Зверь лютый Книга 14. Прыщ

"Адаптация... является одним из основных критериев разграничения нормы и патологии. Сумел приспособиться — нормален. Не сумел — иди лечись.

...застревание убеждений и принципов — чуть ли не первый признак душевной болезни. Скажем, велел тебе император распятие потоптать — ну так уважь кесаря, потопчи. Нормальные люди в подобных случаях как поступают? Когда прижмет, они и в икону плюнут, и храм взорвут. А чуть отпустит — снова уверуют.

Потому что психически здоровы и быстро адаптируются".

Здесь полно неадекватов. Но они — в рамках "святорусской неадекватности". Псих, каждое утро публично ожидающий явления ангелов божьих с небес — получит милостыню. Ожидающий явления оттуда же инопланетян — нет.

Нормальный человек, оторвав себе достаточный кусок здешней мусорки, превращается в жирного крысюка. Скалится при поползновениях соседей-соперников, рефлекторно хватает что-нибудь, мимо пролетающее... Всё.

Что-то делать, куда-то идти... А зачем? И так хорошо. А от всяких глупых мыслей и томлений духа... А не испить ли нам "сладенькой водочки"?

"Выпив водочки и поужинав, ложусь спать.... кто же в деревне, будучи настолько богат, чтобы всегда иметь на дому водку, ложится спать, не выпив ее за ужином? Известно, что у нас, если кто потеряет место и очутится без службы, да к тому же попадет в деревню, то он никакого дела себе найти не может, от скуки начинает пить и спивается... все начинают с того, что выпивают только за ужином, потом привыкают выпивать и за обедом, потом, мало-помалу, привыкают опохмеляться утром, а раз человек стал опохмеляться — недаром говорится: "пей, да не опохмеляйся" — и утром натощак вместо чаю пить водку — кончено...

Теперь за меня опасаться нечего... я не спился, несмотря на то, что в Петербурге перед отъездом многие предсказывали мне такой конец".

Цитата из Энгельгардта заставляет сформулировать литературоведческий вопрос: где обширное множество историй о спившихся попаданцах?

В фантастике есть история о пришельце, сбежавшем из сумасшедшего дома, и успевшего, до прилёта санитаров, осчастливить аборигенов вечным двигателем. А вот прогресс под управлением нарастающего алкоголизма... Хотя опыт Демо России в этом плане...

В течение столетий необходимость жить в деревне рассматривалась в России как тяжёлое наказание. Опала, ссылка, поселение... Тысячи отнюдь не средних, грамотных, преимущественно — молодых, энергичных, воодушевлённых собственными идеями, людей отправлялись в деревню. И там — погибали. Степняк-Кравчинский, описывая репрессии царского правительства против демократической молодёжи, высылаемой в сельскую местность, говорит об уничтожении тонкого слоя русской интеллигенции вообще. О людях, которые "опрощались", деградировали, спивались, мёрли...

Разница между "революционерами" и "пейзанами" в 19 в. существенно меньше, чем между попаданцем и аборигенами средневековья. Разрушительный эффект "вляпа" в святорусскую деревню для личности попаданца должен быть куда больше, чем от высылки в российскую провинцию для народовольца.

Где?! Где описание трагедии распада личности не только выдающейся — это-то у нас на Руси постоянно, но и — иновремённой? Наливающей себе трясущимися пальчиками первый утренний стаканчик, и благостно расслабляющейся после "вздрога". С тем, чтобы в очередной, бесконечно сотый раз, поделиться с безответными домашними воспоминаниями о том, как он хорошо жил прежде, восемьсот лет вперёд.

Как ни странно кому-то, но попаданцы — тоже люди. "Ничто человеческое нам не чуждо". Включая: "кто потеряет место... попадет в деревню... спивается...".

"Место" я потерял при "вляпе", "вляпнулся" — в "деревню"... Спиться, что ли?

Спиться у меня не получается. Я уже извинялся: это личное. Нормальный попаданец таких проблем не имеет, может спокойно опохмелиться прямо с утра.

"На Руси люди пьют только один раз. В детстве. Потом всю жизнь опохмеляются" — русское вековое наблюдение.

Мужики! Простите меня! Но я... наверное, я недостаточно русский человек. Пробачьте, будь ласка! "Будьмо" — произносил, "лехаим" — говорил, "поехали" — повторял непрерывно... Ещё пробовал армянский "хми", немецкий "прозит" и финский "кипеж". Опохмеляться... — не, не понравилось. А уж когда и рвотный рефлекс пропал...

Ску-у-шно. Даже спиться не могу.

* * *

Наряду с отсутствующим рвотным рефлексом моему алкоголизму мешает четвёртый базовый инстинкт — любопытство. Глупое, детское... Утраченный уже "золотым миллиардом" атавизм, случайно сохранившийся в моей лысой головёнке.

У меня этот "атавизм" — профессионально-национальный.

Всякая разработка начинается с любопытства, с вопроса: "а что будет если...?". Это — не собственно инженерия, проектирование. Это рацухизация, исследование, оптимизация, легальное уклонение от налогов...

— А что будет, если закручивать крестовой шуруп плоской отвёрткой?

— А это смотря какой ширины жало. Давай попробуем.

А уж о распространённости в моём отечестве выражений типа: "А не уелбантурить ли нам чего-нибудь... как-нибудь... эдак?" — и говорить не надо.

Шесть способов применения женских колготок в зависимости от степени дырявости, женские гигиенические прокладки в качестве стелек в сапогах охотников и грибников, экскаватор на плывущей барже, самостоятельно выгребающий к берегу ковшом, японская икебана в обрезанных пустых пластиковых бутылках, пороховые ускорители от истребителя на старенькой "яве" без коляски...

Соображуха наша... исконно-посконная...

Ещё в 16 веке английский путешественник отмечал странное противоречие: "московиты мрачны и недружелюбны", и — "они быстро учатся и отличаются сообразительностью". Настороженность, закрытость по отношению к чужакам, не была следствием тупости, ограниченности, не мешала воспринимать чужие идеи. И, восприняв, как-нибудь оригинально... уелбантуривать.

Надо прямо сказать, что часть моих рацухизмов была вызваны вовсе не острой насущной необходимостью, а "бегством от скуки". И паровой молот, и производство поташа, и та же бумага — отнюдь не из серии "кровь из носу, но должно быть!". Или, например, "электрошокер чемоданного типа" — можно ж было просто иголки под ногти...

Прогресс — производное от безделья. От возможности лениться и желания лениться больше. Трудолюбам прогрессировать некогда — они непрерывно любят свой труд. Во всей многозначности русского глагола "любить".

"Люблю Россию я,

Но странною любовью".

Вот только не надо каждую "странность любви" — называть "извращением"! Толерантнее надо быть. Или — толеристее? Особенно — к Пушкину.

В ходе рацухизации я, естественно, поглаживал своё самосознание, именуемое в просторечии душой, по виртуальному брюшку:

— Это всё для прогресса. Это светлое будущее всего человечества.

Но человечество — большое, а я — маленький. Мне бы со своими "тараканами" разойтись без невосстановимых потерь.

Конечно, грела душу философия. Философия "жабы душащей":

— Создаётся букет дополнительных возможностей. Формируется поле потенциальных выходов. Накапливается "подушка безопасности" на случай ежели вдруг чего... Соломки подстилаю...

Фигня. Я не знаю чего себе другие попадуны думают — люди разные. А у меня свербят всего три вещи: обязательства перед моими людьми. "Мы в ответе за тех, кого приручаем". Даже если они — "десять тысяч всякой сволочи". Точнее — особенно поэтому.

Ещё: привычка к кое-какому порядку и чистоте. "Так жить нельзя. И вы так жить не будете".

И вот этот "четвёртый инстинкт" — моё любопытство. Ну, неуёмное оно!

Вот был бы я натурал...

Нет-нет! Я не про то, про что вы подумали! В смысле: занимался бы я натурализмом. Гербарии бы собирал... бабочек накалывал... Факеншит! Я и так каждую ночь "бабочек накалываю"! На "булавку"! Ко взаимному удовольствию. Но не насекомых же!

Кстати о насекомых: у Курта блоху интересную нашёл. Похожа на Siphonaptera Ctenocephalides felis из семейства Pulicidie. Вроде бы, ацтекская кошачья блоха из Южной Америки. Это ж эпохальное открытие! Ацтекские блохи в "Святой Руси" — полный переворот всех представлений в мировом блохознании!

Жаль, каталога нет — проверить не по чёму. А то я бы имя своё увековечил... Как-нибудь типа: Pulex Ivanus — блоха Ванькина... Курт — неграмотный, возражать по поводу присвоения его блох — не будет.

Почему попаданцы энтомологией не занимаются — непонятно. Только у блох описано 4 ископаемых вида! Вот тут, в "Святой Руси", где пока нет ещё всяких репеллентов и инсектицидов, есть шанс найти и описать! Это ж... оно ж... даже в "Красной книге" нет!

Нету у типового попаданца любознательности к родной природе! А зря: реликтовые виды здесь ещё можно встретить и сохранить. Про тарпанов я уже писал, есть и другие. Вот, блохи, например.

Любопытство поддерживало моё хорошее настроение. Но всё чаще, задаваясь вопросом: а не взпзд... ли мне как-нибудь эдак? — да, именно это слово с пятью подряд согласными буквами — сам себе отвечал: а фиг.

Конечно, можно заняться ловлей и классификацией блох. "Блохи святорусские классифицированные"... звучит. Да такую коллекцию на "е-бае" — с руками оторвут!

Но, как я уже печально предвидел, "ибо во многих знаниях — многие печали", довольно скоро придётся выходить за пределы вотчины: посмотреть разные популяции, широтное распределение, роль и влияние в биоценозах...

Я же — системщик! Мне же даже блохи интересны во взаимосвязях и взаимодействиях.

"Домик поросёнка должен быть крепостью".

Границы вотчины всё более выглядели уже не защищающим периметром, а ограничивающими стенами камеры. Тюремной, больничной — неважно.

Я пытался, по прежней своей привычке, заняться чтением. У меня уже собралось с десятка два книг. Кое-что я цитировал: "Русскую Палею", "Житие Феодосия Печерского"... Увы, снова Е.Онегин ("Е" здесь — инициал, а не эпитет, как вы подумали):

"И снова, преданный безделью,

Томясь душевной пустотой,

Уселся он — с похвальной целью

Себе присвоить ум чужой;

Отрядом книг уставил полку,

Читал, читал, а все без толку:

Там скука, там обман иль бред;

В том совести, в том смысла нет;".

Смысла, может, и нет. Но как развивает языкастость! В смысле: знание иностранных языков. Тексты были на староболгарском, моравском, старославянском, древнерусском, старопольском — это чуть разные диалекты.

По поводу польского мы с Акимом поругались: я же помню, что в средневековом польском ударение должно быть инициальное — на первом слоге, а он гонит, как от отца своего слышал — с общеславянским подвижным.

Отдельная тема, из-за которой мы с Трифеной постоянно бодаемся — три греческих языка. Нормальный среднегреческий язык, из-за пуризма Комниных, распался на два: литературно-официальный — кафаверуса и нормальный разговорный — димотика. До такой степени разные, что византийская элита и народ плохо понимают друг друга.

Два греческих языка сведут в один только в 20 веке. С возникновением независимой Греции, обмена населением с Турцией и всеобщего школьного образования.

А у Трифы звучит и ещё один диалект — каппадокийский. Свеженький — и ста лет нет. Возник после разгрома греков при Манцикерте, и захвата сельджуками востока Малой Азии. Набит архаизмами древнеионийского происхождения. Три варианта типов ударения — вы себе представляете?

Интересно, но увы... Я — не филолог. Наблюдать постепенный слом грамматического строя греческого под влиянием турецкого в варианте каппадокийского в отличие от трапезундского... Забавно. Но, опять же, из Пердуновки много не понаблюдаешь.

Как вы уже поняли: депресняк наступил на меня не по-детски. Так это... по-слонопотамски. Ску-у-у-у-у...

Прогресснуть бы чего-нибудь... С тоски-и-и...

Мне не хватало ресурсов. Исключительно для удовлетворения собственного любопытства! Всё остальное — удовлетворяется регулярно. А вот любопытство...

Нефти на Угре нет. Вы знаете почему Моисей сорок лет водил евреев по пустыне? — Искал единственное место в округе, где нет нефти. И чего мужик страдал-мучился? Вёл бы их всех прямиком сюда, в Пердуновку.

Кучи минеральных ресурсов — нет, растительных, типа бананов с авокадами — нет. Виноград... в первой жизни видел виноградную лозу на Псковщине, "изабелла", ягоды с неё ел, вином угощали. Это — надо сделать. Но это — на годы. А ещё?

Для развлечений в стиле прогрессизма не хватает пространства. Прежде всего, просто географического. Это — в бескрайней, слабо заселённой Руси! В дебрях лесных!

Люди приходят, мы их расселяем. Но вотчина не резиновая — скоро заполнится. Что дальше? Расширение — невозможно. Земля вокруг — казённая, насельники на ней — платят подати князю. Перейти от поселений сельского типа к городскому? — Получить немедленный "бздынь".

Основание городов — компетенция князей. Управление городами — княжескими посадниками. Как только моя Пердуновка станет похожей на город — её заберут.

Непонятно? Гос-с-споди...

"Отчуждение в госсобственность" не проходили? — Лесли Гровс, руководитель Манхэттенского проекта, в своих воспоминаниях особенно грустит, что, при отчуждении земли под полигон, землевладельцам была выплачена компенсация, исходя из их доходов за 4 последних года. А эти годы были урожайными. Что привело к дополнительным расходам федерального казначейства.

Здесь об этом грустить никто не будет. Поскольку заберут даром. Если дадут столько же десятин где-нибудь за сто вёрст в болоте — за счастье. Мявкать? "Священное право собственности"? О чём вы?! Вотчина — условное владение. Условие — удовлетворительная служба князю. Князь не удовлетворился — боярин пошёл арыки копать. Виноват — выгребные ямы.

Кроме географического, не хватает рыночного пространства. И дело не только в пресловутой "узости средневекового рынка". Типа: вообще мало народа живёт. А покупателей при натуральном хозяйстве — и вовсе днём с огнём...

Не надо всё сваливать на народ, хозяйство и климат. Есть конкретные проблемы, которые создаются конкретными людьми.

Вниз по Угре — идёт бесконечная свара между Суздальскими и Смоленскими князьями. Дальше по Оке — тоже свара. Тоже... вечная. Между Суздальскими, Рязанскими, Муромскими.

Вниз по Десне... про свой поход к Чернигову мимо разорённого Вщижа я уже рассказывал.

Просто к слову: Свояк в какой-то момент получил от Изи Давайдовича четыре города на Черниговщине. И жалуется в письменном виде: "в тех городах, кроме псарей, ничего нет". Это ж до какого состояния разорения надо довести население, чтобы в святорусском городе из всей животины — одни собаки!

А ещё на Руси есть дороги.

Виноват: дорог как раз нет. Есть пути. На которых сидят волоковщики и мытари. И всякие другие начальники. И все говорят коротенькое исконно-посконное русское слово из трёх букв с "йотом" на конце. Слово это — "Дай!", а не то, что вы подумали. Но смысл тот же: всякая разумная деятельность — в п... Или — в ж... Кому как нравится.

Конечно, всё решаемо. Годами, десятилетиями, поколениями. Продвижение на рынок товара, создание репутации, формирование собственной сети хранения и сбыта, подмазывание начальников, прикармливание разбойников... Всё это ложится в цену товара.