Беглянка продиралась сквозь дебри ночного леса, прижимая к груди пятилетнего сына. Свет масляной лампы с трудом разгонял темноту, сгущавшуюся черной патокой на расстоянии вытянутой руки. Упругие ветви хлестали ее по лицу, но она уже не чувствовала боли и шла вперед, подгоняемая единственным желанием — спасти ребенка. Она ни разу не обернулась, но знала точно — преследователи были совсем рядом, выдавая свое присутствие шелестом листьев, хрустом веток и глухим рычанием. В отличие от нее, мальчик, чей взор был устремлен ей за спину, видел мелькавшие между деревьев красные точки глаз, приближавшиеся с каждым ударом трепещущего сердца.
— Мама... Мамочка...— шептал он дрожащим голосом.
— Потерпи, Риз,— отвечала женщина, тяжело дыша.— Мы скоро выберемся из леса, а там и до людей недалеко.
Но лес не отпускал ее, цеплялся в ночную рубашку корявыми ветвями, хватал за ноги ползучими корнями, вырастал на пути непроходимым буреломом.
Небольшая полянка показалась островком безопасности посреди ожившей чащи. Женщина сделала шаг, и тут же прямо перед ней вспыхнул овал портала, переливавшегося всеми цветами радуги. Колеблясь, искрясь по краям и производя приглушенный гул, он тронулся с места и начал надвигаться на беглянку в неутолимом желании проглотить обоих — и женщину, и ребенка.
Она попятилась — позади послышалось глухое рычание. Резко обернувшись, женщина увидела большого черного пса с горящими красными глазами. Он скалил пасть и, припадая к земле, медленно надвигался на нее, загоняя в ловушку.
Женщина шагнула в сторону, но снова услышала предупредительное рычание, а потом увидела вторую псину, появившуюся из кустов. А потом еще одну, уничтожившую последнюю надежду на спасение.
Но она не собиралась сдаваться. Резко шагнув навстречу твари, женщина отмахнулась лампой, едва не ударив пса по морде. Заметила, как повело оскаленную пасть, словно ветерком развеяло висевшую в воздухе дымку. Порождение ночи трусливо взвизгнуло и отступило назад.
— Что, не нравится?— хищно усмехнулась беглянка и уже более уверенно сделала еще один шаг вперед.
Однако псина не испугалась. Отпрянув назад, она сжалась тугой пружиной, оттолкнулась от земли и прыгнула, ударив женщину лапами в руку, прижимавшую сына к груди. Беглянка не устояла на месте, отлетела назад... и тут же была проглочена прожорливым порталом...
Поднимаясь на ноги, она сразу поняла, где находится — во дворе собственного дома, откуда ей удалось убежать несколько минут назад.
Все старания оказались напрасны...
Во дворе было светло от огня, вырывавшегося из окон горевшего изнутри дома, и людно от заговорщиков. Среди них был только один маг, зато его прислужников — не меньше десятка. Все с оружием в руках, теснили к охваченному пламенем дому мужчину, остервенело отбивавшемуся от них сжатым в ладони факелом.
— Угомонись, Глим!— гневно воскликнул маг, державший в руке жезл.— Не думаешь о себе, побеспокоился бы о жене и ребенке.
Как только женщина встала, ее окружили прислужники мага. Она оставила на земле лампу, еще крепче, обеими руками, прижала к себе сына и оскалилась, словно волчица, готовая вцепиться в глотку любому, кто покусится на ее дитя.
Глим замер, но так и не обернулся. Жена и сын... Его сила... И его слабость.
Враги знали, чем его взять. Он остался, чтобы дать близким возможность скрыться, спастись. Но...
Он был перепачкан кровью с головы до ног — своей и чужой. Во дворе уже лежало три бездыханных тела, еще несколько копошились, пытаясь подняться. Сломанный и оплавленный меч валялся в стороне — он уже не мог быть поддержкой своему хозяину.
— Глим...— умолял его маг.— Я обещаю, что не причиню вреда ни тебе, ни твоей семье. Давай успокоимся и просто поговорим.
Но вряд ли он говорил искренне. Метнулась тень, и за спиной Глима появился один из прислужников...
— Берегись, Глим!— закричала женщина.
Мужчина ловко увернулся от удара мечом в спину, ловким захватом вывел нападавшего из равновесия и повалил на землю. А потом резко шагнул вперед и ткнул факелом в лицо опешившему магу. Горящая смола попала ни кожу, маг завизжал, взмахнул наугад жезлом, и выпустил в нападавшего ветвистую молнию, вложив в заряд всю свою мощь.
Дымящееся и обугленное местами тело Глима упало к его ногам. А потом раздался полный боли женский крик:
— Гли-и-им...
— ...А вот, к примеру, чем Ночной Странник отличается от Черного Попутчика?
Риз Левитрок вздрогнул, и наваждение исчезло, оставив лишь осадок горечи.
С тех пор как погиб его отец, прошло уже больше двадцати лет. Боль превратилась в ноющую рану, одиночество стало образом жизни, и лишь жажда мести была так же остра, как и прежде. Именно она всякий раз мысленно возвращала его в те далекие дни, когда жители Мисхета восстали против засилья магов и избавились от тех, кто на протяжении веков тайно и явно повелевал умами и душами обитателей ныне свободной страны.
Жаль только, что отец не дожил до этого дня. Да и мать вскоре умерла от полученных ран. И остался Риз один. Но не пропал, не сгинул. Нашел приют в Лиге Очищающего Огня, которая воспитала из него пламенного борца с магической заразой, доблестного воина, всегда готового прийти на помощь тем, кто в ней нуждался. В отличие от прочих побратимов, которые прочно осели в столице и выезжали в провинцию лишь в крайних случаях, он находился в постоянном странствии, освобождая землю от злокозненных магов и их порождений, лезших в Мисхет с упорством обреченных, и в несбыточной надежде встретить однажды того, по чьей вине он остался сиротой...
— Что?— переспросил он ехавшего рядом оруженосца.
Гвино Сорбат был парнем недалеким. Может быть, именно поэтому ему не суждено было подняться выше слуги Охотника. Они с Ризом были знакомы с детства, так же, как и их отцы. Те были товарищами по оружию и погибли в один день, отказавшись подчиниться воле зарвавшихся магов. А их детей приютила Лига Огня. И вроде бы мальчишки росли в одинаковых условиях, ели из одной миски, спали на соседних койках, посещали одни и те же занятия. Но Риз смог пройти Последнее Испытание и стал полноправным членом Лиги, а Гвино испугался в трудную минуту, дрогнул, отступил... И остался оруженосцем при своем более удачливом товарище. Впрочем, ни на что большее он и не претендовал. Не было в нем искры, способной разгореться ярким огнем. Был он робок, безынициативен, ленив, болтлив не в меру. К его положительным качествам можно было отнести разве что исполнительность, хозяйственность, покорность судьбе и своему господину, каковым с годами стал Риз Левитрок.
— Ну и бестолочь же ты, Гвино!— беззлобно ответил странствующий Охотник.— И чем ты только занимался на уроках монстроведения?
— Спал, ясное дело,— признался оруженосец.— Ничто не нагоняло на меня такую скуку, как монотонное бормотание мастера Хилвера.
— Вот именно поэтому ты и не стал настоящим Охотником.
— Не очень-то и хотелось,— буркнул Гвино, поежившись.— Не мое это — сражаться с чудовищами и колдунами. Зато я могу сапоги починить, и кольчугу залатать. А кто лучше меня готовит луковый суп, а? Чтобы вы без меня делали, мастер Левитрок!
Что ж, Ризу приходилось признать, что определенная польза от этого недотепы все же была. Он и за конями ухаживал, и оружие ладно точил, и с торговцами умел сговориться, не забывая о собственной выгоде. Правда его луковый суп, на самом деле, был больше похож на прокисшие помои, но Риз не хотел расстраивать лишний раз слугу и всеми силами заставлял себя проглотить ложку-другую жуткого варева, если под рукой не было ничего другого.
— Так чем же отличается Ночной Странник от Черного Попутчика?
— Об этом известно даже дитю малому,— вздохнув, ответил Риз.— Ночной Странник, как и следует из его имени, появляется только ночью. Чаще всего на дорогах вдали от населенных мест. Это всадник, оседлавший конский скелет, глазницы которого светятся в темноте. Горе тому, кто повстречает его на своем пути. При приближении Ночного Странника кони теряют рассудок, выходят из подчинения и норовят сбросить седока. А у большинства людей отнимаются ноги, и они оказываются в полной власти чудовища. А он, настигнув добычу, высасывает из нее жизнь. На тот случай, если противник все же в состоянии оказать сопротивление, у Ночного Странника есть меч, а его броня настолько крепка, что такую не берет ни один клинок. Так что справиться с ним непросто.
— А Черный Попутчик?— голос Гвино заметно дрожал.
— Этот может появиться и днем, и ночью. Увидеть его трудно, несмотря на то, что он постоянно находится где-то рядом. Он преследует свою цель, медленно сводя ее с ума. Встреча с Черным Попутчиком может быть опасна даже для самого бесстрашного воина. Потому как, чем больше человек сопротивляется, тем раньше станет добычей монструма...— Риз повернул голову и взглянул на побледневшего оруженосца.— А почему тебя вдруг это заинтересовало?
— Меня уже давно не покидает ощущение, что за мной все время кто-то наблюдает,— прошептал Гвино.— Так и чую, как его глаза буравят мне темечко.
Риз оглянулся и только сейчас заметил, что они ехали по дну оврага, густо поросшему кустарником и низкорослыми деревьями. Все бы ничего, но из-под кустов то и дело выглядывали белеющие кости — как человеческие, так и животные.
— Уж лучше бы мы дожидались переправы вместе со всеми,— пробормотал оруженосец, затравленно оглядываясь по сторонам...
После полудня они выехали на берег Ярки к парому, который сел на мель посреди реки. Перевозчик не мог с уверенностью сказать, когда удастся наладить переправу. Уж больно прочно засел плот — так просто не сорвешь. Пока суд да дело, он предлагал всем желающим заглянуть в харчевню, расположенную там же, при переправе, но Риз спешил добраться до города засветло, поэтому спросил об объездном пути.
— Есть такой,— немного подумав, ответил паромщик.— Ниже по реке брод, а потом через овраг можно добраться до деревни Ключи. От нее до города рукой подать...
Но кроме двоих представителей Лиги по этой дороге больше никто не поехал. И теперь, глядя по сторонам, Риз понимал — почему. Сразу видно — лихое место, давно уже нехоженое. Опасное.
Риз потянулся к мечу, и тут ему на плечи обрушилась мохнатая туша, выбив из седла и прижав к земле мощными лапами. Охотник успел перевернуться на спину и отгородиться руками от чудовища, из распахнутой пасти которого ему на грудь капала тугая слюна.
"Приплюснутая морда, желтые круглые глаза, прижатые к голове ушки, куцый хвост, жесткая короткая шерсть бурого окраса, короткие лапы..."
Свинорез, кто же еще! Правда, довольно крупный и дюже голодный. Иначе поостерегся бы нападать на человека, тем более, вооруженного.
Испуганная лошадь под седлом оруженосца взбрыкнула и понесла всадника по дну оврага, а значит, на его помощь рассчитывать не приходилось...
Как всегда.
Риз с трудом удерживал свинореза, рвавшегося к его горлу. Острые клыки клацали перед самым носом, едкая слюна застила глаза и воняла так, что Охотник начал задыхаться. Он попытался дотянуться до кинжала, так как мечом на таком расстоянии было несподручно обороняться, но едва убрал руку с горла чудовища, как оно усилило натиск и цапнуло в плечо. Благо щиток был изготовлен из прочной толстой кожи, так что клыки так и не добрались до вожделенного человеческого мяса. Пришлось снова вцепиться в шерсть обеими руками.
Однако силы покидали Риза, а свинорез выглядел неутомимым, несмотря на свою худобу. Голод превращал его в опасного противника.
Охотник сдавил пальцами левой руки глотку животного, а правой, собранной в кулак, коротко ударил в приплюснутую морду. Чудовищу не понравилось. Свинорез разъяренно взвизгнул и тут же получил еще раз по сопливой морде. Лишь только его хватка слегка ослабла, Риз потянул монструма в сторону, завалил на бок. Свинорез тут же поднялся на лапы, но Охотник оседлал его сверху, вдавил колени в бока, прижал голову к земле, а потом выхватил кинжал и несколько раз вонзил его в грудь хищника. Когда Свинорез совсем уж обмяк, Риз для верности перерезал ему горло.
"Здоровый, гад",— отметил он, пнув агонизирующее тело противника. Должно быть, уже давно следил за парой всадников, один из которых за версту излучал трусливый душок, а другой настолько увлекся воспоминаниями, что не заметил подкравшейся опасности. Обычно эти твари держатся вблизи селений и охотятся на свиней — отсюда и название. Ну, бывает еще корову задерут, если атакуют стаей. А на людей они редко нападают, только если голод сильнее страха. Правда, порой встречаются и свинорезы-одиночки. Они крупнее будут и рвут все, что на зуб попадется. Судя по застилавшим дно оврага костям, этот был из их породы. Давно уже здесь безобразничал, не брезгуя ни зайцем, ни косулей, ни решившим сократить путь странником.
Риз вытер клинок о шерсть свинореза и пошел навстречу лошади, неспешно возвращавшейся к своему хозяину и опасливо косившей глазом на поверженное чудовище.
— Успокойся, Ласточка, он уже не опасен,— потрепал он кобылу за гриву и вскочил в седло.
Лишь выехав из оврага, он повстречался с Гвино, все еще пытавшимся угомонить беспокойного коня. Всадник исподлобья смотрел на Охотника.
— Риз...— виновато пробормотал он.
Охотника всегда раздражала нарочитая почтительность оруженосца. В обычных условиях Гвино обращался к нему на "вы" и называл то хозяином, то господином, лишний раз подчеркивая возникшее между ними с годами различие. И лишь в минуты опасности и когда чувствовал за собой вину, оруженосец вспоминал о том, что они были друзьями.
— Это был всего лишь свинорез,— буркнул Риз. Проезжая мимо, он бросил взгляд на топор, который оруженосец носил за спиной. Порой ему казалось, что Гвино таскает его с собой только для того, чтобы уравновешивать объемный животик, нависавший над тугим пояском. Впрочем, и дрова им Гвино колол довольно споро.— Как думаешь, далеко еще до деревни?
— Уже близко. Вон дым поднимается из-за холма.— Гвино спрыгнул с коня и направился обратно в овраг.— Я сейчас...
Вскоре они на самом деле въезжали в селение, окрашенное раскаленной медью заходящего солнца. Увидев вооруженных людей, местные настороженно провожали их взглядами. А заметив на спине одного из всадников щит с символом Очищающего Огня, они и вовсе начали сбиваться в кучи.
