— Ох ты ж, конечно-конечно, господи маг, все соберем! Благослови вас Арас!
— А когда он у вас? Завтрак тобишь...
— Проснемся, как солнце над лесом покажется, а потом сбегаем в верховья речки и обратно.
— Все сделаем! А с ученичком-то поговорите, лады?
— Лады. Ну-с, спокойной ночи, а эти себе оставьте, в уплату завтрака и обеда.
— И вам, почтенный Ариэль, спокойной ночки!
Светляк совсем погас, а камешки и две пары глаз наоборот засветились ярче.
Алик лежал на добротной и на многое рассчитанной кровати спиной ко мне, укрытый только пододеяльником из-за достаточно высокой температуры, не помогало приоткрытое окно. Он сжался в ожидании, едва дыша, надеясь...
Моя рука подлезла под ткань и легла на его напряженную ягодиц, задев набедренник, более привычный для юноши. Полез дальше, легко сдвинув вбок, второй рукой отбросил с него покрывало в сторону печи.
Юноша с присвистом вздохнул и сам лег на живот, стянув набедренник, представляющий собой хитро уложенную полосу ткани, развел ноги, уткнулся лбом в подушку, подложив под грудь согнутые в локтях руки со сжатыми кулаками. И попытался расслабить свою нижнюю половину, поглаживаемую мной.
Лег на него сверху, опираясь на локти. Эрегированный член задвигался между ягодицами. Минуты три я целовал его затылок и шею, прижимался к спине, наслаждаясь.
— Я не хочу... — прозвучало жалобно, а не планируемо решительно. Он всхлипнул, упала на подушку капля.
— Чего?
— Этого! — я оперативно перевернулся на спину, тем не менее, оставив руку, мнущую его попу.
— Ты знал об этом при первой личной встрече, да и сейчас сам приготовился, не так ли?
— Скажи честно, ты только из-за этого меня взял, да!?
— Да. Мне страстно понравилось твое тело, мне его хочется по многу раз на дню.
— И ты ведь уже тогда знал о моем неприятии!!! — не меняя позы, стесняясь помимо воли катящихся слез.
— И предложил спорные условия, на которые ты сам согласился. И потом тоже сам отказался от простого решения.
— Я думал ты лучше!.. — горько. — За что такая боль!? За что... — вздрогнув всем телом.
— А чего вчера молча терпел? — он хлюпнул носом и промолчал. — Дело только в боли?
— Я не хочу никакого секса с мужчинами!
— Дело только в боли? — с нажимом в голосе и в руке.
— Ты ведь все чувствуешь, эмпат ялов!..
— А если не будет боли, а как раз наоборот и так же сильно? А? Сильнее, чем было с девушками.
Он не поверил, испытывая презрение ко мне, и не ответил.
— Ты ведь знаешь о наркотической зависимости, всяких дурманящих грибочках и травках в настоях, курениях и прочих вариантах. Без подготовки, после вчерашнего ты бы сейчас сам на меня накинулся, вожделея меня для повторения неимоверного блаженства. Превратился бы с первого раза в зависимого. Ни с кем бы больше не испытывал удовольствия, кроме меня. Сегодня следует закрепить результат, а в следующие разы ты сможешь безбоязненно наслаждаться со мной и учиться сексу, а при соитии с кем-либо другим или другой сохранятся навыки и на передний план выйдут твои текущие ощущения, не перебиваемые памятью о много большем.
— И что с того!? Я! Не хочу! С мужским полом! Как же ты не поймешь, а!? Где же тут хваленая добровольность!?
— Потерпеть еще один раз осталось. Если будешь заниматься этим со мной, твой организм покрепчает, останется таким же молодо выглядящим, как сейчас. И сразу после меня ты без всяких физических трудностей сможешь принять участие в другом соитии, да хоть в оргии на всю ночь. И..
— Стань женского пола...
— Когда приблизится пик, я не смогу удержаться, — моя рука все еще оглаживала его, доставая до яичек, а сейчас средний палец почти на две фаланги проскользнул внутрь.
— Прошу, не надо! — положил руку рядом, касаясь его тела костяшками и тыльной стороной ладони.
— Жители деревни просили тебя разбавить их кровь, слишком близки родственные связи между супругами, многие дети вынуждены покидать родных из-за отсутствия пары со всеми вытекающими. Чебро поможет сделать с гарантией в первый же раз. Ты уже видел двух девушек, улыбнувшихся тебе, когда мы шли к мельнице, они и их семьи все понимают и просили через Макара. Подумай, воля твоя. Но если за месяц у нас с тобой не будет второго раза, ты с кем-либо переспишь или один прольешь семя, то при повторной попытке нам придется начинать с более сильной болью. Не хочешь — не буду настаивать на сексе, и смогу, как в остальное время, вообще не показывать своего влечения.
— Влечение, — будто тошнота вышла, а не слово. — И чему научишь, когда только о теле моем и думаешь да вынужден сдерживаться?
— Что сам возьмешь. Я увидел в тебе за эти два дня характер, достойный уважения, ты сильная личность, — совсем убирая руку и возвращая пододеяльник на место. — Мне твое расположение ценнее моих телесных наслаждений, мне важнее научить и остаться вместе с другом, чем удовлетворять несколько лет похоть и встретить когда-нибудь потом непримиримого врага. Все, расслабься, пока сам и прямо не предложишь, ничего больше не будет.
Перевернулся на живот, передвинулся к другому краю, отвернул голову к окну, одному из двух в комнате, укрылся и заснул, оставив Алика застывшим все в той же позе. По-настоящему уснул, фальшь юноша мог распознать, и все давеча сказанное мной обрело бы превратный оттенок.
Глава 7. Первый блин комом
— Ну и чего смотрите? Оголяемся, окунаемся, сушимся, разминка в набедренниках согреет.
— Совсем? — явственно дрожа. Среди деревьев туман еще держался.
— Прохладно, — от ключевой воды, собравшейся в часто используемом для купания деревенскими парнями месте, еще поднимался туман.
— Не отмазывайтесь, тем более мы уже обсуждали это, — и первым показал пример, зная о двух парах подростковых глаз, превосходно спрятавшихся в паре десятков метрах от учеников, но не от Сая, вставшего с северной стороны, и не от меня, быстро развязавшего кушак, разувшегося, снявшего рубаху и штаны с трусами, сделавшего два шага в выемку. Вода прикрыла мой пупок, как и у остальных из нас, крупноватый и чуть выпирающий, но не выбивающийся в разряд необычных и надолго запоминающихся.
Зайдя, пару раз присел, окунаясь с головой, растерся руками, еще раз присел, оглаживая волосы. И спокойно вышел из десятиградусной воды, не обращая ни на кого внимания. Спокойно создал инфэо обсушки и опустил руки от макушки ладонями вниз до упора, гоня волну и зная, что и тот, и другой видят магические конструкции.
— Дело ваше, — двое еще стояли, пусть и по разным причинам.
Одел трусы, провел рукой по волосам, идеально заплетшимся ото лба в сложную косу, начинающуюся с четырех прядей и до двенадцати в конце, изменяющая длину тесемка с кисточками скрепила кончик. И начал разминаться, не обращая внимания на колеблющихся и трапезничающего Интеграла.
Через пять минут оба юноши присоединились ко мне, став повторять движения, и оба остановились, когда я стал одеваться, завершив простенький комплекс для начинающих.
— Магия — это цветок, проросший в вашем горшке. Не ухаживайте за ним, получите вон то, — указав на одинокий кустик, неподалеку от которого возлежал раэкапу, занятый умыванием и метанием брезгливых взглядов на воду, по его шерстке шли беспорядочные цветовые волны, до сих пор не оцененные по достоинству, — которому не важен размер, все равно больше не вырастет — зрелость настала. Не займетесь горшком, получите вот это, — показывая на кувшинку меж камней, — которое таким и останется из-за прекращения роста основного корня, не способного впитывать больше. Инициации могут переломить, как-то стимулировать, они сродни вырубанию старых веток или отрезанию кончика корешка. Это невыносимо больно, не многие неофиты выживают, что уж говорить о взрослых, которые берут свое опытом и внешними средствами или паразитируют на других. У тебя мал горшок для долго развивавшегося без присмотра цветка, а у тебя без отвода лишней влаги начнется гниение с отравлением и толку чуть от всех задатков. Вы оба способны думать самостоятельно, больше я не вернусь к этой теме, не намекну на упускаемые шансы и повторно их не предложу.
И быстрым бегом, соблюдая ритм дыхания, помчался обратно.
— Ах!..
— Эргх!..
Справившись с первой реакцией на мою прическу, чета Телардкенгов во время нашего завтрака вновь стала сетовать на горести в тайной надежде на избавление. К концу пришли их сыновья, принесшие короб, полный разнокалиберных камней, не все из которых были кварцитами. Лучшие были сложены сверху.
Сомнения и терзания Алика от вида этого ящика с ручками по бокам лишь усилились, а в Йома впился комар желания зарыться туда с ушами.
— Благодарствую.
— Ох ты ж, это мы как вам благодарны, благослови Арас, да минуют беды стороной!
— Здесь али во дворе будете? Чо встали, олухи!? Ща на вырубку скопом, а ну за второй телегой!
— Дык, батя, готово усе!
— Охо-хо! Орлы!
— Мы на воздухе, Макар, неча коптить избу.
— Вот и славно, кудыть притаранить? — кивая с таким видом на ящик, будто это сундук с самоцветами да двумя бравыми стражами поодаль.
— Сами уж. Йомантау! Это не наше.
— Ох, да пусть потешится, от нас не убудет.
— Только обмен. Слышишь, нет?
— Ариэль... я всего-то один, можно?
— Подумай о детях, вдруг это любимый камень какой-нибудь девочки? Саинтли, подмогни.
Вышли следом за мужчинами этого приветливого дома, не забыв поблагодарить хозяюшку за специально для нас приготовленное и за сноровисто собранную корзинку со снедью для дневного перекуса.
— Зачем нам... это? — едва вышли за околицу, направляясь к одному из разлапистых деревьев, создающих уютную тень на ровно съеденном луговом разнотравье, ветер дул от деревни, снося вонь подготавливаемых для третьего в году посева полей.
— Тренироваться.
— А можно на этот? — третий раз за дорогу спросил Йом.
— Найдешь владельца ему и предлагай, не мне, — такой ответ ввел сольфика в уныние.
На сей раз я не стал устраиваться в корнях, а уселся на плащ с учетом движения тени. Двое, отказавшиеся взять у Саинтли свои плащи с неудовольствием устроились прямо на траве со следами собранных лепешек. Рульф расстелил свой плащ в сторонке, на свету, сел на пятки к нам спиной и стал аккуратно, неторопясь и бесшумно раскладывать содержимое деревянного короба, плетеный бы не выдержал веса.
— Магия — материализованный союз информации и энергии. Монада — это и единая универсальная сущность, Абсолют, и множество ее проявлений, лучей. Поименовывая, мы ограничиваем рамками восприятия. Помните об этом. Конечно наше восприятие, бесконечен Абсолют. Назовите Богом, но тот же Арас лишь часть иерархии, бесконечной по направлениям, конечно воспринимаемой нами. Монада вездесуща.
Далее я прибег к визуализации.
— Приземлим понятия. Мы — часть субстанции, развивающаяся по своему направлению, коллинеарному окружающему нас множеству. Нас четверо, мы сонаправлены на данном участке пути, но имеем разные характеристики. Мы пересеклись с деревенскими. Если глядеть так, то направления совпадают, а если приглядеться, глянуть вот так, то появляются различия.
На моей ладони появился булыжник.
— Возьмем камень. Он тоже проявленная в грубой материи развивающаяся часть, причем непосредственно пересекающаяся сейчас конкретно со мной. По отношению к нам камень примитивен. Обычный пахарь способен его расколоть, изменив направление развития, скажем: Монада камня может разделиться или расколотое материальное воплощение может перейти к другим Монадам. Но и камень может точно так же повлиять на пахаря: его может метнуть другой пахарь и развоплотить сущность первого, он может оказаться в лавине, так же способной лишить материального воплощения условно взятого пахаря.
Алик с трудом вникал, а Йом слушал только краем уха, отвлекаясь на Сая. Подбросил булыжник и со шлепком об ладонь поймал.
— Расколов камень о камень, пахарь совершит магическое действо. Во-первых, у него знания о том, что один тверже другого, и что определенное действие повлечет ожидаемые последствия. Во-вторых, у него есть энергия, в данном случае грубая, представленная физической силой его тела. Соединив знание и силу, пахарь расколет камень. Возьмем дварфа. У него то же есть определенные знания, но он научился собирать данные, анализировать их, преобразовывая разрозненную информацию в знание. Зачем самому крошить камень, получая охру, если можно приспособить безразличную, по его представлениям, силу воды? И он малым достигнет большего, чем пахарь. А дать камень орку-воину, так тот, не задумываясь, сделает так, — сжал булыжник, рассыпавшийся пылью, — и не поймет ни пахаря, ни дварфа.
— Мрр! — сольфу было скучно и не интересно, его разжарило, он переключился на ластящегося Интеграла, пользуя возможности ОСМО по периферийному зрению. Фокус с камнем его не впечатлил.
— В узком смысле магия сводится к тому, чтобы для некой вездесущей субстанции определить направление и придать импульс, добиваясь желаемого результата. Индивидуальные личностные особенности асмов и ограниченность восприятия окружающего в итоге дали множество способов влияния на него, отточенных коварным временем, породившим догмы, удерживающие методики в тесных коридорах.
Дал время на осмысление за хрустящим процессом поедания сочной кольраби, первым подав пример.
— Можно взаимодействовать или воздействовать прямо или косвенно. Усилия сводятся к конкретизации потребного, поиску энергии и приведению задуманного к исполнению. Так сложилось, что в одном из слоев энергетического пласта более чем достаточно ресурсов со всеми вытекающими плюсами и минусами. Возьмем подавляющее большинство — магов. Основа их деятельности — это формализация желаний. В тварном мире, в нашем уголке бытия, действуют определенные законы упорядочивания, затрагивающие и магические действия. Маги при работе используют системный подход, конкретизируя свой информационный посыл и наполняя его силой при помощи специальных методик. Волшебники опираются на вербальные атрибуты, жесты, слова, материальные атрибуты, за приемлемый срок обучаясь достигать целей своими путями, волхвы и вельвы — волшебники, выбравшие гражданскую стезю — погодники, например. Заклинатели — на мысли, реже на ключевые слова и жесты. Можно грубо их сравнить с черными грифелями и цветной акварелью. Шаманы обращаются к тем сущностям, что могут исполнить потребное, главное для них передать информацию о желаемом, а контроль исполнения, энергия и другое второстепенно. Колдуны и ведьмаки — некое переходное звено между магами и шаманами. Они могут намного быстрее и качественее проклясть, например, снять порчу или отыскать вещь. У перечисленных есть и специализации, наиболее известные это: целитель, друид, демонолог, некромант, дестромант; стихийники: геомант, гидромант, аэромант, криомант, пиромант, аквамант; менталоны: менталист, ментат, эмпат, телепат. Чародеи не используют формализацию и задействуют свою внутреннюю энергию в больше степени. Понятие "сила мысли" как нельзя лучше отражает их суть. Но все вышеперечисленные в той или иной степени действуют опосредованно, сразу ли или по достижению предела возможностей. Жрецы — проводники чужой воли, у них специфична и энергия, и желания. Апостол — сущность, крепко связывающая две плоскости: собственно, нашу и ту, где по общему представлению обитают слепые силы. Они тоже своего рода проводники со всеми вытекающими причинно-следственными связями. Ну и еще стоит упомянуть божеств, которым поклоняются многие глоры, сродни апостолам, но они — это чистые проявления силы, неопосредованные. Вот примерно так, если кратенько.
