Терпения девочки хватило ненадолго.
— Что это?
— Это? — Проведя еще несколько линий я отбросил веточку в сторону и критически оглядел результат. Со стороны это выглядело рисунком ребенка невесть с чего решившего нарисовать семь испещренных странными закорючками концентрических кругов, вложенных друг в друга и окружающих еще одну руну — странно дрожащую и полуразмытую — в центре. Между второй и третьей линией лежал треугольник, не касающейся краями их границ. — Это — схема нашего мироздания, система магии в упрощенном варианте. Символ в центре означает Абсолют, Творца — неодолимую и всемогущую сущность, что лежит в основе всего. Вокруг нее — я указал на следующий круг, — но ниже рангом, стоит две Основы, — Хаос и Порядок, две силы что разделены, но являются составными Абсолюта, строительный материал вселенной, ее состояние. Отдельно от них, — палец переместился к треугольнику — ниже Основ, но выше Начал, стоит Изменение, — синергия Времени, Пространства и Судьбы. Его выделяют в особую категорию, ибо оно влияет на Начала, но совершенно не властно над Основами, и, в отличие от остальных не может перетекать друг в друга, — только работать сообща. Кругом ниже стоят три Начала — Жизнь, Смерть, Эфир. Они определяют каким является то или иное существо или вещь — живым, мертвым или неовеществленным. Еще ниже стоят две Первостихии — Свет и Тьма, они составляющие Мироздания, — меньшие чем Начала, но большие чем Стихии, определяющие каким является суть — отдающей или принимающей. Далее идут Стихии. Их пять: Огонь, Вода, Земля, Воздух, Дух. И они в свою очередь разделяются на множество подстихий: Туман, Железо, Лава, Кровь и многие другие занимающие предпоследний круг. Ну и наконец последний круг — это Силы... — помолчав я, мельком глянул на заинтересованно слушающую Куэс и со вздохом продолжил: — Этот Круг почти никогда не заполняют даже наполовину. Сил великое множество, они состоят из безумного объединения Стихий, Первостихий, Начал, Основ, Младших Стихий, Изменения и даже Абсолюта. Каждая раса, каждый вид, или уникальные существа могут создать свою Силу, воплотить свой источник, и пользоваться им как угодно... Такова простая схема нашего мироздания.
— Знаешь, а эта система очень близка к европейской... — задумчиво произнесла Куэс, рассматривая рисунок. — Просто один в один... А какова сложная схема?
— Артефакт, — хмыкнул я. — В виде таблицы, овеществленной иллюзии, сферы — кто как сделает. В центре всегда размещают Искру, — кто может себе позволить, — чистую, остальные удовольствуются суррогатом в виде души, не обязательно человеческой, но обязательно нейтральной. Вокруг нее размещают в таком-же порядке те же руны что ты видишь тут, но вдобавок отмечают взаимосвязи и формулы преобразований и взаимодействий сил друг с другом. В конце, на внешних краях отмечают все известные создателям Силы и Школы. Работа сложная, опасная и неблагодарная, но каждый великий маг, бог и сопоставимые с ними сущности стараются завести себе подобную... вещь, потому умельцы не переводятся.
— И зачем ты мне показываешь это мне?
— Зачем? — задумчиво повторил я, пропустил прядь волос сквозь пальцы и прямо взглянул на нее: — Смерть могущественная сила, но ее редко выбирают в качестве основной, уж слишком сильно она влияет на разум адепта. Тлен, гниль, распад, жертвоприношения, пытки и смерти... — это глубоко темная сила и я не особо хочу учить тебя чему-то подобному... Хотя придется, да... А вторая причина в том самом влиянии на разум. Могущественный некромант, — особа крайне хладнокровная, сдержанная, рациональная до мозга костей, и слов "милосердие", "мораль" и "жалость" в лексиконе не имеет. Как впрочем и темные ведьмы, хотя они наоборот, зачастую иррационально жестоки, равнодушны к страданиям других и часто нелогичны. Ты, как Джингуджи, потомок европейских ведьм, и как Герцогиня Мертвых, относишься и к тем, и к тем в двойном размере. Вдобавок твой дар очень могуч, но сама ты очень молода и неопытна, обуздать его не можешь, и воздействие на тебя куда сильнее. — Я указал на застывшего у стены скелета. — Он пример. Еще месяц назад ты бы даже не прикоснулась к останкам мертвеца, а сейчас возишься без тени брезгливости.
— И что делать? — лицо ведьмочка контролировала хорошо, но голос дрогнул выдавая истинные чувства. Она боялась.
Склонив голову я секунду смотрел вглубь прозрачно-сиреневой души, отмечая бушующие в ней эмоции затем весело улыбнулся и легонько щелкнул Куэс по носу.
— Не бояться! Неужели ты подумала что я дам тебе что-то, что тебе навредит? — прочитав ответ на ее лице насмешливо фыркнул: — Дурочка!
— Я не дурочка, — возмутилась Куэс потирая нос.
— Ну да, — легко согласился я, — ты просто очень доверчивая. Чтобы нивелировать воздействие на разум, мы оставим изучение Смерти на теорию и чуть-чуть практику, а сами займемся ее антагонистом — Жизнью, стихиями, и пройдемся вкратце по силам. Ты согласна?
— Мне всегда казалось что Смерть и Жизнь несовместимые понятия...
— Верно, — я утвердительно кивнул, прислушиваясь к доносящемуся из глубины пещеры шороху. Скрип когтей, шорох шерсти и глубокий длинный зевок, — похоже хозяину берлоги надоел наш разговор... Хотя нет, просто проголодался. — Если конечно не использовать в качестве баланса Эфир. Но у тебя ситуация иная — при инициации тебя как Герцогини я просто поставил знак равенства между этими Началами.
— Ты поставил?! Но как?!
Я отвел взгляд в сторону, не собираясь так легко выдавать свои секреты.
— Неважно... Так что?
Куэс задумалась, поглядывая на рисунок, и машинально вырисовывая на песке какую-то закорючку. В эмоциях появилась задумчивость, подавившая угасающие ноты страха. Сдержав порыв погладить ее по голове, я поднял глаза выше белоснежной макушки, и поприветствовал идущую к нам из дальнего угла пещеры громаду меха пронизанную любопытством и голодом:
— Привет, Мохнатое Пузо!
Медведь приветственно ткнулся мордой в бок подставил ухо под чесание, прошелся по пальцам длинным языком и не найдя ничего вкусненького, шумно сопя, утопал на улицу, а я получил возможность полюбоваться лицом Куэс, сообразившей что все это время она провела в пещере медведя. Зрелище было незабываемым.
— Неужели за прошедший месяц ты так и не сообразила что это его дом?
— Откуда мне было знать?!
Я весело хмыкнул: и правда, откуда домашнему ребенку знать как отличить населенную пещеру от пустой!
— В здешних горах трудно найти жилье, и почти в каждой из пещер кто-то живет, — аякаси, зверь, или даже бывают особо поехавшие на почве единения с природой отшельники. Они не очень рады незваным гостям, и обычно выгоняют сразу, но здесь мои земли, а Мохнатое Пузо весьма мягок для такого громадного существа, и охотно идет на контакт. Кстати, просто к слову — под настроение он может покатать на спине... — глянув на заерзавшую на месте ведьмочку, я усмехнулся, поняв что все дальнейшие разговоры уже не имеют смысла. — Иди.
Повторять дважды было излишним, Куэс буквально вылетела из пещеры позабыв про все, включая наш разговор и своего миньона. Неугомонный ребенок!
Убрав все следы нашего пребывания, я вышел следом и искоса глянул вверх. Будучи в зените, солнце нещадно палило, буквально убивая всякое желание находиться под обжигающими лучами, и что-либо делать. Не став ему противиться, я перебрался в тень ближайшего дерева, улегся на мягкой травке, краем глаза приглядывая за плещущейся в речке Куэс. Ведьмочка крутилась вокруг медведя, больше мешая чем помогая бедному зверю ловить рыбу, но черты не переходила, и успокоившись, я вернулся к созерцанию, одновременно вслушиваясь. В шелесте крон и пении птиц мне слышались голоса — мириады бесплотных голосов лесных духов. Сам лес шептал, стремясь поделиться новостью с теми кто его слышал. Он шептал о стае ворон кружащей над Виноградной скалой, и о том что там опять завелся темный дух, шептал о клубящихся свинцовых тучах на краю горизонта, вот-вот грозящих разлиться утешительным дождем, — возможно даже этой ночью, шептал о сотнях земных духов, совсем недалеко — на раскинувшемся неподалеку каменном пустыре, — роющих ходы в земной тверди, и осторожно, едва заметно рассказывал о странной вороне кружащей над его ветвями...
Услышав все что хотел, я вернулся в реальность вынырнув из созерцательной медитации, вздохнул с наслаждением, потянулся на такой мягкой и удобной травке, бросил ленивый взгляд в сторону реки...
И вскочил на ноги, в последний миг убирая Куэс с дистанции удара.
Застывшая от ужаса ведьмочка шлепнулась в воду в десятке метров от вознамерившегося прибить занозу разъяренно вставшего на дыбы медведя, а я опустив руку, облегченно вздохнул. Успел. Еще бы секунда, и Джингуджи бы пришлось принимать наследницу в несколько... подпорченном состоянии.
Не став доводить дело до конца, сердито ворчащий медведь скрылся в пещере, дуясь на отбитый нос и выскользнувшую из лап сочную рыбину. Из его ворчания я понял, что переоценил умственные способности одной несносной девчонки, и она, не получив желаемого решила взять его сама, попутно саданув мишку по самому мягкому и уязвимому месту — носу — и лишив завтрака.
Понадеялась на обещание, что никто ее не тронет пока я рядом? Возможно, но своей слепой уверенностью и пренебрежением ей удалось разозлить меня. Отмахнувшись от крутившейся вокруг фейки я позвал:
— Куэс, будь добра, подойди!
Наблюдая за поднимающейся ведьмочкой я сел на выпиравший из покрывала трав серый окатанный валун, недовольно фыркнул когда назойливый луч пронзил кружево листвы и ударил в глаза, отвернулся и замер узрев стоявшего за моей спиной мертвеца. Нежить смирно застыл прямо у меня за спиной пройдя тихо и незаметно даже для меня. И я не звал его за собой. Его вообще никто не звал... Но он пришел, будто самостоятельно приняв решение...
Я с просыпающимся интересом взглянул на скелета.
Скелет самостоятельно принимающий решения. Скелет напавший на людей, но не причинивший ни единого ранения. Скелет созданный грубо и без изящества, на одной силе воли и желании, но напитанный силой побольше чем иное умертвие, или даже низший лич. Мертвый воин в чьих костях намертво сплавились остатки посмертных мыслей убитого Цицероном в храме Цучимикадо, желания Куэс, и спокойная, но гибельная для всего живого сила Герцогини Мертвых.
Идеальная заготовка для Шедевра.
Я могу создать из него идеального защитника и слугу для Куэс. Могу — и сделаю! Что бы сотворить?.. Железный оборотень?.. Анимаг?.. Нет! Это будет действительно шедевр, — уникальный и могучий!
Чувствуя как глубоко в душе просыпаются первые предвестники такой сладостной Грёзы я протянул руку и выбеленный магией костяк послушно приблизившись склонил колени...
— ...ы видел?! Он пытался меня ударить!..
Голос Куэс вырвал меня из объятий нарождающейся Грёзы, вызвав ощущение близкое к разочарованию, а вместе с ним — желание устранить источник нежеланных звуков. Подавив порыв нагрубить, я закрыл глаза, отсекая себя от внешнего мира, загоняя неистовое желание ТВОРИТЬ в глубины подсознания, успокаивая тем самым разум, а вместе с ним и эмоции. Вновь глаза я открыл в момент когда неугомонная девчонка уже заглядывала через плечо:
— А что ты делаешь?
Искоса на нее посмотрев, я провел кончиками пальцев по испещрившим кость бесчисленным рунам, вернул череп склонившегося скелета на место, поднялся, тщательно отряхнув плащ, и будничным тоном попросил:
— Наклонись пожалуйста.
Недоумевающая ведьмочка выполнила просьбу. Я ласково приобнял ее...
И с наслаждением вкрутил кулак в подставленную макушку.
— Сколько! Ты! Можешь!..
— Ая-я-я-я-яй. Пусти! Пусти!..
— ...Лезть! Куда! Не просят! Непослушная девчонка!!! — на последних словах я разжал руки. Вырвавшись из хватки ведьмочка отскочила в сторону и со слезами на глазах обернулась:
— Это было больно и обидно! — прокричала она, подскочила замахиваясь: — Дурак!!!
Почувствовав как всколыхнулась ее аура я в последний момент вскинул руку, ловя удар. Окутанный темной дымкой кулачок впечатался в подставленную ладонь, вспышка, легкий холодок и волна леденящей туманной дымки разошлась волной от нас, взвилась по стволам деревьев на высоту человеческого роста, коснулась краев тотчас осыпавшейся прахом листвы и угасла, оставляя за собой лишь мертвую землю и тонкий-тонкий слой праха.
И пробуждающуюся ярость почувствовавшего нападение на хозяина леса.
Тихий, несущий угрозу вздох прошел волной по затрепетавшей листве, и почуявшая рядом с собою присутствие врага чаща восстала. С легким, набирающим силу треском, массивные стволы деревьев закачались на несуществующем ветру, между ними закружились в набирающем силу круговороте природные духи. Их янтарно-теплые стволы менялись на глазах, темнели теряя краски, правильные формы комкались, плыли и текли, обращая прямые линии в безумные формы гротеска. Сотни глаз прорезались сквозь углубляющиеся трещины в коре, ветви трансформировались в грубые лапы, выползающие из земли корни набирали силу вздымая пробуждающихся хуорнов над землей. На ближайших ветвях проявились бутоны цветов, налились цветом и формой, приобретая яркие угрожающие расцветки, завибрировали, готовые в любой миг выпустить на волю смертоносное содержимое. По вымершей земле поползли тонкие плети лиан, щетинясь растущими шипами обвили застывшего истуканом скелета, увили кости, сжались проникая вглубь черепа, проникая в саму суть костей. В пустых глазницах загорелось изумрудное пламя. Мертвец медленно повернул голову и неуверенно шагнул вперед, вздымая руку...
Отмечая краем глаза происходящие вокруг метаморфозы я смотрел в перепуганные глаза сообразившей, что она чуть не сделала, девчонки.
— Урок первый: эмоции всегда должны быть под контролем. Нестабильный некромант — смерть всему живому, — отпустив наконец ее руку я показательно размял едва заметно онемевшую кисть. — Таким выплеском ты с легкостью могла бы убить человека. — Обратив внимание на разъяренный лес, я прищурился: — Тихо!
Повелительные рявк подействовал на содрогнувшуюся чащу ударом кнута. Недовольно шелестя, чащоба неохотно откатилась назад. Кривые сучья-лапы вновь стали ветвями, искореженные стволы выпрямились, набрали цвет, кружащие духи будто опомнившись, порскнули в стороны прячась в растительности, бутоны увяли осыпавшись невзрачными обрывками, стальная листва утратила блеск... В один миг все утихло, и лес таким же как и прежде — зеленым, цветущим, полным жизни и света. Лишь в воздухе повисло едва заметное напряжение и из кроны ближайшего дерева, в сторону сжавшейся ведьмочки ощущался один враждебный взгляд.
Скелет вздрогнул, покачнулся роняя обрывки усыхающих плетей терновника, шагнул назад и застыл неподвижно. Пламя в глазницах опало, оставляя тусклые зеленые угольки.
Осмотрев опустошенную поляну я покачал головой, вздохнул и обернулся к Куэс. Встретив испуганный затравленный взгляд едва заметно уcмехнулся и, не став поднимать тему опустошенной поляны протянул ей руку:
— Пойдем, покажу кое-что интересное.
