Александр. Продолжение похода 4

Сины поведали, что вся их страна расположена вдоль широкой и полноводной реки, под дивным названием Хуанхэ — Желтая река. Она берет свое начало в покрытых вечными синими льдами Гималайских горах, соединяя в один могучий поток множество речушек и ручейков. Впитав в себя их силу, Хуанхэ обретает невиданную мощь, которая делает водный поток сродни бешеной степной кобылице. Без удержу мчит она с запада на восток по глинистым равнинам страны Синь, от одного конца страны к другому. Петляя из стороны в сторону, она, нигде не сбавляя своего стремительного бега, чтобы закончить свой путь в объятиях бескрайнего теплого моря.

За то огромное количества ила и песка, это река постоянно несет с гор на равнины, она и получила название Желтой рекой. Правда крестьяне, живущие на её берегах, называют Хуанхэ еще и Дарительницей жизни. Столь высокое название было дано за песчаную взвесь, что оседает на прибрежных полях и позволяет местными жителям выращивать на них рис. Он является главным едовым продуктом для жителей этой части Ойкумены, так как привычная для греков и египтян пшеница там не росла.

Также, купцы рассказали, что в их стране нет мира и спокойствия. Семь царств синов, чьи земли растянулись от самых гор до моря, вот уже на протяжении ста лет непрерывно воюют между собой за титул вана. По своей значимости он сходен с титулом царя царей — ибо его обладатель получает право на верховную власть над всей Поднебесной страной.

Торговцы тщательно перечислили Нефтеху название всех семи царств синов, в порядке их расположения вдоль Желтой реки: — Цинь, Чжао, Вей, Чу, Янь, Ци и Хань. Во главе каждого из них стоял свой правитель, имевший в своем подчинении большое войско. Именно наличие большой армии не позволяло никому из правителей семи царств стать единоличным правителей страны Синь.

Основу воинства синов составляла пехота, набираемая правителями по мере надобности из огромного числа крестьян своего царства. Кавалерии в войсках было очень мало, поскольку только богатый человек мог иметь лошадь и боевые доспехи. Однако главной ударной силой у жителей Поднебесной страны считалась колесница, состоящая из возницы и двух воинов — стрелка из лука и копейщика с большим топором на конце его копья.

Именно колесничное войско наносило тот сокрушающий удар по вражескому войску, который обеспечивал полную победу над неприятелем. Атакующие колесницы буквально сминали ряды войска противника, разрушали их целостность и обращали воинов в паническое бегство. После этого в дело вступала пехота, которая неотступно преследовала бегущих воинов врага. Она безжалостно убивала всех, кто оказывался на их пути и, как правило, никого не брала в плен. Подобная жестокость в отношении разгромленных солдат противника была очень распространена среди синов и заставляла воинов сражаться, не надеясь на жалость противника.

Города синов были многочисленны и хорошо укреплены от набегов на них северных степных орд, что довольно часто совершали лихие набеги на земли синов, в поисках богатой и легкой добычи. Не имея единого правителя, жуны как называли себя кочевники, действовали небольшими, хорошо подвижными отрядами и вглубь страны никогда не проникали, опасаясь скорого возмездия со стороны синов. Не умея брать города штурмом, кочевники, как правило, довольствовались тем, что успели захватить во время своего внезапного набега. Иногда жунам удавалось получить выкуп с городов синов за снятия с них осады, но только в том случае, если осажденные не успевали послать тревожного гонца за помощью или центральным властям было не до своих пограничных земель.

Самым сильным из всех правителей Поднебесной, был правитель царства Цинь. Он около десяти лет проводил активную политику по завоеванию своих соседей и успешно отражал все набеги кочевников. Молодой и энергичный правитель Цинь Ван Гун, недавно сам напал на их земли и преподнес степнякам жестокий урок, полностью вырезав несколько их поселений.

По единогласным утверждениям синских купцов, правитель Гун имел все шансы на скорую победу за верховный титул вана Поднебесной. Он непрерывно увеличивал численность своего войска, а также количество боевых колесниц.

На вопрос Нефтеха вывозят ли купцы изделия оружейников страны Синь, торговцы дали отрицательный ответ. Оказалось, что вывоз оружия с территории царств запрещен под страхом смерти, из-за постоянных боевых действий.

Когда же египтянин выразил свое недоверие к подобному ответу, купцы вновь в один голос стали говорить, что качество мечей, стрел и копий оружейников Син оставляет желать лучшего.

— Даже если мы тайно вывезем в своих тюках с десяток мечей, их стоимость не окупит всех издержек их перевозки. В Хорезме и Согдиане мечи ничуть не уступают по качествам мечам синов, если их не превосходят — заверяли купцы бритоголового дознавателя, чей требовательный и грозный вид вгонял в них страх и трепет.

Пока Нефтех вел задушевные беседы с купцами войско Александра уверенно шло на восток не испытывая сильных затруднений ни в продвижении, ни в кормах. Разведчики Диофанта уверенно за собой солдат и кавалерию великого царя вдоль отрогов гор, а охота на многочисленную живность, живущую в этих местах, позволяла регулярно пополнять запасы провианта.

Что касается кавалерии, то свежая трава, обильно покрывавшая землю и сбегавшие с гор ручьи, полностью покрывали её потребность в пище и питье. Тщательно разрабатывая план своего похода, Александр специально подгадал его начало на начало весны. Справедливо пологая, что в это время года его кавалерия встретит, в нужном для себя количестве свежую траву по обе стороны гор.

Постоянно поддерживая быстрый темп продвижения, Александр смог к концу третьей недели привести свое войско к горному проходу. Сам проход представлял собой незабываемое зрелище. Для человека, ехавшего вдоль величавой и монотонной стене темно-синих гор, он был подобен следу от удара секирой или мечом. Будто какой-то огромный великан обрушил на горы свое оружие из адаманта и прорубил каменную гряду сверху донизу. И прорубил её столь сильно и мощно, что в долине прохода смогла полностью разместиться вся армия македонского царя.

Обрадованный успешным завершением первого этапа похода к краю Ойкумены, Александр решил дать войску отдохнуть. Но встав на лагерь, великий полководец не собирался просто так проводить время. Пока основная часть армии отдыхала, он послал вперед отряд разведчиков, приказав им тщательно проверить проход на возможность засады.

Хотя купцы клятвенно уверяли Александра, что проход полностью безопасен, он не торопился безоговорочно верить их словам. Помня коварный урок, что преподали ему фракийцы в горах Гема, царь всегда настороженно относился к переходам через горы. Тогда, македонцы чуть не погибли под камнями и повозками, которые хитрые фракийцы подняли на вершины гор и намеривались сбросить на головы воинов царя Александра. Только своевременно проведенная разведка вскрыла коварный замысел врага, и позволило миновать проход с минимальными для македонцев потерями.

Отдав распоряжение относительно разведки, Александр пригласил к себе Нефтеха. Советник ещё три дня назад известил царя, что готов сделать ему доклад, но тот не торопился его выслушать. Только когда армия достигла Железного прохода, как окрестил его в своих сообщениях Диофант, и поход в страну Синов приобрел реальные черты, Александр пожелал услышать египтянина.

Удобно устроившись на походном стуле и умиротворенно созерцая обступившую со всех сторон горную красоту, великий царь с интересом слушал все то, что сумел добыть в разговорах с торговцами Нефтех. Конечно, это были всего лишь жалкие крохи того, что хотел знать Александр, но и они позволили ему сделать два важных вывода.

Во-первых, сины были готовы к внезапным нападениям на их земли степной кавалерии. Не в таких количествах, что вел с собой Александр, но дозорная служба у них наверняка имелась. Во-вторых, тактика синов вести боевые действия скорее разочаровала, чем обрадовала македонского полководца. Ибо по его твердому убеждению ставка на колесничное войско, как на главную ударную силу в сражении было вчерашним днем.

Придя к подобным выводам, царь остался доволен действиями своего советника, но не отпустил его и пожелал продолжить беседу. За время походов вокруг Александра перебывало множество разных людей, но мало кто из них мог сравниться с широтой кругозора Нефтеха. С жадностью отыскивая и поглощая новые знания, египтянин постоянно был на шаг впереди любого представителя ближайшего окружения царя и ему, всегда было интересно знать мнение человека, не военного, но государственного мужа.

Кроме этого, в глубине души царя был горький осадок от последнего сеанса гадания и при всей той разнице положений между ними, сорокалетний потрясатель Вселенной хотел нивелировать его. Отправившись в поход к краю Ойкумены, Александр как никогда прежде ощутил, насколько высок его риск и хотел точно знать может ли он опереться на Нефтеха в трудную минуту.

— Как видишь, мы благополучно достигли горных ворот в страну синов и в скором времени вступим в её пределы. Однако по твоему лицу я вижу, что ты по-прежнему считаешь, что нам не следовало идти походом на Поднебесную страну? Ты, не веришь, что моему войску под силу дойти и покорить её?

— Твое войско, государь, несомненно, может перейти эти горы, одолеть безводные пески и разгромить синов. Если бессмертные боги будет милостивы к нам, то к концу года ты сможешь добавить Поднебесную страну к своим владениям, вместе со всеми их сокровищами и тайнами. Если нет, то мы будем вынуждены довольствоваться тем, что получим к великой радости наших врагов и горю наших жен и матерей.

— Ответ, который больше достоин храмового предсказателя захудалого храма, чем личного советника великого царя. Туманен, двусмыслен и абсолютно непонятен — недовольно произнес Александр, ожидавший от Нефтеха иного ответа.

— Из меня плохой пророк, государь. Единственное, что я могу, так это быть посредником между великими богинями Мойрами и тем, кто хочет получить от них ответ. Что касается советов, то давая, их я никогда не претендовал на знание истин последней инстанции. Я человек и ничто человеческое мне не чуждо и я как всякий смертный могу ошибаться.

— Ты хитрый змей политик, что туманит разум доверчивых людей своими умными речами, но сейчас я не об этом. — Александр властно поднял палец, призывая собеседника к молчанию. — Прежде, во всех моих походах ты всегда поддерживал все мои планы и начинания по покорению Ойкумены, независимо от того на запад или восток, на юг или север шли мои полки. Также в отличие от моих стратегов, ты всегда твердо держал мою сторону. Почему же сейчас я не слышу от тебя тех горячих слов одобрения, что слышал от тебя прежде? Ответь мне!

— Я был и остаюсь, верным твоим слугой, государь и готов идти с тобой до конца, туда, куда ты мне прикажешь или поведешь, — твердо заявил египтянин. — В отношении того, что моих словах нет прежнего настроя, то возможно виной тому, что перешагнув рубеж пятой семерки, я наверно стал излишне осторожным при реализации больших свершений.

— Опять туман и двусмыслица. Говори проще — потребовал от советника монарх.

— Изволь. Если раньше я отчетливо видел всю важность твоих замыслов, все блага, что давало твоему войску и тебе покорение Персии и Индии, Аравии, Карфагена и Рима, то теперь я их не вижу. Страна синов находится слишком далеко от границ твоего царства и со слов купцов, в ней нет ни золота, ни алмазов, ни благовоний. В ней есть своя особенность, свои тайны и своя прелесть, но этого мало. Присоединив Поднебесную страну к своему царству, ты больше потеряешь, чем приобретешь. Тогда, как сины выиграют, потеряв свободу. Поэтому в моих глазах не прежнего задора.

— При всем своем блестящем уме, Нефтех, ты так и не поднялся выше уровня сатрапа и не видишь дальше своего носа. Неужели ты забыл слова пророка гангаритов о той страшной угрозе, что исходит от народов синов, если они объединяться в одно царство? Став едиными, рано или поздно они обязательно обратят свои взоры на запад и станут смертельной угрозой для моего царства. И чтобы этого не случилось, их надо раздавить, пока они разрознены и слабы, а покорив, держать под жестким контролем! — в запале царь вскочил с кресла и вместе с ним поднялся со скамьи и Нефтех. Не подобало советнику сидеть в присутствии великого царя.

— Прости меня, государь, если мои слова вызвали у тебя недовольство, однако позволь сказать. Я конечно не воин, но даже мне понятно, что перейти пустыню на колесницах очень трудно, а для создания кавалерии нужно время. Значит десять — пятнадцать лет спокойной жизни у твоего царства, есть государь.

— Это так, но зачем тянуть время? Зачем давать врагу возможность окрепнуть и набраться сил, тогда как можно сокрушить его одним ударом? Почему ты не хочешь принять эти прописные истины, Нефтех?

— Ты как всегда прав, но имея в запасе время, не лучше ли было направить свой главный удар на золотое царство Ганы, а на восток, по суше и по морю отправить разведывательную экспедицию под командованием Неарха и Лисимаха?

— Твоему упрямству позавидуют ослы! Упершись в выгоду, ты не хочешь видеть политико-стратегической выгоды!

— Ни один человек не может спорить с тобой в вопросах стратегии твоего похода, но в отношении политики есть один момент, мимо которого никак нельзя пройти — египтянин многозначительно замолчал, выжидательно посмотрев на царя.

— О чем ты? Говори не томи! — потребовал царь, моментально почувствовав, что за пазухой у советника спрятан сильный козырь для их спора.

— Я говорю о предостережении, что дали тебе великие богини Мойры. Поглощенный желанием как можно скорее достичь восточного края Ойкумены, ты позабыл о своих тайных недругах, не согласных с тобой. Их по-прежнему много и они, наверняка, не будут спокойно сидеть, сложа руки во время твоего длительного отсутствия.

— Если ты говоришь о тайных сторонниках Антипатра из числа родовой знати Верхней Македонии, то я постоянно помню о них. Хилиарх Птоломей получил специальный приказ в отношения них и если они рискнут выступить в мое отсутствие, он уничтожит их. Сил и средств в его распоряжении предостаточно — заверил царь собеседника, но тот не торопился согласиться с ним.

— Я нисколько не сомневаюсь в возможностях и способностях хилиарха Птоломея, но мне кажется, что угроза выступления твоих противников в большей степени возможна не у него, а у хилиарха Востока.

— У Эвмена? — удивился Александр. — Но почему? В подвластных ему землях нет человека способного открыто выступить против меня. Плести тайный заговор — сколько угодно, но поднять мятеж — это вряд ли.

— Ты забыл о стратеге Великой Фригии, Антигоне Одноглазом. Он лучше всех подходит на роль старого меча, о котором говорили тебе Мойры.

Услышав эти слова, царь недовольно поморщился. Он с радостью бы подверг сомнению эти слова пророчества но, к сожалению, все, что предрекал ему жрец в своих трансах, обязательно сбывалось.