Мартин удивлённо поднял на меня глаза, когда я, отдуваясь, плюхнулся за стол напротив него и вцепился в первую попавшуюся книжку, сделав вид, что увлечённо читаю. Баурус, который, как и собирался, почти неотлучно находился при Мартине, хрюкнул, глядя на мои манёвры.
— Переверни, — сказал вдруг он.
Плечи его при этом подозрительно подрагивали.
— А?
— Книгу переверни, — серые глаза сидящего напротив наследника Драконьего трона искрились весельем, а на осунувшемся лице расползалась улыбка. — Я могу прочесть книги на полудесятке языков Тамриэля, но не уверен, что смог бы читать хоть одну, держа её при этом вверх ногами.
Баурус заржал.
Гм...
Я торопливо последовал совету, попутно посмотрев на обложку. Книга оказалась знакомой — "Преображение Запада". Точно такую же — или эту? — подаренную мне Пинером, я читал на привалах по пути в Кватч из Вейнона, а потом оставил в здешней библиотеке.
— Может, пока не подошли твои друзья, расскажешь, почему час назад один очень сердитый сын Скайрима бегал по всему Повелителю Туч, обещая вытянуть какому-то "мелкому красноглазому засранцу" уши и завязать их "узлом на темечке"? — веселясь, поинтересовался Мартин.
Я невольно фыркнул. Все-таки с ушами я угадал.
— Хорошо.
Ввалившиеся через полминуты в западное крыло Ролианд и Белизариус очень удивились...
Флегматичная Прорва неторопливо трюхала по Серебряной имперской дороге. Примерно через час мы рассчитывали выехать на Красную и повернуть на Чейдинхолл. Гнедой вейнонский жеребец, которого, как оказалось, звали Пожаром (за бешеный нрав, что ли?), грыз удила и танцевал подо мной, то и дело норовя вырваться вперед. Когда этот выродок Падомая увидел, как я вывожу Прорву, он едва не разнёс конюшню. Причем Белизариус — намного более опытный наездник, чем я — посмотрев на беснующегося жеребца, нервно заявил, что, если мне удастся предотвратить намечающиеся разрушения нашего общего дома, он без возражений поедет на пегой, как бы по-дурацки он сам при этом ни выглядел. Сообщив ему, что я думаю о друзьях, которые неожиданно откалывают такие финты, я, мысленно попрощавшись с жизнью, сел на гнедого Пожара и... ничего не случилось. Жеребец, конечно, как был дёрганым, так и остался, но попыток сбросить, укусить или сотворить ещё какое-либо непотребство не предпринимал.
Кстати, Бел на Прорве выглядел действительно забавно. Рослый, плечистый, как большинство людей-имперцев... и верхом на коротконогой лошадке, которая немногим крупнее, чем он сам. Если бы мы поменялись лошадьми, картина стала бы гармоничнее... но Пожар, как только тот попытался к нему приблизиться, мгновенно оскалился и начал бить копытом. Бел не стал испытывать судьбу.
Я хмыкнул, подумав, насколько забавнее было бы посадить на Прорву громилу Ролианда. Северянин был на полголовы выше Белизариуса и заметно шире в плечах. В общем, прилипшее ко мне "малыш" имело под собой весомые основания. К тому же я все равно не ощущал себя старшим. Люди все-таки взрослеют намного быстрее. Жаль, что уходят тоже... Сто лет, какие-то короткие сто лет, и я останусь один... а они будут жить только в моей памяти. Да ещё их имена добавятся к остальным в Зале Славы...
— Чем ты его приворожил? — полюбопытствовал вдруг покачивающийся на спине Прорвы Белизариус.
Я вынырнул из мрачных размышлений, благодарный другу за возможность отвлечься. Вот уж действительно "тень пала на Тамриэль"... Прав был тот патрульный легионер, у которого мы узнавали новости. Я чувствую эту тень. И, в отличие от большинства, даже знаю, чья она. Врат Обливиона на нашем пути я не встретил, но витающее в воздухе напряжение все же исподволь действовало на нервы, незаметно погружая в уныние. Словно сам Нирн, как живое существо, замер в предчувствии беды. Впрочем, много ли мы знаем о мире, в котором живём?
— Когда вы с Ролиандом искали меня в конюшне... — начал я, чувствуя, что незаметно охватившая меня хандра рассеивается.
— Ты все-таки сидел в его стойле! — не дослушав до конца, гневно завопил догадавшийся приятель.
— Да, с самого начала, — довольно ухмыльнулся я, похлопав настороженно стригущего ушами гнедого по мощной шее.
Пожар выгнул шею, хитро косясь на Прорву, и перешёл на короткую рысь — красовался перед кобылой. Надо срочно покупать себе лошадь, а то как я на жеребой кобыле ездить буду? Этот паразит прошлой ночью оборвал привязь и наверняка сделал своё дело. Куплю мерина — и сам не забрюхатеет и дуреть от запаха кобыл не будет.
Что интересно — в отличие от пегой, на спине которой я иногда чувствовал себя маслом в маслобойке, у гнедого был очень плавный ход. Вздумай я читать в седле, это не составило бы проблемы. Вот и сейчас я слегка покачивался в такт движению конских мышц, не чувствуя необходимости, как это бывало прежде, подлечить седалище заклинанием.
— И все-таки, — не успокаивался Бел. — Как?
— Я дал ему яблоко.
— И все? — разочарование в голосе приятеля было почти осязаемым.
— И все, — кивнул я. — Влез к нему в денник, дал яблоко и заснул, сидя на яслях, — перечислил я, как было дело.
— Ты ненормальный, — ошарашенно выдохнул приятель. — Ты хоть представляешь, как ты рисковал?
— Лучше, чем ты думаешь, — парировал я, припомнив недружелюбный оскал, которым меня встретил гнедой.
Размер зубов впечатлял... и я не уверен, но, по-моему, клыки у жеребца, вопреки травоядной лошадиной природе(1), имелись.
Бел насупился.
— Ты мне лучше другое объясни, — я решил сменить тему, а заодно удовлетворить грызущее меня любопытство.
— Что именно?
Я помолчал, раздумывая, как лучше спросить. В то, что Белизариус не в курсе, я ни минуты не верил — вынужденное уединение накладывает свой отпечаток на людей и любое маломальское событие немедленно становится всеобщим достоянием. Другое дело, как объяснить причины моего интереса?
Видимо, молчал я слишком долго, потому что Бел сначала нахмурился, а потом, просветлев лицом, заговорил:
— Судя по тому, как ты жмёшься, речь о чем-то особом. Думаю, не ошибусь, если предположу, что дело касается Его Величества...
— Касается, — кивнул я. — Я вчера был свидетелем очень любопытной сцены в библиотеке.
— Ты о Кэролин? В жизни не поверю, что она тебе понравилась, — хохотнул приятель.
— Дело не в том, — поморщился я. — Кэролин мне, конечно, нравится, но делить с ней постель я бы не стал — она слишком... не в моем вкусе. Нет, меня другое волнует. Мартин — Император. Когда мы вернем Амулет Королей, его право на трон будет подтверждено официально. И встанет вопрос о наследнике. А Кэролин в качестве императрицы... Ну... Меня с детства приучали к мысли, что жениться мне придется на той, кого укажет глава Дома. И мне несказанно в этом смысле повезло, когда меня изгнали. Теперь, распробовав, что такое свобода, я бы не вернулся обратно в Дом, если бы мне предложили. Во всяком случае, в прежнем качестве. Но речь не обо мне, — Бел внимательно слушал. — В случае с Мартином ситуация противоположная. Он всегда был свободен, а теперь... вынужденный скрываться от убийц, ответственный за целую Империю, основы управления которой он только начинает постигать, он ещё лишился права выбрать — или не выбрать — себе спутницу жизни. Вряд ли Совет одобрит кандидатуру... телохранительницы, хотя бы она была рыцарем десяти орденов.
— Я понял, что ты хочешь сказать, — серьезно кивнул друг, — но Кэролин и не метит на трон.
— Тогда к чему это все?
Белизариус замялся.
— Видишь ли... я не должен тебе вообще об этом говорить, но, учитывая, что все остальные давно в курсе, это было бы нечестно. Кэролин, она... её задача... в общем... она должна родить ребенка.
Целую минуту я пытался осмыслить услышанное. То, что женщины, за редким исключением, мечтают о детях (тут я вспомнил дикие крики и леденящий кровь надсадный вой, с которым жена моего старшего брата произвела на свет своего первенца, и содрогнулся), я знал, хотя и искренне не понимал этого их странного желания поиздеваться над собственным телом, причём, как правило, не единожды, хотя необходимости в этом порой никакой нет. И это притом, что есть способы избежать зачатия! Но Кэролин...
Потом до меня дошло.
— Да вы что там, охренели все?! — выдохнул я.
— Род Драконорожденных не должен прерваться, — неожиданно жестко ответил мне приятель. — Мы не можем рисковать, пока Мартин — единственный из династии Септимов.
— Бастард и сын бастарда... — умом я понимал его правоту, но принять не получалось. — Неужели нет другого выхода? Неужели нет других потомков, из побочных линий? Насколько я помню историю Империи, кто-то из прежних Императоров отличился склонностью трахать все, что хоть немного похоже на женщину... даже, кажется, прозвание соответствующее получил.
— Антиохус. И не выдумывай, никакого прозвища он не получил. А что до потомков... Если они и есть, то никто не знает где их искать, — вздохнул Белизариус. — К тому же грандмастер считает, что доля крови королей в жилах таких потомков может оказаться слишком мала, чтобы они в случае нужды могли успешно зажечь Драконьи огни в храме Единого. Мартин же — сын последнего коронованного Императора, его прямой потомок, и законнорожденность тут роли не играет.
— И как это ему преподнесли? Хотя меня больше интересует, как он на такое отреагировал. Это же... не знаю... — я не находил слов. — Это же едва ли не оскорбление... просто взять и тупо использовать, как... как племенного жеребца...
— Как преподнесли, не знаю. На посту у покоев грандмастера, где происходил разговор, в тот момент стоял Ролианд, и что говорил Джоффри, он не расслышал, но с его слов, Его Величество отреагировал точь-в-точь, как ты сейчас. И даже, кажется, слово в слово. А потом на сутки закрылся в отведенных ему покоях и разговаривал только через дверь и почему-то исключительно на данмерисе. Причем то, что слышал я сам, подозрительно походило на те жутко немелодичные вопли, которыми ты услаждал наш с Ролом слух на тренировках в особо пикантные моменты.
Неудивительно. Заодно теперь понятно, почему Мартин весь вчерашний день, стоило ему хоть на минуту задуматься, барабанил пальцами по столу, выбивая мотив скабрёзной "Вдовушки"... и наверняка не только вчерашний. Он, когда злится или нервничает, всегда так делает. Вот только я не предполагал, что он тоже знает эту песню. Хотя почему бы и нет?
Я невольно усмехнулся, вспомнив, что Мартин неплохо говорит на моем родном языке и что он довольно часто присутствовал на тренировках, так что услышать и запомнить мог очень многое, особенно поначалу, когда мои отношения с северянином только-только начали складываться. Тогда вообще было много воплей, содержание которых в приличном обществе не озвучивают даже в... адаптированном пересказе. Тем более я, беззастенчиво пользуясь тем, что никто меня не понимает, в выражениях не стеснялся. Во всяком случае, без Мартина... ну, или когда не подозревал о его присутствии. Хорошо, что, кроме него и Джоффри, в Храме Повелителя Туч данмерского никто не знает. Вряд ли знание и виртуозное применение данмерских ругательств можно счесть достоинством будущего правителя. А так хоть душу отвести можно... Впрочем, не о том я думаю. Хотя, что тут думать — все предельно ясно. Но это не означает, что это мне нравится. Неправильно это. Да, оправдано, но все же...
— Как ты планируешь попасть в штаб Мифического Рассвета? — полюбопытствовал Белизариус вечером следующего дня, когда мы расположились на ночевку в охотничьем лагере к северу от Чейдинхолла, оттащив то, что осталось от небольшой — меньше десятка человек — шайки разбойников подальше и наскоро прикидав их ветками.
По совести, надо бы их похоронить, чтоб потом не встали, но после перетаскивания ни у меня, ни у него на это не осталось сил. К тому же нас изрядно потрепали — Бел в самом начале, когда мы даже не подозревали ни о лагере, ни о шайке, словил отравленную стрелу в плечо, да не простую, а с коварным эльфийским наконечником, из-за чего с извлечением пришлось попотеть. Счастье ещё, что яд, насколько я разобрался, предназначался для мага, так что Белу, с его почти нулевыми магическими способностями, он был не страшен. А меня приложили боевым молотом, и я не знал, кого благодарить за то, что удар, едва не сделавший меня одноногим калекой, пришёлся вскользь. Кроме, разумеется, Бела, который снес его обладателю дурную башку. Отдышавшись и подлечившись, — мне, чтобы более-менее исцелиться, пришлось вычерпать до дна мои всё ещё огорчительно невеликие запасы магической энергии — мы с грустью признали, что мало того, что позорно прохлопали опасность, так ещё и не озаботились заранее продумать тактику на случай такого вот столкновения. Расслабились, индивидуалисты дэйдровы... Кто в лес, кто на охоту...
Я задумчиво пожевал сорванную по примеру приятеля жесткую травинку, вспоминая, как мы втроем с Джоффри и Мартином разрабатывали мою, как обозвал это грандмастер, "легенду для бескровного проникновения" в святилище дагонопоклонников. Кстати, о травинке — было непривычно осознавать, что в Сиродииле можно вот так сорвать практически любой невзрачный стебелёк и гонять его по рту только для того, чтобы ощутить терпкий вкус травяного сока. И не бояться, что вместе со вкусом придет более или менее мучительная смерть или какое-нибудь, хоть и не смертельное, но плохоисцеляемое отравление. Ядовитых растений, конечно, хватало и здесь, но все они были давно известны и занесены в справочники для алхимиков, купить которые можно было в любой книжной лавке за вполне приемлемую цену. Что я, к слову, и сделал при первой же возможности. Да и число видов не шло ни в какое сравнение с тем разнообразием ядовитой пакости, которая встречалась у меня на родине.
— Грандмастер считает, что чем ближе к реальности, тем лучше, — произнес, наконец, я. — Неизвестно, кого я могу там встретить, а так меньше вероятности совершить какую-нибудь глупую ошибку. Так что я буду... самим собой. Ну, или почти собой. Мелким, не слишком умным засранцем из "хорошей семьи", принадлежащей одному из Великих Домов, обиженным на весь Нирн вообще и на родню в частности, и сбежавшим из дома в поисках славы и приключений на задницу. Вряд ли они отслеживают всех неофитов с самого начала — затратно это, да и хлопотно.
— Почему не слишком умным? — Бел отмахнулся от назойливого комара, нагло примерявшегося сесть на кончик носа имперца, промахнулся — по комару — и с чувством выматерился, попав точно в нос.
— Был бы умным — на такую тухлятину, как дагонопоклонничество, не повёлся бы, — фыркнул я. — Предполагается, что данмеры, особенно переехавшие в Сиродиил из Морровинда, имеют более... м-м... отчетливое представление о том, что такое дэйдра и дэйдрические властители. В частности, Мехрун Дагон, который у меня на родине относится к так называемым "злым дэйдра", и поклонение которому Трибуналом, мягко говоря, не приветствуется.
— Хмм...
Подслушать нас было непросто — помня о том, что логово дагонопоклонников где-то недалеко, мы общались шепотом и вообще были настороже. Было решено, что мои вещи большей частью останутся под присмотром Белизариуса. Сам Клинок будет ждать меня три дня, после чего, если я не вернусь, вызовет подкрепление в лице стражи из Чейдинхолла и зачистит гнездо красноплащников. Заберет Амулет и вернется в Храм Повелителя Туч. План не вызывал восторга ни у меня, ни у него, но придумать что-то лучше этого не сумел даже Джоффри, опыт которого в планировании тайных и боевых операций я даже приблизительно представить себе не мог.
