Истребитель орков. Orcslayer. (Перевод)

Феликс остановился. Рельсы тележки. Гномы и тролли сражались прямо над ними, и они пробегали мимо груды шпал.

Феликс поспешил к соседней телеге и начал толкать ее6 — Олифссон, сюда, бросай шпалы и иди сюда! — Ржавые колеса горько жаловались, но наконец начали двигаться.

Галин посмотрел вверх, увидел телегу, пробежался загоревшимися глазами вдоль по рельсам и ухмыльнулся: — Хорошее мышление. За все эти годы путешествий с Гурниссоном ты, должно быть, набрался гномьего здравого смысла.

Феликс чуть не задохнулся. У Готрека было много добродетелей, но он бы не сказал, что здравый смысл был одним из них. Он остановил телегу возле штабелей, и они с Галином начали закидывать тяжелые шпалы внутрь нее, краем глаза следя за борьбой.

Троллиха получила еще один удар от Кожанобородого. Он поднырнул и разминулся с необузданным ударом наотмашь, отрезав ей руку по запястье. Рука и дубина крутясь и подсекла ноги Рагара и Карла.

Нарин бросил свой зажженный фонарь. Тролль отбросил его в сторону дубиной, но Арн бросил его с задержкой в секунду, и он разбился на плече зверя, залив его.

— Сделано! — воскликнул Карл, вставая.

Пламя не занялось

Рагар проворчал: — Нет, не сделано

Готрек уверунлся от удара дубины и врубился в бедро левую ногу, чуть не оторвав ее. Тролль завыл в агонии и ударил его. истребитель заблокировал, топор и дубина встретились с треском, что отдался болью в ушах Феликса. Готрек попытался отступить чтобы нанести еще удар, но не смог. Его лезвие застряло в древесине дубины.

Тролль размахнул дубиной обеими руками и поднял Готрек с ней, его руки все еще крепко сжимались вокруг застрявшего топора. истребитель ослабил хватку, пролетая над плечом тролля, и закрутившись в воздухе, врезался шеей об пол, в десяти ярдах позади него, оставив свой топор в дубине

Другие гномы бросились на тролля, раня его в полдюжины местах, а затем бросившись назад, так как он закричал и сдул их обратно дубиной с застрявшим в ней топором. Рукоять топора зацепила Арна и сбила того с ног.

Кожанобородый продолжал рубиться с троллихой, пытаясь отрезать ей руку. Ее вырвало на него, но он танцующе ускользнул назад и смертельная желчь упустила свой цель.

Готрек, пошатывался, моргая и качая головой, словно бык неуверенно нацелившийся на спину тролля6 — Отдай мне мой топор, — зарычал он.

— Этого достаточно, герр Ягер — сказал Нарин, подняв последнюю шпалу в тележку. Он зажег куски блестящего угля с фитиля своего фонаря и бросил их, а затем разбил фонарь об дерево. Масло брызнуло и пламя распространилось быстро.

Феликс было решил толкнуть тележку, но Галин остановил его.

— Подожди нужного момента

— Подождать? — Феликс с тревогой посмотрел на драку. Они могут позволить себе подождать?

Готрек плечами ухватил тролля под коленями пока другие ускользали и уворачивались. Он упал на спину, удивленно ревя, и извернулся, чтобы ударить дубиной по Готреку, который оказался наполовину под ним. Он дернулся в сторону и тролль расплющил свою ногу. Он закричал от боли. Готрек взобрался на вершину и вырвал дубину у него из рук с помощью лишь чистой грубой силы.

Троллиха бросила Кожанобородого на землю с помощью удара дубины, после чего прыгнула на него сверху, пытаясь разбить его голову. По крайней мере, ее рука до сих пор не отросла обратно, как думал Феликс, хотя на месте разреза уже появилась новая плоть и кость. Она не регенерировала так быстро, как мутировавший тролль, хвала Зигмару.

Тролль поднялся и попытался схватить Готрека. Истребитель увернулся назад, пытаясь освободить свой топор из дубины. зверь пошел за ним, но без своей дубины он больше не мог держать гномов в страхе. Они резали и били по нему со всех сторон, вырезая зияющие раны в его ногах, боках и спине и ломая кости быстрее, чем они могли бы восстановиться. Это давало надежду на победу.

— Сейчас, человек! Сейчас! — крикнул Галин, толкая телегу.

Феликс и Галин толкнули пылающую телегу по рельсам в сторону боя. Огонь и дым Дули прямо в лицо Феликса, он закашлялся, проклиная.

Тролль услышал гул и повернулся. Его глаза расширились при виде пламени, и он отскочил в сторону. Они промахнулись!

Готрек наконец-то освободил топор и наскочил на тролля, ревя:

— Умри, Гримнир прокляни тебя!

Он расколол оба колена одним могучим ударом. Тролль ужасно взвизгнул и опрокинулся на свои отрубленные ноги, чтобы в него врезалась пламенная гремящая шахтерская тележка на рельсах, разбрасывающая горящие железнодорожные шпалы.

Готрек ударил в его голову, в то время как он пытался отползти от пламени, затем бросил его ноги на ее вершину. Он хмыкнул с удовлетворением: — Тролли никогда не пахнут лучше, чем когда они горят.

Остальные бросились к Кожанобородому, все еще мечущемуся под троллем. Его правая рука была поймана ее оставшимся когтем, другая удерживалась локтевой костью ее безрукой руки, пока она пыталась откусить ему голову. Он потерял один из своих топоров.

Он смотрел на гномов через клубок ее рук и ее пустую, качающуюся грудь: — Оставь меня в покое! закричал он.

Гномы неохотно сделали, как он попросил, с тревогой наблюдая, как он боролся. У него была одна свободная нога и он пинал ее в живот так сильно, как только мог. Его шея, под маской, была малиновой и рубчатой от напряжения. Вены корчились под его дрожащим мышцами.

Готрек придвинулся вперед.

— Ты не собираешься вмешиваться? — спросил Феликс.

Готрек поглядел на него. — Конечно нет, но, если она победит... — он поднял топор.

Тролличья шея оттопыривается, и она делает ужасный "сглатывающий" звук. Она собиралась блевать! Кожанобородый превратится в пузырящуюся пасту! С помощью отчаянного рывка убийца в маске вырвал правую руку из-под ее локтя и размахнулся оставшимся топором в ее голову. Она дернулась и удар пришелся в плечо, извергая при этом свою мерзкую блевотину на плиты рядом с ним. Несколько пятен загорелись на его маске и шее.

Он дернулся снова. Троллиха выпустила его руку, которая схватила топор. Он воткнул ей большой палец в глаз. Она поднялась на колени, воя и сжимая лицо. Он поднялся и кинулся на нее, вбивая топор в ее череп и уронив ее назад в пламя своим весом. Она завизжала и ударила его своим когтем. Раздался треск, он полетел и упал лицом на пол.

Троллиха пытался вырваться из огня, но раскол в ее голове не заживал, и ее конечности только слабо дергались, прежде чем она опустилась назад мертвой, чернея в пламени.

— Хорошо сделано, истребитель, — сказала Нарин, поворачиваясь к Кожанобородому.

Готрек кивнул в согласии.

Кожанобородый шатаясь и стонав поднялся. Феликс и гномы смотрели на него в шоке.

Он моргнул на них в удивленно: — Что?

Никто не ответил.

Он протянул руку и коснулся лица. Оно был голым: — Моя маска! — Закричал он, и снова посмотрел как мертвая троллиха горит в огне. Кожаное лицо свисало с когтей, ее ремешки были порваны, края тлели.

— Нет! — Кожанобородый вскочил и выхватил ее из пламени. Он поспешил вернуть его, но было слишком поздно. Они все видели.

У Истребителя не было бороды. Его подбородок был чище, чем у Феликса. На самом деле, он был полностью без волос — его скальп был лысым, и ему не хватало как бровей, так и ресниц. Он выглядел как розовый, сердитый ребенок.

— Теперь вы знаете, — он задохнулся, когда тщетно пытался пристегнуть сломанные ремни: — Теперь вы знаете мой стыд. Теперь вы знаете, почему я принял клятву Истребителя.

— Да, мы видим, парень, — доброжелательно сказал Нарин.

— Но, — Галин поперхнулся, в ужасе: — что случилось с тобой? Ты действительно гном? Ты родился таким образом?

— Запрет гримнира! — Маска не удержалась. Кожанобородый расстроенно подхватил ее снова. Боль и ярость горели в его глазах6 — В прошлом году я сражался со скавеном в ундгрине с братьями моего клана. У них было странное оружие. Одно взорвался на моем лице, когда я ударил его. На следующее утро я проснулся вот так. Я убежал из своего владения, прежде чем кто-то смог увидеть. Священники в зале Истребителей помогли мне одеть эту маску, и теперь... теперь она разрушена. Как я могу быть убийцей без гребня? Как я могу продолжать, когда все видят мой позор?

— У меня есть игла и нить в моей аптечке, — сказал Хамнир из-за них: — Ты можешь их взять.

Все повернулись. Принц неуверенно сидел, осторожно потирая живот. Он сделал осторожное движение чтобы подойти к своей группе.

— Спасибо, принц Хамнир, — сказал Кожанобородый, и шагнул к сумке, повернувшись спиной, он открыл ее и порылся там. Остальные обратили внимание на свои раны.

Торгиг помог Хамниру встать на ноги. Принц едва мог стоять. Он взглянул на Готрека: — Просто дай мне собраться с силами, Гурниссон, и мы сойдемся снова.

— Хочешь еще? — Готрек пожал плечами.

— Нет, принц, — сказала Нарин, отрываясь от зашивания пореза на руке: — Этого более чем достаточно. Это не может продолжаться.

-Да, — подхватили братья Рассмуссон.

— Прошу, мой принц, — Сказал Торгиг: — по крайней мере, подождите, пока мы не выиграем Карак.

— Вы остановите гнома от борьбы за его честь? — оскорбленно спросил Хамнир.

— Нет принц, — сказала Нарин, — но я предлагаю, чтобы вы перестали. Это безумие.

— Когда Гурниссон признает, что он ошибался, — сказал Хамнир6 — я остановлюсь.

"Когда Ранульффссон заплатит мне то, что он украл у меня, я назову это законченным, — сказал Готрек.

— Если это золото, — сказал Феликс: — я заплачу Готреку столько сколько он считает должным. Только давайте двигаться дальше.

— Не будь дураком, человеческий отпрыск, — прорычал Готрек: — Это ничего не будет значить, если заплатишь мне ты. Или он, или никто.

— Но в чем все дело? — крикнул Феликс, потеряв терпение6 — Что такого сложного в разделении трофеев? Я не понимаю.

— Конечно, нет — сказал Готрек: — Ты ведь не гном.

— Сложность, — сказал Хамнир: — в определении того, что есть добыча.

-Сложность,— прервал его Готрек, — заключается в том, что ты и я дали клятву на крови, что мы будем делить добычу по равному! Всю добычу! Ничто не будет сдержано или скрыто с обеих сторон. Мы дали клятву в первый день, когда отправились, а ты нарушил ее.

Хамнир вздохнул и устало сел за руль старой шахтерской повозки: — Вот что произошло. Гурниссон и я нанялись на работу с армией тилийского дворянина, который воевал с другим тилийским дворянином. Обычные мелкие человеческие дрязги.

Феликс фыркнул на это, но Хамнир не видел иронии. Он продолжил.

— Мы воевали по всей оспариваемой стране, отбивая деревни, которые грабил и занимал соперник нашего работодателя. В одной из них была гномья таверна с милой дочерью, которая показала мне свою признательность за наше освобождение города ... — Хамнир покраснел: — Ну, она была очень милой девочкой, и мы развили любовь друг к другу на той неделе, когда я был там, и она дала мне прощальный подарок, — взглянул он на Готрека: — Любовный подарок-небольшая книга старых гномьих любовных стихотворений. — Он посмотрел на Феликса: — Когда мы пришли разделить трофеи битвы, Гурниссон хотел включить ее в подсчет. Нет, нет. Ее не брали на войне, его давали в любви, и в этом нет грабежа.

— Она была получена на войне, — зарычал Готрек: — Она отдала его тебе за победу в битве и освобождении города. Я получил золотую монету и новый шлем от кузнеца, потому что я остановил людей Интеро от сжигания его кузницы. Я положил все это на расчет. Нет никакой разницы.

— Есть, если ты, конечно, не поцеловал кузнеца и не провел ночь в его объятиях, — сухо сказал Хамнир.

Нарин посмеялся над этим.

— Это была ценная книга? — уныло спросил Феликс.

Хамнир пожал плечами: — Это была копия копии, стоящая не более нескольких имперских пфеннигов. Он посмотрел в сторону своей группы: — Если бы не сентиментальная ценность, я бы давно ее выбросил.

— Несколько пфеннигов? — Голос Феликса поднялся независимо от его желания6 — Несколько пфеннигов! Вы двое сумасшедших не разговаривали друг с другом сто лет из-за нескольких пфеннигов? — Он ударил себя по лбу и повернулся к Хамниру: — Почему вы просто не заплатили Готреку половину стоимости книги и закончили с этим? — Он качнул головой Готреку: — И почему ты не сказал Хамниру, что несколько пфеннигов не имеют значения между друзьями, и забыли об этом?

— Это принципиальные вещи, — сказали оба гнома в унисон.

— Он ставит молочно-сочувствующие чувства над законом, — сказал Готрек.

— Он ставит закон над общей порядочностью, — сказал Хамнир.

— Вы оба ставите упрямство выше здравого смысла, — сказал Феликс. Он повернулся к другим гномам: — Никто из вас не считает это безумием?

Гномы пожали плечами.

— Почти пятьдесят лет не разговаривал с моим кузеном Ригги, потому что он не спросил меня, хочу ли я выпить, когда была его очередь покупать, — сказал Карл.

— Мой клан прекратил всю торговлю с другим кланом из-за носового платка, — сказал Кожанобородый.

Феликс застонал. Он забыл, с кем разговаривал, но он должен был что-то сделать. Они будут сидеть в этой глупости до конца света, если не он: — Могу я ее увидеть? — спросил он у Хамнира: — Я хотел бы взглянуть на книгу, которая держит двух друзей друг от друга в течение ста лет. Должно быть чудесно будет ее созерцать.

Хамнир открыл сумку, порылся в ней и вытащил небольшой томик с самого дна. — Не на что смотреть, — сказал он, осторожно передавая Феликсу. — Всего лишь сувенир на память.

Феликс посмотрел на книжечку. Это был пергамент, связанный кожей, но так как он носился по меньшей мере сто лет в нижней части сумки Хамнира, он стал почти овальным. Он перевернул ее в центре. Слова были в плохо сформированных хазалидских рунах: — Как ее звали? Спросил он: -Дочь бармена, которая дала тебе это?

— Э" — сказал Хамнир. — Я ... Морга? Нет ... Марджи? Друс? Сейчас вспомню...

Феликс фыркнул и разорвал книгу на две части. Он протянул половинки Хамниру и Готреку: — Вот, — сказал он, — теперь она разделен поровну. Ваши обиды закончились.

Гномы ахнули. Даже Готрек вытаращился.

Хамнир встал на ноги: — Что ты наделал, человек?

Он схватился за топор. Торгиг был рядом с ним, глаза его пылали.

— Проклятый мешающий дурак! — крикнул Готрек, наступая на него: — Ты только что дал ему повод не платить мне вообще!

Феликс отступил, сглотнул, испугавшись. Он не думал, что будет делать после того, как уничтожит книгу. Они собирались убить его.

Потом Нарин начал смеяться, громким смехом который казалось шел изнутри него. Через секунду к нему присоединился Галин. Готрек и Хамнир резко повернулись к ним.

— Ты находишь это забавным? — окрысились Хамнир.

— Ты все еще будешь смеяться, когда я забью зубы тебе в горло? спросил Готрек, поднимая кулаки.

Галин указал на одну половину книги и на другую, пытаясь говорить, но он слишком сильно смеялся. Слезы покатились по его щекам и бороде.

— Щит Друтти! — Нарин ахнул между спазмами. Он поднял обугленный кусочек в своей бороде и встряхнул его: — Человек разбил твой щит Друтти!