Шагая в сторону дворца, где со слов хранительницы университетской библиотеки должна была отыскаться подсказка к местонахождению святилища Дагона, я думал, как меня успело изменить то, что происходило в последние несколько недель. И насколько много ещё осталось во мне от того чистенького мальчика из одного из Великих Домов, который с упорством, достойным лучшего применения, увиливал от любой ответственности, инфантильного племянника главы Дома Редоран... Только сейчас я понял, каким мелким избалованным засранцем был, ведь меня действительно баловали. Даже простили дурацкий побег в Балмору, если не помогли с его организацией — со своей стороны, конечно — в надежде на то, что бестолковое чадо, дорвавшись до вожделенной самостоятельной жизни, возьмётся, наконец, за ум. А я, ни на минуту не задумавшись о такой возможности, вместо этого весело и только что не с радостным улюлюканьем вляпался в грандиозные неприятности, умудрившись обеспечить их не только себе, но всей семье. Своему Дому. Даже то, что меня изгнали, а не удавили в первую же ночь, после того, как всё обнаружилось, воспринял, как должное. А ведь дядюшка Болвин наверняка так и собирался поступить — выяснить всё, что я успел натворить, а потом просто и без затей прирезать. И вряд ли его разжалобили мои пьяные откровения. Однако он всё-таки по какой-то причине позволил мне убраться. Из дома, из Альд'Руна, из Вварденфелла... Возможно, даже соизволил объяснить, по какой, но — дэйдров Филида с его навязчивыми идеями и методами допроса! — я это вряд ли когда-нибудь вспомню. А потом объявил погибшим. Так что, скорее всего, если я сунусь в Морровинд, меня будет ожидать тёплый приём сразу же, как только я сойду с корабля в Сейда Нин или Эбенгарде. И встречать меня будут не заскучавшие без меня родственники, а безликие ребята в не выходящих из моды лёгких чернёных доспехах и с острыми кинжалами, после общения с которыми мой статус мертвеца из выдумки хитрозадого дядюшки станет непреложным фактом. Вот только я не собираюсь возвращаться. У меня теперь новый Дом. Здесь в Сиродииле. И я совершенно не в обиде на своих родственников. Хотя... не то чтобы я перестал быть засранцем, ухмыльнулся я, проходя через ворота, чем вызвал подозрительный взгляд легионера, стоявшего в карауле.
— Проблемы, данмер? — осведомился он.
Я покачал головой, поспешно убирая с лица неподобающее выражение.
— Никаких проблем. Просто гуляю.
Он уже открыл было рот, чтобы предложить мне "погулять" в другом месте, когда за моей спиной кто-то восторженно выдохнул:
— Это... Это ты! Герой Кватча! Какая честь для меня... — заставив меня шарахнуться от неожиданности в сторону, поспешно оборачиваясь в сторону говорящего.
Но там оказался только второй легионер.
— Этот? — удивлённо протянул первый, смерив меня недоверчивым взглядом. — Вот этот мелкий эльфик — тот самый смельчак, который сумел уничтожить портал в Обливион?
— Ну, сумел, — мгновенно ощетинившись, угрюмо буркнул я. — И что теперь?
— Врёшь, — зло уставился он.
Вместо ответа я огляделся, никого, кроме нас троих не увидел и, порывшись в сумке, выудил Сигил, который все это время таскал с собой, собираясь показать кому-нибудь из магов, и про который, откровенно говоря, успел напрочь забыть. Сунув тёплый, пульсирующий багровым сиянием и еле слышно позванивающий антрацитово-чёрный "орех" отшатнувшемуся легионеру прямо под нос, я негромко сказал:
— Хочешь подержать?
— Что это за дрянь? — с безуспешно скрываемым испугом спросил имперец, стараясь отодвинуться ещё дальше и, как ему казалось, незаметно положив ладонь на рукоять меча.
— Именно эта, как ты справедливо заметил, дрянь держала те проклятые врата открытыми, — я сделал шаг назад, чтобы не провоцировать его. — Запомни, как она выглядит, потому что я после этого видел ещё, по меньшей мере, одни врата.
— Ещё одни? — ахнул второй со своего места. — Где?
— Да, — кивнул я, не поленившись подойти и показать Сигил и ему. — Недалеко от Пепельной крепости. В глубокой ложбине между ней и развалинами ещё одного старого форта, того, что возле поворота на Чёрную дорогу.
— Форт Никель, — медленно кивнул он.
— Кровь богов... так близко, — прошептал первый.
— И что нужно сделать, чтобы закрыть врата? — после недолгой паузы спросил он.
— Войти, — мрачно хмыкнул я, — дойти до башни. Их может быть несколько, но Сигил, — я подбросил и снова поймал "орех", — будет в самой большой. Войти. Перебить охрану. Подняться на самый верх. Перебить всех, кого встретите. Вытащить Сигил из гнезда. Всё — врата закроются, а вас выбросит из Обливиона туда, откуда вы в него вошли.
— И всё? — недоверчиво протянул легионер. — Как-то уж слишком просто. Пришёл-ушёл... и сразу герой.
— Ты так думаешь? — прошипел я. — Ты действительно думаешь, что это легко? Что дэйдра, которые тебя там встретят, позволят тебе спокойно пройти? Ошибаешься! В те врата за несколько часов до меня вошёл целый отряд воинов. Стражники погибающего Кватча, пожертвовавшие собой ради спасения других. Выжили двое. Только двое. Один сумел с моей небольшой помощью выбраться, а второй... он так и остался там. В клетке. Навсегда...
Спрятав Сигил обратно в сумку, посмотрел на помрачневших легионеров, уже жалея, что вообще его показывал. И ещё больше жалея, что поддался эмоциям. Да и слава, как оказалось, не такая уж приятная штука. Конечно, здорово, когда тебя уважают и восторженно заглядывают в рот, так и хочется злорадно рассмеяться в лицо всем, кто сомневался, не верил, осыпал оскорблениями... Собственно, я ведь сейчас почти так и поступил. Но ведь слава означает ещё и постоянное пребывание на виду и отсутствие права на ошибку. Штаны в кустах не снимешь без свидетелей! Всё немедленно осмотрят, измерят, обсудят... Нет уж, спасибо. Бедняга Мартин, ведь он каждый день после приезда в Повелителя Туч в таком положении... жил себе скромным священником, никого не трогал. И вдруг на тебе — сын Императора и наследник Драконьего трона. Немудрено, что он весь месяц прятался в библиотеке.
— Ладно, — недовольно поджал губы первый, — проходи. Впрочем, нет... то, что ты сказал, про врата у Пепельной крепости... мы обязаны доложить начальству.
— Говорите, что угодно, но, если не трудно... без упоминания обо мне, — отмахнулся я, внезапно почувствовав себя усталым. — Это единственное, о чем я прошу.
Целую минуту он буравил меня бешеным взглядом из-под шлема, потом зло сплюнул мне под ноги и кивнул.
— Хорошо. Иди своей дорогой.
Я коротко кивнул и торопливо сбежал вниз по ступенькам, поминутно поглядывая на башню — времени оставались считанные минуты.
Подсказкой оказалась карта Сиродиила с меткой в виде четырёхлучевой звезды, нанесённая на каменную дверь одного из склепов вместе с уже знакомым рисунком восходящего Магнуса. Точнее, под ним. Достав собственную карту, я отметил район, где предположительно следовало искать логово красноплащников, подивившись наглости того, кто додумался прицепить подсказку для неофитов не где-нибудь, а в самом сердце Имперского города, под носом у дворцовой стражи и Легиона. Да ещё и на дверях гробницы одного из Септимов. Или Реманов, правивших до Тайбера. Принца Камарилла, если я правильно разобрал частично стёршуюся от времени надпись. И сделано это отнюдь не вчера.
Из разговоров с Тар-Миной я знал, что секта Мифического Рассвета возникла во время правления Тайбера Септима четыреста пятьдесят лет назад. Хотя, если я правильно помню, Манкар Каморан родился около двухсот лет назад, примерно тогда же, когда его отец Хейно-Узурпатор, по прозвищу Король-Олень был убит в заливе Илиак(1). И это не могло не вызвать вопросов. Как сын Короля-Оленя сумел стать главой "Мифического Рассвета" за две с половиной сотни лет до собственного рождения? Значит ли это, что бессменный глава секты — самозванец?(2) И интересно, сколько любопытных идиотов, которым не повезло в полдень оказаться перед ежедневно активирующейся меткой, за эти столетия расстались с жизнью в глуши Хартленда?
А ведь у меня тоже есть немалый шанс закончить свои дни там же — если Амулет где-то и спрятан, то, скорее всего, именно там. И вряд его будет легко вернуть...
Последний раз бросив взгляд на медленно затухающие алые линии, я покинул императорское кладбище. Перед попыткой проникнуть в святилище, следует подробно доложить обо всём Джоффри. Хотя бы для того, чтобы им не пришлось начинать всё с начала, если у меня ничего не выйдет...
____________________________________________________________________________________________________
1 — события, изложенные в игровой книге "Беженцы"
2 — глава "Мифического Рассвета" — альтмер, в то время как Хейно и его жена Калис были босмерами. Но Ксарес об этом не знает, просто оперирует датами... которые расходятся почти на 250 лет.
Месяц Начала Морозов, 20, год 433 Третьей Эры. Храм Повелителя Туч.
Незаметно проскользнув в библиотеку, я огляделся... и едва удержался, чтобы немедленно не выскочить обратно. Зажмурился и потряс головой, потом с сомнением покосился на дверь за своей спиной, раздумывая, не поздно ли ещё скрыться?
А все дело в том, что прямо у меня на глазах Кэролин, одна из сестер-Клинков, пользуясь тем, что Баурус куда-то отлучился, отчаянно кокетничала с Мартином:
— Мой лорд, могу ли я отнять у тебя немного времени? — ой-ой-ой, как все запущено... вот уж кому Кирану Дротан могла бы дать не один десяток уроков обольщения.
И все равно после этого имела бы грандиозное преимущество. Даже если бы Кэролин воспользовалась знаменитыми духами все тех же Телванни, которые, если верить молве, даже вонючего орка или варвара способны сделать невероятно привлекательным. Талант у этой суки такой — из мужчин безмозглых тряпичных кукол делать. Теперь, когда прошло некоторое время, я отчётливо вижу, как она мной вертела. Да и относилась как к дрессированной зверушке... Впрочем, определённая польза от полученного мной опыта есть. Во всяком случае, женские уловки для манипулирования мужчинами, которые так неуклюже пытается применить сейчас моя сестра по Ордену, я теперь легко распознаю даже в более... аккуратном исполнении. Интересно, а Мартин понимает, чего она от него добивается?
Священник, задумчиво выстукивавший пальцами по столешнице мотив известной песенки про вдовушку с морковкой — завсегдатаи столичной "Кормушки" её очень любят, так что я её сразу узнал — покачал головой и со вздохом отложил книгу в сторону:
— Ты сможешь отнимать у меня столько времени, сколько захочешь, когда научишься называть меня по имени. Меня зовут Мартин.
Ого!.. Кажется, я тут все-таки лишний... да и Мартин, похоже, не в настроении.
С этой мыслью я, не дожидаясь, пока моё присутствие заметят, как можно тише ретировался.
Единственное, что меня немного беспокоило, это то, что подсмотренная сцена всколыхнула неприятные воспоминания из моего собственного прошлого. Тряхнув головой, я запретил себе думать об этом. В конце концов, личная жизнь потому так и называется, что она личная. Соответственно, что бы там я ни увидел — это не моё дело. Сами разберутся. К тому же Кэролин — не Кирану...
— Юный брат по Ордену... ревнует? — промурлыкал вдруг над ухом неприятно знакомый голос. — Да, наверное, так обидно... осознавать, что твои чувства... не нужны, ведь тот, на кого они направлены, имеет... иные предпочтения.
Что?! Какие ещё...? Ах, ты мразь!
Мгновенно развернувшись, я оказался нос к носу со злорадно ухмыляющимся Ахиллом. Ладонь сама собой сжалась в кулак и довольно существенная разница в росте и сложении меня ни на миг не смутила, когда я с удовольствием врезал по его смазливой физиономии. Ударить второй раз я уже не успел — меня сбили с ног и мгновенно прижали к деревянному полу, заломив за спину руки. Где-то в стороне послышалась возня, с болезненным вскриком тяжело упало ещё одно тело, кто-то побежал в сторону западного крыла. Хлопнула дверь и всё стихло.
— Ты сдурел, Ксар? Что на тебя нашло? — выдохнул удерживающий меня Белизариус.
— Отпусти меня, Бел, — потребовал я, не делая, впрочем, попыток вырваться — сбросить навалившегося на меня всей немалой тушей приятеля из положения "мордой в пол" и без помощи рук я бы всё равно не смог. — Я вполне вменяем и не стану убивать этого ублюдка прямо сейчас, хотя, Неревар свидетель, он этого заслуживает.
— Я так и понял, — угрюмо ответил он, но, немного помедлив, всё же позволил мне встать на ноги.
И тут же положил тяжёлую ладонь мне на загривок, словно предупреждая, чтобы я не дёргался. Впрочем, я и не собирался: подметать собой пол со здоровенным имперцем на хребте мне не понравилось. Хорошо хоть ребра остались целы...
Дверь в западное крыло хлопнула снова, и в нашу сторону быстрым шагом прошел встревоженный Сайрус, сопровождаемый Пелагиусом.
— Ксарес? Ахилл? — капитан удивленно воззрился на поднимающегося красавчика, осторожно щупающего стремительно опухающую челюсть. — Что тут произошло?
Я промолчал. Последнее, что я собирался делать, это жаловаться. Потому что если я начну сейчас рассказывать, что да как, это будет выглядеть именно как жалоба. А вот мысль вызвать ублюдка Ахилла на поединок казалась очень даже привлекательной. Интересно, что будет, если я его убью? Новое изгнание или приведённую мной причину всё-таки найдут достаточно весомой? Может, лучше сделать это по-тихому? Уверен, что смогу составить достаточно сильный яд. У меня достаточно пыльцы спиддала и вытяжки из корня харрады, чтобы эта мразь не дожила до рассвета... главное, сделать так, чтобы никто не подумал на меня. Значит, придётся подождать... и яд придётся готовить где-то в другом месте. Но это все неважно.
— Я полагаю, — поняв, что все так и собираются молчать, мой друг решил взять слово, — что Ахилл сам напросился. Во всяком случае, то, что я успел увидеть, говорит именно об этом.
— Что именно ты увидел?
— Я возвращался с тренировки, когда увидел стоящую во дворе лошадь Ксареса и решил пойти поприветствовать его. Когда я вошел в Большой зал, он как раз выходил из библиотеки. При этом вид у него был... задумчивый, я бы сказал. Или даже озадаченный. Пока он стоял, о чем-то размышляя, сзади подошел Ахилл и что-то произнёс. Я не расслышал, что, потому что был слишком далеко от них, но явно что-то оскорбительное, потому что Ксарес тут же изменился в лице, резко развернулся и ударил его. После этого мы с подоспевшим Барагоном скрутили обоих, а Пелагиус побежал за кем-нибудь из офицеров.
— Барагон?
— Я сидел спиной к двери в восточное крыло, поэтому ничего, в общем-то, не видел, — покачал тот головой, — и слов тоже не расслышал, хотя был ближе, чем Белизариус. Только голоса. Точнее, голос — Ксарес ничего не говорил. А голос Ахилла я узнал... и — да, это звучало, как оскорбление. Хотя я даже представить не могу, что тот мог сказать, чтобы эльф так взбесился.
— Ксарес? — редгард посмотрел на меня.
Я покачал головой.
