1894 часть 5

— Я как то позабыл, что Сара тоже твоя наложница, — заметил атаман.

— Это сложный вопрос, — на всякий случай решил запутать ситуацию Гусев. Потом решил напугать Индиру и продолжил, — Понимаешь, Флегонт Силыч, как только Девика стала моей официальной женой, с точки зрения христианства, я как бы не имею права… Нужно посоветоваться со знатоками-священниками. Узнать их мнение. Мне нужно быть примером для казаков.

— Правда??? — выпучил глаза атаман.

— К примеру, Флегонт Силыч, почему я запрещаю казакам насиловать британских красоток?

— Чтобы они не заболели плохими болезнями?

— Нет!!! Из моральных соображений.

— Володя, ты меня прогоняешь? — ужаснулась Индира.

— Пока нет. Я же сказал, что это сложный вопрос.

Девика привела сладкую парочку и с недоумением уставилась на рыдающую подружку.

— Гусев меня выгоняет, — бросилась на грудь Девики принцесса.

— У меня мало времени. Вы отвлекаете нас от важного обсуждения глобальных вопросов. Кто мне объяснит, что именно произошло.

— Я объясню, — заявила прекрасная еврейка, — Матвейка решил поплавать в бассейне. Увидел меня с большим полотенцем и попросил показать. Мы плавали в разных бассейнах. Он в мужском, а я в женском. Когда мы вылезли из бассейнов, то случайно оказались рядом. Из кустов вышла Индира и начала кричать.

— Безобразие!!! Девика! Почему бассейны не разделены изгородью. Реши этот вопрос, — сделал гневное лицо Гусев, — Ты всегда была образцом рассудительности, знатоком законов, обычаев. Я хотел бы обсудить с тобой вечером непонятный для меня вопрос наложниц. А сейчас все свободны. Вы оторвали меня от крайне важного разговора.

* * *

Индира рыдала так, что, казалось, это никогда не кончится.

— Какая же ты дура! — твердила ей Девика.

— Какая же я дура! — повторяла за ней Индира.

Так они и шли, обнявшись, как две сестры.

— У меня отнимут сына, — стала пугать сама себя принцесса.

— Зачем ты связалась с этим пустым местом, с Сарой?

— Она невероятно хитрая!

— Я тебя сто раз спрашивала. Почему Гусев дал ей отставку?

— Я тебе рассказывала. На ровном месте. Без всякой причины. Отослал, и всё. Сара всё время интриговала против меня. Я же говорю, невероятно хитрая.

— То есть Володе надоели её интриги! — наконец то нашла ответ Девика.

— Теперь за интриги Гусев выбросит меня на улицу, — сделала вывод Индира.

— Я объясню ему, что ты больше не будешь интриговать.

— Я даже капризничать не буду!!!

* * *

Черчиль вернулся в конце недели, как и договаривались. Премьер расценил три миллиона фунтов, как жалкую подачку. Гусев, напротив, ожидал подобного ответа. Чем мягче ведет себя переговорщик, тем более наглым становится его противник. Володя уехал в Кению с чистой совестью.

* * *

Казаки окружили Кейптаун с Саймонстауном плотным кольцом. Гусев заставил рыть окопы в полный рост. В Кейптауне собралось около семидесяти тысяч солдат имеющих богатый опыт войны. Гусев больше месяца перевозил свою огромную армию в Капскую провинцию, затем потребовалось еще две недели, чтобы окружить Кейптаун. Британцы крайне медленно вывозили свои войска, и по-прежнему тянули время с подписанием договора. В Европе эту войну назвали странной.

В порт тянулась нескончаемая река беженцев. Гусев с ужасом думал о том, что случится, если вдруг британская армия не выдержит и нападет на его «банду». Даже имея двукратное преимущество шансов на победу у казаков, не имеющих боевого опыта, не было совсем. Поэтому Гусеву придется бомбить город, а это огромные жертвы среди мирного населения.

Гусев запретил грабить и насиловать население. Но мальчишки относились к генералу без особого трепета. Хромой уродец, русский, странным образом назначивший себя главным.

Холодный, пронизывающий ветер пробирал до самых внутренностей. Утром было не больше десяти градусов тепла, а Гусев отвык от такой погоды. Володя, стараясь не показывать хромоту, прохаживался вдоль строя насильников и грабителей, пойманных вчера на месте преступления. Гусев ждал атамана, он не хотел лично наказывать казаков. Флегонт Силыч прискакал на великолепном арабском жеребце. Непонятно, где он раздобыл эту редкость. «Бандиты» радостно закричали, приветствуя атамана.

— Доброе утро, генерал, прошу меня простить за опоздание.

— Здравствуй, Флегонт Силыч. Это не армия, а сброд! — выплеснул на атамана свою злость Гусев.

— Через год их будет невозможно узнать!

— Доживут ли?

— Хорошо, я прикажу их всех повесить.

В строю слышали разговор, и радостное возбуждение от появления «отца родного» пропало напрочь.

— Я предлагаю более жестокое наказание. Я считаю, что весь десяток отвечает за «своего бандита».

— Повесить и их, и всех их сослуживцев?

— Нет. Их всех отправить обратно в Кению. Пусть там объясняют родным куда делись заработанные деньги.

Глава 7

Маленькая вредоносная война

Горацио Китченер сидел за большим письменным столом в массивном кожаном кресле. Слева стояли большие напольные часы, справа горел камин. Стены кабинета были отделаны обоями с изысканными цветочными рисунками.

У камина стоял пуфик, явно выпадавший из общего стиля.

Гусев преувеличенно тяжело оперся на трость, сделал, хромая, пару шагов внутрь, чтобы адъютант Китченера мог свободно закрыть дверь.

— Мне доложили, что у вас есть ко мне просьба. У вас пять минут. Излагайте, — сухо, не поздоровавшись, сказал Китченер.

«Этот русский мерзавец, после поджога Лондона, имеет наглость воображать себя офицером. Ни капли понятия о чести, достоинстве и офицерской чести. Обычная русская свинья!»

В воздухе повисло молчание. Казалось, напряжение пронизало комнату, и сейчас ударит молния.

— Мне стало известно, что из-за проблем водоснабжения в городе участились случаи заболеваний дизентерией и холерой. Я закрываю выезд из города для всех. Это касается и каботажного флота.

Гусев с «огромным трудом» развернулся и медленно вышел.

Отъезду Гусева никто не мешал.

«Вот так гонор одного человека, любителя надувать щеки, приносит смерть десяткам тысяч людей.»

Трое корреспондентов: из Франции, Германии и США постоянно сопровождали Гусева, и задавали глупые вопросы.

— Генерал Китченер не решился отдать приказ о вашем аресте?

— Как удалось вам выйти живым и невредимым?

— Генерал Китченер отказал вам во встрече?

* * *

Через два часа, после посещения им Китченера, Гусева посетил полный капитан Джон Джеллико. Володя встречался с ним уже третий раз и уважал его деловые качества.

— Хорошее вино. Жевре-Шамбертен — любимое вино Наполеона. Но еще так рано, — сделал отрицающий жест капитан.

«Это быдло пытается подражать великому человеку!»

— У нас в России можно пить с самого утра. Мы же договорились, Джон, что у меня ты живешь по русским правилам!

— Уговорил!

«Адмирал не поверит, что я делаю это вынуждено. Пить с этим хромым уродцем — то еще удовольствие.»

— Я прикажу, чтобы подавали обед?

— До обеда еще четыре часа.

Гусев рассмеялся.

— То есть стоит мне позвать прекрасных танцовщиц, и ты заявишь, что мы на войне, что это не положено по уставу?

— Ты привез с собой танцовщиц???

«Я бы не удивился! Любитель малолетних девочек и оргий!»

— Я для примера сказал. Кстати, на обед будет картофель. Я его очень люблю.

— Я помню. Gratin Dauphinois. Картофель в сметане, молоке и мускатном орехе. Насколько мне известно, сыра туда не добавляют. Но мне нравится, как готовит картофель твой повар.

«Если у дикаря повар дикарь, он может испоганить любое блюдо!»

— Каждый готовит его на свой манер.

— Переговоры, я так понял, прошли неудачно? — решил поговорить о делах капитан.

«Китченер наступил на собственную гордость разговаривая с этим ничтожеством!»

— Практически… они завершились не начавшись. У меня разболелась нога, а у генерала совсем нет мебели, даже стула для меня Китченер найти не смог.

— Генерал излишне высокомерен. Но он — герой!

— Полностью с тобой согласен, — с огромной иронией подтвердил Гусев.

— Тут не может быть двух мнений. Он остановил Дигну у Каира. Если бы суданцы взяли Суэцкий канал — это была бы катастрофа. А потом генерал проявил дипломатический талант, он заставил Дигну отвести войска на двести миль.

— Всё было немного не так. Форин-офис договорился с госдепом, и тот выставил мне ультиматум. Либо я уговариваю Дигну вернуть четверть Египта, либо у меня в США блокируют двести миллионов долларов. Мне пришлось ехать в Марсель и уговаривать Дигну. Кстати, Китченер два раза срывал переговоры из-за своей несдержанности.

— Даже не верится, что его репутация настолько преувеличена?

«Жаль, что в Марселе не смогли пристрелить этого бешеного пса!»

— Преувеличена? Не то слово. На горячее будет мясо по-бургундски.

— Неужели boeuf à la bourguignonne?

«Это здесь то повар не смог найти приличной говядины?! Или плебей привык к плебейской еде?»

— Я обожаю slow cooking, — добавил капитан, чтобы у Гусева не было сомнений в его отношении к блюду.

Разговор застыл на месте. Гусеву неприятно было обсуждать унизительный визит к Китченеру. Джеллико не хотел говорить о предстоящей войне в тот момент, когда настроение у Гусева явно испорчено.

Атаман вошел в комнату, сердечно поздоровался, и радостно задал очевидный вопрос:

— Воевать начинаем завтра утром?

— Никакой войны! У нас перемирие! — хмуро отрезал Гусев.

— Да??? Именно поэтому вы с Китченером обменялись ультиматумами? Представляю заголовки завтрашних газет. Хотя за две последние недели газетчики уже подготовили общественное мнение? — усмехнулся Флегонт Силыч.

— Я не хочу войны! — сделал отрицающий жест Гусев.

— Капитан, поправьте мне, если я не прав. Китченер имеет право приказать вашему адмиралу открыть огонь?

— Формально, да, — подтвердил Джеллико.

— За последние три дня все корабли Капской колонии бросили якорь в бухте Кейптауна. Они выстроены в линию, и готовы начать обстрел наших позиций. Мне известно, что две недели назад Китченер приказал осуществить перенацеливание орудия форта на лагерь казаков.

— Флегонт Силыч, это обычная предосторожность. Вам нужно отвести казаков на двадцать миль, и не нужны будут никакие ультиматумы.

— Иначе? — прервал британца Гусев.

— Один случайный выстрел… и массовое смертоубийство, — мрачно подтвердил капитан.

— Джон, прошу меня извинить, я хотел бы показать генералу пару изменений. На карте. Я заберу Владимира Ивановича на пару минут?

— Прошу. Я понимаю. Видимо что-то срочное? — любезно согласился капитан.

— Если только на пару минут, — недовольно ответил Гусев.

Атаман отвел Гусева в соседнюю комнату.

— Две новости. Обе ужасные. Во-первых, в наш тыл выходит корпус британской кавалерии. Во-вторых, британская пехота покидает свои позиции. Китченер отводит свои войска на пять километров к городу.

— То есть путь назад нам отрезан. Война неизбежна. Китченер выбрал ночь для начала военных действий, — сделал вывод Гусев.

— Свои войска он отведет достаточно далеко, чтобы они не попали под случайный огонь корабельной артиллерии. Низкая эффективность огня полностью окупается безопасностью. Ночью самолеты не летают.

— Кроме того Китченер приведет в негодность наш полевой аэродром, чем вдвое снизит опасность для британского флота, — подвел итог Гусев.

— Мы много раз обсуждали этот вариант, — нетерпеливо заявил атаман.

— Пойми меня. Атакуя британцев, мы нарушаем перемирие и лишаемся всех шансов на мир. Буры будут вправе отказаться от договора с нами!

— Британия лишается большей части сухопутной армии в Капской колонии, и всего своего флота, расположенного здесь.

— У нас почти четыре часа до сумерек. Цели давно обозначены, задачи подразделений известны. Отдай приказ на запуск красных ракет, — приказал Гусев.

* * *

Из-за того, что Китченер отвел войска к городу, уже первая массированная бомбардировка буквально смешала предместья с землей. Большая часть воздушного флота Гусева обрушилась на город. За четыре часа самолеты уничтожили более половины зданий. Вакуумные бомбы разрушали дома до основания, бомбы не разбирали где мирные жители, а где солдаты. Многочисленные пожары охватили предместья. Редкие уцелевшие дома сгорели, некому было тушить огонь, и огненный вихрь перекинулся в центр города. Жители бежали к Столовой горе. Процветавший Кейптаун утонул в дыму и огне.

Резиденцию Китченера самолеты старались уничтожить в первую очередь. Гибель генерала не давала возможность британцам полноценно управлять боем.

Китченер выбежал из здания после первого разрыва бомб. Он ощутил тяжелейший кошмар. Беспрерывно вокруг здания взмывали вверх огненные султаны бомбовых взрывов. Огромные столбы дыма поднимались к небу. Потоки самолетов устремлялись вниз, чтобы точнее сбросить свои ужасные бомбы и убить всех. Смрадно чадила загоревшаяся резиденция. Поломанные телеграфные столбы валялись вдоль дороги. Сердце разрывалось от страха, адский вой разрывал слух, сводя с ума. Визг, летящих с неба пустых бочек, смешивался со звуками взрывов, грохотом рушившихся построек, криками и стонами гибнувших людей. Одна из бочек упала на голову генерала.

Перед летчиками стояла задача — стереть город с лица земли. И они справились с ней успешно. К концу дня Кейптаун лежал в руинах.

Особенно страшно выглядели орудийные расчеты. Для ночного обстрела снаряды были подготовлены заранее, они лежали рядом с орудиями. Поэтому первая же бомбежка вызвала детонацию боеприпасов.

* * *

Меньшая часть воздушного флота атаковала британские корабли. Макар Фомич, который уже давно командовал воздушным флотом Гусева, рассчитал необходимое количество самолетов для уничтожения британских кораблей. В основном, бронирование кораблей было достаточно слабое из-за их преклонного возраста. Лишь три линейных корабля «Формидэбл», «Иррезистэбл» и «Имплекэбл» представляли собой серьезную опасность. Англичане установили на каждый из новых кораблей по двадцать пулеметов Максим. Если внезапная атака по той или иной причине сорвется, то плотный пулеметный огонь не позволит больше подлететь самолетам на дистанцию сброса торпед. Ершов в своих новых торпедах увеличил вдвое вес взрывчатки, но запас хода уменьшился до пятисот метров. Если британцы успеют расчехлить пулеметы, то шансов выжить у летчиков не останется. За два дня до начала войны у Гусева состоялся короткий разговор с Макаром Фомичом, командиром воздушного флота.

— Мне нужны шестьдесят пилотов для первой атаки по трем линейным кораблям, — заявил Макар.

— Чем я могу помочь? — удивился Гусев.

— Деньгами. Думаю, десять тысяч долларов за удачное попадание торпеды позволит мне набрать добровольцев.

— Если никто не промажет, то премия составит шестьсот тысяч долларов, — задумчиво подсчитал Гусев.