1894 часть 5

Одновременно с Семеновым в Гаагу прибыл Сталин, и генералу пришлось два дня ожидать, пока Ершов освободится.

* * *

— Иосиф Виссарионович, я подтверждаю все условия финансирования вашей партии, — развеял все сомнения революционера король.

— Николай Николаевич, революционная ситуация созрела. Мне нужно больше типографий, больше оружия и больше средств на конспиративные квартиры. На этот год два миллиона рублей. Следующий год будет решающий, надо увеличить финансирование до пяти миллионов рублей.

— Я не хочу показаться жадным. Но мне нужно разобраться, куда именно пойдут деньги. Мои цели вам известны. Я не вижу массовых убийств дворян, офицеров и предпринимателей. Даже плеснуть кипятком или кислотой в лицо жандарму или казаку ваши революционеры боятся. Мне нужно от вас действие, а не пустые слова. Платите за обезображенного жандарма не три рубля, а пять или десять. Но вы должны навести панику среди белоручек.

Ершов требовал от Сталина установить красный террор. Иосиф Виссарионович сопротивлялся. Он считал, что альтернативы ему, как лидеру партии, нет, и не может быть. И это было правдой.

«Как же меня раздражает этот торгаш! Клячкин был идеалом, образцом для подражания. Гусев вызывал уважение, и даже трепет. Но Ершова хочется поставить первым в списке для расстрела. Ты ему вынь и положи отчет по каждому потраченному рублю! Он думает, что революция — это «бизнес».»

* * *

Семенов немного успокоился, ожидая аудиенции.

— Прошу меня простить, генерал, я был занят. Встречу наметил заранее и не мог отложить, — сухо извинился Ершов. — У вас какой вопрос?

— Я хочу поставить вас, Николай Николаевич, в известность, что после Гусева принял на себя руководство ЧВК.

— Это всё?

— Нет. Прошу вас больше не посылать приказов, наши отношения с настоящего момента становятся чисто договорными.

— Мне понятно. Это всё?

— Нет. Казаки в настоящее время находятся в Марселе. А где самолеты и БТР мне неизвестно. Я требую их мне вернуть.

— Водители БТР и механики — это крестьяне с Гавайев. Они не поддержали ваше руководство ЧВК. Такое же решение приняли летчики. Самолеты не летают без бензина и ремонта, а механики опять крестьяне.

— Понятно. Гусев ежемесячно выплачивал каждому казаку долю от реализации добычи в Париже, Лондоне и Константинополе. Где эти средства?

— А где доля Гусева от добычи в Вене? Должен заметить, до тех пор, пока вы не расплатитесь с летным составом и водителями БТР, вы не сможете вывести австрийские трофеи из Франции.

— У меня и в мыслях не было присваивать добычу летного состава или водителей БТР, тем более, упаси бог, долю Гусева. Присылайте своего бухгалтера, чтобы не было ни малейших подозрений в честном разделе.

— Уверяю вас, генерал, ежемесячные выплаты казакам будут продолжены.

— С вами приятно иметь дело. Я ценю ваши усилия по нашему спасению.

— Это был мой долг.

— Нет, Николай Николаевич, мало кто смог бы так быстро и эффективно организовать наше спасение. Тень военного гения Гусева упала на вас.

— Это уже слишком. Владимир Иванович был такой один. Генерал, может быть мы продолжим наше общение за ужином. Тем более, я уверен, королева захочет узнать подробности гибели мужа от очевидца.

— Королева в состоянии справиться с этим ужасным горем?

— Я несказанно страдаю рядом с ней. Мне всё время кажется, что я недостаточно любил Гусева. Когда я вижу, как она переживает, я чувствую себя грубым и недостойным.

«Нужно перестать спать с Вилей. Это на самом деле нехорошо. Понятно, она не любила его, а Гусев не любил её. Но внешне, наша нынешняя связь выглядит несколько несвоевременной.»

— Жизнь продолжается. Смерть забирает из наших рядов лучших.

* * *

Ужин прошел неудачно. Рассказ Семенова о гибели Гусева выглядел насквозь фальшивым. Ершову постоянно казалось, что генерал чего-то недоговаривает, что-то скрывает.

* * *

— У меня такое впечатление, что Гусева убили, — сказала королева лежа на руке Ершова.

Николай вытащил руку, которую Виля ему уже отлежала, приподнялся, посмотрел в глаза королевы.

— У меня тоже такое впечатление. Только там был Павел Павлович! Почему он не приехал? Где его доклад?

— Ты можешь его вызвать?

— Да. Если смерть Володи не случайна, то моя месть будет страшна.

— Этот ужин испортил мне настроение. Николя, ты не обидишься, если я сейчас уйду. Нет желания продолжать.

— Хорошо.

Глава 19

Революция

— Пал Палыч, что за херня? Такое впечатление, что Гусева убили и скрывают, — не поздоровавшись, набросился на безопасника Ершов.

— Николай Николаевич! Мне запрещено выдавать вам информацию!

— Кто? Кто запретил? Я теперь за Гусева. Я приказываю! Ты слышишь? Приказываю тебе! — Ершов стукнул кулаком по столу.

— Хорошо. Успокойтесь. Вот вам адрес. Поезжайте туда один. Если вам откроют дверь, то … вы поговорите с человеком, который вправе отдавать мне приказы.

— Секреты самого главного секретчика. За мной следят. Французы, англичане, германцы.

— Мои люди их нейтрализуют. Чисто. Без жертв, можете не волноваться, — довольно улыбнулся генерал.

* * *

Ершов поехал на встречу на своем любимом коне, правда, из конюшни Вильгельмины. Ему казалось, что так за ним будет сложнее проследить.

Дверь в дом не была закрыта, и Ершов, постучав молотком, вошел.

В комнате за столом сидел Гусев.

— Рассказывай, — хмуро приказал Ершов.

— В Австрии меня контузило. Сердце, практически остановилось, врачу пришлось делать закрытый массаж. Я подумал, что это удобный случай выйти из игры.

— Зачем?

— Меня все боятся, следовательно ненавидят. Ты, на моем фоне всегда смотрелся адекватным, добрым дядюшкой.

— Расчетливым дельцом!

— Именно! Своим человеком. Ни англичане, ни французы, ни бельгийцы не могут забыть унижения. Развалины Лондона и Парижа, низвержение бельгийского короля, Константинополь и Вена — это злоба и ненависть. А ты намекнул, что тебе нужны войска, и все наперегонки бросились к тебе на помощь.

— Только командующим поставили итальянского генерала, — обиженно сказал Ершов.

— Именно!!! Ты штатский. Ты мешок с деньгами. От тебя не исходит никакой угрозы.

— Володя! Как ты мог? Если бы я не собрал экспедиционный корпус, то казаков уничтожили!

— Если бы итальянцы не подошли к Вене, то казаки покину Братиславу и двинулись к русской границе.

— Хорошо. Володя, что мне делать? У тебя есть план?

— Что делал, то и продолжай. Трахай мою жену. Финансируй революцию в России. Когда Сталин захватит власть, нужно будет добиться нормального мира с Германией. Немецкий Киев — это несколько чересчур!

— У тебя вино есть? Я такие новости должен отметить!

— Коля! Врачи категорически запретили спиртное, жирное, сладкое, перченое, соленое, вкусное. И секс!

— Это Алиса! Это она тебя всего высосала!

— Коля! Жизнь прожита не зря! Весело, энергично, не в кабинете. Поначалу мне такая жизнь была не по нраву. А сейчас я понял. Я был счастлив!

— Володя. У тебя был обычный инфаркт. Организм молодой. Ты восстановишься. У моего отца был инфаркт. Через два года он выпивал бокал вина, плавал в море и занимался сексом… в щадящей позе.

— А лечение в ФРГ ты ему оплатил. Помню. Какие лекарства сейчас есть? Аспирин? Ему две с половиной тысячи лет.

— Кстати, малина или настойка клевера гораздо полезнее чистого аспирина, — глубокомысленно заявил Ершов. — Касательно моего секса с Вилей. Ты, я вижу, его всецело одобряешь?

* * *

Армия царской России развалилась и германские войска заняли Ригу, Ревель, Киев Псков, Минск; Прибалтика была занята полностью, до Петербурга осталось около ста километров. Сталин наконец то захватил власть в столице, Москве и большинстве крупных городов. Он объявил себя президентом и обратился к Франции, Великобритании и Германии, что поддерживает мир на условиях французского президента, то есть без аннексий и контрибуций. Германия промолчала, не признав полномочия Сталина.

К Ершову в Гаагу приехал Михаил Калинин, личный представитель Сталина.

— Иосиф Виссарионович хочет, чтобы германские войска вернулись на свою границу, — заявил Калинин.

— Он думает, что я бог? Дьявол? Сказочный джин? — рассмеялся Ершов. — У нас сейчас главная задача — это признание власти Сталина легитимной со стороны Великобритании и Франции.

— Нет! Нам нужно остановить наступление германских войск. Если Германия захватит Москву и Петербург, то ни Франция, ни Великобритания не признают власть Сталина.

— Разумно, Михаил. А не позвонить ли мне лучшему германскому другу Гусева? — Ершов позвал своего помощника, — Я думаю генерал Зайлер еще не ушел на обед. Попробуй дозвониться до него.

Буквально десять минут спустя Ершов уже разговаривал с Зайлером.

— Guten Tag, Herr Sayler.

— Добрый день, мой «русский» друг Ершов. Я так понимаю, Калинин доехал к вам, в благословенную Гаагу.

— Если бы только Николай Иванович. Ваш коллега Семен Ильич каждый день проедает мне плешь, требует принять меры против агрессивных захватчиков. Может вы, мой друг, приедете завтра в Гаагу? Мы бы сели вчетвером, обсудили экономическую нецелесообразность поведения отдельных лиц.

— С удовольствием. Жена давно хочет навестить Вильгельмину. Поговаривают, королева собирается скоро родить сына Гусеву.

— Или дочь. Это не столь важно для престолонаследия Бельгии и Нидерландов.

— Но, я так понимаю, важно с точки зрения финансовой империи Гусева?

— Когда вас ждать?

— Мне нужно получить инструкции от своего начальства. Я могу к нему сегодня не попасть. Завтра, вечерним поездом.

— Мы будем вас с нетерпением ждать.

Ершов позвонил Семену Ильичу.

— Нужно поговорить.

— Прогулка в парке?

— Желательно.

— Буду через час.

Ершов снова вызвал своего помощника.

— Очистите мне территорию радиусом сто метров вокруг клумбы с анютиными глазками.

* * *

— Не нравится мне германское руководство. Николай Николаевич, ты заметил, как бы оговорку Зайлера? Про приезд Калинина он знает, но ему нужно посоветоваться с начальством. Логическая нестыковка, — сделал вывод Семен Ильич.

— То есть предложений он не привезет? — покачал головой Ершов.

— Ему поручили узнать до какого предела мы готовы идти.

— Я не Гусев! Я не могу захватывать Берлин и Кёльн!

— Можешь! Тебе это делать гораздо легче. От тебя германцы этого не ожидают. Все твои угрозы Зайлер посчитает блефом финансиста. Если хорошо сыграть.

— Где я возьму войска?

— Там же, где в прошлый раз. Франция и Великобритания недовольны усиление Германии. Не так. Непомерным усилением Германии. Пусть бы Германия захватила Ригу, Ревель и Варшаву, но не Киев и Минск. И потом, французские и британские унтер-офицеры! Твоя оплата за австрийский поход — это легенда.

— Разграбление Берлина и Кёльна сделают из меня монстра, — резко воспротивился Ершов.

— Нет. Кто гений, герой, полководец австрийского похода? Макаронник! А ты? Мешок с деньгами, бездумно швыряющий доллары налево и направо.

— Назначь итальяшку снова командующим, и о тебе никто не вспомнит. Кстати, ты можешь продолжить спор с Зайлером в присутствии королевы, а она как бы проговорится, и газеты опубликуют твои ужасные угрозы. Зайлер сделает оценку «блеф», а когда блеф окажется правдой, то генерала нужно будет выгонять со службы.

* * *

Вильгельмина не подслушивала беседу Ершова с Зайлером. Так просто получилось, что помощник Ершова открыл дверь, докладывая о её приходе, и королева услышала, как Ершов мямлил свои «угрозы» о принуждении к миру.

«Боже мой! Будь на его месте Гусев! Тому достаточно было нахмуриться, чтобы у собеседника начинали дрожать коленки!»

* * *

Зайлер еще в Германии понял, что Ершов хочет его попросту использовать. Если Зайлер доложит своему руководству, что Ершов планирует нанять французов, Британцев и итальянцев для захвата центральной части Германии, и выдаст рекомендацию отвести войска, то выставит себя либо паникером, либо купленным Ершовым агентом. Если Зайлер выдаст «приятный» для начальства прогноз, а Ершов разрушит десяток городов Германии, то можно распрощаться с карьерой. Зайлер решил полностью игнорировать предложения Ершова.

— Николай Николаевич, ваши предложения о принуждения к миру сделаны не по адресу. Я здесь неофициально, с частным визитом, сопровождаю свою жену. Она пожелала навестить королеву Вильгельмину, — Зайлер изобразил из себя не генерала, а обычного бюргера.

— Я думал, что вы вправе донести некоторые мысли до руководства.

— Нет. Вам нужно передать свой ультиматум через посла республики Гавайи в Берлине министру иностранных дел Германии.

— Будем считать, что я вам ничего не говорил. Подлое нападения, без объявления, войны послужит для руководства Германии прекрасным оправданием разгрома. Разведка не заметила концентрации на границах империи миллионной армии. Император не мог поверить в варварские методы ведения войны цивилизованными государствами. Это цинично и прагматично. Интересно, кайзер и император считают себя и своих родственников бессмерными?

* * *

Зайлер ехал домой хмурый. Жена пробовала поднять ему настроение, но абсолютно напрасно.

— Какой милый человек этот Ершов. Настоящий джентльмен, не то, что страшный урод Гусев. С ним так приятно беседовать, он так заботлив. Королеве повезло, что в трудную минуту нашелся человек, подставивший своё плечо. Все время говорит о мире, оно и понятно, для бизнесмена мир — это процветание.

— Мир? За чей счет? Германия должна отступить на линию Варшавы. Это позор! — разгневался Зайлер. — Не хочу иметь ничего общего с этой авантюрой Ершова.

— Что теперь?

— Ты собираешь ценные вещи, и завтра же отправляешься в поместье моих родителей. Дай телеграмму своим родителям, что срочно, очень срочно желаешь видеть их там.

— Всё так плохо?

— Всё настолько плохо, что твои родители могут не успеть доехать.

— Я дам телеграмму с ближайшей станции, где паровоз будет заливать воду.

— Умница!

* * *

— Михаил Иванович! Я помогаю Сталину последний раз. Он не выполняет главное условие нашего соглашения. Дворянские семьи должны быть уничтожены, в крайнем случае, валить лес на Колыме. Если Иосиф Виссарионович будет изображать из себя гуманиста, то я заблокирую счета. Даю ему три месяца. Революцию не делают в белых перчатках.

Ершов был несколько зол. Зайлер не попал в его ловушку, и теперь следовало использовать газеты для пропаганды «принуждения к миру».

* * *

Генерал-полковник Мольке младший вызвал Зайлера на следующий день после приезда. Граф дал прочитать генералу газетную передовицу.

— Как это понимать?

— Вы сами приказали считать мой визит в Гаагу частным. Это обычные для газет безответственные заявления. Гавайский посол в Берлине молчит. У нас нет никакого официального основания. Концентрации войск на наших границах не наблюдается.