1894 часть 5

— Если вопросы окажутся столь сложными, я надеюсь вы составите мне компанию? Мне будет приятно поговорить о поэзии с таким достойным господином, — Роз-Мари многообещающе улыбнулась.

* * *

Генерал Лебедев решил провести морскую часть дороги в компании русских моряков на большой барже — «убийце линкоров». Штормило. Пехотный офицер много раз пожалел о своем решении. Цвет лица у Лебедева стал серо-зеленым, ни бесед, ни застолий не получилось. Из-за волнения на море баржа всё больше отставала от эсминца, пока его дым не оказался на горизонте.

— Всё равно от нас сейчас нет ни малейшей пользы. Катера спустить на воду не получится, — пояснил генералу уход эсминца капитан «убийцы линкоров».

Через час в том месте послышалась артиллерийская канонада. Еще через час она стихла. Когда баржа оказалась на месте сражения, на волнах виднелись лишь обломки шлюпок. Долгие поиски позволили спасти десяток матросов и одного офицера.

— На нас напали два австрийских линкора, — пояснил офицер, — Нас ждали. Они расстреляли шлюпки с экипажем. Это мерзкое преступление. Весь мир отвернется от Австрии!!!

— На эсминце должен был быть Гусев, — пояснил генерал Лебедев.

«Морская болезнь — это малая плата за жизнь. Часть удачи Гусева коснулась и меня. Вот оно как работает!!!» — подумал генерал.

* * *

Грабеж Константинополя прошел по плану без всяких неожиданностей. Сбылось даже предсказание Гусева о пожарах во дворце.

— Слуги султана не знают о десанте. Они захотят воспользоваться бомбежкой, чтобы скрыть хищения. Поэтому на всех складах вспыхнут пожары. Вам следует поторопиться с десантом, иначе всё сгорит, — инструктировал генерала Гусев. Он увидел удивление во взгляде Лебедева и пояснил, — А вы думаете у нас в России случайно склады боеприпасов горят? Воруют!!!

Сокровищ во дворце султана оказалось огромное множество. Самолеты вывозили их целые три дня. Турки успели подтянуть резервы, и потери составили больше половины десанта. Самолеты бомбили турок непрерывно. Казаки выбили элиту османской армии, и Россия должна была быть благодарной неожиданному подарку. Не обошлось без вишенки на торте. Султан был ранен, и казакам удалось его захватить. Лебедев пытался использовать султана, чтобы заключить перемирие, но ему это не удалось и большую часть серебра пришлось бросить. Приказ Гусева был однозначен. Как только потери десанта составят пятьдесят процентов — эвакуация.

Султана отпустили из плена после подписания им договора на передачу Гусеву всех османских земель на Аравийском полуострове. Генерал знал о навязчивой идее Гусева приватизировать пустыню, и постарался сделать командиру подарок.

Глава 17

Война (3)

Новость об уничтожении французского корабля, перевозящего Гусева, мгновенно разлетелась по Европе. Вильгельмина поверила абсурдному слуху, несмотря на то, что генерал Семенов уверял королеву в невероятной живучести Гусева.

— Ваше величество, австрийцы хотят верить в чудо, но мы должны исходить из фактов. Пока экспедиционный корпус не вернулся, нет никаких оснований верить слухам.

— Если король погиб, то Германия может напасть на Нидерланды?

— Для этого императору нужна абсолютная гарантия гибели Гусева. Если Германия нарушит договоренности, а наш король вернется, то Берлин, Гамбург и Кёльн перестанут существовать.

— Вы меня успокаиваете, генерал?

— Завтра, максимум послезавтра, экспедиционный корпус достигнет побережья Франции. Гусев узнает о глупых слухах, и тут же отправит нам телеграмму.

* * *

Сообщение о смерти Гусева Роз-Мари прочитала в газете. Семена Ильича она нашла на конюшне, тому очень нравились два арабских гнедых жеребца. Генерал пользовался любой возможностью, чтобы побаловать любимцев морковкой или яблоком.

— Кто вас расстроил, милое создание, — спросил генерал, нежно посмотрев на Роз-Мари.

— Ненавижу расставания, — француженка заплакала, и бросилась на грудь Семену Ильичу.

— Я никуда не еду. Что происходит? — Семен Ильич был удивлен внезапной нежностью Роз-Мари.

— Вот!!! — француженка протянула генералу газету, — Гусева опять убили! Владимир Иванович поедет в Гаагу, чтобы опровергнуть этот слух, и вы поедете с ним!

Роз-Мари зарыдала, тем самым не давая возможности Семену Ильичу прочесть заметку в газете.

— Егор! — генерал подозвал ближайшего охранника, — Найди Гусева, отдай ему газету.

Роз-Мари продолжала рыдать, слуги оглядывались на романтическую сцену у конюшни, и генерал счел нужным увести француженку в помещение. В гостиной Луиза уговаривала Гусева не уезжать.

— Пошли своему начальнику штаба телеграмму. Дай ему задание опубликовать некролог. Враги обрадуются, проявят себя.

— Дорогая, мне не нужны никакие изменения. Меня всё устраивает. Война экономик обогащает Бельгию, Нидерланды, Ершова и меня лично.

— Володя! Ты простишь австриякам покушение на свою жизнь? С возрастом ты становишься всё консервативнее и миролюбивее. Странно, но безрассудным мерзавцем ты мне нравился больше.

— Ты еще по поводу моей лысины пошути, — засмеялся Гусев. Володя посмотрел на заплаканную Роз-Мари. — Семен Ильич, я и не подозревал, что у вас всё так далеко зашло?

— Как честный человек, вы, генерал, обязаны сделать моей сестре предложение руки и сердца, — строго посмотрела на брата Гусева Алиса.

— Мне казалось, что мой возраст… Роз-Мари, станьте моей женой, — генерал принял неожиданное, но приятное решение.

— Это так внезапно. Мне нужно подумать, — сверкнула счастливыми глазками Роз-Мари. — Я согласна!

— Поздравляю! Дорогой кузен, если император сочтет твою женитьбу на француженке недопустимой для твоей нынешней должности, то добро пожаловать в мою ЧВК. Должность и звание выше, а оклад втрое больше.

* * *

Гусев оставил брата в замке, а сам поехал навстречу с экспедиционным корпусом. Лебедев доложил о богатых трофеях, награбленных в Константинополе, и чудовищных потерях османской армии. По его словам получалось так, что дай Гусев свободу генералу, и вся турецкая армия была бы уничтожена. В конце Лебедев упомянул о потерях казаков, мельком, в рамках информации о выполнении приказа Гусева.

— Основная версия следующая. Я был на французском эсминце. Выплыл и добрался до небольшого острова в море. Провел в холодной воде целый день, и сейчас тяжело болен. Пневмония, иначе говоря, горячка.

— Королева мгновенно пришлет толпу врачей, — заметил Лебедев.

— Ей я расскажу другой вариант. Не было меня на эсминце, мы с тобой вино пили на барже. Но я решил воспользоваться удобным случаем и разорить австрияков на пару сотен миллионов долларов, — уточнил версию Гусев.

— У нас вся османская добыча меньше трехсот миллионов! — удивился Лебедев.

— Ты золото на вес считаешь! А там сплошь искусство! За триста миллионов я добычу продам Ершову мгновенно, а он в США реализует за пятьсот миллионов!

* * *

Президент Франции Арман Фальер сидел у изголовья смертельно больного Гусева. Он пытался сделать скорбную мину, в основном для генерала Зайлера, считавшегося другом монарха. Оба премьера, Бельгии и Нидерландов, сидели с такими постными лицами, будто были профессиональными лицедеями. Королева держала каменное лицо, провожать в последний путь мужей стало для неё как бы традицией.

— Я не вижу кузена короля? Он погиб? — спросил Вильгельмину шепотом президент.

— Семен Ильич не стал отправляться в морской вояж, он не любит качку, — шепотом ответила королева, не пояснив, где находится этот родственник.

— Все собрались??? — свистящим голосом спросил Гусев, и зашелся мучительным кашлем.

— Ершов будет только через неделю, — сообщила королева.

— Не будем его ждать. Я могу не…, — закашлялся монарх.

— Врач сказал, что ты уже через неделю поправишься, — сказала королева.

Никто ей не поверил, настолько фальшиво были сказаны эти слова.

«Великолепная актриса!» — подумал Гусев.

— Я хотел бы сегодня поддержать инициативу моего личного друга, президента Франции, Армана Фальера, — смог произнести длинную фразу монарх. — Предложение всеобщего мира. Без аннексий и контрибуций.

Президент смог промолчать только из-за огромного дипломатического опыта. Королева незаметно наступила Арману Фальеру на ногу. Тот понял, что не успел прочитать красиво оформленную бумагу, полученную от Вильгельмины.

— Позвольте! Я зачитаю своё предложение. «Уважая права других людей и народов в духе гуманистических установок и жизненных целей в восприятии мира; постоянно помня о любви, сострадании, милосердии, миролюбии, о терпимости по отношению к людям; не забывая о социальной ответственности в контексте сопротивления злу, порокам и соблазнам; я предлагаю сделать первый шаг на долгой дороге к миру.»

Все внимательно слушали французского президента. Королева расчувствовалась и промокнула кружевным платочком несуществующую слезинку. Арман Фальер прочитал восхваления французскому миролюбию до конца страницы. Он перевернул лист. Там было предложение о перемирии на полгода.

— Франция предлагает Германии отвести войска к границам, произвести полный обмен пленными, а также в дальнейшем мирными средствами производить урегулирования споров, действовать добросовестно и осуществлять сотрудничество.

— В 1899 году по решению первой Гаагской мирной конференции была создана Постоянная палата третейского суда, — заполнила возникшую паузу Вильгельмина. — Я предлагаю заключить договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики.

— Единственное исключение из общего правила: «Мир без аннексий и контрибуций» относится к Австро-Венгрии. Эта страна должна компенсировать ущерб за эсминец, уничтоженный в Средиземном море. Генерал Гусев выставил к нам счет на триста миллионов долларов. Я считаю, что этот долг должна оплатить Австро-Венгрия, — подвел черту президент.

— Выведет ли султан Оманской империи Гусев свои войска из Занзибара и Басры? — спросил генерал Зайлер.

— У вас будет полгода для переговоров о мире. Это технический вопрос, — отрезал Арман Фальер.

— Господа! Вы утомили короля. Консилиум врачей гарантировал, что Гусев через неделю будет абсолютно здоров, — счастливо улыбнулась Вильгельмина. Все сделали вид, что поверили, и еще раз посмотрели на черное лицо короля. — Мы ждем всех послов не позднее чем через две недели.

* * *

Ни один из послов, кроме германского не приехал. Австро-Венгрия сразу отказалась от заключения мира, посчитав неприемлемой выплату огромной компенсации. Россия рассчитывала захватить проливы Босфор и Дарданеллы. Из-за этого не могла выйти из войны Османская империя. Болгария и Сербия также продолжили войну. Перемирие Франции и Германии нарушило планы России на быстрый военный успех в войне с Османской империей. Германия перебросила войска на восточный фронт, и России также пришлось производить перегруппировку. Гневные демарши в адрес Франции не действовали, формально у России не было причин отказаться от мира. Наступило новое шаткое равновесие.

Ершов едко комментировал тактику Гусева, считая, что перемирие нарушит методы ведения войны. Оно может превратить позиционную войну в «открытый» обмен ударами. Гусев считал, что Германия истощила свои резервы, и нужно дать ей передышку, выведя из активной борьбы Францию.

— Володя, ты жене не стал рассказывать, что тебя не было на французском эсминце?

— Я решил пошутить. Дал Вильгельмиле надежду, что горячка убьёт меня надежнее пули, — хихикнул Гусев, — Видел бы ты её разочарование, когда у меня пропал «жар», «нормализовался цвет лица» и я «перестал выплевывать куски легкого»! На, почитай стенограмму последнего разговора моей жены и её фаворитки, мадам Куку.

— Ты приказал следить за своей женой???

— Хочешь жить — будь в курсе интриг!

Ершов, нехотя, взял расшифровку беседы.

«Королева: Объясню, почему я попросила тебя срочно приехать.

Мадам Кудзу: Я всегда к услугам вашего величества.

Королева: У моего мужа была горячка. Гусев десять часов плыл в ледяной воде. Я надеялась, что горячка его доконает.

Мадам Кудзу: То, что от яда его пучит — это мелочи? А пули не всегда оставляют синяки?

Королева: Глупо было надеяться. Согласна.

Мадам Кудзу: Что-то изменилось?

Королева: Да! Вчера, после часа любви, у мужа так колотилось сердце, что я думала — у него будет удар. Если бы я могла заняться с Гусевым минетом… Он бы умер! Ты всё еще влюблена в Гусева?

Мадам Кудзу: Я его ненавижу!!! Он единственный мужчина в моей жизни, но я всегда готова убить его.

Королева: В Индии… Гусев практиковал некоторые излишества. Он занимался любовью сразу с двумя наложницами. Я хочу склонить Гусева на один-два эксперимента.»

— Володя! Дружище, у тебя проблемы с сердцем? — Николай растерянно посмотрел на Гусева.

— Это временно. Алиса заездила насмерть. С одной стороны, полностью теряешь рассудок, с другой стороны, мне скоро сорок лет.

— Мы одногодки.

— Но ты не бегал с полной выкладкой по жаре при ста процентах влажности.

— Зачем тебе мадам Куку? Она полная копия королевы. Сестра моей жены похожа на Сабину, как близняшка. Не поверишь, у меня нет ни малейшего желания сходить налево.

— Моя жена интриганка. Я живу как на вулкане.

— Ничем не могу помочь. Хотя… Вильгельмиля вчера устроила мне конную прогулку. Она настолько рискованно ведет себя, и этим напомнила мне мою жену. Королева любит риск, она адреналиновая наркоманка. Ты, Володя, покатай её на мотоцикле, на самолете, жаль, что парашют тебе недоступен. Когда отправишься грабить Вену, то захвати с собой жену.

— Грабить Вену? Грабить Вену! Твои новые БТР слишком дорогие. На мой заказ можешь не рассчитывать. Сотый бензин и новые движки для самолетов я так и быть оплачу. Но БТР… Такое впечатление, что это не я граблю Вену, а ты грабишь меня!

— Хорошо. Вернемся к мадам Куку.

— Она обожает брюлики. Ты не мог бы подарить ей пару-тройку колечек, и отвлечь её от аферы…, — сделал умоляющее лицо Гусев.

— Вижу, Алиса вымотала тебя до полного?

— Сосала и сосала. Знает, что мне это не нравится. Специально! Мстила!

— Как твой сын?

— Великан! Смышленый, наглый, крикливый.

* * *

Германский посол попытался решить с Гусевым вопросы передачи Занзибара и Басры до встречи с президентом Франции.

— Вы дезавуируете подпись на вот этой карте? — Гусев выложил на стол свой главный аргумент.

— Я уверен, ваше величество, что никто не рассчитывал на согласие Великобритании, когда подписывали этот документ. Все подписанты считали это казусом.

— Султан Османской империи отозвал свою подпись на акте передачи мне Аравийского полуострова. Он объяснил это насилием со стороны казаков. Не желает ли Германия купить у меня южную половину полуострова? Там Мекка. Вы могли бы позднее обменять её на Иерусалим.

— Вы предлагаете продать то, что вам не принадлежит?