Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

Нет!

Одежда — другая, да. И волосы закрыты, и лицо испачкано, хотя и не сильно. Но меняло Анхеля не это. Менял взгляд, осанка, повадки.... Вот так посмотришь, да и уверуешь в происхождение человека от животного. Словно и правда — крыса очеловечилась. Большая такая, гадкая, противная.

— Кошелек, Ржавчина.

Хозяин демонстративно достал кошелек, распустил завязки, выложил на стол свою долю — десять золотых, Анхель перехватил его руку и вытряхнул два из-за обшлага засаленного рукава.

— Лохов дури.

— Я у тебя хлеб не отнимаю, Крыс.

— Вот и не надо. Слизень сегодня заглянуть не обещал?

— Обещал. Подождешь его?

— Конечно, — Анхель взял со стола стакан Лоуренсио и медленно выцедил обжигающее пойло. А что?

Уплачено уже! Нечего тут за его счет шиковать...

Остальные завсегдатаи кабачка даже не смотрели в сторону стойки. Демонстративно так...

В 'Ржавой крысе' не принято было интересоваться чужими делами, если хочешь жить. Так что...

Анхель убрал кошелек и опустился за стол. Сейчас он дождется Слизня, а потом обговорит с ним кое-что полезное. Слизень вечно на мели, он не откажется от пары десятков золотых.

А Анхель...

Сестра Лоуренсио ему нужна. Такие дурочки встречаются очень редко. Но денег-то на ухаживания нет! И не одолжишься вот так, запросто...

Почему бы и не тряхануть друга? Все равно за Алисией дадут приданое, так что деньги у Анхеля будут. Но это потом. И может, он даже отдаст Лоуренсио долг. Тоже... как-нибудь потом.

А пока...

Пока у него есть сорок реалов. Этого хватит на хороший букет и прогулку по морю. Разумеется, только для Алисии. Тут главное, что эта мелкая дрянь, ее сестра, не влезла.

Кстати!

Надо со Слизнем и на этот счет поговорить! В портовых борделях нехватка симпатичных девочек. А плачущих женщин утешать всегда приятно.

А еще можно потом найти Феолу, когда ее дней десять или двадцать поваляют по всем кроватям, и она утратит большую часть своей спеси.

Маг?

И не таких обламывали! И магов, и не магов... никуда не денется. Да, это интересный вариант.

И Анхель заказал еще выпивку. В голове мужчины складывался сложный план. Ему надо будет многое сделать, но в результате, он станет мужем красотки Алисии, богатым человеком и даже немножечко героем в глазах семьи Ксарес. Определенно, игра стоит свечек.

Да где же этот Слизень. Вечно его ждать приходится, скотину... процент снижу! Вот!

* * *

Храм Ла Муэрте ничуть не изменился за прошедшее время. Он и еще тысячу лет простоит — не поменяется. Потому как Богине — нравится. А против ее воли идти — дураков нет. Жить всем охота.

Серхио здесь был нечастым гостем, но — приходил.

Было у Вальдеса такое в характере, было, да и Ла Муэрте это в своей пастве поддерживала.

Лучшая молитва — она какая?

Понятно, делом.

Плохо у тебя все? А ты посмотри, что можно сделать. Себе помочь не можешь, так кому другому руку протяни, глядишь, и у тебя что-то наладится. То, с чем человек может сам справиться, он сам и делать должен, а не бегать к Богу по каждому чиху. Другое дело, если серьезная беда.

Если речь идет о жизни, о здоровье, допустим, или вот, как пятнадцать лет назад. Антония не справилась бы с демоном сама. Тут уж Ла Муэрте пришлось вмешаться.

А с Карраско — справилась. И чего лезть?

Дана людям свобода воли влезать во все неприятности? Отлично! Вот и расхлебывайте так же — со свободной волей!

Серхио эти убеждения полностью поддерживал, и приходил, когда уж вовсе невмоготу было. А так он и дома помолится, и на работе. И Богиня его услышит, разве нет? Это — Богиня!

А храм...

Вот когда серьезно-серьезно, можно и прийти.

Серхио своим мнением со жрецами не делился, но искренне считал так. Когда мы молимся, мы просто отдаем кусочек своей души, тепла, любви — Богу. Богине. Улыбаемся им, как родителям, это ведь тоже важно.

Бог нас сотворил — и ему за это не нужно никакой благодарности. Родители нас родили и тоже любят просто так, ничего не требуя взамен. Но разве сложно подойти, обнять, поцеловать, сказать, что любишь? Ведь минутное же дело! Но такое важное... и потом так часто жалеешь, что недодал чего-то очень важного. Вот и с Богами так же.

Помолился, сказал Богине, что ты о ней помнишь, что благодарен — и вперед. Жить, любить, улучшать этот мир. Тоже, в качестве благодарности.

А сейчас он не молиться шел, а просить о помощи. Серьезной. И тут уж можно и в храм, и ждать. И снова — не просто так, полы протирать. И Эрнесто, и Тони ему кое-что рассказывали о своих посещениях храма. Серхио, конечно, не некромант, но просить Хавьера? Карраско — не Риалон. Не ему расхлебывать.

Будь рядом Эрнесто, Серхио бы и рассказал ему все, и попросил о помощи. Но — увы. Самому придется, самому.

Жрец не выказал никакого удивления. Проводил Серхио в храм и оставил перед статуей Ла Муэрте, одного.

— Так надо, — ответил он на незаданный вопрос.

Ну, если надо...

Серхио, недолго думая, уселся прямо на пол. Прохладно, жаль, подушку не захватил. Ничего, потерпит. Богиня, ты же читаешь в человеческих сердцах и душах? Ну так я перед тобой, весь, открытый... надо ли говорить вслух?

Вальдес не видел себя со стороны. А вот жрец, который наблюдал из потайной ниши, только улыбнулся, глядя, как посетитель мягко валится набок. Едва-едва подхватить успел, чтобы не расшибся. И подушку подсунул, и одеялом укрыл. С Богиней так...

Это с некромантами она может поговорить наяву, а с обычными людьми лучше во сне. Целее будут. А жрец... а он позаботится, чтобы после разговора с Богиней у Вальдеса не осталось простуды. Может, ковром храм обеспечить? На такой случай? И пусть разуваются?

Надо это дело обдумать...

Жрец усмехнулся — и удалился прочь. Разговор с Богиней — дело интимное, важное. Ему тут делать нечего, третий — лишний. И точка.

* * *

Вальдес не осознал, что уснул. Просто моргнул — и увидел перед собой красивую девушку. Высокую, с белыми волосами, не седыми, а просто белыми, с глубокими черными глазами и нежной улыбкой.

И с асфоделью в руке.*

*— древние греки считали, что асфодель растет на полях Аида, по которым гуляют ушедшие. Прим. авт.

— Ты хотел меня видеть, Серхио Мария Вальдес?

Аудиенция у Богини — дело серьезное. Это вам не король, которых на твоем веку и шесть штук смениться может. Так что Серхио вскочил и поклонился.

— Да... ваше... эммм...

А правда?

Как обращаться к Богине? Ваша божественность? Или еще какие варианты есть?

— Можешь называть меня просто — ритана, — сжалилась Ла Муэрте. — Я знаю, почему ты пришел. Это и моя вина тоже. Но когда Синэри изгнали из этого мира, силовые потоки снова нарушились, она многое перетягивала на себя. Мне пришлось наводить порядок, и я не заметила часть ее последователей.

— Мы сами виноваты. Прошляпили, — взмахнул рукой Серхио. — Я, в первую очередь. Некроманты... они тогда в шоке были, а я мог и подумать.

— Мог. И сейчас можешь.

— Ритана?

— Я знаю, зачем ты пришел. И могу тебе сказать честно — в этот раз я не сумею вмешаться.

— Почему, ритана?

— Да потому, что сейчас речь идет о человеческих делах. Понимаешь? Демонов в нашем мире нет. А те осколочки, которые остались... это — люди. Изуродованные, искалеченные, но люди. Синэри еще не успела серьезно затронуть их души, иначе они бы погибли вместе со своей хозяйкой. Я рада бы вмешаться и помочь, но не имею права нарушать законы равновесия. Дела людские — в руках людей, иначе миру будет плохо. Очень плохо. Это как кирпичами вышивать... не могу.

Ла Муэрте развела руками. Но Серхио уже услышал главное.

— Демонов нет? Так это же отлично! Ритана, Вы не переживайте! Мы их и переловим, и справимся. Мне вот это было главное узнать...

Ла Муэрте улыбнулась. А ведь это не пустая бравада, мужчина действительно верит в то, о чем говорит. И справится. И сделает.

— А если бы оказались демоны?

— Начал бы собирать некромантов, — честно ответил Серхио. — А что?

— Ты молодец, Серхио.

Божественный комплимент — это вам не просто так. Вальдес потупился и заулыбался.

— Благодарю вас...

— Я не имею права вмешиваться. Но говорю сразу — демонов больше нет. Есть только люди. И вы можете справиться. У вас есть для этого все необходимое... я сама видела недавно.

Богиня улыбнулась.

Приятно, когда человек ловит намеки с полуслова. Вот, Вальдес все понял правильно.

— Ритана, скажите... если можно. Они могут попробовать призвать демона?

Ла Муэрте кивнула.

— Могут. Но пока его не призвали, я не имею права вмешиваться.

— А что нужно для призыва? Я просто... настолько хорошо я это не знаю, и подозреваю, что такую тварь к нам затащить нелегко?

Вальдес не врал. Действительно, демонология — раздел некромантии, который не особенно хорошо изучен. Церковь против...

Изгнать демонов — это правильно. А вот призывать их... нет, такое Храм не одобрит. И при жизни не одобрит, и посмертно...

— В прошлый раз потребовалась одновременная гибель более пятидесяти тысяч человек. Мужчины, женщины, дети... их боль и смерть открыли дорогу.

— Массовое жертвоприношение.

— Да, безусловно. Кстати, про обычаи индейцев стоит поговорить не со мной.

Серхио кивнул. Поговорим, если это есть в книгах, то нечего заставлять Богиню лекции читать. Она не профессор.

Про демонов сказала, про жертвоприношение сказала, про то, что это люди...

— Ритана, у меня буквально два вопроса.

— Да?

— Если это люди... их души уйдут к вам? После смерти? Или они чем-то отличаются?

Ла Муэрте одобрительно поглядела на Вальдеса.

Вот ей-ей... поклоняться Богу может кто угодно. А Богу это — как!?

Родителям вообще-то приятнее, когда их ребенок умен, смышлен, пытается сделать что-то сам... любить они свое чадо будут хоть какое. И алкоголика, и наркомана, и лентяя, и преступника — родительская любовь не разбирает. Но как же приятно, когда твое дитя — не такое. И им можно гордиться!

Почему верующие люди об этом не думают? Большинство — точно.

— Синэри творила свою паству, сливая разумное с животным. Те люди, которые остались в живых... их души тоже изуродованы и искалечены. И они пойдут ко мне, но... чуточку иначе. Если ты родился человеком, живешь им и умрешь человеком, то и душа у тебя человеческая. И ее можно будет призвать. А если ты получеловек-полутварь... что проще? Подняться или скатиться?

— То есть их души — не ущербные, но вроде души рыбы? Если душа есть у всего живого, но разная?

— Именно. Потому некромант и не сможет ее вызвать и допросить. Рыбы — молчаливые.

По губам Ла Муэрте скользнула улыбка. Да, приятно, когда у тебя — такие верующие. Богам тоже бывает приятно...

— А можно как-то, на основании этой особенности, отличать монстров? В храме, к примеру?

Ла Муэрте качнула головой.

— Вряд ли. Если ты карася принесешь в храм — что будет?

— Ничего.

Женщина развела руками. Мол, ты сам себе ответил...

Значит, будем разрабатывать обычными методами, — кивнул сам себе Серхио. И низко поклонился Богине.

— Благодарю вас, ритана...

Ла Муэрте улыбнулась.

— Иди с миром, Серхио Мария Вальдес. Иди с миром...

Боги не могут вмешиваться в ход событий. Слишком сильно их воздействие раскачивает равновесие мира. Слишком тяжело обходится.

Но кое-что могут сделать даже Боги.

К примеру, благословить человека. А божественное благословение — это такая штука, с которой легко поднять даже самое безнадежное дело.

И справедливости ради, Серхио ничего больше и не надо было.

Ответы на свои вопросы он получил, благословение вообще пошло бонусом, о котором он никогда и не узнает, а дело...

А боги не обязаны за тебя все подряд делать! Да и ни к чему.

Сами справимся.

* * *

Ох, как же не хотелось Амадо Риалону ехать куда-то на ночь глядя. Тем более в монастырь святой Клариче...

Да гори б она синим пламенем!

Вместе с иконами, монашками, трупами и кладбищем! Просто — грррррр!

И день был тяжелый, и устали все безмерно, и глаза слипаются, и мобиль ведет себя, как распоследняя сволочь... Амадо решительно остановил мобиль у дороги и достал с заднего сиденья термос с кофе.

Лично заваривал.

Тряхнул, пригляделся даже с небольшой опаской... нет, стенки термоса целы. Не разъело.

Кофе и сахара он туда вбухал столько, что воды, наверное, меньше было. Но ничего другого не получится... он просто уснет на дороге. И хорошим это не закончится.

Кофе не потек, а упал в желудок, и кажется, прожег в нем дыру.

Амадо потер живот, поморщился. Побаливает, конечно. Самая распространенная болезнь в его департаменте — язва. Нет, не язвительность, а обычная язва желудка. Потому как целый день на ногах, питаешься кое-как, да еще и такое пить...

Кофе, кажется, потек прямо по венам, ударил в мозг, отогнал сонную одурь — и Амадо решительно нажал на газ.

Вперед и только вперед!

В монастырь святой Клариче. В тот самый, куда увезли тело синьора Гомеса, внезапно умершего четыре дня назад.

Дорога послушно стелилась под колеса, а Амадо думал, что может, и переночевать там получится? Ну хоть как-то... поставит он рядом мобиль, в нем и поспит... случалось уже. У него и плед с собой есть, если что. И даже чистая рубашка в запасе.

До монастыря он добрался, когда уже стемнело. В таких заведениях ложатся спать достаточно рано, но Амадо бестрепетно заколотил в ворота, потом нажал на гудок мобиля, потом еще и свисток достал, да такой отъявленно пронзительный, что от него даже морские волны шарахались.

Сочетание гудков, свиста и грохота монашек-таки допекло, и в калитке распахнулось окошечко, в которое... нет, не просунулась. Блинообразная физиономия монашки и не в таком бы окне застряла. Там щек из-за ушей не видно.

Зато глаза — злющие!

— Немедленно прекратите! Вы нарушаете покой святого места!

— У меня есть дело к настоятельнице, — решительно заявил Амадо. И в подтверждение его важности дунул в свисток. — Пусть она уделит мне пять минут, и я перестану шуметь.

— Я полицию вызову! — взвизгнула монашка.

— Пусть приезжают, — щедро помахал медальоном Амадо. — Поговорим, как коллега с коллегой...

Монашка прищурилась. Этого она не предусмотрела...

— Вы...

— Мне. Нужно. Поговорить. С настоятельницей.

Сказано было увесисто. Становилось понятно, что никуда тан не уйдет. Даже и с места не сдвинется.

Монашка поняла. Но...

— Изложите мне ваше дело. Я передам его.

Амадо качнул головой.

— Сестра, вы меня не хотите понять. Это — тайна расследования.

— А это святое место!

— Вот и посмотрим, насколько вашей святости хватит! — рыкнул Амадо, окончательно озлившись. — Есть у меня один знакомый, епископ Тадео. И я ему сейчас телефонирую. Думаю, после того, что он вашей настоятельнице выскажет, вам святости надолго хватит!

Монашка скрипнула зубами, но аргумент был серьезный. Весомый такой аргумент.

Действительно, святость отдельно, проблемы... а вот проблем епископ может доставить много. И мать-настоятельница не спит... собственно, в монастыре сейчас не спят даже тараканы. Постарался, негодяй...