Истребитель орков. Orcslayer. (Перевод)

Наконец, последний орк упал, отголоски сражения стали на стали угасать, и большой зал замолчал, остались лишь стоны раненых и умирающих. Феликс едва мог поднять свой меч, и Готрек был в таком же состоянии, при этом он был больше утомленным, чем Феликс когда-либо его видел, но и более счастливым.

Гномы в изумлении оглядывались на груды мертвых и озера крови, которые растекались по полированному мраморному полу. Некоторые из оставшихся в живых оплакивали убитых братьев и друзей. Некоторые хлопали друг другу по спине и пили из фляг, выкрикивая праздничные тосты. Некоторые так устали, что сели там, где они и стояли, не заботясь о трупах и смраде.

Хамнир неуверенно похромал по ступенькам и повернулся лицом к своим войскам. У него была масса порезов и синяков, его громрильские доспехи болтались словно тряпки: — Сыновья и друзья Карак Хирна, сегодня вы одержали здесь большую победу.

Гномы радостно и от души взревели.

— Эта компания, может быть, и началась по моей ошибке, но закончилось вашей победой. Благодарю вас за помощь и самопожертвование. Верните наших убитых и раненых в храм Грунгни, но оставьте гроби, лежать там же. Мы начнем захватывать владение завтра. Сегодня вечером в зале мы поужинаем, выпьем и скажем тосты за доблестных мертвецов.

Раздался еще один рев одобрения, а затем гномы поднялись, чтобы искать своих покалеченных и убитых. Когда Хамнир снова спустился на пол, гномы начали бегать с каждой арки, неся новости.

— Принц, — сказал первый, — мы закрыли входы в шахту. Есть много гроби еще ниже, но они не смогут пробиться к нам вечером.

— Принц Хамнир, — сказал другой, — Мы очистили верхние галереи и уровни хранения зерна, но несколько десятков гоблинов заперлись в третьей оружейной палате.

Урло и гномы клана Горрила вернулись из караулки, окровавленные и разбитые, не хватало половины из их количества. Урло стал на колени и на вытянутых руках протянул боевой рог Карак Хирна Хамниру. Рог был раздроблен и скомкан.

Хамнир задохнулся, когда взял его: — Торгиг.

— Он умер с ним на устах, принц, — сказал Урло: — Он даже не вытащил топор.

— И Кожанобородый? Истребитель?

— Десять мертвых орков окружали его, — сказал Урло, — И потребовалось много ударов, чтобы его сбить вниз.

Хамнир опустил голову: — Их жертва выиграла день. Они будут похоронены с почестями.

Готрек серьезно кивнул: — Это была хорошая гибель.

Еще больше гномов подходили, так как отчеты стекались со всего владения. Очаги сопротивления гроби здесь, решительная победа там, разрушенные запасы, разрушенные комнаты, кладовая, полная гниющих трупов гномов, которые забаррикадировались и умерли от голода, разграбленные хранилища сокровищ.

Хамнир воспринимал все это, хорошие новости и плохие, с утомленным спокойствием, посылая приказы и раздавая благодарности и поздравления тем, кто заслужил это, когда он медленно шел к арке, которая вела в зал торжеств, но затем пришла новость, которая остановила его на его пути.

— Принц — позвал воин Карак Хирна, подбегая во главе дюжины гномов: — клан кузнецов драгоценностей, их владение не вскрыто! Похоже, гроби пытались сломать дверь, но она все еще цела. Они еще могут быть живы

— Ферга! — прошептал Хамнир. Он оглянулся на Горрила и Готрека, глаза засветились: — Пошлите, мы должны увидеть! — Он пошел по коридору, его истощение ушло в прошлое. Остальные поспешили за ним.

— Не надейся, князь, — сказал Горрил: — Прошло двадцать дней. Там, в холле, не должно было быть много еды, когда они закрыли двери.

— Да ученый, — грубо сказал Готрек: — Будь готов к худшему. За этой дверью могут быть орки.

— Я готов, — сказал Хамнир, но его голос все еще звучал нетерпеливо.

Они поднялись по широкой лестнице в коридор с балконами, окружавшими большой вестибюль, и прошли мимо шести проломов клановых владений, пока не подошли к высокой железной и каменной двери с эмблемой алмаза, установленной над ее притолокой. Дверь была почернена дымом, сколотой и помятой, как от выстрелов и ударов молота, но она был все еще нетронутой.

Хамнир посмотрел на нее с тоской в глазах. Он шагнул вперед, а затем повернулся к толпе гномов, которые следовали за ним: — Есть ли среди вас кто-нибудь из клана Кузнецов Драгоценностей? У кого-нибудь из вас есть ключ или секрет клана, чтобы открыть эту дверь?

Никто из гномов не ответил.

— Кузнецов Драгоценностей больше нет, кроме Торгига и Кагрина которые сбежали из владения, князь, — сказал Горрил. Остальные заперлись, до последнего гнома.

Хамнир кивнул и повернулся к двери, вытаскивая топор. Он перевернул его и постучал странной синкопированной татуировкой по двери квадратной задней частью навершия. С годами в компании гномов Феликс узнал, что это должно быть, хотя он никогда не слышал, чтобы это использовалось — шахтный код гномов, система для связи через мили туннелей ни с чем, кроме молота. Кодекс был более ревностно охраняемым, чем язык гномов, потому что с ним они могли говорить через стены и через вражеские позиции.

Хамнир закончил свой короткий стук, и собравшиеся гномы ждали ответа. Ничего в ответ не пришло. Он снова постучал в дверь, и ответа снова не последовало. Горрил неуверенно затоптался на месте. Готрек кашлянул. Хамнир выпятил вперед челюсть и снова поднял топор, но как только он собирался застучать снова, неопределенный стук повторился сквозь дверь. Это звучало так, как будто отправитель был прямо на другой стороне.

Хамнир ахнул и возбужденно простучал ответ по двери.

— По легче, ученый, — Сказал Готрек: — Ты запинаешься.

После напряженной тишины пришел медленный ответ.

— Славься Валая! — сказал Хамнир. Он повернулся к остальным: — Отойдите. Они открывают дверь.

Толпа отошла назад, бормоча в изумлении. Хамнир и Горрил улыбались, шлепали друг друга по спине и посмеивались, но Феликс видел, что Готрек держал руку на топоре, и его лицо было настороженным. Феликс понимал его осторожность. Если орки могли научиться строить гномьи ловушки и стрелять из длинноствольных ружей, они могли бы научиться чему угодно.

Долгое время ничего не происходило, а потом послышался глубокий "стук" каменных болтов, тянущихся назад, и двери начали медленно распахиваться.

Гномы затаили дыхание, кое-кто последовали примеру Готрека и опустили руки к своим топорам, но когда двери полностью распахнулись, то, что двинулось в сторону Хамнира, Готрека, и Феликса и другим через огромную арочную дверь, было горсткой гномов, настолько оборванных и изможденных, что было трудно поверить, что они все еще живы. Феликс услышал ужасающее всасывание воздуха сквозь зубы позади себя, когда освободители смотрели на освобожденных.

Феликс никогда не видел гномов такими худыми. Даже в самых тяжелых обстоятельствах гномы оставались относительно крепкими, но эти бедные души смотрелись словно они уже стоят на пороге смерти. Гном, который двигался на переднем плане, держал топор, свисающий из его дрожащей руки, был практически скелетом, его скулы выступали над его седой и пятнистой бородой, как каменные выступы. Его дублет висел на костлявых плечах, как мешок, рыхлый и грязный. Его волосы и борода были ломкими и тусклыми.

Хамнир вскрикнул и шагнул вперед, взяв тонкую руку гнома: — Тэйн Кирхаз Хелмгард! Ты жив!

— Принц Хамнир: — прошептал Кирхаз, его голос, был слабый, как затухающее пламя свечи: — Вы пришли.

— Благодарю Гримнира, Грюнни и Валайю, нет слов описать насколько я благодарен, что мы не опоздали. Если только: — Внезапно он задохнулся: — Если бы мы пришли еще позже, то из вас вообще бы никто не выжил!

Кирхаз покачал головой: — Некоторые умерли, но большинство пощадили. Нам разрешили жить.

Феликс подумал, что это забавный способ выразиться, но Хамнир, похоже, этого не заметил.

— И Ферга? — спросил он с нетерпением: — Жива ли она?

— Да, Ферга жива, — сказал Кирхаз.

— Хвала предкам! — сказал Хамнир. Он повернулся к остальным: — Вызовите носильщиков и врачей! Принесите еду и напитки! Наши братья нуждаются в них.

В зале за Кирхазом появлялось все больше изможденных гномов, тянущихся вперед, как медленно движущиеся призраки.

— Предки, — сказал Хамнир, уставившись на них: — Что же вы пережили.

Он начал продвигаться в владение Кузнецов Драгоценностей. Остальные последовали за ними, взывая к старым друзьям среди выживших и спеша к ним с радостными криками и нежными объятиями. Оставшиеся в живых встречали эти приветствия тусклыми улыбками и пустыми взглядами. Казалось, что они еще не поняли того, что были спасены. Их глаза оставались призрачными и далекими.

Феликс и Готрек шагнули к Хамниру и Кирхазу и другим в центральную палату владений клана. Хрупкие гномы выходили из арок и дверей по всему периметру, моргая, как медведи, проснувшиеся от спячки.

И тут Хамнир закричал и поспешил через всю комнату к голодной гномьей девушке, ее длинноволосая коса была распущенна, и ее платье висело как палатка вокруг костлявого каркаса.

— Ферга! — Заплакал Хамнир, взяв ее руки и целуя их: — Ферга, возлюбленная.

Она на мгновение неуверенно посмотрела на него, а затем протянула руку и похлопала его по лицу, неуверенно нахмурившись: — Хамнир. Принц. Ты пришел? Или это еще один сон?

— Я пришел, Ферга. Вы свободны. Твое испытание окончено.

— Хорошо. Хорошо. — Ее рука упала на бок.

Хамнир сглотнул, на лице застыла смесь растерянности и боли. Очевидно, что это была не та сцена слезливого приветствия, которое он построил в своей голове: — Любимая, ты слаба. Мы должны позаботиться о твоем выздоровлении. Я... — Он остановился и оглянулся на Кирхаза, который подходил к ним: — Боюсь, я должен принести печаль в это радостное событие. — Он поднял боевой рог и посмотрел на них обоих. Он расправил плечи: — Ваш сын и брат, Торгиг, мертв, убит орками, но его жертва не была напрасной. Он выиграл время и освободил вас. Он погиб, призывая наши войска.

— Торгиг. — Лоб Ферги нахмурился, как будто она пыталась вспомнить, что означало это слово: — Торгиг мертв?

— Мой сын, — сказал Кирхазz глухо: — Да. Это плохо. Это плохо.

Феликс нахмурился. Даже для гномов, ответ Кирхаза и Ферги был стоическим. Они, кажется, не до конца осознали.

Хамнир расстроился, но заставил себя держать лицо так хорошо, как только мог: — Простите меня. Я не должен был обременять вас такими новостями до того, как у вас появиться возможность восстановиться. Я больше не буду беспокоить вас, пока вы не будете накормлены и уложены. — Он повернулся и обратился к гномам из владения Кузнецов Камня, с усилием замаскировав свою боль: — Сегодня вечером в зале будет праздник. Ваше мужество и стойкость будут там почтены. Если вы достаточно здоровы, я прошу всех Вас принять участие. Пусть питьевые рога будут заполнены, а подносы ломиться от еды! Сегодня мы празднуем чудо!

Спасатели радостно поприветствовали его речь. Спасенные восприняли новость с унылым безразличием. Радостные вопли замялись.

Хамнир поклонился Кирхазу и Ферге, а затем отвернулся и прошептал Готреку: — Этого достаточно, чтобы разбить мое сердце. Ты когда-нибудь видел таких потерянных гномов?

— Нет, — сказал Готрек, — Нет. — Его рука все еще была на топоре.

Глава 21.

Несмотря на все разговоры Хамнира о заполненных до верху подносах, пир был довольно скуден. Гномы не могли, или не хотели, доверять любой еде, затронутой орками, или пользоваться большими кухнями, пока они не будут тщательно вымыты, поэтому им пришлось довольствоваться припасами, которые привезла армия Горрила с собой из замка Роденхейм. К счастью, Хамнир и Горрил предвидели эту ситуацию, и фургоны были забиты до отказа, хотя этого было все еще не достаточно.

Было, однако, много пива. Гномы были поражены, обнаружив целых две кладовых, заполненных нетронутым бочками — еще больше доказательств, если таковые и были необходимы, что орки, которые захватили владение, действительно были необычными.

Сказали тосты и выпили за них: за Хамнира, За Торгига, за выживших, за Готрека, даже Феликс получил вежливые одобрения. Выжившие из клана Кузнецов Драгоценностей — те немногие, кто был достаточно силен, чтобы присутствовать, сидели тихо среди своих ревущих, жрущих еду, пьющих пиво кузенов, и выдавливали слабые улыбки при каждом тосте. Они казались потерянными и то, что им было неуютно в разгар всей этой шумихи.

Хамнир сидел между таном Кирхазом и его старым другом инженер Бирри Биррисоном, за королевским столом во главе зала, при этом стараясь узнать от них, что случилось c ними после вторжения орков. Как бы ни выглядел Бирриссон раньше, теперь он казался скелетом в очках, его седая борода свисала с запавших щек, цвета пергамента.

— Но, Бирри, — сказал он, когда инженер механически закинул ветчину в рот дрожащей рукой, — Готрек сообщил, что проход к ангару с гирокоптерами был заставлен новыми ловушками, построенными гномами. Эти ловушки убили Матрака, твоего старого коллегу, и еще двоих. Вы уверены, что ни один гном не помогал в их строительстве? Возможно, одного из ваших учеников поймали и пытали? Кто— нибудь пропал?

Бирри покачал лысой головой, не глядя вверх: — Никто из учеников не исчез. По крайней мере, никто не умер. Не в нашем владении. — Он нахмурился. Его вилка остановилась: — Мне приснилось, что я установил новые ловушки в том зале, но... — он остановился, его глаза уставился вдаль.

— Сон? — спросил Хамнир, не поднимая взгляда: — Какой сон?

Бирри снова нахмурилась, потом пожал плечами: — Сон. Только сон. — Его нельзя было заставить больше говорить об этом.

Хамнир вздохнул и покачал головой, когда снова наполнил свою кружку. Он наклонился к Готреку и прошептал ему на ухо: — Они все еще слишком устали от своих лишений. Я подожду, пока они выздоровеют.

— Они не просто устали, — прорычал Готрек, уставившись одним глазом на Бирри, который спокойно смотрел в пустоту, даже забыв о еде: — с ними что-то не так. Гномы сделаны из более крепкого материала.

— Даже гном может ослабнуть после того, как будет голодать в течение двадцати дней, — сказал Хамнир.

Готрек что-то подозрительно пробурчал, но ничего не сказал, только выпил еще одну пивную кружку.

Вскоре оставшиеся в живых Кузнецы Драгоценностей начали засыпать на своих стульях, непривычное количество еды и пива подавило и заставило быть сонными. Они извинялись по одному или по двое возвращаясь во владение, пока их спасатели провожали каждого из них. С уходом последних дух оставшихся гномов снова поднялся, и они начали пьяно реветь песни.

Странно, подумал Феликс, наблюдая, как Готрек и Хамнир стукаясь кружками друг с другом, что почетные гости праздника были именно что тяготой на празднике. Вялые страдания оставшихся в живых заставляли победившую армию чувствовать неудобство и вести себя вежливо. Они сдерживали свой голос и старались, чтобы оставшиеся в живых участвовали в их беседах, но теперь, когда они ушли, сдержанность ушла вместе с ними. Гномьи маршевые песни раскачивали зал, а жаркий армрестлинг и состязания похвальбы оспаривались за каждым столом.