Танго с призраком - 4. Танго Нуэво

Трупы — молчат!

Если ничего из них не делать, там, призрака, вампира, зомби... они будут молчать! И если сделать — они будут молчать. Или говорить, что понадобится их создателю. А еще их можно раскромсать, сжечь, вынести на ледник, похоронить... да что угодно можно! И это тоже — счастье!

А с этим придурком что сделаешь? Убить его? Да в любой момент! Три минуты, из них двадцать секунд на убийство, полторы минуты на поднять зомби и остаток времени, чтобы он сам захоронился, где поглубже. А надо расспросить!

М-да... история у семейства Наранхо...

Два брата, Альберто и Хуан, вот Альберто и женился на синьоре Пилар Наранхо. И та, как более умная, решительная и жесткая, загнала мужа под каблук, открыла ателье, обеспечивала семью...

Мужчина только попискивал, не сильно, когда рога на уши уж очень давить начинали. Но не сопротивлялся. Ибо лень...

Мужчина, называется. Тьфу.

Хуан женился на матери Тересы. На Марии Леноре. И вот там семье пришлось солоно.

Торговать собой мужчина супруге не позволил. А сам зарабатывать... он, конечно, старался. Но когда жена то беременная, то с ребенком, поневоле деньги расходиться будут. То помощь по хозяйству нужна, то ребенку чего... да и болеют дети частенько.

Тереса была третьим ребенком, девочкой, но после нее были еще пять малышей. И помогать матери она старалась, и за братьями-сестрами приглядывать, и что по дому делать.

И все равно...

Не хватало.

Чего? Вот всего и не хватало. И честно говоря, мать Тересы была против ее подработки. Когда Тереса была дома, с деньгами было похуже, а вот с временем куда как получше. Она ж на себе большую часть обязанностей и тащила.

Но...

Дома можно век просидеть. А девчонке ж было интересно... хотя конечно, глупость это несусветная с ее работой...

— Почему? — удивился Хавьер.

И получил в ответ семейную программу от Пабло. А зачем бабе знания? Моды какие-то, ателье.... Мужа и детей обшивать — и так хватит! А он ведь не абы что, он жениться, по-честному...

Хавьер едва не зашипел от гнева. А Пабло показалось, что ему за шиворот углей насыпали. Которые и жгут одновременно, и морозят — отвратительное ощущение.

— Т-тан...

— Не дай творец... если Тереса мне пожалуется, что ты ей мешаешь... я из тебя зомби сделаю. Понял?

— П-понял, — кивнул Пабло. Он же не дурак! И храбрости набрался. — Тан, я ж к ней по-честному. Жениться хочу. А вы чего? Не ломайте ей жизнь, кому она после некроманта нужна будет...

Договорить он не успел. В черных глазах Хавьера вспыхнул злой огонек.

— Ты понял?

— Да.

— Вот и отлично. Пошел отсюда, пока цел!

Пабло вылетел за дверь. Надолго его смелости, как и стоило ожидать, не хватило. Хавьер потер лоб.

Не надо было так злиться. И срывать злость на недоумке — тоже. Но...

Если б вы знали, как сложно найти человека, который спокойно переносит присутствие рядом некроманта. Не притворяется, не продает себя за деньги, не испытывает страха, раздражения, тоски...

К такой девушке надо присмотреться. И то, что она молода — не страшно. Вырастет.

А этот придурок...

По-честному...

Кому она будет нужна...

Да не дай Ла Муэрте, ТЫ ей нужен окажешься! Вот тогда тебя точно нигде не найдут, ни на земле, ни под землей.... И ничего это не любовь. Это уж вовсе бред на постном масле.

Один взгляд — и влюбился?

Вы эту чушь кому другому расскажите. Не влюбился Хавьер, и рядом пока его чувства не лежали. И никакого такого романтического желания у него не вспыхнуло — дайте время! Это реальная жизнь, здесь людям узнавать друг друга нужно, разговаривать, искать точки соприкосновения.

Но некромант уже сейчас рассматривал ее, как полезное приобретение. Если и не для него, то для семьи Карраско. А там уж видно будет...

Кому нужна?

Да за ней некроманты в очередь выстроятся! А ты со свинячьим рылом... тьфу!

* * *

Дома Тереса сидела задумчивая. Впрочем, когда она шила, она всегда была именно такой, вот никто и не обратил внимания.

Мысли Тересы были поделены между очень и очень важными вещами.

Платья для Феолы — важно? Еще как, это деньги и заработок. А без него тяжко.

История родителей Мерседес? Тоже важно и нужно. Хорошо, некромант все рассказал. То, что сам знал. А знал Хавьер достаточно многое.

И собственно, сам Хавьер Карраско. Только вот он шел на третьем месте. Тереса о нем даже мечтать не решалась. Сами подумайте, тан, некромант, и старше нее... разве она будет ему интересна? Да никогда! Это он ее просто пожалел, вот и все.

А... а хочется, чтобы не все. Только вот на земле живем, не в романе... ну куда ей? И семья у нее из небогатых, и квартал нищенский, скажем честно.... Ладно, рыбацкий, но тут и до нищих две улицы — три поворота, и сама она не красотка...

Лучше ты, Треси, на платье сосредоточься. Так оно куда как приятнее, да и пользы больше... а он все равно красивый. И глаза такие... черные, и волосы, и улыбка у него приятная.

Ну куда она лезет, дуреха? Э-эх...

* * *

Лоуренсио едва дождался друга. Даже не дал Анхелю толком поздороваться с Алисией и вручить букет — так и уволок в кабинет.

— Анхель!

— Да?

— Да!? Вот, смотри! Ты уверял, что там все в порядке!

Анхель прочитал записку. Подумал, повертел в пальцах прихотливо уложенный темный локон, который падал ему на плечо.

— М-да... неужели я ошибся? Хотя... выглядел тот человек вполне здоровым, но это ж иногда не сразу проявляется, верно?

Лоуренсио медленно кивнул.

На плантации он видел негра, которому досталось упавшим деревом. Вроде как и цел, а через несколько часов умер. Что-то внутри у него порвалось, лекарь сказал.

— И что теперь делать?

Анхель пожал плечами.

— Можем пойти в полицию...

Лоуренсио посмотрел с надеждой.

— Они его найдут?

— Боюсь, для начала у нас будут проблемы, — вздохнул Анхель. — Подумай сам. Мы гоняли по городу на мобилях, мы сбили человека, он умер... или что там с ним случилось...

Лоуренсио поежился.

— Мне нельзя... родители такого мне не простят!

— И сестры без присмотра останутся...

— Да. Но что же делать?

Лоуренсио с надеждой воззрился на Анхеля, и друг не подвел.

— Можно попробовать встретиться с автором письма и расспросить его. Может, предложить денег, чтобы он заткнулся. Разово, конечно. Но... наверное, много потратить придется.

Лоуренсио небрежно пожал плечами.

— Посмотрим. Плантация приносит хороший доход, родители не ограничивают нас в тратах... это будет дороже мобиля?

Анхель только руками развел.

— Рен, я не знаю. Как договоримся.

Лоуренсио послал ему благодарный взгляд.

— Я знал, что ты не бросишь меня в одиночестве.

— Ты за меня на гонках вступился, — в меру пафосно отозвался Анхель, тщательно следя, чтобы не переиграть, — теперь моя очередь.

— Спасибо, друг.

— Было бы за что... так... что у нас тут в записочке упоминается? Таверна 'Рыжая Крыса' и для Крыса... думаю, сто монет золотом — пока много. Пятидесяти хватит. Положим в кошелек и добавим записку. Мол, хочу поговорить. Лично.

— А если не согласится?

— Тогда будем думать.

— Тоже правда, — кивнул Лоуренсио. — спасибо тебе...

— Э, нет. Спасибо — мало. Хочу прогулку с тобой и ританой Алисией. По набережной.

Лоуренсио прищурился.

— Лисси тебе нравится?

— У тебя чудесная сестра.

— Да... Феола — та еще зараза, и в кого только? А Лисси прелесть.

Анхель невольно поежился при упоминании Феолы. Вот ведь... гадкая девица!

— Эммм... ритана Феола тоже... хорошенькая...

Лоуренсио только руками развел.

Увы, Анхель сам достал билеты на 'Паоло и Франческу', сам предложило сходить, сам, все — сам. И никуда от Феолы не денешься.

Так что — наберись мужества, друг. И — идем.

— Я отвлеку Фи на себя, — пообещал он Анхелю. И получил в ответ пожатие руки.

— Спасибо, друг.

Да, хорошо, когда у тебя есть друзья.

* * *

Девушки ждали в гостиной.

Алисия была великолепна и невероятна. Вся в белом, голубом, кружевном, воздушном... коснись — и эфемерная фея развеется миллионом бриллиантовых брызг. Невероятно красивая.

И такая глупая...

Восхитительное сочетание! Просто чудесное.

Анхель поклонился, приложился к ручке, вручил букет.

И только тогда обратил внимание на Феолу.

И едва не чертыхнулся.

Тереса была не просто умничкой. Она еще и понимала, чем можно подчеркнуть красоту подруги. И сделала это.

Феола сама по себе была достаточно яркой, с рыжими волосами и белой кожей, оттененной лишь несколькими веснушками. И Тересе удалось все это и подчеркнуть, и оттенить... а еще — показать, что Феола юна, красива и... черт побери!

Через пару лет эта маленькая ведьма будет намного красивее сестры. Алисия — хорошенькая, но пресная. Это как молочная шоколадка, сладенькая, съел — и все.

А вот Феола — в ней чувствуется огонь, перец, страсть. Такую не забудешь!

Юным девушкам положены светлые тона, и Тереса выбрала шелк цвета слоновой кости. Но добавила отделку. Огненными, золотыми, алыми лентами... они причудливо переплетались вокруг выреза, оттеняли рукава... и платье-то там простое. Высокий воротник, узкий вырез, не слишком глубокий, там пока нечего показывать, но как талантливо все это закамуфлировано лентами!

И тонкая талия, подчеркнутая поясом из перевитых лент, который небрежно спускается по юбке, и широкая юбка-колокол, которая отделана всего одной лентой. Широкой, золотой, по подолу.

Да, вот такие портновские ухищрения.

Сшить платье самого простого фасона несложно. А отделка на него — из отдельных лент. Это тоже и не так долго, и не слишком сложно. А вместе — выглядит произведением искусства. И волосы Феола как-то так причудливо заплела, что половина прядей рассыпается по плечам, и ленты в них вплетены, как и в платье.

Невинность, свежесть — и огонь.

Алисия будет рядом с ней казаться скучной и неинтересной. Уже кажется.

Анхель постарался этого не показать, и комплимент Феоле сказал вполне дежурный, и все внимание уделил именно Алисии, но — увы. Пусть не у всех здесь были мозги. Но глаза-то у всех?

Вот, все и видели.

Алисия злилась. Феола спокойно улыбалась. Лоуренсио нервничал. А в театр надо было выдвигаться.

* * *

— Отец, ты позволишь?

Ритуалы — наше все. А потому каждую ночь королевский кортеж вынужден был проводить в храме.

Да, вот так... дорога из Каса Норра до столицы занимает несколько дней. Но это если ехать быстро, без остановки и на поезде.

Но короля так везти нельзя!

Покойного — особенно.

Требуется последний раз провезти покойного по всем его землям, чтобы попрощался он, чтобы попрощались придворные, чтобы были соблюдены традиции.

И каждую ночь гроб должен стоять в храме. И возле гроба должен дежурить кто-то из родных.

Сын, дочь, супруга... внуки, впрочем, тоже подойдут. Так что Хоселиус откровенно обрадовался сыну.

— Да, Бернардо.

— Я сегодня подежурю рядом с дедом. А ты поспи, отец...

Хосе медленно кивнул.

— Да, пожалуй... спасибо тебе.

— Вот уж не за что, — отмахнулся сын. — Ты весь зеленый, аж под ветром шатаешься. А днем опять лицом работать...

С этим сложно было спорить.

Королевский кортеж, знаете ли, движется медленно.

И люди выходят посмотреть.

И на мертвого монарха, и на живого, и на всех остальных... это ж Событие! Второго такого в жизни может и не представиться!

— Выбора нет.

— Ни у кого из нас, — сочувственно кивнул Бернардо. — И не было.

Хосе посмотрел на него уже чуточку иначе.

Сын... а какой он — сын?

Внешность?

Невысокий, яркий, черноволосый, темноглазый... живая улыбка, телосложение скорее плотное... такой медвежонок.

Симпатичный. Если не забывать, что медведь — один из самых опасных и коварных хищников.

Это внешность. А что творится в его голове? О чем он думает, чего хочет?

— Бернардо, ты никогда не мечтал сразу после деда сесть на трон?

Вопрос был задан резко, жестко, словно шпагу воткнули в живое тело. Еще и провернули бы там... Но сын взгляда не отвел.

— Мечтал. Лет в пять, потом поумнел.

— Хм?

И снова — глаза в глаза. Два жестких темных взгляда скрещиваются над гробом, прикрытым черным бархатом.

— Отец, ты отлично понимаешь, что корона — это не награда, а каторга. А я тупее тебя?

— Каторга, — согласился Хоселиус. — Еще какая.

Из него словно воздух выпустили.

Да, он не хотел этой ноши. И искренне считал себя хуже отца. И...

Столько лет придворной жизни! Научишься тут разбираться в людях! Поневоле научишься!

— Вот! Ты этого не хочешь, а я как не хочу! Это ж все, жизнь закончена. Регламентом опутают, бумагами забьют... дед, хоть и тиранствовал, как мог, а ношу на себе волок — не дай Бог другому. Потому и дурил, кстати... он-то считал, что раз он все делает, мы его обязаны уважать и слушаться а мы бунтовали.

— Я не думал, что ты это понимаешь.

— Что я — идиот, что ли? Все я преотлично понимаю. И вот что! Чем позже я в это ввяжусь, тем лучше! Так что коронуйся и правь, я только порадуюсь.

Хоселиус Аурелио насмешливо фыркнул.

— Сынок, а ты точно короноваться не хочешь? У тебя должно получиться...

— Ну уж — нет! — решительно ответил парень. — Ты лучше лет двадцать поцарствуй, а то и тридцать. Я жениться спокойно хочу, детей завести, растить их с женой... с этим двором, работой и традициями, небось, и не заметишь, как жизнь пройдет. Так что ты правь, а я помогу, если что. Вот, как сейчас. Но на себя все не возьму. Уж прости, отец.

— Ты сейчас на деда похож.

— Сходство хорошее, а вот должность плохая. Давай, отец, ляг и поспи. А я пока помолюсь у гроба, ну, как положено. Завтра отосплюсь, Рик вместо меня мордой посветит. Ему нравится.

— Да, ему нравится...

— Он только внешнее видит. Потом поумнеет, никуда не денется. Ты ему после коронации должность, что ли дай, нечего тут апельсины околачивать. Пусть поработает...

— Только ему?

— Ну...

Хоселиус улыбался вовсе уж откровенно.

— Тебе дай волю, ты на всех обязанности найдешь?

— А чего они тут слоняются? Апельсинов мало, родственников много, одна тетушка чего стоит, дай ей Бог здоровья, и побольше, и подальше...

— и что ты намерен поручить тетушке? Мне просто интересно?

— Да то, для чего она создана. Пусть с журналистами общается! Мне просто интересно, кто и кого сожрет первым! Поручи ей цензуру! И в добрый час...

— С ее моралью? С ее отношением к современным нравам?

— Так ведь частные издания она рецензировать не сможет! А воевать с ними — милое дело. И занята будет, и при деле, и нам меньше достанется.

— Надо подумать...

— Вот-вот, пап. Ты подумай. Деду было приятно, когда все вокруг него крутилось. А сейчас-то его нет. А вхолостую крутиться ни к чему, все вразнос пойдет...

— Ты у меня молодец, сын.

— Ложись спать, пап. Утро вечера мудренее.

Хоселиус послушно улегся на набольшую кушеточку в углу. Прикрыл глаза, тихонько вздохнул, расслабляя мышцы. Кажется, лицо за сегодня судорогой свело, столько он улыбался.