В этот раз Джоффри решил отправить со мной Белизариуса и Ролианда. Зачем? Как он выразился — для придания весомости моей просьбе и силовой поддержки: оба моих приятеля успели побывать за вратами и могли существенно помочь. Нет, сплющенный нос Ролианда я помнил до сих пор, хотя северянин давно уже красуется нормальным профилем. А вот Белизариус преподнес мне сюрприз. И ведь ни словом не обмолвился... Правда, оказалось, что в большей степени их задача — проследить, чтобы я не ничего не натворил и — особенно — не наговорил. Как в случае с Окато. Нет, голову мне грандмастер не открутил и за ухо, как по возвращении с Розой Сангвина, не таскал, хотя вполне мог хотя бы попытаться — мазь по рецепту госпожи Орании подействовала и боли в суставах его больше не беспокоили, по крайней мере, сейчас. И даже почти не ругался, с легким злорадством буркнув себе под нос "ничего, этому ... полезно встряхнуться". Понятно, что говорил он это не мне, но я же не виноват, что у меня хороший слух? Так что, когда Джоффри поднял на меня глаза, готовящаяся воспитательная лекция свелась к укоризненной фразе "подслушивать нехорошо". В общем, воспитания не получилось.
Но Джоффри, как я давно убедился, ничего не забывает, а потому ко мне были приставлены две няньки в лице моих друзей. Впрочем, я не возражал. Два здоровенных облома в полных доспехах Клинков, замершие за спиной, действительно придавали весомости просьбе, словно намекая, что помощь Бруме имеет гораздо большее значение для Империи, чем может показаться на первый взгляд. И уверенности в себе в разговоре с правителями графств их молчаливое присутствие тоже добавляло. Не говоря уже о том, что поневоле заставляло... соответствовать. Так что впоследствии, обдумывая, как мог бы поступить в той или иной ситуации, будь я один, я не раз мысленно благодарил грандмастера за предусмотрительность.
Биттнелд Проклинающий в Корроле ссылался на приказ графини Валги, сама графиня была больше озабочена поиском внезапно пропавшего портрета своего покойного мужа, чем обороной вверенного её заботам города и графства, что красноречиво проявилось на примере расположенного в прямой видимости от городских ворот приората Вейнон. Его обитателей никто, исключая немолодого целителя-данмера из часовни Стендарра, не удосужился предупредить о возникших в опасной близости от стен города и самого приората вратах Обливиона и хотя бы формально предложить на время угрозы переселиться в Коррол. То, что монахи могут стать добычей ловчих отрядов дремора, никого не волновало.
Впрочем, вейнонцы после осеннего нападения, когда был убит прежний настоятель, были всегда настороже. В этом мы убедились еще во время поездки за доспехами Тайбера Септима в Санкр-Тор. Так что рогатых людоловов в Вейноне ожидал неприятный сюрприз.
Анвил. Низкий непрекращающийся гул и багровеющее небо, такое же, как в самих Мертвых Землях, куда вели разверстые порталы, здорово подорвали боевой дух защитников. Судьбу Кватча повторить никто не хотел. Но, как мы с удивлением и растущей злостью обнаружили, что-то делать, чтобы избежать уничтожения, также никто не рвался. Даже недавно переведенный в Анвил капитан Иероним Лекс, прославившийся на весь Сиродиил своей охотой на таинственного Серого Лиса.
Кватч, от которого ныне оставались оплавленные и остывшие руины. Савлиан Матиус со своими людьми к этому времени уничтожил почти всех остававшихся дэйдра, но тем не менее, тоже попросил о помощи. Он прекрасно понимал, что найти в руинах после стольких месяцев в осаде кого-то живого не удастся — граф вместе с прочими обитателями замка наверняка погиб. Причем, как я мог позднее судить по состоянию тела, еще осенью, во время обливионского штурма — частично обгоревшая здоровенная дубовая балка оставила господина Голдвайна без головы, высохшее содержимое которой забрызгало половину комнаты. А рухнувшая тогда же стена, заблокировала двери и подступы к ним, сохранив безголовое тело графа в целости и не позволив дэйдра его сожрать. Другим обитателям замка повезло еще меньше... Целью организованных капитаном поисков было кольцо графа, которое он мог бы передать следующему правителю. Или не передать, но это уже меня не касалось. Как я изощрялся в попытках стянуть эту дэйдрову печатку с полуразложившейся руки, не оторвав её — вряд ли капитана Матиуса обрадовало бы, принеси я ему кольцо прямо на пальце — и не уделавшись в мертвечине, тошно вспоминать до сих пор. Во всяком случае, насмешник Бел, посмотрев на мое лицо, даже не пытался зубоскалить на эту тему. Но я справился, а обрадованный находкой Савлиан, коротко стриженая голова которого с момента нашей последней встречи почти полностью поседела, сообщил, что в Бруму уже отправлен небольшой отряд, благо врата Обливиона возле Кватча больше не открывались. И, наверное, уже не откроются — устрашать тут некого, кроме горстки беженцев, половина которых давно разъехалась в другие графства Сиродиила. К примеру, альтмера, когда-то напугавшего меня своими безумными воплями и еще более безумным видом, я позднее повстречал в Анвиле, в "Полном Кубке" — здорового и в ясном рассудке. Здесь остались только те, кому некуда было податься. И те, кого держало чувство долга. Как Савлиан Матиус.
Скинград. Разгадка тайны долгожительства и затворничества правителя Скинграда оказалась проста — Янус Гассилдор был вампиром. Так что еще лет десять назад гулявшие по Вварденфеллу слухи, что эти твари проникли в ряды сиродиильской аристократии, оказались чистой правдой. В Морровинде такого "графа" горожане уже давно привязали бы к столбу и поджарили. Точнее, сообщили бы о нем Ординаторам — поджаривание вампиров и некромантов их прерогатива. Даже целители советовали при встрече с кровососом убегать как можно быстрее и как можно дальше... или убивать его, считая данную меру лучшим способом излечения от вампиризма. Правда ли это, я лично не проверял — до сей поры с заражением прекрасно справлялось соответствующее зелье. И проверять в дальнейшем не планировал.
От попытки немедленного убийства графа меня удержала только тяжеленная пятерня Ролианда, которую северянин, разглядев вампирские клыки едва ли не раньше, чем я, положил мне на загривок. Со стороны это, возможно, выглядело жестом поддержки, но я как-то сразу понял, что лучше не дергаться. А Бел, заподозрив неладное, очень быстро сориентировался и аккуратно перехватил разговор. И я им искренне благодарен за это. Неизвестно, чем кончилась бы наша беседа с Янусом Гассилдором, окажись мы наедине. Впрочем, во второй раз граф пожелал видеть меня одного. Меня это совсем не обрадовало, однако деваться было некуда. Хотя обездвиживающее заклятье, которым он в меня запустил, едва я уселся, я ему почти простил. Тем более, граф соизволил объяснить, что сделал это не для того, чтобы напасть, а с целью, как он выразился, "обезопасить вас, юноша, от совершения необдуманных поступков, последствия которых вы, в силу полученного воспитания, пока не можете себе представить". И даже извинился. Любви и доверия к нему у меня после этого разговора не прибавилось, но старого кровососа я невольно зауважал — он оказался не так уж плох. А если сравнивать его с другими правителями, и вовсе очень хорош и о своем графстве заботился по-настоящему. Неудивительно, что скинградцы, с которыми я говорил в свои прошлые приезды, отзывались о своем графе только хорошо, закрывая глаза на его странности. Именно это и примирило меня в некоторой степени с его существованием. Совсем чуть-чуть.
Граф Бравила вместо подготовки к обороне планомерно наливался вином, хвастливо поминая свои былые свершения на турнирах, его сын наливался тоже, но уже скуумой, а капитан гарнизона Виера Лерус только безнадежно стискивала зубы, глядя со стены на зияющие на месте остатков крепости алессианских времен уродливые колонны врат Обливиона, вокруг которых периодически сновали небольшие отряды дэйдра, и все отчетливее понимая, что приказа атаковать она не дождется. Мариус Каро, супруга которого, на мое счастье, меня не узнала, также был больше озабочен присутствием молодой орки по имени Мазога, называвшейся рыцарем. Хуже того, мне пришлось уступить настойчивым пожеланиям сиятельного графа и разобраться с этим вопросом. Наградой за напрасно, на мой взгляд, потраченное время стало совершенно бесполезное звание рыцаря "Ордена Белого Жеребца". То, что я уже являюсь рыцарем совсем другого, более достойного Ордена, графа интересовало мало. Точнее, не интересовало вовсе, из-за чего полдороги до Чейдинхолла мне пришлось выслушать не менее десятка более или менее дурацких шуток на тему "рыцаря Белого Жеребца и черной кобылы" от веселящегося Белизариуса. Хотя некоторые, надо признать, были не так уж плохи... Но лучше всего "пошутила" Егоза, то ли уловившая мое отношение к этим шпилькам, то ли своим лошадиным разумом как-то сообразившая, что мой приятель смеется и над ней тоже, на одном из привалов цапнув его за задницу аккурат после очередной шутки на эту тему. Лечиться Белу пришлось самостоятельно — я, почувствовав себя отомщённым, хохотал так, что открыть плотно закупоренный фиал с целительным зельем не смог, как ни пытался. Впрочем, сам имперец, после того, как зелье подействовало и укушенная задница перестала болеть, смеялся больше всех. Но поддразнивать меня все же прекратил. И слава предкам.
В Обливион я предпочитал ходить сам. Хотя... первый раз я вывалился из закрывающегося портала под ноги встревоженным приятелям, чуть не сломав себе в падении хребет трофейным доспехом из дейдрика — мне тогда пришла в голову мысль замаскировать кого-нибудь из друзей, чтоб не шататься в одиночку. А если все удастся, то и обоих. Благо тащить было недалеко: прежний владелец доспеха бродил на самом верху башни Сигила. Иначе я бы эту кучу дэйдрика просто не упёр — слишком тяжело. Но затея провалилась еще до осуществления: резко увеличившиеся глаза Бела, поднявшего кирасу, в которую я упихал все остальное, вкупе с его же вытянувшимся лицом яснее ясного показали несостоятельность идеи еще до того, как попробовавший облачиться в дэйдрик Ролианд высказал свое мнение длинной прочувствованной речью на нордском. К тому же не хватало шлема, чтобы спрятать его совершенно не дреморскую физиономию. Да и двигаться в дэйдрических доспехах, по словам северянина, без привычки к ним, было непросто. А времени на выработку этой самой привычки, как водится, не было.
Что, впрочем, вовсе не означает, будто я все врата закрывал в одиночку. Более того, под Лейавином одни врата закрыл не я. Просто, когда мы вышли за городские ворота, оказалось, что под стенами города зияет не одна, а целых две арки... не знаю, как мои братья по Ордену, взявшие на себя задачу закрытия вторых врат, а я никогда так быстро не бегал, как в тот раз. И не испытывал большего облегчения, чем тогда, с размаху плюхнувшись в грязь болотистых окрестностей Лейавина, когда меня вышвырнуло из Обливиона. Лицом вниз, в точности, как летел с площадки возле Сигила, спасаясь от преследовавших меня дэйдра — я ведь не тратил время на то, чтобы тихо прокрасться за спиной или прикончить каждую встретившуюся мне на дороге тварь, сделав ставку на скорость. И выиграл в получившейся гонке.
Да, израненная заклятьями спина саднила и взрывалась болью при каждом неловком движении. Да, меня тошнило от того количества зелий, которые я успел принять и от мысли о том, сколько их еще понадобится выпить, чтобы излечиться. Да, после купания в жидкой грязи от меня воняло немногим лучше, чем от помойной ямы. Да, Белизариус был счастлив, когда я попросил его укоротить вдвое мою косу, подпаленную каким-то метким рогоносцем и все порывался обкромсать оставшееся... но я был тут, в Тамриэле, в Нирне. А мои преследователи остались там, в рушащейся под их ногами Сигильской башне в Мертвых Землях.
Из Лейавина мы возвращались по Желтой дороге, гораздо более пустынной и немноголюдной по сравнению с Зеленой, ведущей через Бравил. Но, во-первых, чтобы попасть в Чейдинхолл, проще было переправиться через Нибен возле Лейавина, чем делать потом здоровенный крюк вокруг столицы по Красной Кольцевой, а во-вторых... Бравил оставил сильные впечатления не только у меня. Проезжать мимо него еще раз никто не захотел. Даже несмотря на то, что потом мы все-таки вспомнили, что огибать Имперский город вовсе не обязательно.
____________________________________________________________________________________________________
1 — дормиторий - общее спальное помещение в средневековых монастырях. Общая спальня Клинков в Храме в TES-IV: Oblivion — классический средневековый дормиторий с лежаками на полу вместо кроватей.
Упрямый рыцарь.
Чейдинхолл. Врата Обливиона мы увидели еще до того, как доехали хотя бы до конюшен. Мы с Белом переглянулись при виде ведущего в ту сторону ответвления — именно на него мы свернули в тот злополучный раз, когда ехали возвращать Амулет Королей. Там еще был какой-то запущенный особняк. Не до такой степени, как мое анвильское приобретение, но тоже... неухоженный. И надпись была — "Резиденция Колючки". Мы тогда с Белом, помнится, от скуки развлекались, строя предположения, кем может быть эта Колючка, что её выселили из города.
Разговора с графом не получилось. Андел Индарис, как и остальные правители, был больше озабочен личными делами, чем обороной города, хотя и пытался показать, что это не так. Но у графа Чейдинхолла, по крайней мере, было оправдание — его сын и наследник, тот самый Фарвил, за которого меня когда-то приняли в Лейавине, за два дня до нашего приезда решил доказать свою смелость и в компании друзей попёрся во врата Обливиона. Вполне в его духе, учитывая, что я о нем слышал.
Поразмыслив и посовещавшись и друзьями, я решил последовать просьбе графа Индариса и поговорить с капитаном Грегори, который, предположительно должен был руководить обороной города в случае атаки.
Аминус Грегори нашел нас сам. Пока мы, приближались к вратам, озираясь в поисках кого-то, кто мог бы указать нам местонахождение капитана, со стороны особняка Колючки раздался возглас:
— Я бы советовал вам держаться подальше от этого проклятого портала!
Обернувшись я увидел невысокого сухощавого имперца, торопливо шагающего в нашу сторону. Лицо его, когда он разглядел экипировку моих друзей, заметно смягчилось, из настороженного сделавшись удивленным.
— Что именно ты имеешь в виду? — полюбопытствовал Белизариус после короткого взаимного представления.
— Разве вам не доводилось слышать о вратах Обливиона, открывающихся по всему Тамриэлю?
— Доводилось, — хмыкнул Ролианд, словно невзначай погладив свой нос, — и не только слышать.
— Тогда вы наверняка знаете, что они способны порождать,— намек северянина капитан то ли не понял, то ли расценил по-своему. — Хотя, надо признать, что с тех пор, как Фарвил вошел в эти врата, оттуда ничего не выползло.
— Об этом, если не затруднит, поподробнее, — подал голос я. — Тем более, что граф Индарис рекомендовал со всеми вопросами касательно этих врат обращаться к вам.
— Граф... — лицо капитан Грегори помрачнело. — Граф вместо того, чтобы позаботиться об обороне вверенного ему города, интересуется только судьбой своего сына-идиота... — сквозь зубы процедил он. — Даже предлагает награду за его спасение... или хотя бы сведения о его гибели.
