1894 часть 5

Задачи, поставленные Гусевым, атаман выполнил только потому, что в самом начале французы массово бросали оружие, и прятались. Когда офицеры смогли навести порядок, многие оказались безоружны. Казаки победили, но потери были ужасны.

Глава 10

Париж

В предместьях Парижа были подготовлены семь аэродромов с запасом топлива и вакуумных бомб для самолетов. Делалось это в спешке, и перекрыть все дороги, ведущие из Парижа, не удалось. С другой стороны, даже семь аэродромов требовали разделить охрану на небольшие отряды, что позволяло французской гвардии уничтожить врага по очереди. Первым объектом уничтожения в Париже был генеральный штаб. Этой акцией Гусев преследовал две цели. Во-первых, он надеялся, что приказы идти на помощь Парижу не успеют разослать во все армейские части. Во-вторых, расположенные в Париже, полки и батальоны будут лишены общего командования, и те казаки, что зачищали остатки французской армии на границе Бельгии, смогут выиграть время для похода на Париж. За три дня, пока не было нападения, авиация успела сделать полсотни вылетов. Двести тысяч бомб разрушили армейские казармы, парламент, резиденцию президента и правительства, вокзалы, телефонную станцию. На улицах лежали трупы лошадей, людей успевали хоронить. Движение полностью остановилось.

Атаман приехал к Гусеву с первой колонной подкрепления.

— Рад тебя видеть живым и здоровым! — обрадовался Гусев, — Рассказывай! Тяжело пришлось?

— Катастрофа! Потери, как в Лондоне!

— Но французская армия уничтожена?

— Полностью.

— Это победа!!! Полная, безоговорочная победа! У тебя была не армия, а мобилизованные казаки. Я забрал в Париж молодежь, прошедшую какую-никакую выучку в Южной Африке. До моих «стариков» им невероятно далеко. Тот, кто прошел Аден, Индию, Цейлон и Лондон стоит десятка новичков. Но ты получил опытных, обстрелянных на границе сорокалетних казаков. Каждый из них в отдельности — воин от бога, вместе они — пустое место.

— Зачем же так! Никто из них не струсил! Это французы бросали оружие и поднимали руки, — возмутился Флегонт Силыч.

— Да! Именно! Трактористы на «танках» три года учились стрелять из пистолета, винтовки и пулемета. Бегали кросс, зубрили устав. Конечно, не так, как было в мои времена, Ершов много чего убрал, добавил медицину, химию и слесарное дело. Но в теории они сто очков дадут казакам. И что получилось в бою???

— Что трактористы, что французы, — махнул рукой атаман.

— Ты вовремя приехал. Мне нужно отлучиться на пару дней. Постарайся удержать позиции. Бомбы для самолетов нам подвозят постоянно. Если французская армия в Париже будет жевать сопли еще неделю, то от ста тысяч останется половина, и тогда мы возьмем их голыми руками. И еще! Пехота будет идти до Парижа месяц. А вот французские драгуны могут быть уже завтра. Лошади крайне пугливы, достаточно пары пустых бочек, чтобы драгуны оказались сброшены на землю.

— Этого чудовищного воя испугается любой смельчак.

* * *

Служанка постучалась в комнату Алисы.

— Что случилось? — раздраженно спросила виконтесса.

— Полковник Мартэн просит принять его, — залебезила служанка.

— Пусть подождет. Я выйду через полчаса. И предупреди барона.

— Барон беседует с полковником в гостиной.

Алиса передумала и стремительно прошла в гостиную.

— Виконтесса! — встал и насмешливо раскланялся Гусев.

— Полковник! — повторила за ним интонации Алиса.

— Барон любезно угостил меня коньяком, и распорядился разместить мою охрану в домике для гостей, — сообщил Гусев, — Я полностью к вашим услугам.

— Папа!!! Я заберу полковника на некоторое время. Хочу задать ему пару вопросов, — Алиса произнесла это так, что у Гусева мороз пробежал по коже.

— Я полностью к вашим услугам, — повторил Гусев совсем другим тоном. Барону показалось, что тот просит у него защиты.

Алиса повела гостя за собой, и казалось, будто она тащит его за шиворот. Они вошли в комнату Алисы. Как только Гусев закрыл дверь, француженка жадно его поцеловала. Через пару минут вся одежда лежала на полу в художественном беспорядке. Спустя час Гусев пытался в третий раз доказать Алисе, что он соскучился. Его спасла сестра Алисы, Роз-Мари, которая вошла без стука.

— Служанка сказала, будто бы приехал полковник Мартэн, — заявила она внимательно рассматривая голого Гусева.

Алиса промолчала. Гусев немного застеснялся, и попытался спрятаться за подушкой.

— Что передать папе? Вас ждать к обеду или к ужину? — ехидно поинтересовалась Роз-Мари.

Ответом ей было молчание.

— Полковник Мартэн, а вот этот огромный шрам… Он от чего?

— Какой именно, — сделал глупость, ответив женщине, Гусев.

— Вот этот! — Роз-Мари подошла и нежно провела пальцем Гусеву по груди в том месте, где не было даже намека на шрам.

— Убери руки от моего мужчины! — зашипела Алиса на сестру, и сделал вид, что слезает с кровати.

— Жан-Жак выше, моложе и у него длиннее... нос, — оставила за собой последнее слово Роз-Мари, закрывая дверь.

— Жан-Жак?

— Это её муж. В мае они расписались в мэрии, и он уехал на маневры в Лилль. До сих пор нет никаких известий, — вздохнула Алиса.

— Отсутствие новостей в данном случае — это лучшая новость, — грустно сказал Гусев.

— Ты приехал меня забрать?

— Да! — Володя нашел на полу свой мундир и достал кольцо с огромным бриллиантом.

— Нет! — Алиса примерила кольцо, полюбовалась игрой света, — Спасибо, угадал с размером.

— Нет?

— Я самовластная хозяйка виконства. А ты отвратительный муж. Нет.

— Ты не пробовала! — возмутился Гусев.

— Ты помнишь мои условия?

— Я слишком стар, чтобы так измениться.

— Какие у тебя планы?

— Нужно немного отдохнуть и перекусить. То есть, идем на обед. Затем… Если у тебя большая ванна, то ванна вдвоем…

— Сколько у нас дней? Неделя?

— Два дня, — Володя посмотрел на Алису, — Три! Хорошо, через десять дней мы возьмем Париж и я освобожусь на неделю.

— Две недели! Иначе нет никакой гарантии. Пошли на обед! Силы нужно восстановить.

Одевались они крайне медленно. Затем еле-еле шли в столовую.

— А папа сказал, будто ты, Алиса, хотела задать полковнику Мартэну целую пару вопросов. Удалось?

— Да! Именно так! Два! И если бы некая бесцеремонная особа не помешала, то, возможно, три! — довольно облизала губы Алиса.

— Полковник, вам что-то известно о событиях на границе с Бельгией? — увел разговор со скользкой темы барон.

— Потери огромны, но я бы не волновался раньше времени. Офицеров обязаны опознать. Через две-три недели всё станет известно.

Роз-Мари встала и выбежала из комнаты.

— Сестра слишком взволнована. Ведет себя немного вызывающе. Успокоительные, что прописал ей врач, действуют на неё как то странно.

— Я заметил. Это опиум? — спросил Гусев.

— Да.

— Я лечился им после жуткого ранения, — Гусев похлопал себя по ноге, — неудачное покушение британских наемников. Или наоборот, слишком удачное. Нужно быть крайне осторожным в дозах.

— Что касается сегодняшнего… Роз-Мари сторонница Элизе Реклю.

— А ты? — нервно спросил Гусев.

— Напуган? Какой же ты ретроград, двадцатый век во дворе. Успокойся. Я могу себе позволить лишь глубокое декольте.

* * *

Французы подвезли артиллерию ночью, когда самолеты давно не летали. Обстрел был наобум, по площадям, танки горели один за другим. Казаки попрятались в землянках, которые были вырыты в тылу капитальных зданий. В первые три дня танки использовали, как трактора. Казаки навезли огромных бревен и устроили себе защиту в несколько накатов. На рассвете французы пошли в атаку.

Если бы бой происходил в поле, то французы уничтожили казаков за час. Но в городской черте сражение ведется по другим правилам. Гранаты, автоматическое оружие, слаженность работы в малой группе, где каждый знает друг друга сыграли решающую роль. Французы несли потери в разы больше, чем казаки. Но лучшие солдаты Франции не знали страха. Президент поставил перед ними задачу: уничтожить всех в этом предместье. Кто-то из французского руководства получил сведения, что именно там находится штаб Гусева. Президент решил уничтожить дьявола любой ценой, чтобы закончить войну. Но добился «гарант» совершенно обратного. В мясорубке боя были уничтожены французские гвардейцы, и Париж остался беззащитным.

Атаман погиб в самом конце. Ему не хватило буквально получаса, чтобы остаться в живых. Летчики подняли, уцелевшие после артобстрела, самолеты, разбомбили французскую артиллерию, отступавшую в Париж, и сели на ближайший аэродром. Только потом охрана аэродрома узнала о нападении французов и вышла на помощь. Если бы хотя бы один пилот не стал гоняться за артиллеристами, а полетел к соседям, атаман мог остаться в живых.

Гусева и никого из его охраны не могли найти, и распространились слухи о гибели генерала. Казаки в бешенстве бросились в Париж.

* * *

На следующий день Гусев не был так сильно рад, что дал Алисе обещание задержаться на один, явно лишний, день.

«Слишком она молода для меня. Нет! Слишком эгоистична. Ни Индира, ни Девика, ни даже своенравная Жюли не позволяли себе переходить грань, когда секс превращался в пытку. Она это делает специально?»

— Полковник Мартэн, — прервал раздумья Гусева барон, — Что вы думаете о французской Армии?

— Это армия непрофессионалов! Призыв — огромное зло. В Великобритании (Володя сделал над собой усилие) или в Индии армия вольнонаемная. В США, кстати, тоже. Солдатами становятся люди с определенным складом характера. Обычные люди достаточно осторожны, ценят свою жизнь, бросают оружие и легко сдаются в плен.

— В Лилле неудача?

— Полный разгром. Шансов выжить у Жан-Жака было крайне мало.

* * *

Казаки убивали слишком многих, грабили всех подряд, насиловали женщин; лишь на следующий день офицеры, совместно с ветеранами, смогли навести порядок. Президента, остатки кабинета министров, выживших членов парламента собрали всех вместе. Офицеры решили организовать трибунал и заранее решили повесить всю французскую верхушку. Кто-то из ветеранов вспомнил, что генерал очень не любил банкиров. Тут же казаки привезли сотню банкиров, захватив для кучи две сотни капиталистов и аристократов.

Гусев вошел в зал, когда трибунал готовился оглашать приговор. Казаки взорвались оглушительным криком, свистом, многие стали стрелять в потолок.

«Алиса!!!! Мать её так! Стоило задержаться на один лишний день и такой бардак!»

— Тут кто-то меня похоронил!? — громко закричал Гусев.

Володя подошел к французскому президенту.

— Ты погубил сотню тысяч французских солдат, чтобы убить меня! Жалкое ничтожество!!!

— Дьявол!!! Ты не человек! Невозможно воскресать раз за разом! — завизжал француз.

— Я обычный человек. А ты трусливый ублюдок, спрятавшийся за спинами гвардейцев. Меня не легко убить, потому что я солдат, потому что я не боюсь смерти, — Гусев протянул французу свой пистолет, — На! Стреляй вот сюда, в сердце, трусливый лягушатник!

Пистолет дрожал в руках француза. Он выстрелил раз, второй, третий. Гусев не стал ждать пятого холостого патрона, отобрал у президента пистолет, перевел его на автоматический огонь.

— Ничего-то ты не умеешь! — сказал Гусев, и перечеркнул француза очередью.

Зал выдохнул.

— Иваныч, тебе надо лучше следить за оружием. Три осечки подряд. Это, по-моему, слишком, — сказал в наступившей тишине кто-то из ветеранов, разряжая обстановку.

Зал заржал от грубой шутки.

— Трибунал временно останавливает свою работу. Председателю трибунала нужно принять ванну, выпить чашечку кофе… — непонятно пошутил Гусев. Но ветераны по интонациям поняли, что генерал шутит, только соль шутки никому не ясна.

Спустя час Гусев собрал офицеров.

— Я готов выслушать ваши предложения, — мрачно осмотрел всех генерал.

Повисла долгая пауза, её нарушил командующий воздушным флотом.

— Погиб атаман. Мы все любили и уважали Флегонта Силыча. Эти жирные мерзавцы должны ответить за гнусный приказ, — высказал своё мнение Макар Фомич, и офицеры одобрительно загудели, значит, мнение было общим.

— Атаман был моим близким другом. Это общеизвестно. Французский президент отдал приказ, поэтому я его убил, хотя знал, что это сделает его национальным героем, — покачал головой Гусев.

— Что же делать, генерал!? — требовательно спросил Макар Фомич, — Как наказать их так, чтобы им было мучительно больно.

— Да!!! «Мучительно больно!» Именно так! Что самое главное у таких людей? Власть и деньги! Иногда власть становится всепоглощающей, они будут носить старую обувь и старую одежду, будут спать в холодной постели, но отбери у них право распоряжаться судьбами, свободой и жизнью других людей и они потеряют смысл жизни. Иногда деньги становятся идолом. Они готовы продать собственную дочь старику конкуренту, чтобы подмять его бизнес. Я предлагаю отнять у них власть и деньги!!! Лишить их смысла жизни!

— Замечательно, — согласился Макар Фомич.

— Все со мной согласны? Поднимите руку, чтобы я видел!

Все подняли руки. Одни сразу, другие чуть позже.

— Что касается денег. Затраты на войну во Франции огромны. Чтобы компенсировать их, я предлагаю заключить мир без аннексий, но с контрибуцией в размере двух миллиардов долларов. Один миллиард забираем сразу, второй растягиваем на пять лет. Первый миллиард забираем у той самой элиты, что была предназначена к расстрелу. Узаконить это нужно договором и решением трибунала, — изложил свою точку зрения Гусев.

— Миллиард долларов сразу? — воскликнул кто-то в глубине зала, — В Лондоне взяли меньше.

— Золотой запас Британии составил всего лишь двести миллионов долларов. Это все помнят? Во Франции золотой запас пятьсот миллионов долларов. Драгоценности в частных банках и у аристократов, картины в музеях Лувра и частных коллекциях составят еще двести миллионов. Останется набрать всего лишь триста миллионов.

— Забрать деньги у банков можно достаточно легко. Собственность знати заключена в их поместьях; забрать завод или фабрику также сложно. Как мы сможем их разорить? — спросил Макар Фомич.

— Аристократы подпишут векселя. Чтобы их оплатить, они будут вынуждены продать большую часть земель крестьянам, — сделал предположение Гусев.

— А владелец завода продаст акции своего завода рабочим? — улыбнулся Макар Фомич.

— Это не так глупо, как выглядит на первый взгляд. В теории. Практически рабочие не имеют накоплений. Тут ты абсолютно прав. Владелец завода будет вынужден продать акции германцам, бельгийцам, австрийцам или русским.

— Как отобрать у них власть? — не унимался Макар Фомич.

— Это самое простое. Банкиры, промышленники и землевладельцы потеряют основу своей власти — деньги. А министры и члены парламента потеряют свое влияние из-за поражения Франции и позорного мира.

— Политики могут отказаться от заключения позорного мира.