1894 часть 5

Глава 1

У разбитого корыта

К сентябрю война США и Испании завершилась. Ершов успел наварить около миллиона долларов на колебании курсов акций. Клячкин выкупил остров Фуэртевентура, и перевез туда пятьсот казаков, самолеты и четыре из восьми катеров на подводных крыльях. Болин Сюй захватил Тайвань и выбрал себя президентом. Гусев закупил огромную партию мин, и три раза ликвидировал фарватер в Баб-эль-Мандебском проливе. Британцы тратили силы на разминирование, минный заградитель выжидал уход британцев, и восстанавливал статус-кво. Когда британцы построили стационарный пост на острове Перим, мины в фарватер стали устанавливать катера, они делали это ночью, не боясь подорваться из-за крайне малой осадки. Гусев отправил ирландцев воевать за свободу родины. На Гавайях Володя начал строить дворец в европейском стиле для француженок и дворец в индийском стиле для жены. Джоан отказалась ехать в Англию. Гусев никогда не понимал женскую логику. Ершов уступил сестре жены свою виллу в горах и выделил содержание. Джоан и Сабина до сих пор были на ножах. Джоан постоянно допускала шпильки, касательно незаконно рожденной Сабины, королева всячески подчеркивала свой нынешний статус роскошными нарядами и умопомрачительными драгоценностями, не забывая на каждый прием приглашать сестру. Как ни странно, Джоан ходила на приемы, видимо копила яд. Гусев уехал в Тривандрам. Его высадка в порту во главе пятисот казаков мгновенно решила вопрос о магарадже, им стал сын Индиры. Посол огромного княжества Мадрас буквально через две недели появился во дворце, предлагая оборонительный союз против Британии.

Планы Гусева о захвате нефтеносного района в Персидском заливе были разрушены. Идея-фикс о захвате Лондона провалилась с треском. Володя опустился до последней черты. Он перестал муштровать казаков, вяло переписывался с Флегонтом Силычем, пил сухое красное вино и бесстыдно спал с двумя наложницами сразу. Индира тщательно штудировала Камасутру, а Сара копировала её позы, что у неё получалось восхитительно.

«Я превратился в животное», — в сотый раз думал Гусев, — «Нужно хотя бы наладить контроль обучения казаков стрельбе из пушек».

Гусев прогнал своих наложниц без объяснения причин. У Индиры выступили слезы, а Сара с трудом скрывала улыбку.

— Индира! Завтра вечером придешь одна.

Слезы у Индиры мгновенно высохли, Сара, напротив, изобразила вселенскую скорбь.

* * *

Флегонт Силыч прибыл без предупреждения. Матвейка сделался постоянным адъютантом у атамана. Гусев в момент приезда был трезв, но расчувствовался свиданию со старым другом, будто пьяница. Пожилая казачка, взявшая на себя обязанности управления хозяйством Гусева, мгновенно организовала баню для гостей, не забыв про четверку молоденьких банщиц для атамана, и парочку фигуристых красавиц для Матвейки.

* * *

В первый день ни атаман, ни Гусев не касались дел. Пили вино и водку, закусывали сотней вкусняшек, вели «задушевный разговор» о жизни. Обсуждали баб, отвратительную индийскую жару, отсутствие комфорта на пароходах. Ругали русского царя, которого давно пора повесить; американцев, которые вконец обнаглели; британцев, которые слишком задирают нос; короля Ершова, который живет, как король. Жалели беднягу Клячкина, который неизлечимо болен. Друзья немного отвлеклись на традиционные индийские эротические танцы. Затем выступил казачий вокально-инструментальный ансамбль с народными песнями и танцами. Казаки покрутили шашками, чем восхитили атамана. ВИА сменил гитарист с похабными песнями покойного Бузова. Атаман не знал испанского, но любил «Besame Mucho». Когда атаман отключился, индийские девочки уложили его спать тут же на громадном диване, и остались «охранять сон», согревая его, о, ужас, своими телами.

Матвейка провел этот день в компании офицеров. Здесь, напротив, велись деловые разговоры. Пили крайне скромно. Развлечения для Матвейки перенесли на поздний вечер, при этом, он мог выбрать любую из дюжины красоток.

Офицеры для начала подробно рассказали военную и политическую ситуацию в Тривандраме и Индии. Только после этого начали пытать Матвейку о положении в Кении.

* * *

Утром у атамана болела голова, он даже прогнал молоденьких нимф, и залез поплавать в прохладный бассейн. Потом долго лежал в тени, попивая холодный морс. К обеду здоровье у Флегонта Силыча пошло на поправку, и он соизволил выслушать доклад Матвейки.

Поздний обед был полностью посвящен деловым переговорам.

— Жарко, — сказал атаман, — самый хороший сезон для Тривандрама, но жарко.

— Есть такая неприятность, — согласился Гусев, — Но в тридцати километрах начинаются горы. Там есть, рассказывают, прекрасный водопад. И температура выше двадцати градусов не поднимается.

— Зато в горах идут затяжные дожди. А в Кении и сухо, и совсем не жарко, — начал наводить мосты атаман.

— Рад за вас, — вяло ответил Гусев, демонстрируя свою незаинтересованность.

— Одно плохо, полтора миллиона черномазых, — усилил тезис Флегонт Силыч.

— Кочевники? — брезгливо усмехнулся Гусев.

— В основном, — подтвердил атаман.

— Тебе нужно копировать британские законы. Огораживание. Бродяжничество. И надо бороться за сохранение природы, сделать несколько национальных заповедников, и наказывать тех масаев, кто убивает бедных животных без лицензии, — цинично посоветовал Гусев.

— У меня всего двадцать пять тысяч винтовок, черных охотников в двадцать раз больше. Пусть это луки и стрелы, — покачал головой Флегонт Силыч.

— Против тачанок с пулеметами максим? — наигранно удивился Володя.

— Как только я переброшу войска вглубь страны, британцы высадят десант.

— Это очевидно. Любой генерал поступил бы также. Британцы будут выжидать, пока казаки и черномазые истощат друг друга. Потом вытеснят казаков вглубь территории, отрежут от снабжения, и негры вас добьют. При этом казаки проделают всю грязную работу за британцев.

— Владимир Иванович! Помоги!!! — взмолился атаман.

— Чем? У меня пятьсот винтовок. Это мизер! — отрезал Володя.

— Попроси Болин Сюй. Мы готовы оплатить полгода войны. Сейчас ему армия не нужна, Формозу он захватил. Двадцать долларов в месяц солдату и сорок долларов офицеру. Транспорт и боеприпасы за наш счет, — предложил вариант Флегон Силыч.

— Болин Сюй не согласится. Как только китайцы высадятся в Африке, Британия блокирует побережье, Болин Сюй надолго потеряет свою армию, — отмахнулся Гусев.

— Что мне делать? Негры ненавидят нас. Рано, или поздно они нас вырежут, — потеряно сказал атаман.

— Нас здесь тоже ненавидят. Никто нас не любит! — в тон атаману пафосно согласился Гусев, — Главное — некуда бежать. По договору с Британией Гавайи не могут давать мне и казакам приют больше, чем на десять дней в году. Ершов не будет рисковать безопасностью своих подданных.

— А Мадрас?

— Княжеству нужна ограниченная независимость. Я и казаки — угроза британцам. Как только Мадрас заключит договор с Британией, то нам сразу же дадут пинок под зад.

— Можно попробовать переехать в Формозу, к Болин Сюй.

— Пустое. Он такой же, как и все. Он также готов отвернуться от нас за договор с Британией.

— Предать! — в сердцах повысил голос атаман.

— Ты хотя бы эти глупости не повторял. У китайца и у нас могут быть разные интересы? Если мы оба поступаем так, как нам выгодно, то мы оба предатели?

Атаман недовольно засопел.

— Предателей совсем не бывает? По-твоему так?

— Бывают. Я, к примеру, вассал, и дал присягу сюзерену. Если сюзерен соблюдает свои обязанности, а я нет, то я предатель.

— Но, царь! Он не приносит присягу. Я мы все ему присягали.

— Во-первых, Николай второй умер. Во-вторых, если царь не имеет передо мной обязательств, то грош цена моей присяге.

— Царь имеет обязательство управлять страной!

— Видишь ли, Флегонт Силыч. Многие могут быть недовольны его управлением, и воткнут винтовки в землю.

— Во время войны?

— Именно во время войны! В конце концов, главная задача царя — не допустить войны. Любыми жертвами, потерей лица, потерей денег. У каждого нашего царя всегда была иная задача — империя. Захватить Польшу, захватить проливы, захватить Кавказ, захватить китайские провинции. В результате Россия — это нищая страна, из которой бегут граждане.

Атаман задумался. Несогласно пожал плечами. Потом решительно вернулся к важной для него теме.

— Владимир Иванович. Я помню, был план по захвату Лондона.

— Пока была поддержка Германии, пока было место, куда можно убежать после авантюры. Это был план. Сейчас — это самоубийство. Шансов на успех нет. Сделать гадость британцам? Пожертвовав жизнями шестидесяти тысяч солдат? Нет! Я ненавижу Британию, но своих солдат берегу, — замахал руками Гусев.

— У Клячкина сохранились связи в России?

— Да. Я вкладываю деньги в недовольство казаков новым Уставом о воинской повинности и Положением о воинской службе казачьих войск. Сергей задействовал свои связи. Когда Михаил решил помочь своим родственникам в Германии и Британии, он совершил глупость. Зря он повесил пять тысяч казаков. Зря! Понятно, что вопрос с вербовкой солдат в мою армию он решил кардинально. Нет таких дураков, и не будет. Зато Клячкин получил огромный довод, чтобы обзывать царя самыми грязными кличками.

— То есть, ни казаки, ни мужики для меня недоступны?

— Да!

— Это плохо!!!

— Вы можете купить себе земли в Уругвае. Там урожайность зерна в три раза выше, чем в России или Кении. Вас никто там не будет преследовать. Мало того, притворитесь хохлами. Купите себе земли в Канаде. Там сейчас много русских и украинцев. Если казаки не будут проявлять свой норов, то британцам вы будете неинтересны.

— В Кении мы сможем жить общиной. Сможем сохранить свою культуру, обычаи, веру.

— Президентом Кении будешь ты, Флегонт Силыч? Так и скажи. В Канаде я, или ты — никто, и звать нас никак.

— Я спросил мнение офицеров, все единодушно готовы жить в казачьей Кении. Нищими, но свободными. Земля нас прокормит.

— Нищими в нищей стране Кении. Или богатыми в богатой стране Канаде. Трудный выбор. Твои офицеры понимают, что шансы захватить Кению ничтожны?

— Должно быть решение! Владимир Иванович! Дорогой!

— Я подумаю. Есть у меня варианты. Точнее три варианта. Все они неприятны. Ни один не даёт уверенности в результате. Будущее Кении остается под вопросом. Завтра поговорим.

— Владимир Иванович!!! Я спать не буду. Без всяких подробностей. Только главное.

— Самый дешевый. Пригласить из Судана Дигну. Он с удовольствием превратит кенийцев в рабов. Мусульман среди них нет.

— Мне всегда был симпатичен этот рабовладелец, — обрадовался атаман.

— Не торопись. Его потом хрен выгонишь. Захватит половину Кении и там же останется.

— Второй вариант?

— Я нанимаю в Индии армию. Из-за британской блокады, индийцы остаются в Кении. Неприятный конфликт вам обеспечен.

— Явно лучше первого. Третий?

— Отдаёте железную дорогу хозяевам, поместья — наследникам. Каетесь. Гнусный мерзавец Гусев обманул белых и пушистых казаков. Вы всегда готовы сдаться в плен, но боитесь, что царь повесит вас, как пять тысяч других казаков. Вы — трусы, зажатые в угол. Если британцы наймут вас на службу, то готовы служить им в Кении, буквально, за гроши. И так далее, и тому подобное. Поторгуетесь с британцами, потянете время. Через год англичанам будет не до вас. Вот тогда завербуете армию китайцев или индийцев.

* * *

Вечером к Гусеву явилась Индира. Грустная. Задумчивая. Невероятно нежная. Каждый человек может ощутить сильные эмоции. Володе было непонятно, почему молодая женщина так сильно привязалась к нему.

— Что-то случилось? Мне казалось, ты должна быть рада, что Сара получила отставку.

— Я рада.

— Тогда в чем дело, малышка?

— Атаман зовет вас на войну, мой господин?

— В тысячный раз повторяю. Володя. И обращайся ко мне на «ты»!

— Хорошо, мой господин!

— Я не поеду на войну. Во-первых, меня не интересует его нищая Кения. Во-вторых, мое появление во главе любой армии — это неадекватная реакция Британии. Чрезмерная. Бешенная.

* * *

На следующий день Гусев подробно обсудил все три варианта с атаманом. Флегонт Силыч не выдержал, и совершил неблаговидный поступок — он рассказал о предложениях Гусева Матвейке. Тот, по своей молодости, разболтал всё офицерам. Последние взялись обсуждать варианты между собой, полагая, что тысяча казаков в Кении будет совсем не лишней. К тому же на Занзибаре «на правую сторону» перешло много офицеров и «старых» казаков, они были богаты и могли вложить в операцию столько же денег, сколько двадцать пять тысяч молодежи. То есть завербовать и китайцев, и индийцев.

— В туземных семьях очень мало мужчин, потому что охотники часто погибают. Из полутора миллионов негров воинов наберется от силы сто пятьдесят тысяч. У нас будет двадцать шесть тысяч казаков и пятьдесят тысяч узкоглазых и черномазых. Судан с удовольствием заберет кочевников к себе, — захлебываясь, докладывал атаману Матвейка.

— Офицеры обсуждают с тобой всякие варианты только от скуки. Гусев настроен против Кении. Он туда не поедет. Пойми, «старики» сделают так, как он скажет. Гусев для них — бог, — растолковывал Флегонт Силыч своему адъютанту диспозицию.

— В Кении можно собирать чай круглый год. Говорить о том, что в Канаде казаки будут жить богато, а в Кении станут нищими — это глупость!

— Замолчи!!! Гусев умнее тебя в сто раз.

— Кто тут называет меня старым дураком? — вошел в комнату Гусев.

Он грозно посмотрел на Матвейку и тот испуганно спрятался за атамана.

— Запомни, малыш. Кения — сельскохозяйственная страна. В ближайшие сто лет богатство будет там, где можно построить заводы. Ершов со своими мастерскими обречен. Нет железа, нет угля, нет нефти — это нищая страна. Двадцать килограмм сахара с квадратного метра Гавайи не спасут.

— Владимир Иванович, а где такое райское место в Африке? — осмелел Матвейка.

— На юге Африки. Через год там начнется война англичан с бурами. Это неизбежно. Из-за растянутых коммуникаций война затянется надолго. Может быть, на три или даже четыре года.

— То есть у нас есть три-четыре года, чтобы захватить Кению? — хмуро посмотрел на Гусева атаман.

— У тебя нет денег, чтобы содержать китайские и индийские войска три года! — отрезал Гусев.

— Но сообщить мне это было можно? — обиделся атаман.

— Я сказал тебе вчера, что через год Британии будет не до вас. Жалею, что проговорился сейчас. Кения — это худший вариант из всех существующих. Флегонт Силыч, ты уже знаешь какие там земли. Засоленные. Урожайность пшеницы в три-четыре раза ниже, чем на казачьих землях на Кубани! Если разводить скот, то масаи украдут всех коров.

— Кения страна для нищих, южная Африка для богатых. За плохие земли война будет вялая, есть возможность победить. За богатые земли британцы будут драться насмерть, — выдвинул главный довод Флегонт Силыч.

— Я вам советую, поезжайте в Канаду.

— Владимир Иванович, это верный способ превратить гордый народ отважных воинов в мужиков, или, хуже того, поденщиков на фабрике! Мы, перешедшие на левую сторону, после этого не достойны лучшей участи? Мы предатели? Мы трусы? — атаман покраснел от возмущения.

— Не надо, Флегонт Силыч, бросаться такими словами. Да! Вы разрушили мое доверие! Но вы не трусы и не предатели. Вам, и только вам решать, как жить дальше. Я не хочу вмешиваться в ваш выбор, — отрезал Гусев.

— Мы разрушили твое доверие, но можно не унижать нас, предлагая варианты, достойные мужиков, а не казаков? Разве, уничтожив казаков в Кении, мы не показали храбрость, сплоченность, воинскую выучку? В той войне не было Гусева, но был твой дух, твоя удача, твоя отчаянная смелость.

— Завтра! Завтра назовешь мне вариант. Тогда всё решим.

Глава 2

Буры

Атаман, как ни странно, выбрал самый безопасный вариант — задобрить британцев. Как он объяснил, лучше потянуть время, а через год, когда британцам будет не до казаков, можно решить вопрос с Кенией. Через неделю, после отъезда Флегонта Силыч, появился британский дипломат, с целью продления новым магараджей вассалитета княжества. Индира приняла его во дворце Падманабхапурам. Гусев вернул из Гавайев в княжество две старинные короны, специально для подобного случая. В богатом платье, со старинной короной, Индира смотрелась настоящей принцессой. Корона — бархатная шапка с горностаевой опушкой весом около двух килограмм. Неудивительно, на ней помещалось две тысячи восемьсот алмазов, двести семьдесят жемчужин, двадцать сапфиров, двенадцать изумрудов и шесть рубинов. Драгоценностей у Индиры было мало, ожерелье и серьги из тридцати бриллиантов весом двадцать два карата. Магараджа снял свою маленькую корону, и пинал её, бегая по полу вокруг трона.

Дипломат привез старый экземпляр договора, на котором нужно было поставить подпись. Британец рассчитывал, что это только формальность, а принцесса стала задавать уточняющие вопросы. Крайне неудобные вопросы. Княжество, в случае начала войны, обязано выделять Британии тысячу солдат. Принцесса захотела внести в договор сумму их ежемесячной оплаты, размеры снабжения войск боеприпасами, амуницией и пайком. Индира стала настаивать на сохранении собственного офицерского корпуса. Особенно удивила дипломата требование о строительстве железной дороги из столицы княжества в Мадрас. По договору жителям княжества полагалась бесплатная поездка один раз в год. Подобных уточнений было очень много.

Гусев понимал желание Британии взять казаков под жесткий контроль, назначить своих офицеров, прекратить минирование Баб-эль-Мандебского пролива, в чем англичане небезосновательно подозревали казаков. Он попросту тянул время. Англичанин уехал согласовывать с начальством текст договора.

Вечером, в день дипломатического приема, Индира была необыкновенно нежна. Ей не требовались никакие предварительные ласки, она вся горела от страсти. Гусев вспомнил свою московскую подружку, которую возбуждали покупки, разложенные по кровати, дивану и креслам. Каждый шопинг заканчивался одинаково: страстным сексом на ковре. Видимо, Индиру возбуждало внешнее проявление власти. Эта дурацкая корона весом два килограмма и драгоценности, формальное почтение дипломата, поклоны свиты, показное раболепие Гусева.

* * *

Через две недели в гости приехал Ершов.

— Поздравляю! У тебя третья девочка! — обнял друга Николай.

— С этой гордячкой баронессой мутная история. Откуда там двойня? Похоже, младшая сестра залетела от Чемберлена, и старшая сестра решила прикрыть её грех.

— Следовательно, ты никогда не узнаешь, где твоя дочурка, а где чужая.

— Только не надо улыбаться!!!

— Даже в мыслях не было!

— Ты чего приехал? Игры Сабины и Джоан достали вконец?

— Глупости! У меня всегда есть место на заводе. Сказал жене, что там жуткий аврал, и пошел вылизывать технологию производства, раздавать волшебные пендели…

— …мешать всем работать!

— Ты не путай свой след от фуражки с бесконечной мудростью дипломированного инженера.

— Ха! Три раза.

— Чему ты можешь научить казаков? Основам общевойскового боя в тылу противника? Искусству наворачивания портянок?

— И сапоги, и берцы шьются точно по ноге из самой лучшей кожи, и стоят дороже карабина. Это не кирза! Откуда портянки? Ты чего приехал?

— Хочу предложить тебе несколько миллионов долларов, — Ершов сделал крайне серьёзное лицо.

— Конкретнее? — без всякой заинтересованности спросил Гусев.

— Ты всё ещё готовишь захват Лондона?

— Скорее, ищу возможные варианты, — грустно ответил Володя.

— И как? Что-то реальное прорисовывается?

— Пока не очень. Германия от меня отвернулась, и это очень плохо. Предположим, я разграбил Лондон, перевешал банкиров на фонарях. Куда потом драпать? Захватить весь остров нереально, для этого нужно быстро и скрытно переправить в Англию двести тысяч солдат. Но даже это не поможет. Начнутся восстания, — разжевал проблему Гусев специально для Ершова.

— Другие варианты есть? — с надеждой в голосе спросил Николай.

— Есть ненадежный вариант с бурами. Если я наймусь служить бурам, то бежать не нужно. Заключив мир, стороны отводят войска на свою территорию, — предложил великий дипломатический ход Володя.

— Как это? — крайне удивился Ершов.

— Через год начнется война, а через три с половиной года буры капитулируют.

— Неизбежно. Даты я не помню, военных училищ не заканчивал, но разгром буров очевиден каждому.

— Предположим, я нанимаюсь в армию буров, и беру на себя обязательство сохранить государства буров в прежних границах, присоединить к ним Капскую колонию, и добиться от Британии контрибуции в размере десять миллионов фунтов. В ответ на это буры отдают мне в аренду на сто лет Капскую колонию и крошечный кусочек своей золотоносной земли. За полгода до конца войны я захватываю Лондон, забираю из музеев и частных коллекции картины и драгоценности. Развешиваю на фонарях банкиров. Арестовываю парламент и предлагаю ему заключить мир с бурами. С выводом войск в условленные сроки, и самое главное условие — немедленное прекращение боевых действий. Я вывожу свою армию из Лондона, а англичане не имеют права мне мешать.

— Здорово!!! — обрадовался Ершов.

— Есть огромный риск, если парламент упрется. Не захочет заключать мир, — грустно произнес Гусев, — Британские джентльмены могут пожертвовать своей жизнью, жизнью своей семьи, жизнью королевской семьи. Типа «это чудовищное злодеяние. Они не посмеют, не решатся.»

— Значит, все умрут. Любой план имеет долю риска, — философски констатировал Ершов, — Семьдесят тысяч своих солдат обменяешь на семьдесят тысяч британских солдат, и двести тысяч дворян и буржуев английской элиты. Учитывая численность британской пехоты, сто шестьдесят две тысячи — это прекрасный вариант! Я в восторге!!!

— Да??? Не хочешь рискнуть своей шкурой? Обменять свою жизнь на британского солдата и трех буржуев?

— Я хочу обменять свою жизнь на шесть миллионов долларов! Ты получишь пятьсот самолетов с двойным комплектом вакуумных бомб. Бесплатно!!! Две тысячи бомб уничтожат две тысячи британских солдат. Минимум.

— Откуда такой энтузиазм? Совсем недавно, Коля, ты так энергично демонстрировал свою лояльность Британии.

— Все мои уловки спрятать денежные потоки для финансовых аналитиков детский лепет. Твои индийские сокровища мною превращаются в оружие, и это видят британские банкиры. Только они не знают, что это твои деньги. Они делают вывод: Ершов финансирует Гусева. Любая твоя акция затронет меня. Поэтому я заинтересован сделать твой удар по банкирам вдвое мощнее. Чтобы у банкиров было меньше денег на месть, чтобы Британия стала немного слабее и боялась сильной Германии, а до меня ей не было дела.

— Если у нас сегодня аттракцион невиданной щедрости, то у меня вопрос. Коля, ты можешь за три года сделать пятьсот самолетов «Илья Муромец»?

— Нет! Это невозможно. Нужно изобрести и отладить компактные двигатели по двести пятьдесят лошадиных сил. В России это не смогли сделать за десять лет, а там сотни инженеров, десятки специализированных заводов. Ты слишком далек от производства, не понимаешь очевидных вещей. Я за три года не смог повысить надежность существующих самолетов.

— Странно. Мне казалось, все ненадежные узлы известны.

— Всё не настолько плохо. В США по моему заказу изготовлена партия проблемных деталей, я надеюсь сделать технологический рывок в ближайший год. Тайна существования самолетов скоро будет раскрыта. Ты утопил столько самолетов в Баб-эль-Мандебском проливе, что только большой оптимист может рассчитывать на сохранении секретов. И французы, и англичане наверняка подняли со дна немало фрагментов, и слепили из них аппарат целиком.

— Если секрет будет раскрыт, то пускаемся во все тяжкие. Подключаем США. Сколько составит наработка на отказ?

— Если заказать в США весь список проблемных деталей, то тридцать, а может даже сорок часов. Но стоит американцам получить наш сбитый самолет, и они поставят его на поток за год. Им будут известны все болезни мотора.

— Плевать. Сейчас уже не важно. Коля, ты знаешь, что существовал санитарный вариант У-2? Там было сделано дополнительно одно лежачее и три сидячих места.

— Где? Ты представляешь себе фюзеляж самолета? Твой инженерный кретинизм попросту зашкаливает! — фыркнул Ершов.

— Объясняю для умных инженеров. На нижнем крыле устанавливались две съемные кабины, в фюзеляже еще два места для пассажиров.

— Взлет такой тяжелой машины с авианосца будет рискован.

— Почему тяжелой? Вес солдата с автоматом в среднем шестьдесят килограмм. Пять солдат — это триста килограмм.

— А боеприпасы?

— Минимум. За три года я открою в Лондоне рядом с каждым «аэродромом» оружейный магазин.

— У тебя будет тысяча двести самолетов-бомбовозов, и пятьсот транспортных самолетов. Нужны будут аэродромы.

— Это самое простое. Я захвачу остров у берегов Британии, и построю там аэродром. Вернее наоборот построю аэродром, а в день Х захвачу остров. За один рейс тысяча самолетов доставит пять тысяч солдат. За двенадцать рейсов я перевезу всю армию.

— Не тысяча, а пятьсот, — уточнил Ершов.

— Давай не экономить. Тысяча! — отмахнулся Гусев.

— Когда ты будешь захватывать Лондон, это понятно. А если мир не удастся заключить, и тебе нужно будет вывезти армию? Британская армия, окружившая Лондон, будет тупо ждать?

— Я открою в Лондоне фабрику по производству мин. Накоплю на складах запасы. За два-три дня, пока британцы подтянут резервы, я заминирую все дороги. Кроме того, чтобы самолеты не летели в Лондон пустые, они будут сбрасывать на британцев бомбы.

— Тысяча самолетов «У-2» обойдется в десять миллионов долларов. На финансирование операции ты сам потратишь ту же сумму. Двадцать миллионов долларов чтобы отомстить. Володя, мы злобные маньяки!!!

— Лондон за три дня даст нам добычи на пятьдесят-шестьдесят миллионов долларов.

— Картины, скульптуры, драгоценности стоят треть реальной цены. У меня уже есть опыт.

— Значит, выйдем в ноль. Но самолеты останутся у меня! Это прибыль! А у тебя будет моральное удовлетворение от выполненного перед Бузовыми долга. Я выполню обещание, которое когда-то дал Железному герцогу, повешу британскую королеву. Если мы сможем захватить сокровищницу королевы, то добыча вырастит до пятисот миллионов долларов.

— По рукам!!!

* * *

В США Гусев срочно открыл интернаты для ирландских мальчиков-сирот, возрастом двенадцать-тринадцать лет. Их прекрасно кормили, учили и тренировали на выносливость. Проверяющие, за взятки, не совали свой нос в военную часть подготовки.

Клячкин тратил все свои силы на подготовку убийства царской семьи.

Ершов разместил заказы на детали для авиационных двигателей в США.

* * *

Британский дипломат приехал снова только через два месяца. Всё это время Гусев практически открыто минировал пролив, и ожидал нападения англичан. Нападения не было, хотя мелкие отряды сипаев наводнили окрестности города. Дипломат приехал со старыми предложениями. Зачем? Непонятно. Индира вся светилась от осознания своей значимости. Англичанин привез с собой два десятка офицеров для пяти сотен казаков. Видимо, дюжину авианосцев он, на первом этапе, не рассчитывал приватизировать. Британских офицеров поселили в отдельном здании, разоружили и запретили выходить. Добровольная тюрьма.

— Что будет, если кто-то из офицеров нарушит запрет? — спросил сотника майор, старший среди британских офицеров.

— Генерал приказал стрелять на поражение сразу, без всяких предупредительных выстрелов в воздух.

— У нас всех дипломатический иммунитет! — заявил майор.

— В окрестностях города скапливаются отряды сипаев. Если они решатся на штурм, то вас всех моментально перебьют. Ваша дипломатическая неприкосновенность позволяет тебе, майор, оставаться живым сейчас. Иначе ты бы уже был куском мяса в пыточной. Ваша дурацкая затея очевидная глупость.

— Мы не имеем ни малейшего отношения к шайкам сипаев в окрестностях города! — возмутился англичанин.

— Молись богу, майор, чтобы до вашего отъезда «шайки» не решились на штурм.

* * *

После аудиенции британский дипломат попросил приватного разговора с Гусевым.

— Вам не стоило приезжать с пустыми руками, — Володя сразу настроил англичанина на деловой лад.

— Железная дорога стоит крайне дорого. Княжество по своему размеру, значению и населению не соответствует таким огромным вложениям со стороны метрополии.

— Вы не привезли никакой альтернативы. Таким темпом переговоры будут тянуться годами. Видимо, это ваша настоящая цель?

— Моё руководство надеялось, что принцесса станет смотреть более реалистично на условия договора.

— И это так! Принцесса уполномочила меня передать вам своё недовольство таможенными пошлинами. Начиная с сегодняшнего дня, все британские товары облагаются налогом в размере десять процентов от оптовой цены. Ваши поездки вносят изменения в договор. Поздравляю вас.

— Вы решили разорвать договор? Сделать княжество независимым?

— Нет! Но если Британия не подпишет последний вариант договора, то через месяц принцесса начнет переговоры на Гоа с Португалией. Предварительное согласие губернатора уже есть.

* * *

Видимо, сипаи ждали условного сигнала от майора. Его не последовало, и штурм города не произошел. После отплытия дипломатической миссии тысяча самолетов разбомбила стоянки сипаев, а казаки с собаками легко находили на полях и чайных плантациях беглецов и добивали их.

* * *

С началом второй войны с бурами Гусев отправился в Африку лично. Он провел там три месяца, уламывая африканеров заключить с ним соглашение. Безуспешно. Руководство буров страдало непомерным самомнением. В мире всегда есть люди, которые находятся в выдуманном мире и не дружат с реальностью. Чем более высокое положение они занимают, тем более оторваны от реальной жизни. Гусев решил выждать, пока руководство Трансвааля и Оранжевой республики попадет в плен, чтобы договариваться с руководителями второго дивизиона, более адекватными на вид.

* * *

Сталин провалил покушение на царя. За неделю до коронации по Москве были разбросаны листовки, в которых «Союз казаков России» требовал от царя возврата старых Устава и Положения. Успенский собор Московского кремля Сталин заминировать не смог, и была взорвана Грановитая палата во время царской трапезы. Погибли сотни князей и вельмож, но царь был только ранен, его спасли, лишь ампутировали ногу.

* * *

Варианты плана по захвату Лондона Гусев отвергал один за другим. Детальная проработка каждого варианта предполагала большие потери при захвате города, и огромную вероятность полного разгрома, в случае отказа Британии заключить мир с бурами. За восемь-десять часов все побережье близь Лондона должны были контролировать корабли из военных баз Плимута, Дартмута, Портленда, Портсмута и Чатема. Или Гусев должен был устроить тотальную войну с большей частью всего морского флота Британии, с крайне малыми шансами на победу. Или эвакуация через пролив Ла-Манш становилась невозможной.

* * *

Флегонт Силыч воспользовался началом второй бурской войны и зачистил территорию Кении от негров. Атаман перестал называть оккупированную территорию «Британской Восточной Африкой». Железная дорога осталась у английских хозяев, а плантации наследникам так и не передали. То у наследников не было полного комплекта документов на наследство, то не хватало денег на оплату налогов.

Глава 3

Лондон

Третий визит британского дипломата вновь одарил Гусева праздником незабываемого секса. Индира так бурно реагировала на театральное представление, что Володе захотелось сделать визиты англичанина регулярными. Увы, но дипломат привез подписанный вариант договора. Видимо, «непроходимость» в течение года Баб-эль-Мандебского пролива обходилась Британии дороже, чем Гусеву. Любой негодяй, мерзавец, чудовищный злодей и убийца сотен тысяч людей достоин заключения договора, если это выгодно. Мораль уходит на второй план там, где главенствует экономическая целесообразность.

Целая ночь волшебного секса не прошла для престарелого организма Гусева даром. Английский дипломат появился поздним утром, за час до полудня, но адъютант не решался будить генерала.

— Его превосходительство еще почивает. Затем ежедневный утренний разминочный комплекс. Возможно, господин генерал изволит принять вас во время первого завтрака. Ждите.

— Как долго, сотник?

— Часа два или, возможно, три. Могу предложить вам чай, кофе или вино?

— Кофе. Черный. Без сахара, без молока.

— У меня есть шесть сортов сыра и три сорта кекса.

— Принесите все.

* * *

Адъютанту показалось, что Гусев обрадовался визиту британца.

— Сотник, передай дипломату, что я приму его через час, во время завтрака. Подчеркни, что я сокращу свой массаж, дабы сократить ожидание столь важного для меня лица.

Володя открыл свой громадный сейф и достал дюжину старинных перстней из индийского клада, потому что шкатулка для драгоценностей содержала именно дюжину гнезд для колец.

* * *

Гусев долго рассыпался любезностями в адрес англичанина. Филип Четвуд был военным, а не дипломатом. Он служил в гусарском полку, затем вешал в Бирме местных любителей свободы, и уже собирался на войну с бурами, но никто из дворян не хотел рисковать жизнью в поездке к опасному монстру Гусеву. За риск Четвуду обещали повышение в звании.

В конце безудержного потока лести Володя вынул шкатулку с кольцами.

— В княжестве нет ни медалей, ни орденов, но мать магараджи довольна вашей работой. Поэтому я вручаю вам один из старинных перстней, — Гусев вынул из шкатулки массивное кольцо с большим изумрудом, и с поклоном протянул англичанину, — Надеюсь на наше дальнейшее сотрудничество. Строительство железной дороги требует согласования множества работ. Княжество надеется, что рабочие для неквалифицированных земляных и прочих работ строительная компания будет набирать здесь.

Британский дипломат с удовольствием осмотрел драгоценность.

— Увы. Мой дальнейший путь лежит в Африку. Стоит мне чуть помедлить и война с бурами завершится.

— Вы верите своему правительству? Вы рассчитываете на быструю победу? Моё мнение опытного профессионала иное. Война продлится два-три года. Потери будут огромны. Если мне предложат участвовать в этой войне, я выберу сторону буров.

— То есть вы думаете, что карьера чиновника в Индии даст мне больше, чем карьера военного в Африке?

— Безусловно!!! Ваш авторитет позволит основать в княжестве представительство Великобритании. Понятно, когда работа становится приятной и безопасной всегда находятся люди со связями в Лондоне готовые её возглавить. Но вы всегда останетесь на хорошем счету у принцессы Индиры. Приемы, обеды, награды вам гарантированы. Для представительства вам уже завтра выделят дом с садом, слуг, транспорт.

— Я приложу все усилия, чтобы представительство было открыто как можно скорее, — заверил Гусева Четвуд.

— Если вам не удастся попасть в штат, обязательно загляните ко мне в княжество.

* * *

Четвуд уехал, а через неделю появился Ершов.

— Поздравляю! У тебя четвертая девочка! — обнял друга Николай.

Ершов радостно перечислял рост и вес новорожденной, самочувствие Девики, и массу других важных моментов.

— Ты не поверишь, Коля. Мне всё это известно.

— Да, конечно. Я передал тебе всё это по телеграфу. Кстати, Девика не стала своевольничать. Не то, что Жюли или баронесса.

— На то, что баронесса-виконтесса спросит мое мнение, я не рассчитывал, но Жюли. Коля! Француженки совсем обнаглели у «себя» во дворце.

— Володя! Там какие-то заморочки. По их обычаям нужно было срочно крестить девочку. Собственно и порядок имен заранее известен.

— Проехали. Девику осыпаешь плюшками. Имя я дочери выбрал нейтральное. Майя. В переводе с хинди иллюзия. Это имя богини прародительницы вселенной. У нас это дочь Святогора. У греков богиня плодородия.

— Жюли бесится от того, что Девика жена. Девика в каждом разговоре не забывает упоминать свой статус. То, что она твоя жена — это уже вагон вкусняшек.

— Нет, Коля. Плюшки нужны. Автомобиль, шикарное колье, платье за сто тысяч долларов.

— Хорошо. Как скажешь, Володя. Как скажешь.

— Приехал ты зачем? Дорога адова.

— Хотел узнать подробности подготовки уничтожения Лондона.

— Всю ужасно плохо. Мы можем уничтожить Лондон, сжечь его дотла. Перевешать сотню тысяч дворян и буржуев. Но нас оттуда не выпустят, в том случае, если Британия откажется заключать мир. Ты же знаешь, что это буры напали на «мирную» Британию, поэтому форин-офис «писает кипятком», и отвергает любые мирные инициативы.

— Да. Эти злобные, агрессивные буры! Грязнули и недоумки! Хорошо. Британия пожертвует своей старушкой-королевой и всей её семьёй, правительством, парламентом. Видимо, часть семей британской элиты будет для тебя недоступна, та, что проживает в поместьях, — расстроился Ершов, и спросил, — Ты уверен, что невозможно блокировать военно-морские базы? Деньги решают всё. Я могу заказать в США два десятка минных заградителя?

— Как только минные заградители появятся около военно-морских баз, тут же им навстречу выйдут британские корабли. Для того, чтобы потопить парочку линкоров потребуется десяток авианосцев. Умножаем на пять баз, получаем пятьдесят авианосцев. То есть нам нужно начать полномасштабную войну на море. Потребуется пять тысяч самолетов, из которых мы потеряем больше половины. Во-первых, это не окупится никакими трофеями лондонских музеев. Во-вторых, где я найду летчиков, готовых летать, с такими шансами погибнуть? Это не выход!!!

— Володя, ты считаешь путь через Ла-Манш единственный?

— У меня будет тысяча транспортных самолетов и тридцать часов налета до поломки. Считаем, что первый день для нас свободен, пока британцы очухаются, пока корабли выйдут в море. Для доставки пятидесяти тысяч солдат в Лондон из Ла-Манша потребуется десять рейсов. Если расстояние до Лондона пятьдесят километров, то это будет весь день, десять часов.

— Нет, Володя, уже здесь возможны мелкие накладки. Патрульные корабли, например.

— Дослушай до конца, Коля. Самое близкое место после Ла-Манша — это Северное море. Сто пятьдесят километров от Лондона. То есть десять часов нужно умножить на три. В сумме получим сорок часов. Ни один самолет столько не выдержит.

— Ты неправ в своих расчетах. Твои ирландские мальчики — это не казаки. Ирландцы понесут огромные потери в Лондоне. Даже с автоматами, пулеметами, гранатами и поддержкой с воздуха. Их останется максимум двадцать тысяч. Я, честно говоря, не уверен в исходе боя.

— «Ирландские мальчики» нужны мне не для Лондона. Я уже поклонился атаману, и переговорил с китайским генералом, — насмешливо ответил Гусев, — «Мальчиков» я готовлю для Ирландии. Они захватывают Дублин за три-четыре месяца до моей операции в Лондоне. Британцы перебрасывают на остров тридцать-сорок тысяч солдат, чтобы не потерять его полностью. Учитывая триста тысяч солдат, отправленных умирать на войну с бурами, в Британии останется совсем мало войск.

— Вова. Ты попросил атамана о помощи??? — Ершов вычленил самое главное.

— Я готов попросить о помощи и тебя. Казаки оголят Кению на три месяца, и туда могут вернуться негры. За последние два года ты навербовал в России триста тысяч крестьян. Мужики могут безопасно подработать. Три-четыре месяца изображать из себя казаков, изредка постреливая в сторону границы за триста золотых долларов на нос. А?

— Думаю, желающие найдутся, — подумав, согласился Ершов, — Кстати, почему ты перестал грабить суда из Австралии, перевозящих золото в Англию? Я три месяца не получал от тебя ни грамма песка.

— Они попросту перестали его возить.

— Володя, Австралия воюет с бурами? Пора захватить три-четыре города, и очистить банки.

— Да. Золота мало не бывает! Хотя, сто тонн золота за год — это меньше восьмидесяти миллионов долларов. По сравнению с индийским «кладом» — это копейки, — как бы пошутил Гусев, и фарисейски добавил, — Города нужно сжечь, а то потомки бандитов и проституток совсем совесть потеряли, убивают бедных буров. За что?

— Будешь натаскивать ирландцев?

— А, то! Пусть пройдут первичный отбор. Стреляй первым, Фредди!

Ершов сдержано рассмеялся.

— Послушай, Коля. Ты не против изобразить короля Гавайев на приеме у принцессы Индиры?

— Даже не знаю. У меня нет с собой короны, и мой парадный мундир остался дома. А зачем?

— У каждой женщины свои заморочки. Я тебе дам свой мундир, ты выше меня ростом всего на пару сантиметров.

— На пять. А корона?

— Как ты знаешь, у меня есть три перстня с сапфирами по сто с лишним карат. Берем обычный ободок для волос, и делаем из него «походную корону».

— Володя! Я не понимаю. Тебе безразлична эта худышка. Зачем ты пытаешься ей угодить???

— Она каждый день пытается угодить мне.

— Ха! Стоит тебе дать ей отставку, как у принцессы отберут сына, а её выбросят на помойку. Твоя Индира обычная …

— Ну! Договаривай!

— Я с радостью натяну твой мундир, надену корону, и вспомню все слова почтения и раболепия в адрес принцессы Индиры!

— Засранец!

— Да! Я такой!

— Вернемся к нашим баранам. Часть золота из Австралии пустишь на оплату десяти авианосцев и тысячи транспортных самолетов.

* * *

«Ирландские мальчики» потеряли почти десять процентов состава в уличных боях с полицейскими и банковской охраной. Огромное численное преимущество, автоматы, пулеметы и гранаты, оказались бесполезны в боях с потомками убийц и бандитов. Лишь поддержка трех сотен казаков из личной гвардии Гусева ломала ситуацию в боях. Казаки выжидали до последнего, а потом выносили австралийцев за считанные минуты. В Мельбурне был полный хаос, в Аделаиде и Сиднее — подобие порядка, в Канберре вмешательство казаков не потребовалось. Из банков, кроме золотого песка на сто миллионов долларов, ирландцы выгребли всю наличную валюту, а перед тем, как поджигать города, конфисковали ценности в магазинах, мастерских и домах элиты.

Гусев запретил секс в оккупированных городах. У Володи был пунктик о массовых венерических заболеваниях в Британской империи. Дисциплина среди «ирландских мальчиков» была не столь сильна, как у казаков, и молодые леди подверглись насилию. Иногда, не столь молодые, бывало, не по одному разу, случалось, не совсем леди, а вполне себе девушки из рабочей среды.

* * *

Гусев боялся, что его вмешательство в историю могло изменить дату завершения войны. Слишком много золотого песка изъял он у Британии, захватывая транспортные суда из Австралии и конфискуя ценности в банках. Кроме того, британцы получили очень мало солдат из Индии, а потери пехоты при транспортировке из Англии достигли ста тысяч. Окрестности острова Фуэртевентура можно было назвать кладбищем погибших кораблей. Именно поэтому как только две тысячи транспортных самолетов появились у Ершова, и были укомплектованы пилотами, Гусев отдал команду на захват Дублина, а сам развернул последнюю стадию подготовки штурма Лондона. Приятный теплый август, самое удобное время для быстрых рейдов «ирландских мальчиков». Много оружия, много боеприпасов, много бумажных фунтов стерлингов. В реальной истории через десять месяцев британцы должны были раздавить последние очаги сопротивления буров.

* * *

Для обустройства аэродромов Гусев выбрал остров Осея в шестидесяти километрах от Лондона. Зимой население острова падало практически до нуля, а пастбища для овец, как утверждал специалист, идеально подходили для обустройства аэродромов.

Пока первая порция самолетов взлетала с авианосцев, на остров высаживались основные силы казаков и китайцев. В декабре очень короткий световой день, операцию нужно было провести без малейшего сбоя.

* * *

Все батальоны столицы были неполного комплекта. Офицеры в казармах отсутствовали, а, контуженные при бомбежке солдаты, не слышали команд. В плен британцы не сдавались, воевали мужественно, но казаки и китайцы привыкли работать в команде, их подготовка была классом выше, они были уверены в победе, и уничтожали очаги сопротивления в казармах один за другим.

А вот дальше всё пошло не по плану. Каждый дом приходилось брать с боем. Если бы у жителей было время собраться, Лондон мог легко выставить стотысячную армию бывалых военных, решительных и умелых бойцов. Но каждый умирал в одиночку. Часто забирая на тот свет с собой врага. Потери среди казаков и китайцев были огромны. Англичане прекрасно знали окрестности своего дома, умело устраивали засады, трусов среди них не было совсем. К концу дня богатые кварталы Лондона были захвачены, но потери составили половину состава. Гусев был в ярости.

* * *

Эдуард 7, Джозеф Чемберлен и Артур Бальфур всю ночь простояли на коленях прикованные наручниками к ограде парка. Недалеко от них в той же позе стояли их родственники, чуть дальше правительство и парламент. Все замерзли на ветру без теплой одежды, многие кашляли, чихали и сморкались. Женщины и дети плакали. Кто-то бился в истерике. К полудню принесли кресло, небольшой столик, казаки поставили на него кофейник и изящную чашку. Одуряющий запах кофе больно ударил по нервам. Тут же приехал легендарный злодей, исчадие ада, дьявол во плоти, монстр без сострадания и жалости.

Гусев развалился в кресле, не спеша выпил чашечку кофе.

— Господа. Я привез в Лондон предложение о мире. Вам должно быть известно, что буры хотят себе Капскую колонию и десять миллионов фунтов золотом. Вы можете дать ответ сейчас, или через три дня, если не замерзните насмерть. Я приму любой ваш ответ с уважением. Но я сожгу не только Лондон. Через три дня ваши генералы стянут все резервы к столице, а я атакую беззащитный Бирмингем. Я буду захватывать и разрушать город за городом. Вы все знаете, что в Лондоне я легко, практически без потерь, уничтожил элиту ваших войск. Я пройду по острову как нож сквозь масло. Через месяц промышленность Британии умрет. По стране будут бродить миллионы бездомных, а дворяне и прочие «уважаемые люди» будут, как и вы, стоять на коленях, умирая от холода, голода и жажды.

— Уже завтра ваши войска не смогут вырваться из кольца окружения, — гордо заявил Чемберлен.

— Я крайне удивлен!!! Ваши моряки подняли со дна Баб-эль-Мандебского пролива почти десять моих самолетов. Ваши инженеры уже воспроизвели пять самолетов, правда, летчики их разбили при посадке. Так вот! У меня три тысячи самолетов, и я могу перебросить свою армию в любую точку Британии за пару часов, — рассмеялся Гусев.

Володя повернулся к собеседнику своей изуродованной стороной, премьеру показалось, что дьявол — это не прозвище, а сама суть гнусного мерзавца.

— Мы все умрем, но не позволим себя запугать!!! Лучше смерть, чем бесчестье!

— Спасибо. Вы избавили меня от необходимости приходить сюда снова. Вы все тут сдохните от холода. Изберут новый парламент, назначат нового премьера, появится новый король. Империя рухнет, как карточный домик. Буры загонят в океан жалкую толпу испуганных солдат. Аграрная Британия не сможет содержать столь могучий флот. Это будущее вашей страны. Ваше счастье в том, что вы умрете и не увидите этой жуткой картины.

Глава 4

Ни мира, ни войны, а армию разбомбить

Гусев оставил рядом с Чемберленом сотника, на случай, если премьер передумает. А сам отправился регулировать отправку трофеев. Авианосцы переместились в бухту Уош, и плечо доставки удлинилось в два с лишним раза. С учетом серебра вес добычи превысил триста пятьдесят тонн. И по весу, и по стоимости лондонские трофеи вдвое превысили индийский «клад». Около ста тонн составили картины и скульптуры, большей частью из Лондонской национальной галереи и Букингемского дворца. Некоторые скульптуры и картины были слишком массивные, и по этой причине оставлены в музеях и частных коллекциях. Сто тонн музейных экспонатов не представляли по большей части ни малейшей стоимости. Кроме рисунков и малоизвестных картин, ничего нельзя было ни продать, ни показать. Поэтому крупные формы полагалось оставить. Лондон предполагалось сжечь, Гусев решил сам осмотреть, отобранные на уничтожение ценности.

* * *

К вечеру начало холодать и Эдуард 7 понял, что эту ночь ему не пережить. В груди булькало и хрипело, кашель душил, руки сделались ледяными и холодный пот промочил рубашку насквозь.

— Майор! — позвал король сотника.

Сотник подошел и вопросительно посмотрел на дрожащего монарха.

— У меня есть выгодное для вашего генерала предложение.

— Конкретнее, — презрительно бросил сотник.

— Миллион фунтов, — сквозь зубы выплюнул король.

Через час, когда уже стемнело, подъехал Гусев.

— Я вас слушаю, сир, — сухо произнес Володя, рассевшись в кресле.

— Я не обладаю в стране реальной властью.

— Да, — кивнул головой Гусев.

— Моя смерть, и смерть семи членов моей семьи не даст вам никакой выгоды.

— Да, — согласился Володя.

— Я предлагаю вам обмен. Вы отпускаете нас на свободу, а я укажу вам место, где хранится миллион фунтов.

— За эту сделку вас все станут презирать.

— Если это станет известно. Что же, тогда я отрекусь от престола.

— Я всё слышу, — вклинился в разговор Артур Бальфур.

— Завтра, максимум послезавтра, вы замерзните насмерть.

— У меня нет такой суммы. Но членов моей семьи тут тоже нет. В секретном сейфе у меня дома лежат драгоценности на пятьдесят тысяч фунтов.

— Сотник! Короля с семьёй отведите ко мне в здание парламента. Напоите горячим пуншем и выдайте одеяла, — приказал Гусев, — Теперь с вами, спикер. Или правильно лорд-канцлер?

— Спикер.

— Назвать вас пустым местом будет невероятной глупостью. Вы, как спикер, прекрасно знаете настроения членов палаты общин. То есть, вы в довесок к драгоценностям бросите на чашу весов свой интеллект.

— Я назову вам сторонников войны, и вы их уничтожите?!

— Всё совсем не так!!! Вы назовете мне членов палаты общим, кому я предложу внести выкуп за себя и членов семьи.

— Если среди них окажутся безумные сторонники войны? — ехидно поинтересовался Бальфур.

— Вы поговорите с каждым, и определите сумму выкупа. Если, совершенно случайно, сумма выкупа у сторонников войны окажется вдвое выше, это будет вполне разумно. Предлагаю не стоять на морозе, а проехать ко мне. Там вы сможете не торопясь составить свой список. Затем я приглашу всех на поздний «дружеский ужин».

Вытянув ноги к камину, укутавшись в толстый плед, выпив огромную кружку пунша, Бальфур стал торопливо строчить свой список. Гусев прошел в соседнюю комнату к королю.

— Ваше величество, неудобно вас торопить, но я ограничен во времени. Вам пора рассказать про ваш миллион.

— Я предлагаю вам часть полотен из Букингемского дворца.

— Дворец завтра сгорит, как и Лондонская национальная галерея, — подхватил реплику Гусев, — Продать ваши картины нельзя. Они ничего не стоят. Думайте, сир, вспоминайте. Я пойду с Бальфуром побеседую.

Гусев прошел в соседнее помещение. Спикер задумчиво склонился над бумагой, три листа с фамилиями лежали рядом. Володя взял первый лист.

— Не нужно так спешить, господин спикер. Пока доставят партию господ из первого списка, пока выяснится их платежеспособность…

— Не будет ли так любезен высокочтимый сэр заранее перевести семьи в помещение с камином?

Гусев засмеялся до слез.

— Будет, будет…

Бальфур так и не понял причины веселости постоянно мрачного генерала. Гусев отправил Бальфура с сотником, а сам вернулся к королю.

— Сир?

— Да! Я придумал! В Виндзорском замке у меня хранится золото в слитках и драгоценности, — сообщил король.

— Там пятьсот гвардейцев. За ваши пенсы я не собираюсь жертвовать сотней казаков.

— Ваши «самолеты» садились на лужайке позади Букингемского дворца. Во дворе замка две таких лужайки. Отвезите моего сына на вашем «самолете». Самолет привезет выкуп за сына. Затем вы отправите в замок всю мою семью по очереди.

— Один самолет привезет триста тысяч долларов золотом. Восемь самолетов привезут мне два миллиона четыреста тысяч. Где вторая половина? — тяжело посмотрел на короля Гусев.

— Вторая половина — драгоценности. Их вес совсем небольшой, — дрожащим голосом отвечал король.

— Сир, вам нужно будет задержаться. Там, у изгороди, недалеко от вашей семьи стоят на коленях члены Адмиралтейского комитета. Я рассчитываю отпустить большую часть нижней палаты на свободу, но в Лондоне они могут сгореть в пожаре. Я хочу, чтобы флот вывез их на канонерках за пределы города.

— Я приложу все усилия!

* * *

Во время разговора с членами Адмиралтейского комитета король выболтал секретный план Гусева по захвату беззащитного Бирмингема.

Когда Володя встретился с членами комитета, чтобы согласовать условия прибытия британских канонерок, он выразил свое недоумение по поводу действий армейских генералов.

— Вы только представьте, господа, кто-то пытается направить мою армию на захват и уничтожение военно-морских баз!!! — возмутился Гусев.

У британцев вытянулись лица.

— Мне сообщили, что в Бирмингеме прошла мобилизация милиции. На все, ближайшие к городу поля, и в городские парки нагнали стада коров и баранов. Пять батальонов пехоты срочно возвращаются в Бирмингем.

Англичане не смогли сдержать улыбки.

— В тоже время из Чатема вся морская пехота переброшена к Лондону. Корабли выведены в Ла-Манш и база беззащитна со стороны суши, — не смог сдержать улыбку Гусев.

Британцы снова стали серьезны и печальны.

— Приглашаю вас на мой наблюдательный пункт. У меня установлен мощный телескоп. Мы сможем увидеть бомбежку позиций чатемской морской пехоты.

* * *

Британцы мрачно наблюдали за уничтожением моряков.

— Поймите меня правильно, господа. Ничего личного. Чатем расположен слишком близко к Лондону, поэтому морская пехота могла бы быстро вернуться на базу, — радостно сообщил Гусев.

— Вы, генерал, не сможете высадить своих казаков, — злобно сообщил один из британцев.

— Вы так надеетесь на коров и овец? — рассмеялся Володя, — подождите пару минут.

Гусев встал и выстрелил из ракетницы в воздух. Через пару минут с неба раздался ужасный, душераздирающий вой.

— Интересно, где бы были ваши коровы и овцы???

— Лично мне непонятно. Зачем вы хотите разрушить Чатем? — спросил самый старший из англичан.

— Чемберлен отказался заключать мир. Захват Бирмингема будет мне дорого стоить.

— Нет! В чем ваша выгода? Новый парламент соберется нескоро. Уверяю вас, ему будет достаточно сгоревшего Лондона. Судя по соглашению о канонерках с вами можно иметь дело. Я предлагаю заключить негласный джентльменский договор. На пару недель военно-морской флот возвращается на свои базы. До заключения мира и ваш флот, и наш флот стараются не вступать во взаимодействие.

— Никогда не думал, что моряки настолько прагматичны!!! Должен дополнить наш негласный джентльменский договор. Вы всячески саботируете отправку пехоты и боеприпасов в южную Африку, объяснения вы найдете. А я не буду захватывать порты в Капской колонии, исключение составит Дурбан в Натале. Британская пехота будет подвергнута бомбежкам.

— Это нормально. Ваше эмбарго на захват портов — это великодушное предложение. По рукам?

Гусев пожал руку своему собеседнику, потом трижды выстрелил из ракетницы.

* * *

Лондон Гусев сжег. Атаки пехоты успешно сдерживали минные поля и бомбежки. Казаки и китайцы без особых приключений погрузились на авианосцы и транспортные суда, после чего флот в основном отправился на остров Фуэртевентура. Три небольших судна с бумажными фунтами стерлингами сразу направились в США, Германию и Францию. В Испанию направилось судно с тяжелоранеными, у Гусева там были заранее выкуплены все места в огромном госпитале.

На Канарах тщательно оценили и поделили добычу. Затем Гусев собрал общее собрание. Он понимал, что из-за огромных потерь не все согласны воевать дальше. Всё оказалось гораздо хуже, выяснилось, что никто не желает воевать на стороне буров.

Армия и флот разделилась. Китайцы отправились на Тайвань через Америку, тысяча казаков отправилась в Индию, десять тысяч других вернулись в Кению. На острове Фуэртевентура остались медики и легкораненые.

Перед отплытием с острова Гусев собрал всех пилотов, моряков с авианосцев и технический персонал.

— Заранее предупреждаю. Мне нужны будут только добровольцы. Я уже спрашивал вас на Занзибаре о готовности вас воевать с русскими. Сейчас ситуация несколько иная. Тогда царь послал своих солдат… Нет! Своих рабов, чтобы казнить вас и членов ваших семей на виселицах. У нас было три варианта. Умереть. Бежать. Уничтожить русских солдат. Мы выбрали второй вариант, а пять тысяч казаков умерли на виселице. Я вынес их палачу смертный приговор. Я собираюсь отомстить за них царю. Я хочу разбомбить Зимний дворец, и выжечь дотла гнезда разврата, роскоши и беззакония. Вместе с царем погибнут гвардейцы из охраны, слуги, царедворцы. Кто готов на это? Прошу перейти на правую сторону.

Сначала потянулся тоненький ручеек офицеров, потом стало ясно, что на месте осталось меньше десяти процентов состава. Спустя несколько минут все стояли на правой стороне.

— Спасибо. Спасибо, мои братья по оружию! Тогда я выберу состав на новую операцию совсем не по боевому принципу. Это шесть авианосцев, что квартировали здесь последний год. Я объясню свой выбор простыми, бытовыми обстоятельствами. Здесь на острове живут семьи пилотов, моряков и технического персонала. Перед набегом на Лондон они не были так надолго разлучены с женами и детьми, как остальные. Сейчас, пока будет идти ремонт техники, комплектация боеприпасами и топливом, они смогут снова побыть с семьей.

* * *

Семен Ильич после выхода в отставку потерял большую часть доходов, служебную квартиру и множество привилегий, свойственных российскому чиновнику. Гусев сломал карьеру своему брату и закрыл дорогу наверх сыну.

Хмурым январским утром, в первых числах месяца, почтальон принес яркий конверт, видимо, запоздалое поздравление с Рождеством.

Он, молча, вручил Семену Ильичу письмо и растворился в сумерках.

«Я даю царю два месяца для отмены решения о конфискации моей собственности. А также собственности Ершова и Бузова. Царь должен отменить преследование семей эмигрировавших ко мне казаков. Мне будет позволено вывезти из России еще сто тысяч семей казаков.

Гусев»

У Семена Ильича было письмо, времен встречи с кузеном в Берлине. Письмо затерялось в одном из ящиков бюро, но полковник его нашел и сравнил почерк.

«Я и не сомневался. Его стиль, эта абсолютно дурацкая манера писать так коротко, будто нет ни малейшего уважения к адресату! Не хочется даже гадать, что же будет через два месяца!»

Бывшего шефа Семена Ильича еще не выперли в отставку, но поговаривали, что до неё остались считанные дни. Он прочитал письмо Гусева и надолго задумался.

— Что собираешься делать, Семен Ильич? Уже договорился о продаже квартиры. Или попросту застраховал от пожара?

— Страховые компании обанкротятся.

— Да.

— Были бы солидные деньги, можно было бы сыграть…

— У Гусева есть солидные деньги, и он сыграет…

— Можно продать информацию солидному банку, — забросил удочку бывший шеф.

— Тогда в начале марта город будет пуст.

— Во-первых, можно сообщить информацию в самом конце февраля. Во-вторых, люди глупы! Девять из десяти — тупые животные. Я запишусь на прием к царю. Если он примет меня, то судьба на его стороне. Если нет, совесть моя будет чиста, я сделал всё, что смог. У меня есть парочка знакомых банкиров. Будь спокоен, Семен Ильич, полученные деньги я разделю по справедливости.

* * *

Царь так долго читал письмо Гусева, что можно было подумать, будто он его пытается выучить наизусть.

— Когда вы получили эту мерзкую бумаженцию, генерал?

— Гусев прислал письмо своему кузену ранним утром третьего января, и тот принес мне его через два часа. В тот же день я записался на прием к вашему величеству с пометками «Важно» и «Срочно».

— Остался месяц, — задумчиво произнес монарх, — Я слышал, вы взяли отпуск для лечения на водах. Сегодня отъезжаете?

— Да. Вечерним поездом, ваше величество.

— Вы уволены с сегодняшнего дня.

— Благодарю вас ваше величество.

— Вот как? — поднял бровь монарх.

Генерал в отставке поклонился до земли, и не спешил разгибаться.

— Свободен, — отрезал царь.

* * *

Ни царь, ни Семен Ильич не обратили внимания на дату на конверте письма.

На следующий день после глубокомысленного изучения царем бесцеремонного ультиматума Гусева началась атака на столицу. Балтийский флот зимовал в Кронштадте. Он состоял из девяти броненосцев, двадцати броненосцев береговой охраны и одиннадцати броненосных крейсеров. Большая часть этих кораблей находилась в порту, покрытом льдом. Экипажи отдыхали в городе, орудия были зачехлены. Ни один из броненосцев не мог выйти в залив, и помешать самолетам взлетать с авианосцев. Лед покрывал залив до самого острова Сескар. Самолеты начали взлетать еще в сумерках, нужно было успеть сделать пять вылетов.

* * *

— Есаул, — окликнул Макара Гусев.

Пилот подбежал, откозырял и вытянулся по стойке смирно.

— Не тянись, дружище. Как себя показали новые бомбы?

— Какие они новые, Владимир Иванович? В Лондоне я одной такой бомбой обрушил крышу казармы гвардейского батальона. Зимний Дворец представляет собой развалины. У нас еще четыре вылета, там останется мелкая щебенка вместо здания.

— Беги, техник машет, что самолет готов к вылету.

Цели в столице распределили заранее. Каждый пилот имел карту с пометкой здания-цели. Одиночно стоящие здания, такие как Зимний дворец, Сенат, казармы лейб-гвардии Павловского полка, казармы лейб-гвардии Конного полка или здание охранки (из-за прекрасного ориентира — Исаакиевского собора), казармы Первого батальона лейб-гвардии Преображенского полка (из-за близости к Зимнему дворцу) были легко находимы. Но было множество зданий менее заметных. Дом обер полицмейстера, например. Крыши таких зданий пометили еще вчера белой краской. Малолетние хулиганы обстреляли крыши из рогаток, используя вместо камешков колбочки с краской.

Самолеты шли на минимальной высоте, промахнуться было нельзя. До наступления вечера пилоты успели трижды отбомбиться.

Утром следующего дня центр столицы был засыпан зажигательными бомбами. Пожарные расчеты пытались выезжать на самые важные объекты, но их уничтожали с воздуха, бомбили вакуумными бомбами.

Население покидало город весь прошлый день и всю прошлую ночь. Центр города был практически пуст. Удивительно, но ветра не было, и пожар не перекинулся на рабочие окраины.

* * *

Через два дня раскопали развалины Зимнего дворца. В подвале был обнаружен царь. Живой и здоровый. Во всех церквях России прошли богослужения о чудесном спасении императора. Гусева предали анафеме. Володя не был крещен, его отец не мог допустить такого пятна на свою репутацию.

Глава 5

Шантаж

Семен Ильич вернулся с богослужения в Спасо-Преображенском соборе в расстроенных чувствах. Его расстроило отлучение Гусева от церкви. По его мнению кузен не заслужил высшего церковного наказания. Володя не изменял православию, не уклонялся в ересь или раскол. Такое скоропалительное решение церковных иерархов вызвало у Семена Ильича возмущение. Последние два дня в Выборге было столпотворение от беженцев из столицы. Цены на аренду жилья взлетели до небес, и хозяин доходного дома пытался завести разговор с отставным полковником о повышении квартплаты, но Семен Ильич слишком тщательно отнесся к заключению договора.

Дверь была заперта на один оборот ключа. Это сразу насторожило опытного контрразведчика.

— Спокойно, кузен, без глупостей, — раздался из зала знакомый голос Гусева. Он говорил с еще большим акцентом, чем всегда.

— Странно. Ты один. Я не заметил охраны.

— Пока я тебя ждал, прочитал пару статей в газетах, они лежали на столе. Дьявол, люцифер, исчадие ада, монстр и так далее. Разве может дьявол кого-то бояться?

— Ты зачем пришел? — устало прохрипел Семен Ильич.

— Вижу, тебе не до шуток.

— И мне, и, я уверен, твоему сыну, и даже, возможно, его матери.

— В моей частной военной компании найдется место для «моего сына». Я сейчас напишу на полях газеты адрес в Испании. И передай ему деньги на проезд, — Гусев положил на стол четыре радужных бумажки, «катеньки».

— Ты зачем пришел? — устало повторил Семен Ильич.

— Какой ты скучный! Давай о делах, торопливый ты мой. Ты же знаешь о размере моей доли в индийской добыче. В Лондоне мы получили в два раза больше.

— Да! Ты чудовищно богат! К чему твоя похвальба? — возмутился полковник.

— Возможно, ты слышал, что для войны нужны всего три вещи?

— И эти три вещи у тебя есть! Я тебя понял. Но зачем убивать царя?

— Либо он вернет то, что украл у меня и моих друзей, либо лишится Балтийского флота и всех своих портов на Балтике. Затем я войду в Черное море и уничтожу Черноморский флот и все порты там. У меня достаточно денег, чтобы одновременно контролировать северные порты, весь Дальний Восток, Черное и Балтийское моря. Торговля, судостроение и военно-морские силы России будут полностью уничтожены. Всё побережье России обезлюдеет!!! Не я начинал эту войну. Или царственные дурачки думают, будто украв у меня двадцать миллионов, повесив пять тысяч моих казаков, они будут в безопасности? Британские банкиры убили Бузова и его жену, убили моего друга Клячкина, мою жену и королеву Викторию. Они пытались убить сыновей Бузова. В результате от Лондона остались развалины. Как долго сможет царствовать монарх с таким результатом правления??? Он уже испортил отношения с Австро-Венгрией, планируя откусить её славянские окраины. А союз России с Францией и Британией пока под вопросом.

— Я не вхож к царю. Мой начальник уволен со службы. Чем я могу тебе помочь? — недовольно проговорил полковник.

— Это Россия, дорогой мой кузен. Здесь всё продается и всё покупается. Место твоего бывшего начальника пока свободно. Сегодня освободятся места всех его заместителей. Все возможные кандидаты в других службах испытают ряд проблем, вплоть до летальных. Я оставлю тебе десять тысяч рублей на представительские расходы, и набор «бижутерии» для жен, дочерей и любовниц чиновников, тех, кто готовит предложения по кандидатурам, — Гусев выложил на стол два свертка.

— Я не осмелюсь завести разговор с императором на эту тему.

— Он сам его заведет при первой же встрече. В твоем деле первым пунктом будет стоять родство с Гусевым. Возможно, твое новое назначение не состоится, но побеседовать с тобой царь обязан. Любопытство.

* * *

Третьего марта в Петербурге, Кронштадте, Хельсинки, Ревеле и Риге были распространены листовки о предстоящей бомбежке. В Петербурге Гусев грозился уничтожить заводы, в Кронштадте — Балтийский флот, остальные города сжечь. Царю был дан срок до восьмого марта на выполнение условий. Безусловно, Гусев блефовал, он мог сжечь только два города из пяти, так как уже истратил большую часть запасов бомб, но об этом никто не знал.

* * *

Хотя полковник стоял в числе претендентов на должность третьим и последним, а его характеристика была окрашена черными красками, царь свой первый вопрос адресовал его кандидатуре.

— Господа! Мне кто-то сможет объяснить присутствие столь одиозного претендента? — император обвел всех тяжелым взглядом, подолгу останавливаясь на каждом, — Вот, вы, Герман Карлович. Объясните мне.

— Полковник высококлассный профессионал. Гусев сломал ему карьеру. Любой чиновник отрекся бы от такого двоюродного брата сразу, как только произошел тот нелепый инцидент с князем …

— Гусев никогда не выдвигал к нам претензий из-за этого «нелепого инцидента». Нигде не афишировал его. Не раздувал вину князя, — задумчиво подтвердил монарх, — Странно. Здесь и сейчас он ведет себя, как циничный, расчетливый торгаш без малейшей капли патриотизма. Пригласите ко мне полковника первым, начнем с самого слабого звена.

* * *

Царь так долго вел разговор о компетенции Семена Ильича, что полковник начал внутренне посмеиваться над прогнозом Гусева.

— Скажите, полковник, почему вы остались верны своему кузену? Это стоило вам карьеры.

— Стоит предать в малом, как не заметишь, что предал в самом большом. Что такое родина? Фундамент — это семья, родственники. Затем товарищи по оружию. Потом земляки, единоверцы, русская земля. Вершина всему — это вы, ваше величество. Но стоит разрушить фундамент и здание рухнет.

— Но Гусев предал вас десять лет назад.

— Он посчитал мою помощь предательством. И выбрал за фундамент казаков. Вот такая Родина! Вместо родни трое друзей. Зато казаки для Володи — это и земляки, и единоверцы, и даже сама русская земля. У Гусева есть друзья, за их смерть или обиды он мстит страшно, жестоко, бесчеловечно. Казаки у него на втором месте. Но на этом месте мечтают оказаться очень многие.

— Мы совершили ошибку, когда отняли имущество Гусева и казнили казаков-предателей. Но признание этой ошибки — это потеря лица, — каждое слово давалось императору с большим трудом.

— У Гусева слишком много денег. Слишком много. Я слышал мнение, что он невероятно талантливый сукин сын. Россия может потерять весь свой военно-морской флот, все свои порты, все заводы на побережье, даже торговый флот под угрозой, Гусев не особенно церемонится с правилами ведения войны. Стоит ему объявить запрет на торговлю с Россией и даже Британия не решится его нарушать.

— Да!!! Его жестокости в Лондоне вызвали ужас во всем мире. Новый состав британского парламента серьёзно рассматривает заключение мира с бурами. Это капитуляция. И автор мирного плана всем известен.

— Пока «мирный план» Гусева, предложенный вам, ваше величество, необычайно дружелюбный.

Император не выдержал и засмеялся.

— Что тогда считать «недружественным» мирным планом?

— Вы заметили, ваше величество, как вовремя для Гусева восстала Ирландия? Сначала Гусев топил британские суда с пехотой и боеприпасами, заставляя британцев топтаться на месте в южной африке. Британия посылает туда самые боеспособные части, оголяя защиту метрополии. Затем восстание в Ирландии внезапно развивается столь стремительно, что Британия рискует потерять эту колонию. Англичане рискуют, отправляя последние боеспособные части в Ирландию. Гусев моментально высаживает в Лондоне пятьдесят тысяч солдат. Город не имеет шансов на спасение.

— И стратегически, и тактически он переиграл британских генералов. К тому же напугал так, что они боятся повторения захвата любого города.

— Теперь проведем аналогию для России. Восстают Польша, Финляндия, Прибалтика и … казаки Дона и Кубани. Гусев милостиво просит для себя земли Кубани.

— Это конец Российской империи!!!

— Простите меня, ваше величество, — опомнился полковник.

— Я думаю, Семен Ильич, вы совсем не заинтересованы получить новое назначение. Когда о чем-то похожем мне докладывал господин Витте, все это выглядело маловероятным, локальным вариантом, справиться с которым нам вполне по силам.

— Царедворец, — прошептал полковник.

— Это вы так грязно оскорбили моего самого компетентного министра? — саркастически улыбнулся царь.

— Виноват, ваше величество.

— Не буду прятать голову в песок. Действительно, нужно действовать. Как мне сохранить лицо, и одновременно принять ультиматум Гусева?

— Это очевидно. Заключить тайный договор. Джентльменский. Я думаю, британские адмиралы заключили с Гусевым именно такой договор. Если вы, ваше величество, обратили внимание, то Гусев перестал нападать на британские корабли, а адмиралы нашли массу причин не покидать британские воды?

— Конкретнее, полковник, — рассердился царь.

— Вы, ваше величество, объявляете о возвращении в действие старых Устава о воинской повинности и Положения о воинской службе казачьих войск. В «ультиматуме» об этом нет ни слова. Гусев совсем не дурак, он свяжет мой визит и ваше решение о возврате к старым Уставу и Положению. Брат, я уверен, пришлет мне письмо или назначит встречу. Любопытство.

— Я обдумаю ваше предложение, полковник.

* * *

Свои жуткие угрозы Гусев так и не выполнил, не было больше ни одной бомбежки. Жители зря бежали из прибрежных городов.

В конце марта на конфискованные предприятия Гусев назначил своих управляющих, которые стали готовить заводы и прииски к продаже. В Новороссийске открыто грузили на суда семьи казаков, завербованные в Кению.

* * *

В мае война с бурами так и не была завершена. Военные действия прекратились, стороны обменялись пленными. Британия оттянула свои войска практически к самим портам. Буры фактически распустили свои армии. Британия тянула время в бесконечных переговорах, не желая отдавать Капскую колонию. Бурам огромная территория была не особенно нужна, но страх перед Гусевым не позволял отступить от договора. Володя сидел в своем индийском дворце в горах, наслаждаясь шикарными видами гор, которые полюбил во время службы на Кавказе. В небольшой долине в предгорьях, посреди быстрой и холодной реки стоял невысокий холм с отвесными стенами. Столовая гора, так назвал этот холм Гусев. Хотя казаки говорили, что он похож на сундук, а Девика находила сходство с фортепиано. Бока холма были удивительно гладкие, не было даже маленьких уступов, неровностей или углублений. Странно, но в самой долине наблюдалось неиссякаемое буйство жизни: обезьяны, дикие козы, змеи и шакалы кишмя кишели повсюду, в то же время столообразный холм производил впечатление абсолютной безжизненности, своей мрачностью и безмолвием.

Уинстон Черчиль остановил коня перед мостом, не решаясь заехать на ажурную конструкцию, казавшуюся каждому крайне ненадежной. Много воевавший офицер обычно бравировал своей храбростью, поэтому он изобразил восхищение, открывшейся картиной.

— Это рай на земле!!!

— Каждый раз меня пробирают мурашки, при виде этой божественной картины, — поддакнул Филип Четвуд в качестве подхалимажа. Он за последние два года совсем не вырос по службе, хотя посол невероятно ценил его, так как считал любовником принцессы. Происхождение подкачало.

Никто в посольстве не осмелился бы позволить малейшего кокетства с принцессой Индирой. Фигура Гусева обрастала всё более жуткими подробностями, долгая мучительная смерть от неосторожного взгляда в сторону его наложницы — это не самое желанное приключение в Индии. Дипломатический статус жертв Гусева никогда не интересовал. Так сложилось, что в горную резиденцию ездил только Четвуд, поэтому его направили сопровождать Черчиля.

В дороге Уинстон Черчиль пытался добиться от Четвуда оценки ситуации в княжестве, и шансов получить преференции для Британии на переговорах с Гусевым.

— Нет!!! Категорически нет! Появляться на глаза генерала, когда он в плохом настроении — это попросту самоубийство, — не смог сдержаться Четвуд.

— Мне говорили, что купцы уже вернулись домой в княжество. В Бомбее им выплатили огромную компенсацию. Они подписали отказ от всех претензий, — удивился Черчиль.

— Губернатор Бомбея полностью лишен инстинкта самосохранения? Хорошо. Схватили тупые бомбейские полицейские местных купцов. Но ждать пока об этом узнает Гусев!!! Ему же здесь скучно! Пресно! Ему только дай повод устроить небольшой катаклизм с превращением цветущего города в пустыню, покрытую щебнем.

— Теперь, когда к генералу приехала жена с дочерью, ваше положение, Филип, не столь опасно. Принцесса перестала играть первую скрипку.

— У Гусева в семье идут крупномасштабные бои. Индира и Девика устраивают такие баталии, что генерал постоянно раздражен. Нет, я не советую вам лезть в это змеиное логово.

— Строительство каждого порта в Капской колонии стоило бюджету больше десяти миллионов фунтов. Если порты отойдут бурам, то у Великобритании останется маломощный порт в колонии Наталь. Родезия будет обречена на упадок. Я должен сделать попытку уговорить генерала.

* * *

Дворец представлял собой обычный большой деревянный двухэтажный дом. Все было сделано крайне просто. Исключение составлял зал приема делегаций — самая красивая часть всего комплекса дворца. Окна в зале из цветного стекла, интерьер зала всегда остается прохладным, но немного темным. Особое внимание Черчиль обратил на тонкую и красивую решетчатую конструкцию. Паркет в зале выложен различными сортами дерева, чтобы создавать великолепный рисунок.

Гусев ждал британцев за небольшим столом, вдали от трона. Он дал Черчилю время осмотреть зал, и только потом приступил к беседе.

— Что-то я не слышал, что в Индии планируется чемпионат по поло, — пошутил Гусев по поводу увлечения Черчиля.

— Я в Индии по заданию премьер министра, — не поддался на провокацию британец.

— Ваше бегство из бурского плена, сэр — это несомненно подвиг. Я слышал, буры назначили тогда двадцать пять фунтов за вашу поимку.

— Хотя враждебные газеты пытались представить меня трусом, побег помог мне на выборах в палату представителей.

— Странно. Я не помню вас в Лондоне среди членов парламента, обсуждавших со мной суммы выкупа.

— Я был в своем округе.

— Удача была на вашей стороне. Тем более, поговаривают, будто вы активный сторонник войны с бурами, — зловеще улыбнулся Гусев.

— Немного не так! Я противник заключения мира на унизительно отвратительных условиях, — гордо выпрямился Черчиль.

— Вам известно, на каких условиях действует нынешнее перемирие?

— Да. Полностью.

— Я выполняю свои обязательства так, чтобы вы не могли предъявить мне ни малейшего упрека, ни по духу, ни по форме. Вы тянете время. Вы желаете разорвать перемирие??? — Гусев зло выплюнул в лицо британцу последнюю фразу.

— Нет! Я надеюсь договориться с вами, генерал, о взаимовыгодном варианте мира.

— Хорошо. Что вы хотите получить, и что готовы отдать взамен? Возможно, я напрасно сержусь. Попробуем. Пункт за пунктом. Прошу вас.

— Мы предлагаем исключить из мирного договора передачу вам Капской колонии.

Гусев долго ждал, потом не выдержал и спросил.

— Что взамен?

— Десять миллионов фунтов.

— Каждый год на протяжении ста лет?

— Нет. Один раз.

— Прекратим это абсурдное обсуждение. В Кению, это бывшая ваша Восточная Африка, прибыло сто тысяч семей казаков. Это примерно сто восемьдесят тысяч солдат. Мне необходимо проверить их боеспособность. Ничего личного, только бизнес. Если мы завершили наши трудные переговоры, то приглашаю вас на обед.

* * *

Черчиль знал, что Гусев не любит роскошь. Это было сразу заметно по его выцветшей форме, вроде как цвета хаки. Однако столовый сервиз и напитки поразили обоих британцев.

Гусев представил Черчиля своим дамам, при этом не пожалел похвал в адрес британца. Затем посмотрел на темнокожую красавицу жену.

— Своевольничаешь?

— Мы вместе так решили, — гордо заявила худосочная блондинка с короной на голове, принцесса Индира.

— А мне это нравится!

Глава 6

Братья по пьяне

— Слуг у нас за обедом не будет, — предупредил Гусев.

— Я поухаживаю за мистером Четвудом, — вызвалась Индира.

— Принцесса!!! Что я слышу? Как это возможно? Мы все должны умолять вас разрешить нам быть вашими слугами, — сделал страшное лицо Гусев.

— Это дружеский обед. Я сняла корону, — объяснила свою женскую логику Индира.

— Тогда, конечно, да!

— Володя, если я сниму обручальное кольцо, то мне будет дозволено поухаживать за сэром Черчилем? — состроила глупое лицо Девика.

Гусев не выдержал и заржал, как конь.

— У меня всего шесть сортов коньяка. Для такого знатока, как вы, сэр, они все могут быть недостаточно хороши. Прошу меня великодушно простить, — заявил Володя, — Девика, снимай кольцо, превращайся в служанку, и неси из бара оставшиеся пять бутылок.

Девика сняла свой роскошный перстень, продемонстрировала его Черчилю, с трудом натянула на мизинец Гусеву, и набросила на себя маску униженной и оскорбленной невинности.

— Женщины, мой милый враг, создают множество хлопот. Не торопитесь со свадьбой, не пожалеете. Хотя, поговаривают, Клементина невероятно умна и красива.

— Кто такая Клементина?

— Нет? Простим моим информаторам эту оплошность? — вывернулся Гусев, — Эй, служанка, мы заждались. Где обещанный коньяк?

Девика поставила на стол бутылки с коньяком и забрала себе своё обручальное кольцо.

* * *

Наутро у Гусева раскалывалась голова, а во рту был стойкий запах помойки.

«Как же брешет гнусная реклама! От коньяка наутро не болит голова! Хрен!»

В комнату ворвалась Индира и громко заплакала, картинно заламывая руки.

— Что случилось???

— Четвуд — негодяй!

— Успокойся, я сейчас же прикажу его наказать. Что он себе позволил?

— Ничего! Меня никто не любит! Никто!

— А он был обязан тебя соблазнить? — искренне удивился Гусев.

— Конечно, нет!!! Вы все упились «в зюзю».

— Я — это точно! Судя по жуткому похмелью.

— Я решила помочь Четвуду добраться до диванчика. Он мог бы по дороге потискать меня, я была так беззащитна. Трус! Импотент! Вот скажи мне Володя, неужели я настолько безобразна, что пьяный «в зюзю» самец не хочет меня потискать???

Индира снова стала размазывать слезы и сопли по своей худой мордашке.

— Ты невероятно красива! Восхитительна! Ты самая привлекательная женщина!

— Лучше Девики? — задала крайне опасный вопрос Индира, и уставилась на Володю пристальным взглядом.

— Как можно сравнивать белизну снега со вкусом лучшего шоколада, элегантность прирожденной принцессы с запахом превосходного кофе, блестящую непосредственность чувств с глубоким умом и знаниями опытной женщины?

— Опытная женщина? Не смеши меня. Я давно изучила все её позы. Ха! Сегодня подошла к ней, предложила устроить групповушку. Так она напряглась! Вспомни, когда мы это делали с Сарой, тебе было весело!

— Я сегодня не в форме, прости.

— Значит, завтра?

— Завтра и обсудим, — ушел от ответа Гусев.

В дверях появилась скучная Девика.

— Индира уламывает тебя на групповушку?

— Но тебя тревожит что-то еще?

— Да. Вы теперь с Черчилем братья.

— Выпили на брудершафт?

— Безусловно. Но!!!

— Что-то ещё?

— Ты обещал пойти на уступки своему брату «брату». Обещал ему компенсацию тридцать миллионов.

— Надо меньше пить.

— Не грусти! Он был так пьян, что, думаю, ничего не помнит. А поначалу произвел на меня впечатление. Красавец, умница, храбрец, спортсмен, любитель живописи. И … алкоголик! — гневно высказалась Девика, и добавила еле слышно, — Видимо, это ты в молодости.

* * *

Весь день Володя «лечился». Британцы тоже пытались стать похожими на людей. На следующий день Гусев пришел в себя и решил поговорить с Черчилем один на один. «Братья» долго рассыпались в комплиментах друг другу, ходили вокруг да около.

— Недавно приезжали португальцы из Гоа. Намекали на участие провинции Бомбей в войне с бурами. Думают, если Бомбей будет разрушен, то торговля через Гоа возрастет.

— Это крайне недружественный шаг. Сиюминутная выгода может обернуться для Португалии стратегическими потерями.

— Прямых доказательств нет.

— В любом случае, это недружественная конкуренция.

— Вот, что интересно, через некоторое время в Бомбее арестовывают купцов из Тривандрама.

— Возможно, португальцы подкупили полицейских?

— Но, в любом случае, губернатор проявил некомпетентность. Если бы португальцы не полоскали мне мозги Бомбеем, я вполне мог дать ему «неудержимый пинок».

— Неприятно было осознать, что вас используют?

— Да. Но, согласитесь, моё бездействие в войне — это грубая тактическая ошибка, — заявил Гусев, — согласно договоренности о перемирии я имел право захватить Наталь, полностью очистить его от ваших граждан, затем уничтожить все ваши войска на территории буров. Мое промедление было воспринято, как слабость. Премьер не торопится с подписанием мирного договора.

— Он рассчитывает на ваши уступки, поэтому я здесь.

— Какие именно?

— Все пять портов и весь золотоносный район Капской колонии, тот, что вы включили в договор с бурами.

— Вы вынуждаете меня вернуться к силовым методам. Я введу войска в Капскую колонию и начну уничтожать британские войска.

— Нет, мой дорогой генерал. Перемирие между Бурскими республиками и Великобританией запрещает ведение военных действий на всей территории воюющих сторон. Вы даже Австралию больше не имеете права грабить. Формально, даже нападение на Бомбей было бы незаконным, — Черчиль решил обострить разговор.

— Мой дорогой друг, если внимательно прочитать текст перемирия, то никто не запрещает мне ввести войска в Капскую колонию. Напротив, британские войска должны быть отведены в район портов, — Гусев как бы не заметил ни выпада в сторону грабежей в Австралии, ни возможного нападения на Бомбей.

— В перемирии бурские республики подтверждают все права собственности, существовавшие до войны. Этот пункт войдет в договор о мире. Вы, генерал, не сможете ни отнять права на добычу золота у нынешних владельцев, ни изменить условия аренды, — Черчиль попытался опустить на грешную землю Гусева.

Володя надолго задумался. Решение проблемы было у него давно, но договор о мире не был заключен, поэтому он не хотел давать лишнюю информацию противнику.

— Хорошо. Я пойду вам навстречу. Снижу сумму контрибуции на тридцать миллионов рублей. Как обещал позавчера. Это три миллиона фунтов.

— Я думаю это слишком маленькая уступка.

— Свяжитесь по телеграфу с Лондоном. Жду вашего ответа до конца недели.

— Хорошо.

— Чтобы премьер избежал соблазна тянуть время дальше, в превентивных, так сказать целях, я сделаю то, что обещал. Я введу свою армию в Капскую колонию.

— Все войска сосредоточены в портах, а вы не имеете права их захватывать.

— Захватывать? Конечно, нет. Но очистить Кейптаун от британских войск имею полное право.

— В Кейптауне сосредоточено девяносто тысяч британских солдат. Одного случайного выстрела достаточно, чтобы началась бойня, — ужаснулся Черчиль.

— Одного случайного выстрела достаточно, чтобы началась бойня, — поддакнул Гусев, — у вас есть месяц, чтобы вывезти войска. Или устроить им марш бросок за пределы моей экономической зоны.

— Я срочно информирую премьера.

— Пока вы не получите указаний из Лондона, у нас есть время немного развлечься. Приглашаю вас на торжественный обед. Казачий хор исполнит песню, а местные танцовщицы развлекут нас грациозными телодвижениями. Вы сможете выбрать любую из нимф для совместного отдыха.

* * *

Казачий хор исполнил песню «Ойся, ты ойся, ты меня не бойся, я тебя не трону, ты не беспокойся». Гусев перевел Черчилю припев. Тот поморщился.

— Почему «не бойся»? — спросил британец.

— Потому что настроение у казаков хорошее, — объяснил Гусев. Улыбнулся и вроде как пошутил, — Кто над нашим миролюбием посмеётся, то кровавыми слезами обольётся.

Черчиля всего перекорежило от такой непосредственности Гусева.

Принцесса сидела во главе стола. На ней была корона.

— Никто не боится казаков, даже служанки. Уверяю вас, сэр, у них крайне жесткая дисциплина, — заметила Индира.

— Я понимаю желание служанок, чтобы их кто-то «потискал», — со значение в голосе заметил Гусев, — но стоит дать слабину и служанок начнут «тискать» по всем углам. Пятая часть казаков до сих пор не жената.

— Давно пора провести войсковые «учения» в Австралии. Молодежь бы подтянула навыки и сбросила напряжение, — заметила принцесса.

— Мы договаривались…

— Молчу!

* * *

На следующий день Черчиль поехал в Тривандрам, и неожиданно появился Флегонт Силыч. Гусев обнял старого друга.

— Заждался тебя, хотел сам к тебе ехать в Кению, но боялся, что разминемся в дороге.

— Три раза откладывал отъезд. Столько всего нужно сделать. Даже оружия с боеприпасами не хватает, не говоря уже про коров, лошадей, еду и семена. Восемьсот тысяч человек!!!

— Я еще два месяца назад заказал оружие с боеприпасами и зерно на еду. Согласно графика поставок ты должен был получить минимум четверть потребности, — удивился Гусев.

— В Кении отвратительная логистика, — возмутился атаман.

— Что меня всегда в тебе удивляет — это глубокое знание древних философов, и постоянное применение научных терминов, — заметил Володя.

— Что меня удивляет — это где находится такое военное училище, в котором учатся пять лет, — отрезал атаман.

— Хорошо. Ты меня уел. Ты же не ради списка поставки приехал?!

— Поговаривают, что в Капской колонии очень много лошадей, коров, а все британские войска собрались в портах.

— Ты абсолютно прав. Продолжай.

— А по-моему всё ясно. Сто тысяч казаков высаживаются в порту Дурбан. Занимают Наталь, перевозят миллион лошадей и коров в Кению. Затем оккупируют Капскую колонию и конфискуют пять миллионов лошадей и коров. Британскую армию уничтожают.

— Увы, мой друг. Поздно. Буры заключили перемирие. Мы не имеем право никого грабить и убивать. Даже в Австралию нельзя наведаться, пошалить, — грустно развел руками Гусев.

Атаман расстроился и выпил бокал вина двумя глотками.

— К нам завербовалась самая беднота, — сообщил Флегонт известную Гусеву истину.

— Поработать молодежь не желает? Я плачу по двадцать долларов в месяц.

— В шахту вместо негров?

— Нет. Я не могу отнять прииски у старых хозяев.

— Что за работа? Как долго? — заинтересовался атаман.

— Месяц на выдавливание британцев из Кейптауна. Затем год, чтобы очистить Капскую колонию от незаконных эмигрантов.

— Там так много незаконных эмигрантов? — удивился атаман.

— Ты не поверишь! Практически все, кроме буров, работают нелегально. Нет визы, нет разрешения на работу, — засмеялся Гусев.

* * *

К концу недели Матвейка попался на Саре. То есть зловредная интриганка Индира в тайне от Девики провела операцию по исключению Сары из состава наложниц. Сара и так была была лишена доступа в спальню Гусева, а тут её должны были забить кнутом до смерти. Индира допустила единственную ошибку, она сразу побежала доносить Гусеву на «гнусную измену» Сары. Володя пил вино с атаманом и был крайне недоволен. Слуг не было, и Гусев позвал жену.

— Приведи сюда Сару и Матвейку. А ты Индира посиди, успокойся, обдумай то, что видела.

— Я как то позабыл, что Сара тоже твоя наложница, — заметил атаман.

— Это сложный вопрос, — на всякий случай решил запутать ситуацию Гусев. Потом решил напугать Индиру и продолжил, — Понимаешь, Флегонт Силыч, как только Девика стала моей официальной женой, с точки зрения христианства, я как бы не имею права… Нужно посоветоваться со знатоками-священниками. Узнать их мнение. Мне нужно быть примером для казаков.

— Правда??? — выпучил глаза атаман.

— К примеру, Флегонт Силыч, почему я запрещаю казакам насиловать британских красоток?

— Чтобы они не заболели плохими болезнями?

— Нет!!! Из моральных соображений.

— Володя, ты меня прогоняешь? — ужаснулась Индира.

— Пока нет. Я же сказал, что это сложный вопрос.

Девика привела сладкую парочку и с недоумением уставилась на рыдающую подружку.

— Гусев меня выгоняет, — бросилась на грудь Девики принцесса.

— У меня мало времени. Вы отвлекаете нас от важного обсуждения глобальных вопросов. Кто мне объяснит, что именно произошло.

— Я объясню, — заявила прекрасная еврейка, — Матвейка решил поплавать в бассейне. Увидел меня с большим полотенцем и попросил показать. Мы плавали в разных бассейнах. Он в мужском, а я в женском. Когда мы вылезли из бассейнов, то случайно оказались рядом. Из кустов вышла Индира и начала кричать.

— Безобразие!!! Девика! Почему бассейны не разделены изгородью. Реши этот вопрос, — сделал гневное лицо Гусев, — Ты всегда была образцом рассудительности, знатоком законов, обычаев. Я хотел бы обсудить с тобой вечером непонятный для меня вопрос наложниц. А сейчас все свободны. Вы оторвали меня от крайне важного разговора.

* * *

Индира рыдала так, что, казалось, это никогда не кончится.

— Какая же ты дура! — твердила ей Девика.

— Какая же я дура! — повторяла за ней Индира.

Так они и шли, обнявшись, как две сестры.

— У меня отнимут сына, — стала пугать сама себя принцесса.

— Зачем ты связалась с этим пустым местом, с Сарой?

— Она невероятно хитрая!

— Я тебя сто раз спрашивала. Почему Гусев дал ей отставку?

— Я тебе рассказывала. На ровном месте. Без всякой причины. Отослал, и всё. Сара всё время интриговала против меня. Я же говорю, невероятно хитрая.

— То есть Володе надоели её интриги! — наконец то нашла ответ Девика.

— Теперь за интриги Гусев выбросит меня на улицу, — сделала вывод Индира.

— Я объясню ему, что ты больше не будешь интриговать.

— Я даже капризничать не буду!!!

* * *

Черчиль вернулся в конце недели, как и договаривались. Премьер расценил три миллиона фунтов, как жалкую подачку. Гусев, напротив, ожидал подобного ответа. Чем мягче ведет себя переговорщик, тем более наглым становится его противник. Володя уехал в Кению с чистой совестью.

* * *

Казаки окружили Кейптаун с Саймонстауном плотным кольцом. Гусев заставил рыть окопы в полный рост. В Кейптауне собралось около семидесяти тысяч солдат имеющих богатый опыт войны. Гусев больше месяца перевозил свою огромную армию в Капскую провинцию, затем потребовалось еще две недели, чтобы окружить Кейптаун. Британцы крайне медленно вывозили свои войска, и по-прежнему тянули время с подписанием договора. В Европе эту войну назвали странной.

В порт тянулась нескончаемая река беженцев. Гусев с ужасом думал о том, что случится, если вдруг британская армия не выдержит и нападет на его «банду». Даже имея двукратное преимущество шансов на победу у казаков, не имеющих боевого опыта, не было совсем. Поэтому Гусеву придется бомбить город, а это огромные жертвы среди мирного населения.

Гусев запретил грабить и насиловать население. Но мальчишки относились к генералу без особого трепета. Хромой уродец, русский, странным образом назначивший себя главным.

Холодный, пронизывающий ветер пробирал до самых внутренностей. Утром было не больше десяти градусов тепла, а Гусев отвык от такой погоды. Володя, стараясь не показывать хромоту, прохаживался вдоль строя насильников и грабителей, пойманных вчера на месте преступления. Гусев ждал атамана, он не хотел лично наказывать казаков. Флегонт Силыч прискакал на великолепном арабском жеребце. Непонятно, где он раздобыл эту редкость. «Бандиты» радостно закричали, приветствуя атамана.

— Доброе утро, генерал, прошу меня простить за опоздание.

— Здравствуй, Флегонт Силыч. Это не армия, а сброд! — выплеснул на атамана свою злость Гусев.

— Через год их будет невозможно узнать!

— Доживут ли?

— Хорошо, я прикажу их всех повесить.

В строю слышали разговор, и радостное возбуждение от появления «отца родного» пропало напрочь.

— Я предлагаю более жестокое наказание. Я считаю, что весь десяток отвечает за «своего бандита».

— Повесить и их, и всех их сослуживцев?

— Нет. Их всех отправить обратно в Кению. Пусть там объясняют родным куда делись заработанные деньги.

Глава 7

Маленькая вредоносная война

Горацио Китченер сидел за большим письменным столом в массивном кожаном кресле. Слева стояли большие напольные часы, справа горел камин. Стены кабинета были отделаны обоями с изысканными цветочными рисунками.

У камина стоял пуфик, явно выпадавший из общего стиля.

Гусев преувеличенно тяжело оперся на трость, сделал, хромая, пару шагов внутрь, чтобы адъютант Китченера мог свободно закрыть дверь.

— Мне доложили, что у вас есть ко мне просьба. У вас пять минут. Излагайте, — сухо, не поздоровавшись, сказал Китченер.

«Этот русский мерзавец, после поджога Лондона, имеет наглость воображать себя офицером. Ни капли понятия о чести, достоинстве и офицерской чести. Обычная русская свинья!»

В воздухе повисло молчание. Казалось, напряжение пронизало комнату, и сейчас ударит молния.

— Мне стало известно, что из-за проблем водоснабжения в городе участились случаи заболеваний дизентерией и холерой. Я закрываю выезд из города для всех. Это касается и каботажного флота.

Гусев с «огромным трудом» развернулся и медленно вышел.

Отъезду Гусева никто не мешал.

«Вот так гонор одного человека, любителя надувать щеки, приносит смерть десяткам тысяч людей.»

Трое корреспондентов: из Франции, Германии и США постоянно сопровождали Гусева, и задавали глупые вопросы.

— Генерал Китченер не решился отдать приказ о вашем аресте?

— Как удалось вам выйти живым и невредимым?

— Генерал Китченер отказал вам во встрече?

* * *

Через два часа, после посещения им Китченера, Гусева посетил полный капитан Джон Джеллико. Володя встречался с ним уже третий раз и уважал его деловые качества.

— Хорошее вино. Жевре-Шамбертен — любимое вино Наполеона. Но еще так рано, — сделал отрицающий жест капитан.

«Это быдло пытается подражать великому человеку!»

— У нас в России можно пить с самого утра. Мы же договорились, Джон, что у меня ты живешь по русским правилам!

— Уговорил!

«Адмирал не поверит, что я делаю это вынуждено. Пить с этим хромым уродцем — то еще удовольствие.»

— Я прикажу, чтобы подавали обед?

— До обеда еще четыре часа.

Гусев рассмеялся.

— То есть стоит мне позвать прекрасных танцовщиц, и ты заявишь, что мы на войне, что это не положено по уставу?

— Ты привез с собой танцовщиц???

«Я бы не удивился! Любитель малолетних девочек и оргий!»

— Я для примера сказал. Кстати, на обед будет картофель. Я его очень люблю.

— Я помню. Gratin Dauphinois. Картофель в сметане, молоке и мускатном орехе. Насколько мне известно, сыра туда не добавляют. Но мне нравится, как готовит картофель твой повар.

«Если у дикаря повар дикарь, он может испоганить любое блюдо!»

— Каждый готовит его на свой манер.

— Переговоры, я так понял, прошли неудачно? — решил поговорить о делах капитан.

«Китченер наступил на собственную гордость разговаривая с этим ничтожеством!»

— Практически… они завершились не начавшись. У меня разболелась нога, а у генерала совсем нет мебели, даже стула для меня Китченер найти не смог.

— Генерал излишне высокомерен. Но он — герой!

— Полностью с тобой согласен, — с огромной иронией подтвердил Гусев.

— Тут не может быть двух мнений. Он остановил Дигну у Каира. Если бы суданцы взяли Суэцкий канал — это была бы катастрофа. А потом генерал проявил дипломатический талант, он заставил Дигну отвести войска на двести миль.

— Всё было немного не так. Форин-офис договорился с госдепом, и тот выставил мне ультиматум. Либо я уговариваю Дигну вернуть четверть Египта, либо у меня в США блокируют двести миллионов долларов. Мне пришлось ехать в Марсель и уговаривать Дигну. Кстати, Китченер два раза срывал переговоры из-за своей несдержанности.

— Даже не верится, что его репутация настолько преувеличена?

«Жаль, что в Марселе не смогли пристрелить этого бешеного пса!»

— Преувеличена? Не то слово. На горячее будет мясо по-бургундски.

— Неужели boeuf à la bourguignonne?

«Это здесь то повар не смог найти приличной говядины?! Или плебей привык к плебейской еде?»

— Я обожаю slow cooking, — добавил капитан, чтобы у Гусева не было сомнений в его отношении к блюду.

Разговор застыл на месте. Гусеву неприятно было обсуждать унизительный визит к Китченеру. Джеллико не хотел говорить о предстоящей войне в тот момент, когда настроение у Гусева явно испорчено.

Атаман вошел в комнату, сердечно поздоровался, и радостно задал очевидный вопрос:

— Воевать начинаем завтра утром?

— Никакой войны! У нас перемирие! — хмуро отрезал Гусев.

— Да??? Именно поэтому вы с Китченером обменялись ультиматумами? Представляю заголовки завтрашних газет. Хотя за две последние недели газетчики уже подготовили общественное мнение? — усмехнулся Флегонт Силыч.

— Я не хочу войны! — сделал отрицающий жест Гусев.

— Капитан, поправьте мне, если я не прав. Китченер имеет право приказать вашему адмиралу открыть огонь?

— Формально, да, — подтвердил Джеллико.

— За последние три дня все корабли Капской колонии бросили якорь в бухте Кейптауна. Они выстроены в линию, и готовы начать обстрел наших позиций. Мне известно, что две недели назад Китченер приказал осуществить перенацеливание орудия форта на лагерь казаков.

— Флегонт Силыч, это обычная предосторожность. Вам нужно отвести казаков на двадцать миль, и не нужны будут никакие ультиматумы.

— Иначе? — прервал британца Гусев.

— Один случайный выстрел… и массовое смертоубийство, — мрачно подтвердил капитан.

— Джон, прошу меня извинить, я хотел бы показать генералу пару изменений. На карте. Я заберу Владимира Ивановича на пару минут?

— Прошу. Я понимаю. Видимо что-то срочное? — любезно согласился капитан.

— Если только на пару минут, — недовольно ответил Гусев.

Атаман отвел Гусева в соседнюю комнату.

— Две новости. Обе ужасные. Во-первых, в наш тыл выходит корпус британской кавалерии. Во-вторых, британская пехота покидает свои позиции. Китченер отводит свои войска на пять километров к городу.

— То есть путь назад нам отрезан. Война неизбежна. Китченер выбрал ночь для начала военных действий, — сделал вывод Гусев.

— Свои войска он отведет достаточно далеко, чтобы они не попали под случайный огонь корабельной артиллерии. Низкая эффективность огня полностью окупается безопасностью. Ночью самолеты не летают.

— Кроме того Китченер приведет в негодность наш полевой аэродром, чем вдвое снизит опасность для британского флота, — подвел итог Гусев.

— Мы много раз обсуждали этот вариант, — нетерпеливо заявил атаман.

— Пойми меня. Атакуя британцев, мы нарушаем перемирие и лишаемся всех шансов на мир. Буры будут вправе отказаться от договора с нами!

— Британия лишается большей части сухопутной армии в Капской колонии, и всего своего флота, расположенного здесь.

— У нас почти четыре часа до сумерек. Цели давно обозначены, задачи подразделений известны. Отдай приказ на запуск красных ракет, — приказал Гусев.

* * *

Из-за того, что Китченер отвел войска к городу, уже первая массированная бомбардировка буквально смешала предместья с землей. Большая часть воздушного флота Гусева обрушилась на город. За четыре часа самолеты уничтожили более половины зданий. Вакуумные бомбы разрушали дома до основания, бомбы не разбирали где мирные жители, а где солдаты. Многочисленные пожары охватили предместья. Редкие уцелевшие дома сгорели, некому было тушить огонь, и огненный вихрь перекинулся в центр города. Жители бежали к Столовой горе. Процветавший Кейптаун утонул в дыму и огне.

Резиденцию Китченера самолеты старались уничтожить в первую очередь. Гибель генерала не давала возможность британцам полноценно управлять боем.

Китченер выбежал из здания после первого разрыва бомб. Он ощутил тяжелейший кошмар. Беспрерывно вокруг здания взмывали вверх огненные султаны бомбовых взрывов. Огромные столбы дыма поднимались к небу. Потоки самолетов устремлялись вниз, чтобы точнее сбросить свои ужасные бомбы и убить всех. Смрадно чадила загоревшаяся резиденция. Поломанные телеграфные столбы валялись вдоль дороги. Сердце разрывалось от страха, адский вой разрывал слух, сводя с ума. Визг, летящих с неба пустых бочек, смешивался со звуками взрывов, грохотом рушившихся построек, криками и стонами гибнувших людей. Одна из бочек упала на голову генерала.

Перед летчиками стояла задача — стереть город с лица земли. И они справились с ней успешно. К концу дня Кейптаун лежал в руинах.

Особенно страшно выглядели орудийные расчеты. Для ночного обстрела снаряды были подготовлены заранее, они лежали рядом с орудиями. Поэтому первая же бомбежка вызвала детонацию боеприпасов.

* * *

Меньшая часть воздушного флота атаковала британские корабли. Макар Фомич, который уже давно командовал воздушным флотом Гусева, рассчитал необходимое количество самолетов для уничтожения британских кораблей. В основном, бронирование кораблей было достаточно слабое из-за их преклонного возраста. Лишь три линейных корабля «Формидэбл», «Иррезистэбл» и «Имплекэбл» представляли собой серьезную опасность. Англичане установили на каждый из новых кораблей по двадцать пулеметов Максим. Если внезапная атака по той или иной причине сорвется, то плотный пулеметный огонь не позволит больше подлететь самолетам на дистанцию сброса торпед. Ершов в своих новых торпедах увеличил вдвое вес взрывчатки, но запас хода уменьшился до пятисот метров. Если британцы успеют расчехлить пулеметы, то шансов выжить у летчиков не останется. За два дня до начала войны у Гусева состоялся короткий разговор с Макаром Фомичом, командиром воздушного флота.

— Мне нужны шестьдесят пилотов для первой атаки по трем линейным кораблям, — заявил Макар.

— Чем я могу помочь? — удивился Гусев.

— Деньгами. Думаю, десять тысяч долларов за удачное попадание торпеды позволит мне набрать добровольцев.

— Если никто не промажет, то премия составит шестьсот тысяч долларов, — задумчиво подсчитал Гусев.

— В реальности больше двухсот не выйдет, — успокоил генерала Макар.

— Хорошо!!! Согласен.

* * *

Саймонстаун бомбить не стали, казаки его попросту заняли. Гусев приказал всем британцам военным покинуть Капскую колонию в месячный срок. Транспортные суда никто не топил и остатки британской армии перебрались в Наталь. В газетах США и Европы Гусева замазывали грязью с ног до головы. Британия отказалась подписывать мирный договор с бурами. Была созвана международная конференция из представителей Франции, Германии, Австрии, России и США. Британия и бурские республики обязались выполнять её решение. Форин-офис не мог предположить, что Гусев направит на подкуп глав делегаций огромные средства.

* * *

В конце августа в Саймонстаун прибыл Ершов. Он привез с собой Жюли. Француженка раздобрела и стала напоминать габаритами Девику. Жюли соскучилась по сексу, во всяком случае такое дальнее путешествие трудно было объяснить другими причинами.

Первые три дня о делах не говорили. В первый же день друзья выяснили, что ничего срочного нет, и устроили себе выходные. Погода стояла прохладная и друзья с удовольствием отдыхали. Пили вино, пели песни своего детства, вспоминали смешные случаи, и были счастливы. В начале четвертого дня отдыха, сразу после завтрака, приехал Флегонт Силыч, и отдых закончился.

— Атаман, я не ждал тебя так рано. Что случилось? — обеспокоился Гусев.

— Британцы недовольны правилами регистрации. Я ожидаю беспорядков, скорее даже восстания. Я сразу же отдал приказ на конфискацию оружия, и арест тех владельцев винтовок, кто его не оформил. Увы, здесь у каждого белого есть оружие. Чем больше британцев я высылаю из Капской колонии, тем скорее начнутся беспорядки, — доложил Гусеву атаман.

— Володя, можно меня в курс дела ввести? Что за правила регистрации? — заинтересовался Ершов.

— Обычное дело. Ты наверное не знаешь. Раньше, еще до твоего отъезда в США, в Москве нельзя было устроиться на работу без прописки. И нельзя было прописаться без работы. Предприятия выбивали себе «лимит», и такие рабочие назывались «лимита».

— Слышал краем уха, — после короткой паузы подтвердил Ершов.

— Про разрешение на оружие ты наверняка помнишь?

— Конечно.

— Вот я и ввел для своего анклава два этих правила. Для казаков заказал военный билет. Смотри, у меня за номером один, — похвастался Гусев, доставая из нагрудного кармана запаянную в целлулоид фотографию формата А6, — Посмотри. Выдавлена печать. На обратной стороне номер, фамилия, имя, отчество, группа крови, дата и место рождения. При смене подразделения и присвоении нового звания билет приходится менять. Увы.

— А прописка?

— С военным билетом не нужна ни прописка, ни разрешение на оружие.

— И как гордые британцы реагировали на твои простые правила? — рассмеялся Ершов.

— Саботируют. Атаман их выдворяет в Наталь по железной дороге.

— Вагоны набиваю до отказа. Железная дорога пыталась выставить мне ультиматум, но я отправил пять тысяч нарушителей иммиграционных правил пешком, под конвоем, с собаками. Сразу привел любителей ультиматумов в чувство, — подключился к разговору Флегонт Силыч.

— Так что за проблема, атаман? — спросил Гусев.

— Администрация приисков подбивает рабочих на бунт.

— На приисках до сих пор есть администрация? — возмутился Гусев.

— У богатых людей всегда есть деньги на адвокатов. А те затягивают решение суда на депортацию.

— Какие адвокаты? Кто им выдал вид на жительство? Кто им оформил лицензию? Работа без лицензии — это уже уголовное преступление. Разве в Британии может работать адвокат из Кореи без знания английского языка? Как в нашем суде может работать британский адвокат без знания русского языка? — возмутился Гусев.

— Я бы посоветовал удалить из анклава журналюг, — добавил свои «пять копеек» Ершов, — Хорошо бы найти повод посадить их в тюрьму.

— В том то и дело, что достаточно часто статьи в газеты пишут не профессиональные журналисты, — возразил Гусев.

— Это не проблема. Любители такого рода известны. Если они настолько глупы, чтобы рисковать свободой, это их выбор, — цинично заявил Ершов.

— Пока международная конференция не определила условия мирного договора вести полномасштабный террор будет неправильно. Я выделил двадцать миллионов долларов на подкуп глав делегаций, и не могу перебить ставки форин-офиса. Британцы подкупили Россию и Францию, на моей стороне США и Австрия. Представитель Германии не дает своего согласия ни мне, ни форин-офису.

— Англичане подняли со дна Баб-эль-Мандебского пролива много самолетов и построили их уже около сотни. Через год ты потеряешь своё главное преимущество. Твой секрет известен главному врагу. Я предлагаю купить согласие немцев, передав им технологии на строительство самолетов! — сделал решительный ход Ершов.

— Это хорошая мысль! — согласился Гусев, — Я отобью шифрограмму в Германию.

— Володя, что ты будешь делать через год, когда британцы построят пять-шесть тысяч самолетов?

— Найти в бюджете пятьдесят-шестьдесят миллионов долларов непросто. Они не могут найти деньги на восстановление Лондона. Я рассчитываю на их агрессию не раньше, чем года через три.

— Володя, ты думаешь, что сможешь навязать международной конференции свой вариант мира?

— Нет. Пока я попросту выигрываю время для выдворения англичан из своей своего анклава. Дипломатам легче отдать территории, где нет граждан Британии. Дипломатам США и Австрии я пообещал пойти на уступки — отказаться от контрибуции.

— Володя, а какой вариант поддерживают Россия и Франция?

— Мир без аннексий и контрибуций!

— Что тогда будешь делать?

— Я готовлю британцам подлянку. Вооружаю и кормлю Дигну. Через два года Египет и Суэцкий канал должен войти в состав Судана. Османская империя умирает.

Глава 8

Бельгия

Жюли уматывала Гусева до полного изнеможения. Володя засыпал мгновенно, и спал так крепко, как не спал лет пятнадцать. Просыпался Гусев всё позже и позже.

Через неделю Ершов обеспокоился неважным самочувствием друга.

— Володя, мне кажется ты похудел?

— Коля, если бы ты взял с собой Мари-Клер, то не задавал глупых вопросов, — обиделся Гусев.

— Думаю, нет. Мари-Клер немного холодновата. Мягко говоря. Помнишь толстушку Марту? Даже Сабина не сравнится с ней. Марта была … слишком неугомонна. Всё должно быть в меру. Тем более в нашем возрасте. Тебе пора завязывать с войнушками. Воевать глупо. Все вокруг считают тебя бандитом, дьяволом, монстром.

— Британцы не оставят меня в покое.

— Через два-три года ты потеряешь свой главный козырь — самолеты, и тебя сожрут с потрохами. Дигна тебя не спасет.

— Это потому, что ты, Коля спишь в хомуте! Где обещанный тобой крекинг? Твой Шухов лодырь! Если ты будешь продолжать гнать прямоточный бензин, то мои самолеты так и будут летать на семьдесят шестом, а не на сотом. Ты прекрасно знаешь, что для авианосцев уменьшение пробега самолета на двадцать процентов — это, зачастую, жизнь летчика. Не говорю уже про повышение бомбовой нагрузки на треть. И, самое главное в свете предстоящих боев в воздухе, на сорок процентов ускорить подъём самолетов в высоту.

— Шухов не лодырь! От опытной установки до промышленной путь совсем не близкий!

— Прошло больше десяти лет! Может быть ему добавить денег? Коля, я готов финансировать военные проекты полностью. Пойми, это жизни моих людей!!!

— Вова, я вкладываю в разработки оружия в десять раз больше, чем нужно, и только потому, что знаю куда вкладывать. Тупиковые ветки я отсекаю, а супер державам нужно продираться сквозь множество ошибочных путей. Именно поэтому ты получил гранаты, минометы, самолеты, алюминиевые катера на подводных крыльях. Хлор!

— Коля. А как у тебя дело обстоит с тракторами? Все также мастеришь тот жуткий примитив, без топливного насоса, без кабины, без газа, без сцепления, без тормоза и коробки передач?

— Нет. Нормальный трактор. Правда, бензиновый. О чем вопрос?

— О танках. Цена меня не интересует.

— Вова, это непростой вопрос. Сразу не скажу даже сколько потребуется времени.

— Хорошо. Сделай что-то простое. Совсем примитивное. В Европе много дорог. Колесный монстр без башни, с парой пулеметов и маленькой пушкой. Максим такие делал на базе своего пулемета. Броня — тонкое гавно, чтобы из винтовки не могли пробить. И, конечно, дешевую сталь меняешь на самую лучшую.

— Ты собрался воевать в Европе?

— Как только Британия наштампует себе вдвое больше самолетов, чем у меня, и захочет вернуть Капскую колонию.

— Вова, мастерство пилотов стоит во много раз дороже самолета. Мастер высшего пилотажа, с парой пулеметов на борту, легко собьет сотню новичков, у которых взлет и посадка вызывают мандраж.

— Это ты мне рассказываешь? Ты когда решишь проблему с торпедами? У меня смертность пилотов зашкаливает.

— Нормальная торпеда весит восемьсот килограмм. Чтобы самолет её смог поднять, мне нужно увеличить площадь крыльев до пятидесяти квадратных метров и мощность двигателя до двухсот лошадей.

— Коля! Когда я получу новые самолеты?

— У меня уже есть дюжина на испытании. Реально, первую сотню самолетов ты получишь через год.

* * *

Царь прочитал еще раз предложение Гусева, и попытался успокоиться. Наглость этого разбойника поражала. Казалось, понятие чести полностью отсутствовало у этого, формально благородного, дворянина. До какой степени нужно опуститься, чтобы рассчитывать будто он, император, способен продать своё слово, данное Великобритании. Безусловно, получив документацию для производства самолетов, Россия смогла бы обеспечить свою безопасность в вооруженном конфликте с Германией. Тем более, что во время заседаний международной конференции по условиям заключения мира между Великобританией и бурами произошло резкое изменение позиций Германии, руководитель делегации предложил отдать всю Капскую колонию бурам. Мало того, Великобритания была обязана оплатить контрибуцию в размере десяти миллионов фунтов. Полковник Бутаков доложил из Берлина об активных контактах генерала Зайлера с агентами Гусева, которые недавно привезли пять ящиков с документами. Всё это позволяло сделать вывод, что Германия обменяла свой голос на военное превосходство, и война не за горами.

Император еще раз прочитал предложение Гусева, и пригласил в кабинет адмирала Тыртова.

— Каково ваше мнение, Павел Петрович, о предложении Гусева? Тем более в свете донесения полковника Бутакова.

Генерал-адьютанту было уже шестьдесят три года, и он явно сдал.

— Ваше величество, война с Германией и Австрией, несомненно, предстоит нам в самые ближайшие годы. Это будет сухопутная война, а так называемые «самолеты» сильны на море. Достаточно оснастить корабли пулеметами и «самолеты» потеряют все свои преимущества. Невозможно сбросить торпеду с большой высоты, как невозможно попасть бомбой в корабль с высоты двух миль.

— Павел Петрович, вы всё это изложили в сопроводительной записке. Но генеральный штаб Германии, однако, придерживается другого мнения, — недовольно оборвал адмирала император.

— Уверяю вас, ваше величество, железобетон современных фортов и крепостей невозможно разрушить теми бомбами, которые способны нести «самолеты».

Император внимательно посмотрел на генерал-адьютанта. Старик явно сдал.

— Спасибо, адмирал. Мне понятны ваши аргументы. Вы свободны.

«Адмирала не было в столице, когда меня выкапывали из подвалов Зимнего дворца. Но даже с учетом того, что Тыртов стар, и не понимает значения нового оружия, моральные потери от того, что император не сдержал своего слова, гораздо весомей военных преимуществ, полученных Германий. Голос России уже ничего не решает, Капская колония уходит к бурам. Но тем важнее сдержать слово!» — решил император.

* * *

Гусев устроил Ершову фантастический отдых. Володя предложил Николаю поохотиться на всю «Большую Африканскую Пятёрку» — то есть слона, белого носорога, буйвола, льва и леопарда. Всё началось с охоты на льва в районе Калахари. Николай думал, что начнут с буйвола, а лев будет венчать его список побед. Но всё вышло наоборот. Охота проводилась троплением по следу, но Николаю всё время казалось, что егерь очень хорошо знает «своих» зверей, и мог бы отвести его к прайду львов вдвое быстрее. Ершову казалось, что ему «продают» самого большого, но старого льва с огромной гривой. Николай не успел выстрелить, из травы выскочила большая группа крошечных антилоп. Это были duiker, высотой меньше сорока сантиметров. Поэтому их не было видно в траве. Львы зашевелились и Николай решил выждать, стрелком он был неважным. Хотя у Ершова была мощная винтовка с оптикой, он боялся промахнуться. Все животные обладают прекрасным зрением и слухом, и близко к себе не подпускают. Для охоты Николаю выдали винтовку с калибром двенадцать миллиметров. Егерь не делал Ершову скидку.

— Охота ведётся «с ног», — твердо заявил следопыт, — Вы должны выследить и приблизится к зверю на расстояние выстрела сами. И еще! Помните, что, убивая главу прайда, вы обрекаете на гибель всех его детей. Новый глава прайда уничтожит всех львят.

— Возвращаемся в Кейптаун, — решил Ершов.

* * *

— Мне пора домой, на Гавайи, — заявил Ершов Гусеву.

— Коля, ты не думал вложить свои деньги в южную Африку? Строить здесь промышленность выгодно и разумно.

— Сколько ты тратишь на содержание армии?

— Двести миллионов долларов в год.

— Сколько золота планируешь добывать?

— Есть еще алмазы, железо, медь …, — попытался оправдаться Гусев.

— Армия и флот — это бездельники, которые разорят любую милитаристскую страну. Моя страна живет в мире, Гавайям достаточно небольших доходов. Ты не воюешь, но твои затраты чудовищны, — Ершов стал, как обычно, учить Гусева жизни.

— Через три-четыре месяца Британия подпишет, выгодный мне, вариант мира с бурами. К этому времени я очищу территорию анклава от англичан и негров, и смогу сократить армию вдвое.

— А флот??? Большая часть твоих затрат — это авианосцы и самолеты. К тому же ты замахнулся на танки! Это как при езде на велосипеде. Стоит тебе остановиться — падение неизбежно.

— Британия нападет на меня года через три.

— Спровоцируй конфликт сам. Например, король Бельгии Леопольд лично владеет Свободным государством Конго. Леопольд проводит чрезвычайно жестокую колониальную политику: негры — рабы короля; за невыполнение работ им отсекают кисти руки. Численность населения сократилась вдвое, а производство каучука увеличилось в двести раз.

— Коля! Тебе нужен каучук???

— В Конго есть область Шаба, что означает «медь». Но там есть кобальт, цинк, уран, серебро, радий, молибден и никель. «Медный пояс» Шабы шириной сто километров и длиной четыреста, запасы меди огромны. Кроме того, там есть олово, тантал, ниобий, вольфрам, бериллий и алмазы; высококачественные железные руды, бокситы и каменный уголь. И самое приятное: температура не выше двадцати пяти градусов.

— Интересный вариант.

— Можно спровоцировать Британию на глупость.

— Ну-ну!

— Глупая блондинка Индира отправляется в турне по странам Европы. Бельгия, Нидерланды, Германия и Австрия. Ты заказываешь для неё шикарный каталог картин, украденных из Лондона. Всего десяток экземпляров, только для подарка коронованным особам. Вот такая у Индиры коллекция картин!!! Снабжаешь принцессу британскими коронами и королевскими драгоценностями, и, конечно, охраной, чтобы не отняли. Индира именует себя принцессой Индии. Как бы претендует на главную роль во всей Индии. Она носит британские короны, и фоткается для газет и журналов в королевских драгоценностях. Скандал на всю Европу. Откровенная оплеуха Британии. Ближе к концу турне, в Вене, её, возможно, попытаются арестовать, или конфисковать короны и драгоценности. Охрана жестоко расстреляет жандармов. Индира погибнет в перестрелке, а ты захватишь Вену, разграбишь и сожжешь. Если австрияки не решатся на дипломатический скандал, то, купленная пресса, унизит Британию ниже плинтуса, форин-офис сделает демарш, который позволит тебе немного пограбить Британию.

— Индира погибнет?

— Тебе жаль эту дурочку? Она тебя не раздражает?

— Ну-у… Давай следующий вариант.

— Как тебе известно, Британия до сих пор не может заключить союз с Францией. Антанта не существует. Я думаю, что это связано с уничтожением тобой Лондона и разгромом Британии в южной Африке. Франция, видимо, ставит унизительные условия. Хотя во Франции экономический кризис и у власти левые во главе с Эмилем Комба…

— Коля, мне это всё известно.

— Хорошо. Я предлагаю натравить немцев на Францию. Ты гарантируешь Зайлеру захват Парижа, уничтожение генерального штаба и парламента, арест правительства, банкиров, промышленных магнатов и других богачей. Телефон, телеграф, вокзалы… Ничего не забыл? Пока немецкая, австрийская и итальянская армии оккупируют Францию, пользуясь неразберихой, ты спокойно грабишь Париж. Армия во Франции семьсот тысяч солдат, в Германии, Австрии и Италии существенно больше миллиона. Россия будет долго думать, объявит мобилизацию. Когда русские войска будут, наконец, сконцентрированы у границы, Франция будет полностью оккупирована, а немецкие и австрийские войска вернутся на границу с Россией.

— То есть первая мировая война начнется на десять лет раньше?

— Нет, Володя! Совсем не так. Царь не решится объявлять войну. Немцы займутся французскими колониями. Там мороки надолго хватит.

— А если немцы сами объявят войну???

— У тебя, Коля, полгода, чтобы сделать десять тысяч танков. Успеешь?

— Где ты собираешься сделать плацдарм?

— Бельгия или Нидерланды. То есть совместить первый вариант с третьим. Захвачу побережье, там всего около ста километров. Провозглашу демократию, себя изберу президентом. И потребую от Бельгии выдать суду главаря бандитской шайки — короля Леопольда. Все доказательства его преступлений налицо. Бельгия, ясен пень, промолчит. Я, со спокойной совестью, захватываю Бельгию, арестовываю семью Леопольда, конфискую его имущество. То есть, стану причинять справедливость и приносить непоправимую пользу. Затем немцы откроют границу, чтобы спасти бельгийских военных из крепости Льеж от неадекватного меня. Естественно, чуть позже Германия здорово выиграет, нанеся удар французам с территории Бельгии. Кстати, из Бельгии до Парижа двести километров, два часа лета.

— Володя, ты рассчитываешь, что немцы серьезно воспримут твои угрозы?

— Коля! Я не собираюсь угрожать. Я не собираюсь ничего демонстрировать. Попросту обозначу свои пожелания. Могу безвозмездно, то есть даром, передать в Россию самолеты вместе с «инструкторами», теми летчиками, кто пожелает получить офицерское звание на исторической родине. Останусь в Бельгии и Нидерландах беззащитный, белый, пушистый и наглый. Очень наглый. Меня давно нужно было бы выбросить в море, дайте время, немцы разберутся с Россией и тогда…

— То есть ты провоцируешь немцев. Они тебя грубо игнорят, а ты захватываешь своими танками Кёльн, Гамбург, Дюссельдорф, Франкфурт, Берлин. И грабишь?

— В первом приближении.

— Все самолеты отдашь царю???

— Я не думаю, что все пилоты согласятся воевать на стороне России. Оклады в разы меньше, начальство с огромным гонором. У меня останутся прагматики. Но для немцев я сделаю рекламу на все сто! Будто бы остался я без самолетов и без пилотов.

* * *

Собрать парламент Бельгии в полном составе Гусев не смог. Он и не стремился к этому, очень спешил, в порту стояли суда для погрузки рабов. Король Леопольд гордо молчал, не желая унижаться до разговора с бандитом. Премьер-министр Найер, вернее граф Поль-Жозеф де Смет де Найер, решил поставить Гусева на место.

— Это насилие! Всему цивилизованному миру понятно, что решения, принятые под дулом винтовки — ничтожны.

— Всем вам, кроме короля, ничего не угрожает. Мало того, ваши семьи, ваше имущество находится в полной безопасности, независимо от решения, которое вы примете. Посмотрите сюда! Справа, в стеклянном, прозрачном ящике лежат шары. Их количество соответствует числу собравшихся здесь членов парламента. Я обвиняю короля Леопольда в организации банды. Он держал людей в рабстве и жестоко эксплуатировал их. Я требую конфискации имущества короля и пять лет каторжных работ. Если вы согласны с таким наказанием, прошу переложить свой шар в пустой ящик, он стоит слева от меня. Если количество шаров в правом ящике останется больше, чем в левом — король Леопольд останется на свободе вместе со всем своим богатством.

— У меня есть сведения, что недалеко от Брюсселя огорожено колючей проволокой огромное поле. Туда сгоняют всё мужское население города. Зачем? — спросил граф Найер.

— Сейчас… мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос. Я подробно объясню вам всё после голосования. Я надеюсь, что мужчины смогут вернуться домой уже сегодня.

— Вы генерал или политик? Говорите прямо! Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, — гневно закричал граф.

— Боюсь, правда не всем понравится. В Конго негры освобождены из рабства. Сейчас некому работать на плантациях. Экономика в Конго рухнула, но четыре миллиона негров нужно кормить. Если бельгийский парламент посчитает рабство «мелкой шалостью», я отправлю всех мужчин Бельгии в рабство на плантации. Еще раз уточню. Все члены парламента и члены их семей не будут превращены в рабов. Они останутся на свободе, — Гусев говорил по-французски с русским акцентом. Его речь из-за этого звучала грубо, будто бы он грязно ругается.

— Мы отказываемся голосовать!!! Угрожать народу Бельгии рабством — это мерзость, недостойная цивилизованного человека, — завизжал граф.

— Я русский дикарь!!! Рабство у нас отменили сорок лет назад. Я совсем не цивилизованный человек. Я азиат, — Гусев кричал во весь голос, и страшно стало всем, даже на задних рядах зала.

— Дикарь!!! Дикарь!!! Дикарь!!! — закричал граф, и зал подхватил его крик, скандируя вместе с ним.

Гусев подождал десять минут, пока стихнут крики.

— Если вы отказываетесь голосовать, то я могу принять единоличное решение. Имущество мужского населения Бельгии подлежит конфискации. Все мужчины обращаются в рабство на пять лет.

Как ни странно, в зале наступила тишина.

— Мы можем вернуться к голосованию? — тихо спросил Найер.

— Нет! К вечеру я хочу услышать тот вариант, который устроит меня полностью и сразу. Вы граф, а не торгаш, как ваш король!

— Через три дня, максимум через неделю, германские и австрийские войска сбросят твою армию в море, — не выдержал молчания король.

— Во-первых, вам всем в Конго на плантациях это будет совсем неважно. А вот вашим семьям не всё равно: жить в домах или на пепелище. Отступая, мы, безусловно, сожжем все крупные города. Во-вторых, германский император много раз подумает, стоит ли подвергать разрушению Кёльн и Берлин.

Глава 9

Броня гавно и танки наши тоже

Парламент Бельгии санкционировал приговор королю Леопольду и назначил компенсацию жертвам геноцида. Гусев принял, явно выразил своё неудовольствие, но, формально, принял решение парламента. Ворота концлагеря открыли, но возмущение жителей произволом осталось. Гусев договорился с премьером Найером, что все управление в Бельгии остается по старому, все налоги, выборы, суды и прочее. Впрочем, парламент изменил конституцию, Бельгия перестала быть королевством. Бюджет на армию и содержание двора перешел в руки Гусева. Парламент заключил с Гусевым договор об охране страны и «подарил» генералу Конго. Ожидания бывшего короля об освобождении страны войсками Германии и Австро-Венгрии закончились пшиком. Германия даже не пожелала занимать крепость Льеж. Через месяц после захвата Бельгии Гусевым, в марте 1903 года, в Брюссель приехал генерал Зайлер. Генералы поздоровались и деловито, по-немецки, сразу приступили к делу.

— Morgen, herr Гусев!

— Morgen, herr Зайлер! Хочу выразить свою благодарность. Все форты крепости Льеж в прекрасном состоянии, ни одно из четырехсот орудий не выведено из строя, боеприпасы не взорваны, — сердечно сказал немцу Гусев.

— А Намюр? Конечно, девять старых фортов крепости не сравнить с фортами Льежа. Но всё-таки, — изобразил удивление немец.

— Ваша помощь с крепостью Намюр вполне естественна. Медлительность Франции меня крайне удивила. На их месте я бы захватил крепость, а затем взорвал.

— Да, генерал Гусев, это была крупная ошибка французского генерального штаба. Теперь им будет крайне сложно захватить Брюссель. Для начала, французы должны уничтожить крепость Намюр. Затем разрушить двадцать четыре форта крепости Льеж. Оставлять в тылу мощную группировку противника, наступая на Брюссель, крайне глупо, — объяснил действия немцев Зайлер.

— Удивительно, как могла Германия узнать о планах Франции через неделю после захвата мною Бельгии, — Гусеву стали интересны подробности подковёрной борьбы.

— Нет, Франция решила освободить Бельгию совсем недавно. В июне Великобритания выделит ей в помощь три тысячи самолетов, — раскрыл цель своего визита Зайлер.

— Тогда совсем непонятно…

— Перед вторжением в Бельгию, вы, мой друг, обратились к Германии с предложением своей помощи: вы захватываете Париж, а Германия, Австро-Венгрия и Италия, пользуясь неразберихой, оккупируют Францию. Мы дали вам тогда отрицательный ответ. Я объясню. Германия против войны в Европе! Именно поэтому мы максимально отстранились от конфликта в Бельгии. Германию устраивает её нейтралитет, а вы, генерал, смогли за неделю навести здесь порядок.

— Германия самый главный борец за мир в Европе? — издевательски спросил Гусев.

— Не нужно иронизировать, генерал. Во что обошелся Великобритании конфликт с бурами? Пятьсот тысяч солдат и пятьсот миллионов долларов! Сколько будет стоить полноценная война в Европе каждому из участников?

— Думаю, потери — десять миллионов солдат, затраты десять миллиардов долларов, — подумав, сделал свою оценку Гусев.

— Германия не желает ввергать свою страну в нищету.

— Понятно. Что мне дозволено будет сделать в войне с Францией?

— В конфликте! Генерал. В локальном конфликте!

— Да, в конфликте. Я могу захватить Париж?

— У вас сто тысяч солдат?

— Вы меня предупредили, и в июне будет сто восемьдесят тысяч, — решил ответить откровенностью на откровенность Гусев.

— Франция сможет бросить против вас около половины своей армии: триста пятьдесят тысяч солдат. Вы сможете сдержать французскую армию, находясь в обороне. Но выделить сто тысяч солдат для захвата Парижа — нереально, — ушел от прямого ответа немец.

— То есть у меня развязаны руки? Франция захватит Бельгию за три недели. Мешать ей никто не будет. Если Франция понесет во время «конфликта» жестокий урон, например, мои самолеты сожгут Париж, то Германия и Австро-Венгрия промолчат? — продолжил настаивать на конкретном ответе Гусев.

— Да. Промолчат. Но не откроют свою границу для остатков вашей армии.

— Грустно!

— Я делаю для вас всё, что могу.

— Это всё?

— Да. Мой поезд через час.

— По паре стопок вашего любимого Киршвассера мы успеем выпить? И у меня есть немного зальца.

— Вот теперь я окончательно уверен, что вы, мой друг, и простили участие Германии в операции на Занзибаре.

— Я понимаю, интересы государства. Багдад и Басра. Великие державы делят Османскую империю.

* * *

Зайлер уехал, и Гусев позвонил атаману.

— Флегонт Силыч, можешь подъехать? У меня срочные новости.

— Германец привез?

— Брюссель — большая деревня, — засмеялся Гусев.

Атаман приехал спустя полчаса.

— Через три месяца Франция выдавит нас из Бельгии. Британия поставит Франции три тысячи самолетов. Кому то потребовалась небольшая победоносная война, — сообщил новость Гусев.

— Самая выгодная политика — бегство, — максимально цинично ответил атаман.

— Это потеря лица, — не согласился Гусев, — Достаточно двадцати миллионов долларов, чтобы сжечь Париж, Лилль, Кале, Дюнкерк, Нанси и Реймс. Заодно, наши пилоты получат отличную практику, сбивая английские самолеты.

— Если наконец-то у нас появятся самолеты с пулеметами…

— Истребители!

— Эвакуация во время войны напоминает бегство. Во-первых, её сложно организовать. Потери могут быть выше, чем во время боя. Во-вторых, бегство — это поражение, поражение — это потеря лица в большей степени, чем плановая эвакуация, — дал свою неприятную оценку атаман.

— Устроить мясорубку на границе обойдется нам от ста до двухсот миллионов долларов и потери до тридцати тысяч казаков.

— Французы потеряют в три раза больше! — возразил атаман.

— И что??? Кому от этого польза? — зажадничал Гусев.

— Нам! Каждая сволочь трижды подумает, стоит ли дразнить волкодава Гусева. Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя, — изрек азбучную истину атаман.

— Даже не знаю!!! У меня уже такая репутация, что только клинический идиот не понимает опасности конфликта со мной! — нехорошо засмеялся Гусев.

— Париж — это не Лондон. Он находится далеко от моря. Мы не сможем перебросить туда войска самолетами, как это сделали в Лондоне. Французские министры чувствуют себя в безопасности. Жизни солдат ничего не стоят. Франция — это не Британия, здесь пока еще не наемная армия.

— Тогда Париж нужно не просто сжечь! Нам нужно уничтожить парламент, президента, правительство и так далее, — разозлился Гусев.

— Это будет очень не просто, — покачал головой атаман.

— Я заказываю Ершову колючую проволоку, зажигательные бомбы, вакуумные бомбы, мины и так далее. Ты нанимаешь население на подготовку столбов для заграждений, и начинаешь строительство бетонных ДЗОТов. Флегонт Силыч, нужно будет построить два стационарных аэродрома: в Льеже и Намюре, и пяток полевых ближе к побережью. На тебе мобилизация казаков старшего возраста в Кении. Денег не жалей. Я попробую договориться с графом Найером. У него должны быть контакты с офицерами из крепостей Льеж и Намюр. Хочу нанять артиллеристов на три месяца. Дорого!

— Дорого — это как?

— В десять раз больше их старых окладов в Бельгии.

* * *

Алиса была в бешенстве. Вчера в театре Ле Гранд у одной из колоссальных коринфских колонн к ней подошел тот самый нотариус, что передал ей документы от «полковника» Мартэна. На этот раз он передал крохотную записку.

«Алиса, не позднее конца мая заложи своё поместье на три месяца в франках. Тут же конвертируй франки в доллары.» И подпись. Полковник Мартен.

«Как он смеет!!! Мерзавец! Ни разу не навестил. Завел себе любовницу. Принцессу! Нужно срочно навестить отца и подсказать ему этот способ заработка.»

Алиса не сомневалась, что Гусеву что-то известно о крахе франка.

Виконтесса вспомнила пару эпизодов секса с этим дьяволом Гусевым, и стала готова разорвать на части непослушного любовника.

* * *

Отец искренне обрадовался появлению Алисы.

— Твоя сестра собирается выскочить замуж, — радостно сообщил отец, — Он офицер, но не дворянин.

— Ей потребуется приданное, — расцвела Алиса и показала отцу записку от Гусева.

— Кто этот ясновидец, что предрекает крах франка в июне?

— Полковник Мартэн, — засмущалась Алиса.

— Он хочет напасть на Францию? Бандит окончательно сошел с ума?

— Более расчетливого и прагматичного человека я не могу себе представить!

— Как ты могла влюбиться в это чудовище. Не понимаю, — расстроился отец, — Удивительно, но твоя оценка этого любителя риска достаточно объективна. На ужин мы ждем жениха твоей сестры. Вот и узнаем новости. Кто, когда и на кого нападет.

— В каком он звании? Кому зря такие секреты не доверят!

— Девочка моя! Если наши генералы собираются наказать наглого выскочку, то намечается передислокация частей на границу с Бельгией. В противном случае, твой авантюрист готовится напасть на Францию, — сделал предположение старый барон.

* * *

Ужин протекал невероятно сердечно, молодые люди еще не успели надоесть друг другу, а отцу и Алисе офицер старался представиться в лучшем виде.

— Жан-Жак, мой отец сказал, что вы уже сделали моей сестре предложение. Учитывая посты и праздники, самое благоприятное время для свадьбы конец мая? — попыталась выведать военную тайну Алиса.

— Уважаемая виконтесса, я обратился к командиру за разрешением. Увы, в мае у нас намечаются маневры недалеко от Лилля.

— Для вас Алиса. Я не сторонник титулов и званий.

— Странно. Я слышал, будто ваш отец оплатил огромные долги вашего покойного мужа, чтобы получить для вас громадное имение и титул.

— Откуда у простого барона такие деньги? Всё это было преувеличено несостоявшимися наследниками моего покойного мужа. Они не могли успокоиться, не верили, что при нашей разнице в возрасте может быть пламенная любовь. И дети!

* * *

— Я так понимаю, папа, генералы планируют свою войну на июнь? — подвела итог разговора за ужином Алиса, — Полковник Мартэн полностью в курсе их планов, и уверен в своем успехе.

— Хорошо. Я возьму ссуду под залог поместья. Хотя моё баронство не сравнить с твоим виконством, в случае успеха полковника Мартэна, приданное твоей сестре не помешает. Жан-Жак несколько иначе посмотрит на грехи её молодости.

— Полковник Мартэн невероятно жестокий человек. Он считает, что смерть чужих офицеров и солдат абсолютно естественна. Поэтому, я предлагаю разделить бракосочетание на два этапа. Регистрация в мэрии до отъезда Жан-Жака на «маневры», венчание и свадьба — сразу после войны. Тогда государство будет вынуждено платить вдове пенсию.

— Цинизм и прагматизм — это заразно? Или вы с полковником Мартэном — родственные души? — поддел Алису отец.

— Папа!!! Я второй раз вдова! Вдовам положено быть расчетливыми, циничными и прагматичными!

* * *

Ершов организовал отгрузку колючей проволоки, бомб, мин, моторов для самолетов и горючего в Бельгию. У Шухова до сих пор не работал крекинг. Даже опытная установка не давала сотый бензин. Экспериментальная установка то работала, то нет. Шухов выбрал каталитический крекинг и долго экспериментировал с алюмосиликатами. Ершов пытался настаивать на термическом крекинге, но изобретатель задавил его авторитетом. Николай точно помнил, что Шухов в реальной истории выберет термический крекинг, но убедить гения не мог. Заказ бронелистов на «танки» Ершов разместил на нескольких заводах для ускорения изготовления. Броня была всего девять миллиметров, но самого высокого качества, и, естественно, крайне дорогая по цене. Перед заключением каждого контракта Ершов проверял образцы брони винтовкой Лебеля с трехсот метров. Если пуля не пробивала броню, контракт заключался. У Ершова сложилось впечатление, что решающее значение имело не качество брони, а угол наклона. Пули попросту отскакивали. Первая партия из четырех тысяч тракторов уже отправилась в Бельгию. Единственное изменение, которое успел заложить Ершов в конструкцию трактора, касалось его длины. Гусев, знаток бронетранспортера, заказал именно такой «танк». Чтобы уместить десять солдат в «танке» потребовалось сделать его длиной почти восемь метров. В результате «танк» приобрел третью пару колес. Полный вес достиг тринадцати тонн, и «танк» мог развивать по шоссе скорость тридцать километров в час.

Каждый месяц завод Ершова мог изготовить две тысячи тракторов. К маю Ершов должен был выполнить заявку Гусева по «танкам».

* * *

Ершов приехал в Брюссель в начале апреля. Он торопился узнать, как именно собирается выбираться из неприятностей Гусев.

— Помню в те еще времена, когда я был молодой и красивый, сидел я со знакомым немцем в Карсруэ в пивной. И этот немец, на полном серьёзе убеждает меня, что русские и немцы — это самые миролюбивые нации. А французы — наглые, агрессивные, любят воевать. Я тогда с трудом сдержался, чтобы не заржать в голос. А сейчас только понял, насколько тот немец был прав, — Ершов смаковал красное вино из запасов бывшего короля.

— Французы — это воинственные отморозки, — серьезно подтвердил Гусев.

— Дурнее твоих казаков??? — удивился Ершов.

— Казаки воюют из-за добычи. А французы?

— Как ты собрался удирать? — задал главный вопрос Ершов.

— Я сейчас усиленно строю линию обороны. Шесть рядов колючей проволоки, минные поля, ДЗОты, три эшелона обороны и так далее. Генерал Зайлер из германской разведки попросил меня устроить мастер-класс для его офицеров. Надеюсь, среди них есть французские агенты. Как ты знаешь, двойные агенты — это любимое занятие всех спецслужб.

— Занимаешься дезинформацией в размере пятидесяти миллионов долларов? Это стоимость десяти тысяч танков! Не слишком ли дорого? — покачал головой меркантильный Ершов.

— После ограбления Лондона, где я потерял половину списочного состава, деньги для меня стали весить гораздо меньше, чем люди, — с горечью признался Гусев.

— То есть ты готовишь войну на опережение?

— Да!

— Твою агрессию осудят все страны. Даже Германия и Австро-Венгрия, — сделал вывод Ершов.

— Я уверен, что Франция не станет нападать без объявления войны. Для неё нет особого смысла во внезапном начале войны. Как только французский посол объявит войну, мы мгновенно нападем.

— Это может сработать. То есть «танки» тебе нужны для окружения французов!

— И их уничтожения!

— Трактор застрянет в первой же траншее!

— Я не думаю, что французы, собираясь наступать, будут рыть окопы. Пока, в европейских армиях такой практики нет. В любом случае самолеты будут проводить разведку, и я всё своевременно узнаю.

* * *

Гусев проехал по границе, собирая, в каждом из двенадцати мест предстоящей атаки на французскую армию, пулеметчиков из «танков».

— Каждому из вас нужно уничтожить двадцать французских солдат. Тогда четырехсот тысячная армия будет уничтожена. Не надейтесь на самолеты. Они своей бомбежкой напугают французов, превратят их в безмозглую толпу. Ваша задача — воспользоваться этой возможностью и перестрелять, объятых животным страхом, трусливых тварей.

* * *

Британцы построили огромный аэродром в окрестностях Лилля. Нагло и глупо положили все яйца в одну корзину. С другой стороны, именно в Лилле располагался штаб ударной группировки фронта, и было сконцентрировано около половины армии вторжения. Гусев поступил аналогично. Он выделил против Лилля половину танков и тысячу самолетов. Сто тысяч казаков получили коней, восстановив свою настоящую боеспособность. Каждый из казаков был вооружен последней репликой Маузера (М1902) и пистолет-пулеметом GUK, который раньше (позже) назывался STEN. При этом из-за массового производства GUK стоил втрое дешевле Маузера. Задач было три: уничтожение армейской группировки; захват трех тысяч британских самолетов, расстрел всех летчиков и механиков; ограбление Лилля. Командовать операцией Гусев назначил Флегонта Силыча, а сам решил возглавить захват Парижа.

— Подготовка пилотов длительное и затратное дело. Нельзя позволить британцам вырастить ассов!!!

— Мы нарушаем Женевские конвенции, — возразил атаман.

— Бельгия объявила себя нейтральной и не стала их подписывать, — парировал Гусев, — Нельзя быть мерзавцем наполовину. Все страны считают нас бандитами, разбойниками, убийцами. С нами не хотят заключать договора. Нужно довести их до последней черты, когда любая гнусность против нас кажется правдой. Затем отступить на полшага назад, и они начнут повизгивать от удовольствия. Европейцы не хотят войны в Европе!!! Они называют это «конфликтом», потому что рассчитывают на небольшие потери и громкий успех. Их нужно отучить от этого. Любая война — это сотни тысяч убитых солдат, разрушенные города, жертвы среди мирного населения. И самое главное! Смерть зачинщиков войны! Генералы, парламент, министры, банкиры, вся элита должна умереть. Их семьи, родственники, друзья! Только тогда это станет уроком.

Атаман смотрел на Гусева, и холодок пробегал у него по спине. «Он сумасшедший? Маньяк? Человек без остатков морали? Но в Бельгии практически не было жертв! И Францию никто не сюда не звал!»

* * *

Французы сосредоточили свои войска рядом с дорогами, ведущими в Бельгию. Вдоль моря, из Дюнкерка в Брюгге; две дороги, ведущие в Монс; две дороги, ведущие в Шарлеруа; три дороги из Шарлевиль-Мезьер в Либрамон-Шевиньи, Кувен и Динан; дорога из Лонгви в Арлон; самое главное направление — транспортный узел Лилля, из которого шли три дороги, через Турне в Брюссель, через Кортрейк в Гент и в Брюгге. Рядом с Лиллем было сосредоточено около двухсот тысяч солдат. Подразделение Жан-Жака находилось в третьей линии наступления. Офицер чувствовал себя в полной безопасности, двигаться планировалось в походном порядке. Даже снаряды для полевых орудий не разгружали с телег.

* * *

Шестого июня, в субботу, в три часа по полудне, за час до закрытия министерства иностранных дел Бельгии, к министру попросился французский посол. Он был мгновенно принят. Посол ожидал длительной мороки, чтобы клерки успели покинуть министерство. Он хотел получить максимум преимуществ от неразберихи, но прогадал. Как только посол объявил войну, министр вызвал Гусева. Хромоногий мерзавец появился мгновенно, будто пил кофе в соседней комнате. Послу даже почудился запах великолепного африканского напитка.

— Генерал, Франция объявила нам войну, — печально сообщил министр иностранных дел.

— О, ужас! — Схватился за сердце Гусев, — Где мой военный мундир?

— Он … на вас! — удивился министр.

— Что-ооо??? Мне — в этом??? В однобортном? Да вы что? Не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие! Война у порога, а мы не готовы! Нет, мы не готовы к войне!

— Что же делать? — посмотрел на Гусева министр. Он подумал, что генерал сошел с ума от ужасной новости. «Странно. Он же ждал её именно сегодня!»

— Мне нужно срочно отдать приказ о пошивке мундиров! Вы позволите? — с легкой сумасшедшинкой в голосе сказал Гусев.

— Да-да. Приказ. Идите, генерал.

* * *

Гусев вышел в соседнюю комнату, где сидели тридцать телефонисток.

— Война!!! — отдал приказ генерал.

«У нас шесть часов до захода солнца. С аэродромов подскока можно сделать шесть вылетов. Если за двенадцать тысяч вылетов мы не сможем уничтожить артиллерию французов — грош нам цена. Завтра на рассвете атакуем!»

* * *

Восточная граница Бельгии была наименее насыщена французскими войсками. Наступать на Брюссель, оставляя в тылу крепость Намюр, было крайне глупо. За час до рассвета «танки» при поддержке кавалерии выдвинулись на Фурми, Ирсон и Рокруа. Самолеты взлетали в сумерках и продолжали вчерашнюю бомбежку при первых признаках рассвета. Часа через два из Шиме выехал Гусев. Если не считать два маленьких городка Лан и Суассон, дорога до Парижа была пуста. Гусев ехал во главе колонны «танков», что безусловно было глупо, но спасало генерала от клубов дорожной пыли. Из-за своих огромных габаритов «танки» занимали всю проезжую часть. Колонна из тысячи танков растянулась на тридцать километров. Последние танки выдвигались на Париж через два часа после первых, отработав полный боекомплект по французским солдатам. Последние, в большинстве своем были без оружия и пытались сдаться, поднимая руки.

Колонну танков прикрывали самолеты, которые должны были осуществлять поиск и уничтожение врага. Небольшой отряд кавалерии изображал авангард. Остальная конница должна была догнать колонну вечером в Суассоне.

* * *

Группировка французов в Лилле оказалась крепким орешком. Во-первых, там были сосредоточены лучшие войска. Во-вторых, французы располагали там большим количеством артиллерии. Несколько батарей было замаскировано так хорошо, что самолеты не смогли обнаружить их. В результате планируемое избиение безоружных французов превратилось в сражение. Злую шутку сыграло требование Гусева уничтожить британских пилотов и технический персонал. В результате первые налеты начались на аэродром. Французы успели подготовиться к бомбежке, и самих налетов было меньше, чем в других местах.

За ночь французские генералы оттянули войска от границы. Это не спасло большинство солдат, но из-за передислокации летчики не могли вовремя обнаружить цели. В наступившем бардаке французы получили небольшое преимущество, их было гораздо больше, чем казаков.

* * *

Атаман ехал по полю, усеянному трупами солдат. Конь постоянно переступал ногами, старясь не наступить на мертвеца. Флегонт Силыч много повидал на своем веку, но такой ужас он испытывал впервые. Трофейная команда собирала оружие и боеприпасы. Не было слышно ни разговоров, ни команд, всё делалась молча. Вдали виднелись бесчисленные коробки опрокинутых танков. Чуть дальше лежали трупы лошадей. Это летчики проворонили замаскированную орудийную батарею, и та открыла огонь по танкам. Мужики, нанятые Ершовым трактористами, в панике съехали с проселочной дороги в поле, застряли в канавах, и были расстреляны артиллерией. Казаки, скакавшие в трех километрах сзади, пытались обойти с тыла французов, и попали под обстрел. Затем французские офицеры, воспользовались передышкой и превратили толпу в военное подразделение. Целая дивизия французов избежала окружения. То там, то здесь оживали отдельные орудия. План разгрома обрушился на глазах, как карточный домик. Сражение превратилось в слоеный пирог, где попасть под «дружеский» огонь было плевым делом. Пилоты тщательно выискивали цель и всё равно ошибались.

Задачи, поставленные Гусевым, атаман выполнил только потому, что в самом начале французы массово бросали оружие, и прятались. Когда офицеры смогли навести порядок, многие оказались безоружны. Казаки победили, но потери были ужасны.

Глава 10

Париж

В предместьях Парижа были подготовлены семь аэродромов с запасом топлива и вакуумных бомб для самолетов. Делалось это в спешке, и перекрыть все дороги, ведущие из Парижа, не удалось. С другой стороны, даже семь аэродромов требовали разделить охрану на небольшие отряды, что позволяло французской гвардии уничтожить врага по очереди. Первым объектом уничтожения в Париже был генеральный штаб. Этой акцией Гусев преследовал две цели. Во-первых, он надеялся, что приказы идти на помощь Парижу не успеют разослать во все армейские части. Во-вторых, расположенные в Париже, полки и батальоны будут лишены общего командования, и те казаки, что зачищали остатки французской армии на границе Бельгии, смогут выиграть время для похода на Париж. За три дня, пока не было нападения, авиация успела сделать полсотни вылетов. Двести тысяч бомб разрушили армейские казармы, парламент, резиденцию президента и правительства, вокзалы, телефонную станцию. На улицах лежали трупы лошадей, людей успевали хоронить. Движение полностью остановилось.

Атаман приехал к Гусеву с первой колонной подкрепления.

— Рад тебя видеть живым и здоровым! — обрадовался Гусев, — Рассказывай! Тяжело пришлось?

— Катастрофа! Потери, как в Лондоне!

— Но французская армия уничтожена?

— Полностью.

— Это победа!!! Полная, безоговорочная победа! У тебя была не армия, а мобилизованные казаки. Я забрал в Париж молодежь, прошедшую какую-никакую выучку в Южной Африке. До моих «стариков» им невероятно далеко. Тот, кто прошел Аден, Индию, Цейлон и Лондон стоит десятка новичков. Но ты получил опытных, обстрелянных на границе сорокалетних казаков. Каждый из них в отдельности — воин от бога, вместе они — пустое место.

— Зачем же так! Никто из них не струсил! Это французы бросали оружие и поднимали руки, — возмутился Флегонт Силыч.

— Да! Именно! Трактористы на «танках» три года учились стрелять из пистолета, винтовки и пулемета. Бегали кросс, зубрили устав. Конечно, не так, как было в мои времена, Ершов много чего убрал, добавил медицину, химию и слесарное дело. Но в теории они сто очков дадут казакам. И что получилось в бою???

— Что трактористы, что французы, — махнул рукой атаман.

— Ты вовремя приехал. Мне нужно отлучиться на пару дней. Постарайся удержать позиции. Бомбы для самолетов нам подвозят постоянно. Если французская армия в Париже будет жевать сопли еще неделю, то от ста тысяч останется половина, и тогда мы возьмем их голыми руками. И еще! Пехота будет идти до Парижа месяц. А вот французские драгуны могут быть уже завтра. Лошади крайне пугливы, достаточно пары пустых бочек, чтобы драгуны оказались сброшены на землю.

— Этого чудовищного воя испугается любой смельчак.

* * *

Служанка постучалась в комнату Алисы.

— Что случилось? — раздраженно спросила виконтесса.

— Полковник Мартэн просит принять его, — залебезила служанка.

— Пусть подождет. Я выйду через полчаса. И предупреди барона.

— Барон беседует с полковником в гостиной.

Алиса передумала и стремительно прошла в гостиную.

— Виконтесса! — встал и насмешливо раскланялся Гусев.

— Полковник! — повторила за ним интонации Алиса.

— Барон любезно угостил меня коньяком, и распорядился разместить мою охрану в домике для гостей, — сообщил Гусев, — Я полностью к вашим услугам.

— Папа!!! Я заберу полковника на некоторое время. Хочу задать ему пару вопросов, — Алиса произнесла это так, что у Гусева мороз пробежал по коже.

— Я полностью к вашим услугам, — повторил Гусев совсем другим тоном. Барону показалось, что тот просит у него защиты.

Алиса повела гостя за собой, и казалось, будто она тащит его за шиворот. Они вошли в комнату Алисы. Как только Гусев закрыл дверь, француженка жадно его поцеловала. Через пару минут вся одежда лежала на полу в художественном беспорядке. Спустя час Гусев пытался в третий раз доказать Алисе, что он соскучился. Его спасла сестра Алисы, Роз-Мари, которая вошла без стука.

— Служанка сказала, будто бы приехал полковник Мартэн, — заявила она внимательно рассматривая голого Гусева.

Алиса промолчала. Гусев немного застеснялся, и попытался спрятаться за подушкой.

— Что передать папе? Вас ждать к обеду или к ужину? — ехидно поинтересовалась Роз-Мари.

Ответом ей было молчание.

— Полковник Мартэн, а вот этот огромный шрам… Он от чего?

— Какой именно, — сделал глупость, ответив женщине, Гусев.

— Вот этот! — Роз-Мари подошла и нежно провела пальцем Гусеву по груди в том месте, где не было даже намека на шрам.

— Убери руки от моего мужчины! — зашипела Алиса на сестру, и сделал вид, что слезает с кровати.

— Жан-Жак выше, моложе и у него длиннее... нос, — оставила за собой последнее слово Роз-Мари, закрывая дверь.

— Жан-Жак?

— Это её муж. В мае они расписались в мэрии, и он уехал на маневры в Лилль. До сих пор нет никаких известий, — вздохнула Алиса.

— Отсутствие новостей в данном случае — это лучшая новость, — грустно сказал Гусев.

— Ты приехал меня забрать?

— Да! — Володя нашел на полу свой мундир и достал кольцо с огромным бриллиантом.

— Нет! — Алиса примерила кольцо, полюбовалась игрой света, — Спасибо, угадал с размером.

— Нет?

— Я самовластная хозяйка виконства. А ты отвратительный муж. Нет.

— Ты не пробовала! — возмутился Гусев.

— Ты помнишь мои условия?

— Я слишком стар, чтобы так измениться.

— Какие у тебя планы?

— Нужно немного отдохнуть и перекусить. То есть, идем на обед. Затем… Если у тебя большая ванна, то ванна вдвоем…

— Сколько у нас дней? Неделя?

— Два дня, — Володя посмотрел на Алису, — Три! Хорошо, через десять дней мы возьмем Париж и я освобожусь на неделю.

— Две недели! Иначе нет никакой гарантии. Пошли на обед! Силы нужно восстановить.

Одевались они крайне медленно. Затем еле-еле шли в столовую.

— А папа сказал, будто ты, Алиса, хотела задать полковнику Мартэну целую пару вопросов. Удалось?

— Да! Именно так! Два! И если бы некая бесцеремонная особа не помешала, то, возможно, три! — довольно облизала губы Алиса.

— Полковник, вам что-то известно о событиях на границе с Бельгией? — увел разговор со скользкой темы барон.

— Потери огромны, но я бы не волновался раньше времени. Офицеров обязаны опознать. Через две-три недели всё станет известно.

Роз-Мари встала и выбежала из комнаты.

— Сестра слишком взволнована. Ведет себя немного вызывающе. Успокоительные, что прописал ей врач, действуют на неё как то странно.

— Я заметил. Это опиум? — спросил Гусев.

— Да.

— Я лечился им после жуткого ранения, — Гусев похлопал себя по ноге, — неудачное покушение британских наемников. Или наоборот, слишком удачное. Нужно быть крайне осторожным в дозах.

— Что касается сегодняшнего… Роз-Мари сторонница Элизе Реклю.

— А ты? — нервно спросил Гусев.

— Напуган? Какой же ты ретроград, двадцатый век во дворе. Успокойся. Я могу себе позволить лишь глубокое декольте.

* * *

Французы подвезли артиллерию ночью, когда самолеты давно не летали. Обстрел был наобум, по площадям, танки горели один за другим. Казаки попрятались в землянках, которые были вырыты в тылу капитальных зданий. В первые три дня танки использовали, как трактора. Казаки навезли огромных бревен и устроили себе защиту в несколько накатов. На рассвете французы пошли в атаку.

Если бы бой происходил в поле, то французы уничтожили казаков за час. Но в городской черте сражение ведется по другим правилам. Гранаты, автоматическое оружие, слаженность работы в малой группе, где каждый знает друг друга сыграли решающую роль. Французы несли потери в разы больше, чем казаки. Но лучшие солдаты Франции не знали страха. Президент поставил перед ними задачу: уничтожить всех в этом предместье. Кто-то из французского руководства получил сведения, что именно там находится штаб Гусева. Президент решил уничтожить дьявола любой ценой, чтобы закончить войну. Но добился «гарант» совершенно обратного. В мясорубке боя были уничтожены французские гвардейцы, и Париж остался беззащитным.

Атаман погиб в самом конце. Ему не хватило буквально получаса, чтобы остаться в живых. Летчики подняли, уцелевшие после артобстрела, самолеты, разбомбили французскую артиллерию, отступавшую в Париж, и сели на ближайший аэродром. Только потом охрана аэродрома узнала о нападении французов и вышла на помощь. Если бы хотя бы один пилот не стал гоняться за артиллеристами, а полетел к соседям, атаман мог остаться в живых.

Гусева и никого из его охраны не могли найти, и распространились слухи о гибели генерала. Казаки в бешенстве бросились в Париж.

* * *

На следующий день Гусев не был так сильно рад, что дал Алисе обещание задержаться на один, явно лишний, день.

«Слишком она молода для меня. Нет! Слишком эгоистична. Ни Индира, ни Девика, ни даже своенравная Жюли не позволяли себе переходить грань, когда секс превращался в пытку. Она это делает специально?»

— Полковник Мартэн, — прервал раздумья Гусева барон, — Что вы думаете о французской Армии?

— Это армия непрофессионалов! Призыв — огромное зло. В Великобритании (Володя сделал над собой усилие) или в Индии армия вольнонаемная. В США, кстати, тоже. Солдатами становятся люди с определенным складом характера. Обычные люди достаточно осторожны, ценят свою жизнь, бросают оружие и легко сдаются в плен.

— В Лилле неудача?

— Полный разгром. Шансов выжить у Жан-Жака было крайне мало.

* * *

Казаки убивали слишком многих, грабили всех подряд, насиловали женщин; лишь на следующий день офицеры, совместно с ветеранами, смогли навести порядок. Президента, остатки кабинета министров, выживших членов парламента собрали всех вместе. Офицеры решили организовать трибунал и заранее решили повесить всю французскую верхушку. Кто-то из ветеранов вспомнил, что генерал очень не любил банкиров. Тут же казаки привезли сотню банкиров, захватив для кучи две сотни капиталистов и аристократов.

Гусев вошел в зал, когда трибунал готовился оглашать приговор. Казаки взорвались оглушительным криком, свистом, многие стали стрелять в потолок.

«Алиса!!!! Мать её так! Стоило задержаться на один лишний день и такой бардак!»

— Тут кто-то меня похоронил!? — громко закричал Гусев.

Володя подошел к французскому президенту.

— Ты погубил сотню тысяч французских солдат, чтобы убить меня! Жалкое ничтожество!!!

— Дьявол!!! Ты не человек! Невозможно воскресать раз за разом! — завизжал француз.

— Я обычный человек. А ты трусливый ублюдок, спрятавшийся за спинами гвардейцев. Меня не легко убить, потому что я солдат, потому что я не боюсь смерти, — Гусев протянул французу свой пистолет, — На! Стреляй вот сюда, в сердце, трусливый лягушатник!

Пистолет дрожал в руках француза. Он выстрелил раз, второй, третий. Гусев не стал ждать пятого холостого патрона, отобрал у президента пистолет, перевел его на автоматический огонь.

— Ничего-то ты не умеешь! — сказал Гусев, и перечеркнул француза очередью.

Зал выдохнул.

— Иваныч, тебе надо лучше следить за оружием. Три осечки подряд. Это, по-моему, слишком, — сказал в наступившей тишине кто-то из ветеранов, разряжая обстановку.

Зал заржал от грубой шутки.

— Трибунал временно останавливает свою работу. Председателю трибунала нужно принять ванну, выпить чашечку кофе… — непонятно пошутил Гусев. Но ветераны по интонациям поняли, что генерал шутит, только соль шутки никому не ясна.

Спустя час Гусев собрал офицеров.

— Я готов выслушать ваши предложения, — мрачно осмотрел всех генерал.

Повисла долгая пауза, её нарушил командующий воздушным флотом.

— Погиб атаман. Мы все любили и уважали Флегонта Силыча. Эти жирные мерзавцы должны ответить за гнусный приказ, — высказал своё мнение Макар Фомич, и офицеры одобрительно загудели, значит, мнение было общим.

— Атаман был моим близким другом. Это общеизвестно. Французский президент отдал приказ, поэтому я его убил, хотя знал, что это сделает его национальным героем, — покачал головой Гусев.

— Что же делать, генерал!? — требовательно спросил Макар Фомич, — Как наказать их так, чтобы им было мучительно больно.

— Да!!! «Мучительно больно!» Именно так! Что самое главное у таких людей? Власть и деньги! Иногда власть становится всепоглощающей, они будут носить старую обувь и старую одежду, будут спать в холодной постели, но отбери у них право распоряжаться судьбами, свободой и жизнью других людей и они потеряют смысл жизни. Иногда деньги становятся идолом. Они готовы продать собственную дочь старику конкуренту, чтобы подмять его бизнес. Я предлагаю отнять у них власть и деньги!!! Лишить их смысла жизни!

— Замечательно, — согласился Макар Фомич.

— Все со мной согласны? Поднимите руку, чтобы я видел!

Все подняли руки. Одни сразу, другие чуть позже.

— Что касается денег. Затраты на войну во Франции огромны. Чтобы компенсировать их, я предлагаю заключить мир без аннексий, но с контрибуцией в размере двух миллиардов долларов. Один миллиард забираем сразу, второй растягиваем на пять лет. Первый миллиард забираем у той самой элиты, что была предназначена к расстрелу. Узаконить это нужно договором и решением трибунала, — изложил свою точку зрения Гусев.

— Миллиард долларов сразу? — воскликнул кто-то в глубине зала, — В Лондоне взяли меньше.

— Золотой запас Британии составил всего лишь двести миллионов долларов. Это все помнят? Во Франции золотой запас пятьсот миллионов долларов. Драгоценности в частных банках и у аристократов, картины в музеях Лувра и частных коллекциях составят еще двести миллионов. Останется набрать всего лишь триста миллионов.

— Забрать деньги у банков можно достаточно легко. Собственность знати заключена в их поместьях; забрать завод или фабрику также сложно. Как мы сможем их разорить? — спросил Макар Фомич.

— Аристократы подпишут векселя. Чтобы их оплатить, они будут вынуждены продать большую часть земель крестьянам, — сделал предположение Гусев.

— А владелец завода продаст акции своего завода рабочим? — улыбнулся Макар Фомич.

— Это не так глупо, как выглядит на первый взгляд. В теории. Практически рабочие не имеют накоплений. Тут ты абсолютно прав. Владелец завода будет вынужден продать акции германцам, бельгийцам, австрийцам или русским.

— Как отобрать у них власть? — не унимался Макар Фомич.

— Это самое простое. Банкиры, промышленники и землевладельцы потеряют основу своей власти — деньги. А министры и члены парламента потеряют свое влияние из-за поражения Франции и позорного мира.

— Политики могут отказаться от заключения позорного мира.

— Их заставят владельцы заводов и фабрик. Никто не захочет повторение лондонского пепелища. Я готов сжечь не только Париж, но все крупные города Франции.

Офицеры поддержали предложения Гусева, и тот отправился договариваться с французами. Володя изложил им свои условия. Слухи о Гусеве ходили самые ужасающие. Никто по отдельности не посмел бы протестовать, тем белее, что все ожидали конфискации и казни. Но коллективная ответственность порождает безответственность. Французы зашумели, протестуя.

— На мой взгляд, существует два варианта. Продолжение войны, и поторговаться о других условиях мира, — спокойно, достаточно тихо, сказал Гусев.

Шум мгновенно стих, стоило генералу заговорить. Французы захотели услышать, что предлагает Гусев.

— Поторговаться? — удивился заместитель премьера. Самого премьер-министра, видимо, случайно убили до ареста.

— Да.

— Мне нравится ваш цивилизованный подход. Мы согласны.

— Мне нравится ваш цивилизованный подход! Предлагаю изменить размер контрибуции и сроки выплат Францией. Срок выплат увеличивает до шести лет. Размер контрибуции увеличиваем до двух миллиардов двухсот миллионов долларов. Продолжаем торговаться? — совсем другим тоном спросил Гусев.

— Нет. Нас устраивают все ваши условия, — правильно понял генерала министр.

— Тот, кто не согласен может выйти из зала.

Глава 11

Отставка Алисы

Гусев безвылазно сидел в Париже целый месяц. Сбор контрибуции требовал составления самого списка элиты; финансовой состоятельности каждого, наличия свободных средств, сроков погашения задолженности, оценки конфискованных ценностей и тому подобных важных деталей. Финансовое управление армии не справлялось со своими задачами из-за увеличения почти вдвое списочного состава. А здесь еще добавились проблемы по сбору трофеев. От четырехтысячной армии осталось огромное количество оружия, боеприпасов и амуниции. Министры финансов, торговли, промышленности и начальник фискальной службы Бельгии привезли с собой специалистов. Всю техническую, подготовительную работу делали они. Гусев в очередной раз вспомнил уникальные способности покойной жены. Та могла удержать в памяти всю эту бухгалтерию, нисколько не напрягаясь.

В конце месяца приехал Ершов.

— Как роскошно живут бандиты!!! А я за гроши выплавляю алюминий, добываю золото, выращиваю сахарный тростник.

— И тебе, здравствуй, акула бизнеса. Гроши? Это сотня миллионов долларов в год чистой прибыли?

— А я привез тебе подарок, — широко улыбнулся Ершов. И громко закричал, — Девика!!!

В комнату легко, как бабочка, впорхнула индийская красавица.

«Вот как у неё это получается?» — восхищенно удивился Гусев. Он поманил Девику к себе, обнял её и закружил, пока не заболела нога. Женщина это как то почувствовала.

— Прости! — освободилась она от его объятий.

— У меня к тебе деловое предложение.

— Я всегда готова помочь, — с ноткой разочарования в голосе заявила Девика.

— Нет! Ночи все твои! Всё свободное время твоё! — поспешил исправиться Володя.

Девика расцвела.

— Я вспомнил, что ты тогда выбрала себе для обучения бухгалтерию.

— Три года занятий с профессором. Одновременно два года статистики и делопроизводства, — четко доложила красавица.

— Умна и красива. Явно не блондинка, — пошутил Ершов.

Девика бросила гневный взгляд в его сторону. Она мечтала быть худой, белокожей и иметь голубые глаза. Гусев засмеялся.

— У тебя есть возможность пройти практику. Финансисты Бельгии тебе помогут. Они собирают «дань» с жирных французов, вообразивших о себе слишком много.

— Николай мне много чего из последних событий рассказал, — заметила Девика.

— Вы уже на ты??? Коля, я должен ревновать? Кого я должен убить первым? Тебя? Её?

Ершов обрадовано заржал.

— Хоть немного стал похож на человека. Вова, а не следует ли бросить стерву и полюбить Женщину?!

— Ты это сделал специально? Ты специально привез «ангела», чтобы я бросил «суккубу»? За что ты её не любишь? — с болью в голосе спросил Гусев.

— За то, что она сука! — выплюнул Ершов. Он повернулся к Девике и с болью в голосе сказал, — Прости!

— Девика, прости. Я испортил всю встречу. Давай поговорим о делах. Это нас успокоит. Потом лучшая в Париже ванна, мой повар приготовит нам чудесный ужин, — насколько это возможно, Гусев попытался говорить спокойно и даже нежно. Затем взял со стола бумаги и передал Ершову, — Коля, ты можешь посмотреть? Я хотел бы завтра обсудить с тобой, здесь два сомнительных случая.

— Хорошо.

* * *

Ершов пришел к Гусеву позавтракать.

— Хочу оценить таланты твоего повара.

— Ты много раз пробовал, приготовленную им еду. Что накопал?

Володя посмотрел на Николая. Уставшие, красные от недосыпа глаза, небритый, весь какой-то помятый.

— Не спал до полуночи, — извинился Ершов за свой вид, — Первый случай выглядит сомнительно, но изредка так бывает. Плохой надзор хозяина позволил управляющему разорить предприятие. Здесь обычное мошенничество. Второй случай сложнее. Бельгийский чиновник явно закрыл глаза на подтасовку данных. Нужно проверить все французские и бельгийские дела этого чиновника. Выявить всех участников. Кто давал взятки, кто брал. Взять в оборот его непосредственного начальника.

— Я не стал напрягать свою финансовую службу, отдал всё на откуп бельгийцам. Дам тебе тройку самых грамотных интендантов. Они там, в Бельгии, что обо мне думают? «Хоть на вид злодей ужасный, но тупица безопасный!»

— А ты, Девика, почему не улыбаешься? — спросил Ершов.

— Я попросила бы вас, Николай Николаевич, обращаться ко мне на вы. Мой господин недоволен, — с серьезной миной на лице сделала выговор Ершову Девика.

Коля весело засмеялся.

— Как же вы мне нравитесь! Два сапога пара. И шутки у вас одинаковые. Нет уж, Девика, тогда ваше величество.

— Вино подавать? — с улыбкой спросил Гусев.

— Володя! Ты охренел? С утра! А кто будет работать?

— Я четвертый месяц работаю по четырнадцать часов без выходных.

— Не верю!

— Было. Отдохнул три дня. Простить себе не могу. Атаман погиб из-за меня. Через неделю будет сорок дней.

— Вот тогда и помянем.

— Тогда нужно будет всех офицеров собрать. И ветеранов тоже. Где такое место найти?

— Хорошо. По маленькой. Пусть будет земля ему пухом.

— Не чокаясь, Девика.

Завтракали молча. Хотя Ершов всем своим видом демонстрировал несказанное удовольствие.

— Если ты, Володя, хочешь подключить Девику к финансовым вопросам, то ей нужна охрана.

— Вот так сразу?! Девика! У тебя сколько сейчас «амазонок»?

— Четыре. Но они дежурят посменно. Сутки работают, сутки отдыхают. Когда я у тебя ночую, то у них дополнительно спокойная ночь, — доложила Девика.

— Да-ааа! Если кто-то ворует большие деньги, то может запаниковать и «решить вопрос кардинально».

— Я ехал через Бельгию и посмотрел трофейные самолеты, — скривился Ершов, — Жалкое подобие. Клячкин перебил всех настоящих инженеров, остались ремесленники. Их постоянный ремонт не осилит ни один бюджет.

— Кому предлагаешь подарить? Заклятому другу или закадычному врагу?

— Продать. С обучением. Чтобы пилоты постоянно летали, а техники непрерывно чинили, — ехидно улыбнулся Ершов.

— Это всё?

— Почти. Имел доверительную беседу с премьером Найером. Тот высказал мнение, что войну французы затеяли потому, что не восприняли тебя, как главу страны. Президент подумал, что ты сбежишь. Не станешь тратить деньги и солдат на защиту «чужой» страны.

— Что за глупость?! Я потратил десятки миллионов долларов на линию обороны!!! — возмутился Гусев.

— Ты это делал так открыто, что шпионы приняли это за имитацию. Они подумали, что их возят по десятку специальных мест, а всё строительство — фальшивка.

Гусев грязно выругался, извинился перед Девикой, вспомнив, что она знает русский язык, и попросил Ершова продолжать.

— Премьер Найер предложил выбрать тебя королем Бельгии.

— Наполеон назначал своих генералов королями. В Швеции позже произошел знаменитый конфуз с татушкой «Смерть королям», — засмеялся Гусев, — Так и мы с тобой. Короли-революционеры!

* * *

На следующий день Ершов пришел к Гусеву на ужин. На этот раз Николай имел цветущий вид, лощеный франт, да и только.

Девика с восторгом рассказывала о своей работе. Володя довольно улыбался. Эдакий семейный идеальный ужин.

Гусев, между делом, рассказал Ершову о подготовке к поминкам. Володя не мог избавиться от чувства вины за смерть атамана.

— Дурацкое чувство. Я и Алису виню. Понимаю, что глупость, но не могу заставить себя поехать к её отцу в поместье. Даже попрощаться с ней не могу. Нет сил её видеть, — с горечью сказал Володя.

— Ты решил расстаться с Алисой? — обрадовался Николай.

— И с Жюли, и с Индирой. Девика, ты не будешь против? Индира твоя подруга и протеже.

— Мне приятно, что я останусь единственной, — скромно заявила Девика, — но, мой господин, можно сделать так, чтобы Индира не осталась в горькой обиде? Не так, как получилось с Сарой.

— Эта еврейка немного перемудрила с интригами, — буркнул Володя, — Хорошо. Буду клясться в пламенной любви и сожалеть о жестокой судьбе, что не позволяет быть вместе.

Девика улыбнулась и захлопала в ладошки. Она перестала тараторить о своей нынешней работе, механически работала ножом, жевала крошечные кусочки рыбы и мечтательно улыбалась.

Спустя десять минут в комнату заглянул охранник.

— Генерал, здесь виконтесса…

И отлетел в сторону.

— Я сижу в имении отца, как последняя дура. Жду тебя день за днем! А ты! Здесь! С грязной, черномазой обезьяной!!!

— Клянусь, Алиса, я люблю тебя и только тебя! Знай, моя пламенная любовь никогда не угаснет во мне! Жестокая судьба не позволяет быть нам вместе!

— Неужели ты думаешь, что я смогу любить тебя после того, как ты занимался непотребством с этим грязным животным? Ты извращенец! Не хочу тебя видеть!

Виконтесса хлопнула дверью, и огромная люстра закачалась, как будто от землетрясения.

— Девика, вот такой подход тебя устроит? Или всё-таки мне стоило ответить Алисе на «черномазую обезьяну»?

— Я привыкла к оскорблениям белых людей.

— Ты, Володя, был настолько театрален, что поверить тебе было крайне сложно, — недовольно заметил Николай.

* * *

При окончательное шлифовке договора, новый французский премьер завел с Гусевым разговор о возможном препятствии в выплате Францией контрибуции. Он сомневался сможет ли Германия выдержать искушение, и не воспользоваться таким удобным моментом для войны. Гусев не стал отвечать сразу, а решил посоветоваться с Ершовым.

— Это удобный момент для втягивания России в длительную бесперспективную войну, — обрадовался Ершов, — Именно царю ты продашь самолеты. Царь занял у Франции миллиарды долларов на строительство железных дорог на Дальний Восток. По мирному договору с Францией Россия обязана вступить в войну при внешней агрессии. Пусть премьер заставит царя заранее прислать экспедиционный корпус.

— Бельгия в любом случае должна быть нейтральна, — высказал свою точку зрения Гусев.

— Но на первые шесть лет в городах на границе с Германией можно оставить свои войска. Тогда немцы будут вынуждены вступить в войну с Бельгией.

— Нужно проговорить разные варианты.

— Пора писать письмо «двоюродному брату» и предлагать самолеты, обучение, ремонт. Ты расценки продумал, или мне тебе помочь?

— Сделай.

* * *

Французский премьер с интересом выслушал предложения Гусева о размещении бельгийских гарнизонов на границе с Германией. А требование к России об экспедиционном корпусе признал трудно выполнимым.

Договор подписали, и тут же в Париж приехал генерал Зайлер. Генералы поздоровались настолько сердечно, что их можно было назвать друзьями.

— Зачем нейтральная Бельгия собирается держать свои гарнизоны во Франции? — недовольно спросил Зайлер.

— Обеспечиваю сбор контрибуции, — резко ответил Гусев, — Германии это никак не касается. Я твердо помню, что моё предложение о войне против Франции было категорически отвергнуто. Германия твердый сторонник мира!!!

Глава 12

Я не успел сказать, что люблю тебя

В Германии была семисот тысячная армия, как во Франции. Это явно не сорока тысячная армия Бельгии. И даже чуть меньшая по численности армия Франции проигрывала германской по боеспособности. В войне Гусев гарантировано проигрывал. Он это понимал. Зайлер это понимал. Немцу было непонятно, чего пытается добиться Гусев.

— Теперь, когда боеспособность французской армии близка к нулю, кайзер пересмотрел свою исключительно миролюбивую позицию? — ехидно спросил Гусев.

— «Бельгийская» армия должна покинуть границы Франции, — жестко отрезал Зайлер.

— Есть одна маленькая проблема… — задумчиво сообщил Гусев.

— Я могу её решить? — неуверенно спросил Зайлер.

— Легко. Как только я получу от кайзера миллиард долларов, я отдам приказ войскам покинуть территорию Франции. Через неделю вся моя армия будет в Бельгии. Я потеряю лицо, нарушив договор, но моя дружба с тобой стоит этого.

— Что??? Миллиард долларов?

— Именно! На двести миллионов долларов меньше, чем по мирному договору с Францией, — широко улыбнулся Гусев, — «Торг тут неуместен!» «Это моё самое заднее слово. Заднее не бывает.»

— Только из-за нашей дружбы, генерал, я даю месяц на раздумье, — зло сказал Зайлер. Немец рассчитывал быстро договориться с Гусевым, но тот оказался упрямым, тупым солдафоном.

* * *

Володя сам поехал к французскому премьеру, чтобы не терять ни часа. Гусев изложил ультиматум Германии, и предложил премьеру истратить двести миллионов долларов на производство колючей проволоки, подготовки границы к германской агрессии. Он предложил стянуть на границу все оставшиеся целыми артиллерийские части, и попросил премьера организовать встречу с французскими адмиралами.

Так получилось, что французский флот совсем не пострадал в войне. Если Британия и Россия окажут помощь своими кораблями, а Бельгия своей авиацией сможет потопить часть кораблей Германии, то её порты и побережье останется беззащитно.

После встречи с французским премьером Гусев поехал к Ершову. Тот спокойно отнесся к ультиматуму кайзера.

— Я ожидал, что партия войны сломает спину партии мира, — философски констатировал Коля.

— Они ненормальные! Если я за тридцать миллионов убил царя и сжег Петербург, то что они ожидают за миллиард???

— Пойми, Володя, солдафоны — тупые, зашоренные люди, абсолютно не склонные к анализу. Они не могут вести переговоры, главное для них — драка!

— Сейчас как дам в пузо! — стандартно изобразил обиду Гусев.

— Вот-вот!!! Я об этом! — заржал Ершов.

— У меня три вопроса. Во-первых, как дела с нормальным БТР? Во-вторых, ты можешь сделать из британских недоделок хоть сколько то нормальных самолетов? В-третьих, можно за три недели привезти из США всю свободную колючку? — перешел на серьезный тон Гусев.

— БТР с нормальной ходовой и движком на двести лошадей будет готов через три месяца. К началу войны я не успеваю. С самолетами нужно смотреть, запасных двигателей у нас много, я рассчитывал на полгода войны. Но грузоподъемность у самолетов будет существенно меньше. Самое главное. Где ты возьмешь летчиков? Колючку закажу, но чудес не жди. Напряги французов. У них связи с британцами, испанцами и так далее. Дай им двойную цену. Они у немцев её купят. Капиталисты — это такие сволочи, — сделал деловое предложение Ершов.

— Сволочи!!! По тебе знаю! — усмехнулся Гусев.

— Что-то твой «кузен» не едет? Ты список ему отослал?

— Я его потороплю.

* * *

Семен Ильич приехал в Брюссель через две недели, когда полным ходом шла подготовка к коронации Гусева.

— Добрый день, кузен, — поздоровался Гусев.

— Добрый день, ваше величество, — пошутил Семен Ильич.

— До этого еще два дня, — улыбнулся Гусев, — Я совсем не самодержец, как царь, например. Мои функции абсолютно декоративные.

— Раньше, как я помню, король назначал и освобождал от должности министров, — удивился Семен Ильич.

— Конституцию меняли дважды. Сначала упразднили пост короля. Теперь снова ввели. Но король лишь ставит свою подпись. Формальный глава государства, без власти, — вроде бы даже довольно, констатировал Гусев.

— Порой, человек, не имеющий никаких формальных полномочий, имеет больше власти, чем президент, премьер или кайзер, — парировал «кузен».

— У меня нет желания абсолютной власти. Мне неприятны такие люди. Властолюбцы мне отвратительны!

— Хорошо. Оставим эту тему, — сдал назад Семен Ильич, — Я приехал не для этого. Император рассмотрел ваши предложения. Его заинтересовали самолеты. По нашим сведениям Германия планирует захват Франции. По договору, в случае агрессии против Франции, Россия обязана объявить Германии войну. Самолеты показали свою чудовищную эффективность. Но цены явно завышены. Самолеты вы захватили у Великобритании. Это трофей.

— Царя не устраивает хваленое британское качество? Или он думает, что трофеи даются даром? Я затратил на строительство линии обороны Бельгии тридцать миллионов долларов. Сейчас я строю линию обороны Франции стоимостью сто миллионов долларов. Или царь не знает сколько стоит содержание армии? Армия России миллион солдат, а моя лишь сто пятьдесят тысяч. Но мои военные расходы не меньше российских.

— Я могу лишь передать предложение моего императора. Не больше, — смутился Семен Ильич.

— Пока мы будем торговаться, как ростовщики, Германия нападет на Францию, и мне будет не до обучения механиков и пилотов.

— Как долго ты сможешь сдержать наступление германской армии?

— Это зависит от многих факторов. Например, от численности германских войск. Если Россия перебросит на свою западную границу пятьсот-восемьсот тысяч солдат, то Австро-Венгрия останется нейтральной, а Германия будет вынуждена разделить свою армию. У французов в строю осталось двести тысяч солдат. Если добавить сто пятьдесят тысяч моих казаков, то германцы будут топтаться у границы вечно. В Бельгию вернулось больше тридцати тысяч ветеранов. Я соблазнил их окладами, а премьер убедил речами о фактической независимости страны. Кстати, отсюда мой декоративный статус.

— Это идеальный вариант? — Семен Ильич не был обманут слишком уж нереально картиной войны.

— Совсем забыл. Франция восстанавливает численность своей армии до довоенной. Это не всеобщая мобилизация, придраться нельзя. Вот теперь, идеальный, — подвел черту Гусев.

— А более-менее реальный вариант?

— Царь выжидает. Рассчитывает, что Германия проглотит Францию и успокоится на несколько лет, переваривая её колонии, её промышленность, её флот и, наводя порядок в аннексированных территориях. Тогда к Германии присоединяются Австро-Венгрия и Италия. Франция и Бельгия будут захвачены за три месяца. Через год Россия будет превращена в колонию.

— Ты так спокойно об этом говоришь?

— Мне этот вариант также выгоден. Я теряю контрибуцию от французов, но получаю возможность ограбить Рим и Берлин, с Веной, правда, сложнее. Конечно, золотой запас Германии или Италии в четыре раза меньше французского, но курочка по двести тонн клюет — сыта бывает. А потом брошу французов и бельгийцев и уеду в Африку, где много диких обезьян.

— Мне говорили, будто французский премьер отвез одну из корон Британской империи Эдуарду VII, готовится передать вторую корону и гарантировал вернуть больше сотни картин из Лондонской национальной галереи. Британцы уже поставили во Францию сотни дальнобойных орудий и «офицеров-инструкторов» для их грамотного использования. Вся полевая артиллерия Франции стянута к границе, а офицеры артиллеристы из морских портов командированы в армию. Будто ты обещал адмиралам уничтожение большей части германского флота, поэтому порты можно оставить беззащитными.

— Дорогой мой кузен! Я вынужден демонстрировать кипучую деятельность. Иначе меня никто не будет принимать всерьез. Поверь. Если царь нарушит свое слово, я тоже поведу себя, как законченный … прагматик.

— Вспомни! Ты дворянин, как двадцать три поколения твоих предков. Ты Гусев!

— Хорошо. Пусть цены будут, как у твоего жадного хозяина, но он добавит бесплатную для него, но приятную мне плюшку. Сделает Кароля графом. Позвони в Россию. Я отдаю приказ грузить самолеты. Через неделю они будут в Петербурге.

Генералы начались прощаться.

— Семен Ильич, я завтра для старших офицеров устраиваю званый обед. Будут не только казаки, но и бельгийцы, и французы. Также приглашены бельгийский премьер и премьер-министр Франции. Я зарезервировал тебе место между Николаем I и моей женой.

— Спасибо. Обязательно буду. Николай I — это Ершов, — улыбнулся Семен Ильич.

— А я завтра стану Владимиром I, — улыбнулся в ответ Гусев.

* * *

Званый обед представлял собой насквозь мужскую пьянку, если не считать Девику. Её Гусев позвал по двум причинам. Во-первых, казаки знали, что Девика выучила русский язык и сдерживали матерки. Во-вторых, Гусев стремился показать, у него есть жена, завтрашняя королева. Причудливые тосты, восхваляющие абсолютно неважные детали характера Гусева и его биографии, неплохо развлекали присутствующих. Смена блюд производилась так часто, что преобладание закуски над выпивкой не позволяло сильно опьянеть.

— Тебе, наверно, достаточно? — Девика потихоньку осваивала роль жены. Мечта. У мужа ни наложниц, ни любовниц. И добавила, с нотками извинения в голосе, — Подойди к французскому премьеру, или бельгийцу. А то говоришь только с Семеном Ильичом и Николаем.

Гусев немного подумал, выбирая между желанием притормозить развитие Девики в «жену» и реальной оценкой её собственного статуса.

— Хорошо, солнышко.

— Возьми трость, у тебя утром от погоды болела нога, — развила наступление Девика.

— Как скажешь, дорогая.

Ершов обрадовано засмеялся, понятной только ему, шутке.

Гусев смутился и поцеловал Девику в губы. Та внезапно покраснела от такой публичной ласки. Володя оперся о трость, и медленно начал вставать. Больная нога затекла от долгого сидения, и тягучая, тупая боль превращалась в пытку. Справа от Гусева сидела жена, рядом с ней кузен, чуть дальше Ершов. Все трое смотрели на Володю с искренним сочувствием. Слева сидели французы. Два морских офицера, премьер, за ним три артиллерийских полковников. Внезапно тот, что сидел рядом с премьером, вскочил и выхватил пистолет. Он подумал, что Гусев собрался уйти со званого обеда.

— Смерть тирану! — закричал артиллерист, стреляя с четырех метров в Гусева.

Парадный мундир Гусева являлся копией мундира Ершова. Сделанный из многослойного шелка, он гарантированно защищал владельца от выстрелов из пистолета. Володя поднял левую руку, защищая голову, правой рукой он попытался нащупать тугую кнопку на набалдашнике трости, чтобы ножны упали, освобождая лезвие обоюдоострой шпаги. Время, как обычно, остановилось. Рядом с головой Володи, медленно вращаясь, как бы летела, тяжелая большая вилка, с двумя зубцами и ножкой. «Ершов заказал лобстера», — подумал Гусев. Вилка воткнулась офицеру в глаз, и вошла в мозг, несмотря на ножку. Француз раскрыл рот в предсмертном вопле, Гусев наконец то освободил шпагу, сделал два шага, и, совершенно напрасно, пронзил офицеру сердце. Адреналин кипел в крови Володи, нога абсолютно не болела, желание убивать врагов полностью затуманило разум. Подошел Ершов и крепко обнял Гусева.

— Он убил Девику.

Володя попытался вырваться, но Николай держал его железной хваткой.

Шпага выпала из рук Гусева, зазвенев о дубовый паркет.

— Пусти, — прошептал Володя.

Гусев подошел к жене, она сидела ровно, будто живая, только смуглая кожа сделалась серой, и Девика не дышала.

— Я не успел сказать, что люблю тебя, — прошептал Гусев.

— Я тоже … , — услышал он в ответ. Володе показалось, что губы жены дрогнули.

Что-то помутилось в голове Гусева, он потерял сознание и упал на паркет. Голова глухо ударилась об пол, фуражка покатилась под стол.

Двери зала распахнулись, и ворвалась охрана с автоматами наготове.

* * *

Семен Ильич выругался так грязно, что Ершов раскрыл рот в удивлении.

— Генерал?

— Пошли вон, хххххх!!! — рявкнул генерал. И повернулся к офицерам, — Врачи есть? Чего ждем? Девика умерла, но Гусев пока еще жив!

Пять офицеров вскочили с места, и трусцой побежали к генералу.

— Расстегните мундир, возможно, он ранен, — отдал команду Семен Ильич.

Грудь Гусева украшали три кровоподтека, обещающих стать большими синяками. Ран не было.

* * *

Коронацию перенесли на три дня. Гусев уверял врачей, что чувствует себя хорошо, и если бы Ершов дал ему «сбросить напряжение», и перебить всех французов, то вообще ничего бы не случилось. Французский премьер навестил Гусева в первый же день, и долго оправдывался, что включил полковника в свою свиту. Офицер был слишком дальним родственником убитого президента, и премьер не рассчитывал, что полковник примет так близко к сердцу смерть Эмиля Лубе.

В беседе с французом Гусев наконец-то понял появление Эдуарда VII. На коронацию приехали мелкие князья и герцоги, ничего не решающие в Европе, а зачастую и в своей стране. То есть, ни Франц Иосиф I, ни Вильгельм II приехать не изволили, зато приехали Отто, король Баварии, Фридрих I, великий герцог Бадена. Всего набралось восемнадцать блестящих аристократов. В основном из-за любопытства, каждому интересно посмотреть на живого монстра, но были и те, что хотели решить практические вопросы. Аббас II Хилми, паша Египта рассчитывал на влияние Гусева в Судане. Адольф, герцог Люксембурга и Вильгельмина, королева Нидерландов явно хотели усилить позиции своих стран, как нейтральных. Зачем приехал британский король было непонятно. Оказалось, Эдуарда VII любит женщин и азартные игры. Французы частенько выдавали ему «кредиты». А тут Гусев ограбил и банкиров, и саму казну. Британский король попросил французского премьера решить вопрос получения «кредитов» вместо картин.

— Сведения о возврате сотни картин из Лондонской национальной галереи уже всем известны. Как мы будем объяснять отказ их передачи? — удивился Гусев.

— Но сам перечень картин неизвестен. Можно обойтись малоценными полотнами, — предложил премьер.

— Мне проще реализовать малоизвестные полотна, а не шедевры. Это невыгодная сделка, — не согласился генерал.

— На сумму «кредитов» король подпишет передачу вам остающихся картин из Лондонской национальной галереи. Это будет условием сделки. Вы передаёте Великобритании две короны и сотню картин, а Великобритания признаёт ваши права на остальные художественные ценности. Это может послужить началом целой цепи подобных сделок. У вас, я так думаю, много произведений искусства из частных коллекций.

— В Лондоне был пожар, и многие семьи аристократов погибли, как вам должно быть известно. Оставшиеся в живых, дальние родственники зачастую не подозревают о составе коллекций. Хотя часть всемирно известных экземпляров из крупных коллекций знатных фамилий можно легализовать по данному плану, — согласился Гусев, — Какова сумма «кредита»?

— Десять миллионов долларов. Я знаю, что вы привыкли оперировать валютой США.

— Азартные игры, понятно, требуют золота! Но женщины! Может быть, король возьмет хотя бы часть ювелирными изделиями?

— Из индийского храма? Я предложу.

* * *

Коронация прошла крайне пышно. Довольны были все, кроме Гусева. Гости с удовольствием рассматривали монстра, которого невозможно убить. Об эпизоде с Эмилем Лубе было известно абсолютно всем, но объяснение об осечках пистолета многих устраивало. В демоническую версию мало кто верил. В Брюсселе полковник многократно попал в Гусева и тот остался жив, хотя, возможно, легко ранен. Газеты печатали «полный» список покушений за все годы, рисуя образ бессмертного воина.

Глава 13

Нидерланды

Вроде бы Германия уже должна была объявить войну Франции, но царило непонятное спокойствие. Царь, как обычно, занял половинчатую позицию, начав перемещать войска к западной границе, но крайне медленно. Россия демонстрировала отношение к будущей агрессии Германии, но было ощущение нерешительности. Царь хотел посмотреть: выдержат ли французы первый удар, удастся ли немцам блицкриг, решится ли Австо-Венгрия вступить в войну. Франция, не объявляя мобилизации, восстанавливала численность своей армии до довоенного уровня. Инженерные сооружения на границе с Германией строились круглосуточно. Гусев вбухивал туда десятки миллионов долларов, и строители возили цемент и сталь даже из Швейцарии, Испании и Британии.

* * *

После коронации Гусев еще неделю терпел визиты, каждый монарх считал своим долгом поздравить нового короля лично, выразить ему соболезнования в связи с кончиной жены и потом долго-долго плести кружева пустопорожнего разговора, прежде чем перейти к делу. Министр иностранных дел Бельгии перед каждой встречей пытался донести до Гусева смысл вопросов, что будут поднимать монархи. Но часто детали ставили Гусева в тупик.

Вильгельмина назначила встречу на последний день. Гусев уже собрался ехать во Францию, чтобы на месте проверить ход подготовки к немецкому вторжению, но министр иностранных дел предупредил его о последнем визите.

Королева традиционно испытывала терпение Гусева, поздравляя его с коронацией, потом также долго соболезновала.

— Я недавно потеряла своего любимого мужа, поэтому понимаю ваше горе, как никто… — Вильгельмина говорила соболезнования так проникновенно, что ей хотелось верить.

«А в досье сказано, что брак был неудачным. Вруша,» — подумал Гусев и перестал вникать в словесные изыски королевы. Он чуть было не пропустил момент, когда она перешла к деловым вопросам.

— Наши страны придерживаются политики нейтралитета. Великие страны гарантировали нам это.

— Я не стал бы так полагаться на их гарантии, — Гусев вставил реплику только для того, чтобы показать, что не спит.

— Когда мы встречались с Вильгельмом II, то я объявила ему, что в случае агрессии его страны, мы откроем шлюзы и затопим его армию гигантской морской волной. Он был так напуган, что молчал пару минут, не в силах оправиться от шока.

— По-моему, император не мог решить для себя, чем следует угрожать вашей стране, когда потребуется её захватить. То ли разрушить корабельной артиллерией шлюзы, и затопить страну гигантской морской волной, то ли уничтожить мельницы, чтобы жители с ужасом наблюдали, как поднимается уровень рек, метр за метром, — Гусев не выдержал и вставил королеве шпильку.

— А вы совсем не дипломат, — разозлилась королева.

— Был категорически неправ. Но теперь считаю своё предположение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить. Безусловно, император был напуган, и выбросил из головы все мысли об агрессии против вашей страны, — проникновенно сказал Гусев.

— А вы можете быть милым, — королева сделала вид, что приняла реплику Гусева за правду. Вильгельмина почти натурально улыбнулась.

«Когда она перестаёт изображать снежную королеву, то делается вполне симпатичной», — подумал Гусев.

— Мы мне льстите. Я старый солдат и не знаю комплиментов! Но когда я впервые увидел вас, моя королева, я почувствовал себя утомленным путником, который на склоне жизненного пути узрел на озаренном солнцем поле нежную, моя королева! Нежную фиалку! — развернулся во всю Гусев. Если Вильгельмина делает вид, что принимает его шутки, как комплименты, то зачем останавливаться?

Королева на мгновение нахмурилась, а потом снова выдала ослепительную улыбку.

«Её ничем не проймешь. Настоящая профи!» — уважительно подумал Гусев.

Вильгельмина сменила пару поз, чтобы подчеркнуть свои великолепные верхние и нижние достоинства.

«В свои двадцать четыре королева очень даже неплохо выглядит. Деловой, вроде, разговор, но, как и любая женщина, она не забывает про свои «штучки». Старость подкралась незаметно. Уже нравятся спокойные, холодные красавицы, а не дикие штучки, типа Алисы,» — впал в задумчивость Гусев.

— Кажется, генерал, мы постепенно находим взаимопонимание? Мы могли бы сотрудничать более тесно?

— Генерал? То есть вы, Вильгельмина, намекаете на военное сотрудничество? Это для меня крайне интересно! — оживился Гусев.

— Не только, — королева опять изобразила пару поз и невероятную улыбку.

«Она меня клеит? Старого, уродливого калеку. Плебея без рода и племени. Хорошо. Формально, дворянина с двадцатью тремя поколениями предков. Но, по её меркам, плебея,» — удивился Гусев.

— Я сразу согласен на все ваши предложения, но после визита к вам моего министра иностранных дел. Вы же понимаете, что моя власть абсолютно декоративная? — придумал себе путь отступления Гусев.

— Формально декоративная. Фактически абсолютная. Интересно, а во Франции вы кого планируете назначить президентом?

— Вы такая шутница! Я никого не назначаю.

— Но если президент или император вам не нравится, то …

— Я белый и пушистый. Особенно, с невероятно красивой, очаровательно, обаятельной, обворожительной красавицей, — соскочил с неприятной темы убийств Гусев.

«Если закрыть глаза и не смотреть на этого уродливого калеку, если забыть, что это не человек, а дьявол, если слушать только его мягкий голос, то можно на мгновение поверить, будто он обычный человек, а не монстр. Хорошо министру иностранных дел раздавать советы. «Нам нужны хорошие отношения с Бельгией любой ценой. Любой ценой! Этот человек страшнее Бонапарта. Гениальнее, безжалостнее, беспринципнее.» Давать советы и смотреть чудовищу в глаза — это абсолютно разные вещи», — думала королева. Но ни капли сомнения не отразилось на её прекрасном лице.

Вильгельмина взяла бокал с водой, и медленно-медленно стала пить, наслаждаясь тишиной. Она вспомнила, как читала досье Гусева. Скромную выжимку с выводами, и огромный том донесений, справок, слухов, газетных публикаций, фотографий любовниц, их биографий. На каждого из друзей Гусева был заведен не менее толстый том. Три тома были посвящены Бузову. Его количество любовниц потрясало воображение. О Клячкине достоверных сведений было крайне мало, слухи, сплетни, догадки, выдумки. Ершов показался королеве больше героем, чем гениальным инженером. Гусев имел двадцать три поколения предков-дворян. Пятьсот лет назад князь Заозерный оскорбил дьяка великого князя погаными словами и бросил в его сторону берестяной стакан. Великий князь решил воспользоваться поводом и приказал извести всю семью князя Заозерного. Но двухлетний сын смог спрятаться в кладовке и выжил. Позже гнев великого князя утих, молодому князю Заозерному он даже оставил небольшую вотчину. Когда князь вырос, то великий князь приказал ему жениться на своей любовнице. Женщина родила князю Заозерному сына, но тот его не признал, бил жену смертным боем, до смерти, он имел на это полное право. Великий князь казнил князя Заозерного, но не стал возводить ребенка в княжеское достоинство, а сделал его дворянином Гусевым. И лицом, и нравом Гусев был похож на князя Заозерного. Все поколения Гусевых имели жуткий характер: они не так низко кланялись, как другие, они имели наглость смотреть начальству в глаза. Гусевых посылали на самые опасные участки боя, но они оставались в живых. Богаче они не становились. Нынешний Гусев имел наглость выжить при падении в пропасть. Его должны были казнить, но двоюродный брат пожертвовал своей карьерой и спас Гусева. Вильгельмина причитала отчеты о фантастическом везении Гусева. Количество покушений на генерала удивляло. Единственный раз, когда пострадала нога Гусева, в него одновременно стреляла сотня стрелков. Всё это можно было бы считать выдумками, но последние три покушения были совсем недавно, они имели массу свидетелей и отрицать невероятную живучесть Гусева было глупо.

«Внешний вид, характер, взгляды, воспитание — всё это ужас, ужас и ужас. Но если от него родится мальчик, то можно быть уверенной, ему не потребуется охрана. Видимо, восемь молодых красоток-любовниц Гусева были крайне прагматичны,» — подумала королева.

— Мне кажется, ни с кем из монархов я не чувствовала себя так свободно и спокойно. Нет ни малейшего напряжения в разговоре, будто мы давнишние друзья или близкие родственники, — королева решила закончить разговор на доверительной ноте.

— Я полностью согласен! Перейдем на «ты»? — предложил Гусев.

— С удовольствием! Владимир, я могу тебя ждать в Нидерландах? — королева сказала это так, будто приглашала в спальню.

— В самое ближайшее время.

* * *

Прошли две недели. Гусев съездил во Францию с инспекцией на границу. Он никому не угрожал, никого не пугал, но подрядчики и поставщики стали работать по двенадцать часов, без долгого обеда, ужина и кофе с пирожными через каждые два часа. Обычно, один взгляд генерала действовал, как волшебный пендаль.

Ершов удивился планам Гусева посетить Нидерланды.

— Снежная королева тебе никак не годится в постели. Ты привык к таким изыскам. Жертвовать собой ради двухсот километров границы с Германией — это ужасно. Ты становишься всё больше политиком.

— Коля, можно без грубых оскорблений? — обиделся Володя.

— А кто тебе скажет правду? Я один у тебя остался. Серега умер!

— Давай сегодня напьемся!?

— Ты забыл? Тебе врачи запретили. Категорически, — стукнул по столу Ершов.

— Не было у меня микроинсульта! Если бы ты меня тогда не остановил, то я спокойно перебил французов, выработал адреналин, и был бы, как огурчик.

— Точно. Я еще не понял, зачем тебе Снежная королева. Ты боишься помереть на бабе? А Вильгельмина раз в неделю ножки раздвинет, и будет изображать бревно. Удобно? — Ершов заржал, как конь.

— Какая ты, Коля сволочь! Гнусная сволочь!

— А главное, не нужно волноваться, что она тебе изменит! — продолжал ржать Ершов, — Вот за Алису я не поручусь. Дикая штучка!!!

— Ты пить будешь? — хмуро спросил Гусев.

— По три капли.

— Конкретнее?

— Бутылка красного. На твой вкус.

Друзья долго поминали Клячкина. Больше вспоминали, чем пили. В конце, когда бутылка стала пустой, вернулись к вопросу войны.

— Немцы тянут с началом войны, это как то глупо, — оценил умственные способности канцлера и императора Гусев.

— Попросту, бздят, что ты Берлин разбомбишь и сожжешь. Ты же монстр, дьявол, и не соблюдаешь законы войны.

— Тогда надо объявить на всю Германию, что я не буду бомбить Берлин. Сделаю, как в двадцать первом веке! Поручу местному умнику написать вопросы и ответы, он договорится с редактором немецкой газеты, будто я его журналисту даю интервью. Вопросы с подковыркой, ответы остроумные. Сейчас вызову министра иностранных дел, он и текст составит и редактору денег сунет, — решил Гусев.

* * *

Неделю спустя Гусев дал интервью корреспонденту «Берлинер тагеблатт». Сам он в это время находился в Гааге, а интервью давал в Брюсселе. Гусев клялся ни в коем случае не бомбить Берлин, много говорил о своем миролюбии и преклонении перед германским гением, в лице канцлера и императора. Гусев тонко шутил, показал себя знатоком истории и международного права.

На «старой ферме» в это время королева демонстрировала Гусеву свою картинную галерею. Володя, в настоящий момент, обладал самой богатой коллекций картин, поэтому внутренне усмехался, но внешне являл Вильгельмине бурю восторга. Собственно говоря, после сделки с британским королем в Брюссель потянулись представители лучших домов Лондона с целью продать за четверть стоимости, находящиеся у Гусева, свои художественные ценности. Устроенная казаками в Лондоне «прополка» знати и банкиров, а также небывалый пожар, не позволили отдаленным родственникам аристократов предъявить доказательства собственности на все картины и предметы искусства. А юристы у Гусева были неумолимы.

Вильгельмина демонстрировала Володе портреты предков и тем самым говорила о своей знатности. Сам дворец был возведен 470 лет назад. «Когда твои предки жили в рубленых избах с бычьим пузырем в окне, мои предки наслаждались комфортом великолепного дворца», — намекала королева. Может быть Гусеву это просто казалось? Может быть у него заиграло чувство неполноценности? Но Володе захотелось изнасиловать Снежную королеву. Здесь, в её дворце. В грубой форме. И наплевать, что результаты двух недель переговоров он спустит в унитаз. Как назло, Вильгельмина решила показать одну из спален дворца. Когда Гусев стал расстегивать на ней платье, королева попросту опешила от шока. Она не знала, как себя вести. Вильгельмина никогда не попадала в ситуации даже слегка напоминавшие насилие. Пока королева пыталась найти адекватный ответ, Гусев повалил её на кровать и грубо изнасиловал. В первый раз грубо, а во второй вполне-вполне нежно.

Любовники лежали на постели абсолютно голые, хотя тело Вильгельмины было частично скрыто руками Володи. Тот автоматически поглаживал выпуклости, засовывал пальцы во всякие углубления. Королева хотела предупредить Гусева, что их ждет обед.

— Что? Третьего раза не будет? — внезапно спросила Вильгельмина.

— А ты остра на язычок! — сказал Володя и принялся за дело основательно.

* * *

На обед любовники опоздали на два часа, Гусев что-то повредил в платье и разрушил прическу. Премьер-министр сердечно приветствовал короля Бельгии, и очень тонко намекнул своему монарху, что она лучшая королева для страны, готовая на любые жертвы, ради процветания державы.

— Мы с восторгов готовы принять предложения о сотрудничестве. Наша промышленность, наши ученые и инженеры готовы помочь нашему соседу разрабатывать месторождения золота, алмазов, серебра, железа, никеля, олова, угля. Тем более, что буры — это, собственно, наш народ.

Пока Гусев в ответ говорил свою порцию комплиментов, премьер загрустил. Если прекрасная королева готова изображать любовь к старику-уроду, то как сам премьер может быть уверен хотя бы в легкой симпатии со стороны своей молодой любовницы, бедной безродной дворянки. В своих раздумьях он пропустил пассаж Гусева о вводе бельгийских войск на территорию Нидерландов, при необходимости. Зато не пропустила королева. Она повторила пассаж со знаком вопроса.

— Если наши королевства образуют оборонительный союз. А король и королева соединят его своими узами. Мы обсуждали с вашим министром иностранных дел эти вопросы. Но не будем торопить события. Не в этом месяце. Необходимо всё приготовить, пригласить гостей. Гусев онемел от скорости дипломатических решений.

— Вы с моим министром иностранных дел уже согласовали дату? — ехидно спросил Володя.

— Нет. Решение за монархами. Мы предлагаем вот эти две. На ваш выбор. Только ваш выбор!

— Дорогая. Очнись, радость моя. Заметь! Только от нас зависит всё в наших странах! Даже выбор даты нашей свадьбы! Это какой-то абсолютизм! — сладко сказал Гусев.

* * *

— Эти трусливые суки опять получили возможность отсрочки своего блиц-крига. У тебя свадьба! — печально сказал Ершов.

— Суки — это император и канцлер?

— Думаю, и генштаб.

— Они ждут, чтобы я полностью построил инженерные сооружения на границе. Западло такой великолепной армии, как немецкая, атаковать в чистом поле, — пошутил Гусев.

— Нет. Зайлер узнал про новые танки и ждет, когда я их тебе поставлю, чтобы захватить самую современную технику, — возразил Ершов.

— Как же немцы не любят воевать? А когда нас учили истории, то агрессивнее их не было никого.

— Ты должен помнить, что германский император пытался примерно в это время заключить с русским императором договор о ненападении. Они даже встречались на каком-то острове и подписали его. Потом русский император вернулся в столицу. Ему дали по ушам и договор расторгли под надуманным предлогом.

— Это американская версия истории. У нас о таком ничего не было.

— Так вот, Володя. Нынешний германский император хочет заключить здесь точно такой же договор!

— Сволочь!!!

Глава 14

Свадьба

Вильгельмина пригласила на свадьбу Франца Иосифа I, Вильгельма II, Эдуарда VII и русского императора Михаила.

— Зачем? Кроме Эдуарда VII никто из четверых не приедет. Не тот уровень, — удивился Гусев.

— Я проявила уважение. Ты тоже поставил свою подпись.

— Теперь передо мной проблема. Считать ли личным оскорблением их отсутствие на свадьбе? Это достаточный повод для вызова на дуэль? Вильгельма II хорошо стреляет? Я имею право навестить его во дворце и попросить удовлетворения?

— Он хороший стрелок, но откажет тебе в дуэли, — спокойно ответила Вильгельмина.

— Думаешь это меня остановит? Пристрелю, как собаку! — зло заявил Гусев.

— Тебе не кажется, что это совсем не постельный разговор? — королева встала и накинула халат на голое тело.

— Послушай, радость моя, кто из твоих горничных или фрейлин работает на германскую разведку?

— Марта и баронесса фон Баум. Ты предлагаешь мне рассказать им о твоих намерениях?

— Не так в лоб. У тебя есть наперсница, мадам Ку-ку…

— Ты прекрасно знаешь, как её зовут, — замахнулась не Гусева королева.

Володя поймал Вильгельмину за руку и повалил на кровать.

— Она тоже знает как меня зовут, но называет чудовищем, дьяволом и карой господней. А моя невеста так слабо останавливает свою наперсницу, что скорее поощряет.

— Даже не могу подумать… кто тебе мог донести…, — задумчиво сказала королева, — Пойми меня правильно, Владимир. Все, абсолютно все считают меня великой патриоткой. Я приношу на алтарь отечества свою юность и красоту. Интересы страны превыше всего.

— Логично. Если кто-то заподозрит, что секс со мной приносит тебе хоть капельку удовольствия, то ужас-ужас-ужас! Понятно. Но почему все остальные относятся ко мне крайне уважительно?

— Мадам «Ку-ку» я в обиду не дам, но всех защитить я не в силах, — засмеялась королева, и сбросила халат на пол, — так зачем тебе понадобилась моя подруга?

— Марта и баронесса фон Баум случайно подслушают ваш разговор с ней. Случайно… ты что творишь?

— Попробуй только сказать, что тебе это не нравится!!!

* * *

Вильгельмина в очередной раз подняла халат с пола, и посмотрела на Гусева оценивающим взглядом.

— Владимир, дорогой мой. Мир — лучшее, что мы можем предложить своей стране! А ты постоянно провоцируешь германского императора.

— Войну остановить невозможно, — спокойно объяснил свою позицию Гусев.

— Для Бельгии можно! Выведи свои войска из Франции.

— Я потеряю лицо!!! Каждый мой солдат знает об условиях германского ультиматума, и все согласны с моим ответом! — резко ответил Гусев.

— Каждый месяц отсрочки — это спасенные жизни солдат! А ты посылаешь самолеты пугать германских солдат пустыми бочками!

— А что тут такого? Летит самолет, и теряет пустую бочку. Что же здесь криминального? — засмеялся Гусев.

— Лошади разбегаются, сбрасывают с себя всадников, опрокидывают телеги со снарядами, переворачивают пушки.

— Какие пугливые у германцев лошади. Кто бы мог подумать?

— Владимир! Зачем ты торопишь начало войны?

— Германский император хочет договориться с русским. Если они заключат договор, то Австро-Венгрия вступит в войну на стороне Германии. Франция будет раздавлена за месяц. Если русский император не даст слабину, то война превратится в топтание на границе.

— А если германский император заключит с русским императором договор? — королеве на мгновение стало страшно.

— На этот случай у меня есть план, но тебе о нем лучше не знать, — угрюмо ответил Гусев.

* * *

Перед свадьбой Володя устроил мальчишник. Такой традиции пока не было, и девичник устраивать Вильгельмина отказывалась категорически. Володя долго уговаривал невесту, соблазнял её разными экзотическими планами. В шутку предложил мужской стриптиз, чем вызвал подозрение о своих планах на мальчишник. Стриптиз в это время именовали экзотическими танцами, а мужская его разновидность отсутствовала.

Ершов после мальчишника должен был уехать на острова, там начались беспорядки. Самые деятельные и энергичные люди уехали в Южную Африку, доходы остальных резко упали. Кафе, рестораны, магазины и мелкие мастерские лишились клиентов, им стало трудно платить налоги. При этом, даже квалифицированные рабочие стали большим дефицитом. Уровень жизни резко упал.

— Куда ты едешь? Скоро война. Ты мне нужен здесь, — пьяно уговаривал Николая Володя.

— Какая война? Немцы будут тянуть до бесконечности. Ты им свой план строительства крепостей на границе через третьих лиц втюхал? Пятьсот миллионов за полгода! Они даже не почесались! Надо ехать, Вова. Мне надо ехать. Король не может оставлять свою страну надолго.

— Ха! А Петя первый?

В зал ворвался полковник. Он подбежал к Гусеву, и остановился, тяжело дыша.

— Война!!!

— А ты, Коля, говорил, что мои провокации не работают. Война! — радостно закричал Гусев.

* * *

До свадьбы оставалось два дня, и Гусев не поехал на границу. Страшен был самый первый день, немцы сосредоточили на участке прорыва пять тысяч орудий на двадцать километров. Пушек у французов было в пять раз меньше, но все позиции немецкой артиллерии были известны. Самолеты каждый день фотографировали передовую врага. Кроме того французам помогали корректировщики на воздушных шарах, снабженные телефоном.

Артиллерийская дуэль продолжалась весь день. Самолеты сбросили десяток бомб на каждую позицию немецкой артиллерии. Французские пушки обстреливали только позиции вражеской артиллерии. Немцы напротив, работали по французским окопам и ДЗОТам. Тактическая оборона французских войск состояла из трех полос. Полосы находились на расстоянии восьми километров друг от друга. Глубина каждой полосы достигала полутора километров. Полоса состояла из трех линий окопов. Первую линию окопов обороняли роты первого эшелона. В ста метрах перед каждой линией окопов создавалась полоса искусственных препятствий. Вторая линия окопов отстояла от первой на двести-триста метров и была занята батальонными резервами. Расстояние до третьей линии окопов значительно увеличилось и достигало пятисот и более метров. В третьей линии окопов располагались полковые резервы, за ними размещалась артиллерия. Каждая траншея имела полный профиль, была оснащенные пулеметными гнездами и оборудованные ходами сообщения. Для укрытия от артиллерийского огня были построены блиндажи и убежища с прочным деревоземляным перекрытием, траверсы и изгибы в окопах, козырьки для защиты от шрапнельного огня и бойницы. За каждой из полос обороны были проложены рокадные дороги для бронетранспортеров.

Потери немецкой артиллерии были огромны. Французы понесли большие потери на первой полосе обороны.

На следующий день немцы пошли в атаку, и к концу дня прорвали первые две полосы обороны. Рокадная дорога после второй полосы обороны не была повреждена. К моменту подхода немцев весь участок дороги был забит бронетранспортерами, которые стояли практически без зазора. Две тысячи БТР обеспечили невероятную плотность пулеметного огня. Немцы пытались ввести в прорыв конный корпус, но остатки колючей проволоки и воронки от снарядов не позволили ему далеко продвинуться.

* * *

На свадьбу не приехали не только русский, австрийский и германский императоры. Короли и великие герцоги, что посетили коронацию Гусева, из Баварии, Бадена, Вюртенберга, Гессен-Дармштадта, Мекленбурга, Саксонии на этот раз не приехали. Зато Оскар II, король Швеции и Норвегии проявил уважение к Вильгельмине. Приехал Эдуард VII, он уже истратил свои миллионы, и придумал, как получить новый транш. Король вспомнил о давнем желании Гусева получить земли Оманской империи. Франция, Германия, Австро-Венгрия, Россия и США в свое время подписали Гусеву карту, твердо рассчитывая на отказ Британии.

Эдуард VII договорился со своим премьер-министром о продаже Кувейта. Король понимал, что, продав всё побережье, он истратит деньги также быстро, как и в прошлый раз, и думал, что розница будет дороже опта.

Авианосцы вышли на охоту совместно с французским флотом, но результаты Гусев пока не знал. Наземная операция пошла не по плану, воздушная разведка прозевала целый конный корпус. Не было гарантии, что морская операция пройдет, как задумано.

* * *

Из-за начала войны и гости, и хозяева чувствовали себя напряженно, что повлияло на атмосферу праздника.

Дискриминация Гусева началась сразу. Жениху полагалось одно кольцо, а невесте два, обручальное и свадебное, и оба с крупными бриллиантами.

Фрейлины изображали подружек невесты и были в одинаковых платьях голубого цвета. Друзья Гусева щеголяли в синих фраках, чтобы соответствовать. Ершов не осмелился уехать на острова и задержался на три дня, чтобы быть шафером на свадьбе.

Отца невесты изображал премьер-министр, он был необыкновенно доволен, что так выгодно продал «товар».

Вильгельмина принадлежала к нидерландской реформатской церкви и была расстроена необходимостью перехода в православие. Гусев был вынужден посоветоваться со своими офицерам, он не знал, насколько остро воспримут казаки выход своего генерала из православия. В России Гусева в своё время подвергли анафеме, в результате священников ему пришлось приглашать из Греции. Те не пожалели, доходы у казаков были невероятно высоки. Офицеры предложили Гусеву пойти навстречу желанию королевы, но не афишировать своё решение. Королева обрадовалась решению Гусева и почему-то подумала, что тот будет у неё принцем-консортом.

— Виля! Давай мы расставим сразу все точки над «i». Ты выходишь замуж. Все разговоры о равноправии мужчин и женщин забудь. Увы, это жестокое время для женщин. Я всегда буду советоваться с тобой, и максимально потакать твоим желаниям. Но решения буду принимать я.

— Премьер-министр обещал мне, что я останусь королевой Нидерландов, — возмутилась Вильгельмина.

— Да. Ты королева! Но ты моя жена! Я буду крайне недоволен, если моя жена будет принимать решения без согласования со мной, — Гусев строго посмотрел на королеву, и ей показалось, что она на самом деле приносит на алтарь отечества огромную жертву.

— Генрих никогда не позволял себе говорить со мной в таком тоне, — голос королевы дрогнул.

— Виля! Ты умная женщина. Ты читала моё досье. Ты прекрасно знаешь кто я такой. Я не Генрих. Ни один разумный человек не скажет, что я белый и пушистый… Мадам Ку-ку!!! — зло позвал Гусев.

Дверь в комнату отворилась, и внутрь вошла любимая фрейлина королевы.

— Я не буду портить сегодняшний счастливый день. Но в следующий раз вы, мадам Ку-ку, получите десять плетей на конюшне.

* * *

После свадьбы гости не торопились разъезжаться, как будто не было войны. Снова, как при коронации, Гусева изнуряли дипломатические встречи, но здесь ему очень помогала королева.

В тот день, что Гусев разъяснил Вильгельмине её место в семье, та не пошла к Абрахаму Кёйперу. Ей было ясно, что предложения Гусева по Южной Африке слишком важны для премьера. Вильгельмина решила хорошо подготовиться и сыграть на прогерманской позиции Абрахама Кёйпера. Королева не решилась на первом этапе делать упор на умаление своих прав, для начала она хотела настроить премьера против Гусева.

— У меня разрывается сердце от милитаризма мужа. Как можно воевать? Тем более воевать на стороне Франции? Германия не угрожает ни Бельгии, ни Нидерландам!!! — проникновенно вещала Вильгельмина.

— Безусловно, ваш муж поступает не совсем как добрый христианин. Но его можно понять, он всю жизнь провел на войне. Мои друзья в Германии сказали мне, что ваш муж предлагал вывести свои войска из Франции, конечно, при условии компенсации Германией части французской контрибуции. Это, на мой взгляд, разумное предложение не было принято.

— Но господин Кёйпер, война несет смерть не только солдатам. Часто гибнут женщины, старики и дети!

— Я читал интервью вашего мужа берлинской газете. Вот оно истинное милосердие! Его отказ бомбить Берлин, Мюнхен и Кёльн — это так по-христиански!

Королева поняла, что её премьер-министр полностью на стороне Гусева.

«Боюсь, этот проповедник начнет довольно потирать руки, когда Гусев посадит меня под домашний арест, и заставит переписывать от руки библию! Договариваться можно только с мужем! Спрятать недовольство в дальнюю комнату, и нацепить на лицо безмерную любовь, обожание, восхищение мудростью мужа. И дать понять всем фрейлинам, что муж для меня святыня.»

* * *

Потери самолетов в морской операции были минимальны. Достаточно было потопить германские линкоры, и всю остальную работу доделали французы. Преимущество в броне, скорости и артиллерии работало. Успех Франции на море вынудил Германию попросить перемирие. Новый президент Арман Фальер согласился на перемирие длиной три месяца, и выдвинул два требования для последующего заключения мира: возврат Франции Эльзаса и Лотарингии, и компенсация Франции затрат на содержание армии Гусева.

* * *

В Гаагу приехал Зайлер. Друзья снова пили шнапс на вишневых косточках, закусывали зельцем и вспоминали старые деньки.

— Мы теперь с Германией соседи не только в Европе, но и в Азии. Британия продала мне Кувейт, — не хотел обсуждать военные вопросы Гусев.

— Зачем тебе, мой генерал, Кувейт?

— А зачем Германии Багдад? В те далекие времена, когда я жил на Занзибаре, я строил планы на Оманскую империю. Сейчас у меня нет сил переварить вкусный кусок суши — Южную Африку. Я так и сказал британскому королю!

— Ты попросту сбивал цену? Взял за полцены?

— За треть! Мой друг помог торговаться, Ершов гостил, приехал на свадьбу. Шафер. А на твоего императора я обижен. Моя жена пригласила его, а он не приехал. Очень я зол на Вильгельма II !!!

— Нет, ты мой друг всё-таки скажи мне, зачем тебе этот жуткий кусок пустыни? — не хотел переходить к переговорам Зайлер.

— Сделаю там каторгу! — пьяным голосом объявил Гусев.

Немец выпучил глаза и стал такой смешной.

— Я зря приехал? — уныло спросил Зайлер.

— Поговорить с другом? Самый то. Уговорить меня на уступки Вильгельму? Даже не начинай! Ты мою жену видел?

— Святая женщина! — подтвердил немец.

— А твой император её так обидел! — Гусев совсем окосел.

— Что теперь?

— Буду увеличивать мощности заводов по производству патронов, эта война надолго, на годы, — сделал вывод Гусев.

— Ты так много взял у своего друга Ершова. Сделался дельцом!

— Неприятно? А сама война? Моя жена …, — Гусев на минуту замолчал.

— Жена…, — напомнил Зайлер.

— Какая гадость! Какая гадость … — эта ваша война! Вот, что она мне сказала.

— Святая женщина!

Друзья выпили еще пару стопок и разговор сделался однообразным. «Прозит-прозит».

На следующий день у них болела голова, а у Гусева еще и печень.

«Старый стал. Больной. Может быть пора ограничиться легкими вина? В меру. Медицина сейчас на редкость хреновая», — подумал Володя.

* * *

Германия объявила мобилизацию. Через неделю объявили мобилизацию Франция, Австро-Венгрия и Россия.

«Теперь нужно втянуть их всех в войну. И как-то подключить Британию и США», — строил планы революции Гусев.

* * *

Вильгельмина играла свою роль счастливой жены достаточно профессионально. Иногда её игру портила мадам Кудзу своими гневными взглядами.

— Мне не нравится твое настроение, — Гусев присел на кровати и повернул лицо жены к своему.

— Мне немного грустно. Я не думала, что семейная жизнь с тобой — это непрерывное изучение камасутры.

— Согласен. Я немного увлекся. Скажи, какая поза тебе нравится, и мы будем заниматься любовью именно так.

Вильгельмине нравились эксперименты, это было крайне необычно. Она намекала на индийских любовниц мужа, хотела, чтобы он почувствовал себя виноватым. Но Гусев не понял намека, а принял замечание в лоб.

— Поза 69. Ты мне показал её на минуту, — Виля хорошо запомнила, что муж обронил отрицательное замечание.

— Как скажешь, дорогая, — поморщился Гусев.

Настроение у Вильгельмины упало окончательно.

Глава 15

Война

В первый же раз Вильгельмина поняла, что зря выбрала такую позу. Шпилька для мужа удалась, это было видно невооруженным взглядом, но на вкус она оказалась отвратительна. Признаться в собственной глупости Виля не хотела, продолжать изводить Гусева, неприятной для него, позой она не могла. Ей было понятно, что муж выдержит еще пару-другую раз, Гусев был слишком терпелив, а вот ей, изнеженной и избалованной женщине, с высокими понятиями о чувстве собственного достоинства, терпеть такое унижение было крайне сложно.

* * *

Гусев сразу понял, для чего Вильгельмина затеяла эту глупость.

«Во второй раз можно выпить полбутылки вина,» — решил Володя, — «Какая дурость эти брачные игры! Почему нельзя дать жене ремнем по её роскошному заду? Зачем нужны эти игры с одеждой, манерами, словами, недомолвками? Ей не понравилось, как я представляю себе роль жены. Она мне будет выедать мозг чайной ложкой? А святоша-премьер дал ей знатного пендаля! Молодец!»

* * *

Королева позвала свою любимую мадам Кудзу.

— Дорогая, я помню тебе очень нравилось моё жемчужное ожерелье. Я могла бы подарить его тебе.

— Я должна отравить короля? — обрадовалась Кудзу.

— Это было бы прекрасно! Но Гусев как-то заметил, что от яда его пучит, — грустно сообщила королева.

— Жаль. Застрелить его невозможно. Это общеизвестно.

— Я попала в сложную ситуацию. Король пытается ограничить мои права. Во всем! Хотя постоянно утверждает, что выполняет любой мой каприз.

— Ваша выдумка про теплый пол — это каприз капризов! Это гениально! Интересно, как ему удастся это сделать? — захлопала в ладоши фрейлина.

— В ответ я ежедневно принимаю ванну.

— С лепестками роз!

— Какой ты еще ребенок, Кудзу!

— И мне очень-очень нравится жемчужное ожерелье, — намекнула фрейлина, — Ради него я готова на всё!

— Я тебя за язык не тянула! Выслушай меня внимательно, дорогая Кудзу. Вчера я совершила ошибку. Как и все супруги, мы с моим мужем занимаемся «любовью».

— Не все. Далеко не все занимаются любовью, — грустно произнесла мадам Кудзу.

— Твой брак по расчету. Ты знала, что твой муж слишком стар для таких забав. Поздно печалиться, дорогая.

— Но я так молода!!!

— Я решу твою проблему. Ожерелье — плата за три-четыре ночи любви с моим мужем. Фигуры у нас похожи, он не заметит подмены.

— А если будет ребенок? Все всё поймут! — испуганно замотала головой Кудзу.

— Ребенка гарантировано не будет!!! Это такая особая «любовь»… , — попыталась успокоить подругу королева.

— Нет-нет! Это очень больно. Я буду кричать и Гусев нас раскроет.

— Нет. Это совсем другая поза. Я тебе сейчас нарисую.

Королева стала рисовать, а мадам Кудзу закрыла ладошкой рот, чтобы не закричать от ужаса.

— Гусев извращенец? — вырвалось у фрейлины.

— Ты попросту неопытна, моя Кудзу. Сейчас многие так пробуют, и им нравится. Мне не понравилось. Увы. Я сама это предложила.

— Сама???

— Да. Мужу эта поза тоже не очень нравится, и я жду, когда он, именно он, это признает.

— А если мне тоже не понравится? Очень-очень не понравится!

— Скажешь своё решение после первой ночи.

Дверь отворилась и в комнату вошел Гусев.

— Володя, мы договаривались, что ты будешь стучать, — приступила к дрессуре королева.

— Служанка, которая не хотела меня пускать, сообщила, что ты не одна, — отбил выпад король. Гусев бросил взгляд на рисунок.

— У нас женские секреты. Увидимся за обедом, — слишком резко остановила Володю жена.

— Хорошо. За обедом.

* * *

Гусев выпил два фужера вина и они оказали на него волшебное действие. Жена пахла иначе, на вкус была приятнее, кожа у неё была шелковистая, а ласки нежные, не такие как день назад. Володе показалось, что волосики стали короче, тоньше и кудрявей.

«Виля сделала интимную стрижку? Что за глупость лезет в голову!!!» — подумал Гусев.

Жена явно получила удовольствие от секса, хотя вчера Виля излучала волны раздражения, если не сказать злобы.

* * *

Целую неделю Гусев наблюдал растущий энтузиазм жены, он уже и сам был не против этих экзотических ласок. На седьмой день партнеры настолько возбудились, что Володя перевернул жену на спину и попытался доказать ей, что классическая поза не исчерпала свои ресурсы. Поначалу жена кричала от радости, но в конце забилась в истерике. Она плакала не переставая.

Гусев зажег свет. На кровати лежала мадам Куку.

— Я так и знал! Я сразу подумал, что-то тут не так. И рисунок… Думали обмануть меня? Меня? Приняли меня за дурака? — гневно заявил Володя.

— Простите меня, мой король! Я так перед вами виновата, — слезы хлынули снова. Любимая фрейлина королевы стала покрывать поцелуями лицо Гусева, изредка демонстрируя прекрасную грудь, — Вы такой нежный, такой восхитительный. Если вы меня оттолкнете, то я умру!

— Вчера ты меня ненавидела, а сегодня безумно влюблена? — удивился Гусев.

— Вы открыли мне двери в рай! — слишком пылко сказала мадам Кудзу.

— Чего же ты хочешь? — рассудительно спросил Володя.

— Чтобы это не кончалось...

— Две-три ночи, и королева догадается обо всем.

— Я вам нравлюсь? Я не холодная ледышка?

— Ты предлагаешь мне развестись с «холодной ледышкой»? Этого не будет, — твердо заявил Гусев.

— Вы мужчина! Это ваша обязанность решать вопросы! Неразрешимые, невозможные, невероятные!

— Официальная фаворитка?

— Нет! Меня все будут презирать.

— Я подумаю.

Кудзу нехотя встала, и, явно стесняясь, начала одеваться.

— Подожди. Мне кое-что пришло в голову, — остановил женщину Гусев, — Возьми в ванной полотенце и принеси.

Кудзу принесла полотенце, и остановилась перед Володей, закрывая свою грудь.

— Полотенце положи рядом со мной, оно потребуется, если тебя будет тошнить. Становись на колени и поласкай меня.

Женщина с неохотой подчинилась, её насторожила фраза о тошноте. Через пару минут Гусев взял Кудзу за уши и притянул к себе. Женщина замотала головой и смогла вырваться.

— Вы мерзкий извращенец!!!

— Теперь представь себе, что это извращение длится час! Появишься к королеве в слезах, расскажешь ей про отвратительные причуды её мужа. Это отобьет у твоей подруги любое желание о твоей отставке.

— Да! Трудно представить себе женщину, которой понравится это!

Мадам Кудзу подумала, что к жемчужному ожерелью пора добавить рубиновую брошь.

* * *

Весь утренний массаж Гусев размышлял о мадам Куку. Стоит ли её молодость и чувствительность каких-то существенных затрат. Власть не интересовала Володю, он мог бы пожертвовать той или иной функцией в пользу королевы в обмен на её лояльность. Вильгельмина была достаточно образована и умна, чтобы не навредить в управлении страной. Особенно, при условии контроля со стороны крайне консервативного премьер-министра. С другой стороны, Гусев не ожидал от мадам Куку любви, та производила впечатление достаточно расчетливой женщины, достаточно горячей, чтобы скрасить Володе одинокие ночи. Её репутация защищала их обоих от сплетен, что было немаловажно.

Сразу после завтрака Гусев приказал адъютанту назначить королеве и премьер-министру встречу за ужином.

* * *

— Сир, я безусловно всё понимаю. Неземная красота королевы, её молодость, медовый месяц… Но назначение кабинета министров — это слишком важный инструмент власти, — не выдержал Абрахам Кёйпер.

Гусев укоризненно посмотрел на премьера, затем бросил страстный взгляд на королеву.

— Я думаю, вы меня неправильно поняли. Только утверждение! Вы представляете королеве кандидата, а та утверждает его кандидатуру, — Володя пристально посмотрел на каждого собеседника.

— Или не утверждаю! — осмелела королева.

— Безусловно, моё солнышко. Безусловно, моё счастье!

— Наши деловые договоренности касательно производства боеприпасов остаются в силе? — премьер обеспокоился поставкой патронов и снарядов в любимую Германию

— Да. Я считаю, что не нужно смешивать высокую политику и бизнес.

Премьер успокоился, и через некоторое время откланялся. Собралась к себе и королева.

— Ты была этой ночью восхитительна. С нетерпением жду повторения сегодня, — медовым голосом сообщил жене Гусев.

«Старый сатир!» — подумала королева и поспешила к себе. Ей еще требовалось подкупить мадам Кудзу, которая взбрыкнула, не желая превращаться в низкопробную шлюху.

* * *

Австро-Венгрия вступила в войну, не завершив мобилизацию. Толку для Германии от неё было мало. Боеспособность её армии оставляла желать лучшего, основном из-за присутствия разных национальностей. Италия выжидала. Болгария дала твердое согласие, но также тянула время, хотя её армия отличалась высокой боеспособностью, и могла оттянуть на себя значительные силы российской армии.

Гусеву было понятно, почему Болгария отрицательно относилась к России после распада СССР, но почему болгары воевали против России в ПМВ он не понимал.

Османская империя умирала, её армия не представляла опасности. Союзники у Германии были слабые.

Еще до вступления России в войну французы пригласили к себе русских офицеров и показали им построение систем укрепления. Гусев стремился превратить войну в позиционную, изматывающую, приводящую страны к нищете, чтобы создать революционную ситуацию. Никакого другого пути для этого он не видел. Только нищета и поражение в войне давали шансы на свержение императора.

* * *

Первый год войны прошел по плану Гусева. Армии топтались на границе, производство оружия и боеприпасов пожирало золотой запас. Премьер-министры Бельгии и Нидерландов продавали в Германию боеприпасы, а заработки рабочих и доходы промышленников росли, как на дрожжах. Британия поставляла оружие и «инструкторов» во Францию. Швейцария снабжала и Германию, и Францию. США в основном снабжали Россию и Францию, порты Германии были блокированы Британией, но Нидерланды закупали боеприпасы в США и Дании, а потом перепродавали в Германию. Ершов разобрался со своими смутьянами, уехал в Южную Африку и строил там сразу три огромных оружейных заводов. Судан заключил с Египтом договор, последний не имел право выращивать хлопок. Гусев купил у Британии Катар и Истинный Оман (ОАЭ) с разрывом в полгода. Кроме того, он оккупировал Басру и Занзибар.

* * *

Королеве надоели игры мужа примерно через месяц, после превращения мадам Кудзу в любовницу. За завтраком Вильгельмина объявила Володе, что ей всё известно.

— Тебя что-то не устраивает? — удивился Гусев.

— Я хочу ребенка, — холодно объявила королева.

— Это логично. Я согласен. Сообщи мне благоприятные дни для зачатия.

— Надеюсь, ты понимаешь, что с первого раза может не получиться…, — смутилась Вильгельмина.

— Одна неделя твоя, три недели у мадам Кудзу. И так каждый месяц, — согласился Гусев.

Королева ловко отпилила ножом кусочек мяса. По её лицу не было видно, что разговор ей неприятен.

— Может быть… ты бросишь мадам Куку? Ты же её не любишь, — с трудом выдавила из себя королева.

— Может быть… Я боюсь, что ты не до конца осознала своё место. Ты в первую очередь жена, а в десятую очередь королева. Не нужно играть со мной в свои игры, будет только хуже, — мягко сказал Гусев.

— Я готова быть в первую очередь женой, и во вторую, и в десятую. Я готова забыть, что я королева, — Вильгельмина посмотрела на Гусева с мольбой.

— Тебя так унижает ситуация с мадам Кудзу?

— Не то слово… Я ненавижу мадам Куку. Я готова…

— Ты невероятно красива, когда покидаешь панцирь «снежной королевы».

— Это значит «Да»? — в глазах Вильгельмины вспыхнула надежда.

— Да, — нехотя согласился Гусев. Он улыбнулся, — Твой святоша-премьер будет несказанно рад, что королева решила посвятить свою жизнь трем «К».

— У меня не будет совсем никакой власти? Я не смогу распоряжаться даже своей собственностью?

Гусев пристально посмотрел на жену. В её глазах опять играли гнев и ярость.

— У тебя есть выбор. Власть или гордость.

— Нет! Власть или честь! Я выбираю честь!!! — слишком громко произнесла королева.

Гусев недовольно посмотрел на вошедших служанок. Он молча дождался смены блюд. Служанки буквально летали под его неотрывным взглядом.

— Во-первых, я никогда не услышу даже намека на наш глупый разлад, — дождавшись, пока они останутся вдвоем, заявил Гусев.

— Клянусь! Никогда! Ни слова!

— Во-вторых, я уволю твою мадам Кудзу по причине доставки тебе писем из германского посольства.

— Да, дорогой, — у королевы вытянулось лицо, — Но к тебе на следующей неделе приезжает генерал Зайлер.

Гусев замолчал, жалея о расставании с горячей фавориткой.

«Убила бы обоих! И шлюху, и старого мерзавца-сатира!»

— Он приедет с частным визитом. Я встречаюсь с ним открыто, а ты «интригуешь у меня за спиной».

— Понятно. Три «К»! — выдавила из себя королева, — Ты хотя бы будешь держать меня в известности?

— Несомненно. Видимо, Зайлер захочет гарантий неприкосновенности императора и его семейства. Моя операция в Лондоне напугала всех, они перестали считать себя в безопасности, — пустился в рассуждения Гусев.

— Но французский президент решился. Он рискнул пожертвовать собой, но спасти Францию, — возразила королева.

— Знаешь ли, Виля, я жалею, что так вовремя появился в Париже и остановил убийства. Нужно было подождать, когда казаки сравняют Париж с землей. Никак не могу избавиться от гуманизма. Если бы от Парижа остались руины, то ты формулировала бы его выбор иначе: «французский президент решил пожертвовать миллионами французов, чтобы избавить мир от монстра Гусева!»

«Пожалуй, планы уничтожения Гусева нужно отложить в долгий ящик. Нельзя обменивать смерть одного негодяя на жизнь целой страны!»

* * *

Гусев не угадал. Зайлер приехал не из-за безопасности своего императора, а для прощупывания почвы покупки у Гусева авианосцев. Друзья распили бутылочку красного вина, Зайлер привез жену и это был повод отказаться от крепких напитков. Женщины пили шампанское

— Я читал аналитический доклад, подготовленный для императора. Ты тратишь пятьдесят миллионов долларов в месяц на содержание армии, — зашел издалека немецкий генерал.

— Эта цифра разнится из месяца в месяц.

— Пятьдесят… — прошептала королева чуть слышно.

— Сейчас, когда морских сражений больше не будет, основная часть расходов, я имею ввиду, на авианосцы — это попросту пустые затраты, — продолжил Зайлер.

— Франция переместила свой флот в Средиземное море вместе с нашими авианосцами. Италия будет осмотрительней в своих действиях, — возразил Гусев.

— Британских и французских кораблей там вполне достаточно. Авианосцы излишни, — гнул свою линию немец.

— Турция на днях вступит в войну, — выдал себя Гусев.

— Германия через три месяца построит первую тысячу самолетов. Если заказывать авианосцы в США, то мы получим их через год, — выдал свою цель Зайлер, — Премьер Нидерландов накручивает такую наценку, что у меня впечатление, что они из чистого золота, инкрустированного бриллиантами.

— Абрахам Кёйпер редкостная умница. Моей жене повезло, — Гусев подарил королеве свою «обворожительную улыбку». Благо, жена Зайлера сидела с другой стороны стола, — Вы можете атаковать британские корабли с прибрежных аэродромов.

— Но полностью деблокировать порты в этом случае мы не сможем.

— Мне нужно провести консультации. Британия может быть недовольна. Я сейчас наладил дружеские связи с их королем.

— Мот, бабник и игрок, — поморщился немец.

— Такой настоящий мужчина!!! — весело рассмеялся Гусев, — Ругая его, ты зарабатываешь очки перед женой?

— А ты их теряешь!

Гусев встал, сделал пару шагов к жене, нагнулся.

— Сделай счастливое лицо, — прошептал жене в ухо Гусев. Он поцеловал королеву в открытое плечо, долго и нежно.

— Боже мой! Я так смущена, — театрально закрыла руками глаза Марта, жена Зайлера.

— Король имеет право ломать любые традиции. Он вне правил! — поддержал друга Зайлер.

Глава 16

Война (2)

Перемирие закончилось. Болгария, Австро-Венгрия, Россия, Британия и Османская империя вступили в войну. Зайлер снова приехал выпрашивать авианосцы. Гусев успел обменяться мнением с французским и британским премьерами. Он предложил британцам оплачивать содержания своих авианосцев, мотивируя это отсутствием средств в военном бюджете Бельгии. Британцы предложили купить у него двадцать авианосцев, не желая приобретать те два, что переделали из трофейных крейсеров. Но сумму британцы определили вдвое ниже реальной. Гусев не согласился и предложил устроить аукцион в Нидерландах.

Зайлер оказался также недоволен этим решением, как и британцы.

Торги выиграла Великобритания, и Гусев услышал много упреков в желании Нидерландов нажиться на Великой войне. Сумма в тридцать пять миллионов долларов на самом деле была чрезмерной. Британская делегация сидела напротив Гусева, Абрахама Кёйпера, начальника финотдела армии и двух юристов из Нидерландов и Бельгии.

— Адмиралтейство сделало предварительный запрос в США. Фирма-изготовитель авианосцев предложила цену вдвое меньшую, чем на аукционе. Я считаю, ваше величество, недостойным пользоваться нашим безвыходным положением, — с презрением заявил британский адмирал.

— Германии также не были нужны двадцать авианосцев. Им хватило бы десяти! Генерал Зайлер — мой друг, и он тоже считал, что мои условия разорительны для его страны. Торг шел не за авианосцы. Германия торговалась за снятие морской блокады, а вы торговались за сохранение вашего флота. Я считаю, что, при такой постановке вопроса, цена сильно занижена!

* * *

Гусев сократил свою армию вдвое, отправив вторую половину на отдых домой. Летный состав и авиационные механики уже несколько раз ездили в Россию для обучения местного персонала. Российское правительство не возражало против визитов пилотов и механиков, перед курсом обучения, на малую родину. Расчет был простой. Офицеры найдут себе в родном селе пару, поженятся и, вероятно, вернутся в Россию. Он не оправдался, практически все новые семьи уехали в Бельгию к Гусеву. Патриотизм у вчерашних крестьян отсутствовал, а высокие оклады позволяли чувствовать себя достойно даже в богатой Европе.

Гусев сократил расходы на армию до десяти миллионов долларов в месяц. Это позволяло ему «воевать», практически, бесконечно. Незадолго до отъезда солдат на побывку домой атаманы и генералы пытались уговорить Гусева на очередную авантюру. Казакам показалось, что вступление Османской империи в войну позволяет армии осуществить захват Константинополя и сказочно пограбить. Существовали легенды о баснословном богатстве Османской столицы. Гусев смотрел на огромную карту Константинополя, и, молча, слушал начальника штаба армии. Володя уже не раз думал о налете на столицу Турции. Когда генерал завершил доклад Гусев легко показал всем, что потери в городе будут огромны. Узкие кривые улицы. Мало мест для создания аэродромов. Нет возможности подвести оставшиеся авианосцы на близкое расстояние к городу.

— Можно разграбить только дворец султана. Мы потеряем большую часть добычи, но возьмем её лучшую часть, — смело возразил Гусеву начальник штаба армии Семенов.

— Но эта лучшая часть слишком хорошо охраняется! И проблема авианосцев не решаема, — не согласился Гусев.

— Если взлетать из Эгейского моря, то расстояние существенно меньше двухсот километров. За световой день можно сделать два вылета. Две тысячи казаков смогут захватить дворец.

— Но одновременно с этим удержать аэродромы они не в силах, — возразил Гусев.

— Можно подгадать нападение к поездке султана в мечеть. Вся дворцовая знать, и большая часть охраны соберутся вместе. Мы забросаем эту толпу бомбами, и от гвардии останется максимум треть наличного состава. На следующий день применим хлор. Его запасы у нас огромны. Десант после этого можно будет разделить на две части, хватит и для охраны аэродромов, и для захвата дворца. Тем более, что аэродромы можно будет расположить рядом: собор Святой Софии и ипподром. Я вообще за то, чтобы использовать всего один аэродром, на ипподроме. Фактически, там две взлетные полосы, — снова не согласился Семенов.

— Секрет хлора после Константинополя станет известен всем, — подвел черту Гусев.

— В ближайшие годы мы не планировали его применения. Зато на штурме дворца мы сбережем тысячу жизней казаков. Комплекс имеет стены, и в охране султана служит элита гвардии, она слишком хорошо подготовлена. Я думаю, такая цена за жизни «старых» казаков совсем невелика, — настоял на своем Семенов.

Наступило долгое молчание. Наконец осмелел один из атаманов.

— Владимир Иванович, если налет планируем делать на два дня, то в первый день можно запалить Константинополь. Улочки узкие, пожар хорошо займется, и дворцовой охране будет сложнее наводить порядок.

— У тебя с турками личные счеты? — спросил Гусев.

— Да.

* * *

Ранним утром курьер доставил Семену Ильичу приглашение от Гусева. Кузен ждал его в Гааге. Мало того, что тот просил приехать срочно, так Гусев хотел, чтобы генерал получил от императора карт-бланш на семь миллионов долларов, обещая за эти деньги сжечь Константинополь.

Император выслушал генерала благосклонно, но сделал поправку.

— Деньги он получит после выполнения работы. Сначала пожар, потом деньги.

* * *

— Деньги мне нужны на оплату британских и французских транспортных судов для доставки моих самолетов к границам Турции. Естественно, через неделю самолеты нужно будет вернуть обратно в Нидерланды, — пояснил назначение затрат Гусев, — Кроме того, мне нужно будет оплатить строительство аэродромов. Война — крайне затратная штука!

— Мне потребуются копии всех договоров. Для отчета царю.

— А можно включить туда бензин и зажигательные бомбы? — пошутил Гусев.

— Несомненно, — не принял шутку генерал.

* * *

Вечером, после положенной порции секса, жена не стала собираться к себе в спальню. Виля начала ластиться, что было несколько необычно. Гусев подумал, что плохо выполнил свои обязанности, и повторил процесс с особым усердием. Жена приходила в себя минут десять, но затем возобновила свои поползновения.

— У меня предложение, завтра после завтрака мы зайдем в сокровищницу, и ты выберешь себе ожерелье.

Виля укусила Володю за ухо совсем не так нежно, как он ожидал.

«Мимо!» — подумал Гусев.

— Нам пора пригласить того модельера из Парижа. Забыл его имя.

«Мимо!» Ухо ощутимо заболело.

— Ты хочешь послушать свежие сплетни из Петербурга? Я устрою наш совместный обед с моим братом.

— Дело не в сплетнях. Ты называешь меня женой, а сам стесняешься показать своим родственникам, — обиженно сообщила Виля.

— Я согласен. Уточни, дорогая, что ты конкретно имеешь ввиду? Семейный обед, ужин, прогулка в парке, демонстрация картинной галереи, визит в сокровищницу…, — вяло потягиваясь, уточнил Гусев.

— Всё вместе. Можно?

— Можно. Но это программа на неделю. Минимум. А я хотел увезти кузена на маленькую победоносную войну.

— Нет ничего более приятного для двух генералов, чем сжечь дотла мирный город? — невинным голосом поинтересовалась королева.

— Дорогая, ты смотришь в корень. Генералы именно такие. Если напасть на вражескую армию, то можно получить адекватный ответ. А разграбить и сжечь мирный город — это безопасно, приятно и выгодно, — цинично заявил Гусев.

* * *

Завтракал Гусев вдвоем с Семеном Ильичом. Между третьим и четвертым фужером вина Володя предложил кузену небольшое развлечение: обзорный полет на самолете над горящим Константинополем.

— Меня в Марселе ожидает французский эсминец. Его безопасность обеспечит мой новейший корабль — «убийца линкоров». Трое суток в королевском вагоне поезда, еще трое суток в комфортной каюте эсминца. Для нас зарезервируют пятерку лучших самолетов с новыми движками, на новом бензине, с увеличенным запасом времени работы двигателя. Будем любоваться с трех тысяч метров, как горит город с многовековой историей.

Семен Ильич долго думал. Предложение было ему не по нраву. Политика диктовала разрушение вражеской столицы, но удовольствия от горящего города он бы не испытал.

— Не интересно? — спросил Гусев.

— Не интересно.

— Жаль. В любом случае нужно посылать генерала, чтобы принимать решения в экстренных ситуациях. Это, конечно, не проблема. А у меня есть мысль! Давай я познакомлю тебя с Алисой?

— Это мать твоего французского сына?

— И чего я так маскируюсь? Все всё знают.

— Не все. Твоя французская охрана оккупировала подходы к поместью, и отваживает приезжих на грани криминала. Полиция куплена. Работать крайне сложно, — не согласился Семен Ильич.

— Рад услышать мнение специалиста. Жене говорим, что отправляемся в Турцию, я посылаю туда генерала в своей форме, с тростью и охраной. Можно пожертвовать поваром и китайцем-массажистом. Решено?

— От знакомства с Алисой я не откажусь. Неудобно ехать с пустыми руками.

— Алиса любит картины. У меня образовалась легальная коллекция британской и французской живописи. Нужно будет выбрать что-то романтическое, — задумчиво произнес Гусев.

— Я говорил о себе. У меня есть с собой немного денег. Может быть, хватит на какой-нибудь рисунок?

— С моей стороны разорять тебя было верхом бесстыдства! Я думаю, простенькое колье будет лучшим подарком? В псевдорусском стиле?

Братья прошли в сокровищницу, и Гусев указал на безвкусную дорогую поделку.

— Традиционный купеческий стиль!

— Что-то подобное я видел в Москве, — согласился кузен.

— У её сестры отвратительный характер. Я предлагаю взять вот эти бусы и брошь? — засмеялся Гусев.

— Выглядит как стекляшки для дикарей.

— В этом всё удовольствие! Роз-Мари будет две недели дуться, а перед отъездом я скажу ей правду.

— Ха! А если Роз-Мари передарит бусы служанке?

— Что-нибудь придумаем, — махнул рукой Гусев.

Гусев вызвал генерала Лебедева, который должен был отправиться в Турцию вместо него и долго консультировал его. На взгляд Семена Ильича, совершенно напрасно. Генерал молча выслушивал прописные истины, без вопросов и уточнений.

* * *

Поездка в поместье Алисы выдалась восхитительной. Октябрь 1904 года был тёплый и сухой. Мягкий вагон поезда обеспечивал надлежащий комфорт. На остановках пассажиры посещали вокзальный ресторан, где неторопливо распивали бутылочку вина, под очень неплохие обеды и ужины. Во Франции технические остановки умело совмещали с удобствами для пассажиров. Дорога сдружила братьев, позволила им лучше узнать друг друга. В замок Гусева с его охраной не пустили, но скоро к воротам вышла Роз-Мари.

— Если бы не присутствие этого солидного господина, — кивнула Роз-Мари в сторону Семена Ильича, — я бы выцарапала тебе глаза за то горе, что ты принес моей сестре.

— Я могу посмотреть на своего сына? — спокойно спросил Гусев, не поддавшись на провокацию.

— Это мой сын. Мой, и моего мужа-героя.

— И его фамилия Бельмондо? — с улыбкой спросил Володя.

— Да, — растерянно подтвердила Роз-Мари, — что тут смешного?

— Пойми, Роз-Мари, Алиса бросила меня! Не я расстался с ней! Я клялся ей в любви. Говорил, что люблю её и только её! Уверял её в том, что моя пламенная любовь никогда не угаснет во мне!

— Сестра рассказала мне всё о вашей последней встрече. Важны не слова. Важно то, каким тоном они сказаны! — яростно посмотрела на Володю Роз-Мари.

— Дай мне посмотреть на сына и я уеду. Куплю билет в один конец! В Печаль! Я никогда не вернусь! Таких дураков, как я больше нет! Я потерял свою пламенную любовь! Моя милая отвернулась от меня. Она не увидит мою скупую мужскую слезу.

Роз-Мари расплакалась и убежала.

— Мне кажется, ты переигрываешь, — заметил Семен Ильич.

— Нет. Роз-Мари слишком экзальтированна. Для неё это нормально. Алиса, по сравнению с сестрой, невероятно прагматична и расчетлива. Понятно, она сейчас очень богата…

Скоро к воротам замка вышла Алиса. Она ухватила Володю за воротник, и заставила нагнуть голову. Затем изо всех сил залепила ему три звонких пощечины.

— Это тебе за мадам…

— Ку…

— Ку…

— Я даже не догадывался. Жена подложила подругу, — попытался соврать Гусев, — Мы давно расстались!!!

— Тварь!!! Видеть тебя не хочу.

Алиса гордо подняла голову и направилась к замку. Охрана делала вид, что ничего не происходит. На каменных лицах не было видно ни намека на улыбку.

Гусев догнал Алису и пошел рядом.

— Дорогая! Дай мне посмотреть на сына. Я же не лезу к тебе в спальню!

Алиса остановилась и яростно посмотрела на Володю. Тот подумал, что мордобой сейчас возобновится.

— То есть после мадам Куку я тебе стала неинтересна?

— Я готов доказать, что это совсем не так!!! — мгновенно нашелся Гусев.

Алиса схватила Володю за шелковый шарф и потащила за собой.

— Семен Ильич. Нужно найти Роз-Мари, чтобы она определила нам места для проживания и познакомила с охраной замка. Гусева до ужина мы не увидим, — вывел из оцепенения генерала начальник охраны.

Роз-Мари на деле оказалась вполне адекватной и воспитанной дамой. Она не бросила гостей на произвол управляющего и начальника охраны замка. Сама прошла по всем помещениям вместе с Семеном Ильичом, решила вопросы питания, проверила свежесть постельного белья, убедилась, что горячей воды хватит не только генералу. А в конце задала Семену Ильичу деликатный вопрос.

— В замке царят строгие нравы. Мы две вдовы, и не можем позволить себе ни малейших порочащих нас слухов. Но недавно Алиса приняла на работу молоденькую служанку со слишком веселыми глазками. К кому её послать стелить постель? К вам? Или к начальнику охраны?

— К начальнику охраны. Я надеюсь, к ужину Гусев решит свои неотложные вопросы с вашей сестрой, и мы сможем вчетвером поговорить о живописи и литературе.

— Если вопросы окажутся столь сложными, я надеюсь вы составите мне компанию? Мне будет приятно поговорить о поэзии с таким достойным господином, — Роз-Мари многообещающе улыбнулась.

* * *

Генерал Лебедев решил провести морскую часть дороги в компании русских моряков на большой барже — «убийце линкоров». Штормило. Пехотный офицер много раз пожалел о своем решении. Цвет лица у Лебедева стал серо-зеленым, ни бесед, ни застолий не получилось. Из-за волнения на море баржа всё больше отставала от эсминца, пока его дым не оказался на горизонте.

— Всё равно от нас сейчас нет ни малейшей пользы. Катера спустить на воду не получится, — пояснил генералу уход эсминца капитан «убийцы линкоров».

Через час в том месте послышалась артиллерийская канонада. Еще через час она стихла. Когда баржа оказалась на месте сражения, на волнах виднелись лишь обломки шлюпок. Долгие поиски позволили спасти десяток матросов и одного офицера.

— На нас напали два австрийских линкора, — пояснил офицер, — Нас ждали. Они расстреляли шлюпки с экипажем. Это мерзкое преступление. Весь мир отвернется от Австрии!!!

— На эсминце должен был быть Гусев, — пояснил генерал Лебедев.

«Морская болезнь — это малая плата за жизнь. Часть удачи Гусева коснулась и меня. Вот оно как работает!!!» — подумал генерал.

* * *

Грабеж Константинополя прошел по плану без всяких неожиданностей. Сбылось даже предсказание Гусева о пожарах во дворце.

— Слуги султана не знают о десанте. Они захотят воспользоваться бомбежкой, чтобы скрыть хищения. Поэтому на всех складах вспыхнут пожары. Вам следует поторопиться с десантом, иначе всё сгорит, — инструктировал генерала Гусев. Он увидел удивление во взгляде Лебедева и пояснил, — А вы думаете у нас в России случайно склады боеприпасов горят? Воруют!!!

Сокровищ во дворце султана оказалось огромное множество. Самолеты вывозили их целые три дня. Турки успели подтянуть резервы, и потери составили больше половины десанта. Самолеты бомбили турок непрерывно. Казаки выбили элиту османской армии, и Россия должна была быть благодарной неожиданному подарку. Не обошлось без вишенки на торте. Султан был ранен, и казакам удалось его захватить. Лебедев пытался использовать султана, чтобы заключить перемирие, но ему это не удалось и большую часть серебра пришлось бросить. Приказ Гусева был однозначен. Как только потери десанта составят пятьдесят процентов — эвакуация.

Султана отпустили из плена после подписания им договора на передачу Гусеву всех османских земель на Аравийском полуострове. Генерал знал о навязчивой идее Гусева приватизировать пустыню, и постарался сделать командиру подарок.

Глава 17

Война (3)

Новость об уничтожении французского корабля, перевозящего Гусева, мгновенно разлетелась по Европе. Вильгельмина поверила абсурдному слуху, несмотря на то, что генерал Семенов уверял королеву в невероятной живучести Гусева.

— Ваше величество, австрийцы хотят верить в чудо, но мы должны исходить из фактов. Пока экспедиционный корпус не вернулся, нет никаких оснований верить слухам.

— Если король погиб, то Германия может напасть на Нидерланды?

— Для этого императору нужна абсолютная гарантия гибели Гусева. Если Германия нарушит договоренности, а наш король вернется, то Берлин, Гамбург и Кёльн перестанут существовать.

— Вы меня успокаиваете, генерал?

— Завтра, максимум послезавтра, экспедиционный корпус достигнет побережья Франции. Гусев узнает о глупых слухах, и тут же отправит нам телеграмму.

* * *

Сообщение о смерти Гусева Роз-Мари прочитала в газете. Семена Ильича она нашла на конюшне, тому очень нравились два арабских гнедых жеребца. Генерал пользовался любой возможностью, чтобы побаловать любимцев морковкой или яблоком.

— Кто вас расстроил, милое создание, — спросил генерал, нежно посмотрев на Роз-Мари.

— Ненавижу расставания, — француженка заплакала, и бросилась на грудь Семену Ильичу.

— Я никуда не еду. Что происходит? — Семен Ильич был удивлен внезапной нежностью Роз-Мари.

— Вот!!! — француженка протянула генералу газету, — Гусева опять убили! Владимир Иванович поедет в Гаагу, чтобы опровергнуть этот слух, и вы поедете с ним!

Роз-Мари зарыдала, тем самым не давая возможности Семену Ильичу прочесть заметку в газете.

— Егор! — генерал подозвал ближайшего охранника, — Найди Гусева, отдай ему газету.

Роз-Мари продолжала рыдать, слуги оглядывались на романтическую сцену у конюшни, и генерал счел нужным увести француженку в помещение. В гостиной Луиза уговаривала Гусева не уезжать.

— Пошли своему начальнику штаба телеграмму. Дай ему задание опубликовать некролог. Враги обрадуются, проявят себя.

— Дорогая, мне не нужны никакие изменения. Меня всё устраивает. Война экономик обогащает Бельгию, Нидерланды, Ершова и меня лично.

— Володя! Ты простишь австриякам покушение на свою жизнь? С возрастом ты становишься всё консервативнее и миролюбивее. Странно, но безрассудным мерзавцем ты мне нравился больше.

— Ты еще по поводу моей лысины пошути, — засмеялся Гусев. Володя посмотрел на заплаканную Роз-Мари. — Семен Ильич, я и не подозревал, что у вас всё так далеко зашло?

— Как честный человек, вы, генерал, обязаны сделать моей сестре предложение руки и сердца, — строго посмотрела на брата Гусева Алиса.

— Мне казалось, что мой возраст… Роз-Мари, станьте моей женой, — генерал принял неожиданное, но приятное решение.

— Это так внезапно. Мне нужно подумать, — сверкнула счастливыми глазками Роз-Мари. — Я согласна!

— Поздравляю! Дорогой кузен, если император сочтет твою женитьбу на француженке недопустимой для твоей нынешней должности, то добро пожаловать в мою ЧВК. Должность и звание выше, а оклад втрое больше.

* * *

Гусев оставил брата в замке, а сам поехал навстречу с экспедиционным корпусом. Лебедев доложил о богатых трофеях, награбленных в Константинополе, и чудовищных потерях османской армии. По его словам получалось так, что дай Гусев свободу генералу, и вся турецкая армия была бы уничтожена. В конце Лебедев упомянул о потерях казаков, мельком, в рамках информации о выполнении приказа Гусева.

— Основная версия следующая. Я был на французском эсминце. Выплыл и добрался до небольшого острова в море. Провел в холодной воде целый день, и сейчас тяжело болен. Пневмония, иначе говоря, горячка.

— Королева мгновенно пришлет толпу врачей, — заметил Лебедев.

— Ей я расскажу другой вариант. Не было меня на эсминце, мы с тобой вино пили на барже. Но я решил воспользоваться удобным случаем и разорить австрияков на пару сотен миллионов долларов, — уточнил версию Гусев.

— У нас вся османская добыча меньше трехсот миллионов! — удивился Лебедев.

— Ты золото на вес считаешь! А там сплошь искусство! За триста миллионов я добычу продам Ершову мгновенно, а он в США реализует за пятьсот миллионов!

* * *

Президент Франции Арман Фальер сидел у изголовья смертельно больного Гусева. Он пытался сделать скорбную мину, в основном для генерала Зайлера, считавшегося другом монарха. Оба премьера, Бельгии и Нидерландов, сидели с такими постными лицами, будто были профессиональными лицедеями. Королева держала каменное лицо, провожать в последний путь мужей стало для неё как бы традицией.

— Я не вижу кузена короля? Он погиб? — спросил Вильгельмину шепотом президент.

— Семен Ильич не стал отправляться в морской вояж, он не любит качку, — шепотом ответила королева, не пояснив, где находится этот родственник.

— Все собрались??? — свистящим голосом спросил Гусев, и зашелся мучительным кашлем.

— Ершов будет только через неделю, — сообщила королева.

— Не будем его ждать. Я могу не…, — закашлялся монарх.

— Врач сказал, что ты уже через неделю поправишься, — сказала королева.

Никто ей не поверил, настолько фальшиво были сказаны эти слова.

«Великолепная актриса!» — подумал Гусев.

— Я хотел бы сегодня поддержать инициативу моего личного друга, президента Франции, Армана Фальера, — смог произнести длинную фразу монарх. — Предложение всеобщего мира. Без аннексий и контрибуций.

Президент смог промолчать только из-за огромного дипломатического опыта. Королева незаметно наступила Арману Фальеру на ногу. Тот понял, что не успел прочитать красиво оформленную бумагу, полученную от Вильгельмины.

— Позвольте! Я зачитаю своё предложение. «Уважая права других людей и народов в духе гуманистических установок и жизненных целей в восприятии мира; постоянно помня о любви, сострадании, милосердии, миролюбии, о терпимости по отношению к людям; не забывая о социальной ответственности в контексте сопротивления злу, порокам и соблазнам; я предлагаю сделать первый шаг на долгой дороге к миру.»

Все внимательно слушали французского президента. Королева расчувствовалась и промокнула кружевным платочком несуществующую слезинку. Арман Фальер прочитал восхваления французскому миролюбию до конца страницы. Он перевернул лист. Там было предложение о перемирии на полгода.

— Франция предлагает Германии отвести войска к границам, произвести полный обмен пленными, а также в дальнейшем мирными средствами производить урегулирования споров, действовать добросовестно и осуществлять сотрудничество.

— В 1899 году по решению первой Гаагской мирной конференции была создана Постоянная палата третейского суда, — заполнила возникшую паузу Вильгельмина. — Я предлагаю заключить договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики.

— Единственное исключение из общего правила: «Мир без аннексий и контрибуций» относится к Австро-Венгрии. Эта страна должна компенсировать ущерб за эсминец, уничтоженный в Средиземном море. Генерал Гусев выставил к нам счет на триста миллионов долларов. Я считаю, что этот долг должна оплатить Австро-Венгрия, — подвел черту президент.

— Выведет ли султан Оманской империи Гусев свои войска из Занзибара и Басры? — спросил генерал Зайлер.

— У вас будет полгода для переговоров о мире. Это технический вопрос, — отрезал Арман Фальер.

— Господа! Вы утомили короля. Консилиум врачей гарантировал, что Гусев через неделю будет абсолютно здоров, — счастливо улыбнулась Вильгельмина. Все сделали вид, что поверили, и еще раз посмотрели на черное лицо короля. — Мы ждем всех послов не позднее чем через две недели.

* * *

Ни один из послов, кроме германского не приехал. Австро-Венгрия сразу отказалась от заключения мира, посчитав неприемлемой выплату огромной компенсации. Россия рассчитывала захватить проливы Босфор и Дарданеллы. Из-за этого не могла выйти из войны Османская империя. Болгария и Сербия также продолжили войну. Перемирие Франции и Германии нарушило планы России на быстрый военный успех в войне с Османской империей. Германия перебросила войска на восточный фронт, и России также пришлось производить перегруппировку. Гневные демарши в адрес Франции не действовали, формально у России не было причин отказаться от мира. Наступило новое шаткое равновесие.

Ершов едко комментировал тактику Гусева, считая, что перемирие нарушит методы ведения войны. Оно может превратить позиционную войну в «открытый» обмен ударами. Гусев считал, что Германия истощила свои резервы, и нужно дать ей передышку, выведя из активной борьбы Францию.

— Володя, ты жене не стал рассказывать, что тебя не было на французском эсминце?

— Я решил пошутить. Дал Вильгельмиле надежду, что горячка убьёт меня надежнее пули, — хихикнул Гусев, — Видел бы ты её разочарование, когда у меня пропал «жар», «нормализовался цвет лица» и я «перестал выплевывать куски легкого»! На, почитай стенограмму последнего разговора моей жены и её фаворитки, мадам Куку.

— Ты приказал следить за своей женой???

— Хочешь жить — будь в курсе интриг!

Ершов, нехотя, взял расшифровку беседы.

«Королева: Объясню, почему я попросила тебя срочно приехать.

Мадам Кудзу: Я всегда к услугам вашего величества.

Королева: У моего мужа была горячка. Гусев десять часов плыл в ледяной воде. Я надеялась, что горячка его доконает.

Мадам Кудзу: То, что от яда его пучит — это мелочи? А пули не всегда оставляют синяки?

Королева: Глупо было надеяться. Согласна.

Мадам Кудзу: Что-то изменилось?

Королева: Да! Вчера, после часа любви, у мужа так колотилось сердце, что я думала — у него будет удар. Если бы я могла заняться с Гусевым минетом… Он бы умер! Ты всё еще влюблена в Гусева?

Мадам Кудзу: Я его ненавижу!!! Он единственный мужчина в моей жизни, но я всегда готова убить его.

Королева: В Индии… Гусев практиковал некоторые излишества. Он занимался любовью сразу с двумя наложницами. Я хочу склонить Гусева на один-два эксперимента.»

— Володя! Дружище, у тебя проблемы с сердцем? — Николай растерянно посмотрел на Гусева.

— Это временно. Алиса заездила насмерть. С одной стороны, полностью теряешь рассудок, с другой стороны, мне скоро сорок лет.

— Мы одногодки.

— Но ты не бегал с полной выкладкой по жаре при ста процентах влажности.

— Зачем тебе мадам Куку? Она полная копия королевы. Сестра моей жены похожа на Сабину, как близняшка. Не поверишь, у меня нет ни малейшего желания сходить налево.

— Моя жена интриганка. Я живу как на вулкане.

— Ничем не могу помочь. Хотя… Вильгельмиля вчера устроила мне конную прогулку. Она настолько рискованно ведет себя, и этим напомнила мне мою жену. Королева любит риск, она адреналиновая наркоманка. Ты, Володя, покатай её на мотоцикле, на самолете, жаль, что парашют тебе недоступен. Когда отправишься грабить Вену, то захвати с собой жену.

— Грабить Вену? Грабить Вену! Твои новые БТР слишком дорогие. На мой заказ можешь не рассчитывать. Сотый бензин и новые движки для самолетов я так и быть оплачу. Но БТР… Такое впечатление, что это не я граблю Вену, а ты грабишь меня!

— Хорошо. Вернемся к мадам Куку.

— Она обожает брюлики. Ты не мог бы подарить ей пару-тройку колечек, и отвлечь её от аферы…, — сделал умоляющее лицо Гусев.

— Вижу, Алиса вымотала тебя до полного?

— Сосала и сосала. Знает, что мне это не нравится. Специально! Мстила!

— Как твой сын?

— Великан! Смышленый, наглый, крикливый.

* * *

Германский посол попытался решить с Гусевым вопросы передачи Занзибара и Басры до встречи с президентом Франции.

— Вы дезавуируете подпись на вот этой карте? — Гусев выложил на стол свой главный аргумент.

— Я уверен, ваше величество, что никто не рассчитывал на согласие Великобритании, когда подписывали этот документ. Все подписанты считали это казусом.

— Султан Османской империи отозвал свою подпись на акте передачи мне Аравийского полуострова. Он объяснил это насилием со стороны казаков. Не желает ли Германия купить у меня южную половину полуострова? Там Мекка. Вы могли бы позднее обменять её на Иерусалим.

— Вы предлагаете продать то, что вам не принадлежит?

— Мне принадлежит всё, что я могу удержать. А султану Османской империи не стоит злить меня по таким пустякам. Я могу повторить захват Константинополя. И удерживать его гораздо дольше, гораздо дольше. Надеюсь, мне не нужно будет второй раз плыть десять часов в ледяной воде.

— Но, ваше величество! Триста миллионов! Это астрономическая сумма!

— Уверяю вас. Когда те, кому сейчас она кажется астрономической, отсидят десять часов в бочке с ледяной водой, даже миллиард долларов покажется разумной ценой.

— Вену вам, ваше величество, не удастся захватить. По оценкам Генерального штаба Германской армии для её захвата нужна войсковая операция. У вас нет таких сил.

* * *

Вильгельмина освоила езду на мотоцикле, и Гусев рассчитывал, что она сломает себе голову. Всё потому, что в постели она стала настолько жадной, что Володя каждый раз проверял, не зашла ли к нему «случайно» мадам Куку. Но последняя увлеклась Ершовым. Или его подарками. Николай просыпался не раньше десяти, не отпускал любовницу на ранний завтрак, а та любила с утра плотно поесть.

После отъезда германского посла прошла неделя. За обедом Вильгельмина радостно смеялась по поводу и без повода. Мадам Кудзу злилась на своё беспутство, она понимала роль бриллиантов в отношениях с Ершовым. Николай говорил в её адрес бесконечные комплименты, немного сглаживая её раздражение.

— Коля, сколько будет стоить «обуть» мои БТР в резину? — неожиданно спросил Гусев.

— Это полная замена колес. Триста долларов на одну машину, два миллиона за все твои десять тысяч БТР. Зачем?

— Первые две сотни БТР без резины разбивают дорогу в хлам. Остальные плетутся со скоростью телеги. При окружении Парижа сработал фактор неожиданности. Астрияки ждут нас. Это опасно. Когда сможешь сделать?

— Февраль тебя устроит?

— Абсолютно. Я успею вызвать казаков из отпусков, а то они всю женилку стерли, — Гусев посмотрел на жизнерадостную Вильгельмину и тяжело вздохнул.

* * *

Пока Ершов переобувал БТР, Гусев методично топил «Императорские и Королевские Военно-морские силы». Австрийцам не помогли крепости в Пуле и Сплите. Все броненосные суда, мореходные миноносцы и «торпедные лодки» были потоплены. Всего было уничтожено шесть тысяч человек экипажа. Заодно были пущены на дно вспомогательные суда с пятью тысячами человек экипажа. Речная Дунайская флотилия осталась в целости. Её база находилась в городе Будапешт. Крепости в Пуле и Сплите Гусев задушил хлором. К этому времени Ершов «переобул» БТР и сто тысяч казаков устремились в Вену. По дороге корпус должен был захватить три крепости. Их разбомбили хлором, не скрываясь, не маскируясь, открыто, вызывающе. Самолеты высаживали десант по всему пути следования экспедиционного корпуса. Казаки уничтожали линии связи, а БТР обеспечивали быстроту продвижения. В Любляне казаков встречали с цветами.

«Австро-Венгрия доживает последние дни. Зря императорская семейка пожалела триста миллионов. Жадобы! Похоже, Словению им уже не вернуть», — подумал Гусев. Марибор и Грац пришлось брать штурмом. Гарнизоны пришлось снова травить хлором. Стало понятно, что Грац — это максимум, что можно «достать» на самолете. Рисковать и построить промежуточный аэродром на территории Австрии Гусев не решился. За пятьдесят километров до Вены нелепая случайность разрушила все планы. Гусев, нарушая свои же инструкции, ехал в первой БТР. Ему не хотелось глотать пыль. Боевое охранение конных казаков спокойно проехало мимо небольшого холма. Двое казаков спешились и начали взбираться на холм. Неожиданно раздался орудийный выстрел.

Глава 18

Война (4)

Гибель Гусева деморализовала руководство ЧВК. Вена была захвачена, хотя и с большими потерями. Какие жестокости творили казаки в ответ, они остаются на совести генерала Семенова, взявшего власть в свои руки. Австрийцы подтянули войска и перерезали дорогу назад, через Словению. Тогда Семенов выдвинул войска на Братиславу и захватил её. Словаки восстали, заявили о самоопределении и попросили казаков не покидать Братиславу. Награбленного в Вене было так много, что Семенов приказал за всё платить. За еду, за жильё, за женщин.

Ершов узнал о гибели Гусева слишком поздно, войска уже находились в Вене. Николай понимал, что казакам не удержать город. Австрийцы перемещали войска к Вене, а Русская армия не двигалась, застыла на старых позициях.

Французский президент приехал в Гаагу, чтобы выразить свои соболезнования Вильгельмине. Британский король прибыл в комплекте с премьером, что было нарушением этикета.

— У Гусева есть дети? Или всё наследство переходит к королеве Вильгельмине? — спросил Эдуард VII.

— У Гусева три дочери и сын. Кроме того, покойный король усыновил сына Девики. Есть еще Кароль, которого считают сыном Гусева. Дочери Гусева получат приданное. Размер его Володя мне озвучил. Сын Девики получает титул султана Оманского эмирата. Я финансирую содержание его армии. Кароль получит небольшую сумму, Гусев её не озвучил. Думаю, десять миллионов рублей вполне достаточно.

Эдуард VII печально вздохнул.

— Если за девять месяцев вдова Гусева родит сына или дочь, то, соответственно, будет дополнительная выплата.

— То есть официального завещание не существует? — жестко спросила Вильгельмина.

— Мне достаточно устного пожелания Гусева, — спокойно ответил Ершов.

— Тогда я буду действовать через суд. Все счета, все картины, все драгоценности принадлежат мне! — процедила королева.

— У меня на всё это есть официальные документы и акты передачи прав собственности. Желаете судиться? Не возражаю! — уверенно посмотрел на королеву Ершов.

— Какие ваши ближайшие планы? — обратился к Ершову президент Франции.

— Хочу спасти казаков от полного разгрома. Нужна ваша помощь, господин президент. Франция объявила перемирие. Офицеры отправлены в отпуска. Я готов компенсировать руководству армии десять долларов за каждого легионера. Сам легионер на время военных действий получит полное содержание и оклад двести долларов в месяц.

— Какова общая потребность в легионерах? — спросил Арман Фальер.

— Желательно, пятьсот тысяч штыков. Большие батальоны несут меньше потерь. Но сроки слишком ограничены. В то время, когда авангард армии захватит Вену, арьергард армии будет только высаживаться в порту Риека.

— Эффективнее использовать унтер-офицеров. Их у нас всего около ста тысяч. Учитывая сроки, затраты на транспорт и тому подобные расходы, считаю компенсацию слишком низкой. Моё предложение двадцать долларов. Компенсация флоту за транспортировку миллион долларов, — предложил Арман Фальер.

— Согласен. Вот вам чек на три миллиона долларов, — Ершов протянул конверт президенту. — Через пять дней жду первый караван судов в Риека. Счет за боеприпасы и продовольствие передадите моему бухгалтеру.

Эдуард VII обменялся взглядом со своим премьером. Тот утвердительно кивнул головой.

— Великобритания готова проявить солидарность со своим союзником, Францией. Мы готовы выделить двести тысяч отпускников, — лицемерно расплылся в благожелательной гримасе Эдуард VII.

«Я так и знал, у короля кончились деньги! На поминки он приехал!? Решил навести мосты с новой «дойной коровой». Картежник и бабник!» — подумал Ершов.

— Через шесть дней пятьдесят тысяч вашей морской пехоты должны быть в портах Пиран, Изола и Копер, — потребовал Ершов.

— Я предлагаю использовать Триест, — проявил себя британский премьер.

— Согласен. Поймите, я в военных делах полный ноль. Через полчаса вас будут ожидать министры обороны и начальники штабов Бельгии и Нидерландов. Вам дается два часа на согласование сроков и затрат. Еще через час бухгалтер даст мне на подпись чеки.

* * *

Ершов остался один. Откинулся в кресле, расслабился, хотел выпить бокал вина, но в комнату вошел невзрачный слуга, имени которого Николай не знал.

— Вы позволите, ваше величество, — слуга, с поклоном, протянул папку с документами.

— Что это? — недовольно спросил Ершов.

— Расшифровки бесед королевы за последние три недели.

— Есть что-то срочное?

— Последняя беседа с мадам Кудзу.

Ершов пробежал глазами расшифровку.

— Как вам платил Гусев?

— Каждое первое число месяца, двести пятьдесят долларов на всех.

— Задолженность по зарплате есть?

— Нет.

— Хорошо. Я принимаю обязательства Гусева. Есть еще службы, известные вам?

— Внешнее наблюдение. Топтуны. Приятели «Клячкина». Они все известны Павлу Павловичу. Я — нет.

— Ротмистр стал генералом… Можешь быть свободен.

* * *

Три часа пролетели незаметно. Кабинет Ершова с трудом вместил всех.

— Мне нужен только мой бухгалтер с чеками, — нахмурился Ершов.

— Ваше величество, вы должны решить два вопроса, — решительно обратился к Ершову французский президент. — Кто будет командовать корпусом?

— Я, — ответил Николай.

— Вот наш список кандидатов, — игнорировал «шутку» француз.

— Итальянский генерал? Это не ошибка?

— Это второй вопрос. Пока наши военные специалисты обсуждали свои проблемы, его величество, Эдуард VII позвонил своему лучшему другу Виктору Эммануилу III. Они вспомнили о том, как итальянский король был награждён медалью британского Королевского нумизматического общества.

— Можно чуть короче, — попросил Ершов.

— Италия готова высадить пятьдесят тысяч «отпускников» уже через два дня в Триесте. Еще через два дня очередные пятьдесят тысяч.

— Это только потому, что итальянский генерал станет главным? — не поверил Ершов.

— Вот этот чек для итальянского короля, — подсунул бумагу бухгалтер.

— Что-что-что… что это такое? — начал заикаться Ершов.

— Это оплата абсолютно всех расходов.

— Хорошо. Это всё? — гневно посмотрел на бухгалтера Ершов.

— Нет. Король хочет Триест в состав Италии. Французский президент и премьер-министр Великобритании согласны. Требуется ваше согласие.

— Хорошо. Ваше величество, вы гений, — обратился Ершов к британскому королю. — За мной должок.

* * *

Вечером приехал Семен Ильич. Мрачный, убитый горем.

— Я считал Володю бессмертным. Как это случилось?

— Шальной снаряд разорвался рядом с БТР. Контузия. Сердце не выдержало. У Володи последнее время были неполадки с сердцем.

— Я не знал.

— Двадцать с лишним лет запредельные нагрузки. Война — это не кабинетная работа. Хотя. Ваша кабинетная работа — это постоянный стресс.

— Алиса сходит с ума от горя. Рыдает непрерывно. Как себя чувствует Вильгельмина?

— Ни слезинки. Нашла себе занятие. Хочет отсудить у меня гусевское наследство.

— У неё есть реальные шансы?

— Насколько мне известно, Володя не информировал её о счетах, акциях и других активах. В сокровищнице дворца в Гааге хранится доля казаков. Именно они её охраняют. Там же лежат картины, которые можно законно продать. Вильгельмина может попробовать отсудить криминальную часть картин. Это чревато скандалом.

— Казаки без Гусева застряли в Вене. Если их уничтожат, то вся австрийская добыча вернется императору Францу Иосифу I, — попытался предупредить Ершова Семен Ильич.

— Я сразу же предпринял меры. Думаю, Австро-Венгрия распадется в ближайшее время. Вы можете порадовать царя, у России появится возможность захватить Константинополь.

— Если Германия остановит свое наступление на Киев. Такое впечатление, что Гусев специально вредил России. Перемирие Франции и Германии — это катастрофа для России, — разозлился генерал.

* * *

Вечером к Ершову пришла королева и стала тщательно изображать мадам Кудзу. Николай был готов к этому, днем он прочитал расшифровку беседы королевы с фавориткой. Хотя Вильгельмина делала всё, чтобы понравиться Николаю, но секс без любви казался ему механически пресным. В полночь Ершов уснул, несмотря на все усилия королевы его растормошить.

— Николя, это не прилично. Не храпи!

— Виля! Не нравится — иди к себе.

— Как ты меня назвал? Не спи!

Ершов засопел, игнорируя потуги королевы, а та осталась в его кровати, рискуя репутацией.

Утром Вильгельмина продолжила допрос.

— Николя, ты ночью назвал меня Вилей! Почему?

— Это очевидно. Твоя кожа нежная и шелковистая. Твои губы сладкие, груди упругие, а попа невероятно притягательна…

Королева вцепилась острыми коготками в мошонку Николаю.

— Правду говори!!!

— У неё волосики нежные и кудрявые, а у тебя жесткие и прямые.

— Мерзавец! — королева так сильно сжала кисть руки, что Ершов застонал.

— Твоя охрана не пускает меня в сокровищницу! — гневно закричала Вильгельмина.

— Это не моя охрана. Это казаки. В сокровищнице их доля добычи.

— То есть Гусев оставил меня нищей! Без средств существования! Мне идти побираться на паперть?

— Не надо пафоса. Я уверен, что Володя обеспечил бы всех своих женщин. Назови сумму, я подумаю. Безусловно, мы составим договор об отсутствии претензий.

— Кароль получил десять миллионов. Я хочу такую же сумму.

— Хорошо, Виля. Как скажешь, — Ершов нежно хлопнул королеву по заднице. — По рукам. Я пришлю нотариуса.

Вильгельмина поняла, что продешевила.

— Я не против, напоследок, закрепить наш договор, — королева показала как именно, успешно приводя Николая в боевую готовность.

— То есть с завтрашнего дня мне нужно рассчитывать на невероятно сладкий секс с мадам Кудзу? — мечтательно произнес Николай.

— Это грубая провокация для молоденьких девочек.

— Давай я сформулирую по другому. Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Жду тебя вечером.

— Я подумаю.

* * *

Итальянские «отпускники» успели вовремя. Австрийцы уже неделю штурмовали Братиславу, но где-то в горах у них застряла артиллерия. Без пушек двадцать тысяч пулеметов имели подавляющее превосходство, чем казаки и пользовались. Итальянцы не стали атаковать, они попросту демонстрировали силу, в ожидании подхода французов и англичан. Через десять дней австрийские войска отступили, даже не пытаясь атаковать.

Генерал Семенов считал себя вправе унаследовать ЧВК Гусева. Тем более, что добыча в Вене была фантастически огромна. Даже больше константинопольской. То есть содержать армию он мог достаточно долго. Вопросы морали его мало интересовали. Безусловно, Ершов спас казаков от уничтожения. Но оказанная услуга ничего не стоит. Казаков осталось меньше тридцати тысяч, и итальянский генерал не принимал их всерьез, а попросту отдавал команды.

В Марселе Семенову передали телеграмму об отправке казаков в отпуск. Генерал разозлился и срочно отправился в Гаагу. На это и рассчитывал Ершов, когда отдавал приказ.

* * *

К появлению во дворце Семенова Ершов успел отправить драгоценности по ювелирным магазинам США, Нидерландов, Швейцарии и Бельгии. Картины и предметы искусства Николай распределил на две части. Легальные экземпляры отправились в лучшие картинные галереи на продажу, криминальные экземпляры Ершов переправил в замок к Алисе, подробно пояснив в сопроводительном письме источники их приобретения Гусевым, и попросил расценивать картины как долю сына Алисы в наследстве Гусева.

Одновременно с Семеновым в Гаагу прибыл Сталин, и генералу пришлось два дня ожидать, пока Ершов освободится.

* * *

— Иосиф Виссарионович, я подтверждаю все условия финансирования вашей партии, — развеял все сомнения революционера король.

— Николай Николаевич, революционная ситуация созрела. Мне нужно больше типографий, больше оружия и больше средств на конспиративные квартиры. На этот год два миллиона рублей. Следующий год будет решающий, надо увеличить финансирование до пяти миллионов рублей.

— Я не хочу показаться жадным. Но мне нужно разобраться, куда именно пойдут деньги. Мои цели вам известны. Я не вижу массовых убийств дворян, офицеров и предпринимателей. Даже плеснуть кипятком или кислотой в лицо жандарму или казаку ваши революционеры боятся. Мне нужно от вас действие, а не пустые слова. Платите за обезображенного жандарма не три рубля, а пять или десять. Но вы должны навести панику среди белоручек.

Ершов требовал от Сталина установить красный террор. Иосиф Виссарионович сопротивлялся. Он считал, что альтернативы ему, как лидеру партии, нет, и не может быть. И это было правдой.

«Как же меня раздражает этот торгаш! Клячкин был идеалом, образцом для подражания. Гусев вызывал уважение, и даже трепет. Но Ершова хочется поставить первым в списке для расстрела. Ты ему вынь и положи отчет по каждому потраченному рублю! Он думает, что революция — это «бизнес».»

* * *

Семенов немного успокоился, ожидая аудиенции.

— Прошу меня простить, генерал, я был занят. Встречу наметил заранее и не мог отложить, — сухо извинился Ершов. — У вас какой вопрос?

— Я хочу поставить вас, Николай Николаевич, в известность, что после Гусева принял на себя руководство ЧВК.

— Это всё?

— Нет. Прошу вас больше не посылать приказов, наши отношения с настоящего момента становятся чисто договорными.

— Мне понятно. Это всё?

— Нет. Казаки в настоящее время находятся в Марселе. А где самолеты и БТР мне неизвестно. Я требую их мне вернуть.

— Водители БТР и механики — это крестьяне с Гавайев. Они не поддержали ваше руководство ЧВК. Такое же решение приняли летчики. Самолеты не летают без бензина и ремонта, а механики опять крестьяне.

— Понятно. Гусев ежемесячно выплачивал каждому казаку долю от реализации добычи в Париже, Лондоне и Константинополе. Где эти средства?

— А где доля Гусева от добычи в Вене? Должен заметить, до тех пор, пока вы не расплатитесь с летным составом и водителями БТР, вы не сможете вывести австрийские трофеи из Франции.

— У меня и в мыслях не было присваивать добычу летного состава или водителей БТР, тем более, упаси бог, долю Гусева. Присылайте своего бухгалтера, чтобы не было ни малейших подозрений в честном разделе.

— Уверяю вас, генерал, ежемесячные выплаты казакам будут продолжены.

— С вами приятно иметь дело. Я ценю ваши усилия по нашему спасению.

— Это был мой долг.

— Нет, Николай Николаевич, мало кто смог бы так быстро и эффективно организовать наше спасение. Тень военного гения Гусева упала на вас.

— Это уже слишком. Владимир Иванович был такой один. Генерал, может быть мы продолжим наше общение за ужином. Тем более, я уверен, королева захочет узнать подробности гибели мужа от очевидца.

— Королева в состоянии справиться с этим ужасным горем?

— Я несказанно страдаю рядом с ней. Мне всё время кажется, что я недостаточно любил Гусева. Когда я вижу, как она переживает, я чувствую себя грубым и недостойным.

«Нужно перестать спать с Вилей. Это на самом деле нехорошо. Понятно, она не любила его, а Гусев не любил её. Но внешне, наша нынешняя связь выглядит несколько несвоевременной.»

— Жизнь продолжается. Смерть забирает из наших рядов лучших.

* * *

Ужин прошел неудачно. Рассказ Семенова о гибели Гусева выглядел насквозь фальшивым. Ершову постоянно казалось, что генерал чего-то недоговаривает, что-то скрывает.

* * *

— У меня такое впечатление, что Гусева убили, — сказала королева лежа на руке Ершова.

Николай вытащил руку, которую Виля ему уже отлежала, приподнялся, посмотрел в глаза королевы.

— У меня тоже такое впечатление. Только там был Павел Павлович! Почему он не приехал? Где его доклад?

— Ты можешь его вызвать?

— Да. Если смерть Володи не случайна, то моя месть будет страшна.

— Этот ужин испортил мне настроение. Николя, ты не обидишься, если я сейчас уйду. Нет желания продолжать.

— Хорошо.

Глава 19

Революция

— Пал Палыч, что за херня? Такое впечатление, что Гусева убили и скрывают, — не поздоровавшись, набросился на безопасника Ершов.

— Николай Николаевич! Мне запрещено выдавать вам информацию!

— Кто? Кто запретил? Я теперь за Гусева. Я приказываю! Ты слышишь? Приказываю тебе! — Ершов стукнул кулаком по столу.

— Хорошо. Успокойтесь. Вот вам адрес. Поезжайте туда один. Если вам откроют дверь, то … вы поговорите с человеком, который вправе отдавать мне приказы.

— Секреты самого главного секретчика. За мной следят. Французы, англичане, германцы.

— Мои люди их нейтрализуют. Чисто. Без жертв, можете не волноваться, — довольно улыбнулся генерал.

* * *

Ершов поехал на встречу на своем любимом коне, правда, из конюшни Вильгельмины. Ему казалось, что так за ним будет сложнее проследить.

Дверь в дом не была закрыта, и Ершов, постучав молотком, вошел.

В комнате за столом сидел Гусев.

— Рассказывай, — хмуро приказал Ершов.

— В Австрии меня контузило. Сердце, практически остановилось, врачу пришлось делать закрытый массаж. Я подумал, что это удобный случай выйти из игры.

— Зачем?

— Меня все боятся, следовательно ненавидят. Ты, на моем фоне всегда смотрелся адекватным, добрым дядюшкой.

— Расчетливым дельцом!

— Именно! Своим человеком. Ни англичане, ни французы, ни бельгийцы не могут забыть унижения. Развалины Лондона и Парижа, низвержение бельгийского короля, Константинополь и Вена — это злоба и ненависть. А ты намекнул, что тебе нужны войска, и все наперегонки бросились к тебе на помощь.

— Только командующим поставили итальянского генерала, — обиженно сказал Ершов.

— Именно!!! Ты штатский. Ты мешок с деньгами. От тебя не исходит никакой угрозы.

— Володя! Как ты мог? Если бы я не собрал экспедиционный корпус, то казаков уничтожили!

— Если бы итальянцы не подошли к Вене, то казаки покину Братиславу и двинулись к русской границе.

— Хорошо. Володя, что мне делать? У тебя есть план?

— Что делал, то и продолжай. Трахай мою жену. Финансируй революцию в России. Когда Сталин захватит власть, нужно будет добиться нормального мира с Германией. Немецкий Киев — это несколько чересчур!

— У тебя вино есть? Я такие новости должен отметить!

— Коля! Врачи категорически запретили спиртное, жирное, сладкое, перченое, соленое, вкусное. И секс!

— Это Алиса! Это она тебя всего высосала!

— Коля! Жизнь прожита не зря! Весело, энергично, не в кабинете. Поначалу мне такая жизнь была не по нраву. А сейчас я понял. Я был счастлив!

— Володя. У тебя был обычный инфаркт. Организм молодой. Ты восстановишься. У моего отца был инфаркт. Через два года он выпивал бокал вина, плавал в море и занимался сексом… в щадящей позе.

— А лечение в ФРГ ты ему оплатил. Помню. Какие лекарства сейчас есть? Аспирин? Ему две с половиной тысячи лет.

— Кстати, малина или настойка клевера гораздо полезнее чистого аспирина, — глубокомысленно заявил Ершов. — Касательно моего секса с Вилей. Ты, я вижу, его всецело одобряешь?

* * *

Армия царской России развалилась и германские войска заняли Ригу, Ревель, Киев Псков, Минск; Прибалтика была занята полностью, до Петербурга осталось около ста километров. Сталин наконец то захватил власть в столице, Москве и большинстве крупных городов. Он объявил себя президентом и обратился к Франции, Великобритании и Германии, что поддерживает мир на условиях французского президента, то есть без аннексий и контрибуций. Германия промолчала, не признав полномочия Сталина.

К Ершову в Гаагу приехал Михаил Калинин, личный представитель Сталина.

— Иосиф Виссарионович хочет, чтобы германские войска вернулись на свою границу, — заявил Калинин.

— Он думает, что я бог? Дьявол? Сказочный джин? — рассмеялся Ершов. — У нас сейчас главная задача — это признание власти Сталина легитимной со стороны Великобритании и Франции.

— Нет! Нам нужно остановить наступление германских войск. Если Германия захватит Москву и Петербург, то ни Франция, ни Великобритания не признают власть Сталина.

— Разумно, Михаил. А не позвонить ли мне лучшему германскому другу Гусева? — Ершов позвал своего помощника, — Я думаю генерал Зайлер еще не ушел на обед. Попробуй дозвониться до него.

Буквально десять минут спустя Ершов уже разговаривал с Зайлером.

— Guten Tag, Herr Sayler.

— Добрый день, мой «русский» друг Ершов. Я так понимаю, Калинин доехал к вам, в благословенную Гаагу.

— Если бы только Николай Иванович. Ваш коллега Семен Ильич каждый день проедает мне плешь, требует принять меры против агрессивных захватчиков. Может вы, мой друг, приедете завтра в Гаагу? Мы бы сели вчетвером, обсудили экономическую нецелесообразность поведения отдельных лиц.

— С удовольствием. Жена давно хочет навестить Вильгельмину. Поговаривают, королева собирается скоро родить сына Гусеву.

— Или дочь. Это не столь важно для престолонаследия Бельгии и Нидерландов.

— Но, я так понимаю, важно с точки зрения финансовой империи Гусева?

— Когда вас ждать?

— Мне нужно получить инструкции от своего начальства. Я могу к нему сегодня не попасть. Завтра, вечерним поездом.

— Мы будем вас с нетерпением ждать.

Ершов позвонил Семену Ильичу.

— Нужно поговорить.

— Прогулка в парке?

— Желательно.

— Буду через час.

Ершов снова вызвал своего помощника.

— Очистите мне территорию радиусом сто метров вокруг клумбы с анютиными глазками.

* * *

— Не нравится мне германское руководство. Николай Николаевич, ты заметил, как бы оговорку Зайлера? Про приезд Калинина он знает, но ему нужно посоветоваться с начальством. Логическая нестыковка, — сделал вывод Семен Ильич.

— То есть предложений он не привезет? — покачал головой Ершов.

— Ему поручили узнать до какого предела мы готовы идти.

— Я не Гусев! Я не могу захватывать Берлин и Кёльн!

— Можешь! Тебе это делать гораздо легче. От тебя германцы этого не ожидают. Все твои угрозы Зайлер посчитает блефом финансиста. Если хорошо сыграть.

— Где я возьму войска?

— Там же, где в прошлый раз. Франция и Великобритания недовольны усиление Германии. Не так. Непомерным усилением Германии. Пусть бы Германия захватила Ригу, Ревель и Варшаву, но не Киев и Минск. И потом, французские и британские унтер-офицеры! Твоя оплата за австрийский поход — это легенда.

— Разграбление Берлина и Кёльна сделают из меня монстра, — резко воспротивился Ершов.

— Нет. Кто гений, герой, полководец австрийского похода? Макаронник! А ты? Мешок с деньгами, бездумно швыряющий доллары налево и направо.

— Назначь итальяшку снова командующим, и о тебе никто не вспомнит. Кстати, ты можешь продолжить спор с Зайлером в присутствии королевы, а она как бы проговорится, и газеты опубликуют твои ужасные угрозы. Зайлер сделает оценку «блеф», а когда блеф окажется правдой, то генерала нужно будет выгонять со службы.

* * *

Вильгельмина не подслушивала беседу Ершова с Зайлером. Так просто получилось, что помощник Ершова открыл дверь, докладывая о её приходе, и королева услышала, как Ершов мямлил свои «угрозы» о принуждении к миру.

«Боже мой! Будь на его месте Гусев! Тому достаточно было нахмуриться, чтобы у собеседника начинали дрожать коленки!»

* * *

Зайлер еще в Германии понял, что Ершов хочет его попросту использовать. Если Зайлер доложит своему руководству, что Ершов планирует нанять французов, Британцев и итальянцев для захвата центральной части Германии, и выдаст рекомендацию отвести войска, то выставит себя либо паникером, либо купленным Ершовым агентом. Если Зайлер выдаст «приятный» для начальства прогноз, а Ершов разрушит десяток городов Германии, то можно распрощаться с карьерой. Зайлер решил полностью игнорировать предложения Ершова.

— Николай Николаевич, ваши предложения о принуждения к миру сделаны не по адресу. Я здесь неофициально, с частным визитом, сопровождаю свою жену. Она пожелала навестить королеву Вильгельмину, — Зайлер изобразил из себя не генерала, а обычного бюргера.

— Я думал, что вы вправе донести некоторые мысли до руководства.

— Нет. Вам нужно передать свой ультиматум через посла республики Гавайи в Берлине министру иностранных дел Германии.

— Будем считать, что я вам ничего не говорил. Подлое нападения, без объявления, войны послужит для руководства Германии прекрасным оправданием разгрома. Разведка не заметила концентрации на границах империи миллионной армии. Император не мог поверить в варварские методы ведения войны цивилизованными государствами. Это цинично и прагматично. Интересно, кайзер и император считают себя и своих родственников бессмерными?

* * *

Зайлер ехал домой хмурый. Жена пробовала поднять ему настроение, но абсолютно напрасно.

— Какой милый человек этот Ершов. Настоящий джентльмен, не то, что страшный урод Гусев. С ним так приятно беседовать, он так заботлив. Королеве повезло, что в трудную минуту нашелся человек, подставивший своё плечо. Все время говорит о мире, оно и понятно, для бизнесмена мир — это процветание.

— Мир? За чей счет? Германия должна отступить на линию Варшавы. Это позор! — разгневался Зайлер. — Не хочу иметь ничего общего с этой авантюрой Ершова.

— Что теперь?

— Ты собираешь ценные вещи, и завтра же отправляешься в поместье моих родителей. Дай телеграмму своим родителям, что срочно, очень срочно желаешь видеть их там.

— Всё так плохо?

— Всё настолько плохо, что твои родители могут не успеть доехать.

— Я дам телеграмму с ближайшей станции, где паровоз будет заливать воду.

— Умница!

* * *

— Михаил Иванович! Я помогаю Сталину последний раз. Он не выполняет главное условие нашего соглашения. Дворянские семьи должны быть уничтожены, в крайнем случае, валить лес на Колыме. Если Иосиф Виссарионович будет изображать из себя гуманиста, то я заблокирую счета. Даю ему три месяца. Революцию не делают в белых перчатках.

Ершов был несколько зол. Зайлер не попал в его ловушку, и теперь следовало использовать газеты для пропаганды «принуждения к миру».

* * *

Генерал-полковник Мольке младший вызвал Зайлера на следующий день после приезда. Граф дал прочитать генералу газетную передовицу.

— Как это понимать?

— Вы сами приказали считать мой визит в Гаагу частным. Это обычные для газет безответственные заявления. Гавайский посол в Берлине молчит. У нас нет никакого официального основания. Концентрации войск на наших границах не наблюдается.

— То есть, по-вашему, нет никаких оснований для укрепления Берлина лучшими частями, возведения на всех дорогах инженерных сооружений. Мне успокоить кайзера и императора?

— Я думаю нужно переместить руководство в загородные резиденции. Если Ершов решил напасть, то мы не успеем переместить войска и возвести инженерные сооружения. Гусев тщательно готовил свои операции. Он ценил казаков и не любил потери. Ершов считает, что платит своим наемникам достаточно, чтобы они умирали. Он ставит глобальную цель, а макаронник Беллуччи забирает всю славу победы, или горечь поражения. Ершову не нужно время на подготовку. Он бросает своих наемников в костер войны без сожаления.

— Я не смогу обосновать перед кайзером и императором перемещение в загородные резиденции. Меня не поймут. Вашу точку зрения я выслушал, но не согласен с такой оценкой. Я никогда не поверю, что премьер-министры Бельгии и Нидерландов дадут свое согласие для использования своей территории для нападения на Германию. Наши порты надежно защищены от десанта с моря. Франция будет строго соблюдать перемирие. Я отдам приказ не поддаваться на провокации, мало того, наши войска будут отведены от линии соприкосновения на расстояние выстрела. Угрозы Ершова — пустой звук. Рекомендую вам взять отпуск, и уехать в поместье.

— Я никогда бы не посмел без вашего разрешения доводить свои выводы до кого либо. Уверяю вас.

— Сделайте так, как я вам сказал.

* * *

Вильгельм IV снял очки и долго протирал их бархоткой, прежде чем перечитать условия Ершова. Выгода была очевидна, огромна, заманчива.

«Искушение дьявола!»

— Нет, ваше высочество. Наша страна придерживается нейтралитета.

Ершов молча встал, небрежно кивнул головой на прощание, и вышел.

«Грубый, невоспитанный торгаш!» — подумал великий герцог.

«Наивный дурачок!» — подумал Ершов. Николай доехал до посольства Франции и позвонил в Мец Беллуччи.

— Генерал, отдавайте команду на вторжение. Великий герцог не хочет объявлять войну Германии, его нужно будет посадить под домашний арест.

— Ваше высочество, по данным разведки германские войска отошли от границы на милю.

— Тем проще вам будет их атаковать. Мало того, что вы ударите с тыла, так у них еще неразбериха.

* * *

Германия оставила на границе с Францией пятьдесят тысяч штыков. Задача Беллуччи была отбросить их на территорию Франции, чтобы французы имели повод прекратить перемирие. Для этого генерал имел десять тысяч БТР для транспортировки девяноста тысяч пехотинцев. Десятая часть БТР была занята перевозкой артиллерии и боеприпасов.

Германские войска сражались мужественно. Ершов пожалел, что половину пехоты составили итальянцы, англичане сражались, а итальянцы ждали, когда германцы побегут. Австрийский поход создал у макаронников ошибочное представление о войне.

«Нужно было брать только британцев!!! Но тогда Беллуччи следовало менять?» — думал Ершов на второй день безнадежного наступления.

Наконец германский батальон не выдержал обстрела и пересек границу Франции. Французы тут же открыли огонь на всей линии фронта, исключая узкую полосу, где в плен сдавался батальон, нарушивший перемирие. На следующий день были захвачены Штутгарт и Франкфурт-на-Майне. Германский посол постоянно обивал пороги министра иностранных дел Франции. Он доказывал, что германские войска вынудили пересечь границу Франции.

— Если бы Германия не перебросила свои войска на восточный фронт, то этого не случилось. Если бы Германия не рассматривала перемирие, как возможность захватить Российскую Империю, и не рассматривала девять месяцев условия мира без аннексий и контрибуций, то этого не случилось. Предложите России мир, и ваши проблемы будут решены. Иначе два миллиона наших солдат займут Германию, и условия мира могут быть не столь приятны. Например, контрибуция в размере годового бюджета, — сказал в неофициальной беседе послу помощник министра иностранных дел, странным образом напоминающий Ершова.

* * *

Самолеты Ершова имели большую скорость, быстрее набирали высоту, летчики имели огромный опыт. В результате, превосходящие силы германской авиации были уничтожены за неделю. У истребителей было по двадцать-тридцать сбитых самолетов противника на счету. Потери у Ершова имели случайный характер.

БТР имели полное преимущество над тыловыми частями германской армии. Дивизии снимали с восточного фронта, но железные дороги были перегорожены разбитыми составами, самолеты бомбили ремонтные бригады, не давая растаскивать вагоны.

* * *

Вильгельм II с презрением смотрел на Ершова. Фон Бюлов покинул Берлин вовремя, а император протянул, мышеловка захлопнулась, и только смерть могла спасти его от бесчестья.

— Вы можете не угрожать мне, я готов к смерти, и не подпишу ваш «мирный договор»!

— У кого есть своя собака — тому не обязательно лаять самому, — засмеялся Ершов, — Охрана! Оставьте нас!

Все вышли. Но человек в маске остался.

— Кому нужна ваша смерть? Я прикажу уничтожить Берлин, Кёльн, Дрезден, два десятка крупных городов. Вернее их население. Десять миллионов жителей. Я прикажу…, — сказал человек в маске. Он снял её, и император увидел Гусева.

— Сюрприз!!! — засмеялся Ешов. Он по-детски захлопал в ладоши.

— Этот макаронник Беллуччи воюет в белых перчатках. Пришлось приехать самому. Хочешь сделать, как следует — сделай сам, — недовольно буркнул Гусев.

— Ваше императорское величество, подпишете мирный договор сразу, или для начала прочитаете его? — глумливо спросил Ершов.

— Прочитаю, — обреченно заявил император.

Глава 20

Мир

Император прочитал договор и нахмурился.

— Мир без аннексий и контрибуций. Что же тогда представляет собой секретное приложение номер один? Я должен узаконить воровство у моей страны золотого запаса и императорских сокровищ? Это и есть контрибуция! Как вы представляете себе появление императора на официальный прием без короны?

— Согласен. Николай, зачем тебе короны? Может быть лучше восемь паровозов G8? — недовольно посмотрел на друга Гусев, — Ваше императорское высочество, прошу вас, внесите от руки исправление. «Заменить императорские регалии на поставку восьми паровозов G8». Согласны?

— Что касается золотого запаса. Без него марка мгновенно обесценится, — сделал вторую попытку император. Он поморщился, ожидая «замены» на тысячу паровозов.

— Строительство десяти тысяч километров железной дороги будет уместно. И дорогой мой «генерал», — Ершов подчеркнул презрение к военной специализации Гусева, — Мне нужно будет найти для Нидерландов другие заказы!

— Ваше императорское величество может оставить свой золотой запас себе, — подвел черту Гусев.

— Я не возражаю, — кивнул головой император.

— Пишите, ваше императорское величество, — Гусев уселся напротив императора, но так, чтобы при открывании двери его лицо не было видно.

— Теперь пункт третий мирного договора, — поднял палец вверх император, — В этой войне нет победителей? Формально!

— Да!

— Почему главы Франции, Великобритании и США (АНТАНТА) — мировое правительство? США вообще не воевали.

— Что вы предлагаете?

— Включить Германию в мировое правительство.

— Зачем вам это?

— Я хочу поместить в сферу германских интересов Австрию и Моравию. На оккупированных Германией землях создать Польшу, Литву, Эстонию и Латвию.

— Франция и Великобритания никогда не пойдут на включение Германии в состав АНТАНТЫ. Это исключено, — заявил Ершов, — Кроме того Рига, Ревель, Минск и весь правый берег Днепра — это Польша! Вам дается месяц на вывод войск. Британия, Франция и Италия вводят туда свои войска.

— Ваши русские друзья вас проклянут!!! — ужаснулся император.

— Если вам станет легче, то признание режима Сталина Францией, Великобританией и США возможно только в обмен на признание царских долгов.

— Сталин на это не пойдет! — уверенно заявил император.

— Он пойдет на любой позорный мир. У него нет армии. Для оккупации Москвы и Петрограда Британии достаточно месяца.

Гусев натянул на лицо маску.

— Ваше императорское величество, не стоит уточнять, что говорить о покойниках не надо?

— Конечно. Зачем пугать хороших людей?

— Охрана!!! — крикнул Ершов, — Отведите императора к себе.

Когда Ершов остался с Гусевым наедине, он спросил.

— Император прав. Россия вся в дерьме, и даже Германия в шоколаде.

— Унижение Германии стоило нам Гитлера. Огромная Польша станет прекрасным буфером между СССР и Германией. Мы знаем столько месторождений, что СССР очень быстро вырвется вперед и станет сильнейшим в мире. Что касается долга перед Францией, то я его заплачу сам. Выкуплю у Сталина дворян и казаков. Всё равно Франция обязана выплатить мне контрибуцию. Это будет перекладывание денег из одного кармана в другой. Можно подумать, что Франция и Англия дали бы тебе войска на других условиях. Вопрос стоял просто. От России при любом варианте отнимали громадный кусок территории. Если его получала Германия, то она становилась супердержавой. Если Франция и Британия создают Польшу, то Германия остаётся при своих, а новое государство имеет такую же аморфную структуру, которая погубила Автро-Венгрию.

— На переговорах и французы и британцы сделали вид, что забыли про Босфор и Дарданеллы. Это явная подачка Сталину, — заявил Ершов.

— Иди. «Обрадуй» Калинина гнусным миром, — поторопил Ершова Гусев.

* * *

Лицо Калинина казалось маской из камня. Две скупые слезы вытекли из глаз, оставив на щеках влажные дорожки. Михаил плюнул на пол, хотя хотел дать Ершову пощечину. Глаза Калинина высохли, он презрительно улыбнулся, и, не говоря ни слова, ушел.

Гусев видел отъезд Калинина. Володе недолго пришлось ожидать Николая.

— Он считает меня всесильным. Богом? Чертом? СССР так или иначе, но получил два месяца передышки. Воевать с французами и британцами на порядок проще, чем с немцами. У немцев военный опыт, дисциплина, они вояки.

— Не оправдывайся, — похлопал по плечу друга Гусев.

— Я вложил в эту операцию тридцать шесть миллионов долларов!!!

— О-ооо! Я восхищен твоей невероятной щедростью.

— Как ты думаешь? Сталин согласится на этот мир?

— Коля, мы уже обсуждали с тобой эту тему. Мир с Германией и создание Польши — это два разных документа. Мир с Германией для СССР выгоден. Признание Польши или царских долгов fifty fifty. Если Сталин уверен в своем положении, то он примет условия АНТАНТы, если его положение неустойчиво, то «патриотизм» прекрасный инструмент в руках его врагов. Поэтому Сталин может выбрать войну в ущерб интересам СССР.

— Патриотизм — прибежище негодяев!

* * *

Сталин отреагировал на новости Калинина достаточно спокойно. Его устроило перемирие, а образование Польши он воспринял как прекрасный шанс дальнейшего включение в состав СССР Польской социалистической республики. Через три месяца его мнение кардинально изменилось, АНТАНТА собрала сейм, где был избран новый король Польши Кароль I, сын Гусева. Германский император мгновенно признал избрание Кароля I и пообещал Польше беспроцентную ссуду на двадцать лет, с началом выплаты через десять лет, для закупки в Германии восьми паровозов и строительства в Польше десяти тысяч километров железнодорожных путей. Вдовая королева Бельгии и Нидерландов Вильгельмина подарила Польше десять тысяч БТР и две тысячи самолетов. У королевы родился сын, которого все признали ребенком Гусева. Дворянское собрание Люксембурга избрало его великим герцогом. Руководство АНТАНТы начало рассматривать вопрос о конфедерации трех стран в Бенелюкс. Двоюродный брат Гусева женился на Роз-Мари и усыновил ребенка жены, которого все, теперь уже открыто, называли сыном Гусева. Как только это случилось, германский император начал консультации с сеймом Чехии о выборах короля.

Сталин вызвал Калинина.

— Как продвигается продажа казаков и дворян Ершову?

— Фактически отгружены два миллиона сто тысяч казаков и шестьсот тысяч дворян. От Ершова получен аванс в размере двух миллионов долларов на отгрузку очередной партии в количестве сорока тысяч. Всё идет строго по согласованному графику, товарищ Сталин.

— То есть польская армия в настоящий момент по боеспособности уступает только германской армии? Вильгельмина снабдила её самолетами и БТР, а мы передали проверенный в боях офицерский корпус и казаков — профессиональных военных.

— С артиллерией у них плохо, — подсластил пилюлю Калинин.

— Поэтому Вильгельмина собирается продать Польше весь свой парк орудий. «В рамках модернизации», так сказать.

— Если мы прекратим поставку Ершову казаков и дворян, то не сможем найти деньги на выплату Франции долгов. Ершов перестанет оплачивать оборудование для строительства заводов. АНТАНТА начнет помогать Османской империи, и Босфор с Дарданеллами нам не видать.

— Хорошо. Поступим хитрее. Прекратим поставку мужчин боеспособного возраста. Будем поставлять детей, стариков и женщин!

— Через три месяца останутся только мужчины.

— У нас есть три месяца на решение вопроса! Три месяца! Мы успеем захватит проливы???

— Должны, товарищ Сталин!

* * *

Мичман Михаил Шибаев решал для себя главный вопрос: жить или умереть.

Всех офицеров на кораблях, кроме мичманов и лейтенантов арестовали, поместили на баржи и куда-то увезли. Куда именно, выяснилось две недели назад. На этот раз арестовали мичманов и лейтенантов. Шибаев стоял на борту баржи со связанными руками. Рядом стояли другие офицеры и их семьи. Семьи Щибаева не было, видимо, мать и младшую сестру утопили вместе со старшим братом. Михаилу привязали на ноги камень. Офицеров и гражданских начали толкать в воду. Там, в прозрачной воде, были видны утопленники. Лицо каждого мужчины казалось Михаилу лицом брата, которого увезли с корабля в первой партии арестованных. Лица женщин напоминали маму, а детские лица были похожи на младшую сестренку. К барже подошел катер, и пропитой, сифилитический голос приказал прекратить казнь.

Комиссар поднялся на борт и предложил офицерам отработать жизнь и свободу. Предстояло захватить Константинополь. Те, кто проявят героизм, будут отпущены в Польшу. Все согласились не раздумывая. Две недели спустя Черноморский флот превращал старинный город в груду щебня, и готовился высадить десант.

Шибаев долго думал над обещаниями комиссара, и решил, что тот не сдержит слово. Михаил решил взорвать корабль. Как назло навстречу ему попался новый командир корабля Музыка.

— Что-то у тебя, сволочь офицерская, рожа слишком гордая. Пакость какую задумал?

Шибаев промолчал.

— Точно. Задумал, мразь. За борт его!

Шибаеву сломали шею и выбросили в море.

— Классовое чутьё оно такое!!! — гордо сказал Музыка.

Матросы одобрительно зашумели.

* * *

Ершов недовольно посмотрел на Калинина.

— То, что вы уничтожили флотских офицеров и членов их семей, я однозначно приветствую. Но поставки вами дворян и казаков тоже важная часть программы оздоровления страны. Мне нужны рабочие руки, а вам нужны доллары. Евреев можете продавать в США, я их брать не намерен. Могу взять за полцены поляков и германцев.

— Почему за полцены? Германцы великолепны. Они трудолюбивы и отличные вояки, — возмутился Калинин.

— Поляки бегут через границу в Польшу самостоятельно. Германцы не хотят работать в Южной Африке, стремятся на историческую родину, — возразил Ершов.

— Предлагаю за полцены русских. Купцов и кулаков. Возьмете?

— Только за треть цены. Это торгаши. Чем они отличаются от евреев?

— Хорошо! По рукам. За треть цены! — обрадовался Калинин.

«Торгаши??? А сам кто? Самый торгаш и есть!» — подумал Калинин. Он посмотрел на мозолистые руки Ершова, потом на свои, и задумался.

* * *

Гусев пил полезный травяной чай, Ершов изображал удовольствие, пил за компанию.

— Надо поставлять Сталину оборудование для завода тракторов в кредит, — не выдержал молчанья Володя.

— Сядет на шею! — отбил попытку Николай.

— Это мои деньги!!! — возмутился Гусев.

— Воскресни!

— Сволочь!

— Это комплимент?

— Я теперь никто?

— Твои деньги у Кароля I, у Семена I, у султана Оманской империи, у великого герцога Люксембургского…

— Стоп!!! Почему МОИ деньги у ТВОЕГО сына??? — возмутился Гусев.

— Хорошо, двести миллионов можешь забрать, отработал назад Ершов. — Приданное дочкам откуда брать собираешься?

— Двести миллионов — это двести миллионов. Франция выплаты по контрибуциям должна.

— Нет денег Франции от СССР, значит и Франция ничего не сможет тебе отдать.

— У меня есть акции!

— Нет. Акции прибавляют по десять процентов в год. Пора притормозить Сталина. Он должен научиться считать!

— Ха! Ты же говорил, что Калинин предлагает тебе купить Аравийский полуостров у Турции второй раз, — засмеялся Гусев.

— Да. Сталин захватил в плен султана, и вспомнил о продаже им полуострова во время, когда казаки грабили Константинополь, — поддержал веселье Гусева Ершов.

— Это глупость! Полуостров уже мой. Вернее, Оманского султана. Но пятьсот тысяч можно дать. Повод для финансирования СССР вполне хороший.

— Согласен, — подтвердил Ершов.

Друзья помолчали, с отвращением прихлебывая полезный чай.

— С Гавайев известий не было? — спросил Гусев.

— Твоя Жюли ведет себя прилично. Если есть кто-то, то она это умело скрывает.

— Твоя то как?

— Жена? Развлекается. На островах демократия, и оппозиция может свободно ругать короля. Моя жена решила этот вопрос кардинально, она вызывает ругателя на дуэль, выбирает шпагу, и убивает соперника.

— Она мастерски владеет шпагой, а потомки крестьян, увы, но нет. Это же убийство!!! — возмутился Гусев.

— Знаешь. Чем бы жена не тешилась, только бы не забеременела. После восьмого поединка все стали такие молчаливые.

— Никто не захотел умирать?

— Да.

— Что-то случилось? Ты весь день не такой.

— Твоя Алиса звонила. Хочет, чтобы я сопроводил её в Прагу. Желает увидеть сына.

— Ты собрался трахаться с Алисой??? — Гусев разозлился. Его лицо покраснело.

— Нет. Упаси боже. Я не выдержу таких нагрузок, — успокоил друга Ершов.

— То есть в принципе ты не против???

— Против! Категорически против! Но знаешь, когда женщина настойчива, то отказать крайне сложно. Можно смертельно оскорбить, — начал мямлить Ершов.

— У тебя есть решение?

— Воскресни для Алисы.

— Она захочет один нежный поцелуй, потом еще... И я труп, — мрачно заявил Гусев.

— Могу отказать ей в поездке. Я занят. Заболел. Сломал ногу.

— Так тоже не очень. Поезжай, но скажи, что к старости начались боли в сердце.

— Она захочет один нежный поцелуй, потом еще... И я труп, — мрачно заявил Ершов.

— Возьми с собой мадам Ку-ку. Нагло, демонстративно. Хотя... возвращение в этом случае на Гавайи будет для тебя крайне опасно. Хорошо. Рискнем. Может быть Алиса не станет соблазнять моего лучшего друга. У неё есть гордость!

— В крайнем случае, я сделаю это медленно и печально.

* * *

Алиса выглядела ужасно. Бледная, худая, с черными кругами около глаз. Волосы потеряли свой блеск и казались паклей. На вопросы Ершова она отмалчивалась, но в конце концов рассказала, что после смерти Гусева практически не спит.

— Ночью в замке становится тихо, и у меня начинаются галлюцинации. То я услышу шаги Гусева. У него очень характерная походка из-за травмы ноги. То мне кажется будто рядом на кровати спит Володя, и очень характерно сопит. Когда сестра еще не уехала в Прагу, она приходила ко мне вечером, болтала всякие глупости, создавала звуковой фон. Я засыпала. Когда я осталась одна, галлюцинации возобновились.

— Лекарства?

— Травы. Пустырник, валерьяна. Не помогают, — обреченно сообщила Алиса.

— Служанка? Пусть она вам поет колыбельную.

— Она меня раздражает. Я злюсь. Схожу с ума. Мне нужен близкий человек. Отвезите меня к сестре. Прошу вас, Николя!

— Я приехал именно для этого!

«Эти фантазии про бурный секс с Алисой оказались абсолютно беспочвенны. Если бы Гусев увидел её сейчас, у него и мысли такой не возникло», — подумал Ершов.

Вечером Ершов проводил Алису в спальню.

— Николя, посидите рядом, держа меня за руку. Спойте русскую непонятную колыбельную, — попросила Алиса.

Ершов сидел на стуле до двух часов ночи. Потом вздремнул и упал на пол.

— Идите спать, Николя. Видимо, моя идея была глупой, — отпустила Ершова француженка.

* * *

На следующий день Ершов проспал до обеда. За столом он немного выпил, и ему в голову пришла гениальная идея: нужно немного подпоить Алису. Она расслабится и заснет. На ужин Николай подмешал в гранатовый сок немного вина. Ершов забыл, что алкоголь действует на француженку «особым образом».

Алиса завалила Ершова в постель сразу же. Без разговоров и поцелуев. У обоих долго не было секса, и безумие продолжалось сутки напролет. Наутро Алиса рыдала.

— Я дрянь. Я шлюха. Я падшая женщина. Как я теперь появлюсь в Праге? Сестра сразу поймет всю глубину моего падения. Я не смогу смотреть в глаза Семену. Святой человек! Порядочный, высоконравственный! Он запретит мне общаться с сыном, и будет абсолютно прав.

— Алиса! Вы ни вчем не виноваты! Это я подмешал вина в сок. Забыл про вашу нетерпимость к алкоголю, — Ершов стоял на коленях, успокаивая француженку. Он целовал ей руки и это по закончилось.

Или хорошо. С какой стороны посмотреть. Целую неделю Алиса высыпалась после ежедневного бурного секса. У неё появился аппетит, лицо посвежело, волосы заблестели. Глаза заиграли лукавством. В Прагу Алиса решила не ехать.

Эпилог

В 1927 году Семен I посчитал, что стал слишком стар для роли монарха, и крошечная страна собрала весь цвет Европы на коронацию Жан-Поля. Гусев умер девять лет назад. Ершов успел собрать на его похороны всех его потомков. Три дочери, приемный сын — султан Оманской империи, непризнанный Гусевым Кароль I, единственный официальный сын Владимир — великий герцог Люксембургский считали себя братьями и сестрами, охотно знакомились, не задирали нос. В Праге, повзрослевшие потомки, обсуждали больше вопросы коммерции, чем саму коронацию. Семейство превращалось в клан. Сыновья Бузова начали агитацию против Ершова. Когда, после совершеннолетия, они запретили использовать своё наследство для помощи СССР, Николай был вынужден согласиться. Но Бузовы агитировали детей Гусева, чтобы те не давали своих средств на эти цели. Только благодаря Ершову состояние и тех и других выросло в разы, завещания Гусева и Бузова прямо указывали на финансирование СССР, но патриотизм молодого поколения не имел отношения к России. Бузовы говорили, что старику Ершову за шестьдесят, что он выжил из ума, что его советы глупы, а мнение безнадежно устарело. Бузовы требовали прекратить финансирование СССР, смеялись над советским строем, презрительно отзывались о Сталине. Глава СССР приехал на коронацию заранее, чтобы обговорить с Ершовым строительство новых заводов на Урале, и решить с королем Польши пограничные споры. Кароль жестко пресекал любые погони пограничников за беглецами. Пользуясь безусловной поддержкой АНТАНТы и Ершова, Кароль экономил на военных расходах, но нагло провоцировал СССР на пограничные конфликты. Как только пуля перелетала через границу, поляки открывали яростный огонь, а советским войскам был отдан приказ избегать провокаций.

* * *

Ершов давно не видел Сталина и был искренне рад встрече.

— Я приготовил, для тебя, мой друг, обширную культурную программу: поход в оперу, драматический театр, кино, на концерт эстрадной музыки, в филармонию.

— Нет. Если мой народ лишен этих развлечений, то будет аморально мне посещать их здесь.

— Советский народ никогда не видел этот буржуазный разврат. И это правильно. Кто всегда сидел в ресторанах? Бандиты, воры, коррупционеры!!! Нет возможности купить шубу, сшить модный костюм, купить золотое кольцо, посетить ресторан, построить дом, купить картину, хрусталь — нет необходимости воровать. Нет оборота денег! По зарплатной карточке тебя обслужат в одном, и только одном магазине. Все твои доходы — зарплата! Я целиком поддерживаю равенство в СССР, — восхищенно поддержал Сталина Ершов.

— СССР уже производит больше всех в мире тракторов! — гордо поднял голову Сталин, — У каждой семьи есть квартира. Все одеты, обуты, никто не голодает. Мы этого добились за двадцать лет! В этом году планируем перейти на девятичасовой рабочий день, в субботу — шесть часов. В каждом городе у нас есть цирк.

— Трактора — это хорошо. Но нужны паровозы, рельсы и вагоны. Сроки освоения оборудования срываются. Кто виноват? Вредители? Враги народа? Давно пора заменить царских инженеров на советских. Почему продолжается бегство в Польшу? Кто может рассказать людям сказки о тамошнем рае? У жителей есть радиоприемники?

— Николай Николаевич, поговорите с Каролем. Поляки сбрасывают с воздушных шаров листовки, мелкие подарки, конфеты. Это нетерпимо. Это метод ведения войны. Кароль дождется, я устрою ему пограничный конфликт с захватом Варшавы, — зло заявил Сталин.

— Зачем ждать? Я приглашу его сейчас, выясним позиции.

Пока помощник ходил за Каролем, Ершов достал бумаги и стал методично допекать Сталина своими придирками. Кароль пришел возмущенный.

— Только из уважения в вам, дядя Коля.

— То есть конфликт со Сталиным для тебя неважен? — резко повернулся к Каролю Ершов.

— Хотите захватить Варшаву? Милости просим, Иосиф Виссарионович! Через два месяца после этого СССР перестанет существовать!!! — Кароль сел нагло, перекинул ногу на ногу, и едко улыбнулся.

— Кароль! Ты готов превратить свою страну в развалины??? — возмутился Ершов. — Тебе сколько лет?

— Задай тот же вопрос своему любимцу! — отпарировал польский король. — Польша превратится в пожарище, но как феникс воскреснет из огня. Станет великой! От Балтики до Тихого океана!

— Ты специально провоцируешь Сталина пограничными конфликтами!

— Моих провокаций легко избежать. Пусть отведет войска от границы на десять километров.

— Ты об этом пожалеешь, — зло прошипел Сталин.

— Нет! Не будем торопиться. Это деловое предложение, — не согласился Еов, — Но воздушные шары необходимо запретить!

— Хорошо! Дядя Коля, я всегда готов к компромиссу!

* * *

Сабина перестала опасаться неприятностей при посещении родины. Напротив, чувствовала себя дома свободно и комфортно. Разведка не пыталась каким либо способом напомнить о себе, а аристократия Британии не вспоминала старых грехов, её незаконного рождения.

Перед самым её отъездом шеф разведки напросился на «файф-о-клок». Они не были знакомы, и его интерес немного озадачил гавайскую королеву.

Сабатини привез с собой толстую папку документов.

— Не желаете ознакомиться, ваше королевское величество?

— Да. Раз уж вы затруднили себя дальней дорогой, полковник.

Сабина долго перелистывала страницы донесений агентов. Сын у королевы Вильгельмины родился от Ершова. «Гусев знал. Володя тот еще циник.» Дочь у Алисы вне всякого сомнения… «Николя особо не скрывал эту связь. Посещал француженку в долгие месяцы своей свободы в Европе.» Сабина мастерски изобразила гнев.

— Вы раскрыли мне глаза, полковник.

Сабатини не поверил. Он читал досье на Сабину, одного из самых лучших агентов Британии.

— Маленькие приключения в его возрасте естественны. Но, старый ловелас тратит деньги вашей дочери на сомнительные проекты в России.

Долгий разговор затянулся до темноты. В конце Сабатини понял, что Сабина не заинтересована в его интригах. И решил бросить на весы дополнительный аргумент.

— Ваш зять, барон Бузов долгое время ведет переговоры с нашими инвесторами о короне Греции.

— Я бы это сформулировала иначе. Греция не в силах оплачивать даже треть своего долга, и британские кредиторы пытаются найти молодого амбициозного «креза» для продажи ему бесполезного украшения — греческой короны, — ехидно поправила Сабатини Ершова.

— Во всяком случае, Бузов предварительно согласился на «бесполезное украшение», при условии уменьшения суммы долга втрое и замораживании начисления процентов. Видимо, его юристы поработали неплохо, график выплаты долга привел британских банкиров в шок.

— Меня нельзя убедить такими аргументами. Выбрасывать гигантские суммы на ветер, за глупое «ваше величество» — это смешно. В двадцатом веке миром правят деньги. На треть греческого долга можно построить огромный горнодобывающий комплекс в Южной Африке, пяток заводов по обогащению руды и десяток фабрик.

— Бузов купил своей жене платье стоимостью половины моего годового оклада. Сделайте приятное своему зятю, выполните мою маленькую просьбу.

— Как же вашим банкирам встал поперек горла Сталин!!! Где его экономические новшества нанесли толстосумам такой невосполнимый урон?Хорошо, добавьте к условиям Бузова отсрочку на начало выплаты долга в десять лет. Через три дня я буду в Праге. Жду вашу телеграмму. Лишь одно слово. «Да» или «Нет». А сейчас напишите мне весь список ваших банкиров.

— Зачем вам, прекрасная Сабина, список банкиров? — изобразил недоумение Сабатини.

— Вдруг, кто-то из них сорвет коронацию Бузова. Вы, понятно, ответите по всей строгости, но этого мало.

— Хорошо. Если вам это доставит удовольствие.

— Чувство глубокого удовлетворения.

«Я, пожалуй, сам отдам приказ на ликвидацию любого чересчур ушлого банкира, не дожидаясь реакции этой любительницы смерти. Мне казалось, что краски в её досье слишком уж кровавые. Но глядя в её глаза меня охватывает ужас.»

* * *

До отъезда Сталина оставалось меньше двух часов, когда Калинин сообщил ему о появлении Ершовой.

— Давно тебя не видела, Иосиф.

— Что-то срочное? Дорогая Сабина.

— Выйдем на веранду. Выпьем чашечку чая. Поговорим пять минут.

— Хорошо, — после долгого раздумья согласился Сталин.

Веранда была полностью пустая, если не считать дюжины советских охранников.

— Ты хочешь сказать мне что-то важное?

— Спросить. Что ты такой натворил, что стал поперек горла британским банкирам?

— Спроси у мужа.

Сталин сделал смертельную ошибку, он пригубил свой чай.

Через сутки, уже после пересечения границы СССР, у Сталина заболело сердце. Через час он потерял сознание, и умер.

* * *

На место Сталина выбрали Калинина. Он устраивал все группировки, по настоящему сильных политиков, как временная фигура. Это было ошибкой. Калинин хитро лавировал между силами, постоянно ослабляя то одну то другую группу. Ершов поставил на Калинина, Николаю не нужны были дальнейшие потрясения. Калинин мягко доводил до сведения каждого, откуда у финансов растут ноги.

Единственная проблема заключалась в переходе к неравенству. Появились ателье, рестораны, театры, кинотеатры. Были построены конфетные фабрики. СССР превращался в социализм брежневского толка.

___________________________________________

Послесловие от автора

В 1890 год попали пятеро человек.

Гусев Владимир Иванович удачливый старший лейтенант РФ. Высшее

образование РФ.

Ершов Николай Николаевич знаток двигателей катеров и яхт. Высшее

образование США.

Бузов Валерий высокий красавец и балагур. Начальные знания двух курсов

училища. Неудачливый торгаш.

Клячкин Сергей Борисович. Начальные знания двух курсов училища.

Посредственный торгаш.

Светлана Кимовна (Бузова) дипломированный переводчик. Английский, немецкий.

Никто из попаданцев не имеет университетских знаний экономики, не

является профессором, доктором наук политологии или экономики. Не говоря

уже об экономике переходного периода. Что не мешает им строить планы по

УЛУЧШЕНИЮ социализма. Собственно, они не разбираются также и в медицине.

Что не мешает Гусеву и Ершову лечить сахарный диабет Клячкина. Сергей

умирает.

Ершов женится на супер агенте британской разведки Сабине. Это, так

сказать, полковник кейджиби в юбке. Она "помогает" мужу своими обычными

методами навести "порядок" на Гавайях. Убивает оппозиционеров и

запугивает остальных.

Ершов же бездельник. Он не хочет управлять всеми жителями Гавайев

напрямую, пытается внедрить в республике рыночную модель типа Швеции,

Норвегии или Финляндии. Честные выборы, независимая пресса, выборы судей

и полиции, высокие налоги на богатых, социальные блага для всех. Школы,

медицина, универы. Ершов хочет освободить себе время для работы в

мастерской.

Гусев совсем не интересуется управление государства. Он занят

подготовкой армии бандитов для грабежа. 500 000 индусов убиты за "КЛАД"

в храме Падманабхасвами. 1 000 000 британцев убиты в Лондоне, где добыча

стала вдвое весомей, чем в Индии. 500 000 австрийцев убиты в Вене. В

Южной Африке Гусев уничтожает 300 000 британских солдат и получает на 99

лет во владение ЮАР. Во Франции Гусев уничтожает 300 000 солдат и

получает весь золотой запас и контрибуцию. Гусев самый эффективный

менеджер всех времен и народов.

Целью УЛУЧШЕНИЯ социализма в СССР друзья признали ликвидацию в партии

большевиков врагов народа. В партии должны остаться только рабочие и

крестьяне. В СССР должны остаться только рабочие и крестьяне. Все

граждане СССР должны иметь одинаковые: жильё, одежду, пищу, мед

обслуживание, развлечения (цирк).

Сами попаданцы жить в СССР не планируют.

С точки зрения формальной логики, для разумного улучшения социализма в

СССР двое-трое попаданцев должны были бы пойти учиться в лучшие

университеты на экономику и политологию, затем специализироваться в этих

отраслях, набираться знаний, проводить диспуты с опытными коллегами. Но,

видимо, это не наш метод. Такая глупая ересь не придет в голову никому.

Должен сказать, что не читал ни одного романа, где такая схема применяется.

Я, как автор, тоже играю на стороне попаданцев. Всё население СССР

стройными рядами поддерживает Сталина. Все довольны квартирой 10 кв.м.

без туалета и кухни, одинаковыми фуфайками, одинаковыми котлетами, не

знают о существовании пальто, кино и золотых кольцах на свадьбу.

Я подыгрываю попаданцам в их личной жизни. Переводчица выходит замуж за Бузова. Тот моложе её на 15 лет. Хотя жена не пилит Валеру за его бесчисленные похождения на стороне.

Гусев, с безобразными шрамами, испытывает натиск молодых, умных красавиц. Аристократки выстраиваются в очередь, чтобы сделать ему минет. Баронесса, принцессы, королева...

Женщины Ершова не менее великолепны. Но Николай шпилит заодно и любовниц Гусева. При этом мужикам уже за тридцать, а они легко заходят на третий раз. Лишь ближе к 40 у Гусева начались проблемы с сердцем.

Единственный неудачник на бабском фронте — Клячкин. И то, лишь только потому, что он влюбился в жену Гусева, и та в этот момент была уже беремена.

Я подыгрываю Гусеву во всех его авантюрах. Володя уничтожает несметные полчища врагов, иногда без особых потерь, иногда с громадными потерями. Но он всегда победитель!!!

Ершов получает огромные доходы от своих «изобретений». Все знают историю. Многие выдающиеся изобретатели умирали в нищете. Но Ершов имеет доходы такие же, как Гусев от грабежей.

Я подыгрываю жене Бузова. Она помнит составы сталей. В её сумочке лежит травматик «Макарыч». Она умна, расчетлива, прагматична и решительна.

Маленькая оторва, Франческа, жена Гусева внезапно становится супер компьютером. Она ведет всю бухгалтерию огромной армии.

Я постоянно подыгрываю попаданцам во всем.

Гусева боготворят все его соратники. Китайцы, казаки, русские офицер. Враги его боятся по усрачки. Президенты, короли, императоры должны ненавидеть, но они его уважают. Вот такой нонсенс.

Ершова все олигархи признают за равного??? Это там, где отслеживают предков на семь поколений.

Любая ошибка, оплошность, дурость сходит попаданцам с рук. Нелепые слухи о том, что Гусева нельзя убить, принимаются на веру, при малейших совпадениях.

Отдельно остановлюсь на педофилии.

Мне кажется дичью, когда девочки влюбляются во взрослых мужиков. Девушки. Возможно. Но девочки! Для них мужик 35 лет — глубокий старик.

То есть в книге есть множество моментов, которые для меня — рояли. Мало того. Я не ставлю себя на место ни одного из героев. Я думаю, что герои с таким происхождение, образование, воспитанием могли бы стать такими, как я я их описал. Но сам я не хотел бы быть ни Гусевым, ни Ершовым, ни Бузовым, ни Клячкиным. Если выбирать из четверых, то наиболее симпатичен мне Бузов. Бездельник, балагур, бабник. Он открытый для всех. С ним все хотят дружить. С ним приятно выпить. Он любить авто и самолеты. Он поёт, он играет на гитаре. Он постоянно делает ошибки.

Всё очарование, весь кураж.

Я написал эту книгу не с целью раскрыть рецепт спасения СССР. Я его не знаю. У меня нет гениальности, достаточной для выявления причин разрушения империи. Я читал достаточно наивные рецепты, где главным является написание писем в политбюро. Есть еще книги катастрофы. Когда весь мир умирает, но остаётся СССР.

Сейчас РФ строит рыночную экономику. Строит 30 лет. И видимо будет строить ещё 30 лет. Переходный период.

Любому человеку, и мне тоже, в молодости жилось на порядок лучше. Если бы была возможность вернуться в молодость, то многие согласились.

Ностальгия.