1894 часть 5

Гусев развалился в кресле, не спеша выпил чашечку кофе.

— Господа. Я привез в Лондон предложение о мире. Вам должно быть известно, что буры хотят себе Капскую колонию и десять миллионов фунтов золотом. Вы можете дать ответ сейчас, или через три дня, если не замерзните насмерть. Я приму любой ваш ответ с уважением. Но я сожгу не только Лондон. Через три дня ваши генералы стянут все резервы к столице, а я атакую беззащитный Бирмингем. Я буду захватывать и разрушать город за городом. Вы все знаете, что в Лондоне я легко, практически без потерь, уничтожил элиту ваших войск. Я пройду по острову как нож сквозь масло. Через месяц промышленность Британии умрет. По стране будут бродить миллионы бездомных, а дворяне и прочие «уважаемые люди» будут, как и вы, стоять на коленях, умирая от холода, голода и жажды.

— Уже завтра ваши войска не смогут вырваться из кольца окружения, — гордо заявил Чемберлен.

— Я крайне удивлен!!! Ваши моряки подняли со дна Баб-эль-Мандебского пролива почти десять моих самолетов. Ваши инженеры уже воспроизвели пять самолетов, правда, летчики их разбили при посадке. Так вот! У меня три тысячи самолетов, и я могу перебросить свою армию в любую точку Британии за пару часов, — рассмеялся Гусев.

Володя повернулся к собеседнику своей изуродованной стороной, премьеру показалось, что дьявол — это не прозвище, а сама суть гнусного мерзавца.

— Мы все умрем, но не позволим себя запугать!!! Лучше смерть, чем бесчестье!

— Спасибо. Вы избавили меня от необходимости приходить сюда снова. Вы все тут сдохните от холода. Изберут новый парламент, назначат нового премьера, появится новый король. Империя рухнет, как карточный домик. Буры загонят в океан жалкую толпу испуганных солдат. Аграрная Британия не сможет содержать столь могучий флот. Это будущее вашей страны. Ваше счастье в том, что вы умрете и не увидите этой жуткой картины.

Глава 4

Ни мира, ни войны, а армию разбомбить

Гусев оставил рядом с Чемберленом сотника, на случай, если премьер передумает. А сам отправился регулировать отправку трофеев. Авианосцы переместились в бухту Уош, и плечо доставки удлинилось в два с лишним раза. С учетом серебра вес добычи превысил триста пятьдесят тонн. И по весу, и по стоимости лондонские трофеи вдвое превысили индийский «клад». Около ста тонн составили картины и скульптуры, большей частью из Лондонской национальной галереи и Букингемского дворца. Некоторые скульптуры и картины были слишком массивные, и по этой причине оставлены в музеях и частных коллекциях. Сто тонн музейных экспонатов не представляли по большей части ни малейшей стоимости. Кроме рисунков и малоизвестных картин, ничего нельзя было ни продать, ни показать. Поэтому крупные формы полагалось оставить. Лондон предполагалось сжечь, Гусев решил сам осмотреть, отобранные на уничтожение ценности.

* * *

К вечеру начало холодать и Эдуард 7 понял, что эту ночь ему не пережить. В груди булькало и хрипело, кашель душил, руки сделались ледяными и холодный пот промочил рубашку насквозь.

— Майор! — позвал король сотника.

Сотник подошел и вопросительно посмотрел на дрожащего монарха.

— У меня есть выгодное для вашего генерала предложение.

— Конкретнее, — презрительно бросил сотник.

— Миллион фунтов, — сквозь зубы выплюнул король.

Через час, когда уже стемнело, подъехал Гусев.

— Я вас слушаю, сир, — сухо произнес Володя, рассевшись в кресле.

— Я не обладаю в стране реальной властью.

— Да, — кивнул головой Гусев.

— Моя смерть, и смерть семи членов моей семьи не даст вам никакой выгоды.

— Да, — согласился Володя.

— Я предлагаю вам обмен. Вы отпускаете нас на свободу, а я укажу вам место, где хранится миллион фунтов.

— За эту сделку вас все станут презирать.

— Если это станет известно. Что же, тогда я отрекусь от престола.

— Я всё слышу, — вклинился в разговор Артур Бальфур.

— Завтра, максимум послезавтра, вы замерзните насмерть.

— У меня нет такой суммы. Но членов моей семьи тут тоже нет. В секретном сейфе у меня дома лежат драгоценности на пятьдесят тысяч фунтов.

— Сотник! Короля с семьёй отведите ко мне в здание парламента. Напоите горячим пуншем и выдайте одеяла, — приказал Гусев, — Теперь с вами, спикер. Или правильно лорд-канцлер?

— Спикер.

— Назвать вас пустым местом будет невероятной глупостью. Вы, как спикер, прекрасно знаете настроения членов палаты общин. То есть, вы в довесок к драгоценностям бросите на чашу весов свой интеллект.

— Я назову вам сторонников войны, и вы их уничтожите?!

— Всё совсем не так!!! Вы назовете мне членов палаты общим, кому я предложу внести выкуп за себя и членов семьи.

— Если среди них окажутся безумные сторонники войны? — ехидно поинтересовался Бальфур.

— Вы поговорите с каждым, и определите сумму выкупа. Если, совершенно случайно, сумма выкупа у сторонников войны окажется вдвое выше, это будет вполне разумно. Предлагаю не стоять на морозе, а проехать ко мне. Там вы сможете не торопясь составить свой список. Затем я приглашу всех на поздний «дружеский ужин».

Вытянув ноги к камину, укутавшись в толстый плед, выпив огромную кружку пунша, Бальфур стал торопливо строчить свой список. Гусев прошел в соседнюю комнату к королю.

— Ваше величество, неудобно вас торопить, но я ограничен во времени. Вам пора рассказать про ваш миллион.

— Я предлагаю вам часть полотен из Букингемского дворца.

— Дворец завтра сгорит, как и Лондонская национальная галерея, — подхватил реплику Гусев, — Продать ваши картины нельзя. Они ничего не стоят. Думайте, сир, вспоминайте. Я пойду с Бальфуром побеседую.

Гусев прошел в соседнее помещение. Спикер задумчиво склонился над бумагой, три листа с фамилиями лежали рядом. Володя взял первый лист.

— Не нужно так спешить, господин спикер. Пока доставят партию господ из первого списка, пока выяснится их платежеспособность…

— Не будет ли так любезен высокочтимый сэр заранее перевести семьи в помещение с камином?

Гусев засмеялся до слез.

— Будет, будет…

Бальфур так и не понял причины веселости постоянно мрачного генерала. Гусев отправил Бальфура с сотником, а сам вернулся к королю.

— Сир?

— Да! Я придумал! В Виндзорском замке у меня хранится золото в слитках и драгоценности, — сообщил король.

— Там пятьсот гвардейцев. За ваши пенсы я не собираюсь жертвовать сотней казаков.

— Ваши «самолеты» садились на лужайке позади Букингемского дворца. Во дворе замка две таких лужайки. Отвезите моего сына на вашем «самолете». Самолет привезет выкуп за сына. Затем вы отправите в замок всю мою семью по очереди.

— Один самолет привезет триста тысяч долларов золотом. Восемь самолетов привезут мне два миллиона четыреста тысяч. Где вторая половина? — тяжело посмотрел на короля Гусев.

— Вторая половина — драгоценности. Их вес совсем небольшой, — дрожащим голосом отвечал король.

— Сир, вам нужно будет задержаться. Там, у изгороди, недалеко от вашей семьи стоят на коленях члены Адмиралтейского комитета. Я рассчитываю отпустить большую часть нижней палаты на свободу, но в Лондоне они могут сгореть в пожаре. Я хочу, чтобы флот вывез их на канонерках за пределы города.

— Я приложу все усилия!

* * *

Во время разговора с членами Адмиралтейского комитета король выболтал секретный план Гусева по захвату беззащитного Бирмингема.

Когда Володя встретился с членами комитета, чтобы согласовать условия прибытия британских канонерок, он выразил свое недоумение по поводу действий армейских генералов.

— Вы только представьте, господа, кто-то пытается направить мою армию на захват и уничтожение военно-морских баз!!! — возмутился Гусев.

У британцев вытянулись лица.

— Мне сообщили, что в Бирмингеме прошла мобилизация милиции. На все, ближайшие к городу поля, и в городские парки нагнали стада коров и баранов. Пять батальонов пехоты срочно возвращаются в Бирмингем.

Англичане не смогли сдержать улыбки.

— В тоже время из Чатема вся морская пехота переброшена к Лондону. Корабли выведены в Ла-Манш и база беззащитна со стороны суши, — не смог сдержать улыбку Гусев.

Британцы снова стали серьезны и печальны.

— Приглашаю вас на мой наблюдательный пункт. У меня установлен мощный телескоп. Мы сможем увидеть бомбежку позиций чатемской морской пехоты.

* * *

Британцы мрачно наблюдали за уничтожением моряков.

— Поймите меня правильно, господа. Ничего личного. Чатем расположен слишком близко к Лондону, поэтому морская пехота могла бы быстро вернуться на базу, — радостно сообщил Гусев.

— Вы, генерал, не сможете высадить своих казаков, — злобно сообщил один из британцев.

— Вы так надеетесь на коров и овец? — рассмеялся Володя, — подождите пару минут.

Гусев встал и выстрелил из ракетницы в воздух. Через пару минут с неба раздался ужасный, душераздирающий вой.

— Интересно, где бы были ваши коровы и овцы???

— Лично мне непонятно. Зачем вы хотите разрушить Чатем? — спросил самый старший из англичан.

— Чемберлен отказался заключать мир. Захват Бирмингема будет мне дорого стоить.

— Нет! В чем ваша выгода? Новый парламент соберется нескоро. Уверяю вас, ему будет достаточно сгоревшего Лондона. Судя по соглашению о канонерках с вами можно иметь дело. Я предлагаю заключить негласный джентльменский договор. На пару недель военно-морской флот возвращается на свои базы. До заключения мира и ваш флот, и наш флот стараются не вступать во взаимодействие.

— Никогда не думал, что моряки настолько прагматичны!!! Должен дополнить наш негласный джентльменский договор. Вы всячески саботируете отправку пехоты и боеприпасов в южную Африку, объяснения вы найдете. А я не буду захватывать порты в Капской колонии, исключение составит Дурбан в Натале. Британская пехота будет подвергнута бомбежкам.

— Это нормально. Ваше эмбарго на захват портов — это великодушное предложение. По рукам?

Гусев пожал руку своему собеседнику, потом трижды выстрелил из ракетницы.

* * *

Лондон Гусев сжег. Атаки пехоты успешно сдерживали минные поля и бомбежки. Казаки и китайцы без особых приключений погрузились на авианосцы и транспортные суда, после чего флот в основном отправился на остров Фуэртевентура. Три небольших судна с бумажными фунтами стерлингами сразу направились в США, Германию и Францию. В Испанию направилось судно с тяжелоранеными, у Гусева там были заранее выкуплены все места в огромном госпитале.

На Канарах тщательно оценили и поделили добычу. Затем Гусев собрал общее собрание. Он понимал, что из-за огромных потерь не все согласны воевать дальше. Всё оказалось гораздо хуже, выяснилось, что никто не желает воевать на стороне буров.

Армия и флот разделилась. Китайцы отправились на Тайвань через Америку, тысяча казаков отправилась в Индию, десять тысяч других вернулись в Кению. На острове Фуэртевентура остались медики и легкораненые.

Перед отплытием с острова Гусев собрал всех пилотов, моряков с авианосцев и технический персонал.

— Заранее предупреждаю. Мне нужны будут только добровольцы. Я уже спрашивал вас на Занзибаре о готовности вас воевать с русскими. Сейчас ситуация несколько иная. Тогда царь послал своих солдат… Нет! Своих рабов, чтобы казнить вас и членов ваших семей на виселицах. У нас было три варианта. Умереть. Бежать. Уничтожить русских солдат. Мы выбрали второй вариант, а пять тысяч казаков умерли на виселице. Я вынес их палачу смертный приговор. Я собираюсь отомстить за них царю. Я хочу разбомбить Зимний дворец, и выжечь дотла гнезда разврата, роскоши и беззакония. Вместе с царем погибнут гвардейцы из охраны, слуги, царедворцы. Кто готов на это? Прошу перейти на правую сторону.

Сначала потянулся тоненький ручеек офицеров, потом стало ясно, что на месте осталось меньше десяти процентов состава. Спустя несколько минут все стояли на правой стороне.

— Спасибо. Спасибо, мои братья по оружию! Тогда я выберу состав на новую операцию совсем не по боевому принципу. Это шесть авианосцев, что квартировали здесь последний год. Я объясню свой выбор простыми, бытовыми обстоятельствами. Здесь на острове живут семьи пилотов, моряков и технического персонала. Перед набегом на Лондон они не были так надолго разлучены с женами и детьми, как остальные. Сейчас, пока будет идти ремонт техники, комплектация боеприпасами и топливом, они смогут снова побыть с семьей.

* * *

Семен Ильич после выхода в отставку потерял большую часть доходов, служебную квартиру и множество привилегий, свойственных российскому чиновнику. Гусев сломал карьеру своему брату и закрыл дорогу наверх сыну.

Хмурым январским утром, в первых числах месяца, почтальон принес яркий конверт, видимо, запоздалое поздравление с Рождеством.

Он, молча, вручил Семену Ильичу письмо и растворился в сумерках.

«Я даю царю два месяца для отмены решения о конфискации моей собственности. А также собственности Ершова и Бузова. Царь должен отменить преследование семей эмигрировавших ко мне казаков. Мне будет позволено вывезти из России еще сто тысяч семей казаков.

Гусев»

У Семена Ильича было письмо, времен встречи с кузеном в Берлине. Письмо затерялось в одном из ящиков бюро, но полковник его нашел и сравнил почерк.

«Я и не сомневался. Его стиль, эта абсолютно дурацкая манера писать так коротко, будто нет ни малейшего уважения к адресату! Не хочется даже гадать, что же будет через два месяца!»

Бывшего шефа Семена Ильича еще не выперли в отставку, но поговаривали, что до неё остались считанные дни. Он прочитал письмо Гусева и надолго задумался.

— Что собираешься делать, Семен Ильич? Уже договорился о продаже квартиры. Или попросту застраховал от пожара?

— Страховые компании обанкротятся.

— Да.

— Были бы солидные деньги, можно было бы сыграть…

— У Гусева есть солидные деньги, и он сыграет…

— Можно продать информацию солидному банку, — забросил удочку бывший шеф.

— Тогда в начале марта город будет пуст.

— Во-первых, можно сообщить информацию в самом конце февраля. Во-вторых, люди глупы! Девять из десяти — тупые животные. Я запишусь на прием к царю. Если он примет меня, то судьба на его стороне. Если нет, совесть моя будет чиста, я сделал всё, что смог. У меня есть парочка знакомых банкиров. Будь спокоен, Семен Ильич, полученные деньги я разделю по справедливости.

* * *

Царь так долго читал письмо Гусева, что можно было подумать, будто он его пытается выучить наизусть.

— Когда вы получили эту мерзкую бумаженцию, генерал?

— Гусев прислал письмо своему кузену ранним утром третьего января, и тот принес мне его через два часа. В тот же день я записался на прием к вашему величеству с пометками «Важно» и «Срочно».

— Остался месяц, — задумчиво произнес монарх, — Я слышал, вы взяли отпуск для лечения на водах. Сегодня отъезжаете?

— Да. Вечерним поездом, ваше величество.