Священник молчал, Брок смотрел в потолок, задрав лицо кверху, пока не получил ответ.
— Верить. Продолжать молиться. И снова верить.
Брок молча вложил в руки старика пачку денег, повернулся и вышел из церкви. Его ждало новое задание.
Следующий год прошел продуктивно. Брок с Джеком мотались по самым кошмарным задницам мира, тонули в крови и грязи, превратившись в сплоченную команду, приобретающую все большую известность как профессионалы высочайшего уровня.
Наемник вывод сделал и теперь все убийства совершал с именем личного божества, откликнувшегося в самый важный и нужный момент. Он не думал, почему так произошло, почему Локи откликнулся, как такое вообще стало возможно и за что ему оказали такую честь.
Брок просто собирал информацию, зачастил в музеи и библиотеки, совершенно неожиданно обнаружив, что читать древние мифы и сказания, оказывается, крайне полезно для здоровья, жизни и благополучия.
Голоса Локи он больше не слышал, но вот неослабевающее внимание ощущал всеми фибрами и жабрами. И кожей.
Древний бог? Монстр? Просто не человек? Он смотрел и следил за тем, как Рамлоу изо всех сил исполняет напутствие священника: творит молитву делом. Как шепчет его имя, отстреливая врагов, рычит, полосуя ножом, с хохотом выплескивает из себя, выбираясь из очередного не скупясь оплаченного безумия. Как щедро жертвует, устраивая кровавую баню, не отвлекаясь на молчаливого Джека, верно прикрывающего спину.
Уже через год у Брока появилась солидная репутация, а сам он отметил, что слухи о его удачливости не слишком-то и преувеличены. А потом случился рейд в Опиумный треугольник, и Рамлоу впервые встретил своего бога во плоти.
Тайланд, Мьянма и Лаос. Золотой, или Опиумный, треугольник — место, где сходятся владения трех государств, даже пяти: Вьетнам и Южный Китай эта зона тоже захватывала. Прекрасная природа, величественные горы, поля, сплошь засеянные опиумным маком — красными, белыми, фиолетовыми цветами, несущими забвение и такую сладкую и мучительную смерть всем, готовым за нее заплатить.
Воздух пропитался этим приторным ароматом, Брока почти тошнило от запаха, приходилось мазать ноздри мятной мазью, которой в моргах пользуются патологоанатомы, чтобы не блевать при работе, но помогало мало: проблема была не физическая, а чисто психологическая. Рамлоу наркоманов терпеть не мог, употребляющих опиум, воображая себя китайскими мандаринами — в особенности, потому что для него наркотик прочно ассоциировался с тяжелыми, даже смертельными ранениями и морфием, приносящим отдых умирающим.
Вот такой вот выверт психики, сейчас раздраконивший Брока на полную катушку — заказанных ему членов китайской Триады, чье вычурное название вылетело из головы сразу же, Рамлоу уничтожал с особой жестокостью, впечатлив даже попривыкшего за последнее время к закидонам напарника Роллинза. А всего-то и требовалось увидеть в одном из зачищаемых убежищ полностью невменяемый от наркоты умирающий несовершеннолетний «товар» — охрана решила зачистить следы, прослышав, что по их души идут.
Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения с лихвой.
Единственное, что Брока ограничивало — время на операцию и количество будущих трупов. Остатки правления неумолимо выкашиваемой Триады прятались в горах, в комфортабельном особняке, словно попавшем сюда из прошлого, из времен расцвета китайской Империи — все эти плавные изгибы крыш, драконы на стенах, позолота, картины и мозаики резко диссонировали с окружающей нищетой.
Брок отпустил временно нанятых бойцов, исполнявших роль поддержки, в очередной раз задумался о подборе собственной группы, покосился на Роллинза, мониторящего пространство через оптический прицел, и проверил вооружение. Перевязи с метательными ножами, еще один нож на бедре, гранаты, автомат, любимый Зауэр, подсумки с обоймами, на левом запястье — гаррота, обмотанная на манер браслета.
Наемник смотрел на особняк, и ему казалось, что он чувствует изливающийся сквозь стены страх. Даже ужас. Животный, нерассуждающий. Его будущие жертвы знали, что договориться, перекупить не получится, и теперь тряслись, ожидая прихода неминуемой смерти — некоторые отлично знали, как тщательно он исполняет заказы, сами пользовались его услугами.
Роллинз молчал, никак не комментируя кровожадные порывы друга — эта миссия оказалась тяжелой и для его флегматичного характера. Он лишь подал Броку еще одну связку гранат, расстегнул подсумок с обоймами и принялся обстреливать здание бронебойными, наводя шороху, пока напарник пробирался ближе.
Рамлоу медленно закипал, руки просто тряслись. В крови вскипал злой азарт, удушающее желание устроить кровавую баню пыталось перемкнуть мозги, но Брок держался: он слишком хорошо знал, что бывает с теми, кто теряет во время операций голову. Да, можно стать берсерком и вырезать все живое в пределах досягаемости, а можно и самому лечь, поперев на рожон.
Пообещав самому себе, что если будет возможность разобрать кого-то на запчасти, то воспользуется, а если нет — то ни-ни, наемник дополз до дверей, обезвредив по пути несколько растяжек и осторожно огибая мины, прилепил на стену взрывчатку, установил таймер и шустро пополз за угол. Взрыв проделал дыру, из которой с визгом вывалилась пара обдолбанных дурью охранников, паля в белый свет из автоматов. Их снял Джек, удобно устроившийся в отдалении, а Рамлоу проник в здание через давно запримеченный черный ход — замаскированный, которым не пользовались с момента постройки.
И пока Джек отвлекал внимание на себя, терроризируя охрану непрекращающимся обстрелом, Брок постоял в углу, взвинчивая свое восприятие, все сильнее ощущая такой манящий запах страха, ведущий его не хуже метки навигатора. Пробежавшись пальцами по ножам, наемник достал любимый «Зауэр» с глушителем, расстегнул подсумок с обоймами и начал победное шествие, методично зачищая комнату за комнатой.
Сердце стучало как бешеное, отбивая жестокий ритм убийств, Брок оскалился, адреналин хлынул в кипящую азартом кровь. Он рванул вперед, не замечая, что сейчас скорость его движений увеличилась скачком, что охрана банально не успевает его отследить и выстрелы летят мимо, что удары стали гораздо сокрушительнее, хотя он и раньше на силу не жаловался.
Брок носился по зданию смертоносным вихрем, оставляя лишь трупы и брызги крови на стенах и полу, убирая охранников одного за другим. Он стрелял, меняя обоймы, аккуратно складывая пустые в подсумок на другом бедре, резал и колол длинным ножом, с наслаждением вдыхая одуряющий запах крови, пока в живых не остались лишь пять человек — последние из теперь уже уничтоженной Триады. Все — за пятьдесят, холеные, лощеные, явно привыкшие себе ни в чем не отказывать, с цепкими глазами, в которых теперь плескалась лишь бессильная ненависть, густо приправленная обреченностью.
Невзирая на их явно не боевой вид, Брок не расслаблялся и правильно делал. Самый молодой из пятерки сорвался — нервы не выдержали повисшего тяжелого молчания — выхватил «Беретту» и начал беспорядочную пальбу. Рамлоу сам не понял, как увернулся от выстрелов, качнувшись вправо, посылая свинцовые подарки прямо в цель. Он убил четверых, шепча имя покровителя, вальяжно подошел к бессмысленно нажимающему на курок бесполезного пистолета полностью отчаявшемуся китайцу, одним движением отправил «Зауэр» в кобуру и неторопливо стянул с запястья гарроту, накинув ее на шею жертвы ловким, многократно отработанным движением.
Пока китаец хрипел, брыкался, пытался вырваться, Брок смотрел в угасающие глаза, чутко улавливая момент смерти.
— Жертвую, — хрипло выдохнул наемник, зубасто улыбаясь.
— Принимаю, — мягко сказали за спиной, которая тут же окаменела, как и все тело. Рамлоу попытался дернуться — бесполезно, его словно придавило невидимой тяжестью — и перестал предпринимать бессмысленные попытки освободиться. Если б его хотели убить, то сделали бы это давно. Значит…
— Мне давно уже не приносили жертв, — задумчиво произнес невидимый собеседник. — Особенно кровавых. Приятно вспомнить их вкус.
Брок стоически молчал, опасаясь ляпнуть что-то вроде «приятного аппетита» и лишиться из-за своего длинного языка расположения бога.
— Щедрый дар. И даже почти бескорыстный… — в голосе Локи звучала неприкрытая насмешка. Брок почувствовал, как по позвоночнику скатилась капля ледяного пота. — Впрочем, в накладе ты не останешься, ведь вера — дорога с двусторонним движением.
Брок во все глаза пялился на стену, где четко виднелась тень от его силуэта, почти скрытая другим — выше Рамлоу, широкоплечим, словно закутанным в колеблемый ветром длиннополый плащ.
— Тем более у тебя есть потенциал… Посмотрим, что из тебя выйдет.
Невидимый собеседник исчез, и Брок осторожно обернулся. Никого, только трупы. Он облегченно выдохнул, потерев ладонями лицо, намотал на запястье гарроту и пошел прочь. Ему было над чем поразмыслить.
* * *
Настоящее
Тор заметался, пытаясь понять, как искать Мьёльнир в огромном особняке. Сердце стучало, отсчитывая впустую потраченные секунды, Он застыл, собираясь с мыслями. Десять минут. Раз Локи дал такой маленький срок, то молот должен быть где-то рядом. Вопрос: где?
Асгардец вздохнул, закрыв глаза. Сосредоточился. Мьёльнир был создан только для него. Настроен только на него. Он всегда мог позвать свое верное оружие, он знал, где оно. Значит?
Надо позвать.
Тор замер, сосредоточившись, пытаясь нащупать невидимую связь, соединяющую его с Мьёльниром. Она была рядом, но словно ускользала от протянутой руки, просачиваясь между пальцами. Где-то здесь и бесконечно далеко. Раздраженно выдохнув, Тор встряхнул головой, заставляя себя вспомнить, понять… Ноги сами понесли в нужную сторону. Он ворвался в кабинет брата, подбежал к вазе в углу и уверенно сомкнул пальцы на хрупком металлическом цветке.
Иллюзия растаяла туманом, мышцы вздулись, поднимая непривычно тяжелый молот, покрытый рунами.
— Мьёльнир! — пророкотал Тор, вскидывая его вверх, и за окном раздался раскат далекого грома.
— Сделай так еще раз! — капризным тоном клянчащего очередную конфету малыша произнес привалившийся к косяку Локи. Недоуменно сведший брови Тор машинально дернул рукой, вздымая молот вверх, и в комнате загромыхало. Локи хихикнул. Асгардец обреченно закатил глаза, машинально проверяя связь с Мьёльниром — как не было, так и не появилась. Молот был где-то там, понять бы еще где…
— Локи… — угрюмо уронил подделку на пол Тор, пятясь под предвкушающим взглядом брата.
— Десять минут истекли, — медово пропел Люк, с хрустом разминая сцепленные в замок пальцы. Тор прыгнул в сторону, но не успел: поток молний просто впечатал его в стену. Ас скорчился, хватая ртом воздух, смаргивая потекшие от боли слезы. Люк подошел ближе, равнодушно наблюдая за мучениями брата. — Понятно, за что?
Тор невнятно захрипел.
— Твоя беда, брат, — лекторским тоном начал Люк, — в том, что ты не думаешь. Не хочешь думать. Привык ломиться силой, пользоваться своим положением… И не отвечать за сотворенное по глупости, незнанию и просто ради развлечения. Всеотец был слишком мягок с тобой. Разбаловал. Попустительствовал.
Ас вздохнул, сцепив зубы, и попытался встать.
— Проблема в том, что я не он, — пояснил Люк, прицельно выпуская еще одну иссиня-черную, с белоснежной сердцевиной молнию прямо в грудь мужчины. Тор стукнулся головой, скрученный судорогой. — А теперь ты встанешь, пойдешь на кухню, сваришь мне кофе, принесешь, я его выпью и популярно объясню, что ты сделал не так. Хорошо?
Тор приподнялся, покачиваясь и тряся головой.
— Да, — просипел он.
— Тогда… вперед и с песней.
Ас отодрал себя от пола, встал на неверные ноги, встряхивая головой в попытке разогнать туман перед глазами. Сделал шаг.
— Песня, — в мягком голосе брата зазвенели первые опасные нотки. Тор откашлялся и замычал любимую походную. Сплошная похабщина, но, как говорится, кто как умеет. Локи фыркнул, однако подгонять пострадавшего от его воспитательных методов не стал.
Через полчаса Люк небрежно отставил на столик пустую чашку, оценивающе глядя на оклемавшегося после краткого воспитательного внушения брата.
— Начнем. Первое: твое оружие — это только твое оружие. Не мамы, не папы, не кузнеца, не левого постороннего. Второе. Твое оружие должно подчиняться только тебе. Ты должен знать его полностью и абсолютно, оно в ответ должно платить тебе абсолютной верностью.
Глаза Тора помимо воли прикипели к тому, что его брат называл копьем, а все остальные — кошмаром. По мнению аса, этот ужас нельзя было так назвать, копье — это копье, вот как Гунгнир, принадлежащий Одину: двухметровое древко, наконечник — ровно сорок сантиметров, изящно изогнутые рожки-упоры, золото, адамантиум, ветвь Иггдрасиля. Его невозможно согнуть или сломать, оно подчиняется Всеотцу, сражая окружающих веющей от него мощью и красотой силуэта.
Не то что этот меч-переросток — никаких упоров или гард. Таким управиться крайне сложно, сразу видно — оружие воина-одиночки высочайшего уровня. Страшная своей неотвратимостью вещь в умелых руках, и это если не вспоминать об особых способностях Локи, которые тот не торопится демонстрировать окружающим. По мелочи, что-то безобидное — да. А вот особые…
Обычно после их показа живых свидетелей не остается.
От копья, сейчас напоминающего меч со слишком длинной рукоятью, тянуло тьмой и жаждой крови. Тор не стал бы прикасаться к нему и под страхом смертной казни: видел пару раз, что с решившимися на такое безмозглыми выкидышами ослов делается, повторить их судьбу вовсе не хотелось.
Локи создал его сам. Своими руками. Полностью, от выплавки руды и до украшения. А вот Мьёльнир был выкован из сердца звезды цвергами, и почему-то вспомнилось, что к его созданию Локи тоже приложил свои шаловливые ручки.
— Третье, — размеренно продолжил Люк, машинально гладя рукоять, словно домашнего любимца, Тор почти слышал басовитое урчание. — Если позволил, чтобы твою связь с Мьельниром блокировали, как и магию, то не жалуйся. Делай все, чтобы восстановить статус-кво.
Тор открыл рот, чтобы выразить свое мнение по этому поводу, но промолчал под предупреждающим взглядом брата.
— Что сказал Всеотец?
— Только тот, кто достоин, — убито выдохнул ас. Люк скривился.
— Всеотец в своем репертуаре. Критерии этого самого достоинства указаны?
— Нет.
— Уже проще. А теперь скажи мне, где твой молоток.
— Это оружие! — насупился Тор. Люк сузил глаза.
— Оружием он станет только в твоих руках. Сейчас это орудие, которое поднять может каждый. Пусть теоретически, но от теории слишком близко к практике. Сколько раз я говорил тебе решить эту проблему?
