мордашка ведьмочки вынырнула из-за угла. — У тебя есть брат?! Ты мне не говорил.

— Побратим. И не сказал бы. Он не самая приятная в общении личность.

— Такой плохой?

— Безумный. Ты видела его башню, скажи — нормальное существо может обитать в чем-то подобном?

— Башне? О! Мне показалось или она действительно... изменяется? — Последнее слово прозвучало с сомнением, словно она и сама была неуверенна в своем предположении.

— Не показалось. Сама башня — лишь пустотелый сосуд заполненный Хаосом. В ней лишь несколько мест пригодны для нахождения материальных существ: спальня, гостиная, некоторые коридоры и наполовину сокровищница. В них брат живет когда наиболее близок разумом к обитателям относительного порядка. Остальное пространство башни это чистейший Хаос. И именно он искажает все чего коснется. А теперь пойдем. Нам действительно пора.

— Жаль — вздохнула ведьмочка подбегая ко мне. — Можно будет потом сюда зайти?

— В любой момент. Мы здесь часто будем бывать.

Я поднял ладонь, и арка портала засияла серебром. Окаймленная черным железом пустота обратилась зеркалом и в нем отразился мир снаружи. Кусочек зеленого мира под лучами живого солнца, — массив могучего корня меллорна, окаймленный ковром изумрудной травы и спящий на ней солнечный лев.

Сураи дернул ухом, приоткрыл глаза, сладко зевнул, неспешно поднялся и мягко потягиваясь подошел к нам.

— Хозяин! Я так сладко спал...

Рассмеявшись я почесал льва за ухом.

— Дома отоспишься всласть, обещаю.

Лев басовито замурлыкал, от удовольствия щуря золотые глаза, боднул головой в бок, намекая на продолжение ласки и получив легкое похлопывание по покатому лбу понятливо отступил, дождался пока ведьмочка устроится у него на спине и направился следом, заняв свое место по левую сторону от меня.

Лавка старого Хо размещалась на краю квартала кицунэ, в маленьком, но очень уютном домике посреди небольшой бамбуковой рощи, — светлой и буквально искрящейся от пропитывавшей ее магии. Ее обитатели — высокие и тонкие духи-стражи, радостно шепча, встретили нас как встречали множество других путников, и открыли прямой путь к дому.

Сама лавка внутри была точно такой-же как и роща: светлой, чистой, вкусно пахнущей деревом, пряностями, магией, травами и алхимическими реагентами. Она очень напоминала характером своего хозяина, — была столь же приветливой и готовой приютить любого кто заблудился в час ненастья. В былые дни многие люди нашли приют в сием убежище, когда его хозяин выходил на зов заблудившейся души.

Сам хозяин сидевший за прилавком и увлеченно листавший астрономический атлас, подняв голову на звон колокольчика, и очень тепло улыбнулся, поднимаясь нам навстречу.

— Добро пожаловать, юный господин. Вы пришли за заказом?

Повинуясь повелительному жесту, возившийся в углу маленький большеголовый екай бросил метлу и синей молнией метнулся в подсобку.

— И за ним тоже, — искренне улыбнулся я в ответ: мне всегда нравился этот седой уютный старик-аякаси. Он всегда искренне улыбался в ответ, был жизнерадостен и относился ко мне как к обычному ребенку. Это... подкупало. — Куэс, позволь представить тебе Хо, владельца этой лавки, великого алхимика, звездочета и экспериментатора. Хо, — это Куэс, моя невеста и наследница клана Джингуджи.

— Юная луна взошедшая на горизонте судьбы клана, — мягко усмехнулся Хо, опускаясь на колено. — Моя скромная лавка в вашем полном распоряжении, юная леди.

Антропоморфный пес с белой шерстью в просторном темно-синем одеянии звездочета, и ясными, ярко-голубыми глазами, очень быстро завоевал расположение девочки. Спустя минуту она уже сидела у него на коленях, наслаждалась конфетами и задавала сотни вопросов, на которые Хо отвечал с удовольствием, буквально млея от чужого внимания. С улыбкой понаблюдав за этой картиной я забрал свой заказ у прибежавшего обратно екая, и прошелся вдоль выставленных у стен шкафов и витрин. Эликсиры, зелья, эссенции, настойки, порошки и алхимические ингредиенты всех цветов радуги в разнообразнейших емкостях стройными рядами выстроились на полках из светлого дерева, висели связками над потолком, лежали в массивных ящиках на полу, обещая любому вошедшему богатейший выбор. Отдельно, под стеклом витрин у прилавка, разместились те ингредиенты, что были крайне редки и дороги — в основном части тел магических монстров и немного растений из Пепельных Садов. Отдельный экземпляр сразу привлек мое внимание. Рога демона, особенно такого редкого как ша`арг нечасто можно было встретить в проявленных мирах. Слишком редко попадали эти демоны из нижайших глубин Ада в стабильную реальность.

И это была не подделка, эта аура, эта текстура рога... такое невозможно подделать. Такое невозможно забыть.

— Откуда эти рога?

Алхимик успевший достать книгу и удобно устроиться с ней и Куэс на коленях в кресле в углу, поднял голову.

— От горного отшельника, повелителя ветров. Он убил демона на пороге своего дома и принес рога госпоже Куо на опознание. Ушел он от нас взяв лишь немного серебра, пообещав взамен еще несколько пар.

— Вот как... — медленно произнес я, пытаясь справиться с мыслями. Демоны в проявленном мире... что это? Предвестник надвигающейся грозы, или просто случайность? — Мне нужна кровь ледяной гидры и крупная жемчужина с дефектом.

— Кровь есть в лаборатории, сейчас принесу. А вот жемчуга нет вообще, — он извиняющеся развел руками, — все на мази извел. Может у госпожи Куо есть... Я спрошу у нее.

— Не стоит, — я жестом остановил начавшего было подниматься алхимика, — сам к ней приду. Нам давно пора встретиться.

— А почему вас зовут огнем? — внезапно спросила Куэс отрываясь от книги.

— Ну... — смущенно засмеявшись, екай почесал затылок. — В юности, когда я был обычным псом, я был красен словно огонь и столь же резв. Мой хозяин, старый алхимик из Нанкина, обладал разумом скудным словно песок в бесплодной пустыне, и над именем долго не думал...

Не став дослушивать и так известную мне историю, я направился в лабораторию.

В царстве стекла, дерева и камня, было тихо и спокойно. Большая часть маленьких помощников Хо, пользуясь отсутствием хозяина, вкушала послеобеденный сон, прикорнув в укромных уголках, и лишь парочка самых ответственных следила за атанором. Одного из них я и попросил принести нужное, через минуту получив три небольших флакончика искрящейся белоснежной жидкости. Поблагодарив екая порцией силы, я вернулся к Хо и Куэс, застав алхимика за очень важным занятием: раздачей искорок Удачи небольшой компании из трех кицунэ.

Шаловливые лисички, весело перемигиваясь, хором поздоровались, схватили Искорки и умчались на улицу, провожаемые доброй улыбкой старика.

— Опять проказу задумали...

Обогнув его я заглянул в крохотную шкатулку. Искрящиеся золотом песчинки мерцали на ее дне, обещая успех в любом начинании.

— Разбирают быстрее чем вы приходите — извиняющимся тоном промолвил Хо.

Я улыбнулся, подхватывая одну из песчинок: удачи мне никогда не было жалко, и поделиться ею я никогда не отказывался. Особенно с детьми. Пусть сейчас они и использовали ее для своих шалостей, но, возможно, однажды они поймут и сделают правильный выбор между тем что хочется и тем что важно. Потратят такую веселую золотую искорку не на шалость, а на что-то большее — спасение, исцеление, утешение... Возможно когда-нибудь...

— Через пару дней принесу еще. — Теплая искорка растаяла на ладони, принеся с собою ощущение искреннего, неземного восторга, образ чистого ручья, весело прыгающего по замшелым камням, аромат весны и распускающихся цветов. Замечательные ощущения...

Подавив желание рассмеяться я тихо приблизился к Куэс, склонился над креслом заглянул в раскрытые страницы, пахнущие краской и клеем.

— Что читаем?

— Сказки, — она перевернула книгу обложкой и у меня разом пропало желание улыбаться.

— Можно?

Поставив закладку меж страниц, Куэс неохотно отдала мне книгу. Осторожно взяв том, я провел рукой по переплету и тихо вздохнул. Знакомые лица: открыто улыбающаяся Ли, мрачный Громир, бесстрастный Аратемиил, Мирин с безумной улыбкой на лице, насупленная Мира, Хашан с извечной книгой в руках... Даже Данталион и Миралион были здесь. Не было только... меня. Вместо Аркаллиона, в самом центре был высечен знак — Абсолют. Творец.

Символично, учитывая что названием книги было "Путь к Небу"

Медленно пролистав до оглавления я грустно усмехнулся: "Приключения проказливой лисички", "Громмарн — Город Хрусталя и Сапфира Стоящий Над Бездной Вечности", "Три владыки знаний", "Прошедший бездну", "Рыцарь из Ада"... Много историй, бывших явью, но ставших лишь легендой затерянной в песках неумолимого времени. Интересно, их хоть кто-то читает?

— Хорошие сказки, — сам того не подозревая ответил на мои мысли Хо, — детям они очень нравятся. Поучительные. Вот только написаны странно, — создается впечатление что писатель сам участвовал в описанных событиях...

— Ясно, — помолчав, ответил я, глядя как расплываются буквы на страницах. Спохватившись, моргнул убирая непрошеные слезы, резко захлопнул книгу, протянул ее алхимику. — Благодарю за гостеприимство, но нам пора. Куэс, идем.

Сбитый с толку Хо бестолково замер с книгой. Собрался что-то сказать, но так и не сказал, лишь кивнув на прощание. Взмахнув рукой, я рассек пространство прокладывая путь до самой библиотеки, шагнул под сень входной арки и обернулся, подхватывая у земли запнувшуюся ведьмочку. Поставив ее на ноги, хмыкнул заметив сжимаемый под мышкой фолиант.

— Выпросила все-таки.

— Он сам мне подарил! — возмутилась Куэс, замялась и нерешительно протянула книгу мне. — Можешь пока спрятать ее... ну... туда.

Молча забрав книгу я с грустью посмотрел на обложку. Прошло много лет и одна жизнь, а я до сих пор вспоминаю их так, словно с момента прощания прошел один миг.

Я за вами приду, друзья... а пока спите спокойным сном без сновидений. Я найду вас, где бы вы ни были, и спасу вас от небытия. Обещаю.

— Юто... если тебе не нравятся эти сказки... я могу вернуть книгу.

Вскинув глаза, несколько мгновений я молча смотрел на нее, а затем с улыбкой погладил по макушке.

— Не стоит. Эти истории будут для тебя полезны. Ты только прочти их, хорошо?

— Да... — подавшись вперед, Куэс покраснела и отстранилась от ладони.

Тихо рассмеявшись, я убрал руку и направился к библиотеке. Взойдя по ступеням к дверям под сенью арки из ангельских крыльев, остановился рассматривая мраморные лица. Магия могла превзойти мастерство любого резчика, и белоснежные лица двух ангелов, мужчины и женщины, воинственного харао, и хрупкой анх`йо были переданы в полной мере. Черты лиц, — столь знакомые и непредставимо далекие — были как живые. Казалось вот-вот и они шевельнуться, откроют глаза и сойдут с постаментов.

Еще одна причина по которой я не люблю сюда приходить.

— Они почему-то кажутся мне знакомыми, — тихо прошептала Куэс. — Но я не могу вспомнить где их видела...

Счастье что она не рассматривала книгу более внимательно. Тогда она бы сразу узнала эти лица — лица что были отпечатаны на переплете нелепых сказок.

— Ты еще вспомнишь. Обязательно вспомнишь... Кстати, ты знаешь что ангелы существа, что очень легко могут пасть под влиянием таких чувств как, например, любовь?.. Впрочем, о чем это я, — разумеется нет.

— Мне этого никто не рассказывал — возмутилась она, — как я могу знать то о чем не слышала?

— Значит слушай и запоминай. Именно ангелы были родоначальниками уникальных существ что именуются серыми демонами...

Совершенно особые существа отличающиеся и от падших ангелов и от самих демонов. Способные принять в себя Тьму и остаться собою способные любить, сопереживать, жалеть...

— И чем же они отличаются от обычных демонов?

Отвлекшись от мыслей, я обернулся к ней.

— В них нет Хаоса, его отражения не властны над ними. Именно потому серые единственные из демонов с кем можно договориться. Остальных же убивай сразу как увидишь. Ничего хорошего в этих тварях нет, — с этими словами я толкнул массивные створки входя внутрь.

Озаренный светом стрельчатых витражных окон зал принял нас тишиной и ощущением счастливого приветственного тепла. Воплощенный в этих стенах дух, принял нас словно дорогих гостей, прочитал мысли и желания Куэс, услышав мое пожелание, проложил нам отдельное отражение своей сути, создал прямой путь к требуемой информации и ненавязчиво повел нас сквозь анфилады залов, комнат и галерей.

Здесь было много света, — он проникал из многочисленных окон, стоящих на небольших столиках ламп, висящих на стенах светильников и паривших в воздухе призрачных огоньков-светлячков цвета изумруда, серебра и аквамарина.

Здесь было много скульптур: людей, ангелов, демонов, екаев, мистических существ — они стояли у стен, поддерживали каменные своды и стеллажи у стен. Укрывали своими крыльями укромные уголки для чтения, нависали над уголками простора.

И здесь было много книг. И не только книг; каменные и глиняные таблички, свитки, кристаллы, пластины металла — носителей информации было бесчисленное множество видов. Они стояли на полках у стен, полках между стен, на столиках, верстаках, выстраивались дольменами и концентрическими кругами посреди залов, лежали на полу грудами. Впрочем, последние быстро разбирали костлявые фигуры в красных одеяниях, сортировали, ставили на места и приносили новые.

Это место было насквозь пронизано светлой возвышенностью и духом познания, и ничуть не напоминало то место что служила нам ранее домом.

Оно и к лучшему: Нор`ейд была моим владением, местом где за знания платили и не всегда плата была адекватна постигнутому. Здесь же, знания раздавали и платить никого не обязывали.

...Но там был дом, а здесь — лишь тягостные воспоминания...

Словив странный взгляд Куэс я махнул рукой указывая вперед и ускорил шаг. Бесконечный путь закончился в одном из залов. Дух библиотеки исчез, оставив нас наедине с книгами и двумя огоньками душ неподалеку, и мы принялись за поиски. В этом зале были собраны знания сразу из цикла Жизни-Смерти, изначальному ведьмовству, некромантии, демонологии, алхимии и травничеству...

— Мог бы дать что-то конкретное, совсем от рук отбился как поступил в услужение Хашу! — Возмущаясь нерадивостью духа я вытянул книгу и прочитав ее содержимое, поставил обратно. Таблицы катаалов. Не то. — Куэс, как у тебя дела?

— Нормально... — пропыхтела ведьмочка вытаскивая тяжелый том. Не удержав в руках книгу, уронила ее на пол, раскрыла и моментально заалела щеками.

Заглянув через макушку я понимающе ухмыльнулся.

— Тантрические ритуалы. Между прочим, именно ведьмы их практикуют чаще всего.

Книга стремительно захлопнулась, а ведьмочка моментально оказалась у полок.

Укоризненно покачав головой я вернул книгу на место, и вернулся к поискам. Нужное нашлось спустя почти час. Основы манипуляции праной, создание фамильяров, правила призывателей, простейшие заклинания Смерти, основы изменения тела и, конечно же, ведьмовства. Отнеся получившуюся стопку к ближайшему уголку для чтения я вернулся к ведьмочке, стащившей очередную книгу с полки и севшую с нею прямо на пол.

— Еще что-то? — название книги было не прочесть, но ощущение мертвящего холода от белесых страниц из кожи четко обозначало принадлежность фолианта к гримуарам Смерти.

— Что такое килграсс?

Я насторожился.

— Зачем тебе это?

— Тут в книге сказано что его можно относительно просто вызвать, и это... существо будет отличным помощником некроманту... Эй! Отдай! — она запрыгала рядом пытаясь вернуть книгу.

Подняв том выше и не обращая внимания на безуспешные попытки забрать книгу, я прочитал надпись "Основы сотворения Килграссы", хмыкнул, захлопнул книгу и поднявшись по лестнице, вернул книгу на верхнюю полку, для надежности защелкнув фолиант на замок. Спускаясь вниз взглянул на надувшуюся ведьмочку.

— Килграсса в переводе с языка пустынных эльфов — Туман Бездны. Это существо — ультиматум мирозданию, сущность из чистейшей эссенции смерти воплощенная в мире путем принесения сотен жертв — в основном демонов. И чтобы ты поняла что это такое... — сняв с шеи Сердце Огня я продемонстрировал его Куэс. — Это — Зеленый Огонь, бывший феттир, дух огня необратимо изменившийся под воздействием Хаоса. Он мое ультимативное оружие против любого противника и без присмотра способен уничтожить саму реальность. Килграсса — нечто подобное. Сотворивший его Золотой Король принес в жертву одаренного мага, души и жизни сотен демонов Огня и Хлада, и одним ударом стер половину демонических армий с лика мира коему не повезло оказаться на острие удара. Это существо очень опасно и тебе еще долго будет не по силам. Честно сказать — с твоими нынешними силами он тебя даже не услышит.

— Кто такой Золотой Король? — судя по всему последние мои слова она пропустила мимо ушей, заинтересовавшись новой темой.

— Вначале лич, а затем и бог смерти ставший у трона Предвечной. Он один из сильнейших избранников Бледной Леди и создатель Чумы, — одного из четырех Бедствий.

— Чумы? Бедствий?

Вздохнув я опустился на пол и похлопал рукой по черно-белому мрамору призывая Куэс сесть рядом. Дождался пока ведьмочка сядет и начал рассказ:

— Их было четыре — Бедствия что нарушили привычный уклад нашего мироздания. Первые два — Бездна и Скверна произошли миллионы эонов назад, и доподлинно неизвестно отчего и почему. Все что я знаю — это то, что именно тогда образовался план разрушенных миров, разбитых надежд и испорченной магии, под названием Бездна. О Скверне известно и того меньше, но ее порождения прорываются в воплощенную реальность и тогда все как один, забывая былые распри, стремятся их уничтожить любой ценой, ибо эта зараза может пожрать и извратить все...

И пожирала, после уходя в пустоту — и возвращаясь, вновь и вновь. Бесконечный цикл чуждой силы, осколок сущности одного из Творцов соседней вселенной. Осколок законов чуждых нашему мирозданию.

— Остальные два Бедствия произошли сравнительно недавно. Чума и Безумие... Наверное ты слышала о светлых эльфах; благородные воители, красивые, изящные, и немного не от мира сего... девчонки твоего возраста любят таких.

— Мне они никогда не нравились! — моментально вспыхнула ведьмочка.

— Верю, — хмыкнул я. — Но вот чего не пишут в сказках, так это того, что светлые — расисты. Величие расы для них на первом месте, а все остальные — лишь животные которых нужно уничтожить. И для того они создали Безумие. Его породила одна из принцесс Светлого Леса, спутавшись с одним из архидемонов Цитадели Пепельных Земель. Безумие захлестнуло все. Живые сходили с ума очутившись в плену собственных тел, нападали на других живых, а их плоть деформировалась и искажалась подстраиваясь под измененный разум... Это был апокалипсис, вакханалия крови и ужаса. В противовес ему, была создана Чума. Ее создал Золотой Король по велению своей Госпожи, и его Шедевр удался на славу! Мертвые вставали из могил, и сражались с живыми усиливая всеобщий хаос...

— И чем все закончилось? — спустя несколько минут тишины тихо спросила Куэс.

— Пустотой. Миры канули в бездну, Безумие исчерпало себя, эльфийку и ее мужа-архидемона "стер" один из Творцов, а Золотой Король вернулся к трону Предвечной. Кстати, просто к слову, Сиодре была птенцом одного из Лордов Крови служивших ему.

— Какая такая Сиодре?

— Неужели забыла? Земли Мертвых, заброшенный храм, раджару и вампирша в белом платье. Ты когда увидела ее, еще весь...

Побагровевшая от смущения ведьмочка вскочила на ноги, замахиваясь кулачком.

— Замолчи-замолчи-замолчи!!!

Расхохотавшись, я повернулся подставляя под удары спину. Как же весело наблюдать за ее реакцией, и какая же она милая когда злится! Вечно бы любовался этим зрелищем.

— Ну все, все, перестань, — перехватив руки уже подуставшей меня колотить ведьмочки я аккуратно, но непреклонно усадил ее на место. — Мне все равно не больно.

Трепыхнувшись пойманной мухой, Куэс поняла что освободиться не удастся и, надувшись, отвернулась.

— Дурак!

— Я глубоко раскаиваюсь, что посмел упомянуть о минуте твоего позора. Довольна? — не дождавшись ответа я уже серьезно сказал. — Мне надо ненадолго отойти. Подождешь меня тут?

— Я с тобой!

— Увы, туда тебе ходу нет... — полюбовавшись огорченным лицом я щелкнул ее по носу. — Не расстраивайся, я ведь не бросаю тебя одну, с тобой будет... — змеей скользнув к выходу из зала, я наклонился и из-под полки вытащил и продемонстрировал белую нэко, — ...она!

Немая пауза длилась буквально секунду. А затем они в один голос воскликнули:

— С ней? Нет! Не хочу!

— Ня-эт! Юто!

— Я рад что вы столь единодушны, — с иронией заметил я, опуская раздраженно хлещущую себя по бокам Химари на пол. — Скучно вам не будет.

Когда я уходил, они все так же сидели одна напротив другой, и сверлили друг друга неприязненными взглядами.

* * *

Это место было мрачно-торжественным, собранным из контрастов и гармонично сочетающихся противоположностей: Массивные и грубые книжные стеллажи вдоль стен, уходящие далеко во тьму под сводами круглого зала — и оплетающие их узкие ажурные железные лесенки. Висящие в воздухе едва заметные призрачные огни, — и всепоглощающая тьма над головой. Черно-белый шахматный пол — и прозрачный словно слеза массивный стол посреди зала. Худощавые личи в алых одеяниях — и высокий, но изящный, словно выточенный из сини и серебра Хашан.

Когда я подошел ближе, Эмблема, не поднимая головы, спросил:

— Зачем тебе всемогущество, если ты им не пользуешься? — мелькавшее по бумаге перо замерло в ожидании ответа, нетерпеливо покачивая черным кончиком.

Безжалостно сминая бумаги я уселся на стол, оказавшись вровень с ликом поднявшего голову Хашана. Поднял череп Крайца и, вглядываясь в пустые глазницы, насмешливо фыркнул.

— Все очень просто, мой дорогой, но глупый мудрец, — вернув череп обратно я с легкой полуулыбкой посмотрел на Эмблему. — Прежде чем стать чем-то сложным, нужно научиться быть простым. Странно, что ты этого так и не понял.

Из тьмы раздались тяжелые медленные хлопки. Выйдя из сгустившейся тьмы на свет, Мир в последний раз хлопнул и оскалился.

— Он тебя сделал, Хаш.

— Глупости, — проворчал Хашан, возвращаясь к работе. — Если бы это было так просто, то не нужно было бы жертвовать столь многим ради... бытия человеком.

— Как прошло твое путешествие? — игнорируя высказывание Эмблемы обратился я к Мирину.

— Замечательно! — оскалился дракон. — Подобрал немного безделушек и прикончил одного надоедливого божка... Покажись, раб!

Из тьмы за спиной дракона, распространяя в воздухе терпкий аромат божественного ихора выступила худощавая бескожая фигура, качнула рогатым черепом и замерла в ожидании. Смерив ее взглядом я равнодушно кивнул, приблизился к брату и, глядя снизу-вверх требовательно протянул руку.

— Давай!

Холодно уставившись на меня драконьим глазом, он некоторое время колебался, а затем швырнул мне тяжелый сверток усыпанной радужными перьями змеиной кожи, вызвав невнятный возглас у наблюдавшего за этим Хашана. Покачнувшись от тяжести свертка, я критически осмотрел кожу и скривился. Мир был в своем репертуаре — из кожи, — плоти от плоти бога, — выпили почти всю силу, превратив могущественную заготовку в почти обычный ингредиент. Тем не менее спрятав сверток в пространственный карман я отвернулся от помрачневшего дракона к Эмблеме.

— У тебя есть методики обучения магов Жизни и Смерти?

Архивариус щелкнул пальцами и через несколько минут один из личей принес мне тоненькую книжечку. Заглянув в нее я убедился, что это именно то что мне нужно и кивнув на прощание, направился к выходу.

— Уже уходишь?

— Да. Я приходил только за этим.

— Только ли? — недоверчиво прищурился Архивариус.

Остановившись у выхода я ответил ему открытой широкой улыбкой.

— Нет. Еще я хотел содрать с тебя шкуру и сжечь душу за то, что ты посмел превратить нашу историю в сказки. Но я передумал. До встречи, друзья.

* * *

— Он умеет пугать — со смешком заметил Мирин, когда дверь захлопнулась.

— Не больше чем ты, — лик Хашана постепенно принимал прежнее умиротворенное выражение. — Поверить не могу, что ты отдал ему свою добычу. Добровольно. Сам. Заразился альтруизмом?

— Болезни смертных тут не причем, — взмахом руки убрав раба обратно, дракон усилием воли сотворил кресло напротив стола, — просто, после одного случая я понял, что даже сущность Хаоса может не выстоять против Абсолюта. А принимать в себя Порядок больно... — рухнув в кресло дракон с полубезумной улыбкой добавил: — Безумно больно!

— И что ты натворил в тот раз?

— Уничтожил Железную Цитадель... Вместе с библиотекой и сокровищницей.

— Теперь понятно, — поразмыслив кивнул Архивариус. — Я бы на его месте сделал то же самое...

* * *

Когда я вернулся к Куэс и Химари, ведьмочка уже крепко спала на диванчике, и ее сон был именно сном — крепким и беззаботным, не отягощенным наставлениями обитавших в книгах духов. Полюбовавшись ее умиротворенным лицом я спрятал книги, подошел к стоящей у стены гаргулье, и подняв голову, тихо спросил:

— Идешь?

Химари молча соскользнула со статуи мне на плечи, осторожно, чтобы не зацепить кожу, вонзив коготки в одежду, улеглась, и тихо довольно замурлыкала, источая неприкрытое счастье.

Ласково погладив ее, я подхватил Куэс на руки и медленно направился к выходу.

Интерлюдия. Бой у храма

Сидя у входа в убежище, Арго смотрел как падает дождь, укрывая зыбкой неверной пеленой воды храм.

Последний храм на пути домой. Еще одна цель. Еще одно место где ему предстояло вновь сразится с экзорцистами. Еще одно дело в котором он должен был одолеть тех, с кем некогда сражался плечом к плечу, и кем был предан... Нет, не тех. Те — высокомерные могучие маги — давно ушли к богам. Нынешние заклинатели выродились, превратились в бледные тени былого могущества, утратили гордость и честь, по крупицам растратили бесценное наследие предков, драгоценные знания, возможности... К ним Арго не испытывал ни ненависти, ни презрения. Лишь отвращение и усталое равнодушие. Грядущий бой обещал стать лишь работой.

Арго поднял ладонь к небу. Тяжелые капли воды разбивались о кожу цвета тусклого золота множеством брызг, без следа впитываясь в истосковавшуюся по влаге почву. Мерный шум дождя, тяжелое покрывало водной зыби, ощущение влаги на ладони... Все это навевало ему воспоминания. Старые воспоминания о жизни, когда он еще не был одним из тех, кого поминают как жителей Дзигоко, тех, кого люди боятся больше чем огня.

Тогда он был человеком, что не знал куда приведет его путь длиною в века. Он даже не представлял, что сможет прожить эти века. Тогда, в последний вечер судьбоносного дня, маленький мальчик, чье имя давно затерялось в закоулках памяти, точно так же сидел у входа в хижину и просто смотрел как падает дождь. Вчера принесли отца павшего на поле боя, и мать тихо плакала, стыдясь слез.

А утром в деревню пришли солдаты. И прошлое сына самурая сгорело в погребальном костре.

Сомкнув ладонь, Арго медленно разжал кулак, тяжело опустил руку на колено.

Тихо шумел дождь. Мерцающая завеса воды закрыла весь мир, заглушила звуки оставляя лишь шепот капель и едва слышимый стук сердца.

— Раньше верили, что присылая на землю дождь, боги неба смывают все человеческие грехи, — донесся до него голос Кёко. Он звучал так будто кицунэ стояла рядом, но это все было лишь еще одной иллюзией. Спину жег её пристальный взгляд. — И когда вся тьма растворяется, мир перерождается, становясь капельку лучше. Красивая вера...

— Жаль только, что это лишь слова, — ответил демон поднимаясь. В последний раз посмотрев наружу, направился к кицунэ, аккуратно отгибая в стороны цветущие подсолнухи, на полпути остановился, снял с руки небольшого жука, едва заметно усмехнулся, возвращая его на золотистые лепестки. Созданная Кёко иллюзия усыпанного подсолнухами холма была... абсолютной. Шум листвы одинокого дерева на вершине холма, блеск лака укрытого его кроной чайного столика, пение птицы на его ветвях, аромат полевых трав приносимый теплым ветром, ласковое тепло солнца, налитая тяжесть цветущего подсолнуха и вкус его семян — все казалось реальным, живым.

Словно красочная картина запечатленная гениальным художником на холсте реальности.

Сев у стола, Арго прислонился спиной к шершавому стволу дерева, осмотрел поставленную перед ним кружку, вдохнул нотки бергамота и чайного листа, подозрительно покосился на безмятежную улыбку кицунэ, и, не найдя ничего подозрительного, опрокинул сосуд. И скривился от невыразимой горечи разлившейся на языке.

— Это было... ожидаемо... — признал он, когда горечь немного спала. — Я попался, но ловушка слишком очевидна...

— В следующий раз придумаю что-то получше, — с искренней веселой улыбкой пообещала Кёко.

— Уж постарайся, — помрачнев, Арго отвернулся к выходу. Отсюда, с центра созданного мирка, проход в реальность выглядел серым проломом на фоне укрытого лесом горизонта, от которого веяло сыростью и шумом ливня. Нахмурившись, демон пробормотал: — Надеюсь дождь не станет помехой...

Помехи были некстати. Не в этом деле, не в момент выполнения приказа.

— Не станет! — Кицунэ подалась вперед, опираясь локтями об стол и кладя подбородок на переплетенные пальцы, весело приподняла бровь заметив быстрый, заинтересованный взгляд на белоснежный кончик виднеющегося хвоста. — Утоли любопытство: откуда такое влечение к представителям моего вида?

Повернув голову, демон устремил тяжелый взгляд на кицунэ, держал его пока с ее лица не сползла улыбка, секунду раздумывал, но все-же ответил:

— При инициации каждый страж получает от господина, не только силу и способности, но и какую-то черту его характера в качестве доминирующей. В моем случае это была любовь к кицунэ. — Взглянув на задумчивое лицо погрузившейся в размышления кицунэ, Арго усмехнулся, и провел взглядом басовито жужжащего шмеля. Откуда здесь взялся шмель он не знал, но подозревал что это еще одна иллюзия кицунэ.

А может и нет...

— А Тензаншен знает про это?

Подумав, демон медленно покачал головой.

— Думаю... нет. Осознание приходит со временем, а оно у каждого свое.

— Свое... — задумчиво повторила кицунэ, и спросила в пустоту: — что же получил он?..

— Свободолюбие и несдержанность, — вздохнув, демон оглянулся на проход, но там было пусто.— С ним будет много проблем. Нужно будет контролировать его в бою, пока он не научится держать голову холодной, а ярость обузданной. — Вспышки ярости тэнгу беспокоили его. Слишком сильно тот поддавался ослепляющему гневу, слишком велик был контраст с прежней холодной невозмутимостью, и нынешней яростной вспыльчивостью.

Кёко кивнула, признавая его правоту.

Пелена дождя дрогнула, пропуская фигуру аякаси. Стянув на ходу мокрый плащ, сероволосый ёкай с резкими хищными чертами лица встряхнулся словно большой кот, и перекинув плащ через руку, приблизился к сидевшим.

— На улице льет как из ведра, — сообщил Арэта, в ответ на два вопросительных взгляда и плюхнулся рядом, чуть не придавив по пути стремительно отдернувшийся лисий хвост. — Не похоже, что ливень собирается останавливаться.

Краем взгляда Арго заметил, как на секунду задумавшаяся Кёко, загадочно улыбнувшись, начала наполнять отставленную им кружку, и на миг посочувствовал ёкаю.

— Где Тензаншен? — спросил он, полуоборачиваясь к нэко.

— Теней строит, — отмахнулся аякаси, потоком воздуха высушивая одежду. — Он считает, что они слишком медленно выходят на позиции и решил покомандовать ими лично. Успел уже один раз сорваться и вспылить, так что я не стал мешаться и ушел, — отложив плащ в сторону, нэко уже без улыбки добавил: — Меня тревожит его вспыльчивость... О! Чаек. Спасибо Кёко!

Демон с состраданием провел взглядом стремглав унесшегося за заросли подсолнуха ёкая, прислушался к характерным звукам и вздохнул: сам он избежал подобного лишь благодаря устойчивости к ядам.

— Пожалуйста, — иронично ответила Кёко, проведя аякаси полным удовольствия от проделанной гадости взглядом. — Будем надеяться, что все пройдет без эксцессов. В крайнем случае, я остановлю Тена от... необдуманных поступков.

— Тогда начнем, — не дожидаясь пока нэко выползет из-за подсолнухов, Арго направился к выходу, но на полпути остановился и обернулся. — Надеюсь мне не нужно напоминать, что...

Кицунэ досадливо нахмурила лоб, направляясь следом.

— ...нужно обойтись без убийств. Я прекрасно помню. Ты каждый раз мне об этом говоришь.

— Вот и отлично, — кивнул демон, ожидая пока она подойдет ближе.

Догнав они, аякаси подняла голову. Ее взгляд был любопытным, насмешливым, и, в то-же время, серьезным. Легкий ветерок, колыхал края просторных многоцветных одеяний, и в их движении, кицунэ казалась чем-то эфемерным, нереальным, — прекрасный призрак, что грозил исчезнуть в один миг.

— Если бы единственным способом избежать смертей было бы принять мою атаку на себя, — ты бы им воспользовался?

— Да, — демон стойко выдержал взгляд.

— Твое рыцарство тебя однажды погубит, — едва заметно усмехнулась девушка.

Кривая невеселая ухмылка прочно заняла свое место на лице они:

— Мои принципы стоят смерти. А твои?

В золотых глазах аякаси на миг мелькнула скрытая боль. Отведя взгляд, Кёко пожала плечами, накинула плащ, тщательно поправила капюшон, и первой вышла под дождь. С внезапно нахлынувшей тоской подумав, что каждому из них есть что скрывать, Арго шагнул следом. Дождь обрушился сплошной волной, забарабанил по обнаженным плечам, неприятно холодя кожу, в мгновение ока вымочил повисшие неопрятными прядями волосы. Стянув их на затылке шелковым шнурком, "они" направился к подножию холма.

Тензаншен ждал их у начала храмовой лестницы. Чернокрылый тэнгу в доспехах цвета крови, осматривая поддернутую водной дымкой пологую гору с короной храма на вершине, коротким кивком отметил их присутствие, кинул короткий взгляд алых глаз на проход и отвернулся. Угрюмый ворон на его плече глухо каркнул, натужно взлетел, громко хлопая промокшими крыльями. Прищурившись ему вслед, Арго увидел высоко в небесах множество других темных точек. Они кружили над храмом, и его окрестностями, служа множеством глаз и ртов для тэнгу.

— Ни одна нормальная птица не полетит в такую погоду, — озвучила его мысли Кёко, зябко кутаясь в плащ. — Отзови их, пока не заметили.

Тензаншен издал невнятный звук, нечто среднее между рычанием и фырканьем, но вороны в небе, повинуясь неслышимой команде разом взмыли вверх, исчезая в пелене туч.

— Все на позициях, — голос тэнгу был резким, сухим. Создавалось впечатление будто ему неприятен сам факт общения с кем-либо. — Пора начинать. Где Арэта?

— Он задержится, — с понятной лишь двоим иронией, улыбнулась Кёко.

"От него все равно никакого толку в прямой атаке", — прозвучало в голове "Они".

Про себя Арго согласился с ней, а вслух произнес:

— Начинаем без него.

Шагнув на лестницу, демон начал медленно подниматься вверх, по высеченным в камне ступеням мимо поникших алолистых клёнов, мимо угасших фонарей. Мелко моросил дождь и в наступающих сумерках, монолитный неровный частокол леса казался расплывчатым и далеким. Мертвым. Безмолвным. Единственными звуками в окружающем мире был монотонный перестук дождя, и легкие шаги за спиной.

Оглушающе хлопнули крылья позади, над головой поднимающихся аякаси пронеслась стремительная тень. Взмыла под облака, издала пронзительный клич, и нырнула в облачный покров. Услышав монотонный шелест за спиной, Арго остановился, и в тот же миг, темный прилив призрачных тел захлестнул лестницу. Сумеречные силуэты среброглазых воинов, сливаясь в один стремительный неразделимый поток, — разошедшийся перед Кёко надвое словно вода перед камнем и вновь сомкнувшийся впереди "они", — промчались мимо и исчезли вдали, не оставив за собою ни малейшего следа. За спиной звонко ударила подошва.

Стремительно обернувшись, демон подхватил под руку оступившуюся кицунэ. Помог встать. Поблагодарив, Кёко выпрямилась, поправила упавший капюшон и звонко щелкнула пальцами. Крохотные язычки призрачного пламени вспыхнули в фонарях. Двойной ряд голубоватых огоньков ярко осветил дорогу, придав лестнице потусторонний вид. Проявившиеся тени легли причудливым узором под ноги, очерчивая каждую щербинку, каждый скол на древнем камне. Окружающий лес стал ближе, навис над тропой, листья поблекших клёнов налились багрянцем, создавая впечатление, будто кто-то большой, прошелся алой кистью по опушке.

Хмыкнув, Арго покачал головой в неодобрении, но ничего не сказал, продолжил подниматься.

К середине лестницы стали попадаться следы боя: прибитый дождем пепел, еще содержащий в себе остатки магии, несгоревшие бумажные талисманы, эфирные обрывки погибших шикигами, ощущение разбитого колдовства под каждой ступенью, и клубящийся у земли дым. Он наползал сверху, сплошным темным покрывалом укрывал ступени, медленно поглощал всю магию до которой мог дотянутся, и в его течениях, иногда отчетливо можно было увидеть проблеск изломанного силуэта.

Погрузившись в него по пояс, аякаси преодолели последние метры лестницы и вышли на просторную предхрамовую площадь. Здесь было шумно. Шумел ветер, унося капли дождя, пронзительно выл, сгибая верхушки деревьев, тонко звенели вспышки характерной магии Зеркальщиков. Вдалеке прогремел гром, расцветив свинцовое покрывало туч фиолетовой вспышкой разрядов. Его отблески отразились на полупрозрачном пелене барьера. Мелькнули на алом дереве торий. И утонули в густом сплетении теней.

Сотни среброглазых теней сгрудившись у торий, пытались пробиться сквозь пленку щита. Иногда среди них мелькали блестящие вспышки света, раздавалось тонкое пение и очередной дух растекался туманом, от атаки скрытых щитом экзорцистов.

Оценив ситуацию одним взглядом Арго прошел сквозь раздавшуюся в стороны толпу, приблизился к ториям и приложил ладонь к покрывшемуся мириадами крохотных белоснежных молний барьеру. Руку тотчас пронзило колкой болью, невидимая сила попыталась атаковать, оттолкнуть в сторону и, спеленав, поглотить всю силу. Когда все попытки провалились, щит успокоился, обратившись монолитной холодной стеной, не атакующей, но и не пускающей внутрь.

Кёко остановилась рядом.

— Понадобится время, чтобы пробить его.

Арго отрицательно покачал головой, рассматривая лица замерших за щитом Кагамимори. Четверо: три девчонки в одеяниях мико, и парень в одежде младшего жреца. Все младше двадцати. Все вооружены. Мико яри и нагинатами. Жрец — тати. Судя по расписным узорам и украшениям — ритуальным.

— Не понадобится.

Доселе скрытая в теле сила выплеснулась наружу волной жара. Обратила воду в пар, иссушила землю, обуглила вспыхнувшую и тотчас сгоревшую траву, взметнула одеяния кицунэ и разметала ряды теней. Поведя плечами, засиявший внутренним ярким золотом демон, вновь приложил ладонь к барьеру, чуть надавил силой и доселе казавшийся несокрушимым щит осыпался с тихим звоном разбившихся зеркал. Тени шелохнулись и откатились назад, почувствовав иссушающую ауру места. Арго и сам ощутил как незначительно слабеют его силы, но отток был слишком незначительным, чтобы уделить ему внимание.

Экзорцисты попятились назад, одна из девчонок изо всех сил вцепилась в свое яри, направив дрожащее острие на приближающегося демона. Арго остановился в пяти шагах от них, смерил взглядом мелькавшее перед глазами оружие.

— Даю один шанс. Уходите сейчас, и вас никто не тронет. Даю слово.

Его не слушали. Слишком долго Кагамимори сражались с аякаси, слишком велико было недоверие, и слишком силен страх.

С отчаянным криком юный жрец, бросился в самоубийственную атаку.

Словив ладонью лезвие тати, Арго без особого труда выдернул оружие из рук юнца, перехватил другой за шею, поднял, и легонько, как нашкодившего щенка, отбросил в сторону. Чуть перестарался и юнец, отлетев на добрый десяток метров шлепнулся в грязь, замерев без движения.

— Я предупреждал...

Угрожающий шаг вперед был прерван взмахом алого хвоста.

— Я займусь ими, — обворожительно улыбнулась Кёко, сбрасывая плащ. — Иди. Найди то, зачем мы пришли.

Растянув взгляд на один удар сердца, "они" кивнул:

— Не убивай.

Легким толчком превратив дверь храма в груду рваной бумаги и щепок, демон, пригнувшись, вошел внутрь. Прищурился оглядывая молельный зал, шагнул вперед и полусумрак хайдэна расколола ослепляющая вспышка. Невидимый пресс упал на плечи, попытался вмять в землю, стянуть ледяными щупальцами, окутать обжигающе ледяной сетью — и осыпался осколками. Взмахнув рукой, Арго задел что-то мягкое и вскрикнувшее, почувствовал как слабеет аура храма и стряхнув остатки ловушки, отшатнулся назад, услышав грохот и ощутив удар в плечо, стремительно шагнул в строну пропуская следующую пулю и потер чуть саднящее плечо.

— Глупо.

— Ты не Сютен Доджи, — заметил седой жрец, продолжая держать в руке странное новомодное человеческое оружие, заменившее людям этой эпохи привычные луки и самострелы. У его ног безвольно лежала крохотная фигурка местного божества.

— А что ему тут делать, — "они" с досадой понял что без смертей обойтись не удалось.

— Например — частицу своего тела, — жрец чуть подался назад, оценив нанесенный вред, спрятал пистолет, и достал из ножен клинок. — Хочешь сказать, ты не за этим?

Арго отрицательно покачал головой и указал на проход за спиной жреца.

— Я за тем, что хранится там.

— Тогда тебе придется пройти через меня.

Демон смерил взглядом напрягшегося старика, клинок в его руках и внезапно подумал, что в этой эпохе еще есть достойные люди.

...Когда "они", сжимая в руках сверток с драгоценным содержимым выбрался наружу, первым, что он увидел была Кёко, с довольной гримаской на лице наблюдавшая за сражавшимися друг с другом экзорцистами. Судя по выражению лица, кицунэ была полностью довольна проделанной работой, и прекращать развлечение не собиралась, манипулируя пойманными в плен иллюзий с самозабвенностью нашедшего новую игрушку ребенка.

— Дело законченно, — сообщил Арго, подходя ближе и с любопытством наблюдая как мико проделывает сложные па ритуального танца. — Можем уходить.

Экзорцисты замерли и попадали ниц словно марионетки которым обрезали ниточки. Кицунэ вздохнула, поправила свесившиеся на лицо волосы, и с любопытством осмотрела сверток.

— Это оно?

Они молча кивнул.

— Тогда уходим, — поразмыслив сказала Кёко. — Пора закончить это дело. Арэта и Тен ждут нас внизу.

Прежде чем последовать за ней, Арго посмотрел на захваченный храм. Полуразрушенный дом богов выглядел поруганным и брошенным: ни капли прежней торжественности, ни грана величественности — нападение аякаси стерло всю ауру места, оставив после себя лишь гниющий труп.

"Экзорцисты уйдут отсюда. Просто не смогут тут жить."

Машинально кивнув своим мыслям, демон отвернулся и начал медленно спускаться вниз.

Глава 50. Незваные гости

Поставив последнюю точку, я аккуратно вложил лист под переплет книги, и залюбовался луной.

Гигантским серебристым диском она висела в небесах, и на ее фоне, ветви древа-стража казались нарисованными черной тушью на темно-синем полотне шелка, напоминая один из тех рисунков, что в приступах редкого вдохновения, и, не менее редкого, трудолюбия, иногда рисовала Тамамо.

А вокруг кружили звуки.

Под окном кухни шептался маленький народец. Крохотные проныры, наивно надеясь, что их никто не слышит, обсуждали как лучше залезть на кухню, не попавшись на глаза Химари, или Гинко, и не подозревали, что Кая все еще не спит, поджидая воришек у стола; Грозно топали мягкие лапки нэко в подвале. Даже отсюда я чувствовал ее азарт и сосредоточенность — Химари охотилась на очередную мышь, в недобрый для себя час решившую скоротать путь через наш дом. Эмоции забившейся в угол под шкафом в архиве мышки отдавали страхом и ужасом; Гулко били часы в спальне, отмечая два часа ночи. Сквозь их звон пробивалось едва слышимое дыхание спящих. Старшее поколение Амакава мирно почивало в сонных грезах... в отличие от Куэс. Чем-то недовольная ведьмочка до сих пор не могла уснуть ворочаясь в постели под сонное мурчание баку, и в ее душе, все стремительнее крепло желание подняться и прийти ко мне...

Усмехнувшись, я перестал прислушиваться, и в длинном протяжном выдохе отпустил пылавший в груди огонь на волю. Мир дрогнул, смазался, и бархатная мгла летней ночи стала неуловимо иной. Такой-же мягкой и теплой — но иной. Сменились детали окружающего пейзажа, изменив привычный облик почти до неузнаваемости. Стал ближе лес, исчезло древо-страж и купель источника у его корней, на их месте появились сосны и молодая сакура, протяжный аромат глициний сменился запахами хвои, смолы и свежеобработанной древесины сосны, кедра и дуба от гладких, еще не лакированных досок террасы и стен поместья.

Рядом раздалось изумленное восклицание:

— Ты тоже это видишь? — спросивший это мужчина-ханъё, сидел, привольно прислонившись спиною к опорному столбу, внимательно изучая меня. У него были глаза цвета золота, столь характерные для старой, неразбавленной крови Амакава, и столь-же характерные белоснежные волосы. На темных просторных одеяниях тянулась тончайшая вязь золотых узоров, меняющая рисунок от каждого движения, а на коленях лежал клинок в вишневых ножнах, столь часто видимый мною в руках деда и Химари — Ясуцуна.

Та, кому и был задан этот вопрос, окинула меня взглядом нереально синих, почти фиолетовых глаз, согласно качнула гривой молочных волос, с выглядывавшими из нее парой кошачьих ушей:

— Да, господин. Но я не чувствую постороннего присутствия...

— Удивительно! — вновь воскликнул Амакава, и обратился ко мне: — Ты один из Ками? Пришел что-то сказать?

Он подался вперед, с выражением искреннего любопытства ожидая ответа.

Было странно видеть рядом с собой Даи Амакаву, — живого, существующего — похождениями которого я так восхищался и истории о ком я так любил слушать, и его Хранительницу — Норико. Странно и необычно. Как необычно было бы видеть рядом с собою ожившую легенду. Хотя он и был той самой легендой. Правда, я всегда думал, что он был старше, а сейчас ему шел лишь третий десяток, и он никак не походил на того, кто мог сразить и запечатать такую могущественную кицунэ как Кёко.

Воистину — внешность обманчива.

Усмехнувшись, я отрицательно покачал головой и с сожалением ответил:

— Я тут случайно.

Фигуры Даи и Норико смазались, обратились клубами тумана и растаяли в потоках времени, как и все то, что окружало меня. Мир стал изменяться, время полетело вскачь, ужимая века и тысячелетия в мгновение. Сосны у дома выросли, пожелтели и исчезли, на их месте появились вишни, — и вскоре пропали. Стена леса зарябила, приближаясь и отдаляясь. Появилось очертание древа-стража, вознеслось над домом, — и в один миг засохло, а время подхватило его застывший безлиственный труп и понеслось дальше.

Вскоре усох и лес, провалились далекие горы, опустилась земля и до горизонта, подходя почти к самому порогу поместья, простерлась водная гладь. В тот же миг, бурная река времени замедлила свой бег, и я внезапно осознал, что нахожусь на берегу океана, сижу на прогнивших досках террасы, прижимаю переплет незаконченной книги к коленям, в стремлении уберечь драгоценные листы от шаловливых пальцев соленого бриза, несущего с собою далекие ароматы соли и гниющих водорослей, и вслушиваюсь в гулкий рокот прибоя. Разум царапнуло ощущение будто я что-то забыл и, в попытках вспомнить что-же, я перевел взгляд на матово отблескивавший мириадами соленых искр песок под ногами. Провел рукой — и тот стал изменяться. Одинокая песчинка, — частица кварца, ставшая центром воли — дрогнула и слиплась с другой, вновь дрогнула и, стремительно раскачиваясь из стороны в сторону, поглощая окружающие ее частицы, стала расти ввысь и вширь, образовала кристалл двух метров высотой и прекратила рост.

Задумчиво посмотрев на получившуюся глыбу, я легонько прикоснулся к нему разумом, огладил острые края, и монолитная незыблемая масса смялась как воск, перестаиваясь и изменяясь, словно мозаика под руками мастера, принимая под моей волей разнообразные формы: застывший на задних лапах лев, парящий орел, пирамида на берегу реки, атакующий циклоп, размахивающийся палицей из цельного ствола дерева, пикирующая ламассу, воплощающийся Туман Бездны на краю пропасти, припавшая к земле в охотничьем азарте бакэнэко в кошачьем обличье, прекрасная женщина в призрачных шелках и слепой костяной маской на лице, старуха с косой...

Я мог бы перебирать их вечно, но неожиданный шорох из-за спины и голос, заставили меня прерваться:

— Юто... ты не спишь? — спросил кто-то сзади.

Покачав головой, я медленно обернулся и прищурился.

В глубине разрушенного поместья, держась рукой за перегородку, стояла смутно знакомая среброволосая девушка со странными фиалковыми глазами. Она казалась кем-то близким, почти родным и задержав взгляд на виднеющейся у нее на лбу метке в виде перевернутого полумесяца я наконец вспомнил. Радостно улыбнулся.

— Ты наконец приехала!

— О чем ты? — нахмурилась девушка, и, приблизившись, протянула руку к моему лицу. — Я еще никуда не уезжала... С тобой все в порядке?

Прикосновение холодных пальцев ко лбу смыло калейдоскоп видений и осознание настоящего заняло главенствующее положение в моей картине мира. Океан исчез. Жизнь и цвета вернулись в окружающий мир. Статуя рассыпалась ворохом блестящих разноцветных бабочек, — вспорхнувших ввысь и вскоре исчезнувших из виду, а стоявшая предо мною девушка вновь стала маленькой девочкой в цветастой ночной пижаме.

Отстранившись, я мягко перехватил потянувшуюся следом руку, виновато улыбнулся:

— Просто немного затерялся во времени... Что-то случилось?

— У меня монстр под кроватью, — после небольшой заминки сообщила Куэс.

Пристально посмотрев на нее, я отложил книгу в сторону. Поднялся:

— Идем.

Комната ведьмочки встретила меня легким запахом апельсинов и неодобрительным взглядом баку. Сидевший возле кровати ёкай, неодобрительно фыркнул и отвернулся, уставившись на что-то под ней, долгим немигающим взглядом.

Сев рядом, я легонько постучал по ножке:

— Уважаемый монстр, будьте любезны показать свою лицензию.

В темноте тоскливо вздохнуло, зашуршало и наружу высунулась пушистая лапка, протягивая пергамент. Забрав его, я начал читать, краем глаза наблюдая, как монстр выбирается из-под кровати.

Документ был выдан Общемонстровым Комитетом Защиты От Людей, и гласил, что монстр по имени Шлуидвыгыкхимокунир, пройдя тренировку в качестве пугателя детей, направлен в Японский регион, на вольную практику. Документ был выдан... неделю назад.

— А раньше где работал?

— Сказочником, — уныло ответил монстр, окончательно выбираясь наружу.

— А чего ушел? — Опустив пергамент, я взглянул на него и не смог сдержать улыбки. Монстрик оказался совсем небольшим, и напоминал меховой шарик цвета апельсина, с парой более светлых кошачьих ушей на макушке и умильной, печально-задумчивой мордочкой. На носу криво сидело золотое пенсне, придавая монстрику куда более интеллигентный, и, в тоже время, несчастный вид.

— Современным детям не нужны сказки, — печально вздохнул монстрик, ковыряя коготком маты. — А жить как-то нужно. Ну и я вот... Пришел, попросил чтобы устроили, а единственная вакансия была на пугателя... Пришлось идти. — его мордочка приняла еще более печальный вид. Создалось впечатление будто монстрик вот-вот заплачет.

— Гм... — я почесал нос, стараясь не рассмеяться, покосился на застывшую с открытым ртом Куэс. — К счастью для тебя, у меня совершенно случайно есть куча детей-аякаси, любящих сказки, но нету того, кто бы им их рассказывал. Мы могли бы заключить контракт... — Кошачья мордочка озарилась такой надеждой, что все остальные слова оказались излишни.

После заключения контракта, монстрик долго и нудно благодарил, а затем полез обратно под кровать.

— Как ты додумался прийти сюда? — окликнул я его, прежде чем он исчез.

— Меня направила сюда госпожа... Мио?.. Мико?.. — он остановился, задумался, почесал макушку и его лицо озарилось радостью. — Вспомнил! Госпожа Мияко!

— Ясно, — нейтральным тоном отозвался я. Проследил как он исчезает под кроватью, и, пожелав Куэс спокойной ночи, направился обратно, размышляя, что одной несносной кицунэ удалось исчерпать чашу терпения до конца. Пора было принять меры.

Неспешно шествуя по коридору, я в какой-то момент услышал приближающийся топот, и источаемые флюиды ужаса. Стремительно наклонился, хватая за хвост пытавшийся проскочить серый комочек, положил на ладонь, и, поглаживая зверька по трясущейся спинке, иронично спросил у прибежавшей следом Химари:

— Развлекаешься?

— Нарушителей ловлю, — весело отозвалась нэко, останавливаясь рядом, и меняя обличье. — Бегают тут, законов не зная...

Задумчиво посмотрев на нее, я поднял поджавшую лапки мышь за хвостик, всмотрелся в испуганные бусинки глаз, вздохнул, вышел на улицу, и опустил зверька на землю.

Немного полежав, мышь приоткрыла глаз, подскочила и быстро молотя лапками, ввинтилась в траву, вскоре исчезнув из виду.

— Прощай, мой несостоявшийся ужин, — печально сказала нэко ей вслед.

Рассмеявшись, я сел на прежнее место и раскрыл книгу, перебирая исписанные мелкими каллиграфическими значками страницы. Она была еще далека от окончания, листы были ничем не скреплены, половины и вовсе не было, но любой, взяв ее в руки, смог бы осознать ту великую силу, что таилась в ней. Книга пела. Пела чуть слышно, едва заметно, и в тоже время страстно, стремясь ввысь, в звездную бездну непознанных тайн, пронизанных светом неисчислимых загадок, словно неудержимый ураган.

Словно птица тянущаяся к небу...

Вложив в нее последний лист, я закрыл фолиант на маленький замок, погладил ластящуюся к пальцам сову на обложке, и посмотрел на Химари. На миг, сквозь силуэт сидящей на краю террасы девушки проступила фигурка мечтательно поднявшей мордочку к луне кошки, а затем я моргнул и озаренная лунным светом кошка исчезла, оставив после себя одну замечтавшуюся нэко. Наклонившись, я шутливо подергал кончик белоснежного хвоста.

— Хочешь покажу как ловить фей?

Обернувшись, Химари улыбнулась:

— Конечно.

* * *

Эта дубовая роща притаившаяся среди леса, была очень светлой и уютной. Волшебной. Нереально яркой и умиротворенной. Озаряемые солнечным светом могучие дубы, возносящие высоко к небу, густые, тихо шелестящие листвой от прикосновений ветра и духов кроны; бегущий под их корнями, весело журчащий стремительный ручеек, — пронзающий всю рощу насквозь, и создавая у края небольшое озерце, уходящий далее в сторону чащи, многочисленные уютные домики среди обломков скал и ветвей дуба — все казалось созданным для обитания здесь маленьких волшебных существ.

И они жили здесь.

Влекомая соблазнительным ароматом меда, из домика спрятанного в ветвях, выскользнула высшая фея, трепеща золотыми крылышками повисла в воздухе, осматриваясь, и не найдя ничего подозрительного, направилась к источнику запаха. По пути встретив парочку соседок, фея миновала рощу, обогнула озерцо с плещущимися в нем ундинками, залетела за массивный валун, и сразу увидела свою цель — громадный кусочек сот. Свежих, сочащихся красноватым медом огнепчел сот, лежащих прямо на небольшом камне.

Возбужденно затрепетав крылышками и сделав в воздухе изящный пируэт, фея облетела подозрительную приманку по кругу, вновь не нашла ничего подозрительного ни в камне, ни в расположенных рядом кустах, в нерешительности зависла, сделала робкую попытку улететь, и сдавшись, спикировала вниз. Приземлившись рядом, приблизилась — и упала рядом, возмущенно пища.

Стремительная шелковая петля взметнувшись из травы, захлестнула крохотное тельце, аккуратно, но надежно спеленав его.

Подергавшись немного, фея поняла что освободиться не получится и жалобно глянув на мед, тоскливо вздохнула:

— Дети...

— Не расстраивайся ты так, мед будет твоим, — успокоил я ее, снимая маскировку с куста. Подойдя ближе, снял шелковую ленточку силка, и поднял ее. — За еще одно желание. Согласна?

Сердито расправлявшая помятые крылышки и платьице фея недовольно сверкнула глазенками, глянула на мед, на меня, снова на мед и лишь тогда неохотно кивнула:

— Согласна.

— Замечательно.

Дав фейке кусочек в качестве платы, я поправил ловушку и забрался в кусты. Вернув маскировку, развернулся к Куэс:

— Держи.

Феечка возмущенно вякнула когда ведьмочка схватила ее обеими руками, и замолчала, заткнутая кусочком яблока. Радостно рассмеявшись, Куэс усадила ее словно куклу на колени, и поглаживая золотистые прозрачные крылышки, принялась с умилением наблюдать как та, больше напоминая хомяка, хрустит сладостями.

Невольно скопировав ее улыбку, я обратил взгляд на возмущенно наблюдавшую за этим Химари:

— Твоя следующая.

Нэко молча вернулась на наблюдательный пост. Присоединившись к ней, я отмахнулся от кружащей рядом цветочной феи и, поглаживая густую белоснежную шерстку, принялся ждать.

Следующая фея прилетела через несколько минут, и попавшись в ловушку также глупо как и первая, была отдана уже принявшей человеческий облик нэко. Сопровождаемая приревновавшей к более крупной и умной соплеменнице цветочной феей, Химари удалилась, а я, немного подумав, и решив, что фея хоть и не нужна, но весьма забавна, принялся ждать очередную соблазненную запахом меда.

Странное ощущение промелькнуло в разуме, как раз в тот миг, когда очередная фея, щеголявшая крылышками цвета ночи и такого же цвета платьем презрительно фыркая, закружила над медом. Перестав наблюдать я отвлекся, прислушался и спустя миг осознал, что это был сигнал от защитного барьера, пересеченного группой аякаси.

Группа возглавляемая Кёко, вернулась.

Обрадовавшись, я перекатился на траве, и глядя в синее-синее безоблачное небо сквозь ветви куста, блаженно потянувшись, усмехнулся. Настроение было отличным, а факт, что вскоре у меня появиться еще несколько девятихвостых, и вовсе возносило его на недосягаемую высоту.

От ловушки загремело, зашипело и возмущенный вопль рассек умиротворенность рощи:

— Проклятые детишки! Я выдавлю вам глаза!!!

Чернокрылая фея, сжимавшая в ярости кулачки среди истлевших остатков шелковой ленты и меда, взвилась в воздух, облетела рощу по кругу, закружилась над кустами, пристально вглядываясь в листву, и умчалась вглубь леса, оставляя за собой шлейф дыма.

Посочувствовав тем на кого обрушится ярость разгневанной темной феи, я вылез из кустов и подошел к разрушенной ловушке. Грустно поднял взятую у Тамамо под клятвенное обещание вернуть шелковую ленточку, небрежным пассом вернул ей первозданный облик, сунул в карман, и замер.

Барьер вновь пересекли.

И это были чужаки.

Знакомые чужаки.

— Химари!

Нэко, выскользнув из-за деревьев, одним прыжком оказалась рядом.

— Что случилось?

— К нам гости, — успокаивающе махнув выглянувшей следом за нэко Куэс, я свернул за дерево и убедившись, что нас не видно, прокусил клыком подушечку пальца. — Нурарихён...

Химари мигом посерьезнела, подобралась.

— Помощь нужна?

— Нет. Пока нет... Отвернись. — Я повернул ладонь к земле.

Одинокая капля сверкающая расплавленным серебром, сорвавшись с ладони, зависла в воздухе, и вспыхнула невозможным огнем Творения. Ослепительное серебристое солнце, полыхнув, в тот-же миг скрылось под покровом плоти, в глубинах созданного сердца. Сердце мерно забилось, поднялось выше, и вокруг него, стал расти, проявляясь в реальности хрустальный скелет. Голубоватые прозрачные кости словно выточенные из блестящего хрусталя скрылись за серебристой плотью, кожей и тканью темного плаща. Созданное тело вздохнуло...

И я открыл глаза.

Было странно ощущать себя одним существом в двух телах. Странно и непривычно. Ощущение раздвоенности, чувство будто единовременно делаешь множество дел, смотришь двумя парами глаз, и двигаешься по разному, было почти непосильным — но затем я разделил сознание надвое, и все странности исчезли.

Взглянув на не удержавшуюся от любопытства и все-же обернувшуюся нэко я фыркнул:

— Рот прикрой.

Клацнув зубами, нэко подошла и ощупала созданное тело, потыкала когтем в щеку, и, получив по рукам, воскликнула:

— Удивительно! Ты всегда так мог?

— Всегда. Это тебя удивляет?

— Ну да! Впервые вижу как ты раздваиваешься.

— Если бы не гости я бы не стал, — я фыркнул, — раздваиваться. Это сложно и непривычно быть в двух местах одновременно... Ладно, я пошел.

Я сорвался в бег, стремясь оказаться рядом с местом пересечения барьера до прибытия Цицерона.

— Ладно, — кивнула Химари и озадаченно посмотрела на меня. — А...

— Одним телом там, другим тут, — подавив улыбку максимально серьезно ответил я. — Если будут проблемы, узнаем сразу. А теперь идем к Куэс.

Отвернувшись, я направился к ведьмочке, попутно, окончательно отделяя второй поток сознания от себя, и тем самым спасаясь от необходимости активировать "Кристальный разум".

Быть в двух местах одновременно было действительно тяжело.

Глава 51. Нурарихён

Тама, к нам идет Нурарихён. Встреть его, пока я иду.

Отложив книгу, Тамамо со вздохом перекатилась на спину, сонно потянулась глядя на мерцающие на потолке звезды. Подниматься и куда-то идти после бессонной ночи настроившейся на отдых кицунэ категорически не хотелось, еще больше не хотелось встречаться с Нурой, но и переложить эту обязанность было не на кого: старшее поколение Амакава покинуло поместье еще утром.

— И где только в такой час носит Генноске? — недовольно спросила она пустоту.

Пустота промолчала. Вздохнув еще раз, кицунэ выскользнула из-под одеяла и направилась на улицу.

Выйдя на террасу, Тамамо огляделась и с любопытством уставилась на застывшую в молчаливом ожидании под сенью древа полупрозрачную фигуру. О блуждавших по лесам и охранявших пределы Амакава от вторжения извне ловчих-они, кицунэ слышала многое, но в живую, еще ни одного не встречала, — слишком уж редко те покидали затаенные тропы лесов и закрытые от посторонних залы дворца Золотого короля. Облаченный в просторный, меняющий цвет и форму, размывающийся в воздухе плащ, серокожий "они", внешне едва отличался от собратьев, но внутренне — был совершенно иным. Создавалось впечатление что оболочку привычного "они" наполнили сутью какого-то духа, причудливо смешав ее с душой екая. Впечатление усиливало окутывавшее ловчего неуловимое ощущение несвойственного детям Дзигоко внутреннего спокойствия, и висевший за спиной лук.

Увидев ее, ловчий поднялся, неуловимым движением оказался вблизи и склонился:

— Госпожа. Свита Нурарихёна пересекла барьер и движется сюда. Приказы?

— Пропустите их. И проследите чтобы они никуда не сворачивали.

Тонкий силуэт "они" на миг исчез из виду, когда одеяния склонившегося демона всколыхнул порыв ветра, а затем ловчий пропал. Растворился как призрак, оставив после себя лишь тонкий флер незнакомой энергии. Попытавшись ее прочесть и не преуспев, кицунэ досадливо нахмурилась, сошла с террасы, погладила бархатистый ствол недовольно колыхнувшегося древа, и села на край купели. Провела рукой по поверхности воды наблюдая как в глубинах чаши резвятся крохотные разноцветные тела многочисленных рыбок, и вскинула голову, наконец почувствовав приближающиеся ауры аякаси. Поднявшись, тщательно расправила юкату, и неспешно направилась навстречу, разглядывая приближающихся аякаси.

Монах, кто-то большой с цепью черепов на груди, юки-онна, тэнгу, и сам главнокомандующий. Зыбкая аура Нурарихёна выделялась среди прочих лесным пожаром на фоне костров, но сам он внешне не впечатлял: маленький, большеголовый сухой старичок, с озорной улыбкой на лице. Мимо пройдешь и не заметишь, а если заметишь, улыбнешься в ответ — не подозревая, что только что встретил одного из сильнейших аякаси Японии.

Аякаси приблизились к стоявшей у края защитного круга кицунэ, остановились упершись в барьер, и Нурарихён с неприкрытым уважением склонил голову:

— Мое почтение, Тамамо-но-Маэ. Ты позволишь нам пройти? — приветствие заставило кицунэ, нахмурившись, скрестить руки на груди. Когда-то подобные знаки признания ее превосходства ей льстили, но с тех пор прошло много времени, и сейчас, подобное вызывало лишь раздражение. Века в печати отлично заставляли переосмыслить жизнь.

— Недоброе время ты выбрал для встреч, глава Нура. Главы Амакава сейчас дома нет.

— Я знаю, — кивнул екай. — Потому и пришел. Мой разговор не к ним.

— А к кому? — спросил знакомый голос из-за спины.

* * *

Задав вопрос, я шагнул из переменчивой реальности Темного двора на поляну близ поместья, смерил взглядом обернувшуюся, и тут-же насмешливо прищурившуюся Таму, оглядел задумчивого Нурарихёна и остановился на его свите. Пришедшие с Нурой аякаси были мне знакомы лишь косвенно, но благодаря Цицерону и его подчиненным, я знал о всех их действиях за последние годы, с точность до минуты. Собственно, потому я и задержался: слушал шепот теней.

— Неужели у Главнокомандующего аякаси нашлось время для посещения захудалого клана дабы поговорить с простым ребенком?

— Ты совсем не изменился, Вечное Дитя, — сокрушенно покачал головой екай. — По прежнему никакого почтения к другим... Ты прав. У меня дело именно к тебе. Выслушаешь?

Я задумчиво прищурился, разглядывая напряженно застывшего аякаси. Ситуация была странной донельзя. Я мог поклясться что до этого никогда не встречался ни с кем из клана Нура, никогда не переходил им дорогу, и никогда не общался с их главой. Так почему он ведет себя так будто мы знакомы? И почему в его эмоциях опаска?

— Выслушаю, — после небольшого раздумья кивнул я, развеивая барьер.

Тама, создай Отражение поместья.

Понимающая усмешка вошедшего в дом Нурарихёна показала, что он почувствовал разделение пространства, но вслух екай не произнес ни слова возражения, видимо, справедливо полагая, что в чужом доме свои порядки, и принимать подобных гостей как обычных, никто не станет. Указав ему куда садиться, я покосился на ставшего по левую руку от Нуры екая.

— А ты чего встал? Сядь.

— Я постою, — неприязненно ответил здоровяк с черепами на шее, и незамедлительно поплатился за это. Громадная ладонь цвета тусклого золота легла ему на голову, целиком обхватив ее и придавила к земле, заставив буквально рухнуть на затрещавшие от напряжения маты.

— Господин сказал тебе сесть! — проявившийся у него за спиной Арго, надавил сильнее, пресекая начавшееся сопротивление, и резко повернул голову в сторону вскочивших екаев. — Проблемы?

Выступившие из-за его спиной Кёко и Тен, изготовились к бою, и я понял что если не вмешаюсь сейчас, то следующие часы кто-то будет отмывать дом от крови. И не факт что это будет Арго.

— Довольно! Арго, отпусти его! — отпустив Аотабо, "они" отступил от него на шаг, бдительно следя за каждым его движением. — А вы, сядьте если не хотите вылететь из моего дома!

Недовольные и напряженные аякаси расселись по местам, а я перевел взгляд с получившего приказ уходить Арго на что-то подозрительно молчаливого Нурарихёна, и почувствовал как правый глаз неудержимо начинает пробивать тик. Даже не думавший вмешиваться в перебранку екай, с видом свято уверенного в собственном бессмертии таракана таскал из вазочки печенье, нагло выбирая то что повкуснее. От такого зрелища рука сама потянулась к мечу, и остановить ее смогло только выражение лица Тамы — причудливое сочетание ошеломления, задумчивости и жажды убийства, как две капли воды похожего на мое. Прикрыв глаза ладонью, я глубоко вздохнул, успокаиваясь и в следующий миг ярко и искренне улыбнулся во все сто двадцать зубов.

— Звездное дитя слушает тебя, глава Нура.

Нурарихён подавился печенькой.

* * *

— Ну это уже совсем никуда не годится! Создатель! — знакомый возмущенный голос прозвучавший над ухом заставил меня слегка вздрогнуть от неожиданности. Оторвав взгляд от игравшейся с феей Химари, я обернулся, с недоумением посмотрев на зависшую позади фею. Упершая кулачки в бока радужнокрылая летунья с крохотной серебряной короной на голове, сверлила меня обиженным взглядом огромных фиолетовых глаз, пытаясь выглядеть строгой и злой. Получалось плохо, поскольку сама фея, ростом не превышая пятилетнего ребенка, больше напоминала ожившую куклу чем живое существо — и выглядела соответственно: безобидной прелестной игрушкой, которую никто не воспримет всерьез.

Химари немедленно уставилась на это чудо восхищенным взглядом в котором явственно проступало желание обладать, а фея у нее на плече виновато пискнув "моя королева" сникла и попыталась спрятаться в волосах.

— Ты чего возмущаешься?

— Чего? — королева мигом очутилась рядом. — Я с самого утра сижу одна во дворце, мирюсь с лягушками из восточного болота, обиженными снижением популяции комаров из-за увеличившегося количества хищных растений, ожидаю доклада и все ради того чтобы узнать что те кого я отправила по очень важным поручениям, заняты совершенно другим! И главное от кого? От темной! Создатель! Ты мог предупредить меня, или хотя бы взять кого-то другого?

Прятавшаяся в волосах нэко фея, поняв что на нее не обращают внимания, поспешила скрыться. Вслед за ней устремилась еще одна золотистая тень.

Я пожал плечами, стараясь не рассмеяться, — обидев тем самым фейку до конца дней.

— Прости. Совсем из головы вылетело.

— Юто, кто это? — спросила Химари, подходя ближе.

— Я? Я — Королева Фей, — тут-же напыжилась фейка, моментально забыв про обиду. — Луадельвина Ли... Но-но без рук! — и вспорхнула с пенька как бабочка, уворачиваясь от попыток нэко ее словить. Промахнувшаяся Химари вскинулась отслеживая ее взглядом и азартно помахивая хвостом — совсем как кошка увидевшая лакомую добычу, и вновь попыталась ее словить.

Наблюдая за безуспешными попытками вошедшей во вкус нэко словить с нескрываемым удовольствием выписывающую виражи вокруг фею, я совсем упустил из виду Куэс, а когда очнулся — было уже поздно.

В отличие от Химари, ведьмочка не пыталась словить фею, она поступила гораздо подлее — уставилась на меня умоляющим взглядом.

— Лу, дай ей уже себя словить, — через несколько минут сдался я.

— Ни за что! — насмешливо фыркнула фея.

— Я договорюсь с жабами.

Лу задумалась, повиснув в воздухе и изредка помахивая крыльями.

— Точно?

Я покосился на состроившую просящую мордашку Химари.

— Обещаю.

— А мед дашь?

— Попрошу у королевы пчел маленький бочонок на всех.

— А попросишь Хозяина леса вырастить новый дворец?

Я задумался. С одной стороны Леший не откажет, с другой — соглашусь и веревки будет вить. Впрочем... — Я покосился на Химари и Куэс сейчас схожих как две сестры, выражением незримой надежды и желания, — и так есть кому вить.

— ...Хорошо.

— А...

— Имей уже совесть! Мне проще еще одну королеву создать.

— Ладно, — сдалась Лу, медленно приземляясь на пенек и настороженно кося на приближающихся с двух сторон девушек. — Только давайте не здесь. Не хочу чтобы меня видели подданные.

Я пожал плечами, щелкнул пальцами и мир, повинуясь желаниям перенес нас в Святилище Жизни.

* * *

Старого хрыча решившего безнаказанно перекусить за наш счет, откачали, но к печенью он больше не прикоснулся. Почему — не знаю. Возможно в этом была виновата "добрая" и "всепонимающая" улыбка откачивавшей старика (хотя, какой он старик? Для аякаси возраст у него средний, а после "лечения" Тамамо и вовсе скакал молодым козлом, хватаясь за зад.) Тамы, решившей пошутить попутно проложив того легкой молнией?

Как бы то ни было, Нурарихён решил перейти к делу, и всего через полчаса расшаркиваний, пустых бесед о погоде и сетований, что раньше молодежь была воспитанней и не пугала почтенных старейшин, наконец подошел к интересовавшей его теме. А она была весьма прозаичной. Смерть — вот что привело одного из Трех легендарных аякаси в мой дом.

Смерть его сына.

Он умер всего несколько дней назад, но был убит необычным оружием, препятствовавшим всяким попыткам Нурарихёна воскресить потомка. Присутствовавший при смерти Рикуо, не мог сказать ничего конкретного о личности убийцы, единственное что удалось узнать — внешность. Черноволосая, черноглазая девочка в платье.

— ...Описание размытое, но большего добиться нам не удалось, — сокрушенно покачал головой старик. — Ёхимэ пыталась воскресить сына, но даже ее дар оказался бесполезен. Не знаю что за оружие сразило Рихана, но оно выпило всю его ёки в один миг. Прошу тебя, Звездное дитя, воскреси моего сына! Молю! — он подался вперед, до скрипа сжав столешницу.

Я отрицательно покачал головой.

— Я не буду этого делать.

— Ясно, — печально кивнул старик головой. — Этого и следовало ожидать, все-же моя просьба очень нахальна, — он начал подниматься из-за стола, замер на полпути, будто что-то вспоминая, а затем сунул руку под свой коричневый хаори. — Чуть не забыл. Печать с дерева Тенрю начинает спадать. Заверши дело.

И кинув на стол меч в истертых ножнах, направился к выходу.

Подняв его, я обнажил клинок, и понял что все намного серьезней чем казалось. Оружие в моих руках, было именно тем мечом, что некогда подарил мне Цицерон, а я — Химари. Клинок казненного Цучимикадо, сейчас лежал в моих руках, — же лежал у меня в пространственном кармане.

Спрятав оружие, я пристально посмотрел вслед уходившим аякаси. В глубине тела Нуры, сплетаясь мириадами нитей с его душой и жизнью, мерно пульсировало опаловое сердце, несущее на себе отпечаток до боли знакомой силы Искры.

— Нура.

Остановившись, Нурарихён обернулся.

— Ты встретишь ушедшего, когда сын кицунэ вернется в этот мир. Не упусти момент.

Молча поклонившись, Главнокомандующий аякаси во главе свиты покинул дом. Вздохнув, я развеял "Отражение" и оперевшись подбородком на переплетенные пальцы, задумался. Со стороны молча сидевшей Тамы раздался легкий шелест одежды, повеяло магией и что-то легкое коснувшись головы. Склонив голову я довольно зажмурился, подставляя под гребень растрепавшиеся под ветром Темного Двора волосы.

— Почему ты отказал? — через несколько минут спросила Тама.

Я пожал плечами.

— Наверное... потому что это их история и не мне лезть в нее? Пусть сами создадут будущее без моего вмешательства, а в конце, когда они определяться чего именно хотят, я помогу им... и сделаю Кузунохе предложение от которого нельзя отказаться. — В этот миг я наконец понял что именно мне казалось в речи Нурарихёна неправильным. Упоминание Ёхимэ. Он говорил о ней словно она была жива, но будучи человеком, химе не могла прожить так долго. Способность исцеления, не способная восстановить сердце, не может растянуть жизнь смертного на четыре столетия. Я ощутил как по спине пробежал холодок предвкушения тайны и слегка улыбнулся. Становиться все интереснее.

— Ты в своем репертуаре, — лицо Тамамо я не видел, но почувствовал в голосе улыбку.

— Именно, — я улыбнулся в ответ, растрепал только расчесанные волосы вызвав у Тамы негодующий вскрик, и быстро прыгнул в зев портала — выскакивая под проливной дождь.

Поежившись от попавших за шиворот ледяных струй, я быстро накинул на голову капюшон и устремился в сторону возвышавшейся впереди цитадели Арго. Едва видимые в бушующей непогоде белоснежные стены едва светились в сероватом полумраке, ясно указывая куда идти, а створки массивных врат были распахнуты. Пройдя сквозь них и посочувствовав стоявшим на страже под ливнем "они", я пересек сейчас пустой внешний двор, вторые врата, просторный плац меж вторым и третьим кольцом стен и, наконец попав во внутренний двор, остановился от неожиданности, увидев тех, кого увидеть не ожидал.

Да и не полагалось им здесь находиться.

Прямо посреди двора, на камнях мощеной площадки среди сада, не испытывая ни малейших неудобств от хлещущего ливня и шквального ветра, разместились безликие паломники — как всегда облаченные в струящиеся белоснежные одеяния. Они негромко играли на флейтах, создавая тихо журчащую мелодию, что чудным образом пробиваясь сквозь рев ветров и громовые раскаты, растекалась по двору, завораживая и очаровывая. Некоторые из обитателей замка попав в ее плен, уже стояли меж деревьев, грезя наяву.

Заметив меня, один из паломников прервался, спрятав флейту поднялся, и текучим шагом очутившись рядом, навис надо мной. Склонил голову, ощупывая пристальным вниманием из едва очерченной белой тканью капюшона пустоты.

— Что? — я вопросительно приподнял бровь.

Медленно покачав головой, паломник отстранился, рука с необычайно длинными тонкими пальцами погрузилась под плащ и вынырнула обратно, сжимая широкополую соломенную шляпу — точную копию той что была на нем самом. Ее он и протянул мне.

После небольшого колебания я принял дар.

— Спасибо.

Приложив ладонь к груди, паломник глубоко поклонился и удалился обратно, на ходу доставая флейту.

Принимать подарки от аякаси чревато, особенно от таких отдаленных от людей как Безликие Паломники, но этот дар был безвозмездным, и я, будучи уверенным в своей полной неуязвимости от подобных проклятий примерил дар, оставшись доволен. Шляпа оказалась очень удобной, а защищала от дождя куда лучше чем капюшон.

Впрочем, вскоре надобность в ней отпала, поскольку я вошел в замок, но снимать дар я не стал, а наоборот, скользнув на изнанку реальности направился на самый верх башни, веселым перезвоном подвесок пугая часовых. Озадаченные идущим из пустоты звуком "они" даже попытались прихлопнуть меня дубинами, а когда поняли всю бесполезность этих попыток — позвали магов. Шестеро субтильных на фоне сородичей магов, по интеллекту очевидно ушли недалеко от своих менее одаренных собратьев, первым делом попытавшись выжечь источник звука огнем. Начинающийся пожар сумел обуздать только прилетевший на всех парах Рисэй, после чего незадачливые поджигатели собственными головами оценили увесистость цельнолитого посоха, и богатство матерного лексикона синекожего "они".

Не став ожидать пока тот закончит экзекуцию я быстренько прошмыгнул на следующий этаж, и уже нигде не задерживаясь, направился к покоям Арго.

Постучав и дождавшись приглушенного "Войдите" я проскользнул сквозь дверь:

— Хорошая у тебя стража стоит. Незаметно не пройти.

Застывший с регалией наперевес у окна полуобнаженный "они" опустился на колено.

— Господин!

— Да брось, — отмахнулся я подходя к нему. — Поднимись, приведи себя в порядок и рассказывай как все прошло. — Выглянув наружу я оценил вид на окружающие горы и плац на внешнем дворе — где не смотря на непогоду усердно тренировалось несколько десятков екаев.

Вернув регалии прежний вид, Арго быстро накинул на обнаженные плечи хаори, сел рядом, — даже в таком виде возвышаясь надо мной словно незыблемая гора, и начал рассказ.

Выслушав его я задумчиво кивнул, сделав в уме пометку заняться психическим состоянием Тензаншена.

— Надо будет им заняться пока его разум не регрессировал... Идем, — и остановил потянувшегося к одежде Арго. — Не стоит. Это недалеко.

Идти действительно было действительно недалеко — в казематы под крепостью — длинные коридоры с многочисленными укрепленными камерами, населенными многочисленными обитателями: призванными из Дзигоко "они", пойманными дикими аякаси, и даже парочкой черных искателей, — торговцев частями тел аякаси, схваченными в лесах неподалеку от поселения Куо, и ожидавшими участи быть превращенными в "они". Пройдя по длинному тюремному проходу к самому концу, я распахнул неприметную дверь в глухой стене и завел удивленного наличием незапланированного помещения демона в обширные покои в три комнаты без окон и дверей. Пропустил его вперед, кивнул выглянувшей из смежной комнаты Эйко:

— Он твой, — и под удивленное восклицание Арго, пулей выскочил из покоев, захлопнув за собой дверь на засов. Прислонившись спиной к двери облегченно выдохнул, и прислушался.

Вначале было слышно только негромкий разговор, потом прозвучало громкое восклицание и в дверь изнутри что-то с силой ударило. Судя по воплю — голова Арго. Затем раздалось восклицание, в дверь еще несколько раз громыхнуло, и вопли стихли, сменившись иными, куда более интимными звуками.

Отстранившись от двери, я улыбнулся, возвращая сотворенное тело в изначальное состояние, и сквозь облако взмывающих ввысь искорок теплого света, взглянул на два ярких огонька душ за стеной. У нее — проблемы с энергетикой и необычные способы ее пополнения. У него — патологическая страсть к кицунэ и неистощимый запас энергии. Думаю они отлично сойдутся, и станут замечательной парой. Разумеется, будут и скандалы, и ссоры, и недопонимания вызванные дурной репутацией обоих, но я не буду вмешиваться пока они не примут судьбоносное решение, и лишь затем помогу. Да, они станут отличной парой. Нужно только немножко подождать...

Сотворенное тело рассеялось последними крупицами солнца, и мой разум слился воедино.

* * *

Ощущение раздвоенности быстро прошло, и я, вновь очутившись под сенью Короля Всех Древ, быстро огляделся. Святилище Жизни почти не изменилось, все так-же поражая величием застывшей мелодии Природы неподготовленные умы. Зачарованная ею Химари гуляла в садике взращенном обитавшей здесь феей, любуясь громадными пестрыми цветами, а уже бывшая здесь Куэс, очнувшись от наваждения, тискала безропотную Лу.

Все было как и прежде. Исключая странные звуки откуда-то позади могучего ствола.

Нахмурившись, я обошел Древо вскоре наткнувшись на источник звуков. Сварливая вестница в одеяниях цвета осени, гоняла кодам от крохотного родничка под корнями Древа, ругаясь метала крохотные оранжевые искорки магии, не давая духам леса приблизиться к ярко-бирюзовой воде.

— Пошли отсюда. Нечего вам тут делать маленькие [Цензура!], [Цензура!]

Кодама не сдавались, пытаясь прорваться к источнику, и зачерпнуть хоть немного воды. Посмотрев на их бесплодные попытки, я вернулся обратно, отобрал Лу у протестующей Куэс, и повел недовольную Королеву за собой.

— Видишь? — указал я на творившееся безобразие.

Лу моргнула, пытаясь понять что я имею в виду, сообразила, ахнула, и взметнулась в воздух.

— Дионима! Ч-что... что ты делаешь?

Гонявшая духов вестница быстро обернулась, и, судя по ее виду, захотела провалиться сквозь землю, подальше от разъяренной Лу.

— Моя королева...

С ухмылкой наблюдая как осеннюю вестницу песочат на все лады, я почувствовал как меня дергают за рукав и обернулся, встречаясь взглядом с Куэс.

— Юто, почему Лу такая злая?

— Потому что ее подчиненная не имела права забирать источник в свою собственность. От него питается весь лес, и без него быстро засохнет. Кстати о лесе. Идем, — взяв ведьмочку за руку я отвел ее к столпившимся у источника кодамам, и указал на воду. — Зачерпни немножко воды, и дай им. Это позволит тебе подружиться с ними. Смелее, не бойся, они безобидны.

Поколебавшись, Куэс зачерпнула в ладошку воды протянула ближайшему духу. Кодама нерешительно приблизился, и, после небольшого сомнения прильнул к воде. Благодарно пискнул, выпив и вокруг ведьмочки собрались все духи, на все лады требовательно пища:

— Дай! Дай! Дай!

— Ты им понравилась, — подбодрил я растерявшуюся от напора ведьмочку. — Напои их, и они отстанут, а у тебя появится много друзей.

Заручиться благодарностью кодам было нетрудно, по детски наивные и доверчивые духи деревьев редко кого отвергали, будучи по своей натуре незлобивыми и добродушными. Не отвергли они и Куэс, и в благодарность за воду поделившись с ней толикой сил, разлетелись по лесу, возвращаясь в свои жилища.

Затем я отвел присмиревшую ведьмочку к Источнику Жизни, где опустившись на колено, бережно погладил лепестки крохотного ростка, проросшего на берегу.

— Это твой Шедевр, Куэс. И мы взрастим его.

Глава 52. Навстречу зимним приключениям

Неделя — ровно столько потребовалось времени чтобы взрастить новый Шедевр. Шесть дней и ночей крохотный росток впитывал незамутненную эссенцию Жизни, пил кристально-чистую воду подземных источников, и неразбавленную природную магию лей, рос, выпускал почки, расцветал распрямлял и сбрасывал листву, пока однажды, — на седьмую ночь — не завершил свой рост. Высокое кряжистое древо стояло в неподвижности, пока на его коре медленно взбирались от корней к кроне сотни слабо мерцающих чистым изумрудом жил, затем качнулось, — и будто вздохнуло. На его ветвях медленно распустились тысячи прекрасных розовых цветов.

Цветущая сакура застыла окутанная искрящимся лунным сиянием, и лишь ее лепестки кружили в воздухе словно розовые звенящие снежинки. Их полетом хотелось любоваться вечность — но ее у нас не было, и я прикоснулся к плечу завороженной Куэс. Вздрогнув, она обернулась, глядя на меня большими, восторженными глазами.

— Он ждет тебя... — в глубинах сути древа, там, где сама Куэс не видела ничего, я ощутил искру одинокой души, ожидавшей того, кому она могла посвятить свою жизнь, прочел ее, — и спрятал ее воспоминания туда, где уже хранилась память шести тысяч душ, обитавших под эгидой Амакава, оставляя прошлое им самим, не осуждая их за совершенное, и не собираясь выдавать потаенных секретов. — Не заставляй его страдать еще дольше.

Ведьмочка кивнула и медленно направилась навстречу потянувшимся к ней ветвям. Осторожно ощупав вытянутую ладонь те отпрянули вверх освобождая путь и детская ладошка легла на бархатистый ствол, окончательно связав две судьбы воедино.

В глубинах древа медленно разгорелось изумрудное сияние, охватило ее целиком, вспыхнуло ярким солнцем — и угасло, оставив вместо себя одинокую человеческую фигуру. Рожденный из Древа шагнув вперед, опустился на колено перед Куэс:

— Моя госпожа...

* * *

Каждая история имеет свой конец. Закончилась и эта, и Куэс Джингуджи была вынуждена покинуть поместье Амакава, дабы отправиться на учебу в Англию. Мерухи лично приехала за ней, на роскошной черной машине, не побоявшись заехать прямо на территорию поместья, и пока дочь собиралась в путь, отправилась на переговоры с дедом. О чем они разговаривали — я не знаю, поскольку был занят поисками одной очень важной вещи. Я провозился так долго, что когда наконец вышел на улицу, меня ожидали всего две фигуры — Куэс, и везде сопровождавшего ее тенью Сакуи.

Приблизившись к ним, я посмотрел на машину, без труда разглядев в ней две души одна из которых принадлежала Мерухи, и протянул Куэс то что искал — массивную книгу с изображенной на ней совой.

— Я написал ее для тебя. Надеюсь, то, что в ней содержится, будет для тебя полезным, — отдав том, я повернулся к ее спутнику. — Сакуя, присмотри за ней, ладно?

Дворецкий слегка поклонился:

— Можете на меня рассчитывать, Создатель. С вашего позволения я удалюсь, — он ушел к машине, тактично оставив нас наедине.

— Спасибо, Юто, — серьезно сказала Куэс, пролистнув несколько страниц. Спрятала фолиант под мышку и в ее глазах заплясали озорные бесенята. — Помнишь, что ты обещал мне одно желание?

— Но ты так и не сказала его, — кивнул я. — Неужели решилась?

— Да. Я хочу... — окончание фразы она прошептала мне на ухо. А затем, воспользовавшись моим онемением, поцеловала, блеснула лукавыми глазами и убежала к машине. А я остался стоять, онемев от неожиданности.

Подошедшая Тамамо заливисто рассмеялась.

— Эта девочка просто чудо, не правда-ли?

Я промолчал все так-же ошеломленно глядя вслед садящейся в машину Куэс. Закрыв за ней дверь, Сакуя коротко поклонившись мне напоследок, сел возле водителя, машина взревела двигателем — и устремилась к Ноихаре, вскоре исчезнув за поворотом. Проводив ее глазами теней до границ наших земель я сел на край террасы и задумчиво посмотрел в сторону далеких заснеженных вершин. С уходом Куэс нужно было возвращаться к делам, но... Мне вдруг нестерпимо захотелось отдохнуть от суеты и жизни, побыть в окружении безмолвия, поваляться в снегу, поиграть с духами мороза, побывать на горячих источниках юки-онн...

— Давай сходим в горы, — произнес я, услышав знакомые шаги.

— Почему именно горы? — Химари приблизилась, мягко ступая по прогретым на солнце доскам, села рядом, звякнув чашечками на подносе. — Может лучше на море?

— Слишком шумно и жарко, — поморщился я, беря одну из чашек, — а мне хочется прохлады и тишины. Прогуляться по ледникам, поиграть с вьюгой...

— Я не против, — пожала плечами нэко. — Только бабушку предупреди.

— Само собой, — улыбнулся я, возвращая чашку на место. Шагнул в комнату и столкнулся в проходе с Тамой.

— Я с вами! — безапелляционно заявила кицунэ, придержав меня за руку.

Я переглянулся с Химари. Нэко прикрыла глаза и отвернулась, сделав вид что полностью занята созерцанием пляски духов вокруг древа-стража. Осознав, что помощи от нее не дождаться, я со вздохом обернулся к лисе. Скептически ее осмотрел и подозрительно спросил:

— Чего это ты захотела с нами пойти? Тебя же из дома канатом не вытащишь.

— Мне скучно!

— Стоящая причина, — фыркнул я. — Собирайся.

* * *

Выгравированная на переплете сова, была исполненная с такой точностью, таким изяществом, что казалась почти живой. Куэс провела по обложке кончиками пальцев, отмечая каждый штрих, каждое перышко на плотной коже и вздрогнула, когда сова встряхнулась под пальцами, мотнула ушастой головой достала из перьев золотое пенсне, нацепила его на нос, и, растянув клюв в такой знакомой, чуть печальной суетливой улыбке приветливо кивнула.

Помедлив, ведьмочка с улыбкой ответила на приветствие, и раскрыла книгу. Нахмурилась.

Серебристые страницы были девственно чисты.

Впрочем, таковыми они были недолго. Стоило ей прикоснуться к листу, как от пальцев по его поверхности пробежала волна серебристого света оставляя за собою изящные руны слов. Они были незнакомы, но, странным образом понятны.

В ночь полнолуния, где прошлое и будущее вручены настоящим, мистическая книга откроет все свои секреты.

Замерцав, надпись истаяла, а взамен, из глубины страницы выплыли разворачиваясь строки оглавления: десятки разделов, сотни глав. Некоторые несли знакомый смысл, но куда большая часть была абсолютно неизвестна. С интересом пробежавшись по ним взглядом и раскрыв на главе "Теургия" ведьмочка осознала, что многое из написанного там, непонятно даже на первый взгляд, а то что понятно, явно несет иной смысл, вернулась к оглавлению и изумленно застыла, увидев вместо оглавления слова:

Что, слишком сложно для понимания? Естественно! Не имея образования и даже мало-мальского понимания разобраться в гримуаре профессионального мага невозможно. Чувствуешь собственное невежество? Терпи ведьмочка — ведьмой станешь. Когда-нибудь... наверное... Ладно, не буду долго издеваться. Как приедешь в свой "Хогвартс", перед сном положи книгу под подушку. Удивишься.

Весело рассмеявшись, Куэс покачала головой и закрыла книгу.

Все-таки некоторые вещи оставались неизменными.

* * *

— И долго вас не будет? — обеспокоенно спросила бабушка, выходя к порогу.

— Дня три-четыре, — поправив плащ, я удовлетворенно кивнул и начал обуваться. — Может неделю. Хочу еще пройтись по поселениям, заглянуть в Додзе Тэнгу, а оттуда уже к Куо наведаться.

— Неделю?! — охнула бабушка. — Может вам хоть еды в дорогу собрать?.. Кая. Кая! — она устремилась на кухню.

— Ба... — поняв что меня не слышат, я переглянулся с Химари. — Похоже, нам сейчас будет весело...

К сожалению, предчувствия меня не обманули.

Вошедшая в раж бабушка, похоже решила собрать нас на целый месяц странствий, не принимая в расчет никаких возражений. За маленькой (человек на десять) корзинкой последовала еще одна, — для Сураи, за ней шарф, теплые носки, свитер, несколько пар кимоно и многочисленнейшие нравоучения в стиле "не ешь сырое мясо, не лезь в норы к животным, не карабкайся на скалы и вообще, во всем слушайся Тамамо, она уже взрослая, присмотрит за вами..." — на этом моменте я неосторожно хмыкнул, не без основания сомневаясь во "взрослости" кицунэ, и был "вознагражден" еще одной порцией полновесных наставлений...

— Это просто кошмар, — пожаловался я Химари, спешно покидая дом и пытаясь стянуть с шеи удавку шарфа. Сделать это получилось, лишь отдав Химари корзину, и двумя руками развязав узел. — Я конечно знал, что ба не любит когда мы уходим без подготовки, но чтобы настолько?!

— Я бы на ее месте тоже волновалась, — заметила нэко. — Отпускать кого-то в далекий путь нелегко, кто знает что может случиться особенно в горах, где обитает множество аякаси, зачастую недружелюбных к чужакам.

— Я понимаю, — вздохнул я, не собираясь отрицать и так очевидного. — Еще я понимаю, что ей бессмысленно объяснять что мне почти невозможно навредить.

Химари пожала плечами и мы вышли на улицу.

Ожидавшая нас Тамамо, сидя на краю террасы лениво крутила в руках цветастый зонтик и тихо напевала песню на старом языке, названия которого я не знал. Сидевший рядом Сураи, пытался подпевать, легонько порыкивая в такт словам, но вызывая тем самым лишь слабую усмешку у кицунэ. При нашем появлении они поднялись, и Тама, поддернув подол синего кимоно, ехидно спросила:

— Вас наконец отпустили?

Я кивнул, глядя в небо. Палящий зной, преследовавший нас почти все лето, сменился приятной тенью пасмурной погоды. Небо хмурилось тяжелыми свинцовыми тучами, обещая скорый дождь. Иногда легкий ветер приносил одинокие капли, звонко разбивавшиеся о крышу поместья и камни дорожки, разлетаясь сотнями хрустальных брызг.

Кицунэ словила раскрытой ладонью упавшую каплю, придирчиво ее изучила.

— Как странно... еще утром была прекрасная погода, а стоило нам выйти как начало моросить... Твоих рук дело?

— По дороге с облаками

Мы идем в далекий путь.

Лиса, не отставай. — задумчиво продекламировал я, направляясь к лесу.

— Ну хоть чему-то я смогла тебя научить, — довольно фыркнула Тама, идя следом.

Я слабо усмехнулся: было дело, — как раз после нахождения Эйрин. Именно тогда, за два месяца до поездки в Токио, вознамерившаяся отплатить мне за бесценнейшие знания о магии кицунэ, решила научить меня всему тому, что по ее мнению нужно было знать воспитанному юноше из благородной семьи: поэзии, стихосложению, рисованию, утонченной и очень сложной вариации каллиграфии, разнообразным церемониям и ритуалам, сотням различнейших наук... Для этого она заручилась поддержкой деда, переборола на время собственную лень, составила план занятий...

Задумку лисы погубили две вещи. Первая из них — архаизм ее знаний, устаревших на добрую тысячу лет, и выглядевших седой древностью даже на фоне откровенно ортодоксальных познаний большинства аякаси. А вторая... боги. На первом же уроке она затронула эту тему, после чего я наотрез отказался изучать что-либо связанное с их упоминанием. Тама настаивала, Тама упрашивала, Тама подключила старшее поколение Амакава и Химари — но все чего добилась, это пары уроков поэзии, рисования и любимой мною каллиграфии.

Тема была закрыта и мы больше никогда не касались ее, но полученные знания я иногда использовал.

Додумать мне помешала звонко щелкнувшая по носу капля. Расфыркавшись от неожиданности, я укоризненно покосился на бессовестно смеющихся аякаси, а затем, неожиданно даже для самого себя заразившись их хорошим настроением, предложил:

— Давайте наперегонки! — и бросился вперед.

За спиной ахнули, и вскоре мимо меня проскользнула золотая молния. Солнечный лев гулко рыкнул, без труда обгоняя, вырвался вперед и помчался далее, оставляя за собою отчетливую цепочку светящихся отпечатков лап, за ним мелькнул гибкий силуэт принявшей звериный облик кицунэ, насмешливо сверкнул бирюзой глаз, сидевшая на ее спине белая кошка иронично помахала мне лапкой:

— Пока-пока.

— Так нечестно, — возмутился я останавливаясь. Покачал головой, усмехнулся: — Хотите значит посоперничать со мной? Бесполезно!

Скользнув в боевое обличье, я повел плечами, привыкая к иному телу, и растянул пряжу времени, одним мгновенным броском оказываясь рядом с Тамой. Хлопнул кицунэ по боку, и побежал рядом, не уступая ни на сантиметр, но и не обгоняя. Вытоптанная тропинка стелилась под ногами, сытой змеей извивалась между деревьев, вела нас все выше и выше в горы. Мы бежали по ней под веселый смех, обгоняя ветер и дождь. Призрачные лесные огоньки весело танцевали в полутьме чащи, освещая наш путь, скрипучие лесные духи неодобрительно шептались нам вслед, шурша кронами и скрипя стволами, задорные феи кружили в воздухе приветствуя приближающуюся грозу. Вдалеке мелькнуло и сразу пропало озеро и водопад, из-за верхушек крон на миг показалась остроконечная вершина Виноградной скалы. Мы обогнули по краю безмятежно-темную гладь заиленного озера, пробежали мимо скалившихся холодными гранями темного камня, древних руин на холме, созданных не людьми и не для людей, и оказались в лесу на пологом склоне горы, как раз в тот миг, когда небеса расчертила ломанная зарница грозы.

Остановившись на опушке, я обернулся, глядя как в небесах накатывает вал чернильного цунами дождя. Скосил глаз на вставшую рядом лису.

— Надо искать укрытие. И как можно скорее.

Тама согласно фыркнула, стряхивая со спины недовольно заворчавшую Химари, приняла человеческий облик, и замерла, подзывая к себе окрестных духов. Взяв на руки требовательно подошедшую нэко, я прислушался к бестелесному шепоту, услышал их ответ прежде самой Тамы, кивнул в глубину леса:

— Там есть укрытие. Небольшая пещера, облюбованная медведем.

Пологий холмик подозрительно правильной, округлой формы напоминал домик какого-то заблудшего хоббита, нашедшего подходящее место для своей норки чем жилище дикого зверя. О том, что это все-таки дом медведя говорил лишь устойчивый запах дикого зверя. Прислушавшись я услышал мерное дыхание зверя, и кивнул Сураи. Лев одним прыжком очутился в норе, внутри взревело, донеслись звуки борьбы, теплый солнечный свет хлынул из зева хода и все стихло.

Проморгавшись я первым вошел в нору, с сожалением оглядел распростершуюся тушу мишки.

— Жалко...

— Смотри на это выше, — подбодрила меня Тама. — Он все равно не отдал бы нам свой дом без боя, а так у нас есть убежище и мясо.

Поразмыслив и вспомнив найденные пять минут назад в перегное останки оуни* я согласно кивнул уже без всякого сожаления смотря на тушу. Он все равно не отдал бы нам пещеру, а договариваться со зверем охотящимся на разумных, мне было противно. Отдав заботы по разделки туши в руки кицунэ, священнодействовавшей под пристальными взглядами нэко и льва, я прошелся вдоль пещеры рассматривая наше убежище. Пещера была довольно большой, неправильной куполообразной формы. Пол был засыпан толстым слоем песка, и что находилось под ним было не разглядеть, однако стены выглядели неестественно гладкими, желтоватыми словно... старая кость.

Проведя по гладкой поверхности когтем, я растер пальцами тонкую линию стружки и почувствовал как по спине пробежал легкий морозец. Если он проснется, будет плохо.

— Тама, не разводи огонь!

— Почему? — собиравшаяся устроить хороший костер кицунэ недоуменно подняла голову, сощурившись посмотрела на меня, и, внезапно поняв в чем дело медленно кивнула, гася горевший на ладони огонек пламени. — Поняла.

— Но почему? — возмутилась Химари. Сураи поддержал ее возмущенным мявком. — Нас же никто не увидит.

— А ты присмотрись к стенам.

Пока нэко осматривалась, пытаясь сообразить в чем же дело, я размышлял стоит ли доставать Изумрудный Огонь, пришел к выводам что Пламя Хаоса Гашодокуро не учует и, сдернув с шеи Сердце, метнул его в центр пещеры с одним простым приказом: "Гори!"

Изумрудное пламя затанцевало на песке, расцветив пещеру всеми оттенками зелени, а заодно придав нам вид уже несвежих, — в случае медведя, еще и погрызенных, — зомби. Однако оно дарило тепло, было неощутимо для екаев и не могла обжечь нас — а значит с побочными эффектами в виде неприглядного внешнего вида можно было смириться.

— Не учует, — успокоил я вопросительно вздернувшую бровь Таму, сел возле костра, прислонившись к горячему боку Сураи. Снаружи стояла непроглядная тьма, бушевал ветер, сгибая верхушки деревьев, а тут было тепло, сухо и тихо, к тому-же, были те кому можно было безоговорочно доверять. Чудное место.

Усмехнувшись я погладил забравшуюся на колени Химари и принялся ожидать пока приготовится мясо.

* — горный екай в виде волосатой старухи. Разновидность ямаубе, но, в отличие от той, благосклонна к людям.

Глава 53. Божество затерянной души

Утром, когда дождь прошел и омытый мир засиял под розоватыми лучами рассветной зари чистыми красками наступающей осени, мы двинулись в путь, оставив Гашодокуро и далее дремать в объятьях земли. Мы шли сквозь густой лес, и склоны гор становились все более обрывистыми, вокруг оставалось все меньше деревьев и больше камней, в ковре трав и цветов все чаще попадались каменистые проплешины, а на крупных серых валунах выдавшихся из земли словно спины спящих земных духов — обильные пятна мха и лишайника. Постепенно стало холоднее, почти исчезли многочисленные птицы, мелкие животные и духи природы — уступившие место духам гор, ветров и снегов. Они витали вокруг, что-то тихо шепча, спали среди камней, на вид неотличимые от окружающих валунов, бродили по долинам внизу, играли в ветрах и купались в холодных звонких ручьях, берущих начало из ледников на вершинах гор. Возле одного из них — разлившегося ниже по склону озерцом в отпечатке гигантской ступни — устроил свое логово адзуки-арай. Сам хозяин, сидя на бережку, занимался своим излюбленным делом — промывал в решете бобы, под аккомпанемент шелеста зерен напевая нехитрую фразу: "Должен ли я мыть эту фасоль или мне утащить и съесть человека?". Несмотря на угрожающие слова, выглядел екай безобидно, да и сам оказался изрядно труслив — убежав при одном нашем появлении, бросив и решето, и горку уже намытых бобов.

Воспользовавшись его переправой мы миновали ручей, — вскоре выйдя на старую тропу. Проложенная меж скал и деревьев, она плавно поднималась ввысь, прихотливо изгибаясь на особо крутых участках, пока не свернула в сторону, огибая невысокую скалу, и пошла по краю крутой пропасти, укрытой на дне вуалью непроглядного, густого словно вспененное молоко тумана. Над белесой завесой едва заметно выдавались верхушки деревьев, мелькали размытые тени летающих екаев, смутно виднелись далекие огни.

Мое внимание привлекло особо крупное скопление огней, выделявшееся в тумане ярким заревом. Я указал на него Тамамо, и кицунэ, балансируя на краю пропасти, прищурилась, вглядываясь в даль.

— Лагерь какой-то... — неуверенно предположила она. — Сходим посмотрим?

Я уверенно кивнул.

Крутая тропинка ведущая вниз, нашлась только благодаря подсказке старого идзю*. Обезьяноподобный екай с умными золотыми глазами, куривший трубку на краю пропасти, за небольшую щепотку соли и кусок медвежатины, не только указал путь, но и предложил помочь перенести наши вещи. От предложения мы вежливо отказались, воспользовались тропой, и вскоре очутились на уступе над огнями, — на поверку оказавшимися лагерем ёкаев.

Свесившись через край уступа, я пристально осмотрел стоянку, представлявшую собою скопление примитивных шалашей зажатых между стеной ущелья на которой находились мы и рекой. В центре было просторное место отведенное под импровизированную арену. Рядом с ней пылал большой костер на котором жарилась туша громадного четырехрогого быка, запекаемого прямиком со шкурой и копытами.

— Интересно, кто это?

— Сикомэ, — ответила Тама, глядя вниз с омерзением.

— Так вот они какие... — задумчиво протянул я, пристально рассматривая обитателей лагеря. Про сикомэ, — японских гоблинов — я слышал неоднократно, но вживую еще ни разу не видел, — теперь убедившись что слухи, описывавшие их как жестоких кровожадных существ, были верны. Высокие — ростом примерно в два метра — чрезвычайно мускулистые ёкаи, все как один несли на себе печать въевшейся в суть жестокости, внешне более напоминая демонов, чем разумных существ. — И что будем с ними делать?

— Уничтожим! — в один голос ответили аякаси.

Я мельком посмотрел на них, удивленным подобным единодушием и вновь свесился за край, наблюдая как на арене идет битва между добрым десятком ёкаев. Сражались сикомэ искусно, но слишком грубо, слишком кроваво и слишком не эстетично, — словно дикие звери стремящиеся любой ценой впиться в глотку врагу. Никакого сравнения с отточенными техниками используемыми Химари, или любого из учеников Ханэро...

Теоретически — поскольку мы отклонились от маршрута и теперь находились вне моих земель — я спокойно мог пройти мимо, предоставив ёкаев Кругу, и ни Тама, ни Химари, не сказали бы мне и слова против, но практически я не мог этого сделать. Всего в десятке километров отсюда, было небольшое поселение дружественных ёкаев торговавших с Куо, а еще чуть дальше — деревенька людей. Оставь я сикомэ в покое, и рано или поздно, они нападут на поселения, — просто не смогут поступить иначе в силу своей природы. А убивать, несмотря на всю легкость подобного решения мне не хотелось.

...В лагере двести тридцать одна душа, зажатая на небольшом пятачке пространства. Крохотная затрата сил, мельчайшее локальное изменение константы одного из законов мироздания, простейшее масштабное заклинание — и две с лишним сотни жизней пересекут Сандзу. Вот только... совершив подобное, я перестану уважать сам себя, ибо уничтожение врагов, пусть и заслуживающих смерти, но совершенно ничего не способных противопоставить мне — совершенно не то достижение которым можно гордиться.

Но и отпускать их было нельзя...

Обдумывая возникшую дилемму, я вспомнил методы Эйрин, которыми она заставляла своих под... помощников сделать что-то, что делать они совершенно не хотели, и понял что решение проблемы куда проще чем кажется. Радостно щелкнув пальцами, я привлек к себе внимания что-то обсуждавших аякаси:

— Мы поступим иным образом. Мне понадобится пара трав, лишайник, немного мха и один вонючий козел... Тама, раздобудь козла.

— Ты это серьезно? — в надежде что ослышалась, недоверчиво спросила кицунэ.

— Абсолютно.

Она глубоко вздохнула, приложив ладонь к лицу, что-то прошептала себе под нос, — я расслышал только "Боги" и "почему", еще раз вздохнула и убрала ладонь.

— Где я тебе его достану?

— Не мои проблемы, — отмахнулся я доставая малый алхимический набор и демонстрируя Химари изображения нужных трав. — Купи, слови, укради — мне без разницы, главное чтоб был.

Взгляд которым меня наградили, был весьма красноречив, на какой-то миг мне даже показалось что кицунэ, отбросив в сторону все условности сделает со мной что-то не очень хорошее... но вместо этого она, улыбнувшись подозрительно ехидной улыбкой, телепортировалась прочь. Незаметно вытерев со лба испарину, я принялся толочь в ступке мухомор.

Рецепт созданный Эйрин, незамысловато назывался "Зельем добрых дел" — под стать эффекту что он вызывал. Несложный в изготовлении, но очень коварный в действии, состав вызывал у подопытных удовольствие сродни наркотическому от выполнения действий определенного толка, заложенных создателем заранее. Эффект был настолько силен, что мог изменить слабую личность за один вдох, и именно из-за него я запретил Эйрин готовить это зелье — хоть и сам сейчас делаю. На самом деле мерзкая дрянь, но лучше она чем побоище. Пусть сикомэ сажают цветочки вместо войны.

Смешав несколько видов галлюциногенных и ядовитых грибов, я залил смесь очищенной водой и, подождав пока на дне колбы не появиться осадок, аккуратно слил жидкость на моментально покрывшиеся мхом камни. Осадок смешал с предварительно измельченными травами что вскоре принесла Химари, затем вновь залил водой, и поставил на огонь.

— Что это будет? — полюбопытствовала Химари, садясь рядом и пристально наблюдая за моими действиями.

— Одно зелье с крайне интересным эффектом, — промурлыкал я, сосредоточенно добавляя капельку огненной смолы и тщательно помешивая зелье. Стремительно темнеющая жижа побулькивала, источала аромат ирисок и постепенно густела.

— И что же оно делает?

Решив что достаточно, я щелчком погасил пламя, качнув мгновенно остывшую колбу, наблюдая как нефтяная жидкость внутри облизывает стенки, не оставляя следов на стекле, довольно улыбнулся. В классической низшей алхимии, работающей с травами, минералами и ингредиентами животного происхождения, я не столь хорош как Эйрин или Хо, но на такую мелочь моих умений хватило с лихвой. Зелье получилось высшего качества.

— Пока секрет, — еще раз качнув колбу я перевел взгляд на надувшуюся нэко. — Потерпи чуть-чуть. Придет Тама, и ты все увидишь.

— К слову о Таме... Это не она идет?

Я проследил взглядом за рукой нэко и почувствовал как моя нижняя челюсть, повинуясь законам неумолимой гравитации устремилась к земле. Кицунэ шла, беззаботно крутя на плече зонтик, а рядом с ней, в воздушной сфере, спресованный на манер шарика плыл...

— И это по твоему козел?!

— Рога есть, борода тоже, блеять умеет, — по всем параметрам козел, — отмахнулась лиса, жестом подвешивая кирина над нами. — И не забудь, с тебя одно желание.

Я почувствовал нестерпимую жажду прислониться лицом к ладони, дабы хоть чуть-чуть отстраниться от этого жестокого мира, но вовремя вспомнил что у меня в руке до сих пор зелье.

— Ну ты и...

— Любимый, исполнительный, добропорядочный фамильяр, — закончила она. — Я это и так знаю, но за напоминание спасибо.

Перебороть желание сказать какую-то гадость оказалось куда сложнее. Потерев переносицу, я все-таки решил что оно того не стоит, и выплеснув содержимое колбы на "козла" — одновременно подавая знак Таме. Массивное тело раздраконенного чудовища с грохотом приземлилось прямо в центр костра, расшвыряв головешки и части запекаемой туши в стороны. Кирин громко взревел, окончательно привлекая к себе внимание сикомэ, поднялся на лапы — оказавшись добрых трех метров в холке и примерно семи в длину — и бросился в бой, буквально растоптав попавшихся под лапы гоблинов. Однако те, невзирая на потери, повели себя совсем не так как полагалось себя вести кровожадным, существующим лишь для войны ёкаям... Откровенно говоря, их поведение пристало бы оголодавшим суккубам, заметившим рядом беспомощного человека.

— Юто, — голос пристально наблюдавшей за "боем" нэко был очень тих, и о-о-о-очень задумчив. — Что именно делает твое зелье?

— Оно тут не причем, — с негодованием открестился я от всех возможных обвинений. — Это все Тама!

— Я-а-а?!

— А кто? Я?! Зелье этого варианта вступает в реакцию с потом животного, вызывая необходимые изменения. Был бы это козел — они бы сейчас все вместе танцевали у костра и обнимались, но принести козла для тебе было слишком скучно, — ты привела кирина, вот и имеем то что имеем!

— Откуда я знала, что нужен именно козел? — возмутилась Тамамо под изучающим взглядом уже окончательно алоглазой Химари. Вид у созерцающей битву внизу кицунэ был очень довольным, а потому возмущение вышло крайне неубедительным.

— Исполнительный, добропорядочный фамильяр принес бы именно то, что ему и сказали, — ядовито парировал я, поднимаясь наверх. — Идемте уже!

Пропустив аякаси вперед, я на мгновение остановившись у края ущелья, повернулся к оставленному позади лагерю и дважды хлопнув в ладони, поклонился. Прощайте сикомэ. Я сделал все что мог, и не моя вина, что вместо безобидного козла к вам попало вот это... Надеюсь хоть кто-то из вас выживет и понесет любовь и мир в массы.

Счев свою миссию на этом исполненной, я побежал следом за удаляющимися девушками.

* * *

К местам где горы дремали под вечным одеялом снегов мы дошли в глубоких сумерках, когда солнце уже скрылось за вершинами гор, а в воздухе появились мириады морозных огоньков. Крохотными светлячками они расцвечивали сумеречные вершины мягким призрачным сиянием, оттеняя холодный блеск далеких звезд над головой. Снежный наст под их сиянием отливал голубизной, искрился алмазной пылью, рождая в отсветах новых ярких огоньков, взлетающих в небо чтобы вскоре угаснуть — перед тем дав жизнь новым сородичам, и тем самым повторив цикл заново и заново.

Словив огонек, я полюбовался его сиянием сквозь сжатые пальцы, и отпустил недовольно распушившегося малыша. Поплотнее укутавшись в шарф покосился на нэко. Весело скачущая на снегу кошка ловила кружащие вокруг огоньки, расшалившись словно маленький котенок, словивший маленький клубочек пушистой пряжи.

— Нам пора, Химари.

Отпустив добычу нэко ответила чистым невинным взглядом младенца, и приглашающе протянула лапки, намекая что неплохо бы мне ее понести.

— Могла бы и сама пойти, — вздохнул я, поднимая ее на руки. Нэко проигнорировала мои слова, с нескрываемым удовольствием укутываясь в край шарфа под плащом. Убедившись что она устроилась поудобнее, я глянул на уже занявшую спину Сураи Таму, понял что место мне не уступят и с улыбкой покачав головой, возглавил путь.

Мы шли сквозь царство призрачного света, искрящегося снега, выцветших теней и угольных абрисов скал в тишине. Она длилась и длилась, нарушаемая лишь легким шипением снега под лапами Сураи и отзвуками дыхания, пока что-то невесомое, нежное и невыразимо хрупкое, не упало мне на макушку. Посмотрев вверх, я понял что даже не заметил как звезды на небе затянула непроглядная пелена, — неторопливо роняющая крупные пушистые снежинки, так похожие на холодные хрупкие цветы.

— Почти как в прошлый раз, — внезапно нарушила молчание Химари, высовывая мордочку из-за ворота. — Тогда тоже был снег.

— Но он был жесток... — задумчиво произнес я, вспоминая как мы шли сквозь вьюгу, ведомые невозмутимой юки-онной. Снежная дева усмиряла бушующую стихию, создавая пятачок спокойствия, а кружащая метель ткала вокруг нас непроницаемую стену из снега и ветра. Завораживающее было зрелище, хоть и смертельно опасное — зашедшая следом пара дзями, увидевших меня и вознамерившихся полакомиться человечинкой, едва не превратилась в ледышки, и нам пришлось их спасать. Сначала от вьюги, — потом от Химари, узнавшей зачем духи нас преследовали.

Я невольно обернулся, проверяя нет ли никого сзади, хоть и знал что мы одни — одинокие отпечатки следов Сураи на нетронутой глади снега, и мои чувства были тому свидетельством.

— А что было в прошлый раз? — моментально полюбопытствовала Тамамо, подъезжая поближе.

— Я расскажу, — воодушевилась Химари. Взобралась для удобства мне на плечо и начала рассказывать что же такого интересного было в прошлый раз. Я слушал ее, на особо интересных моментах кивая головой, пока не почувствовал рядом Сэкки. Удивленно приподняв брови, огляделся, — вскоре обнаружив ее сидящей на камне недалеко. Юки-онна, сохранявшая полнейшую неподвижность, несмотря на небольшое расстояние настолько сливалась со снежной ночью, что была абсолютно неразличима даже для ночного зрения бакинэко.

— Нас встречают, — мимолетом заметил я, подгадав паузу в монологе Химари. — Вон там.

Аякаси одновременно посмотрели в указанном направлении. Прищурившаяся Тама медленно кивнула:

— Ее аура полностью сокрыта... Интересно.

— Юки-тян всех своих сестер заставляет скрывать ауру. Ты бы знала это, если бы чаще гуляла с нами.

— "Гулять", — как ты говоришь, — по лесам и горам, мне наскучило давным-давно, — выразительно фыркнула кицунэ. — Я лучше дома в комфорте займусь чем-нибудь гораздо более полезным. Например почитаю современную литературу. А все более-менее интересное ты мне и сам сообщишь.

— И не поспоришь, — пробормотал я, смахивая снег с плеча. — Здравствуй Сэкки.

Юки-онна поднявшись с камня, плавно поклонилась в ответ, разгоняя парящие в воздухе снежинки.

— Доброй ночи, юный господин. Сегодня я буду вашим проводником. Желаете сразу отправиться в деревню?

— Нет, — я мельком посмотрел на Таму. — Вначале к Святилищу.

— Как пожелаете, — после мимолетного колебания поклонилась дева. — Прошу за мной.

Словив любопытствующий взгляд Тамамо я качнул головой вслед уходящей аякаси. Понятливо прикрыв глаза, кицунэ похлопала Сураи по спине, — направляя льва следом. Я двинулся за ними, попутно укутывая полезшую под плащ Химари в шарф. Недолгое путешествие сквозь стихающую вокруг нас бурю, завершилось под скальным выступом скрывающим своим массивным телом вход в громадную пещеру. По обе стороны от входа возвышались две каменных колонны, поднятых из скальных недр в далекой древности духами земли. Меж их вершин на толстой симэнаве, висел массивный диск из потемневшей от старости бронзы с отпечатавшимся на нем одним единственным символом "убежище" — древний талисман скрывающий это место от людских глаз.

Сэкки остановившись у входа, молча села на заснеженную скамью в тени колонны, всем своим видом показывая что будет ждать нас. Зачерпнув снега я смял его в шарик голубоватого льда, сияющий изнутри первозданным огнем Творения и вошел в пещеру.

В циклопическом гроте свободно играл ветер. Он танцевал с поземкой на гладком камне пола, звонко разбивался о ледяные сталактиты на каменном небосводе, и прятался в самых далеких уголках пещеры, настолько далеких что даже мое ночное зрение не могло справиться с укрывающей их тьмой. В нише у входа разместилась статуя благостного Будды. Грубо высеченный из камня истукан встречал посетителей безмятежным взглядом хрустальных глаз. У его ног на небольшом постаменте лежали дары принесенные сюда редкими посетителями: зачерствевший кусочек лепешки, горсточка риса, потухшая ароматическая палочки, изящная серебряная серьга украшенная ярким аквамарином, и две ледяные сферы с огнем Творения. Добавив к ним третью, я поднял голову, всматриваясь в хрустальные глаза:

— Еще одна капелька воды для тебя. Надеюсь, она поможет тебе так-же, как помогла в свое время мне. Удачи. — Взгляд статуи слегка изменился. Безмятежность сменилась легкой грустью и пониманием. Кивнув ему на прощание, я покосился на полыхающую изумленную кицунэ: — Что?

— Впервые вижу чтобы ты кого-то почитал, — необычайно серьезно заметила Тамамо. — Обычно, ты на дух не переносишь любые упоминания о богах.

— Я признаю его не как бога, но как того кто смог преодолеть свой предел, самостоятельно взойдя на следующую ступень Лестницы в Небо, — я отвел взгляд от статуи, обернулся к Таме. — На мой взгляд это достойно уважения. Идем. — Подавая пример, я первым шагнул в глубины грота, погружаясь в океан безбрежной тьмы. За спиной глубоко вздохнули, мягко пошли следом, едва слышно царапая камень когтями, и я привычно положил руку на бок пошедшего рядом Сураи. Из рук сидящей на его спине кицунэ взметнулся рой волшебных огоньков, закружился в воздухе едва мерцая в клубах снежной пыли и заиндевелые своды грота в их тусклом призрачном сиянии внезапно вспыхнули мириадами холодных искр, словно звездное небо, переливами неверного света озаряя каменное подсводье, веками не знавшее что такое свет.

Стены грота, постепенно сужаясь по всей своей длине, окончились сравнительно небольшим проходом в скале, пройдя сквозь который мы оказались на каменном плато, окруженным непроглядным мраком сплошной бездны царящей в сердцевине горы. Каменные утесы уходя далеко ввысь, смыкались где-то там в колоссальном куполе, накрывшем собою чудовищную каверну в теле земли, способную легко уместить в себе целый город.

За спиной выл ветер, врываясь в сердце горы с неожиданной яростью. Неся на своей спине снег, он наметывал сугробы меж лежавших повсеместно валунов, а затем срывал их в бездну искрящейся всеми цветами радуги в тусклом свете разлетевшихся огоньков пылью.

За ближайшим валуном начиналась тропа. Длинной бесснежной полосой, освещенной лишь двумя рядами горящих призрачным огнем фонарей, она пересекала плато оканчиваясь у ступеней храма на краю непроглядной бездны. Потемневшее от времени строение, проступая сквозь пелену извечных сумерек, казалось, парило над землей, раскинув в стороны серые крылья пагоды. Многочисленные бронзовые колокольчики на краях скатов мелодично и звонко пели; их чарующая мелодия пробивалась сквозь несмолкаемый вой ветра, путеводной нитью указывая на надежное убежище.

Поднявшись по каменным ступеням на террасу храма, я неодобрительно покачал головой, увидев что массивные створки врат храма распахнуты настежь, открывая молитвенный зал всем ветрам, и вошел внутрь. Храм выглядел заброшенным и мертвым. Светильники на столбах давно угасли, статуя божества в конце зала утратила очертания укрывшись толстым слоем инея, на полу гуляла поземка, играя с успевшим нарасти до щиколотки снегом.

Жрицы нигде не было видно.

— Сэйери, ты здесь?

Вошедшая следом Тамамо задумчиво хмыкнула:

— Сомневаюсь что здесь вообще можно жить, — кицунэ подошла к статуе божества пытаясь рассмотреть его поподробнее. Смахнув снег ладонью, отступила в сторону, любуясь результатом. — Это дракон?

— Почти, — рассеяно ответил я, осматриваясь в поисках жрицы. Заглянул за статую, прошелся по залу заглядывая за каждый столб, затем заметил в углу под лестницей смутную тень, подошел поближе и сразу понял почему Сэйери не отзывалась.

Мико сладко спала на циновке под полированными ступенями, укрывшись пушистым белым снегом словно одеялом. На ее лице и разметавшихся по полу длинных волосах цвета летнего неба поблескивали кристаллики инея, но она не испытывала ни малейшего неудобства от жуткого холода, мирно почивая в царстве сна.

Присев рядом я миг полюбовался ее спокойным отрешенным лицом, затем аккуратно потряс за плечо. Мерное дыхание оборвалась, аякаси встрепенулась, приподнимаясь на локте:

— Кто здесь? — ее глаза были прикрыты плотной повязкой, но несмотря на это, она безошибочно повернула лицо в сторону изумленно воскликнувшей Тамамо, как всегда не заметив меня. — Кто вы?

— Друзья, — негромко ответил я, и жрица сразу успокоилась. Коснулась волос снимая с них наледь, и быстро, словно стыдясь, поправила рукава хаори, скрывая покрытые шрамам запястья.

— Юный господин, я же просила вас не пугать меня так, — укоризненно произнесла она, поднимаясь и стряхивая с одежды невесомые хлопья снега.

Я многозначительно хмыкнул, нарочито громко ступая прошелся по хайдэну.

— Ты опять пренебрегаешь теплом... — смахнув снег с алтаря, я уселся на него, прекрасно зная что здешний Ками будет безразличен к моей бесцеремонности.

— Мой бог не любит его, — пройдя рядом с посторонившимся Сураи, мико остановилась рядом со статуей, нахмурилась, повела ладонью, и снег стек с металла, обнажая искусно проработанную фигуру божества. Удовлетворенно кивнув Сэйери тем же способом заставила снег покинуть пространство храма, закрыла за ним створки, а затем, достав из складок одеяния тонкую трубку с едва уловимой огненной искрой внутри, начала зажигать светильники. В теплом свете разгорающихся фитилей храм моментально преобразился, наполнившись уютом, и едва уловимыми ароматами добавленных в ламповое масло благовоний.

— Я принес то, что ты просила.

Трубка громко звякнула о стекло, когда мико вздрогнула. Взяв себя в руки, Сэйери закончила со светильниками, зажгла свечи у подножия статуи и лишь тогда, сев у алтаря подняла ко мне лицо.

— Вы принесли... это?

— Да... — тихо ответил я.

Три сосуда наполненных искристо-белоснежной кровью ледяной гидры она приняла с величайшей бережностью, словно бесценнейшую святыню, и надолго замерла, баюкая в руках леденящие кожу фиалы. О чем мико задумалась я знал, а потому, тихо поднявшись, бесшумно направился к выходу из храма.

— Спасибо вам, — тихий шепот догнал меня у створок. — Благодаря этому... я наконец стану завершенной.

— Нет нужды в благодарности. Я ведь обещал.

— Но все же, как я могу отплатить за этот дар? — мико повернулась в мою сторону, с неохотой отложила фиалы в сторону. — Я знаю, он бесценен, но может я могу чем-то вам помочь? У меня есть жемчуг и ледяные камни, немного янтаря принесенного с моря, чешуя...

Я поднял ладонь, прерывая ее.

— Ничего не нужно.

Статуя Ками шевельнулась на постаменте, блеснув серебряной чешуей. Гибкое змеиное тело медленно расплетая тяжелые кольца сползло на пол, текучими движениями обвилось вокруг сидящей мико и змей, взметнув треугольную голову над левым плечом, что-то зашептал ей на ухо. Сэйери слегка склонила голову, прислушиваясь к словам аватары.

Когда мы уходили, они продолжали сидеть пред алтарем — жрица и ее серебряный бог с изумрудными глазами, таинственно блестящими в теплом свете фонарей.

Спускаясь по лестнице храма в сопровождении Сураи, я с наслаждением подставил лицо морозному воздуху, стремясь избавиться от намертво въевшегося в кожу приторного аромата благовоний. Ветер буйствовавший совсем недавно уже почти стих: последние его порывы еще качали язычки колокольчиков, выбивая из них тихий перезвон мелодии; заставляли танцевать огоньки фонарей, бросая тысячи бликов на острые кромки увешавших перила сосулек, но подобного разгула стихии более не предвиделось, и можно было откинуть капюшон, не опасаясь получит за шиворот пригоршню снега.

— Зачем ей нужна кровь гидры? — спросила Тама, внимательно глядя под ноги. Заиндевелые ступени были жутко скользкими и шедшая впереди кицунэ, не желая упасть, аккуратно ступала по оледеневшему камню, тщательно выбирая место для следующего шага.

— Она облегчает трансформацию.

— Трансформацию во что? — перепрыгнув последние ступеньки она мягко приземлилась на тропу, обернулась и замерла, напрягшись. На ее пальцах заплясало лисье пламя, готовое в любой момент обернутся сокрушающим молотом магии. Уже зная что, вернее "кто", ее испугал, я вскинул голову — встречаясь взглядом со змеиными глазами цвета изумруда. Их обладатель обозревал мир возвышаясь над крышей храма, а его укрытое матово-белой, столь же холодной как и окружающий снег чешуей массивное тело, уходило далеко в бездну.

Гигантский змей медленно опустил голову, пока его глаз не очутился на одном со мною уровне. Немного помедлив коснулся вытянутой руки.

— Спасибо за помощь моему дитя, Творец. Я не забуду.

Я молча кивнул, завороженно созерцая как клубится в глубине вытянутого зрачка изумрудное марево первозданной природной магии. Чешуйки на голове змея выглядели крохотными на фоне куда более крупной чешуи на теле, но на самом деле превосходили размером даже самый большой щит, — будучи при этойм удивительно гладкими, словно отполированное тысячелетиями стекло.

А еще они были жутко холодными.

Стряхнув наваждение я отвел взгляд от завораживающих глаз, и шагнул под стремительно приподнявшимся туловищем, увлекая за собой присмиревшего Сураи. Змей, выждав пока мы пройдем начал медленно вытягивать свое тело из бездны, бережно словно вокруг кладки обвиваясь кольцом вокруг храма, пока не укрыл его белоснежным коконом, непроницаемым для любой угрозы, гипотетически способной навредить его обитательнице.

Тамамо молчала до тех пор пока мы не пресекли плато, подав голос лишь у выхода во внешнюю пещеру.

— Пожалуй ты прав, — заметила лиса, крутя зонтик в руках. — Мне действительно стоит чаще гулять с вами... Сколько еще подобных существ вообще существует? — она с намеком полуобернулась, глядя на смутно видимого отсюда змея.

— От Лешего я слышал о восемнадцати, знаю точное местоположение шести, а поименно лишь троих. — Задумчиво ответил я, следом за ней оборачиваясь. Дыхание души Орочи было едва заметным, тусклым словно угасающая свеча, сливаясь с естественным фоном мира. Змей, скрыв свою сущность до максимума, полностью посвятил себя одной цели, сконцентрировав всю свою силу, все возможности на одном живом существе, кое-принял и понял в свое время — Сэйери... — Последних ты уже знаешь: Ух, Беорго и сам Орочи. Еще двое живут на Японских островах: Паучиха прозванная своими детьми Матерью Сетей, но скованная древними оммёдзи на дне озера в Кусиро, и Шепот Душ в Море листвы у подножия Фудзи. Еще я знаю что в Тибете живет некий дракон, где-то в Европе химера и грифон, в Америке, в Долине Смерти — Темная Мать, а на дне Тихого океана спит Отец Безумия... — почувствовав как в глубинах души Сэйери поднимается волна изменений, я печально усмехнулся: жрица сама выбрала этот путь, но менее горьким он не стал.... Почувствовавший смену настроения Сураи мягко ткнул в бок головой, ластясь под пальцами словно большой добродушный пес.

— А кто же Сэйери?

— Нингё**, — после долгого, почти минутного молчания ответил я. — Последняя нингё. Ее сородичей выловили люди жаждавшие вечной жизни, а ее, чудом выжившую, но потерявшую зрение спас Орочи. В благодарность она отреклась от своей природы, и посвятила свою жизнь служению, вознамерившись стать подобной ему, — погладив Сураи по лбу я направился к выходу.

Весь дальнейший путь до ожидавшей нас Сэкки мы проделали молча.

* — ёкай похожий на большую обезьяну. За пищу носит грузы по горным перевалам.

** — японская русалка, чье мясо по поверьям способно дать вечную молодость.