Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

Карлос преотлично видел, что мать несчастна. И что отец тоже несчастен.

Им плохо вместе. Они в одной комнате — и то спокойно находиться не могут, что ни день — скандалы, что ни вечер — ссоры.

Мать отца упрекает то в невнимании, то в неумении зарабатывать, то просто кричит, что он ей жизнь испортил... тут ей виднее. Не то, чтобы Карлос себя чувствовал ущемленным или обделенным. Вовсе нет.

Внуков Араконы любили и баловали, да еще как! И денег им подбрасывали, и одежду дорогую заказывали, и обувь... да много чего! Только вот сейчас все внимание перепадало Карлосу. И деньги тоже.

Ему это нравилось. Конечно, хотелось большего, и он раздумывал на эту тему. Карлоса влекла придворная карьера, но тут было несколько серьезных препятствий.

Чтобы попасть ко двору, много ума не надо. Но... нужно то, что иногда ценнее любого ума. Поверьте, особо умных нигде не любят, справедливо подозревая в них карьеристов и пролаз. Боятся, что подсидят, еще чего-то боятся...

Для успешной карьеры при дворе нужны деньги и связи. Или, как вариант, попасть в случай. Только вот случая того можно ждать до морковного дождичка. *

*— пока дождик из морковки не пойдет, аналог 'дождичка в четверг', прим. авт.

А деньги и связи... спору нет, отец неплохо зарабатывает. Но для придворной карьеры этого недостаточно. А значит — что?

Надо думать.

Отцу и матери плохо вместе. Если их брак распадется, они только порадуются. Мать бы давно ушла, да некуда... не к кому, если быть точным. К кому-то хуже Амадо она не пойдет, а с кем-то лучше встретиться пока не получилось. Значит, Карлос должен взять дело в свои руки.

Альбе хочется внимания, денег и блистать при дворе.

Ему хочется денег, связей и служить при дворе.

Вывод?

Ищем для матери придворного.

Можно бы и для отца кого поискать, но это дело такое. Амадо Риалон человек очень своеобразный и с характером, может и упереться... даже если Карлос ему найдет симпатичную придворную даму, сначала отец — что?

Правильно, будет долго сомневаться, потом все равно не уйдет от матери, потому как порядочный и ответственный, потом не будет пользоваться деньгами и связями дамы, может, даже ее заставит жить на свое следовательское жалование...

Одним словом — проигрыш. Верный и четкий.

А вот если у мамы появится возможность уйти от мужа к какому-нибудь придворному кавалеру? Хм... снова, будем честны. Карлос знал о том, что оба родителя у него — почетные олени. И по нечетным тоже, если что. Первой решила наставить рога супругу Альба, что было, то было. Ей показалось, что богатый купец — лучший вариант, нежели Амадо. Даже несмотря на разницу в двадцать лет в возрасте и пятьдесят килограмм в весе. Только вот купец оказался умным и расчетливым. Спал, подарки дарил, а жениться отказался. Ему зачем Альба? У него своя супруга не хуже, только намного порядочнее и умнее. Почему умнее?

Потому что супруга купца 'не узнала' о его романе.

А вот Альба ничего скрыть не смогла. Да и глупо врать, знаете ли, являясь домой то с засосом на шее, то пропахшей чужими духами... Амадо какое-то время колебался.

Вариантов было два — изменить жене или выпить. И по размышлении, второй вариант был признан негодным. Выпить можно, напиться несложно, а работать кто будет?

А потом, есть еще и тан Риалон. Который Эрнесто Риалон... дед.

Вот этого деда Карлос откровенно побаивался. Эрнесто смотрел прищуренными глазами на внучка, а Карлосу казалось, что некромант видит его насквозь.

От украденной шоколадки, до оплеванной с забора соседской собаки. От картофелины, намертво забитой в выхлопную трубу соседского мобиля, до слабительного, подсыпанного в сок сопернику. А чего он? Не нужно ему то первое место! Карлосу оно важнее, это точно!

Отец ничего не замечал, ему было некогда. Мать тоже не вникала. А вот дед...

Он видел. И Карлос видел ответное презрение в глазах Эрнесто Риалона. Нет, вслух-то он ничего не говорил. Но до поры...

Это было еще одним аргументом в пользу матери.

Если они разведутся с отцом, и Карлос останется с Альбой Инес, та постарается для сына. Уж он намекнет. Мать может. А вот отец... даже если он задумается о таком, дед его точно отговорит. А еще... Карлос умный, Карлос обаятельный, Карлос первый ученик в классе и почти первый в школе. Он с любым человеком сможет найти общий язык, с кем угодно поладит, разберется, договорится. Да разве может не понравиться кому-то такое сокровище?

Не может.

Итак, выбор сделан.

Надо искать для матери симпатичного придворного. К примеру, на похоронах короля. Или на коронации... А там уж он сможет все разъяснить матери, как надо. И устроит свою жизнь наилучшим образом.

Если бы мальчишке кто-то сказал, что рассуждения его откровенно мерзкие, что они воняют сутенерством, что слушать его тошно и гадко, Карлос бы даже оскорбился.

Его!?

Он!?

Знаете что... он живет практически в нищете, и все это по вине своих родителей! Они не могут купить для сына мобиль! Он вынужден ходить пешком по Римату!

Они не могут одевать сына у лучших портных города, он довольствуется подделками.

Они не в состоянии устроить карьеру сына при дворе! Купить ему дом в городе или поместье, посватать достойную невесту... у деда... у обоих дедов много чего есть, но в одном случае придется делить на всех внуков, Адан Аракон давно об этом сказал.

А во втором... тут Карлосу вообще ничего не достанется. У Эрнесто свои дети есть. Тут в лучшем случае Амадо что-то отломится, и то не факт. Эрнесто — некромант, а эту пакость так просто не убьешь. Долго жить будет, может, еще и Карлоса переживет...

Нет, это не выход...

Надо, чтобы мать устроила свою жизнь, а Карлос свою.

Сутенерство? Подлость?

Вас бы в такую жизнь!

И бесполезно было что-то объяснять мальчишке. Гены Эудженио Рико Валерансы таки проснулись. И — сыграли свой похоронный марш чести и совести.

Увы.

Можно воспитывать, показывать, воодушевлять личным методом, стоять на голове и плясать на пузе. И все равно, рано или поздно вылезет нечто...

Выбор, увы, каждый человек делает сам для себя. И не всегда приятный для окружающих. И несется потом крик: ну как же так-то? Мы ж для него ж, а он, гад такой...

А вот так.

До какого-то предела, а потом прорывается то, что унаследовано человеком. Может, от родителей, а может, и от восьмиюродного прадеда, которого уж и помнить-то не помнят, а кровь, вот, вылезла.

Но Карлосу и прадеда не потребовалось.

Дитя афериста и эгоистки, воспитанное эгоисткой... каким он должен был стать? Добрым? Заботливым? Любящим?

Безусловно! И добрым — к себе самому. И заботливым для себя. И любящим, но снова — только себя. Такой вот печальный расклад.

Карлос сидел в своей комнате, и прикидывал, где и кем можно познакомиться, как и кому подать идею...

Ему хочется жить при дворе. Он и будет. А уж что будет дальше?

Посмотрим, но одно несомненно — он заслуживает большего! Это ведь ОН! Что тут непонятного?

* * *

— Мерседес, нам надо серьезно поговорить.

Девушка посмотрела на бабушку и деда, которые с утра заявились к ней в спальню. Раньше такое было не принято... можно же дождаться, пока она искупается, выпьет чашку кофе и явится пред светлы очи для разноса. Раньше так и получалось.

А что изменилось сейчас?

Мерседес вспомнила вчерашние события — и ее снова затошнило.

Бабушка...

Да, нелюбимая. Неприятная и вообще... но ведь она была! А сейчас ее нет!

А с отцом было так же?

Идана, видя состояние внучки, присела к ней на кровать, погладила по волосам.

— Мерче, детка, как ты себя чувствуешь.

— Не знаю, — честно ответила девушка. — Вчера было страшно, жутко... а сейчас как-то не так. Я же должна ее любить? Или оплакивать?

— Не должна, — решительно и жестко сказала Идана Мерседес.

— Нет?

— Детка, кровное родство мало что значит, если человек ничего не делает. Она тебя не нянчила, не учила, не любила. Был этот человек в твоей жизни — и нет. И ничего страшного. Люди... уходят.

Гонсало кивнул.

— Да, внучка. Не хочется так говорить, но Наталия была плохой бабушкой. И твоя мать от нее сбежала, и видимо, не зря.

— Но почему она убила себя? Это мы ее... довели?

— До чего? — рассмеялась Идана, старательно уничтожая у внучки даже мысль о какой-то там вине. Вот еще не хватало, чтобы ее ребенок испортил себе жизнь! Тем более, из-за какой-то... да может, ее бы и давно прибить стоило! — Если она нарушила закон, значит, она и виновата.

— Еще как виновата. Я поговорил со знакомым... мне кое-кто должен в участке. Шепчут, что у нее тайник нашли, со взрывчаткой.

— Ой! — ахнула Мерседес. Обе ахнули.

— Вот видишь, вы и не при чем получаетесь. Не вы же ей эту гадость принесли? Вот... пришел полицейский, начал с ней беседовать, нервы просто не выдержали. А то, что вы оказались рядом — это неудачное совпадение.

Кто бы сомневался, Мерседес позволила себя уговорить. Да и почему нет? Она ведь действительно ни в чем не виновата. А когда узнаешь, что тебе за это и не попадет...

Попало.

Хотя и за другое.

— Мерче, почему ты не говорила ничего о своих подругах?

— Я боялась, что вы их не одобрите, — честно созналась девушка. — Мама бы не одобрила, точно...

— Твоя мама пока болеет. А когда выздоровеет, ей придется смириться с тем, что у тебя есть и своя жизнь. Нормальная, — припечатала Идана. И сверкнула глазами на мужа. Мол, только скажи хоть слово! Пригрызу! — С занятиями у мастера Агирре, с подругами... Треси очень милая девочка, жаль, со второй подругой я пока не знакома.

— Фи замечательная! И она мне вот что подарила! — похвасталась жемчугом Мерседес.

— Детка, но это же дорого! — Идана Мерседес могла оценить красоту черных жемчужин. И их стоимость тоже.

— Фи сказала, что у них в колониях это почти ничего не стоит. Правда....

— Верю. Видимо, у нее не бедная семья, — кивнул Гонсало.

— Да. У родителей своя плантация, а Феола будущий маг. Огня.

Веласкесы окончательно расслабились. Хорошая аттестация.

Плантатор.

Это же не просто так сидеть, руки на пузе. Это почти что купец. Тут же надо и товар вырастить, и переработать, и сбыть, и закупить что потребное... если люди зарабатывают таким образом, с ними можно и нужно иметь дело. Считай, свои.

— Я буду рада, если ты как-нибудь пригласишь к нам своих подруг, — улыбнулась бабушка. — И надо подумать, к чему есть склонность у мальчиков. Может, их тоже поводить пока в школу? После коронации?

Мерседес кивнула.

— Им будет интересно. Наверняка.

Медленно, камень за камнем, падала стена, отделяющая весь мир от Мерседес Вирджинии Веласкес.

* * *

Кофе...

Вот где счастье-то! И заодно дар богов — людям! Неважно каких, важно, что боги были явно добрыми и хорошими.

Амадо сделал глоток из чашки, и даже глаза закрыл от вкуса и приятности ощущений. Чего не отнять у их приходящей кухарки — кофе она варила вдохновенно. Жаль, пока нанять ее на постоянной основе не получалось. Так что она приходила, готовила, а уж разогревать приходилось или самим хозяевам, или служанке, если попросить.

Альбу это очень огорчало.

Ох, легка на помине. Амадо оценил внешний вид супруги, которая воздвиглась на пороге столовой. Не повезло. Молний не хватает, а остальное все есть. И распущенные волосы по плечам, словно змеи, и сверкающие гневом глаза...

— Риалон! Ты — опять!?

Амадо сделал еще глоток кофе. Опять — что? Хотя ему сейчас и так все выскажут. Даже два раза...

— Я ночей не сплю, а ты...

Особенно Амадо не вслушивался. Честно говоря, слова супруги у него уже давно шли, как фоновый шум. А уж сегодня...

После вчерашних откровений он так и не проспался. И зверски устал, пока добрался от монастыря до Римата. И сильно-сильно жалел, что нельзя телефонировать тому же Шальвейну, посоветоваться.

Он бы с радостью. Но...

Но!

Попросить о помощи можно, но ведь надо предоставить ВСЮ информацию, которая есть на данный момент. И как тут расскажешь про Веласкесов? Про то, что Вирджиния — незаконная королевская дочь? Словами?

Это-то запросто. Но ведь все звонки идут через телефонную станцию, и сидят там симпатичные девушки-телефонистки, с бо-ольшими... нет, не тем, о чем вы подумали. А с большими ушками и длинными язычками. Вот.

То есть любая тайна останется ей очень и очень недолго.

Если сказать про тех же мединцев, как это сделал Серхио... это не так интересно. Пятнадцать лет назад... для девушек-красавиц это почти доисторические времена. А вот про королевскую семью... да медом, что ли, людям она намазана?

Хлебом некоторых не корми, дай посудачить о знаменитостях. А если еще удастся раскопать что-нибудь вот этакое, горяченькое... да что там! Амадо свято был уверен, что половина телефонных барышень находится на содержании у газетчиков. Вот что хотите с ним делайте...

Дешево, сердито — и гоняться за сенсациями не надо, сиди да и слушай.

Оставалось только перебирать карточки, и думать, думать, думать...

Не про Альбу. И вот это супругу никак не устроило.

— Ты уже взял отпуск на работе?

— Нет. А зачем?

— Я тебе уже говорила! — топнула ногой Альба. — Ты обязан пойти со мной на похороны! И на коронацию! Весь город будет гулять...

— Вот чтобы он гулял спокойно, кто-то должен и работать, — вздохнул Амадо, уже предчувствуя дальнейшее. И не ошибся.

— Я словно вдова! Без мужа живу! Тебя никогда нет!!! Тебя нигде нет!!! ТЫ!!!

Истерика набирала обороты так, что не помогал даже кофе. Амадо плюнул на все, да и вышел из-за стола.

— СТОЙ!!! — взвыла Альба. — Мы еще не договорили!

Мужчина развернулся. Может, еще вчера он бы потерпел. Может, что-то еще...

— Альба, если тебя что-то не устраивает — можем развестись. А с меня довольно!

Вышел и дверью хлопнул.

Альба осталась стоять посреди кухни. А потом взвыла, швырнула в стенку кофейник — и помчалась в спальню.

Поедет она к маме и папе! Пожалуется...

* * *

Ночь у Серхио выдалась хорошая. И выспался он преотлично, даром, что в храме. А вот утро...

Это легко спланировать, что пока Феола поживет у Веласкесов. А осуществить? Если у них на этот счет может быть свое мнение?

Но — надо. Такое дело на самотек не пустишь, так что с утра пораньше Серхио входил в двери особняка Веласкесов. Встретила его как раз синьора Идана Мерседес Веласкес. Супруг в данный момент разговаривал по телефону, но это ненадолго, сейчас он даст указания — и придет здороваться.

Да, спасибо.

Девочка в порядке. Ах, это ВЫ вчера были? Спасибо вам еще раз, тан Вальдес. Мерче еще полежит немного и встанет, мы ей обещали завтрак в постель. Иногда можно.

Вы хотите с ней поговорить? Нет?

Тогда супруг сейчас явится к нам. Так и вышло.

Долго ждать себя Гонсало Николас Веласкес не заставил. Вышел из кабинета, поклонился Серхио, посмотрел внимательно и серьезно.

— Доброе утро, тан Вальдес. Что-то случилось?