Вскоре все изменится, это Люк знает не только по своему опыту. И тогда ученик или до конца своих дней станет желтоглазым, маскируя изменение при помощи Иллюзии Силы, если необходимо, или научится возвращать данный природой цвет.
Впрочем… Что-то подсказывает, что этот ученик скрывать ничего не будет. Люди на этой планете понятия не имеют о том, что означает такое изменение во внешности, что им только на руку.
— Отчет.
— Все готово, милорд, — мужчина стоял, слегка расставив ноги, руки за спиной — по стойке «вольно». Сила привычки. — Маршруты разработаны, ждем команды. Груз доставили вчера — я сам его сопровождал.
— Прекрасно, — одобрительно кивнул Люк. — Информация?
— Готова. Подброшу через восемь дней.
— Хорошо. Что-то необычное?
— М… — мужчина нахмурился, с его ладони слетела флешка, подхваченная рукой Люка. — Есть несколько странностей. Директор активизировался. И министр.
— То есть? — остро блеснули глаза ситха. Стоящий перед ним мужчина на миг гневно раздул ноздри.
— Вскрыта база в Скандинавии. Волчье урочище. Плюс к нему зачастили с отчетами. Насколько удалось узнать — начали ворошить дела в период с семидесятых до восьмидесятых. Мертвые проекты.
— Вот как… — задумчиво постучал пальцами по подлокотнику Люк. — Хорошо. Я проверю. Молодец.
Мужчина польщенно наклонил голову. Люк перевел взгляд на стоящего в углу.
— Как идет программа реабилитации? — поинтересовался он, не отводя глаз от рослой фигуры, запакованной в бронированный костюм.
— Медленно, — ученик ситха тоже повернул голову к своему молчаливому спутнику. — Но я не хочу спешить. Пусть не торопясь, зато надежно. Милорд?
— Да?
— Можно вопрос?
— Разумеется.
— Почему вы не…
— Почему я не покопаюсь у него в голове? — иронически хмыкнул ситх.
— Да.
— Твое предположение?
Мужчина задумался.
— Вариант с «не можете или не умеете» я отвергаю сразу. Так же как и этические нормы. Значит… Свобода выбора.
— Браво, — одобрительно кивнул Люк. — Я могу его вытащить. Но не хочу этого делать. Пусть сам старается. Только естественный процесс.
— Вы не хотите, чтобы возникла хоть малейшая возможность сомнений…
— Именно.
Стоящий в углу слегка шевельнулся, всколыхнув тени, и снова замер, сливаясь с ними. В ледяном панцире промелькнула нотка интереса, и снова все исчезло.
— Как проходит адаптация? — переключился на новую тему Люк. Мужчина весело оскалился.
— Прекрасно. Меня все считают обычным человеком.
— Какой будет сюрприз… — рассмеялся Люк.
— Я тоже не могу дождаться.
— Хорошо. Можешь идти.
Кабинет опустел, ситх вставил флешку в гнездо и принялся просматривать информацию. Чем дальше, тем больше каменело его лицо.
— Вот как? — по бледнеющей коже зазмеились черные вены. Ситх встал, стремительно понесся в соседнее помещение. Рука схватила древко из черного металла, украшенного затейливой золотой гравировкой. Клинок вспорол воздух, отзываясь на гнев хозяина яростным гудением растревоженного шершня. Люк выдохнул, унимая гнев, ласково проводя пальцами по блеснувшим алым рунам.
— Скоро. Очень скоро.
Клинок согласно загудел.
Люк еще раз провел пальцами по древку, подхватил оружие и направился в просторный зал. Ему срочно надо скинуть забурлившую энергию и успокоиться. Раздался тонкий свист пластаемого лезвием воздуха, ситх плавно встал на одно колено, пристукнув древком об пол. Схваченное крепкой рукой копье взметнулось вверх, к потолку, упало наискось и описало первый символ бесконечности вокруг хозяина. Глаза Люка засияли расплавленной магмой, вокруг пылающих радужек стремительно растекались алые кольца, окрашивая белки в цвет венозной крови.
Босые ноги мягко переступали по деревянному отполированному полу, оставшийся лишь в одних штанах мужчина плавно передвигался, играя с созданным своими руками оружием. Его гордость, по сравнению с которой даже сейбер проигрывал в своих качествах. Лезвие — как меч, обоюдоострое, почти прямое, сужающееся к острию — ровно сто десять сантиметров. Полутораметровое древко, металлическое, с секретом — может менять размер, повинуясь желанию хозяина. В сложенном состоянии — меч с эфесом длиной в сорок пять сантиметров. В точности как у сейбера, за исключением кольца. Но им пришлось пожертвовать.
Никаких вырезов, выемок, сквозных отверстий и шипов — элегантная простота. Из украшений — ситхские сигилы, нанесенные золотом на древко и чернением на лезвие. В принципе — воплощенная в металле световая пика.
Копье взлетело в воздух, перевернулось, упало на подставленную руку, прокатившись к кисти. Снова взлетело, с гудением принявшись описывать вензеля вокруг Люка. Вошедший в зал Тор замер у двери, восхищенно наблюдая за тем, как его брат танцует с копьем. Совершенство. Каждое движение выверено до предела.
Тор тоже умел играть с копьем, но честно признавал, что в этом ему до Локи далеко.
Не прекращая, Локи махнул рукой, и Тор, подхватив со стены меч, осторожно закружил вокруг, уворачиваясь от точных выпадов, внимательно отслеживая сокращения мышц. Сражаться с Локи ему всегда нравилось: брат никогда не поддавался, наоборот, выдавливал все силы противника и еще чуток сверху. И пусть зачастую после тренировок Тор буквально полз к себе на четвереньках, потому что встать сил никаких не было, но зато и рос в мастерстве невиданными темпами.
Вот и сейчас Локи обманным движением отвлек внимание, зацепил древком щиколотку, заставив асгардца упасть и перекатиться, спасаясь от рубящего по шее. Тор взрыкнул, сосредотачиваясь. Ошибка! Давно он не сходился в бою с Локи, подзабыл, насколько брат хорош.
Следующие пару часов Тор полировал собой пол, пару раз приложился об стены и дико радовался, что потолок слишком высоко, не достать и не добросить. В конце концов он свалился на пол, а Локи ходил кругами, для развлечения тыкая пяткой копья в болевые точки все еще пытающегося дергаться Тора. Глаза посверкивали золотом, на коже чернели странные символы, при взгляде на которые у Тора мутилось в голове.
Наконец Локи остановился, с усмешкой разглядывая валяющегося брата.
— Откровенно слабо.
Тор пожал плечами, поморщившись.
— Тебя давно не было.
— Это не повод зарастать ленью, — Люк наставительно ткнул пяткой копья прямо в солнечное сплетение брата. Тор сдавленно хрюкнул. Ситх провернул копье, древко словно втянулось само в себя, превращаясь в длинную рукоять меча. Багрово блеснули совершенно не асгардские руны. — Впрочем, это означает, что я могу как следует взяться за твое воспитание!
На лице Люка расцвела счастливая улыбка, от которой Тор взмок, но удержал рвущиеся с языка протесты и возражения.
— Ты ведь не против? — ласково поинтересовался ситх, и Тор закивал головой, всем своим видом демонстрируя, что очень даже «за».
— Замечательно, — Люк прикрыл глаза, прощупывая пальцами и Силой каждый сантиметр рукояти и лезвия: постоянный и неустанный контроль над оружием был буквально вшит в его сознание. Так когда-то было с сейбером, теперь с копьем. Клинок слегка ворчал, словно могучий пес, жмурящийся под лаской хозяина. Тихо урчал нож, прикрепленный к предплечью, на привычное место. — Тогда подъем, и вперед, с песней.
— Куда? — уточнил Тор.
— За своей кувалдой. Ищите и обрящете. Так, кажется, говорят? У тебя есть десять минут.
Тор одним движением вскочил и вымелся за дверь, провожаемый насмешливым взглядом.
* * *
Недавнее прошлое. Ирак
Жара стояла неимоверная. Броку казалось, что кровь кипит в жилах, а из ран не сочится, а испаряется — густая, тягучая, багровая, почти черная под этим страшным солнцем. Перед глазами плясали мушки, они водили черно-белые хороводы, изредка присоединяя к себе непонятно откуда взявшихся серебристо-блестящих друзей. Солнцезащитные очки ни черта не помогали, куфия, обматывающая голову, лицо и шею, казалась удавкой, но являлась единственной защитой от ненавистного светила, песка и мерзких насекомых — откуда эти твари только брались. Видимо, летели на запах разлагающейся крови.
Он опустил бинокль, устало уронив лицо на руки. Тело не хотело шевелиться, форма просто приросла к коже, и мужчина чувствовал, что потом ее придется срезать ножом — не содрать. Дико хотелось спать, есть, мыться и сдохнуть. Можно просто сдохнуть — но об этом Брок запрещал себе думать, хотя перспективы выжить в этом аду стремились к нулю.
И никто не отправится к ним на помощь: наемники — бросовый товар. Пучок за пятачок, даже такие живучие, злобные и удачливые твари, как Рамлоу. Голову прострелило болью от недосыпа, мутило от голода, но Брок упрямо наблюдал, отмечая уязвимые места лагеря террористов, которых ему заказали, ведь от этого зависело не его благосостояние — на это сейчас было откровенно плевать, а жизнь его единственного настоящего друга. Роллинз сидел в клетке уже вторые сутки, но был еще жив, последний из десятка искателей приключений, пошедших за Броком, и Рамлоу готов был продать душу кому угодно, лишь бы Джек остался в этом статусе.
Солнце неторопливо ползло в зенит, Брок, скорчившийся в крохотном клочке тени, даваемой засохшим, но все еще густым кустиком какой-то дико колючей растительности, моргал воспаленными веками, напряженно всматривался в бинокль, следя за передвижением часовых, и монотонно бубнил молитвы всем богам, каких только мог вспомнить.
С перечислением было не густо — как мужчина ни напрягал память, из нее ничего не хотело даже нос высовывать. Но это служило хоть каким-то способом отвлечься, и Брок упрямо шептал имена, начиная осторожно наводить на цель снайперскую винтовку — единственное, что осталось от вооружения, отряда и начавшего разлагаться снайпера Мару.
Жара доконала даже привычных к ней аборигенов — террористы попрятались в убежище, оставив пленника изнывать от боли и истощения, и только несколько часовых неторопливо обходили свои владения.
— Кукулькан, — мрачно шепнул Брок, плавно нажимая на курок. Заворачивающий за угол низкого массивного строения араб споткнулся и упал, удачно свалившись поближе к ржавому остову джипа, непонятно почему и зачем стоящему почти у стены.
— Сет, — его напарник не успел раззявить рот, как свалился рядом. Брок пересчитал мысленно патроны и скривился. Ровно семь штук.
— Один, — перешел к скандинавской мифологии Рамлоу, вспомнив выставку, на которую его затащила очередная подружка. Брок два часа маялся фигней, рассматривая картины, доспехи, и только оружие заставило его хоть как-то заинтересоваться. Подружка свалила, не вынеся такого узконаправленного интереса, а Брок сейчас пожинал плоды собственной забывчивости.
— Тор? — с сомнением уставился сквозь прицел наемник. Бог не отозвался, не до наглого смертного ему было, скорее всего. Рамлоу в обиде не был — не отзывается, ну и хрен с ним. Другого позовет. Он шустро прополз опасный участок, подобравшись ближе. Джек неподвижно лежал в клетке, видимо потеряв сознание от кровопотери, побоев и жары. Послышались гортанные голоса, шаги, Брок, едва не сдыхая от усилий, подполз еще ближе, достав нож.
Он замер, стараясь не хрипеть, не отключаться, не… Надо быть готовым. Вспомнился прохладный зал и изображение танцующего в лаве мужика с устрашающего вида копьем в руках. Голоса смолкли, их сменило одинокое злобное бурчание. Террорист распахнул массивную дверь, настороженно оглядываясь, шагнул вперед. Нож вошел в сердце, благо бронежилета не было.
— Локи, — выдохнул Брок и почувствовал, как волосы становятся дыбом: в ушах прозвучало ясно слышимое скептическое хмыканье. Они замерли — убийца и труп врага. Рамлоу, решив, что крыша у него окончательно съехала, оттащил тело в сторону, обобрал и задумчиво взвесил в руке связку гранат, решая, хватит их или нет. Вырванная чека упала под ноги, гранаты полетели внутрь, Брок захлопнул дверь, падая в сторону, на миг отключившись от боли — сломанные ребра живо о себе напомнили.
— Локи! — выплюнул кровь Брок, скорчившись на земле. Раздался грохот, дверь сорвало с петель. Рамлоу лежал, сжав трофейный автомат, и ждал. Неподалеку в клетке заворочался Джек. Время тянулось, пока с диким криком, паля перед собой очередями, из дымящегося ада не вырвался одуревший от произошедшего араб. Рамлоу мстительно прострелил ему ноги, пинком отбросил автомат, дробя берцами кисти рук, поднял и, глядя в мутные от боли глаза врага, всадил нож под ребро.
— Локи! — прорычал Брок, чувствуя, как от пристального чужого внимания трясутся руки. — Жертвую! — неожиданно даже для самого себя выпалил он.
— Принимаю, — от урчащих ноток в мягком голосе по спине покатились капли ледяного пота.
В глазах умирающего араба стояла дикая ненависть. Брок смотрел не отрываясь, страшась повернуть голову, шевельнуться, потому что затылок сверлил тяжелый, вымораживающий душу взгляд. Его взвешивали на весах полезности, и почему-то перед глазами встала виденная в Египте фреска с изображением суда над умершими. Сейчас решалась его судьба, вернее, уже решилась, и Брок искренне и горячо надеялся, что его сердце не сожрут чудовища.
Ощущение чуждого присутствия пропало, и мужчина облегченно выдохнул: такого эффекта от молитвы действием он не ожидал.
Террорист упал безвольной куклой, Рамлоу с трудом сжал и разжал не слушающиеся пальцы, покосился на вновь отрубившегося Джека и пошел зачищать базу дальше.
Что чувствует он себя почему-то гораздо бодрее и живее, Брок понял, только когда выволок друга из клетки.
Рамлоу тогда словно находился в ступоре, отстраненно отмечая происходящее. Они смогли выбраться из страны быстро и легко. За работу заплатили полностью, и сумма вышла крайне внушительная, учитывая, что делить ее пришлось лишь на двоих. Джек оклемался и был готов идти за своим командиром в очередной рукотворный ад, сам Рамлоу выздоровел подозрительно быстро. Следующий контракт тоже оказался щедро оплаченным, за ним тут же предложили еще один.
Брок долго думал о том, что произошло тогда. Продуктивно думал, даже в церковь пошел, поставив старенького, но веселого и бодрого священника, дежурящего ночью, в тупик вопросом: что делать, если на твои молитвы отозвались?
Священник тогда долго молчал, и мелькало в его глазах нечто такое, что Брок не решился по своему обыкновению резать правду-матку в лицо или подначивать провокационными вопросами. Не хотелось бередить воспоминания человека, испытавшего на себе все прелести войны: опытный взгляд наемника отметил явно простреленную кисть руки, хромоту и характерное поведение ветерана боевых действий.
