Герой проигранной войны часть 2 (Амсдамский гамбит)

Что ж, он не ошибся. Почти. Семьи действительно не лезли в производственные предприятия, предпочитая доход от более простых и менее законных промыслов. Контрабанда и торговля ворованным товаром — от "списанного" военного имущества до золотых украшений; дань с окрестных магазинов и лавочек, отдаваемая на откуп уличным мордоворотам, составлявшим силовое крыло Семей; услуги "прачечных", способных как превратить машину угнанную вчера в купленную сегодня, так и обеспечить документы, подтверждающие честность происхождения денег, битком набитых в ваш саквояж. Впрочем, подделка документов шла и отдельной статьёй в списке доходов амсдамских семей. Как и подделка ювелирных изделий, и многое-многое другое.

С некоторой тоской ди Бенья поглядывал в сторону финансовых спекулянтов, но лезть в это змеиное кубло, плотно прикрываемое не только Семьями, но и реальной властью Республики, не рисковал. Это не Тиррен, здесь никто ни о чём предупреждать не будет, завалят сразу и наглухо.

Впрочем, полностью оставлять без внимания такой сладкий кусок ди Бенья не собирался. Просто отложил решение вопроса до тех пор, пока не сможет взять свою долю как равный с главами прочих Семей... а то и, чем демоны не шутят... с реальными правителям Республики. Но пока об этом и речи не шло, на очереди стояли задачи попроще. Набрать команду, оказать кое-какие услуги представителям этой Семьи, помочь с решением проблемы другой... получить с этого некоторый доход и... слушать, слушать, слушать. Копить связи, привязывать к себе нужных людей, подкупать чиновников и их семьи, проворачивать новые и новые схемы. Мелкие, на уровне уличного "кидка", но многочисленные, позволяющие держаться на плаву самому и нести всё растущие расходы.

Вал дел захлестнул Марку с головой, но он справился. Крутился, как белка в колесе, не раз ходил по лезвию ножа, лавируя меж интересов Семей, стараясь пореже мелькать в сводках РСУ, но выплыл, и взялся за основную часть плана. Первыми под него ушли несколько мелких конторок, поставлявших кое-какие материалы на одну не слишком большую, но вполне прибыльную фабрику, дымившую на пол-Дортлана. Спустя полгода, два сгоревших склада и один инфаркт, владелец компании "продал" представителю ди Беньи, уже заработавшему в некоторых кругах прозвище "Лис", солидный пакет привилегированных акций своей фабрики. И это стало первым серьёзным успехом. Но ушлый Марка не стал почивать на лаврах и... предложил одной из Семей услуги "своей" фабрики в качестве "прачечной". Точнее, одного из звеньев таковой, превращавших абсолютно нелегальный товар и деньги в чей-то вполне законный доход. Семья Цорен по достоинству оценила этот жест. Мелкий мошенник не ставил себя вровень с ними, не пытался вытащить изо рта кусок их пирога... он предлагал то, что Семьи, сосредоточившиеся на собственных "делянках", никогда не делали друг для друга — полноценное сотрудничество. Не сразу, но Цорен согласились на эксперимент и не пожалели. Чистая, не светившаяся ни в каких схемах, фабрика стала неплохим подспорьем для их дела. Да и самому предприятию это сотрудничество пошло на пользу. Выросла прибыль, началась модернизация производства, выросли и доходы владельцев. Марка довольно вздохнул и нацелился на следующую "корову".

Следующие четыре года стали для теперь уже Толстого Лиса периодом бешеного роста. Естественно, без неприятностей не обходилось, но никакие проблемы с законом, наглыми залётными бандами и непокорными "коровами" не могли остановить тирренца на пути к цели. Умелый шантаж и устрашение неплохо срабатывали на недогадливых дельцах, залётные отморозки быстро убеждались в своей несостоятельности... порой, уже после смерти, ну а вопросы с законом решались солидными брикетами с наличностью, перекочёвывавшими в карманы его служителей. И всё было бы совсем замечательно, если бы не письма отца.

О, нет, как и всякий выходец из Тиррена, Марка чтил и уважал своего батюшку, и даже оказавшись за тысячи миль от него, со всей сыновней искренностью исполнял те задания, что поручал ему в своих письмах Арно ди Бенья из далёкого Толада. Тем более, что они позволяли, особенно в начале его жизни в Амсдаме, свести немало полезных знакомств и показать себя как достойного доверия разумного... насколько таковое вообще можно представить в теневом мире республики.

Но шло время, и Марка стал замечать, что кое-какие поручения его отца становятся неуместны уже для его собственного дела. И это было плохо. Перечить отцу не хотелось, как и вступать в конфронтацию с теми людьми, что стояли за его спиной, и чью волю в Новом Свете исполняли, возможно, десятки таких, как сам Марка. Вот и выходило, что выполнение заданий из Тиррена начало наносить существенный вред собственным делам Толстого Лиса, а невыполнение их грозило большими неприятностями для самого Марки и, возможно, для его родных, оставшихся в Толаде. А тут ещё и Семья Цорен отчего-то закусила удила. Так-то, оно, конечно, ясно, что с принятием Акта Боусона у Семей Амсдама резко выросли доходы, и Цоренам, ввиду появления огромного количества "чёрного нала", срочно понадобилось расширять список "прачечных", но это ведь не повод, чтобы так давить на "коров"! Как бы кто ни подмазывал законников, но и они не могут просто сидеть и ничего не делать, когда в Дортлане, что ни день, то горит очередной склад какого-то упрямого дельца, а конторы на благопристойном Амсдам-илле то и дело подвергаются налётам каких-то отморозков.

Толстый Лис вовремя почуял, что над семьёй Цорен начинают сгущаться тучи. Недовольны бурной деятельностью этой Семьи оказались не только полицейские чины Амсдама, под которыми закачались их удобные кресла, но и "друзья по цеху", возмущённые тем, сколько внимания стали привлекать зеленовласые к их тесному мирку. Сам Марка чудом успел отойти в сторону раньше, чем по теневой части города сквозняком прошёл слушок: "Цорены зарвались". А вот вывести активы из совместных с ними дел ему, увы, уже не удалось.

Так, Марка ди Бенья лишился почти половины своего дела, а тут ещё и письма с поручениями отца зачастили. И были они куда опаснее, чем прежде. Толстый Лис рвал и метал, но отказаться от выполнения... да что уж там, приказов тирренского криминального общества, не посмел. И вскоре на улицах Амсдама стали появляться группы резких, как понос, соплеменников Марки, действовавших под вывеской ди Бенья. Вот только подчиняться Толстому Лису они совершенно не хотели. У них были собственные командиры, прибывшие из Тиррена. А те, в свою очередь, не намерены были советоваться со старожилом, и лишь пользовались его связями и знаниями реалий города.

Власть, которую Марка уже, кажется, чувствовал кончиками своих длинных пальцев, вдруг махнула хвостом и утекла из раскрытых объятий. Без грызни, без перестрелок... тирренские старшины просто и незатейливо отодвинули в сторону того, кто подготовил им плацдарм в Амсдаме, а его самого низвели с ранга "папо" до советника... временного, как чуял сам Марка.

Другой бы на его месте возмутился, устроил кавардак, а то и пострелушки, но Марка ди Бенья не зря носил своё прозвище. И он затаился. Принял предложенную роль, демонстративно и показательно, чтобы дошло до последней сошки криминального мира Амсдама, что он не в ответе за тот беспредел, который развели его соплеменники. Правда, от выполнения теперь уже абсолютно точно приказов тирренских папо этот шаг его не избавил. Скорее, наоборот. Хитрые схемы и почти чистые дела канули в воды забвения, и им на смену пришли незаконные, порой весьма грязные делишки. И с каждым разом всё становилось хуже и грязнее. Марка понимал, что его, фактически, топили, и от официального знакомства с республиканской судебной системой его спасал лишь накопленный за годы запас прочности из связей и денег. Но так же было очевидно, что продолжаться сколько-нибудь долго это противостояние не могло, и как только папи надоест один увёртливый лисёнок, его попросту грохнут. И ди Бенья решился на отчаянный шаг

Ознакомившиеся с методом ведения дел Толстого Лиса, тирренцы решили пойти по уже проторённому Маркой пути. Мало им оказалось лавочников Дортлана, видите ли. Подавай пирог побольше да пожирнее. А тут еще так кстати приказали долго жить владельцы основной сети "прачечных", а занявшие их место Цатти ещё не освоились с доставшимся наследством. Красота же! Собственно, эти факты и привели новоявленного амсдамского папо Вему да Обри к идее вклиниться на рынок отмыва денег и имущества, благо, по количеству стволов и готовых к крови боевиков, тирренцы, сейчас, пожалуй, оказались впереди всех амсдамских Семей, так что возможность поддержать свои "хотелки" силой у них имелись. И даже застрельщик, на которого можно будет скинуть всю вину в случае провала, был уже назначен, и цель для него подобрана со всем тщанием...

Так, собственно, Марка и получил задание тряхнуть одну небольшую, ничем не примечательную конторку, занимавшуюся мелкосерийным производством самоходных железяк.

Так, собственно, Марка и получил задание тряхнуть одну небольшую, ничем не примечательную конторку, занимавшуюся мелкосерийным производством самоходных железяк. О чём сам ди Бенья и сообщил, со всей возможной экспрессией продемонстрировав своё реальное отношение к приказу, во время посиделок со "своим" отрядом головорезов в портовом баре, прячущемся за вывеской убогого ломбарда. Ушей и глаз вокруг было достаточно, так что сомневаться в том, что информация вскоре дойдёт до всех заинтересованных разумных, не приходилось. И выводы из его речи будут сделаны верные. Зря, что ли, Марка распинался перед набирающимися дармовой выпивкой тирренскими бойцами, вплетая в чуть пьяную речь намёки и отсылки к делам и происшествиям, о которых рядовые головорезы, приставленные к нему папо Вемой, в принципе не могли знать.

По сути, своими словами хитрый и наглый, как большинство его предков, Толстый Лис, действуя прямо на глазах своих контролёров, дал понять Семьям, что по завершении предстоящего заказа, отходит от дел, так разочаровавших его соотечественников... и открыт для предложений.

* * *

Рид откинулся на потёртую спинку продавленного кресла и, прикрыв глаза, принялся массировать виски. Допрос с помощью духов — та ещё задачка, и выматывает страшно. Но результат! Результат определённо стоил приложенных усилий. Понять бы только теперь, что с ним делать?

Информация о том, что поджог их конторы был спровоцирован тирренской диаспорой, несколько выбила Рида из колеи. Прежде всего, потому, что предположение ныне беззвучно пускающего слюни ди Беньи о том, что его соплеменники таким образом пытаются влезть в очередное чистое дело, чтобы использовать его по примеру самого Марки, не выдерживают никакой критики. Ван Лоу мог бы поклясться, что тирренцы ни разу не выходили на Клинта для переговоров на эту тему. Уж о таких новостях, ван Бор молчать не стал бы. Так зачем же жечь контору? Ладно бы они отказались от "мирного" предложения папо да Обри, и последнему требовалось привести наглых "коров" в чувство. В этом случае поджог конторы был бы хоть как-то оправдан. В реальности же... больше похоже на то, что тирренцы получили заказ и решили обыграть его к своей пользе, заодно окончательно поставив Марку на тот уровень, которого он, по мнению папо, и заслуживает. То есть, спихнув его в бригадиры низового звена, и будет ди Бенья командовать подставленными ему людьми, пока полностью не исчерпает свою ценность знатока местных реалий, после чего, скорее всего, отправиться плавать в Скинзонский залив... в бетонных ластах.

Рид проводил взглядом ворона, тяжело взлетевшего со спинки кресла, в котором оплыло бесчувственное тело только что допрошенного бандита, и, проследив за тем, как помощник исчезает в распахнутом окне, вздохнул. Да, чтение памяти посредством духа Запределья — штука, несомненно, полезная, но как же оно выматывает!

Скривившись от пронзившей виски боли, ван Лоу аккуратно поднялся на ноги и, убедившись, что пол под ним не ходит ходуном, осторожно направился к выходу из квартиры. Не спеша, но и не мешкая. Всё же, оставаться здесь до тех пор, пока не очнётся хозяин, было бы совершенно неблагоразумно.

Вечер ван Лоу встретил в тиши своего номера, с пустой двухпинтовой бутылкой из-под апельсинового сока и полной пепельницей окурков. Затянувшийся на добрых семь часов разбор памяти Толстого Лиса принёс немало интересных сведений, часть которых можно было бы недёшево продать тому же Люке... или Семье Цатти. Думается, старый Харкон будет весьма благодарен за некоторую информацию. Конечно, было бы глупо думать, что старик не подозревает об аппетитах тирренцев, но одно дело предполагать, и совсем другое — знать точно. А уж когда к этому знанию прилагается информация об уже сделанных противником шагах... В общем, Риду теперь точно есть чем расплатиться со старым орком за грядущую беседу, и это не могло не радовать. Оставаться должным такому разумному, как Харкон, даже если твёрдо намерен слинять на край земли, где точно нет ни одного его родственника, друга или знакомого... не стоит, право слово, не стоит. Семьи, конечно, не так всесильны, как гласит о них молва, но свой должок при случае возьмут всегда, даже если судьба сведёт с ними вновь лишь через добрую сотню лет.

Но, прежде чем закрывать расчёты с Цатти, стоит прошерстить те каналы, что стали известны, благодаря потрошению памяти ди Беньи. Придя к такому заключению, ван Лоу поднялся с кресла и, потушив свет, отправился на боковую. Следующий день обещал быть богатым на события ничуть не меньше, чем нынешний. А значит, следует хорошенько отдохнуть.

На этот раз Рид не стал устраивать маскарад с переодеваниями, удовлетворившись привычным костюмом-тройкой и мягкой летней шляпой, поскольку следующая его цель жила в самом респектабельном из старых боргов города — Малом Тайлоне. Не Четвёртый перекрёсток на Амсдам-илл, конечно, и уж тем более не прибрежный район того же острова, но местечко не из дешёвых. Можно сказать, прилизано-исторический центр Амсдама, застроенный двух— и трёхэтажными домами, на первых этажах которых когда-то располагались конторы и магазины имперских колониальных компаний, а выше квартировали их сотрудники и представители. Учитывая же известную манеру имперцев даже деревенские нужники возводить на века, построенные ими дома Малого Тайлона до сих пор красуются кирпично-красными черепичными крышами, прорастающими сквозь зелень Колокольного Холма, словно грибы-красноголовики сквозь лесную подстилку.

Именно в этот борг и лежал ныне путь Рида. Барро недовольно ворчал на многочисленных поворотах и подъёмах, петляя по узким тенистым улочкам, а сам ван Лоу, крутя руль и то и дело притормаживая перед пешеходами, неспешно пересекающими дорогу, где им вздумается, с интересом выглядывал нужный ему дом, мысленно костеря любовь республиканцев к сохранению даже самых идиотских традиций. Нет, для молодой страны, история которой едва ли насчитывает несколько веков, такая тяга вполне понятна и даже простительна, местами. Но... деволова печень! Если в колониальные времена здешние улицы не имели названий, а дома — номеров, это же не повод оставить их как есть! Трудно, что ли, было хотя бы общую нумерацию ввести?!