Фанфик по Гарри Поттеру: Мы, аристократы - 2

Снейп перестал трясти меня и замер, уставившись мне в лицо. Я смотрел в его разъярённые глаза, готовый мгновенно отвести взгляд, но легилименции не последовало.

— На нас смотрят, профессор, — с нажимом сказал я.

Он отпустил мои плечи, схватил за локоть и чуть ли не волоком потащил за собой. Меня это не устраивало, и я упёрся ногами в мостовую. Снейп был вынужден остановиться.

— Ну что у вас там, Поттер? — злобно сказал он.

— Вы мне чуть руку не выдернули.

— Я с удовольствием оторвал бы вам голову, Поттер.

— А я вам — нет, профессор.

— Я не нуждаюсь в вашей снисходительности, Поттер! — до Снейпа почему-то не доходило, что снисходительностью было бы как раз обратное. Он вновь потащил меня по Косому переулку, хотя и без прежнего рвения. Мы были уже недалеко от лавки, и он не успел придумать, как ещё меня достать, когда мы вошли туда.

— Поттеру нужна палочка! — заявил он хозяину лавки, выпихнув меня перед собой.

— Добрый день, мастер Олливандер, — поздоровался я.

— Добрый день, мистер Поттер, — ответил Олливандер. — Что случилось с вашей прежней палочкой?

— Бывает, что инструменты ломаются... — уклончиво сказал я.

— Его палочку сломал другой ученик, — буркнул Снейп. — Я принёс вам ещё одно перо, чтобы вы сделали новую палочку для этого... мистера Поттера, а пока подберите ему что-нибудь временное.

Он вынул из складок своей мантии узкую длинную коробку и раскрыл её. В коробке лежало перо феникса. Олливандер приподнял перо двумя пальцами за очин, осмотрел и положил обратно.

— Сейчас подберу, — он закрыл коробку и убрал под прилавок.

— Мне бук или ясень с жилой дракона, или что-нибудь наподобие, — сказал я мастеру.

— Мистер Поттер, я знаю, как подбирать палочки.

Знает он... видно, поэтому в прошлый раз он подбирал мне палочку больше часа. Олливандер ушёл в подсобку за палочками, а мы со Снейпом остались в помещении.

— Что вы себе позволяете, Поттер! — возмутился декан.

— Я здесь покупатель и плачу за палочку деньги, поэтому имею право высказывать пожелания, — терпеливо объяснил я.

— Вы всего лишь глупый и невежественный ребёнок, Поттер!

— Когда мне понадобится ваше мнение обо мне, я спрошу вас, профессор.

Если бы я был способен ненавидеть, я бы уже ненавидел Снейпа. На занятиях я не давал ему ни малейшего повода для придирок — этим и объяснялся наш шаткий нейтралитет в школе — но сейчас, в неформальной обстановке, декан старался отыграться за вынужденное воздержание. Вместо ненависти я воспринимал его как досадную помеху, вроде кусачего слепня или назойливой мухи, и понемногу начал задумываться, как бы его прихлопнуть — не убить, но повыдергать ядовитые зубы.

— Вы слишком много о себе мните, Поттер!

Я пренебрежительно повёл плечами:

— Ну и что?

— Вы... вы...

— Я такой же бестолковый, пустоголовый, легкомысленный, безответственный и заносчивый, как мой отец, — повторил я любимую тираду Снейпа. — Я это запомнил. Дальше что?

— А то, Поттер, что вы такой же безнадёжный болван, как ваш отец!

— Мне это нисколько не мешает. Профессор, неужели вы сами не видите, насколько вы жалки, когда сводите счёты с моим мёртвым отцом, издеваясь надо мной? Я понимаю, почему моя мать не вышла за вас, мне вы тоже омерзительны.

Пальцы Снейпа впились в мой локоть, за который он всё еще держал меня. Будут синяки — отстранённо подумал я.

— Месяц отработки, Поттер... — раздался его безжизненный голос у меня над ухом.

Месяц я отработаю, а мои слова останутся с ним на всю жизнь. Размен выгодный. Тут из подсобки показался Олливандер со стопкой коробок в руках, очень вовремя. Мне идеально подошла ясеневая палочка с жилой китайского огнемёта — жёстче, но мощнее моей прежней, подходившая скорее для воина, чем для искусника. Я расплатился за палочку и сразу же поместил её в ножны. Снейп молча поволок меня обратно.

Я пробыл в обществе декана около часа, а чувствовал себя так, словно весь день разгружал камни. Зато у меня снова была палочка, на этот раз такая же сирота, как и я. Ну их, эти семейные палочки, мало ли как они поведут себя при встрече со своей роднёй в бою, да и то, что феникс Дамблдора мог чувствовать, где находится его перо и что с ним происходит, меня нисколько не вдохновляло. Палочку следовало обезопасить от обезоруживающих чар, поэтому я сразу же после возвращения пошёл в библиотеку. Такие заклятия, помнится, попадались мне, когда я искал щит для блокнота — от сильного мага они не спасут, но по крайней мере ученический Экспеллиармус больше не вырвет палочку у меня из рук.

Парня, сломавшего мою палочку, не выгнали из школы. Меня это разочаровало, но не слишком удивило. Выгнать ученика — значит, признать свою педагогическую неспособность воспитать его, а такое пятно на свою репутацию наш директор посадить не захочет. Поэтому исключением из Хогвартса ученикам грозили постоянно, но, насколько я помню историю школы, в последние сто лет отсюда никого еще не выгоняли.

Пятого ноября был день рождения у Гойла. Что дарить ему, было непонятно — Грег не любил читать, не состоял в квиддичной команде, не увлекался сладостями и был не настолько беден, чтобы его обрадовала любая ценная вещь. Наконец я додумался сгонять Хедвиг в Косой переулок за заготовкой для шейного амулета и, потратив вечер в библиотеке, наложил на подвеску заклинание улучшенного зонтика. Амулет защищал от попадания едких жидкостей на владельца и мог пригодиться Грегу, потому что тот сидел на зельеварении неподалёку от Лонгботтома. Кроме того, амулет подзаряжался, впитывая в себя рассеянную магическую энергию, и при нажатии на ушко мог работать как обычный зонтик, отталкивая всё, что сыплется на его обладателя.

С подарком я угодил. Мы проверяли амулет, поливая Гойла водой, пока не залили половину гостиной и не получили втык от Мориса. Слизеринцы сильно заинтересовались моим умением делать амулеты — попрошайничать у нас считалось дурным тоном, но было заметно, что многие из них как бы прицениваются ко мне, просчитывая в уме, 'что надо сделать, чтобы получить у него амулет'. Всё-таки странно, что в школе преподают такую чушь, как прорицания, где нечего делать без уникальных природных данных, и полностью игнорируют артефакторику. Впрочем, при большом желании можно было извлечь основы артефакторики из комбинации волшебства, где изучают заклинания и их взаимодействие с предметами, и зельеварения, где изучают простые и волшебные свойства веществ.

Теперь у меня был долг в полтора месяца отработки, но отрабатывать меня пока не заставляли. Школа всё еще была на военном положении, бродить по ней после ужина было запрещено везде, кроме библиотеки, а все отработки были приостановлены. Даже к Филчу я наведывался сразу же после занятий, чтобы бедняге самому не приходилось таскать свои мешки. Только Нотт безошибочно вычислил, что несчастных случаев больше не будет.

— Гарри, раз у тебя всё в порядке, давай наконец займёмся окклюменцией, — сказал он мне после дня рождения Гойла. — Теорию я прочитал перед отъездом в школу, кое-чем позанимался сам, но нужна спарринг-практика.

— Думаешь, у меня всё в порядке?

— Не думаю, а вижу, — мягко усмехнулся Тед.

— Ты утверждал, что в беспалочковой легилименции ты нуль. С тех пор что-то изменилось?

— Нет, я по-прежнему нуль, легилименция даже помешала бы. Мне для этого незачем читать мысли, достаточно чтения невербальных знаков. Ты, конечно, чрезвычайно труден для чтения, но я достаточно изучил тебя.

— Вот как... — впрочем, я оценил его признание, учитывая, что он мог бы и не говорить мне этого. Я поймал взгляд Теда, словно бы приспустившего маску — живые и проницательные глаза, тёмно-серые с синевой — и тот ответил мне на невысказанный вопрос:

— Ничего такого, чем не овладел бы каждый, просто нужно постоянно наблюдать и сопоставлять. У моей тётки, с которой я живу, очень непростой и скрытный характер. Чтобы уговорить её на что-нибудь, нужно тщательно выбирать подходящий случай, вот я и научился.

— Ты можешь сказать, с какого дня у меня всё в порядке?

— Сначала окклюменция.

Я понял — он может и именно поэтому не говорит, чтобы из его мыслей это не перешло в его воспоминания. Потому что у меня всё в порядке со дня, когда нашли Гермиону.

— Тогда начнём с Элузио для кратковременной памяти и с Атра Палуде для долговременной. С Эффуджо ты пока не справишься.

— А что такое Эффуджо? В книге этого нет.

— Гибкая зеркальная защита. Очень надёжная, но требует развитого навыка поддержки ментальных стен.

Тем же вечером мы начали занятия. Как я и предполагал, окклюменция легко давалась Теду. Его внимание было устойчивым, концентрация и переключаемость великолепными, а объём контролируемых картинок приближался к максимальному. Уже через несколько дней он работал с Элузио так, что нарочитость её фрагментов стала незаметной, и мог удерживать мою атаку на Атра Палуде в течение сорока секунд. К беспалочковой легилименции он был по-прежнему не способен — это были совершенно различные навыки. Если для надёжной окклюменции требовалась психическая предрасположенность, то прирождённая легилименция была наследуемой способностью, отсутствующей в роду Ноттов.

И, нужно отдать Теду должное, он ни о чём меня не расспрашивал. Судя по тому, с каким усердием он изучал окклюменцию, он желал принимать участие в моих проблемах — но оставлял на моё усмотрение, когда и что я ему сообщу. В школе не происходило ничего чрезвычайного, да и не могло произойти, но строгий режим не отменяли, поэтому наши тренировки на озере пришлось прекратить. Я догадывался, что Дамблдор дожидается лечения окаменевших Гермионы и Криви, чтобы расспросить их, и надеялся, что Шшесс уничтожил все их воспоминания, которые могли бы привести к разгадке.

Раскаменили их в середине декабря, когда созрели мои мандрагоры. Я пошёл навестить Гермиону в медпункте на правах друга и чтобы узнать, что осталось у неё в памяти. Последним, что она помнила, оказалось, что Уизли обещала показать ей кое-что важное — немного для разоблачения тайны, но достаточно для того, чтобы навести след на рыжую девчонку.

В тот же вечер по школе разлетелась весть, что младшая Уизли умерла.

14.

'Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя...'

Я размышлял.

Гибель девчонки началась с того, что я принёс блокнот в Хогвартс.

Нет, так можно договориться до того, что её гибель началась с магловского приюта, где родился создатель блокнота, или ещё раньше.

Я искупил приобретение блокнота магической клятвой, я принял на себя эту цену и риск обладания артефактом. Я был его осторожным и ответственным владельцем. Как и сейчас.

Глупая случайность. Глупая каверза двух рыжих придурков, из-за которой блокнот попал в руки их сестре. Это спусковой крючок её гибели?

Или когда она польстилась на чужую вещь в надежде выведать чужие секреты? Когда она думала, что завладела вещью, а на самом деле вещь завладела ею?

Или когда она увидела возможность безнаказанно избавиться от соперницы с помощью случайно обретённой силы?

Или когда я принудил её к смертной клятве ради своей безопасности?

Или когда добрейший и светлейший стал ломать её клятву ради общего блага, если не зная, то догадываясь, чем это для неё обернётся?

Некто эмоциональный бил бы себя пяткой в грудь, посыпая голову пеплом, охваченный всепожирающим чувством вины.

Я размышлял и отдавал дань преклонения её величеству судьбе и его величеству случаю. Я — логик.

Том-из-блокнота — всего лишь бездушный отпечаток личности, с него спрос маленький. Мой выбор и последующий выбор Дамблдора были вынужденными. Неизбежность наступила, когда рыжая дурёха присвоила мой блокнот, изменив причинно-следственную нить. Это было её свободным выбором, а значит, и её виной. Даже если она была слишком мала, чтобы не воровать, двое остолопов-братцев уже должны были понимать, что некоторые шутки могут кончиться очень плохо. Нужно осознать это, сбросить груз вины и взвалить на себя добавочный груз осторожности и ответственности. И идти дальше.

Подробности смерти младшей Уизли мы узнали только на следующий день от Малфоя-старшего. В тот день он явился в Хогвартс во главе попечительской комиссии из нескольких человек. Они выспрашивали всё о гибели девчонки и осматривали её тело, готовое к отправке домой. В составе комиссии был колдомедик, установивший, что смерть наступила мгновенно, от кровоизлияния в мозг. Комиссия начала расследование, а Малфой-старший явился к нам.

Занятия уже прошли, поэтому все мы были в общежитии. Лорд Малфой подозвал сына и меня, наша свита явилась вместе с нами. Когда мы уселись в гостиной, он рассказал, что вчера младшую Уизли после ужина вызвал к себе директор, а перед отбоем её нашёл Снейп в коридоре около зельеварен. По его словам, тело уже начало остывать.

Так, значит, не только я умею подкидывать пострадавших...

— А теперь рассказывайте, что вы слышали о младшей Уизли, — потребовал Малфой.

— Рыжая дура, чего о ней слышать, — презрительно фыркнул Драко. — За Поттером вон бегала, но в последнее время перестала.

Испытующий взгляд Малфоя-старшего переместился на меня.

— Мистер Поттер, я могу понять, почему Уизли бегала за вами, но плохо понимаю, почему она перестала. У вас есть предположения, почему?

— В Гриффиндоре учится моя хорошая знакомая, мисс Грейнджер, — невозмутимо сообщил я. — Мисс Уизли была её подругой, и я попросил мисс Грейнджер деликатно разъяснить мисс Уизли, насколько та заблуждается касательно моего отношения ко ней. Видимо, мисс Грейнджер это удалось.

— Могло это как-то отразиться на состоянии здоровья мисс Уизли?

— Да, в последнее время мисс Уизли выглядела нездоровой. Но я не думаю, что от разочарования умирают, сэр. На месте комиссии я, например, предпочёл бы заинтересоваться фактом, что Уизли умерла сразу же после того, как ожили двое окаменевших учеников. Я навещал мисс Грейнджер вчера после занятий, и она сказала, что её с Криви уже расспрашивал Дамблдор. Вполне вероятно, что он вызвал к себе младшую Уизли после разговора с ними.

— Интересно... — пробормотал Малфой, углубившись в какие-то мысленные прикидки. — Продолжайте, Поттер...

— Я, в общем-то, всё сказал. Лорд Малфой, ваша комиссия проверяла, видел ли кто-нибудь Уизли живой после того, как она вчера побывала у директора?

— Сейчас члены комиссии как раз опрашивают учеников, кто где был после ужина и не видел ли кто Уизли после вызова к директору. Я пришёл сюда, чтобы опросить слизеринцев, но сначала решил поговорить с вами.

— Вы расскажете нам о результатах, лорд Малфой? Другие факультеты не делятся с нами сведениями, сами понимаете...

Я кинул ему короткий многозначительный взгляд, лорд Малфой утвердительно опустил веки. Удостоверившись, что никто из нас не видел рыжую после ужина, он стал расспрашивать других слизеринцев.

— Поттер? — негромко позвал меня Тед и указал глазами на нашу комнату. Я пошёл туда следом за ним. — Ты считаешь, Криви и Грейнджер замешаны в этом? — спросил он, когда мы оказались внутри.