Фанфик по Гарри Поттеру: Мы, аристократы - 2

Наш факультет выписывал обе газеты и ещё кое-какие периодические издания. В гостиной имелся отдельный шкаф для газетных подшивок, поддерживать порядок в котором было обязанностью старосты. Кроме того, 'Пророк' выписывали некоторые старшекурсники, поэтому по гостиной всегда валялось несколько его свежих номеров.

В последние дни 'Пророк' был весьма востребован в школе. Такие заголовки, как 'Загадка рыжей девочки: ученица была найдена мёртвой после вызова к директору' и 'Дисциплина по-хогвартски? Первокурсницу вызвал директор, и больше никто не видел её живой' не могли не привлечь внимания, не говоря уже о таких шапках, как 'Родители не знали, что их дети целый месяц пролежали окаменевшими в медпункте', 'Что происходит в Хогвартсе? Жизни детей в опасности' и 'Гарри Поттер выжил после Авады Волдеморта. Выживет ли он в Хогвартсе?'

Дальше шли домыслы на тему, что могло понадобиться директору от девочки, почему пострадавшие дети не были отправлены в клинику Св. Мунго, почему мандрагоры не были куплены в алхимической лавке, как бедные детишки будут навёрстывать учебную программу и т.п. Завершались статьи трагическими возгласами вроде 'что же будет дальше, если в школе уже сейчас такое творится' и 'почему такое умалчивают от родителей и понадобилась комиссия, чтобы грязные факты вышли наружу'. Вранья не было, но правдивая информация была так скомпонована с предположениями и риторическими вопросами, что картина создавалась плачевная.

Перед Рождеством, когда первый ажиотаж улёгся, появилась статья 'Отец директора Хогвартса убил трёх двенадцатилетних детей. История повторяется?', в которой излагались довольно-таки неприглядные сведения из жизни родителей Дамблдора. В частности, были приведены документы о судебном процессе над отцом Дамблдора, из которых следовало, что тот с беспричинной жестокостью убил трёх магловских мальчишек и закончил свои дни в Азкабане. В конце статьи было добавлено, что совсем еще не старая мать и четырнадцатилетняя сестра Дамблдора, оставшиеся на его попечении, умерли у себя дома при невыясненных обстоятельствах, когда его отец уже сидел в тюрьме.

Кое-кто не поленился поднять архивы, и я догадывался, кто именно. Комиссия покинула школу за два дня до рождественских каникул, не обнаружив ничего, что пролило бы свет на смерть младшей Уизли. Малфой-старший заходил поговорить со мной и выразил сожаление, что из-за натянутых отношений с моим опекуном он не может пригласить меня на Рождество. Формирование общественного мнения о Дамблдоре Малфой собирался продолжить после праздников, потому что во время праздников людям будет не до сплетен.

Для газетной кампании был нужен материал, и Малфой предложил мне поделиться с прессой воспоминаниями о моей жизни у Дурслей. Думосброс он собирался передать Снейпу в день, когда будет забирать Драко на каникулы, а от меня требовалось скинуть туда все воспоминания, какие я сочту подходящими к случаю. Я и прежде догадывался, что Малфой близко знаком со Снейпом, потому что он навещал зельевара при каждом визите в школу, но подобное поручение показывало, что Снейп у него в роли доверенного лица.

За сыновьями они явились вместе — сам Малфой, с ним Крэбб, Гойл и Нотт — видимо, они списались и собрались сначала у Малфоя. Двоих из них я видел впервые. Гойл-старший был высоким и светловолосым, крепкого, но не кряжистого сложения — значит, фигуру Грег унаследовал от отца, а тёмные волосы от матери. Нотт-старший был тощим сухарём среднего роста, русоволосым, рано поседевшим, с таким же узким породистым лицом и зоркими тёмно-серыми глазами, как у сына. Все четверо были в благодушном настроении и общались друг с другом как давние приятели.

Малфой представил нас друг другу, а затем сказал:

— Юные джентльмены, вы можете пока собираться домой, а у нас есть вопросы к мистеру Поттеру. Сын, жди здесь.

Драко недовольно поджал губы, но безропотно сел на диван, а Малфой повёл нас в комнату сына.

— Мистер Поттер, мне сказать о вас несколько слов или вы предпочитаете сами? — спросил он, когда мы уселись.

— Как вы сочтёте нужным, лорд Малфой.

— Джентльмены, как вам известно, мистер Поттер дружен с моим сыном, -приятельская интонация Малфоя указывала, что он привычно соблюдает этикет, но обращается к друзьям. — У нас с мистером Поттером имеются общие интересы, и мы с ним находимся в неофициальном сотрудничестве. Если конкретнее, то у мистера Поттера проблема с Тёмным Лордом, который наверняка захочет убить его, если воплотится снова, и с Дамблдором, который намерен подготовить из него послушное орудие своей политики, а у нас — проблема с Тёмным Лордом, который, мягко говоря, не оправдал наших ожиданий, и с Дамблдором, чья политика направлена против нас. Так что точки соприкосновения очевидны. Не смотрите на возраст мистера Поттера, он не простой ребёнок хотя бы потому, что Тёмный Лорд развоплотился, пытаясь убить его. Вы не ошибётесь, если будете разговаривать с ним как со взрослым.

Пока он говорил, я наблюдал за его друзьями. Крэбб-старший и Гойл-старший, приближённые Малфоя, уже наслышанные обо мне от своих сыновей, согласно кивали в поддержку слов сюзерена. Нотт-старший слушал со скептическим выражением лица и изучающе поглядывал в мою сторону. Тед наверняка скрытничал про меня, поэтому я был для Нотта-старшего мальчишкой, в свиту которого зачем-то напросился его сын, не уступающий знатностью Малфоям.

Малфой замолчал. Понятно, что его друзья пришли сюда ради меток, но он представил им меня не как мальчика на побегушках, а как полноправного союзника. Он говорил от моего имени, значит, ожидался ход с их стороны. А поскольку Крэбб и Гойл здесь подчинялись Малфою, слово обо мне предназначалось в первую очередь Нотту.

— Мистер Поттер, — заговорил Нотт, как я и ожидал. — У вас имеются какие-либо долгосрочные планы... — он сделал крохотную паузу и слегка приподнял бровь, — ...с точки зрения неофициального сотрудничества?

— Имеются, лорд Нотт. Полагаю, что их обсуждение будет преждевременным, пока моим опекуном является Дамблдор. Первым пунктом в них стоит достижение моего совершеннолетия и избавление от опекунства с наименьшим ущербом, но если получится сменить опекуна, кое-что можно будет начать и раньше. Если вы не против, я выскажу свою позицию, а мои планы, естественно, опираются на неё.

Я вопросительно глянул на Нотта, тот подтверждающе кивнул.

— Гражданская война сейчас смертельно опасна для всего магического мира, — продолжил я. — Идеи, под которыми Тёмный Лорд объединил сподвижников, в современной обстановке могут только завести в тупик, сейчас нужно действовать иначе. Насильственное подчинение союзников я считаю недопустимым, поэтому Волдеморта я никогда не поддержу. Идеи Дамблдора, по моему мнению, ещё опаснее, потому что если под правлением Волдеморта мы истребим самих себя, то вследствие влияния идей Дамблдора нас прикончат маглы, заодно уничтожив и всю планету. Старичок родился в прошлом веке и безнадёжно отстал от современности. Сейчас он почти прожил свою жизнь и, видимо, считает, что на его век поиграться хватит, а после него хоть потоп. Поэтому я и Дамблдора никогда не поддержу.

— Интересно... — Нотт глядел на меня оценивающе. — Мистер Поттер, что вы имеете в виду под словами 'сейчас нужно действовать иначе'?

— Я считаю, что сто пятьдесят лет назад утрата влияния на маглов была ошибкой и что его нужно возвращать, причём тайно от них. Военные методы сейчас неприемлемы, зато информационные технологии маглов позволяют в разумные сроки подчинить их экономику, а с помощью экономики можно повлиять на что угодно.

— Что я тебе говорил, Конрад! — с довольным видом усмехнулся Малфой.

— Нам нужно срочно прекращать внутренние раздоры и объединяться для защиты от внешнего фактора — маглов, — снова заговорил я. — Правила приёма маглорожденных в магическое сообщество и их обучение нужно пересмотреть с точки зрения утечки информации и влияния на нас магловской культуры, обучающие программы — тоже. Я считаю также, что нужно адаптировать достижения магловского научно-технического прогресса к использованию в условиях магии. У нас сейчас застой, а нам нужен свой прогресс, научно-магический, или волшебный мир вымрет в ближайшую пару столетий. Понятно, что на это потребуется время и ресурсы, в этом направлении у нас вообще ничего не делается. Маглы сумели замириться и процветают вместе, а мы всё еще уничтожаем друг друга.

— Интересно, весьма интересно, — повторил Нотт. — Что бы вы посоветовали на ближайшие годы, пока вы не достигли совершеннолетия?

— Изучение магловских научных достижений и подготовку общественного мнения. И, разумеется, прекращение внутренней розни.

— Волдеморт возрождается. Мистер Поттер, вы понимаете, что за этим последует новый виток внутренней розни?

— Сколько человек он может собрать сразу же после возрождения?

Нотт взглянул на Малфоя, тот подтверждающе кивнул и заговорил:

— Насколько мне известно, меченых осталось человек тридцать. Десять человек сейчас еще живы в Азкабане, четверо нас, несколько человек в Министерстве, кое-кто в бегах и ещё несколько оправданных и затаившихся, вроде тебя, Конрад. Не подчиниться метке невозможно, значит, все, у кого она есть, либо явятся к Лорду, либо уедут спасаться на другой конец света — в Америку или в Австралию. Начнёт он с набора новых меченых, первыми кандидатами окажутся сотрудники Министерства и дети тех, кто уже носит метку.

— Нужно узнать, кто из них не хочет возвращаться к Волдеморту. Я дезактивирую их метки, чтобы они могли не подчиняться вызову. И давайте разберёмся наконец с вашими метками.

Нотт, Крэбб и Гойл поочерёдно обнажили метки, и я дезактивировал их.

— Найдётся ещё несколько человек, которые захотят отстраниться от Волдеморта, — сказал Малфой, когда я закончил с метками. — Я договорюсь с ними и сообщу вам, мистер Поттер.

— Только не через Снейпа, — предупредил я. — Лорд Малфой, на думосброс я согласен, потому что это всё равно пойдёт в прессу, но больше никаких дел со мной через Снейпа не ведите.

Судя по тому, как насторожились все четверо, они его хорошо знали.

— Почему, мистер Поттер, — встревожился Малфой. — Что вы имеете против Снейпа?

— Он не может поставить дело выше своей предвзятости. Как я понял по его же словам, Снейп ненавидит меня только за то, что я сын своего отца, с которым он враждовал в юности. Человек, который так легко идёт на поводу своей предвзятости, не способен оценивать обстоятельства трезво и потому ненадёжен.

— Я всегда недолюбливал этого Снейпа, — проворчал Нотт.

— А Волдеморт так не считал, — заметил Гойл. — Помнится, Снейп пользовался его особым расположением.

— У него тоже есть метка?!

— Да, мистер Поттер, у Снейпа есть метка, — подтвердил Малфой. — Он примкнул к Волдеморту на последнем курсе, а затем устроился в Хогвартс преподавателем, чтобы шпионить за Дамблдором. После развоплощения Волдеморта шпионская деятельность Снейпа потеряла смысл, но я с ним по-прежнему общаюсь, чтобы быть в курсе школьных новостей.

Что-то в рассказе Малфоя вызвало у меня смутное беспокойство. Я сосредоточился на этом ощущении, пытаясь уловить зацепку.

— В чём дело, мистер Поттер? — спросил Малфой, когда молчание сильно затянулось.

— Снейп не врождённый менталист, но очень сильный. Для этого нужно усердно тренировать ментальные техники с четырнадцати лет, а не после совершеннолетия, потому что с семнадцати лет обучаемость ментальной магии резко падает. В одиночку этому научиться нельзя, нужен опытный спарринг-партнёр.

— И что?

— Наиболее вероятно, что Снейпа целенаправленно обучал Дамблдор, поэтому я хорошо подумал бы, прежде чем утверждать, чей он шпион. Чем меньше Снейп знает обо мне и о нашем неформальном сотрудничестве, тем лучше.

Малфой недобро сощурился.

— Я доверял ему достаточно, чтобы поручить присмотр за своим сыном.

— Мои выводы ничем не подтверждены, лорд Малфой, просто имеется некий факт, который наводит на размышления, — поспешил сказать я. — Их нужно проверять, а пока они не проверены, нужно быть осторожнее. Но даже если окажется так, вы всё равно используете Снейпа, значит, он нужен вам и разоблачать его незачем. В конце концов, через него можно и дезу слить.

— Я проверю, — пообещал Малфой. — Я даже знаю, как. На сегодня мы закончим, а то ребята нас уже заждались. Когда найдутся ещё желающие избавиться от метки, я сведу их с вами, мистер Поттер.

16.

Мои друзья давно сидели в гостиной, дожидаясь своих отцов. Они радовались каникулам, только Драко сидел надувшись, потому что его всё чаще выставляли из собственной комнаты — впрочем, зла на меня он не держал. Все тепло попрощались со мной и ушли. Я видел со спины, как Тед с отцом переглянулись на ходу и тот обнял сына одной рукой за плечи, на мгновение прижав к себе. Как я понял, все четыре семьи собрались на рождественские праздники у Малфоя, только я остался здесь. Возможно, Малфой сумел бы надавить на Дамблдора, но сейчас я должен был изображать несчастного сироту, которому некуда податься на праздник из опасной школы.

Напуганные газетной шумихой родители забрали на каникулы почти всех детей, остались только те, кому было совсем некуда деваться. Даже Уизли не вернулись с похорон, поэтому на ужине за гриффиндорским столом сидело всего четыре человека. Остались также двое старшекурсников с Хаффлпаффа и один первокурсник с Равенкло.

Прежде я не замечал его, но сейчас, когда он сидел в одиночестве за факультетским столом, я волей-неволей обратил на него внимание. Этот заморенный, не по возрасту серьёзный парнишка весь ужин поглядывал на меня так, словно примеривался заговорить. И действительно, после ужина он нагнал меня в коридоре и охрипшим от робости голосом окликнул:

— Поттер?

Я замедлил шаг, давая парню возможность догнать меня, и спросил, когда он поравнялся со мной.

— В чём дело?

— Можно с тобой поговорить? — полушёпотом попросил он.

— Просто так или о чём-то?

— О чём-то.

— Тогда иди на второй этаж в малую гостиную, я сейчас подойду.

В малую гостиную ближе всего было идти через банкетный зал, поэтому мальчишка развернулся и поспешил туда. Сам я пошёл более длинным путём, через библиотечную лестницу. Когда я пришёл на назначенное место, он уже сидел там.

— Для начала скажи, как тебя зовут, — спросил я, усевшись рядом с ним.

— Эрнан Диас. Эрни.

— Ты не очень-то похож на испанца, — заметил я. Хорошенькая мордашка парня свидетельствовала скорее о французских корнях.

— Я как раз об этом и хочу с тобой поговорить. Ты ведь тоже сирота и тоже воспитывался у маглов, ты должен понять...

— Ты воспитывался у магловских родственников?

— Нет, в приюте. Я совсем не знаю, кто мои родители. Меня назвали по фамилии нищего испанца-имигранта, который нашёл меня на улице. В приюте записали меня как трёхмесячного, но ошиблись на две недели, а письмо из Хогвартса пришло в мой настоящий день рождения. Они откуда-то его знали...

— А фамилия на конверте была настоящая?