| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Два достоинства у Грейнджер всё-таки есть, — отметил я. — Она энергичная и эрудированная. С тобой она мириться надумала или хочет что-то ещё?
— И то и другое. Наговорившись обо мне, Грейнджер перешла на тебя. Спросила, как у тебя дела — я ответил, что нормально. Стала выспрашивать подробности — переадресовал к тебе. Стала спрашивать, не замечал ли я за тобой чего подозрительного — спросил в ответ, почему я должен что-то такое замечать. Тогда она, не называя источников, выдала уже известный слух о том, что ты наследник Салазара, что ты, возможно, имеешь отношение к нападениям на учеников и что если на тебя вовремя правильно и настойчиво не повлиять, ты можешь пойти по дурной дорожке и стать новым Тёмным Лордом. Это если коротенько.
Вот, значит, на что решил пустить меня Дамблдор... Непонятно только, почему Гермиона так легко поверила ему.
— Она интересовалась чем-то конкретным?
— Да. Грейнджер ищет чёрный блокнот, который она видела у младшей Уизли. Девчонка много писала туда незадолго до своей гибели, и Грейнджер надеется, что записи что-нибудь подскажут ей. Она стала выпрашивать блокнот у родственников рыжей, но в вещах девчонки его не обнаружилось. Теперь она считает, что блокнот остался в школе, и пытается выявить, к кому он попал. Мне она сообщила, что рассказывала тебе о блокноте как раз перед тем, как окаменеть, и предложила напоследок, чтобы я следил за тобой и докладывал ей всё подозрительное. И чтобы я поискал у тебя этот блокнот.
Это была потеря. Судя по тому, что рассказал мне Тед, Гермиона не только заподозрила, что это я окаменил её, но и позволила оболтать себя Дамблдору. Не удивлюсь, если она рассказала директору и о Квирреле.
— Если очень хочешь, ищи, я не возражаю.
— Гарри?
Тёмно-серые глаза Нотта искали встречи с моими. Я, оказывается, неподвижно смотрел за его плечо в стену.
— Всё в порядке, Тед. Я правда не возражаю.
— У Грейнджер совсем отказали мозги, если она считает, что я стану доносить ей на тебя, — со сдержанной яростью выговорил он. — Гарри, это грязнокровки испорчены демократией, это они служат деньгам и подчиняются должностям. Поэтому они не знают, что такое верность, а я знаю. Тебе придётся очень постараться, чтобы я это забыл.
Я высоко ценил Теда. Кто бы мог подумать, что я его всё-таки недооценивал.
— Может, не всё еще так плохо? — задал я риторический вопрос непонятно кому — то ли себе, то ли Нотту. — Она же еще девчонка.
Тед отрицательно помотал головой.
— Она на полгода старше меня, Гарри.
— Записать меня в Тёмные Лорды — опасная подстава, — задумчиво произнёс я. — Это, пожалуй, худшее, чему придётся противостоять. Грейнджер что-нибудь говорила про Лонгботтома?
— Нет. Почему ты о нём спросил?
— Если меня будут пропихивать в тёмные, понадобится новый символ Света. А Лонгботтом, как мы с тобой знаем, мой запасной.
— Нет, до Лонгботтома не дошло. — Тед мрачно усмехнулся. — Видно, для символа Света он слабоват.
— Почему бы и нет? Это как подать — Джек-простак, герой английских народных сказок... Кстати, как у тебя с окклюменцией?
— Каждый день занимаюсь.
— Проверим?
Тед действительно прибавил в окклюменции. Он смог продержаться целую минуту против моей атаки средней силы.
— Неплохо, — одобрил я после проверки. — Против прямой атаки Дамблдора ты еще не потянешь, но с поверхностной легилименцией справишься. Каждый день подновляй Элузио, у тебя в запасе должно быть не менее пяти скрывающих воспоминаний. И не расслабляйся — в чужую память лезут без предупреждения.
— Тогда потренируй меня, чтобы я привык, — предложил вдруг Нотт. — Как насчёт того, чтобы ты несколько раз в день неожиданно почитал мою память?
— Тебя не смущает, что я могу увидеть что-нибудь неподходящее?
Тед задумался, явно перебирая свои самые сокровенные воспоминания.
— Кое-что, конечно, не хочется показывать никому, но... странно, Гарри, у меня нет ничего, что я безусловно хотел бы от тебя скрыть. Видно, еще не нажил — так что дерзай, пока не поздно.
В библиотеку мы пошли вместе. Тед еще не написал завтрашний отчёт, а мне хотелось застать там Эрни. Кое-какие книги я уже передал парнишке, а теперь собирался узнать, как у него идёт учёба и нет ли у него вопросов. Но Диаса в библиотеке не было, зато там оказалась Гермиона.
— Поттер! — поспешила она ко мне, едва завидев меня в дверях читального зала. — Я так надеялась, что сегодня ты придёшь сюда!
— У тебя что-то случилось? — спросил я.
— Нам нужно поговорить.
— Прямо сейчас? — получив ответный кивок, я отдал Теду свою папку с пергаментами. — Идём.
Гермиона молчала, пока мы шли на ту же самую южную террасу, где она недавно общалась с Тедом. Я привычно обшарил место на наличие подслушки и ничего не нашёл. Девчонка признавала только прямой подход — когда мы остановились у ограждения, она начала сразу с того, что волновало её больше всего.
— Поттер! — в её устремлённом на меня взгляде светилась тревога пополам с решимостью. — Я всё равно не верю, что ты плохой!
— Правильно делаешь.
Похоже, Гермиона ожидала от меня иной реакции, потому что буря чувств в её глазах сменилась полнейшей растерянностью.
— Ты можешь вспомнить хоть один мой поступок, за который можно назвать меня плохим? — поскольку она молчала, я продолжил: — Если нет, меня не за что считать плохим.
— Но...
— Но — в смысле есть за что?
— Нет, но...
— Давай рассказывай своё 'но', и мы разберёмся. Ведь ты меня для этого сюда и позвала, так?
Гермиона машинально кивнула.
— Поттер, у нас говорят, что ты — наследник Слизерина... Это так?
— Не знаю, я не видел его завещания. А что, быть его наследником — преступление?
— Нет, но все же знают, что Слизерин преследовал маглорожденных. Говорят, ты обещал превратить фотоаппарат Колина в кирпич...
— И он превращён в кирпич?
— Нет, но сам Колин...
— Когда это случилось, я был в другом месте, и преподаватели это знают. Неужели ты думаешь, что от меня отстали бы, если было бы хоть малейшее подозрение? Грейнджер, вот ты маглорожденная — почему ты не боишься стоять рядом со мной в уединённом месте?
— Мы с тобой друзья, ты мне ничего не сделаешь. Но есть и другие ученики...
— Грейнджер, включи мозги. Зачем мне преследовать других учеников? У меня самого мать маглорожденная. Если тебе этого мало, вспомни, против кого был Салазар. Ты в начальной школе училась? Вспомни, какими были маглы тысячу лет назад — невежественные крестьяне, которых задолбаешься грамоте учить.
— Да, но... Колин и я... Меня тоже что-то окаменило, Поттер!
— Может, потому что ты полезла куда-нибудь не туда? Что тебе понадобилось в этом дурацком коридоре, куда всем запретили ходить?
— Я не помню. Я ничего не помню, даже того, как я тогда выходила из гостиной. Последнее, что я помню — мы с Джинни сидим в гостиной. Одни, уже после отбоя. Она сказала, что сейчас мы пойдём смотреть нечто очень важное, только сначала она блокнот возьмёт. Я тебе о нём рассказывала, помнишь?
— Это когда я тебя о тайной комнате спрашивал?
— Да. В нём наверняка было что-то написано о том, что она собиралась показать. Я спрашивала этот блокнот у всех, но он пропал.
— Ты месяц пролежала окаменевшей. За это время рыжая могла исписать его весь, выкинуть и завести новый.
— Но Дамблдор сказал, что это очень важная вещь и что её нужно... ой!
Гермиона зажала рот рукой и испуганно глянула на меня. Я сделал вид, будто не понял, что она проболталась, и прикинулся возмущённым.
— Извращенец старый, зачем ему девчонкины любовные записки!
— Ты знаешь, что там было написано?!
— Но ты же сама тогда сказала — рыжая туда тайком что-то пишет. А что ещё она могла писать туда тайком?
— Он намекнул, что в этом блокноте может скрываться тайна гибели Джинни.
— Тогда ищите, может, и вправду найдёте. Но мне всё равно непонятно, почему ты собралась считать, что я плохой. Не из-за этой же дури про грозу маглокровок?
Гермиона помялась, на её лице проступило виноватое выражение.
— Я сказала Дамблдору, что Джинни очень надоедала тебе своим вниманием и что ты жаловался мне на неё. Это не секрет, все видели, как она за тобой ходит. Дамблдор сразу забеспокоился... а потом вздохнул и сказал, сокрушённо так: 'Ай-ай-ай, неужели мальчик на такое способен...' Я сразу догадалась, что про Джинни он подумал на тебя, но не хочет говорить мне.
Да уж, с такими друзьями и врагов не надо. Я оскорблённо воззрился на Гермиону и перешёл в атаку:
— Все знают, что рыжая загнулась у директора в кабинете, об этом даже в газетах писали. Дамблдор попросту использовал тебя, чтобы ты разносила слухи обо мне. Он готов свалить свою вину на кого угодно, лишь бы отмазаться, а ты и поверила! Клянусь Мерлином, я не убивал рыжую и не собирался убивать её, как бы она мне не надоедала!
Это было правдой, при необходимости я мог бы рискнуть и дать в этом магическую клятву. Рыжая могла бы жить и жить, если её не допрашивать слишком настойчиво. Гермиона почувствовала искренность моего возмущения и, похоже, поверила.
— Не сердись, Поттер. Я никому этого не говорила — тебе первому сказала. Я понимаю, это не такая вещь, о которой говорят без доказательств. Я ищу блокнот, потому что он может или подтвердить мысли Дамблдора, или опровергнуть их. Я не люблю, когда я в чём-то не уверена, мне нужна ясность, а до тех пор я не знаю, как к тебе относиться. Если ты не убивал Джинни, помоги мне найти этот блокнот. Мы покажем его директору, и он будет знать, что ты не виноват.
— Грейнджер, мне нет дела до того, кто что обо мне думает — главное, я сам знаю, что я не виноват. Иначе я всю свою жизнь проведу, доказывая остальным, что я не причастен ко всему, что они обо мне насочиняли. Обо мне много чего говорят, на каждый чих не на здравствуешься.
— Значит, ты не поможешь мне найти блокнот?
— Я просто понимаю, что это бессмысленно. Блокнот, да еще исписанный глупой малолеткой — не бриллиант, чтобы его хранили, как сокровище. Он скорее всего валяется в какой-нибудь помойке около дома Уизлей, если его не сожгли вместе с другим мусором.
— Может, он у кого-то из слизеринцев?
— Вряд ли, у нас такой хлам не подбирают.
— Ты всё-таки посмотри, вдруг увидишь его у кого-то.
Я с чистым сердцем пообещал, потому что точно знал, что ни у кого этот блокнот не увижу. Гермиона облегчённо улыбнулась, она добилась от меня, чего хотела.
— И еще, Поттер, — сказала она. — Даже если тебе всё равно, что о тебе думают, я считаю, что эти мерзкие газетные сплетни нельзя оставлять без ответа. Давай, мы прямо сейчас напишем опровержение, а подписи я сама соберу и потом отправлю опровержение в 'Пророк'.
— Это ты о статьях Скиттер? Ты, смотрю, всё уже за меня решила — но там нечего опровергать, там нет ни слова лжи. Именно так я и жил до Хогвартса.
Девчонка неверяще уставилась на меня.
— Поттер, это правда? Твои родственники вправду так с тобой обращались?
— Да.
— Дамблдор отправил тебя к ним и ни разу не проверил, как ты там живёшь?
— Вот насчёт 'не проверил' я как раз сомневаюсь. Наверняка проверял и убеждался, что всё идёт как надо.
— Поттер, ты это выдумываешь. Я уверена, Дамблдор ничего не знал.
— Грейнджер, твоими же словами — это не такая вещь, о которой говорят без доказательств. Раз я её утверждаю, значит, доказательства у меня есть. Ты сама-то веришь, что в его возрасте и при его уме можно за десять лет ни разу не проверить, как поживает подопечный ребёнок? Деньги за опекунство он почему-то не забывал снимать.
— Но... Поттер... Этого не может быть. Это же наш директор!
— Грейнджер, когда ты была маленькой девочкой, тогда тебе можно было верить сразу всем — и папе, и маме, и дедушке с бабушкой, и учителям с директором. Теперь ты стала старше, мир вокруг тебя стал больше и сложнее, поэтому тебе придётся выбирать, кому доверять — мне или Дамблдору.
— Я не могу доверять, если я чего-то не знаю. — Гермиона наморщила лоб, честно пытаясь найти решение задачи в условиях неопределённости. — Если ты расскажешь мне всё, тогда я, может быть, смогу доверять тебе.
— Знаешь, Грейнджер, на таких условиях я однозначно обойдусь без твоего доверия и однозначно не смогу доверять тебе. Пусть уж лучше Дамблдор рассказывает тебе всё, а меня там Тед заждался.
Вопреки этикету я первым оборвал разговор, на который меня пригласили, и пошёл прочь, оставив Гермиону на террасе. У аристократов это было бы поводом к разрыву отношений, но откуда маглокровке знать такие тонкости?
— Но мы же друзья... — растерянно сказала она вслед. Я задержал шаг и обернулся к ней.
— Друг не тот, кто вымогает секреты, а тот, кто не задаёт ненужных вопросов.
20.
Статьи продолжали выходить. Изумлённая магическая общественность ознакомилась с любимым выражением тётушки Мардж 'у дурной суки — дурные щенки', узнала, какими выродками считают эти маглы волшебников, как они бьют ребёнка до полусмерти за спонтанные выбросы магии и сколько лет можно носить одну и ту же старенькую одежду после толстяка-кузена. А когда наконец в прессе была напечатана статья о том, что Мальчик-Который-Выжил оказался в магловской больнице из-за того, что кузен попал ему в голову кирпичом, и пролежал там сначала две недели в коме, а затем ещё месяц на лечении, в следующем номере 'Пророка' появилось заявление Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк.
Леди Малфой заявляла, что она потрясена подобным обращением со своим троюродным братом Гарри Поттером, что она не понимает, по какому праву Альбус Дамблдор вообще присвоил опекунство, когда у мальчика столько родственников в магическом мире, и что подобное обращение с ребёнком заслуживает Азкабана. В связи с этим она подала в суд требование о лишении Альбуса Дамблдора опекунства и предложила свою кандидатуру в качестве нового опекуна на правах ближайшей родственницы пострадавшего ребёнка.
Суд собрался за неделю до конца января. Видимо, Малфой приложил все усилия, чтобы ускорить дело в Министерстве, пока Дамблдор не предпринял ответные действия. В день суда в Хогвартсе были уроки, но накануне министерские совы доставили письма Дамблдору с вызовом с суд и декану Слизерина с извещением, что его ученика вызывают в Визенгамот по делу об опекунстве.
Малфой забрал меня из школы за час до начала суда. Министерство магии находилось под землёй в центральной части Лондона. Посетителям полагалось добираться туда магловскими способами, а затем спускаться через телефонную будку, совмещавшую обязанности лифта и контрольно-пропускного пункта, но поскольку я был вызван на суд, мне разрешалось прибыть через каминную сеть. Это мне рассказал Малфой, пока мы с ним шли к хогвартскому транспортному камину.
Министерский служебный вход каминной сети располагался в холле аврората — на втором этаже, считая вниз от лондонской подземки. Наши палочки проверили прямо там, в аврорате. В здании Министерства запрещалось колдовать, но у Малфоя был мощный амулет защиты от подслушивания, имитировавший бытовые разговоры, и мы с ним безбоязненно потратили полчаса на обсуждение совместных дел. Затем мы спустились на лифте в Атриум, где нас дожидалась леди Малфой, и вместе с ней сошли пешком на десятый этаж в зал суда. Члены Визенгамота рассаживались на балконе, внизу посреди зала стояло одинокое кресло обвиняемого, подлокотники которого были обвиты цепями. Сегодняшнее дело относилось к гражданским, поэтому кресло никому не предназначалось, а стороны судебного разбирательства должны были сидеть на скамьях у боковых стен зала. Малфой собирался, если понадобится, говорить от лица супруги, а я должен был присутствовать в качестве пострадавшего лица. От меня требовалось ответить на вопросы членов суда, если таковые возникнут, и подтвердить своё согласие на смену опекуна.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
