И, кажется, Оли это удалось. Неожиданно заскрипели деревья, зашуршала листва, задрожал алтарь. Порывом невесть откуда налетевшего ветра сдуло лепестки и фрукты с камня, и только сейчас Риз заметил, что его покрывают густые темные пятна, очень похожие...
...на высохшую кровь.
Левитрок оттолкнулся от дерева в тот самый момент, когда Оли сдавил мешочек пальцами, и они мгновенно покраснели от крови. Несколько капель упали на алтарь и тут же впитались в камень. А потом на него опустился и сам мешочек с подношением.
Учителя Лиги Очищающего Огня всячески избегали конкретики. Они считали недопустимым углубленное изучение основ магии теми, кому в будущем предстояло с ней бороться. Боялись — и не без оснований!— что тот или иной ученик может проникнуться крамолой и встать на скользкий путь предательства. Именно поэтому особое внимание уделялось умению выявления колдунов и борьбе с ними, но не самой магии. То, о чем не говорилось на уроках, ученики постигали позже, учась на собственных ошибках. И все же их знания о магии, как таковой, были слишком ограничены.
Но кое-что Риз знал наверняка: если колдун в своих ритуалах использует кровь — жди беды. А еще — только сейчас, связав все слова Оли воедино, Левитрок понял их смысл: парень просил у лесного дедушки защиты от напасти, коей, по всей видимости, и был утративший бдительность Охотник.
— Ах ты...— Он выхватил меч и ринулся на крестьянина, но тот уже закончил заклинание, развернулся, бросил котомку в приближающегося противника и побежал к лесу.
Риз увернулся, поднажал и почти настиг Оли, но вдруг неведомая сила оторвала его от земли и швырнула о ствол дерева, которое он только что подпирал. Левитрок чувствительно ударился головой и мешком рухнул на землю.
Превозмогая боль, он потянулся к оброненному мечу, но тут же вздыбилась земля, и извивающийся, как живой, корень захлестнул петлей его запястье. Риз рванулся, попытался встать, однако точно такие же корни надежно приковали его к земле, растянув во все стороны руки и ноги.
Тем временем сила, призванная непутевым селянином приближалась к поляне: шумели деревья, трещали сухие ветки, а шелест листьев складывался в сознании Левитрока в беспрерывное "Убей! Убей!! Убей!!!"
И вот он появился на поляне...
Лесной дедушка?
Воображение Риза рисовало совсем иное, нежели он увидел собственными глазами. Это была огромная коряга, лишь отдаленно напоминавшая человека, причем корни торчали вверх, чем напоминали вздыбленные волосы. Причудливые наросты на стволе означали глазницы, в которых горели яркие угольки, и рот, вокруг которого рос мох, похожий на длинную окладистую бороду. Две мощные ветви служили чудовищу ногами. "Руки" у него были потоньше, но такие же корявые...
Лесной дедушка?!
Прежде Ризу не приходилось встречаться с подобными существами. Разумеется, в Мисхете тоже водилось немало всякой нечисти. Был и свой лесной дедушка. Но безобидный дух, а не уродливое чудовище, похожее на самый жуткий ночной кошмар, которому местные приносили кровавые жертвы!
Как можно поклоняться такому монструму?!
Коряга приближалась, а Риз никак не мог освободиться от опутывавших его корней. Но все получилось как-то само собой. Чувства Левитрока и без того уже перехлестывали через край, отчего ладони раскалились, а потом жар распространился по рукам. Ожившие корни обуглились, зачадили и ослабили хватку. Поэтому Риз успел освободиться в тот момент, когда чудовище оказалось рядом с ним и, приподняв узловатую ветвь, служившую ему опорой, опустило ее на голову Охотника. Левитрок перекатился в сторону, чудом избежав смерти, схватил меч, быстро вскочил и тут же нанес удар. Стальной клинок, покрытый магической вязью, глубоко врезался в древесину, коряга раздраженно заскрипела, взмахнула ветвью-рукой. Риз успел отшатнуться, но его все же слегка зацепило, отбросив назад и расцарапав лицо.
Поднимаясь на ноги, Риз обратил внимание на то, как глубокая рана на теле чудовища затягивается вязким янтарным соком. Зато его жар как рукой сняло.
Как же это некстати!
А еще он подумал о том, что справиться с лесным дедушкой будет непросто. Его древесина была слишком прочной, чтобы рассчитывать на быструю победу, поэтому, отвечая ударом на удар, коряга имела существенную фору. Были бы у Риза его магические доспехи... С другой стороны, без них он чувствовал себя легче, подвижнее. И это позволяло несколько выровнять шансы. Особенно, если учесть, что чудовище не было неуязвимым.
Зато оно владело магией! Коряге подчинялись все растения в этом лесу. Деревья хлестали ветками, царапали, старались выбить глаза. Корни ползли из-под земли, словно коварные змеи, опутывали ноги, лишая Левитрока подвижности, испытывали на прочность его шкуру, нанося колющие удары. Кружившаяся в воздухе листва пыталась сбить с толку, закрывая в безумном круговороте своего повелителя. Прошло всего несколько секунд, а Риз уже истекал кровью и тяжело дышал, отбиваясь от тянувшейся к нему со всех сторон растительности. К тому же замшелая коряга усердно наседала, пыталась достать его своими ветвями, атакуя из плотного вращающегося кокона опавшей листвы. Но и Риз не стоял на месте. Вначале он, поняв, что противник слишком силен, попытался отступить, уйти с поляны. Однако деревья сплелись ветвями, образовав сплошные заросли без единого просвета. Это означало только одно: лесной дедушка не собирался отпускать обещанную ему жертву. Поэтому Левитроку пришлось перемещаться по кругу в пределах поляны, защищаться и использовать малейшую возможность для контратак. Его расчет был предельно прост: истощить чудовище. О том, что магия подпитывается маной, Риз знал и до встречи с Сатрасом. И запас ее небезграничен. Рано или поздно противник "выдохнется", а значит, утратит свое преимущество и станет более уязвимым.
Сам он тоже пытался колдовать, однако, находясь в непрестанном движении, все никак не мог сконцентрироваться. Отличная мысль — раскалиться добела и спалить дотла проклятую поляну — тоже оказалась неосуществима по непонятной пока причине. И все же он не оставлял попыток и, улучив момент, щелкал пальцами, в надежде получить Огненный Шар. Однако дальше жидких искр дело так и не продвинулось.
Поэтому вся надежда была исключительно на ловкость и меч. Риз вертелся, отбивался клинком от корней, рубил тянущиеся к нему ветви и лишь изредка наносил удары своему основному противнику, продираясь сквозь шуршащую листвой завесу.
И, кажется, его тактика начала приносить свои плоды. Лесной дедушка постепенно выдыхался, а вместе с этим ослабевало и его воздействие на окружающий мир. Уже и корни лезли из земли не так кучно, и ветви хлестали как-то вяло, да и сама листва постепенно опадала на землю, оголяя грозного противника. Риз перешел к активным действиям, усилив натиск. Каждый его удар достигал цели, нанося чудовищу незначительный урон. Однако количество неизбежно переходило в качество. Во все стороны летела кора и стружка, раны на древесине уже не успевали затягиваться, коряга начала истекать соком.
И вот настал тот момент, когда после очередного удара коряга замерла, а вместе с ней замер и весь окружавший поляну лес. Риз воспользовался моментом, сосредоточился, зажег в ладони Огненный Шар и запустил им в чудовище. Сгусток пламени угодил ему в условную грудь, рассыпался, окутав до самых корней, пожег сухой мох, опалил шершавую кору. Коряга вздрогнула, издала протяжный скрип и рухнула на землю.
Риз устало вздохнул. Все-таки противник оказался не таким уж и могущественным, каким представлялся в самом начале.
Но что с ним? Издох? А если нет, что с ним делать? Порубить на дрова — на всякий случай? Меч не был для этого предназначен, ему не по силам такая работа, а топора у Риза не было.
Впрочем, главная цель достигнута. Враг повержен, а самому Левитроку следовало вернуться в деревню Семипядье, чтобы примерно наказать неблагодарного крестьянина. Но не до смерти: сначала ему придется все же рассказать, откуда он взял худое серебро.
Риз посмотрел на лесного дедушку, рухнувшего на свой же алтарь. Теперь он ничем не отличался от обычной коряги, которая совсем недавно выделывала такие фортеля, что диву даешься. Огонь уже погас, но древесина все еще чадила.
Может, сжечь его?
Подумав, Левитрок отказался от этой идеи: не хватало еще устроить лесной пожар. Он взглянул напоследок на своего недавнего противника, развернулся и зашагал на запад. Ветви разошлись и уже не перекрывали путь, а значит, можно было беспрепятственно покинуть поляну.
Позади раздался знакомый скрип.
Риз обернулся на ходу и увидел...
Нет, нужно было все-таки его сжечь...
Коряга снова оживала — тяжело, в судорогах. Она приподнялась над землей при помощи четырех веток, да так и осталась. Разошлись в стороны корни на воображаемой голове, обнажив глубокую пасть, усеянную по окружности несколькими рядами зубов, загнутых внутрь. Сунь в такую глотку руку — пиши пропало. Да что там руку — такая и голову могла откусить без труда! Корни, похожие на щупальца леранского многонога, извивались в поисках пищи, которую можно было бы подтянуть к раззявленной пасти. Чудовище дрожало. И не от страха, не от холода — от злобы и нетерпения. Оно жаждало покарать человека, осмелившегося бросить вызов повелителю Баронского леса.
— Проклятье...— только и успел произнести Риз в тот самый момент, когда на него ринулась ожившая коряга.
Добираясь до алтаря лесного монструма, они с Оли двигались вверх, в сторону гор. Обратный же путь предстоял по наклонной вниз, и это значительно упрощало задачу. А она была одна и понятна: бежать, спасаться. Риз не стал геройствовать, вовремя сообразив, что на этот раз ни его славный меч, ни зачаточные магические навыки не в состоянии остановить, а, тем более, уничтожить разъяренное чудовище, порожденное самим лесом. И только бегство давало шанс уцелеть. Правда, шанс призрачный, потому как в скорости Левитрок все же серьезно уступал коряге, передвигавшейся на четырех конечностях. Поэтому расстояние между ними быстро сокращалось. И монструм давно нагнал бы беглеца, если бы тот не петлял из стороны в сторону. Ожившая коряга была не так подвижна, как Охотник. Она натыкалась на деревья, теряя драгоценное время, чтобы подняться на "ноги", но потом быстро наверстывала упущенное, проламываясь сквозь густые заросли, которые Ризу приходилось огибать.
Левитрок бежал из последних сил, он задыхался и чувствовал, как начинают заплетаться ноги. А лес все не кончался — уж слишком далеко ушли они с селянином от деревни. К тому же не было никакой уверенности в том, что в Семипядье его ожидало спасение. Крестьяне — не воины, они скорее разбегутся при появлении чудовища, нежели возьмутся за оружие, чтобы помочь чужаку. Да и оружия у них никакого не было, если таковым не считать вилы да косы.
А потом случилось то, чего так опасался Риз. Проломившись сквозь сплошную стену зарослей, он почувствовал, как земля ушла у него из-под ног, и Левитрок кубарем покатился по склону на дно глубокого оврага. Он видел, как стремительно приближается трухлявый пень, но не успел ни уклониться, ни прикрыться, и врезался в него головой. Брызнули искры из глаз, тело обмякло и докатилось до дна тряпичной куклой.
Сквозь застилавшую глаза пелену Риз увидел чудовище, гулко приземлившееся рядом с ним. В предчувствии победы и сытной пищи оно пронзительно заскрипело, жадные щупальца потянулись к Левитроку, заклацали сотни острых, как лезвие, зубов...
— Остановись!— прозвучал голос, привыкший повелевать.
Женский голос.
Коряга резко развернулась, чтобы взглянуть на того, кто посмел помешать торжеству справедливости и возмездия... и замерла. Раздался недовольный скрип, передние лапы взрыхлили землю, словно чудовище хотело подчеркнуть свою непреклонность.
— Оставь его в покое, с него достаточно!
Риз увидел силуэт женщины, облаченной в плащ с накидкой. Она безбоязненно приблизилась к повелителю леса, словно коня похлопала по шершавой коре и сказала:
— Идем!
И они пошли по дну оврага — незнакомка, спасшая жизнь чужаку, и чудовище, беспрекословно подчинявшееся ее воле.
После чего свет померк, и Риз провалился в бездонную пучину небытия...
"Убью!"— думал Риз, возвращаясь в деревню.— "Теперь точно убью!"
Оли заслуживал смерти. Риз никогда не был излишне кровожадным, но порой ему трудно было сдержать рвавшуюся наружу ярость. А сейчас Левитрок был настолько зол, что даже не пытался себя контролировать, отчего тело покрылось огненными прожилками и во все стороны летели искры.
Чудовище основательно его потрепало. Да и падение с края обрыва не прошло бесследно. Риз хромал на ушибленную ногу, его лицо было покрыто подсохшей кровью, а тело представляло собой сплошной синяк, саднивший, заставлявший морщиться при каждом неосторожном движении.
Но, главное, он был жив.
И благодарить за это стоило незнакомку, вовремя появившуюся на дне оврага.
Кто она? И какое отношение имела к лесному чудовищу? Риз не разглядел ее лица, но запомнил то, как она обращалась с корягой. Так, словно они были давно знакомы.
Кто же она?
Когда Риз добрался до Семипядья, жар спал, но гнев не исчез. Он целеустремленно прошелся по деревенской улице, пугая своим видом селян, ногой распахнул хлипкую калитку, пнул попавшуюся на пути курицу, приблизился к двери крестьянского дома и...
...наткнулся на выбежавшую на крыльцо тетку Белгу.
— Не пущу!— взвыла она, заслонив собой дверной проем.
Риз схватил ее за рукав, дернул на себя и оттолкнул в сторону. Бабка взвизгнула, снова бросилась, было, на Левитрока, пытаясь его удержать, но тот взмахнул мечом, и старуха сжалась в комок от страха.
Охотник вошел в дом.
Это была обычная деревенская изба. Риз прошел через сени в светелку. Позади побитой собакой плелась скулящая Белга, но приближаться старуха побаивалась.
Оли нашелся в светелке — прятался за печкой. Бугай, способный уложить кулаком быка, был жалок и напуган. Риз схватил его за ворот, выволок на белый свет и как следует приложился кулаком к харе. А потом снова взялся за воротник и, как нашкодившего щенка, потащил паренька во двор — негоже было проливать кровь в доме. Тетка Белга попыталась отбить сына, но получила рукоятью меча по голове и рухнула на пороге сеней без чувств. А Риз выволок не сопротивлявшегося крестьянского сына на крыльцо и мощным пинком под зад отправил его в пыль давно неметеного двора. Почувствовав свободу, Оли попытался удрать, но Левитрок настиг его, сбил с ног, наступил на шею и вскинул меч...
— Пощади его, чародей!
Риз обернулся и увидел явившуюся к дому тетки Белги сельскую делегацию. О пощаде просил дедок — наверняка, деревенский староста. Он единственный отважился ступить во двор, а остальные — мужики и бабы — столпились на улице у покосившейся калитки.
— Не беги греха на душу!— умолял старик.— Оли, конечно, шибко шибутной, но жалко его, неразумного. Без отца рос, воспитывать его некому было.
