Волк рвался, закованный в цепи и связанный ремнями, он почти перегрыз вставленную в пасть деревяшку, но Свен успел рассечь хищнику горло, с удовольствием наблюдая, как хлещет горячая кровь. Окунув руки в алую жидкость, колдун умыл ею лицо, смазал иссохшую грудь, рисуя над сердцем символы здоровья.
Как всегда после ритуала, тело стало бодрее и послушнее. Жаль только, что эффект непостоянен.
Колдун кинул содранную шкуру в клеть, планируя позже заняться выделкой. Тушу можно бросить в лесу, что расположен дальше на север — пусть привлечет еще хищников.
Обдумывание планов прервало тревожное позвякивание крохотного колокольчика — невидимые границы, установленные Свеном, опять нарушили.
— Детишки… — ощерил желтые зубы сейдман, накидывая плащ. Мерзавцы уже вконец обнаглели. Свен умирал от желания схватить сопляков и затащить в подвал, но у обычных проходимцев не бывает дорогих доспехов с клеймами царских кузниц Асгарда, усиленных рунами, позволяющими вырваться из настороженных ловушек. Явно детишки высокопоставленных асов, вон какие откормленные и наглые, особенно девка.
Жаль, нельзя намотать ее косу на кулак и показать, чем плен для женщины отличается от пленения мужчины.
Поэтому Свен просто издевался над сопляками, буквально вытирая об них вымазанные в грязи сапоги и применяя самые унизительные чары, какие знал, тем более что идиоты сами возвращались раз за разом. Да, они были сильными и ловкими, но Свен был умнее. Пусть думают, что смогут вернуться и отомстить — он как раз установил купленные у одного из своих давних знакомых ловушки.
На этот раз они не уйдут.
А потом…
Свен закашлялся, едва не подавившись слюной… Потом он и девку попользует, и всех ее дружков под нож пустит. Они сильные, молодые и здоровые: все то, чего ему не хватает.
Пробормотав заклинание, старик распахнул дверь, настороженно всматриваясь. Чары тихо потрескивали на границе восприятия, сигнализируя о том, что до сих пор скрывают дом и самого Свена от обнаружения. Нахмурившись, старик вышел, зорко оглядываясь. Никого.
Неожиданно воздух слева словно заколыхался, как над горячим котлом, Свен вскинул руку, готовясь ударить собранной в ладони магией, но тут все тело, и особенно горло, сдавило, и колдун захрипел.
Перед глазами поплыло.
— Ну, здравствуй, вонючка, — жизнерадостно поприветствовал его кто-то плохо видимый. — Вот мы и встретились… моя жертва.
Свен захрипел, все померкло.
* * *
Люк довольно улыбался, насвистывая одну из своих любимых мелодий. Пойманный сейдман валялся в уголке весьма комфортабельного подвала, который ситх сразу одобрил.
На полу еще оставалась липкая кровь, все большое, просторное помещение было пропитано страданиями и смертью. Сразу ясно, что использовали его часто и с полным пониманием происходящего.
Осмотревшись, Люк задумчиво потер подбородок, косясь на тяжело дышащее скрюченное тело, пожал плечами и начал подготовку к ритуалу. Облазив дом, ситх нашел все необходимое и приступил к работе. Первым делом Люк снял с себя все лишнее, оставшись в одних штанах: он до сих пор не любил пачкать одежду. Да и удобство тоже играло не последнюю роль.
Растянул находящегося без сознания колдуна между четырьмя толстыми каменными столбами, в которые были вбиты массивные металлические крюки с цепями, так, что тот повис в воздухе. Срезал с него одежду. Проверил периметр, добавив свои щиты — теперь ему никто не помешает. Тор ждет в отдалении, удобно устроившись с припасами. Он не полезет на рожон — свое слово ас держит всегда, невзирая на любопытство. Трио сейчас лечится полным составом, и целительницы, по просьбе Люка, подкрепленной взяткой, глаз не спустят с неугомонных искателей приключений.
Так что…
— Нас ждет несколько незабываемых часов наедине, — удовлетворенно осмотрел все еще не приходящего в сознание колдуна Люк. — Сплошная романтика… Ты. Я. И он… — между пальцами замелькало острие любимого ножа. Разжав челюсти пленника, ситх одним движением лезвия отсек ему язык, тут же залив рану кровоостанавливающим составом, специально для этого одолженным у целителей. — Пора проснуться!
Искра впилась в грудь сейдмана, вырвав придушенный крик. Пленник очнулся, закашлявшись, дергаясь в припадке. Люк брезгливо отошел, опасаясь плевков. Колдун отдышался, завертел головой, подергал руками и ногами, проверяя степень свободы.
— Кха… — хрипло каркнул он, уставясь на ласково улыбающегося блондина, играющего ножом.
— Как нехорошо ты поступил, старик, — мягко произнес парень, делая шаг вперед. — Не стоило проклинать моего брата. Я очень не люблю, когда обижают маленьких и глупых…
Сейдман булькнул, в выцветших глазах мелькнуло внезапное понимание.
— Впрочем, — пожал плечами Люк, — я бы нанес тебе визит вежливости даже в том случае, если бы с Тором все было в полном порядке.
Глаза колдуна расширились, когда до него дошло. Даже живя на отшибе, он должен был быть в курсе основных новостей и знать имена сильных и знатных. А уж как зовут правителя и его родню…
Сейдман невнятно захрипел, пытаясь показать, что все это чудовищная ошибка, произошедшая по чистой случайности, что он ничего такого не хотел, что детишки не пострадали, что он раскаивается и вообще… Люк, с интересом наблюдающий за этой пантомимой, рассмеялся.
— Спасибо, повеселил. Вот только все равно не верю. Это не ты их отпустил, это им повезло вырваться из ловушек: тупые, но сильные. И ты подготовился к их очередному приходу, не так ли? На этот раз они остались бы здесь навсегда.
В глазах старика запылала бессильная ненависть. Люк кивнул:
— Вот… Другое дело. Они бы сдохли в твоем подвале… Зачем? — Люк впился взглядом в лицо пленника. Сейдман злобно булькнул, разинув на миг пасть, показав обрубок языка. Ситх расхохотался: — Что? Думаешь, раз я лишил тебя возможности говорить, то ты ничего и не скажешь? О том, что ты для них запланировал? А… Ясно.
Люк прошелся из стороны в сторону, играя ножом. Лезвие так и мелькало в длинных пальцах.
— Забавно. И вполне понятно. Полное физическое омоложение… Ритуал корявый, действует через пень-колоду, но действует. Девять лет, девять месяцев и девять дней… Здоровье, молодость и красота. На первый взгляд срок маловат, но ведь подразумевается полный цикл — двенадцать лет. Девять на двенадцать… Это уже звучит гораздо внушительнее. И это будет твое… — ситх сосредоточился, взламывая защиту вспотевшего пленника, пытающегося спрятать свои секреты, — седьмое омоложение. Неплохо. Даже очень хорошо.
Люк подошел вплотную, сейдман нахмурился, недоуменно наблюдая, как парень слегка прикрыл глаза, облегчённо выдыхая. Кожа начала белеть, приобретая молочный цвет, странный и неестественный. Проступили черной сеткой сосуды и вены. Посинели ногти. Из-под век брызнуло кипящей лавой, смешанной с кровью. Ситх окончательно снял щиты, маскирующие его Силу, и пленник хрипло заорал от ужаса, дергаясь в цепях.
— Приступим? — выдохнул Люцифер, делая точный аккуратный разрез. Колдун пытался вырваться, дергаясь, словно в приступе падучей, но ситха такие мелочи не смущали. Постепенно дряблая кожа сейдмана покрылась вязью чуждых этой вселенной символов. Сигилы на спине Люка потеплели, пульсируя в такт биению сердца. Воздух сгустился, обдавая то холодом, то жаром.
Люк полностью снял щиты, наслаждаясь ощущением свободы. Сила радостно пела в его ушах, и вопли колдуна служили прекрасным аккомпанементом этой песне.
Вырезав на теле пленника символы, ситх срезал с его головы прядь волос и рассек мышцы живота. Потекла кровь, которой Люк начертил на стенах и полу печати, превращающие подвал в ловушку для энергии.
Глубоко вдохнув и выдохнув, ситх сосредоточился, полностью окутывая пленника Силой.
Следующие шесть часов станут для Люка испытанием: он будет держать пленника Силой и чувствовать почти все, что ощущает сейдман. Слишком долго он ждал, не имея возможности восславить Тьму как следует.
Впрочем, он это переживет.
А вот сейдман — нет.
Нож уверенно вскрыл грудь, двинулся ниже, рассекая брюшную полость по первому разрезу. Колдун взвыл, Люк безумно оскалился. Сила заволновалась, словно море в шторм.
— О, да! — счастливо прошептал ситх, чувствуя, как накатывает волна энергии, готовая захлестнуть его с головой. Как он скучал по этому ощущению! И по тяжелым запахам крови, по будоражащим сознание эманациям ужаса. Хотелось окунуться с головой, но Люк привычно сцепил зубы, не позволяя себе рухнуть в кровавый угар. Нельзя. Иначе все положительные эффекты тут же сменятся отрицательными, а это в его намерения не входит.
Сейдман выл, хрипел, захлебываясь кровью, плакал и отчаянно умолял: сначала — пощадить, а потом — просто добить, подарив такую долгожданную смерть.
Люк неумолимо продолжал срезать кожу и мышцы, отделять кости, выкладывать из внутренностей узор, пока не завершил процесс, вырвав сердце, а затем отрезав голову. Силу было практически видно, она наполнила помещение серой дымкой, в которой изредка вспыхивали фиолетовые искры.
Люк рухнул на колени, с трудом удерживая себя в вертикальном положении. Голова казалась пустой, а тело невесомым, хотелось упасть и замереть, а еще — двигаться на пределе сил. Неимоверным усилием воли ситх собрал энергию в гудящий шмелиным гнездом шар, опуская его в солнечное сплетение. Тело затрясло, словно от Молний Силы, веки затрепетали, ало-золотые, пылающие глаза закатились. Люк удерживал руки сомкнутыми в жесте Высшей воли, чувствуя, как из-под ногтей течет кровь. Из носа тоже потекло, давление все возрастало, пока расчлененный труп колдуна не рассыпался в прах, и буйство Силы прекратилось.
Люк рухнул, облегчённо дыша. Чувствовал он себя превосходно, пьянея от мощи энергии, бурлящей в его венах. Что ж, следовало признать с гордостью: ритуал превзошел все его ожидания. Теперь можно встать и всласть пошарить по закромам его трофея. И насторожить ловушки на цвергов, он про них не забыл. И посмотреть, кто там пищит в дальней клети. И успокоить Тора, явно за него волнующегося.
А со всем остальным он разберется позже.
Глава 4 Чем бы дитя ни тешилось...
Настоящее
Фьюри задумчиво покачивал ногой, отрешенно смотря куда-то в потолок. Гора отчетов, просмотренная и изученная, перекочевала с одного конца стола на другой, давая пищу для размышлений.
А подумать было о чем.
Визит Локи напомнил Фьюри о том, что люди смертны. Даже если они накачаны сывороткой по уши, даже если они обладают врожденными сверхспособностями. Более того, иллюзия смерти Черной Вдовы напомнила о том, что люди смертны внезапно.
Вот так. Вдруг.
Фьюри пялился в потолок, а перед глазами стояло видение того, как в огне рассыпается пеплом тело Романофф. В принципе, если как следует разобраться, это зрелище не вызвало в мужчине приступа праведной ярости, желания отомстить и прочих глупых и опасных побуждений.
Нет. Ник раз за разом вспоминал, просматривая каждую деталь, и думал о том, что сказал Локи.
А еще Фьюри размышлял над тем, что привело к этой ситуации.
Почему он поступил так… прямолинейно? Да, он привык, что в его руках сосредоточена огромная власть. Зачастую будущих героев приходилось принуждать к сотрудничеству — не все обладают врожденным альтруизмом Капитана Америки, но это?!
Он ведь читал записи исследований доктора Олафсон. Он видел, что картина складывается довольно тревожная. Он знал, что противостоять противнику такого калибра крайне затруднительно.
Однако все равно отдал приказ захватить, исполнение которого привело к столь печальным последствиям.
Вопрос на миллион: почему?
Почему не попробовал поговорить? Ведь это самый разумный вариант. Собрать информацию. Поговорить. Возможно, поговорить еще раз. И еще. Рано или поздно, но к чему-то они бы пришли. В данном случае силовой метод был невыгоден. И что же?
Именно его и выбрали для исполнения.
Фьюри был уверен, что что-то здесь очень неправильно. И рано или поздно, но он разберется, что именно.
* * *
Лафей нежно смотрел на стоящий на специальном постаменте артефакт. На первый взгляд — ничего странного или особенного: каменная шкатулка, украшенная резьбой. Четыре изящно изогнутые ножки. Полупрозрачный голубой камень, напоминающий толстый лежалый лед. Узоры в виде сотен и сотен снежинок — каждая имеет свою форму, нет двух одинаковых. На вершине крышки — еще одна крупная снежинка, выточенная с неимоверным искусством.
Легендарный Ларец Бурь.
От небольшой шкатулки, способной поместиться на его ладони, исходила тяжелая, давящая мощь. Ларец слегка гудел, тонко, на грани слышимости, а за полупрозрачными стенками мелькали тени, и казалось, словно за покрытыми льдом окнами метут метели.
Етун осторожно, самыми кончиками пальцев, погладил шкатулку и отступил. Воздух замерцал, запечатывая небольшую нишу в несокрушимой скале непроницаемым барьером. Загорелись ледяным светом цепочки символов, вырезанных в толще камня, скала словно оплавилась, скрывая в своей глубине самое ценное сокровище Ётунхейма.
Царь удовлетворенно кивнул, направляясь к себе.
Возвращение Ларца в Ётунхейм, такое долгожданное, такое вымученное и выстраданное, наполняло душу великана теплом и радостью. Время без артефакта сказалось на планете самым печальным образом.
Когда-то давно Ётунхейм был просто миром с не самыми дружелюбными к его населению условиями. Однако с течением времени климат все ухудшался и ухудшался по самым разным причинам, пока не превратился в постоянную зиму с короткими и холодными осенью и весной. Про лето и речь не шла — его, как такового, не стало.
Естественно, ётуны хотели максимально облегчить свою жизнь, создав Ларец Бурь. Могучий артефакт, детище коллективных усилий множества магов, отдавших для его создания свои жизни и суть, стал регулировать климат, питаясь энергией мира и его обитателей. Зима стала чуточку теплее, весна и осень — дольше, лето радовало своим наличием. Холодное, но ведь есть же!
Ётуны приспособились жить в экстремальных условиях, так же как и флора с фауной, однако беда пришла оттуда, куда ледяные великаны смотрели с завистью. Из Асгарда.
Внук Бури и сын Бёра отличался жестокостью и алчностью. Его не останавливало то, что вообще-то он и сам в какой-то мере ётун, что войны между Асгардом и Ётунхеймом велись достаточно часто, впрочем, как и с другими мирами. Один ненавидел обитателей ледяного мира так, как может ненавидеть только близкий родственник. И нанес удар в самое сердце мира.
Каким образом ас узнал о наличии артефакта, было уже не важно. Впрочем, так же, как и то, каким образом он смог его похитить: Лафей давно уже успокоился и принял меры по предотвращению повторения подобного. Результат оказался чудовищным: лишенный контроля климат обрушился на мир со всей своей мощью.
