И где бы ни пылал пожар в ночи
Смола людских сердец его питает.
Йетс "Две песни из пьесы". Очевидно, мысли Келли не оставляли этот горящий, агонизирующий город Лоуренс.
Мы пообедали у Салливана, где Келли мгновенно очаровал старуху Салливан описанием прогулки по Килларни* во время учебы в колледже. Потом мы прошли по Бродвею к Таймс-Сквер и поднялись по Восьмой авеню до отеля "Шеридан", где я уговорил его выпить чуточку "Джека Дэниэлса" на ночь.
* Город на юге Ирландской Республики.
Следующие три часа он резко, почти с ненавистью разносил тот тип политических лидеров, что мы встретили в Лоуренсе. От Лоуренса мы постепенно перешли к широкому кругу проблем в строительстве и программе по борьбе с бедностью.
Я всегда говорю, вы узнаете эксперта не по фактам и цифрам, которые он выплевывает в вас, но по логичным, убедительным ответом на ваши вопросы. Келли был таким. Ясно, что он не просто изучил проблему, у него были интересные предложения. В ходе нашей идеологической дискуссии мы обменялись историями о Вашингтоне, о сенаторах, конгрессменах и членах кабинета. Мы смеялись над некоторыми или качали головами в удивлении над другими.
Неожиданно оказалось, что уже за два часа ночи. Келли собрался идти, но я убедил его остаться, отмечая, что восьмичасовой самолет доставит его в Вашингтон как раз к голосованию в Палате. Он согласился, и мы отправился спать.
Я никогда не слышу будильника. Когда я проснулся, то нашел на тостере записку:
"Это был чудесный вечер. Большое спасибо. Я настаиваю, чтобы Вы и Джош приняли приглашение в Вексфорд — независимо от того, примете вы предложение или нет!"
Во время бритья и завтрака я вспоминал события предыдущей ночи и впечатление, которое производит Келли. Двойное чувство сотрясало меня: я знал, что он был неординарным человеком, и мы просто должны присоединиться к нему, но с другой стороны, слабый, почти неслышный голос предостерегал, как бы издалека достигая моих мозгов. Но для мрачного настроения и смутных страхов не было времени; у нас был победитель, и нам надо было использовать даваемое преимущество.
Это я и сказал Джошу, когда вечером мы сели за обед. Я детально и драматично описал события в Лоуренсе и последующую долгую беседу и дискуссию с Келли. Он слушал, кивая или задавая время от времени невнимательные вопросы. Неожиданно я понял, что он задавал больше вопросов о Барни, чем о Келли.
— Маллади очень важен. Это совершенно ясно, — сказал Джош когда я поинтересовался, что с ним.
— Почему это важно, Джош, если ты не решил принять предложение сенатора?
— По правде говоря, я много думал.
— О Келли?
— О ком же еще? — он нетерпеливо отодвинул чашку кофе. — Этот парень заинтересовал меня. Мой здравый смысл велит бежать от него как от холеры, но что-то твердит, что он победитель. — Джош смущенно посмотрел на меня: — Честно говоря, Финн, я вернулся с намерением уговорить тебя принять предложение Шеннона!
— Я считаю, мы должны, Джош. Я действительно так думаю.
— Мне понравилось то, что ты сказал прошлым вечером. Не похоже, что на него можно давить.
— Ну-у, у него есть своя голова. Его отец говорил это еще в первый раз. А после вчерашней ночи я в том не сомневаюсь.
— Да, и как раз это мне и не нравится, — сердито ответил Джош. — Ты уже давно занимаешься этим и знаешь, какая от этого бывает головная боль! Это вроде человека, чью историю ты только что написал. Он не знает, как подписать собственное имя, но когда книга опубликована, он уже автор!
— Не думаю, что у нас будет много трудностей с Келли. Он разумный человек.
— Иногда этого мало. Будет ли он гнуться? Идти на компромиссы? Ты слышал, как он разговаривал с Маллади. Предположим, мы будем нуждаться в Маллади и должны будем быстро заключить сделку? Боже мой, этот парень будет нашей сплошной головной болью!
Он подошел к окну.
— Это я и имею в виду, когда говорю, что здравый смысл дает сигналы тревоги.
— Я не думаю, что он позволит договориться с Маллади.
— Конечно, не после вчерашнего вечера, но у нас есть шанс, — задумчиво произнес Джош. — Мы знаем, каков сенатор, а по тому, что он говорил о брате Келли Люке, мы знаем, что они пара пройдох. А с пройдохами мы можем иметь дело.
Он повернулся.
— Мы можем обсуждать это весь день! Давай либо выловим рыбку, либо отрежем приманку!
— Ты хочешь, чтобы я позвонил сенатору?
Джош смотрел на меня долгую минуту.
— Ты уверен, что хочешь этого?
— Более чем когда-либо в жизни, — ответил я.
— О'кей, — решил Джош. — Звони ему. Скажи, мы согласны. Сегодня пятница, сделай это завтра утром. Скажи ему, мы приедем, пусть там будет Люк и ... как же ее имя — ах, да, Лейси.
Он вернулся к окну, и я еле расслышал его:
— Интересно, а что нравится ей?
КНИГА ВТОРАЯ
НАЧАЛО
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВЕКСФОРД-ХОЛЛ
Вексфорд-Холл оказался длинным белым мраморным домом в викторианском стиле, украшенным черными ставнями, остроконечной крышей и башенками, величественный и гордый, будто принадлежал королю. По-зимнему мертвые лужайки были такими аккуратными, как будто их подстригли ножницы парикмахера, а мощные дубы выстроились вдоль дороги словно папская гвардия. Рядом с домом располагались конюшни, ангар, два теннисных корта, большая площадка; над дверью большого старомодного гаража красовался баскетбольный щит, кроме того внимание привлекали огромная веранда, качели, кресла и столики. Неуместной деталью казались сделанные из старой покрышки качели, они свисали с дуба перед самым домом. Слой земли свидетельствовал, что ими часть пользовались. Проходя мимо, мы могли видеть за домом лужайки, которые постепенно исчезали в тихой долине, где батальоны лишенных листвы деревьев "маршировали" до следующей линии холмов.
Сразу за домом находились огромный, пустой плавательный бассейн и большой манеж, где тихо катались молодая женщина и дети. Еще одна всадница галопом приближалась к дому из лощины. Они пригнулась к шее лошади и направлялась к серии барьеров, тянувшихся от конца гаража в открытое поле.
— О-оо, как она ездит! — восторженно произнес Джош.
Всадница грациозно перелетела через первое препятствие, потом через второе и третье, пока не исчезла за гаражом.
— Кто бы она ни была, она чудесная наездница. Да и какой конь под ней! — отметил Джош.
— Может, у тебя будет возможность поездить верхом, — сказал я.
— Когда вспомнишь, как я, бывало, ездил... — вздохнул Джош.
— Насколько я помню, было время, когда ты каждое воскресенье занимался верховой ездой.
— Это только потому, что особенность дочери сенатора заключалась в любви к верховой езде, — быстро ответил Джош, когда к нам по ступенькам сбежал улыбающийся негр в белой куртке, чтобы проводить в дом.
Мое постоянное впечатление от Вексфорда — это сверкающие паркетные полы, цветы, мебель в солнечных бликах, мягкие женские голоса и молодежь. Молодые люди, казалось, были везде, смеющиеся, торопящиеся, спорящие. Группа молодых мужчин и женщин расположилась на веранде, кто стоя, кто сидя, стараясь перекричать вопли дикой, резкой музыки, которую, похоже, обожает нынешняя молодежь. Потом в своем кресле выехал сенатор Шеннон, протянув нам руку. Как я всегда потом вспоминал, здесь в Вексфорде-Холле он был мягче, чем когда-либо.
— Рад вас видеть, Маккул, — произнес он. — Добро пожаловать в Вексфорд-Холл, Майклз.
У меня было странное чувство, будто мы попали во времена, предшествующие Гражданской войне, и хозяин всего обозримого приглашает гостей добрым словом к сладким напиткам, в то время как негры поют в сумерках. Должно быть, у Джоша было то же чувство, так как он похвалил красивый старинный дом как один из тех, что не часто теперь встретишь.
— Он будет стоять здесь, покуда живы Шенноны, — ответил старик, и я ему поверил. — Давайте я вас познакомлю с семьей, — начал он, потом воскликнул: — А, вот и Келли!
Келли спешил к нам через огромный холл. Он был одет в спортивные брюки, потертый свитер и теннисные туфли. Его лицо раскраснелось, глаза сверкали. Он представлял собой совершенный образец здорового молодого человека.
— Мы с Люком только что сбегали к Молли, — объяснил он отцу. — Он повез ее на встречу исторического общества.
Он повернулся к нам:
— Финн, я очень рад снова с вами встретиться. И с Джошем. Добро пожаловать в Вексфорд.
— Я только что говорил сенатору, что этот дом очень красив, — произнес Джош.
— Когда мы подъезжали к дому, то видели молодую леди, которая чудесно ездила верхом, — сказал я.
— Это Лейси, — ответил Келли. — Она все утро занималась со своим упрямцем. А моя жена и дети катались в манеже.
— Вы держите много лошадей? — поинтересовался Джош.
— Сейчас только пять, — ответил Келли. — Четыре скакуна и один рысак на короткие дистанции. Вы ездите верхом, Джош?
— Последние два года у меня не часто выпадал случай.
— Давай сначала познакомим их с семьей, — сказал сенатор, — а потом дай им что-нибудь выпить.
По всему дому были выстроены пандусы, и мы последовали за сенатором вниз к шумной солнечной веранде.
— Не стоит стараться знакомить вас с каждым в отдельности, — заявил нам Келли. — Все они Шенноны, так или иначе, — он сложил ладони рупором и крикнул: — Это Финн Маккул и Джош Майклз. Они знают о политике все, что только можно.
— Здорово! — крикнул высокий, рыжеволосый парень. — Идите сюда, присоединяйтесь к нашему спору.
— Позже, — ответил Келли. — Где остальные?
— Они либо играют в бильярдной, либо размечают поле.
— Разве мы сегодня играем?
— Шутишь, да? — произнес рыжеволосый. — В прошлый раз мне поставили шишку. Теперь моя очередь.
— О боже, — простонал сенатор, — они вновь намерены играть?
— Пара оплеух добавит им здравого смысла, — весело отметил Келли. — Лакросс, — объяснил он Джошу. — Это наш многолетний семейный турнир.
Он указал на потрепанный серебряный кубок:
— А это — трофей. Тот, кто выигрывает, удерживает его в течение года, а проигравший покупает бочонок и готовит мясо.
— Лакросс? — переспросил я. — Индейская игра?
— Она самая, — ответил Келли. — Вы ее знаете, Финн?
— Я знаю человека, который в нее играет.
— Идиотская игра, — проворчал сенатор. — Все, что они делают, это гоняются за маленьким мячом с битой и стукают друг друга по голове. А девчонки еще хуже парней.
— Хотите посмотреть конюшни? — спросил Келли.
— Ох, ну кому охота смотреть на вонючих лошадей, Кел, — запротестовал сенатор.
— Почему же, сенатор, я бы хотел посмотреть на ваших лошадей, — произнес Джош. — А ты, Финн?
— Ладно, все лошади для меня выглядят одинаково, но я согласен.
— Говард, принесите, пожалуйста, сенатору куртку, — попросил Келли цветного слугу, который находился поблизости. Тот быстро вышел и вернулся с теплой шерстяной курткой, которую помог надеть старику. Потом мы вышли из дома.
С холмов открывался бесподобный вид, напоминающий катящиеся коричневые волны под ярко-синим небом, сады в синевато-серых аллеях и службы, выкрашенные в зеленый и белый цвета и сверкающие на ярком солнце. Молодая, ослепительно красивая белокурая женщина шла к нам от манежа, ведя двух прелестных детей, одетых в наряд для верховой езды.
— Это моя жена Пэм, — представил Келли, — а это Шон и Тура. Пэм, это Финн Маккул и Джош Майклз. Дети, поздоровайтесь...
Дети послушно хором поздоровались и убежали.
— Считается, что я должна учить их ездить, — сказала Пэм, — но это они все время говорят мне, что надо делать.
Она покачала головой.
— Слава богу, следующей осенью они пойдут в школу.
— Шон утверждает, что будет ездить в школу верхом, — с усмешкой сказал Келли.
— Да — в школьном автобусе, — ответила она. — Я пойду приведу их в порядок, дорогой, увидимся позже.
Мы внимательно осмотрели конюшни и четырех лошадей. С моей точки зрения, они не отличались от тех кляч, что годами волокли угольные вагонетки О'Грейди по Девятой авеню, но Джош и Келли осматривали их глаза, зубы и ноги, как будто намеревались покупать. Беговая лошадь казалась мне довольно заурядной скотиной, но Джош с нежностью похлопывал ее по боку и что-то успокаивающе шептал.
— Вы уже приняли решение, Маккул? — негромко спросил сенатор.
— Приняли.
— Хорошо. И какое?
— Давайте подождем, когда вернемся в дом, сенатор, — предложил я. — Думаю, нам следует сказать это перед всеми.
Он что-то сердито хмыкнул, но ничего не сказал.
Мы выходили из конюшни, когда подъехала молодая черноволосая женщина, которую мы видели берущей препятствия. Она нагнулась в седле и похлопала по шее лошадь, чьи бока раздувались как кузнечные мехи.
— Похоже, ты здорово загоняла ее, Лейс, — сказал Келли. — Иди сюда и познакомься.
Она была стройной, старше, чем Пэм и не столь красивой, но, тем не менее, очень приятной, с высокими скулами, ясными карими глазами и гладкими черными волосами до плеч. Когда она подошла к нам, я сразу вспомнил молодую Кэтрин Хэпберн.
— Это моя сестра Лейси, — представил ее Келли. — Лейс, это Финн Маккул и Джош Майклз. Мы надеемся, что они будут направлять нашу кампанию.
Ее рука была тонкой, но я чувствовал в ней силу. И хотя у нее была та же улыбка, что и у Келли, ее манеры, несмотря на дружелюбие, были достаточно отчужденными. "Ее одобрение и доверие придется завоевывать", — подумал я.
— Вы взяли эти барьеры, как настоящий профессионал, — похвалил Джош.
— Рада, что вы не видели, как я сбила два последних, — смеясь, ответила она.
— Похоже, у вас полон дом гостей, сенатор, — заметил я, когда мы вернулись в дом, оставив Келли, Лейси и Джоша с лошадьми.
— У нас так каждое воскресенье. Вы же знаете, нас родилось десятеро в этом доме. У Келли есть тетушки и дядюшки, племянницы и племянники от долины Махаук до Калифорнии. Да, кстати, Келли рассказывал мне, что у вас было небольшое приключение в Лоуренсе.
— Да приключение, без сомнения.
— Как вы думаете, Маккул, что там делал Маллади?
— Даже не представляю, сенатор. Но одно я знаю — вы никогда не убедите Келли пойти на сделку с Маллади.
— Нам может понадобиться этот старый вор.
— Но не вашему сыну.
— Я поговорю с Келли, когда придет время, — нетерпеливо сказал он. — Важнее другое. Что вы о нем думаете?
— Мне понравилось, как он столкнулся с Маллади и его приятелями в Лоуренсе. Как вы сказали, у него есть собственное мнение. Скажите, он всегда был таким?
Он с минуту размышлял, потом засмеялся:
— Это должно быть ответом на ваш вопрос, Маккул. Он был в начальной школе, и вот в праздник он заявился домой с дворняжкой, которую сбил на шоссе грузовик. Одна из лап этой твари была оторвана. Он принес несчастного пса сюда, и я решил позвонить в полицию, чтобы один из их людей положил конец мучениям этого урода, но Келли просто проигнорировал меня. Он вытащил ветеринара буквально из постели — черт возьми, в Новый год — чтобы вылечить трехногого пса. Каждый день я намеревался звонить, но Келли был против. Он доказывал, что несчастная тварь имеет такое же право на жизнь, как и наш сеттер-чемпион. Он привлек на свою сторону Лейси и Люка и, что же делать, мы держали у себя эту трехногую дворнягу девять лет. Она сдохла уже в преклонном возрасте.
