В общем, путешественники многое узнали. А заодно немало друг другу высказали, когда принялись выяснять, кому именно взбрело в голову пойти по непролазной тропе, заведшей в такую глушь, из которой невозможно вылезти. Лишь заверения проводника в том, что выбраться с болота всё-таки можно (по крайней мере, он это слышал от Ренигоба и Тормазино), немного успокоили приключенцев.
Узкая извилистая тропинка, со слов провожатого, проложенная через топь самим линдвормом для заманивания жертв, часа через полтора наконец-то вывела путников к знакомому разрушенному мосту. К счастью, теперь они оказались уже на другом берегу.
Здесь проводник и собрался оставить отряд.
— Пойду в нашу деревню, надо же рассказать, что мы трое живы. А еще предупредить, чтобы в трясину больше никто не совался, а то вдруг Ренигоб снова захочет человечины поесть.
— Прямо так и скажешь, что вы прислуживаете чудищу, которое питается... хорошо, питалось разумными существами? — спросила Верениен.
— Неее, — покачал головой парень. — Я уж об этом подумал. Скажу, что мы нашли хорошую работу в другом посёлке, а на болоте встретились с хмырями, от которых еле ноги унесли.
— А зачем врать про злых духов? — изумилась дриада. — Не лучше ли рассказать всю правду, чтобы новости дошли до лучших профессионалов по борьбе с чудовищами? Они бы съехались сюда, оснащённые необходимым оружием, и расправились с линдвормом.
— И с чокнутым поваром в придачу, — добавил Хафейн.
— Не буду я про владыку Ренигоба ничего говорить, — погрустнел провожатый. — Не хочу, чтобы с ним расправлялись... Жалко... Привык я к нему как-то... А мастер Дель Быдло теперь заколдован, без приказа владыки ничего делать не может. Так что глядишь, если Ренигоб и правда исправится и перестанет людоедствовать, тогда их обоих и убивать будет не за что.
— За прошлые грехи, — ответила дриада.
— А наши боги говорят, что если кто-то искренне раскается, то ему всё-всё можно простить, — не сдавался проводник.
— И даже разделку и готовку живых существ? — съязвил Хафейн и пристально посмотрел на юношу.
— Сам я не готовил и не разделывал, только помогал, — тихонько пробормотал густо покрасневший парень и опустил глаза вниз.
— Мое чутьё подсказывает, — продолжил пустынник — Что зубастый червяк не только не раскается, но и прежний свой рацион не изменит. Когда наш поход будет закончен, я вернусь сюда с нужным оружием, защитными амулетами и благословениями Мудрых и разделаюсь с этим чудищем и его полоумным кухарём!
— А если он всё-таки изменит рацион? — улыбнулась Арледа.
— Скорей реки потекут вспять, чем чудовище поменяет свой вкус, — нахмурился Хафейн. — Да я нагишом при всех исполню танец верблюда, если такое и правда случится!
— Я запомню, — хитро улыбнулась волшебница.
— Танец верблюда? А как это? — встрял в разговор Пэтти, но, увидев разъяренное лицо пустынника, поспешил сменить тему. — Только Ренигоба не убивай, я же обещал своих соседей к нему в гости привести и праздник устроить.
— Друзья мои, — перебил всех Ефсий. — Может, всё-таки не будем задерживать нашего провожатого, а отпустим и поблагодарим за то, что он вывел нас из болота?
Распрощавшись с юношей, "божьи посланники" решили немного отдохнуть, прежде чем отправляться дальше.
— Ну вот, мы преодолели первую из преград бога смерти, — вдруг произнёс Хафейн. — А я даже ни разу не подрался.
— Путь есть долгий. Драка ещё быть, — утешил его Урлог.
— А если бы я спел, мы бы не потеряли эти часы! — внезапно взорвался гном. — Ведь подумать только, мы и без того отставали от всех, а теперь вообще...
Что имел в виду Басс, никто так и не узнал, потому что проснулась Фанька, до того мирно сопевшая на плече Хафейна. Громко завизжав, девушка вырвалась из его объятий и, выхватив клинок, закричала:
— Где чудовище?! Куда делось это порождение мрака?! А ну, выходи!
— Оно сбежало, — мрачно буркнул герой из пустыни.
— Ты его испугать, — добавил Урлог, опуская на землю приходящего в себя коня.
— Ха! Значит добро в очередной раз покарало зло, даже не запачкав сандалий! — ехидно улыбнулась Фанька, вкладывая свой меч в ножны. — Я, правда, ничего не помню, но, думаю, чары зла со временем выпустят мой разум на свободу, и тогда я наслажусь воспоминаниями о своей очередной победе! А теперь идёмте вперёд, друзья, ибо нас ждёт очередная битва со злом!
Путники грустно переглянулись. У всех в головах сейчас возникли две мысли: "быть спящей ей идет гораздо больше" и "дорога в компании с ней окажется очень тяжёлой".
Глава 8. Приключения своими руками
Без каких-нибудь особенных затрат
Создан этот самогонный аппарат. No В. Лифшиц
Поход продолжался, и проблемы не переставали сыпаться на головы героев. К счастью, ничего крупномасштабного не происходило, зато всякой досадной и противной мелочи случалось в количестве, способном свести с ума кого угодно. Вообще в настолько разнохарактерной компании редко когда сохраняется тёплая и дружеская атмосфера, не стали исключением и "божьи посланники". Впрочем, если принять в расчёт очень странные особенности некоторых членов отряда и тот факт, что остальные, скрепя зубами от злости, всё-таки пытались их терпеть, можно утверждать, что взаимоотношения приключенцев были вполне сносными.
Безусловно, больше всех своими причудами окружающих изводила Фанька. Артистичная воительница уже через пару дней после знакомства окончательно замучила попутчиков нелепыми принципами, которых она, если верить Хафейну и Ефсию, нахваталась из приключенческих романов и пьес. Согласно её первому принципу, настоящий герой должен стоически преодолевать все трудности, встречающиеся на его пути. Если же трудности не попадались, по логике Фаньки герою следовало создавать их самому.
Проявлялось это убеждение в том, что отважная девушка ночевала прямо на голой земле или на камнях, не снимая доспехов и закутавшись в плащ. Воительница демонстративно игнорировала две больших палатки, в которых спали спутники, а также принадлежащий Торлесу шатёр, под полог которого ее приглашали наиболее настойчиво. Любвеобильного дракона совсем не пугали чудачества Фаньки и, несмотря на возмущения своих подруг, он не оставлял попыток её соблазнить и всё свободное от волшебницы, дриады и сна время (его оставалось не столь и много, но тем не менее) увивался вокруг воительницы, зазывая к себе в шатер.
Однако его усилия оказывались напрасными — героиня упорно укладывалась ночевать на открытом воздухе. Ну, и спала бы себе, если бы ни одно "но". В этих краях после захода солнца становилось довольно прохладно, так что ночи напролёт незадачливая амазонка стучала зубами и дрожала от холода под плащом, который совсем её не грел. А по утрам отряду приходилось откладывать выход минимум на час, пока Ефсий исцелял фанькины застуженные почки или суставы. Но, несмотря на всё это, девушка каждый вечер упрямо заворачивалась в свой плащ и ложилась как можно дальше от костра.
Согласно второму принципу Фаньки, герой обязан постоянно быть начеку и оберегать товарищей от всех опасностей, даже самых сомнительных. Следуя этому утверждению, каждый день, едва только её спутники отправлялись в путь, воительница, размахивая мечом и выкрикивая только ей понятные лозунги, бросалась вперёд на поиски великого зла. Как правило, злодеями в глазах девушки представали животные и птицы, в изобилии водившиеся в этом крае. И её реакция на них, начиная с безобидных грызунов, шуршащих в кустах, и заканчивая антилопой, не вовремя перебежавшей дорогу, каждый раз оказывалась одинаковой.
Фанька бросалась навстречу своему отряду с воплями о кознях зла и засаде, поджидающей их за следующим поворотом. Поскольку в авангарде по очереди шли Урлог и Хафейн, именно им, поминая про себя всю известную нечисть, приходилось проверять фанькины заявления. Впрочем, после дюжины подобных эксцессов воины решили, что суслики и джейраны никакой опасности не представляют, расслабились и перестали обращать внимание на Фаньку и её крики. Но, как оказалось, зря, потому что на тринадцатый раз следом за воительницей из кустов выбежал молодой лев.
Чуть позже Хафейн, заливаясь краской от стыда, тысячу раз повторял, что ему, отважному воину пустыни, не составило бы проблем справиться с какой-то дикой кошкой. Вот только очень сложно вступать в бой со львом, когда на твоей шее висит перепуганная женщина, вцепившаяся в тебя с такой силой, что вряд ли даже величайший из архидемонов смог бы разжать её руки.
Проблему с хищником пришлось решать Урлогу, который не стал доставать меч или топор, а схватил льва за шкирку и забросил в ближайшие колючие заросли, напоследок отвесив ему такого пинка, что животное, скорее всего, бежало через всю саванну без остановки.
Третий фанькин принцип был довольно безобиден, хотя и вынуждал всех постоянно затыкать уши. Благодаря прочитанным книгам, девушка приобрела несколько странные представления о том, как герои разговаривают. Она то застывала столбом и с драматическим выражением лица произносила речи о "неизбежной победе сил добра", "торжестве правосудия" и "спасающей мир любви", то переходила на такой сленг, от которого бы засмущался последний портовый грузчик.
И на фоне всех этих странностей девушки наличие у неё в соратниках злого и вечно голодного коня, поющего меча и умирающего хомяка воспринималось как мелкое неудобство, которое можно было с лёгкостью игнорировать.
Сильнее всего Фанька раздражала Хафейна. Он часто рассказывал о том, что практически все женщины в пустыне делятся на жён и ведьм. Впрочем, воительницы среди его народа тоже имелись, хотя и являлись редкостью. Но проблема заключалась в том, что дочка театрального режиссёра абсолютно не вписывалась в образ правильной воительницы. Также она не была похожа на ведьму и уж тем более на послушную жену. Такое несоответствие очень не нравилось пустынному герою, заставляя его ежеминутно скрежетать зубами.
Второе место по количеству вызываемых возмущений заслуженно принадлежало Бассу. Гном, быстро войдя в ритм похода, уже на следующий же день приступил к своим вокальным упражнениям. Удивительно, но среди восьми входивших в отряд обнаружились трое, кто не критиковал пение Драммингса, а это было уже значительно для такой небольшой компании. Урлогу исполнение Басса даже нравилось, Торлес относился к нему равнодушно, к тому же на марше он обычно спал, а Фанька считала гномий вокал всего лишь очередной трудностью, которую надо мужественно преодолевать.
Для остальных же рулады Басса были настоящей пыткой. Вежливые просьбы замолчать постоянно перерастали в грязную ругань, поскольку певец не терпел критики своего творчества. Дело обычно заканчивалось тем, что гном демонстративно прекращал всех слушать и упорно музицировал, уворачиваясь от летящих в него со всех сторон предметов и боевых заклинаний.
Выход нашёл Урлог после случая со львом. С утра Басса стали отправлять далеко вперёд, где он мог безо всяких скандалов проводить свои репетиции, попутно разгоняя с дороги хищников и прочих животных, так пугавших Фаньку. Все оказались несказанно счастливы, когда перестали слышать гномий голос, и только воительница расстроилась, потому что исчезла необходимость героического поведения и пропал доступ к кладези нецензурных выражений, которыми раньше поливали менестреля.
На третьем месте в этом своеобразном негласном списке раздражителей находился Пэтти. А ведь поначалу некроманта считали очень полезным, особенно после того, как на болотах он избавился от туч москитов, заставив мертвых насекомых отгонять живых сородичей. Затем хоббит аналогично поступил со змеями и скорпиононами, создав вокруг отряда непроницаемый полог из зомби, не пропускающий мелкую вредную живность.
Однако через несколько дней обилие двигающихся трупов стало нервировать приключенцев, особенно дриаду, но к тому времени унять Пэтти было уже невозможно. На любой найденный труп или скелет животного моментально накладывалось заклятие, вербующее его в возрастающую армию некроманта. Единственным, кто мог остановить Редькинса, являлся Ефсий, но тот наоборот активно поддерживал тренировки хоббита, а также использовал некоторых зомби в качестве продуктов питания. Все попытки Верениен убедить пару магов оставить мертвецов в покое результатов не давали, хорошо хоть удалось уговорить их избавить спутников от некромансерских экспериментов с пищей.
Остальные отрядные конфликты носили индивидуальный характер. Урлог мрачно косился на волшебницу, наотрез отказавшуюся обучать его чувству прекрасного, а Арледа демонстративно отворачивалась от эльфа, посмевшего не продать ей розовый мех. Ефсий и Пэтти, измученные лекциями дриады на тему правильного питания и уважения к умершим, пытались её просто избегать. Фанька скалила зубы на хоббита, считая его (и, надо признать, справедливо) сторонником тёмных сил. Урлог и Хафейн то и дело бросали недовольные взгляды на Торлеса, из шатра которого каждую ночь доносились сладострастные крики, а дракон обижался на отвергающую его ухаживания Фаньку. Почти все злились на эльфа из-за его привычки строить из себя тупого варвара. В течение некоторого времени Урлогу удавалось скрывать свою истинную сущность, но после философского спора с Ефсием, в котором эльф использовал выражения "экзистенциализм", "субъективный идеализм" и "эмпирические проявления", односложная речь северянина стала выводить его спутников из себя.
Вот так, несмотря на общее стремление вынужденных товарищей избегать конфликтов между собой, их запас терпения постепенно подходил концу. Отряд был на грани взрыва, и лишь мелкие неожиданные случайности заставляли всех сбрасывать пар.
* * *
Первый инцидент, в значительной мере определивший дальнейшую жизнь отряда, случился через четыре дня после встречи с Ренигобом. В то утро Фанька, проснувшись, обнаружила пропажу своего меча.
— Чья рука посмела тронуть Ловиальф? — прогнусавила воительница, ещё не оправившаяся после очередного насморка. — Я чую козни тёмных сил!
— А его Басс куда-то утащил, — весело подсказал Пэтти, отвлекаясь от приготовления завтрака. Вообще-то еду вовсе не хоббит, а скелет тушканчика, час назад найденный непоседливым некромантом и приставленный к помешиванию каши, а сам Зелёный Нос с важным видом контролировал процесс.
Заметив мёртвого тушканчика, Фанька по привычке взвизгнула, однако довольно быстро справилась с эмоциями и, приняв озабоченно-мрачный вид, бросилась искать гнома. Следом за ней пошли Хафейн, уже привыкший вытаскивать девушку из разных переделок, и Урлог, которого заинтересовала пропажа меча.
Похититель обнаружился очень быстро. Спрятавшись в зарослях кустарника, он вёл с мечом весьма интересный диалог.
— Я так не могу, — стонал гном. — Это выше моего понимания!
— Но ты должен! Постарайся вообразить перед собою юную деву, которую давно и пылко желаешь, — видимо, ради разнообразия меч решил поговорить прозой. — Сосредоточься на своих чувствах! Представь, что от этой песни зависит будущее ваших отношений!
