— Как ваша практика? — вежливо поинтересовался ситх, наблюдая, как разительно изменился маг: мужчина просто вспыхнул радостью и счастьем.
— Прекрасно, — тщетно пытаясь спрятать обуревающие его чувства, Стрендж машинально сжал пальцы в кулак. — Мелкая моторика восстановлена полностью, я вновь прооперировал!
— Примите мое восхищение, — Люк отсалютовал чашкой, доливая себе еще напитка. — Приятно, когда профессия — любимое дело в жизни.
Стрендж слегка дернул щекой, сдерживая улыбку. Гордую, а не самодовольную — последнего в докторе поубавилось после автокатастрофы, поставившей крест на карьере — переломы пальцев для хирурга смерти подобны.
Самодовольный эгоист, упивающийся своим гением, оказался полностью раздавлен случившимся. Для него травма была хуже смерти — жить и не иметь возможности блистать в операционной? Не для него. Стрендж принялся искать возможность вернуть себе утраченное здоровье, не брезгуя ничем: начиная от откровенно шарлатанских способов и заканчивая просто невозможными. Откуда сходящий с ума бомж, в которого превратился успешный хирург, узнал о нем, Люк догадывался — все-таки именно к существу с его именем обращаются отчаявшиеся, вот только он отвечать не нанимался.
А при желании всегда можно найти способ, который сработает.
Доктор нашел. И даже получил желаемое, к собственному изумлению. Откуда ж бедолаге было знать, что Люк увидел проблески будущего, в котором Стрендж стоит рядом с Древним.
Поначалу, не успев разобраться, Люк едва не убил будущего ученика древней твари, но потом привычка думать взяла верх, и ситх сделал все, чтобы изможденный доктор, упавший перед ним на колени, умоляя исцелить поломанные руки, остался благодарен.
Лично ему.
Для Люка вылечить раздробленные и неправильно сращенные кости было плевым делом. Вернуть нервам чувствительность — тем более. Сделать все это лично, поразив доктора до глубины души — вообще раз плюнуть.
Получивший исполнение желаемого Стивен совершенно ошалел, не зная, что и делать, но Люк, принимая горячие уверения и клятвы в вечной верности, тут же направил его энтузиазм в нужное русло.
Стрендж действительно стал учеником Древнего, доконав последнюю, вот только это был выбор способного нормально и взвешенно рассуждать человека, и клятв верности Верховному магу Земли он не приносил, что не помешало ему сначала выучиться как следует, а потом и задавить очередного обнаглевшего демона, возомнившего себя непонятно кем. А Люк еще в свое время гадал, почему не убил наглеца, дав возможность сбежать.
Гибель Древнего, в свое время попортившей ему немало крови, поставила точку в этих размышлениях. Разумеется, Стивену, так нежданно-негаданно для самого себя ставшему борцом со злом, помогли как одолеть Дормамму, так и как следует оплакать Древнего, и если о первом доктор знал, то вот о втором и не догадывался.
Как всегда, вспомнив Древнего — вернее, Древнюю — мадам по какой-то причине носила титул в мужском варианте, а не в женском, хотя не Хатшепсут*, а Гималаи — не Египет. Впрочем, нравы у магини были те еще, как и у всех представителей колдующей братии.
К тому, что она считала себя пупом Земли, Люк относился ровно — в конце концов, таким недостатком обладает каждое разумное существо, поднявшееся чуть выше кочки.
Но вот с тем, что она, со своим стремлением к всеобщему благу — как она его понимала — вставляла Люку палки в колеса и гадила по-мелкому и по-крупному при любой возможности, он мириться не собирался.
— Позвольте выразить вам сочувствие в связи с преждевременной утратой Учителя, — с совершенно постной миной ровно произнес ситх. — Потеря наставника — всегда горе.
Для кого именно — Люк мудро не уточнил. Стрендж кивнул, пробормотав такие же пустые благодарности — он о конфронтации Древнего и Люка знал, только вот о масштабах не догадывался. Как и о причинах…
— Скажите, Люцифер… — неожиданно поднял глаза от чашки маг. — Почему вы мне помогли? Благотворительность в вашем исполнении, она, знаете ли… Пугает.
— Потому что когда-то был на вашем месте, — улыбнулся ситх. — Слегка повздорил с Хель, потерял кожу на руках вместе с большей частью мышц.
В глазах мага зажегся профессиональный интерес.
— И как…
— Лечил? С помощью множества желающих мне помочь, — равнодушно пожал плечами ситх, проглотив слово «недобровольных». Он тогда устроил славную резню, что почему-то не понравилось Древнему. То ли не выспалась, то ли встала не с той ноги. Древняя тварь почему-то решила, что вырезанное поселение оскорбляет ее чувство прекрасного, не обратив внимания на такую мелочь, что там жили людоеды, и решила избавиться от дуреющего среди крови и трупов ситха с помощью портала.
Куда его должно было выкинуть, Люка не интересовало. Его трясло в эйфории и отходняке от битвы с аватаром Хель, восстанавливающейся связи с Силой, боли и наслаждении резней. Портал в неизвестность стал неприятным сюрпризом, но не смертельным — удар Силой, почти начавшийся Шторм — и его выкинуло на площадку на горной вершине, прямо на грубый каменный алтарь, перед которым иссеченный ветрами и морозами морщинистый мужчина в компании двух мальчишек проводил какой-то ритуал, держа на вытянутых руках чашу с мутной белесой жидкостью. Горячей, исходящей паром, пахнущим молоком и маслом.
Если честно, то дальнейшее Люк потом оправдывал невменяемостью от усталости и стрессом. А так же тем, что банально хотел есть.
Он слез с алтаря, отобрал у застывшего истуканом мужчины чашу и с удовольствием напился предложенного, оказавшегося крепким чаем с солью, молоком и маслом. Забрал из рук одного из мальчишек лепешку, оторвал половину, прожевал, а остаток отдал обратно, вместе с ополовиненной чашей.
После чего собрался с силами, закручивая Силу и открывая путь домой, не гнушаясь даже использовать магию.
О последствиях перекуса Люк узнал лишь несколько веков спустя, когда вновь попал в Тибет.
Последователь религии Бон, исполнявший в то утро ритуал, призванный умилостивить гневных духов, вначале немного растерялся, когда ему почти на голову свалилось божество не самого мирного вида: в крови, с оружием, сверкающее золотыми глазами.
Однако божество подношение приняло, не погнушавшись не просто отведать, а еще и поделиться, и это было воспринято как весьма благоприятный признак: похвастать тем, что пробовали остатки трапезы небожителей, могут немногие. Хлебную лепешку разделили на три части, чая тоже хватило всем по глотку, а ритуальные пхурбы**, переходящие от отца к сыну, с тех пор обзавелись золотыми глазами и крошечными копьями, сжимаемыми в искусно выполненных руках.
— Хорошо, — моргнул Стрендж. — Но почему?
— Древнему не понравились мои методы лечения, — лаконично пояснил Люк. — В этом наши мнения разошлись.
— Ясно, — маг кивнул, решив не уточнять, чем может не нравиться исцеление Светом — он до сих пор испытывал благоговейный восторг, вспоминая, как исцелялись травмированные кисти и возвращалась подвижность и чувствительность пальцев.
Обсудив некоторые моменты, касающиеся звания нового Верховного мага Земли, Стрендж ушел, а Люк перевел взгляд в угол кабинета, из которого вышел смуглокожий молодой мужчина в странно выглядящей в современной обстановке традиционной одежде жителя Тибета.
— Что скажешь, Цамцзод?
— Все ритуалы проведены, Тобгял, — мужчина поклонился, сухо зашелестели увивающие руки и шею четки из можжевельника, черного агата и кости, украшенные крошечными хрустальными черепами. — Все связи с сущим рассечены. Не вернется.
— Прекрасно, — по губам ситха пробежала змеиная ухмылка, глаза сверкнули золотом. — Прощай, Древний.
Смена Верховного мага Земли открывала прекрасные перспективы. Конечно, пришлось постараться, чтобы путем долгих и извилистых интриг направить Древнего прямиком к гибели, не вызывая подозрений, ведь Око, один из Камней Бесконечности, мог здорово сместить баланс сил не в пользу Люка, и добраться до него не было возможности, а жаль, он бы с удовольствием добавил его в свою маленькую, но очень приятную душе коллекцию. Однако теперь Камень в более-менее надежных руках: клятвы, данные доктором в момент отчаяния, когда он был готов душу продать за возможность вернуться к любимой работе, обратной силы не имеют. И разорвать их нельзя — Люк постарался, чтобы Стрендж был верен ему и в жизни, и в посмертии.
А то мало ли как жизнь повернется… Зато теперь хоть с этой стороны он прикрыт, Стрендж не сможет ударить в спину при всем своем желании.
Цамцзод тихо ушел, так же, как и появился, а в кабинет просочился крайне довольный собой, хотя и помятый Кроссбоунс.
— Мне уже сообщили, — мужчина сел в кресло, разминая кисти рук. — Такое горе, такое горе.
Люк хмыкнул:
— Да, безвременно, безвременно… Как идет процесс воспитания?
— Превосходно.
— Тогда… — Люк внимательно посмотрел на ученика, — время для урока. Шторм Силы.
Брок резко выпрямился, раздувая ноздри.
— С Молниями ты управляешься на отлично, следующий шаг — Шторм. Начнем с того, что попроще. Итак. Шторм Силы. Бывает двух видов: метеорологический и пространственно-временной. Первый вариант состоит из смешения двух техник: Вихря и Молний. Предназначен для открытых площадей, создает смесь торнадо, ливня и электромагнитных возмущений. Чем сильнее или опытнее создающий, тем большую площадь можно накрыть и тем более разрушительной будет техника. Однако есть и ограничение: в пустыне создавать ливень — гиблое дело. В таких условиях техника трансформируется в более подходящую песчаную бурю.
Рамлоу сощурился, стараясь уложить в голове информацию.
— То есть не только отвратительная погода, но и выведение техники из строя, — задумчиво протянул он. Люк кивнул.
— Чем больше вложишь энергии, тем сильнее эффект, — подтвердил ситх. — Можно зачищать целые области, в несколько километров диаметром. Особенно если ливни кислотные.
— А второй вариант?
— Пространственно-временной. Требует огромного количества сил, ювелирной точности и контроля. Использует Темную сторону Силы. Чрезвычайно трудно контролируется: чем крупнее шторм, тем сложнее им управлять. Можно создавать как небольшие «червоточины», так и гигантские дыры в реальности. Уничтожает все, что попадает в область его действия. Если технику выпустить из-под контроля, она распространяется по нарастающей, сила возрастает в геометрической прогрессии, пока не исчерпает саму себя. В принципе, оружие последнего шанса, если что, возможность нагадить врагам так, что они пожалеют о твоей гибели. Однако, опытный и сильный адепт может творить чудеса: не только разрушать целые области, но и переносить избранные предметы или живых существ с места на место.
Лицо ситха застыло, глаза на миг остекленели от нахлынувших воспоминаний. Люк моргнул, задвигая эти воспоминания в дальний угол.
— Такой вид Шторма — предтеча создания Черных дыр.
— И такое возможно?! — ошеломленно просипел Брок. Люк вскинул подбородок, от всего его облика повеяло невероятной гордыней.
— Для Силы нет ничего невозможного, — уверенно заявил бывший Император. — И неважно, какая сторона используется. Главное — здесь, — он со значением постучал по виску. Рамлоу молча кивнул, впитывая транслируемые ему по Узам воспоминания, пробуя их на вкус, словно предложенную на ладони редкую еду.
От увиденного тряслись поджилки: мощь, чистая, неукротимая — это восторг. Вот что это такое было. Рамлоу потрясенно прикрыл глаза, пытаясь вообразить это в реальности.
— Я… — он сжал разбитые о Солдат кулаки, зудящие и чешущиеся от ускоренной Силой регенерации, — я смогу. Повторить.
— Конечно сможешь, ученик, — медовым голосом произнес Люк, заставив Брока инстинктивно сжаться от ощущения опасности. — Разумеется, сможешь. Иначе и быть не может.
Молнии, потрескивая, обвились вокруг пальцев, свиваясь, словно маленькие змеи, бросая отблески на золотые радужки.
* * *
Ётунхейм
Один резким движением запахнул тяжелый алый плащ, пряча золотой блеск доспехов. Скрипнул плотный снег, слежавшийся в толстый прочный панцирь, выдох взметнулся вверх белым облачком.
Ас досадливо поморщился, с неудовольствием ощущая, как намерзают острые мелкие льдинки на усы и бороду, но выхода не было: эта встреча уже давно напрашивалась, вот только идти на нее не было никакого желания.
За спиной невозмутимо воздвиглась стража — не слишком много, чтобы не было воспринято как вторжение, а статусная, для виду. За свою жизнь ас не боялся, хотя и осознавал, что обитателям Ётунхейма любить его не за что — как простым жителям, так и правителям. Невыгодно сейчас Лафею устраивать провокацию, откровенное нападение или попустительствовать рвению ненавидящих Одина подданных.
Да. Невыгодно… А вот и подтверждение: гвардия, сплошь состоящая из гримтурсов. Синекожие великаны с грубыми, словно высеченными из неприветливого камня лицами, алыми глазами и спиральными узорами, похожими на резьбу — слишком глубокими, неестественными, — молча обступили прибывших асов, окружив со всех сторон, и, не позволяя себе даже косого взгляда, препроводили во дворец.
Изредка встречающиеся ётуны тоже молчали, никак не демонстрируя свое недружелюбие. От этого и так не слишком хорошее настроение Одина начало медленно ухудшаться.
Ас лишь мысленно одернул себя, не давая злости разгореться. Сейчас ему необходима вся его мудрость. И вся выдержка. Лафей — очень опасный противник. К тому же имеющий на него не один остро и заботливо наточенный клык: царь ётунов не собирался забывать, кто именно обрек его мир на медленное и мучительное вымирание, а теперь идет торговаться, как последний цверг.
— Царь Один, — низкий голос Лафея был сух и холоден, как воющие над ледяной пустыней ветра.
— Царь Лафей, — пробасил ас, на корню душа желание скривиться. Не время проявлять гонор. Не сейчас.
— Чего ты хочешь, Один?
Переговоры были сугубо неформальными: никаких тронных залов, пафосных кресел, стражей и толп придворных лизоблюдов. Просто почти пустой кабинет, из обстановки лишь небольшой, но массивный стол с двумя кубками вина, к которым так и не притронулись, и два не менее массивных кресла, покрытых шкурами. Давние враги разговаривали наедине — все прочие остались там, за дверями, и их мнение никого не интересовало. Один только одобрил такой подход: беседа предстояла тяжелая, мало ли какие тайны выплывут на свет, чем придется угрожать или подмасливать, чтобы получить желаемое.
