...и вдруг замерли, повиснув в воздухе.
Риз посмотрел на колдуна. Сатрас был в замешательстве. Видимо, он задумал нечто иное, но что-то пошло не так. Потом Охотник повернул голову и взглянул на незнакомца. Вспышка пламени позволила разглядеть лицо не старого еще человека. Бледная кожа, впалые щеки, четко очерченные скулы, тонкие губы, упрямый, выбритый до синевы подбородок, прямой с горбинкой нос, глубоко посаженые глаза. В отличие от растерянного Сатраса, он был полон уверенности в собственных силах и, кажется, наслаждался тем, что происходило на противоположной стороне пропасти. Как кот с мышкой, он играл со старым магом, внушая призрачную надежду на счастливое избавление перед тем, как запустить коготки в податливое тело.
Вспышка погасла, и лицо незнакомца снова утонуло в темноте.
А камни медленно тронулись с места и начали сбиваться в кучу. Они с грохотом сталкивались, собираясь в нечто, изначально похожее на столб высотой в восемь локтей. Но уже по прошествии некоторого времени этот столб начал приобретать узнаваемые черты человеческой фигуры. У него обозначилось туловище, сложенное из крупных обломков, руки и ноги, собранные из камней поменьше, массивная голова.
Работа еще не была завершена, а Риз уже понял, с чем им предстоит иметь дело на этот раз.
Голем.
Так колдуны называли созданных ими неутомимых и покорных существ, предназначенных для самой грязной работы.
Големы были разными — в зависимости от материала, пошедшего на их строительство, и силы самого мага. Тех, что существовали в прежние времена, Риз помнил смутно. Ребенку они все казались огромными и страшными. После того, как маги были изгнаны из Мисхета, вместе с ними исчезли и големы. Впрочем, время от времени они все же появлялись на землях Лиги Очищающего Огня, а значит, находилась работа для Охотника. И если в самой магии Левитрок почти не разбирался, то о големах знал практически все.
Самыми опасными были огненные и ледяные. Первые испепеляли все, к чему прикасались, вторые, соответственно, замораживали живьем. И еще неизвестно, что было хуже. Кроме того были глиняные големы, деревянные, стальные и из прочих металлов и даже воздушные. Однажды Риз повстречал голема, созданного из человеческих костей... Кстати, Погремушек, судя по всему, тоже был големом, только маленьким. В общем, на создание магического слуги годился любой подручный материал. Иногда его свойства зависели от того, для каких целей колдун решил воспользоваться услугами голема. Например, для охраны лучше всего годились металлические или каменные. Глиняные отменно чувствовали себя в огне, у водяных была своя стихия, а воздушные прекрасно летали и ни на что другое, в общем-то, не были способны. Соответственно, у каждого из них были свои сильные стороны и свои уязвимые места. Стальной был прочен, но неповоротлив, глиняный не боялся огня, но был слишком хрупок, водяной — подвижен, однако чувствительно реагировал на резкие перепады температуры.
С каменным големом было непросто справиться. Ни огонь, ни меч не способны ему навредить. Зато сам он мог с одного удара раскроить черепушку или переломать все кости. Будь у Риза его доспехи и боевой молот, он бы, не задумываясь, бросился на голема. А так... Впрочем, глядя на едва державшегося на ногах колдуна, он все же решил попытать счастья, сжал рукоять меча и шагнул навстречу чудовищу, перегораживавшему выход из пещеры.
Но Сатрас его остановил:
— Не лезь, я сам.
"Сам, так сам..."
Риз отошел в сторону.
Сатрас остался стоять на краю обрыва, когда голем тронулся с места. Первые шаги дались ему с трудом. Ризу даже показалось, что он вот-вот рассыплется. Но неподвластная пониманию Охотника магическая сила надежно связывала воедино тысячи мелких и крупных камней. Потом голем ускорился и, производя неимоверный грохот, помчался на мага. Казалось, теперь никакая сила не в состоянии его остановить. И Ризу стало боязно за своего товарища.
А колдун продолжал стоять на месте — усталый и жалкий по сравнению с надвигавшимся на него каменным чудовищем. Лишь когда расстояние сократилось до пяти шагов, он внезапно вскинул руку, и в тот же миг в грудь голему ударил мощный поток спрессованного воздуха. Его сила была такова, что чудовище разорвало на части, во все стороны полетели камни, и лишь ноги продолжили свой путь, сделав еще несколько шагов, прежде чем рассыпаться.
Сатрас пошатнулся на краю пропасти. Риз тут же подбежал к нему и подхватил под руку.
— Уходим,— слабым голосом произнес колдун. Но прежде чем Левитрок увлек его к выходу, Сатрас обернулся и с вызовом посмотрел на незнакомца.
Тот шевельнул губами, и в голове Левитрока прозвучали его слова:
— Мы еще встретимся...
Из пещеры они выбрались южнее скалистого берега и оказались в лесу, который узкой полосой тянулся с востока на запад вдоль всего северного побережья. Никто их не преследовал, но Сатрас не остановился даже для того, чтобы перевести дух. Еще в пещере он отказался от помощи Риза и шел самостоятельно, ведя за собой Охотника. Выглядел он по-прежнему бледным, но хотя бы крепко держался на ногах.
Левитрок неплохо знал эти места и был удивлен, когда старик направился на восток, то есть, обратно к Арсану, вместо того, чтобы двигаться на юг через лес или на запад к дороге.
— Ковах находится на юго-западе,— напомнил он колдуну.
— Я в курсе. Но сначала мы пойдем на восток. Мне нужно кое-что сделать, а перед этим я должен восполнить свои силы.
— Как?
— Увидишь...
Целью прогулки Сатраса оказалась небольшая поляна, расположенная к юго-востоку от столицы Мисхета. Чтобы добраться до нее, пришлось продираться через непроходимые дебри. Но вот были срублены последние ветви, и колдун приблизился к пирамидальному камню, торчавшему посреди редкого молодняка. Глыбу покрывал слой мха толщиной в палец, его вершину до сих пор венчала резная башенка, под крышей которой стояла масляная лампа. Стекло давно лопнуло, а масло вытекло, поэтому проку от нее не было никакого.
Сатрас с нежностью провел ладонью по мху, довольно улыбнулся и предложил Левитроку:
— Прикоснись-ка к нему... Что-нибудь чувствуешь?
Ризу показалось, будто глыба слегка вибрирует. Он сообщил об этом Сатрасу.
— Правильно, так и должно быть. Это и есть сила, позволяющая творить чудеса. Маги называют ее маной. Она поднимается из самых глубин земли и концентрируется на гранях этого валуна. При определенной сноровке маг может впитывать ее во время прикосновения. Впрочем, тебе это без надобности, а мне будет в самый раз.
Он отстранил Левитрока от камня, прикоснулся к нему обеими руками и сладострастно зажмурился. Риз заметил, как тело колдуна окутала светящаяся аура — истощенный маг набирался сил.
Как ни странно, но об этих камнях Риз никогда прежде не слышал. И ни разу на них не натыкался, хотя облазил вдоль и поперек весь Мисхет...
Много чего еще не знал Левитрок о магии. И — странное дело — ему очень хотелось восполнить эти пробелы в знаниях.
— Ты так здорово разделался големом... Научишь?— попросил он Сатраса.
— Может быть, потом, когда выберемся из Мисхета.— От услады голос старика заплетался, словно тот был пьян.
— Почему?
— Потому что магия оставляет свои следы. И чем сильнее заклинания, тем четче след. Для опытного мага он — как свет маяка, который видно издалека. Лучшие из нас, находясь в Арсане, способны "учуять" такую вспышку даже на южной границе Мисхета. А наш настойчивый недруг, похоже, очень сильный маг.
— Ты боишься его?
— Ну... Он сильнее меня, что уж тут говорить и... Да, он вызывает у меня определенные опасения. Потому что таких, как он, следует бояться. Это фанатики и безумцы. Никогда не знаешь, что у них на уме. Единственное, в чем я уверен, — он не отступит и будет нас преследовать. Поэтому я собираюсь немного запутать следы. Но после этого никакой магии, пока мы не уберемся из этой проклятой страны.
— А потом?
— Там видно будет... Не мешай!
Риз отошел в сторону, присел, прислонившись к дереву и, незаметно для себя, задремал...
И снова его разбудил колдун:
— Нам пора уходить.
Риз встал с земли, потянулся, поправил меч и был готов к дороге. Но Сатрас его остановил:
— Погоди! Есть еще одно незаконченное дело... Мне понадобится капля твоей крови.
— Зачем?— насторожился Охотник.
— Когда ты начнешь мне доверять и перестанешь задавать глупые вопросы?!— вспыхнул старик.
— Тогда, когда я начну понимать, что ты делаешь,— парировал Риз, но, наткнувшись на непреклонный взгляд колдуна, все же закатал рукав и протянул руку.
— Момент...
Сатрас что-то забормотал, бросил на землю перед Ризом щепотку какого-то порошка, взятого из мешочка, а потом закрепил заклинание замысловатым пасом обеих рук. И тут же пространство перед Левитроком исказилось, засверкало серебром, потускнело, и он увидел свое отражение в порожденном магией зеркале. Оно не было настоящим, а будто бы сотканным из воздуха, но более четкого отражения Риз никогда прежде не видел. Охотник осмотрел себя с головы до ног, почесал давно не бритый подбородок...
— Повернись-ка кружок-другой!— попросил его колдун.
Риз подчинился.
А когда он вернулся в исходное положение, произошло очередное превращение: зеркало растаяло, но отражение Риза никуда не исчезло. Оно стояло напротив и глупо хлопало глазами. От неожиданности Левитрок отступил назад. Его отражение осталось стоять на месте, почесывая подбородок.
— Что это?— пробормотал он.
— Это твой ментальный Двойник. Он поможет нам запутать следы... Но сначала кровь.— Сатрас взял Охотника за руку, полоснул ножом по ладони, подцепил несколько капель крови лезвием и небрежно смахнул на "отражение". Кровь моментально впиталась, и в глазах Двойника появилась некая осмысленность.
— Иди через лес на юго-запад до заката!— приказал ему колдун.— Потом поверни на запад и продолжай идти до восхода солнца. Как только наступит рассвет, разрешаю тебе исчезнуть.
Двойник ничего не сказал, покорно развернулся и зашагал в указанном направлении. Риз заметил, что трава, по которой он шел, даже не шелохнулась.
— Объясни!— попросил он Сатраса.
— Смотри!— колдун взмахнул рукой, и Риз увидел три полосы, будто бы начерченные в воздухе светящимся дымом. Две заходили на поляну с запада, а потом растекались небольшим "озерцом" аккурат в том месте, где сейчас стояли двое беглецов. Еще одна тянулась за удаляющимся Двойником.— Это ментальный след, который оставляет любое живое существо. У каждого он свой, особенный, но только опытные маги могут отличить один от другого... Эти два оставили мы с тобой. Они продержатся в воздухе до завтра, после чего окончательно развеются. Если наш недруг пойдет по следу, то он рано или поздно доберется до этой поляны и... пойдет за Двойником, ментальный след которого, благодаря крови, ничем не отличается от твоего собственного. Понятно?— Он взмахнул рукой, и следы снова стали невидимыми.
— Да, но... А мы как отсюда уйдем, не оставив следов?
— Об этом можешь не беспокоиться,— подмигнул Ризу колдун.
Он создал своего Двойника и отправил на юго-восток:
— Пусть наш преследователь думает, что мы разделились. Это заставит его изрядно понервничать!— захихикал Сатрас. После чего он передал Ризу брусок из неизвестного охотнику металла. Тот был шершавым и теплым на ощупь.— Это силит — мертвое железо. Оно поможет нам избавиться от ментального следа... Только долго нельзя к нему прикасаться — оно начинает забирать жизненную силу.
Риз с трудом поборол искушение бросить брусок на землю.
Прав был колдун: пора бы начать ему доверять...
Брусок мертвого железа на самом деле пагубно влиял на состояние того, кто к нему прикасался. Риз прошел всего пару верст, но устал так, словно провел в пути несколько дней без сна и отдыха. Заметив его состояние, Сатрас отобрал брусок, заверив, что теперь необходимость в нем исчезла.
И судя по всему, колдуну удалась его уловка: беглецов никто не преследовал. До наступления темноты, всю ночь и пару следующих дней Риз был начеку. Он постоянно прислушивался, оглядывался, проверял — не идет ли кто следом? И очень надеялся на то, что никогда больше не увидит человека, гнавшегося за ними в пещере. Было в нем что-то... зловещее. И как бы его многоопытный спутник ни храбрился, но Риз чувствовал, что и для самого Сатраса очередная встреча с незнакомцем может стать последней.
Потом, когда тревоги улеглись, Левитрок слегка расслабился и проявлял осторожность не больше привычного.
Еще недавно нудные упражнения, навязанные ему колдуном, не вызывали ничего, кроме раздражения. Теперь же, когда Сатрас запретил любые проявления магии, Риз заметно скучал по занятиям, позволявшим развить в нем потаенные возможности. Старик был скуп на похвалы, но не переставал напоминать о том, что его ученик способен на большее. На что именно, он не говорил, что лишний раз подстегивало любопытство Риза Левитрока.
Однажды он не сдержался и, воспользовавшись тем, что старик задремал после плотного обеда, попытался поддеть телекинезом веточку, лежавшую у ног...
...и тут же получил чувствительный подзатыльник, как какой-то нашкодивший юнец.
— Никакой магии!— зашипел на него Сатрас.
— Ты же спал! Откуда ты узнал?!
— Я чувствую... Я все чувствую, даже когда сплю.
— Научишь?
— Всему свое время,— проворчал старик и снова задремал...
Ризу нравилось путешествовать в обществе Сатраса. Особенно после того, как удалось избавиться от преследователя. Если в начале пути старик был слишком сосредоточен, а потому молчалив и резок, то по прошествии нескольких дней пути расслабился и он.
Колдун оказался интересным собеседником. Казалось, не существовало такой темы, которую тот не готов был поддержать, не было такого вопроса, на который Сатрас не мог ответить. Иногда он брюзжал, когда в нем говорил опыт прожитых лет. Да и во вкусах спутники заметно расходились. Но никогда старик не пытался навязать молодому Охотнику собственную точку зрения.
— Я не собираюсь тебя переубеждать,— говорил он.— Придет время, и ты сам поймешь, что я был прав... Лишь бы только не было поздно...
Левитрок всегда считал колдунов безнадежно испорченными и порочными. А как иначе, если они во всем полагались на свои способности?! То, что обычный человек вынужден был достигать потом и кровью, колдун получал, лишь пошевелив пальцами. Да, теперь-то Риз знал, что за каждым небрежным пасом колдуна, за каждым его заклинанием стояли месяцы, а то и годы кропотливой работы. Но, посвятив всю свою жизнь магии, колдун утрачивал даже самые элементарные навыки, прививавшиеся простым смертным едва ли не с молоком матери.
Детские воспоминания навевали образ одного такого чародея, который жил в их деревне. Он был настолько ленив, что разучился ходить — левитировал от кресла до кровати и обратно. Он невероятно растолстел, ел за десятерых и с каждым годом требовал все больше податей за те услуги, которые он оказывал местным жителям. В деревне его не любили, но терпели, потому как польза, какая-никакая, но от него все же была: дождь призвать или, наоборот, тучи развеять, коровку подлечить или порчу снять. Когда в деревне появился пришлый маг и предложил сельчанам свои услуги взамен старого борова на более выгодных условиях, народ с радостью принял его предложение. Но до утра чужак не дожил — умер во сне. А потом начался падеж скота, река вышла из берегов, а по ночам с погоста стали приходить мертвяки. Сельчане намек поняли, упали в ножки "старому благодетелю", заплатили ему сверх обычного, и снова зажили, как и прежде.
