(1 Оживленец — поднятый некромантом мертвец, сохранивший свою прижизненную личность и память. Радикально отличается от восставших мертвецов, зомби и умертвий.)
Элис
Мечта рабов: базар, на котором можно купить себе господина.
Станислав Ежи Лец
...Яркое и ещё горячее осеннее солнце спряталось за полупрозрачное облачко, чтобы снова выглянуть из-за него через пару мгновений. Бездонное лазоревое небо пронзают изумрудные стрелы старых тополей. Далёкие крики птиц тонут в детском гаме — уроки закончились, пора идти домой, прочь от школы! Я весело шагаю, уже рисуя себе в воображении, как меня будут хвалить дома за "пятёрку" по математике и как потом будут ругать Хельгу. Мою ленивую сестричку оставили после уроков, решать задачки для первого класса. А что может быть обиднее для второклассников?!
За спиной топорщиться тяжёлый сиреневый рюкзак с пучеглазой куклой и множеством брелочков. Длинная рыжая коса лежит на нём почти параллельно земле. Настроение у меня самое солнечное, как сегодняшний денёк. Мир кажется огромным и прекрасным, таким завораживающим и добрым, что я верю, мне в нём найдётся место. Пусть дразниться Хель, что я не могу колдовать, пусть косо смотрят одноклассники, пусть! Сейчас мне весело. Я несу в охапке букет желто-красных кленовых листьев, из которых дома сплету венок, и он будет моей золотой короной.
— Эй, рыжая!
Я вздрогнула и ускорила шаг. Ох, только объяснять Лану, что я не Хель, мне не хватало. Все младшеклассники бояться этого огненного мага. Он с компанией семиклассников любит издеваться над слабыми магами, заставляя бегать от огненных сфер. Я усердно просила Афину Палладу защитить меня от встречи с ним, но богиня меня не услышала.
Дорогу мне заступали двое старшеклассников, высоких и сильных.
— Куда спешишь, земляничка? Ты уже везде успела!
Дурацкое прозвище Хельги кажется мне ещё более обидным.
— Я не Хель! — пытаюсь протестующе пищать, но меня не слышат. Просто не хотят слышать.
В панике обернулась, надеясь успеть добежать до поворота, к оживлённой улице. Говорил же мне папа, не ходить дворами...
А от школы уже шёл Лан, худой и светловолосый парень, с тёмными страшными глазами. На ладони он беспечно подбрасывал небольшой огненный шарик, всего лишь с половину моей головы размером. Артемида Охотница, да меня же насквозь прожжёт!
Он молча кидает в меня сферой огня, в полёте разлетающейся на несколько более маленьких шариков. Я постаралась уследить за ними всеми, но часть отлетела куда-то мне за спину, чтобы потом вернуться. Я попыталась отпрыгнуть в сторону, но меня удержали за плечи. Зажмурившись, заслонилась руками, чувствуя жар в последний миг свернувших сфер. Тихий и проникновенный смех Лана пугал меня гораздо больше огня.
Один из шаров пронёсся совсем близко от моей руки прежде, чем я успела её отдёрнуть. Один из пальцев опалило холодом, и блестящее кольцо, подаренное папой, скатилось с ладони.
И одновременно исчез страх вместе со всеми сферами огня. Удивлённый маг швырнул в меня ещё парочку, тоже испарившихся ещё на подлёте. Несколько мгновений он недоверчиво приглядывался, а затем брезгливо сплюнул на землю.
— Пустышка, мать её! — и добавил ещё пару непонятных мне слов. Я попятилась, надеясь проскользнуть мимо остолбеневших парней, но один из них схватил меня за руку. Подошедший Лан без слов ударил меня по лицу, держащий меня старшеклассник сильно толкнул, что я упала на землю. Другой хотел ещё и пнуть, но маг скривился.
— Не пачкайся об эту мразь. — А затем добавил, повернувшись ко мне: — Таких как ты в детстве душить надо.
Они ушли, весело переговариваясь, над чем-то смеясь. А продолжала сидеть на холодном асфальте и глотать злые слёзы. Как-то сразу понятными стали страх и злость отца, когда я рассеянно крутила на пальце рубиновой кольцо. И его нежелание чему-либо меня учить. И странная отчуждённость доброй бабушки, всегда баловавшей Хельгу мелкими амулетами. Ненависть в глазах знакомых магов, пара подслушанных слов: "она станет нашей смертью"...
— Будьте же вы прокляты... — со спокойной яростью выдохнула я. — Да будьте же вы прокляты!!!
Звенящий крик достиг чуть отставших от мага его дружков и швырнул их на землю.
Больше они не поднялись...
Горькое воспоминание детства сменилось расплывчатым образом мёртвой жрицы. Мне запомнились её глаза. Остановившийся, пылающий торжествующим предвкушением взгляд. Глаза фанатика или психа. Но какая разница, кем из них она была, если она убита. Мной. Бррр...
Я старательно отогнала от себя неприятную мысль. Не получилось, она всё время возвращалась, как муха к варенью. И я не могла скрыть от себя, что мне стыдно. Не за то, что убила, нет. За то, что так спокойно это восприняла. В конце концов, в моё время многие убивают. В основном на маленьких, всем надоевших войнах. Или защищаясь от расплодившихся бандитов. Какая, в конце концов разница, как и кто?! Ведь убила я...
Я с нажимом помассировала виски. Плевать. Плевать на всё, я должна вернуться домой! Ради этого я даже по трупам пойду, лишь бы не оставаться здесь, где я сама — без пяти минут покойница.
Привычно открестившись от совести, я робко выглянула на палубу корабля.
Напроситься в пассажиры на боевой галере оказалось достаточно просто. Во всяком случае, Анрис усиленно делала вид, что это так. Правда, это стоило нам пары золотых колечек, нагло утащенных мною из храма. За эту плату нам предоставили довольно просторный закуток, где до этого явно ютился сама капитан. К нам относились с некоторым недоверием, но с вопросами не лезли, позволяя нам обеим беспрепятственно предаваться унылым размышлением о нашем будущем.
Отсутствием фанатичного почитания и желания сбагрить меня обратно в храм, я тоже была обязана Анрис и притащенному её прямоугольному куску ткани, из которого мы на скорую руку соорудили вполне приемлемый плащ. И теперь высовываться без него мне было запрещено.
Впрочем, я и не стремилась. Несколько дней назад мы плыли по заросшей камышом дельте, и я смогла по достоинству оценить местную популяцию мух и комаров. Теперь, когда мы вышли в море, я не высовывалась по другой причине — опасалась, что меня укачает. Всё-таки, в моей памяти был ещё свеж позапрошлогодний опыт катания по реке на теплоходе почти столетней давности.
Анрис стояла рядом с кормчим и что-то у него выпытывала. Заметив мою рыжую макушку, она вежливо поклонилась мужчине, завершая разговор, и направилась в мою сторону. На её лице крупными буквами была написана усталая обречённость.
— Тефнут! — при желании, египтянка оказалась способна прошипеть даже имя хищной богини, хотя шипящих в нём не было.
Отмахнувшись от её претензий, я быстро спросила:
— Ты передала капитану просьбу плыть на Крит?!
Из всей этой фразы девушка поняла только "плыть" и "Крит", но спокойно кивнула.
Мой выбор был обусловлен незнанием текущего года, а память услужливо подкинула информацию, что по исследованиям археологов Критская цивилизация почти ровесница Египетской. Правда, оказалось, что аборигенам не известно о самом существовании острова. Так что пришлось спешно менять курс и плыть...
— Так куда ты сказала им плыть?
Анрис скромно улыбнулась и попыталась объяснить знаками. Ясно. Это слово на моём языке она не знает.
С приглушённым стоном я уселась на койку, флегматично размышляя о превратностях судьбы. Даже на халяву не удалось на Крит сплавать!.. Анрис с тёплой улыбкой коснулась моих волос. За последние дни она почти избавилась от своего фанатического поклонения, но восхищение в её глазах не исчезло.
Наше внимание привлекли испуганные крики на палубе. Анрис пулей метнулась туда, выяснять что случилось, а прильнула глазом к щёлке, рассматривая суетливую беготню быстро вооружавшихся гребцов. Как мне показалось на первый взгляд, хаотичные движения людей имели под собой основу: галера чуть накренилась, разворачиваясь, затем качнулась в другую сторону, потому что туда перебежала вся команда во главе с кормчим. И тишина...
... которая оказалась нарушенной, едва в каютку вломилась Анрис. Судя по её испуганному лицу, из морской бездны вынырнул Посейдон Земледержец (он по легендам сильно не красавец), скрещённый с кракеном и всеми глубоководными гадами. Испуганная жрица выдохнула одно единственное не расшифрованное слово, заставив меня гадать, было ли это ругательством или египтянка пыталась сказать что-то, не зная русского аналога этого понятия.
Впрочем, по мягкому толчку и раздавшимся следом крикам и звону металла я всё прекрасно поняла.
М-да. Повезло нам нарваться на пиратов... Похоже, сволочная стерва Судьба решила исполнить хоть одно моё желание: помнится, в далёком безоблачном детстве я мечтала стать королевой пиратов. Ну-ну. Насчёт, королевы не знаю, но морских работников меча и топора точно вскоре увижу. Если сильно повезёт, то мёртвыми, ибо живые взрослую и умную меня что-то не особо прельщают.
Затаив дыхание, мы как мыши под веником сидели в темноте, напряжённо прислушиваясь к крикам боли и страха, яростному визгу стали и топоту множества ног. Когда звуки боя (или бойни?) начали стихать, я стараясь не особо шуметь вытащила из кармана пистолет, надеясь, что там осталось хотя бы пять пуль — обойму я поменять (зачем, если предыдущая не кончилась?) или взять с собой я забыла. О чём сейчас и жалела. Египтянка с любопытством и надеждой покосилась на огнестрельное оружие, я слегка напряжённо повела плечами. Если пираты перебили всех воинов, то несколько пуль маленького калибра нас тем более не спасёт, к тому же я не была уверена, что если буду палить навскидку, то обязательно попаду. Целиться мне не дадут.
Громкие, незнакомые голоса и глумливые смешки лучше всего убедили нас в победе пиратов. Анрис зажмурившись глухим речитативом молилась кому-то из обширного египетского пантеона. И чем ближе были шаги, тем тише и неразборчивей становились слова девушки. Прикусив губы, чтобы не выплёскивать свой страх подобным образом, используя бесконечный ресурсы великого и могучего русского, я начала считать секунды и просчитывать варианты.
Пираты в любом случае сюда заглянут в поиске дорогих вещиц, но если по нелепому стечению обстоятельств они этого не сделают, придётся привлекать их внимание любыми способами — остаться на неподвижно корабле с кучей трупов посреди моря в мои планы не входило. Вот если бы мы были на суше, об этом варианте ещё следовало бы подумать. Положив пистолет на колени, я на всякий случай, внутренне содрогаясь от нехороших предчувствия, я сняла рубиновое кольцо и засунула его за голенище сапога. Вместо него я быстро надела все утащенные из храма. А вот с моей змейкой всё было не так просто. Пришлось стаскивать с другой ноги сапог, обвивать браслет вокруг лодыжки и надеяться, что на слегка топорщащееся голенище сапога не обратят внимание.
Едва я успела взять пистолет и сосредоточиться на утихших шагах, дверь распахнулась. Вздрогнув от неожиданности, я сначала машинально отметила, что остановилась считать на двадцати семи, а потом уже выстрелила. Промазать на таком расстоянии удалось бы лишь слепому.
Анрис с восхищением покосилась на меня, умоляя взглядом перебить всех нападающих подобным образом, но я лишь отрицательно покачала головой и быстро спрятала пистолет. Привлечённые выстрелом и неприятно удивлённые внезапной смертью приятеля, в каюту заглянули несколько пиратов. Их небритые паскудные рожи оптимизма и благодарности к судьбе-злодейке мне не прибавили. Увидев в каюте лишь двух перепуганных девиц, разбойники немного осмелели, но входить не спешили. Вместо этого один из них выкрикнул несколько гортанных слов. Беспомощно на меня оглянувшись, Анрис послушно выбралась из тёмного закутка, позволяя пиратом насладиться своей красотой. Вылезшая следом я, похоже, наоборот их распугала своим зверским выражением лица. Но после короткого и злого, похожего на лай, окрика одного из морских разбойников, одетого получше, нас быстро обыскали и отобрали мои кольца, которые я безропотно отдала, и кинжал Анрис, за который жрица цеплялась до последнего, пока не получила сильную затрещину. Препроводив нас на пиратский корабль и заперев в трюме (довольно сухом и чистом), разбойники продолжили обыскивать галеру и перебитых воинов. Не сказать что бы мне было их жалко, но такой нелепой и глупой смерти я бы им не желала. Правда, сами воины могли думать совсем иначе.
Забившись в тёмный угол трюма, я мрачно и пессимистично ожидала решения нашей участи. О том, что могут с нами сделать эти твари я старалась не думать. Бледная Анрис тоже об этом вспомнила и вцепилась мне в локоть, надеясь, что я смогу её защитить. При нападении я вряд ли смогу быстро выхватить пистолет и метко выстрелить, не целясь. Такое только в низкопробном старом кино возможно.
Но, к моему облегчению и удивлению, нас не трогали. Иногда открывался люк, в него заглядывала отвратительно-мрачная рожа и нам спускали мутную воду в дырявой фляги (наверняка глумились) и реже — куски сухарей. Вынужденную голодовку мы перенесли стоически: я уже была закалена неделями упорных диет, а жрица привыкла к их варианту поста, устраиваемому в неурожайные и засушливые года. Меня больше удручала невозможность помыться, постоянно ощущать себя грязной сильно угнетало. К тому же, в постоянной темноте было тяжело с подсчётом времени, я однажды попыталась подсчитать сколько дней я обретаюсь в этом времени, и по самым оптимистичным вариантам получалось не меньше двадцати дней. Представляю, как дома родители с ума сходят. Впрочем, сойти не смогут — папочка не позволит, он же менталист. А мама даже не плакала, наверное, ни разу — ведь из-за слёз глаза и нос красными становятся, а её кроме собственной внешности ничего не волнует.
В темноте, хандре и голоде прошли и все остальные дни нашего путешествия. Одним прекрасным ярким днём (из-за этого показавшимся нам ужасным) нас выволокли на палубу. Для приличия пошипев на тащившего меня пирата и получив предупредительную затрещину, я попыталась осмотреться, когда глаза перестали слезиться от яркого света. Как оказалось, мы были не единственными пленниками морских разбойников. Небольших тайничков-трюмов на корабле было несколько, и почти все кроме нашего были уже заполнены. Теперь всех пленников согнали на верхнюю палубу, и люди озирались, словно пытаясь найти знакомые им лица. Анрис мёртвой хваткой вцепилась в меня, боясь потерять в этой толпе. Я попыталась ободряюще ей улыбнуться, но получилось плохо.
Корабль стоял в порту крупного города. У причала были пришвартованы несколько крупных кораблей и несколько мелких лодок. Сойдя по трапу на пристань, нас отвели в какой-то низкий барак и загнав всех в один подвал, наши надсмотрщики куда-то ушли. И я даже догадывалась, куда. Сжавшись в углу, я исподволь рассматривала товарищей по несчастью. Большую часть представляли собой пленённые воины, мрачные избитые мужчины атлетического телосложения. Но были среди них и несколько заморенных женщин, с истощёнными от страха лицами. Троица подростков с холодными злыми глазами скучковалась у противоположной стены. Один из старших мальчишек, с любопытством меня рассматривавший, столкнувшись со мной взглядом, тут же отвернулся. Нервно ухмыльнувшись, я поняла, что похоже моя не шибко выдающаяся личность будет одним из самых ярких товаров на рынке. М-да, рыжих тут, по-моему, не было.
