Оказалось, что это Тиб, тот что целился в меня из лука. Значит теперь он — Бер. Ну Бер, так Бер. Как попался, пусть так и выкручивается. Плохого мне этот парень ничего не сделал, хорошего, правда, тоже.

Вместе с ним оказался Ванв... Это тот — хрипатый. Тоже, наверное, назвался вымышленным именем... и две женщины Залья и Тоя. Первая лет тридцати, вторая — чуть старше Соны. Обе были смуглы, темноволосы и шептались только между собой на непонятном моей рыжей плутовке наречии.

Вот и вся наша компания, проходящая по одному делу. Знать бы ещё, что нам инкриминируют.

Будто по щучьему велению, моё желание сбылось. Дверь отворилась. И в неё вошёл, нет, скорее, вкатился "колобок". Нет, не из сказки, но такой же круглый, толстощёкий и румяный. На вид лет двадцати. Всё, от головного убора до коротких сапог на нём было коричневым, разной тональности — от совсем светлого, до почти чёрного. На воротнике и рукавах — оранжевые вставки.

— Та, что называет себя нэдиной Серебряной реки, извольте пройти на допрос, — возвестило хорошо поставленным командным голосом это чудо природы.

Я как раз допивала молоко, которое мне принесли, судя по всему вместо вина. Наверное, и оно не пропало даром, всё равно спишут, гады, на мой счёт.

Чуть не подавилась. Небось "кругляш" ещё и глашатаем подрабатывает, или ему по должности положено всякие бумаги зачитывать.

— А вы кто будете?

— Я младший помощник старшего дознавателя мэтра Шаля. Вы можете называть меня мэтр Эрль.

— А не слишком ли много будет чести, чтобы я — нэдина вас так называла?

Коротышка бросил на меня взгляд, не предвещавший ничего хорошего, но промолчал.

— И, кстати, младший помощник, вы не заметили, что я немного не одета?

— Ой, — вскочила с табуретки Сона, — я сейчас всё принесу, — и бросилась вон из комнаты. Никто её и не подумал задерживать, видно рыжая уже успела примелькаться.

Так мы её и дожидались. Я восседала на табурете, гордо распрямив спину, как королева. Колобок послушно стоял у двери. А двое пришедших с ним стражников топтались в коридоре.

Через несколько минут прискакала Сона с моими вещами.

— Вот, нэда, всё в целости и сохранности. Где порвалось Нада дала мне зашить,.. — тут же, как пулемёт, затараторила рыжая.

— Эрль, вы дадите мне одеться?

— Одевайтесь, кто ж вам запрещает, — круглый недоумённо пожал плечами.

— У вас в семье принято, чтобы женщины раздевались перед незнакомыми мужчинами?

"Колобок", ничего не сказав, отвернулся к окну. Боится, что я сбегу? Но как? На окне — решётка, в дверях — стража. Скорее — просто вредничает, мне назло. Ну и фиг с ним.

— Сона, клади вещи на кровать, — распорядилась я, — Бери простыню в руки.

Педофил наш "кругляш" или вуайерист, не будем доставлять ему удовольствия. Я быстро накинула сорочку. Эх, помыться бы не мешало. Хорошо, что не вижу себя в зеркало. А что с платьем? Наверно я произнесла это вслух.

— Мы с Надой немного ушили,.. — пустилась в объяснения рыжая.

Ну и ладно. Лучше выглядеть простой крестьянкой, чем пугалом огородным.

Одевшись, я последовала за младшим помощником старшего двор... э-э-э... дознавателя, который терпеливо ждал, не произнеся ни слова, и, даже, не посмотрев в мою сторону. Зря я, наверное, на него напраслину возвела.

Размышляла на эту тему я недолго, потому что мы подошли к лестнице и стали спускаться вниз. Как оказалось — в подвал. Стоило стражнику открыть ведущую туда дверь, как из едва освещённого коридора на меня повеяло холодом и смертью. "Колобок" невозмутимо покатился вперёд, а мне стало не по себе, будто шагнула на край Бездны.

Где-то впереди раздался душераздирающий вой. Я вздрогнула, а сопровождающему хоть бы хны, даже не дёрнулся. Видимо здесь это в порядке вещей.

Правая стена была глухой, а по левой шли двери. Не помню, у которой из них мы остановились. Не считала, не до того мне было. Уж очень в этом подземелье была гнетущая атмосфера.

— Нам сюда, — пояснил коротыш, — Подождите, я сейчас узнаю.

Но не успел он прикоснуться к ручке двери, как она открылась сама и бритый "под ноль" здоровенный детина поволок по коридору чьё-то истерзанное тело. Эрль тут же юркнул внутрь, не став претворять за собой дверь, и что-то забубнил.

— Прошу, — высунулся он через несколько секунд, сделав приглашающий жест.

Я вошла. Нет, не так, не буду врать. Я вползла в это помещение, с трудом передвигая ноги. Не знаю насколько сильно дрожали мои коленки, но поверьте на слово, там было от чего. Потому что это была ПЫТОЧНАЯ!

Горящие факелы хорошо освещали комнату, бросая на окружающие предметы зловещие багровые отблески. Слева и справа находились какие-то мудрёные приспособления, но мне их не то что разглядывать, даже думать об их назначении не хотелось. Не в музее на экскурсии. Слева у стены лохматый бородатый мужик звероватого вида перебирал на столе какие-то железяки, быстро выхватил одну из них и сунул в жаровню. В комнате и так пованивало горелым, а тут потянуло так, что стало вообще не продохнуть. Горело МЯСО. ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ! Бр-р-р-р.

Вон даже средний из восседавшей за столом троицы поморщился. Самый высокий и тощий, с длинными вьющимися волосами до плеч, кажется каштановыми. Поди разбери в отблесках пламени. Очевидно волосы были предметом его гордости, так часто он их оглаживал. Покопалась в памяти Олы. Сколько та ни видела мужчин, у всех причёски были короткими. Но те, почти все, были военными. Может у гражданских по-другому?

По правую руку от тощего, то есть слева от меня, пристроился священник в багряной хламиде. Был он невысок, лыс и носат. И ещё — какой-то шибутной, постоянно что-то перебирал и перекладывал на столе, будто его руки жили своей собственной жизнью. По другую сторону уселся "колобок".

Перед столом со стороны "кругляша" был установлен пюпитр, за которым склонился ещё один служитель закона. Этому молодому парню, судя по находящимися у него под рукой письменным принадлежностям: листам бумаги, чернильнице и перьям, надлежало вести протокол. Среднего роста, белобрысый, прилизанный. Что ещё о нём можно сказать? Ага, сильно близорукий. Положив на стол бумагу, он согнулся над ней буквой зю.

— Проходи, дитя моё, не бойся, — прям-таки по-отечески пригласил меня длинный, пригладив тонкие аккуратные усики, а затем пройдясь ладонью по своей шевелюре, — Эрль подай-ка девочке сиденье.

"Кругляш" скривился, но послушно выполнил приказ. Я осторожно подошла на негнущихся ногах. Только бы не упасть на потеху публике. "Колобок" с кривой ухмылкой грохнул передо мной табурет. А что на нём блестит? Кровь! Вот же ж гнусный тип!

— Что вы стоите? — требовательно спросил длинноволосый.

— А нельзя ли что-нибудь постелить, а то кровь не высохла? — спросила я.

Надеюсь, мой голос не сильно дрожал? Тощий сурово воззрился на едва успевшего сесть "кругляша". Тот мгновенно вскочил, метнулся к стене и тут же вернулся с кожаным фартуком, который небрежно швырнул на табурет.

— Спасибо, — поблагодарила я, неспеша расправила принесённую вещь и взгромоздилась сверху.

Потом пару минут четвёрка рассматривала меня, а я — их.

— Дознание ведёт мэтр Шаль, — наконец возвестил тощий, — ему помогают отец Лаурес и младший помощник Эрль. Запись производит младший писарь Раст. Рассматривается дело особы, называющей себя нэдиной Серебряной реки. Вы это подтверждаете? — начал он допрос.

— Что? — не поняла я.

— Что назвались нэдиной форпоста У-Серебряной-реки, — терпеливо пояснил дознаватель. Уж чего-чего, а терпения при его-то работе ему было точно не занимать.

— А как же мне ещё себя называть? — удивилась я.

И понеслось. Мне задавали вопросы: как зовут, где родилась, где крестилась, кто родители. И так далее, и тому подобное. Я правдиво отвечала. Что мне скрывать? Я что, злоумышленник какой?

Через некоторое время дошла очередь и до обороны форпоста. Я почти без запинки рассказала свою версию происшедшего. Вроде, без сучка, без задоринки, вот только Лаурес во время моей речи постоянно посматривал себе на колени, будто у него там лежал детектор лжи. Уп-пс-с, а может действительно какой-нибудь "камень истины". Ола слышала о нём в сказках. Вот только правда это или вымысел?

— Нэдина! — священник оглянулся на дознавателя, — Нэдина, у вас есть с собой сильный артефакт?

— Не понимаю, о чём вы святой отец?

— У вас есть при себе некая реликвия, доставшаяся от отца или матери? — пришёл на помощь служителю культа Шаль.

Соврать? Наверное, не стоит. Но почему они не увидели кольца?

— Есть, — кивнула я.

— Дайте его сюда! — потребовал мэтр.

— А на каком основании?

— Нэдина, я прошу вас отдать кольцо, — сказал священник.

— Вы же понимаете, что мы легко можем забрать его у вас, — вторил ему дознаватель.

— Понимать-то, я это понимаю, но вот имеете ли вы на это ПРАВО?

Препирательство было недолгим. Кольцо пришлось отдать.

Как там сказал кто-то из великих: "Нет ничего хуже, чем сила без правды и правда без силы". Кажется — так.

Сейчас сила была явно не на моей стороне. Единственное, что удалось, получить обещание, что кольцо мне непременно вернут, если не отыщут на нём следов Тьмы. Весьма туманная формулировка, хотя побожились оба. Причём, с лёгкостью. Точно, здесь подвох. Но в чём?

Обмозговать это мне, как следует, не удалось, потому что весь допрос завертелся по второму кругу. Якобы у них появились новые вопросы. Нет, явно у них что-то есть. Какой-то непонятный индикатор, который помогает определять правдивость ответов.

Не знаю, сколько времени из меня тянули жилы. Мне показалось, что целую вечность. Всё это так меня вымотало, что к концу допроса я была, как выжатый лимон. Даже не уверена, правильно ли отвечала, или уже несла невпопад всякую околесицу.

Когда поднималась по лестнице, меня шатало. Если бы не помощь писца... как его?.. А-а-а, Раста,.. которого отправили меня проводить... свалилась бы со ступенек, свернув шею. А так, кое-как доковыляла до своего узилища.

Сразу бухнулась на кровать. Сил моих хватило только на то, чтобы стянуть сапоги и платье. Натянула одеяло и провалилась в черноту небытия без всяких сновидений.

Проснулась я, когда уже было темно, точнее — ещё было темно. Потому что это было утро уже следующего дня. На столе меня ждал мой поздний ужин, или ранний завтрак: полкувшина воды и зачерствевшая краюшка чёрного хлеба. Чуть было не сказала ржаного. Нет тут ни ржи, ни пшеницы, но хлеб отличается. Более благородный белый — "для господ" делается из местной пшеницы — рэлы. Выращивали её на юге королевства. Можно было и у нас на севере, вот только и урожайность не та, и качество. Так что спрос на этот злак удовлетворялся за счёт поставок из вольных баронств, реже — из империи.

В наших краях лучше всего росла местная рожь — эрьмь. Вот из неё и пекли хлеб, что мне сейчас принесли — для простого люда — не белый, а тёмно-жёлтый.

Гадай теперь, чтобы это значило?

Да ничего хорошего. Долго я рассуждать не стала, тут же вгрызлась зубами в горбушку. После узнаем, что почём. Нечего раньше срока самой себе нервы мотать.

Самостоятельно оделась, не ждать же Сону, а то мало ли что. Может опять, ни с того, ни с сего, потащат на допрос. Кстати, моя рыжая так и не появилась. Вместо неё в дверном проёме возник стражник.

— Нэдина форпоста У-Серебряной-реки — на выход! — провозгласил он.

Меня вывели на улицу. Узкий дворик между двумя каменными зданиями, куда никогда не заглядывает солнце. Все наши уже были здесь. Нас кое-как организовали в колонну и погнали к резиденции правителя Оммора. Внушительная такая трёхэтажная домина. В смысле, по-нашему — трёхэтажная. Как я уже говорила, первый этаж называется приземье или предземье. Не знаю, как лучше перевести.

По-моему где-то я это слово или читал, или слышал. То ли оно болгарское, то ли сербское.

Ладно, не важно. Факт, что его превосходительство нирт Моорон-Брэц со товарищи, среди которых я разглядела тощего дознавателя и непоседливого священника, восседал на втором этаже (который здесь первый) на специально встроенном для этих мероприятий балконе.

Ну и правильно, не помосты же всякие каждый раз городить. А так вышел из комнаты, вынес пару приговоров и опять к себе домой, пить чай, или что там у него.

Кроме уже перечисленной шатии-братии присутствовало ещё несколько деятелей. Надо понимать, что это было окружение правителя Оммора.

Его прихлебатели.

Ну, можно и так сказать. Не считая Шаля и Лауреса, — семь душ. Слева от них, а от меня справа, немного особняком сидели ещё двое. Монументальный мужик в годах с когда-то тёмными, а сейчас обильно посеребрёнными прожитыми годами волосами и бородой, одетый в коричневое с жёлтым. Ещё дальше — молодой мужчина в кольчуге. Герба мне снизу видно не было, но его сюрко было тёмно-зелёным. Не иначе, как кто-то из вассалов властителя Вечнозелёного леса. А дядя рядом с ним, судя по цветам, из лаэрства Восточного хребта. Уж не сам ли лаэр? Как там бишь его? А-а-а, лучше назвать титул, чем безбожно переврать имя. За такое по голове не погладят.

Скорее отвернут.

В общем, к остальной оранжево-красной банде...

Именно в этих цветах щеголяли нирт Моорон-Брэц и всё его окружение.

...те двое никакого отношения не имели. Сидели в сторонке с угрюмым видом, старший — откинувшись в кресле, а молодой, положив на перила локоть левой руки и подперев ею голову, и о чём-то переговаривались. Всё происходящее внизу на площади их абсолютно не волновало.

Нет, ну чего тут удивительного? Вот сидите вы, к примеру, за столом в гостях. И тут неожиданно хозяину позвонили по мобиле. Какие-то его дела. Они вас волнуют? Вот и тут — то же самое.

Может, и так. Ну раз им нет дела до меня, то мне до них тем более.

Мы стояли, они сидели. Некоторое время ничего не происходило. Те совещались о своём, наши тоже стали тихонько переговариваться.

— Хорх, а ты ничего выглядишь, — шепнула я стоящему рядом воину, — а Сона говорила, что совсем плох.

— Так мне сегодня с утра настойки чёрного корня дали. Она мёртвого поднимет, правда ненадолго. Да и ломает после неё, хуже, чем с похмелья.

— Это уже после того, как тебя допрашивали? — поинтересовалась я.

— О чём вы, нэда?

— Ну, тебя водили в эту... в пыточную?

А как её ещё назвать?

— Не-ет, — замотал головой Хорх, удивлённо захлопав глазами.

Нет, это что же получается? Кого надо вообще ни о чём не спрашивали? Что ж это за следствие такое?

Но поразмышлять над этим мне не дали. Тычок в спину чуть не сбил меня с ног. Хорошо, что воин в последний момент перехватил древко копья. Иначе непременно валяться бы мне в пыли. А так лишь лёгкий толчок промеж лопаток. Но бросил он меня вперёд так, что я невольно пробежала шага три, не меньше. Что я, считала?! Обернулась.

Ах ты ж, сволочь! Ах ты, гад! Это ж тот самый козёл, что тогда в лесу меня пинал. И как он здесь очутился? А Хорх, меж тем мёртвой хваткой вцепился в древко.