Александр. Продолжение похода 4

Воины Аристогона собирались отойти к фактории, когда из джунглей стали появляться все новые и новые отряды. Вели их вожди с пышными головными уборами из перьев невиданных для македонцев птиц. Ободренные появлением столь внушительного подкрепления, воители повернули назад и с новой силой обрушились на воинов Аристогона.

Видя, какое большое количество врагов противостоит фаланге и, опасаясь, что благодаря своему численному превосходству они смогут атаковать шеренги гоплитов с флангов, таксиарх ввел в бой галлов. Набранные в Италии в качестве наемников, дети севера с радостью вступили в бой, спеша показать македонцам и воинам противника свое искусство владения мечами и топорами.

Не обращая ни на что внимания, с горящими глазами белокурые гиганты принялись крошить противника, стремясь развалить и разрубить воинов царства Ганы пополам с одного удара. Храбрецам всегда сопутствует удача, улыбнулась она и галлам. Дети севера сначала потеснили противостоящих им темнокожих воинов, а затем стали обходить их с флангов.

Главный удар противника пришелся на фалангу гоплитов. Видя, что она состоит всего из нескольких рядов воинов, негры яростно атаковали её, упрямо считая, что смогут их прорвать за счет своего численного превосходства. В их расчетах была своя доля правоты, но их шансы на победу свели к нулю пельтеки и лучники. Собранные Аристогоном в один единый кулак, они буквально выкосили своими стрелами и дротиками несколько рядов атакующих.

Своими быстрыми и точными бросками и выстрелами, они позволили гоплитам отразить натиск противника. Выстоять и продержаться, пока галльские воины не сломив сопротивление негров на флангах, не вышли им в тыл. Только тогда огромная масса чернокожих воинов дрогнула и вновь обратилась в бегство.

Спасая свои жизни, воины Ганы бросали щиты, оружие и доспехи, чтобы успеть убежать от преследующей их смерти. Больше всего погибло негров во время бегства, когда галлы и гоплиты безжалостно разили их в спины, устилая белый песок окровавленными телами убитых воинов.

Впрочем, избиение бегущего противника продолжалось не очень долго. Вновь, опасаясь того, что углубившись в густой лес, его воины из победителей могут оказаться побежденными, Аристогон приказал трубачам играть отбой.

Когда на следующий день македонцы стали считать потери врагов и свои, оказалось, что в схватке с воинами Ганы они потеряли пятьдесят три человека, тогда как потери врагов подбирались к тысяче. Посчитав, что сумел преподать ганцам хороший урок, Неарх продолжил строительство новой Александрии, свято веря, что у его детища будет большое будущее.

В то время, когда Неарх и его моряки занимались строительством Александрии Южной, с другого конца Африки ему навстречу продвигалось войско под командованием Гупты. Перед которым царем Александром была поставлена задача, выйти к огромному пресному озеру, до которого так и не добралась экспедиция Тисандра.

Выполняя волю царя, Гупта отправился в поход, взяв с собой самые лучшие части своего воинства, имевшие опыт войны в жарком климате тропической Африки. Правитель Нубии относительно благополучно достиг слияния двух рукавов великого Нила и повернул на запад, полностью повторяя маршрут своих предшественников. Боевых столкновений с местными жителями не было, негры хорошо помнили урок полученный от великого царя. Потери в рядах войска Гупты были в основном от болезней, которых в этих местах хватало на всех. Люди умирали десятками, но это не помешало правителю Нубии достигнуть реки, чьи воды текли в сторону таинственного озера, где находилась одна из столиц царства Ганы.

Строго придерживаясь берега реки, воины Гупты вступили в земли могучего царя Гохамбы, о котором было слышно много таинственного, но ничего точного никто не знали. Правитель Нубии вел свои полки на запад, не проявляя излишней торопливости. Стараясь не вступать в серьезные столкновения с местными племенами, что бы весть о его вторжении достигла ушей грозного правителя Ганы как можно позже.

Впрочем, подобная осторожность оказалась излишней. На всем протяжении пути, воинам попадались убогие хижины, изготовленные из соломы и листьев, чьи хозяева занимались охотой и рыболовством, в полной мере используя все щедроты окружающей их богатой природы. Негры во все глаза со страхом смотрели на пришельцев, внезапно появившиеся в их лесах в таком большом количестве и разнообразии. Воины Гупты не творили насилие над обитателями реки, но при этом взяли под свой полный контроль над движением по реки в обоих направлениях. К счастью из-за низкого уровня воды в русле и обильного количества мелей и порогов, негры мало использовали реку как средство передвижения, отдавая предпочтение сухопутным дорогам.

Впереди армии шел отряд разведчиков, состоящий из уроженцев Южной Нубии. Они лучше остальных воинов Гупты ориентировались на реке и в джунглях и двигались впереди основных сил с отрывом в один дневной переход. Когда перед ними появились многочисленные деревни, разведчики прекратили движение и вернулись к Гупте с сообщением, что озеро близко.

Разведчики не обманули полководца. Через день, перед глазами солдат предстала панорама огромного озера, чьи воды были причудливо окрашены в багровый цвет лучами уходящего за горизонт солнца. Его водную гладь рассекало множество маленьких лодочек курсирующих между берегом и островом, на котором располагался огромный храмовый комплекс с широким причалом, обращенным в сторону южного берега озера.

По своей сути, храм являлся небольшой крепостью; с крепкими каменными стенами, высокими деревянными башнями и красивым входом в виде нескольких рядов ажурных колонн. В глубине острова находилась пирамида, чей гордый профиль со срезанным конусом выглядывал из-за стен в проеме башен. Однако эта величественная картина мало тронула сердца грозных пришельцев. У многих воинов багряные воды озера вызвали не совсем приятные ощущения, что для некоторых из них оказались пророческими.

Помня наставление Александра, полководец не стал проявлять ненужной агрессии к туземцам и приказал разбить лагерь на восточном берегу озера. Гупта полагал, что местный правитель обязательно вступит с ними в переговоры. Однако прошло два дня с момента появления македонского войска на берегах озера, а в их лагерь так никто и не прибыл.

Тогда полководец решил взять инициативу в свои руки и отправить на остров македонское посольство во главе с Агенором. Царский посланник оделся в праздничные белые одежды и взяв подарки для местного правителя, в виде стеклянных бус и железного меча. Вместе с ним отправилось десять человек под командованием десятника. Все они были облачены в богатые доспехи с красным плюмажем на гребне шлемов.

С берега было прекрасно видно, как лодка Агенора причалила к острову и сошедшее на берег посланники, были встречены громкими криками высыпавшей на причал многолюдной толпы. Агенор в сопровождении воинов вошел в ворота храма и пропал из вида.

Прошел час, другой, но от отправившихся на переговоры не было никаких известий. Наблюдатели докладывали о сильном шуме доносившегося из-за стен храма, грохота барабанов и монотонных людских криков, произносивших одно непонятное слово — Баст! Баст! Баст! Будучи сам восточным человеком, стратег расценил как ритуал торжественного приема и поэтому не проявлял признаков особого беспокойства.

Солнце миновало свой зенит и стало смешаться к горизонту, но ничего нового на острове не происходило. Так же гремели неослабевающие барабаны, и глотки множества людей выкрикивали таинственное слово — Баст!

Когда дневное светило сменил огромный желтый диск Луны, Гупта уже начал беспокоиться, не слишком ли затянулся торжественный прием его посла. Он только собирался сказать об этом таксиарху Ликаону, как грохотавшие на острове барабаны разом замолчали, и над водами озера повисла тишина. Стояла тихая погода, и все кто находился на берегу озера, прекрасно слышали многоголосное пение явно религиозного гимна со стороны острова.

В его словах было столь хорошо слышна враждебность, что руки многих воинов невольно потянулись к рукояткам мечей. Они с опаской вглядывались в залитые желтым светом Луны стены храма, ожидая в душе какого-то скрытого подвоха. И словно подтверждая их опасения и тревоги, башни храмового комплекса и массивная пирамида, возвышающаяся над ними темной громадой, в один момент озарились множеством огней. Вместе с ними ожили многочисленные барабаны, которые с удвоенной силой застучали свой монотонный ритм.

Подобно злобному темному демону он взмыл над стенами острова, прославляя в своем звучании торжество мрачных сил над жизнью. В сочетании с темным мраком ночи, эти трели неудержимо давили, на разум людей, порождая различные страхи их души.

Взбудораженные воины испуганно засновали по прибрежному песку, с плохо скрываемым беспокойством поглядывая на охватившие остров огни. Стук дьявольских барабанов тем временем достиг своего пика, а затем резко оборвался. Македонцы испуганно замерли, и в этот момент со стороны воды раздался душераздирающий крик человека принимающего мученическую смерть. Многие из воинов непроизвольно бросились к воде, и только глубина озера остановила их в желании спасти несчастного. Крик прекратился, но теперь уже никто из войск Гупты не сомневался, что с их товарищами случилась беда.

Полные жажды мщения солдаты хотели немедленно плыть на остров, но твердая воля и трезвый расчет их командира не позволил им совершить этой опрометчивой ошибки. Попытаться взять храмовую крепость в этот момент штурмом, было откровенным самоубийством. Громким и уверенным голосом Гупта, быстро смог навести порядок среди взбудораженных воинов, приказав им дождаться рассвета.

Как не хотелось солдатам отомстить за своих погибших товарищей, они были вынуждены подчиниться приказу полководца, и глухо ворча, разошлись по своим палаткам в ожидании наступления утра.

Едва солнце озарило небосклон своим сиянием, как македонцы приступили к созданию плотов для штурма острова. Работа спорилась и вскоре, все уже было готово, но тут Гупта вновь остудил порыв мстителей. Полководец объявил, что на штурм острова отправятся только нубийские лучники и щитоносцы. Гупта не хотел напрасно рисковать жизнями своих солдат за много сотен стадиев от своей столицы.

Когда македонская флотилия отчалила от берега и двинулась к острову, в одной из башен ударил тревожный гонг. Тотчас его призыв подхватили многочисленные барабаны, и вскоре весь причал наполнился многочисленными чернокожими воинами. Выставив перед собой копья, дубины и мечи они ждали македонцев, чтобы не позволить им высадиться на остров.

Видя сколь многочисленные ряды защитников храма и большое количество лучников стоящих на его стенах, Гупта решил воздержаться от лобовой атаки. По его знаку, на самый большой плот стали грузить баллисту, которую с таким трудом пронесли его воины от стен Напаты до озера Баст. А пока механики проводили эту сложную процедуру, стратег двинул вперед лодки и плоты с нубийскими лучниками.

Их луки по дальности стрельбы превосходили луки местных жителей и когда нубийцы стали обстреливать столпившихся на причале воинов, стрелки храма не смогли ответить им. Все выпущенные ими стрелы падали в воду, не долетая до лодок и плотов македонцев, тогда как почти каждый выстрел нубийцев находил свою цель. При этом сила стрел была такова, что они насквозь пробивали деревянные щиты защитников храма.

Каждый новый залп лучников поднимал настроение гоплитам, которые принялись стучать мечами по щитам. Воины рвались в бой, но Гупта решил разыграть ситуацию, что называется "до верного". Он сильно рисковал, решив ввести в бой баллисту. Никто и никогда не производил стрельбу с плотов, тем более огненными снарядами. Главный механик попытался начать обстрел острова камнями, но Гупта заупрямился, считая, что только огонь поможет ему одержать быструю и решительную победу.

С замиранием сердца, смотрел смуглолицый полководец, как осторожно и бережно, гребцы подвели плот на нужную дистанцию, а механики положили в ковш баллисты глиняный сосуд. Главный механик проверил точность наводки и на секунду замерев, дернул спусковой рычаг. От сильно толчка плот завибрировал, накренился, но так и не перевернулся к радости стратега и механиков.

Выпущенный снаряд, описав красивую дугу, перелетел над головами защитников храма и врезался в деревянную крышу башни оказавшейся на его пути. По началу, стрелки, сидевшие в этой башни, не придали большого значения слабому удару по крыше. Мало ли что может упасть на крышу башни, но очень быстро раздуваемые свежим ветром дым и огонь заставил их испугаться, а затем в страхе покинуть свое место обороны. Неизвестно откуда появившийся огонь, что буквально пожирал башню, вызвал в душах негров суеверный ужас.

Вскоре паника перекинулась и на стоявших, на причале воинов. Крики людей, треск дерева и запах дыма, полностью отвлекли их внимание от противника и совершенно зря. Второй снаряд, выпущенный баллистой, неотвратимо летел именно на них. Преодолев разделяющее плот и толпу расстояние, огненосный горшок упал прямо посреди людской толпы. Миг, и жидкий огонь окатил своими страшными брызгами множество воинов, превращая их в горящие факелы. Их вид лучше всяких копий и стрел нанес смятение в ряды защитников храма, что истошно вереща, бросились прочь от ужасного огня.

Издав торжествующий рев, македонцы налегли на весла и вскоре они уже были на пристани, не обращая внимания на стрелы со стен храма. Не встречая серьезного сопротивления, щитоносцы выстроили свой боевой порядок и обрушились всей своей мощью на мечущихся перед ними врагов. Надежно защищенные броней, воины Гупты своими мечами быстро очистили весь причал, а затем подступили к дверям храма.

Страх и хаос с такой силой поразили чернокожих воинов, что никто из них не попытался закрыть ворота храма, представлявших собой толстые деревянные створки, обитые снаружи листами железа. Воинам Гупты пришлось бы много повозиться, ломая эти крепкие двери, но благодаря панике они свободно проникли внутрь храма.

Охваченные жаждой мести за смерть своих друзей, щитоносцы безжалостно разили всех, кого только попадался у них на пути. Невзирая ни на возраст, ни на пол, ни на сан тех, кто находился в храме. Уже прибыв на остров и увидев многочисленные трупы безоружных людей, Гупта не стал останавливать действие своих солдат. Его душа также жаждала мести за смерть Агенора.

Когда руки воинов устали, а сердца их насытились местью, появились первые пленные и стратег смог узнать о судьбе своих посланников. Об этом ему поведал толстый жрец по имени Бвала, трясущийся от страха перед грозными воителями. Его шею украшало несколько массивных золотых колец, буквально подпиравших подбородок пленника, что свидетельствовало о его высоком положении.

Он был одним из главных жрецов богини Луны Баст, чей храм располагался на этом острове. Именно ей и были преподнесены в жертву прибывшие в храм македонцы по приказу верховных жрецов. Агенор и его спутники были коварно схвачены во время пира данного в честь белых гостей, когда опьяненные вином они не могли оказать достойного сопротивления напавшим на них воинам.