Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

И решила плюнуть на дипломатию.

Даже если она ничего не узнает, Пабло надо как можно скорее разуверить в его заблуждениях. Потом ведь не отобьешься.

— Да оставайся ты последним мужчиной на земле, я бы в монастырь ушла!

— Чего?

— Того, недоумок! Чтобы за тебя замуж выйти, последнего ума лишиться надо! Поищи себе жену среди обезьян, говорят, в королевский зверинец горилл завезли!

Если кто-то думает, что Пабло обиделся...

Как-то отреагировал на оскорбления?

Принял их на свой счет?

Трижды — ХА! И снова ХА! Вместо того, чтобы услышать и осознать, Тересу окинули восхищенным взглядом.

— Вот, я матери и сказал, что ты мне подойдешь. А что сиськи маловаты, так вырастут...

Тереса едва не возвела глаза к небу. Потом опустила пониже, прикидывая, куда бы пнуть идиота. Если словами не доходит, так может, через яйца?

Но прежде, чем она прицелилась, ее сгребли в объятия.

— Ух, хороша!

Жадные руки мяли задницу через платье, прижимали к горячему мужскому телу... Тереса забилась, понимая, что ударить в пах будет сложно... по ноге?

Прежде, чем она успела принять хоть какое-то решение...

— Руки убрал! Немедленно!

Голос словно лед, такой, колотый — и с размаху, чтобы за шиворот, чтобы охладить... Тереса застыла.

Пабло, как более тупой, оказался устойчивее.

— Синь... ой, тан некромант!

Проняло.

Руки словно водоросли, расплелись, соскользнули, и Тереса получила свободу.

И все же выполнила свое желание. А именно — что есть силы пнула недоумка по яйцам. От души.

А потом разревелась. И тоже — от души... и знать бы еще — почему? Но слезы как-то сами лились, перемешиваясь с соплями. М-да...

* * *

Хавьер Карраско вмешиваться ни во что не собирался. Вот еще не хватало.

Да хоть там охранник кого... люби! Хоть во всех позах и на мостовой. Только желательно не перед зданием морга и не в рабочее время.

Но даже и так он вмешиваться не собирался.

И все же...

Какие-то романтические или сексуальные побуждения? Да рядом их не было, и близко тоже, и вообще... просто было видно, что девушке это не в радость. Ну и...

Даже некроманта иногда тянет творить добро и причинять справедливость окружающим. А что не все при этом выживают — сами виноваты. Прятаться лучше надо.

Вот, и этот...

Хотя ему добра отвесила девчонка. Да так...

Хавьер ждал хруста скорлупы, ей-ей. Не дождался, но глаза охранник выпучил и навзничь осел. А девчонка жалобно разревелась.

Эх, а такой удар был! И так испортить впечатление! Надо ж было еще и ногами попинать дурака, для доходчивости, а она ревет!

И что теперь делать?

Конечно, Хавьер мог махнуть рукой и пройти мимо, вот еще ему не хватало, разбираться тут со всякими глупостями. Но ведь уже НЕ прошел?

А значит, отвечает если и не за все,, так за многое. И за битые яйца в том числе. Так что...

— Иди сюда...

Девчонка была бесцеремонно ухвачена за локоть — и Хавьер потащил ее в здание морга. Нечего тут на мостовой сырость разводить. Если уж так хочется — в морге до сих пор полы не вымыты. Вот и займется...

* * *

В комнатушке рядом с прозекторской, Тересе сунули в руки полотенце, мыло, и бесцеремонно подтолкнули к маленькой дверце.

— Умойся. Вся чумазая, как чушка.

— Чушка? — ахнула девушка.

И была решительным движением отправлена в крохотный санузел.

Хавьер усмехнулся. Семья Карраско вообще большая, баб в ней много, и как с ними управляться, он знал. Намекни, что она ужасно выглядит — и женщина горы свернет! Но себя в порядок приведет, точно-точно.

Вот и эта чем-то зашуршала, полилась вода... и некромант отправился варить кофе. На маленькой плиточке. Да, было у него в хозяйстве и такое. И специальный шкафчик, и колба для кофе, между прочим, получавшегося ничуть не хуже, чем в турке, и запас специй и пряностей, которые вообще-то нельзя тут хранить... и что?

Плевать ему на правила! Он — некромант!

Когда умытая и успокоившаяся Тереса вышла из санузла, по моргу разливался аромат кофе, который перебивал даже запах формалина и мертвечины.

— Тебе кофе какой?

— Черный и крепкий. Без сахара и молока, — тут же ответила Тереса.

Хавьер кивнул.

Он тоже считал, что все эти добавки портят вкус кофе. Хорошего кофе, дорогого...

— Есть печенье, есть мармелад.

— Печенье, — выбрала Тереса и утянула ломтик имбирной радости. — Спасибо, тан...

— Карраско. Хавьер Маркос Карраско, некромант.

— Настоящий? — выдохнула Тереса.

— Даже живой... пока.

— А потрогать можно?

Хавьер как рот открыл, так и закрыть позабыл.

— По... чего?

Того! Легкая девичья рука дотронулась до его рукава, пробежалась раскрытой ладонью по пальцам...

— Настоящий. Ой... Мое имя Тереса Мария Наранхо. Синьорита Тереса.

Имя было вполне известное. То есть фамилия.

— Пилар Наранхо...

— Моя тетка.

— Плохая рекомендация, — сморщил нос некромант. — У нее такие цены, что у меня клиентов прибавляется. Мужья как на счет посмотрят, так и помирают в страшных муках.

Тереса фыркнула.

— Сходите один раз в гости к тетушке, тан. Авось, скидки сделает?

Хавьер задумчиво пожал плечами.

— Я бы на это не рассчитывал. Бизнес — он безжалостный, куда там некромантии.

С этим Тереса была полностью согласна.

— Тан... спасибо вам.

Кофе был горячим и крепким, и постепенно она начала приходить в себя. И осознавать, что происходит. Но... бояться не получалось.

Магия?

Нет. Никакой тут магии нет, ни близко, ни рядом. Вот, сидит рядом с ней мужчина, улыбается, но видно же, что просто так. Не потому, что у него на Тересу какие-то планы, или еще чего... нет. Вот просто ему хорошо.

Ему нравится кофе, его забавляет ситуация, его забавляет сама Тереса, но и только. Черные волосы растрепались, черные глаза поблескивают весело и хитро, и вообще... симпатичный мужчина. Даром, что некромант.

Но Тересе-то с ним детей не крестить? Можно и поговорить...

— Не появись я, ты бы и сама с ним справилась, нет?

Тереса решительно кивнула.

— Справилась бы. Это мой кузен, Пабло... он дурак.

— Это я заметил.

— Это все замечают, — вздохнула Тереса. — Он решил, что мне надо выйти за него замуж.

— А, так это он предложение делал? — 'осенило' некроманта.

Тересу аж передернуло.

— Это он в любви признавался. Предложение он уже сделал...

— Какая романтика! Подумать только...

— Бррррр... лучше о таком к ночи не думать. Стошнит еще...

— Ладно, — взмахнул рукой Хавьер. — Сейчас допьешь кофе, и я тебя провожу. И кузену твоему сообщу, что лапать девушек на улице — нехорошо. Непорядок даже.

— Не дойдет, — отмахнулась Тереса. — Но спасибо вам.

Она поняла, что сейчас ее начнут выставлять. А... не хотелось. В санузле она не только умывалась, она еще и прикидывала, что на ловца и зверь бежит. То бы она Пабло расспрашивала, который половину не знает, а вторую половину или не понял, или переврал, а то можно с некромантом поговорить. Из первых рук все узнать... если он захочет.

Только вот как это сделать?

Глупо хлопать глазами не хотелось, и пытаться кокетничать — тоже. Все же некромант.

А вот кое-что другое...

— Тан Карраско, пожалуйста, разрешите мне остаться здесь еще минут на пятнадцать? Пожалуйста.

— Хорошо...

А почему? Зачем тебе это надо?

Тереса не стала дожидаться вопроса.

— тан Карраско, мне бы не хотелось выходить с опухшим лицом и красными глазами. Сейчас все пройдет, у меня это быстро. И я смогу выйти спокойно. Пожалуйста...

Этот довод Карраско понимал. Опять-таки, семья...

Он как-то застал кузину, которая рыдала в шесть ручьев перед зеркалом.

Почему? О, у нее был важный повод. У нее свидание, а на лбу прыщ вскочил. Неважно, что челочка его успешно маскировала, что прыщ там был почти не виден, что...

Это все — неважно. Она страдала, не отвлекаясь на всякие мелочи.

А мать Хавьера совершенно не могла читать чувствительные романы. В частности, того же синьора Пенья. Она начинала рыдать примерно с сороковой страницы — и не прекращала до самого конца книги. А потом ужасалась, приводила лицо в порядок... Хавьер — насмотрелся. И вполне мог понять девушку. Но...

— Я просто посижу, тихонько. Обещаю вам не мешать. У вас важная и серьезная работа, вы очень заняты...

Хавьер только вздохнул. А что еще оставалось?

И занят, и работы невпроворот, но вот ведь... сидит девчушка, как воробей на жердочке, и чашкой ладошки греет, и выгнать ее рука не поднимается. Как воробья на мороз не выкинешь...

Но и вскрытие при ней проводить... бумагами, что ли, заняться?

— Может, я пока чем-то смогу вам помочь? Посуду помыть, или...

Хавьер покачал головой.

— Сиди спокойно, пей кофе. Сам разберусь.

— Спасибо, тан!

Тересе того и надо было.

Благодарность, улыбка... нет, она не кокетничала. Но самая любимая тема у каждого человека — это ОН. Единственный и неповторимый. Об этом Тереса и спросила.

— Тан, скажите, а как это — быть некромантом?

Как это? Когда с одной стороны радуются — ты некромант, ты оправдал семейные надежды, а с другой.... Ты — некромант. Тебя будут не любить и бояться, увы. Это тоже в комплекте с твоей силой...

Водник может стереть с лица земли целый город, огневик — сжечь человека заживо. А боятся почему-то некромантов.

Боятся, ненавидят, брезгуют...

Как об этом расскажешь?

Хавьер и не собирался. Но Тереса была настойчива и упорна. И спустя десять минут Хавьер обнаружил, что рассказывает ей о своем детстве. А девушка слушает с явным вниманием.

И... не испытывает ужаса?

Минутку, а вот это действительно интересно.

Природа силы некроманта такова, что найти себе пару ему очень сложно. Даже очень-очень. Темный дар... Хавьер знал о себе и такое. Рядом с некромантами холодно, тоскливо, чаще думается о смерти... кому ж такое понравится?

Особенно женщинам?

А эта девчушка сидит, словно так и надо, и кофе попивает, и даже улыбается. И вполне непринужденно. Она что — не чувствует? Или притворяется?

Или — что!?

Хавьер довел рассказ до конца, и посмотрел на Тересу.

— Синьорита, вы не могли бы дать мне руку? Ненадолго?

— Вы ее укусите?

— Обещаю только дотронуться, — честно сказал Хавьер. — Слово даю.

Тереса послушно протянула ладошку — и та утонула в руках некроманта. Девушка смотрела в черные глаза, в которых не было видно ни зрачка, ни радужки — сплошная чернота. Пристально смотрела, внимательно...

Эти глаза словно вытягивали из окружающего мира свет и цвет, но ей не было страшно. Чернота — она ведь и ночная бывает. И ночь Тересу не пугала.

Ночью можно спать, ночью можно сидеть и смотреть на звезды, ночью можно плавать в море голышом, ночью много чего можно...

Зачем ее бояться?

И силу некроманта она ощущала. Как прохладный ветер. Но и это было не страшно.

Так... прохладно, приятно, спокойно. В жару случается, идешь, и платье липнет, и о глотке воздуха мечтаешь — и тут налетает порыв прохладного ветра, и кружит тебя, и вдыхаешь его всей грудью... вот и сейчас это было так же.

— Демоны...

Хавьер отпустил ладошку Тересы и даже шаг назад сделал.

Не спугнуть!

Только не спугнуть!

Он сейчас выпустил на волю свою силу. Разрешил ей выплеснуться, окутать Тересу сумрачной пеленой, и некромант не удивился бы, завизжи девушка, что есть сил.

Или убеги, расплачься, впади в истерику... да самые разные случаи бывали. И с ножами на некромантов тоже бросались, увы...

Сила у них такая. Страшноватая...

А Тереса смотрит, словно так и надо? Природная устойчивость?

— Синьорита, вы в порядке?

— Д-да... а что-то должно быть не так? — Тереса даже чуточку испугалась. Справедливости ради — не силы некроманта, а его реакции. Чего он так смотрит?

Пугает ее... он сам-то в порядке?

— Обычно люди не любят некромантов.

— Я же вас кушать не собиралась...

И шутить может? И голос не дрожит? И...

Неужели — повезло? Природный иммунитет к силе некромантов — штука достаточно редкая. Но встречается. И такие партнеры — громадная ценность. Последним, о ком слышал Хавьер кстати, был Даэрон Аракон. Который потом стал Лассара. Он даже не ощущал, что супруга — некромант. Так что семью Араконов периодически проверяли, не оставляя в покое. А вдруг?

Когда такое проявляется один раз, оно может и еще прорезаться. А что это значит для некроманта...

А что значит для человека возможность прийти домой — и увидеть улыбку. Знать, что от него не шарахнутся, что жену можно обнять, что ночью она может спать с тобой в одной кровати, что...

Кстати, и дети от таких людей рождаются с даром. Очень часто. Практически всегда.

Дураком Хавьер будет, если упустит эту девушку. А дураком некромант не был.

— Синьорита, дело в том, что люди плохо переносят присутствие рядом некромантов. А я совсем об этом забыл. Простите...

— Почему — плохо?

— Не знаю. Может, сила наша не нравится, может, чувство юмора.

Тереса прислушалась к себе.

Нет, с ней все было в порядке. Ей было вполне комфортно, ее ничего не тревожило и не раздражало. Об этом она и сказала некроманту.

И получила в ответ сияющую улыбку.

— Замечательно. Тогда не откажитесь побыть еще немного моей гостьей, синьорита. А потом я вас лично провожу. Даже до дома. Вас моя работа интересовала?

Работа... работа не... забор. Стояла и стоять будет!

А вот найти себе подругу, которая может переносить силу некроманта без малейшего вреда для себя!

Найти женщину, которая может стать впоследствии хорошей женой для некроманта...

Это редкий шанс. И упускать его Хавьер не собирался.

Рассказать о работе?

Да хоть о чем! Только бы не упустить синьориту Наранхо!

* * *

Стоит ли упоминать, что Хавьер и провожать девушку вызвался. И одарил бедолагу Пабло таким взглядом, что тот едва в кусты не залез.

А когда вернулся, еще и дополнительно поманил сторожа пальцем.

— Пойдем-ка, друг, поговорим, о чем мне надо...

Отказа предложение не предусматривало. Пабло поежился, но пошел.

Хавьер усадил его в кресло, честь по чести, добродушно улыбнулся — и предложил.

— А теперь расскажи-ка мне о синьорите Наранхо? Да подробнее...

Пабло задумался. Интеллектом он и раньше-то не страдал, и сейчас не собирался. А чего рассказывать? Это ж Тришка...

Только вот сила некроманта давила, сила обволакивала могильным зыбким холодом, сила пробиралась щупальцами стыни за шиворот, и было это так неприятно... Пабло что угодно бы рассказал, лишь бы удрать, даже и чего не знал. Но вот что именно?

Это он и спросил у некроманта.

Хавьер только головой покачал. Ладно, он и раньше подозревал, что их сторож не гений. Так что...

— Я буду у тебя спрашивать, а ты мне отвечай. Хорошо?

— Да, тан Карраско.

— Где родилась Тереса Наранхо?

— Так понятно, здесь. В Римате...

После часовой беседы некромант взмок, как мышь, начал совершенно искренне сочувствовать следователям (даже Риалону), а потом решил, что у него самая лучшая в мире профессия. И работа тоже.