Из-за этого в Лориэне постоянно была тень, но здесь не было мрачно или даже холодно. Пожалуй, это место навевает у меня ассоциацию с тёплой летней ночью, таинственным временем, когда небо чистое, без единого облачка, благодаря чему наверху прекрасно можно увидеть десятки, сотни звёзд. Забавно, но уже этой ночью я смог убедиться, что в отличие от солнца, сень Лориэна каким-то образом пропускает свет звёзд, что вместе с текущими по всему этому чудесному месту ручьями и слабо мерцающими деревьями делает Лориэн по-настоящему волшебным и прекрасным местом. Пожалуй, я даже не замечу проведённого здесь времени.
Моя комната также была далеко не больничной палатой: у эльфов такого сроду не водилось. Как выяснилось, Галадриэль поселила меня во дворце. Мне досталось тихое и уютное место. Стены сделаны из сросшихся гибких стволов тёмно-зелёного и тёмно-синего цветов. Последние ещё и слегка светились в темноте. Очень гармонично, красиво, ненавязчиво и успокаивающе действовала подобная гамма.
Кровати как таковой не было. Просто деревянная стенка имела огромный скос, который на середине округло углублялся, в результате чего получалось эдакое углубление. А прямо над этим ложем было своеобразное окно, образовавшееся за счёт расступившихся стволиков.
Пожалуй, на Земле бы подобное жилище назвали шедевром экологического и био строительства. Впрочем, на весь дворец я пока ещё посмотреть не имел возможности.
Стоило также отметить, что магический фон тут был явно выше нормы. Но, что самое главное, это было не жёсткое излучение и не “грязное”, как после применения множества заклинаний, о нет! Тут имелась чрезвычайно мягкая энергия каких-то необычных деревьев… кстати, именно они и мерцали в темноте. Их сила, буквально разлитая в воздухе, усваивалась сама собой практически вместе с дыханием! И это без малейших усилий с моей стороны!
Когда на следующий день пришла Галадриэль, я спросил её о таком необычном и приятном эффекте.
— Ты чувствуешь Мэллорны. Это необычно для человека, большинство людей не способны определить, откуда исходит эта сила.
— Эм…
— Нет, — видимо, вопрос она предугадала заранее. Впрочем, с её опытом я вообще могу не говорить: она и так знает, что я скажу в большинстве случаев. Гм… да я и присутствовать-то не должен особо. — Даже одно семечко стоит невероятно дорого, его невероятно трудно получить и мы почти никогда не отдаём его просто так. За всю историю Средиземья семя Мэллорна было вынесено из Лориэна всего восемь раз. Дважды его крали.
— А говорили, что Мэллорны золотые!
— Это действительно так, но только сверху. Снизу, как видишь, они не несут золота. Золото чуждо… впрочем, сейчас ты не осознаешь разумом, а сердцем, я вижу, и так осознаёшь.
Что имела в виду эльфийка, говоря, что золото чуждо? Она очень точно сказала: сердцем и так уже осознаю. Чему золото чуждо? Пожалуй, это-то я и не могу сформулировать. Наверное, в первую очередь оно чуждо Лориэну как магическому месту. Золотой цвет — цвет роскоши, богатства… пижонства, если уж так говорить. Он показывает статус, важность… и Лориэн, как место, пропитанное магией, в подобной глупости не нуждается. Скорее уж это чисто психологически, но всё-таки. Во-вторых… а вот во-вторых я не могу сформулировать. Наверное, фраза “золото чуждо” имеет больше двух, трёх и даже десятка глубинных смыслов. Только вот сейчас я их не в состоянии осознать. Для меня это просто два слова, складывающиеся в незаконченное предложение, пусть они и вызывают множество ассоциаций.
— Вы навещаете меня уже второй раз.
— Поверь, Алекс, живя столь долго, всегда хочется узнать нечто новое. Особенно такое новое, как ты.
— Я не готов раскрывать свои тайны… сейчас.
— Что такое для меня полвека? Или век? Я подожду, а пока, прошу, расскажи мне о том, другом мире, из которого ты пришёл.
— Я не имею ничего против, но можно вас, Леди Галадриэль, взамен попросить потом поведать мне о Средиземье? О его истоках.
Говорили мы долго, до самого заката. Столько потрясающего и невероятного я не узнавал никогда. Эльфийка… ну… её сильно заинтересовало всё, связанное с основами земной цивилизации. В первую очередь цивилизации обычных людей. Свобода — это знание. Тот, кто больше знает, тот имеет больше свободы. Конечно, буквально это к жизни неприменимо, но вообще отражает картину мира. Зная как, можно сделать всё, что угодно. И естественно, что Галадриэль заинтересовалась знаниями, на которых основана целая цивилизация. Под вечер я уснул, а сама эльфийка с моего разрешения провела эту ночь рядом, “разговаривая” с моим Гримуаром. Забавно, когда столь древнее и могущественное существо интересуют знания по физике. Впрочем, что её реально ещё может заинтересовать? Другая цивилизация? С тем жизненным опытом, который она имеет, Земля кажется всё тем же Средиземьем, только декорации сменены. Ну… пусть более жестокая, несправедливая, возможно даже гадковатая, но тем не менее. А вот как устроен мир — гораздо более интересно.
Следующее утро было особо радостным для меня: наконец-то можно было нормально ходить. Слабость в теле оставалась, но не такая уж и сильная. Вот тогда-то я и решил заняться Аркенстоном. “Честно скомунизженный” камень (до сих пор стыдно за то, как себя вёл), после достаточно длительного изучения, оказался… гм… как бы это сказать… средоточием Горы. Как у Дракона или Василиска, но только Горы. Это интересная и хорошая новость. Теперь информация похуже: в качестве источника энергии он почти бесполезен. Видимо, такие камушки зарождаются внутри гор тысячелетиями. Наверняка тут ещё свою роль сыграло и королевство гномов внутри Горы. В общем, источник был, но очень слабый.
Зато от камня была другая польза: жажда. Жажда обладать камнем оказалась ничем иным, как ментальным полем самого предмета. Более того, у него имелись какие-то элементы, похожие на примитивнейшие кусочки ментальной сферы. Пожалуй, разум в этой штуке вполне мог зародиться лет через… тысячу. Собственно, камушек я вставил в свой Гримуар. Прямо в центр обложки. Постепенно регалия королей Эребора встроится в мою магическую книгу и она приобретёт свойства камня. Пожалуй, это очень полезно, когда артефакт действует, как то же Единое Кольцо. Саурон до сих пор жив только потому что в своё время Исильдура сломило колечко, в последний момент не дав Королю Гондора бросить себя в лаву Орудруина. Пожалуй, если мою книгу попытаются уничтожить, то такой вот последний шанс ей очень не помешает. Кроме того лишний источник силы, пусть и мелкий. Опять же, собственная внешняя ментальная сфера позволяет конкретно мне работать с Библиотекарем почти напрямую. Да и потом некоторые возможности могут появиться…
Пожалуй, тот месяц, что я провёл в Лориэне, мог бы превратиться в год, а то и десяток-другой. В эльфийских владениях время словно переставало ощущаться: дни пролетали очень незаметно, а тень от сени деревьев ещё сильнее размывала разницу между днём и ночью. Именно здесь я начал учить синдарин, один из эльфийских языков, благо что письменная речь вполне себе легко запоминалась благодаря предварительной адаптации и ментальной обработке Библиотекарем.
Собственно, ушёл из Лориэна я лишь по причине необходимости наконец-то воспользоваться тем, что я извлёк из Смауга. Пусть вся туша мне и не досталась, но хотя бы одно сердце чего стоит! Ну а заниматься чем-то подобным в обители эльфов… не стоит в общем.
Направился я в Рохан, благо что в этой стране у меня имелось аж четыре портальных маяка. Пространство последнее время перестало быть стабильным. Как результат: простая аппарация давалась всё хуже. Думаю, это влияние Саурона, начавшего активно восстанавливать Мордор. Магия Средиземья вообще как-то хреново влияла на аппарацию: рядом с магическими местами постоянно возникали аномалии. Эльфийские анклавы, королевства гномов, Изенгард, лес Энтов, добрая половина Мглистых Гор. Только вот всё это словно бы было… “спящим”. А теперь “просыпался” Мордор, который словно бы резонировал с остальными аномалиями.
Так или иначе я оказался в Рохане. На восточной границе. Здесь можно было найти уединённое место, где, собственно, я и развил бурную деятельность.
Опыт создания домов у меня был. Найдя крупную реку и островок на ней, начал там строить. Вечная Трансфигурация была большим подспорьем. Как результат — большой двухэтажный дом из камня, плюс не менее крупный подвал. Три комнаты внизу пустые, остальное — одна большая рукотворная пещера. Собственно, в ней я и занялся постепенным пожиранием сердца и Средоточия Смауга.
Огромная рунная фигура и целая ванна с различными зельями были направлены лишь на то, чтобы позволить мне как можно быстрее разделаться с Драконьим наследием. Большую часть времени я спал как раз в этой ванне, остальную часть — восстанавливался.
Такой темп помог мне весьма быстро поглотить наличествующие ресурсы. Пусть само усвоение и займёт десятки лет, но вот тратить время и силы на поглощение мне не придётся… хотя с силами, конечно, погорячился.
Грубо говоря, сейчас всё, что было в сердце Дракона, оказалось во мне и постепенно усваивалось. На усвоение, конечно же, уходила часть сил, как и на сдерживание этой мощи. Зато мне не требуется пять-шесть лет жрать это сердце по кусочку, будучи постоянно отравленным токсинами.
В магической силе я слегка просел, но не так чтобы очень. На момент окончания всех моих экспериментов, в том числе и завершения высшего магического эликсира на основе крови Дракона и Слёз Феникса, шёл уже пятьдесят третий год.
Чем стоило заняться дальше? Ну… наведаться к Эребору что ли. Как минимум весьма умное решение.
Путь до Одинокой Горы занял больше четырех лет. Почему так долго? О! Всё дело в том, что по пути я внезапно вспомнил о Бьорне. Ну и, как водится, решил к нему заглянуть. Оборотень встретил меня настороженно, но вскоре мы сошлись и я даже поселился у него на какой-то срок. Собственно, нахлебником я не был: магия бывает разной. Бытовой в том числе. Медведь-оборотень взамен вполне добровольно позволял себя изучать, а заодно помогал с поиском различных ингредиентов для зелий. А тут таковых было много! Одни гигантские пчёлы чего стоят!
Но рано или поздно всё заканчивается. С оборотнем мы расставались хорошими друзьями. Я узнал достаточно, да и отдохнул конкретно так. Пожалуй, даже слишком много.
Аркенстон как раз закончил встраиваться в структуру Гримуара к тому моменту. Вместо светящегося голубым камня он стал фиолетовым с тёмными прожилками. Прожилки буквально поглощали падающий свет, а фиолетовая часть всё также светилась. Сам камень “растёкся” по обложке, став более плоским и огранённым. Теперь он уже не был выпирающим элементом. Собственно, пока он настолько не преобразился, а Библиотекарь не научился управлять жаждой, которую камень испускал, я и не хотел соваться к Эребору: а то ведь ещё коротышки поймут, кто у них скомуниздил королевскую регалию. Назгул их знает, как отреагируют.
Когда я подошёл к обители лесных эльфов, то лес было не узнать. Никаких больше чёрных высушенных деревьев, никакой наркоты в воздухе… шёл я там относительно недолго: поймал очередной эльфийский патруль. Впрочем, к магу даже здешние эльфы относились уважительно. Думал, просто пройду (летать не хотелось, да и отток сил из-за поглощаемого Дракона сказывался), но эльфы были столь любезны, что потащили прямо к себе. Ну как, потащили? Просто пригласили и весьма настойчиво. Обижать остроухих не хотелось, а потому я посетил их Королевство.
— Здравствуй, Алекс.
— Милорд Трандуил. Гм… прошу прощения, но почему я тут не видел Леголаса?
— Он отправился во внешний мир. Путешествует.
— Вы, судя по всему, не сильно волнуетесь?
— Леголас — сильный воин. Путешествовать же он будет пусть десять, пусть сто лет: это не имеет значения. Любой из этих сроков — лишь мгновение в жизни эльфа.
— Вот как? Мне не так много лет. Хотя я и бессмертен, но подобный образ мышления пока ещё не для меня.
— Это лечит время, — Трандуил встал со своего древесного трона. — В последний раз ты спешил, но в этот, возможно, задержишься подольше в моём королевстве? — прикинув про себя варианты, отвечаю:
— Я не спешу никуда. Пожалуй, мне стоит наконец-то вплотную взяться за магию природы, и королевство лесных эльфов будет одним из лучших мест для такого занятия. Пожалуй, лучше была бы лишь обитель Радагаста Бурого, но я не знаю, где сейчас Карим.
Кивнув, эльф повёл меня за собой. Собственно, с эльфами я провёл ещё три года, так и не выбравшись к Эребору. Много это или мало? Для них — мелочи. Для меня… ну… теперь этот срок уже не кажется мне продолжительным. Помню, Галадриэль говорила, что субъективно для разумных время пролетает с одинаковой скоростью не в зависимости от прошедших годов, а в зависимости от годов прожитых. Если перевести это на нормальный человеческий, то можно сказать, что субъективно для двух разумных, проживших разное количество лет, одинаковым покажется срок, равный не по годам, а по процентам от их жизни. Что для пятидесятилетнего пять лет, то для двадцатилетнего — два года. Мне же уже… Тааак… а сколько мне? Гм… в мир Поттерианы я попал в семнадцать, однако после слияния с душой меня-Гарри можно учесть всё время, прожитое тогда им. Следовательно, к семнадцати стоит прибавить период с восемьдесят восьмого по… эм… две тысячи пятый? Или же седьмой? Блин, когда я с Земли-то ушёл? Ладно, возьму пятый. Итого, ещё семнадцать лет. Ха! Забавно… Ладно, к тридцати четырём годам прибавляем восемь лет, которые прожил я-Гарри до слияния. Итого уже сорок два года. Так…сейчас уже шестидесятый год. Стоп! Неужели с похода к Эребору прошло целых двадцать лет?! Невероятно… но ладно. Я попал в восемнадцатый год. Сейчас шестидесятый. Итого плюс сорок два. Как мне везёт на одинаковые числа! Семнадцать плюс семнадцать, плюс восемь, плюс сорок два равно восьмидесяти четырём годам. Что же… круто! Только вот на восемьдесят я себя совсем не чувствую! Я и на двадцать-то себя не уверен, что ощущаю… хотя не, психологически двадцать точно есть. Блин, пожалуй, моя личность растёт очень, очень медленно. Стоит уже отбросить от себя человеческие мерки!
Тем не менее, от эльфов я ушёл и, больше не задерживаясь, отправился к Эребору. И так уже на два десятка лет опаздываю!
Летать сейчас я мог бы не более пары часов. Много, конечно, даже очень! Только вот не хочу тратить силы. Время от меня никуда не убежит, а потому можно затратить лишний день на путь пешком.
И вот он, Эребор! В Озёрный город заходить не стал. Да и обходить их озеро тоже желания не было, так что пересилил себя и взмыл в воздух, благо что полёт не занял больше двадцати минут. Вскоре я уже приземлился на той самой равнине, где произошла Битва Пяти Воинств. Громадные ворота Одинокой Горы были распахнуты, но на входе в королевство коротышек дежурил целый десяток воинов.
