Фанфик по Гарри Поттеру: Мы, аристократы - 2

— Поттер, мне известны некоторые вещи, неизвестные вам. Сообщить вам я их не могу, но считаю, что без моей помощи вы не обойдётесь.

— Вы не прояснили ситуацию, профессор. Вы забросили на меня крючок, который выглядит как 'я всё знаю, но ничего вам не скажу, поэтому можете начинать глядеть мне в рот'. Извините, сэр, но такая позиция меня не устраивает.

— Вы, Поттер, как всегда... — раздражённо пробурчал Снейп.

— Да-да, помню — как мой отец, — равнодушно подтвердил я.

— Поттер, я спускаю вам вашу дерзость только потому, что вы находитесь в реальной опасности.

— Мне не привыкать, я десять лет находился в ней у Дурслей.

— Это совсем другая опасность, Поттер.

— По-вашему, принципиально, от чего именно я расстанусь с жизнью?

— Чтобы не расстаться с жизнью, вы должны соблюдать осторожность, Поттер.

— Вот так, вслепую, опасаясь неизвестно чего? Вам не кажется, что умалчивать об опасности — не лучший способ защитить меня от неё?

— Вы всего лишь маленький глупый мальчишка. Сказать вам лишнее — то же самое, что выйти в Большой Зал во время обеда и прокричать это на весь Хогвартс.

— Я вроде бы не давал вам повода обвинять меня в болтливости, сэр.

— Это общеизвестно, что маленькие глупые мальчишки не умеют хранить тайну. Они обязательно расскажут её по секрету своему лучшему другу, а у того есть свой лучший друг, а у того свой, и так далее... Риск слишком велик, Поттер, чтобы доверять вам что-либо серьёзное.

— Пока вы стращаете меня впустую, сэр. Остерегаться неизвестно чего, неизвестно как и в каких случаях — лучше и не пытаться, всё равно бесполезно. Я знаю свои опасности, их как минимум... — я прикинул навскидку: гомункула пока не считаем, значит, остаётся настырная Гермиона со своим расследованием, Дамблдор со своим обвинением в темном лордстве, хранение запрещённых книг — неужели всё? — ...три. Возможно, ваша уже входит в их число и вы зря беспокоитесь. Тем не менее я благодарен вам за заботу обо мне, сэр. Это всё, что вы хотели сказать, или у вас есть конкретные рекомендации?

— Я могу предложить вам что-либо конкретное, только если вы будете откровенны со мной, Поттер.

Это уже становилось интересным...

— И какого рода откровенность от меня требуется?

— Я буду задавать вам вопросы, а вы — честно и откровенно отвечать на них. В зависимости от того, насколько вы будете откровенны, настолько и я смогу помочь вам и защитить вас. Не сомневайтесь, Поттер, если вы начнёте врать, я это увижу.

Что ж, по вопросам тоже можно получить кое-какую информацию. Можно попытаться.

— Если вы будете ставить вопросы...— я выдержал лёгкую паузу, — ...разумно, я попытаюсь ответить на них настолько откровенно, насколько это возможно. Если же они будут заданы не ради помощи, а окажутся завуалированным допросом, не сомневайтесь, профессор, я это увижу. И, разумеется, буду отвечать на них так, как мне удобнее.

Я ожидал, что Снейп разозлится, но он только усмехнулся. Похоже, мои слова оказались вызовом его шпионскому самолюбию... или ему понравилась идея поймать меня на лжи и потыкать в неё носом.

— Пойдёт, Поттер, — и мы начали играть в игру 'кто кого обманет'.

— Спрашивайте, профессор.

Снейп снисходительно посмотрел на меня.

— Для начала, Поттер, расскажите про ваши три опасности. Сомневаюсь, что они у вас так велики, как вы себе навоображали, но мало ли, вдруг что-то и вправду совпадёт.

— Ну... — те опасности, в которых меня могли на чём-то поймать, я выдавать не собирался, значит, нужно было сообщить другие. — Недавно выяснилось — неожиданно для всех, включая меня — что я змееуст. В связи с этим обо мне распространились всякие слухи и мне угрожает самосуд от учеников. Один случай уже был — тот самый, после которого мне пришлось покупать новую палочку. Заметьте, профессор, виновные почти не были наказаны. Кстати, — вспомнил я, — а ту палочку, для которой вы передали Олливандеру перо феникса, уже сделали?

— Сделали, Поттер, — снизошёл он до ответа. — И даже вручили новому хозяину.

— Это Лонгботтому? — поинтересовался я, потому что Снейп не спешил назвать имя владельца палочки. Он удивлённо застыл на мгновение, а я продолжил: — И как, интересно, он с ней управляется?

— Прекрасно управляется, — словно отрезал уже пришедший в себя декан. — Перо феникса — это универсальная стихия. Джокер.

Точно. Я упустил это из вида. Значит, сестра палочки Волдеморта принадлежит теперь Лонгботтому. Новому Избранному.

— Как вы узнали про Невилла, Поттер? — требовательно спросил Снейп. — Палочку он получил только в эту субботу, а сегодня у вас была гербалистика и лекции профессора Бинза. Вы не могли видеть её на занятиях.

Выходит, в субботу Лонгботтом получил мою прежнюю палочку, а в воскресенье декан пришёл к нам и назначил мне у себя отработку. Может, он и вправду беспокоится обо мне?

— Я видел в воскресенье, как он демонстрировал палочку друзьям, и она напомнила мою прежнюю, — не сморгнув глазом, соврал я, добавив для убедительности: — Поэтому я и спросил вас о ней.

— Ясно. — Снейп, похоже, поверил мне. — И какова же ваша вторая опасность?

— Она перекликается с первой. Из-за того, что я змееуст, у руководства школы тоже может возникнуть искушение свалить на меня ответственность за несчастные случаи в школе, произошедшие в конце прошлого года.

— А вы, Поттер, в этом действительно никак не замешаны?

— Не больше, чем бедняга Криви, — я досадливо поморщился, вспоминая своё падение с лестницы и потерю блокнота. — Однажды оказался не в то время и не в том месте.

— А об этом поподробнее, пожалуйста... — нахмурился Снейп.

— Мы тогда дружили с Гермионой, профессор. Я встретился с ней, чтобы узнать, как получилось, что Криви нашла именно младшая Уизли, а через день после этого Гермиону нашли окаменевшей. Чем не повод для подозрений?

— Грейнджер действительно рассказала вам что-то важное?

— Трудно сказать, профессор. Она рассказала мне про тайную комнату Салазара Слизерина — но об этом Бинз в то утро говорил на лекции, которую я пропустил. Это ни для кого уже не было секретом.

— И всё?

— Еще она говорила, что младшая Уизли в последнее время стала сама не своя, но это, думаю, к делу не относится. Девчонки...

— Ладно, Поттер. А третья ваша опасность?

— Неделю назад я прочитал в 'Пророке' заметку, в которой говорилось, что некий Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, бывший председатель Международной Конфедерации Магов, был исключён из её состава по рекомендации Визенгамота, — ещё бы не исключили, там такие акулы, что им только дай повод... — А до этого он лишился поста председателя Визенгамота и был выведен из его состава. С его банковского счёта было снято более семидесяти тысяч галеонов и возвращено ребёнку, пострадавшему от его недобросовестного опекунства. И всё это произошло из-за того, что одному маленькому глупому мальчишке вздумалось сменить опекуна. Профессор, если вы действительно считаете, что наш очень добрый дедушка Дамблдор в этом месте ласково улыбнётся и погладит меня по головке, пожалуйста, убедите меня в этом.

Снейп созерцал меня довольно долго и весьма задумчиво.

— Так вы 'Пророк' читаете... — нарушил он наконец молчание.

— И очень внимательно.

— Я думал, что это целиком и полностью афёра Люциуса, и сожалел о том, что вы имели неосторожность на неё согласиться.

— Предложил идею лорд Малфой, но если бы он не понял моего намёка, я сам предложил бы её пять минут спустя.

— Зачем это вам понадобилось, Поттер?

— Я же маленький ребёнок, профессор. Все мои друзья уехали на рождественские каникулы к Малфоям, им там было весело, а меня лорд Малфой пригласить не мог, потому что из-за работы попечительской комиссии его отношения с директором, и без того непростые, были весьма обострены. Вы сами-то верите, что Дамблдор отпустил бы меня на Рождество к Малфоям?

— Не верю. Как и в вашу причину, Поттер.

— Какими бы ни были мои причины, рано или поздно пришлось бы это делать, а момент, согласитесь, был подходящий, — я позволил себе удовлетворённо улыбнуться. — Всего лишь пятнадцать тысяч галеонов расходов, а какой результат...

Снейп оперся локтем на подлокотник кресла, уткнулся лбом в ладонь и стал издавать кашляющие звуки непонятного происхождения, назначение которых дошло до меня не сразу. Снейп смеялся.

Наконец он выпрямился, протёр заслезившиеся глаза и произнёс:

— Поттер, вы сделали мой вечер!

— Не стоит благодарности, сэр, — вежливо ответил я. — Означают ли ваши слова, что мелкие неприятности, случившиеся в последнее время у директора, не разбили ваше сердце?

— На моей зарплате в Хогвартсе они никак не отразятся. Возможно, Поттер, вы не так малы и глупы, как я считал, поэтому я кое-что расскажу вам, не вдаваясь в подробности. Более десяти лет назад случилось некое происшествие, чтобы предотвратить которое, я пришёл к Дамблдору и пообещал ему за это всё, что угодно. Я тогда не обратил внимания на то, что взамен он обещал всего лишь попытаться. Старик ничего не сделал, но взял с меня так, словно исполнил мою просьбу, потребовав непреложную клятву, что я буду заботиться о безопасности ребёнка. О вашей, Поттер. Как хотите, Поттер, но любимая женщина и её пискун, как две капли воды похожий на счастливого соперника — не одно и то же, хотя Дамблдор всячески пытался убедить меня в обратном.

— Теперь понятно. Вы стремитесь защитить меня, потому что вас заставляет магическая клятва, которую вы принесли Дамблдору, — сказал я, потому что Снейп замолчал. — И снять её может либо он сам, либо его смерть.

Показать воспоминание о гибели своей матери я ему не мог. Фиолетовый луч — создание хоркрукса — не те сведения, которые я был готов кому-либо сообщить. Могли возникнуть неудобные вопросы, тем более, что Снейп был осведомлен о некоторых моих странностях, а там и в Тёмные Лорды было угодить недолго. Я и без того жалел, что рассказал о фиолетовом луче в Визенгамоте — одна надежда, что это достаточно редкое знание.

— Когда у нас с Дамблдором заходила речь о вас, он всегда называл вас сыном Лили, — продолжил Снейп. — Но вчера он вызвал меня в кабинет и сказал, что мне больше не нужно заботиться о безопасности сына Джеймса, хотя это не избавляет меня от необходимости следить за ним ради общего блага. Затем он отозвал с меня непреложную клятву о вашей защите и попытался настоять, чтобы я дал такую же в отношении Невилла Лонгботтома, но я не согласился. Возможно, всему виной мой поперечный характер, но теперь, когда Дамблдор называет вас сыном Джеймса, я гораздо больше склонен считать вас сыном Лили.

— Я и мечтать не смею, что вы когда-нибудь будете считать меня самим собой, — мрачно усмехнулся я. — Уведомьте меня, если такое чудо вдруг случится.

— Не выделывайтесь, Поттер, — на удивление хладнокровно осадил меня Снейп. — Вы не Джеймс и тем более не Лили, но всё-таки вы мне не чужой. Десять с лишним лет я ненавидел вас, потому что меня заставляли вас любить, а теперь я свободен от вас и вправе пересмотреть своё мнение. Но ненависть тоже оставляет свой след, и быть к вам равнодушным я уже не могу. В чём-то мы с вами — товарищи по несчастью, потому что нас обоих кинули, и кинул один и тот же человек.

Снейп замолчал, а у меня возникла мысль, которую я решил озвучить.

— Профессор, вы начали наш разговор с предложения помощи, хотя уже были свободны от клятвы. Мне просто интересно, какую цель вы этим преследовали?

— У вас у самого есть предположения?

— Вы начали раскручивать меня на откровенность, не поделившись ничем, кроме угрозы от неизвестной опасности. Поэтому не исключено, что вы надеялись вытянуть из меня ценные сведения ради общего блага, сэр.

Снейп издал пренебрежительное хмыканье.

— Но потом, когда я построил цепь событий, после которых вы назначили мне отработку, я стал склоняться к тому, что вас действительно беспокоит моя безопасность, — добавил я. — А когда вы рассказали кое-что из вашего прошлого, я заподозрил, что на свете есть люди, которые нравятся вам ещё меньше, чем я.

— И какой из этих вариантов вы считаете наиболее вероятным?

— Мне нужны дополнительные сведения, профессор.

— Интересно. И каких сведений вам не хватает? — поскольку я молчал, он поощрил меня: — Спрашивайте — возможно, я отвечу.

— Раз вы не против, сэр... тогда скажите, кто обучал вас ментальным техникам?

Судя по тому, как удивлённо блеснули глаза Снейпа, он ожидал какого угодно вопроса, только не этого.

— Эйвери-младший. Юджин. Мой однокурсник, он всех нас тогда обучал, потому что нам было что скрывать.

— Тогда наиболее вероятен третий вариант, профессор.

Снейп задумался, просчитывая ход моих мыслей, и наконец сдался.

— Почему именно этот вопрос?

— Чтобы овладеть ментальными техниками на вашем уровне, нужно начинать обучение не позднее, чем с пятнадцати лет. Вас мог обучать и Дамблдор.

— И что?

— Профессор, — я кивнул на магочасы, — уже час ночи.

Он понял мою увёртку, но не стал настаивать на ответе.

— Действительно, мы засиделись. Идите, Поттер.

25.

Снейп заговорил со мной нормально. Как это могло случиться — может, подменили мой мир, а я и не заметил? Но это вряд ли, хотя здравый смысл подсказывал мне, что произошло эквивалентное по значимости событие. Еще когда мы покупали волшебную палочку, Снейп должен был понять, что я знаю или догадываюсь, как он относится к моим родителям, и на этот раз он только дополнил мои догадки. Значит, тогда он пытался спасти мою мать, а вместо этого получил на шею заботу о моей безопасности. Понятно, почему он ненавидел меня — я бы на его месте тоже себя не полюбил.

Выходит, Снейп сумел узнать, что моим родителям грозит опасность, иначе он не пошёл бы к Дамблдору на поклон. Это объяснимо — раз у него была метка, он принадлежал к лагерю Волдеморта и мог там услышать, что на Поттеров готовится налёт. Понятно также, почему он не смог отстоять свою любимую женщину у Волдеморта — двадцать один год, обыкновенный рядовой Упивающийся, не знатный, не богатый, ничем не отличившийся — кто его будет слушать? Понятно, почему он не пошёл к самой Лили, чтобы предупредить её — с учётом отношения Снейпа к ней и к её мужу она наверняка бы его не послушала. Понятно, почему он не пошёл защищать её сам — что он против Тёмного Лорда? И сам погиб бы, и её не защитил бы.

Естественно, всё это понимал и Дамблдор.

И вместо того, чтобы просто пойти и защитить семью своего сторонника, он спросил у Снейпа, что тот за это даст — а затем и взял, не сделав обещанного. Хороший, добрый Дамблдор...

Освободившись от клятвы, Снейп всё-таки сообщил мне, что ставка Дамблдора теперь не на меня, а на Лонгботтома. Не знаю, чем он руководствовался при этом, но если бы я был способен ненавидеть, с этого вечера я перестал бы ненавидеть Снейпа — ненавидеть нужно не марионетку, а кукловода. Но к Дамблдору у меня и так был счёт, поэтому в моём отношении к нему мало что изменилось.

Что предназначалось мне и перешло по наследству к Лонгботтому, можно было догадаться из директорских намёков. Если мне обещали великую миссию, а где-то там у Дамблдора вырастает гомункулус, понятно, что невинный и чистый душой ребёнок должен будет сойтись в поединке с другой марионеткой старого прохиндея и победить её. Юный Избранный, само собой, станет символом победы светлых сил, возглавляемых самим пресветлым Альбусом, а тот встанет рядом и с отеческой добротой погладит его по головке. И невинное дитя, разумеется, чистосердечно поведает миру, что всем на свете оно обязано Альбусу и только Альбусу.