Зверь лютый. Книга 8. Догонялки

Увы, ограниченные ёмкости гостевых мочевых пузырей, не подверженных в последнее время, из-за моего антиалкогольного занудства, достаточно интенсивным и непрерывным тренировкам, относительно скоро прервали их сладкие сны. Тут-то у Николая, в очередной раз ощутившего правильность народной мудрости: "Душа находится под мочевым пузырём. Отлил — и сразу на душе легче", на душе — полегчало, а в голове — посветлело.

Как известно, кровяное давление при мочеиспускании — снижается. Кровь отливает от головы и там появляется место для мыслей. В освободившееся место в голове моего "главного приказчика" пришла мысля, которая и превратила бессмысленное пьяное безобразие в гениальный план, достойный самого многомудрого Ваньки-боярича.

Спустившись в погреб и приведя хозяйку в состояние относительного бодрствования путём исполнения серии сравнительно лёгких пощёчин, Николай, мучаясь от невыносимого, в такое-то утро, интеллектуального напряжения, предложил ей дилемму:

— Мы тебя отвязываем. Или ты идёшь к мужу и жалуешься. Или — нет. Если идёшь — твой мужик спьяну кидается на нас с ножом или топором и... и Ивашко сможет, наконец, выпить. Или — ты не жалуешься. Тогда вечером твой супруг удивляется обновке на твоём интересном месте и выбивает мозги и зубы из твоей черепушки. Так что, или — вдова, или — покойница. Но есть выход.

Женщина, сидевшая со связанными руками в собранным на пояснице платье, проведшая целую ночь на твёрдой холодной земле, отнюдь не была настроена решать такие логические дилеммы с тремя исходами. Она предпочла просто выразить свои эмоции и оценки ближайшего и посмертного будущего всех участников коллоквиума. Что участников не вдохновило. Так что, ей снова заткнули рот и несколько попинали.

Только попинали. Поскольку двое из участников были в этот момент способны исключительно на "поговорить", а Ивашко как-то застеснялся.

Наконец, до дамы дошло, что собеседники ожидают от неё риторического вопроса насчёт третьего исхода в этом "бросании монетки". Вопрос был произнесён, ответ — радостно сформулирован Николаем:

— Мы уходим. Немедленно. Вместе с твоим мужем. Тогда и драться некому. Ты сейчас быстренько собираешь его вещички, инструмент, чего надо в дорогу. Убеждаешь его, что он вчера подписал с нами ряд — он-то сам вряд ли чего помнит и тебе поверит. Вот береста — нацарапай его подпись, как он сам делает, ты же знаешь. А когда он к Пасхе вернётся — у тебя уже всё заново вырастет да закудрявится. Опять же: муж серебра кучу привезёт. Оно, конечно, одной хозяйство тянуть нелегко. Но хлеб — убран, сено — накошено, дрова — запасены. Ты — баба работящая, с мозгами. Не пропадёшь. Ежели только твой Жилята эти твои мозги, вместе с зубами, по стенкам не расплескает.

Дама подёргалась, но перед логикой троичного дерева возможных исходов её личные эмоциональные выбросы значения не имели, ибо выглядели не аргументировано. Через час бедного Жиляту, неспособного даже глаза разлепить, положили в телегу под убедительный рефрен его супруги:

— Ты ж сам вчера... да вот же и ряд подписанный...

Телега с тремя тяжело выдыхающими всякую гадость телами была выведена трезвым и злым Ивашкой за околицу села и резвенько потрюхала на юг.

Комментарии Ивашки по этому моменту их путешествия я вполне понимаю: самому приходилось возить пьяные компании. Самое страшное — когда начинают дёргать за плечи, за рукава, за руль. Или лезут целоваться. На скорости за 120 км/час на ночной дороге...

Но княжий гридень просто обязан понимать в транспортировке упившегося человеческого материала. Он прикупил ещё бражки по дороге и скармливал "телам" необходимые для неподвижности дозы, старательно убирая вожжи из зоны досягаемости и вкидывая слегка шевелящихся попутчиков обратно в телегу после исполнения каждой их "нужды".

Ребята изначально не собирались заходить в Елно. Поэтому оставили свою лодочку на верхнем конце этого болота — "Голубой мох", в маленькой деревушке поближе к торговой дороге. Ивашко ухитрился в одиночку перегрузиться с подводы в лодчонку, благо — вещичек было немного, вкинуть туда же непрерывно вопящее "Чёрного ворона" трио, и выпихнуться шестами через болото. А дальше речки сами понесли их ко мне.

Теперь мужики смущённо радовались удачному исполнению господского задания несколько нетрадиционными методами. Но Николай не "почил на лаврах", а старательно проявил озабоченность актуальными проблемами вотчино-строения:

— Ну вот, печника мы притащили. А остальное? Самое малое — глина нужна.

— Николай, я ведь тоже без дела не сидел. Есть у нас глинище. Уже и работы идут. Велесовы детишки подвалили.

Теперь пришло время хвастаться и мне.

Собственно говоря... хвастать мне... Ну, падаю я быстро. И — в сторону откатываюсь. А так-то...

Едва Николай ушёл в свой поход, как дождь закончился. У меня, честно говоря, на душе уже давно кошки скребли: десять дней не видя Мараны, я могу предположить даже и глобальную катастрофу. Уровня полярной озоновой дыры или таяния гималайских ледников. Без моего-то присмотра... А главное — без зомбячьего даосизма... Сам же богиню к регулярности приучил, а тут... Я уже про наркотики и ломку при отсутствии дозы говорил. А если она Кудряшка там взялась употреблять в качестве заменителя... Со смертельным исходом... Это-то плевать, но у неё же — фантазия богатая. Как у меня. И никаких тормозов. Тоже — "как".

В первое же сухое утро мы с Суханом отправились на заимку. Мои опасения, по счастью, не сбылись — следов от беспорядочно разбрасываемых файерболов и прыгающих торнадо — не наблюдалось.

Я, естественно, кинулся первым делом искать Трифену.

Ну, сами понимаете — десять дней, срочно надо... азбукой подзаняться. В этой "святорусской" азбуке такие миленькие буковки есть... К примеру, у большого и малого юсов верхние хвостики-ручки по-разному стоят, а вот нижние хвостики-ножки — всегда раздвинуты. Все три. И вот если я правильно буду средним, а она правильно раздвинет крайние... как в азбуке нарисовано... По нашему отечественному фольклору:

"Мой милёночек хитёр

Меня одурачил

Свои ноженьки сложил -

Мои раскорячил".

Но Мара опередила — сразу "обрадовала":

— Тут ночью зверь какой-то крупный к забору подходил. Ты глянь там. Вон, Елица покажет.

И тут же удалилась в один из сараев, ухватив моего "ходячего мертвяка" за рукав.

Факеншит! Перехитрила и упредила!

Впрямую наблюдаю нарушение всемирного закона сохранения и ложность народной мудрости. Ведь у женщины с таким бюстом должны быть куриные мозги: ну не может же Господь дать одним всё, а другим ничего!

А эта... с таким-то богачеством! — ещё и соображает! Как меня спровадить.

Как меня моё чувство долга зае...! Утомило. Тут моя смугляночка где-то ходит, а я... Но если я сам не буду делать то, что должно, то как требовать этого от своих людей?

Безопасность превыше всего.

Даже превыше того, что ниже.

В смысле: ниже пояса.

Всё понимаю, но... Факеншит уелбантуренный!

Я был крайне раздражён, весь из себя такой... вздрюченный. Дёрганный и ко всему придирающийся.

Как оказалось — это полезно для выживания.

Елица старательно держала дистанцию, чтобы, не дай бог, не коснуться меня, и помалкивала. И очень правильно: это позволяло мне сосредоточиться на зверячьем следопытании. Или — "зверском"? Судя по моему настроению, последнее — правильнее.

Я, конечно, следопыт ещё тот. Мы, может, и из "деловаров", или даже где-то — "могикан". Но на "ирокеза" я не тяну. Ни в смысле — причёски, ни в смысле — "следы невиданных зверей". Ну и наплевать: как я понимаю, Мара, предполагая своё "громкое звучание после длительного воздержания", просто любезно избавила меня от предстоящего концерта "звуков страсти".

Очень заботливая, благовоспитанная женщина. Хотя и Марана.

Мы отошли на пару сотен шагов вглубь мокрого здешнего леса, я с умным видом рассматривал траву и стволы деревьев, изображая картинку: "Дерсу Узала ищет следы священного амбы".

Место-то для меня... знаковое. Тут на меня Пердунова жёнка с ножиком кидалась. Я, помнится, тут вот стоял, она, стало быть, между вон тех деревьев в тени пряталась...

Меня всё раздражало, я постоянно крутил головой. Не потому, что хотел что-нибудь увидеть, а потому, что вот этого всего — просто видеть не хотел! Всё такое... противное.

Когда я краем глаза поймал справа какое-то движение внизу, у земли, в траве вокруг полянки, то автоматически развернулся, подставляя посошок. Как делал уже в этом же месте, когда на меня кинулась с кинжалом в руках "пердуновский генеральный штаб".

Куча лесного мусора, мирно лежавшая среди стволов, вдруг метнулась мне на грудь. Я инстинктивно присел, убирая голову ниже упёртого в землю и направленного в сторону летательного объекта дрючка.

"Объект" — прилетел, нас с дрючком — сшибло. Серо-красно-буро-жёлто-зелёное чудище, всё покрытое какими-то лохмотьями из травы, опавших листьев и веток, налетело своей серединой на мой дрын и зависло рядом в полусогнутом состоянии, негромко завывая и корчась.

Идиотизм рефлекторного автоматизма в моём исполнении сработал незамедлительно — моё падение наземь перешло в перекат на плечи и, исполняя, безусловно безобразно и непрофессионально, известное па из брейк-данса, я провернулся на собственной холке, помахал в воздухе своими сапогами, зацепив носком ноющую ходячую мусорку, от чего она завалилась с шелестом травинок и треском ломающихся веточек, и вскочил на ноги. Выдернув "с маху" из-под упавшей "кучи мусора" свой дрын берёзовый.

Дрын пошёл по большой дуге. Мне осталось только перевести его вертикальное движение — в горизонтальное. С добавлением скорости и азарта. Поскольку на меня набегала ещё одна "куча лесного мусора".

Факеншит! Да что я им — "Зелёный патруль"?!

Удар пришёлся в верхнюю часть этого... всего.

"Унылая пора! очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса -

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одеты телеса...".

"Телеса" от удара хрюкнули. Там что-то громко треснуло. Я страшно перепугался: дрючок мой сломался! Но кончик посоха был на месте, "телеса", получив дополнительное ускорение, быстренько пробежали мимо меня, рухнули на полянку, пропахали по ней борозду и сразу же "оказались злобным мужиком".

Не, не "мужиком", скорее — отроком. Поскольку — без бороды. Поскольку кустистый лохматый "набалдашник" с этих "телес" свалился вместе с "золотом", то я смог разглядеть. Но не долго. Негромкий вой за моей спиной заставил обернуться.

Первая "мусорная куча" пыталась встать на карачки, держась за живот. Есть у мусорной кучи живот? Куча мусора всегда растёт. Значит — питается. Значит — живот есть. По-моему — вполне логично. Но я врезал по спине. А потом по оттопырившемуся опорному суку, которой оказался левой ручкой. А потом, уже с обращением к мировой энергии "ки" и выдохом "кия" — по лодыжке.

Как-то это у меня становится "фирменным блюдом" — "лодыжки отбивные по-киевски".

Конец тридцатой части

Часть 31. "Спрячь за высоким забором девчонку - выкрадут..."

Глава 165

"Люблю я пышное природы увяданье"... А ещё — стенанье, отползанье и матеренье. В смысле: "матерщинье".

— Стоять! Зарежу!

Сначала я разглядел на фоне осеннего кустарника Елицу, стоящую в странной позе с запрокинутой головой, а лишь потом сообразил, что эта её стойка обеспечивается третьей "мусорной кучей". Девке приставили нож к горлу. "Держателя" на фоне осенней листвы было видно плохо — если только внимательно присмотреться.

Может, тут и ещё кто есть? Из недопрелого и малосгнившего?

Моя первая "вязанка хвороста" почти неслышно подвывала, держась за свой "обработанный мировой энергией" "нижний сучок". Пинок сапогом несколько улучшил его положение с точки зрения нарастающей энтропии видимой вселенной, а приставленный к верхний части засапожник — обеспечил стабилизацию в пространстве. Наверное, у него где-то тут шея.

Ну что за "заколдованное место": то "птицы" всякие с клювами лезли, то вот — мусор прыгающий попался!

— Брось нож! А то сучку твою в куски порву!

— Махнём не глядя? Рви.

Несколько мгновений мы молча переглядывались через полянку. Чудак, валявшийся посередине между нашими неподвижными скульптурными группами, начал шевелиться, охнул и снова затих. В этой тишине особенно чётко прозвучал низкий мужской голос:

— Лейсти. Атсаргиай.

"Лесной мусор", державший нож у горла Елицы, демонстративно чётко отвёл клинок, чуть подтолкнул девку вперёд, так что она, споткнувшись на первом же шаге, почти бегом пробежала всю полянку ко мне. И — исчез! Я ведь только на секундочку отвёл от него глаза, когда Елица чуть не упала! А его уже нет! Хреново. Здесь их как минимум ещё двое на ногах. А я ни одного не вижу. Как слепой.

* * *

Уже в 21 в. пришлось как-то рассматривать картинку-пейзаж в стиле "найди снайпера". Нашёл. Когда носом ткнули:

— Ботинки видишь?

С тех пор ребята никогда не брали в лес чёрную обувь и понаделали дополнений к маскхалату.

Здешние спецы ботинок не носят вообще.

* * *

"Долг платежом красен" — русская народная мудрость.

Делаем по мудрости. Тоже демонстративно, с фиксацией промежуточного положения отведённого клинка, я убрал нож и поднялся на ноги, закрывая Елицу личной благородной боярской грудью от центра поляны.

Хотя... Тут с какой стороны смотреть. Для меня важнее, что она закрывает мне спину. От леса, в котором есть два невидимых мне противника. Если нападут сзади — им придётся сначала зарезать девчонку.

— Что будешь делать, ненугалимаш звериш? Убивать или разговаривать?

Хороший вопрос. И — обращение интересное. Где-то я этот "звериш" уже слышал...

— И то, и другое. В любом порядке.

— Мёртвые не разговаривают.

— У меня?!

Идиотский вопрос. Сверхглупость, сверхнаглость... Но пусть хоть разговаривают. Я же их не вижу! Да где же они тут?!

Пауза. "Мусор" перед моими ногами осторожненько, почти незаметно, собирает в кучу свои конечности. Группируется. Кажется, судя по положению его головы, не для атаки, а для бегства. Хотя... Ни лица, ни глаз под этой маской с разводами и висящими пучками травы разобрать невозможно. Как их учили в их "школе боевого мусора", какая у них там исходная стойка — представления не имею.

Вторая мусорная куча тоже пытается сдвинуться. И снова заваливается со стоном. Движение сбоку. На четверть циферблата вправо от звучания голоса. Блин! Да как же я его раньше не видел! Один посох чего стоит! Чёрный, обгорелый, выше человеческого роста с загогулиной на верхнем конце.