— Твоя что ли, рыжий? — скосив глаза на Йена, спросил Скил.
— Таша она невеста, — просветил своего "довеска" Илис, ласково тронув кончиком пальца его крошечный носик. Элементаль муркнул, будто довольный кот, и снова показал клычки, которые недвусмысленно щелкнули. Мужчина, успев вовремя отдернуть руку, продемонстрировал проказнику кулак, на что тот лишь выразительно фыркнул.
— Любимый ученик, значит, женится, — проговорил он, вновь обратив внимание на нас. — А почему меня на свадьбу не пригласили?! — вопросил строго и нахмурился.
— Пригласили, — ответил Илис. — Но первый день ты торжественно продрых, нажравшись ришвы.
— Ум, ри-и-ишва-а-а, — благоговейно протянул элементаль и, подняв взгляд на Йена, потребовал:
— Пять штук к вечеру — и ручка этой лэфы снова будет идеальной.
— А губа не треснет? — возмутился Лааш. — Ему же полдня придется ловить этих тварей!
— Это мое последнее слово, — выпятив нижнюю губу, сообщил Скил.
— Действуй, чудовище, — вздохнул "медведь" и чуть подтолкнул меня вперед, сказав: — Ильва, дай ему свою руку.
— А... — начала было я, но друг перебил.
— Не укусит, — успокоил меня он. — Скил хоть и вредный дух, но слово держит. Верно, Скил? — спросил с нажимом.
— Верно-верно, — пробормотало существо, обнюхивая мое запястье. — Но какая же все-таки она вку-у-у-усная, — простонал он, начиная зализывать мою ранку.
Желание отдернуть руку было очень велико, но я сдержалась. Раз уж Йен готов ради меня убить полдня на отлов каких-то ришв, то побороть свой страх и брезгливость я просто обязана. Поборола, да... и получила в награду совершенно здоровую руку с идеальной кожей без каких-либо намеков на шрам.
— Невероятно, — только и смогла выдохнуть я.
— Еще бы! Я же мастер, — гордо задрав нос, похвастался элементаль.
— Спасибо, — сказала ему, старательно делая вид, что не слышу его реплик, и, посмотрев на мужчин, добавила: — И вам спасибо, большое прибольшое. Мне улыбнулись в ответ и только. — А Фимар меня теперь признавать будет? — вспомнив о серебристом коте, поинтересовалась у них.
— Будет, — успокоил Йен. — Он кровь твою попробовал, запомнил. Это для керсов самое важное в метке.
Я кивнула и тоже улыбнулась. Ощущение прихода "песца" потихоньку отпускало, и мне даже показалось, что жизнь налаживается. Но следующий же день убедил в обратном.
Глава 7
Благими намерениями вымощена дорога в ад
Неприятности в Стортхэме, как я заметила, обычно начинали происходить под вечер. Хотя назвать просто неприятностями то, что случилось в самый разгар девичника, язык не поворачивался. С другой стороны, и девичником назвать наши мрачные посиделки я бы тоже не рискнула.
Мы, то есть женщины общины, расположились в гостевой комнате жилого этажа, которая больше походила на маленький зал. Это напоминало сходку представителей двух враждующих лагерей, встретившихся за столом переговоров. Вот только вместо пачек бумаг, ручек и пепельниц, на белой скатерти стояли столовые приборы и разные блюда, приготовленные Энией и ее командой.
Шел третий день свадебного обряда, и этот день, по обычаям лэфири, следовало весело отмечать. Жены же с амантами (спасибо, вивьер приглашать не заставили!) молча поглядывали друг на друга и ели. Без тостов, без шуток, без разговоров и даже без стриптизера, которых обычно приглашали на подобные торжества мои бывшие однокурсницы. Жаль! Последний пункт наверняка бы разрядил обстановку. А так оставалось уповать только на красивое пение Ким. Без ее чудесного голоса я бы окончательно решила, что эти хмурые лэфы в столь мрачной манере хоронят мою свободную жизнь, а не празднуют скорое замужество.
Где-то через час таких посиделок вино, наконец, подействовало на присутствующих дам, развязав им языки. Вот только реплики, которые нет-нет, да и отпускали женщины в адрес друг друга, больше походили на уколы рапир, чем на веселые шутки. Если б не Милора с Киминой, которые были в обеих компаниях "старшими", мой девичник превратился бы в банальную склоку. Но эти две женщины умудрялись мягко усмирять порывы своих подруг, ненавязчиво напоминая им о теме застолья.
Я же сидела во главе стола в красивом бело-красном платье, потягивала вино, слушала песни вперемешку с язвительными перепалками, и думала о своем. И просидела бы так, наверное, до конца девичника, если бы в комнату не ввалился запыхавшийся норд и не сообщил с порога то, что заставило всех женщин вмиг забыть о конфронтации, подскочить со своих мест и кинуться в мини-лазарет Стортхэма. Всех, кроме меня. Потому что мне там делать было просто нечего.
— Извини, Ильва, — виновато пробормотал вестник, отводя взгляд. — Мы пытались, но... Таша не удалось спасти.
Вилка со звоном упала на пол, но ни я, ни норд, имени которого не знала, даже не вздрогнули. О том, что мой жених погиб, он сообщил в первую очередь, и лишь после добавил, что еще трое ранены и находятся в лазарете. Имен их назвать не успел, едва не сбитый с ног метнувшимися к двери лэфами. То ли они так сильно переживали за всех мужчин Стортхэма, что не пожелали дослушать парня, то ли просто получили веский повод покинуть "вечеринку", которая, в общем-то, уже потеряла свою актуальность.
Я продолжала сидеть за столом, а норд — переминаться с ноги на ногу, стоя у двери. Будь у него шапка, наверняка, комкал бы ее в руках, а так просто сжимал и разжимал пальцы, теребил шнуровку на заляпанной грязью рубахе и молчал.
— Присядешь? — предложила я, понимая, что никуда этот вестник не торопится. Ибо торопиться, судя по всему, ему уже некуда. Парень кивнул и, подойдя к столу, сел с самого края. — Расскажи, что случилось? — попросила, поднимая упавшую вилку. — На вас напали?
Он отрицательно мотнул головой, но вслух не произнес ни слова. Несмотря на внешнее спокойствие, я чувствовала себя ужасно. В то, что жениха, который за эти дни стал по-своему мне близок, больше нет — сердце верить отказывалось. А вот то, что я могу теперь остаться без обещанной нордами защиты, напротив, казалось очень реальным и неотвратимо близким. Холодный липкий страх сгущался надо мной подобно тучам, и в глазах сверкнули первые капли не прошенных слез.
— Таш хотел сделать тебе особый подарок, — наконец-то проговорил гость. Совсем еще молоденький, лет восемнадцать на вид, не больше. Но уже отмеченный тонкими нитями шрамов, змеившихся на лысом виске, который в сочетании с кудрявой шевелюрой походил на деталь прически.
— Подарок, — эхом повторила я, наливая в кубок вина. Руки дрожали: посуда неприятно позвякивала, а темная жидкость частично выплеснулась на скатерть, но я словно не замечала этого. Все происходило, как во сне... в странном кошмарном сне, который так походил на реальность.
— Да, подарок! — с вызовом в голосе воскликнул норд и тут же стушевался, опустил плечи и, как мне показалось, всхлипнул. Но... показалось, да... мужчины ведь не плачут. — Таш задумал это еще с утра. Собрал самых близких друзей и... — парень снова замолчал, уставившись на свои руки, сложенные на столе. Его пальцы подрагивали не меньше моих, и, поднявшись, я протянула ему свой кубок:
— Выпей. Не повредит.
Он бросил на меня благодарный взгляд и залпом осушил сосуд. Потом продолжил рассказ:
— Таш знал, что старшие ему не позволят, поэтому втихую подговорил нас, пятерых, спуститься в подземелья Итиры за синим кристаллом, который заприметил еще на прошлой охоте...
"Безрассудный мальчишка, — всплыли в памяти вчерашние слова Йена. — Ночные прогулки на керсе, опасные вылазки в подземелья — глупые романтические порывы! Да, он такой — безрассудный мальчишка... был".
— Красные ценны, да, но синие очень красивы. Твой жених хотел подарить тебе один из них завтра, в Рассветном храме, Ильва, — продолжал говорить норд.
А я слушала и молчала, мрачно разглядывая багровые пятна на белоснежной ткани стола. Мне... Значит, Таш погиб из-за меня? Проклятье! От понимания, что косвенно являюсь причиной его гибели, становилось только хуже.
— Скажи хоть что-нибудь, Иль! — взмолился парень, явно чувствовавший себя виноватым и за то, что участвовал в рискованной авантюре и за то, что выжил в отличие от моего жениха.
— Как он погиб? — я с трудом узнала свой голос, он звучал слишком глухо и как-то... бесцветно, безэмоционально даже.
— Его утащила вниз орна*.
— Кто? — не меняя тона, спросила я.
— Подземная гадина, — тяжело вздохнув, пояснил собеседник и шепотом добавил: — Трехглавая.
Мы замолчали, каждый думая о своем. Норд, судя по страдальческой мине на его серой физиономии, вспоминал их бесславный поход, а я размышляла над тем, что если тела нет, то, быть может, с диагнозом "мертв" кое-кто все же погорячился? Эту мысль я и высказала вестнику. Но тот, увы, моим энтузиазмом не проникся, хотя и сказал, что Грэм-риль собирает небольшой отряд для поиска. Вот только не Таша, а его истерзанного тела.
— Грэм, значит. А Йен-ри с ним? — спросила парня.
— Учитель отсутствовал весь день, поэтому Таш и торопился с вылазкой. Хотел все провернуть до его возвращения, чтоб не сильно потом влетело, — покаянно опустив голову, признался меченый.
— А сейчас? Где сейчас Йен-ри? — поднимаясь со скамьи, уточнила я, на что норд лишь неопределенно пожал плечами. — Тогда идем к Грэм-рилю! — приняла решение я и, глотнув для храбрости вина прямо из горлышка бутылки, направилась к так и незапертой двери. — Ты идешь или как? — бросила на ходу. — Я не так хорошо ориентируюсь в Стортхэме, чтобы найти главу общины без посторонней помощи.
Норд тяжело поднялся, опрокинув при этом что-то из посуды, но поднимать не стал. Развернулся, вздохнул и с лицом приговоренного, которого ведут на плаху, поплелся следом за мной. Попадаться лишний раз на глаза Грэм-рилю этот уцелевший голубчик явно не желал, но и отказать невесте погибшего друга не мог.
Пока шли вниз, я выспросила про раненых. Оказалось, что пострадали такие же молодые ребята, как и Таш. Пьяные, веселые, безрассудные... они начали праздновать мальчишник гораздо раньше нас, а потом отправились искать приключений на свои нордовские головы. Нашли, идиоты! Но... что же мне-то теперь делать? Как дальше здесь жить? Или не здесь?
Погруженная в мрачные мысли, я вылетела в освещенный факелами коридор, где чуть не столкнулась с очередным нордом. Лимон и мед... а еще запах ветра и капли осеннего дождя на кожаной куртке... Йен! Резко вскинув голову, уставилась на застывшего статуей "медведя", который прижимал к груди маленький деревянный ящичек с прозрачной крышкой.
— Что случилось, Ильва? — спросил рыжий и тут же обратился к моему провожатому: — Почему нет часового на входе? Где вообще все?!
— Таш погиб, ри, — сказал норд с лысым виском, и сундучок выпал из рук учителя, огласив глухим стуком мрачный туннель.
Из-под открывшейся заслонки полезли странные насекомые, похожие на белых крылатых червей. Пользуясь тем, что на них никто, кроме меня, не обратил внимания, диковинные существа шустро расползлись по темным углам.
— Как? — только и смог выдохнуть Йен.
И рассказ начался снова.
Той же ночью в моей комнате...
Я бы хотела провести эту ночь с Йеном. Без всякого пошлого подтекста, без эротических бредней и прочей ерунды. Просто, если бы он был в моей комнате, сидел в кресле или на краю кровати, пил чай или просто молчал, я бы смогла расслабиться и уснуть, поверив в иллюзию защищенности. Но его не было. Рыжеволосый норд, едва вернувшись с весьма утомительной охоты на ришв, снова покинул Стортхэм вместе с несколькими опытными охотниками, не раз спускавшимися в Итировы подземелья.
А я осталась, как и все прочие, ждать новостей в компании мрачной, как туча, Янины. Вот только новости, вернее, те, кто должен был их принести, задерживались. Спать я не могла, разговор с лэфой у нас тоже не клеился, но и отпускать девушку к мужу я, если честно, не хотела. Да, понимаю, что это эгоистично, вот только остаться наедине с собственными мыслями было страшно. И потому предпочитала пить остывший чай, искоса поглядывая на хмурое лицо подружки невесты... бывшей подружки, потому что невеста я теперь тоже бывшая.
— Янина, — позвала девушку, отставляя в сторону чашку. — Скажи, а в этих ваших подземельях... там вообще есть шанс выжить, если попался какой-нибудь твари на зуб?
Она нервно передернула плечами, вероятно, этих самых тварей и представляя, затем немного подвигала бровями, раздумывая, и только потом грустно сказала:
— Не знаю, Иль. Надежда, конечно, есть, но... Я бы на твоем месте готовилась к худшему.
— Думаешь, принесут его тело? — почему-то перейдя на шепот, проговорила я.
— Думаю, ничего не принесут. И хорошо, если сами в полном составе вернутся.
И вот тут меня по-настоящему проняло. Пропажа Таша расстраивала, беспокоила, вызывала чувство жалости и ощущение потери, но не такой большой и важной, чтобы сходить из-за этого с ума. А сейчас в подземельях находился Йен, и до слов Янины я почему-то была полностью уверена, что ни ему, ни другим мужчинам из их группы ничего не угрожает. Они же сильные, опытные, бывалые, как говорят у нас. И вот теперь тревогу словно спустили с цепи. Вскочив на ноги, я принялась мерить шагами комнату, не обращая внимания на удивленный взгляд лэфы, вызвавшейся побыть со мной до возвращения нордов.
— Может, принести успокоительного отвара? — предложила девушка немного погодя.
— Можно, — кивнула я, продолжая двигаться. Так почему-то было легче справляться с паникой, которая тянула свои невидимые лапы к моему горлу. — Янина! — окликнула ее на пороге. Лэфа остановилась и обернулась, ожидая продолжения, и я спросила: — А если с Ташем все плохо, они смогут вернуть в Стортхэм хотя бы Кахиндру?
— Нет, Ильва. Тебе не сказали? Элементали без прямого контакта с хозяином не могут принимать осязаемую форму.
— А невидимкой вернуться она ведь может?
— Невидимкой? — брови девушки встали домиком, а на лбу появились тонкие морщинки.
— Мне Таш говорил, что духи летают и вдали от напарников. И даже могут общаться с мечеными, которые их слышат.
— А, ты про это, — покачала головой Янина. — Да, могут. Но только когда их норд жив. Если один из связки умирает, второй теряет любую возможность хоть как-то контактировать с миром. Бестелесные, безголосые, неспособные влиять на собственную стихию — такими они были до связи, такими становятся и после ее разрыва.
— Понятно, — пробормотала я.
— Иду за отваром? — уточнила лэфа, взявшись за ключ.
— Давай, — улыбнулась я ей и, развернувшись, вновь прошла по комнате.
Дверь тихо закрылась, и воцарилась гнетущая тишина. Полная! Тут даже часов не было, которые могли бы разбавить ее мерным тиканьем. Огонь не потрескивал в камине, ибо давно погас. А мы с Яниной просто не позаботились о том, чтобы разжечь его снова. Каменная пещера, роскошный склеп в черно-алых тонах, комната, в которой я, похоже, застряну надолго!
Свечи, расставленные повсюду, освещали мою мрачную пещеру и меня, застывшую напротив зеркала, в котором отражалась бледная девушка в нарядном бело-красном платье с двумя короткими косичками, удлиненными за счет шелковых лент того же цвета.
