Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

Единственное, что ее нервировало — синьора Наталия.

Мать была ей решительно недовольна, и постоянно пилила. Ругалась, ворчала, шипела, намекала, что Вирджиния разрушила свою жизнь... но как?!

Чем!?

Счастливым браком?

— Может, у нее был другой жених на примете? — подкинул идею Амадо.

— Может, и такое было. Но Джинни не знала, кто именно, — честно созналась синьора. — Даже не предполагала.

— И намеков не было?

— Практически никогда.

— Практически?

— Пару раз Джинни говорилось, что она должна хранить девственность, и что ее судьба будет выше королевской. Но это уж, сами понимаете, чушь редкостная.

Ой ли?

А вот Амадо мог припомнить несколько некромагических практик, для которых нужны или девственницы, или их первая кровь. А то и ритуальное изнасилование на алтаре, всякое бывало. Отец рассказывал.

Но... хотя какое — но!? В деле уже есть неучтенный некромант! И это надо расследовать!

Говорите, судьба выше королевской?

Разберемся, кто у нас там выше короля хочет быть. А для начала наведаемся к родителям несчастного Веласкеса.

Амадо допил кофе, сердечно поблагодарил синьору Хуану и отправился дальше. Кулек с пирожками согревал ему и руку и душу. Вот ведь... милейшая женщина! И так понимает тяжелые будни сыщиков!

Ам, чавк... и плевать, что есть на улице некультурно! Зато вкусно, приятно и полезно! Вот!

* * *

Дом Веласкесов был решительной противоположностью дому синьоры Наталии. У синьоры Арандо все было ухожено, скучно, безжизненно. Математически выверенный клочок земли.

У Веласкесов же... громадный парк, заросший, кажется, без всякой системы. Но Амадо понял.

Для детей. Здесь просто все сделано для детей. И вон та беседка, из двух, словно бы нарочно склонившихся друг к другу дубов, которые заплел плющ. И вон тот домик на дереве.

И ягодные кусты... какой понравился, такой и обрывай.

И трава, о которую наверняка не уколешь ногу. Амадо не видел в ней колючек. Сорняки?

И пусть их!

Разве поваляешься всласть на клумбе с розами? Разве выпустишь в красивый сад синьоры Арандо собаку или кошку? Или ребенка?

Да никогда!

А здесь можно бегать, падать, валяться, наслаждаться жизнью, делать, что тебе понравится — и не ждать грозного окрика. А вот куда вы, такие-рассякие пошли? Розы поломаете, или там, гортензии растопчете.

Здесь можно быть счастливым ребенком. Амадо и сам бы от такого не отказался.

Самих детей найти несложно. Вон — шум из-за дома какой... Амадо решительно дернул за колокольчик у ворот и стал ждать привратника. Впрочем, недолго.

— Что вам угодно, синьор?

— Тан Риалон, — поправил Амадо.

После того случая, пятнадцать лет назад, король даровал его отцу потомственное дворянство. А Амадо тоже его потомок...

С одной стороны, могли и прокатить — закон обратной силы не имеет. Вот если отец кого уже потом наплодит...

С другой стороны, дворянство дано Риалонам. Вот, Амадо — Риалон и есть. А новые его братья-сестры, они будут Лассара-Риалон. И титул у них будет по праву рождения.

Возникла небольшая сложность, но тут помог тан Карлос Мануэль Кампос.

Он по достоинству оценил помощь Эрнесто Риалона в борьбе с монстрами. И был в курсе семейной истории некроманта.

Вот и порадел. А точнее, просто автоматически внес в приказ и Амадо.

Потомок?

Да! Прямой и пока единственный! Значит — тан! Чего вам еще требуется?

Чиновники могли бы придраться, но к чему? К приказу короля? Тогда и так всю Астилию трясло, хоть ты под лавку прячься и молись, чтобы пронесло. Ну и не стали вязаться. А мимо королевских глаз это тем более прошло — вот еще, мелочь какая! Таном больше, таном меньше...

Поместье-то Амадо от королевских щедрот не перепало, и это было справедливо. Он тогда ничего не сделал, разве что в плену побывал. Но титул — ладно уж. Он тоже в жизни полезен и нужен.

— Что вам угодно, тан Риалон?

— Я хочу поговорить с хозяевами. Они дома?

— Синьор Веласкес сейчас не принимает. Синьора слегла.

Амадо только вздохнул.

— Вот мой жетон. И давайте обойдемся без рассказов. Я все понимаю, но у меня есть новости, которые заинтересуют ваших хозяев. И может, даже их обрадуют.

Слуга пожал плечами, видимо, не веря в такое счастье. Но послушно отправился докладывать, пригласив Амадо в небольшую беседку рядом с калиткой. Сыщик уселся в тени плюща, вытянул ноги.

Хорошо...

Долго Амадо ждать не пришлось. Вернулся тот же слуга.

— Синьор Веласкес примет вас.

Амадо проследовал за слугой по парку. Сбоку слышались детские голоса. Кто-то смеялся. Брызгал водой маленький фонтанчик, сделанный в виде дельфина, цвели какие-то пряные травы, пахло травой и водой, и совсем не чувствовалась в этом саду ни осень, ни человеческое горе. А оно было...

Гонсало Николас Веласкес, отец несчастного Самуэля Гонсало, принял сыщика в гостиной. И Амадо только вздохнул про себя.

Вот это самое тягостное.

Именно это...

Еще дней пять назад это был явно сильный и крепкий мужчина. Но горе... горе не щадит никого. Оно давит на плечи, посыпает снегом волосы, бороздит лицо морщинами...

Старик?

Еще нет. Но близко к тому. И глаза — красные.

Мужчины не плачут?

Плачут. Только не всегда в этом признаются. Им легче луковицу порезать... или съесть. Живьем и сырьем. И тем оправдаться.

— Тан Риалон? Чем обязан?

— Здравствуйте, синьор Веласкес. Прошу прощения за беспокойство, — Амадо вновь предъявил жетон сыщика. — у меня к вам есть несколько вопросов о вашем сыне.

— Моем покойном сыне, тан...

— Да, синьор.

— Убитом собственной женой. Всевышний, как об этом детям-то сказать?

Амадо пожал плечами.

— Синьор Веласкес, а если бы убил кто-то другой? Не Вирджиния?

— Тогда бы у детей осталась мать, а у нас — дочь, — четко ответил Веласкес. И посмотрел в глаза Амадо уже совсем иначе. Спокойно и рассудочно. — Вы хотите сказать, тан, что Джинни невиновна?

— Да. Вашу невестку вообще хотели подставить и убить.

— Кто!?

— Вот это я и пытаюсь выяснить. И хотел бы подробнее узнать об их семейной жизни.

Синьор Веласкес пожал плечами.

— Хорошо. Что именно?

— Начните с самого начала. Где ваш сын познакомился с Вирджинией?

Синьор Веласкес задумался. А потом принялся рассказывать.

Где именно и как именно познакомился сын, он не знал, когда это молодежь посвящала старших в подробности своих романов? Молчат ведь, а родителям потом расхлебывать достается.

Зато синьор Веласкес помнил, как сын привел Джинни домой.

Худенькую, в простом платье, похожую на встрепанного птенца... нельзя сказать, что невестка сразу завоевала симпатии супругов. О, нет!

Такое и в сказках-то не всегда случается. Но постепенно, потихоньку, после свадьбы...

Супруги знали своего сына, знали, что он начал погуливать, и конечно, побаивались. Разводы хоть и осуждаются Храмом, и получить их весьма и весьма нелегко, но — реально. Супружеская неверность — отличный повод. Только пожелай и докажи, а тут это было и несложно.

Но Джинни молчала.

Не то, чтобы она терпела, как-то раз между ней и свекровью состоялся достаточно откровенный разговор. И свекровь даже намекнула, что все мужчины... м-да. Бывает.

Джинни только рукой махнула.

И заявила что-то вроде: для некоторых мужчин сходить налево, как нужду справить. Не ревновать же к каждому ночному горшку? Подход был одобрен единогласно.

Да и в остальном.

Миленькая, не слишком умная, но и не глупая, умеющая поддержать светскую беседу, с удовольствием занимающаяся домом и садом, детьми и вышиванием... и что еще нужно?

Да ничего!

К родителям мужа Джинни тоже всегда относилась уважительно, детей им присылала на выходные, так, что они всласть возились с внуками...

Наверное, единственным пятном на солнце была мать Джинни. Но... кто ж избавлен от стервоз?

Правильно, никто в этом мире. Так что пусть ее...

А сама Джинни девочка хорошая, добрая... точно — не она? Радость-то какая...

Амадо убедительно попросил синьора Веласкеса пока об этом помолчать. Пусть убийца пока решит, что следователь дурак и во все поверил. А потом уж, когда поймаем негодяя, тогда его и разубедим.

Гонсало Веласкес и спорить не стал. Как скажете, тан следователь. И детям пока нельзя?

Нет? Ладно, скажем, что маме-папе пришлось срочно уехать. Ох, спасибо полиции, сразу телефонировали, не разбудили малышню, не напугали... просто с утра детей забрали бабушка и дедушка. И привезли к себе. Такое уже бывало, они и не заподозрили неладного.

А когда для похорон отдадут тело?

Экспертиза... как скажете. Значит, так надо.

Найдите этого гада, тан! Пожалуйста, найдите!

Амадо кивнул.

И успокаивал старика, и обещал найти убийцу, и просил волноваться поменьше... ему еще внуков воспитывать.

А с синьорой Веласкес поговорить можно?

Гонсало кивнул. И даже лично проводил сыщика до дверей спальни. И лично предупредил супругу.

Амадо вошел в дамскую спальню, в которой резко и отчетливо пахло лекарствами.

М-да...

* * *

На кровати лежала старушка. Иначе и не скажешь.

Сухонькая, седая, словно выцветшая... банальность? И пусть! А горе все равно никого не красит!

— Синьора Идана Мерседес Веласкес?

— Да, тан Риалон. Что вы хотели узнать?

— Синьора, я уже говорил с вашим супругом, — честно сознался Амадо. — Он многое мне рассказал, но все равно, вы — женщина. Вы можете увидеть нечто такое, на что он не обратит внимания. Что-то заметить, понять, связать узелки... скажите, что вы думаете о вашей невестке?

— Думаю, что она не убивала, — без сомнения ответила Идана Мерседес.

Амадо тоже это знал, но такой четкий и конкретный вердикт?

— Почему вы так считаете, синьора?

— Понимаете, тан... для этого надо знать и саму Джинни, и ее мать. Джинни очень покорная, спокойная, даже сломанная, я бы сказала. Именно потому, что ее мать... она словно фанатичка какая-то. Только вот не знаю, кому или чему она поклоняется, в храме она бывает раз в десять дней. Тут не придерешься, но я ее раз там видела. Она не верит, она словно повинность отбывает.

— Повинность?

— Надо ходить в храм? Она ходит. И точка. А вот о вере, о любви к Творцу... нет, об этом речи не идет. Такого в ней нет. Понадобится ей, она любой храм подожжет и на углях спляшет.

— Такое бывает, согласен, — кивнул Амадо. — Но вроде бы дурного в этом нет?

— Но и хорошего тоже. Или ты веруешь, или ты не веруешь. А от такого хождения в Храм... противно становится.

Амадо кивнул.

Будучи сыном некроманта, он ни в каких богов не верил. Он просто знал об их существовании.

Да, боги есть. Нравится вам это, не нравится... богам — наплевать. Но может, не стоит сразу портить с ними отношения?

— Значит, фанатичка, но не храмовая. Интересно, посмотрим. А Джинни?

— Мать ей то ли не доверяла, то ли что-то еще. Джинни была не в курсе дела, совершенно. Куда мать ходит, чем занимается, на какие деньги они живут... лишние вопросы и любопытство наказывались пощечинами. И Джинни быстро перестала лезть не в свое дело. Кому ж понравится...

Амадо кивнул.

— Допустим. Но я не верю, что и она ничего не видела, и вы...

— Джинни боялась матери. Наверное, она всего лишь два раза решилась пойти против нее. С любовником — и с моим сыном.

— С любовником? — опешил Амадо.

— Я свечку не держала, — усмехнулась дама. — Но точно знаю, что до свадьбы у Джинни была уже с кем-то связь. Между девушкой и женщиной есть разница, вы поверьте. В том, как они ведут себя с мужчинами, как прикасаются, как относятся... есть. И опытная женщина может ее увидеть.

— Вы увидели.

— Да. Я решила спросить у самой Джинни. Но оказалось, что сын обо всем знает. Джинни честно рассказала ему, что у нее был один мужчина. Что там все кончено, что она никогда к нему не вернется, что будет верна моему сыну и произнесенным обетам... я стала ее уважать за этот поступок.

Амадо снова кивнул. Да, пожалуй. Признаться и жениху, и его матери — такое требует немалого мужества.

— Итак, они поженились.

— Джинни оказалась идеальной женой для моего сына. И за это я простила ей все. И за внуков тоже, — кивнула синьора.

Амадо задумался.

— Синьора, мне сложно предположить. Но... простите, чем таким мог бы заниматься ваш сын? Вот как хотите, но настолько сложная инсценировка, еще и дорогостоящая.... Может, вы что-то замечали, как женщина? Украшения у его супруги, странные разговоры... Безусловно, я проверю счетные книги, но это будет потом. А вы сможете подсказать мне, на что обратить внимание? Я не хочу, чтобы убийца вашего сына остался безнаказанным...

Синьора задумалась.

— Даже не знаю, что вам сказать, тан Риалон. Вроде бы ничего такого не было. Но вы сами понимаете, мы живем отдельно, я могла что-то не видеть. Просто — не видеть.

— Можете вы на эту тему побеседовать с внуками?

— Тан?

— Я не имею права допрашивать несовершеннолетних, — честно сказал Амадо. — Но дети умны и приметливы, они могут что-то знать...

Синьора кивнула.

— Да, пожалуй. Я поговорю с малышами.

— Я буду весьма признателен вам, синьора.

— Дети пока ничего не знают... о случившемся. Поэтому... тан Риалон, если вы дадите мне честное слово им ничего не сообщать, вы можете поговорить с ними самостоятельно.

Амадо кивнул.

— Если вы разрешите, синьора. И разумеется, в вашем присутствии.

— В моем? Но мой внешний вид...

— Я подожду сколько понадобится, синьора.

Синьора кивнула. Амадо поклонился и спустился вниз, в гостиную, тихо радуясь про себя. Самое опасное после такого... да что там! Оставь сейчас синьору лежать в кровати — и она сведет себя в могилу вслед за сыном. Но сейчас...

Сейчас она займется малышами и точно не помрет, пока не найдут убийцу. А там, глядишь, и вообще умирать передумает?

— Тан Риалон?

— Синьор Веласкес, с вашего позволения, я еще чуточку задержусь.

— Что-то случилось? — встревожился несчастный.

— Ваша супруга любезно дала мне разрешение побеседовать с детьми. В своем присутствии, конечно. Она сейчас спустится.

— Но она...

Амадо пожал плечами.

— Надеюсь, сейчас у нее появится интерес к жизни.

Гонсало внимательно посмотрел на сыщика. Что-то сопоставил — и протянул ему руку.

— Тан Риалон, мой дом всегда будет вашим домом. Что бы ни случилось.

Амадо пожал протянутую руку. И ответил взаимностью.

— Я сделаю все, чтобы найти убийцу. Клянусь.

Мужчины поняли друг друга.

Да, Амадо сделает.

А пока... не соизволит ли следователь выпить чашечку кофе? Или две? С пирогом? А еще лучше... скоро обед. Присоединитесь к нам за обедом? И с детьми можно будет поговорить?

А заодно накормить несчастную синьору Веласкес, которая ни глотка воды в рот не взяла с того самого момента. А вдруг получится?

* * *

Обед у Веласкесов был выше всяких похвал.

Суп-крем из морепродуктов мог бы украсить и королевский стол, жаркое таяло во рту, а пирог дразнил своим ароматом так, что хотелось отбросить нож и вилку и впиться в него зубами, как дикий пещерный человек. Амадо себе этого позволить не мог.