Проезжающая машина развернулась и с визгом остановилась рядом с кричащим человеком. Выскочили два полицейских и что-то сказали человеку, который потрясал кулаками перед их лицами. Потом они схватили его и пинками загнали в машину, которая рванула с места. Толпа смотрела на все это молча.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил я Келли.
— Не знаю, — ответил он. — Давайте взглянем.
Мы подошли к кучке зрителей, которые начали расходиться.
— Извините, — сказал Келли парню в кожаной куртке, — что случилось?
Тот изучающе посмотрел на него, потом пожал плечами:
— Пожар, мистер...
— Знаю, но что этот человек говорил насчет шлангов?
— Только то, что вы видите: здесь пожар, а шланг лопнул, — сказал парень.
— Но ведь есть другие шланги?
— Уже три лопнуло, — сказал кто-то.
— Почему? — спросил Келли.
— Почему бы вам не подойти и не посмотреть, раз уж вам так интересно? — спросил еще кто-то.
— И вообще кто вы? — поинтересовался первый собеседник.
— Конгрессмен Шеннон.
— Вы знаете этого старого идиота, что представляет нас?
— Но... да, конечно. Я видел вашего конгрессмена в Вашингтоне.
— Сделайте доброе дело, ладно? В следующий раз, когда встретитесь с ним, посоветуйте ему держаться подальше от Лоуренса, потому что если он заявится сюда, мы дадим ему такой пинок под зад, что он полетит до Олбани. За все годы этот старый сукин сын ничего не сделал для города.
— Давайте посмотрим на шланг, — негромко сказал Келли.
Сопровождаемые толпой, мы подошли к крайнему гидранту. Все наблюдали, как Келли осмотрел один конец шланга и молча передал его мне. Мне не требовалось быть страховым агентом, чтобы понять, что шланг весь измят и прогнил.
— Кошмар, — сказал Келли.
— Он прогнил, так же, как и весь город, — сказал первый парень. Он пригляделся к Келли: — Но почему вы возмущаетесь, мистер? Вы живете здесь?
— Не требуется жить здесь, чтобы возмущаться подобными вещами, — ответил Келли. — Это преступление.
— Какого черта вы здесь делаете? — заорал кто-то, и человек в плаще и белой пожарной каске протолкнулся через толпу и выхватил у меня из рук кусок шланга. — Что вы здесь делаете? Вы что не знаете, что это городская собственность?
— Я бы сказал, гнилая городская собственность, — произнес Келли.
Примчались двое пожарных, их офицер — по его каске я определил, что это был заместитель начальника пожарной команды — указал на гидрант, и пожарные быстро отвинтили остаток шланга и ушли под хмурыми взглядами толпы.
— Расходитесь, — велел офицер, — это линия огня.
— Это не было бы линией огня, если бы у вас были лучшие шланги, — сказал Келли. — Разве ваши люди не знали, что шланги сгнили?
Офицер не обращал на него внимания и начал оттеснять толпу:
— Двигайтесь, дайте пожарным работать... Ну... Двигайтесь...
— Я сказал: "Разве ваши люди не знали, что шланги сгнили?" — громко повторил Келли.
Пожарный развернулся. Некоторое время он рассматривал Келли. Потом крикнул в сторону группы пожарных и полицейских, собравшихся у полицейской машины с мигающими на крыше красными огнями.
— Эй, шеф, идите сюда и займитесь этими парнями.
— Вам бы лучше уйти отсюда, пока копы не начали бить по головам, — сказал мистер Кожаная Куртка. — В этом деле они и вправду специалисты.
— Никто не станет бить по головам, пока я здесь, — спокойно произнес Келли. И он повернулся к заместителю начальника пожарной команды.
— Если это шеф полиции, пожалуйста, скажите ему, что я хочу его видеть.
Офицер в недоумении уставился на конгрессмена, потом крикнул шефу полиции, что ему лучше бы подойти.
Коренастый невысокий мужчина в гражданской одежде вылез из машины и подошел к нам. На нем был старомодный коричневый плащ и поношенная мягкая шляпа. Я догадался, что под плащом он носит костюм, который, должно быть, заказал у Сирс Робак вместе с ботинками на толстой подошве. Я не мог отвязаться от мысли, что он похож на фермера, наблюдающего пожар в большом городе.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
Казалось, он скорее побаивался, чем был исполнен власти.
— Дерьмо ты коровье, Эдвардс, — сказал кто-то, и в толпе засмеялись. Шеф полиции, казалось, встревожился.
— Вы лучше уберите отсюда этих двух парней, — прошептал заместитель начальника пожарной команды. — От них шуму много.
И он отошел, чтобы присоединиться к группе пожарных.
— Двигайте отсюда, — приказал шеф полиции.
— Могу я спросить, кто вы? — поинтересовался Келли спокойным, холодным голосом.
— Шеф полиции Эдвардс, — последовал гордый ответ. — А вы кто?
— Это конгрессмен Шеннон, — сказал я. — Мы осматривали ваши шланги.
— Ваши гнилые шланги, — поправил Келли.
— О-о, — шеф оглянулся, как будто искал поддержки. — Здравствуйте, конгрессмен. Ужасный пожар, не так ли? Но мы скоро возьмем его под контроль.
— Как я понял, у вас лопнуло уже три шланга, шеф, — сказал конгрессмен. — Это шокирует.
— Ужасно. Ужасно, — ответил шеф. И добавил неопределенно: — Думаю, они никогда не использовались. У нас не каждый день такие пожары.
— Где городские лидеры? — спросил Келли.
— Все ребята в Сити-Холле, — ответил шеф. — Муниципалитет проводит чрезвычайное заседание.
Казалось, он страстно желал дать нам знать, что Сити-Холл всего в паре кварталов отсюда.
— Я должен вернуться, — сказал он, теперь полный энергии. — Сыщики схватили двух подозрительный типов. Комми. Чертовы комми, конгрессмен.
— Откуда вы знаете, что это коммунисты, шеф? — спросил Келли.
— Ну, мы проверили, — сказал тот. — Мы узнали их по коротким волосам.
— Пойдемте в Сити-Холл, — сказал Келли. — Шеф чертовски занят, хватая подозрительных.
Шеф улыбнулся, помахал рукой и живо побежал к машине, которая сразу уехала.
— Вот он Эдвардс — коровье дерьмо, — резко сказал парень в кожаной куртке. — Несколько лет назад у него была молочная ферма. Потом его шурин стал большим человеком, и его сделали шефом полиции. И ничего ему не делается.
Он пошел прочь, но потом повернулся.
— Спасибо за ваш интерес, конгрессмен. Если встретите этого подонка, который представляет нас, не забудьте насчет его приезда сюда.
Он пошел вдоль улицы, опустив голову и засунув руки в карманы куртки. Остальные молча растворились в темноте.
— Боже мой, а ведь этот город, должно быть, хуже, чем я думал, — сказал Келли. — Давайте посмотрим, что делается в Сити-Холле.
Здание муниципалитета Лоуренса, должно быть, было построено где-то в начале века. Оно было лишь трехэтажным, из уродливого красного кирпича, с башенками, широкими ступенями впереди и толстыми стеклянными дверями. Вестибюль был маленьким, окаймленным дубовыми дверями с золотыми буквами: ГОРОДСКОЙ СУД... СЕМЕЙНЫЙ СУД... ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ. Были и такие надписи: ОТДЕЛ ПОЛИЦИИ ВНИЗУ... ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ МУНИЦИПАЛИТЕТА ЭТАЖОМ ВЫШЕ.
Туда и сюда сновали люди. Чем-то они напоминали мне прежних политических ястребов, которые болтались вокруг Хейга и его банды, печально известных политиков, посещавших Вашингтон в тридцатые годы. У них были такие же тяжелые лица и вороватые, скрытные манеры.
Мы поднялись по истертой, грязной лестнице на второй этаж. Коридор был заполнен людьми в грубой рабочей одежде, от которой шел крепкий запах дыма и горящей пластмассы. Другие сидели на перилах и лестнице, молча курили и мрачно смотрели на маленькую группу мужчин, которые, казалось, охраняли две тяжелые дубовые двери с надписью: "ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ МУНИЦИПАЛИТЕТА".
— Что здесь происходит? — спросил Келли одного из мужчин у двери, который выглядел представительнее.
— Заседание.
— И кто заседает?
— Совет.
Когда Келли положил руку, чтобы открыть дверь, мужчина закричал:
— Эй, куда, по-вашему, вы идете?
— Внутрь, — ответил Келли с легкой улыбкой.
— Это закрытое заседание, — заявил охранник.
— Как всегда, — заметил мужчина, сидевший на перилах.
— Заткнись, Майк, — приказал первый.
— Сможешь меня заставить?
Тот мгновение смотрел, как будто хотел принять вызов, но передумал. Вместо этого он повернулся к нам.
— Заседание закрытое, — сказал он. — Вы кто, репортеры?
— Это конгрессмен Шеннон, — сообщил я.
— Думаю, я мог бы помочь, — проговорил Келли. — Разве такие заседания не должны быть открытыми? Как насчет гражданской обороны? Добровольцев?
— Заседание закрытое, — был упрямый ответ.
— Мы стараемся попасть туда уже час, чтобы выяснить, какого дьявола они арестовали двух парней из нашего профсоюза, — сказал человек на перилах. — Но они не дают...
— Мы не собираемся разговаривать с комми! — заявил человек у двери.
— Кого ты называешь коммунистом? — крикнул мужчина, спрыгнув с перил и надвигаясь на него; лицо искажено, кулаки судорожно сжаты.
— Легче, Джо, — сказал другой мужчина, оттирая его назад.
— Ни один хвастливый политикан не назовет меня коммунистом! — кричал рабочий.
— Это вы со своим проклятым профсоюзом устроили пожар, — выкрикнул в ответ охранник у двери. — Полиция забрала двух ваших ребят только час назад!
Неожиданно внизу в коридоре началось движение. Люди вдоль перил переглянулись, и кто-то крикнул:
— Здесь Макс!
Раздались тяжелые шаги по деревянной лестнице и громкой голос, потом на площадке появилась толпа и двинулась по коридору в нашем направлении. Во главе шел гневный, угрюмый Макс Дрегна. Он чуть не налетел на нас, пока не узнал меня. Макс резко остановился и уставился на меня через сильные очки:
— Финн! Финн Маккул! Что ты здесь делаешь?
— Я просто проезжал мимо с конгрессменом... Макс, это конгрессмен Шеннон.
— Сын сенатора? — Макс протянул Келли руку. — Рад познакомиться с вами, конгрессмен. Что вы думаете об этих людях? Мои люди в тюрьме, а вот эти твердят, будто они устроили пожар.
— Мы говорили им, Макс, те деревенщины курили прямо в пластмассовом цехе.
— Деревенщины? Что за деревенщины? — поинтересовался Макс.
— Парни, которых прислали из Северной Каролины, чтобы перевезти пластмассовые болванки на железную дорогу. Джонни вдарил одному парню, который бросил окурок в мусор, верно, Джонни?
Джонни оказался пожилым рабочим с небритой щетиной. Он вышел вперед и энергично кивнул.
— Все верно, Макс. Я им говорил, что это все равно, что швырять спички в пороховой склад, но они только смеялись над нами.
Макс указал на дверь:
— Кто там?
— Заседание совета, — объявил страж у двери. — Экстренное.
— А мэр? Мэр тут?
— Мэр и совет. Но заседание закрытое.
— Я настаиваю, чтобы вы сказали мэру или членам совета, чтоб они вышли и побеседовали с нами, — заявил Келли. — Скажите им, здесь конгрессмен Шеннон и мистер Дрегна.
— Они отдали приказ никого не пускать, — флегматично и непоколебимо сказал охранник. — Ничего не могу сделать, они отдают приказы.
Знаю я этот тип людей, лишь динамит может сдвинуть их с места. Или деньги. Я вышел вперед, пожал ему руку, и хрустящая десятидолларовая банкнота скользнула в его ладонь.
— Я уверен, ребята согласятся, что дело необычное, — мягко произнес я. — А вы только нарветесь на неприятности, заставляя конгрессмена ждать.
Человек глотнул и положил руку в карман.
— Ладно, может, учитывая, что здесь конгрессмен, — пробормотал он. Потом слегка приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.
— Похоже, здесь плохое положение, — сказал Келли Максу.
— Это мягко сказано, конгрессмен.
— Разве ничего нельзя сделать?
— Это ваш округ, конгрессмен? — спросил Макс, поглядывая то на Келли, то на меня.
— Нет, не его, Макс, — ответил я.
— А какого дьявола это должно играть роль? — поинтересовался Келли. — Разве это не ваш профсоюз?
— Мой.
— Ваш, а разве они не арестовали двух ваших людей?
— А из-за чего, вы думаете, я здесь? — огрызнулся Макс. — Вы думаете, я бросил игру, чтобы полюбоваться на пожар?
— Я думаю, вам следует вызвать адвоката профсоюза, — посоветовал Келли.
— Я звонил ему, — сердито произнес Макс. — Его нет в городе, и он не вернется до утра.
Неожиданно тяжелая дубовая дверь открылась, да так резко, что чуть не ударила некоторых из верноподданных, охранявших вход.
В дверном проеме стоял Барни Маллади, а за ним самая сладкая из его сладких шоколадок — Джин Абернети.
— Финн! Финн Маккул, старина! Пришел помочь, да? — он тряхнул мою руку, чуть не вырвав ее из плеча, потом повернулся к Келли: — И конгрессмен Шеннон! Наш добрый сосед, приехавший помочь бедному старому Лоуренсу! — он схватил руку Келли и энергично потряс.
— Финн! Ты помнишь Джина?
— Конечно, — ответил я и обменялся рукопожатием с молодым негром.
— Это Джин Абернети, помощник Барни, — объяснил я. — Джин, это конгрессмен Шеннон.
Они пожали друг другу руки, слегка кивая.
Барни начал болтать о том, что Джин его верная правая рука, и тут увидел Макса — улыбка исчезла, а лицо превратилось в маску.
— Что вы здесь делаете, Дрегна?
— Это я могу спросить вас, Маллади — что вы здесь делаете? — мрачно ответил Макс.
— Эти люди — мои друзья, — резко сказал Барни. — Я с Джином ехал из Олбани, и услышал о пожаре по радио.
— А как насчет моих людей, которых они задержали? — спросил Макс.
Игнорируя его, Барни повернулся к пяти мужчинам, выходящим из зала заседаний.
— Муниципалитет вводит чрезвычайное положение, — громко заявил он. — Каждый, кто потерял работу, с завтрашнего утра будет получать помощь. В Лоуренсе никто не будет голодать.
Он обратился к маленькому, крепкому мужчине:
— Правильно, мэр?
Мэр энергично закивал.
— Мистер Льюис, комиссар по социальному обеспечению будет в своем офисе через полчаса. Если необходимо, мы будем работать всю ночь.
— Нам не нужны ваши пособия для галочки, — заявил Макс. — Профсоюз позаботится о своих людях.
— Да-а, я всегда слышал, что у вас жирный профсоюз, Дрегна, — произнес Барни. — Что же ваши парни делают со всеми этими деньгами?
— Уж конечно, мы не даем их хвастунам, — ответил Макс. Он повернулся к мэру: — Так как насчет двух моих людей, арестованных полицией?
— Их задержали для предъявления обвинения, — сказал ему Барни. — Мы должны их проверить.
— Когда будет предъявлено обвинение? — спросил Макс.
— Когда будет готов шеф полиции, — последовал вкрадчивый ответ.
— Где шеф полиции?
— На пожаре, говорит полицейским, что делать, — пояснил Барни. — Где же еще должен быть начальник полиции?
— Черт возьми, вы не имеете права держать их без связи! — крикнул Макс. — Закон не позволяет этого.
— Есть также законы, которые защищают наше общество, — сказал Барни, — от таких опасных ублюдков, как два ваших приятеля. Вы знаете, что у них были приводы?
