— И Абернети их лидер?
— Совершенно верно. Джин глава оппозиции, и она нарастает каждый день.
— Как вы можете ему доверять? Может, он хитрый шпион.
— Мы подумали об этом и проверили...
— Проверили? С кем?
— Вы удивитесь, Финн, как много у нас друзей, — сообщила Лейси. — Все разные. Но у них есть общая черта: они хотят избавиться от Маллади.
— Все черные?
— Оппозиция в основном негритянская, но довольно велик процент белых, которые присоединились к ним, в основном либералы и демократы-реформаторы.
— Все же я не представляю, чтобы Абернети возглавлял оппозицию против Маллади, — заявил я. — Ведь очевидно, что он полностью доверяет ему, а я знаю Барни, он дважды подумает прежде чем доверится собственной матери.
— Вначале нас тоже это смущало, — рассказал Келли, — но когда мы узнали кое-что об Абернети, все стало понятным. Лейси провела большую часть расследования. Лейси, почему бы тебе не рассказать все Финну?
— Мы узнали все по частям, — объяснила Лейси. — Джин родился в Гарлеме, он входил в уличную банду под названием "Апачи", одна из худших молодежных банд города. Его история типична для мальчишки из Гарлема, пьяница-мать, наполовину проститутка, отец шизофреник бил его всем, что попадало под руку. Позднее он умер в смирительной рубашке в тюрьме Блэквеллс-Айленд. К счастью его тетка закончила среднюю школу, и как он говорил, основательно колотила его, если он пропускал занятия. Каким-то образом он проучился два года в средней школе. На третий год все изменилось. Джин считает, что причиной была смерть его близкого друга от слишком большой дозы наркотиков, это потрясло его. В начальных классах у него были неважные оценки, в старших — хорошие. К этому времени он оставил улицу. Вечером он учился в колледже, а днем работал в магазине. Он закончил учебу с отличием, а потом получил магистерскую степень по общественным наукам. Но лучшей работой, которую он смог найти, было место старшего следователя в отделе социального обеспечения.
Он занялся политикой и стал известен, и тогда его избили громилы Маллади. Он понял, что никогда не сможет одолеть Маллади в честной схватке, поэтому решил присоединиться к нему и уничтожить изнутри. Он говорил, что проглатывая все оскорбления и унижения, которые изобрел Маллади. Оказалось, это длилось несколько лет, пока Маллади не почувствовал, что может ему доверять. За последние два года он потихоньку выстраивал контр-организацию.
— Это факты или просто слухи, которые сообщили его люди?
— Факты, — твердо сказала Лейси. — Когда Келли был в Сиракузах, я съездила в город и с несколькими друзьями все проверила.
— Например, когда она говорила, что он был членом "Апачей", — вставил Келли, — Лейси получила данные из бюро по делам молодежи. Она даже выяснилп его оценки по учебе.
— Школа и бюро это одно, но как насчет его политического маневрирования? Это вы не узнаете из отчетов.
— Конечно, нет, — согласилась Лейси. — Это мы узнали от людей, которые были на собраниях.
— Каких собраниях?
— Собраниях их организации, — пояснила Лейси. — Например на прошлой недели мы были на собрании на Севере. Оно проводилось на складе в самой жуткой забегаловке, которую я только видела. Честно говоря, я весь вечер не выпускала руку Келли.
— А я держался за Абернети, — с усмешкой добавил Келли.
— Вы с ума сошли, — воскликнул я. — А если бы вас избили?
— Нас все время со всех сторон охраняли четверо самых крупных парней, которых я когда-либо видел, — ответил Келли. — Каждое собрание было кратким и определенным. Нас приводили на собрания, мы смотрели и слушали, как оно идет, потом нас уводили туда, где мы останавливались.
— Где собирались эти собрания?
— Они проходили почти в каждом крупном городе штата, — ответил Келли. — Люди, приходившие на собрания, приблизительно представляют тысячи ожесточенных избирателей, которые сильно настроены против Маллади. Они организуются и организуются быстро. Они вышвырнули Черных мусульман и нескольких коммунистов, которые пытались руководить до того, как на сцене появился Джин, и они та организация, которая вскоре захватит политическую машину.
Он серьезно добавил:
— Финн, эти люди демократы! Это рядовые американцы, которые не желают, чтобы их дурила чья-либо политическая машина, которая обкрадывает их как слепых котят.
— Что это за люди? — спросил я. — Все на пособии?
— Не будьте таким циничным, Финн, — упрекнула Лейси, — Конечно, многие из них на пособии. Но, с другой стороны, многие и нет. На прошлой неделе на собрании был бывший глава программы по борьбе с бедностью, который ушел в отставку просто потому, что у него не хватало сил что-либо сделать. Другой был бывшим членом муниципалитета, которого на прошлых выборах уничтожила машина из-за того, что на заседаниях он задавал слишком много неудобных вопросов. Потом были избиратели, которые объединились, чтобы выбраться из отчаяния. Например, человек, у которого есть такси, но он не может парковаться рядом с аэропортом Лоуренса — помните его?
— Один из его водителей довез меня сюда. Когда я спросил его о монополии, он исчез в клубах пыли.
— Конечно, они запуганы.
— Нельзя рассчитывать, что запуганные люди опрокинут машину, — предупредил я его.
— Запуганные и отчаявшиеся, Финн, — напомнил он. — Отчаявшиеся люди, припертые к стене, могут быть опасны. Маллади знает это.
— Если он выяснит, что происходит, у Абернети могут быть серьезные неприятности.
— Джин осознает, как рискует. Он подготовился к этому.
— Когда они намереваются выступить открыто?
— По плану должна была быть сидячая забастовка в первой день губернаторского конвента, когда Маллади выдвинул бы своего кандидата. Но теперь Джин уговаривает своих людей присоединиться к нам.
"А это будет означать конец всяких сделок с Барни Маллади, — сказал я самому себе. — Джоша ждут некоторые сюрпризы".
— Что вы думаете об этом, Финн? — спросил Келли.
— Думаю, нам стоит все обдумать. Давайте подождем, пока они действительно не выступят...
— Вы говорите, как Джош, — заметила Лейси. — Ничему не верить, пока не увидишь сам.
— Иногда это не такая уж и плохая политика, Лейси.
— Но должны же вы кому-нибудь верить! — вскричала она. — Если вы будете подвергать сомнению каждое слово...
— Лейси, в политике не подписывают контрактов, — пояснил я. — И очень немногие соблюдают сделки.
— Но на одно можно сделать ставку, — хмуро сказал Келли, — этот город просто бомба замедленного действия, и когда он взорвется, помоги, Господи, этим людям!
— Значит, вы предполагаете соединить коррупцию Лоуренса с историей Джелло?
— Вот именно. Все это относится к сфере деятельности комитета, и вместо того, чтобы показать лишь кучку воров на высоких постах, мы также представим публике весь ужасающий клубок несправедливости.
— Где же вы проведете слушания?
— В трех местах: Вашингтон, город Нью-Йорк и Лоуренс.
— В их же владениях?
— Само собой. Если мы покажем, что не боимся их, я уверен, люди станут приходить с еще более шокирующими обвинениями, чем мы имеем сейчас.
— Абернети хотя бы сказал вам, что делал здесь Маллади в ночь пожара?
— Сегодня мы получим ответ, — сказал Келли.
— Почему сегодня?
— Джин здесь ради этого, — заговорила Лейси. — Мы говорили об этом целую неделю. Сегодня днем он проведет встречу со своими людьми. В случае если они согласятся, он обещал нам рассказать все о связях Барни Маллади с Лоуренсом.
— Значит есть какие-то связи?
— Это точно. Чем больше мы копаем, тем очевиднее, что Маллади имеет какую-то власть над этими людьми. Но это как ртуть, вы не можете ухватить ее пальцами. Даже наши друзья качают головами, когда мы упоминаем его имя.
— Другими словами, Абернети рассказал вам не все?
— Наверное, так, — произнес Келли.
— Значит, он хочет заключить с вами сделку.
— Как говорил несколько недель назад Джош, сделки не новость в политике, — заметила Лейси.
— Но я также помню, как вы противились всяким сделкам, — напомнил я ей.
— В этом случае, полагаю, я должна согласиться с Джошем, что бывают ситуации, когда цель оправдывает средства.
— Как Абернети даст нам знать о своем решении?
— Если он согласится все рассказать, я попрошу его приехать в Вексфорд утром, чтобы встретиться с нами. Думаю, так будет лучше всего.
— Вы нужны Джошу в Вашингтоне, Келли. У нас горы свидетельских показаний и отчетов, которые вы должны изучить.
— Мы можем выслушать Абернети и решить все за несколько часов. И вечером я вернусь вместе с вами.
— А ваш доклад?
— Мы с Лейси работали над ним каждый день. Первый вариант почти готов. — Он повернулся к сестре: — Лейс, сколько тебе потребуется времени, чтобы завершить его?
— Не больше недели.
— Будут у вас бомбы, Лейси? — спросил я.
— Это были бы скучные факты и цифры, но у нас есть истории многочисленных дел.
— Наркотики?
Она порылась в папке и передала мне несколько моментальных снимков, чистых, но явно сделанных любителем. На школьном дворе несколько мальчиков окружили мужчину.
— Один из людей Джина снял их с грузовика. Этот торговец продает детям наркотики в большую перемену. Они опознали торговца и достали снимки из полицейского архива.
Она протянула мне маленькую карточку смуглого мужчины средних лет с непременным полицейским номером поперек груди.
— Это школа гетто, — сообщила Лейси. — Мои друзья учителя получили пять свидетельских показаний от учителей и матерей.
— Где это?
— Лоуренс, — ответила она. Потом указала на одного из мальчиков на снимке. — Он умер два дня назад от слишком большой дозы наркотика. Люди по соседству пошли к Сити-Холлу требовать, чтобы что-нибудь было сделано. Двое из них были арестованы за хулиганство. Такую форму приняли их действия.
— Об этом мы и говорили, Финн, когда сказали, что этот город того и гляди взорвется, — вставил Келли. — Люди в ярости.
— Когда вы уезжаете? — спросил я, кутаясь в пальто.
— Сегодня после полудня, как только встретимся с Абернети.
— И прямо в Вексфорд?
— Вексфорд, ванная, чистые простыни и жаркое на обед, — устало сказала Лейси. — Никогда не забуду эти недели, никогда.
— Вас же могли убить, вас обоих, — произнес я. — Чем больше я об этом думаю, тем больше поминаю, что мы были идиотами, когда согласились на этот безумный план.
— Может быть, — ответил Келли, — но могу уверить вас, Финн, у нас есть материал, который мы бы никогда не получили обычным путем. — Он оглядел маленькую ужасную квартиру: — Раз уж я баллотируюсь ни кем иным, как ловцом собак, по меньшей мере мне не будет стыдно смотреть в зеркало, когда я буду говорить о бедных или о программе по борьбе с бедностью!
* * *
В конце дня я вернулся в Вашингтон и подробно рассказал всю историю Джошу. Он внимательно слушал, перебивая меня только для того, чтобы задать короткие вопросы.
— Другими словами, они сделали экспериментальное исследование американского города, управляемого коррумпированной политической машиной, и того как коррупция влияет на меньшинства и бедных. Ты так понял?
— Да, но честно говоря, это не отдельный случай.
— Но мы представим его так, — произнес он и стал мерить шагами комнату. Я знал, что ему в голову приходит идея, я мог почти слышать ход шестеренок в его мозгу.
— У тебя есть какая-то идея?
— Предположим, мы разберем американский город на части, кусок за кусочком, камень за камнем, и покажем, как действуют подонки, как заставляют людей, получающих пособие, голосовать за нужных людей, как дают взятки, чтобы сына приняли в полицию или в пожарные, как торгуют наркотиками на школьном дворе — и все с фотографиями.
Он остановился и посмотрел в окно.
— Что там говорил Келли о Лоуренсе, что-то о взрыве?
— Он говорил, что это бомба замедленного действия.
— Лоуренс, Город-Бомба, — сказал он, пробуя это слово. — Бог мой, какие можно провести слушания!
— Думаю, сначала надо послать туда следователей. Материал Келли хорош, но нам нужны профессионалы.
— Мы поручим это Вилли, — коротко сказал Джош. — Если все там открыто, его люди справятся с делом за неделю.
— Каждый раз, когда я слышу его имя, меня пробирает дрожь.
— Надень свитер, — усмехнулся он. — Когда Абернети намерен сообщить о своем решении?
— Сегодня. Я сказал Келли, что в Вексфорде мы будем в полдень.
— У этого черного парня должно быть что-то значительное на Барни. Что бы там ни было, мы должны это получить.
— Мы ничего не получим, если он не захочет.
— Мы получим все, даже если нам придется пообещать ему пост госсекретаря. Думаешь, он захочет заключить сделку?
— Лейси считает, что да.
— А, значит Лейси решила, что нет ничего преступного в сделках?
— Она признает, что в этом случае цель может оправдывать средства.
— Это абсолютно верно, — коротко заявил он. — Но я хочу получить материал Абернети на Маллади совсем для другой сделки.
— Надеюсь, это не то, о чем я думаю, Джош.
— Боюсь, именно то, Финн.
— Ты хочешь заключить сделку с Маллади?
— А с кем же? Держи все в секрете и заставь сладкие шоколадки Барни дергать нужные рычаги. Помнишь, как он нам рассказывал? — он сделал несколько быстрых движений, как будто дергал рычаги в кабине для голосования. — Клик. Клик. Клик. Все в ряд.
— Ты не можешь, Джош.
— Держу пари, смогу, и я сделаю это, если получу от Абернети нечто достаточно сильное.
Он вернулся от окна к столу и наклонился, его лицо оказалось на одном уровне с моим.
— У нас есть материал, за который Кафовер отдал бы свою правую руку. Но нам надо много больше. Фрэнк и Дайк дали мне вчера последний опрос. Кампания будет жестокой, и мы просто не сможем легко пробиться! Мы должны прийти сильными, контролировать партию в штате и иметь громкий голос на конвенте! Поэтому мы и нуждаемся в сладких шоколадках Барни, Финн.
— Ты никогда не заставишь Келли заключить сделку с Маллади, Джош. Никогда.
— Прежде всего дадим ему испытать вкус слушаний и кампании, а потом посмотрим.
Он открыл папку и бросил мне несколько отпечатанных страниц, подколотых вместе.
— Вернемся к слушаниям. Это набросок. Прочитай и скажи, что ты об этом думаешь?
* * *
Утром на следующей день мы прибыли в Вексфорд. Все ждали в библиотеке: Люк, сенатор, Лейси, Келли, Шиа и Шорт, Лютер Робертс и сидящий в стороне Джин Абернети.
Так, значит, теперь он был с нами весь оставшийся путь.
Говард принес кофейник, и, выпив чашку и покончив с любезностями, я открыл свой кейс и раздал всем пятнадцатистраничные копии резюме слушаний, которые мы подготовили.
— Займемся слушаниями или сначала поговорим с мистером Абернети? — спросил Джош.
